Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка

Факеншит! Как я теперь понимаю давнего знакомца-рецидивиста из первой жизни, который в ходе третьей "ходки" скандально требовал себе одиночку!

Наконец — угомонился. Засопел размерено. Уснул?

Описание хода к Москва-реке из Тайницкой башни... виноват: от Чешских ворот — я уловил. Про Боровицкую он рассказать так и не захотел. Ничего — завтра расколется. А вот на кой чёрт мне это надо? Общей системы подземных ходов в Кремле ещё нет. Даже если удастся выбраться из этого поруба — добраться до башен... нет, не получится.

Бесполезные знания. Типа: повышение общей эрудиции и расширение кругозора.

Умру — умным. Это как считать? Хорошо или плохо?

Глава 412

Засыпать в полной темноте, в одном помещении с взбешённым психом... Тревожно. Но оружия у нас, приспособ каких — нету. Разве что он из ямы полную рубаху "сира" наберёт и мне спящему в рот... И я — задохнусь. Или — нет. Фифти-фифти. Бог даст — проснусь живым.

Бог — дал.

Среди ночи был, вроде бы, какой-то вскрик, какое-то елозание. От чего я проснулся. Полежал, послушал. Продолжения — нет, шевеления — нет, вонь — как и была. И я снова заснул.

Просыпаться было... больно. Всё-таки, мать-сыра земля совсем не... С Манефой, к примеру, теплой, мягкой... А уж с Гапы-то моей слазить...! А тут — всё болит. Всего — знобит. Вокруг — темно.

Ску-у-у-чно!

— Эй, Градята! С добрым утром!

Наверное — утро. Раз я проснулся. Чего он молчит? Сон приснился увлекательный? По тем рассказам о его похождениях в женской среде, которыми он меня вчера развлекал? Ещё бы: он же мастер был, городничий. Э... городник. Пришлый, при деньгах. Москвички на него — как на мёд. Есть что вспомнить.

А пойду-ка я, разбужу соседа. Так это, по-пионерски. Поползу.

Ползу-ползу. Тихонько-тихонько. Да где ж он тут? А, вот пятка. А мы её чуть-чуть пальчиком. А оно не отзывается. Ему что, две бабы за раз приснились — оторваться не может? А чуть выше по щиколотке...

Щиколотка была холодная. Это не сразу до меня дошло. Я бросил свои пионерские игры и быстренько перебрался к голове. Дыхания — нет, пульс — отсутствует, вонь... да, вонь ослабела. Тело — холодное.

М-мать... Факеншит уелбантуренный! С-с-с... Спокойно.

Ну-с, Ванюша, с обновкой тебя — с покойничком-нежданчиком.

Отполз на своё место, подумал.

Стражу звать? — До ляды — только в прыжке. Да и зачем? К чему истерить и суетничать? Есть ли в жизни человеческой что-либо, более естественное, чем смерть? Как стороны одной монеты: всякий орёл всегда имеет свою решку.

Градята говорил, что раз в день приносят корм — подожду.

Я снова уселся в растительно-цветочную позу. И впал в таковое же состояние.

Градята, оставленный доделывать крепость после отъезда князя Андрея из Москвы в Вышгород в самом начале 1157 года, просидел в порубе 8 лет. Заморить его не хотели. Просто из жадности — а вдруг потребуется? А выпускать... Помимо ссоры с хозяевами, он являлся носителем военных тайн. Рассказы Фрица о постоянных конфликтах между масонами и европейскими владетелями, часто оборачивающиеся подобными пожизненными заключениями, что и было одной из причин формирования этого братства, рассказы, казавшиеся мне маразмом диких европейцев — приобрели русскую реальность.

И тут — я. Не то, чтобы я его сильно пинал — на такое сил не было. Но он уже просто забыл — что такое общение с новыми людьми. Человек может умереть от информационного или сенсорного голодания. Или — от избыточности. Моё появление, манера говорить и вести себя, живое, активное напоминание об оставленном мире — взволновали Градяту, вызвали стресс. И сердце его не выдержало.

