— Что ж, Ваши возражения звучат весьма здраво, — отметил великий князь и жестом показал, что намерен продлжить. — Начать, полагаю, следует с того, какое будущее ждёт наших выпускников. Теперь я занят делами нашего заведения. Мне недостаточно ремеслеников и домовой прислуги. Нам с Вами предстоит переделать этот замечательный воспитательный дом в настоящий воспитательный институт. Мне нужны офицеры, инженеры, учёные, врачи, учителя и даже для воспитаниц я найду должное применение. Мне нужны знающие люди и чем больше, тем лучше. Посему первое, что надлежит сделать, это прекратить практику передачи воспитаников в крестьянские семьи. После того, как ребёнок стал воспитаником, у него уже есть семья. Я его отец. Отсюда, все безымянные сироты должны получить отчество Александрович. Имя им дадите по святкам, а фамилию...
Великий князь задумался на мгновение.
— Значит так. Всех воспитаников поделить на полувзвода, часлом тридцать человек. Каждый полувзвод должен иметь собственное наименование, по одной из прилигающей к Гатчине местностей. Например, Мариенбургский полувзвод. Безымянные при поступлении сироты в данном полувзводе будут иметь фамилию "Мариенбургский". Точно так же поступить и с воспитаницами. Ещё раз прошу учесть, что моих воспитаников ждёт моё тщательнейшее участие в их судьбе. Воспитаниц я намерен вести по канцелярской части и по врачебной. Воспитаников ждёт карьера военных, инженеров, учёных, учителей и врачей. Однако для того чтобы мои планы на них оправдались, нобходимо пересмотреть план обучения. Это полагаю очевидным.
— Осмелюсь уточнитьть, что столь серьёзное углубление обучения потребует дополнительного привлечения учителей. Кроме того, что сыскать толковх людей вообще сложно, это потребует расходов.
— Я понимаю эти сложности. Более того, я имею желание по возможности расширить заведение и принимать больше сирот. Что незамедлительно потребует строительства зданий для их размещения. Мне придётся смириться с дополнительными тратами. Что же касается поиска толковых людей, то я постараюсь помочь Вам. И вообще мне представляется интересным привлечение к обучению людей молодых недавно закончивших университеты. Помимо хлопот, которые они могут принести своим вольнодумством и горячностью, в них таятся на будущее большие возможности для нашего дела. Что же касается методов господина Мальта, то я не нахожу их настолько неприемлимыми для нашего заведения, но оные, как Вы справедливо отметили, имеют существенные изъяны. Я предлагаю Вам, опытному педагогу, обдумать вариант применения его методов. Я попробую сейчас объяснить, как я себе представляю воспитание в нашем доме.
— Хм, я внимательно слушаю Вас, Ваше Императорское Высочество, — сморщившись, вставил реплику директор воспитательного дома.
— Итак, мне представляется весьма ценным, то качество, которое приобщает Мальт своим воспитаникам. Он развивает в них умение думать. Именно такие люди мне необходимы. Люди, которые сами думали о том, как наилучшим образом устроить порученное им дело. Но при этом мне не нужны люди, которые весь свой ум направляют на то, чтобы нилучшим образом устроить себя, пусть даже в ущерб порученному делу. От преданных, но бестолковых исполнителей мне проку тоже мало. Необходимо совместить живость ума и готовность трудится не ради личного кошта, а на общегосударственное благо. А для того с малых лет воспитаник должен приучаться к необходимости ставить достижения своей коллегии превыше личных выгод. Впоследствии он, скорее всего, также будет относиться и к делам государственным. Всех воспитанников в нашем заведении мы разделим на полувзвода... Полагаю можно придумать и более звучное название этим группам воспитанников, например, коллегии...
— Ложи, — усмехнувшись, добавил Бриммер.
