— Марворид лозим нест! — прорычал Володя вызубренную фразу на индийском общеторгашеском очередному прохиндею, подплывшему на лодке предлагать нам жемчуг из-под полы, — Загребали уже на хрен! Всё понимаю, млять, и их понимаю, но вот нахрена нам, спрашивается, лишние проблемы с ихней грёбаной жемчужной контрабандой? Хуже слепней, млять, привяжутся тут! — спецназер раздражённо сплюнул за борт, — Да млять же, ну вот тебя-то ещё куда несёт! Русским же языком вам всем говорю, что марворид нам на хрен лозим нест! — мы с Серёгой расхохотались.

Как предупреждал нас Мани ещё там, в Тамманаве, так здесь всё и есть. Почти весь знаменитый тапробанский жемчуг — не тот, который свозится отовсюду в столицу на ейную жемчужную биржу, а реально местный цейлонский — добывается как раз в здешних окрестностях, то бишь на жемчужных отмелях Маннарского залива. Они, собственно, и на индийской стороне залива такие же, но там ими тамильское царство Пандья владеет, а по эту сторону залива — синхальский царёк Тапробаны. Жемчуг одинаковый, желтоватый как правило, и среди достаточно массовых считается одним из лучших и в Луже, и на самом Востоке. Единичные уникальные жемчужины бывают всякие, но где же их набрать таких уникальных на целое жемчужное ожерелье? И копят годами и десятилетиями, и набирают в конце концов, но это уже эксклюзив для бесящихся с жиру богатеньких буратинш вроде Клеопатры Той Самой, а реально ходовой жемчужный товар — вот этот. Но как у тамилов, так и у синхалов жемчужный промысел, а точнее, бизнес на нём — царская монополия. С государством вообще в азартные игры играть не рекомендуется, как и с любым шулером, а уж с восточной деспотией — и подавно. Нехрен в махинации жемчужные с нарушением царской монополии лезть, если не схвачено всё с контролирующими и надзирающими или новую голову взамен срубленной отращивать не умеешь. У нас пока-что — и не схвачено, и не умеем, и не для быкования с неизбежной порчей отношений мы сюда эаявились, так что — на хрен, на хрен.

Но конечно, и понять этих горе-контрабандистов можно вполне. В основном-то это бригадиры ловцов жемчуга, желающие хоть как-то поправить достаток не только свой, но и своих людей. Ведь вознаграждается-то труд ныряльщиков-ловцов по-монопольному, то бишь мизерно, потому как сменить скупого работодателя они не могут — нету других в принципе. Только и остаётся, что утаить от учёта часть жемчужного улова, да толкнуть её при случае налево за оплату пощедрее. Безопаснее всего — самим казённым учётчикам, но на этом и выгадаешь гроши, потому как и они тоже беззастенчиво пользуются служебным положением монополиста, да и не всё же себе берут, а начальству львиную долю несут, на Востоке это традиция едва ли не старше самих централизованных деспотий. Пощедрее, но тоже весьма ненамного, криминальные скупщики всяких жемчужных мафий, у которых с властью всё схвачено, потому как тоже поделившие рынок монополисты. Не особенно-то щедрее их и мелкая криминальная шушера, работающая на собственный страх и риск — и беднее она, и долго не живёт, потому как конкурент и власти, и тем мафиям. Кто потерпит нарушителей конвенции? Вот и выходит, что наилучший по щедрости вариант — заезжий какой купец, либо раскладов здешних ещё не знающий, либо просто отчаянно рисковый по своей натуре. Если спалишься — секир-башка однозначно, но если прокатит — хороший куш бригада ныряльщиков получит, честно ей столько и в год не заработать.

А работа у них каторжная. Подавляющее же большинство жемчужных раковин — пустышки, а в тех немногих, которые содержат ценный улов, ценность его тоже далеко не всякий раз высокая. Мелкие жемчужины или дефектной формы попадаются в добытых раковинах в разы чаще, чем полноценные. А чтобы надзор был послабже, дабы хоть часть ценного улова утаить было полегче, надо же и официально сдавать достаточно — ага, вот за эту мизерную казённую оплату. Так что хренову тучу раковин бригада ныряльщиков со дна отмели поднять должна, чтобы и неприятностей лишних себе не нажить, и хотя бы уж пару-тройку ценных жемчужин для сбыта налево приныкать. А куда им деваться?

