— И сколько это?.. — Роза задумчиво закусила край пера и нахмурила брови, проведя пальцем под категорией степени внешней защиты. Над старым складом стояла маркировка «А», над заброшенным особняком со следующей страницы — «C», ниже мелькали категории B, I и F, но нигде не было и намека на расшифровку. С толку сбивали графы общего объема, площади и магической площади, желая слиться в голове Роуз в единое целое, если бы не разная маркировка к одному и тому же объекту.
Закусив губу, Роза уже по инерции собралась колдовать Патронус, как тут же одернула себя: неизвестно, кто мог запомнить ее школьную выдру.
«Нужна памятка по используемым маркировкам и копии документов по Хогвартсу», — размашисто черкнула она на пергаменте и взмахом палочки заколдовала его на полет. Со времен школы остался целый багаж бесполезных с виду канцелярских чар.
Через десять минут Роза с зарождающейся мигренью вглядывалась в сплошные «Z» на титульнике папки по Хогвартсу и, хмурясь все больше, сверяла их со сплошными «неизвестно» в любезно предоставленной ей клерком расшифровке. В мелкой сноске было указано, что более полные данные могут храниться в самой школе, которая и по сей день так и не позволила кому бы то ни было раскрыть свои секреты.
Особые метки были и у Министерства, Азкабана и Мунго. И если у первого и последнего можно было попытаться выбить хоть какую-то информацию по номинальному уровню защиты, надавив авторитетом и угрозами, то с тюрьмой ситуация повторялась. Разница была лишь в том, что о Хогвартсе никто ничего не знал никогда, а повышенная секретность Азкабана с годами лишь больше стирала из архивов все сведения. Да и добраться до него, как и до Хогвартса, было уже невозможно.
К вечеру с распухшей головой и покрасневшими глазами Роза уяснила лишь то, что последние ее надежды остаются на поиск старых школьных преподавателей, которые могли быть причастны к обновлению всех наложенных на замок чар. Да и от этого польза была бы сомнительная: все равно второго Хогвартса в ее распоряжении не было. Так что за основу можно было брать степень защиты Министерства, о которой Роза уже решила поговорить с Яксли завтра, лишь только как следует выспится. Между листов старых арсеналов как раз удачно попался документ на еще один заброшенный министерский корпус в Лондоне, который пока что казался лучшим из возможных вариантов зданий. Тогда же у Вельзуса можно будет и спросить, кого он назначил ответственным за поиск преподавателей, у которых оставалось две недели на то, чтобы подготовить учебную программу для всех семи курсов.
Глубоко зевнув, Роза пожалела о том, что даже с ее положением нельзя аппарировать прямо из кабинета, и шатающейся походкой поплелась в сторону малой министерской прихожей. Мальчик с прилипшей к его лицу улыбкой все также сверкнул ей зубами, от чего Роза только отвела взгляд. Последней мыслью перед тем, как очутиться в уюте собственного дома, была та, что сегодня почему-то Одри так и не появилась.
* * *
— Мерлин мой, и сколько же еще раз он пробежит мимо витрин, прежде чем пекарь прогонит его метлой с порога? — утомленно вздохнула Одри, легко помешивая кофе после третьего добавленного в него кубика сахара. — Ты не в курсе, в администрации Косого так и заседает этот баклан Меттьюс? Я слышала, во второй раз он был женат на французской полукровке.
— Немецкой, — Перси поджал губы от глотка слишком горячего чая и хмуро глянул в окно. — Да и то все злые языки: девчонке просто не повезло с опекунами после второй войны.
Одри скептически проследила за начавшим третий круг мальчишкой в оборванной мантии, прижимающим к груди стопку несвежей желтой прессы, и отвела взгляд к своим пальцам, машинально перебирающим четвертый кусочек сахара.
— Од, ты была на диете неделю назад, — Перси осуждающе свел брови, — а моих братьев больше нет, чтобы продавать мне без вопросов литры их проклятого женского счастья.
От напоминания о том, что зелья для похудения кончились, голова заныла даже больше, чем от мысли о сгорающих днях перед новым учебным годом. Все успеть до сентября в любом случае было нереально, но содрать с нее три шкуры за это Вельзусу ничего бы не помешало. Хорошо хотя бы, что удалось выйти на связь со старым учителем УзМС, и тот обещал встречу завтра в своем поместье, о чем Одри еще так и не успела сообщить Прозерпине. Он мог дать координаты своих друзей, и тогда, вероятно, это решило бы вопрос с трансфигуратором, чародеем и гербологом… Астронома она думала поискать в рядах прорицателей, а то и поставить их на одну ставку: все равно все гадалки изучали звезды для астрологии, а сами по себе прорицания были никому не нужным факультативом. А Историю Магии мог читать и любой из министерских библиотекарей.
— Так что с твоей семьей? — Одри сделала вид, что пропустила замечание Перси мимо ушей, но руку от сахарницы убрала. — Ты связался с теми, кто остался у нас?
— Так, частично, — он неопределенно качнул плечом. — Сейчас безопаснее не встречаться. Кто знает, как оно все обернется. А так мы оба с братом сможем вытащить друг друга.
