— Оу-у, — обескуражено пробормотала Гермиона, пятясь. — Я вижу вам и так хорошо… что ж, тогда посижу в другом месте…
Мне показалось, или на секунду мелькнули девичьи слезы?
Я подскочил и тотчас ринулся за ней. Догнал, ухватил за плечи и развернул лицом к себе.
— Гарри не надо…
— Послушай Гермиона, — горячо зашептал я. — Все хорошо. Садись к нам, у нас весело.
— Ага, я заметила.
— Ты нам никак не помешаешь, даже больше, без тебя эта беседа пустоголовых трещоток действует на нервы. Ты единственная девушка за все время, с которой мне интересно общаться.
— Только общаться? — испытующе посмотрела Гермиона.
— Нет, не только, — твердо ответил я зардевшейся гриффиндорке. — Давай, бросай дуться, и пойдем к нам. Жизнь хороша!
С Грэйнджер и прямь стало веселее. Она уникальным образом могла выстроить беседу так, что мне в первую очередь становилось интересно в ней участвовать и высказывать мнение. Развивать свою мысль среди благодарных слушателей, с восхищением внимающих некоторым вещам, о которых понятия не имели ранее. Также Рональд принялся заполнять собою тишину наконец-то уместными вещами. Возникла запоздалая мысль: неужто Миона столь тонко дает высказаться каждому мужчине в компетентной области, заранее выставляя 'счастливчика' с выгодной стороны? Буквально за пять минут каждый самец в этом купе почувствовал себя Личностью. Я ужаснулся столь умелому манипулированию в таком юном возрасте. Что же она будет вытворять с мужчинами, как подрастет?
'Господин Поттер, я выполнила то, о чем вы просили' — внезапно прозвучал прохладный голосок внутри головы. Одно из замечательных свойств поводка — возможность мыслесвязи с подчиненной.
'Сколько раз повторять, — я послал раздраженный мыслеобраз — 'не называй меня господином больше. Это приказ'.
'Принято… — и после небольшой заминки последовало: — 'Позвольте доложить?'
'Докладывай' — буркнул я, не осознав, что за этим последует.
Прямо посреди купе раздался оглушительный хлопок, и прямо на наших глазах возникла очаровательная полуголая Элизабет, в одном белье и халатике, недоуменно приподнявшая бровь.
— Вот же… — я еле сдерживал негодующий рык. Девчонки громко ойкнули, Сессилия ухватилась за палочку. А Стюарт, в одно мгновения оценив обстановку, моргнула, а затем, обольстительно ухмыльнувшись, плюхнулась прямиком мне на колени.
— Я выполнила твое пожелания… милый, — прошептала в самое ухо засранка. Громко прошептала. — И уже заждалась тебя…
Немая сцена. Джинни зажала рот ладонями, отодвинувшись подальше. У Дафны немо отвалилась челюсть, она хлопала огромными глазищами, словно рыба на берегу. Гермиона обжигала пламенным взором. Рональд капал слюной на мамин свитер.
— Э-э… я сейчас все… объясню, — проблеял я.
— Ну давай же, — жаркий шепот, — расскажи им… о нас.
К счастью, от неприятных излияний меня спас грохот отодвигаемой двери.
— Поттер, почему я должен искать тебя по всему проклятому поезду, есть разговор… — успел сказать Малфой, прежде чем увидел вопиющую картину. Два ненавистных гриффиндорца сидели в окружении стайки красивейших девиц, и даже — какой шок! — отвратительная грязнокровка не пасла задних! На коленях у Поттера какая-то полуголая шлюха, а под ручки с ним, практически в обнимку принцесса Слизерина Дафна Гринграсс!
— Э-э…
— Вали, куда шел, Малфой, — лениво бросил я, закидывая руку на плечо Дафны. Та, в состоянии глубочайшего шока не подавала видимой адекватной реакции.
— Что… как ты… — выдавливал белобрысый франт, — Дафна! От тебя я такого не ожидал! Как тебе не стыдно?!