До полусотни погружений в день на десятиметровую в среднем глубину делать приходится хорошему ныряльщику, и уже к тридцати годам здоровье у многих подорвано — выглядят как дряхлые старики. Опытный ныряльщик умеет на глаз отличить раковину с хорошими шансами на ценный улов от пустышки, но много ли у него времени оценивать её на глаз там, под водой? Да и опыт ведь этот разве сразу придёт? Если не погибнешь от кессонной болезни, если не попадёшься на зубы акуле или гребнистому крокодилу, если не ужалит смертельно опасная морская змея или медуза — приобретёшь в конце концов и опыт в различении жемчужных раковин, только вот применять его уже недолго будешь — здоровье не то уже будет, чтобы нырять. Будешь на берегу сидеть и вскрывать раковины, добытые другими, у которых больше здоровья, но меньше опыта. И будешь дышать этим вонизмом от многих тысяч разлагающихся вскрытых моллюсков весь рабочий день, что тоже здоровью уж точно не способствует. Если и это тебя не прикончит, то займёшь рано или поздно место бугра, который хоть и поменьше дышит вонизмом, чем сортировщик, но работа у него — самая нервозная, а с учётом заботы о бригаде — и смертельно опасная. Не своей смертью от возрастных и профессиональных болячек помрёшь, скорее всего, а на плахе головы лишишься вместе с тем рисковым торгашом-контрабандистом, на сделке с которым спалишься. Незавидная карма у ловцов знаменитого тапробанского жемчуга...

— Марворид лозим нест! — рявкнул уже я ещё одному впаривателю нелегального жемчуга, когда мы вошли по уже промеренному с лодки фарватеру в устье реки и встали на якорь в небольшом лиманчике, — Не повезло вам с нами, ребята — в первом рейсе сюда мы все настолько правильные и законопослушные, что аж самим противно, — на этот раз рассмеялись уже Володя с Серёгой.

Талахори не прямо у самого устья реки Аруви разместился, а немного севернее и в глубине острова, хотя и чуть южнее островков, образуюших вместе с островом Манар и прочими тот самый легендарный Мост Рамы, через который с нашей осадкой, да ещё и без хорошего местного лоцмана, лучше вообще не соваться. Индусы сами пересекают его на малых только судах, а на больших редко кто рискнёт. Потому-то и процветают здешние порты Талахори к югу от Моста и его пригорода Махатиттхи к северу от него, что выбор у купцов на больших судах небогатый. В обход всей Тапробаны — это ведь или на суточных бризах галсировать, или вообще на вёслах, так что проще и быстрее местным купцам свой товар сбагрить. Или своей факторией обзаводиться с приказчиком и судном с командой по другую сторону Моста, если жаль с местными перекупщиками своим барышом делиться. Город в обоих случаях свой доход от крупного торгаша-дальнобойщика получит — вот что значит удобное место! Мани говорил, лет триста назад или немного больше Мост вообще был проходимым вброд — в смысле, для людей и сухопутного транспорта типа арбы был проходим с материка на Тапробану и обратно, а между ними только совсем уж лёгонькие мелкосидящие судёнышки могли проплыть, но с тех пор земля несколько раз дрожала, и часть проливов стала поглубже. Есть места, где и наши суда прошли бы вполне, особенно в прилив, но их знать надо хорошо, а не зная — лучше не рисковать.

