Каждый пилот должен был не только управлять кораблем, но и хорошо ориентироваться в экстремальных ситуациях. Кроме того, я должна была хорошо владеть корабельным оружием и при необходимости не бояться его использовать.

Постепенно я овладевала необходимыми навыками. Со временем я поняла, что Аргентор даже по верградским меркам не рядовой пилот.

— Я не понимаю, что ты делаешь в Островлике, если твои знания и умения гораздо больше пригодились бы в других местах? — спросила я его однажды. — Разве наше государство не понимает, что тут твои способности пропадают зря?

— Они не пропадают зря, — покачал головой Аргентор. — Наша сила — в организованности. В прекрасно поставленной синхронной командной работе. Если бы этого не было, мы были бы ни чуть не сильнее других государств.

— Но я не понимаю, при чем тут организованность и синхронность?

— На наших кораблях все продублировано, помнишь? Все. В том числе на каждом из них по два первых и два запасных пилота, чтобы при необходимости всегда была замена.

— Тогда почему на твоем лайнере только три пилота?

— Было три. Когда ты закончишь подготовку, будет четыре. Два главных — я и ты и два запасных.

— Почему я? — удивилась я. — Ведь, если судить честно, запасные гораздо более опытны.

— Это так. Я и не отрицаю, что твоя подготовка сильно хромает. Но мои запасные пилоты — команда. Прекрасно слаженная команда. И ни я, ни кто-либо другой не будет ее разрушать ради того, чтобы один из них стал первым пилотом.

— А куда делся прошлый первый пилот?

— Погиб. Транс-аномалия случилась прямо внутри лайнера... Произошел выброс угарного газа в сочетании с трехсотградусной температурой, а он не успел принять необходимых мер безопасности.

— Кошмар! Сразу и задохнуться и свариться!

— Он не задохнулся и не сварился, — отрицательно мотнул головой Аргентор. — Просто он уже никогда не смог бы снова стать пилотом. По крайней мере, на это пошло бы столько средств, что его лечение принесло бы государству только вред.

— Тогда почему ты говоришь, что он погиб?

— Потому что так и есть. Он был пилотом. Пилотом, работающим на государство. А ни один государственный работник не уходит на пенсию. Поскольку он был непригоден даже для обучения молодых, его усыпили.

— Не может быть...

Мне было не по себе в течение нескольких дней после этого разговора. Но потом я привыкла. В конце концов, что я потеряла? А приобрела гораздо больше — то самое нормальное окружение, о котором мечтала.

Среди экипажа лайнера не были ни алкоголиков ни развратников. Никто не отпускал пошлые намеки. Мы были одной командой, одной семьей, теми, кто всегда, до конца своей жизни останется вместе. И никто из нас не предаст. А уж способ, с помощью которого это достигается... Ну что ж, он нисколько не хуже остальных.

Еще через три месяца меня посчитали достаточно подготовленной, и лайнер отправился в первый настоящий полет. Да здравствует небо!

Глава 19. Раскрытие тайн

Донгель. Островлик. 1 — 2 января 5375 года

Я пролежал в кровати больше суток.

— Твой новый хозяин велел тебе одеться и прийти в обеденный зал, — тронул меня за плечо Ландер.

Сначала я не хотел подчиняться приказу... Но потом понял, что мне все равно придется вставать. Просто, если я не сделаю этого сейчас, меня еще и накажут. Одевшись в свой единственный оставшийся, после позавчерашнего, костюм, я пришел в зал.

К моему облегчению, Акваса там не было. Да и Беломора тоже. И молодые дроу, скорее всего, развлекались на улице, как обычно. Дирит сидел в мягком глубоком кресле, придвинутом к окну и с мечтательным видом пил вино. Напротив него, также в кресле, развалился в своей любимой позе Лоск. А Солярис восседал на широком подоконнике, прислонившись спиной к стене, согнув одну ногу в колене и сложив на ней руки, и покачивая другой в такт тихой плавной музыке, раздающейся из проигрывателя.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Дирит Морт, отставляя в сторону бокал.

