Параллельно я начала понимать теорию магии. Она оказалась не чудом, а настоящей наукой, правда, как и к любой науке, к ней тоже надо было иметь способности. Маги просто используют энергию, недоступную для большинства остальных, а заклинания — ни что иное, как схемы и порядок ее использования. Маги строят их, как в моем прошлом мире конструировались обычные электрические приборы, просто маг сам является функциональной цепью, прибором для маны (магической энергии). А постройка аналогичной цепи на каком-нибудь предмете служит для создания амулетов. Разумеется, они не могут служить вечно, поэтому их приходится периодически подзаряжать.
Также Николай Иванович достал для меня программу, список необходимых для поступления знаний по каждому из предметов и список книг, в которых я найду все нужные мне сведенья. Это сэкономило мне много часов, ведь библиотеки в Островлике просто огромные, учебников на каждую тему столько, что выбрать лучший превращается в непосильную задачу, несмотря на прекрасно составленные каталоги и обязательные аннотации к каждому произведению.
Незаметно пришла зима. Николай Иванович часто приглашал меня погулять по саду, легким и понятным языком растолковывая некоторые непонятные мне моменты в магии и других науках. Он был всесторонне образованный и очень умный.
Каждый раз, когда я встречалось с ним, мне становилось не по себе. Все-таки я поступаю нехорошо, ведь похоже, что он испытывает ко мне симпатию... А может быть и что-нибудь посильнее. Поэтому, однажды, набравшись смелости, я спросила его, женат ли он. Он рассмеялся и поклялся, что нет, но сомнения все равно терзали меня, ведь женатые тоже могут выдавать себя за свободных. Я тревожилась еще больше, потому что начала испытывать к Николаю Ивановичу теплые чувства. Я прекрасно знала, что никогда в них ему не признаюсь, но теперь его приятное общество даже начало мне иногда сниться по ночам.
Весной Николай Иванович несколько раз гонял меня по разным предметам и остался довольным моими успехами, уверяя меня, что теперь с поступлением у меня не будет никаких проблем.
Летом он помог мне собрать необходимые справки и подать заявление на биологический факультет ВМУ. Чем ближе подходили дни экзаменов, тем больше я нервничала, начиная сомневаться в своих знаниях, и целыми сутками просиживала в библиотеке, надеясь успеть все доучить, поэтому с Николаем Ивановичем мы в это время почти не встречались.
Наконец настал знаменательный день — первым экзаменом была математика. Ее я успешно сдала на высшую оценку, семерку (по здешней системе). Химию и биологию мне тоже удалось сдать достаточно легко, и мои шансы пройти по конкурсу все росли. Теория магии, несмотря на все мои страхи, опять таки прошла гладко, на ней спрашивали даже меньше, чем я знала.
Вот на географии я закорявилась. Перенервничав, я, хотя уже неплохо в ней ориентировалась, начала путать названия, а Рабоград и вовсе переименовала в Рабский град. Хорошо, что экзаменаторы попались добрые и с чувством юмора, поэтому я получила таки... не максимум, но шестерку, что понизило мои шансы ненамного.
Оставались только основы практической магии, на которых я должна была показать свое умение сотворить простейшие заклинания. Конечно, мне не повезло.
Когда сорвалась первая же попытка сплести горящий палец, я сильно перепугалась. Несмотря на то, что такие срывы характерны для всех непрофессиональных магов, я занервничала еще больше.
Следующая попытка тоже сорвалась, на сей раз, по-моему, от страха. Я из последних сил попыталась сосредоточиться, но опять потерпела неудачу.
Ко всему прочему мне не повезло вдвойне, этот экзамен принимала у меня мадам Заверита. В течение еще двух неудачных попыток она презрительно щурилась, а потом резко заявила:
— Если совсем колдовать не умеешь, нечего было и приходить!
Я попыталась объяснить ей, что это просто от нервов, но она указала мне на дверь.
Получалось, что я не сдала один из основных экзаменов! А не сдача любого экзамена означает, что мне уже не судьба учиться в ВМУ.
Я шла по улице из университета, и слезы застилали мне глаза. Почему именно сейчас все сорвалось?! Ведь я стабильно колдовала необходимые заклинания, ошибаясь лишь в трети случаев, но никак не стольких подряд! Какая же я все-таки невезучая...
Так мне и надо, трусихе! Нечего нервничать было! Сама закорявилась, сама и виновата! Теперь со мной вообще никто общаться не захочет, с дурой такой...
Ну, уж нет, я не сдамся! Буду поступать в следующем году, а если понадобиться, и через год! И так пока не получится! Все равно я своего добьюсь! Пусть будут падения, пусть неудачи, великие люди тоже сначала были гонимы, в конце концов...
Тоже мне, нашлась великая! "Горящий палец" наколдовать не могу. Дура, дрянь и трусиха, вот я кто!
В этот момент мои мысли прервал Николай Иванович, встретившийся мне на улице. Ему пришлось потрясти меня за плечо, прежде чем я обратила на него внимание.
— Что случилось? — спросил он.
— Ничего... Я дура, экзамен не сдала... — всхлипнула я.
