Лорд стоял спиной к двери и никак не отзывался на приветствие. На него была надета длинная черная мантия, что покрывала капюшоном голову и скрывала под собой все контуры тела. Беллатриса могла подумать, что под ней прячется змея, но тонкий запах одеколона, который она никогда бы не смогла спутать с чем-то другим, твердо утверждал: перед ней он. За двадцать лет она его не забыла.
— Мой Лорд, — едва слышно прошептала Беллатриса, подходя ближе на шаг и кончиками пальцев касаясь атласа его мантии. Вздрогнув, он чуть повернул голову.
Лицо его оставалось скрыто, но плечи стали шире и крепче, выдавая ту статную осанку, которую Беллатриса запомнила будучи пятнадцатилетней девочкой на приеме у Абраксаса.
Когда она убрала руку, Том Реддл стал медленно оборачиваться.
— Мой Лорд! — воскликнула Беллатриса, едва взглянув ему в глаза, и упала в ноги, отбросив в разные стороны зеркало и бумаги. Она обхватила его колени руками и прижалась к ним лбом, боясь отпустить, потерять и забыть о том, что все это — правда. Слезы полились из глаз, и плечи стали дрожать, как от судороги в долгие ночи Азкабана.
— Поднимись, — едва слышно прошептал он, хрипло проговаривая гласные, и нежно запустил руку в ее волосы, очертил пальцами скулу и приподнял лицо за подбородок.
Тушь от длинных ресниц размазалась по лицу, ее губы трясло, а руки не могли найти опоры. Беллатриса сидела у его ног, словно завороженная, подняв к нему глаза, и, ломая ногти, сминала его персидский ковер.
— Все также хороша, — прошептал он, и губы его тронула чуть заметная улыбка.
— Вы поэтому никого не подпускали к себе целый месяц? — прошептала Беллатриса, теряя окончания слов. — Поэтому не выходили?
Фарфоровая кожа Реддла растянулась в улыбке у алых губ, и он слабо кивнул, прожигая ее своим взглядом: единственным, оставшимся неизменным на его молодом лице.
— Поднимись, — еще раз прошептал он и, взяв Беллатрису за руку, потянул вверх.
— Ваша внешность прекрасна, — пробормотала она, стирая со щек слезы и оцепенела, когда он прислонил два пальца к ее губам.
— Только ты сейчас знаешь это, — ровно произнес он, пристально смотря глаза в глаза. — Никто больше не должен. Это ясно?
— Да, мой Лорд, — шепнула она и опустила взгляд к полу. — Благодарю вас за оказанное доверие.
— Кому, как не тебе, его оказывать? — усмехнулся Волдеморт, отходя к столу, и опустился в просторное кожаное кресло. — Что привело тебя?
Беллатриса, растеряно оглянувшись, упала на пол и быстро стала собирать руками разбросанные папки. Зеркало одним быстрым движением было опущено в карман мантии, а поверх других был поднят листок со списком, составленным ее мелким почерком.
— Мне удалось проникнуть в штаб Ордена, Повелитель, — судорожно начала докладывать Белла, бегая взглядом по полям с заметками.
— В дом твоего кузена-предателя? — уточнил Лорд, закинув ногу на ногу, и откинулся на спинку кресла, расправив плечи.
— Да, — сбившимся голосом подтвердила она. — Он поплатился жизнью.
— Помню, — удовлетворенно качнул головой Лорд и потянулся к тумбочке за трубкой и табаком. — И? Неужели эти обезьяны не сумели даже спалить свою отчетность?
— Нет, — довольно улыбнувшись, подтвердила Белла и глянула на красовавшиеся в списке имена. — Даже лучше: они оставили нам практически отсортированные списки внешних агентов, поддерживающих их интересы в обществе.
— Там есть что-то интересное? — заинтересованно поднял черные брови Лорд.