Одри не удержалась, фыркнула и с вызовом глянула прямо Перси в глаза: в этом был весь он, в своей наученной правильности, которую почему-то считал гибкостью. Думалось, что его брат просто махнул на это рукой, не желая осложнять себе жизнь еще и копанием в Персиных мозгах.
— Да ничего вам не будет, — она качнула головой в сторону улицы. — Там уже вылезли оборванные грязнокровки, а Аврорат как был толпой зажиревших лентяев, так ей и остался. Ну сменил Робардса Лестрейндж, а пьет все равно все также!
Перси криво ухмыльнулся, старательно скрывая под маской серьезного министерского сотрудника так и не изжитые им с годами искры семейного озорства. Уж Одри-то помнила, как они на четверых с Кристалл и Хиллиардом распивали отобранную у Флинта после матча початую бутылку Огденского. Из них всех тогда только Роберт пробовал виски, а через час только Перси стоял на ногах, на чистом упорстве продолжая читать им мораль, но глаза Филчу и его драной кошке все-таки отвел.
— На самом деле я не для этого тебя позвала, — Одри закусила губу и взмахом палочки проявила на столе тонкий пергамент с рукописными набросками. — Мне нужно поставить новую школу на ноги до сентября.
Перси опустил взгляд к столу и бегло пробежался глазами по бумаге, быстро теряя с лица и намек на былую несерьезность.
— И тебе нужны ученики, — подвел черту он, натянуто улыбнувшись. Одри знала, о чем он думал: еще со школы он терпеть не мог подачек. В ее распоряжении была половина администрации министра на то, чтобы сделать канцелярскую работу, а она обратилась к старому другу с тем, чтобы хоть как-то упрочить его шаткое положение. Впрочем, какая эта была подачка? И без политики поиск первокурсников для школы без магии Хогвартса не был тривиальной задачей.
— Взгляни еще раз, — Одри указала палочкой на чистый угол пергамента. — Основная работа будет там, а уж все остальное — дело техники.
Перси оскорблено сжал губы и нахмурился, но внимательнее вгляделся в бумагу, а затем нервно затеребил пальцами уголок и загнул его, едва не порвав. Одри увидела, как его глаза сузились в щелки, пока он размышлял над поставленной задачей.
— А ты еще спрашиваешь, наладил ли я отношения с братом, чертовка, — выдавил он сквозь зубы и усмехнулся, а затем поднял голову и распрямил спину, выравнивая смятую бумагу там, где только что была его рука.
— Мне не с руки это брать, — Одри вновь отвела взгляд от него к окну. — Слишком высоко падать.
— А меня подставлять под удар, значит, можно?
Одри сжала губы. Из магазина только что появился бакалейщик и с грозным видом направился к чумазому пареньку-газетчику, размахивая во все стороны мокрым полотенцем.
— А ты не из пугливых, — Одри натянуто улыбнулась. — К тому же, я не настаиваю и лишь по старой дружбе даю возможность.
— Забраться в могилу к Амбридж?
Одри слышалось в дрогнувшем голосе Перси довольное ехидство. Он волновался, но уже был согласен вцепиться в это дело зубами и минуту назад прикидывал, хватит ли у него на это дело честолюбия и азарта.
— Или занять ее место. Тут уж как повезет.
Мальчишка ловко перебежал на другую сторону улицы и скрылся в проулке быстрее, чем бакалейщик смог замахнуться на него полотенцем. Одри отвернулась от окна и перевела к Перси взгляд.
— Ну так что?
— Я возьмусь.
Одри довольно улыбнулась, зажав свободной рукой юбку платья под столом. Она верила в него и верила ему и очень хотела верить, что не дала только что Перси в руки лопату для собственной могилы. Она была бы рада передать ему все лавры за решение этой проблемы — настолько же, насколько и отвести от себя наказание.
— И сколько магглорожденных тебе нужно, Клиффорд?
— Все, — она взяла чашку в руку и одним глотком проглотила оставшийся на дне остывший, приторно сладкий кофе. — У тебя есть идеи, как найти их у магглов?
Перси фыркнул и поднял бровь, притворно возмущаясь от мелькнувшего в ее голосе сомнения.
— Разумеется.
* * *
Когда перед сном Розу разбудил настойчивый стук совы в окно, она хотела уже прогнать проклятую птицу Депульсо, но стерпела и встала с кровати, стараясь не упасть от пошедших перед глазами пятен. Даже из ее комнаты было слышно, как не может угомониться Панси, громко хохоча над чем-то в своей спальне и даже не удосужившись поставить элементарной заглушки. После случившийся с Розой истерики она больше вообще старалась не возводить в доме барьеров, нет-нет, да поглядывая на нее искоса, будто стараясь убедиться в ее вменяемости. Роза на это только улыбалась: кто бы подумал, что Гермионе Грейнджер для самоконтроля понадобится сиделка.