— Почему?
— Да дурацкий "горящий палец" не смогла наколдовать...
— Как? Ведь у тебя все прекрасно получалось?
— Перетрусила я... Дура, дура, дура!
— Не переживай так, мы что-нибудь придумаем...
— Мне блата не надо! Я сама поступлю... когда-нибудь...
— Да я не о блате говорю... Просто, может мне удастся договориться, чтобы у тебя приняли этот экзамен в другой день...
— Ты так много для меня делаешь, а я, кретинка, все время тебя подвожу...
— Успокойся, все будет нормально. Договорились? — он протянул мне свой носовой платок и ободряюще улыбнулся.
Ему действительно каким-то чудом удалось договориться. Отступать мне было некуда, и поэтому я через два дня предстала перед тремя другими экзаменаторами.
От страха, что специально для меня собрали целую комиссию, три мои первые попытки опять потерпели неудачу.
— Так, а теперь давай договоримся, — обратился ко мне председатель комиссии, после провала четвертой попытки. — Мы сейчас пойдем пообедаем, а ты пока сосредоточься... И не бойся так, обижать тебя никто не собирается.
Пока их не было, я попыталась собрать нервы в кулак и стать безразличной и бесчувственной. Разумеется, у меня ничего не вышло. Но мне все-таки удалось немного успокоиться и когда они пришли, я успела приступить к заклинанию прежде, чем вновь накрутила себя до предынфарктного состояния.
На этот раз у меня получилось! Это помогло мне сосредоточиться, и я умудрилась успешно провести это заклинание шесть раз, после чего снова последовал срыв.
— Так, с "Горящим пальцем" покончили, — ободряюще кивнул экзаменатор. — Серии ты выполняешь очень даже ничего. Теперь отдохни, и приступим к разнообразию.
— А можно сейчас? — спросила я, подумав, что потом опять буду испугана до такой степени, что у меня ничего не выйдет.
— Ну, если ты готова...
— Я попробую.
Все пять необходимых заклинаний удались мне всего с двумя срывами, и я облегченно вздохнула. Если Николай Иванович был прав, больше ничего потребовать не должны... Я думаю, они мне поставят хотя бы тройку.
Я вышла за дверь, а комиссия приступила к совещанию. Они обсуждали так долго, что я уже стала сомневаться в тройке. Но хоть двойку-то (низшая положительная оценка) мне должны поставить! Минут через десять я начала боятся, что и эта надежда не осуществится.
Наконец меня позвали обратно в аудиторию и сообщили, что после некоторых сомнений решили поставить мне четверку за то, что я натворила столько ошибок в самом начале. Каково же было удивление моих экзаменаторов, когда эта оценка вызвала у меня такую бурную радость, что я чуть не перевернула все парты от счастья.
В итоге у меня получился тридцать восемь баллов из возможных сорока двух! Знать бы еще, какой балл проходной, ведь в разные годы он колеблется от тридцати до сорока одного...
Целую неделю я провела в неведении, пока, наконец, не вывесили объявление об общем сборе абитуриентов. Там нам сообщили, что в этом году зачисляются все с баллами от тридцати восьми и выше! То есть я набрала минимум баллов, необходимых для поступления.
Я — поступила в университет. В магический университет. Теперь я точно стану настоящим магом!
Глава 15. Новый год по-мориоградски
Донгель. Островлик. Декабрь 5374 — 1 января 5375 года
После того, как Дирит Морт и дроуская молодежь поселилась в особняке Лоска, мои обязанности несколько изменились. Лоск продолжал иногда пропадать на целые сутки, но даже когда он находится дома, я теперь в первую очередь должен обслуживать Дирита.
Принц второго Дома оказался не таким привередливым, как Лоск. По крайней мере, он не гонял меня, по тысяче раз передумывая, хотя можно было легко заметить его гораздо более тонкий и изящный вкус. Я продолжал его ненавидеть, в особенности за ту мягкую покровительственную снисходительность, которую он проявлял ко мне.
Постепенно я понял, что Лоск боится своего нового гостя. Боится и уважает. Это заметно по его почтительному отношению к Дириту (в отличие от других гостей) и по тому, что он практически никогда не возражает, потакая любому желанию дроу. Да и сам принц держался с гораздо большим достоинством, он часто поглядывая на Лоска с легким превосходством, сверху вниз, несмотря на то, что был на полголовы ниже.
Но Лоск не прекратил ночные пытки и когда гости, наконец, разбредались по комнатам, мне, вместо того, чтобы отдыхать, приходилось в течение нескольких часов массировать спящего ниндзю. Каждый раз, когда я пытался прекратить массаж и тихо покинуть комнату, он тут же просыпался и заставлял меня вернуться и продолжать. Часто эта экзекуция затягивалась далеко за полночь, и, не успевал я без сил упасть на кровать в общей комнате рабов, где, кроме меня, жило еще трое эльфов, как пора было вставать... и все начиналось сначала.