— Сами взгляните, — подойдя ближе, Белла дрогнувшей рукой протянула ему верхний рукописный список, а остальную папку положила на тумбочку и с наслаждением вдохнула усилившийся аромат хвои.
Лорд отложил недобитую трубку в сторону и пробежался глазами по именам, все больше и больше расплываясь в широкой улыбке.
— Да тут же весь Аврорат! — хрипло рассмеялся он и отбросил бумагу, а затем схватил с тумбочки папку и принялся активно перелистывать листы.
— Род Монтегю всегда считался ненадежным, — недовольно пробормотал он, бегая пальцами вдоль строчек. — А вот Абботы неожиданно! Нет, Дамблдор точно был старым дураком, он им переплатил… Долгопупс — это ясно. Голдстейны, Маклагены, Кроудфоды…
— Там еще Саламандеры, — пожирая глазами Лорда, вставила Белла, указав пальцем на оборот страницы, — и Фоули.
— Не важно, — довольно хлопнув в ладони, подытожил он и порывистым движением убрал папку в сторону. — Их имена ничего не стоят.
Краска сошла с лица Беллатрисы и она, судорожно заморгав, опустила глаза к полу.
— Но, — бодро продолжил он и довольно постучал по папке костяшками пальцев. — Аврорат стоит многого. Эти ублюдки проедали не только деньги Ордена, но и наши.
— Аврорат? — недоуменно пробормотала Белла, подняв глаза, и забитым взглядом уставилась на черную папку. — Аврорат подотчетен Родольфусу…
— Аврорат — это сила, а сила — это власть, Беллатриса, — вернувшись к трубке, пробормотал Лорд, поджигая палочкой забитый порох. — Орден сделает на него ставку и ошибется.
— Но Ордена нет, мой Лорд.
— Орден появится, — глубоко затянувшись и выдохнув дым кольцами, он объяснил: — Он не может не появиться. И, как бы хорош не был твой муж, а он, несомненно, хорош, — Лорд исподлобья кинул взгляд на Беллу, — авроры всегда преданы командирам. И благодаря твоим данным, мы только что узнали, кому и за какие суммы были преданы они сами. Прижать их к ногтю не стоило бы труда и без бумаг. Но так легко получить в руки Орден, — Лорд выдохнул дым вбок и усмехнулся, резко качнув головой, — я даже не надеялся.
— Я понимаю, о чем вы, — медленно протянула Беллатриса, всматриваясь стеклянными глазами под черный форзац папки. — Мне жаль, что я сразу не подумала об этом, милорд. В связи с новыми обстоятельствами, позвольте мне курировать работу?
Она от напряжения закусила губу и поглядела на Волдеморта, который продолжал с невозмутимым видом курить трубку и невидящим взглядом смотреть в окно. Он, то сводил, то разводил брови и поигрывал губами, словно мальчишка, который никак не мог привыкнуть носить усы. Его черные волосы стелились по плечам, и он один раз мотнул головой, меняя их положение.
— Никак не могу привыкнуть к своему старому телу, — оторвавшись взглядом от окна, пояснил он и, тяжело выдохнув дым, вновь переместил на колени папку. — Оставь это и займись делами на Рубеже. Ситуация еще не сформировалась для корректировки, а отслеживать ее с руки Родольфусу и Вельзусу, но никак не тебе.
Поджав губы от досады, Беллатриса кивнула, коснулась сквозь мантию зеркала, и, горделиво расправив плечи, проследовала к выходу из кабинета.
Глава 14. Часть 2. Разбитые ордена
9 августа 1997 года, 9 часов утра, Косой переулок, Лондон.
Ритмично постукивая каблучками по брусчатке мостовой, Прозерпина и Персефона быстрым шагом прошли вдоль продуктовой лавки и, свернув за угол, вышли к Косому переулку.
— И все равно я не понимаю, зачем так рано, — жаловалась младшая сестра старшей, едва за ней поспевая. — Ты вернулась вчера ночью, я разгребала завалы отчетности Гринготтса допоздна: мы вполне могли бы подойти и к открытию!