На следующее утро, когда Одри объявилась на ее пороге в половине восьмого утра, ей оставалось только поблагодарить полуночную сову: она уже успела собраться, причесаться и позавтракать, что не слишком помогло синякам под глазами, но хотя бы дало надежду на то, что достойный вид продержится до обеда.
— А что так рано? — поинтересовалась Роза у Одри, когда они проходили заспанного паренька в малом холле, попытавшегося чинно поднять к ним взгляд. — Рабочий день же с девяти.
— Ну так он же магозоолог, — Одри пожала плечами и три раза стукнула палочкой по запертой двери кабинета. — Кизляков доить надо, кормить лукотрусов… Я-то откуда знаю? Мне и так удалось с ним связаться только проторчав три часа за чаем с его домовиком!
— Кизляков придумал Лавгуд, — Роза глубоко зевнула и упала в одно из стоящих подле стола кресел. — Я там просмотрела, чем мы богаты… В общем, сейчас есть только один подходящий дом.
Одри свела брови на переносице и нашла среди кучи бумаг единственную отложенную в сторону подшивку пергаментов, поблескивающую с первой страницы колдофото пятиэтажного здания с начищенной до блеска кровлей.
— Это у нас что? — негромко пробормотала она, вслепую пытаясь наколдовать себе в стакан воду для кофе.
— Старый министерский корпус, — Роза заспанно потерла пальцами глаза, — был дорог как память нашему прошлому правительству, вот и стоял в городе под стазисом. После войны с Гриндевальдом штат сократили, а это здание требовало больше всего затрат на реконструкцию и обслуживание, вот и переходило по балансу от министра к министру, выжидая, когда же хватит бюджета превратить его в музей.
— А денег хватало только на секретариат министра да Визенгамот, — понятливо усмехнулась Одри, левитируя в нагревшийся стакан кофе из банки. — Выходит, там даже настраивать ничего не надо, все рабочее?
— Вроде бы, — Роза пожала плечами, задумчиво скребя ногтем по древку своей палочки, — разве что провести внешний ремонт на паре этажей. Знать бы еще, что от этого здания нам вообще нужно…
— Думаю, профессор Кеттлберн нам и расскажет, — Одри откинулась на спинку кресла, отложила бумагу на стол и довольно вдохнула кофейный аромат, поднеся стакан к губам, — с минуты на минуту уже нужно аппарировать к нему. Мы договаривались на восемь утра.
Молча кивнув, Роза встала и аккуратно собрала оставленные со вчерашнего дня бумаги с выписками по найденным зданиям, попутно загибая края у тех, которые по ее мнению следовало рассмотреть в первую очередь, если старого профессора из-за чего-то не устроит оставленный Министерством корпус. У его дома вместе с Одри они появились за пять минут до восьми.
Одинокий коттедж стоял на опушке старого леса, через край которого явно просматривалось дикое побережье. Было похоже, что они находятся где-то в средней полосе Англии, где землю еще не оставил теплый южный воздух, но повсюду уже начали появляться вездесущие северные холмы. Маленький садик у дома имел запущенный вид, будто им занимались лишь в моменты изредка вспыхивающего интереса, в остальное время давая вьюну, вереску и мху наводить здесь свой дикий порядок.
Старый домовик не заставил Розу и Одри долго ждать, быстро появился у порога и проводил их сквозь непримечательный коридор в малую по-деревенски простую гостиную, где лишь один сонный портрет напоминал о том, что это дом волшебника. На широких подоконниках росли пожухшие комнатные цветы, из-под горшков которых проглядывали желтые, не до конца оттертые водяные разводы.
Домовик оставил их у прогоревшего камина, пообещал вскоре вернуться с чаем и ушел, а Роза опустилась на диванчик перед маленьким столиком и быстро достала из-под мышки папку с бумагами, из которой вытащила лучшие из вариантов зданий, чистый пергамент и перо с чернилами для записи новых рекомендаций.
Профессор в комнате появился еще через десять минут.
Глядя на него поверх своих бумаг, Роза вообще не смогла понять, как он согласился на встречу. Она помнила его еще по первым курсам Хогвартса, но с тех пор, казалось, он постарел не на пять лет, а на все двадцать, покрылся белой сединой и осунулся. Роза вспомнила, что Дамблдор в школе выглядел не моложе, чем он сейчас, но всегда казался таким бодрым и полным жизни, что никогда и нельзя было заподозрить в нем и проблеск слабой старости.
— Здравствуйте, — негромко поприветствовал профессор, медленно заходя в гостиную. Шел он довольно бодро для своего вида, но Роза все равно заметила, как болезненно припадает он на левую ногу и подслеповато щурится, пытаясь различить их с Одри лица. Похоже, всю свою жизнь проработавший на природе Сильванус Кеттлберн не признавал никаких облегчающих жизнь благ, раз не пользовался ни очками, ни тростью.
— Мисс Клиффорд, а вы почти не изменились, — добродушно обратился он к Одри, поудобнее устраиваясь в глубоком, стоящем рядом с диваном кресле. Одри приветливо ему улыбнулась, и Роза почему-то поняла, что вчера он говорил ей то же самое.