— Стыдно?! — внезапно взвилась Дафна. Её явно понесло. — Не знаю, чего ты там себе вообразил, Драко, но Гарри мой будущий муж, вот что!
Малфой с компанией стояли, словно в воду опущенные. Я же мрачно уставился на Сессилию, ловя понимающий взгляд. Короткий кивок. Три, два, один.
— Ступефай! — одновременный выкрик укладывает лицом вниз Драко со свитой, и Рона с Джинни и Гермионой. Мы с Ляфар высились посреди купе, сжимая палочки наизготовку.
— Что происходит? — пропищала Дафна.
— Вы вероятно упустили, уважаемая, — в моем ехидстве можно было утопить слона. — Что до поры, о нашем будущем браке не должна знать ни одна живая душа! А вы, юная леди, вероятно забыли наставление батюшки?
Дафна понуро повесила голову. Точеное личико выражало неподдельную скорбь.
— Простите… я не подумала.
— Не подумала, — перекривила её Сессилия. — А другие должны работу выполнять грязную. Поттер, Обливиэйтом тех сможешь?
— Смогу, — кивнул я, наблюдая, как шпионка склонилась над Роном и Гермионой.
— А почему, — минуту спустя прервала неловкое молчание Дафна, — почему вы ей память не трете? — и указала пальцем на притихшую в уголке Элизабет.
Сисси навострила уши.
— А потому… Ступефай! — и Ляфар брякнулась о полку, — что рабыня секретов не выдает.
Молчание. Минута блаженной тишины и тихого рокота рельсов. Нет смысла скрывать подобное от Дафны — будущей супруги. Не хочу возможных проблем в будущем от таких секретов.
— Рабыя?! Ах ты… — вскинула ладонь Гринграсс, и замахнулась для удара.
— Дафна! Ты чего?!
— Думаешь, я не знаю, зачем пятнадцатилетним подросткам рабыни?! И что они с ними делают в первую очередь! — с яростью прокричала Дафна, и рухнула на полку, закрыв лицо ладонями.
— Тут я вас успокою, милочка, — наконец подала голосочек Стюарт, закинув ногу на ногу. — Мой 'хозяин' очень хороший и добрый мальчик, — 'хороший' и 'добрый' прозвучали как последние оскорбления — столько презрения в них было влито. — Море времени рядом с красивой девушкой и ни разу мне ничем не угрожал. Наверное, угрожалка не выросла. Вы абсолютно правильно делаете, что времените с браком. Да и в дальнейшем, подумайте трижды…
— Молчать! — у всего есть предел.
— Гарри, как она с тобой разговаривает! — вдруг вступилась Дафна. Не ожидал от нее, вот это поворот.
— Она у меня несколько дней всего-то, — я ухмыльнулся настолько неживой улыбкой, что Элизабет тотчас спала с лица. — И ещё не успел её вразумить толком. Но скорее всего я это исправлю. Прямо сейчас.
И больше не обращая внимания на испуганно моргающую Стюарт, принялся зачаровывать Обливиэйтом лежащий скопом народ. Особо тщательно задержался на Сессилии, проверяя наличие защитных зелий или артефактов. Поворачиваюсь к бледной, как сама смерть Гринграсс.
— Они очнуться, как поезд остановиться. И будут думать, что я вышел чуть ранее навстречу родственникам. Всех благ, леди. Прошу прощения за этот сумбур.
Дафна демонстративно фыркнула и отвернулась.
А я, дернув за руку перепуганную не на шутку Элизабет, аппарировал прямо из вагона.
Неказистая неприметная улочка стала лишь промежуточным пунктом нашего маршрута. Не церемонясь подтаскиваю девушку лицом к себе и рычу прямо в лицо:
— Где ты там сняла квартиру?! Перенеси нас! И без выкрутасов!
