Под вопросом и скорость роста дронтового молодняка. Он у тропических птиц и так замедленный, особенно у плодоядных, а ещё ведь и подростковая самостоятельность быстрого роста тоже не требует, да ещё же и гигантизм этот при отсутствии естественных врагов тоже к быстрому росту не принуждает. С учётом всего этого Наташка не уверена в вырастании дронтового молодняка за год. Вполне возможны тут и полтора года, и два, для страусов характерные, но для карликового страуса размером с гусака непростительные. А нормальный гусак местный, кстати, тоже имеется.
Строго говоря, маврикийский земляной гусь к утиным относится, то бишь он по происхождению ближе к уткам, чем к гусям. Исчез в нашем реале почти одновременно с дронтом и по аналогичным ему причинам — свинтусы и прочая завезённая живность яйца и молодняк ихний жрали, а сами колонисты охотились на взрослых, да ещё и нахваливали их мясо, и в этом их понять можно — дронтовому не чета. Ненадолго пережил его сородич на Реюньоне, если это не тот же самый вид, потому как свою способность к полёту этот местный утко-гусь, вообще говоря, не утратил. Правда, на пути к этому, поскольку летает тяжело, и перелёты в духе нашего серого гуся ему едва ли под силу. Но тут и гигантизм островной сказывается. Наташка говорила нам, что нильский гусь, он же египетский, его единственный ещё живой и трезвый родственничек после вымирания трёх мадагаскарских видов, для гуся средние размеры имеет, этот же нам довольно крупным показался. Так или иначе, летать он может, если захочет, да только вот желание такое у тутошнего возникает редко. Непуганый он здесь, как и дронт, людей ни хрена не боится. Вплоть до того, что на удар дубинкой тоже может подпустить, а если с одного удара не убьёшь, то не улететь, а убежать норовит. Бегает, кстати, неплохо, хотя и помогает себе взмахами крыльев, когда хочет поднажать. В общем, практически готовый домашний вид, просто он сам об этом не в курсах, и ему это растолковать надо подоходчивее. Думаю, вполне реально. Нильский в Египте вполне себе одомашнен, хоть и пугливее, и летун гораздо лучший. А этого — вот не удивлюсь, если пару в загон загнать удастся, и не факт, что улетят, если регулярно в нём же их и кормить. Голландцы одомашнить не сподобились оттого, что до хрена его сперва было, а спохватились только, когда он на ноль уже помножился.
Общительностью особой тутошний гусак тоже не страдает и большими стаями не кучкуется, но Наташка нам говорила, что для многих видов диких гусей и уток в сезон гнездования территориальное поведение характерно, а тропические виды и гнездоваться могут круглый год, в отличие от перелётных. Главное тут то, что вид — выводковый, даже плодовитее нашего серого гуся, яиц в кладке, судя по нильскому, должно быть от пяти до дюжины, а опекают родоки птенцов вплоть до вставания на крыло, то бишь до взрослого уже почти размера. У нильского это происходит в возрасте от двух до двух с половиной месяцев с момента вылупления, тутошний покрупнее, но за три месяца уж всяко вырасти обязан. И всё это время у него сохраняется выводковый инстинкт, позволяющий выводку держаться кучно без смертоубийства и членовредительства. Взрослые, правда, к агрессии склонны — вытянет шею, зашипит и побежит на тебя как наш домашний гусак. Может и ущипнуть клювом довольно чувствительно, но разве сравнишь плоский гусиный клюв с крючковатым клювом дронта? Да и отучаются гуси от подобного хулиганства пинками и хворостиной. В общем, в качестве кандидата на одомашнивание маврикийский земляной гусь выглядит гораздо предпочтительнее этого одронтевшего голубиного недострауса.
