Новая сила

Новая сила

Annotation

Новая сила

Направленность: Гет

Автор: _Nekruss_

Фэндом: Роулинг Джоан «Гарри Поттер»

Пейринг или персонажи: Гарри Поттер / Сюрприз

Рейтинг: R

Жанры: Психология, Ужасы, POV, Учебные заведения, Попаданцы

Предупреждения: Смерть основного персонажа, OOC, ОМП

Размер: Макси, 401 страница

Кол-во частей: 40

Статус: закончен

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора: 5-й курс. Попытка вселить очередного попаданца в тело ГП, что бы реализовать некоторые идеи, возникшие в ходе прочтения многих фанфиков. P.S Для доната: WMR — R044128042692 WMZ — Z933866944975

Описание: Наконец-то закончился четвертый год обучения в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс! Но кто мог предположить, что победитель Турнира, Мальчик-который-выжил будет брошен один на один с маглами, в одиночестве. А если противостояние с дементорами сложится по другому? Несчастный случай... Банальная гибель. Но что, если судьба дарует второй шанс, в мире любимых книг? Тебе. Дементоры исчезли, Дадли валяется рядом а в пальцах... волшебная палочка?! (все права Дж. Роулинг)

ЧАСТЬ 1: Глава 1: Гарри досталось

Глава 2: Косой переулок.

Глава 3: Алхимик

Глава 4: Боевая магия

Глава 5: Пожиратель

Глава 6: Третья сторона

Глава 7: Встреча

Глава 8: Полет

Глава 9: Площадь Гримо

Эпилог 1-й части.

ЧАСТЬ 2: Глава 11: Кингс-Кросс

Глава 12: Прибытие

Примечание к части

Глава 13: Котлы и провидицы

Глава 14: Полночная дуэль

Глава 15: Выручай-комната

Глава 16: Ритуал

Глава 17: Гриффиндор против Слизерина

Глава 18: Тучи сгущаются

Глава 19: Приказ

Эпилог 2-й части.

ЧАСТЬ 3: Глава 21: Две сестры

Глава 22: Вечерний бал

Глава 23: Последствия

Примечание к части

Глава 24: Перемирие

Примечание к части

Глава 25: Нежданный союзник

Примечание к части

Глава 26: Турнир

Примечание к части

Глава 27: Откровения

Глава 28: Последний Экспресс

Примечание к части

Глава 29: Взаперти.

Примечание к части

Эпилог 3-й части.

Примечание к части

ЧАСТЬ 4: Глава 31: День после

Примечание к части

Глава 32: Беседа

Примечание к части

Глава 33: Предназначение

Примечание к части

Глава 34: Клан

Примечание к части

Глава 35: Застолье

Примечание к части

Глава 36: Отдел Тайн

Примечание к части

Глава 37: Ответы

Примечание к части

Глава 38: Возмездие

Примечание к части

Глава 39: Воздаяние

Примечание к части

ЭПИЛОГ:

Примечание к части

ЧАСТЬ 1: Глава 1: Гарри досталось

Самый пока что жаркий день знойного лета клонился к вечеру, и большие прямоугольные дома Тисовой улицы окутывала сонная тишина. Машины, обычно сверкавшие чистотой, стояли пыльные, а лужайки были уже не изумрудно-зелеными, а иссохшими, желтоватыми: из-за нехватки воды жителям запретили пользоваться шлангами. Лишенные таких важных занятий, как мытье машин и стрижка газонов, обитатели Тисовой сидели по комнатам, где было чуть прохладней, широко распахнув окна в несбыточной надежде на освежающее дуновение. Единственным, кто не находился дома, был подросток, лежавший лицом вверх на цветочной клумбе у дома номер четыре.

Это был худой, черноволосый парнишка в очках, чуть болезненный и угловатый на вид, — посмотришь, и сразу ясно, что он сильно вытянулся за короткое время. Джинсы рваные и грязные, футболка мешковатая и выцветшая, кроссовки скоро запросят каши. Одним словом, наружность Гарри Поттера не красила его в глазах соседей, которые считали, что нерях надо отдавать под суд. Но нынешним вечером, укрытый под большим кустом гортензии, он был совершенно невидим для прохожих. Обнаружить его могли только дядя Вернон или тетя Петунья, если бы кому-нибудь из них вздумалось высунуть голову из окна гостиной и поглядеть вниз — на клумбу.

В целом Гарри был доволен этим укрытием. Лежать на твердой, горячей земле было, может, и не очень удобно, зато никто не испепелял его взглядом, не скрипел зубами так, что теленовостей не услышишь, и не забрасывал его гадкими вопросами, как случалось всякий раз, когда он садился в гостиной перед экраном вместе с дядей и тетей…

*

Тихим июльским вечером, высокий черноволосый мужчина спешил побыстрее добраться домой. Уверенные шаги, спокойный взгляд серых глаз и немного насмешливое отношение ко всем окружающим. Именно такое выражение бывает у людей, рано реализовавшихся и уже в молодом возрасте имеющим почти все что нужно. Звали мужчину Виктор Андреевич Селедкин, двадцати трех лет от роду. Работает программистом в свежей, перспективной фирме. Вот уже месяц как вышел из джунов, позавчера получил внушительную, по меркам его города, зарплату и сейчас направлялся в подаренную родителями квартиру, к молодой невесте.

Попутно с программированием молодой человек обожал борьбу и футбол. Занятия спортом попутно с прибыльной профессией, привлекательной внешностью и незаурядным умом сделали из юного оболтуса неплохого человека. Жесткие серые глаза взирали на мир с насмешкой человека, которому слишком легко все досталось. Виктор был уверен — достаточно захотеть и приложить усилия — как мир будет у его ног. Развеселое, безответственное студенчество, потом протекция под крыло к солидному специалисту, год натаскивания и успешный программист готов.

Вместе с ранним успехом отыскалась и Настоящая Любовь. Короткое знакомство, быстрая постель, и вот — уже живут вместе полтора месяца. Невеста умница и красавица, имеет схожие вкусы и может поддержать разговор.Что ещё нужно?

Селедкин обрел внутренний покой, осознание того, что все трудности позади. Больше не будет бессонных ночей с курсовыми и дипломами, и часовых зависаний под аудиториями. Не будет зубрежки основ программирования, андроид перспективная и высокооплачиваемая стезя. Вот и невесту завел, квартиру подарили, денег — куры не клюют. Все хорошо. Он справился.

*

Гарри двинулся к калитке парка. Шоссе Магнолий, как и Тисовая улица, было застроено крупными, незамысловатыми, похожими друг на друга домами с идеально, как в парикмахерской, подстриженными газонами, и хозяева их были крупные, незамысловатые, похожие друг на друга люди, которые ездили в очень чистых машинах, точь-в-точь как у дяди Вернона. Литтл-Уингинг больше нравился Гарри поздним вечером, когда занавешенные окна сияли во тьме бриллиантовыми квадратами и он, проходя мимо, мог не опасаться услышать ворчание по поводу своей «антиобщественной» внешности. Он ускорил шаг и, миновав полпути вдоль шоссе Магнолий, опять увидел компанию. Дружки прощались с Дадли у поворота на улицу Магнолий. Гарри притаился в тени большого сиреневого куста.

Дадли шел не торопясь и мычал себе под нос что-то немелодичное.

— Привет, Большой Дэ! — Дадли оглянулся.

— А, — бросил он, — это ты…

— Давно ты Большим Дэ заделался? — спросил Гарри.

— Заткнись, — огрызнулся Дадли и повернул голову обратно.

— Неплохое имечко, — заметил Гарри и, улыбаясь, пошел рядом с двоюродным братом. — Но для меня ты всегда будешь масеньким Дадликом.

— Я сказал: ЗАТКНИСЬ! — рявкнул Дадли, и его розовые, как ветчина, руки сжались в кулаки.

— Интересно, знают твои дружки, как мама тебя называет?

— Сгинь, понял?

— Ей ты что-то не приказывал сгинуть. А как насчет «малыша» и «моего крохотулечки»? Может, мне так лучше к тебе обращаться?

Они повернули в узкий проулок, где Гарри в первый раз увидел Сириуса. Это был кратчайший переход с улицы Магнолий на Тисовую. Там было пусто и гораздо темней, чем на освещенных фонарями улицах. Стены гаражей по одну сторону и высокий забор по другую заглушали звук их шагов.

— А ночью ты что-то не такой храбрый, — с издевкой проговорил Дадли.

— А сейчас что, не ночь, Дадлик? Ночь, к твоему сведению, это такое время суток, когда темно.

— А я говорю про то время суток, когда ты спишь!

Дадли остановился. Гарри тоже. Он уставился на двоюродного брата. Как ни плохо он видел широкое лицо Дадли, в нем читалось странное торжество.

— Как это понимать: не такой храбрый, когда сплю? — спросил Гарри, совершенно сбитый с толку. — Чего я в это время могу бояться? Подушек, что ли?

— Я кое-что слышал прошлой ночью, — негромко сказал Дадли. — Разговоры во сне. Стоны.

— Как это понимать? — повторил Гарри, но в живот ему будто вдвинулось что-то холодное. Прошлой ночью он в очередной раз был на кладбище.

Дадли грубо хохотнул, точно подала голос собака. Потом запричитал тонким деланным голоском:

— «Не убивайте Седрика! Не убивайте Седрика!» Кто такой Седрик — твой бойфренд?

— Я… ты все врешь, — машинально сказал Гарри. Но во рту у него пересохло. Он знал, что Дадли не врет. Как бы он узнал про Седрика, если бы и в самом деле не услышал?

— «Папа! Папа! На помощь! Он хочет меня убить! Ой! Ой!»

— Заткнись, — тихо произнес Гарри. — Заткнись, Дадли. Я тебя предупреждаю.

— «Папа, ко мне! Мама, на помощь! Он убил Седрика! Папа, на помощь! Он хочет…» Не направляй на меня эту штуку!

Дадли попятился и уперся в стену. Гарри стоял, нацелив волшебную палочку прямо ему в сердце. Гарри чувствовал, как в жилах у него стучат все четырнадцать лет ненависти к Дадли. Чего бы он только не дал за право нанести удар прямо сейчас, заколдовать его так, что он поползет домой в виде насекомого, немой, обросший щупальцами…

— Не смей об этом больше говорить! — рявкнул Гарри. — Понял меня?

— Направь в другую сторону!

— Я спрашиваю…

— Направь в другую сторону!

— ПОНЯЛ МЕНЯ?

— УБЕРИ ЭТУ ШТУКУ…

Дадли странно, судорожно вздохнул, как будто его сунули в ледяную воду.

Что-то произошло с самой ночью. Темно-синее усеянное звездами небо вдруг стало совершенно черным. Весь огонь в нем пропал — не было ни звезд, ни луны, ни смутно светивших фонарей у обоих концов проулка. Не слышно было ни отдаленного шума машин, ни шелеста деревьев. Вместо ласкового летнего вечера — пробирающий насквозь холод. Их окружала кромешная тьма, непроницаемая и безмолвная, словно чья-то огромная рука набросила на весь проулок плотную ледяную ткань.

На долю секунды Гарри померещилось, будто он невольно использовал волшебную палочку, хоть и противился этому искушению изо всех сил. Но потом он опомнился: выключить звезды было, конечно, не в его власти. Он крутил головой во все стороны, стараясь хоть что-нибудь разглядеть, но мрак облегал глаза, как черная невесомая вуаль.

Раздался голос насмерть перепуганного Дадли:

— Ч-что ты д-делаешь? П-перестань!

— Да ничего я не делаю! Молчи и не шевелись!

— Я н-ничего не вижу! Я о-ослеп! Я…

— Молчи, тебе говорят!

Гарри стоял как вкопанный, поворачивая ослепшие глаза то вправо, то влево. Стужа была такая, что он содрогался всем телом. Руки покрылись гусиной кожей, волосы на затылке встали дыбом. Он пялился во тьму, подняв веки до отказа, — но без толку. Полный мрак! Невозможно… Они не могут появиться здесь, в Литтл-Уингинге… Он напрягал слух. Их сначала должно быть слышно, только потом видно…

— Я с-скажу папе! — хныкал Дадли. — Г-где ты? Что ты д-делаешь?..

— Заткнешься ты или нет? — прошипел Гарри. — Я пытаюсь услы…

Он осекся, услышав именно то, чего боялся.

Долгие, хриплые, клокочущие вдохи и выдохи. В проулке было нечто помимо него и Дадли. Дрожащего от холода Гарри просквозило ужасом.

— П-прекрати! Перестань это делать! Я тебе в-врежу, слышишь?

— Дадли, замол… БУМ!

Увесистый кулак ударил Гарри в скулу и сбил с ног. В глазах полыхнули белые искры. Второй раз на протяжении часа Гарри показалось, что голова раскалывается надвое, и миг спустя он лежал на жесткой земле, выпустив из руки палочку.

— Ты идиот, Дадли! — завопил Гарри. От боли из глаз потекли слезы. Он кое-как поднялся на четвереньки и принялся отчаянно шарить в темноте. Ему слышно было, как Дадли вслепую ковыляет по проулку, натыкается на стену, чуть не падает.

— Дадли, вернись! Ты идешь прямо на него! — Раздался жуткий визгливый вопль, и шаги Дадли умолкли. В ту же секунду Гарри почувствовал, как сзади к нему ползет холод. Это могло значить только одно: их по крайней мере двое.

— Дадли, молчи, понял? Что бы ни происходило, молчи! Где палочка? — бешено частил Гарри вполголоса, по паучьи бегая пальцами по земле. — Ну где же она… моя палочка… скорей…

Люмос!

Он произнес заклинание машинально, отчаянно нуждаясь в свете, который мог бы помочь его поискам. И, не веря своим глазам, увидел спасительную вспышку всего в нескольких дюймах от правой руки. Кончик волшебной палочки засветился. Гарри схватил ее, вскочил на ноги, оглянулся.

Все перевернулось у него внутри.

Паря над землей, к нему гладко скользила высокая фигура в плаще до пят с надвинутым на лицо капюшоном. Приближаясь, она всасывала в себя ночной воздух.

Сделав пару нетвердых шагов назад, Гарри поднял волшебную палочку:

— Экспекто патронум!

Из кончика палочки вылетела струйка серебристого пара, и дементор замедлил движение, но заклинание не подействовало так, как нужно. Спотыкаясь о свои же ноги, Гарри отступал перед приближающимся дементором, паника туманила разум.

«Сосредоточиться…»

Из-под плаща дементора высунулись в его сторону две серые, склизкие, покрытые струпьями лапы. Уши наполнил стремительно нарастающий шум.

— Экспекто патронум!

Собственный голос показался Гарри смутным и далеким. Еще одна серебристая струйка, слабее предыдущей. Он не может этого больше, не может заставить заклинание работать!

Внутри его головы раздался смех, пронзительный смех на высокой ноте… Зловонное, холодное как смерть дыхание дементора уже наполняло легкие Гарри, он тонул в этом дыхании.

«Подумать… о чем-нибудь радостном…»

Но не было в нем никакой радости… Ледяные пальцы дементора смыкались на его горле, пронзительный смех становился все громче, внутри его головы звучал голос:

— Поклонись своей гибели, Гарри… Может быть, ты даже не почувствуешь боли… Я не знаю… Я-то никогда не умирал…

«А мне пришел конец» — отчетливо осознал Мальчик Который Выжил. Ещё шаг назад, сквозь судорожный холод, липкое дыхание дементора уже обжигало лицо. «Ну же — с усилием подумал Гарри — Соберись!»

В самый неподходящий момент под облезлый кроссовок левой ноги подвернулся гладкий, округлый камешек. Секунда неустойчивости и парень опрокинулся назад, ударившись головой об что-то. Под затылком стало мокро, а сознание померкло. Последние связной мыслью было неверие. «Квиррел… Василиск… Волан-де-Морт на кладбище, и все для того что б так погибнуть? Неужели все?» Вся жизнь промелькнула перед взглядом мальчика, который выжил, а дементор наклонялся все ближе…

*

Виктор Селедкин ловко перепрыгнул широкую лужу: до дома дойти всего ничего. Денек выдался действительно жарким, футболка прилипала к уставшему телу, и даже вечерний воздух был лишен долгожданной свежести. Зазвонил телефон.

— Да?

— Милый, солнце, зайди будь добр за хлебом и сметаной к борщу. — прозвучало в трубке.

— Конечно родная, что-то ещё?

— М-м ну и кофе почти закончился, сам же будешь утром страдать.

— Спасибо, что напомнила, значит, хлеб и кофе.

— Ещё сметана, не забудь! Ну все, целую, приходи скорее. — проворковал нежный женский голосок.

Виктор счастливо выдохнул, по лицу расплылась дурацкая ухмылка, а шаги сами по себе ускорились.

Пешеходный переход… перед глазами зеленый свет и нога уверенно ступила на проезжую часть. Иногда уверенность играет злую шутку с нами. Виктор частенько игнорировал водителей, идя по переходу, впрочем, как и пешеходов, сидя за рулем. Но как говорится в злой шутке — пешеход всегда прав, но не всегда жив.

Движение справа мелькнуло в поле зрения слишком поздно. Виктор дернулся назад, уже понимая, что не успеет. Черный джип без номеров, игнорируя любые дорожные указатели, на скорости превышающей все разумные пределы смел одинокую фигуру, словно осенний ветер опавшую листву.

«Идиот», — подумал Виктор глядя в ночное звездное небо, не чувствуя боли, лишь давящий холод. Вскоре из кармана послышался звонок — любимая волновалась. Но Виктор не слышал ничего. Виктор умер.

*

«Какой же придурок!» — первая мысль, полная злости на себя возникла в голове.

Вокруг лишь темнота, и ничего более. Едкая горечь обиды и гнева на самого себя, на загубленную, прекрасную жизнь, мысль о девушке, которая осталась там… Я все это потерял. Все исчезло по вине двух идиотов — одного за рулем, второго на переходе. Обрывки мыслей, чувств, воспоминаний — все растворялось в небытие. Душа летела, впервые свободная от мирских оков… но, свободна ли?

«А послезавтра у меня день рожденья» — совершенно некстати глупая мысль в голове… или где она там могла возникнуть?

*

Нестерпимо болела голова. Асфальт беспощадно впивался в спину, под затылком растекалась влага, а в груди чувствовалась ужасающая пустота, которая только вот-вот, за минуту до этого наполнилась новой жизнью.

«Неужто жив?!» — с удивлением подумал я. Попытался позвать на помощь, но из груди раздался лишь хриплый, какой-то пронзительный стон. Я приподнял голову, удивляясь отсутствию катастрофических болевых ощущений. Немного побаливала голова, немного спина и все.

Но картина, развернутая передо мной, радости не внушала. Темный, узкий переулок, почти не освещаемый тусклыми, безнадежно поблескивающими фонарями.

— Эй, есть тут кто? — простонал незнакомый, ломающийся голос. Внезапно волосы встали дыбом, накатил шок. Я провел рукой по голове, ощутив непослушную копну волос. Задрал футболку и посмотрел на себя. Худющее от недоедания тело, с выпирающими ребрами и ключицами, по расстоянию до земли стало понятно — я гораздо ниже чем был.

Что?

Голос… голос подростка, лет четырнадцати-пятнадцати, ломающийся, переходящий то на бас, то на фальцет, с пробивающейся некстати хрипотцой.

А невдалеке, метрах в трех, кто-то лежал. Я подошел поближе, вглядываясь в огромную фигуру, с розовой, как щечки поросенка кожей, громадными кулаками и заплывшим лицом. Рот парнишки приоткрылся в беззвучном крике, а глаза остекленело пялились в пустоту.

Я наклонился над трупом, не касаясь его, и принялся внимательно рассматривать. Башка у парня продолжала кровоточить, а низ головы напоминал лопнувший арбуз. Такое чувство, что его приподняли метра на три над землей, а затем небрежно уронили, аккурат вниз головой. Бедный парень. Это нужно чтобы судьба действительно повернулась задницей — так поскользнуться.

Хотя, кто там недалече под колеса угодил?

В любом случае — нужно сваливать. Разобраться бы ещё, куда идти, и что делать…

Вдыхаю душный летний воздух. Где-то вдали, за границей темной улочки струится теплый домашний свет из множества окон. Хочу туда.

Что-то попало под ноги. Я с трудом наклонился и начал нащупывать некий продолговатый предмет.

Палочка. Круглая, сужающаяся к концу деревянная палочка длинной сантиметров тридцать, может чуть меньше. Я только собрался отбросить деревяшку за ненадобностью, как внезапно, она нагрелась. Деревяшка. Холодная, валяющаяся на земле палка, внезапно нагрелась, словно её держали над пламенем. От неожиданности я вцепился в нее ещё крепче, сжав полированное дерево до побелевших пальцев. Из кончика посыпались искры. Что-ооо за?!

*

«Бре-ед! Быть не может чтобы… невозможно, просто нет… Неужели это?..»

Я снова осел на землю, тупо сжимая перед собой палочку, то просто на неё уставившись, то стискивал её, наблюдая за разноцветными искрами, слетающими с конца. Конечно, я читал Гарри Поттера. Ещё в юности следил за выходом каждой книги, да и потом перечитывал серию несколько раз. Видел все фильмы, и даже вечера с чашечкой кофе проводил за несколькими фанфиками, морщась от количества гадости вылитой на прекрасную, добрую сказку.

Значит, тот парень, что лежит рядом — однозначно Дадли Дурсль. Думаем: темный переулок, мы с Дадли вдвоем, уже не дети… Первое, что приходит в голову — начало канона пятой книги, где Гарри использовал Патронуса, чтобы отогнать невесть откуда взявшихся в магловском переулке дементоров. Но что-то пошло не так — подростки убиты, их души — выпиты, и лишь по какой-то иронии мироздания, меня, Виктора Селедкина зашвырнуло в тело Избранного, лишенного души. Невероятно.

Так, значит нужно поразмыслить, что теперь делать. По всей видимости Гарри Поттер не смог наколдовать Патронуса. Почему?

Решил окунуться в воспоминания, и это оказалось на удивление легко. Память «Мальчика Который Выжил» была полностью в моем распоряжении — открытая книга. Как будто сам там участвовал. Вот: дементоры налетели, словно громадные летучие мыши, лишающие счастья и затмевающие небеса. Злополучный камешек подвернувшийся под ногу Избранного… Уже лишенные души глазницы лежащего на земле тела видели как второй дементор ликующе воспарил, оглашая нечеловеческим визгом окрестности, и поднимая кузена все выше и выше. Как лишенный души Дадли отправляется в последний полет к земле…

Не знаю, сколько здесь лежало тело Гарри, но необходимость топать домой очевидна. Тащить на себе труп Дадли я не стал — себе дороже. Как следовало из памяти Поттера, кузен частенько оставался ночевать у друзей, иногда и несколько ночей кряду. И громко психовал, если ему звонила тетя Петунья, спросить как там мой маленький Дадасик? Значит, пара дней без вопросов у меня ещё была. Ничего не видел, ничего не слышал, скорее всего, Дадли поскользнулся и упал. Исходить будем из этого.

Неловко поднявшись и отряхнувшись, я поковылял к дому № 4 по Тисовой улице. Своему будущему дому. Воспоминания о прошлой жизни пытались пролезть ко мне в мозг, словно разъедающие мозгошмыги, напоминая о родителях, потерявших сына, о любимой, оставшейся одной… Но нет, это — в прошлом. А нужно жить сейчас!

Уже подходя к дому, я испытал нечто похожее на… предвкушение? Именно так. Предвкушение приключений. Как ни невероятно и грустно было то, что со мной произошло, мысль о том, как я буду колдовать, стану творить заклинания и участвовать в магической войне, заставляла тело дрожать на знойном летнем воздухе. О-о, что я буду творить! Разузнаю все секреты магии! Смогу открыть все и вся!

Впрочем, не стоит забывать и об опасностях, поджидающих голодного до приключений попаданца на каждом шагу. Но что значат неприятности, когда от предвкушения колдануть сводит скулы?!

Последние шаги к дому я преодолел вприпрыжку. Дверь открыла Петунья (ну не поворачивался язык у меня, двадцатитрехлетнего лба назвать её тетей) и с кислой миной процедила:

— Явился? Чего такой довольный?

— Жизнь прекрасна, тетенька! А возвращение в любимый дом, где тебя любят и ждут… что может быть лучше? — и расхохотался.

Тетя словно язык проглотила, расширившимся, словно блюдцами, глазами взирая на непутевого племянника.

— Тресни его там, чтоб перестал паясничать! — раздался из гостиной голос дяди Вернона. Но Петунья лишь молча смотрела, наблюдая, как я, перепрыгивая через ступеньку, поднимаюсь в свою комнатку.

В ней все было также, как Поттер и оставил. Клетка с совой у окна, бедлам в комнате, полуоткрытая сумка с вываливающимися книгами и разобранная постель. Неряхой был этот Избранный, как ни крути. Уберусь, как-нибудь, но точно не сегодня! Раздевшись и аккуратно повесив одежду на спинку стула, я лег под одеяло, и спустя пятнадцать минут дрожал, как осенний лист.

Когда-то в детстве пришлось застрять в лифте. Минут сорок, пока приезжал лифтер, открывали двери и справлялись со светом, я был на удивление спокоен. Но потом, уже дома, за чашкой чая трясся как паралитик, переливая кипяток себе на колени. Так и сейчас.

Внезапно перед глазами встала авария, как наяву, кошмарный удар и реальность нового, Неизвестного Мира. Некстати проклюнулась совесть, напоминая о оставленном внизу Дадли.

— Ты все сделал грамотно. — уверил я себя. — Скажи спасибо, что живой. Да ещё и в мире любимой серии, где ты сможешь исполнить все свои желания и сотворить то, что и не снилось в предыдущей жизни!

Глава 2: Косой переулок.

Проснулся я около полудня, совершенно разбитый и на нервах. Вначале, подскочив со сна, дико озирался, пытаясь протереть глаза от неправдоподобного видения. Как выяснилось — напрасно. Все та же маленькая комнатушка, наполненная беспорядком, паутина в углах комнаты и запыленные стекла окон. Повернув голову, увидел на тумбочке очки, которые незамедлительно нацепил. Как же все-таки паршиво иметь плохое зрение. Но сжав в руке палочку, ощутил тепло, и уверенность в завтрашнем дне. Прорвемся.

Голод вынудил отправится на поиски пищи. Наспех одевшись, поражаясь манере Поттера ходить в обносках, и засунув палочку в карман, спустился по лестнице.

Удивительно, я здесь всего-ничего, а без палочки ощущения как у улитки без ракушки. Может, Поттерова привычка? Полезная.

Открываю холодильник, и с удовольствием удостоверяюсь в наличии огромного количества еды. Что за баклан Поттер, если не додумывался тырить на достойное пропитание? Я без зазрения совести разбил над сковородкой пять яиц, посыпав все кусочками ветчины и сыра. Вывалив пышущую жаром яичницу на тарелку, и оторвав ломоть хлеба, принялся спринтерскими темпами все поглощать. Кусочек за кусочком. Ч-черт, а в этом худющем, изморенном тельце ощущения от вкусной еды ещё лучше! Желудок довольно урчал, видимо Гарри баловал его редко. Малолетний придурок. Я понимаю родственники, тяжелое детство… Но так себя запустить?

Вымыв посуду и вернувшись комнату, я разделся до пояса и уже пристально оглядел себя в зеркало. Рост — чуть выше среднего. Лицо, совершенно не сходное с киношным, я бы сказал даже красивее, и намного, коль не выпирающие от худобы скулы и подбородок на фоне впалых щек. Черные как смоль волосы, непослушным гнездом вьющиеся на темечке, вытянутое к низу лицо. Прямой, правильный нос. Высокий лоб, на котором заметен красный, а при детальном рассмотрении пульсирующий жутковатый шрам. Главной же особенностью лица являлись глаза. Огромные как блюдца, ярко зеленые, словно изумруды, как-то причудливо поблескивающие на свету. Я залюбовался этими глазами. Неудивительно, что Северус Снейп втюрился в Лили Эванс. Найди я девушку с такими глазами в прошлой жизни… и не женился, быть может.

Но не смотря на перспективные внешние данные, налицо была явная не ухоженность и запущенность. Так…

Первым делом я сходил в душ и тщательно вымылся, благо Дурслей не было дома, а не то крики об экономии воды были бы меньшим из возможных зол. Далее постриг ногти, вычистил уши… ч-черт, этот Поттер что, на помойке жил? Стричься сам не решился, решил найти специалиста, который сделает нормальную прическу. Шрам, как выяснилось, нужно закрывать. Слишком заметный.

Лишь спустя некоторое время я понял что дрожу. Пытаюсь найти хоть малейшее дело, любой процесс, отвлекающий мозг от обрушившихся шаблонов и взбунтовавшейся реальности. Я прилег на постель, сцепив руки за головой. Надо думать. Нужно успокоиться.

Итак, что мы имеем? Я, Виктор Селедкин, успешный человек, спортсмен и почти женатый программист, красивый и уверенный в себе мужик, попадаю в тело пятнадцатилетнего худющего подростка, забитого, пережившего черт знает сколько. Из плюсов — я волшебник. Пальцы сами потянулись к палочке, и только волевое усилие позволило удержать себя в руках. Не стоит напрашиваться на неприятности, ведь я знаю канон. Министерство Магии Британии только и ждет, что бы обвинить полоумного подростка в жажде славы.

Я — волшебник. В прошлом году Гарри Поттер выиграл Турнир Трех Волшебников, став самым молодым Чемпионом в истории. Пятый год учебы в Хогвартсе будет ознаменован жестоким игнорированием директора Дамблдора, окклюменцией у Снейпа, СОВ и дракой в Министерстве Магии, в Отделе Тайн. Ну, этого я точно допускать не собираюсь, пророчество мне известно из книг, а проверять выживет ли моя душонка после смертельного заклятия как-то неохота. Я же, в отличии от Поттера, не Избранный. Но раз Мальчик, который выжил, погиб не от руки Волан-де-Морта, а от Поцелуя дементора, выходит пророчество задевает и меня? Неизвестно.

По сути, пятый год обучения в школе чародейства и волшебства связан только лишь с внутри-школьными событиями, исключая слушание в Министерстве, которое я уже избежал, и драку за Пророчество.

Насколько я помню, первый месяц лета мое нынешнее тело безвылазно находилось на осточертевшей Поттеру Тисовой улице. Но я не был бы собой, не попытайся изменить хоть что-то. Вряд ли дядя и тётя будут рады меня видеть, после гибели сына. Значит, надо исчезнуть.

Друзья Гарри Поттера, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер не пишут все лето. Директор и крёстный отец игнорируют, будучи уверенными, что послушный Гарри никуда не дернется. Я вспомнил, как орал Поттер на друзей, попав в штаб-квартиру Ордена Феникса. Значит, можно сыграть обиженного психанувшего подростка, пославшего вся и всех, и затаится где-нибудь. Предполагаю, что без повода забрать Поттера из-за дементоров, мне придется торчать здесь ещё о-ой как долго. Может быть, и все лето. Ведь кровная защита — лучший оберег для бесценного Избранного, а знать тому ничего и не нужно. Ну и пусть. Сами напросились.

Решив для себя основное, начинаю сворачиваться. Перевернув для начала чемодан, я скривился от обилия крошек и мусора, скопившегося на дне. Что, действительно? Грязные носки на дне чемодана? Какая мерзость!

Предварительно осмотрев книги, я выбрал наиболее цепляющие названия. «Защита от темных искусств: 4-й курс.», «Заклинание: пособие для молодых волшебников», «Трансфигурация живого в неживое». Так, котел, запас перьев, метлу в чехле в левую руку.

К счастью я не добренький наивный мальчик Гарри, брезгующий Темными Искусствами и Непростительными. Что я не мог простить Избранному в течении всей Поттерианы, так это профуканные в унитаз способности. Помнится, в каноне, мадам Боунз, во время слушания в министерстве, поражалась умению Поттера вызывать патронуса в пятнадцать лет. А он это уже делал в тринадцать! Против чертовой толпы дементоров!

Если это не свидетельствует о сверх одаренности, тогда я не знаю что. Далее шикарное выступление на Турнире, громкая победа, а далее жизнь Поттера скатилась в подростковые склоки, бессмысленную зубрежку предметов, спокойную и безответственную школьную жизнь, когда на носу сражение с величайшим Темным магом этого мира! А победа Поттера в каноне — не более чем череда случайностей, явно подтверждающая благоволение к нему судьбы. Что ж, я не Поттер. И мне рассчитывать на безумную везучесть не хочется. Значит нужно учиться. И учиться серьезно. Уметь убивать. И Дамблдор, и Волан-де-Морт уже на седьмых курсах умели такое, что Гарри во время выпуска и не снилось. Чем он думал? Я лично упускать могущество не собирался. Не зря же в прошлой жизни обожал всяческих темных… А вот Волан-де-Морт мне откровенно не нравился. Слишком озабоченный маньяк. И слишком вспыльчивый. Конечно, в страхе держать подчиненных нужно, но ровно настолько, насколько и в вере, любви, преданности. Неудивительно, что лишь подобные ему Барти-крауч младший и Беллатрисса Лестрендж, полоумные и озверевшие, продолжали искать господина. А прочие Пожиратели, нет-нет да украдкой тихонько вздохнули с облегчением, откупившись от продажного Фаджа, и спокойно существовали в политике, бизнесе и прочем.

В отличии от Темного Лорда, кого я уважал, — так это директора Хогвартса. Вот где типичный идеал реализовавшегося, мудрого и могущественного человека. Отказавшись от ненужной власти, от которой лишь головная боль и опаска удара в спину, Альбус Дамблдор решил посвятить себя любимому делу — воспитанию студентов в соответствии с своим мировоззрением. Одновременно победив на дуэли бывшего товарища Грин-Де-Вальда, имел место в Визенгамоте и орден Мерлина. Человек, взявший от жизни все, что хотел, и ни капли лишнего.

Власть, в отличии от могущества, дело муторное и бессмысленное. Политика — дело грязное. А вопросом силы я собирался заняться сразу же, прибыв в Косой переулок.

Дожидаться Дурслей, или нет, вот в чем вопрос. Не падет ли подозрение на меня, если я слишком быстро слиняю? Благо, ответ мне искать не пришлось, так как дверь внизу распахнулась, и коридор огласил рыдающий крик Петуньи. К слову, как бы не относились к Поттеру здесь, потеря сына, в любом случае не то, что я бы пожелал чете Дурслей.

Но нужно играть роль до конца. Я сбежал по ступенькам и в недоумении воззрился на возникшую трагическую картину. Вернон Дурсль, сам едва не крича от разрывающих его слез прижимал к груди жену, трясущуюся в страшном припадке. Позади, за дверью маячило несколько чужих силуэтов, то ли полицейских, то ли соседей.

— Ч-что произошло? — как можно правдоподобнее выдавил я из себя.

Вернон, не скрывая бешенства, повернулся ко мне.

— Вон! Чтобы я тебя вообще здесь не видел! Убирайся, сволочь, Дадли погиб, доволен?!

Дважды повторять не нужно. Я пулей взлетел по лестнице, подхватил чемодан и метлу, выпустил Буклю на улицу.

— Лети в Косой переулок, я там останусь ночевать, найдешь меня, поняла? — прошептал я, надеясь на понятливость сов, так воспеваемую в каноне. Белоснежная сова согласно ухнула, подставила пушистую шейку, которую я с удовольствием почесал и вылетела в окно.

Догадался также проверить наличность в комнате — тридцать семь галеонов и пятнадцать серебряных сиклей. Негусто налички-то. Значит — обязательно Гринготтс.

Фух-х, как же непривычно думать и действовать опираясь на мир, знакомый только из книг! Все лица — не похожие на персонажей фильма, лишь общие черты соблюдены. Вроде бы и названия знакомые, а как ориентироваться в новом неисследованном пространстве? Лишь методом проб и ошибок, наверное. Только так.

Подкравшись к двери я прислонил ухо к лакированному дереву. Так-с стоны Дурслей раздаются уже из гостиной, коридор свободен. В три прыжка преодолев препятствия, я буквально вылетел на долгожданную свободу. Вокруг выстроились аккуратные домики Тисовой улицы, тошнотворные в своем зеркальном однообразии. Я огляделся, проводя рекогносцировку местности. Маглов нет, а вот орденцев нужно опасаться. На всякий случай убедившись в отсутствии наблюдателей, я решительно поднял руку с палочкой, и едва не опрокинулся на пыльную, запорошенную пышущей жаром пылью, мостовую.

— Доброго времени суток! Вас приветствует Ночной Рыцарь, и я, ваш кондуктор на сегодня, Стэн Шанпайк. — произнес долговязый парень с длинными рокерскими волосами. Располагающее, улыбчивое лицо, сломанный посередине нос, и карие лукавые глаза определенно настраивали на доверие. Впрочем, время на раздумья не оставалось:

— О, Гарри это ты?! Сколько лет, сколько зим! — счастливо воскликнул Шанпайк, — Эрн прикинь! Поттер снова с нами едет!

— О-о, я читал в Пророке, как этот чертовый удачливый парнюга натянул румынов и лягушатников весной! — гаркнули хриплым басом из кабины, — Так держать парень, и не обращай внимание на дурацкие газетенки!

— Эрн, Дурмстранг в Болгарии, а не Венгрии, сколько можно повторять?! — негодующе перебил его Стэн, и тут же повернулся ко мне: — Так куда путь держишь?

— Косой переулок, — вот это гиперактивность…

— А-а, все как всегда. — лукаво подмигнул кондуктор. — В тот раз тебе было… тринадцать вроде, да? Если тогда тебя встречал министр, то сейчас кто?

— Надеюсь, никто не встретит. — я посмотрел ему прямо в глаза. Стэн понял.

— Стэн, я вот ещё хотел пару вопросиков задать… — неуверенно начал я.

— Да-да? — с вниманием покивал Шанпайк.

— Видишь ли, я забыл свой ключ, от Гринготсса, а деньги нужны, что мне делать?

— Ну, процедуру определения крови ещё никто не отменял, так что проблем здесь не вижу. — краешком губ улыбнулся Стэн.

— Стэн… тебе можно верить?

— Обижаешь! Нем как рыба! — притворно надулся парень.

— Слушай, чары надзора следят за палочкой, или определяют произнесение заклинаний по области?

— О-о… решил поупражняться за стенами Хогвартса, верно? Похвально, тебе нужно было ещё 2 года назад спросить меня, уже столько бы всего выучил! — мечтательно затянул Шанпайк. — В твои годы, я уже колдовал у себя дома, сколько влезет, а затем удивлял девушек букетами роз и очаровательными трансфигурироваными котятами. И это самое безобидное, верно? — вновь подмигнул Стэн.

— Да, я вот тоже хотел…

Кондуктор поучительно поднял палец:

— Так вот, мой юный брат, Чары Надзора накладываются на каждую, заметь, каждую волшебную палочку продаваемую Олливандером, и вносятся в базу данных Министерства. Ведь многие берут палочки в одиннадцать. Как только стукнет совершеннолетие, чары снимаются, хотя при желании, все равно смогут отследить, что именно и когда ты колдуешь. Все сильные маги собственноручно снимают Чары Надзора со своих орудий, но увы, — вздохнув, Стэн развел руками, — нам, простым смертным, это недоступно. Ну, ты понял, да? Министерство может отследить где, и какое заклинание произносилось из твоей палочки до периода твоего совершеннолетия. Стукнет семнадцать — колдуй где хочешь, сколько хочешь, используешь Непростительное, через минуту жди авроров.

Я невольно вздрогнул:

— Неприятная перспектива.

— Вот именно! — торжественно подытожил Стэн, — а значит, для таких умных людей, как мы с тобой и существует нелегальный черный рынок волшебных палочек в одном из подвалов Лютного переулка.

— Во-от оно что, — протянул я. — И где же находится заветный магазинчик?

— Т-сс! Я не должен о нем говорить. Давал клятву! Но показать — могу. У меня как раз обед намечается, не против небольшой прогулки?

— Нет, конечно, буду весьма благодарен.

Я не успел и глазом моргнуть, как путешествие подошло к концу. Никаких жутких, валящих на пол трясок не было, автобус тихо, чинно и мирно стоял около видавшей виды облупленной таверны.

«Дырявый котел» — пришла в голову мысль. Кем же ещё, как не магами могла быть поставлена в центре Лондона настолько смахивающая архаизмом, микроскопическая забегаловка. А ведь пространственные чары там наверняка имеются, наличие многих комнат на первый взгляд невозможно.

— Стэн, я тут инкогнито.

— Все понял. Иди слева за мной, прикрой шрам, гляди в пол.

Мы с кондуктором прошли в забегаловку, тот приветливо кивнул мрачноватого вида лысому трактирщику, упорно протирающего видавшей виды тряпкой запыленные бокалы. Тот, впрочем, никакого интереса к нашим незначительным персонам не выявил, а сразу же вперился взглядом в главного врага — грязную посуду.

И ведь сто процентов вся посуда подается чистая, очищенная легким взмахом волшебной палочки. Но трактирщик настолько вжился в образ, так сильно вписался в эту всеобщую картину, словно все это было срисовано с художественного холста.

Тем временем Стэн небрежно стукнул волшебной палочкой по нужным кирпичикам, и проход в Косой переулок открылся. Причем никаких складывающихся кирпичей, как в фильме, ничего сверх красивого. Просто поверх кирпичной кладки возникла полупрозрачная, похожая на мыльный пузырь зеркальная пленка, в которой мое отражение накладывалось на многочисленные переулки и лавочки. Осталось сделать шаг, и вот, я на легендарной улице.

Повсюду, где только хватало глаз, были двух-трех этажные дома, разнообразные магазины, цветастые, сочные витрины. Мимо проходили взрослые и дети в мантиях разнообразного цвета, впрочем, и магловской одежды было довольно много — навязчивая мода современного мира проникала повсеместно. То и дело в небо отправлялись мыльные пузыри с детских палочек, пролетали свистелки, раздавались взбудораженные голоса. Косой переулок жил и электризовал всех, кто в нем находился.

Неожиданно я осознал, что стою и пялюсь на все это великолепие, словно в первый раз. Украдкой скосил взгляд на Стена, заметил ли чего? Вроде бы нет, тот как и я стоял и любовался открывшимся завораживающим видом. Глаза его перебегали от одного лица к другому, словно выискивая в толпе кого-то.

— Эм… идем, что ли? — наконец предложил я.

Тот резко кивнул, и свернул на одну из узких, неприметных улочек. Я поспешил догнать — короткие ноги — радости мало. Мы углублялись все дальше в трущобы, и чем дольше шли, тем все менее кричащими становились витрины, домишки серели, и даже небо померкло. Царство вечного полумрака.

— Лютный переулок. — негромко произнес Стэн. Я кивнул, принимая к сведению. Мимо нас сновали туда и сюда случайные одинокие прохожие, явно таясь и скрывая лица. Таинственная и мрачная атмосфера расползалась по тихим улочкам и жутким переулкам, только сверни не туда, и никогда не вернешься. Признаться, даже мне стало не по себе, хоть я никогда не боялся ночного города и темных углов. Дышалось с трудом, темная магия давила на тебя, сжимала в тиски, вынуждала как можно быстрее покинуть опасное место.

Испытание воли какое-то, что ли? Случайная мысль прибавила сил: раз испытывают — нужно преодолеть. Пусть знают — оказались мы тут не случайно.

Стэн бросил на меня удовлетворенный взгляд и одобряюще похвалил:

— Молодец. Не каждый взрослый волшебник способен провести тут хоть минуту. А потом рассказывают детям страшные сказки. Хотя на самом деле, всего-лишь сам папочка слаб духом-то. Как ты сам понял: окажешься не уверен в своей нужде, магия переулка не впустит тебя внутрь. Передумаешь. Поймешь, что нужно ли тебе действительно то, чего ты желал. Здорово отсеивает зеленых невинных новичков. Давай сюда, ещё немного осталось.

Шанпайк свернул в какую-то особенно мерзкую улочку, и если мне не изменяет нюх — здесь должна была находится скотобойня, или что-то вроде этого. Кондуктор остановился, и в задумчивости оглядев стену достал волшебную палочку. Нахмурив брови он водил ею туда-сюда, совершая непонятные пассы и манипуляции. Я невольно восхитился — невзрачный кондуктор явно умел и знал больше, чем показывал окружающим. Наконец проход открылся.

— Заходи. Мне по ряду причин там бывать не с руки, — пояснил Стэн и приглашающе взмахнул рукой.

Я оказался внутри крохотного помещения, заваленного пыльными коробками от палочек, грязноватой бумагой и пожелтевшими от времени газетными вырезками. Попытка выпрямится не привела ни к чему хорошему — я ощутимо приложился темечком к невысокому потолку, и вполголоса ругаясь потирал ушибленное место. Здесь что, карлики обитают?

-Добрый вечер уважаемый. Чем могу быть полезен? — раздался негромкий скрежещущий голос, которому не то что английский язык, а человеческая речь была в диковинку. Не оставалось ничего другого, как аккуратно огибая препятствия, обернутся на звук. Ну, теперь все понятно. Гоблин.

Невысокое, взрослому человеку по пояс остроухое существо с нескрываемой насмешкой и превосходством осматривало меня, поблескивая злобными глазками. На нем была странная распахнутая мантия без рукавов, узкие остроносые туфли и непонятный напульсник на левой руке. А правая кисть до побелевших костяшек стискивала волшебную палочку, направленную мне прямо в грудь! Насколько я помню: гоблины в магическом мире имеют урезанные волшебниками права и лишены возможности использовать волшебные палочки. Этот индивид явно выбивался из общего списка, и сейчас стоял, все более нервничая в ожидании ответа.