Да и пираты в этих водах пошаливают. Хоть и не жалуют их ни синхалы здесь, ни тамилы там, пиратские набеги на вражий берег — национальный вид спорта и у тех, и у других, а жирный купчина — добыча уж всяко попривлекательнее полунищих крестьян с рыбаками, которые и в другой раз никуда не денутся. Интересны пиратам, естественно, и жемчужные промыслы противной стороны, а точнее — уже изъятый у них родной местной властью и околовластными перекупщиками их ценный улов. Но это уже в городах, а не на самом берегу, поэтому и не лепятся города на самом морском побережье у самых морских гаваней с портовыми причалами, а отодвинуты вглубь суши. Столица вон, Анурадхапура которая, вообще ближе к верховьям реки отодвинута — поди доберись ещё до неё с моря. И хотя серьёзного завоевателя это хрен остановит, что позднее и продемонстрируют те же тамильские царьки не единожды и не дважды, пока явной войны с ними нет, от обычных морских урок такая защита вполне надёжна. На малых лодках только и доберёшься до тех верховий, если ещё ниже по течению свои лодочные флотилии набег не отразят, но если и пробился сквозь них, то что эти лодки боевым слонам царька? Попереворачивают слоны их на хрен, да поперетопят. В общем, лишь бы не было войны, а от всех прочих неурядиц извне синхальский царёк в Анурадхапуре отгородился надёжно. Внутренние неурядицы — другой вопрос, от них отгородиться потруднее, но пока-что царьки кое-как справляются.

Современный-то порт Маннар на одноимённом вытянутом острове расположен примерно напротив Махатиттхи, но это только при современном снабжении с основного острова смысл имеет, потому как с пресной водой на самом Маннаре напряжёнка. Зимой сухой муссон с материка господствует, так что на севере Тапробаны сезонность климата выражена порезче, чем на юге. Проще на Большой земле города держать, имея снабжение для них под боком. Ну, нам-то это только удобнее, потому как и стоянка для наших судов в пресной воде желательна, и дела торговые всё-таки в городе ведутся, а не в деревнях на самом побережье. Тому же малайскому купчине, китайский шёлк привёзшему, что в этой нищей деревне делать? Кто из этих ободранных родной властью догола пейзан, рыбаков или ловцов жемчуга у него тут его китайский шёлк в товарных количествах купит? Да и нюхать этот вонизм от гниющих жемчужных моллюсков тоже как-то не в кураж...

Высаживаемся на берег, разделяемся — трое наших навигаторов с рабом Мани в качестве переводчика искать пристанище для людей, потому как понятно уже, что не один день здесь пробудем, а мы сами с его хозяином в такой же роли — осмотреться на здешнем рынке. А то ведь, судя по глазеющим на наши суда и на наших людей местным зевакам и по имеющемуся уже опыту Тамманавы, неровен час, и к тутошнему главнюку вызвать нас могут, не дав даже осмотреться толком. А город ведь поболе той Тамманавы. Правда, судя по ней, и рынок, и постоялые дворы едва ли в городской черте, но их же и найти ещё надо, а это тоже время. С одной стороны, и сам город посолиднее, и главнюк в нём поважнее, и спешка такому важному прыщу едва ли пристойна по чину, это же Восток, но с другой-то и слухи ведь о нашем появлении должны были нас опередить, и официальное донесение — о том, что гонцы от наместника Тамманавы вскоре после нашего приёма спешно рванули и сюда, и в столицу, Мани тогда разузнал на следующий же день. Хрен ведь их знает, этих синхальских шишек и их текущие политические расклады. Если дело у них идёт к войне с тамилами, интерес к нашему оружию будет настолько повышенным, что могут и поужать немного свои протокольные понты.

— Марворид лозим нест! — отбрыкнулся Серёга от пройдохи, лезшего прямо под нос со своим нелегальным жемчугом, — Млять, даже здесь эту свою грёбаную контрабанду впарить норовят!

— Конспирация! — хмыкнул Володя, — На розничном рынке меньше надзора.