Моим сонным состоянием постоянно пользовались молодые дроу, чьим любимым развлечением было, став невидимыми, подставлять подножки или нервировать меня лезвиями своих темных рапир, неожиданно проводя ими по шее, лицу, или портя одежду. Всего за несколько дней они довели меня до состояния, при котором я вздрагивал и просыпался от каждого шороха, а ходить по коридорам (если свидетелей не было), предпочитал на четвереньках.
Лоск, когда я попытался пожаловаться ему на такое поведение гостей, только рассмеялся и издевательски сообщил:
— Так тебе и надо, все равно ни на что больше ты не годишься. И не рыпайся, а то еще хуже будет... Еще и я добавлю.
Поэтому мне приходилось молча терпеть все эти мучения.
Приближался Новый год, праздник, который люди почему-то предпочитают справлять посередине зимы, а не как мы, весной, когда природа начинает просыпаться, деревья выпускают первые зеленые листики, а лесную подстилку покрывает нежнейший ковер из ранних цветов.
Судя по всему, Лоск собирался отмечать этот праздник по человеческому календарю. Подготовка отнимала у его рабов много времени, видимо, Лоск захотел устроить что-то грандиозное. Но тогда мне было не до этого, я так уставал, что у меня просто не оставалось сил обращать внимание на что-либо еще, кроме моих непосредственных обязанностей.
В результате постоянной усталости я начал путаться в приказах, и Лоск поглядывал на меня все мрачнее и угрожающе. Наконец он, на несколько дней, зачем-то покинул свой особняк, а Дирит не так загружал меня, поэтому мне удалось в свободное время немного отдохнуть.
Когда я вернулся к более или менее нормальному состоянию, если слово нормальный вообще возможно употреблять в моем нынешнем положении, было уже тридцать пятое декабря, предновогодний день.
К моему несчастью прямо с утра вернулся Лоск. Он явился не один, а привел с собой еще двух гостей, тоже, судя по его с ними обращению, выше его по положению.
Один из них был солнечным эльфом, его глаза, как и волосы, сияли золотом, прекрасно сочетаясь с золотисто-персиковой кожей. Пышная прическа создавала иллюзию нимба над головой гостя, а свободный серебреный костюм отлично подчеркивал стройность эльфийской фигуры.
Второй вообще не принадлежал ни к одной из известных мне рас. Он был выше и гораздо мускулистее, глаза его были черными и взирали на мир с насмешливой безжалостностью. Голубые волосы были собраны в хвостик, кожа отливала загорелой бронзой, а тонкий костюм под цвет волос был полностью обтягивающим. Радовало только одно — все это безобразие накрывал широкий синий плащ, хотя бы частично скрывая такое бесстыдство.
Потом прибыл еще один гость. Этот был одет во все белое, его одежда покроем напоминала паладинский костюм, на рубашке даже чуть проступал серебристый крест. Он был серебреноволосым и голубоглазым. Кожа его была очень бледной, но тем ни менее он не производил впечатления больного, во взгляде, да и в каждом движении чувствовалась сила и смертельная угроза. Его расовую принадлежность мне также не удалось установить, я мог бы отнести его к высшим иртерианам, если бы не слишком высокий для них рост и широкое телосложение.
Несмотря на сильные различия этих троих, у меня было впечатление, что они жители одной местности. Было в них что-то похожее, скорее всего общей являлась тревожная атмосфера, которую они создавали. Кроме этого, было что-то такое в выражении их лиц... что мне очень не понравилось. То же выражение иногда мелькало и у Дирита с Лоском, но гораздо реже.
После того, как гости устроились в отведенных для них комнатах, ненадолго наступило затишье. Но когда вечером все они собрались в обеденном зале на первом этаже особняка, Лоск зачем-то послал за мной и потребовал, чтобы я прислуживал им у стола.
— Вижу, ты не растратил заработанные деньги зря, — продолжил начатый без меня разговор солнечный эльф. — Настоящий торгоградец.
В его устах это ругательство прозвучало как похвала, да и Лоск воспринял его так же, улыбнувшись и чуть церемонно склонив голову.
— Благодарю. Я не мог позволить себе потратить зря благоволение Второго.
— Это ты сейчас так говоришь, — усмехнулся Дирит. — А вспомни, как ты на коленях просил у меня в долг, чтобы не продавать своего звездного!
— Что было — то прошло! — возразил Лоск. — Теперь я гораздо умнее и не привязываюсь, к кому попало.
— Кстати, насчет привязанностей, — обернулся голубоволосый к дроу. — Я до сих пор не понимаю твоей страсти к коллекционированию... Это ведь слабость... Зло.
— Ну, Дартоморт не Мориоград... Не забывай, у нас другие порядки.
— Да, но все же...
— Ладно, поговорим о другом, — поспешил перевести разговор Дирит. — Давайте поиграем в игру вопрос — ответ... Чур я начинаю.
— Дурацкая игра... — начал было возражать голубоволосый, но поскольку остальные согласились, дальше противиться не стал.
— Беломор, какие чувства ты испытываешь ко мне? — обратился дроу к мужчине в белом костюме.
— Ты — мой друг. Я чувствую к тебе некоторую привязанность, но не больше.