— Эм… простите меня, но мне вас посоветовали как выдающуюся личность, у которой я смогу приобрести, скажем, волшебную палочку.

— О-о мистер Поттер, а по вам и не скажешь, что вы дружны с теми, кто знают обо мне. — растянуто протянул гоблин. — Но в ваших глазах нет лжи, а я уж было подумал, что за вами половина Ордена Феникса на хвосте. Я мастер Грабодрогг.

Тем не менее, палочку он опустил, и бормоча что-то под нос, удалился в неприметный проход, спрятанный за пыльной портьерой. Я перевел дух, и еле сдержался, от искушения треснуть себя по лбу. Идиот! Так расслабиться в чужом мире! В незнакомых, враждебных условиях! Гоблину ничего не мешало спокойно оглушить меня, и тепленького переправить куда угодно, хоть к Волан-де-Морту, хоть на дно океана! Впредь, нужно быть осторожнее, напомнил я себе.

Отрывистое кряхтение оповестило мой слух о приближении хозяина лавки. Очень загадочная личность, отрицать невозможно. Что делает в центре Лондона гоблин-нелегал, пользующийся волшебной палочкой, и что ещё более шокировало: умеющий их изготавливать.

Наконец запыхавшийся гоблин вернулся с двумя громадными пакетами, из которых с удивительной сноровкой начал вытаскивать одну за другой коробки с палочками. Я недолго наблюдал сие занимательное действо, Грабодрогг покосился на меня и прошипел:

— Ну чего встал?! Я за тебя мерять буду что ли?

Вот оно что? Никаких предложений палочек, выбирай понравившийся инструмент и уходи. Я начал перебирать инструменты магов, вспоминая из канона визит Поттера к Олливандеру, в первой книге. Впрочем, ничего особенного не происходило, я лишь чувствовал, что перебираемые мной, и складываемые обратно в коробку палочки не подходят. Взяв следующую, длинной сантиметров двадцать я вообще показался себе чудаком с куском дерева в руке, видимо магическая субстанция инструмента, при несоответствии, способна негативно влиять на носителя.

— Все не то? — спустя десять минут наблюдений за моими мучениями поинтересовался гоблин.

— Что-то не так. Ну не подходят, и все тут, — пришлось смущенно признать.

— Ладно, сейчас подожди, — с интересом взглянув на меня, продавец скрылся вновь.

На этот раз у него в руке оказалось штук десять разноцветных коробочек, выполненных явно мастером. И палочки внутри были под стать. Каждая насыщенного цвета, проведя руку над ними можно было ощутить покалывание магии.

— Палочки довольно опасных магов древности, добытые в бою, — торжественно провозгласил гоблин. — Среди них наверняка найдется что-то по тебе, правда, и даются они нелегко.

— Нелегко?

— Все эти палочки, мистер Поттер, созданы собственноручно их владельцами, под свои нужды и сферу деятельности. Некоторыми можно творить просто невообразимые заклинания, некоторыми — темную магию. Все эти палочки создавались точь в точь под стать своим владельцам, на основе гармонии их составляющей и сущности владельца. За счет так называемого симбиоза, каждый создатель смог усилить свою палочку ровно настолько, насколько это вообще возможно. Сильнее их, наверное, лишь легендарная Главная палочка, дарованная самой смертью, но, к сожалению, потерянная в веках.

Грабодрогг протянул мне первую, и с любопытством стал наблюдать за моими действиями. Я сжал древко покрепче, и сосредоточился.

Тысячи заклинаний. Различные чары, руны, громадный объем информации свалился на мою многострадальную голову. Казалось, ещё немного, и мозг расплавится от обилия свалившихся знаний. Я с усилием разжал пальцы, палочка покатилась по полу.

Гоблин невозмутимо вытащил из кармана потертую испачканную тряпку, замотал крючковатую кисть и аккуратно подобрал инструмент с пола.

— Не подошла. — кратко резюмировал он.

Еще бы! Да у меня чуть мозг из ушей не вытек! Если так будет с каждой, я уже на третьей окочурюсь! — Экспериментатор, что б его.

На мои глаза попалась палочка, находящаяся отдельно от остальных. В резной черной коробочке, исписанной загадочными рунами и формулами. От нее так и веяло магией и… тьмой? Как я решил ранее, я не Поттер, и бояться темных чар не собираюсь.

— Вот эту палочку, можно попробовать?

— Нет, — невозмутимо отрезал гоблин.

Я удивленно приподнял бровь.

-Эту палочку вы сможете попробовать лишь в том случае, если остальные Вам не подойдут.

Но я уже завелся. Мне стали безразличны гоблины, плевал я на них, и на свои возможные страдания. Я хотел эту палочку, и ничто уже не могло меня остановить. Палочка за палочкой следовали сквозь мои руки. Я окунался в испепеляющий жар, и застывал в смертоносном холоде. Трижды мне спасал жизнь гоблин, резким взмахом руки выбивавший опасность из моих окостеневших рук. Ни одна из палочек не подошла, да я и не сомневался. Моей целью была именно темная палочка, как я окрестил её. И напарницы чувствовали это, ощущали, что я не готов разделить судьбу с ними, и у меня уже есть избранница. Кто придумал глупость, что палочка выбирает волшебника? Я сделал свой выбор, я хотел её и готов был приложить любые усилия ради достижения цели. Её выбор был уже предрешен, так как являлся следствием её природы, выбирающей победителя.

Наконец она оказалась в моих дрожащих от предвкушения руках, неохотно протянутая хозяином лавки. Ну-ну, не нужно корчить такую мину.

Я сжал черное, полированное древко. Палочка завибрировала в моей руке, и я внезапно ощутил небывалый наплыв неизвестного могущества, испытывающего на прочность. Палочка неожиданно нагрелась, на зеркально черной поверхности проявились замысловатые древние руны. Стены лавочки завибрировали. Чье-то нежное касание дотронулось моего разума, и каким-то шестым чувством из памяти Поттера возникло неожиданное сравнение — Распределяющая Шляпа. Аналогичное касание, сканирующее разум, позволило палочке осознать всю информацию о владельце. Наконец, какофония чувств прекратилась, и напоследок, из кончика вырвался сноп золотистого пламени, торжественно осветив комнату. Палочка нашла законного владельца.

— Невероятно… — прошептал гоблин. — Просто невозможно.

— Извините, но что именно кажется вам невозможным?

— Н-нет… нет, и не спрашивайте, — испуганно открестился гоблин — мне сулил Поцелуй уже только за укрытие подобного артефакта. И то, что он нашел хозяина… явно грядут лихие времена…. Глядите, мистер Поттер, что бы всем нам не пришлось, потом, жалеть об этом моменте.

— Право, я не понял Вас! — с отчаянием перейдя на высокий слог, возопили мои уста.

— Эх, мистер Поттер. Вам достаточно знать, что эта палочка принадлежала раньше достаточно могущественной личности… темной личности. А вот её секреты Вам предстоит узнавать самому. Пусть, так скажем, уровень доступа к её возможностям, хотя бы приблизительно соответствует Вашему уровню развития. Хотя бы отчасти. Поверьте, так будет лучше всем нам.

Гоблин, казалось, успокоился. Взяв себя в руки, он ловким взмахом руки собрал все палочки в коробки, а следующим — собрал коробки вместе и перевязал ремнями. Водрузив этот куль себе на плечо, он скрылся в темноте.

— Сколько с меня? — я выкрикнул ему вслед.

— У этой вещички по сути нет цены. — раздалось из подсобки — По-хорошему, надо выкладывать её на тайный аукцион, среди древних темных родов. Но вначале у них закончатся деньги, а потом они все равно передерутся за право обладать такой мощью. Так что я возьму с вас стандартную плату за подобный товар — тридцать галлеонов.

Я поморщился. Это были почти все немногочисленные финансы, валявшиеся у Поттера в комнате. Помнится, у Олливандера палочки стоили по одиннадцать галлеонов, но нелегальные, а возможно даже контрабанда, соответственно выходит дороже. Да и спорить здесь глупо, сама только возможность колдовать в любое время, в любом месте окупала любые расходы. Не колеблясь больше ни секунды, рука нырнула в карман и вытащила необходимую сумму на свет. Грабодрогг наклонился над золотом и принялся скрупулезно пересчитывать каждый золотой кругляш, разве что не обнюхивая.

— Эм… уважаемый Грабодрогг, можно ли задать вам пару вопросов?

— Нет, мистер Поттер. Ни по поводу палочки, ни по поводу МОЕЙ палочки вы ответов не получите. Думаю знания того, что я изгнан, будет вполне достаточно. Хотя это вы должны были уже знать, раз попали сюда. Впрочем, думаю не ошибусь, предположив, что сюда Вас привел враг?

— Враг?

— Мы обычно не суемся в дела людей, и не помогаем… безвозмездно, конечно. Но вы мне чем-то понравились, да и к тому же меня нельзя отнести к большинству… Ваше дело слушать или нет, но вы сюда пришли с врагом. Защита моего дома явственно это доказывает. Решать Вам.

Я молча поклонился к гоблину, и спрятав новоприобретенную палочку в левый карман, сам взял на изготовку оружие Поттера. Стэн — предатель? Безобидный молодой парень, раздолбай и балагур, которого видно издалека, работает на Пожирателей? И обвинение, приписанное ему в книгах — не беспочвенное? Меня охватила дрожь, как бывало перед соревнованиями по боксу. Хотя здесь далеко не турнир, и на кону моя, непонятно как дарованная свыше, вторая по счету жизнь.

Лютный переулок порадовал легким освежающим ветерком, оказывается у гоблина-нелегала стояла та ещё духота. Я оглянулся по сторонам, в поисках Стэна. Ага, вон он, вальяжно привалился к противоположной стене, с любопытством осматривая меня. Что ты задумал, Стэн? Неужели за доброжелательной улыбкой и приятной внешностью скрывается жалкий предатель? Ни за что не поверю. Я невольно направил взгляд в зрачки Шанпайка, и как оказалось, очень даже зря. Он понял, что я понял.

Неуловимым для глаз, чудовищно быстрым движением кондуктор нанес удар прямиком в мою челюсть. Лишь потрескавшаяся кирпичная кладка прервала стремительный полет. Спина чудовищно болела, воздух выбило из груди, а рассудок помутился. Как он дух не выбил — понятия не имею. Мгновенно переместившись ко мне, Шанпайк выбил правую руку из кармана, остролистная палочка, совершив короткий перелет, жалобно брякнулась о мостовую. Холодная рука сжалась на горле, кадык сдавило все сильнее, а ноги оторвались от земли. Передо лицом маячило лицо Стэна, с непривычно красными глазами и нечеловечески удлинившимися клыками. Черт побери, Шанпайк — вампир!

— Прос-сти м-меня! — прошипело существо. — Они забрали мою с-сестру, заставили караулить тебя. Мне ошшень жаль!

Клыки явно мешали вампиру связно разговаривать. А ещё думать. Не мог же он забыть о второй палочке, видимо настолько привык в схватках с волшебниками: лишил палочки — победил? Или думал, что у меня её не было перед этим?

Из последних сил нащупываю в кармане спасительную коробочку, просовываю пальцы в узкую щель и стискиваю волшебное древко. Вампир — это нежить. Нежить боится, или должна бояться Солнца. А ещё огня.

— ИНСЕНДИО! — отчаянно прохрипел я, собрав оставшуюся волю в кулак. Рассчитывать больше не на что.

Струя жаркого пламени слепящим снопом вырвалась из палочки и схлестнулась с вампиром в упор. Раздался нечеловеческий визг, смертельная хватка на шее исчезла. Брыкнувшись несколько раз вырываюсь из ослабевших рук.

Вампир метался по земле в пылающей одежде, пытаясь одной рукой сбить охватившее тело пламя, а второй нащупывая палочку в кармане джинсов. Прости, Стэн. Не сегодня.

— Экспеллиармус!

Безоружный вампир, испустив последний, отчаянный вопль, окончательно затих. Легкий дымок крутился над неподвижными обугленными останками, напоминая о примененной недавно магии.

На негнущихся ногах я подошел к тому, что было когда-то Стеном Шанпайком, кондуктором автобуса Ночной Рыцарь, вампиром, которому не повезло. Я нисколько сейчас не был зол на него, а первичный гнев схватки испарился в небытие. Жаль, конечно, где-то там его родная сестра, в лапах этих полоумных убийц. Но я не миротворец, а она — не невинная жертва, вампир, как и её брат, наверняка убивали ради еды, и наслаждались этим. Сидели вечером за чашкой чая, планируя ночную охоту. Предвкушали крики жертв и их боль. С нетерпением прикладывались трясущимися от вожделения клыками к сонной артерии дичи. Пили свежую, невинную кровь.

— Эскуро, — прошептал я, направив палочку на запачканную одежду. Одежда очищалась неохотно. Со скрипом и тяжестью.

Я снова обратил внимание на какую-то заторможенность мышления. Что это со мной? Почему я торчу в трех метрах от валяющегося трупа, и навожу марафет? Да что это такое?! Или сознание не привыкло к тому, что у Поттера называлось мозгом, или ум у Мальчика-который-выжил был явно не раскачан. Теперь понятно, почему все решения, принимаемые им, были импульсивными, с таким то мышлением. Но ничего. Исправлюсь.

Наконец, обе палочки в карманах, одежда обрела надлежащий вид, и тротуар Лютного переулка зашелестел под подошвами.

Ч-черт бы побрал этот полоумный магический мир с таким-то приветствием. Чего мне ещё не хватает? Дракона в Гринготсе? Вейлы в спальне? Поживем — увидим.

Глава 3: Алхимик

Крупнейший магический банк Великобритании поражал своим великолепием. Белые мраморные стены, громадные живописные колонны, подпирающие могучий свод, неиссякающая толпа волшебников, снующая туда и обратно, выносящая и приносящая звенящее золотце в самое сердце волшебного мира. Заблуждаться не стоило. Ни Хогвартс, ни Министерство, а именно Грингготс — главное сердце магической Англии

Войдя внутрь, помимо убранства, я не преминул отметить памятный стишок, о котором упоминал канон. Мол, только безумец способен отважится ограбить банк, и прочая психологическая чепуха, призванная не столько предостеречь потенциального грабителя, сколько повлиять на неокрепшие умы молодежи, поступающей в Хогвартс. Превосходно, что к последним меня отнести было сложно, памятуя о реальном возрасте и мировоззрении. Да и воспоминание о первом курсе Гарри Поттера, когда недавний выпускник и молодой преподаватель Квиррел сумел пробраться в «неприступный» банк, показывало явный расклад сил не в пользу гоблинов.

Быстрое появление ушастого, узкоглазого недоросля, меня приятно порадовало. Как-никак, я психологически привык к длительным ожиданиям и бумажной волоките. В Грингготсе же, явно практиковался иной подход, и я мысленно добавил несколько баллов в копилку банка.

— Здравствуйте уважаемый. — поздоровалось со мной существо, — Чем могу помочь.

— Мое имя: — Гарольд Джеймс Поттер, и я хотел бы снять со своего счета некоторую сумму. Проблема в том, уважаемый, что у меня нет при себе ключа, а деньги нужны мне срочно.

Гоблин, услышав это, явно помрачнел.

— Очень приятно, мистер Поттер, мое имя Родоград, и я счастлив быть вашим гидом сегодня. Надеюсь, вас не затруднит пройти небольшую проверку крови, на право получить средства с вашего счета?

— Отнюдь. — спокойно заверил я гоблина. — Буду счастлив, подтвердить свое слово, и свою подлинность, ради скорейшего получения результата.

— Не подумайте, мы абсолютно доверяем Вам, мистер Поттер. — словно от зубной боли скривился Родоград: — но, к сожалению, существуют не зависящие от нас формальности, ведь никто не может быть уверен, что вы, скажем, не злоумышленник, применивший Оборотное зелье?

Я почувствовал легкое удовлетворение.

— Не смел оскорбить Вас своим недоверием, уважаемый, просто испытываю нешуточную нужду, и крайне заинтересован в скорейшем достижении результата.

Подобная залихватская речь явно произвела впечатление на ушастого. Видимо бедные, чахнущие над златом зверушки, совсем не привыкли к столь уважительному отношению к своей неполноценной, по мнению волшебников, породе.

— Тогда не смею Вас задерживать, мистер Поттер, пройдемте скорее со мной.

*

Сорок минут спустя я вышел на свет, являясь счастливым обладателем полутора тысяч галлеонов наличными. Как оказалось, сейфов у древнего рода Поттеров было несколько, и я имел доступ лишь к «детскому» хранилищу, в котором ещё оставалось втрое больше забранной накануне суммы. В плане финансов все было в порядке, если тратить по уму.

Оставалось решить, что делать дальше. Чужой магический мир расстилался вокруг во всем своем великолепии. В Косом переулке чего только нельзя было увидеть: кучи магических крутящихся штуковин, переливчатых кристаллов, роскошных витрин. Но мне нужно жить здесь. Жить тайком, как можно дольше оставаясь незамеченным для директора Хогвартса, и Ордена Феникса. Не то, что я бы не хотел видеться с директором, или друзьями Поттера, просто для моих планов было необходимо уединение. А с нависающим любопытным веснушчатым носом Рона Уизли, либо же неистребимой манией Гермионы, усиленные тренировки останутся мечтами. К тому же и внешность, и характеры окружающих, пусть в общих чертах узнаваемы, но все же отличаются от прочитанных ранее книг. В конце концов, Уизли и Грейнджер друзья Поттера, а не мои, и неизвестно, как я с ними уживусь… Но и пренебрегать возможными союзниками и надежной опорой не стоит, особенно в преддверии грядущих событий.

Какой у меня план? Жизнь доказывает, что без конкретного плана действий, грамотного, продуманного, и следования этим действиям ничего хорошего не получится. Так-с, значит, в первую очередь зайдем в канцелярию.

Спустя десять минут, оказавшись счастливым обладателем самопишущего пера, стопки пергамента и пачки бумаги, я устроился неподалеку в магазинчике мороженного. Немного поколебавшись, заказал тройную порцию, — этот немощный скелет явно нуждался в усиленном питании. Направив палочку на самопишущее перо, задумался:

Так, явно пункт первый — усиление магических сил и способностей. Найти учителя — в приоритете. По поводу собственного обучения с помощью книг я не обольщался, — практика вещь незаменимая. Пункт второй — изменение этого долбанного тела подростка-задохлика. Виктор Селедкин во мне, бывший спортсмен, привыкший к сильному, мускулистому телу, исходил черной злобой, осознавая, что превратился пусть и в смазливого, но чрезвычайно хрупкого недокормленного паренька, при детальном рассмотрении смахивающего на жертву концлагеря. Почему Поттер про это не думал? Или, как все закомплексованные подростки, вместо работы над собой предпочитал закрыться и не отсвечивать? На втором году обучения Избранный пил некую гадость, называемую Костеростом. Грейнджер исправила зубы с помощью медицины. Значит — зелья. Уверен, — за хорошую цену найдутся качественные препараты в магическом мире, способные улучшить мои плачевные физические параметры.

Я откусил шарик мороженного и окинул взглядом помещение кафетерия. Самопишущее перо замерло на бумаге, в ожидании новых дельных мыслей. Вон, в углу, стайка симпатичных девушек, возрастом примерно семнадцати лет. Смеются, хохочут, о чем-то переговариваясь в полголоса. Мрачного вида мужчина в углу, который глядел в блюдце с лакомством, словно недоумевая, почему здесь сладость, а не кое-что покрепче.

Нужно ещё качественно одеться. Пункт третий — мадам Малкин. Отсвечивать в магловской одежде долго явно не стоило, к ней хоть и привыкли, но она все равно приковывала взгляд, — соотношение мантий к футболкам было примерно семьдесят к тридцати, даже в такую жару.

Пишем — мантии. Так, стоп! — оборвал я себя, какие к черту мантии? Выпью костероста, и потом снова менять гардероб? Не годится… однозначно. Мадам Малкин вычеркиваем. Перо размашисто прошлось над белоснежным листом. Вот ещё незадача. Какой толк в конце двадцатого века использовать пергаменты для конспектирования лекций? Да, понимаю, чары накладываются гораздо лучше, рецепты зелий, расчет магических формул требует под себя соответствующую основу. Но, для лекций? По истории магии, эссе по зельям, зарисовка движений палочкой… Сравнивать цену пергамента и бумаги бессмысленно, налицо катастрофическая разница. Такое чувство, что директор где-то держит пергаментную фабрику, другими словами объяснить подобную чепуху было невозможно.

Найти постоянное место жительства. Тут — сложнее. Дырявый котел не подходит, следовательно, нужно поискать неприметную гостиницу. Желательно — в Лютном переулке. Да и вообще, нужно хорошенько исследовать эту занимательную улочку, именно там, можно найти уникальные книги, редкие артефакты, и возможно даже — укрытие. Решено.

Я поднялся, и, оставив на столе четыре сикля, с чаевыми, вышел в парилку под названием Косой переулок.

Лавка зельевара выглядела отталкивающе. Вывеска «Зельевар Роберт» казалась допотопной реликвией. Чистейшая, прозрачная словно воздух, стеклянная витрина играла только в минус для данного заведения. За ней находились сотни различных баночек и колбочек, наполненных таким, что возникало сомнение в наличии туалета в этом помещении. То, от чего не хотелось блевануть — хотелось отпрыгнуть. Чего только стоит высушенный, полуметровый акромантул, раскинувший волосатые лапы сразу же после входа. А это ведро, с кишащими опарышами? Правда, размером они были с карандаш, да и вели себя как-то агрессивно.

Я сглотнул. Съеденное недавно мороженное было уже недалеко. На прозвеневший среди этого зверинца негромкий колокольчик, раздались торопливые приближающиеся шаги. Из боковой комнатки вынырнул невысокий, даже ниже меня, лысоватый волшебник, в засаленной, а местами прожженной мантии, и часто моргающими, заплывшими от недосыпа слезящимися глазами уставился на меня.

— Здравствуйте! — уверенно начал я, — мне необходимо определенное зелье, как бы деликатнее выразится… м-м, для увеличения собственного роста и набора мышечной массы.

Волшебник с недоверчивым прищуром продолжал смотреть на меня.

— Эм… — ну и ещё зелье для восстановления зрения. — продолжил я, немного задетый молчаливостью продавца.

Наконец его расклинило.

— Ах да, уважаемый, достаточно интересный заказ! — раскудахтавшись, начал совершать необдуманные пассы руками продавец. Его энергия, казалось, проломила плотину, и грозилась сокрушить все на своем пути. Что же он варил?

— Я прошу прощения, можно ли узнать ваш возраст?

— Пятнадцать лет.

— Пятнадцать, какой замечательный, чудесный возраст, — замурлыкал зельевар, — вы очень мудро поступили, придя ко мне с подобной целью именно сейчас.

Он открыл различные сундучки и начал перебирать всякие зелья с колбочками, при этом продолжая рассказывать:

— Сколько волшебников и волшебниц, стыдящихся прийти ко мне в подростковом возрасте, потом жалеют, вместе со временем утратив возможность изменить себя к лучшему. Ведь если организм уже вырос, безболезненно и безвредно изменить его, как не желай, не выйдет. Другое дело вы — растущий организм, подросток, просто идеальный подопытный…

— Простите, кто?

— Экземпляр, — быстро поправился мужичок, — конечно же, экземпляр.

Наконец его метания прекратились, он вздохнул глубоко, провел рукой по лысине и неожиданно серьезно продолжил:

— Скажу Вам начистоту, уважаемый. Я могу дать вам зелье, и послезавтра вы станете гораздо выше. Могу напичкать вас препаратами, которые изменят ваше тело за считанные часы, но не хочу вредить вашему организму. Взамен, я предлагаю зелье собственного изготовления, недешевое, долгое, противное, но абсолютно безвредное.

— Расскажите подробнее, — заинтересованно попросил я.

— Это зелье уникальное. Оно содержит в себе идеальный баланс необходимых питательных веществ, помимо собственно, зелья роста. Принимать его нужно раз в сутки, утром, натощак. Срок приема — два месяца. Понимаю, возможно, вы, как и многие волшебники, привыкли к быстрому результату — выпил зелье и готово. Но уверяю вас, именно это зелье наиболее полезно, безвредно и надежно в нашей с вами ситуации.

Я невольно задумался. Действительно, почему бы не послушать опытного специалиста, и не пройти полноценный курс? Два месяца — ерунда. До конца лета срок приема окончится, так что…

— Вы меня убедили.

— Каков молодец! — улыбнулся продавец, — многие начинают отфыркиваться, все-таки какой-никакой режим — это труд. К тому же, вместе с ростом и другие изменения в вашем организме пройдут значительно быстрее.

И он мне лукаво подмигнул. Я понял.

— Эх, как жаль, что в свое время мне никто не предоставил подобного зелья, — вздохнул, разливая зелье по колбочкам, зельевар. — Уже потом я, под веянием мечты начал изобретать нечто подобное, а сам… — неопределенно, с горечью махнул рукой Роберт.

— Это зелье восхитительно, — польстил я мастеру.

— О да, — улыбнулся Роберт, — и ты скоро в этом убедишься. Именно такое развитие, постепенное, с восприятием всех питательных веществ, не рвущее, а созидающее, является наилучшим способом изменить себя раз и навсегда. Так же, советую активно двигаться во время приема зелья да усиленно питаться, это улучшит качество роста и физическое состояние. Зелье прибавит вам примерно пять-восемь дюймов роста в итоге.

Я был абсолютно согласен с алхимиком, ведь ещё в прошлой жизни успешно поддерживал свою форму, и мысль о двух месяцах, а не годах тренировок казалась пустячной. Пять дюймов? Я мысленно умножил данное число на 2.5, и, получив информацию в сантиметрах, присвистнул. Как раз то, что нужно. К хорошему привыкаешь быстро, а я ещё в бытность свою Виктором Селедкиным, привык полагаться на свои отличные внешние данные, которые, к слову, меня не раз выручали. Но помимо всего прочего мне нужна была информация, книги, различные обучающие материалы, и желательно хороший наставник. Именно учитель, желательно бывший или действующий мракоборец, подрабатывающий обучением юных оболтусов, отпрысков родовитых денежных мешков. Почему бы не выяснить это у Роберта?

— Мастер, позвольте узнать у Вас некоторую информацию? — учтиво обратился я к алхимику.

— Почему бы и нет? — с любопытством уставился на меня зельевар, — все, что в моих силах, в разумных пределах, естественно.

— Мне нужно снять жилье, здесь, в Лютном переулке, а также поискать некоторые обучающие книги по заклинаниям, и по возможности — боевой магии. А также нет ли у Вас знакомых, обучающих защитным заклинаниям в частном порядке? Очень хотелось бы знать.

— Ну-с… Лютный переулок, конечно же, не лучшее место для обитания подростка, даже такого умного, — подмигнул алхимик. — Но неподалеку, буквально за поворотом есть трактирчик мисс Стюарт, и она, насколько я знаю, за вполне умеренную цену приютит Вас у себя.

Я поблагодарил.

— Касаемо хороших книг… ну Горбин и Беркс, конечно же, правда, там слишком много темного, — бросил быстрый взгляд на меня Роберт, — но кого в наши годы это останавливало?

И весело расхохотался. Казалось, у добродушного лысого толстячка в засаленном фартуке нет никаких предрассудков, присущих нынешнему волшебному роду. И будь на моем месте десятилетний пупс, получил бы точно такое же направление в лавку темной магии. Впрочем, быть может, я кажусь не по годам разумным, или чем-то понравился ему? В принципе, не имеет значения, главное — информация.

— А-а, да что я гружу вашу голову, дайте мне две минуты! — алхимик схватил клочок бумаги, перо и принялся поспешно, слегка высунув прикушенный язык, стремительными движениями рисовать приблизительную карту.

«Переигрывает» — возникла, и тут же пропала нежданная мыслишка. Какое мне, в конце концов, дело? Каждый носит на себе ту маску, которую хочет, и не важно, по какой причине. Ведь чаще всего именно за подобными, юродивыми ликами, скрывается огромная, всепоглощающая боль.

— Готово!

Я, протянув костлявую мальчишескую руку, ухватился за клочок бумаги. На нем, очень приблизительно, тремя стрелочками был указан путь от лавки алхимика, до пункта один — гостиницы, два — лавки Горбина, три — наставник. Я горячо поблагодарил зельевара.

— Право, ну что вы, это для меня малость, — затараторил Роберт, — вы главное берегите себя, нынче очень мало подобных разумных юных личностей. Последнюю такую, я встречал лет, эдак, пятьдесят назад. Молод тогда был совсем, вот было времечко.

Алхимик мечтательно посмотрел на грязный потолок. Щеки его порозовели, жилы на руках напряглись, словно он вновь переживал знаменательные моменты собственной жизни. Я же находился в легком недоумении, относительно долгожительства данного индивида. Нет, я понимал, что волшебники явно живут дольше простых маглов. Особенно — могущественные. Но алхимик явно не смахивал на великого колдуна, да и вообще, навскидку, казался запустившим себя ботаном-маглом. Коль не радушный характер, личностью он бы был весьма отталкивающей.

— Да-а приходил тоже, вот как и ты сейчас, молодой человек с очень серьезными глазами, приходил и расспрашивал, о магах и маглах, темной магии и роли волшебников в истории человечества, — задумчиво продолжал Роберт, — сколько вечеров мы просидели за трескучим огоньком, размышляя о всякой всячине. Звали его, кажется… Том, вроде бы? Ах да, точно, Том Реддл. Вполне занятный мальчик.

Я остолбенел. Вот так просто этот человек рассказывает о своих посиделках с Волан-де-Мортом? Или он не знает, что Томас, и нынешний кошмар Англии, — одна и та же личность?

— А что произошло с этим… Томасом? — осторожно поинтересовался я.

— Эх, да пропал он после Хогвартса-то, — печально выдохнул Роберт. — Говорил, что хочет податься куда-то на юг, а затем в восточную Европу, говорил, там предрассудков поменьше будет. Да и погиб там, наверное, по молодости. Больно уж силу большую набрал, в юном возрасте. Да и сгинул по глупости. Горделив был больно, — горячо закончил зельевар. И молитвенно перекрестился.

Эх, Роберт, Роберт. Знал бы ты, кем сейчас является твой так называемый собеседник, и что он сотворил. Не буду тебя огорчать, на старости лет-то.

— Сколько с меня?

— Сто пятьдесят галлеонов. — пространно прошептал Роберт, явно погруженный в воспоминания.

Цена ничего себе так. Но ладно, зелья-то много, а желание торговаться с Робертом отсутствовало напрочь. Я молча вытянул галеоны и, отсчитав необходимую сумму, выложил деньги на пыльный прилавок.

На улице смеркалось. Не знаю кому как, но ни в одной подворотне родного города я не чувствовал себя столь неуверенно, как на темнеющих улочках Лютного переулка.

Мы это исправим, — жестко уверил я себя. Глянув на изрисованную алхимиком карту, направился к ожидавшей меня гостинице.

И десяти минут не прошло, как я взирал на довольно симпатичное двухэтажное здание, выполненное в старинном стиле. Открыв непослушные двери, я оказался в обширном, со вкусом обставленном полутемном зале с барной стойкой, забитой различными напитками, круглыми небольшими столиками, застеленными разноцветными скатертями. Людей было совсем немного, все больше одиночные, закутанные с ног до головы подозрительные личности, жались в затемненные уголки. Окна занавешены увесистыми гардинами, побелка местами потрескавшаяся, но в принципе, все было довольно мило и уютно.

Я выбрал свободный столик в крайнем левом от входа углу, и стремительно, ни на кого не глядя, прошествовал за свое место. В подобных местах главное, ни на кого не пялится, мало ли, кое-кто, вероятно, не хочет быть увиденным? Самое главное, как можно дольше оставаться незамеченным, ещё неизвестно, насколько прогремят на Тисовой улице Дурслевы похороны. И заметят ли агенты директора, Арабелла Фигг и Наземникус Флетчер подозрительное отсутствие Гарри Поттера на них? Насколько распространялась Защита дома, могли ли видеть меня чужие люди с целью навредить? Учитывая, что для меня сейчас разоблачение является вредом? Ответов нет, как и принципа работы, который мне неизвестен. Остается верить, что у меня есть хотя бы месяц спокойной жизни, для развития и тренировок.

Наконец, вытянув натруженные за день гудящие ноги, я с удобством расположился за столиком. Тут же за стойкой открылась незаметная ранее дверца, и из нее выпорхнула очаровательная девушка лет двадцати пяти, брюнетка, со стянутыми в волевой конский хвост волосами. Сужающиеся к низу лицо, глубокие синие глаза на фоне типично английской белоснежной кожи создавали очаровательную картинку. Но строгий взгляд небесных глаз, прямая, горделивая осанка и вздернутый подбородок давали очевидный намек на суровый и придирчивый подход к любому.

— Мисс Стюарт, я полагаю? — галантно поднявшись, я обогнул столик, учтиво отодвинув стул за спинку. Опешившая хозяйка рефлекторно бухнулась на сиденье, несколько раз хлопнула ресницами и недоуменно произнесла:

— Да, именно так, а как вы узнали?

— Ну что вы, такая леди как вы, явно занимает здесь не последнее место, ведь я не смею мечтать, что настолько очаровательная девушка села ко мне просто так.

Мисс Стюарт очаровательно заалела, заерзала, и стремительно поднявшись, выпалила:

— Что будете заказывать?! — громко спросила девица и напряженно стиснула руки за спиной, явно собираясь улепетывать, в случае продолжения комплиментов.

— Я абсолютно полагаюсь на ваш вкус, — спокойно сказал я. — Уверен, что у вашего заведения, как и у многих прочих есть какие-то свои, коронные блюда. Не разочаруйте меня. Намекну лишь, что хотел бы чего-нибудь частично мясного.

Она кивнула, и, развернувшись, стремительно скрылась в подсобке. Я ухмыльнулся: такая большая девочка, и до сих пор краснеет, словно школьница. Но это скорее даже плюс, ведь нынче от томных, взрослых, тянущих взглядов тринадцатилетних мокрощелок просто тошнит.

Ждать пришлось недолго, наверняка здесь, как и в большинстве магических забегаловок готовят домашние эльфы. Мне, в принципе, абсолютно все равно.

Мисс Стюарт молча сгрузила вкусно пахнущий поднос передо мной, умелыми движениями сервировала стол и замерла, в ожидании дальнейших указаний.

— И ещё, будьте добры, бутылку хорошего вина, и два бокала.

— Кого-нибудь ждете? — взмахом волшебной палочки призвав требуемое, поинтересовалась мисс Стюарт.

— Нет, второй бокал для Вас, — обворожительно улыбнувшись, и заглянув в душу девушки ярко-зелеными глазами ненавязчиво проговорил я.

С надеждой обведя взором зал, и убедившись в отсутствии новых клиентов, хозяйка обреченно плюхнулась напротив меня. Недолго думая, я подхватил бутылку, достаточно ловко откупорил пробку, и принялся разливать приятно пахнущее вино по бокалам.

— За встречу, — подняв свой бокал, многозначительно произнес я, глядя в её глаза.

Мисс Стюарт равнодушно чокнулась хрусталем, и небрежно глотнув вина, вновь уставилась в одну точку так, словно происходящее было ей в тягость.

— Вообще-то я не пью с детьми, — наконец пренебрежительно бросила она. — Но ваша настойчивость заслуживает определенного поощрения, дабы не породить в будущем кучу комплексов.

Вот с-стерва! Я с ней по-хорошему, а она…

— Нечестно играете, мисс Стюарт, неспортивно, — уплетая за обе щеки выдавил я. Продолжать соблюдать этикет, перед этой хамкой, не было ни малейшего желания. — Я вообще-то пригласил вас по делу, но теперь сомневаюсь, можно ли с вами вообще иметь дела?

Её взгляд наконец-то остановился на мне, явно прикидывая, послать подальше, или выслушать?

— Дело в том, мисс, что мне очень важно сохранить инкогнито в этом месте, и в данном случае я могу рассчитывать исключительно на Вас. — я помолчал, — Ах да, кстати, я не представился, как невежливо. Мое имя — Гарри Поттер.

Глаза мисс Стюарт пораженно распахнулись, зрачки расширились, и она с явным интересом приклонилась ко мне. Взор её прикипел к моему лбу. Вот так всегда, возникла в голове злобная мыслишка. Пока ты просто чужой незнакомец, — остаешься никому не нужен, как только все узнают о твоем родовом имени и известности, сразу хотят прилипнуть поближе. Ну-с, не дождешься.

— Конечно, мистер Поттер, вы целиком и полностью можете рассчитывать на меня.

— Я так и не узнал пока что вашего имени?

— Ах, простите мою девичью забывчивость, мистер Поттер. — очаровательно улыбнувшись и соблазнительно поиграв ямочками на заалевших щечках, проворковала девушка, — мое имя Элизабет, мисс Элизабет Стюарт, — с явным ударением на мисс закончила она.

— И как же такая очаровательная, взрослая женщина до сих пор одинока? — заинтригованным тоном поддел её я.

— И ничего я не… — задетая «взрослой женщиной» едва не села в лужу Элизабет, — я жду истинную любовь, — гордо вздернув подбородок, закончила девушка.

— Так вот, конкретно к просьбе, — спокойно продолжил я, выложив на стол несколько галеонов. Глаза юной особы жадно прикипели к поблескивающим кругляшам. Фу, как же мерзко.

— Понимаете ли, я не могу быть убежден в этом на все сто процентов, но за мной, с большой вероятностью установлена слежка, — тоненькие девичьи ручки в страхе задрожали. — Но не волнуйтесь, я хорошо запутал след. Все, что мне нужно, это абсолютное соблюдение инкогнито, и я надеюсь, — на этих словах золото оказалось на её половине стола, — что вы войдете в мое положение.

— Безусловно, — облизнула пухлые губки, мисс Стюарт, — вы можете полностью мне доверять. Я не подведу Вас, — заявила пигалица и посмотрела мне прямо в зрачки.

Эй-эй, полегче. У меня ещё не настолько развито тело, может месяца через два…

— Вот и договорились, Элизабет, я ведь могу называть Вас так?

Девушка, улыбнувшись, кивнула.

— Да, и для всех здесь, мое имя — Аарон Дженкинс.

— Все, что вы захотите, мистер Дженкинс.

Как золото пропало со стола, я и не заметил.

Солнце уже лениво садилось за горизонт, когда я поблагодарив хозяйку направился осматривать свои комнаты. Номер оказался хорошим, ещё бы, за те деньги, что я отвалил. Для алхимика Роберта понятие «недорого» явно относительное. Гостиная комната, довольно просторная, с диваном, столиком, небольшим баром и книжным стеллажом, явно заменяющим тут телик. Приблизившись к книгам, я скривился от отвращения, — женские романы и детективы, причем последние, составляли явное меньшинство. Спальня порадовала меня большой двуспальной кроватью, шкафом, и комодом с тумбочкой у изголовья. Душевая находилась по правую руку, чем я незамедлительно и воспользовался. Какое блаженство смыть с себя всю грязь, собранную по знойным пыльным улочкам магического Лондона. Уже вытиравшегося меня, внезапно прервал стук в дверь. Недоуменно приподняв бровь, я все же прошел к палочке и крепко стиснул её в руке. Сделав три шага навстречу двери, настороженно выглянул в приоткрытую дверь. Элизабет.

На девушке было легкое полупрозрачное вечернее платье, красиво собранная прическа, оставляющая открытой поблескивающие драгоценные сережки. Туфли на высоком каблуке, и разрез на бедре, выгодно подчеркивали её чудесные, соблазнительные ножки. Только вот через руку оказалось перекинуто полосатое вафельное полотенце, настолько нелепо контрастирующее с вышесказанным, что сразу убивало всю романтику. Я вежливо поинтересовался:

— Чем могу быть полезен, мисс Стюарт?

— Мистер Пот… мистер Дженкинс, я решилась принести Вам полотенца, позволите? — и несмело улыбнулась, явно намереваясь шагнуть в номер.

Я не смог сдержать ехидную ухмылку.

— Во-первых, мисс Стюарт, полотенца у меня есть. А во вторых… вы уверенны, что хотели бы связываться с детьми? — и, не выдержав — расхохотался.

Вафельное полотенце влетело в мою ржущую физиономию, что только усугубило ситуацию. Элизабет исчезла со скоростью звука.

Отсмеявшись, я все-таки задумался, не слишком ли я? Женщины, особенно подобные ей, мстительные стервы, совершенно без понятия чести. Как бы не подставила она мою скромную личность. Завтра надо будет замирится. В обед. С утра у меня немного другие планы. Я снова посмотрел на предоставленную алхимиком бумажку, где был подробно указан маршрут к моему будущему наставнику.

Глава 4: Боевая магия

Утро выдалось хмурым. Тяжелые дождевые облака стянулись над Лютным переулком, а далекие раскаты грома предвещали скорую расправу. Одинокие капли воды асинхронным ансамблем стучали по черепицам невысоких домов, — кап-кап. По улицам гулял ветер, раскачивая магазинные вывески и одинокие, затухающие фонари.

В отличие от прошлого раза, выспаться удалось здорово. Явно сказалось новое место ночлега, да и отсутствие любимых родственничков моего тела, оставляло на окружающей обстановке приятный след.

С воплем выскочив из внезапно ставшего ледяным душа, я смачно выругался. Неужели хозяюшка позаботилась? Не слишком ли мелочно, для взрослой-то барышни? Хотя, не мне её судить, успел вымыться, и то хлеб. А если повторится — тогда и поговорим.

Насухо вытершись полотенцем, я склонился над пакетом с зельями, и, откупорив первую бутылочку, отлил точно необходимое количество жидкости в мерный стаканчик. На вкус снадобье спорило с просто отвратительным и ужасным. Скривившись и передернувшись, я стоически пережил сие испытание.

В отличие от ужина, за завтраком, в заведении мисс Стюарт, царило полнейшее запустение. Видимо, её лавочка больше для ночного времени, впрочем, разве я постиг настоящую жизнь Лютного переулка? Но ничего, вот оботрусь здесь малость, войду в колею, да и разведаю многое о тутошних законах. Главное — оставаться незамеченным, а для этого однозначно стоит убедиться в лояльности обиженной хозяйки. В данном случае, далеко ходить не нужно, — вот и она.

Как и предполагалось, — оскорбленное высокомерие, непробиваемая ледяная стена, сочащаяся презрительным холодом ко всему миру. Ничего нового.

Я спокойным тоном потребовал завтрак, а затем, понадеявшись, что еда не отравлена, принялся неспешно завтракать, тщательно пережевывая. Элизабет, в свою очередь, всячески избегала меня взглядом, естественно не намереваясь продолжать контакт с зарвавшимся юношей. Высокомерная фифа явно ждала извинений, и в любом другом случае, её максимум — дорога на три буквы, а в особо тяжелых случаях подкрепленная каким-нибудь Левикорпусом. Но от её расположения напрямую зависит моя безопасность, поэтому извинения будут принесены. Но, не сразу.

Вырвавшись, наконец, из давящей ауры, царившей в гостинице, я ощутил на своих губах капли мелкого дождика. Ветер усиливался, свистел по переулкам и отдавал гулом в мерзнущих ушах. Благодаря Бога за великолепное знание канона, я вытащил на свет Поттерову палочку, и нацелив на себя, прошептал:

— Импервиус.

Водоотталкивающие чары сработали как надо. На лицо будто надели целлофановую пленку, с прорезями для дыхательных отверстий. Зато, капли воды не долетали до кожи, исчезая или огибая защищенную магией фигуру, стремительно направлявшуюся по указанному маршруту. Наконец, она уткнулась в темный переулочек с узкой, черной потрескавшейся дверцей, над которой висела неприметная, явно созданная магической трансфигурацией вывеска:

«Боевые магические искусства. Практическое применение»

Трижды постучав костяшками пальцев, и не дождавшись ответа, я потянул непослушную дверцу на себя. Петли неприятно скрипнули, огласив скрежещущим звуком просторное, освещенное магическими светильниками помещение, с обширной площадкой посередине, обнесенной руническим кругом. По краям зала находилось множество различных ящиков разных размеров, под крышкой одного из них красовался край примятой штанины. Налицо недавнее новоселье.

— Да, мы недавно открылись, — раздался из-за спины негромкий, уверенный в себе стальной голос. — А вам, неизвестный посетитель, раз вы уже оказались здесь, стоит поучиться окклюменции.

На свет появилась высокая, крепко сбитая спортивная фигура зрелого мужчины. На вид ему немногим не доставало до сорока, может чуть больше. Изучающий взгляд многое повидавших глаз безостановочно шарил по моему телу. От него не укрылся ни шрам, тщательно запрятанный за непослушной челкой, ни обе волшебные палочки, лишь слегка выпирающие из карманов, даже, насколько я понял, секретом не остались и мои мысли. Очень неприятное чувство, должен доложить. Самое сокровенное у человека, самое тайное, с этим несравнимы ни личные дневники, на которые изливают горечь, ни страницы в социальных сетях, ни отчеты в секретных службах. Мои мысли. И в них может копаться любой сильный волшебник.

— Не любой, — ухмыльнулся маг. — Лишь тот, кто имеет к этому предрасположенность. Удивлен, видя её у вас.

Я недовольно покосился на скалящегося волшебника. Надо заметить, одет он был достаточно практично и изысканно. Черная, шелковая безрукавка, оставляющая открытыми мускулистые руки. Просторные, полуспортивные светлые штаны, не сковывающие движения, а на ступнях — банальные магловские кроссовки. Темные длинные волосы стянуты в конский хвост на затылке, явно ухоженные и лелеянные. Римский нос с горбинкой придавал лицу некое орлиное выражение, казалось, тебя разглядывает хищник. Странность вызывала лишь диковинная штуковина на левой руке, больше всего напоминающая огромный напульсник, только от запястья и до локтя. Закрывает черную метку? Пришлось невольно напрячься.