Усвоенная мною прежде истина: "Попадец — всем... абзец" — приобрела ещё один оттенок.

Прошло... сколько-то прошло. Наверное — много часов. Я уже "насношал ёжиков" до тошноты, обнаружил, с тоски, у себя третий глаз и как раз прикидывал — как бы его настроить на инфракрасный диапазон, как наверху заскрипело и грохнуло. Люк откинулся, оттуда начало опускаться на верёвке деревянное ведро.

— Эй, вы тама. Жорево принимайте. Миска одна — не подеритесь. Гы-гы-гы...

Прежде всего — пайка. Два куска хлеба, миска с кашей и кувшин с квасом.

— Жрите давайте. По-быстрому. И ложьте взад. Нам тута валандаться неколи.

Я отсел с едой к стенке и громко уточнил. В сторону невидимого стражника в дырке в потолке:

— А придётся. Сосед мой, Градята, нынче ночью богу душу отдал. Слезай, дядя, покойничка вынимать будешь.

Пауза, поток междометий, упоминания родительниц и прародительниц, различных отглагольных мероприятий с использованием мужских и женских половых органов. В том числе — и с возвратными формами. Не только: "я — тебя", но и "я — себя". Как в вариациях "Конька-горбунка":

"Средний был гермафродит:

Сам — и трахнет, и родит".

Грамматически интересно звучало смешение в одной фразе совершённых, продолженных, инфинитивных и пока лишь обещаемых... действий.

Вот же: филфака в Москве ещё нет, а филологи с факерами — уже есть.

В поруб всунули факел, от тусклого света которого мои, отвыкшие уже глаза начали слезиться. За коптящим факелом смутно просматривалась бородатая морда с выпученными глазами. Потом её сменила другая такая же.

Братья-близнецы? — Нет, просто общее дело во славу родины делает людей похожими. Особенно, когда это дело — тюрьма, а родина — Москва. В смысле: подворье бояр Кучковичей.

Морды принадлежали дуракам: опущенный вниз факел даёт пламя по рукояти — чуть бороду не сожгли. Увы, дурость стражи имела свои пределы: я уж размечтался, что они всё тут бросят и побегут начальству докладывать. А я, тем временем, по верёвочке... оп-оп и... Не свезло — ведёрко с верёвкой подняли, люк закрыли. И пришлось мне поглощать наш, с покойным Градятой, завтрак, обед и ужин, в полной темноте и в антисанитарных условиях — ложек, вилок и ножей не подали. Даже руки помыть — не предложили.

Предки, факеншит. Совершенно дикие, неопрятные люди.

Только я подумал об уместности чашечки кофе и сигары на десерт, как десерт пришёл сам: человек 6 ввалились в поруб по принесённой лесенке и стали тыкать в меня острым и железным. Задавая идиотские вопросы:

— Ты почто невинную душу загубил?!

Мои попытки указать на логическое противоречие:

— Так вы невинные души в порубе держите?!

Не привели к конструктивной дискуссии. Наоборот — к усиленному вентилированию помещения режущим и колющим.

Я, конечно, парнишечка боевой. Но — не ниндзя. И — не камикадзе. В одной руке — миска деревянная, в другой — кувшин глиняный. Для обоерукого боя — вполне. "Правильный" айкидот, в смысле: мастер по айкидо, способен обездвижить противника любым подручным предметом. Но против шести здоровых мужиков в замкнутом пространстве...

Вот был бы я прирождённый триметиламинурист высокой концентрации — дунул бы на них. Чем-нибудь... Из откуда-нибудь... Они бы нюхнули и умерли. В муках, удушье и отвращении.

А так пришлось забиться в уголок и кричать истошно:

— Дяденьки! Не виноватый я! Он сам подох!

"Дяденьки" покрутили труп, явных следов насильственной смерти не нашли, и перестали обращать на меня внимания.

Я уж было... типа — они с ним возятся, а я по лесенке... Но там, наверху — оставалось ещё несколько дяденек. Судя по голосам — трое-пятеро.

Столько народу одолеть деревянной миской... Даже с глиняным кувшинчиком... Не, не рискну.