Трясущаяся Стюарт исполнила приказ, после чего рухнула прямо на ковер. Расширенные в испуге глаза изучали гневное лицо, в то время как голые ножки елозили по ковру — подальше от меня.
— Итак, приступим! — прозвучало настолько предвкушающее, что Лиз тотчас рванула прочь.
— Стоять! — девушка рухнула как подкошенная и, зарыв лицо в ладони запричитала:
— Пожалуйста, не надо… пожалуйста, не надо…
Я уселся прямо на ковер в позу лотоса, и окинул Лиз презрительным взглядом.
— Не надо что?
— Ну, то самое…
— То самое что? Не в отсутствие этого ли упрекала ты меня в поезде? Скажешь, нет?!
Она подняла зареванное, перекошенное от страха лицо.
— Простите… х-хозяин, это я со злости, не подумав.
— Не подумав… быть может, посчитаем, сколько раз ты меня уже компрометировала? Сколько раз подставляла и пыталась позорить на людях?!
— Я больше не буду.
— Сядь напротив и успокойся, — твердо проговорил я. Дождался, пока Лиз выполнила требуемое, и уселась ровно напротив, с острасткой взглянув на меня. А я просто сидел, сидел и молчал, молчал и глядел на девушку, вызывавшую постоянно бурю эмоций и море переживаний. Зачем мне возиться с ней? Не проще ли стереть память и не забивать многострадальную голову?
А тем временем с молодой женщиной творились непонятные вещи. Она ждала моих слов, будто приговора, и молчание угнетало напряженный рассудок. Элизабет склонила голову к коленям, и её заново начали душить слезы. Я невольно прикоснулся к рассудку рабыни и обомлел: настолько ощутимым было чувство отчаяния и безысходности. Ведь каково это, в полной мере осознать свою абсолютную зависимость от другого человека. В вопросах жизни и смерти, в распорядке дня и питания. В вопросах одежды и интимной жизни. Полная несвобода когда-то гордой и независимой красотки била по морали сильнейшим стрессом.
— Лиз, послушай меня внимательно. Я жду.
— Что? Что ты хочешь от меня?! Лучше бы я умерла… Дай мне умереть! Не хочу так жить!
— Я отпущу тебя.
— Нет, просто убей… что?! — она осеклась и неверующе взглянула на меня. — К-как, ты же говорил…, но почему? Когда?!
— Знаешь, вначале я был очень обескуражен знакомством с тобой. Яркая красавица, с которой не сложились отношения, стала чем-то большим. Некоторое время я даже думал, что влюбился в тебя, но всего лишь оказался под воздействием флюидов, не более. Возможно, ты в этом замешана. Неважно. Затем судьба нас сталкивает вновь, и что я вижу? Девушка, которой я спас жизнь от мясника-маньяка, самым неблагодарным образом подставляет меня на балу. Прямо на балу в честь становления меня Лордом Поттером. Я Лорд, понимаешь? Осознаешь всю глубину этих слов? И ты предала меня не с садовником или случайным гостем, а с моим крестным отцом!
— Неужели? Я не знала… клянусь! — Лиз испуганно прикрыла рот ладошкой.
— Представь себе. И что следует далее? Я вновь спасаю тебе жизнь. А мое благородство ты расцениваешь как слабость?
— Я не… я просто хотела уколоть, и…
— У тебя получилось, — я склонился к её лицу и впился стальным взглядом прямо в небесные глазницы. — Неужто ты думаешь, что я не могу взять тебя из слабости? Захоти я сделать это, и поверь, никакая сила или моральные терзания не в силах меня остановить.
— Так ты что, не хочешь? — удивленно спросила Лиз. Женская логика…
— Ты очень красива. Тебя невозможно не хотеть. Но почему ты все время отказываешь мне в благородстве? Закрываешь глаза на поступки, которые я совершал? Либо ты полностью эгоистичная себялюбивая кукла, во что я не хочу верить… либо твое сердце кем-то занято настолько сильно, что любое сближение с особью мужского пола вызывает отторжение. Я прав?