Возмущенно фыркнув и ускорив шаг, Панси перехватила поудобнее заказанный с вечера торт и бросила через плечо:
— Поверить не могу в то, что это говоришь ты, Прозерпина, — она кинула косой взгляд на высокие башенные часы от лавки с домашней мебелью. — Поторопись, уже почти девять!
Устало выдохнув и сжав кулачки, Прозерпина поспешила за ускорившей шаг сестрой, надеясь не потерять ту в толпе постоянно спешащих куда-то магов. Глаза сами собой норовили закрыться: бессонные ночи за бумагами, упрямые, вытягивающие золото гоблины и озверевший после явления на ковер к начальству Люциус никому бы не прибавили здоровья.
Поначалу идея посильной помощи в столь важном деле казалась Прозерпине замечательной, позволявшей реализовать все возможности ее ума. Она также не была лишена своего рискованного очарования, к которому Гермиона так привыкла за шесть лет дружбы с Гарри Поттером. По факту же оказалось, что работе не было видно конца и края, ожидаемые результаты терялись, а весь энтузиазм и жажда выслужиться выветрились даже из головы Люциуса. Чем больше дней проходило с момента их званого обеда, тем обреченнее выглядел этот человек.
— Ну, — недовольно бросила Панси через плечо и обернулась, нахмурив брови, — где ты там?
Ускорив шаг, Гермиона быстро догнала ее. Панси уже расправляла растрепавшиеся волосы палочкой не хуже обученного стилиста: явно где-то нахваталась по крупицам секретов их особых чар. На нее были надеты сшитый с иголочки салатовый плащ от мадам Малкин, неприкрыто отдающий маггловской модой, привычные туфли-лодочки на небольшом каблуке и слегка открывающее колени платье. Насколько Гермиона разобралась в нравах чистокровных, Панси балансировала на самой грани допустимого наряда.
— Так, посмотри на меня, — прищурившись, протянула она, осматривая ее растрепавшиеся локоны, и легко взмахнула палочкой, — вот так…
Волосы Гермионы чуть спружинили, повторяя образ витых прядей Панси, которые та, в отличие от Грейнджер, не стала частично собирать в тугой пучок на голове. Закусив губу, Паркинсон одобрительно кивнула и поднесла палочку к двери, а затем легко постучала в стекло ее кончиком.
Растрепанная Джинни появилась в дверях через полминуты, доверху обмотанная непонятными гирляндами и растяжками. Очевидно, она работала с раннего утра, но, несмотря на это, до сих пор не могла побороть в себе сонливость. Гермионе пришла в голову мысль, что Джинни могла вообще не ложиться, но на нее это было не похоже.
— Паркинсон… — удивленно пробормотала она и отошла в сторону от двери, пропуская их внутрь. — Билл предупреждал, что пригласил тебя на открытие, но я не ожидала тебя увидеть.
Волосы Джинни опали и казались потускневшими в неярком свете утреннего солнца, а цветом лица она выровнялась с объявившемся в отделе тайн Волдемортом. Под ее глазами залегли те же глубокие синяки, что и у самой Прозерпины в июле, а движения казались невольными и рваными. Девочка себя не щадила.
— Я Прозерпина, — добродушно улыбнулась Гермиона Джинни, — сестра Панси.
Джинни недоуменно на нее посмотрела, представилась и натянуто улыбнулась в ответ, жестом приглашая всех пройти за собой куда-то в помещение, служащее им то ли кабинетом, то ли столовой, то ли гостиной. Тут же за перегородкой была и кухня, так что комнату вполне можно было бы назвать просто общей.
— Я подумала, что вам будет сложно одним управиться с открытием, — Панси, перехватив упаковку торта в другую руку, закинула свою сумку выше на плечо и оглядела зал. — В таких делах никогда не бывает лишней помощи. Я помню, как мне в одиннадцать лет пришлось улаживать дела по наследству, было очень трудно.