Сам же этот дронт — ну, я и Наташку прекрасно понимаю, и Юльку, которым ну уж очень хочется сохранить этого по-своему уникального птица, да и Серёга, как бы он ни был сейчас обозлён конфузом, отойдёт и тоже от своих нехороших пожеланий в его адрес откажется наверняка. О молодёжи и говорить нечего — сами же и учили их ошибок нашего мира не повторять и уничтожения целых видов живности по возможности не допускать. И сами пример им в этом подаём. Ару здоровенного жёлто-зелёного с Доминики на Азорах акклиматизировали и на Барбос завезти планируем, где своего ары не завелось, дабы он в трёх местах водился и уже этим был подстрахован от вымирания. И Лакобрижскую пущу мы для чего организовали? Чтобы сохранить и тарпана испанского, и тура, и зубра, и льва. Понятно, что маловат заповедник, но как расширим миликоновское царство на север, еще один застолбим, уже побольше. Там это даже легче будет, потому как меньше и плотность населения. На Кубе о сохранении ленивца того медвежьего подумываем, как и гигантской хутии, а если подтвердится информация о гигантской нелетающей сове, то надо, конечно, сохранять и её. Слонов вон мавританских подумываем даже на Кубу завезти, как только посильным нам это дело станет — ага, для начала на Кубу, а с неё потомки, глядишь, и на материк американский расселят элефантусов. Млять, бошки бы пооткручивал этим чудам в перьях материковым за плейстоценовую мегафауну! В Испанию слона завезти — это уж само собой, да и осилим явно раньше, чем за океан. Кваггу вон ту же самую одомашнить замышляем, дабы тоже от истребления подстраховать, хоть и задохлик она по сравнению с крупной североафриканской зёброй. Её-то в Мавритании сами боги одомашнить велели, пока ещё живая и трезвая. А мадагаскарская живность? Глаза же разбегаются от громадья задач, но — не будем говорить "гоп", пока не прыгнули. Пока вот дронт этот сволочной на повестке дня у нас нарисовался.
Его реальную скорость роста мы пока не знаем. Наташка говорила, что и никто не знает, потому как слишком мало костных остатков. Это же курам на смех! О некоторых динозаврах, шестьдесят пять миллионов лет назад с концами вымерших, знают побольше, чем об этом дронте, с вымирания которого не прошло ещё и четырёх столетий! Ну, это-то мы наверстаем, не вопрос, но с самим-то дронтом этим что делать? Не уверен я почему-то, откровенно говоря, что захотят наши колонисты его такого одомашнивать. А принуждать, выкручивая руки — во-первых, не такого социума мы хотим для наших потомков и нашего народа, а во-вторых, закон Гука — он ведь не только в физике справедлив. Всякое действие рождает равное по модулю и противоположно направленное противодействие, если кто не знал, да ещё и забыл. Наш уже традиционный запрет на коз и кроликов — уже немалое для наших колонистов неудобство, потому как ту же овцу, как я уже сказал, нелегко пасти на лесистых островах. Но это людям хотя бы уж объяснить можно, а вот как им объяснишь, на кой хрен им этот кур проклятый голубиный сдался, когда есть у них и нормальный кур, и американский, то бишь индюк? Дронт и невкусен, и малоплодовит, одно яйцо в кладке, и коммуниздить его для инкубатора, как я уже сказал, смысла нет. На яичницу разве что, если вкусной окажется, а если не вкуснее куриной будет? И если выкручивать колонистам руки, заставляя отлавливать и разводить на хрен не нужного им птица, так закон Гука тут — ещё не самый худший вариант. Асимметричного ответа не хотите? Я — не хочу. Народ у нас смекалистый, и до чего додумался я — додумаются рано или поздно и они. Если дронт — проблема, то нет дронта — нет и проблемы. И охотиться на них начнут — ага, в процессе отлова для одомашнивания — самым браконьерским манером, и свинтусы начнут сбегать и дичать — ага, совершенно случайно, не углядели — с завидной регулярностью, а лет через десять доложат, что домашних дронтов слопали в неурожайный год, а дикие кончились, так что новых наловить никак невозможно. Нам же не это нужно, верно? Ну так и нехрен тогда долбогребизм разводить. На Реюньон маврикийского дронта завезти для начала, что ли? Там ведь нет своего, кажется?