— Можете попробовать, — немигающим взглядом уставился на директора наследник престола, — обсудите это с господином Бенкендорфом. Итак, коллегии или классы. При этом каждая коллегия должна иметь свои достижения в науках и ремёслах. И лучшая коллегия должна поощеряться, а отстающая наказываться. Также должны поощеряться и наказываться воспитанники лично, но такое личное поощерение и наказание всегда должно быть мене значимо, чем коллегиальное. Поясню на примере. Допустим, две коллегии Мариенбургская и Колпановская соревнуются в беге. Один из воспитаников Мариенбургской колегии прибежал самым первым, но псамый последний воспитаник из Колпановской прибежал раньше последнего из Мариенбургской. Достоин ли похвалы прибежавший самым первым? Да, достоин. Он самый лучший. Но победила Колпановская коллегия и потому все воспитаники получат значительно более весомые награды, чем даже самый быстрый бегун. Ровно так же надлежит поступать и в остальных науках и ремёслах. Для чего можно высчитывать средние балы, а можно и наказывать всю коллегию за одного неуспевающего.
— Это не совсем справедливо, возлагать наказание не только на провинившегося, но и на других воспитаников, которым просто не повезло учиться с ним в одной коллегии, — сказал Бриммер, нахмурившись.
— Это высочайшая справедливость, — возразил великий князь. — Во время шторма каждый матрос на корабле должен работать из последних сил. Его лень или ошибка может уничтожить весь корабль. Шторм принимает экзамен у всей коллегии и ему бесполезно говорить о несправедливости, за ошибку одного он накажет всех... Но система была бы не полной если бы мы не включили в неё то взаимное обучение, которое должно происходить между воспитаниками. Под присмотром педагогов и с их непосредственнвым участием, более успешные воспитанники должны помогать отстающим. Ибо только это способно дать коллегии победу. Задача же педагогов направить воспитанников к идее этой помощи. Также важно примерно в равной мере распределить воспитанников по коллегиям, дабы ни одна из них не имела явного преимущества. Что же касается поощерений и наказаний то они должны иметь самые разные свойства. В качестве накозаний можно применять не только порку или тяжёлую работу, но и, например, запрет носить знаки отличия коллегии. В качестве поощерения возможно не только сладкое угощение, но и посещение столицы, катание на императорской яхте по Финскому заливу или ношение специального знака отличия. Разумеется, нужно тщательно обдумать кого, как и за что наказывать и поощрять. Таким образом, следует весьма благосклонно относиться к стремлению воспитанников познавать и мыслить, но всячески подчёркивать, что оное стремление благостно лишь тогда когда идёт на пользу коллегии. И в этом помощь методов господина Мальта может оказаться ценной. Что же касаемо явного несовпадение этих методов с преподаванием Закона Божия, то оное лишь видимость. Мне известен православный вероучитель, который совершенно не затруднится совместить их. Я не уверен, что смогу предоставить его в наше заведение, но он такой не один. Думаю, что в течение года я смогу найти нужного преподавателя. Вас же прошу в кротчайшие сроки обдумать методы будущего обучения и определить потребных учителей.
— Хорошо, Ваше Императорское Высочество, примерно за два месяца я смогу определить всё потребное, — в голосе Бриммера слышалось волнение. — Я хотел бы уточнить по воспитаницам. Вы выразили желание направить их по врачебной части, что вы имелли в виду? Неужели вы полагаете, что женщина может стать врачом?
— Спасибо, что обратили на это внимание. Действительно важно чтобы Вы наиболее полно понимали мои пожелания. Я поясню, где я вижу возможное место для выпускниц нашего дома. Первое, это воспитательницы и хозяйки в заведениях подобных нашему. Второе, уход за больными, находящимися на лечении в больницах. Третье, выполнение обязанностей писаря или канцеляриста. Последнее, правда, сейчас возможно только в моей канцелярии. Четвёртое, я намерен добиться, чтобы воспитаницы получили возможность обучиться в повивальной школе или институте. Если потребуется я готов основать такую школу. Пока это всё.
— Я вот сейчас обдумываю, всё сказанное, — нерешительно начал Бриммер, — Вы затеяли большое переустройство всего воспитательного дома. Полагаю, мне сложно будет выполнить желаемое.