Секундная пауза и Элизабет неловко кивает. Надо же…
— Только непонятно как это вяжется с твоими поступками… тем же Блэком.
— Я…
— Не оправдывайся, не говори. Не хочу выяснять. Хочу спокойно поговорить. Я думал ты сможешь смириться и перестроиться, но такая жизнь явно не по тебе. Я хочу дать тебе выбор.
— Выбор? — вскинула бровь Стюарт.
— Вариант первый: ты забываешь обо всем. Обливиэйтом я стираю тебе память о твоем рабстве и последних часах. А также о любых наших контактах после лета. Обстоятельства вынуждают меня. Воспоминания давние, и выборочно тут не уберешь. Ты очнешься, ну скажем в больнице, как после четырехмесячной комы, и не будешь помнить ничего. Тебя устроит?
— Ну…
— Вариант второй, — не дал продолжить я. — Оставить все так, как есть. Твои воспоминание при тебе, и мы продолжаем жить и действовать дальше вместе. Ну почему ты так все восприняла?! Почему всегда нормальное отношение воспринимается в штыки?! — я вскочил и принялся расхаживать по комнате, рьяно размахивая руками. — Почему когда я просто захотел поступить с тобой хорошо, правильно, ты после этого такое говоришь?!
Элизабет тоже вскочила. Щеки раскраснелись, дыхание участилось, она явно хотела сказать что-то, но сдерживалась.
— Я сейчас в состоянии войны… с самым страшным человеком в Британии. И мне нужна… помощь. И в мыслях не было делать тебя рабой, — я с болью посмотрел на Лиз. — Все что мне нужно, это… партнерство. Я думал, ты это поняла. Так что ты выберешь?! Беспамятство, или полную смертельной опасности жизнь? .. Если мне и нужен кто-то, то нужен союзник, и возможно даже… друг, а не тихо ненавидящий меня человек!
— Знаешь, — помолчав, произнесла Стюарт, — как ни заманчиво было бы забыть последние четыре месяца с унижениями и кошмарной жизнью… и снова стать той беззаботной девчушкой, которой я была ещё летом. Но даже горький опыт — тоже я. И если я собираюсь гордиться чем-нибудь в конце жизни, так чем же ещё, как не борьбой с таким Врагом? Я остаюсь.
— Спасибо, — опустошенно произнес я, и опустился на ковер.
— Нет, Гарри, ты не понял! — и тут она сделала то, чего я не ожидал. Бросилась ко мне, и обняла что есть сил. — Прости меня, дуру! Ты столько раз спасал, а я вела себя как последняя стерва! А ты такой добрый, хороший… я теперь это вижу, — я дернулся при слове 'добрый', но она лишь крепче обняла меня. — Ну, это же хорошо, это же просто чудесно! Видимо тебя этим часто попрекали или высмеивали, но это лучшая твоя черта, Гарри Поттер! Я так долго не хотела видеть очевидного, и теперь мне так жаль… Прости меня… Я тебе должна по гроб жизни многократно! И буду тебе самым-самым лучшим другом! И мы вместе будем проходить сквозь любую опасность! Ты простишь меня?
— Проехали, — неловко буркнул я, отвернувшись. Лиз внезапно, под приливом чувств чмокнула меня в щеку. И лукаво поинтересовалась:
— Какие будут приказания, хозяин?
— Не называть меня больше хозяином. Никогда. Давай, отныне я буду для тебя Гарри. Всегда. Идет?
Её лицо просияло.
— Конечно же, Гарри. А для тебя я Лиз, или Лиззи, навек!
— Просто чудесно, — улыбнулся я, поднимаясь. Элизабет тоже вскочила, переполняемая лучистым счастьем, и с ликующей улыбкой пропела:
— Боже, как славно! Самый светлый день последних месяцев! Ой, пойду я поставлю чай, и что-то вкусненькое найду! А потом ты мне расскажешь о своих тайных и страшных планах по свержению Темного Лорда!