Напоследок они забрали у меня посуду и удалились.

Какие они... жадные! Хоть бы лесенку оставили.

Ж-жадюги!

Шутки-шутками, но ситуация у меня... выходов не просматривается. Понятно, что Андрей будет меня искать. Точнее — он будет искать свою экс. Ну, и меня за компанию. Феодор очухается, проморгается и тоже будет искать. Аналогично: Софью и чудака, который к ней подлез в Ростове. Как быстро они найдут? Недели? Месяц? Кто первым? И каково будут решение "кладоискателя" в отношении меня? А ведь есть ещё местные "кладохранители". Которые тоже чего-то могут решить.

Человек умирает не мгновенно. Но — быстро. Уж я-то теперь, после вляпа в "Святую Русь", очень хорошо это знаю.

Первыми прорезались "кладохранители". Вдруг распахнулась ляда и всунувшаяся слегка припалённая борода рявкнула:

— Ну, ты! Хрен лысый. Лезь сюды. Твою... Лестницу прими. Мать...

Я всегда был большим поклонником хорошего литературного русского языка. Помнится, как-то подходит ко мне, в одной из бывших советских столиц, нищий. И — излагает. Личные обстоятельства и вытекающие из этого следствия. Конструкции фраз, словарный запас, интонационное богатство... я прослезился! Высыпал из кошелька всё, что там звякало, и по-русски, широкой, нескудеющей дланью...

Так, эту историю — в другой раз. Пока у меня глаза слезятся от света факелов. После сплошной темноты поруба — просто больно....

Немолодой мужичина, прилично одетый, тяжко сидел в углу застенка, прикрыв глаза и полуотвалившись на стенку. Видать, хорошо вчера набрался: перегар пробивает даже запахи пытошной.

Тяжело человеку. Чуть было не посочувствовал. Хотел уж. Как и положено по вежеству, осведомиться о здоровье, как спали-почивали, здоров ли твой скот... а баба...? Но он приоткрыл глаз и лениво махнул рукой.

— Привели? Ну и славно. А посадите-ка злодея в дыбу.

* * *

Дыба...

"как много в этом звуке

Для сердца русского слилось!

Как много в нем отозвалось!".

Увы, и тут мы не знаем своих корней.

В "Святой Руси" дыба — совсем не то, что вы подумали. На нашу дыбу — не подвешивают, в неё — сажают. Через полвека в договоре со шведами будет указано:

"если русин окажется виновным, то в дыбу его не сажать, а отдать на поруки; если же поруки не будет, то посадить его в железо".

По сути — колодки деревянные. Средство фиксации изучаемой особи в неудобной форме. В "неудобной" — для исследуемого экземпляра. Также: лёгкое наказание за мелкие правонарушения. Анти-хулиганское устройство:

"кто силою в судебню влезет или придверника ударит, то посадите его в дыбу".

Это когда сказано: "Прошу публику очистить зал заседания суда", а "публика" — не понимает.

Основной смысл применения: исполнение наказания. Для допроса — чисто вспомогательно. "Чтобы не бегало". Что и отличает исконно-посконную конструкцию от более поздних реализаций-синонимов.

Второй известный тип дыбы — европейское "ложе".

Исследуемый образец укладывают на ложе, связанные за кисти над головой руки, привязывают к вороту. Лодыжки — к другому. И крутят. Как ни странно — в разные стороны.

"При вращении валиков верёвки тянулись в противоположных направлениях, растягивая тело и разрывая суставы пытаемого. В момент послабления верёвок пытаемый также испытывал ужасную боль, как и в момент их натяжения. Иногда дыба снабжалась специальными валиками, утыканными шипами, раздиравшими жертву при протягивании".

Здесь персонал активно трудится: вяжет, крутит, тянет, спрашивает, уточняет и предлагает. Люди, прямо по Писанию — "в поте лица своего", добывают "хлеб свой насущный". В смысле: информацию. Из обрабатываемого тела.

Наш общеизвестный вариант с подвесом — изобретение более поздних времён, Московской Руси.