— Неужели вы намерены отказаться от этого труда? После того как четыре года назад из пепла возвели этот прекрасны дом?
— О нет, я не могу теперь оставить его. Я лишь хочу отметить всю сложность предстоящей работы.
— Вы инженер-полковник. Вы опытный педагог. Пожалуй, если бы передо мной сидел другой директор, я бы не рискнул высказать свои пожелания, занявшись сначала поиском толкового человека. Но в Вас я не сомневаюсь и полагаю, что Вы способны мои мальчишеские фантазии надлежаще видоизменить и воплотить их так чтоб к своему совершеннолетию, я имел возможность использовать выпускников моего воспитательного дома для государственной пользы.
— Спасибо, Ваше Императорское Высочество, — улыбнулся Бриммер, — уже поздно не хотели бы Вы отужинать вместе со мной. Думаю нам ещё нужно многое обсудить.
— Я с радостью присоеденюсь к Вам.
Во дворец великий князь вернулся только к девяти часам. Уставший, он выслушал доклад Юрьевича, кторому удалось получить приглашение на вечер к Закревским, и отправился ко сну.
* * *
22 июля 1827, Санкт-Петербург
Прибыв в столицу утром, до кабинета Бенкендорфа великий князь добрался только после обеда. Подготовка к предстоящему завтра выходу в свет вынудила отложить этот важный визит. Александр Христофорович высказал некоторое удивление от появления в кабинете наследника престола, тут же сменив его радостью от встречи с Мердером. Поздароввавшись хозяин кабинета принялся ухаживать за гостями.
— Я так рад Карл Карлович видеть Вас здоровым, — усаживая его в кресло, произнёс Бенкендорф, — Надеюсь, врачи дали самое обнадёживающее заключение.
— Увы, — тихо ответил Мердер, невольно покасясь на наследника, — время не щадит. Когда мы молоды, мы позволяем себе слишком много удовольствий. А жизнь сама добавляет к ним лишения войн. И вот, сейчас мне приходится расплачиваться за это всё. Но я не намерен жалеть.
— Желаете ли чая? — поинтересовался хозяин кабинета.
— Ах нет, мы зашли буквально на несколько минут, — поспешил отказаться великий князь, — Я к Вам имею один вопрос по делу.
— Ну, что ж, я готов внимательно Вас выслушать.
— Надеюсь, Вам известно, что Егор Францевич готовит новое уложение о таможенной страже?
— Да, после своего доклада государю, он передавал мне его на ознакомление.
— Вас не смутило, каким образом в нём выделяются границы с Польшой и Финляндией? Я поясню своё недоумение. Ведь эти земли пренадлежат Российской короне.
— Я понимаю Вас. Дествительно они находятся под нашей короной, но положение дел там таково, что они похожи скорее на государства под российским протекторатом, чем на части империи.
— Так видимо стоит изменить данное положение вещей. Я недавно побывал в Великом княжестве и осознал одно, что если не предпринять меры по превращению Финляндии в обычную российскую губернию, то возможно уже при следуещем правлении мы потеряем её.
— При следующем правлении? — широко улыбнувшись, переспросил Бенкендорф.
— Именно. Я полагаю совершенно необходимым обрусить финляндцев. И если эта идея будет воплащаться в жизнь, то следует ожидать острейшего сопротивления со стороны, как бедноты, так и дворянства княжества. И вот поэтому я хотел бы узнать, насколько третье отделение имеет возможность влиять на происходящее в Великом княжестве, и не желаете ли Вы это влияние расширить.
— К сожалению в Финляндии шведское влияние значительно сильнее нашего, и это не может не вызывать беспокойство. Присоединением Старой Финляндии Александр Павлович, хотел изменить ситуацию за счёт введения в финляндское общество значительного числа русских дворян. И надо отметить, что это дало определённый эффект, но недостаточный. Благожелательные к Швеции настроения по-прежнему преобладают в финляндском обществе. В конце своего правления Александр Павлович, считавший обрусение чрезмерно хлопотным, стал оказывать поддержку финскому национальному осмыслению. В прошлом году, уступая настойчивым просьбам, государь соблаговолил одобрить учреждение должности лектора по финскому языку в Гельсингфорском университете. В настоящий момент именно национальные представители в финляндском обществе являются проводниками нашей воли. Конечно, очень заманчиво звучит "обрусить", но сложность этого дела заставляет задуматься.