— Мое имя, — Александр Гарфилд, — представился маг. — Я так понимаю, вы хотите взять у меня несколько уроков?

— Абсолютно верно, — подтвердил я. — во сколько мне это обойдется?

— Цены мои могут показаться Вам неприемлемыми, а метод обучения — излишне жесток. В любом случае, — дверь за Вами, — кивком головы указал направление выхода Гарфилд. — Стоимость моих уроков — пятьдесят галеонов занятие.

Ни хрена себе!

— Заранее предупреждаю возникающие вопросы. Я не занимаюсь всецело преподаванием, я здесь проездом, и возможно, через месяц мне вновь придется сменить место жительства. Жизнь покажет. Так вот, под уроками, я подразумеваю многочасовой тренинг с девяти утра до часу. Это не будет зубрежкой заклинаний, либо же длительными медитациями. Я преподам Вам школу выживания, умение сражаться, и выходить победителем! Каждый волшебник должен развиваться сам. На своих занятиях я научу Вас редким заклинаниям, передам Вам бесценный боевой опыт, мы сразимся не на одной дуэли. Но вы должны понимать, что по большому счету это будут консультативно-рекомендательные занятия. Ведь восемьдесят процентов работы вам предстоит провести дома, за напряженными медитациями, разучиванием формул, очисткой сознания. Обычно я советую своим клиентам пять-восемь занятий, указываю нужное направление, в котором каждый должен расти сам. Принимаете вы предложение или нет — дело ваше.

Признаться, меня его речь впечатлила, и я, не колеблясь больше ни минуты, моментально ухватился за редкую возможность.

— Я хочу учиться у Вас, — учтиво склонив голову, подтвердил я.

— Ну, допустим… — бросил ещё один оценивающий взгляд Александр, — тогда, нам с вами необходимо принести Непреложный Обет, касаемо некоторых вопросов.

— Каких же?

— Ну, самое первое, вы не должны, ни при каких условиях, сообщать кому бы то ни было, от кого, и каким образом вы обрели недоступные для большинства знания. Я, в свою очередь, как учитель, обязуюсь не разглашать любую информацию про вас, полученную в ходе занятий, сказанную по доброй воле, или добытую с помощью легилименции. Также, вопрос наставника и ученика — это вопрос всей жизни. Не бывает бывших учеников, также как и учителей. Поэтому клятва подразумевает, что я никогда осознанно не окажу поддержку вашим врагам в бою, мистер Поттер, а это, в свою очередь, чрезвычайно выгодно для вас.

Знание моей личности не вызвало ни малейшего удивления, лишь подтвердило опасения. Но раз он готов поклясться…

— Я оплачу сейчас только два занятия. — решительно заявил я.

— Весьма разумно. Белка, живо сюда.

Раздался негромкий хлопок, пространство дрогнуло, и между нами возникло невысокое, длинноухое существо, наряженное в серую потрепанную хламиду. Домашний эльф. Вернее в данном случае — эльфа.

— Стандартный договор, Белка, мистер Поттер, прошу опуститься на колени, и взять меня за руку.

— Вы из восточной Европы? — ошеломленный прозвучавшим именем, причем без малейшего акцента поинтересовался я, на автомате выполнив поставленную задачу. Александр повторил мои движения.

— Отец русский, мать болгарка. Сосредоточьтесь.

Эльф вытянула руку, из кончиков её пальцев протянулась золотистая нить, связавшая наши сцепленные ладони вместе. Наконец прозвучало:

— Клянешься ли ты, в том, что никому не выдашь кем, и когда были получены обретенные здесь тобой знания?

— Клянусь.

— Клянешься ли ты, не оглашать любую информацию обо мне, кроме как в случаях прямой угрозы жизни, или моим потенциальным будущим ученикам, принесшим тебе подобную клятву?

— Клянусь.

— В таком случае я, как Мастер перед адептом, как учитель перед учеником, клянусь оберегать жизнь Гарри Джеймса Поттера на моих уроках, не наносить ему любой сознательный вред, не выдавать полученную о нем в ходе занятий информацию и не сражаться на стороне его врагов, ни в нынешнем, ни в грядущем. Клянусь.

Золотистая нить из руки домовика превратилась в сияющий поток, окрутивший наши кисти, и мгновенно испарившийся.

— Клятва услышана, — поднявшись с колен, бросил Александр. — Теперь поднимись с колен, мой ученик. Можешь быть спокоен, любая информация, поведанная друг другу в этих стенах, здесь и останется.

— Под напульсником — Метка? — поднявшись с пола, я кивком головы указал на левую руку.

— Вы правы, мистер Поттер. Но я уже давно не Пожиратель, четырнадцать лет как. Да и прощение за мои старые грешки у Темного Лорда не заполучить. Хотя, доставь я вас… — тут он ухмыльнулся, — занять свое место по правую руку от Лорда станет не самым сложным делом…

Я окоченел. Как я мог, так необдуманно сунутся прямо в лапы к могущественному чародею, магу, возжелавшему преподавать боевые искусства, и светлые, и темные. Кто ещё, кроме Пожирателя мог осмелиться на подобное, пусть и в Лютном переулке, но все же в центре магического Лондона? Мне следовало просчитать этот вариант, или хотя бы поспрашивать в окружающих лавках. Самонадеянный, непродуманный…. Оправданием служил лишь факт отсутствия подобной практики раньше. Ясен пень, мне сейчас никак не победить, слишком уж разные весовые категории.

— Не следует беспокоиться, мистер Поттер, я не хочу иметь ничего общего с этим полоумным чудовищем. Возникни подобное желание, ваше оглушенное тело уже валялось бы под ногами Волан-де-Морта, а я, — принимал почести от старых «друзей».

Александр скривился. Было заметно, что старые, накатывающие воспоминания, про бытность свою пособником Волан-де-Морта он вспоминал с явным отвращением, и даже раскаянием.

— Пройдем на центр зала.

Мы вышли в круг, и встали друг напротив друга. Я вытащил из кармана старую Гаррину палочку и стиснул её в напряженных пальцах. Несмотря на все клятвы, что-то в груди подсказывало, — светить новоприобретенным артефактом не стоит ни перед кем.

— Давайте начнем с небольшой дуэли, без серьезных разрушительных, травмирующих и непростительных, естественно. Мне нужно оценить ваш стиль сражаться, ваши предпочтения в бою, и ваш уровень. На счет три. Начали!

Я мгновенно рванулся влево, одновременно посылая во врага оглушающее. Вовремя, — мимо виска просвистел неизвестный ярко-алый луч.

— Петрификус Тоталус! — вспомнил я из арсенала Поттера.

Губы Гарфилда скривились в презрительной ухмылке. Еще бы, заклинание с первого курса. К слову, мастер даже не пошевелился, медленными взмахами палочки отбивая любое мое заклинание, как-то неохотно, с ленцой.

Я напряг память. Ну, поехали…

— Редукто!

Щит.

— Инсендио!

Ухмылка, щит.

— Секо! — завопил я, вспоминая режущее заклинание из канона.

Опять защита, но на этот раз улыбка исчезла с лица пожирателя, а меня, окрыленного пусть даже такой небольшой малостью, просто сдуло оглушающим проклятием огромной мощи. Ч-черт, совсем про щит забыл…

— Очень, очень плохо, мистер Поттер, — начал нотацию Александр. — Конечно, для уровня пятикурсника достаточно, но только и всего. Я не знаю, как вам удалось, по слухам, стать свидетелем возрождения Темного Лорда, и пережить это, но то что вы везунчик, видно невооруженным глазом. Вы грамотно начали двигаться, это радует. Не понимай вы такой малости, дуэль окончилась бы вначале. И мы, кажется, договорились без травмирующих заклинаний, на первый раз.

Фразу: «на первый раз» мастер выделил особенной каверзной ухмылкой, от которой у меня мурашки пробежали по коже. Ох, и аукнется мне ещё это «Секо». Хотя, что мне ещё было делать? Наблюдать его издевательскую рожу во время сражения было абсолютно невыносимо. А потом, казалось, мастер прощупал мой уровень и дальше атаковать перестал.

— Единственное, что заслуживало внимания во время дуэли — последнее заклинание. Его преимущества — короткое, быстрое, эффективное. Но у вас, мистер Поттер, явно отсутствует стоящая дуэльная практика, иначе, вы бы серьезно озаботились невербальной магией, и окклюменцией. Давайте присядем.

Учитель показал пример, устроившись в позе лотоса прямо на матах. Я провел аналогичную операцию.

— У дуэлей есть несколько уровневых составляющих, лежащих на разных плоскостях постижения друг от друга. Давайте, что б вам было проще, возьмем двух средних школьников — типичных учеников Хогвартса. Они знают примерно одинаковое число заклинаний, несколько щитов, хорошо представляют, чего ожидать от противника. Но вот один из них использует заклинания невербально, а другой нет. Кто из них победит?

— Первый, — уверенно подтвердил я.

— Верно. Разница между молнией мысли и нелепыми движениями языка, невообразимо огромна. За то время, пока ты выкрикнешь формулу «петрификус тоталус», я смогу наложить на тебя три заклинания, каждое из которых превратит тебя в калеку или овощ. Единственное заклинание, которое нельзя наложить невербально…

— Авада Кедавра.

— Точно. Так вот, о чем мы? Первое, что нужно вам освоить — невербальное произношение заклинаний, тогда, вы сможете делать кое-что на подобии этого:

Он хлестко дернул рукой, и палочка вылетела у меня из кармана, второе движение — какая-то сила ухватила меня за горло и принялась душить, но, сразу отпустила. Тут я заметил, что вишу головой вниз, и мумифицирован ранее лежавшим на земле матом, сейчас спеленавшим меня словно кокон. И все это за несколько секунд! Ни одного звука!

Когда все вновь пришло в норму, Александр продолжил:

— Следующий этап проведения дуэлей — на уровне сознания. Легилименция, и соответственно, защита от нее — окклюменция. Насколько велика разница между выкрикиванием формулы и молниеносным её исполнением, настолько, — между считкой мысли напрямую из головы. Знание о формирующейся формуле, понимание мотивов жертвы, разведка его планов — это все дает настолько невообразимое преимущество, что пренебрегать им — смерть. Соответственно, против мага активно практикующего легилименцию, выходить без защиты, — самоубийство.

Мне пришел на ум эпизод из шестого года обучения Гарри Поттера, когда последний, ставший свидетелем смерти Дамблдора на верху Астрономической Башни, гнался за своим ненавистным преподавателем — Снейпом. Мальчишка бесполезно выкрикивал различные заклинания, отражаемые зельеваром, а рот зельевара кривился в презрительной ухмылке:

«Твои заклинания будут отбиты вновь и вновь, пока не научишься держать рот и разум закрытыми». Очень верно.

— Именно это, отличает посредственного волшебника от сильного бойца. Помимо опыта, знаний, могущественных заклятий, именно эти две вещи та основа, которая отрежет вас, мистер Поттер, от того невежественного большинства, продолжающего выкрикивать заклинания вслух. Наши уроки начнутся с завтрашнего дня, мистер Поттер, а сегодня, если позволите, просто познавательная вводная лекция.

— Конечно, учитель.

— Легилименс!

Палочка, выхваченная, казалось, из ниоткуда, целилась точно в голову. Сознание начало меркнуть, плыть, как свеча над пламенем, а перед глазами рождались давно забытые картины. Вот день из детства, обычная магловская школа в бытность мою Виктором. Я на полу, а тело обступило четверо агрессивно настроенных старшеклассников. Как я, размазывая кровь по разбитому носу, изо всех сил пытаюсь сдержать подкатившие к горлу слезы, и у меня не выходит. Старшеклассники хохочут. Вот первый тренер по боксу, отчитывающий меня за запущенность тела, помогающий ставить удар, и не боятся получить в ответ. Довольно!

— Чтобы подобного не повторялось, мистер Поттер, — Гарфилд был явно озадачен увиденным, но виду не показал. — Чтобы подобного не повторялось, нужно как следует очищать сознание каждый вечер, и каждое утро, держать незримый блок, и быть готовым к удару. Но я доволен. Под конец, вы оказали достойное сопротивление, и при определенном усердии, безусловно, достигнете результата. Вы знакомы с понятием медитации?

Я расстроенно кивнул. Необходимость не разучивать мощные заклятия, не строить выдающиеся чары, не набирать магическую мощь, а тратить огромное количество времени на медитацию, вводила в уныние. Ну а что я хотел? Истинное могущество — это не знание какой-то особой формулы, а годы и годы черного, усердного труда.

— Ну, почему вы нос повесили, мистер Поттер, не все так плохо, — весело подмигнул мне Александр. — Кстати, как насчет перейти на ты? Все же неудобно общаться, а нам предстоит вместе пережить многое.

— Без проблем.

Последующее время мы провели в позе лотоса, и Мастер учил меня медитации, подправлял мои действия, наставлял на путь истинный. По его словам, это первое, что мне нужно знать, дабы отныне ежедневно, как минимум пару часов выкраивать для освобождения разума и очистки мыслей. Под конец, у меня даже начало немного получаться, как он сказал, пару слабеньких легилименсов я отразил, хотя даже и не заметил этого.

— Так оно и бывает. Нет конкретных мыслей — не за что уцепиться, — пояснил Гарфилд.

Ещё, он высказал мнение, про нынешнюю дурацкую политику Хогвартса, где воспитывают волшебников-середнячков, не способных противостоять любому, мало-мальски агрессивно настроенному боевому магу. Как мне он поведал, в средневековье подобное было недопустимым. Даже Волан-де-Морт считался бы тогда просто могущественным волшебником, а не сильнейшим Темным Лордом современности:

— Мы сделали большинство слабым, и тем самим дали нишу для одиночек, ищущих могущества на стороне. Сокрытие знаний в Британии означает лишь слабость самой Британии, и её беззащитность перед такими, как Темный Лорд. Они слишком полагаются на мастерство своих мракоборцев и тайны невыразимцев, забывая, что это всего лишь госструктуры, которые можно и купить, и распустить, и лишить финансирования. Кем были великие чародеи раньше? Отшельниками. Ведь обретение истинного могущества невозможно без полной и безоговорочной аскезы, отречения от общества ради дополнительных тайных знаний. Теперь же «великие»: первые среди худших. Например последний из действительно великих — Альбус Дамблдор, в свое время немало путешествовал, на годы пропадал из жизни магического мира даже после победы над бывшим другом. Но и он, в прошлые годы не смел бы рассчитывать на то влияние, которое имеет лишь благодаря могуществу или роду.

— Так вы полагаете, нужно все полностью менять?

— Абсолютно. Ты вот, испытывал когда-нибудь полное магическое истощение?

Я быстренько перешерстил память Поттера. Какое воспоминание можно принять за полное истощение? Хотя, на третьем курсе, возле толпы дементоров, но можно ли считать единственный раз?

— Нет… Вроде нет.

— Вот видишь. А усиление твоего магического ядра невозможно без практически полного опустошения. Нужно сильно утомить мышцы, тогда будет прогресс. Так же и тут.

Я крепко задумался. Действительно, ни на одном году обучения не было занятий ни по медитации, ни по так называемой «прокачке» магического ядра. На память не приходило ни единого случая, когда ученики действительно иссякали магически. Большинство затруднений — освоение новой формулы, постижение разумом магической конструкции, а после этого чары давались легко. Тем временем Александр продолжил:

-Например в Дурмстранге, где ещё чтят древние традиции, особо доверенные студенты изучают медитацию и используют несложные техники для усиления собственного дара. Да, безусловно, Хогвартс дает неплохую теоретическую базу, а также лучшую основу для бытовой и житейской магии. Помню, как сам был безмерно удивлен, видя учеников терпеливо пытающихся превратить мышку в чашку, или высушить носки палочкой, но при первой опасности неспособных реализовать элементарнейшую разницу потенциалов между точками, дабы шваркнуть противника обычной молнией.

— Так вы знакомы с Дурмстрангом?

Александр фыркнул:

— Знаком ли? Я там преподавал.

— А что за предмет? — полюбопытствовал я.

— Темные искусства, — спокойно сказал Мастер.

— А как давно?

— Достаточно долго, — помолчав, ответил Гарфилд. — До того момента как директором стал Игорь Каркароф, это… это многое изменило.

Действительно, Каркароф — бывший Пожиратель, и довольно неприятный тип, сдавший своих последователей в Азкабан. Помнится, он плохо кончил, кто-то из Ордена обнаружил его тело в хижине, где-то на севере, а в небе вилась Черная Метка. Что его могло связывать с бывшим пожирателем, и почему он ушел? Ну, причин может быть много, от личной неприязни, до приказа Волан-де-Морта. А вот раскачка ядра заманчива. Если все так, как он говорит…

— На недавнем Турнире Трех Волшебников, студент Дурмстранга, Виктор Крам помнится, не особо блистал личным могуществом? — решил уточнить я.

— Хех, я более чем уверен, незадолго до турнира Крам с Каркаровым составляли целый список того, какие заклинания, по Международной конвенции, ему можно применять, и с какой вложенной мощью. Да, и к слову, если мне не изменяет память, юный Крам решил связать свою жизнь с квиддичем. Поэтому, нет смысла директору вкладывать в него больше положенного.

— А вы научите меня раскачивать резерв? — жадным голосом полюбопытствовал я.

— Конечно, — подтвердил Гарфилд. — Да и тут нечему учить, самое обидное, что к подобному может прибегнуть почти каждый, но как выясняется, нынче у магов, как и у маглов, на повестке дня стоит потребление и житейские проблемы. Вот какое самое мощное заклинание ты применял?

Самое мощное? Да всё вроде, как у всех, ну, только Патронус, по словам Люпина, относится к высшей светлой магии.

— Ну, Патронуса могу вызвать.

Глаза учителя пораженно расширились. Он уставился на меня, будто видел впервые, и беззвучно шевеля губами рассматривал как диковинку.

— Телесного Патронуса? — каким-то иным голосом прохрипел Гарфил.

Я подтвердил вышесказанное кивком.

— Не верю, докажи!

Так… представить самый лучший момент своей жизни. Сконцентрироваться. Машина от отца на совершеннолетие… Первый поцелуй с будущей женой… Могущество, которое никому и не снилось…

— Экспекто Патронум!

Из палочки вырвалось белое огромное нечто. Оно проплыло по комнате, разделяя пространство силовыми всполохами, прокружилось по залу и прильнуло ко мне.

Лев. Роскошный огромный лев, стремительный и грациозный. Первая ассоциация — Аслан из Нарнии. Мы с Поттером львы по гороскопу, правда мой праздник на несколько дней раньше. И в бытность свою Виктором Селедкиным я довольно часто ассоциировал себя со львом. Ну, пусть будет лев, ничем не лучше или хуже всяких там оленей, волков или лисиц.

Гордый, величественный зверь стоял напротив нас. Роскошная серебристая грива обрамляла его могучим воротником, а его глаза находились на уровне моего лица. Я протянул руку, желая, дотронутся до него, и лев покорно подставил голову под ласку. Но едва пальцы коснулись сияющего тела, оно осыпалось мириадами искр, оставив в комнате светлое послевкусие.

Учитель прокашлялся. Видимо, явление телесного патронуса его слишком сильно впечатлило. Наконец, взяв себя в руки, спросил:

— Это потрясающе. Ты проделывал это когда-нибудь с настоящими дементорами?

— Да, и не однократно.

— Просто поразительно, настоящий, телесный Патронус в твоем возрасте. Каков твой возраст? Шестнадцать?

— Мне пятнадцать, — на это Гарфилд снова пораженно покачал головой. — Но впервые это заклинание я применил в тринадцать лет.

Из учителя, казалось, вынули стержень, и он безвольно опустился на маты. Лицо его осунулось в смятении, он будто принимал какое-то решение, способное изменить всю его жизнь.

— Расскажи поподробнее. — тихо попросил он.

— Ну, — я задумался, — тогда из тюрьмы сбежал преступник, по имени Сириус Блэк, и школу оцепили кольцом дементоров из Азкабана. Впервые с ними я столкнулся в поезде, и единственный потерял сознание. Мне слышались крики родителей… Затем, на матче по квиддичу они, не выдержав количества ликующих людей, покинули посты и оказались на стадионе. Я снова вырубился, и упал с тридцатиметровой высоты. Меня спас Дамблдор. После этого, желание бороться против дементоров стало невыносимым. Я ненавидел себя за свою слабость, и попросил тогдашнего преподавателя защиты научить меня. Ну, а потом, в конце года дементоры снова покинули посты, как говорят, в поисках Блэка, и напали на меня возле Большого Озера. Их было около сотни, но мне удалось с ними справиться. Вот, как-то так.

Во время речи, Александр сидел, словно на него ушат воды вылили. По ходу рассказа оживился, и затем, вычленив для себя одно, по его мнению, важное, спросил:

— Дамблдор знал?

— О чем? — не понял я.

— Знал ли твой директор о том, что ты можешь вызвать Патронуса? — терпеливо повторил учитель. — В тринадцать лет?

— Ну да… он меня потом и нашел, возле Озера. И после, в больничном крыле, расспрашивал.

— Ах ты старый, жалкий… — угрожающе начал Александр, сжимая до боли кулаки. Теперь его лицо кипело от гнева, он подскочил, не в силах удержать эмоции.

— Не прощу! — с перекошенным лицом прокричал Гарфилд. — О, видит небо, я на многое закрывал глаза! И на попрание древних традиций, в угоду безопасности и равноправию маглорожденных. Даже на программу Хогвартса закрывал глаза. Но, видя перед собой будущего великого мага, отмахнутся от него?! Закрыть глаза, открестится, ради своих неких жалких идей?! Просто взять, и выбросить десятифунтовый, не ограненный алмаз в пыль? Будущего ферзя оставить пешкой!?…

Учителя, казалось, разорвет от злости. Он ходил из угла в угол, размахивал руками, и постепенно с крика перешел на тихое бормотание. Все это время, настороженно наблюдая за вспыльчивым мастером, я продолжал прикидывать мотивы Дамблдора. Почему он, узнав, о выдающихся способностях Поттера предпочел забить на него? Зная Темного Лорда, и видя слабость Поттера перед лицом могучего мага, нельзя было не знать исход их возможной дуэли. Вывод напрашивался лишь один. В решающий момент у Поттера не должно возникнуть соблазна сразится с Реддлом в полную силу. Гарри должен осознавать свою обреченность, и жертвовать собой. Ну, и поскольку Великий светлый маг вел его, как свинью на убой, возникло желание оставшиеся годки Избранного сделать максимально счастливыми. И сюда явно не входили усиленные тренировки и постоянные медитации, отбирающие львиную долю свободного времени. Надо же, как выходит. Достаточно одного могущественного дурака, давшего ход необязательному пророчеству, и множество жизней идут по наклонной. Даю себе зарок, никогда не быть суеверным, а все пророчества на свое имя посылать подальше, коль такие возникнут.

-Безумно жаль, конечно, что наша встреча не произошла лет на пять раньше, но хвала небесам, не на пять позже, — наконец очнулся из своей летаргии немного изменившийся учитель. — У меня не возникнет даже мысли отпустить тебя теперь, Поттер, подобно твоему дражайшему директору. Сейчас можешь идти, мне нужно многое обдумать и для себя решить. Завтра приходи в девять, купи магловскую спортивную форму, знаешь такую? — я кивнул. — Вот и отлично. Завтра в девять, палочка, форма, на голодный желудок, и боевой настрой обязателен. И попробуй только опоздать. Усек?

— Так точно! — выпрямившись, гаркнул я.

— Эй, Поттер, — уже у двери окликнул Мастер. Его глаза нездорово блестели, а подрагивающие губы изогнулись в предвкушающую улыбку. — Я буду хорошо тебя учить. Ты станешь моим величайшим учеником.

Я, признательно улыбнувшись, несмотря на мороз по коже, прикрыл за собой дверь. Почему-то стало нехорошо. Последнее заявление, хоть и давало гарантию качества, совсем не добавляло настроения. По глазам видел — мало мне не покажется.

«Без боли — нет побед. Не стоит грезить о победах, ищи боль, и победы сами найдут тебя» — вспомнились слова Дмитрия Геннадьевича, тренера по боксу. Как же вы правы, тренер. А значит — прорвемся.

Глава 5: Пожиратель

Дождь уже закончился, и о былом веселье стихии напоминали разбросанные редкие лужицы, и грозные тучи, благодатно закрывавшие беспощадное солнце. Найти цветы в Лютном переулке оказалось делом невыполнимым, пришлось топать до Косого, а затем возвращаться обратно. Пальцы сжимали роскошный букет из одиннадцати молочно белых роз. Белый цвет — свидетельство дружбы, и я возвращался в гостиницу, с твердым намерением замирится с хозяйкой. Как-то глупо все вышло, с мисс Стюарт. Вначале, находясь в шоковом состоянии от нового мира, и плывя по течению эмоций, вспылил, нанеся, возможно, глубокую рану несчастной девушке. Просто меня всегда бесили много возомнившие о себе молодые дурочки, из заслуг имеющие лишь биологически дарованную внешность. В прошлой жизни предпочитал исключительно свойских девчонок, испытывая по отношению к гордячкам даже некую брезгливость, вне зависимости от внешнего вида.

Вот и сейчас вспылил. Но, если разобраться в себе, неужели я не перерос тот период, когда на подобные штучки перестаешь обращать внимание, закрывая глаза? Наверное, во всем виноваты Поттеровы гормоны, слишком уж остро отреагировала его нестабильная психика. Плюс, вплывший откуда-то из подсознания, давно похороненный комплекс, по поводу внешности, некий липкий страх, от которого я избавился ещё в юности прилежным спортивным искусством. Когда Элизабет вошла в номер, стало невыносимо стыдно своего неполноценного, как мне кажется, тела, и я не придумал ничего иного, чем огрызнувшись, обидеть девушку. Тьфу ты, как противно. Вроде и осознаешь все грамотно, составляешь логически верные выводы, а как эмоции возьмут верх, — разум вылетает из головы, оставляя голые, основанные на комплексах и предрассудках, инстинкты.

Внутреннее убранство заведения оставалось прежним. Пустующие столики, в ожидании вечернего наплыва медленно шелестели скатертями на ветру, легкий полумрак и свежий, очищенный магией воздух, гуляющий потоком в обширном зале. Бар пустовал, а табличка на стойке недвусмысленно сообщала про действующий обеденный перерыв. Замечательно. Мысленно прокручивая про себя речь, я вышел сквозь неприметную дверцу, сразу за баром, и оказался в длинном узком коридоре. По всей протяжности располагались многочисленные двери, как слева, так и справа. Откуда-то слева доносился умопомрачительный запах готовящейся выпечки, напомнив о простаивающем желудке, с самого утра не видавшем ни крошки. Сглатывая слюну и постепенно продвигаясь дальше, я наткнулся на более роскошную дверцу с надписью:

«Эндрю Стюарт. Хозяин гостиницы».

Её отец? Так это он начальник заведения, а дочь работает официанткой? Или новая хозяйка оставила память про основателя нетронутой? Бывает, чтут подобные традиции.

А вот звуки, доносящиеся из-за закрытой двери, недвусмысленно намекали о творящемся внутри действе. Щеки Поттера заалели, а тело сковала леденящая дрожь. Я моментально почувствовал себя никчемным ботаном, как дурак, стоящим под дверью девушки с букетом цветов, которая абсолютно в нем не нуждалась.

«А ну быстро взял себя в руки!» — зарычал на себя я. Чертов Поттер, мразь, вообще слизняком был? Но что теперь делать? Положить, как придурок, букет под дверью трахающейся с другим девушки? Разум заволокла некая поволока неуверенности. Эй, Виктор, а ну приди в себя, ты что, ревнуешь? Или смущаешься по какой-то, надуманной, причине? Зайти потом? Типа не мешать?

Нет уж. Я, в конце концов, солидный клиент, мало ли какая у меня срочная нужда? К тому же, у лорда Поттера, что, не может быть дел в другое время? Вдруг я выкроил единственную свободную на неделе минуту, и никакая там Стюарт меня не остановит! Она вообще никто!

Раздался сильный, наглый стук. За дверью все стихло, мужской голос зло чертыхнулся, и послышалась негромкая, но интенсивная возня.

Наконец, дверь приоткрылась и на пороге появилась раскрасневшаяся, запыхавшаяся девушка. Налицо прекрасное расположение духа, и взгляд сытой, удовлетворенной самки. Волосы её были распущенны и растрепаны, а поверх ночной рубашки накинут шелковый халат. Элизабет, увидев меня, вопросительно подняла бровь, а затем, как-то жалостливо, с презрением скривилась, мол, ты что, малыш, не понимаешь, чем тут дяди и тети занимаются?

— Вам что-нибудь нужно… э-э, мистер Дженкинс? — с ухмылкой выделив «мистер» спросила она. Словно я глупенький подросток, играющий в агента 007.

Все мое нутро перекосило, а перед глазами растекся кровавый туман. Идиот, что ты делаешь?! Внезапно, захотелось действительно, как маленькому несмышленому подростку, развернутся, и стремительно убежать. Я ещё больше возненавидел себя за это, ярость затуманила мозг. Но внешне я лишь приподнял в презрении губу, и, глядя её в глаза, нагло ухмыльнулся:

— Восстанавливаем самооценку? — кивком головы указав на дверь, небрежно бросил я.

Её губы превратились в узкую полоску, совсем как у тёти Петуньи. Глаза опасливо сощурились, а ноздри гневно расширились. Она сжала кулачки на своих прелестных ручках. Я сокрушенно покачал головой, и поднял руки, в раскаянии, предусмотрительно пряча букет.

— В конце концов, мисс Стюарт, я пришел не за этим. Будьте добры обеспечить меня обедом, как постоянного жильца, и у меня есть к вам одно дело, так что когда освободитесь, желаю переговорить с вами за столом.

Элизабет, сделав глубокий вдох, попыталась взять себя в руки.

— После обеденного перерыва, мистер Дженкинс, исключительно после него.

Перед моим носом, с оглушительным грохотом, захлопнулась дверь. На это я пожав плечами, развернулся, и двинулся в сторону зала.

Блинчики на обед оказались восхитительны. Не знаю, кто их готовит, но эльфу-домовику явно следует платить золотом, за подобную работу. Сочное, вкуснейшее лакомство с урчанием поглощалось изголодавшимся желудком. Но я ждал. Мне было все равно, раз я сказал, что жду её за обедом, значит пусть приходит. Отправляться снова куда-то её искать я не намерен. Если не хочет пересилить себя — пусть идет лесом. Выносить её дальше — терпения не наберешься.

Из подсобки вышел высокий, с проседью в волосах черноволосый мужчина. Он, не глядя по сторонам стремительным уверенным шагом прошел сквозь весь ресторанчик и распахнув дверь исчез на улице.

Я перевел дух. Беда в том, что моя, а точнее Поттерова память опознала эту личность. Какая-то старая, потрепанная газетная вырезка, полубезумное лицо и пронзительный блеск жестоких глаз. Эйвери, Пожиратель смерти собственной персоной в постели нашей хозяюшки. Сваливать сейчас, или вначале поговорить?

Наконец, когда я заканчивал десерт, освежившаяся и переодевшаяся красавица с независимым видом проплыла к моему столику и уселась на самый краешек стула. Горделивая осанка, вздернутый подбородок и независимый взгляд холодных глаз смотрел куда-то в сторону. Почему я так на нее реагирую? Конечно, легче всего списать все на гормоны, дурацкое неадаптированное тело или несхожесть характеров. Раньше я существовал по простому принципу — смотри на тех девчонок, которые смотрят на тебя. А беготни мне хватило уже однажды, лет в восемнадцать при попытке подкатить к девушке по влюбленности, красавице со старшего курса. Стыда набрался на годы вперед, и нынче мое жизненное кредо: развлечение изначально безразличной к тебе девушке, — пустая трата времени. Время, к слову я ценил гораздо выше, благо, при нужде, проблем с девчонками не испытывал. А тут веду себя, как какой-нибудь зарвавшийся сопляк. И ведь знаю, что не влюбился, не мой вкус, не мой типаж, и уж точно — невыносимый характер. Но нет, все её ужимки, движения и прочие фишки, на которые умный парень просто закрывает глаза, теперь — выводят из себя.

— Так, что вы хотели, мистер Дженкинс? — первой не выдержала Элизабет.

Я лишь слегка сощурился. Все-таки бабы неисправимы, и созерцать сейчас очередное, хотя и тщательно скрываемое любопытство было немножко смешно. Но, как ни крути, а работа должна быть выполнена. А в данной ситуации — разведка плацдарма.

— Мисс Стюарт… — начал я. — Я глубоко сожалею, о возникших между нами, не иначе как по случайной оплошности, недоразумениях. Уверен, мы буквально с первого раза не поняли друг друга, и мне, как мужчине, невыносимо стыдно за свою несдержанность, и возможно, неадекватную реакцию на возникающие ситуации. Я приношу свои глубочайшие извинения, мисс Стюарт, и прошу простить мою подростковую вспыльчивость, а так же нехватку ума, которая вылилась в оскорбление такой великолепнейшей леди, как вы.

Проникновенно заглядывая девушке в глаза, я закончил тираду, и протянул букет белых роз. Мисс Стюарт, помедлив, приняла подарок и вдохнула цветочный аромат, ослепительно улыбнувшись. Казалось, какая-то незримая морщинка разгладилась на её лице, взгляд проникновенно синих глаз внезапно стал небесным, а тон следующей фразы необычайно мягким, и нежным:

— Я принимаю извинения, мистер Дженкинс. Несмотря на нехватку опыта, как вы сказали, настолько красочно излагающий юноша не может не внушать симпатию. Я готова забыть прошлые разногласия, но отныне полотенца, все же, вам будет носить домовик.

Она рассмеялась шелковистым смешком, тряхнула белокурой головкой, и несколько раз взмахнув ресницами, как бы умиротворенно опустила васильковые глаза.

Ух-х, как играет, чертовка. Я в женское прощение верил не больше, чем в женскую дружбу, и поэтому, следующая фраза должна была проверить её искренность.

— К моему глубочайшему сожалению, мисс Стюарт, вынужден затронуть одну пренеприятную тему, тему личную, но которая, к сожалению, касается всех нас.

— Я внимательно слушаю, — скрестив руки на груди, и сосредоточенно глядя в одну точку произнесла Элизабет.

— Знаете ли вы о том, что некто Эйвери, — на этом месте её глаза расширились в удивлении, — является действующим Пожирателем смерти, и, смею вас уверить, моим прямейшим врагом. Буквально благодаря чуду, я нынче остался неузнанным, а ваша гостиница — целой.

— У вас устаревшая информация, мистер Поттер, — гордо вздернув носик, независимым тоном отрезала Стюарт, — Джонатан, не спорю, совершал ошибки в молодости, и глубоко за них раскаивается, но могу вас уверить, сейчас он является образцовым волшебником и добропорядочным мужчиной.

Ч-черт её явно не переубедить. Но я то ведь знаю, и знаю совершенно точно, о истинных делишках её «добропорядочного мужчины». И как здесь теперь обитать? По опыту знаю, влюбленной женщине нет смысла описывать недостатки объекта вожделения. Исключительно собственный, горький опыт, жестоким ударом судьбы заставит смотреть правильно на очевидные вещи. Но попытаться однозначно стоит. Невзирая на неприязнь. Несмотря ни на что. Я поймал её глаза, и максимально спокойным, уверенным в себе, доверительным голосом начал:

— Мисс Стюарт, нет… Элизабет. Просто послушайте меня и поверьте. У меня нет причин Вам лгать. Мне доподлинно известно, из доверительных источников, что вышеуказанный Эйвери является нынче активно действующим Пожирателем. Я лично видел Эйвери на коленях перед Волан-де-Мортом этим летом. И его деятельность не вызывает сомнений. Вы можете относиться к нему как угодно, но если Темный Лорд прикажет, Эйвери лично запытает вас Круциатусом.

Взор пылающих очей из небесного перетек в сковывающий, ледяной оттенок. Фразы прозвучали равнодушно, хотя глаза метали молнии.

— Вам, Поттер, явно следует научиться не совать нос не в свое дело, это раз. Надеюсь, вы осознаете, насколько серьезным оскорблением являются ваши напыщенные словечки? Вам повезло, — Джонатан будет занят в течение месяца, но по истечении этого срока он вернется, и будьте уверенны, узнает о вашей болтовне. А затем вы выскажете ему эти глупые обвинения в лицо, как мужчина мужчине. Идет?

Вот же глупая стерва! Решила сыграть на слабо, проверить на мужика, перевести стрелки. Теперь, отступить без потери лица не выйдет, я как минимум окажусь в её глазах трусом, не отвечающим за базар. Боже, как она меня бесит! В прошлой жизни на подобные предъявы, я молча протягивал телефон — звони, мол. А затем, при возникающей активности со стороны агрессивно настроенных индивидуумов, быстро объяснял, что почем, молниеносной поставленной двоечкой. Но сейчас у меня не было годами натренированного преимущества, скорее наоборот. И мое инкогнито мне было безумно важно, каждый новый день, как шанс усилится, тренироваться, приспосабливаться к этому миру, вдали от старых Поттеровых знакомых. Пришлось сыграть труса:

— Я глубоко сожалею, мисс Стюарт, что вы восприняли дружеский совет будто оскорбление. Единственная моя цель — уберечь Вас, но, мое откровение, очевидно, вызвало лишь непонимание и агрессию. Я, невзирая на это, прошу помнить вас про изначальный уговор, и соблюдение моего инкогнито, как высшего приоритета. Это — важнее всего.

Она ожидаемо одарила меня презрительной улыбкой. Взгляд её выражал самодовольство самки, и всем видом демонстрировал: «Мой самец лучше тебя. Ты его избегаешь, а значит слабак». Я терпеливо ждал. От её сдержанности сейчас, зависело мое решение относительно её судьбы.

— Что ж, мистер Дженкинс, если ваш страх настолько силен, я не буду докладывать мистеру Эйвери о ваших оскорблениях. Про его появления вам будет лично докладывать эльф домовик, чтобы вы хорошенько спрятались в номере. Правда, тогда многие ужины вам придется пропустить, ведь питание в номерах запрещено. Ну, и ещё — Элизабет томно улыбнулась, — возможно и завтраки.

Она стремительно поднялась, и соблазнительно покачивая крутыми бедрами покинула ресторан. Букет белых роз сиротливо лежать на столе, и я оставил его там. На меня впервые за все время нашло умиротворенное спокойствие. Своими словами она подписала себе приговор. Что заботится о смертнице?

Ведь я знал, что неосознанно подверг Элизабет опасности. Невзирая на все её напыщенные ужимки, промелькнувшая мимолетная неуверенность являлась лучшим доказательством, что мои доводы не пролетели мимо ушей. Я заронил зерно сомнения в её высокомерную белокурую головку. И когда они вновь встретятся, она, нет-нет, да и попытается ненавязчиво выяснить у Эйвери его деятельность. И именно тогда он раскроет себя. Совершенно очевидно, когда-то подобный разговор имел место быть, и Пожиратель уверил пассию в своей невиновности, то повторный допрос давал бесспорные доказательства появления информации извне. И если Элизабет раскроет свою, недоступную для рядового мага информированность, то допроса, а зная личность пожирателя — с пристрастием, ей не избежать. Потому, что единственным свидетелем верности Эйвери Воланд-де-Морту является один человек. Человек, ставший свидетелем возвращения Темного лорда, и не являющийся пожирателем. Гарри Поттер.

И когда выяснится, что девка Эйвери месяц находилась бок о бок с Избранным, — позора тому не избежать. Только вот я уже буду далеко, в отличие от оставшейся под горячей рукой заносчивой девчонки, решившей позволить себе мне не поверить. Посмевшей ударить насмешкой, на приоткрывшегося в своей искренности меня. И я испытаю определенное удовлетворение, зная, что она где-то расплачивается за то, что не прислушалась ко мне, когда я прав.

*

Вот так потекла моя новая жизнь в Лютном переулке. По старой привычке, вставая чуть свет, и размявшись, я отправлялся на утреннюю пробежку. Первое время очень хотелось встретиться лично с Поттером, и навалять тому основательно, мне, привыкшему во время активной подготовки к матчам пробегать по 4-5 километров, хрупкое тело казалось старческой, неподготовленной развалиной, помимо отдышки, страдающей ревматизмом. Никакой растяжки, никакой мышечной массы не было в помине. Худющее, хилое ничтожество, таким рохлей было даже стыдно появляться на улице, куда там девчонки? Все, что оставалось делать — употреблять снадобье, усиленно питаться и заниматься спортом.

Вернувшись, я наскоро перекусывал белковой пищей, благо я при личной встрече подробно растолковал Тимми, опрятному, добропорядочному домовику этой язвы свои вкусовые предпочтения. Эльф, в отличие от хозяйки, спокойный и уравновешенный, любезный и симпатичный, располагал к себе с первого раза. Мы сразу нашли общий язык, и впредь, он называл меня, почему-то, хозяин Гарри. Он то и поведал мне о непростой судьбе мисс Стюарт, потерявшей в детстве мать, и буквально год назад, — отца, скончавшегося в Мунго от некой болезни, мучавшей его долгие годы. И дочь его, всю жизнь знала, что рано или поздно день икс наступит, и она останется совсем одна.

Так же Тимми мне сообщил о том, какая она замечательная хозяйка, добрая и ласковая, мастерица на все руки, и в дни, когда Тимми болел, Элизабет подменяла его на кухне, готовя еду. И никто не заметил разницы, что в волшебном мире являлось высшей похвалой для повара.

Активная реклама этой Стюарт не могла не вызвать подозрения с моей стороны, и однажды я прямо спросил в лоб: почему ты мне это рассказываешь?

— Мы эльфы, многое чувствуем, и многое понимаем, — спокойно ответил Тимми. — У нас своя магия, свои инстинкты, и своя особая связь с хозяйкой. А сейчас, мои чувства говорят мне, — Тимми! Судьба хозяйки, в ближайшем будущем, зависит от Гарри Поттера.

Я лишь пожал плечами на это откровение. Как будто я сам этого не знал. Но эльф явно не успокоился, ухватив меня за руку.

— Послушайте, хозяин Гарри, вы не смотрите, что хозяйка Лиз такая строгая. У нее в душе много боли, много боли поверьте, и не осуждайте. Простите хозяин Поттер, не оставляйте юную госпожу в беде, Тимми молит вас об этом!

— Если случится такая ситуация, Тимми, сделаю все, что в моих силах, — тяжко вздохнув, успокоил домовика. Не столько жалко эту «Лиззи», — передразнил эльфа, сколько самого Тимми, доброе, славное существо, рискующее остаться в одиночестве.

Тем временем, тренировки с Мастером набирали свои обороты. Гарфилд заставлял платить меня только дважды в неделю, при этом требуя моей явки ежедневно. О, сколько боли от сломанных, и наскоро залеченных рук, ключиц и ребер испытанно за это время! Но, благодаря страданиям, мои способности прогрессировали по нарастающей. Мой разум поражался мастерству учителя, жгуче желал достигнуть подобного, а затем превзойти. Запыленный круглый зал стал моим вторым домом, после уютного номера в гостиной мисс Стюарт, с которой у нас по-прежнему оставался напряженный, вооруженный нейтралитет. К счастью, все свои уличные явки, тренировки, и просто вечерние одиночные прогулки я мог проводить безбоязненно. Мастер научил нескольким несложным, но необходимым чарам, и теперь, временно я щеголял без очков, с прикрытым шрамом и коротко стриженной, светло-русой шевелюрой. Тихие, безмолвные вечера, отходя от дневной жары, протекали зачастую либо в ресторане гостиной, за дальним угловым столиком, либо в кафе Фортескью, или в прогулках по стынущим улочкам магического Лондона.

Спустя некоторое время, войдя в некую стабильную колею, немного адаптировавшись и почувствовав отличия нового существования, я психологически свыкся с новой судьбой, новой сущностью, одновременно все больше осознавая реальность угрозы.

Рано или поздно, Эйвери окажется на первом этаже, сядет в ресторанчике, закажет себе обед или ужин, а к нему на колени подсядет мурлычущая в своей узколобости, Элизабет. И невинно поинтересуется, чем на самом деле сейчас занимается Пожиратель?

Все больше и больше, загнанными, уставшими вечерами приходило понимание нешуточной угрозы и смертельной опасности. Вооруженная группировка из наиболее древнейших темно-магических родов, во главе с величайшим темным магом современности, искренне и открыто желала смерти Избранному. Приходило шокирующее понимание того, что только благодаря политическому укрытию Дамблдора, страже Ордена Феникса, и Чарам Надзора на доме Петуньи, юного оболтуса избавили от участи «мешок на голову, и к леску, в багажнике». Поневоле, я проводил параллели со своим старым миром, соединял некоторые связные ниточки, и все больше осознавал сокрушительную угрозу, сгущающуюся над головой. Существует организованная террористическая группировка, явно поддерживаемая влиятельными политиками и родами. Эти бандиты убили моих родителей. Дети этих бандитов каждый день учатся со мной в стенах одной школы, угрожают, докладывают кому надо о каждом моем движении. Они, — сами именуют себя моими врагами, и ждут верного часа, малейшего шанса выслужится перед старшим. Перед Волан-де-Мортом. Это реальная война.

Внезапно захотелось очутиться на площади Гримо 12, в надежной скорлупе, под куполом множества защитных и маскирующих чар, рядом с друзьями и крестным, вместе с сильными, взрослыми, обороноспособными магами. Как Поттер мог настолько недооценивать нависший над ним дамоклов меч? И его ещё терпели, хвалили за отвагу, и никто, в порыве раздражения не бахнул юного шкета по затылку, и не наорал, мол, очнись, идет война, вокруг враги! Воистину — безудержная храбрость — недостаток информированности.