Рынков здесь, как оказалось, несколько. Мы сейчас шлялись по розничному, где присматривались в основном к ассортименту. Хотя разделение на розницу и опт на них не столько количеством покупаемого и продаваемого товара определяется, сколько ценовым уровнем сделок. Предметов роскоши, например, стоящих больших денег, здесь искать нет смысла, они — на оптовых, хоть и продаются там в розницу. Ту же самую бижутерию, если она медная или бронзовая, можно купить и здесь, если берёшь не охренительную партию для перепродажи, а вот серебряную или золотую — уже только там. А в лавках с железом я не увидел ни одного изделия из тигельной стали — только дешёвый кричный ширпотреб. Я приценился — немного дешевле, чем в Тамманаве, но хорошо спекульнуть можно только с большой партией, за которой — на оптовый рынок. Исключение составил, если не считать зерновых, только шеллак — его тоже предлагали и мешками, а не только в развес. Со слов продавца, на оптовом рынке его предложат не сильно больше и едва ли дешевле, потому как на экспорт он с Тапробаны практически не идёт. Товар из трёх торговавших им лавок полностью закрывал нашу потребность, а точнее — отведённую нами под тот шеллак долю вместительности наших трюмов. Вот с сахреном так не вышло, а из оптовых рынков нам посоветовали дальний, в Махатиттхе, на котором им торгуют сами привозящие его купцы из Бенгалии. Совет был хорош, хотя и по другой причине — плевать на разницу цен, один хрен смешную для Лужи, но для заказа посадочного материала бенгальского культурного тростника нам требовался контакт с бенгальцами. Тот самый, который так и не сумел без нас наладить сам Мани. Теперь он рассказал нам и подробности — ага, всё та же грёбаная жемчужная паранойя. Бенгальцы тоже торгуют и жемчугом, только своим, бенгальским, который у них розоватого цвета. Тут и чинуши царька нервничать начинают, и бандюки тутошней жемчужной мафии.

— Марворид лозим нест! — отфутболил я уже одного из таких, судя по массивной золотой бижутерии и предложенной нам целой пригоршне хорошего уже сортированного жемчуга, хоть сейчас неси ювелиру сверлить и нанизывать на нитку ожерелье, — Проверка на вшивость или попытка подставы?

— Думаю, что и то, и другое, — ответил агент тестя, — Слух о том, что жемчуг вас не интересует, уже разнёсся, но как не верили мне, так не спешат поверить и вам. Скорее всего, будут и ещё пробовать.

Так оно, естественно, и вышло. Еще на подходе к оптовому рынку Махатиттхи точно такой же "златая цепь на дубе том" попытался впарить нам жемчуг в количестве, не поддающемся отмазке "да это мы просто взяли на образец". Отбрыкались от провокатора, разменяли слиточную медь на местную наличность у менялы, затем нашли бенгальцев с их сахреном. Цена в самом деле подешевле той, что на розничном рынке, если берёшь от мешка и больше. После того, как мы озвучили через Мани нужное нам количество товара, торгаш аж прищёлкнул языком, и сбавить цену в ходе торга раза в полтора особого труда не составило. Судя по его виду, он бы и в два раза её сбавил, если бы мы упёрлись рогом, но нам-то ведь не это требовалось. Удоволив бенгальца явно высокоприбыльной для него крупной сделкой, я объяснил ему ситуёвину — что покупать сахрен постоянно в товарных количествах наши люди здесь не намерены, так что вечной лафы с нами не будет, зато уж разовый-то куш он может поиметь с нас превосходный. Нам нужен посадочный материал бенгальского тростника для собственных плантаций настолько далеко отсюда, что товара готового на такое расстояние не навозишься. И мы готовы заплатить за этот означенный материал, не торгуясь. Если сюда нам его не привезут, сами за ним в Бенгалию сплаваем или подрядим на это дело кого-нибудь, нам без разницы. Так или иначе, тростник этот мы раздобудем, но заработает на этом только тот человек, который поможет нам в этом. Мне искать такого человека дальше, или я его уже нашёл? Он хочет заработать существенно больше обычного? Тогда — я развесил ухи и внимательно слухаю его цену за добротный посадочный материал бенгальского сахренного тростника. Цена, озвученная бенгальцем после минутного размышления, была нехилой и по нашим меркам, почти вдесятеро выше суммы нашей с ним сахарной сделки, но ради такого дела она для нас была приемлемой...