Бывали и у нас гениальные люди! Уникальную конструкцию сообразили! Два столба с перекладиной.

"А устроены для всяких воров, пытки: сымут с вора рубашку и руки его назади завяжут, подле кисти, верёвкою, обшита та верёвка войлоком, и подымут его к верху, учинено место что и виселица, а ноги его свяжут ремнём; и один человек палач вступит ему в ноги на ремень своею ногою, и тем его отягивает, и у того вора руки станут прямо против головы его, а из суставов выдут вон; и потом сзади палач начнёт бити по спине кнутом изредка, в час боевой ударов бывает тридцать или сорок; и как ударит по которому месту по спине, и на спине станет так, слово в слово, будто болшой ремень вырезан ножом мало не до костей. (...) Будет с первых пыток не винятся, и их спустя неделю времяни пытают вдругорядь и в-третьие, и жгут огнём, свяжут руки и ноги, и вложат меж рук и меж ног бревно, и подымут на огнь, а иным розжёгши железные клещи накрасно ломают ребра (...) Женскому полу бывают пытки против того же, что и мужскому полу, окромя того что рёбра ломают".

Классическая русская дыба ("виска") — вид пытки, реализовывавшей принцип постепенного вытягивания суставов под действием силы тяжести. В отличие от испанской дыбы, где заключенного поднимали к потолку и бросали вниз, усиливая травму суставов возникающей при резкой остановке перегрузкой, отечественная виска работала проще: человек просто висел на заведенных назад руках.

В России тоже бросали подвешенного на дыбе, но это иная пытка — в протоколе допроса фиксировалась под милым названием "встряска".

Висение на дыбе могло быть довольно продолжительным: Егор Столетов, пытанный на виске во времена Анны Иоанновны, висел в ходе одного допроса до 1 3/4 часа. Архимандрит Александро-Свирского монастыря Александр в 1720 г. в ходе первого допроса провисел на дыбе 28 минут после чего потерял сознание; во время второго допроса он пробыл на "виске" 23 минуты и опять потерял сознание.

"Московская дыба" — очень экономичное, мало-энергоёмкое, спокойное мероприятие. "Сама, сама". Человек просто висит. И терпит. Сам — себя. Своим собственным телом причиняет боль и выворачивает суставы. А персонал тихо курит в сторонке. Или — квасок попивает. "Солдат спит — служба идёт". Главное не забыть о пытуемом вообще. Обеспамятел? — Опустить, ведро воды на голову. Очухался? — Поднять. И — спи-отдыхай.

Однако попадались на Руси и особо упорные особи. Или время поджимало. Тогда и палачам приходилось принимать активное участие.

"Подвешенного на дыбе могли периодически стегать кнутом. Количество ударов зависело от возраста и состояния здоровья допрашиваемого. Мужчина средних лет дворянского звания получал обычно не более двух десятков ударов кнутом в ходе одного допроса. В отечественной пыточной истории остались примеры феноменальной человеческой выносливости: Василий Лось в ходе трех допросов в 1627 г. получил 100 ударов кнутом, 10 "встрясок" и три порки раскаленными вениками. Признательные показания он дал только на четвертой пытке".

Как мило после таких описаний выглядят призывы "ревнителей русской старины" к возвращению "к корням нации"! Так и хочется спросить:

— А Вы сколько провисеть сможете? А "встрясок" сколько? Васю Лося переплюнуть не пробовали?

Или "патриоты" уверены, что уж они-то будут с другой стороны? Где — держат? "Держат" — концы верёвок, рукояти кнута, калёных клещей, горящих веников...

* * *

Я прежде особо об этих подробностях и разночтениях не задумывался, а Ноготок просто принял как ещё одну новизну в общем потоке моих советов в насущном деле прогрессизма палачизма. У меня-то в Пердуновке, а теперь ещё и на Стрелке, нормальная дыба построена. Крепкая, "Московская с расширениями". То-то эта установка так заинтересовала вдову Юрия Долгорукого, когда она у меня в Пердуновке гостила! Сразу полезла опробовать... Женщины... они такие любопытные! Я же просто не знал, что здесь такого нет!