Но, нужно жить дальше, сражаться и бороться, искать могущество, и верить в лучшее. Только так, я смогу не сделать напрасным полученный даром второй шанс. Я не потрачу его за серой жизнью, или спрятавшись за чью-то мантию. Можно сейчас даже тупо взять, и свалить, на дорогую родину, там как раз сейчас славные девяностые. Или куда-нибудь в теплые страны, благо галеонов на счетах хватит до конца безбедной жизни. Но будет ли это мой путь?

*

— Какова твоя цель при внезапном столкновении с врагом? — резко спросил Александр, мерно шагающий из стороны в сторону, пока я судорожно собирал обрывки мыслей после очередной ментальной атаки.

— М-м… сразится и победить? — ляпнул, не подумав. Губы мастера тут же поджались.

— Нет, Поттер, — едко возразил Александр, — твоя первоочередная цель, ввести противника в замешательство, а затем, моментально улизнуть. Легилименс!

Но полтора месяца тренировок не прошли даром. Все мысли улетучились из головы, в черепной коробке образовалась вакуумная, звенящая тишина, являющаяся барьером для интервента. Мембрана дрожала, но держалась, благодаря моим нешуточным волевым усилиям.

— А теперь, вот это свое состояние выведи вовне, пусть оно станет незримой коркой твоего разума!

Пришлось напрячься ещё сильнее, и как бы вытолкнул эту защиту, задержав аж на кончике лезвия своей умственной деятельности. Теперь, теоретически, появилась уникальная возможность действовать, и оставаться нечитаемым.

— Вышло?

Я с усилием кивнул. Безжалостно прозвучало:

— Действуем!

«Секо!» — почему-то у меня стало традицией бросать, невербально, первым именно это заклятие. В этом виделся какой-то особенный, индивидуально сформировавшийся стиль.

Мы сошлись в яростной схватке. Держать мыслеблок в подобной ситуации становилось ещё труднее, но с опытом и практикой, подобное состояние мозга переходит в пассивный режим, не требуя непосредственного участия волшебника.

«Тут как с магловским велосипедом, один раз научишься, на всю жизнь запомнишь» — повторял учитель.

Сейчас, у меня выходило намного лучше, чем раньше. Хотя мысли при таком умственном усилии считывать все равно нереально. Имея зачаточные навыки в легилименции, которых явно ещё не хватало на полноценную схватку, я все же изредка пытался прошибать несокрушимую оборону Гарфилда. Благо, опыт в этом у меня имелся. Несколько тренировочных боев Александр намеренно мысленные заклятия «выкрикивал» вовне. Подобные чары, с трудом, но считывались. Видеть мысли врага и вправду, — сокрушительное преимущество. На самые разнообразные атаки находился ответ, и впервые, именно в тот день я не пропустил ни одного чистого удара по себе.

«Вот это — твой будущий ориентир. Тот результат, которого я от тебя жду».

Нынче бой проходил взаправду, и мне приходилось лишь по внешним, косвенным признакам угадывать мотивы и намерения оппонента. Уже давным-давно наши схватки с Гарфилдом перетекли на невербальный уровень, ставший реальностью после двух недель усиленных медитаций. Почему эта практика, позволяющая столь сильно повысить контроль над сознанием, не преподавалась в Хогвартсе, — ума не приложу. Сколько проблем исчезает, насколько легче осваивается программа и новые заклинания при принятии подобного решения. А раскачка магического ядра? Это, блин, курам на смех, элементарное действие, и о нем — ни слова на занятиях. По личной рекомендации учителя, я каждую пятницу, перед выходными, до упора вызываю Патронуса, и поддерживаю в активном, дееспособном телесном состоянии. Как выяснилось, это довольно быстро способствует истощению. Затем, когда выполнить столь энергоемкую магию становиться невозможно, следует «Люмос максима», с закрытыми глазами, до тех пор, пока свет сам собой не погаснет. К сожалению, подобное бесследно не проходило, и оставшийся вечер пятницы, плюс первую половину субботы, приходилось довольствоваться жизнью обычного магла. Впрочем, чаще чем раз в неделю, Гарфилд и не советовал проворачивать сие действие, дабы не прерывать занятия, и не оставлять себя уязвимым на долгий срок.

А результат не заставил себя ждать. Вскоре после второй подобной разрядки, я ощутил, как заклинания, творимые мной, незаметно и без усилий становятся мощнее. Чем чаще я опустошал себя и восстанавливался, тем явственнее и насыщенней проявлялась во мне магия. Казалось, ты выпускал из себя дряхлый, мутный раствор, и заполнял себя новой, кристально чистой субстанцией.

«Инкарцео!», «Редукто!», «Импедимента!» — посылал я разряд за разрядом в размазанную дымку, окутывающую место нахождения учителя. Заклинание дезориентирующего тумана, аналог которого сейчас окружал и меня, позволяло довольно успешно лишать ориентиров противника. Последнее заклятие замедления рассчитано не столько на попадание в учителя, сколько на широкую область действия, ради замедления происходящих там магических и физических процессов. Есть два способа получить преимущество в движении — ускорить себя, или замедлить мир вокруг врага. И поскольку предложенные зелья авроров для повышения реакции отвергались, из-за развивающего напитка, то техникой замедления противника пришлось овладеть в совершенстве. Но сколько бы то ни было серьезного преимущества, я не ощутил. Дрался я все-таки с мастером, и пока что, ни один бой, как я не старался, не выходил за рамки проверки моих, стремительно растущих, возможностей.

Касаемо зелий, — все вышло до банального просто. По словам Гарфилда, слепой, может, и не заметит, как я меняюсь не по дням, а по часам. А наставник боевой магии с многолетним стажем, увидел результаты практически сразу. Если в первую нашу встречу, моя макушка едва доставала до его плеча, то сейчас, находясь напротив, наши взгляды соприкасались на одном уровне. Пришлось поговорить начистоту, и рассказать о походе в лавку зельевара. Учитель пожал плечами, лишь упрекнул меня в желании быстрее вырасти. Он также оказался знаком с Робертом, частенько пользовался его услугами, и имел краткий список необходимых любому мракоборцу зелий, коим поделился и со мной.

К слову, перемены заметил не он один. Все чаще я замечал на себе косые взгляды мисс Стюарт, особенно после возвращения с летнего двухнедельного отпуска, устроенного милашкой Эйвери. Судя по её довольному, лишенному следов пыток личику, она меня не сдала, и, следовательно, я в относительной безопасности. Это же личико удивленно вытянулось, отметив мои новые метаморфозы. Три дня юная леди ходила вокруг да около, а затем, не выдержав, прямо спросила: что со мной происходит? И получив в ответ пространные рассуждения о переходном возрасте, стремительном развитии подростков, и растущую луну раздраженно удалилась.

Тем временем дуэль развивалась стремительнейшим образом. Вовремя среагировав на старую уловку учителя сделать поверхность покатой, будто лед, я выстрелил несколькими разрывными в маячивший напротив силуэт. Энергия заклинаний неожиданно оказалась неким образом втянутой в пространство, а перед мастером возникла полутораметровая снежная сфера, вращающаяся вокруг оси, и одновременно прикрывающая заклинателя неким неизвестным щитом. Я внутренне обрадовался, понимая, раз учитель продемонстрировал новое заклинание, следовательно, оно пополнит мою копилку знаний. Несмотря даже на травматические последствия, зачастую сопровождавшиеся чудовищной болью и постоянными травмами, спутницами бесценного свежего опыта.

Сфера внезапно засветилась ярче, и, солнечно замерцав, выстрелила в мою сторону неким ярко насыщенным ледяным зарядом, смертоносным сгустком просвистевшим рядом. Раздался оглушительный взрыв, несмотря на щиты, тряхнуло, а в эпицентре осталась глубокая, покрытая коркой льда воронка. Я принялся, постоянно перемещаясь, обстреливать неизведанное нечто всеми известными мне чарами.

«Импедимента!» — сфера слегка замедлила вращение, но лишь на миг, а затем, став ещё быстрее, ответила ледяным снарядом.

«Секо!», «Бомбарда!», «Рефлекто!». Режущее кануло в пустоту, лишь вновь ускорив ответившую парой зарядов сферу. Бомбарда поглотилась полностью, и даже Рефлекто оказалось неспособным обратить ледяной удар вспять. Минутой позже, мысленно хлопнув себя по лбу, вспомнил, что Рефлекто используют для отражения исключительно магических проявлений, в то время как ледяной выстрел, является, по сути, физическим последствием.

«Фините Инкантатем!» — не действует! Паника начала пробираться в подкорку, я мысленно подбирал действующий, среди роящихся в голове мыслей, вариант. Против меня невероятное, сильнейшее колдовство, выходящее за пределы обычной магии, явно из личного арсенала мастера. Откровенно ледяное. Попробовать огонь? Логично.

«Инсендио!» — мощная, ревущая струя жаркого пламени вырвалась из кончика палочки, окатив собой гадкую, настырную сферу, и сопровождающую её защиту. И в этот момент, казалось, ледяное заклинание по-настоящему сошло с ума. Исторгнув в ответ несметное число снарядов, сфера выросла до трехметрового объема, а окружавшие Гарфилда щиты заискрились от переполняющей их энергии. Заклинание поглощает всю магическую энергию атак врага! Конденсирует её, деформирует в эти холодные бомбы, и отправляет «подарочки» в ответ. Следовательно, чем больше пытаешься с ней бороться, тем только глубже себя вгоняешь! А последнее пламя подарило целую прорву магии для учительского конструкта!

Я буквально заметался в панике, постоянно перемещаясь, не желая больше бороться. Всё мое желание — получить как можно меньше болезненных травм от сегодняшней тренировки, и верить в благополучный исход. Я бросался и влево, и вправо, прыгал словно угорелый, падал и кувыркался, пропуская снаряды над головой. И не заметил мига, когда ноги угодили в одну из оставленных взрывами воронок, покрытых ледяной коркой.

Ноги сковало адским, всепожирающим холодом. Нижние конечности моментально и бесповоротно атрофировались, и, потеряв чувствительность, примерзли к полу, окоченев в неподвижности. Ещё чуть-чуть, и сознание померкнет. Из последних сил сосредоточившись, я выставил немного улучшенное Протего, отражая добивающие всполохи.

И тут мастер, став в один момент видимым, изящным, ловким движением толкнул эту треклятую сферу в мою сторону. Громадное вращающееся колдовство, вспыхивающее ледяным штормом, плыло на застывшего в отчаянной обороне, многострадального ученика, а щиты, до этого момента обволакивавшие мага, стали сжиматься надо мной, с легкостью попирая отчаянно поддерживаемую оборону.

«Не справлюсь», — отчетливо понял я. И тут — схлынуло. Казалось, из адской машины выпустили воздух, она замедлила свой ход, а затем испарилась. Холод отпустил мои ноги, тут же сжавшиеся в чудовищной судороге, вывернувшей меня наизнанку. Лишь своевременное целительское вмешательство Гарфилда, помешало мне забиться в болевых конвульсиях.

— Мое личное изобретение! — гордо вздернув подбородок, непривычно для себя похвалился Александр.

— Угу, приятно было познакомиться, — проворчало избитое тело, потирая нестерпимо ноющие отогреваемые ноги.

— Как ты заметил, — не обратив внимания на мои страдания, как ни в чем не бывало, продолжил мастер, — сфера абсорбировала творимые тобой чары, трансформировала их, и отправляла в ответ. Ну, а затем, ты, не раскусив моментально, в чем дело, перенасытил её, превратив из просто опасной магии в машину смерти.

— То-то каждый день, я перед сном бросаю парочку ледяных высших.

— У этого конструкта есть пара минусов, — ответный снаряд летит в точку выплеска энергии, туда, где стоял волшебник в момент сотворения заклинания. Следовательно, ты некоторое время, разумно сохранив подвижность, уклонялся от опасности. Конечно, можно сделать их самонаводящимися, но тогда под нож отправлялись сюрпризы. От снарядов, создав коллективную защиту группе магов ещё можно оборониться, но разбросанные по диспозиции противника, не обнаружимые в жарком бою ловушки, бесценны.

— Поражаюсь вашему мастерству, учитель, — немного лести не помешает. Глядишь, и раздобрится на подобный разбор.

— К тому же, я позволил тебе снисходительно увидеть свое творение. В настоящем бою, прямо перед сферой нагоняешь тумана, или, если хватит силенок, поддерживаешь иллюзию, и тогда твои враги сами выроют себе могилу.

Я поразился. Чары действительно великолепны.

— Как вы подобное смогли сотворить?!

— Не один год, мой юный ученик. И знай, стать великим магом невозможно без личных сюрпризов, собственных, лелеянных наработок. Поэтому, я ожидаю от тебя качественного изучения рун и нумерологии в школе, в этом году. Я доступно выражаюсь?

Мне ничего не оставалось, как уныло кивнуть.

— Не хнычь тут мне, это необходимо, полезно, и безумно интересно для опытного и просвещенного чародея!

— Но сколько пота и крови до этого вашего «просвещенного»!

— А такова жизнь. Ты ещё не скоро сможешь сотворить подобное, но все равно, смотри внимательно… — я жадно уставился на демонстрируемое мастером объяснение.

Спустя два с лишним часа, уставший и взмокший, я, буквально плывя в усталом дурмане, ввалился в гостиную мисс Стюарт. Сегодня, в отличие от большинства жарких августовских дней, народу прибавилось. Разношерстая толпа заняла несколько столиков, а за одним из них, в самом центре находилось четыре особы, макушки двух из них сияли огненно рыжим оттенком. Близнецы Уизли, сидели за столиком, властно приобнимая гриффиндорок седьмого курса — Анжелину Джонсон и Алисию Спиннет. И, несмотря на маскировку, один из злополучных близнецов, радостно улыбаясь, махал мне навстречу рукой.

Глава 6: Третья сторона

Меня прошиб холодный озноб. Сразу лихорадочно заметались мысли, выискивая оплошность внешности или поведения. Где я прокололся? Жил и даже ночевал под маскировкой, связей не наводил, тренировался, спал и ел, в общем-то. «Вот и закончился мой отпуск» — влетела скорбная мысль. Но, несмотря на это, собравшись, и выдавливая улыбку, направился стремительно к столику близнецов.

— Гарри, привет, какая встреча! — радостно потирая руки, воскликнул Фред, взмахом волшебной палочки создавая из воздуха стул; — присаживайся, дорогой! А вымахал то как!

Я сдержанно присел, поздоровался с присутствующими, оказав толику внимания благосклонно отреагировавшим девушкам.

— Да-а, недооценили мы тебя Гарри, каков молодец, — прицыкнул языком Джордж: — а ведь все в Ордене свято уверенны, что ты у маглов живешь до сих пор!

— В ордене? — неуверенно переспросил я, понимая, что не должен выставлять напоказ подобное знание.

— Ах да, ведь ты не знаешь… — ухмыльнулся Фред, и переглянулся с братом. — Думаю, ему можно сказать. Лично я, своему спонсору, сдал бы не только Орден, но и вообще все наши технические секретики.

— Естественно. Ведь он был там, а значит, имеет право знать. В любом случае мы ничего не должны этим скрытным людишкам, трусящим даже слово обронить в нашем присутствии.

Джордж серьезно горячился, от явной обиды. Видимо, его сильно оскорбляло недоверие членов Ордена к уже совершеннолетнему себе. Брат-близнец скрестил руки на груди, с прищуром уставился в стоящий на столе графин, невзирая на ласковые успокаивающие поглаживания Алисии по руке. Глупый, он же не владеет окклюменцией, хотя бы поэтому. Достаточно какому-нибудь шпиону из Попечительского совета, скрытному пожирателю, да и просто злоумышленнику считать значимые мысли детей Уизли, как многие планы Ордена могут пойти крахом. Не удивлюсь, если даже те крохи серьезной информации, что они знают, являются ложной, как раз для подобных случаев. Ничего не мешает тому же Малфою, в случае начала активных действий атаковать со спины, влить Сыворотку правды и выудить все имеющиеся данные. Вариантов по похищению подростков может быть неисчислимое множество.

Но на подобной обиде можно и сыграть. Я наигранно, чересчур зло сжал кулаки.

— Говорите! — стиснув, будто в обиде зубы и нахмурившись. — Что ещё за Орден?!

— Орден Феникса, — начал Фред, — являет собою организованное Дамблдором общество сопротивления Сам-знаешь-кому. Мы все сидим в одной штаб квартире, кукуем, пока взрослые, — на этом слове брат скривился, — пытаются безуспешно бороться. Говорят, что воевать с ним сейчас, при нынешней пропаганде Министерства, невозможно. Приходится действовать тайно, скрывая истинные мотивы, ведь при любом активном проявлении, исполнители привлекут внимание Фаджа… Ты же читал пророк?

Я кивнул, наблюдая неприкрытое сочувствие в глазах собеседников. Отрадно видеть, что все, даже девчонки на моей стороне.

— Они такие негодяи! — с чувством выпалила знойная брюнетка Анжелина. — Ты столько выстрадал, видел возвращение Сам-знаешь-кого, был свидетелем смерти Седри… — бровь Фреда недвусмысленно приподнялась, — в смысле Диггори.

— В любом случае девчонки многое знают, хотя и не полностью поддерживают, — притворно огорченно вздохнул Джордж.

— Вы, конечно же, смельчаки и бойцы за добро, и все такое, но мы хотим, чтобы вы были здоровые, и с нами, — выпалила Алисия.

— Да что с нами сделается! В любом случае, мы провели скучнейшее лето в своей жизни, безвылазно сидя в четырех стенах, и отдраивая этот злополучный грязный дом. Лишь теперь, когда даже мама свалила по делам, мы выкроили время, отправили сов девочкам и решили посидеть вдали от чужих глаз, так сказать, развеяться.

— Скучное лето? — взвился мой образ. — Я торчал у Дурслей, у маглов в четырех стенах, с самого возрождения Волан-де-Морта, — на этих словах все вздрогнули, — и тут выясняю, остальные играли в шпионов, развлекаясь без меня?!

Близнецы тяжко вздохнули:

— Мы знали, что ты будешь гневаться, Гарри.

— Мы понимаем Гарри, на твоем месте, я бы вообще перескочил к Темному Лорду после такого, — поддакнул Джордж.

Ну, тут в принципе, все достаточно таки очевидно, вздохнул я. Было большой ошибкой пытаться удерживать братьев Уизли под замком. Попробуй главным террористам Хогвартса отказать в полной свободе действий — огребешь первым.

— И как вы меня опознали? — недовольно буркнул я. — Мне казалось, маскировка хороша…

— Новое, засекреченное спец-изобретение! — гордо провозгласил Фред, — сканирующие линзы. Проникают сквозь тонкие двери, ловят малейшие блики света, позволяя видеть преподавателя даже за поворотом. А при постановке на мантию, скажем, Снейпа одной интересной штуковины, позволяет отслеживать местонахождение объекта за толщей замковых стен.

— Осталось лишь проверить, работают ли эти чары в стенах кишащего магией Хогвартса, — дополнил рассказ брата Джордж.

— Именно: приедем, и убедимся в начале года. Ну, а раскрытие иллюзий оказалось приятным неожиданным побочным эффектом. — Фред расхохотался, Джордж насупился.

— Что произошло?

— Да однажды я дал попробовать Грейнджер эти линзы, когда братец вышел из душа, накинув на себя морок-покрывало. Ох, и наржался я в тот день! — хохоча, вспоминал Фрэд. — Никогда не думал, что можно так краснеть.

— Чего ржешь? Она видела и твое тело в моем! — огрызнулся Джордж.

— О, да… — приуныл Фрэд.

— Так вы хотите сказать, что в Ордене до сих пор считают, что я у маглов? — решил перебить я неуместный балаган, предварительно оглядевшись по сторонам.

— О-о, как сладка подобная месть… — мечтательно протянул старший близнец. — Ты просто гений Гарри, я тебя ещё больше зауважал. Подумать только, насколько Рон с Гермионой отчаиваются, зная, что ты где-то там, совсем один, среди ненавистных маглов, шлешь жалостливые, слезливые письма, а они не имеют возможности ответить. Гермиона ходит хмурая, а Рон втайне разучивает теорию Умиротворяющего заклятия.

— Слезливые письма? — последнее заявление вогнало меня в ступор. Ведь за целое лето ни одного письма я не отправил, как и не получал. Выходит, кто-то подсуетился за меня? Но кто? Кому выгодно мое незаметное для Ордена пребывание здесь? Выходит, в игру вступил новый игрок? Кто-то контролирует ситуацию свысока, водя за нос Дамблдора, Волан-де-Морта, и меня. Нечто таинственное происходит, в воздухе витает скрытая угроза, а вечер внезапно перестал быть теплым и уютным. Я почувствовал себя словно уж на сковородке, мне захотелось убежать, переехать, скрыться.

— О-да, — тем временем безмятежно продолжил Джордж, поглаживая Алисию за ушком. — Особенно последнее было гениальным, про явное недоверие, предательство и отречение от лгущих друзей. А два пятнышка якобы слез на бумаге были бесценны. Гермиона просто разрыдалась, и выбежала из комнаты. Мы еле Сириуса угомонили, он хотел лететь заавадить Дамблдора, но тот как всегда всех успокоил своей мудростью, — близнец вздохнул: — в чем-чем, а в умении убеждать директору не откажешь.

— Но ты оказался гением. Так разыграть дурную мину при отличных картах, отрываясь целое лето в Лютном переулке. Я снимаю перед тобой шляпу, — и Фред шутливо приподнял воображаемый головной убор. — Все-таки Дамблдор что-то рассказывал и доказывал Сириусу наедине, тот вышел крайне недовольным, но хоть успокоился.

— Успокоился? Как он мог успокоиться, зная о моем заключении у маглов?

— Ай, да забудь, Гарри, главное, что мы сейчас здесь, наслаждаемся жизнью и обществом приятнейших девушек. Что-то, а нашему спонсору мы должны поведать о гениальнейших планах и разработках, на будущие времена. Ты даже не представляешь, насколько нам помогли твои галеоны, и как мы счастливы, от предвкушения грядущих событий. — Джордж потянулся, всем существом выражая счастье. Алисия, приобняв своего парня стиснула тому запястье, и чмокнула в щеку, окатив близнеца ослепительной белозубой улыбкой. Губы Джорджа по дурацки-восторженно вытянулись, и он засосал ротик Алисии как можно плотнее. Я оторвал взгляд от столь интимного зрелища и воззрился на Фреда. Тот скривил недовольную извиняющуюся мину, мол: не обращай внимания. Он, с Анжелиной, в свою очередь, вел себя гораздо сдержаннее, хотя по бросаемым взглядам становилось понятно — такое могущество стоит серьезных усилий. Все лето не виделись, как-никак.

Я подумал о выпивке. Крепкого пить не хотелось, режим тренировок, усиленные занятия, бурда наподобие тутошнего сливочного пива не вызывала ничего, кроме тошноты. В конце-концов, определившись, решил взять хорошего эля, предварительно убедившись, что никто не против угощения. Я кликнул Тимми — безрезультатно. Повторная попытка не привела ни к чему. Внезапно, возле нас выросла манящая фигурка Элизабет, в обычной боевой раскраске и милом фартуке, сразу наводившем на мысль о тихом уюте и домашней выпечке. Близнецы явно заинтересованно уставились на красотку, довольно пристально разглядывая сладкие выдающиеся формы, и псевдо-скромный опущенный взгляд невинной овечки. Лица их спутниц нахмурились.

— Тимми сейчас занят. Вам что-нибудь нужно? — мягко и беззаботно поинтересовалась мисс Стюарт.

«Не иначе как вновь желаешь сунуть куда-то свой любопытный нос» — появилась гневная мыслишка, которую я поспешил с безразличием отогнать. Вместо этого поинтересовался:

— Мне, и моим друзьям пять кружек эля, будьте добры.

Стюарт хмыкнула:

— У вас, оказывается, есть друзья, мистер Дженкинс? Как неожиданно. — девушка вновь одарила мужчин завораживающей улыбкой. — Но, так уж и быть, принесу четыре эля.

— Пять, — мягко поправил я, не желая вступать в конфронтацию с хозяйкой, несмотря на кипящее в негодовании нутро.

— Четыре, — издала мелодичный смешок Стюарт, — несовершеннолетним алкоголь не продаем. Вам уже есть семнадцать, мистер Дженкинс?

Мне очень хотелось рявкнуть, что двадцать три.

— Пусть будет четыре.

— Замечательно, что-нибудь ещё?

Мы отрицательно помотали головами, близнецы словно язык проглотили.

— О, и кстати, привет Алисия, я тебя не узнала, перекрасилась? — спросила Элизабет у находящейся рядом девушки. Спиннет кивнула и, бросив на хозяйку настороженный взгляд, покачала головой.

— Вы знаете друг друга? — не преминул уточнить я. Знакомство было более чем подозрительно.

— О, да, — встряла Алисия, хотя ответ мне хотелось услышать от Элизабет. — Мы были дружны в Хогвартсе, правда она закончила, когда я была на четвертом.

Элизабет утвердительно кивнула.

Все это казалось чертовски подозрительным. Какое-то смутное чувство, граничащее на краю сознания беспокойство, теребило рассудок тоскливым сомнением. Если отрешится от нынешней ситуации, — первое: кто отправляет письма?! Кто, прикрываясь моим именем, успокаивает Орден Феникса в моем послушном наличии на Тисовой улице, в то же время, позволяя жить и действовать по своему усмотрению. Значит, мой образ жизни, моя учеба и тренировки на данном этапе выгодны этой незнакомой стороне? Первая мысль, про Александра Гарфилда была отметена — мы познакомились гораздо позже. Хотя, позже ли? По чьей наводке я попал именно к этому великолепному во всех отношениях наставнику, слишком хорошему, и слишком вовремя оказавшемуся этим летом, в этот период времени в Магическом Лондоне? Правильно. Зельевар Роберт. Третья сила? Неужели возникла ещё одна сторона конфликта, отличная от двух существующих. Кто они? Каковы их мотивы и цели? И где, в конце концов, мои гарантии?

Ответов не было. Но мне виднелась некая черта, ярко характеризующая возникшую картину, исходя из моего опыта и канона. Есть Волан-де-Морт. Могущественнейший темный маг современности, главный ферзь позиции «чистокровных». Напротив — Альбус Дамблдор, величайший светлый волшебник современности, демократ, маглолюбец, личность, ставящая человечность выше предрассудочных традиций. И есть третья партия. Сторона, не принимающая существующий уклад вещей или-или. Мне она импонировала хотя бы из-за того что, по всей видимости, им был нужен сильный Гарри Поттер. Дамблдору — святой, жертвующий собой великий герой, вдохновляющий своим поступком многие поколения последующих волшебников и волшебниц. Для Темного Лорда, я — ходячий труп. И это, к сожалению, никак не изменить, а я бы и попытался.

Нужно было ещё кое-что проверить, и эта мысль не давала спокойно усидеть за столом. Элизабет, подсевшая к нам, о чем-то заливисто щебетала с ребятами, Фред с Джорджем отчаянно шутили, а я, замкнувшись, постепенно выпал из разговора. В конце-концов я откланялся, сославшись на головную боль и недомогание, оставил развеселую компанию продолжать свое веселье. Поднимаясь по лестнице, я взволнованно потирал ладони, сердце стучало, в голове слегка шумел выпитый хмель. А вот и номер. Я в два прыжка оказался у клетки с совой, и пристально вгляделся внутрь. Полярная сова. Очень красивая, глядящая на меня своими умными глазами, и отзывающаяся на имя Букля. Только вот черные просветы редкими космами просвечивали сквозь белое оперение. А по канону — сова Поттера была абсолютно белоснежной. И если я, не видев ранее сов, мог принять за правду подобную подмену, то друзья Поттера, и тем более Дамблдор моментально заподозрят подвох. Следовательно, письма относила подлинная Букля. Выходит — на Тисовой улице, скорее всего, живет некто, возможно, под оборотным зельем, скорее всего — зачаровав Империусом Дурслей. Но это ещё значит следующее: тот, кто подменил сов, точно понимает, что мне не заметить подмены. А это значит, что им прекрасно известно, кто я такой.

*

Высокая, сочная трава колосилась под чуть слышным дуновеньем легкого ветерка. На лесной опушке витал густой и сладкий аромат весенних растений, разливаясь вокруг манящим покровом. Невдалеке пробегала небольшая, юркая речушка, с серебристыми водами и чудными переливами бликов на поверхности. Кое-где из воды выпрыгивала мелкая, сверкающая закатной позолотой рыбешка и, вспорхнув небрежно опереньем, булькала назад, домой.

Цель располагалась как раз между излучиной реки слева, и лесной окраиной по правую руку. Немногочисленная, семей на двадцать, деревушка, обнесенная грубо срубленным, явно потрепанным частоколом. Дюжина самодельных избушек жались друг к другу стеной к стене, парадными входами внутрь, организовывая второй квадрат обороны, после частокола. В центре деревушки получалась площадь, с ристалищем и позорным столбом. В принципе, типичная дикая деревушка оборотней, вон даже дом вожака, выше прочих, довольно-таки сильного. Более дюжины серых и черных, малых и больших шкур поверженных врагов над дверью означали немалую силу и авторитет не только в собственной общине, но и в Верховном Совете оборотней, куда, по слухам, и входил лидер нынешней деревушки. Впрочем, деревушка то была и не совсем обычной, но это, ещё предстоит выяснить.

— Выдвигаемся, — прозвучал негромкий жесткий голос из глубоко надвинутого капюшона, прореху в котором закрывала типичная маска Пожирателей.

Группа убийц выдвинулась на позиции, незаметно рассредоточившись в высокой траве. К Александру подошел один из подчиненных и, несмотря на маску, сердце Гарфилда приятно потеплело, давний друг студенчества внял его словам и решил, как и Гарфилд, присоединится к ожидаемому, долгожданному вожаку — Лорду Волан-де-Морту. Владимир Игнатьев, сын лучшего друга отца Александра из далекой Белоруссии, был направлен в Дурмстранг по протекции последнего. Длинные светлые волосы непослушно выбивались из-под маски, но если у Люциуса они были прямыми и ухоженными, то у Владимира развивались очаровательным беспорядком. Камуфляж скрывал высокую, мускулистую фигуру, широкие плечи и типично славянскую мужественную внешность.

— Ну что там? — голос товарища дрожал от еле сдерживаемого возбуждения. Владимир значительно искуснее самого Гарфилда, являлся лучшим по дуэлям в Дурсмстранге, а затем устроился в спец-службу русских, которая в отличии от многих прочих, мудро использовала волшебников в своих целях, взамен предоставляя неприкосновенность властей и прикрытие от маглов.

— Все в порядке, Бэккер закончит с маскировкой и защитой, тогда начнем.

— Это у вас в порядке вещей, если каждая деревушка оборотней имеет подобную защиту? — удивленно спросил Игнатьев.

— В том-то и дело, что нет. Но мы выясним, кто из волшебников оказался столь «благородным». И звание «предатель крови», для него будет легчайшим из наказаний.

— Бр-р… лучше смерть, — содрогнулась маска собеседника.

— Я тоже так считаю… сигнал! — в воздухе вспыхнул видимый лишь сквозь маску пожирателей, уникальный, разработанный самим Темным лордом сигнальный знак. Зловещие черные фигуры, сокрытые до поры маскировкой, выдвинулись на позиции, окольцовывая теперь уже беззащитную деревушку. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и опушку накрыл мрачный полумрак. Две дюжины бойцов бесшумно, словно смертоносные тени продвигались к ограждению, все ближе и ближе. Мастерство заклинателя было настолько велико, что падение защиты осталось незамеченным никем из оборотней.

— Мы пойдем вместе, как раньше, как в старые добрые, — прошептал голос друга из-под маски.

— Все верно, Влад. А затем мы с тобой выпьем водки, как тогда, в старые добрые, — лукаво ответил Гарфилд.

Владимир хохотнул. Внезапно, метка начала своеобразно пульсировать, с определенным ритмом и частотой. К слову, чудовищно жгла татуировка исключительно от всеобщего или персонального вызова Темного Лорда. Нынешний вызов, в свою очередь, означал абсолютную, стопроцентную готовность верных последователей Новой Эпохи начинать операцию.

Гарфилд коснулся метки, запуская механизм смерти, единственную команду, приводящую в действие тщательно спланированный и разработанный план по уничтожению всех мужских особей данного племени.

— В бой!

И началась резня.

Дом вожака штурмовало целых четыре пожирателя: Гарфилд, Игнатьев, и ещё 2 безликих исполнителя, стороживших все выходы и входы. Если в предыдущих случаях все совершалось предельно просто, то сейчас заданием было не просто устранение. Требовалось ещё выпытать данные про волшебника-предателя из Министерских крыс.

«Круцио» работало отлично, но долго. Вожак оборотней — суровый матерый волчара средних лет с посеребренными волосами, оказался крепким орешком, лишь спустя десять минут пыток начал кричать. И пусть для нелюдей Круцио и не настолько хорошо, все-таки подобная выдержка и мужество заслуживает уважения. Жена вожака — молодая русоволосая красавица с большущими глазищами сжалась в углу, дрожа как осиновый лист. Владимир нависал над страдальцем, с горящими от возбуждения глазами воплощая истинное, могущественное заклятие боли. Александр предпочел постоять в стороне, контролируя окна, вход и дверь в соседнюю комнату. Помогать товарищу в этом действе не было смысла, Игнатьев, гораздо более опытный и сильный волшебник. Палочки, у семьи оборотня, на удивление не оказалось.

— Скажи мне! — вкрадчиво-властно резанул Владимир. — Кто?! Кто накладывал чары?

— Все равно не отвечу, можешь убивать, — прохрипел оборотень. — Я знаю, что своим молчанием оберегу прочие племена от геноцида, подобно этому. И вы ведь убиваете всех мужчин, и я уверен, никто не проколется из наших. О не-ет, вы не узнаете… — уговаривал себя вожак.

Все-таки рассудок оборотня не мог не ослабнуть от пыток. Он уже выдал, что не один владеет знанием, а ещё, что знает о секретном приказе. Теперь главу точно выпотрошат наизнанку.

— Командир, позвольте доложить, операция выполнена успешно, многие оборотни мертвы, трое, по вашему приказу, пленены. Потерь нет. Палочек у оборотней оказалось три штуки.

— Все равно много, — Александр повернулся к вошедшему подчиненному. И именно в этот миг все произошло. Сколько потом не прокручивал Гарфилд произошедшее, оставалось лишь проклинать себя за некомпетентность и невнимательность. А произошло следующее.

Дом вожака был гораздо более крупным и совершенным, чем прочие. В наличии имелся выложенный каменный камин, находившийся за спиной пожирателей. Из темной глубины которого вытянулась маленькая, дрожащая ручонка, сжимавшая волшебную палочку. Острие целилось в спину Игнатьева. Из жерла запыленного камина прозвучал девичий тоненький голосок:

— Экспеллиармус!

Палочка покинула не ожидавшего подобного владельца. Пока Гарфилд разворачивался на голос, лицо оборотня вытянулось, скулы заострились, и неуловимым для глаз движением, ставшая когтистой рука яростным взмахом вспорола горло товарища детства. Тело кулем упало вниз. Командир заорал, невербально выбив палочку из рук девчонки, и развернулся в прыжке к летящему на него зверю.

— Авада Кедавра!

Александра сбило с ног массивной тушей, продолжившей движение по инерции. Пока он выбирался, драгоценные секунды успели убежать. Друг оказался бездыханным и совершенно мертвым.

Александр перевел дикий взгляд на так и не пошевелившуюся пассию волкулака. Её била крупная дрожь, лицо выражало невыносимый ужас, она даже не попыталась помочь своему мужу, хотя возможность у нее была. Признаться, довольно-таки большой шанс на успех, сразу же после падения.

— Круцио! — бешено завопил пожиратель, направляя орудие на беззащитную девушку. Гарфилд наслаждался пыткой, его губы подрагивали в удовольствии, но боль из груди не уходила.

«Не выпьем мы с тобой больше водки, Владимир», — подумалось вдруг. В глазах защипало, но пытка не могла унять этот жар. Но Александр догадывался, что могло.

— Авада Кедавра! — вспышка зеленого света пронеслась по злополучной комнате, оставив мертвую кукольную девушку бессмысленно взирать в потолок опустевшими глазницами.

В эту ночь не ушел живым ни один оборотень: ни женщина, ни ребенок. В небе сияла зловещим змеиным черепом Черная Метка.

*

Я вынырнул из омута. Глаза немилосердно жгло от Гарфилдовых слез, учитель, стоявший рядом, уткнулся взглядом в стену напротив, лицо Мастера не выражало ничего.

— Учитель… — неуверенная попытка достучатся.

— Так я потерял своего друга детства, — резко оборвал он. — Не повтори моих ошибок! За чем ты должен следить при штурме дома в первую очередь?

— Все отверстия, двери, окна, большие шкафы, подвалы… ну, а ещё камины.

— Камины… — с горечью подтвердил учитель, — меня постоянно корежит при мысли о каминах. Я даже провел магловское отопление в свой дом, этот ужас будет терзать меня до конца дней. Круцио Лорда, после операции, казалось избавлением, я впервые жаждал наказания, в надежде искупить свою оплошность, и упивался заслуженной болью. Но друга уже не вернуть.

Самое полезное в уроках Гарфилда, не столько заклинания и тактика, сколько огромнейшая коллекция серебристых бутылочек воспоминаний: — бесценного опыта накопленного годами сражений, и предоставленного мне для изучения и освоения. О, сколько страшнейших сражений, жесточайших убийств пришлось повидать за все время обучения. От некоторых воротило, остальные вызывали либо ярость, либо гнев. Но Гарфилд не оправдывался, а я не осуждал наставника. У каждого могут быть ошибки молодости и неприятное прошлое, а мне, в любом случае, нужна подобная личность для получения знаний. Почему нет? После освоения большинства боевых заклятий, мы перешли на воспоминания и отработку планов сражений. Гарфилд показывал воспоминание, мы вместе анализировали его, отрабатывая ошибки и недочеты. Домашним заданием, помимо уже стандартной медитации и прокачки резерва становилось создание альтернативного плана боя, выявления сильных и слабых сторон оппонента, а также его наиболее эффективное устранение. Опыт оказался воистину незаменимым ресурсом.

Глава 7: Встреча

Прошло две напряженных недели. Все время занимали тренировки, учеба и снова тренировки. Курс приема зелий окончился, август подходил к своему законному завершению, а ситуация оставалась туманной и неясной, будто окутанной непроницаемой поволокой. Казалось, некий ограничительный купол накрыл Лютный переулок, превратив его из зловещего притона в уютное темное логово. Ночи сменялись днями, но в воздухе витало ощущение скорой развязки. Занятия с учителем становились все более жесткими и травмирующими. Наконец, я научился поддерживать непроницаемый пассивный мыслеблок, надежной скорлупой ограждающей разум от незваного вторжения. Окклюменция существенно повлияла на баланс сил в противостояниях с мастером. Проявлялось это хотя бы в том, что поражения стали не настолько разгромными, как прежде. На занятиях, Александр все больше и больше вбивал в меня знания и навыки, приучая к девизу Аластора Грюма: «Постоянная бдительность!». И, нужно отметить, подобная система начинала приносить свои плоды. Каждому необходим подобный карающий наставник. Человек, по природе, существо ленивейшее. В прошлой жизни я не достиг бы достойных успехов в спорте, не получив волшебного пинка со стороны тренера, буквально за шкирку тащившего меня на тренировки, и обожавшего пристыдить перед всей группой за лень или недобросовестность. Так же и тут: — Гарфилд буквально подавлял своей харизмой, завоевывал глубочайшее уважение, и отметал малейшую мысль о неподчинении. С каждым днем, чем больше усилий, тем меньше оставалось нетронутых бутылочек с воспоминаниями, все больше заклятий и контр-заклинаний пополняло мой, уже немалый арсенал.

Курс зелий окончился. Я с удовольствием наблюдал реакцию Стюарт, как-то нервно сглотнувшей, когда мы поравнялись, однажды. Сейчас меня уже нельзя было принять за жертву концлагеря или монаха-отшельника. Снадобье сделало меня взрослее: наконец-то я почувствовал некую уверенность в своем теле, нынче больше напоминавшем прежнее вместилище, чем когда бы то ни было. Лето плавно подходило к логическому завершению, ночи становились длиннее, а дни все короче. На прилавках магловских супермаркетов появились типично августовские фрукты, которые я, не мешкая, добавлял в свой рацион. С каждой неделей моя сила прибывала, но учитель постоянно обрывал меня, постоянно ставил на место, и как только мне приходилось чувствовать непоколебимую уверенность в собственных возможностях, мастер находил очередное, незамеченное ранее уязвимое место и незамедлительно жалил в него.

— По количеству и качеству применяемых заклинаний, — говорил учитель, — ты сравнялся со многими пожирателями. Но, несмотря ни на что, тебе все же не хватает настоящего, реального боевого опыта. Твое преимущество — ты, один из немногих, способный блокировать помыслы, плюс вскоре, возможно, освоишь и считку. Если не будешь лениться. Ты ведь не будешь лениться? — Александр пристально вгляделся в мои глаза.

Я невольно сглотнул, а голова как можно скорее утвердительно согнулась. Разочаровывать учителя после стольких существенных вложений — смерти подобно. Довольно необоснованных вложений, между прочим.

— Учитель… — неуверенно начал я, — скажите мне, а почему вы так много времени и усилий вкладываете в меня? Наверняка, не каждому достается подобная честь?

Гарфилд ухмыльнулся. Бросив на меня непонятный взор, мастер подошел ко мне впритык и заглянул в зрачки:

— Гарри, что я должен тебе рассказать? То, что ты очень одаренный волшебник, с большими возможностями, и мне лично симпатичен? Или о том, как мне, возможно, хочется изменить все. Быть может, пытаюсь искупить часть своих прошлых грешков, обучая того, кто может сокрушить Темного Лорда?

Я удивленно приподнял бровь.

— Да-да. Я был одним из немногих доверенных, имевшим доступ к информации подобного уровня.

Мужчина отошел от меня, повернулся лицом к окну, и сцепив руки за спиной продолжил:

— К тому же, именно я был тем, кто узнал о Хогвартской четверке от молодого Снейпа, именно я вел операцию по захвату Питера Петтигрю, — учитель вновь развернулся и посмотрел в мои глаза. — Именно я ломал его. Прости.

Не знаю, как бы отреагировал настоящий Поттер. Я лишь внутренне пожал плечами, какая жалость… Любое чувство вины со стороны наставника мне выгодно, ибо тем больше привязывает того ко мне.

— В любом случае, это в прошлом, а мы живем в настоящем. — словами «героя света» ответил я, — и случившегося не изменить.

— Тут ты абсолютно прав, — тяжко вздохнул наставник, — но иногда все, что нам нужно — прощение и раскаяние.

— У меня нет злости на вас, учитель.

— Отрадно слышать. Послезавтра, Поттер, я уезжаю. Надолго. Ты был очень способным и старательным учеником. Твой прогресс, физический и магический, вызывает восхищение. Мне очень хочется верить в твою усидчивость, мотивацию и осознание того, какая угроза нависла над твоей шрамоголовой башкой.

Александр вновь начал выражаться в свойственной ему, иногда, в часы душевного расстройства, псевдо-грубой манере.

— Возможно, если повезет, я снова окажусь в Лондоне зимой, или весной. Сова оповестит тебя, и я очень рассчитываю на твою явку в подобном случае. Оценю твою домашнюю работу, так сказать.

— Я буду стараться, учитель.

— Не сомневаюсь. Но есть ещё кое-что. Я тебя научу ещё двум заклинаниям, за которые тебя без суда и следствия упрячут в Азкабан министерские шавки. Подобное можно назвать заклинаниями последней надежды. Никогда не применяй увиденное в обычных школьных дуэлях. Никому не говори о них, не упоминай, и не вздумай хвастаться. Надеюсь, твоего ума должно хватить. Эти чары — одни из наиболее темных и смертоносных отраслей известной магии. Очень мало нынешних недоученных магов современности владеют подобными силами. Обычный ученик Хогвартса, живя по написанному министерством распорядку: школа, должность, пенсия, не услышит, и ни разу не применит подобного.

— Что же это за чары? — взыграло мое неуемное любопытство.

Учитель недовольно скривился. Вот я болван. Теперь он мне не скажет.

— Терпение, Поттер. Неужели я выгляжу недостаточно серьезным?

Я покачал головой.

— Итак, у каждого из нас могут быть случаи, когда ты окружен врагами, один-одинешенек, без возможности бежать и скрыться. Тогда, в игру вступают чары, призванные забрать как можно больше врагов с собой в могилу. Эта магия никогда не дается новичкам, дабы не застилать их взор ложным ощущением собственного могущества. По сути, это лишь мешает. Но у нас нет времени, а я должен, в отличии от твоих дражайших наставников, дать тебе как можно больше, за как можно меньший отрезок времени. Итак, первое заклинание — Адское пламя. Слышал о таком?

— Нет. Ни разу.

— Неудивительно. Подобная магия находится в числе запрещенных Министерством, да и в Хогвартсе тебе её не дадут. Но когда бежать некуда, враги рядом и выхода нет — чудовищно эффективное оружие против толпы. Самое важное в нем — уметь его останавливать, контролировать, укрощать. Практически вся высшая Темная магия требует укрощения, а Адское пламя — вдвойне.

У меня мурашки пробежали по коже. Конечно, я помнил о Адском пламени — могущественном орудии, уничтожающем крестражи, так неосторожно примененным Крэббом в Выручай комнате. Пламенем, ставшим причиной его гибели.