Да и всех ведь уязвимых видов и не одомашнишь. Какой вменяемый колонист заморочится разведением тутошней сухопутной черепахи, например, которая растёт — ага, черепашьими темпами. Мы дронта в медленном росте подозреваем, а ведь с ним речь идёт о считанных годах, пара-тройка максимум. А с черепахой этой и на десятки лет счёт идёт. Ну, Наташка судила по сейшельской, которая здешней родственная. На Мадагаскаре есть гигантская — по крайней мере, высокая вероятность застать её там живой и трезвой, а эти — произошедшие от неё островные карлики. Так сейшельская черепаха лет в двадцать, если не в двадцать пять, только начинает размножаться, достигнув половины от максимального размера. Для неё это метр с небольшим длины панциря, немногим больше того же дронта, но коренастая, живой вес может и трёхсот кило достигать. Тутошняя — примерно такая же, а на Мадагаскаре, вроде бы, и до тонны её вес по раскопанным панцирям насчитывают. И на этой в принципе верхом прокатиться можно, если скорость и направление не важны, а уж на той мадагаскарской — и пахать запросто. Но хрен ли толку, если ждать её дорастания до этих размеров лет пятьдесят, не меньше? Слон вдвое быстрее вымахает, бык — и вовсе вдесятеро. Ну и кому нужна домашняя живность, растущая полвека? Так что тут уже без вариантов, только заповедник. Пока народу немного, ему и земли много не нужно, остров же исследовать успеют, и тогда будет понятнее, какую территорию отвести под будущий заповедник для этих черепах и дронтов.
В принципе-то эти черепахи и на Реюньоне точно такие же, даже везти их туда не нужно, а завезти, как я уже сказал, только этих дронтов, но у Наташки был и ещё один довод в пользу сохранения их и на самом Маврикии — дерево додо. Додо — это, если кто не в курсах, другое название вот этого кура проклятого, который дронт. А дерево евонное — это местный вид сапотовых, родственных и во многом близких эбеновым. Тоже твёрдое и тяжёлое, красивое на срезе, так что относится к ценным породам. Подозреваю, что из него и вырезалось в основном то дубьё, которым голландцы того дронта по башке его тупой и бестолковой охреначивали. Ага, дронтовой дубинкой по дронтовому же жбану, гы-гы! Но Наташка говорила, что обозвано это дерево евонным не за это, а за то, что дронт жрал его плоды и срал его семенами. Ну, в смысле, через желудок с кишками евонными эти семена должны проходить, дабы их жёсткая оболочка размягчилась и позволила им прорасти. Без этого, типа, хрен прорастёт, и из-за вымирания дронта в нашем реале дерево под угрозой — растут деревья, какие уцелели, плодоносят обильно, но ни хрена семена не прорастают. И не так уж мало видов растительности размножается именно, что через говно поедающей её плоды живности, для чего, собственно, съедобные и вкусные плоды и предназначены, так что версия в общем и целом правдоподобна.