— Хорошо, — ответил я, не смотря на него.

На самом деле мне было отвратительно. Все тело болело, голова кружилась... да и вообще я чувствовал себя полностью разбитым, как бывает только во время тяжелой болезни.

Но Лоск давно отучил меня жаловаться на плохое самочувствие. Каждый раз, когда я пытался, он наказывал меня т'тагой... Я вздрогнул и побледнел от одного этого воспоминания.

— Не похоже. Ладно, садись и поешь, — дроу изящным жестом указал рукой в сторону стола.

Я посмотрел на Лоска. Он требовал, чтобы рабы питались на кухне, не терпя ни малейшего неповиновения. Но на сей раз, он только бросил в сторону Дирита быстрый взгляд и слегка поджал губы. Тогда я подчинился.

— Я, конечно, не одобряю Акваса, — начал Лоск, пронзив меня хмурым взглядом. — Но все же твоя привязанность к эльфам меня тоже поражает.

— Ты все еще не понял, — откинувшись в кресле и мечтательно посмотрев в окно на звездное небо (был зимний вечер), сказал дроу. — Эльфы подобны цветам, украшающим наш мир. Мне нравится смотреть, как хилое растение наливается жизненной силой, как выпускает бутоны... Раскрываются первые цветы, сначала робко, неуверенно, а потом все смелее... И наступает момент, когда они предстают перед своим хозяином во всей своей красе.

— Из сорняка розу не вырастишь, — мрачно возразил ниндзя, снова посмотрев на меня.

— По-твоему это — сорняк? — звонко рассмеялся Дирит. — Если так, то какой-то больно уж привередливый!

— Сколько я о нем не заботился, что-то расцветать он не спешил!

— Ну, во-первых, на все нужно время... А во-вторых, видел я как ты о нем заботился. Знаешь, забота ведь подразумевает не только пищу и кров.

— Ох, ох, — презрительно скривился Лоск. — Я что, должен от них сплошные убытки терпеть? Может, им еще и украшения покупать? Обойдутся!

— Вот видишь, — пожал плечами дроу. — Ты сам только что высказал свое к ним отношение. Впрочем, что с тебя взять, — Дирит с превосходством взглянул на ниндзю. — Тебе ведь действительно приходится постоянно следить за своим состоянием... Чтобы случайно не разориться.

— У меня стабильное положение! — обиделся Лоск. — Я, конечно, не принц, но бедным меня никто назвать не посмеет! Я вхожу в двадцатку богатейших ниндзей мира!

Некоторое время после этой тирады стояло молчание.

— А если мы уж заговорили о сорняках, — ехидно добавил Лоск, немного успокоившись. — То, может, я имел в виду вовсе не идиота Донгеля, а кое-кого другого.

— Если ты думаешь, что я до сих пор возражаю против высказывания одного нашего общего друга... бывшего друга, то очень ошибаешься. Да, я — сорняк. Но не простой сорняк. И, к тому же, именно те растения, которые обычно называют сорняками, могут выжить везде. Именно мы поддерживаем жизнь в местах, не слишком для нее благоприятных.

— Да сорняк вырастает на самой поганой почве, — хитро взглянул на Дирита ниндзя.

— Но только на богатой он достигнет совершенства. Ты ведь не попробуешь назвать Дартоморт плохим? — с легкой угрозой спросил дроу. — А, если уж на то пошло, лучше быть сорняком... Чем нежным цветком... Или вообще ни тем ни сем, — лукаво закончил Дирит.

— Если ты отпускаешь грязные намеки... То я роза! Или, на крайний случай — сорняк! Но вовсе не всякая фигня, за которую ты пытаешься меня выдать! — вновь разошелся Лоск.