— Вы меня научите этому? — нервозно спросил я пересохшими губами.

— Не раньше, чем ты сможешь его укрощать, — предвкушающее ухмыльнулся мастер.

*

Солнце клонилось к закату. Изменчивые улочки Лютного переулка окутывала грядущая ночная мгла, по ногам тянуло стуженой прохладцей, а блеск засиявших уличных фонарей таинственно мерцал в подступающем сумраке. Шелестела листва деревьев, легкий сквозняк гулял в сочно-зеленой августовской листве. Я отдыхал на веранде круглосуточной кафешки магловского Лондона, теребя в руках бокал с красным вином, и наслаждался красочным вечером. Последнее время я выбирал магловские забегаловки ради уединения и хоть какого-нибудь стабильного одиночества, так необходимого после изматывающих тренировок. Только вот голову теребила навязчивая мыслишка, о некоем мистере Х, таящимся в темноте окружающих теней, ведущего свою игру, плетущего непостижимые планы, и готовящегося к чему-то… нехорошему. Кто отправлял письма? Кто вводил Дамблдора в заблуждение, одновременно попуская мое нынешнее состояние? Кому выгодна боевая подготовка Мальчика, который выжил? Куда не плюнь — чтобы выяснить, придется наведаться на Тисовую улицу, в злополучный дом номер четыре. Кто-то отправлял письма моим друзьям, моей же совой. Этот некто дурачил всех многие месяцы, плетя собственные таинственные сети. Но вначале — нужно пробить ещё одну ниточку. Я стремительным движением допил ароматный напиток, бросил на круглый, аккуратный столик пару монет на чай, и молчаливо удалился. В Лютном переулке все оставалось по-прежнему. Лишь один малюсенький, абсолютно незначительный нюанс портил всеобщую умиротворенную картину. Лавка Роберта-зельевара отсутствовала. Вообще. Словно его никогда и не было. На месте его домика стояла абсолютно незнакомая ранее мрачная забегаловка, со скрипучей потрескавшейся вывеской, и малюсенькими воротцами на уровне пояса, как из ковбойских фильмов. «Миссис Тайлер» — гласила надпись над воротами. Мне сразу пришла на мысль ассоциация с домом на улице Гримо 12, а также подобными ему прочими зданиями. Возможно, подобная аномалия являлась дырой в пространстве? Или тут использовали принцип магических палаток? Ответ не столь важен, как тот факт, что лавка Роберта мне внезапно пригодилась, а затем так же внезапно исчезла. Зельевар, твой отпуск так внезапно кончился? Все меньше и меньше мне нравилась окружающая атмосфера, и я, сцепив зубы, аппарировал в Лондон.

Мнимый вред аппарации магическому ядру несовершеннолетнего организма, оказался сущей выдумкой. Учитель рассказал, как под своим чутким руководством научил одного из своих бывших учеников перемещаться в двенадцать лет. Подобная деза, предназначалась в первую очередь для спокойствия взрослых и родителей, чье чрезмерно обученное чадо могло по малейшей прихоти оказаться в другой части страны.

На Тисовой улице царило привычное однообразное уныние, беспросветное и вечное. Потрескавшийся от жары асфальт, знойное солнце, скрывшееся за горизонтом и вспыхивающие то тут то там шарообразные светильники, излучающие столь ненужный мне нынче свет.

Я поднял волшебную палочку, сосредоточился, как советовал учитель, сложный волнообразный взмах: — хлоп! — Свет ближайшего светильника сжался в одну малюсенькую точку, и с едва слышным звуком втянулся в мою палочку. Подобную операцию я проделал с каждым светильником в радиусе ста метров, после чего, наложив на дом Дурслей чары невнимания, подкрался к окну.

В гостиной дражайших родственничков Поттера царила привычная атмосфера, двое супругов, не считая собаки, уютно устроились за обеденным столом и ужинали. Собаки?! С каких это пор у Дурслей настолько изменилось сознание, что приобретение «вонючих блохастых чудовищ» не вызвало сопротивления чудовищного аллергика дяди Вернона? Едва-едва шумел телевизор, через новостную ленту негромко раздавались позвякивания посуды. Я недоуменно помотал головой. Так-с.

Ещё один взмах палочкой, касание темечка, и на голове как будто разбили холодное яйцо, равномерные струи которого вязко растекались по всей коже. Дезилюминационные чары. Их тоже пришлось освоить в рамках садистской программы уважаемого Адольфа Гарфилда. Только сейчас, три дня спустя после окончания всех занятий, и отъезда учителя, я осознал, насколько сумасшедшим пыткам подвергался, какого комфорта был лишен подобным образом жизни. Впрочем, не без пользы, и теперь мне самому было невмоготу сидеть долго без дела, то отработка старых заклинаний, то изучение новых: всегда стоило чем-нибудь себя занять. Но любое занятие Гарфилда не шло ни в какое сравнение с последним, где я узнал секреты Адского Пламени и, я уверен, никогда не стану подобное применять. Крэб, применивший зловещую магию в Выручай-комнате, был явно не в себе, да и подробное изучение этого аспекта магии наводило на мысль скорее о некоем скрытом амулете, чем способностях самого слизеринца. Слишком уж опасная и одновременно сложная магия.

Но, мне дано ещё одно заклятие, поведанное Гарфилдом, при воспоминании о котором начинали дрожать коленки и становилось сухо во рту. Черная и чудовищная магия, не уступавшая по силе Адскому Пламени, а по полезности значительно превосходившая последнее. Мне так и не удалось его полностью освоить, но и имеющимся результатам учитель обрадовался безмерно. Говорил, мол, даже это здорово, пройдет годик-другой, и у меня все выйдет. Нет у меня этого времени! Война на носу! Я отогнал непрошеные воспоминания, стиснул покрепче волшебную палочку, и простеньким «Алохомора!» отперев замок, шагнул внутрь.

Дом Дурслей остался удручающе прежним. Все та же стерильная, будто в палате чистота тетеньки Петуньи, типичной женщины с прошедшей молодостью, пытающейся оправдать или придать значение своему существованию поиском и устранением, самых нелепых мелочей в своем доме. Подобные раздражающие придиры заметят любую крошку, упавшую с бутерброда по дороге ко рту, поднимут скандал из-за оставленных в неподобающем месте тапочек, позвонят куда угодно, исключительно для изрыгания недовольства по поводу не заправленной с утра постели. Бесящая личность, вызывающая сильнейшее отторжение, засела в памяти Поттера, а нынче и моей, стремясь выплеснутся наружу чем-нибудь разрывным, превращающим зализанную ухоженность в беспощадный хаос.

Я быстренько прошмыгнул на лестницу, минуя семейную чету, занятую совместной трапезой. Взбираясь по памятным ступеням, служившим потолком одиннадцатилетнему мальчишке, разглядывающему пауков в чуланном полумраке, я соблюдал максимальную бдительность и осторожность. Вот и знакомая дверь с заколоченным за ненадобностью кошачьим окошком, служившим проводником пищи двенадцатилетнему подростку. Я приклонил ухо к прохладному дереву, и вслушался в тишину. Ничего.

— «Гоменум ревелио!» — раздался тихий шепот. В Гаррином приюте пусто. Легонько, касаясь одними кончиками пальцев дверцу, приоткрываю. И на миг остолбенел.

В комнате кто-то обитал. Казалось, только час назад из нее вышел постоянный житель, по каким-то своим делам, или обязанностям. Расстеленная постель, творческий беспорядок на столе, школьная сумка на полу… Поттерова сумка! В довершение картины, из неприметного левого уголка раздалось знакомое уханье. Белоснежная Букля пронзала меня своим всепроникающим взором, нежно трепетала, и приветливо клюнула в палец, будто я ушел минуту назад, предварительно накормив сию снежную прелесть.

Дурсли не могли взять квартиранта. Исключено. Характер Петуньи и Вернона не позволит им ужиться с кем бы то ни было, окромя самих себя, и то, в умеренных дозах. Кто живет на моем месте, в доме№ 4 по Тисовой улице? Вот кто отправлял письма от моего имени Ордену, явно этот незнакомец выполняет некую таинственную миссию. И мне придется его разговорить.

Оставив обитаемую комнату за спиной, я начал постепенно спускаться к гостиной. Навязчивые звуки телевизора отбивали свой угрожающий, монотонный марш. От комнаты Дурслей веяло опасностью, диким необъяснимым ужасом. Из-под двери, вдоль пола, стремился туманный холод, струящийся по щиколоткам, проникающий под штанины, добирающийся до самого сердца. Телевизор шумел БОМ-БОМ. Почему стоит колокольный звон в ушах? Или кто-то бьет в гонг? Когтистой волосатой лапой, зажимая в руках череп, с чернеющими пустыми глазницами. ОНО ухмыляется, смотрит мимо меня, куда-то вдаль притворно счастливым взглядом, предвкушающее ухмыляется, продолжая поднимать и опускать многосуставную третью лапу — БОМ-БОМ, бьет мой череп по гонгу. БОМ-БОМ — пришло время поиграть!

Словно во сне, дверь гостиной приоткрылась. Каким-то непонятным образом, с меня слетели все чары — и защитные, и маскировочные. За столом трапезничало трое. Петунья и Вернон сидели ко мне спиной, держа в руках нож и вилку по всем правилам этикета. Только вот ручки столовых приборов были обломаны, и превращены в заточенные лезвия, пронизывающие раскрытые ладони в самом центре. Эти руки поднимались и опускались вверх — вниз с ужасающим постоянством и монотонностью, стукаясь о тарелки, сервированные красиво и со вкусом. БОМ— БОМ — супружество синхронно стучало пробитыми ладонями о тарелки. БОМ-БОМ — звенело в ушах.

Напротив Дурслей — находилось ОНО. Невысокий, черноволосый парнишка, с растрепанной, непослушной прической и шрамом молнией, сидел к лицом ко мне и ликующе улыбался. Глазницы взирали на меня мертвящим взором. В самих глубинах зловещих очей мелькали мертвящие сполохи, выражение лица — злое и жаждущее. Губы искривились в неестественной, ужасающей ухмылке, обнажившей ряд длинных, тонких зубов, скрытых под верхней губой. Оно будто глядело на то, что хотело больше всего уничтожить, и улыбалось безликой ухмылкой.

— Поздоровайтесь с гостем, — раздался тоненький, детский, девичий голосочек из его пасти.

Дядя и тетя одновременно развернулись, мгновенно и стремительно, будто запрограммированные дрессированные звери. Мой взгляд встретился с их пустейшими, бессмысленными глазницами. Это кое-что похуже Империуса.

— Гарри, как я рада тебя видеть! — пророкотала низким, грохочущим басом тетя Петунья. — Гарри, можно я обниму его?

— Можно, — позволил Некто.

Тетенька развернулась полностью и, распахнув материнские объятья, на шаг приблизилась в мою сторону. Я отступил, одолеваемый непередаваемым ужасом, нечто, или некто подавляло волю к сопротивлению, заставляя смотреть и переживать эту какофонию страха. Ещё шаг, тетя споткнулась о стул, на котором сидела, и полетела вниз. Её лицо встретилось с кафелем на полном лету, брызнула кровь. Вернон защебетал голосом Стюарт:

— Милая, ты не ушиблась? — и заботливо поддержал под руку супругу.

— О нет, дай мне поскорее обнять племянника, — как ни в чем не бывало, поднялась Петунья и, не обращая внимания на истекающее кровью лицо, вновь шагнула ко мне.

Лже-Поттер лишь таращил на меня глаза, бессмысленно выпучивая глазницы. Счастливое лицо безумно улыбалось, едва сдерживая хохот, единственной его задачей казалось, как можно больше выпучить глаза, шары его яблок почти отделились от крепящих сухожилий.

— Гарри, твои очи тебя подводят, — заключил Некто и, вздохнув, вынул глазные яблоки из глазниц.

— Держи, — прошелестел Некто, — мне они послужили плохо, может, тебе помогут? — и ОНО принялось двигаться ко мне, в обличье Гарри, но модельной походкой мисс Стюарт. Рядом, приближаясь, наступала Петунья, рокоча замогильным басом. Вернон упал на пол, и принялся слизывать языком кровавое пятно, оставленное женушкой.

ОНО улыбалось.

— БОМБАРДА МАКСИМА! — рвущий легкие оглушительный крик вспорол окружающее безумство.

«Протего!» — мелькнула припозднившаяся мысль.

Комната разлетелась. Меня, едва успевшего прикрыться простейшим из щитов, лишь отбросило далеко назад, впечатав спиной в раму окна, разлетевшегося на части. Дурслям повезло гораздо меньше, их тела погребло под тучей пыли и обломков, скрыв от взора. Но меня их жизнь волновала меньше всего. Бежать. Только бы оказаться подальше от этой твари. Только бежа-ать!!!

В доме № 4 по Тисовой улице затаилось Нечто… нечто опаснее пожирателей, ужаснее дементоров, смертоноснее Волан-де-Морта. ОНО — враг всего живого. Враг самой жизни.

Обессиленное тело распласталось на траве, переводя дух. За спиной дымились останки гостиной, все звуки исчезли, словно обрезали. Я прополз немного вперед, животом по летней, высушенной траве, собирая всю грязь и пыль. Руки сцепились на волшебной палочке.

«Все хорошо, все в порядке, все хорошо» — твердил я себе как заведенный, толкая свою тушку онемевшими конечностями. И замер, когда холодный, липкий туман лизнул мои босые ступни.

«Хи-хи-хи» — зазвенело в сознании басом Петуньи.

Тишину разорвал звенящий крик. Я вскочил и бросился бежать. Дальше от проклятого здания, от этого ужаса, угнездившегося в доме Поттера. Вот она — родовая защита. Вот они — хваленые Орденские телохранители!

Аппарация доставила в привычный номер. Моментально, руки оказались заняты защитными чарами, плетя различные обереги и заговоры. Сердце бешено колотилось, кисти дрожали, а зубы выбивали чечеточную дробь. Бледные щеки застилали слезы страха, незаметно когда выступившие от непередаваемого ужаса, охватившего все мое существо.

Я облокотился о столешницу, и бросил взгляд на клетку у окна, в которой находилась чужая сова. И поседел от ужаса. Внутри находилась угольно черная птица, с огромными, атрацитово-черными глазницами, которая склонив голову набок, изучала мое лицо. Клюва не было, была пасть. С длинными, узкими, изогнутыми шипастыми клыками. Из ноздрей птицы текла кровь, уже полностью наполнившая клетку, переполнившая её края, но не выливающаяся сквозь прутья. Я, остолбенев от ужаса, не мог оторвать взор. Внезапно, её глазницы вытаращились, и, брызнув кровью, выпали из глазниц. Пасть изогнулась в деланно-ликующей улыбке.

— Милый Гарри! — пророкотало ОНО басом Петуньи. — Ты хотел скрыться от меня?

— Инсендио! — струя пламени испепелила клетку, пронизав её насквозь, оплавив столешницу и разрушив клетку. Я сделал шаг вперед. На столе остался лежать скелет бывшей птички, сиротливо и одиноко поникший на столешнице. Я протянул руку, чтобы выбросить останки чудовищной птицы. Скрип — шейка скелетика повернулась. Клацнула пасть. Мертвые глазницы чудовища уставились на мое лицо. Я отчаянно заорал от непереносимого ужаса. Ужасающий вопль был слышен далеко от гостиной. Сердце заколотилось и заболело, воздуха не хватало, я одномоментно поседел на несколько десятилетий.

Отринувший любое здравомыслие, рассудок нашел единственный доступный ему выход, уже знакомый — прыжок в окно. Разница всего-то в высоте: падать предстояло со второго этажа. Пасть птицы щелкнула за спиной, я задергал ногами в полете, мне представилось, как эта тварь вцепилась мне в ступню. Боль неуклюжего приземления оказалась чудовищной, в левом плече что-то хрустнуло, а шею свело. Плевать. Я поднялся, и стремительно бросился как можно дальше, к Косому переулку, к свободе, к людям.

Никогда раньше не приходилось бегать так быстро. Путь, в обычное время занимавший двадцать минут, преодолен за пять. Наконец люди, вот и привычное тепло фонарей Косого переулка, вот кафе-мороженое Фортескью. Сладкое сейчас в самый раз.

Случившееся воспринималось как нечто невозможное. Я и не представлял о существовании подобных тварей в мире Поттера. Усаживаясь за столик, перебирал в уме возможных кандидатов на роль этого существа. Ничего не приходило в голову, возможно, некая демоническая тварь? По количеству нагнанной жути, Волан-де-Морт и рядом не стоял. Ч-черт, как же обычный вечер превратился в сумасшедшую пляску страха и ужаса? Как я теперь домой пойду? Где я буду жить? Когда я смогу почувствовать себя в безопасности? Мне же не уснуть!

— Что-нибудь закажете, мистер Поттер? — доброжелательно поинтересовался хозяин кафе-мороженого.

— Да, двойное… нет, давайте тройное шоколадное, со стружкой и глазурью. — онемевший язык совершенно не ворочался в глотке.

— Будет сделано, — кивнул продавец, и удалился за стойку.

Так — вдох-выдох. Ещё раз. Думай. Кто хотел подселить подобную хрень к тебе? Мог ли это быть боггарт? Вполне. Почему я не использовал простенький Ридикулус? Не иначе как мозги отнялись. Проблема в другом — боггарт статичен. Находится лишь в одном месте, а не нескольких. Налицо — явная слежка. Первое, что приходит в голову — некое адское порождение, каким-то непостижимым образом подсаженное мне? Или к Поттеру? Мог ли я, умирая в своем старом теле, подцепить нежеланного визитера в собственную душу? Или это тутошний зверек? Что мы имеем против истинных тварей зла? Адское пламя, поданное Гарфилдом, оказалось слишком сложным и нереализуемым, несмотря на доскональное знание формулы и концентрации. Не хватало чего-то самого малого… неуловимого.

— Ваш заказ, — раздалось над ухом.

Кивнув, я принял угощение, и расплатился с Фортескью. От угощения непередаваемо пахло, чем-то давно забытым, сладким, детским. Но продавец не спешил уходить. Навязчивый силуэт нависал над правым плечом, склоняясь ко мне. Я, уже не выдержав, повернулся, дабы высказать о продавце все, что думаю, но…

Фортескью, истекая кровью из острозубого рта, таращился на меня пустыми глазницами. Я огляделся. Все посетители, безглазые, синхронно, будто машины махали мне приветствие левой ручкой, а правой протягивали мне свои выпавшие глазные яблоки.

— Твоя сдача, Гарри, — тонюсеньким голосочком дяди Вернона прошипело существо.

И в этот момент мой страх, одним, необъяснимым образом, преобразился в ненависть. Да как эта тварь, способная только лишь нагонять ужас на слабаков, смеет со мной играть? Со Мной! Испепелить. Не оставить его как живое, разумное. Испепелить всепоглощающей ненавистью! Я вскочил, опрокинув стул, на котором сидел, и сделал шаг к своему Ужасу. Зеленые глаза, пылающие злобой, столкнулись с пустыми глазницами твари. Губы искривил хищный оскал.

— Гори! — прошипел я, и использовал формулу Адского пламени.

Покорные, раскаленные духи вырвались на свободу, уничтожая все на своем пути. Сквозь оглушительный треск всепожирающего пламени раздавались вопли умирающего демона, испарявшего последние усилия на бесплодную оборону. Очертания кафе поплыли, словно воск. Я торжествовал. Тварь была повержена. Остался один только я, в центре всего мира, один-одинешенек, окруженный уничтожившей мирозданье Адской колесницей. Моими рабами.

*

— Гарри, очнись! — как сквозь вату раздался знакомый, переживающий голос. — Ну давай же, Поттер, приди в себя!

Спина примерзала к полу, в центре тренировочной площадки, а надо мной, стоя на коленях, склонился мастер, поддерживающий мою тяжелую, многострадальную голову.

— Прости меня, Гарри, но это было необходимо.

Я молча, с кряхтением поднялся, и наколдовал большое зеркало, размером со шкаф, принявшись первым делом искать возможно возникшую седину. К счастью — обошлось. Потихоньку приходили на ум и последние занятия, и гипноз Гарфилда, и погружение, призванное для единственной цели — обучить очередного мага заклинанию Адского пламени.

— Гарри, все в порядке?

— Кое-как. Но… все там было излишне… реальным.

— Такое редко, но бывает, — серьезно кивнул наставник, — обычно среди маглорожденных, где контакт между реальностью и вымыслом проходит очень четкий. Удивительно, с чего бы это ты страдал подобной штукой?

— Понятия не имею, — плечо дернулось, поврежденное в видении, но сустав до сих пор нестерпимо болел, вот какова ты, сила внушения? — Теперь-то, смогу ли я использовать Адское пламя?

— О не-ет, — насмешливо приподнял губу Александр, — ты лишь познакомился с состоянием, конечным убеждением, пониманием своей внутренней составляющей, именно той самой, необходимой для создания Пламени. Но до успеха тебе ещё ползти и ползти!

Обессиленный и утомленный, ваш нижайший слуга плелся домой. Заклинание, наложенное учителем, оказалось слишком изматывающим: я будто вновь и вновь переживал этот сумасшедший кошмар, вглядывался во встречные лица, с дрожью ожидая ЕГО. Психика сегодня пошатнулась знатно, спасибо учителю. Лучше уж парочка Круцио, чем вновь пережить подобное испытание, а самое ужасное — ничто не могло теперь доказать реальность происходящего.

Глава 8: Полет

Засыпая, я все никак не мог выбросить из головы произошедшее. Взгляд не отрывался от окна, казалось, за черными стеклами расположился наблюдатель, взирающий на меня парой внимательных глаз… протянутых на ладони.

Утром все тело осталось до гадости разбитым и психологически вымотанным. Завтрак не лез в горло, пища ощущалась пресной и до омерзения безвкусной. На провоцирующий взгляд девчонки Стюарт не хотелось реагировать вовсе. Изнутри выкапывался точащий душу червь, не дающий покоя, теребящий сознание, казалось, именно ОН подселил эту гадость в измученное сознание. Подарочек, на прощание, так сказать.

„Но я сжег тебя!“ — громким рыком раздалось внутри. Да — сжег. И навсегда. Но моей психике подобные отговорки помогут мало: необходимо взаправду убедится.

Черная палочка наготове. Проверить все: чистая мантия, новая, удобная обувь, глянул в зеркало — боевой настрой. Аппарация. Вдох — выдох.

В реальности Тисовая улица преобразилась. Туманный Альбион — дождливая сволочь, сплошные туманы, смоги, и лишь белокожие англичанки скрашивают окружающее пространство. Пасмурное утро выдалось свежим и прохладным, солнце поднималось в зенит, скрытое мириадами непроницаемых туч. Та же защитная программа. Но вот с попаданием в дом Дурслей, все повторилось на удивление похоже. Те же звуки из кухни. Та же скрипучая лестница. Но, в этот раз, солнечные зайчики пробивались сквозь окна, в воздухе не витал запах стерильной чистоты, кожей ощущалась влажность воздуха. Все вокруг было живым, реальным… настоящим.

Я толкнул дверь кухни, и чуть не заорал. За столом, уплетая за обе щеки, находилась моя копия. Один в один. Развернулась. Посмотрела на меня.

„Ступефай!“ — сорвалось невербальное заклятие с черной палочки.

Лже-Поттер откинулся на стуле, вытаскивая свою палочку, и отразил пущенное проклятие. Давление исчезло. Зловещее наваждение распалось. Двойник есть, но он не то, ЧТО я боялся увидеть. Он отражает магию, у него присутствует испуг в глазах, он живой. Значит — бой!

Я небрежным взмахом руки отразил летящие в меня металлические ножи. Что за детский сад? Связывающие чары, два оглушающих, конфундус и парочка секо. Все чары — невербальные. Учитель бы мной гордился. Брови двойника, чудом уцелевшего после подобного напора, удивленно поползли вверх. Ещё парочка безобидных заклинаний, отраженных без использования речи. Противник явно запаниковал. Но, в следующую секунду заволновался я, когда псевдо-Гарри вытянув странным образом обе руки вперед, пригвоздил меня к месту. Я, отправив очередную серию в противника посмотрел вниз. Мои кроссовки стали… золотыми! Пожелтевшая обувь пригвоздила к полу и, постепенно нагреваясь, грозила большими проблемами бесценным ступням. Губы начали нашептывать заклинания, одно за другим, перебирая любые рассекающие, отменяющие, разлагающие чары.

Пока я справлялся с обувью, двойник, оставив на двери запирающее заклятие, бросился по лестнице в мою комнату. И было потеряно слишком много времени на дезактивацию мешающих чар. Когда я поднялся, запыхавшись, свободный от любых чар — комната пустовала. Лишь клетка с Буклей осталась на столе, а черные, совиные глаза с укором взирали на непутевого блудного хозяина. Все-все, Букля. Я здесь.

Такая скоротечная схватка, а сколько вопросов. Мой противник сбежал, сразу улучив момент. Двойник имел место быть, а также, однозначно, некий таинственный заговор, за моей спиной. Каникул-то оставалось всего-ничего, дальше Хогвартс, школа Чародейства и Волшебства. Как все обернется там, во что выльется развитие этой таинственной ситуации в стенах Гриффиндорской башни?

Я пришел в себя, и отвлекся на обстановку в комнате. Поттерово жилище осталось ровно таким, каким я его запомнил, только вот излишняя, не присущая очкарику аккуратность, бросалась в глаза. Пришлось её немного подправить, шерстя сумки, вещи, и прочие атрибуты пребывания двойника в доме Дурслей. В нижнем ящике стола оказался увесистый сверток, перетянутый цветастой лентой. Резким взмахом палочки, определив отсутствие каких бы то ни было опасных защитных заклинаний, я развернул упаковку.

Письма. Стопки различных писем, пергаментных и бумажных, написанных ручкой и от пера. Пальцы принялись машинально перебирать послания лучших Поттеровых друзей. В наличии имелись и слезы, и увещевания, хватало заверений в скорой встрече, и обидных переносов. Я искренне восхитился таланту двойника: вести переписку с неизвестными тебе людьми, в несвойственной манере так, что никто не заподозрил подмены. Жаль, я не могу прочитать сами послания лже-Поттера, но вырезки из перлов гриффиндорцев радовали глаз:

31 июня:

„Гарри, как ты там? Меня всю трясет от гнева, когда я думаю о твоем пребывании, у этих твоих Дурслей. Как я хочу увидеть тебя, обнять, пообщаться. Жаль, не могу писать много, Дамблдор запретил, все узнаешь при встрече, которая, уверена, состоится совсем скоро. Целую. Гермиона“

И вот ещё:

12 июля:

„Здоров братан, прости, но тут возникли непередаваемые проблемы. Скажу лишь, что мы с Гермионой вместе, и у нас все в порядке. Думаем постоянно о тебе, совсем скоро мы увидимся. В этом году хочу пробоваться в команду по квиддичу, круто, правда? Рон.“

19 июля:

„Гарри, ну прости-прости нас! Я не могу сдерживать слезы, понимая, что ты там совсем один-одинешенек. Рон не должен был рассказывать тебе о том, что я у него, не то, что я хочу скрыть, но тебе так было бы легче, правда? Плохая новость в следующем: наша встреча вновь откладывается по независящим от нас причинам. Мне так жаль, Гарри, прости нас. Твоя Гермиона.

P.S. Я боюсь читать твое следующее письмо. Не ругайся, Гарри.“

Как мне смешно, я даже потер руки от предвкушения. Нет, будь я действительно заброшенным пятнадцатилетним подростком, пережившим величайший кошмар своей жизни, и забытым, возможно, мои очи воспламенились бы в гневе, а сердце сжималось в ожидании сладостной расплаты. Я уже рассчитывал, как использую подобное обращение в своих целях. Уйти в отказ — простейшее из возможных, а вы попробуйте доказать взбалмошному подростку, вбившему глупость в свою голову, что тот неправ. Но дальше — лучше:

31 июля:

„Гарри, поздравляю тебя сердечно с Днем Рожденья! …“ — опускаем поздравления, — „… я тут узнала, от Рона, как ты реагируешь на письма своих друзей. Гарри, слушай, веди себя хорошо, и достойно настоящего гриффиндорца, каким был и твой отец! Помни Гарри, мы все очень ждем и любим тебя, а вынужденная разлука — необходима. Сейчас, изъять тебя не представляется возможным. Мы все очень-очень много работаем ради общего блага и, хочу верить, ты уважаешь наш труд, ведь кто как не ты представляешь всю опасность, с которой столкнется магический мир в случае нашего провала. Дома ты в безопасности. Не вздумай наделать глупостей. Ещё раз целую, и крепко-крепко обнимаю. Молли Уизли.“

Мда уж. А вот единственный человек, письмо которого вызывает неподдельное уважение:

12 августа.

„Держись, крестник. Все эти клуши вокруг кудахчут о своей необходимости. И только я знаю, как тебе хреново. Обрадую тебя, тем, что ты не один. Я, подобно тебе, заперт в одном месте, без права выхода и малейшего участия в помощи нашему общему делу. Мы с тобой узники, верю, что тебе легче от этого знания. Ты уже кое в чем лучше Джеймса. Тот бы уже сотню раз свалил, куда глаза глядят. Держись, Гарри, рано или поздно это кончится. Всегда твой — Бродяга“

Последние пять писем датированы 20-м августа, буквально вчера. От Гермионы, Молли с Артуром, Римуса Люпина и Рона. Содержание у всех примерно одно и то же: пламенная реакция на последнее послание двойника. Как выдержку, приведу цитату Грейнджер:

«Гарри, что значит: „Я сваливаю“? Гарри, не делай глупостей, молю тебя! Скоро конец лета, мы увидимся вновь, будь там, где ты есть! Гарри, мы не знаем, как вымолим твое прощение, но ради всего того, что мы делаем — останься дома! Так нужно Гарри, ты должен понять!»

Ну-ну. Поттер, может быть и должен, а вот я…

„Инсендио!“ — пламя, созданное новоприобретенной палочкой, превратило все послания в невесомый пепел. Я несколько секунд простоял, взирая на развевающиеся черные хлопья, плавно спускающиеся на землю. Теперь Дурсли.

Петунья и Вернон продолжали сидеть за кухонным столом, как будто ничего и не случилось. Опустевшие глаза бессмысленно взирали перед собой. Все лето на Империусе? Мои соболезнования.

„Обливиэйт!“ — глаза Дурслей ещё более сонно расширились.

-Вы будете помнить о том, как ваш племянник просидел все лето у себя в комнате, взаперти. Редко куда выходил, почти не ел, и больше отмалчивался. Сейчас, вы оба незамедлительно пойдете спать, и проснетесь вечером, с твердым убеждением, что племянник снова свалил в свою школу.

Чета Дурслей машинально поднялась, и направились в свою семейную спальню. Половина дела сделана, осталось собрать все вещи, и спокойно…

Резкий шум и шорох разрезал момент насквозь. Яркая, пышная сова влетела в кухонную форточку, сделала пируэт под люстрой и, просвистев над взлохмаченной макушкой, уронила сверток на правое плечо. Заинтригованно развернув послание, я углубился в свежие, изумрудно-зеленые строки.

„Гарри, будь у дяди с тетей. Группа уже выехала за тобой, никуда не уходи, ничего не предпринимай и, ни в коем случае не используй чары. Верю в твое благоразумие, объяснимся при встрече. Всегда твой: Альбус Дамблдор.“

Я расхохотался. Гляньте-ка, когда припекло, даже великий светлый волшебник готов пойти на уступки и сделать все возможное, ради безопасности Избранного, или как там правильно называть? Обреченного? Наверное, им всем там, на Гримо, очень досаждает отсутствие возможности связать меня, и оставить в хранилище Гринготтса, до поры.

Но я тут же спохватился — группа то будет с минуты на минуту! Это вам не магловский мир, где всякие операции изъятия занимают часы, а то и более. Аппарируют к дому, и тут как тут. На секунду задумавшись, я начал использовать известные Поттеру бытовые чары, дабы скрыть хоть и немногочисленные, но все же заметные следы недавнего побоища. Стол на место, прикрепить ножку обратно, поправить побелку, восстановить обои и расколотую поверхность плиты. Общая очистка от пыли, зашить занавески, восстановить кафель… вроде все. Стремительный рывок наверх, обратно в комнату. Сумка-копия лже-Поттера валялась прямо на полу, полупустая и забытая. Мановением палочки, пошвыряв туда первые попавшиеся вещи, хватаю чемодан за ручку правой рукой, палочку во внутренний карман рубашки, до лучших времен, а в левую — клетку с Буклей, и все это тащу вниз. Оставив клетку на сумке у входной двери, я заглянул в спальню к Дурслям: спят голубки, и тихонько прикрыл дверь. Вроде бы все. А нет, не все — палочка из остролиста оказывается в нарукавном чехле, словно всегда там находилась. Теперь — точно все.

Фу-ух, присядем на дорожку. Я подобрал стул из кухни, вынес в коридор и, поставив его рядом с сумкой, присел. Мысли разбегаются, круговорот воображаемых явлений проносится перед глазами, словно карусель. Алхимик Роберт, двойник, Дамблдор. Волан-де-Морт. Сколько ещё предстоит работы. Схватка наглядно продемонстрировала: несмотря на новоприобретенные знания и навыки, просмотренные воспоминания и тренировки, мне жуть как не хватало реального боевого опыта. Я растерялся. Позабыв про защиту, принялся судорожно расколдовывать наложенные лже-Поттером чары, в это время он мог вернуться и закончить дело, при желании. Упустил контроль над проходами: в доме вполне могли остаться ещё заложники или сообщники. Воспоминания этого боя, мастеру не очень то и нужны, я думаю. Как и мне, часы дополнительной отработки.

В двери раздался неясный шорох, словно кошка скребла по деревянному покрытию. Я притих, и отошел подальше обратно, в проход, прикрывшись ниспадающей тенью. Остролистовая палочка твердо целилась на входной проем, готовая атаковать противника по первому зову. Дверь приоткрылась.

— Слушай, а мальчишка действительно заслуживает всех лестных отзывов, — гаркнул хриплый низкий голос, и внутрь вошел высокий черноволосый мужчина, потрепанный жизнью, с лицом, покрытым обезображивающими шрамами. Громадный, размером с мандарин глаз бешено вращался в глазнице, охватывая окружающее пространство. Сразу за ним, бесшумно и в правильном порядке втиснулось ещё несколько человек:

Невысокая, но очень привлекательная рыжеволосая девушка, с бледным красивым лицом и большими темными глазами задержала на мне взгляд, а затем повернулась к стоящему справа мужчине:

— Ты не говорил, что он настолько симпатичен, — возмущенно фыркнула незнакомка, — я представляла его гораздо младше.

Тот сделал шаг вперед, и на свет показалась исхудавшая, утомленная фигура в заплатанной, потрепанной мантии, и пробивающейся сединой в волосах.

„Ремус Люпин“ — догадался я. Бывший Поттеров учитель был ростом с меня, мы смотрели друг-другу прямо в глаза.

— Он очень возмужал за то время, пока мы не виделись, — грустно вздохнул Ремус. — Что же тебе пришлось пережить, парень?

Оборотень подошел, и крепко обнял меня. Я, вначале не сообразив, как ответить на подобную нежность, все же достаточно по-дружески стиснул в ответ.

— Давай я тебя представлю остальным, — предложил Люпин.

— Здравствуйте, — деланно робко склонилась моя голова.

— Кингсли Бруствер, — лысый чернокожий колдун в фиолетовой мантии приветливо улыбнулся, и степенно кивнул. — Нимфадора…

— Не называй меня так, Ремус! — негодующе воскликнула девушка.

— Нимфадора Тонкс, предпочитающая отзываться только на фамилию.

— Неужели? А сам бы не хотел, назови тебя чокнутая мамаша Нимфадорой?

— Дедалус Дингл, — невысокий тщедушный человечек, вращающий котелок в руках, весело поблескивая глазами, махал мне рукой. — Аластор Грюм, бывший глава мракоборческого отдела, главный составитель плана нашей кампании.

— Поменьше болтовни, — резко оборвал разглагольствования Грюм. — У нас осталось от силы минут пять, где твои дядя с теткой? Уехали?

— М-м, да нет, спят наверху, обеденный сон. Такая у них привычка, — быстро смекнув, что к чему, ровно ответил я.

— Ну вот, — расстроилась Тонкс. — Мое гениальное письмо…

— Сейчас не об этом! — гаркнул Грозный Глаз. — Быстро поднимайся наверх, помоги Поттеру собраться, три минуты вам на все!

Я хотел окликнуть девушку, сообщить о готовности своих вещей, но та уже поднялась по лестнице. Коридор вообще опустел, члены ордена грамотно рассредоточились по дому, проверяя малейшие закоулки на возможную опасность. Видна школа Аластора Грюма, одного из немногих уважаемых Александром Гарфилдом мракоборцев, легенду Первой войны с Волан-де-Мортом, грозу всех пожирателей, и великолепного, но стареющего бойца.

Я бросился по ступеням наверх, быстро переставляя ноги.

— У меня все собрано… — начал я, открыв дверь, но наткнулся на шокировано взиравшую куда-то за кровать девушку. Тонкс перевела неверящий взгляд на меня, и снова обратно, нервно сглотнула и дрожащим голосом благоговейно прошептала:

— У тебя «Молния... — Нимфадора робко протянула руку вперед, но затем отдернула, словно боясь осквернить святыню. И хорошо, что отвернулась, не заметив мою отвалившуюся челюсть.

„Молния“. Метла, точная копия которой находится в Лютном переулке, лежала сейчас на подставке перед моим носом. Полированное, темно-бордовое древко, изогнутое перед седловищем, для удобства. Спортивная метла оказалась достаточно крупным средством, длинной более двух метров, как я раньше не заметил? Тончайшие, идентичные, подогнанные волосок к волоску прутья сжимались в тугой комок на конце. От метлы доносился приятный запах: за международной спортивной метлой экстра-класса явно ухаживали. Но как она оказалась здесь? Неужели хозяева двойника озаботились даже покупкой „Молнии“, дабы скрыть различие между нами? Видимо у них совсем денег куры не клюют. Это плохо: значит, организация серьезная, и так просто от своих планов на меня не откажется. Не знаю, что бы я делал, и как объяснял пропажу метлы, не окажись она тут. Сам план побега напрочь вылетел из головы.

— Да-а, это она, — гордо подтвердил я. — До ста пятидесяти миль за десять секунд. Крам на такой снитч поймал.

— Эх, а я до сих пор на Комете 260, — завистливо вздохнула Тонкс, — ну что ж, а где твои вещи, беглец?

— Уже собрал, — довольно сухо отреагировал я на подколку, — внизу, в коридоре.

Мы спустились по лестнице. Тонкс завершила свое шествие и, обратившись к Люпину, ожидавшему нас, отчиталась:

— У нас все готово. Мы с Гарри собрались, и ждем дальнейших указаний.

Люпин хмуро перевел взгляд с Тонкс на меня, и снова на девушку. Та невинно захлопала ресницами, и очаровательно улыбнулась.

-Отлично, — спокойно сказал оборотень, сейчас наши подтянутся. Твоим родственникам, Гарри, письмо я оставил, где просил не беспокоится о тебе, и ожидать приезда в следующем году.

Я утвердительно кивнул. В коридор вышли бойцы, у каждого в руке оказалась метла.

— Итак, Поттер, слушай и воспринимай следующий план, — басовито рыкнул Грозный Глаз. — Мы идем сплошной группой, ты сразу за Тонкс. Люпин прикрывает тебя снизу, остальные кольцом вокруг. Если кого-нибудь из нас прикончат, никто не рушит строй, летит на максимальной скорости к точке. Если убьют нас всех, то продолжай движение на восток, и запасная группа подхватит тебя.

— Грозный Глаз, не нужно шуток, а то Гарри подумает, что мы несерьезно относимся к делу, — фыркнула Тонкс. — Не нагнетай обстановку.

— Я лишь рассказываю парню план! — гаркнул Грюм. — Ожидая от вас полной отдачи, и готовности ценой наших жизней доставить парня в целости и сохранности.

— Первый сигнал, — густым, басовитым голосом прервал нервозное ожидание чернокожий Кингсли.

— Выходим в сад, — отчеканил Аластор.

Я подхватил левой рукой сумку, правой ухватил метлу за древко.

— Постой, Поттер, чуть не забыл, — остановил меня рычащий бас.

Головы коснулась палочка, и на макушке словно разбили холодное яйцо, льдистые потоки растеклись по телу.

— Класс, — отметила Тонкс.

— Ч-то это? — взглянув на прозрачные руки, как по писанному испугался я.

— Дезилюминационные чары, — ответила девушка, — не делают тебя невидимыми, но дают тебе определенную толику незаметности, необходимую при нашей миссии.

Я восхищенно поцокал языком, выражая неописуемое восхищение невиданным чарам. Нимфадора покровительственно улыбнулась, хитро подмигнула, и цвет её волос изменился с рыжего на фиолетовый!

— Метаморф? — удивленно-недоверчиво поинтересовался я, склонив голову набок.

Тонкс, слегка наморщившись, кивнула. Ей явно хотелось покичиться уникальными способностями, перед выросшим у маглов затурканным подростком.

— Сигнал номер два! — зычно оборвал разлагольствования Грюм. — На исходную!

Команда из нескольких человек поспешно проскользнула наружу, образовав правильное кольцо. Реальный пятнадцатилетний подросток ничего бы не заметил, но мне стали видны как на ладони в спешке наложенные защитные, антиапарационные и маглоотталкивающие чары.

Высоко в небесной синеве, на грани видимости вспыхнули и погасли ярко красные искры. Я закинул ногу через древко метлы, руки дрожали. Вот и предстоит освоить легендарные полеты на метле. Впрочем, я предпочел бы начать подобное знакомство с безопасной площадки, устеленной матрасами и посыпанной песочком. До попадания в Поттера я не очень-то дружил с высотой, никогда не прыгал с парашютом и истово ненавидел парковые громадины аттракционов.

Ну, а теперь предстоит та ещё прогулочка высоко в небе, на тоненьком древке метлы, среди самолетов и облаков. Только бы не свалится…

Вслед за остальными, мои ноги, в свою очередь, оттолкнулись от поверхности. Земля внизу начала стремительно уменьшатся, проезжающие машины становились все более крошечными, блестели стремительно проносящимися вдали огоньками. Я нервно выдохнул и перевел взгляд на спину парящей впереди, словно птица, девушки. Та, без видимых усилий витала в воздухе, приклонившись к древку метлы, стремительно набирала высоту. Я следовал за ней.

Окружающий воздух стремительно леденел, ветер свистел в ушах и едва не сбрасывал вниз. Оказалось, на уровне облаков летать не так уж и весело: холодно, дышать тяжелее, пальцы сводит от напряжения и страха свалится. Конечности заледенели, а в одном интересном месте, казалось, останется вечный синяк.

Наконец, Тонкс взмахнула рукой, и наша группа начала стремительное снижение в сумеречный, вечерний город. Огромное скопление фонарей внизу свидетельствовало о громадном населении, возможно, неподалеку центр Лондона, или что-то вроде этого. Шум автотрассы начал долетать до наших ушей, ветки деревьев колыхались все ближе и, наконец, онемевшие ноги коснулись долгожданной земли. По инерции я пробежал по траве несколько шагов, прежде чем остановился. Дышалось с трудом, нервный шок сковал мой разум и тело. Все-таки, подобные прогулки не для меня. Полагаться на кусок тоненькой деревяшки под тобой, когда слева и справа бездонные провалы, как минимум небезопасно. А значит — глупо.

— Поттер, давай сюда, — прорычал низкий бас. Я подошел к Грюму, и он, ударив меня палочкой по макушке, снял наложенное ранее заклятие.

— Прочитай, — я ухватил протянутую израненной рукой бумажку.

„Штаб-квартира Ордена Феникса находится по адресу: Лондон, площадь Гриммо, 12.“

— Пошли, — не терпящим возражения голосом, потребовал мракоборец.

Еще несколько минут ходьбы, и мы оказались перед двумя массивными домами. Слева, на здании выгравировали № 11, справа — № 13.

— Вспомни, что ты только прочел сейчас, — шепнул на ухо Люпин.

Я мысленно повторил увиденное, и только дошел до слова „Гриммо“, как между домами начала образовываться некая массивная субстанция. Из нее появилась видавшая виды дверь, грязные, закопченные стены и запыленные окна. Дом номер двенадцать, взбухал прямо на глазах, и это смотрелось гораздо зрелищнее, чем в фильмах, или казалось на словах. В каждом течении происходящих чар, таилось древнее могущество, некие тайны, способные ворочать материи и менять окружающий мир.

Я потрясенно выдохнул. Занятия занятиями, но вырос я среди маглов, не зная чар до нынешнего лета, и развернувшееся предо мной зрелище завораживало своим шармом, и мощью творящихся заклинаний. Настоящее произведение искусства.

— Пойдем, чего застыл столбом, — проворчал Грюм, — насмотришься ещё.

Мы поднялись к возникшей из ниоткуда двери. Черная краска на ней потрескалась и местами осыпалась. В центре располагался серебряный, изысканный дверной молоток, в виде извивающейся змеи. Ни замочной скважины, ни ящика для писем не было.

Люпин один раз стукнул в дверь волшебной палочкой. Раздался длительный скрежет многочисленных, скрытых механизмов, и звяканье цепочки. Дверь, поскрипывая, отворилась.

— Быстро входи, Гарри, — прошептал оборотень, — но не уходи далеко, и ничего не трогай.

Я понятливо кивнул, стопроцентно не желая будить славную мамашу крестного. За порогом оказалась скрытая полумраком прихожая, очевидно долго пустовавшая, и лишь недавно отдраенная до состояния относительной чистоты. Пахло какими-то химическими чистящими средствами, пылью, и чем-то гниловатым.