— Вы правы. Дело предстоит непростое, но это единственно возможный способ удержать эти земли. Надежда на противопоставление финского шведскому, мне представляется не более чем самообманом. Как бы ни сложилось, между шведами и финами значительно больше общего, чем между финами и русскими. Сейчас, когда национально настроенное общество Финляндии нуждается в нашей поддержке, мы можем расчитывать на их лояльность. Но надлежит крепко помнить мудрость басни "Крестьянин и Змея". Как только они почуствуют себя достаточно уверено, они объеденятся со шведскинастроенной частью общества против империи. И я готов ручаться, что через пару десятков лет мы уже сможем увидеть это объединение. Именно сейчас, пока финляндское общество расколото, пока вошедшие в него дворяне Старой Финляндии ещё мыслят, как дворяне империи... — щёки великого князя раскраснелись, выдавая волнение. — Сейчас ещё не поздно начать. Пока господин Синебрюхов ещё считает себя русским, хотя уже начал писать свою фамилию по-шведски. Сейчас ещё не поздно.
— Я готов согласиться с Вами, — добродушно улыбнулся Бенкедорф, — но горячность в этом сложном деле недопустима. Здесь необходима осторожность, и даже деликатность. Не стоит забывать и о европейских державах, которые с интересом наблюдают за нами. Если наши действия будут слишком явными, то можно ожидать протеста со стороны, например, Англии или Швеции. А из оного может последовать слишком многое.
— Не спехом дело спорится, а толком, — улыбнулся великий князь. — Это давно известно. Только не спеша и не торопясь, а начинать надо завтра, чтоб не опоздать.
— Пожалуй, Вы опять правы, но самое главное не торопить события. Лучше обстоятельнее обдумать всё заранее.
— Полностью согласен с Вами. Надеюсь, что Ваша забота о расширении влияния третьего отделения в Финляндии, совпадает с моими намерениями. Я готов воспринимать Вас, Александр Христофорович, как мудрого наставника в этом непростом деле. И надеюсь, что Вы не позволите мне совершить непоправимых ошибок.
— Я с радостью помогу Вам. Тем более, что государь просил меня проявить большее, нежели ранее, участие в Ваших занятиях. Его Императорское Величество полагает, что моё участие позволит Вам воспринять такие уроки, которые не способны дать учителя.
* * *
23 июля 1827, Санкт-Петербург
Выйдя заблаговременно и попетляв сверх необходимого по улицам, Мердер в сопровождении воспитаника прибыл к дому Закревских. Стрелки часов отметили заранее оговоренные девять с половиной, когда они вошли в парадное. Оставив конвой в людской, они поднялись сопровождаемые прислугой в комнаты, где их и встретили хозяева дома. После взаимных приветствий и персонального представления гостям, которых собралось уже одиннадцать человек, усилиями хозяйки, великий князь оказался за одним из четырёх столиков, расставленных возле стен в то время как хозяева и некоторые гости сидели за большим столом ближе к центру. Соседом великого князя оказался корнет лейб-гвардии уланского полка Вольский Пётр Сергеевич, лет пятнадцати, с кудрявыми волосами, высоким лбом и подвижными глазами. Корнет, похоже, как и Саша был впервые на таком вечере, он немного смущённо осматривался по сторонам. Саша тоже чувствовал себя весьма не уютно. Почти все разговоры велись на французском, лишь изредка кто=нибудь из собеседников переходил на русский. Знания французского у Саши были весьма ограничены, несмотря на все старания учителей. Хозяйка, по всей видимости, полагала, что ему будет интересно общение с Вольским. Однако, великий князь приехал ради беседы с Закревским и совершенно не представлял, о чём можно было бы говорить с корнетом.