— Интересно... Давай посмотрим. Ты хорошо себя чувствуешь в Торгограде, Островлике и Мирограде, ну и некоторых других... Очень разные города, я это признаю. Но мне ничуть не хуже не только в них, но еще и в Верграде, Мориограде и многих... многих других. А ты почему-то избегаешь появляться в них. Странно для розы жить в Торгограде... А для сорняка отказываться жить в Мориограде, не правда ли?

— Сорняки разные бывают! И вообще, может я не роза, а... нарцисс!

— Ах, какое самолюбование. Да будь ты хоть ромашкой, ты бы все равно не выжил в Торгограде.

— Зато этот вообще орхидеей заделался, — попытался перевести разговор Лоск, махнув в мою сторону. — Все ему плохо.

— Ну, если говорить прямо, ни один моредхел на орхидею не тянет. Хотя и не является сорняком. Но они по крайней мере могут около полумесяца прожить без света... А других эльфов неделю на солнышке не выгуляешь и они уже все... завяли.

— Тогда глупо разорятся на их содержание!

— Кто может отобрать у меня право иметь хобби? Тем более, я один из сильнейших в своем Доме. Разве что матрона превосходит меня в умении убивать, — при этих словах Дирит сделал странный жест рукой, сложив пальцы в какой-то знак. — А мои сестры и братья слишком слабы, чтобы составить мне конкуренцию.

— Конкуренция — двигатель прогресса. Так как у тебя ее нет, ты не совершенствуешься, в отличие от меня, — вновь попытался подколоть дроу Лоск.

— Разве? Почему я, по-твоему, тогда так часто путешествую? И в том числе в Мориоград. Или ты считаешь, что там у меня тоже нет достойных противников?

— Нет, там конечно есть, — ниндзя покосился на Соляриса. — Но у них же ад, я не понимаю, что ты в нем нашел!

— У нас не ад, — мягко поправил солнечный эльф. — У нас лучшее государство. И никогда не возникает проблем с разрешением споров.

— Ага, не возникает! Почему же тогда везде столько трупов валяется?

— Это же естественно, — Солярис слегка пожал плечами. — Слабые вымирают. Но ссоры у нас никогда не затягиваются надолго. Или спорщики помирятся... Или одного из них не станет.

— Глупо. Так всех выбить можно.

— Нет. Нет дважды. Мы живем в Черной дыре, не забывай, выбить всех просто невозможно. И, к тому же ты прекрасно знаешь, чем выше существо по силе, тем труднее его убить.

— Ага. Только почему-то низшие триста в вашей сильнейшей шестисотке очень часто меняются, — пробурчал себе под нос ниндзя.

— Это нормально. Все хотят войти в элиту, которую опасается другие. Разве ваша гильдия ниндзей представляет собой что-то другое?

— У нас, по крайней мере, элита дружит... а не стремится убить друг друга, чтобы занять его место.

— У нас так же, — улыбнулся Солярис. — Просто ты плохо разобрался в наших отношениях. Например, я друг Аквасу, потому что он не представляет для меня никакой угрозы. И вряд ли когда-нибудь будет представлять. Он друг мне, потому что я щажу его, не смотря на то, что он слабее.

— А пятый ваш друг, потому что щадит вас обоих... так что ли?

— Беломор наш учитель. Это гораздо больше чем друг. С ним я могу не опасаться практически никого... по крайней мере до первой двадцатки. Ведь если кто-то меня убьет, учителю не понравится, что посмели уничтожить его собственность, и он убьет моего убийцу. А выжить хотят все.

— С Мором это не пройдет, — ехидно взглянул на эльфа Лоск. — Угу?

— Да, — все так же спокойно подтвердил Солярис. — Мор является учеником Безликого, Второго, поэтому может убить меня. Но он почти всегда скрывается в тюрьме Безликого... ведь недаром его называют мастером пыток. А когда мы встречаемся, я не даю ему повода для убийства. Все очень просто.

— Просто? Унижаться перед теми, кто сильнее и издеваться над теми, кто слабее? Это ты называешь просто? Нет, мориоградцев невозможно понять...