Обернувшись, я увидел, как Люпин и Тонкс левитируют наши чемоданы и метлы. Кингсли и Грюм стремительно прошли мимо нас, скрывшись в одной из многочисленных боковых дверей. Едва они удалились, в глубине дома раздался заглушенный расстоянием и стенами вскрик. Послышались торопливые, семенящие шаги, и передо мной, возникла невысокая, пухлощекая, рыжеволосая женщина средних лет. Она пораженным взглядом окинула впередистоящее тело, а затем крепко сжала в объятьях.

— Ох, Гарри-Гарри, как ты вырос, возмужал, бедненький мальчик, как я рада, что ты уже здесь, — запричитала Молли Уизли.

Мне ничего не оставалось, как терпеть телячьи нежности, по сути незнакомой для себя фурии. Казалось, только удалось обрести свободу, но не тут-то было. Откуда-то справа послышался грохот, вскрик, и на мою голову свалилось нечто большое, тяжелое и, что примечательно, рыжее.

— Гарри, братан! Как же я рад тебя видеть, — заголосил Рон. Ростом почти с меня, рыжеволосый, веснушчатый подросток сильно хлопал по плечу. Здоровый, довольный пацан, явно не стеснялся выплескивать на окружающих свои эмоции.

— Здравствуй, Гарри, — раздался тихий, нежный голосок. Я обернулся на звук.

Сразу за младшим из братьев Уизли, стояла девушка. Чудесные каштановые волосы обрамляли хрупкие плечики. Глубокие как озера, сияющие глаза с острасткой и боязливо взирали на меня, в ожидании гнева.

Гермиона Грэйнджер. Телом уже полноценно сформировавшаяся девушка, по повадкам оставалась сущим подростком, скромно потупившись, стояла в стороне, сцепив смущенно руки перед собой. Одетая в какой-то замызганный, залатанный фартук из арсенала Молли, девчонка вызывала некую жалость, или даже умиление. Отчего-то защемило в груди. Я подошел, и обнял подругу Гарри Поттера.

— Привет, Гермиона, — прошептал я ей в самое ухо, девушка тихо спросила:

— Ты сердишься?

— Очень.

— Ты так вырос за лето, возмужал, и вообще… — слегка покраснев, признала Гермиона.

— Мы все растем и развиваемся, — невзначай многозначительно заметил я.

Тут же влез Рон, положив руки нам на плечи, с ухмылкой оглядел меня и Грэйнджер.

— Ну что, закатим пир на весь мир? — радостно воскликнул рыжий.

— А что, неужто есть повод? — криво ухмыльнулся я.

— Конечно, — не понял шутки Уизли, — нас с Гермионой сделали старостами! Круто, прикинь?!

Я мысленно застонал, негодуя на эту глупую детскую назойливость. Да хоть папой Римским, мне то что? Но, по правде нужно выглядеть шокированным, а затем огорчится.

— Неужели…, а я совсем забыл про это, — растерянно пролепетал я.

Рон сиял, впервые обойдя друга, а Гермиона нахмурилась. Ей явно не хотелось говорить об этом сегодня, опасаясь моей возможной реакции на прошедшее лето. Для нее значок старосты значил много, и девушка не хотела расстраивать друга в день единения, а упомянуть об этом позже, невзначай.

— Рон, — начала она, — Гарри только что с дороги, давай о чем-нибудь другом?

— Да о чем же ещё, это ведь главная супер-новость! — голосил Уизли. — Сама ведь прыгала от счастья, когда получила значок, скажешь, нет?

— Ну было, и что…

— Кстати, ты же писала сейчас письмо своему Виттику Краммику? Уже закончила?

Гермиона вспыхнула, быстро бросила на меня смущенный взгляд, и разозлившись стиснула кулаки:

— Рон Уизли, ты… ты… — и, развернувшись на негнущихся ногах, убежала наверх.

— И чего это она, — несказанно удивился Рон. — Ведь только что сидела, строчила свой талмуд, листов по пять исписывает ей-богу.

— Ладно, оставь Рон, — похлопал я по плечу горе-друга. И повернувшись к Молли, спросил:

— А когда будет ужин, я сегодня не обедал, да и дорога выдалась не из легких.

Молли Уизли расцвела, словно махнула стакан феликс-фелицис.

— Конечно-конечно, Гарри, ты же явно проголодался, — защебетала матрона, — ужин через полчаса, потерпишь? Как раз многие будут, со всеми встретишься, познакомишься, а пока можешь помыться с дороги, Рон тебе покажет твою комнату.

— Да, кстати Фред с Джорджем придумали такое…

— Ро-он… — предостерегающе начала Молли.

— Ничего такого, — быстро поправился Рон, — в общем, пошли, Гарри, все покажу наверху.

Мы начали подниматься по скрипящей, старой, видавшей виды лестнице. Наверху стало ещё более душно, затхло и мрачно. Рональд приоткрыл невзрачную дверцу, и мы оказались внутри небольшой комнатки, пережившей Армагеддон. Друг Гарри явно не утруждал себя уборкой, если вообще имел подключенную библиотеку с такими функциями.

На краешке незаправленной постели сидела хмурая Гермиона. Девушка, скрестив руки на груди, мрачно уставилась на Уизли. Я сам не мог разобраться, что же к ней ощутил. Какая-то необъяснимая родительская жалость, симпатия покровителя, на глазах которого расцветает небывалой красоты бутон. Если мне не изменяет память, в каноне гриффиндорка была заносчивой надоедливой зубрилой, сражающейся за права эльфов-домовиков, хроническая бука и начинающая феминистка. А сейчас, передо мной находилось совсем иное существо, казалось её что-то разъедает изнутри, особенно это заметно в её взглядах, бросаемых на меня. Будто вынули стержень. Так смотрят на абсолютного незнакомца, с которым вынуждена находится долгое время вместе. Таким взглядом девушка может смотреть на нервирующего её мужчину, с которым она случайно застряла в лифте. Невероятно, но может ли она знать правду обо мне? Я вопросительно посмотрел на Гермиону. Та, стрельнув взглядом на Рона, едва заметно покачала головой: не здесь.

Я облегченно перевел дух, хоть какая-то определенность. Вдруг меня треснули по плечу: оказывается Рон уже довольно долго разглагольствовал на некую квиддичную тему. Грэйнджер морщилась, но молчала.

Глава 9: Площадь Гримо

— Ну, как там лето? — не задумавшись ни на секунду, энергично воскликнул Рон, — что интересного?

Я мрачно уставился на друга, давая понять неловкость данного вопроса. Надо заметить, рыжего ничего не смутило, тот даже не понял намека. Я вздохнул. Нелегкий мне предстоит учебный год. Хорошо хоть старостой не буду.

Раздался громкий хлопок, и на диван, неподалеку от раздраженно нахмурившейся Гермионы, бухнулось рыжеволосое, конопатое нечто. Аналогичное существо, практически копия предыдущего, хлопнуло меня по плечу и устроилось на пододвинутом стуле.

— Фред, Джордж, когда вы уже перестанете так делать! — гневно процедила девушка, — ваша мать уже устала вас упрашивать.

— Вот видишь, — оскалился близнец, — она устала, и ты не начинай. Устанешь.

— Ага, у нее хоть опыт есть, — поддакнул второй.

Я кивком поприветствовал возникших гриффиндорских шалопаев. Те, в свою очередь, любезно помахали в ответ.

— Как лето, Гарри? — немного заинтриговано, вопросительно глядя на меня, поинтересовался Фред.

— Как ещё может быть? — хмуро буркнул я. — У маглов, взаперти…

— Наверно, настоящий кошмар, — сокрушенно покачал головой Джордж. — Бедный Гарри…

— А все из-за этого Ордена…

— Из-за их скрытности…

— Из-за их таинственных, неприкасаемых планов.

— В которых, ты, Гарри, играешь едва ли не исключительную роль.

Знали бы они, насколько «исключительную» роль предстояло играть мальчику Потти, дабы избавится от последнего крестража Волан-де-Морта. Чего, хочется верить, не доведется делать мне.

Дело в том, как я не раз замечал за собой ранее, шрам, клеймивший чело Героя, не болел. Абсолютно. Не явилось никаких видений, ни жжения, ни бессонных ночей, пронизанных воспоминаниями о кладбище или Седрике, никакой таинственной чёрной двери в Отделе Тайн. Наиболее кажущаяся разумной версия: дементор, вместе с душой Поттера, пожрал и кусочек принадлежавший Темному Лорду. Что меня абсолютно устраивало, ибо класть голову на плаху, или подставляться под смертельное заклятие… ну уж нет, увольте.

— А что там с Орденом? Какие новости, чем заняты? — невинно поинтересовался я.

— На заседания пускают только членов Ордена, — хмуро начал Фред, — но нам удавалось некоторое время, с помощью специальной разработки, улавливать часть сообщений. Если кратко: они выискивают любых сообщников Сам-знаешь-кого, и по возможности нейтрализуют последствия его деятельности, или выслеживают, пытаются взять на крючок. Вести открытую войну против аристократичных денежных мешков: — тут близнец зло сплюнул, — у большинства наших нет возможности.

И вправду, с чего бы это? Мне, конечно, не хотелось никого обидеть, но равная конкуренция Ордена Феникса с такими личностями как Люпин или Артур, против политически-бандитской группировки Темного Лорда, поддерживаемой состоятельными влиятельными семействами, невозможна. Как правило, те, у кого больше денег и влияния, выигрывают информационную войну. Что в итоге и произошло. Но удивительно, как Ордену удавалось так долго выглядеть «хорошими», даже в глазах пропаганды. Наверняка, время победы закрепило за Альбусом Дамблдором, Аластором Грюмом и прочими незыблемое звание светлых победителей, которое не удалось выкосить из сознания людей за время активной деятельности Пожирателей.

— Угу, только ради этого приходится якшаться с особами вроде Наземникуса Флетчера, — скривилась Гермиона.

— Или Снейпа, — угрюмо вставил Рон.

— Снейпа?

— Да-да, Северус Снейп, сейчас едва ли не главный двойной агент в стане Сам-знаешь-кого.

— Причем он такой хитрюга! Темный Лорд тоже уверен, что тот двойной агент и играет перед нами роль, — добавил Джордж.

— Удобненько, таким образом, исключительно он знает, кому на самом деле служит. Что не помешает ему в решающий момент выбрать победителя.

— Дамблдор ему верит! — решительно отрезала Гермиона.

— Ай, Гермиона, ну сколько можно! Разве не ясно, что Снейп гадюка подколодная, ну скажи ей, Гарри, — воскликнул Рон.

Я неопределенно пожал плечами, не желая вступать в свару между спорящими голубками. То, что этим двоим, обречено быть вместе, стало очевидно практически сразу. Такое чувство, они буквально подпитываются друг от друга, от этих искр, возникающих во время трения собственных убеждений. О чем не стоит забывать: вокруг меня — дети. Пятнадцатилетние подростки со своими упрямыми мыслишками, комплексами и тараканами. Связываться с такими ой как не хочется — себе дороже.

— Рон, как всегда, не видит дальше своего носа, — упрямо вскинулась Грэйнджер.

— Так, ладно, — прервал я их разглагольствования, — Фред, Джордж… так что там ещё?

— Ну-у, так-то ничего особенного. В принципе, нам и не дают ничего узнать, мало ли, какой легилимент окажется в школе.

Внезапно всё стихло, когда дверь комнаты чуть слышно приоткрылась: народ явно боялся Верховную Молли. Но вместо нее в комнату проникла невысокая миловидная девушка. Прямые рыжие волосы выгодно оттенялись зеленой блузкой, бледное английское лицо привлекательно контрастировало с цветом, а глубокие карие глаза, мазнув взглядом по комнате, на мгновенье остановились на мне. Дольше положенного.

— Ты так вырос, Гарри, — тихонько пробормотала впечатленная Джинни Уизли.

— Привет, Джин, — небрежным кивком поприветствовал я девчонку. Только вот романтичных рыжих барышень для полного счастья и не хватает… От нее же за версту несет влюбленностью, и как Поттер не замечал на четвертом-пятом курсах? Джинни прошла мимо, нарочито взрослой походкой, и приземлилась на диване, закинув ногу за ногу.

— Через пять минут ужин, — провозгласила младшенькая из семи Уизли.

— Надеюсь, Снейпа не будет, — выразил надежду Джордж, — он одним своим присутствием на корню сводит любое веселье.

— Да и Сириус его не переваривает, — прощебетала Джинни, накручивая рыжий локон на палец, — да и Ремус тоже.

Эх, знали бы вы, на что этому человеку придется пойти… Лично я ничего, кроме жалости и уважения к этому мужчине не испытывал. Не знаю, чем он заслужил такое горе: невзаимная любовь через всю жизнь. Вряд ли можно придумать для мужчины ярмо похуже. Зельевар-профессионал, отличный боец, владеющий как темными чарами, так и типичной боевой магией. Обязательно стоит попытаться наладить с ним если не теплые отношения, то адекватный диалог, как минимум.

В дверь постучали. В проеме появилась рыжая голова главы семейства, которая, окинув подозрительным взглядом всех присутствующих, позвала ужинать. Наша компания, кряхтя, поднялась, и направилась на кухню.

Проходя угнетающие, наполненные сыростью и мертвящим духом коридоры, невольно вспомнилось видение, пережитое недавно. Я попытался как можно быстрее отогнать подобные мысли, в очередной раз посетовав на заковыристость испытания.

Вскоре наша компания остановилось перед двустворными резными дверьми, украшенными извивающейся змеей. Ужин устроили в гостиной рода Блэков. Из нее выглянула прелестная головка незнакомки с короткими черными волосами и манящим глубоким вырезом. Окинув озорным взглядом нашу процессию, симпатяга залихватски воскликнула:

— Ну, что вы, заходите-заходите!

— Сессилия! — раздался рев миссис Уизли, параллельно с гораздо более жутким и пронзительным ревом из конца коридора. Тяжелые, темные занавески будто всколыхнуло порывом стремительного ветра, и нашему взору явилась ни кто иная, как мамаша Сириуса Блэка.

— Отребья! Предатели крови, магловские выкормыши! Что б земля горела под вашими ногами! Пусть вам всем…

Бахнули, полностью открывшись, двери гостиной. В дверном проеме возник высокий, исхудавший мужчина, с каким-то полубезумным выражением на красивом, но стареющем лице. В руках индивид сжимал волшебную палочку, которую незамедлительно направил на портрет, предварив стремительным взмахом. Ор матери крестного Поттера прекратился, а затем, повернулся и он сам.

— Здравствуй, Гарри, — распростерев руки, улыбнулся Сириус Блэк.

Не оставалось ничего другого, как подойти и обнять бывшего каторжника. Несмотря на каноничные события, я решил составить собственное мнение о каждом из окружения Поттера, предварительно действуя в рамках его поведенческой модели. К тому же, практически каждый знакомый в этом мире, существенно отличался от книжного или киношного варианта. Как внешне, так и поведением.

Блэк смотрел измученно. Я знавал этот взгляд, этот пристальный взор, когда человек словно ожидает от тебя чего-то серьезного или значительного. С такой особью невозможно болтать о всякой чепухе. Глаза серьезные, немного выпученные, я не раз замечал подобное у ветеранов войн: чеченской либо афганской.

Но у Сириуса черты лица выдавали, также, малую толику безумия, неизбежно настигающую любого узника Азкабана.

— Привет, крестный, — прошептал я в ответ.

— Ну что вы там застряли! — раздался возглас Молли из недр гостиной, — все живо за стол!

Сириус склонился в приглашающем поклоне, и приоткрыл створки дверей. Мы перетекли в наибольший зал дома Блэков.

Посередине, заваленный всевозможными яствами, готовился к пиру длинный праздничный стол. Особей двадцать стремительным движением вскочили из-за стульев ради того, уверен, чтобы поприветствовать вошедших, а точнее меня. Множество незнакомых лиц, некоторых я примерно представлял, или опознавал, по воспоминанием из книги, скажем: Минерву Макгонагал не узнает только слепой: высокая строгая старушенция, с поджатой ниточкой губ, неодобрительно поблескивала дужками очков на новоприбывших. Совсем рядом: Чарли Уизли — здоровый рыжеволосый лоб, с лицом, запечатлевшем приятные драконьи любезности.

Взгляд скользил по залу, осматривая и оценивая, пока не наткнулся на бомжа.

Нелицеприятная личность, посаженная на самом краю стола, возбужденно теребила свою шапку, изредка бросая нервные взгляды то сюда, то на близнецов. Наземникус Флэтчер. Во мне проснулось подозрение: основной надзиратель, неужто ничего не заметил подозрительного? За все лето-то? Нужно проверить.

Дальше — больше.

Артур Уизли: уставший мужчина, с понурым взглядом то ли алкоголика, то ли неудачника. Видно, что счастлив в кругу семьи, в окружении любящих детей, но и хочет чего-то для себя. Поэтому так и схватился за предложенную Орденом деятельность: приносить в жизни хоть какую-то пользу. Во взглядах сына Билла — высокого колоритного красавца с косичкой и серьгой в ухе, бросаемых на отца, сквозило сочувствие наряду с жалостью: так смотрят успешные дети на неудачников родителей. Что интересно — такие отпрыски практически никогда, а точнее очень редко, помогают финансово своим родителям. «Бери я пример с них», — говорят, — «или делай как они, кем бы я был сейчас? Вот пусть и делают теперь, как лучше знают. Им же виднее». А затем очень удивляются, когда родные дети не слушаются. «Диво дивное, ну я не слушал, ибо мой отец неудачник, но я-то нет, почему ты не слушаешь?»

Далее шла вереница незнакомых личностей, которых незамедлительно представил расторопный Сириус:

— Сессилия Лестрендж. Да, дочь брата того самого Лестренджа, уничтоженного Темным Лордом, за несогласие с взглядами и предпочтениями. Горит желанием поспособствовать делу Света.

Черноволосая милашка с лучистыми глазами, улыбнувшись ямочками, кокетливо протянула ручку:

— Для друзей я Сисси, мистер Поттер, могу я считать вас другом?

— Дружба рождается в трениях, — многозначительно оглядев Лестрендж, изрек я, чуть не поперхнувшись от двусмысленности фразы. — В любом случае, рад знакомству. Для тебя я Гарри.

— Очень приятно, — просияла Сессилия, и прошла на свое место, уступив очередь лысому мускулистому мужчине, с восточным разрезом карих глаз, загорелой кожей и выпирающим подбородком.

— Тимур Брянцев. Отец казах, мать вроде бы русская, из чиновников. Приехали к друзьям-магам в Англию, ещё в первую войну. Убиты за компанию. Сын оказался волшебником, обучался в Дурмстранге. Хороший дуэлянт и превосходный зельевар. Это признал даже Снейп, а в журналах есть множество положительной критики о его работах от Слизнорта, Джеймсона и прочих.

— Даже сам мистер Фламель отмечал меня при жизни, — не преминул добавить Тимур, — правда, нынче я больше рассчитываю на палочку, чем на колбу.

— Что не мешает нам использовать его самым гнусным образом для боевых сывороток или Оборотных зелий, — усмехнулся Сириус.

— Проходи за стол, Гарри! Там все обсудите, — ухватив под локоть, бесцеремонная Молли протащила шрамоголовую тушку к столу и усадила. Как выяснилось позже, почти все из присутствующих были знакомыми Гарри, либо преподавателями Хогвартса, либо виденными однажды.

— Гарри, я понимаю, как тебе не терпится выведать побольше, но о делах Ордена ни звука, только как гости уйдут, идет? — шепнул Сириус и, не дожидаясь ответа, прошел за свое место во главе стола.

— Леди и джентльмены, дамы и господа, — лучезарно улыбнулся глава рода Блэк:

— Я сердечно приветствую вас этим замечательным летним днем, и сердце мое ликует, видя такую сплоченную, боевую команду, объединенную всеобщей правой целью. Я верю во всех нас, в наше дело, так и в то, что усилия не пропадут втуне. Но работа — это потом, не сегодня. А сейчас приглашаю отведать сих яств, во ознаменование будущих побед, памяти павших, а также просто ради всех нас, и этой теплой встречи. За нас! — и Сириус, подняв бокал, залпом оглушил его.

Вокруг зазвенели столовые приборы. Я только сейчас вспомнил, насколько голоден. Незамедлительно подтянув к себе картошечку и сочащуюся запеченную куриную ножку, стремительно впился зубами во вкусное лакомство. Только краешек сознания напомнил о неких приличиях, заставив держать себя в руках. Впрочем, многим вокруг было откровенно плевать, этот зал видал гостей и поприличнее.

Наконец, спустя несколько часов, когда большинство гостей разошлись, беседа плавно перетекла на кухню. Остались самые доверенные члены Ордена: Уизли, Люпин, Блэк. Наземникус мирно посапывал в уголке. В тот же уголок, словно невзначай притирались близнецы, избегая вездесущего взора миссис Уизли. Сириус раскурил трубку, предварительно заколдовав воздух вокруг на очищение дыма. Молли нервно теребила подол, искоса поглядывая то на меня, то на крестного. Друзья Поттера сидели вереницей напротив, чуть ли не сложив руки на коленях, в ожидании чего-то. Наконец, Сириус начал:

— Гарри, тебе, безусловно, интересно, что происходило летом: некоторые функции Ордена Феникса, а так-же, кто и что за всем этим стоит.

— И пусть объяснит нам, по какому праву решил покинуть свой дом? — гневно вспылила миссис Уизли.

Во мне заклокотал гнев. Да как она смеет? Да, пусть волнуется, переживает и тому подобное, но это её решение, не мое. Несмотря на то, что подобный выпад должен был задеть, скорее, подростка Поттера, он взбесил и меня. Я перевел недоумевающий взгляд на рыжую дамочку и, приподняв аристократично бровь, изрек:

— Разве я должен что-либо объяснять людям, бросившим меня на все лето у маглов?

Молли хапнула ртом воздух. Глазки её пораженно расширились, щеки покраснели, грудь начала вздыматься часто-часто. Друзья сидели, будто на иголках, не смея поднять взор: гроза — вот она. Одна Гермиона не отводила взгляд, как будто заново изучала повадки лучшего друга.

— Гарри, — осторожно сказал Люпин, — мы тебе все, безусловно, сочувствуем. Но ты должен понимать, раз Дамлбдор сказал…

— А кто мне Дамблдор? Опекун? Родственник? Начальник? — я несогласно хмыкнул, скрестив руки на груди.

Люпин впал в шоковое состояние вслед за Молли. Видимо, в его голове не могло уложится: как это, не выполнять приказы Дамблдора?! У оборотня в обносках, всю жизнь подбирающего объедки с директорского стола, и не могло быть иного отношения к своему благодетелю. А как же: учителем устроил, работу дал. Затем задания в Ордене. Явно не задаром, Ремус, шкурку-то подставляешь среди диких волкулак.

А вот Сириус одобрительно улыбнулся краешком губ.

— Гарри, мы понимаем всю тяжесть вины перед тобой, взамен, можешь задать несколько любых вопросов. То, что мы можем ответить — расскажем.

— Но ему ещё рано знать все, он не член Ордена! Ему всего пятнадцать! — вскинулась миссис Уизли.

— Молли, никто и не собирается докладывать детали операций Ордена, но общую картину он имеет право знать, — мягко заверил Люпин.

— Не имеет! Он же пятнадцатилетний мальчишка! Ему пора спать! — не унималась Уизли.

— Не имею права? — не своим голосом переспросил я. — Может быть это ВЫ встретились с ним лицом к лицу пару месяцев назад? Уверен, это вы поднимали палочку в ответ на смертельное заклинание Волан-де-Морта. Сто процентов, ВЫ, его первоочередная цель, та личность, которую Темный Лорд желает уничтожить полтора десятилетия? И трижды пытался проделать это? По вашему, раз уж я стопроцентный труп, ведь враги Волан-де-Морта долго не живут, так и должен, к томуже, погибнуть в неведении? Ну, спасибо вам, миссис Уизли!

— Эй, Гарри, ты полегче… — тихо предостерег Фрэд.

Мамаша рыжего выводка готова была разрыдаться. Её толстые щеки набухли от набежавших слез, она вскочила, переполненная эмоциями, а затем, набрав в грудь воздуха выдавила:

— Нет, Гарри, я ничего такого не думаю, и не хотела. Прости меня. Конечно, вы можете говорить о чем угодно. Это все на твоей совести будет, Сириус, и тебе отвечать перед Альбусом. Рассказывай мальчику все, что посчитаешь нужным. А что касается вас, — повернулась Молли к детям и Гермионе, — ВСЕМ СПАТЬ!!!

Никто не посмел вставить хоть слово. Семейство Уизли молча поднялось, и в полном составе покинуло комнату. За ними последовала и Гермиона с Наземникусом. На кухне остались только Сириус, Люпин и я. Повисла напряженная тишина.

— Думаешь, оно того стоило, Гарри? — прервал молчание Сириус.

— Время покажет, — пожал плечами я.

— Надеюсь, ты знаешь что делаешь. Ты её классно спровадил, не спорю, но завтра утром попросишь прощения, идет?

— Без проблем.

— Очень хорошо… Что ты хочешь узнать?

— Вначале — все про Орден.

— Орден Феникса — общество единомышленников, предводителем которого является лично Альбус Дамблдор. Организованное в свое время для борьбы с Волан-де-Мортом в прошлую войну, сейчас возобновило свою деятельность. Твои родители, к слову, тоже брали в нем участие.

Угу, бегу и прыгаю от счастья. Чего бы такого спросить, одновременно полезного, и не засветится?

— Кто меня будет пасти в Хогвартсе?

Сириус ухмыльнулся.

— А он проницательный малый, — заметил Люпин.

— Мы не должны тебе этого говорить, так что никому… Сессилия Лестрендж… После гибели родителей, девчонка, во время Первой войны оказалась никому не нужной. Не было времени для воспитания сирот, а от тлетворного влияния симпатизирующих Волан-де-Морту родов требовалась защита. Вот Дамблдор и переправил малышку во Францию, в приют, а после, маленькая волшебница училась в Шармбаттоне, закончила за пару лет до Турнира. Поступила во французскую школу мракоборцев. Вместе с небольшой группкой была переправлена в Англию, на стажировку, по личной просьбе Дамблдора. Теперь девчонка переведется на седьмой курс, на Гриффиндор, замаскировавшись под ученицу, благо на вид её можно принять за выпускницу.

— Она будет со мной в одной гостиной?

— Видимо так, — кивнул Сириус. — Мало ли кто проникнет в Хогвартс, бывали прецеденты. Не исключено, что Темный лорд прикажет Малфою, или Нотту, или другому ребенку пожирателя заклясть тебя в коридоре, в спину. От этого необходимо застраховаться. Я недовольно кивнул, принимая аргументы. С одной стороны, защита лишней никогда не будет, с другой — навязчивая обуза Лестрендж. Её нужно либо переманить на свою сторону, либо избавится. Решится уже в школе.

Эпилог 1-й части.

Спать нас положили вместе с Роном. Чертов рыжий гусь храпел как проклятый, заставив меня полночи провести в борьбе с самим собой, решая дилемму об уничтожении лучшего друга. В конце концов, банальное заклятие немоты стало избавлением: как раньше не дошло?

Мне, как никогда, хотелось порвать все отношения с Уизли. Забить на эту дурацкую семейку, на требовательную деспотичную мамашу и её детишек. Но, во-первых, куда мне идти, как Поттеру? Не так уж и просто, в реальности, найти, куда себя деть. Все заголовки пестрят про свихнувшегося старика директора, и жаждущего славы малыша подпевалы. Как же хочется проводить свободное время с исчезнувшиим Гарфилдом, но у Поттера, к сожалению, круг знакомств чересчур ограничен, и деваться некуда. Быть может, в Хогвартсе что-то изменится? Да и зайти определить возможность лидерства в Роду Поттер не помешает, не зря же все фанфики так и пестрят этим. Во всяком случае, посетить Гринготтс предстоит ещё раз. Или отправить письмо.

Далее поразмыслим о знакомствах. Круг общения Поттера донельзя примитивен, хотя, кто может похвастаться больше чем тремя-четырьмя настоящими друзьями? Только вот характеры у них — скверные. Скорее всего — малолетство причина, и судить рано? Поживем — увидим.

Утром, после завтрака, когда Молли забрала своих детишек по магазинам: обновить гардероб и купить метлу «старосте Ронни», я, улизнув от всех соглядатаев, незаметно оказался за дверьми. Солнечное утро предвещало хороший день, туманов, слава Богу, не предвиделось, небо чистое как слеза, а нежный ветерок сводит на нет, попытки солнечных лучей заставить меня страдать от зноя. Кому что, а мне нужно забрать свои вещи из Лютного переулка: книги, пара ценных защитных безделушек, приобретенных летом, одежда, и прочее. А спалят меня или нет — безразлично. Ещё я не оправдывался перед чужими людьми за свои действия.

Отойдя за угол, и укрывшись в тени раскидистого дуба, аппарировал. Живот привычно скрутило, дыхание сбилось, несколько секунд после телепортации болезненно прихожу в себя. Не удивлюсь, если в какой-нибудь министерской брошюрке указано: «Аппарация вредит вашему здоровью».

Таверна милейшего крокодила пустовала: наверняка отпугнула всех клиентов своим несносным, упрямым характером. Хотя, по правде говоря, до благополучия Элизабет Стюарт мне абсолютно никакого дела нет. Потрепала нервы, и хватит. Прощаемся.

— Тинки! — не успел я закончить призыв, как ушастый, в замызганной робе домовик появился предо мной, как лист перед травой.

— Мистеру Поттеру что-либо нужно? — склонился в угодливом поклоне эльф.

— Брось, Тинки, передашь хозяйке, что я съезжаю за неделю до окончания оплаченного срока. Деньги может не возвращать — дарю как чаевые.

Во взгляде домовика что-то неуловимо изменилось. По хиленькому тельцу пробежала дрожь, глаза сначала шокировано уставились на меня, потом метнулись куда-то за барную стойку.

— В-вы чем-то недовольны, мистер Поттер? Ч-чем об-бусловлена такая спешка?

В попытках как можно быстрее покончить со всем этим, переживания домовика мне были абсолютно побоку.

— Тинки, я все сказал. Долгов не имею. Вещи забираю, и прощайте.

На этом все. Я поднялся в свой номер и, отперев волшебной палочкой дверь, вошел.

Номер остался нетронутым. Мелким пассом отперев чемодан, я принялся с максимально доступной скоростью упаковывать вещи. Мантии, брюки, носки… взгляд запнулся о лже-Буклю. И куда девать вторую сову? Буклю, конечно, оригинал, но избавляться от домашних животных по причине альтернативы: не в моих принципах. Придется забрать её, хотя желание объяснять всем, зачем вторая сова, отсутствовало напрочь. Пусть принимают как данность.

Спускаясь вниз, нагруженный тяжелым чемоданом, я размышлял над вероятностью появления Элизабет. «Выйдет ли попрощаться?» — почему-то промелькнуло в голове. И надо-же, вышла. Только совсем не так, как я надеялся.

В парадном зале, перед стойкой, стояло двое неприятных субъектов, один из которых надвигался на дрожащую в страхе хозяйку. Какая встреча! Это же давнишний хороший знакомый: именно от него я предостерегал эту дуру. Девушка, в свою очередь, дрожа как осиновый лист, находилась в глубочайшем шоке, с глазами на мокром месте. Вот тебе и Эйвери. Громыхнув сумкой, я нечаянно привлек внимание Элизабет, которая, едва завидев, указала в мою сторону пальцем. Вот же с-сука!

Сию же минуту отшвырнув чемодан, я выхватил волшебную палочку и, указав в сторону пожирателей с девушкой, бешено заорал:

— БОМБАРДА МАКСИМА!!!

И сразу прикрылся щитом. Раздался оглушительный, чудовищный по своей мощи взрыв. Не знаю, защитились ли пожиратели, только начавшие реагировать, но противоположную сторону зала снесло напрочь, а по стенам здания пробежали судорожные конвульсии.

«С-сука. Вот же дрянь!» — так и пульсировало в мозгу. Я подхватил с пола сумку, и бросился по ступеням обратно наверх. Почему-то больше всего в данной ситуации задело предательство Стюарт, невзирая на плохие острые отношения. Теперь, после такого, я ничего ей не должен, и даже испытывал некое удовлетворение, от ущерба, нанесенного заведению.

«Пусть теперь знает, как сдавать, пожирательская подстилка!»

Практически поднявшись по лестнице, я ощутил сильнейшую хватку на левой щиколотке. Резко падая и выхватывая палочку, успел увидеть искромсанную, окровавленную морду Пожирателя, напарника Эйвери, стоявшего в стороне. Лицо, теперь напоминавшее череп с обтертой, висящей лоскутами кровавой шкурой, не напоминало человеческое. Из переломанных зубов, раздавался сиплый, кровавый подсвист, параллельно с дыханием. Глаза полыхнули ненавистью, и этот обрубок, сильным рывком бросился на меня.

«Скажи мне, какое единственное заклинание стоит применять, когда перед тобой враг, и у него нет времени использовать палочку что бы контратаковать тебя… или защитится? Чем нужно бить, чтобы избавится от врага, раз и навсегда» — вспомнились слова Наставника.

— Авада Кедавра! — я не узнал собственный, прогремевший в узком коридоре голос. Зеленый, ослепительный луч вырвался из черной палочки, и за неуловимое мгновение ока ударил спутника любовника Стюарт прямиком в грудь. Пожирателя отбросило обратно, словно порывом ураганного ветра. Безвольное тело, или то, что от него осталось, прокатилось по ступеням и выпало в парадный зал. Откуда-то, из глубины, раздался полный ненависти и скорби рев Эйвери, а затем дикий ор:

— Я раздавлю тебя, Поттер! Я УНИЧТОЖУ ТЕБЯ!!!

Видимо, это был его друг. Соболезную. Наконец получилось прийти в себя; даже пришлось, поднимаясь, влепить себе оплеуху, чтоб вернутся в игру. Не время разлеживаться! Встречу с озлобленной шавкой Волан-де-Морта, я не могу себе позволить: слишком много сил ушло на последнее заклинание. Да, и если можешь уйти от схватки — уйди. Ну а на Стюарт, после произошедшего дерьма, совершенно наплевать.

Выбравшись в свой старый номер, и окинув быстрым взглядом обстановку, совершаю стремительный рывок к окну. «Алохомора», на ставни, и я лечу вниз, на брусчатку, перед поверхностью слегка подсобив левитацией. Отлично. Спокойным шагом скрываемся за поворотом. А теперь руки в ноги и…

Оглушительный хлопок, перед самым лицом, заставил меня отпрыгнуть назад и вскинуть палочку. Благо, уже испытанное предыдущее заклинание придержал, и правильно сделал.

— Тинки, твою мать!

— Хозяин Поттер должен помочь Элизабет! Хозяин Поттер не должен бросать хозяйку!

— Что ей сделается, этой предательнице! — негодующе прорычал я.

— Простите хозяйку, она не хотела, всегда говорила, что сбережет вашу тайну, она не ожидала, что плохой мистер Эйвери сделать ей плохо. Помогите ей, Гарри Поттер!

— Ты, домашний эльф. У вас такие чары, что закачаешься. Вот пойди, и сам спаси свою хозяйку!

— Тинки не может! — затрясся домовик. — У Тинки приказ не беспокоить Хозяйку, когда она наедине с… с…

— С ним, — закончил я за эльфа.

Эльф согласно закивал головой, как болванчик. Ч-черт побери! Не хочу я спасать эту стерву! Она заслужила, в конце концов! Нет.

— Веди, Тинки, — сцепив зубы, отдаю приказ.

Эта сумка мне уже все печенки выест, казалось, все мои неприятности случаются, когда я со школьной поклажей Поттера, и совой. Решил бросить перед входом. Пусть полежит, отдохнет. Неприятности не рекомендовано брать на поле боя.

Зал пустовал. А нехило зашла Бомбарда… Клок дальней стены вырван напрочь, вся комната усыпана побелкой, словно снегом. Столики сметены к дальней от эпицентра взрыва стене, переломанные и перековерканные, как после урагана. Гостиная требует капитального ремонта, отметил с удовлетворением.

— Где они? — шепотом спросил эльфа. Тинки зажмурился на секунду, видимо используя магию домовиков, и выпалил:

— В приемной хозяйки.

— Я понял. Ты должен спрятаться, понял? А как все закончится, оказать посильную помощь хозяйке.

— Тинки все понял, сэр. Тинки не подведет.

— А теперь: скройся с глаз!

После исчезновения домовика сделать короткий вдох, внутренне собравшись и вводя себя в предбоевое состояние, как на тренировках с учителем. Наложил дезилюмианционные чары: маскировка лишней не будет. Чары тихого шага, отвода глаз, незаметности. Теперь готов. Ну, вперед!

Крадучись по темному коридору, я впервые ощутил липкий, закрадывающийся под кожу страх. Во время нападения, мгновенной обороны, просто не успеваешь испугаться. Другое дело сейчас: идти прямиком в лапы к опасному, раненому зверю, к тому же утратившему боевого товарища, а возможно, и друга.

Мои страхи оказались напрасными, Эйвери, уверенный в моем бегстве и поглощенный надругательством над Элизабет, даже не заметил, как дверь приоткрылась.

Высокий, широкоплечий мужчина, с сединой в волосах нависал, сжимая палочку в побелевших пальцах, над зареванной, до боли в сердце уязвимой девушкой, сжавшейся в уголке, на полу. Её всю трясло, слезы текли по распухшим щекам, она пыталась выглядеть смелой, все утирала и утирала непрошеную влагу, но они продолжали течь. Палочки, для самозащиты у Стюарт не было, либо Эйвери разоружил её. Пожиратель, окровавленный, но гораздо менее, чем злополучный друг, бешено дергался, вбирая в себя воздух, после окончания предыдущей тирады. Наконец, он выпалил:

— Тупая сучка! Неужели ты не понимаешь, что скрывала от меня такое? Поттер, главный враг Темного Лорда, жил у тебя ДВА МЕСЯЦА! И ты мне НЕ СКАЗАЛА!

— Ты говорил, что не имеешь дел с этими! — осмелилась возразить Лиз. Ой, зря…

— Ах, ты ещё мне тут и поговорить собралась?! Сейчас ты получишь. И за Поттера, и за Джона! Он убил моего друга! Так ещё не все потеряно, мы бы скрыли это, но сейчас… От НЕГО не скроешь, он заглянет в голову, он все узнает… — бормотал обезумевший Эйвери. — И все из-за ТЕБЯ. Круцио!

Я мог остановить происходящее в ту же секунду. Но не захотел. Я ведь говорил, ей, этой Стюарт, что так все и будет. А она не послушала. Теперь же, мне хотелось, что бы она окончательно поняла, что я был прав. А она поплатится, хоть и немного, за свое упрямство.

Элизабет забилась на полу от боли, жалостно рыдая, моля бывшего бойфренда остановится, прекратить, перестать. Я в ту же секунду почувствовал себя последней сволочью, такой дрянью, хоть Аваду в себя посылай. Но Эйвери уже прекратив пытку, заговорил:

— Ну как, нравится? Это ничтожная доля той ужасной боли, которой наградит меня Темный Лорд за такой провал! Такой ПОЗОР! Я думаю, ты уже понимаешь, что не выйдешь отсюда? Силенсио! — рыдания оборвались, словно прикрутили звук у приемника. А пожиратель, склонился над распростертой девушкой и, взяв руку, как для поцелуя, лизнул:

— Но мы ещё успеем поиграть, правда? Как раньше? Как в последний раз?

«Ступефай!!!» — не так просто, оказывается, убить человека в спину. А ещё не хотелось зацепить Стюарт. От невербального заклятья Эйвери отбросило к стене, пожиратель, пролетев через комнату, врезался головой в оконную раму и затих. Я прошел, и склонился над беззвучно взиравшей на меня девушкой.

Поднял её, и тут же подхватил на руки — Лиз не держалась на ногах. Аккуратно придерживая, казалось, невесомое тело, я вынес бесчувственную девушку из полуразрушенной гостиницы. В душе на редкость гадостно. Ведь, по сути, не она, а я, виноват в том, что с ней произошло. Я — враг Волан-де-Морта. Мою душу жаждал Эйвери. И теперь, по моей вине, Элизабет Стюарт, полумертвая, лежит на тротуаре Лютного переулка.

Я снял чары немоты, и Лиз, не выдержав, застонала.

— Спасибо… что спас… — прохрипели её израненные, окровавленные губы. У меня чуть слезы не брызнули из глаз, от жалости.

— Прости, это из-за меня все… на меня идет охота, а тебя…

— Нет, это я виновата, не послушала тебя, а ты оказался… — кашель не позволил договорить.

Я применил к ней парочку исцеляющих заклинаний, вызнанных у Гарфилда, и неоднократно применяемых на тренировках. Ей видимо полегчало. Девушка, сморгнув остатки слез и утерев глаза, неуверенно приподнялась на локтях. Я подал её руку.

— Тебе есть, куда идти?

Элизабет, как-то незаметно изменилась в лице, проигнорировала помощь, и поднялась самостоятельно.

— Я ваша должница, мистер Поттер, уже, смею верить нет нужды называть вас иначе?

Челюсть аж свело от досады. Непонятно почему, но эти несколько минут опасности, казалось, сблизили меня с нею. И вновь, вдруг тот же взор, то же выражение лица, и былые обиды всколыхнулись с новой силой.

— Без сомнения, мисс Стюарт, теперь для вас я мистер Поттер, и никак иначе. Теперь вы явно в помощи не нуждаетесь, ведь так? Позвольте откланяться.

— Всех благ, мистер Поттер, — криво улыбнулась Элизабет.

— Насчет долга не переживайте, как понадобитесь, пришлю сову.

Её глубокие, покрасневшие от былых слез глаза, самую малость сощурились, в ответ на ёрничанье, но девушка ограничилась скупым кивком, не двигаясь, чего-то ожидая. Она так и стояла, хрупкая и дрожащая, в окровавленном, испачканном платье, не выказывая ни намека на слабость или нужду. Её насмешливый взор обшаривал меня с головы донизу, словно заново узнавая, видимо, Стюарт открыла в Поттере нечто новое.

«Акцио сумка!» — чемодан Поттера, пронесшись над мостовой, влетел в левую ладонь. Я приподнял воображаемую шляпу, совсем как английский джентльмен:

— Прощайте, мисс Стюарт.

И крутанулся вокруг себя, аппарируя. Сквозь пелену донеслось вслед:

— Прощай…

КОНЕЦ 1 ЧАСТИ.

ЧАСТЬ 2: Глава 11: Кингс-Кросс

ЧАСТЬ 2:

Вокзал Кингс-Кросс — место настолько же шумное, насколько и многолюдное. Сквозь шум и гам объявлений, хлопанье дверей и скрип подъезжающих поездов, бывает, практически не разобрать слов соседа. Проход на платформу девять и три четверти остался в памяти безболезненным и неощутимым, я вначале подумал, что простая иллюзия в форме бетонного покрытия защищала магическую станцию от постороннего взгляда. Но нет, напротив, имели место быть чары высочайшего уровня, тонко и чутко настроенные, совершенно не вызывающие неприятных ощущений у волшебника.

Загруженный двумя большущими чемоданами, парой совиных клеток, издающими непередаваемый клекот, я, во многом адекватный человек, кипел злостью и яростью.

Не задалось все с раннего утра, с того самого момента, когда Молли Уизли разбудила всех диким ором, в половину шестого утра, заметив несобранные вещи загулявших накануне близнецов. И если возможным собутыльникам: Сириусу и Ремусу подобное простительно: им ведь не нужно ехать за тридевять земель, то Джорджу с Фредом досталось спозаранку.

Рональд, как выяснилось, оказался ничуть не лучше. Все на что его хватило: рассортировать вещи по кучкам, додуматься начать складывать упаковку в чемодан: о не-ет, ну зачем!

Называется сам не гам: никому не дам. Сопящий сетующий Рональд, совершенно не стесняясь беспокоить сон лучшего друга, с апатичным заспанным лицом собирался в путь, довольно частенько складируя вещи ко мне на постель, перед погрузкой в сумку. Да и вообще: последняя неделя с Уизли, была самым напряженным, действующим на нервы бедламом, который только можно представить.

Всю жизнь я был одиночкой. Довольно рано получив собственное жилье, предпочитал просиживать вечера за компьютером или книгой, либо где-нибудь зависать, но дом, место-крепость — неприкосновенен. Ни девушки не задерживались там больше, чем нужно, друзья, за редкими исключениями, ночевать не оставались. Да и вообще: дом — это место где ты в одиночестве можешь спокойно расслабится: телом и душей.

Но видимо в представлении Уизли, дом — место изначального Хаоса, не иначе. Со злостью скинув одеяло я, ничего не говоря, направился в душ: мыться. Далее, незаметно отлевитировав чемоданы к крыльцу, поспешил скрыться до самого момента отъезда, иначе разнес бы тут все к чертям.

Но черная полоса однажды заканчивается, как закончилась погрузка на Хогвартс-Экспресс. Толпа галдящих, постоянно оглядывающихся и насмешливо перешептывающихся школьников, наконец, расселась по своим местам. А я и забыл: в этом году Поттер — огородное пугало, высмеиваемое обществом за басни о Волан-де-Морте.

Насколько приятным оказалось отсутствие вездесущих Грейнджер и Уизли, исчезнувшими в направлении вагона старост, настолько же неприятным оказался насмешливый, растянутый возглас у дверей.