Джинни понимающе закивала головой и перестала поглядывать на нее, как на пробравшуюся в курятник лисицу. Гермиона отметила, что с ее стороны было умным ходом озвучить проблемы юридически, а не вспоминать об огромном северном поместье, дорогом столичном доме и спасенных Люциусом счетах, которыми управлять было ничуть не проще, чем принимать наследство в одиннадцать.
— Нам пришлось очень долго снимать охранные чары с коробок, — отозвалась Джинни, забирая из рук Панси торт и покрывая его какими-то бытовыми заклинаниями. — Еще сложнее было оформить права владения. Я боялась, что возникнут проблемы из-за нашего имени, — Джинни чуть помялась, готовая среагировать на любое неверное движение бровей Панси, — но все застопорилось на неясном статусе братьев. В Министерстве была собрана целая комиссия по решению этой проблемы: у многих пропали родственники и открылись имущественные вопросы.
— Правительство все еще не приравнивает пропавших без вести к мертвым, но все к этому движется, — из коридора вышел Билл, на ходу расчесывая волосы, и улыбнулся широкой, приветливой улыбкой. — Формально, сейчас мы вступили в права пользования и владения, но оформление полноценного наследства с правом распоряжения пока что всем блокируют, оглядываясь на доклады исследовательских комиссий с Рубежа.
— Да, — закивала головой Панси, припоминая, что ей об этом известно. — Там сейчас всем заправляет Руквуд… Слышала, что к нему послали Беллатрису Лестрейндж с ревизией.
— О, — усмехнулся Билл, — ну тогда стена точно скоро рухнет, а Руквуд сбежит на север, не выдержав напора этой сумасшедшей.
Панси засмеялась, прикрывая рот рукой, а Прозерпина непонимающе на нее поглядела.
— Что? — отсмеявшись, выдохнула она. — Да, Лестрейнджи наши родственники в пятом и седьмом поколениях, но даже Нарцисса лишний раз предпочитала запирать двери на замок еще в те времена, когда Белла и Родольфус возвращались из своих деловых путешествий в Европу!
Покосившись на непринуждённую болтовню Панси, улыбнулась и Джинни, рассортировывая Берти Боттс по цветам.
Об особенностях появления Прозерпины в доме Паркинсон им уже было известно. На следующий день после того, как Гермиона приняла то косметическое зелье, к ним в гости вновь заглянул Билл, и Панси, ничего больше не опасаясь, пустила его в дом. Гермиона тогда работала с Люциусом в библиотеке и вышла только на обед, но названая сестра воспользовалась возможностью представить ее другу. Люциус тогда тоже зачем-то явился в гостиную, обменялся с Уизли косыми взглядами и молча ушел назад, не желая нагружать голову лишними проблемами.
— Панси — взрослая девочка, — говорил он Прозерпине. — Сама со временем разберется, с кем дружить не стоит.
Ну, вот Панси и разбиралась. Позже Прозерпина встречала Билла в банке, все чаще появляясь там по делам банкротства. Он знать не знал о всей серьезности ситуации и продолжал работать там на совесть так же, как и при прежней власти. Они мило побеседовали и разошлись хорошими приятелями, а Прозерпина узнала, что она неуловимо напоминает ему одну его очень умную подругу, имя которой он называть отказался. Они не виделись еще неделю: все то время, что Панси проводила в незаметном Лондонском госпитале, решая свою неприглядную проблему. Сдача анализов, реакций и базовое обследование не заняли много времени, много больше его потребовалось на то, чтобы наколдовать качественные документы, не светясь следом магии перед Министерством. Врачи дали добро на медикаментозный аборт, и уже через день побледневшая Панси сама аппарировала домой, предупредив Гермиону, чтобы не ждала ее к ужину. А утром, стараясь заколдовать себе тоску макияжем, собрала бумаги и направилась в банк, из которого месяц назад вывела последние сикли.