— Торгоградцы, и ты в том числе, занимаетесь точно тем же, просто критерием у вас чаще служит не сила, а деньги. Но силу вы тоже уважаете. Посмотри на себя: как ты обращаешься с рабами... и как лебезишь перед нами, власть держащими.

— Я не унижаюсь!

— Интересно, — Солярис слегка шевельнул рукой, и в ней появилась длинная игла странной формы с зеленоватым налетом. — На колени и целуй пол, — продемонстрировав ее ниндзе, приказал он.

С испугом взглянув на солнечного эльфа, Лоск подчинился.

— Вот видишь, ты тоже готов унижаться, чтобы сохранить себе жизнь, — мягко продолжил Солярис, а игла исчезла, как будто ее и не было. — Гордость, конечно, замечательное чувство... Но оно годится только для самоубийц. Или если ты уверен, что противник блефует. А ты прекрасно знаешь, что я не шучу, так ведь?

— Да, — ниндзя обиженно уселся на место. — И вовсе не обязательно было демонстрировать свою силу.

— Я просто привел убедительный аргумент в защиту своих слов.

— Ладно, насколько я помню, ты хотел пройтись по моим предприятиям... — перевел разговор Лоск.

— Да. Я готов. Мы можем отправиться прямо сейчас.

— Дирит, ты с нами?

— Нет, я останусь, — отрицательно покачал головой дроу. — У меня достаточно собственных заведений подобного рода. Что я там не видел?

— Ну, как хочешь. Тогда мы ушли, — и радостный, что ему удалось закончить тягостный для него разговор, ниндзя увел Соляриса.

После их ухода Дирит не спеша допил вино и повернулся ко мне.

— Ну что, теперь пришла пора заняться моей новой игрушкой... Поел? Иди, сядь сюда, — указал дроу на кресло, которое раньше занимал Лоск. — Ну и что прикажешь с тобой делать?

Я молчал, хотя вполне мог бы наговорить такого...

— Нет, отпускать я тебя не буду, можешь и не надеяться, — усмехнулся Дирит. — Начнем с самого начала... Что ты знаешь о т'таге?

— Достаточно, — тихо буркнул я.

— А насколько я знаю Лоска, не достаточно. Т'тагу вывели мориоградцы, для того, чтобы облегчить контроль над пленниками и рабами... и гарантировать их покорность. Но она существовала и до них. Изначально т'тага являлась паразитом животных... Сложным общественным паразитом. В каждой колонии (семье) присутствует одна "матка", несколько десятков или сотен "трутней" и множество "воинов". Причем "воины" бывают двух видов: полноценные и "трутневки". "Матка" или, по-другому о-т'тага, является главой семьи, продолжателем рода. Она может производить на свет полноценных "воинов" или эрго-т'таг, "трутней" или эс-т'таг и новых "маток". Эс-т'таги — носители мужского семени, производители. Сами они способны приносить лишь "трутневок" иначе называемых недоразвитыми воинами. Лоск наверняка не говорил тебе, что является носителем всего лишь эс-т'таги? — лукаво взглянул на меня дроу. — Прародительницей которой была моя "матка". Раньше, до вмешательства мориоградцев, все т'таги брали контроль над своими хозяевами. Но после выведения культурных форм это изменилось. Теперь о-т'таги и эс-т'таги находятся под контролем своих носителей. Вот "воины" сохранили способность подчинять себе жертв, чем и пользуются мориоградцы... и не только. Но, не смотря на это, только носитель "матки" является полностью свободным... Ведь он может взять под контроль любую эс-т'тагу, выведенную ей. Поэтому, на мой взгляд, Лоск поступил глупо, когда попросил меня о т'таге. Он ведь прекрасно знал, что я никогда не подарю ему "матку", слишком уж они сильные. Так что он боится меня не только потому, что я являюсь принцем или по силе равен мориоградцам из первой сотни.