Немногим выше среднего роста, блондинистый парень с заостренным лицом и колючими издевающимися глазками: его можно было бы назвать красивым, коль не написанное на лице желание родить какую-то гадость. Драко Малфой в представлении не нуждался. Как и двое здоровых, но явно бесполезных кабанчика за плечами: Крэбб и Гойл.

— Ка-акие люди, о! Это же наш герой, победитель шрамоголовый — Поттер!

Я слегка удивленно, и чуть насмешливо, приподнял бровь, в ответ на сверхтонкий юмор школьника. Мне, личности давно выросшей были откровенно смешны и безразличны насмешки незрелых юнцов, а тем более таких беззубых.

— Зачем пожаловал, Драко? Хочешь сесть? Так проходи, садись, побеседуем. Или ты просто языком зашел почесать? Не слишком благородный мотив для наследника Рода Малфой, не так ли?

Очевидно, про род я попал в цель, не зря же, во многих фанфиках эта тема так сильно мусолилась, вот и пригодилось знание. Юноша оказался явно задет за живое: его взгляд заметался, а на щеках заиграли краски.

-Да что ты можешь знать, Поттер, о чистокровных? Якшаешься с грязнокровками и предателями рода! И смеешь говорить МНЕ, о чести рода?

-Ну это же не я так сильно зациклен на бессмысленных предрассудках, скажешь нет? — я усмехнулся. — Или у тебя есть более логичное объяснение всем глупостям, под общим девизом: „чистота крови“?

— Да ты.. ты… — Малфой от неожиданности поперхнулся, явно не готовый к столь серьезной словесной перепалке.

— Ну, я, а дальше?

— Да ты ничегошеньки понимаешь!

— Ну, вот, если не понимаю — объясни.

На лицо Драко было приятно взглянуть. Сильнейшее удивление наряду с абсолютным непониманием. Смешное и забавное зрелище. Злейший враг Поттера, воспринимался мною не более чем школьник: в бытность мою студентом поцапаться с таким ниже своего достоинства. Ну что взять с мальчишки? Да и вообще: хочется составить собственное мнение о каждом из окружающего мира, а не пользоваться готовыми штампами. Вон, к слову, Гермиона, совсем непохожа на книжную, я невольно вспомнил разговор, состоявшийся накануне:

Однажды вечером я перехватил замкнутую, одиноко бродившую по мрачному дому девушку под локоть и затолкнул в одну из многочисленных комнат. Та, вначале возмутившись, обмякла.

— Что с тобой творится? — спокойно спросил я у Гермионы.

— А что со мной может твориться?! — неожиданно резко огрызнулась та. — Что со мной может твориться, знай я о смерти лучшего друга и, не имея возможности ничего предпринять?!

— М-м… ты о чем? — мой сиплый голос серьезно просел.

— Ой, вот только не надо. Мне довольно популярно объяснили, даже зелье заставили выпить, и обет принести. Вот держи, это тебе: — Грэйнджер вытащила из кармана довольно помятое, но достаточно целое запечатанное письмо. — То, что ты украл тело моего лучшего друга, не дает тебе права на дружбу с нами. А я даже ничего никому не могу сказать… — её голос дрогнул, она закрыла лицо ладонями.

— Гермиона, я…

— Я не твоя подруга, понял?! А ты для меня — чужой! — выкрикнула девушка. — Только мисс Грэйнджер, ты мне не друг, из-за тебя Гарри мертв!!!

— Ты ошибаешься, — спокойно поправляю истеричку.

— Все, я выполнила задачу, и больше ни словом с тобой не обмолвлюсь! Ты для меня — никто! Попробуй только чем-нибудь навредить Рону, или остальным! Я… я хоть и не могу рассказать, но найду, как тебе отомстить! Я закончила!

И разъяренная девушка, рыкнув аки раненый тигр и оттолкнув меня, бросилась вон. Я остался стоять, ошеломленный и опустошенный. Откуда Гермиона знает правду? Каким образом? Возможно, её схватили, подчинили, проинформировали и заставили принести клятву? У меня сжались кулаки: кто бы этого не сделал, творить подобное с невинной девушкой — недопустимо.

Но, возвращаясь к Драко Малфою здесь и сейчас, к его напыщенным бочкообразным подпевалам и кипящей в воздухе неприязни, я не испытывал ничего, кроме отстраненного интереса и потенциальной опасности. Тем временем Драко разглагольствовал:

-Ты должен понимать, Поттер, что Древние: суть одна линия Британской магии. Чистокровные: особая каста, отдельный мир, со своими вековыми традициями и законами. Раньше было просто: маги живут своей жизнью, особо не высовываясь, но и не скрываясь. Маглов мало, они не могли настолько влиять на мировой баланс, и не создавали нешуточной угрозы. Но теперь, с наплывом грязнокровок, поучающих весь магический мир, все идет наперекосяк. Да пусть бы они спокойно учились, и жили своей жизнью, в Министерстве либо где-то ещё. Так нет, они хотят менять нас, поучают, как надо жить, пытаются вводить свои новомодные антирасистские, маглолюбские правозащитные законы. Типичный пример — твоя подруга Грэйнджер. Подумать только, целых четыре года назад узнала о магии! И совершенно незнакома с обществом чародеев, ведь Хогвартс — по сути только школа, а не магический мир целиком. Так нет, уже пытается вводить ненужную бессмысленную чепуху для защиты домовых эльфов. Просто идиотка!

Малфой, разжигаясь и забываясь, незаметно устроился напротив, стискивая кулаки и яростно сверкая глазами. Я не перебивал.

— Вот скажи мне, какое она имеет право менять НАШ вековой мир под СВОИ представления истинности?! Для нее эльфы рабы, бедные угнетенные существа. Но спроси любого эльфа, любого чистокровного рода, или в Хогвартсе, хотят ли они свободы? И подобных Грэйнджер, в середине двадцатого века становилось все больше! Продвигаемые протекцией Всесвятейшего, Чистейшего, Непорочного человеколюбца Дамблдора, они выбивали позиции в Министерстве, занимали значительные руководящие должности! Именно из-за них, в 1899 был упразднен Совет Архимагов, древнейшее тысячелетнее учреждение, которое наряду с Министерством и Визенгамотом являлось одним из краеугольных камней магической триады власти.

Я откровенно поразился открывшейся информацией, а так-же высокой исторической подкованности Малфоя. Явно сказывалось благородное воспитание. С каждой минутой проникаясь уважением к этому наглому белобрысому слизеринцу, продолжал слушать.

— Видите-ли, грязнокровки посчитали несправедливостью отдавать власть в руки людей, только благодаря их личному могуществу. Нечестно, видите-ли! — Малфой почти кричал. — Именно из-за грязнокровок и маглолюбцев магическое общество деградирует, чары и техники, используемые нашими пра-прадедами засекречиваются и не допускаются к изучению. А сам факт наличия совета Архимагов даже не изучается на уроках истории! Зато про гоблинские восстания, составляющие меньше пяти процентов магической истории, талмудов пруд пруди! Отец рассказывал, что традиционно совет Архимагов состоял из двенадцати сильнейших магов всех времен и любых государств. А теперь, он уверен: только Дамблдор и Темный лорд, по уровню дотягивают до величайших волшебников тех времен! Но дальше — больше! Ладно, остался Визенгамот — совет чистокровных волшебников. И то, его влияние пытаются приуменьшить, значимость его решений — опровергнуть, а все благодаря председательству Дамблдора и его подпевалам! А дальше? Запрет темных чар, непонятно почему введенный в стране? Раньше, каждый совершеннолетний волшебник сам выбирал путь для самосовершенствования, и был абсолютно неприкосновенен в своем выборе, если не вредил другим. Маглы, погрязшие в болотистом быту, пытаются навязывать нам свой одноклеточный уровень жизни. Как так: не знать, тысячу способов обустроить быт, зато уметь уничтожить десяток грязнокровок одним взмахом! Нечестно! А с чего вы вообще взяли, грязнокровки, что равноправие и человеколюбие — эталон для волшебников?

Ты — КАЧЕСТВЕННЫЙ маг, качественный во всем, начиная от могущества и чистоты, и заканчивая умом — тебя возвысят. Если ты только прибившаяся к магам грязнокровка, будь добр, постой внизу, покажи себя, свою силу, свою честь, умение и достоинство. Родишь волшебника — уже закрепишься в магическом мире. Или, коль повезет, выскочишь за чистокровного, для обновления крови. А если нет, если ты отбросок-выскочка-одиночка, с чудом полученным даром, какого дьявола лезешь менять наш мир? Только поступки, магическое могущество и внутреннее благородство — вот истинные мерила настоящего чародея!

Драко перевел дух. Он сидел, покрасневший и злой, явно раздраженный своим эмоциональным всплеском. Белые волосы, разметавшись непослушными вихрями, вкупе с заалевшими щеками и заостренным личиком не могли не вызывать симпатии. Паренек явно знает, чего хочет от жизни, и уверен в своей правоте. А самое главное: у него есть чем подпереть собственное мнение, помимо собственного выбора. Ведь любой выбор, любое мнение необоснованное фактами — пшик. Я ненавижу людей, в спорных вопросах отвечающих, мол: мне все равно, что бы ты ни говорил, я останусь при своем мнении. Человек не имеет права на необоснованное мнение. Аваду всем, кто говорит иначе. Драко вызывал уважение, он обосновал. И, как следствие, его выбор — не туманные выкидыши глупой башки, а четкая, аргументированная позиция. Я зауважал Драко Малфоя.

Парень, явно недовольный собой, вздохнул и скептически поинтересовался:

— Ну и? Помогло, Поттер, вынес для себя хоть что-нибудь?

— Знаешь, Драко, ты меня огорошил и удивил. Я, признаться, даже не задумывался, и не вникал так глубоко. Раньше казалось — все люди равны, и любое притеснение — неправильно, а движения за чистоту крови — чистейшей воды страх за власть и влияние. Твои аргументы обязательно приму к сведению.

Малфой, ожидавший услышать очередной гриффиндорский девиз, ошеломленно замер. Осматривая меня, словно заново изучая, юный слизеринец растеряно пробормотал:

— Знаешь, Поттер… оказывается, ты не безнадежен. Раз ты понимаешь, куда идет дело, дальнейшие выводы сделаешь сам?

— Знаешь, Драко, одно мне остается непонятно: зачем проливать кровь? Ну, допустим: маглолюбцы такие вредители магического мира, зачем нужен Волан-де-Морт?

Драко вздрогнул, как от пощечины. Сжавшись струной и прищурив глаза, негромко, но серьезно предостерег:

— Не стоит так задаваться, Поттер, ставя себя выше остальных. Не думай, что ты один такой крутой, если говоришь ЕГО имя где угодно и когда угодно.

Я, смерив Малфоя насмешливым взглядом, покачал головой.

— А мне кажется наоборот: это вы возвели обычного, пусть и могущественного волшебника на пьедестал, напялили на себя маски и считаете себя выше других. Не вижу помехи сказать: Волан-де-Морт! Он, насколько я понимаю, не верховное божество и не Мерлин. Так чего вы задираете нос?

— Не равняй себя и ЕГО, Поттер! Он — величайший маг нашего времени! Кто бы не воспевал Дамблдора — тот стареет. И когда закончится Дамблдор, ненавистные паразиты магического мира падут!

— Окей, Малфой, но ты так и не ответил на вопрос! Что дает вам право на убийства и разбой! — не давая слизеринцу уйти с темы, я поглядывал в коридор, не привлекли ли мы кого-нибудь своими криками? Крэбб и Гойл, по обе руки от Малфоя, согласно кивали, подтверждая сказанное.

— Решил, я этого хочу? — тяжело вздохнул Драко, поникнув, — думаешь, нам этого хочется? Но другого выхода нет! Знаешь ли ты, что партия чистокровных Темного Лорда существовала и пыталась действовать, принимая решения за двадцать лет до начала первой войны? Время потерянное впустую. Грязнокровки и маглолюбцы, издревле составляющие ничтожно малый процент магического сообщества набрали силу, укрепились в позициях и, не сдерживаемые никем, как троянский конь подточили нас изнутри. А теперь, МЫ должны отречься от сотен заклинаний, древних ритуалов и традиций ради ИХ безопасности. Темный Лорд более пятнадцати лет выступал идеологическим оппонентом Дамблдора на международной политической арене, но слава победителя над Грин-де-Вальдом, во многом повлиявшая на исход Второй мировой, его воздействие на грязношкурых сволочей, по последним данным, теперь составляющих две трети всего министерства, не давала продохнуть. И тогда стало очевидно — для спасения нашего любимого, родного мира необходима война. Только уничтожив расплодившуюся заразу, получится восстановить наше влияние и традиции.

-Но неужели так обязательно? — не унимался я. — Прописная истина: изменись или умри. Возможно, магический мир в старой форме изжил себя? Возможно, пришла пора меняться, и подстраиваться под современные реалии?

Малфой грустно усмехнулся.

— Знаешь Поттер, ты совершенно неглупый чувак. Но, извини меня, магия — это не общество, не традиции, не культура, не язык, и не народность. Не националистические, идеологические или религиозные предрассудки. Магия — отдельная, неописуемая субстанция, протекающая сквозь наш мир, как кровь сквозь вены. Её законы, сродни с законами физики — нельзя изменить. Будь проблема только в реструктуризации: мы бы изменились, как уже делали неоднократно ранее. Но важно запомнить одно… — Малфой многозначительно помолчал.

— Важно запомнить одно: маглы — извечные враги магов. Неосознанно. Они вытесняют нас, борются против нас, изживают нас, даже того не понимая. Пассивно. Одним фактом наличия пяти миллиардов человек на земле. Из-за маглов, в давнейшей древности исчезли многие магические расы, а ты думал, сказки врут? Из-за перенаселения земли маглами ушли из мира эльфы, Толкиен очень здорово описал сие явление. Огры и орки, дроу и прочие, многочисленные предания людей, их фэнтези и кино — выползки подкорки их подсознания. Было множество войн против магов, ранее, в древности, так и в наши времена. Последняя, как ты знаешь, Инквизиторская, так и не справилась с нами, попортив не мало крови и погубив множество невинных… Именно она заставила нас изменится, в тот час волшебники окончательно поняли: пора уходить в подполье. С тех пор мы таимся. Тролли, кентавры, гоблины — жалкие остатки когда-то величественного и цветастого разнообразия народностей планеты.

— Но теперь, маглы пробуют другое оружие — через нас самих. Ворвавшись пятой колонной в волшебное бытие, СТАВ магами, сволочи разрушают то, что осталось. Через органы власти меняя наши законы, жалкие выкормыши вырывают последнее: обычаи, дух, сердце…

Магию не изменить, у нее свои законы. А грязнокровки подтачивают саму суть взаимодействия людей и Магии. Мы знаем, во что превратится магия в руках маглов — в ещё один девайс для решения бытовых проблем, и нанесения вреда недругу. Вот их умишко, максимальный круг разумения жалких свиней. Равноправие… разбазаривание чистой крови на грязнокровок… ещё не хватает, лет эдак через двадцать ввести однополые браки магических родов! — Малфой конвульсивно содрогнулся, от жесточайшего омерзения. — Да сама Магия развеет только за попытку осуществить такое!

„Эх-эх, Драко-Драко, не хочу тебя огорчать суровой реальностью недалекого будущего, но, судя по магловскому миру, все намного печальнее, чем ты мыслишь!“

Колеса монотонно выстукивали дробь на железнодорожном покрытии, мимо проносились туманные овраги и заливные луга северной Англии, а возможно и Шотландии. Сквозь вагон проехала тележка со сладостями, но ни я, ни Драко с друзьями не обратили на яства внимания.

-Когда вирус поражает организм, ты с ним не цацкаешься, — подытожил поднимаясь с полки Малфой. — Ты всеми средствами пытаешься избавиться, вылечится. Уничтожаешь заразу. Когда две трети против тебя, если больше половины ноги омертвело, поздно пить таблетки. Надо отрезать ногу. Надо дать бой противнику: либо ты, либо они… Маглы -смерть для нас. А задача партии чистокровных — истребить её раз и навсегда. Пожрать смерть, усилится за её счет. Они — Пожиратели смерти…

Наступила звенящая тишина.

— За сим позволь откланяться, из-за тебя я и так проигнорировал требование явиться в вагон старост… Подумай над сказанным, и выбери правильную сторону. Помнишь, я тебе предлагал дружбу, давно, на первом курсе, в этом же поезде? Быть с магами, а не с Грэйнджер, или Уизли, Предателями Крови, предателями Магии! Всех благ.

Коротко кивнув, Драко Малфой покинул купе. Двое громил присоединились к предводителю, оставив меня одного. Думать, сопоставлять, делать выводы. Менять Поттеровские представления о хорошем и плохом. Сколько всего навалилось за последние дни…

Дверь купе приоткрылась, и я, желавший побыть наедине, недовольно нахмурился: кого там опять принесла нелегкая? В дверях оказалось лицо той, кого я меньше всего ожидал увидеть.

-Привет, Гарри! — тоненьким, чудным голоском проворковала симпатичная девчушка китайской наружности. Черные волосы собраны в тугой хвост, очень смазливое восточное личико и длинные ноги, хотя общая плоскость серьезно портит картину. Чжоу Чанг — первая школьная любовь Поттера.

— Здравствуй, Чжоу, — уверенно киваю неловко жмущейся девушке, — проходи, садись.

Китаянка, умилительно заалев, шагнула в купе. Вначале, немного испугалась, оставшись наедине со мной, а затем, глубоко вздохнув, взяла себя в руки. Только она собралась присесть напротив, как я, моментально отреагировав, нежно ухватил тонкую ручку:

— Проходи, садись, как ты? — и нежно сажаю девушку рядом с собой, приобняв.

— Ой, Гарри, все путем… ты так изменился, — ещё больше покраснела Чжоу, оглядев-оценив пристальным взглядом, и пробормотала: — Вырос.

— Ты даже не представляешь, насколько, — ответил я, нахально подмигивая. Если мне не изменяет память, в каноне Чжоу довольно долго ныла, и страдала, переживая гибель дражайшего Седрика Диггори. Мой план прост: либо она принимает правила игры, и я рано или поздно раскручиваю её, благо времени в школе будет достаточно, либо пугается, и валит на все четыре стороны. После Стюарт, особенно проявлять нежность и чуткость к женскому полу не хочется совершенно, да и внезапное вторжение, прервавшее бесценное уединение, подействовало на нервы. Понимаю, что веду себя неадекватно, да и можно ли назвать адекватными мои предыдущие дни? Сколько всего навалилось, новый мир, новое тело с дурацким гормональным взрывом, когда все бесит, а думается как сквозь туман.

— Я не против выяснить это… потом, — с намеком произносит Чжоу. Затем, помедлив, исступленно восклицает:

— Гарри, прости, но мне нужно знать, как погиб Седрик!

— В смысле, как погиб? — недоуменно переспрашиваю.

-Ну, что им-менно, на турнире, — её голос прерывается, дрожит на осеннем ветру, — стало п-причиной… смерти…

Ах, вот как значит…

— Мне кажется, — довольно-таки холодно отвечаю, — в прошлом году директор Дамблдор дал вполне подробные объяснения произошедшего.

— Д-да, дал…, но в Пророке…

— Ты веришь мне, или этой дурацкой, лживой газетенке? — изображаю оскорбленную святость, — я столько пережил, той ночью… когда возродился Волан-де-Морт, — Чжоу содрогнулась — на моих глазах, погиб Седрик, затем он возродился… пытал меня… мне пришлось драться с ним на дуэли. С Темным Лордом. Один на один.

Её глаза пораженно расширились. Затаив дыхание, девушка не отрывая взгляда вслушивалась в прочувствованную исповедь. Благо, с её возрастной категорией — проще простого.

— Затем он чуть не убил меня. Такое везение, я притянул портал с Кубком, мне удалось уцелеть… знаешь, меня теперь почти каждую ночь мучают кошмары… мне снится злополучный Третий тур, вся та боль…, а ты говоришь, что не веришь мне?! — я склонил голову и спрятал лицо в ладонях.

— О Гарри! Нет, я совсем не это имела в виду! — раскаиваясь, пробормотала Чжоу, а затем попыталась отнять мои руки от лица. — Ну Гарри, прости, я не хотела…

Я поднял голову и заглянул прямо в зрачки тянущей мои руки девушки. Мгновение замерло. Рельсы перестали стучать, сердце билось слишком громко, стрелки часов остановились… лишь мои руки в её руках. А её глаза — в моих глазах. Она посмотрела на мои губы. Я поцеловал её.

Целовалась она неуверенно, будто впервые. Слегка влажные губы практически не проявляли активности, но девушка не отстранялась, предоставляя действовать мне. Скучно, я люблю поактивнее. Придется все брать в свои руки. Оторвавшись от неё, ещё раз взглянул в глаза. Повторил, смело ухватив за шею и талию, прижимаю к себе.

Теперь Чжоу смотрит на меня по другому. Симпатия симпатией, а чувствовать уверенность парня во всех аспектах отношений для девушки очень важно — одна из основ надежности. На подсознательном уровне. Абсурдно звучит, казалось, опытность парня должна наоборот настораживать, но нет… лишь в силу определенных причин, и то не всегда женский пол правильно трактует подобную „уверенность“.

— У тебя уже были девушки? — нетерпеливо выпытывает Чжоу.

— Давай на сегодня закроем тему бывших, идет? — уклонившись от прямой лжи, отвечаю неоднозначно. В коридоре, совсем рядом, прогрохотала тележка:

— Я закажу что-нибудь выпить, идет? Поднявшись под согласный кивок девушки, открываю дверь купе и сталкиваюсь нос к носу с каштановолосой гриффиндоркой.

— Где Рон? — спрашиваю злостно сцепившую зубы Гермиону.

— Сейчас подойдет.

— Хоть на людях, веди себя естественно, по рукам? — наклонившись к самому уху, негромко шепчу. — Ты ведь не хочешь вызвать подозрений?

— Возможно, к этому я и стремлюсь! — с вызовом, но все же шепчет в ответ Грэйнджер.

Тем временем Чжоу, оказывается, слегка наклонилась, высматривая, насколько близко я прислонился к гриффиндорке. А по моему возвращению с четырьмя банками магловской колы, стала чуть скованнее, и ушла в себя. Следя за пейзажем, между прочим кладу её ладонь в свою. В ответ Чжоу кладет голову мне на плечо. Так и едем, а Грэйнджер и бровью не повела.

Все стихло, пока дверь купе стремительно не распахнулась, и напротив нас с Чжоу бухнулся младший сын Уизли. Рон не преминул отметить свистом увиденную картину, от чего Чанг напряглась, а я предупреждающе покачал головой: Рон — не доводи. Рон понял.

— Что нового, Гермиона? — спустя пару минут молчания решился развеять тишину Уизли.

— Ничего важного! — раздраженно бросила Гермиона. — Хочешь знать — возьми свежий Пророк, и прочти, если тебе он глаза не мозолит!

Только сейчас я заметил лежащую рядом, напротив, принесенную Грэйнджер газету, так и не открытую.

— Ну и прочту! — насупившись, сказал Рон, цепко ухватил свежий номер, и пораженно уставился на первую страницу.

— Сокрушительный удар по Министерству! Преступление года! Сотрудники министерства зверски убиты в Лютном переулке! Первый подозреваемый — Сириус Блэк!

— Ничего себе! — даже угрюмая Гермиона не смогла сдержать шока. — Читай!

«Джонатан Эйвери и Джон Нэрроу, министерские сотрудники из отдела

* * *

*, в понедельник, двадцать восьмого августа, в результате жесточайшей схватки были найдены обезображенными и зверски искалеченными в одной из знаменитейших гостиниц Лютного переулка, принадлежащей, к слову, последней наследнице древнейшего и почетнейшего рода Стюартов. Владелица дома, обведенная вокруг пальца обманом и маскировкой, не разглядела в одном из постояльцев смертельную угрозу, за что чуть не поплатилась, будучи атакованной обезумевшим преступником. На счастье для нее, в бой вступили отважные герои — Эйвери и Нэрроу, по счастливой случайности оказавшиеся поблизости. Их имена никогда не будут забыты! Министерские бойцы решительно вступили в безнадежный бой, с гораздо более превосходящими силами, и сделали все возможное и невозможное для ликвидации угрозы, позволив мисс Стюарт, раненой, благополучно скрыться. Но преступнику неведомы честь и достоинство. Жалкий трус после убийства гнусно надругался над телом бедного Джонатана, выместив на нем всю свою злобу и извращенную суть.

По последним данным на месте преступления зафиксированы эманации „Адского пламени“, а это — высшая темная магия, что гораздо сужает круг подозреваемых. Уже дано разрешение на Поцелуй дементора для этого мерзавца. Фотографии дела и результаты экспертизы засекречены по приказу Министра магии Корнелиуса Фаджа, по словам которого, нет причин для беспокойства.

— Сириус Блэк был и остается угрозой № 1 для Магического Общества. Очередная жертва убийцы была вопросом времени, и этот момент настал. Но, уверяю вас, это начало его конца, ибо наши ищейки взяли след, а наши мракоборцы — нащупали нить. Сириус Блэк, я обращаюсь к тебе! Прячься, беги, скрывайся! Мы отыщем тебя в любой норе, теперь тебе не скрыться от праведного суда! — прямая цитата.

Министерство работает над этим делом, и прилагает все усилия, для успешного завершения поимки опаснейшего темного волшебника современности — Сириуса Блэка.»

Рон поднял глаза от текста и громко возмутился:

— Гермиона, ты слышала?! Они обвинили Сириуса…

— Ро-он… — предостерегающе начала Грэйнджер.

— В смысле Сириуса Блэка обвинили. Без особых весомых улик, спихнули на первого подходящего… что-то тут нечисто… — затихая, подавленный присутствием Чанг, пресекся Рон.

Но его подавленность, не шла ни в какое сравнение с затаенной внутренней тоской. Ведь это мне пришлось доделать ту грязную работу. До сих пор в голове тот день:

«В ушах последнее „прощай“ от Элизабет, а я, в последний миг опомнившись, аппарирую в злополучную приемную Стюарт. Страх сводит скулы, и дрожат непослушные колени. Такое чувство, словно маленьким мальчиком пнул бандита между ног, выбежал из подъезда, а теперь тебе обязательно нужно туда вернутся, потому, что забыл сумку и телефон. А он ещё там.

К счастью — без чувств. Пожиратель, странно изогнувшись, лежал на боку, после удара о стену. Палочка где-то в неизвестности, вне досягаемости, а человек — вот он, лежит в двух метрах. Грудь ровно подымается вверх-вниз — дышит сволочь. Он Эйвери. Пожиратель внутреннего круга. Его нельзя оставлять в живых. Нельзя.

Послание нужно оставить. Я подхожу к доживающему последние мгновения мужчине. Целюсь палочкой в шею. Взмах.

— Секо!

Кровь брызнула фонтаном, грудная клетка вздрогнула, судорожно дернулась, и замерла навеки. Голова отделилась от тела. Интересно, у магов есть заклятия считки памяти с мертвецов, или некромантия? На словах нет, но если министерству приспичит — кто знает? Рисковать не стоит.

-Диффиндо! — режущее заклятие превращает тыльную сторону черепной коробки Эйвери в бесполезную кашу. Не это главное. Как говорил Джокер: главное, что бы дошел смысл послания.

Чего боится Волан-де-Морт наибольше? Смерти?

Левитацией водружаю череп Эйвери на грудную клетку, рассекаю одежду. Режущее заклинание наготове, главное ювелирно, короткими движениями… прямо по телу…

„Я настигну тебя, Том. Рано или поздно. Всегда и везде“.

Кровавые буквы выступают на белоснежной коже. Отвратительно, но пусть будет.

-Акцио волшебные палочки!

Передо мной возникают палочки пожирателей. Я прекрасно помню о Приори Инкантатем, и подобная информация лишним людям ни к чему. Обе палочки, прислоненные друг к дружке лежат на полу.

— Инсендио! — хорошенько прожарив магические инструменты волшебным огнем, озадаченно хмурюсь — не работает. Обычный огонь никак не хочет брать полированную поверхность наверняка зачарованных палочек, предпочитая скользить, опадая. Ну что ж, есть ещё один вариант… стопроцентный.

Медленно выдыхаю, совершая необходимый пасс. Вдох-выдох. Главное, контролировать. Адская злоба. Гнев. Ненависть. Страх. ОНО.

Относительно крохотный, полуметровый лепесток жадной пастью возникает среди комнаты. Секунда, и от палочек пожирателей не остается даже пепла. Теперь — усмирить. Назад. Назад, я сказал. Прочь. Справился.

Свое возвращение на Гримо 12 я не запомнил.

Вздрагиваю, отрываясь от воспоминаний, и от окна. Уже стемнело, а поезд начал замедлятся. Скоро на выход. Хогвартс ждет.

Глава 12: Прибытие

Знакомо ли вам чувство, когда мир вокруг словно застилается поволокой, а реальность кажется вымыслом? В особо яркие, радостные моменты жизни, бывает иногда: паришь, взираешь на себя будто со стороны. Душа улетает от тела, оставляя эмоционально поглощенную тушку ликовать обособленно. Сейчас, я испытывал нечто похожее.

Стою на перроне, не шевелясь, едва не разинув рот. В незаметно подкравшихся ветреных сумерках раздается поскрипывание повозок, порыкивание дивных, зубастых коней фестралов, шум и гам разношерстой толпы волшебников. То тут и там остроконечные шляпы, темные ученические мантии с разными эмблемами факультетов, вспыхивание искристых огоньков: не все учащиеся сдерживаются после долгой разлуки с чарами. И на фоне всего происходящего: огромный, исполинский замок, с бесчисленным количеством башен и башенок, выступов и переходов. Внушающая трепет громадина, возвышаясь над черным мерцающим озером казалась миражем, несбыточным сном, мечтою.

— Вот ты и попал, — шепчут непослушные губы.

— Эй, Гарри, чего завис? — вскоре, уверен, придется подшить кожаную подкладку на левое плечо, дабы младший Уизли не наставил синяков многострадальной поверхности. Вокруг толчея, суматоха, шум, но все такое радостное, словно предвкушающее праздник. Я счастливо улыбнулся, благодаря все высшие силы за дарованную возможность жить далее, да не просто существовать, а ещё как!

— Пошли, Рон! Признаться, я чертовски голоден! — весело окликаю рыжего, и хлопаю в ответ. Губы Уизли растянулись в понимающей ухмылке:

— Вот это наш человек! Истинного гриффиндорца видно издалека!

И мы, проталкиваясь мимо студентов, подошли к карете, запряженной дивными, опасными существами. Крылатые кони — милые, зубастые зверушки, любящие дымящуюся кровавую плоть, нетерпеливо перебирали конечностями, подрагивая крыльями. Наверняка эти существа гораздо безобиднее, чем выглядят, иначе не возить им студентов из года в год в каретах. Я всегда недоумевал возмущению Долорес Амбридж в каноне: изучать фестралов опасно, зато использовать в качестве ежегодных извозчиков для детей, начиная с двенадцати лет, разрешено. Впрочем, уверен, множество защитных чар на каретах, как и магический покров школы, обеспечивают безопасность студентов на территории. А с Амбридж, возможно, придется повозиться, хотя не исключено иное. После наших вузов с закидонами преподавателей, у всех студентов вырабатывается специальный иммунитет, когда любое слово учителя встречается нейтрально-положительно, с легкой одобрительной полуулыбкой и ни слова поперек. Такое поведение позволяет пережить практически любую сессию, расходиться миром с любым преподавателем (кроме клинических случаев) и выбираться сухим из воды.

Так что, процентов девяносто мы с Амбридж разойдемся как в море корабли, ибо на её уроках я предпочту плевать в потолок, либо же читать интересную книгу, но никак не вслушиваться в бредни старой жабы.

Лошади миновали въезд, и кареты с лязгом остановились. Тотчас же на пожелтевшую осеннюю траву высыпались студенты, как горох из бочки. Внутренности замка наряду с входом в Большой зал оказались запружены: ни вздохнуть, ни протолкнуться. Радует только отсутствие у народа поклажи, телепортируемой в замок, или перетаскиваемой эльфами за время ужина.

Напротив входа распростерлась зеленеющая живописная долина, спускающаяся полого к далекой опушке Запретного Леса. У самой кромки виднелся одноэтажный домишко из каменной кладки, явно нежилой. Там, по всей видимости обитал Хагрид. Вот только где он?

— Идешь ты, или нет? — прозвучал рядом голос Рона.

Я кивнул нетерпеливому другу, и поспешил следом. Вестибюль был ярко освещен факелами, и шаги учеников по мощенному каменными плитами полу отдавались в нем эхом. Все двигались направо, к двустворчатой двери, которая вела в Большой зал. Предстоял пир по случаю начала учебного года.

Главная зала Хогвартса едва не вынудила меня создать пробку на входе: до того величественное и прекрасное действо происходило внутри. Свет тысяч свечей под звездным ночным небом освещал четыре длинных, огромных стола символизирующих различные факультеты. То тут, то там, сюрреалистично сновали сонмы призраков и духов, бывших обитателей этого замка. Но, насколько я помнил, призрак: — это маг в решающий момент струсивший, и выбравший куковать на Земле в виде духа до Конца Света, чем принять свою смерть. Рассаживающиеся студенты обменивались летними новостями, выкрикивали приветствия друзьям с других факультетов, разглядывали друг у друга новые мантии и фасоны стрижки.

'И отчего у них разделение не по грядущей специальности, а по каким-то надуманных внутренним характеристикам?' — подумалось мне. 'Или опасаются будущих мракоборцев, которые задоминируют надо всеми?'

Я сел посредине, между Роном и Гермионой. Где-то справа, окликнув своих друзей одногодок упала Джинни Уизли, а слева умостился Невилл Долгопупс.

-А где Хагрид? — испуганно воскликнула Гермиона, указывая рукой на преподавательский стол. — Его здесь нет!

Я напряг память. Помнится, вначале пятого года великан-зверолюб отправился на север в поисках собратьев, по заданию директора. О чем и поспешил предупредить друзей.

— Мне кажется, — я наклонился, приглушив голос, — это связано с тем заданием Дамблдора. Быть может, он ещё не вернулся.

— Да, наверное так и есть, — успокоился Рон, а Гермиона вгляделась в дальний конец зала.

— А это ещё кто? Я их не знаю!

Я проследил за её взглядом, и прикипел к месту. Конечно, первым бросался в глаза великий директор Школы Чародейства и Волшебства — Альбус Дамблдор. Глава Визенгамота и кавалер Ордена Мерлина первой степени сидел в центре длинного стола в своем золоченом кресле с высокой спинкой. На нем были темно-фиолетовая мантия с серебристыми звездами и такая же шляпа. Длинные седые волосы с бородой, словно покрытые инеем, струились серебристой рекой по звездной мантии. А взгляд такой, с которым долго не выдержишь глазной контакт. Существуют такие люди, будто в душу смотрят, пронзая насквозь. А вкупе с колоссальным могуществом, громадным опытом, и преклонным возрастом создавалось впечатление, будто смотришь на икону. Словно бы на троне сидел сам царь-батюшка этого места, видя всех и вся, проникая в любую душу. Надо признать: вид старика с первых секунд внушал доверие и уважение. Несмотря на отталкивающую внешность некоторых преподавателей, Дамблдор единственный, к кому, в случае неприятностей, хотелось сразу подойти, рассказать о своих бедах или проблемах.

— Потерплю, как-нибудь в следующий раз, — бормочу себе под нос, и снова возвращаюсь к тому, чье присутствие меня так огорошило. Тот самый алхимик, который так внезапно исчез, Роберт, сидел собственной персоной, и добродушно, с ностальгическим оттенком осматривал полный детишек зал.

„Вот и свиделись“, — возникла мрачная мысль. Чтоб не сбежал никуда, в случае чего? Слишком подозрительные и удачные совпадения преследовали меня на протяжении всего пребывания здесь.

Наконец, на глазах рассевшихся, ворота Большого зала распахнулись вновь, и взглядам учащихся Хогвартса предстали новоприбывшие студенты. Ведомые строгой, статной женщиной: профессором МакГонагалл, одиннадцатилетние дети кто испуганно, а кто с любопытством осматривали забитый битком зал. Школа готова к церемонии.

Жутко оборванная, престарелая, пережившая многие поколения учеников шляпа гордо восседала на приземистой деревянной табуретке. Мгновение, когда артефакт дрогнул, зафиксировать не удалось. Её трещины и изъяны неожиданно стали морщинами и отверстиями. Рот, а скорее пасть неожиданно отворилась, и из нее вырвались на удивление приятные и звонкие ноты ежегодной песенки.

— Что-то она разошлась в этом году, — задумчиво прокомментировал Рон.

— Это точно, раньше подобного не было, — покладисто согласился я.

— А было ли раньше, что бы шляпа предостерегала школу? — спросила Гермиона с отголоском тревоги в голосе.

— Безусловно, было, — авторитетно ответил Почти Безголовый Ник, наклоняясь к ней и пройдя при этом сквозь Невилла. — Шляпа считает своим святым долгом выступить с должным предостережением, когда она чувствует…

Но тут он увидел, что профессор МакГонагалл, которая должна была теперь выкликать первокурсников, смотрит на шепчущихся испепеляющим взором. Почти Безголовый Ник поднес к губам прозрачный палец, благонравно выпрямился на стуле и замер. Шепотки разом утихли. Грозно окинув напоследок взглядом столы всех четырех факультетов, профессор МакГонагалл опустила глаза к длинному свитку пергамента и назвала первое имя:

— Аберкромби, Юан.

Провожая взглядом испуганного мальчугана, кстати, попавшего в Гриффиндор, я выследил привлекательную особу: Сессилию Лестрендж, с независимым видом стоявшую неподалеку учительского стола в тени. Когда очередь первокурсников иссякла, и миловидная Целлер Роза была зачислена в Пуффендуй, абитуриентка решительно шагнула к табуретке. По залу разом пронесся оживленный гомон. Декан львиного факультета, возведя к потолку глаза, все же сочла нужным прерваться на секунду, и пояснить:

— Вашему вниманию представляю мисс Сессилию Ляфар, в этом году переведенную к нам сразу на седьмой курс. Я хочу верить, что никто из вас не посрамит чести школы в глазах иностранной коллеги, — голос МакГонагалл недобро зазвенел, — и она после сдачи Жаба увезет с собой только приятные впечатления. Всем все понятно? — глаза декана чуть дольше, чем следовало, задержались на мне. Я, не подавая виду, наряду с остальными жадно разглядывал сочную „француженку“, слишком аппетитно выглядящую на низенькой для роста семикурсницы табуретке. Молчание шляпы тянулось недолго:

— Гриффиндор! — прозвучал торжествующий возглас. Я наряду с однокурсниками принялся аплодировать новоприбывшей, попутно улавливая нешуточный интерес мужской части коллектива. В трех метрах слева, Алисия выдала смачный подзатыльник Джорджу, слишком уж непристойно облизывающемся глядя на Сессилию. При этом симпатичные глазки Спиннет зло сощурились, словно она желала до мельчайших подробностей запомнить мисс Лестрендж. Вроде до соперничества дело не доходило, хотя… все может быть.

Наконец, величественно и неспешно с трона поднялся директор. Приветственно разведя руки в стороны и блестя глазами, он одарил учеников теплой улыбкой.

— Нашим новичкам, — звучно заговорил Дамблдор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, — добро пожаловать! Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки!

Под общий смех и одобрительные аплодисменты Дамблдор аккуратно сел и перекинул длинную бороду через плечо, чтобы не лезла в тарелку. А тем временем в зале, откуда ни возьмись, появилась еда, и в таком количестве, что все пять длинных столов ломились от мяса, пирогов, овощных блюд, хлеба, соусов и кувшинов с тыквенным соком.

По правде говоря, никогда такой сок не пил, а попробовав, авторитетно заявляю: гадость полнейшая! Конечно, пару глотков сделать можно, особенно если жажда замучила, но чтобы добровольно? Ну, уж нет!

По окончании пира, когда я уплетал за щеку второй десерт, (а что, растущему организму, тем более такому исхудалому, ещё как необходимы калории) директор поднялся, окинул сияющим взглядом факультетские столы, и заговорил:

— Добро пожаловать в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы — запретная зона для учеников. Некоторые из наших старших школьников, надеюсь, теперь уже это запомнили. Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня — как он утверждает, в четыреста шестьдесят второй раз — напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча.

У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Доуза, нашего нового преподавателя зельеварения.

По залу пронесся легкий рокот обескураженных шепотков. Лица многих студентов поворачивались друг к другу, волнением обсуждая услышанную новость. Многие прикипели взглядом к Роберту Доузу, намереваясь практически сразу установить его личность. Дамблдор, с понимающей улыбкой предоставив студентам возможность несколько секунд обменятся впечатлениями, продолжил:

— В свою очередь, профессор Северус Снейп любезно согласился занять пустующую должность преподавателя защиты от темных искусств.

Рон и Гермиона ошеломленно переглянулись. Их явно до глубины души поразила мысль о Защите в исполнении Снейпа.

— Гарри, ты только представь… — негодующе воскликнул Рон.

— Во всяком случае, надеюсь, он не тайный пожиратель вроде Грюма и куда лучше того же Локонса.

Видимо, столь равнодушная отповедь чрезвычайно удивила друзей, ожидавших более бурной реакции от „любимчика“ профессора Снейпа. Похоже я не оправдал ожидаемых надежд, но упрямо продолжил:

— Да и вообще, считаю, нам нужно пересмотреть отношение к Снейпу. В любом случае он — член Ордена, а между союзниками не должно быть раздора.

Рон и Гермиона разинув рты и вытаращив глаза немо пялились на черноволосого товарища.

— Ну, что такого? — немного насмешливо спросил я.

— Н-ничего, — первой оправилась девушка, и нахмурилась. Её явно раздражала собственная забывчивость по поводу того, кем я являюсь. Однако, стоило ей только взглянуть на меня, как в глазах вновь леденела сталь.

— Слишком уж это непохоже на тебя, Гарри, — прокашлявшись, заметил Рон. — Это действительно ты?

Гермиона скосила хмурый взгляд на того, но пять копеек не вставила. И то хлеб.

Тем временем директор, окончив речь парой дополнительных замечаний про распорядок и квиддичные отборы, отправил студентов спать. Вереница разномастных личностей потянулась к выходу из зала, и наша неразлучная троица поспешили следом. Некоторые, такие как Невилл или Анджелина Джонсон приветствовали Поттера дружелюбным кивком или взмахом руки, но были и те, кто ограничивался хмурым взглядом исподлобья и отворачивался. Ах да, Гарри же у нас опорочен газетенками. Плевать.

Другое дело — отсутствие Амбридж. И где она, спрашивается? Неужто достаточно отсутствия судебного слушания и ссоры Фаджа с Дамблдором, что бы настолько изменить ход истории? Именно на Поттеровом суде, насколько я помню, директор ткнул министра носом в неприкосновенность учеников за их школьные проступки, что, как следствие, послужило причиной бурных излияний Фаджа и назначением Долорес на должность преподавателя Защиты. Ну нет, так нет и слава Богу. Отсутствие лишней головной боли, наряду с более интересными занятиями у Северуса обещали скрасить бытие. Да и про квиддич забывать не стоит, испытать себя в знаменитой игре волшебников очень хочется.

Наше трио немного приотстало от основного потока учащихся, и неспешно, в самом конце процессии направилось в сторону гостиной Гриффиндора. Лестницы поражали воображение. Сотни портретов, перемежеванных множеством факелов и светильников, обвешивали вздымающиеся ввысь стены. Свободное пространство занимали группы больших, и десятки меньших лестниц и ответвлений. Если замок со стороны казался невообразимой громадиной, то лишь внутри постигались истинные размеры величавого исполина. Путь наверх занял двадцать минут, что внутри здания очень немало.

Перед самым портретом, когда рыжая макушка Уизли скрылась в чреве Полной Дамы, я прихватил под локоть Гермиону и отвел в сторонку.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

Гермиона устало, скорее по привычке огрызнулась.

— Не о чем нам говорить, пусти меня.

— Нет, выслушай, — упорствовал я, — поверь, я такой же заложник ситуации, как и ты. Я тоже погиб там… у себя, — мой голос предательски задрожал. — Потерял родителей, семью, молодую жену. Я жил жизнью простого магла, и ни о чем не подозревал.

Брови Гермионы удивленно приподнялись, а на лице сменилась гамма чувств: изумление, недоверие, жалость. Вдохновенный её реакцией, и видимым сочувствием, поторопился добавить:

— Очнувшись на асфальте Тисовой улицы, я не знал, что делать. Стоило невероятных усилий, освоится здесь, узнать, что к чему, выяснить расклад сил, разобраться в магии. Я не враг тебе, Гермиона. Поверь, сейчас я, возможно, ещё в большей растерянности, чем ты, и больше всего хочу если не заслужить твою дружбу, то наладить адекватное общение. Идет?

Я протянул взволнованной девушку кисть для рукопожатия. Грэйнджер, практически не раздумывая ухватила её, горячо сказав:

— З-знаешь, сперва я увидела в тебе темного мага, захватившего тело Гарри для своих целей. Ранним летом, до прибытия на Гриммо, я попалась, люди в масках схватили меня, заставили выпить зелья и передать тебе письмо. А кстати, что в нем? — внимательно всмотрелась в меня Гермиона.

— Ещё не читал, — честно признался я. — Но, если смогу, обязательно сообщу о новостях.

— Спасибо и на том. В конечном итоге, в Ордене должны узнать, что кто-то действует за их спинами, и что Гарри… настоящий Гарри мертв.

— Не думаю, что нам позволят, — я сокрушенно покачал головой. — У данной организации серьезные планы и мотивы. У меня в наличии все основания полагать, что эта шайка гораздо более значима, чем горстка бандитов.