Ценно же для нас именно это дерево, как наша биологичка нам объяснила, из-за двух его характерных особенностей. Во-первых, сапота эта дронтовая помимо основного ствола отращивает дополнительные боковые, да ещё и выпускает со своих сучьев эдакие ходульные корни, которые как укоренятся в землю, уже и сами разрастаются в своего рода дополнительные стволы. Ну, не в таких масштабах, конечно, как южноазиатский баньян, за лес разросшееся старое дерево не примешь, но попытка обаньянеть неплохая. И часть этих дополнительных стволов с остволевшими ходульными корнями можно смело рубить для собственных надобностей — вот хоть на стройматериалы, хоть на дронтоохреначники, хоть вообще на дрова. Если в меру, то дереву от этого существенного вреда не наносится — растёт себе дальше и продолжает боковые стволы с остволевшими корнями отращивать. А древесина, как и у многих сапотовых, вполне "железная", обрабатывать тяжело, но зато изделие вечное получается, а дрова — с высочайшей теплотворной способностью. Чуть ли не на уровне угля. А во-вторых, дерево считается быстрорастущим, то бишь восполнения срубленной древесины ждать придётся не слишком долго. Обычно тропические деревья с твёрдой и не гниющей древесиной растут медленно, так что быстрый рост — особо ценное качество. Правда, тут стопроцентной уверенности нет, потому как те источники, откуда Наташка эти сведения брала, весьма немногословны. Дерево ведь настолько редкое, что о рубке его на древесину давно уже нет и речи, так что ни в каких подробных справочниках деловой древесины оно не фигурирует. Что нарыла она в прежней жизни из случайных и часто дилетантских источников, то нам и сообщила, а проверить — это уже наше дело.
Дерево мы нашли и опознали, видок у разросшегося в самом деле характерный, слегка баньянистый в натуре, древесина — без инструмента моей мануфактуры даже и не подступайся, дабы зря не расстраиваться. Но это ядровая у довольно толстых палок, если тонкую рубить, в руку толщиной и меньше, то там той ядровой древесины стержень разве что в палец толщиной, а вокруг него — заболонь, которая и на вид светлее, и гораздо мягче ядровой. Граница между ними не такая чёткая, как у эбеновых, но на глаз видна, да и под топором или пилой чувствуется. В общем, все превосходные свойства, которые Наташка нам описала, к ядровой древесине относятся, а заболонная — ну, не совсем уж говённая, но и ничего выдающегося. Подозреваю, что как раз она-то и растёт быстро. Собственно, она нас и предупредила сразу, что в этом не уверена. В принципе многие тропические деревья так и растут — первым делом в высоту в погоне за солнечным светом, а ствол — так, лишь бы только выдерживал, и вот на этом этапе многие растут быстро, а вот вширь, когда как раз и наращивается ценная ядровая древесина — это обычно уже медленно. Как с этим вот у этой дронтовой сапоты дело обстоит, внятно нам только колонисты расскажут лет через десять, если не все двадцать, а пока-что я могу сказать определённо только, что на балку строительную хорошую бревно нужно не менее, чем в ляжку толщиной. После удаления заболони и отёсывании бруса — как раз сколько надо, столько и останется.
Так ли необходим дронт для прорастания семян евонного дерева, вопрос тоже не столь уж однозначен. Версия давняя, семидесятых ещё годов. Что плоды этого дерева дронт лопает охотно, это факт. Но лопают их и черепахи тутошние гигантские, и попугай чубатый. Наташка припомнила, что и сам автор дронтовой версии обычным индюшкам те семена скармливал, и где-то в районе трети высранных ими проросли. Какой процент их всхожести из-под дронта, мы пока можем только гадать, но самого факта хотя бы участия дронта в общих усилиях не оспаривают и противники версии. Участвовал в числе прочих, а вот был ли в этом деле основняком или работал наравне с теми черепахами и попугаями, никто толком не знает. Те-то ведь тоже вымерли, так что сравнивать в нашем реале, когда спохватились, было уже некого и не с кем. Но принято считать, что хотя можно и без него, основняк — всё-таки дронт. Типа, семена этого дерева всё-таки под его пищеварительный тракт заточены, и с ним у них всхожесть наибольшая, а с другими гораздо худшая. Опять же, проверить это можно только со временем, пока же пущай размножатся завезённые уже куры с индюшками, а мы при наших сборах в обратный путь высранных дронтами семян прихватим побольше. Ну и не высранных тоже — ага, для полноценного эксперимента.
— По сравнению со вчерашним гусём этот голубочек — не пойми чего! — заценила Ирка за обедом заваленного нами дронта, — Есть-то можно, но если по уму, то мариновать надо, чтобы был помягче, а потом готовить со специями, чтобы был хоть какой-то вкус.