Гермиона неуверенно кивнула, задумавшись о своем, а затем вновь всмотрелась в мое лицо.

— А как тебя звали там? Ну, в прошлой жизни?

— Знаешь, уверен нынче это неважно. В любом случае здесь я в теле Поттера, обрел магию Поттера, и должен привыкать к новой ипостаси. Старое имя погибло вместе со старым телом… да будет так. Да и риска проколоться не будет, назови ты меня иначе…

Наступившую неловкую тишину прервал обеспокоенный голос Рона, выглянувшего из-за портрета.

— Ну, где вы застряли? Скоро там? Что ещё за шуры-муры?

— Молодые люди! — гневно вмешалась в разговор Полная Дама. — Я не намерена торчать здесь всю ночь напролет, так что извольте пройти внутрь, или идите на все четыре стороны, будьте добры!

Покорно вздохнув, мы пригнули головы и проскользнули в отверстие за картиной. Алый трепет гриффиндорского логова объял вошедших с головой. Сразу почудились гарь и пламя пылающего леса — настолько много красных тонов занимало окружающее пространство. Всюду развесили стяги факультета, и плакаты с лучшими учениками и квиддичистами. Множество круглых столиков и мягких кресел явно предназначены для комфортного выполнения домашней работы. Впрочем, мне они не пригодятся, ведь большую часть свободного времени я проведу в Комнате для Желаний, тренируясь и самосовершенствуясь. Никакого разглашения столь существенной информации, никакого Отряда Дамблдора или прочих партийных замашек. Только я, в одиночестве и под покровом ночи, максимально таинственно скроюсь в мрачных закоулках замка, дабы через годы обучения вынырнуть чем-то по могуществу сопоставимым с Темным Лордом. Но, к сожалению, мои скромные грезы Черного Властелина прервал газетный стенд, появившийся в поле зрения. Доску объявлений залепили вырезки из Пророка, причем примерно треть была обо мне, а точнее — Поттере.

— Инсендио! — жаркое пламя преодолело половину гостиной и подожгло разносчик информационной заразы. Многие повыскакивали с мест, даже старшекурсники, кто по парам, а кто по одному удобно развалившиеся у камина, удивленно повернули головы.

— Аугаменти, — спокойно изрек я, гася начинающийся пожар. Немногих не отправившихся в постели данная демонстрация изрядно впечатлила. Я медленно обвел нарочито ленивым, жестким взглядом гостиную, и ледяным тоном поинтересовался:

— Кто-то против? Или, кому-то есть, что мне высказать?

Несколько секунд царило неловкое молчание. Некоторые хмурились, другие одобрительно хмыкали, но никто не произнес и звука.

— Вот и славно, — подытожил я, пряча палочку. Уверен, завтра история будет на слуху у всего факультета, а то и школы. Только бы до декана не дошло, хотя — плевать. Отучившемуся в наших ВУЗах, любые школьные правила уже не казались чем-то страшным и священным, а скорее смешной мелочью, не обязательной к выполнению.

— Ты… это, поаккуратней будь, — заметил Рон уже в спальне. — Я же все-таки староста и подобные фокусы при мне не стоит выкидывать?

Я скептически приподнял бровь.

— Доложишь МакГонагалл?

— Не говори глупостей, конечно нет. Но ты понимаешь, дойди слухи до её ушей, нагоняй достанется в первую очередь старосте. Хотя всей душой тебя поддерживаю. Ты правильно поставил на место сплетничающих упырей.

— Спасибо, Рон, — я с теплой улыбкой положил руку на плечо мальчугану, — очень счастлив, что ты на моей стороне. А по поводу кому достанется… гм, в первую очередь советую следить за близнецами.

Рон помрачнел и нахмурил лоб. Минутой спустя, расстилая постель, негромко буркнул:

— Уследишь за ними, как же…

— Спокойной ночи, Рон!

— Спокойной ночи, Гарри.

Завешивая кровать балдахином, я искренне негодовал по поводу отсутствия персональной комнаты. Ещё в бытность свою школьником обитал в отдельной комнате со своим компьютером — моей вселенной. Далее — свободная житуха на хате. В любом случае, самое ценное поздним свободным вечером — уединение. А этой радости как нарочно лишили. Необходимость сдерживать естественные привычки находясь в одной спальне с пятью одногрупниками злила похлеще Стюарт.

— Люмос.

Засветив кончик палочки, я бросил луч света на таинственное послание. На пожелтевшем пергаменте блестела всего одна строчка:

„Капля крови, и касание палочкой получателя“.

Ничего другого не остается. Слегка уколов палец, прислоняю кровоточащую ранку к пергаменту. Тыкаю палочкой. Ничего.

Что-за? Я растерянно переводил взгляд туда и обратно, и вдруг яркая вспышка озарила насупившийся разум. Быть того не может, хотя…

Я проделал аналогичные манипуляции, но теперь мне отслужила Черная палочка. Сработало.

Пергамент ещё больше пожелтел и сморщился, а затем, словно сжимая свои поры, начал выдавливать похожие на кровь чернила, складывая их в слова и строчки. Явно не светлое колдунство, вынужден заметить. Послание гласило:

«Первая суббота октября, Мистер Х, желаем видеть Вас в Хогсмиде, в кафетерии „Три метлы“. В ваших интересах появится там. Намекну лишь, что жизнь, по счастливой случайности дарованная вам, может быть совсем неслучайно отобрана, тем же способом. Вам не скрыться. То, что связало душу с телом, способно и разорвать. Ваша новая жизнь в наших руках, мистер Х. И от вас зависит, будет она долгой и благополучной, или короткой и бесславной.

Первая суббота октября. 15:00. Три метлы». Только последняя точка оказалась прочтенной, как угрожающее послание вспыхнуло, будто соломенный домик ставший жертвой молнии. От неожиданности руки рефлекторно выпустили пергамент, но магическое пламя, совершенно не повредив постель, исчезло вместе с последним клочком. Парочка черных хлопьев свидетельствовала о реальности недавнего происшествия, ввергшего уравновесившееся существование под нешуточную опасность. Хотя, если верить письму, то цепкие пальцы изначально касались сонной артерии, а сейчас таинственные адресаты решили вступить в игру. Кажется, я натолкнулся на тех, кто виновен в моем попадалове. Выбора нет — придется идти на встречу.

Примечание к части

Прошу прощения за длительную задержку. Жара, лето и все дела :-) Плюс, к тому-же пробуксовывание повествования в той части где требуется реализовать "приключения в школе". Если видение основной ветки развития и ключевых событий есть, то сама начинка только начинает вырисовываться. ЗЫ: И большое спасибо всем за приятные отзывы!!!

>

Глава 13: Котлы и провидицы

Утренняя побудка оказалась ужасной: один субъект упорно и монотонно тыкал пальцем в плечо. Раздраженно распахнув очи, я уставился в белый потолок, пытаясь вспомнить, где я. Ах да, Школа Чародейства и Волшебства. Вокруг одевались однокашники, кто-то натягивал носки, прыгая на одной ноге, другой уже поправлял гриффиндорский галстук перед зеркалом. Подобная компания с утра пораньше изрядно злила, а особенно опечалило отсутствие ритуальной утренней чашечки кофе, без которой начало дня невозможно.

— Вставай, Гарри, — навис над лицом Уизли. — Завтрак через пятнадцать минут, а ещё нужно и расписание получить, и к Джонсон подойти.

Вздыхая и кряхтя, подымаюсь с теплой уютной постельки. За окном завывала лютая непогода, временами гремел гром, а вдалеке, над горизонтом, лесные угодья освещали мерцающие зарницы. В такую погодку только спать и спать, а не на пары двигаться. Впрочем, это же Хогвартс! Магия ждет!

Небо, а точнее потолок в виде оного в Большом зале оказался таким же хмурым, как и оригинал. Ученики торопливо вбрасывали в себя скороспелый завтрак, обжигаясь и отфыркиваясь. Опоздать на первую в этом году пару не хотелось никому.

Насупленная Гермиона встретила нас хмурым взглядом и упрекающим ворчанием.

— Ну, доброе утро, сони! Вот, принесла вам расписание, а то что бы вы без меня делали? Приятно выспались? А где спасибо?!

— Спасибо, Гермиона! — хором ответили мы с Роном.

Так-с, что тут у нас? Первая пара, в смысле урок — зельеварение, затем предсказания, История магии и Защита от Темных искусств. Должно быть забавно.

Путешествие к промозглым подземельям заняло неприлично много времени: чуть не опоздали. Вежливо постучавшись, и извинившись за задержку, я с Роном и Гермионой проскользнул к партам. Забавно расположение: рядом с каждым столиком находится довольно крупных размеров котел, поджигаемый явно магически.

— Приветствую всех вас, юные продолжатели одного из древнейших магических искусств! Меня зовут Роберт Доуз, и в этом году я стану вашим преподавателем зельеварения! — невысокий лысый толстячок, в отличие от прилавка, выглядел нынче с иголочки. Строгая мантия, бабочка и зализанные остатки волос вокруг лысины превращали забитого деревенского знахаря-простачка в именитого профессора магических искусств. Аж не верится, что тот добродушный дяденька-простофиля, с озорной радостью оказавший бесценную помощь в начале лета сейчас с ледяной строгостью в глазах требовательно осматривал зал.

— На своих уроках, — продолжил Роберт, — я требую одного: беспрекословного подчинения. Зелья, изучаемые нами непросты, а порою опасны. Я надеюсь, вы проявите максимальную сосредоточенность, и ответственность, работая с такими опасными зельями как Напиток Живой Смерти, Жидкое Пламя или Растворение Вечности.

Рука Гермионы Грейджер стремительно взлетела вверх. Профессор Доуз, казалось, вообще не заметил ученицы, и продолжил.

— Наблюдая последние годы выкладки в профессиональных изданиях своей науки, с прискорбием должен сообщить о массовой деградации зельеварения. Неизвестно, как сложится жизнь, но мне придется за год подковать великое множество даровитых студентов, и попытаться увеличить, за счет вдохновившихся, чисто тех, кому не безразличен прогресс магической науки в области зельеварения.

— Не знаю, как вы работали с профессором Снейпом, но судя по тому, что за последние пятнадцать лет ни один выпускник Хогвартса не пошел стезей узконаправленных зелий, — профессор презрительно скривился, — то Северус явно не смог вас вдохновить.

— Это уж точно, — негромко буркнул Рон неподалеку.

— Мы с вами станем работать следующим образом. Вначале детально просматриваем теорию, пробегаем глазами все пункты состава. Затем я его тщательно разжевываю, и вкладываю в ваши, надеюсь голодные к знаниям рты. После чего начинаю сам варить зелье, а вы повторяете за мной, с некоторой задержкой. И самое главное… — Роберт перевел грозный взор на подпрыгивающую с поднятой рукой Гермиону, — я терпеть не могу, когда меня перебивают.

— Но профессор! — воскликнула Гермиона. — Из школьной программы лишь напиток живой смерти изучается, и то на седьмом курсе!

— Встать! Назваться! — рявкнул профессор Доуз.

— Гермиона… Грэйнджер сэр!

— Так вот, зарубите себе на носу, мисс Грейнджер! — Роберт наклонился и вперился жестким взглядом в Гермиону. — На зельях я — ваша программа. Здесь я Царь и Бог! Как я скажу, так и будет! И не вам, пятнадцатилетней недоучке указывать величайшему зельевару Британии на способ преподавания! Сядьте!

Гермиона, с подрагивающими от обиды губами уселась на место. Слизеринцы, сидящие поодаль одобрительно зашушукались. А чего она ожидала? Робер Доуз, размеренно шагая по кабинету заложив руки за спину, продолжил:

— Берем тетради и записываем. Вначале каждый, собственной рукой перепишет рецепт по пунктам: так он лучше запомниться. Затем, подробно отметим возможные последствия после выполнения каждой ступени, и лишь после начнется варка. Всем все понятно?

Класс одобрительно загудел. Признаться, я сам того не ожидая сварил зелье правильно и без ошибок: сказались уроки Гарфилда. Но помимо этого: настолько доступно изложенная и проработанная информация оставляла равнодушным разве что недалеких. Вон, даже Невилл сварил зелье с первой попытки и, судя по внешнему виду варева, правильно.

— До конца урока пять минут. Переливайте зелья в колбы, и сдавайте мне. Крэбб, Гойл, Булстроуд… Вы можете не стараться, у вас ноль. Не хочу портить настроение в первый же день, но на будущее предупреждаю, — глаза профессора маниакально заблестели, — я фанат своего дела. И наказание у меня одно — варка зелий. Любой ноль в дальнейшем автоматически приведет вас в подземелье в неурочный час, где мы с вами будем варить неудавшееся зелье, снова и снова. Пока не получится. А затем снова пару раз для закрепления. А сейчас — урок окончен.

— Нет, ну вы видели?! — взвилась громким негодованием Гермиона. Мы как раз топали куда-то ввысь, и терпения девушки хватило ровно на пару минут. — Ему программа не указ! Он творит на занятиях что хочет и, очевидно, его уроки опасны!

— А мне кажется, что впервые на зельях я не чувствовал себя ущербным, — безразлично пожал плечами Рон.

— Вот именно, Гермиона, — согласился я с другом, — в тебе говорит обида. Забудь. Он специалист экстра-класса, поверь мне. Соответственно у гениев всякие чертики в голове. С другой стороны гляди, даже Долгопупсу удалось получить не Тролль за урок, а это стоит десятка распоряжений Министерства.

— Я не критикую его преподавательские способности, — упрямо поджала губы Грэйнджер. — Меня бесит его наплевательское отношение к программе. Есть четкий распорядок, который необходимо выполнять. Пожалуй, я как староста пожалуюсь МакГонаггал, ей будет интересно узнать об имеющем место быть произволе.

Рон отмахнулся:

— Да брось, Гермиона! Просто ты бесишься, что не одна сварила зелье нормально, вот и все.

— Ах так! — девушка вспыхнула, и гневно махнув патлами, развернулась, и стремительно скрылась в толпе учеников. Только и видели.

— Нет, ну видал? — округлил глаза Рон. — Что её занесло в первый же день?

— Критические дни, — буркнул я, чем вызвал икоту Уизли: парень явно не рассматривал объект под названием 'Гермиона Грейнджер' как женский организм. Пока не рассматривал.

— Давай, не тормози, прорицания ждут.

Подъем в гору, через несчетное количество ступеней и переходов, от самых подвалов до верхотуры башни, помимо того, что занял кучу времени оказался крайне утомительным. Я даже взмок после пятнадцатиминутного перебирания ногами, ну, а на Рона было страшно взглянуть: взмокший, красный и запыхавшийся парень еле поспевал за мной след в след и в конце пути выдохнул:

— Ну ты и даешь, полегче, эта чёртова башня… Надеюсь, хоть жары не будет, погодка хоть и дрянь, но для кабинета Трелони самое то.

Я, молча согласившись с товарищем прислонился спиной к вертикальной металлической лестнице, ведущей к люку в потолке. Башня наполнялась студентами: Парвати с Лавандой — миловидные расцветающие девушки, весело щебеча, проскользнули мимо, предварительно стрельнув глазками. Неужто свершившиеся изменения настолько бросаются в глаза? Это плохо. Заметили они — Дамблдор так уж точно. А докладывал ли ему Роберт, все же в преподавательском составе состоит? Вряд ли, учитывая высочайшую вероятность принадлежности оного к заговору. Или все дело в родовитости и состоянии Поттера, делавшего из парня завидного жениха, чего последний, по малолетству и нехватке информации не осознавал.

Тем временем прогудел колокол и наша группа, не мешкая принялась карабкаться по дурацкой лесенке.

— Рада вас видеть сегодня всех здоровыми… и живыми, — драматичным негромким голосом прозвучало приветствие.

Возле окна, в тени увешанной всякими шарлатанскими приспособлениями полки, сидела немолодая поседевшая женщина в громадных круглых очках. Внешний вид напомнил удивленную сову: она была из того типажа женщин, которые долго остаются 'ничего так, немногим за сорок', а затем как-то сразу превращаются в стареньких бабулек. Нынче Сивилла Трелони пребывала на промежуточном этапе своей трансформации.

Ученики расселись по местам, готовясь к скучнейшим после мистера Бинса полутора часам в своей жизни. Лишь стайка щебетливых девушек вилась возле преподавательского стола, иногда с суеверным ужасом внимая изречениям провидицы.

Не знай я о Пророчестве — как пить дать принял бы её за шарлатанку. Видимо, дар прабабки проявлялся гораздо слабее и, как следствие, предсказания оказывались явлениями чрезвычайно редкими, но пугающе надежными. 'Интересно, ещё какие-то пророчества из её уст вылетали?' — лениво подумалось сквозь вату полудремы.

-А сейчас дети, я совершу ритуал гадания по руке, используя магический кристалл, — заявила спустя пол-урока гадалка. — Поскольку он является чрезвычайно напряженным и длительным, то сегодня высокой чести удостоятся всего трое счастливчиков. Ну-ка… — склонилась Трелони над журналом.

-Ими будут — Лаванда Браун, — с первой парты счастливо пискнули, — Симус Финниган, — парень недовольно нахмурился, — и… Гарри Поттер.

Я досадливо поморщился. Вот-те, не было напасти, решила прицепиться к 'звездному мальчику'. Никогда не любил прорицаний и гаданий, считал, что какие-бы то ни было попытки колдануть, помимо того, что бессмысленны, в случае успеха могут навредить душе, оставляя липкое, ноющее послевкусие.

— Мистер Финиганн, ох… — скорбно согнулась Сивилла, — нет, нет, я не скажу вам… мальчик мой мне так жаль вас… — Трелони нежно провела по щеке дернувшегося парня тыльной стороной ладони. В очках гадалки заблестели слезы. — Вы обретете свою гибель в этом году, от руки того, с кем вы виделись почти каждый день в течение прошедшего года. Будьте предельно осторожны, и помните: любое гадание не окончательно.

Затем пришел мой черед. Вот тут я напрягся. А если она с бухты-барахты узрит во мне какую-то хрень? Ведь все же я не Поттер, да и судьба у меня кардинально иная. Может ли она спалить меня? На всякий случай сжимаю палочку левой рукой: правая протянута гадалке.

-Итак, что тут у нас… — Трелони склонилась, едва носом не уткнувшись в ладонь. Затем впилась неверующим взором в шар, а после резким движением схватила за голову, и вгляделась в зрачки.

— Н-нет, не может быть… — в совершеннейшем ужасе прошептала Сивилла. — Вы… вы…

'Империо!' — последовало невербальное заклятие из-под стола, в ответ на её явную попытку вскочить и убежать, вопя на всю глотку. Дальше прорицательница повторяла, как попугай.

— Вы умрете, мистер Поттер… — вот и отлично, ничем не отличается от 'Трелони обыкновенная, 1 штука'. — А теперь, ученики, открывайте параграф три и четыре, и до конца урока углубляемся в чтение.

Класс обреченно вздохнул и, открыв учебники, принялся покорно выполнять задание, или принимать соответствующий вид.

Я же, ощущая стекающий по лбу пот, мысленно приказал Трелони сесть за свой стол и, положив голову на руки, уснуть. Ученики, если и удивились столь вопиющей ситуации, то решили благополучно промолчать, занявшись своими делами. Кто знает, быть может, за прорицанием так утомилась. Услыхав ровное сопение старой совы, облегченно вздохаю, снимая контроль. Самому интересно: что она там увидала такого?

До звона колокола оставалось примерно пять минут, как студенты, опасливо поглядывая на профессора, начали мелкими перебежками, словно тараканы, пробираться к выходу. Первыми покинули помещение добрая половина парней, затем большинство девчонок.

— Идем? — спросил Рональд шепотом на ухо. Я отрицательно покачал головой, и пояснил:

— Расспрошу её о видении, как очнется. Хочется выведать кое-что.

— А-а, шрам? — понимающе протянул рыжий. — Ну, тогда на обеде увидимся, мне жуть как жрать охота.

Последними класс покинули любимицы профессора — Лаванда с Парвати. Дождавшись, пока две девушки скроются в люке, я запечатал отверстие запирающим заклятием и повернулся к профессору. Лицо искривила недобрая ухмылка.

Очнувшись, Сивилла непонимающим спросонья взглядом оглядела окружающее пространство. Наконец, мутный взгляд остановился на мне, а выражение лица приобрело первые проблески осознания происходящего.

— Привет, — интересуюсь нарочито невинным тоном. — Так что же мы там такого интересного увидели?

Трелони в страхе попятилась. Из глаз брызнула влага, а губы предательски задрожали. Даже упершись спиною в стену, она вжималась в камень, словно желая оказаться как можно дальше отсюда. Правая рука по паучьи потянулась к карману, и пораженно застыла.

— Не это ли ищете? — спросил я, покручивая в руке палочку испуганной гадалки. — Давайте так: вы мне сейчас конкретно и подробно рассказываете и объясняете увиденное, а далее мы решаем вашу участь. Идет? Ах-да, у вас ведь нет выбора.

Раздался громкий плач. Женщина еле сдерживала себя от падения в истерику, её лицо и шея покрылись крупными бисеринами пота. Платье потемнело от влаги, а очки упали с трясущегося носа и разбились.

— Будем говорить, или нет! — взорвался я, нацелив палочку ей в лицо.

— Да-да, я все скажу, — истерически заголосила Трелони, сжавшись в комок.

— Так говори. Мое терпение не бесконечно.

Сивилла ещё раз икнула, вздрогнула и наконец, прерывистым тихим голосочком затараторила:

— Вы не Гарри Поттер. Вы призванный дух из иного мира… ваша судьба несет смерть многим из нас. Ты проклят. Проклят!

Ну, это мне и так известно. А вот по поводу судьбы…

— Почему, моя судьба несет смерть многим? Объясняй!

— Н-ну, я не знаю… я лишь видела огонь… много огня из ваших глаз… сжигающих пространство и время.

— Аугаменти! — стремительный поток ледяной воды окатил с ног до головы трясущуюся ведьму. Сивилла взвизгнула и подскочила, трясясь уже от холода, и бросила на меня яростный, но наконец-то ясный и отчетливый взор.

— Успокоилась? — холодно уточняю. — А теперь давай сначала, только четкими фактами и конкретикой.

— Можно кофе?

Я утвердительно кивнул. Женщина встала, вытащила из тумбочки магловский термос, и отлив себе в кружку ароматного напитка, уселась обратно. Смачно отхлебнула, и задумалась.

— Не томи… — угрожающе предупредил я.

— Бытуют легенды. Существуют пророчества о неких духах, вселяющихся в магов, призванных из иномирья. Душа, прошедшая через горнило смерти лишена духовных оков, а значит — не ограничена в развитии. Некоторыми знатоками считается, что сам Мерлин был призван из другого мира: слишком уж невероятным могуществом и знаниями обладал сей величайший маг истории. Вас может ждать как слава величайшего чародея, так и злого безумца. Дорожка скользкая, мистер Поттер, и выбор лежит на ваших плечах и на вашей совести. Подобные имеют право принимать судьбоносные решения для всего мира. Не ошибитесь, иначе… нам всем конец.

— А видение?

— Неокончательно. Но наиболее вероятная стезя, вероятная настолько, насколько просто соскользнуть с истинного пути на неверную дорожку зла.

— Абсолютного зла не существует, — бескомпромиссно отрезал я.

Трелони лишь снисходительно хмыкнула, и саркастически уточнила:

— Не встречали ли вы кое-что, мистер Поттер, настолько ужасное, что сама кровь стынет в жилах при самой мысли о Нем? Нечто, неосязаемое и неохватное, которому одно именование: Враг?

Я содрогнулся. Очень некстати вспомнилась проверка у мастера Гарфилда и то, какой ценой обреталась власть над Адским пламенем. Очень занятная связь, должен признать.

— Я сразу поняла, увидев отпечаток Зла на потемневшей ауре. Своим появлением вы пробудили дремлющих до поры… — кивнула своим мыслям Трелони. — Некоторые силы стоят слишком дорого, мистер Поттер… не потеряйте себя в погоне за могуществом.

Угу, чудесно. Только вот как бы не угробили меня, такого правильного. Опираться на Дамблдорову 'любовь' ой как не хочется. Как-нибудь своими силенками, так привычнее.

— Надеюсь, вы сохраните сегодняшнее происшествие в тайне? — задаю животрепещущий вопрос педагогу.

— Не в моих силах повлиять на глобальные течения, да и не хочу я. Хватило одного пророчества, из-за которого распалась чудесная семья… и ещё одну замучили, — из глаз Сивиллы брызнули слезы, а грудь начала содрогаться от застарелой боли. Я заглянул в эти зрачки и увидел чудовищную боль и раскаяние. Все знают о метаниях Северуса Снейпа, а вот как ощущала себя Трелони?

— Потому, я и не учу детей гаданию… — едва слышно прошептала Сивилла. У меня дрожь прошла по телу от нежданного откровения. — В попытках будущее разгадать, гордыней обуревается человек и к страданию пропасть открывает. Маленькие глупые детишки, особенно девчоночки… все желают узреть, заколдовать, увидеть… Не осознавая итоговой цены, а оплаты не избегнуть. Что не угляди: перековеркано показанное, и лишь боль, боль и страдания остаются в итоге… — Трелони подняла на меня полный муки взгляд. — Глупая девчонка, ещё подростком пыталась обрести силу прабабки, любой ценой, лишь бы стать выше подружек… быть почитаемой и желанной. Мне приснилась прабабка, когда я впервые убила кошку, кричала и предостерегала: отступись, но я посчитала видение внутренней слабостью… малолетняя дура. Гадала подружкам, привораживала первую любовь…, а где я теперь?! — женщина заревела в голос. — Одна в башне, без семьи, до конца дней своих! Только херес и слезы, херес и боль…

Звенящая тишина оглушила залитую солнцем малюсенькую аудиторию, неизбежную тюрьму до конца дней для бедной Сивиллы Трелони, наследственной провидицы и колдуньи.

— Сивилла, — негромко позвал я.

Трелони вздрогнула, утерла краем подола глаза и ожидающе притихла, изредка вздрагивая. Я, глубоко пораженный пережитым откровением, не мог не посочувствовать стареющей одинокой женщине, без всякой надежды на семейное счастье.

— Сивилла. Надеюсь, вы понимаете, что мне нужен обет?

К счастью, она без возражений кивнула. Очень не хотелось заклинать Обливиэйтом несчастную страдалицу. Есть ли кошмар страшнее: видеть как твой талант, судьба и призвание стали причиной стольких смертей и несчастий… Воистину прав был Дамблдор, утверждая, что есть вещи похуже смерти. Я вернул палочку, и стал контролировать процесс принесения обета, благо опыт с Гарфилдом имелся. А после поспешил покинуть злосчастный кабинет, в надежде никогда сюда не вернуться.

Глава 14: Полночная дуэль

Обед протекал кисловато. Помимо того, что Рон громко чавкая уплетал за обе щеки пудинг, так ещё и Гермиона продолжала дуться на бестактность рыжего. Зато погода улучшилась: хмурые тучи сменились беленькими пушистыми облачками, весело плывущими по синему небосводу. Прощальные лучи ушедшего лета нежно обволакивали столы факультетов и всевозможные блюда, отдавая последнюю прощальную честь.

— Эй, Поттер, как отдыхалось? — раздался командирских женский голосок неподалеку.

Анжелина Джонсон, жгучая черноволосая красотка и одновременно капитан команды по квиддичу решительным шагом преодолевала разделяющее нас расстояние.

— Спасибо, капитан, все славно, — уверил я девушку.

— Стадион я забронировала на субботу, на весь день, начиная с десяти утра. Надеюсь, ты не растерял хватки за лето?

— Нет, а ты?

— Поумничай мне тут! В команде дыра — будем искать нового вратаря, но… такого как Вуд мы вряд ли отыщем, — сокрушенно признала Джонсон.

Меня невольно прошибла нешуточная дрожь. Слишком уж высока вероятность того, что на тренировке будет заметна моя, так скажем, недостаточная компетентность. Остается уповать на воспетую фантастами мышечную память тела, благодаря которой получится держаться в воздухе так же легко, как и оригинальному Поттеру.

-Да… Вуд был незаменимой легендой, — Рон невольно заерзал. — Тогда до встречи в субботу?

— Пока! — улыбнулась Анжелина и отправилась восвояси.

Все ненадолго замолкли, занятые неспешным поглощением вкусной пищи. Звон столовых приборов наряду с шумом неба создавали непередаваемую атмосферу пикника. Покидать Большой зал не хотелось, а мысль о множестве грядущих часов за ненавистной партой ввергала в уныние.

— Что там у нас дальше? — уточняю у всезнайки Грейнджер.

— Защита со Снейпом, — бурчание в ответ. Девушка, очевидно, до сих пор не остыла.

— Да брось Миона, кончай дуться!

— Я не дуюсь! — негодующе вскинула подбородок гордячка. — И не называй меня так!

— Окей-окей, — примирительно развожу ладони в стороны.

— Привет, Поттер, — протянул ленивый манерный голос. Я оглянулся. Драко Малфой, в сопровождении двух верных дуболомов собственной персоной.

— Привет, Малфой, — равнодушно бросаю в ответ.

— Чего тебе, слизень? — некстати встрял Рон

— Отвали Уизли, тут умные люди собрались побеседовать! — холодно процедил Драко. — И ты, жалкий предатель крови не относишься ни к первым, ни ко вторым!

Рональд побагровел. Щеки гневно заалели, а глаза, казалось, вылезут из орбит.

— Ро-он… — предостерегающе кладу руку ему на плечо. Тот дернулся и высвободил его, вскочив с места. Лавка угрожающе проскрипела.

— Ба-а, глядите-ка, Уизли собрался продемонстрировать нам свое мастерство! — презрительно хохотнул Малфой, и вынул свою палочку, в ответ на вскинутую Ронову руку.

— Что здесь происходит? — раздался ледяной, замораживающий кровь в жилах голос. Перед нами, будто из-под земли выросла грозная высокая фигура, одетая с ног до головы во все черное. Длинные маслянистые волосы оттеняли и без того бледное аристократическое лицо с крючковатым носом, и безжалостным взглядом недобрых черных глаз.

— Профессор Снейп, я просто поздоровался с Поттером, как Уизли оскорбил меня, а затем попытался напасть, — глазом не моргнув соврал слизеринец.

Осуждающий взгляд оглядел всю компанию, задержался на мне, и где-то в глубине очей мелькнуло что-то очень злое.

— Итак, за наглую выходку посреди Большого зала, Уизли лишает гриффиндора тридцати баллов, — безжалостно подвел черту Снейп. — А Поттер, беззаботно развалившийся в ожидании зрелища, лишает своего факультета ещё двадцати баллов. Всех благ.

Закончив тираду, Снейп стремительно развернулся и буквально пролетел сквозь зал к учительскому столу, как никогда напоминая летучую мышь.

— Что ж ты так, Уизли, — сокрушенно укорил того Драко. — Первый день, и уже в минус… так держать!

— Ч-что б ты сдох, Малфой, — яростно выплюнул Рон. И приглушив голос прошипел: — Тебе это не сойдет с рук! Магический поединок! Сегодня в полночь, на верху Астрономической башни! До неспособности продолжать бой! По праву мага, как чистокровный чистокровного вызываю тебя!

Драко побледнел, и ошалело огляделся по сторонам. Так-с, поставлю-ка я заглушалку. Быстренько обнажив палочку, незаметно совершаю несколько необходимых пассов под лавкой.

— Нет, ты не ослышался слизняк! — на Рона было страшно взглянуть. Ещё никто и никогда не видел младшего Уизли настолько взбешенным. — В этот раз тебе не струсить, как тогда, четыре года назад, помнишь? Ну что, Малфой, опозоришь свой Род?

— Принимаю вызов! — быстро опомнился Драко. — Сегодня в полночь. Мой секундант: Крэбб.

— Я с Поттером. Наконец-то я надеру тебе задницу, гаденыш. А теперь пошел вон!

Малфоя аж перекосило от злобы. Сжав кулаки и прищурив глаза, слизеринец угрожающе процедил:

— Ну смотри, Уизли… тебя никто за язык не тянул. Ведь смерть тоже является невозможностью продолжить поединок? Не так ли?

И стремительно развернувшись, как минутой ранее Снейп, Драко промчался сквозь ряды к выходу из Большого зала.

Мгновение напряженной тишины.

— Ты что, совсем ополоумел, Рональд Биллиус Уизли?! — гневно зашипела Гермиона. Её затрясло от негодования. — Посреди большого зала, вызов на дуэль, и это после выговора от Снейпа! Я тебя сейчас! …

Девушка принялась неистово трясти усевшегося обратно парня. Рон кривился, но не противился, ему только сейчас показалось, что произошедшее было как минимум неправильно.

— Не волнуйся, Гермиона, я поставил заглушающее… — попытка успокоить не увенчалась успехом.

— Да мне плевать, если кто услышал! А вдруг что-то случится с Роном, ты об этом подумал?! — и расклеившись ещё больше, девушка зарылась лицом в мантию рыжего. На Рона стоило взглянуть: непередаваемая гамма чувств! Казалось, он хочет растерзать её прямо здесь, но, поскольку Гермиона приникла, осталось только приобнять. Правда, не так сильно — гриффиндорка аж гикнула. Парень сразу же ослабил хватку, примирительно провел рукой по шелковистым волосам, и поцеловал в лобик. Гермиона подняла заплаканное лицо, и на несколько секунд их взгляды пересеклись…

Момент трансфигурации страстных взглядов в неистовый поцелуй остался между кадрами: вот только застывший миг созерцанья, и тут уже эта парочка яростно целуется посреди Большого Зала, только одежду не срывают!

— Во дают… — пораженно прошептал я. Сидящие неподалеку ученики абсолютно солидарны: Парвати и Лаванда беззвучно тянут умиленное «О-у-у», Симус по левую руку беззвучно аплодирует, одобрительно кивая в такт своим хлопкам. Невилл вообще застыл, так и оставшись примороженным к стулу с недонесенной до рта сосиской.

— Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли! — прогремел возмущенный крик за спиной. О нет…

Минерва МакГонаггал, декан Гриффиндора, крейсерским ходом пробиралась к парочке. Рон и Гермиона буквально отпрянули друг от друга, опомнившись, и залились краской со скоростью звука.

— Ужасающая безответственность! — уже не так громко фыркнула декан. — Я ни в коем случае не осуждаю романтику, но не посреди же Большого зала в момент обеда! Мисс Грейнджер от вас я такого не ожидала! Рональд Уизли! Вы, как мужчина в следующий раз подумайте, прежде чем ставить девушку в настолько компрометирующее положение! Надеюсь, подобного не повторится! Я понятно выражаюсь?! — угрожающе спросила Минерва.

Голубки усиленно закивали. А как декан отошла, не успел Рон и вякнуть, как Грейнджер сорвалась с места, и торопливо бросив: «я в туалет», скрылась в покидающей трапезу толпе.

Я схватил за руку порывающего бросится вслед Рона.

— Не стоит, — мягко придерживаю, — ей нужно немного прийти в себя. Видя, что доходит туговато, добавляю:

— Насчет туалета, это не намек, а отмазка. Дай ей время, никуда она от тебя не денется… если сделаешь все правильно.

— Да, ты прав, — успокоившись, признал друг, плюхнувшись обратно. — Черт, мы же на защиту опоздаем!

— Вот именно, давай поторопимся, а со своей зазнобой увидишься! Что б Гермиона пропустила занятие?!

И весело рассмеявшись, мы отправились в объятья Снейпа.

Как и полагается второй руке Темного Лорда, Северус ворвался в кабинет подобно вихрю, повелительным взмахом палочки зажигая свечи, разогнавшие тусклый мрак. Ученики уже сидели за партами, полностью собранные и готовые к уроку. При появлении учителя все разговоры и шепотки стихли, а по залу разлилась мертвая тишина. Громче всего часы отстукивали свой ход.

— Я не просил доставать учебники, — процедил Снейп, закрывая дверь. Он прошел за свой стол и повернулся лицом к студентам. Гермиона поспешно бросила «Лицом к лицу с безликим» обратно в рюкзак и сунула его под стул. — Я намерен рассказывать, и требую вашего безраздельного внимания.

Экс-зельевар пробежал черными глазами по лицам присутствующих, мимолетно задержавшись на мне.

— До сих пор, насколько мне известно, у вас было четыре разных преподавателя по моему предмету. Естественно, у каждого своя методика, свои предпочтения. При такой путанице остается только удивляться, как вы сумели ежегодно успешно сдавать экзамены. Вы удивите меня еще сильнее, если и дальше сможете держаться на уровне — С. О.В. требует много более серьезных, углубленных знаний.

Снейп стал расхаживать по классу. Он понизил голос; все следили за ним, выгибая шеи.

— Темные искусства, — говорил Снейп, — бесчисленны, разнообразны, изменчивы… и вечны. Это многоглавое чудище; на месте отрубленной головы всякий раз вырастает новая, хитрее, страшнее прежней. Ваш противник неуловим, он постоянно меняет обличье и не поддается уничтожению…

Класс притих ещё больше, совершив невозможное. Вон Невилл даже боится громко сопеть, настолько зловещим выглядел декан Слизерина в этот момент.

— Следовательно, защищаясь, — чуть громче продолжил Снейп, — надо быть не менее изобретательным и гибким. Эти картины, — он походя махнул рукой, указывая на стены, — дают довольно верное представление о воздействии, к примеру, пыточного проклятия, — он ткнул пальцем в ведьму, зашедшуюся криком в агонии, — последствиях поцелуя дементора (колдун с абсолютно бессмысленным лицом, бессильно привалившийся к стене) или нападения инферния (кровавая кашица на земле).

Несколько секунд пожиная плоды произведенного эффекта, учитель остановился, обводя взором класс. Некоторые девушки побелели как полотно — больно живописными и пугающе реалистичными оказались изображения.

— Перво-наперво запомните: на данном этапе, вашим единственным планом сражения с подобными сущностями должно быть только одно… — профессор выдержал эффектную паузу, и что было мочи рявкнул: — Убегать! Любым внешне эффектным маневром отвлечь от себя внимание условного врага, и спасаться бегством. Все усекли?! -Снейп пролетел из угла в угол, подобно громадной летуче мыши, и язвительно подытожил: — Впрочем, экзамен реальностью, как правило, быстро отделяет зерна от плевел.

Надо-же, буквально точь-в-точь повторил наставления Гарфида.

— Очень полезное, хоть и не одобренное министерством заклинание Навесного тумана мы разучим на следующем занятии. Это сослужит хорошую службу тем из вас, кто не абсолютно бездарен, — черные колодцы декана вновь остановились на Поттере на несколько секунд. — Большинство времени мы уделим разнообразным защитным чарам, а также чарам помогающим избегать дуэли, или спасаться бегством. Проработаем массив разнообразных чар, ключевым вектором которых станет не победа, а выживание. Ну, а затем, под конец учебного года, забегая наперед, рассмотрим невербальные чары, играющие немаловажную роль в схватке любого типа.

— А почему заклинание запрещено? — не удержалась Гермиона.

— Минус десять очков гриффиндору за выкрик с места, мисс Грейнджер. Но, пожалуй отвечу: заклятие не запрещено, а не одобряется. Видите-ли нашим славным мракоборцам тяжело приходилось, в определенное время против противников, практикующим подобное волшебство. Слишком легко удавалось улизнуть от представителей закона.

— А сейчас, — повысил голос Снейп, — мне хочется определить уровень вашего, если можно так выразиться, дуэльного мастерства, — на последней фразе декан скривился как от зубной боли, презрительно оглядев студентов. — А посему: — взмах палочкой и парты растворяются в пространстве, письменные принадлежности с громким грохотом падают на пол. Какая-то девушка горестно ойкнула, залив новенькое платье опрокинутыми чернилами, — разбиваемся на пары, и начинаем сражение. Элементарные атакующие, как и защитные чары, вам должны быть известны, хочу надеяться, — Снейп откровенно издевался. — Итак, чего встали! Делитесь на пары! Малфой — Крэбб, Нотт — Гойл, Паркинсон-Булстроуд… живее, я вас за ручку поставить должен?!

В классе воцарилась суета. Теснясь и толкаясь, наполовину испуганные, наполовину раздраженные поведением Снейпа ученики выбирали пару, и выстраивались в параллельные шеренги, лицом к лицу.

Мне достался Рон. Судя по взволнованному лицу парня, тот уже был одной ногой в Астрономической башне, заранее переживая дуэль. Я скосил взгляд в сторону, Малфой держался гораздо лучше — сказывалась аристократическая выдержка, лишь бисеринки пота на лбу выдавали блондина с головой.

— Итак, начали! — прозвучал холодный приказ.

Всюду засверкали вспышки лучей, а класс наполнился выкриками различных заклятий и формул. Послышался первый вскрик: одна из девушек не смогла воспользоваться элементарным Протего, за что поплатилась парализованным телом. Не владевшие щитовыми чарами, как правило, выбывали в первые минуты схватки. Малфой с Крэббом дрались удивительно хорошо, Драко понятно, а вот Крэбб удивил. Хотя, памятуя об Адском пламени на седьмом курсе, пусть и неконтролируемом, стоило ожидать от дуболома неприятных сюрпризов.

Тем временем Рон пытался всячески пробить мой щит, используя простецкие парализующие и Ступефаи. Досадно: таким на дуэли не перешибешь, хотя, если взглянуть, арсенал Драко тоже не отличается разнообразием.

Северус Снейп стремительно расхаживал между учениками, напоминая огромную летучую мышь, и задержался около нашей пары «любимчиков» явно неспроста.

— Жалкое зрелище, Уизли, — едко прокомментировал Снейп, — вы так до утра будете биться головой в закрытую дверь. А ну-ка подвиньтесь, проведу наглядную демонстрацию.

Класс притих. «Ой, что сейчас будет!» — читалось на лицах каждого. Гермиона выглядела перепуганной, а вот Малфой довольно скалился, в ожидании трепки Поттера.

— Давайте же все вместе посмотрим и поучимся, как Мальчик который выжил, победитель Турнира Трех Волшебников будет справляться с вашим преподавателем защиты.

«Вот же удод», — подумалось мне.

-Памятуя о вашем уровне, я милостиво опущусь до словесного произнесения формулы заклинания, — сочувственно сказал Снейп, — ведь даже такой знаменитости иногда необходима фора. Без везения никуда, верно Поттер?

Малфой услужливо загоготал, разгадав подтекст учительской тирады и связав с летними событиями на Турнире.

Я молча поднял палочку к лицу, приветствуя оппонента. Снейпа такое позерство задело ещё больше: он аж позеленел и покрылся пятнами. Ох, что сейчас будет…

Нелишним также сказать о внутреннем напряжении и значимой доли смятения в глубине души. Достаточно высока вероятность спалиться: продемонстрировать более высокий уровень владения чарами, чем положено пятикурснику. Не удивлюсь, если Дамблдор втихаря, памятуя о моей возможной летней отлучке, намекнул помощнику о необходимости невинной проверки.

— Готовы, Поттер? — взяв себя в руки, обычным презрительным тоном спросил Снейп.

Я, не тратя слов, киваю.

— На счет три! Один, два… три!

Моментальный рывок влево, под ухом свистит какая-то неприятная гадость.

— Протего! Импедимента! Ступефай! — невозможность атаковать невербально жутко раздражает, приходится выкрикивать как ребенок, за такое у Мастера давно бы получил по ушам.

Снейп отмахивается от типичных заклинаний, как от назойливой мухи. Изредка выкрикивая известные пятикурсникам формулы, декан Слизерина, подобно мне безостановочно перемещается по полю битвы. Весь класс превратился в арену сражения: бедным ученикам доводилось жаться к стенам, многие из которых, к слову, грамотно оградили себя дополнительными щитами.

— Инкарцеро! Развейся! Левикорпус! —, а вот и подоспели авторские заклятия, и глядя на ушедший в небытие щит, невербальным плавным взмахом увожу заклинание в сторону, элегантно и мастерски, а сам практически падаю на карачки. Сработало, Снейп удивленно приподняв брови, видимо посчитал, что я увернулся из последних сил.

— Здесь у нас не цирковое представление, Поттер, а мы не клоуны… хотя насчет вас не уверен, — не преминул вставить едкое замечание Принц-полукровка.

Тем временем обмен любезностями продолжался, я весь взмок в ожидании подлянки со стороны Северуса, благо причины предполагать возможное имелись. И, как выяснилось, не зря.

Под прикрытием мощнейшей, ярко-синей Импедименты, этот гад беззвучно посылает вслед незаметное крошечное проклятье. Приглядевшись, узнаю одну из гадостных формул, которых не обнаружить сразу, но спустя парочку дней проявятся в виде сильной неполадки кишечника, не поддающиеся никакому лечению. Чертов засранец хотел обеспечить мне сладкую недельку прописки на унитазе.

Но тут же понимаю, что ни уклонится ни отпрыгнуть не успеваю: драгоценные секунды потрачены на диагностику, а банальным Протего такое не остановить. Рефлексы, вбитые Гарфилдом на тренировках оказались сильнее меня. Невербальное заклятие возникло автоматически.

Миг, и меня окружает слепящая полупрозрачная сфера цветом расплавленного золота. Ветвистые разряды вспыхивают по краям купола, освещая ошеломленные лица студентов. С громким звоном, слышным далеко за пределам кабинета щит отражает пущенные в него заклятья, и угасает.

Молчание. Кто с восхищением, а кто с ужасом взирает на оставшуюся в одиночестве фигуру Избранного. Черные колодцы Снейповых очей пытаются прожечь во мне дыру, черная фигура рывком приближается источая слышное только нам двоим шипение:

— Что это сейчас было Поттер?

— Световой щит, — отвечаю предельно честно, — для защиты от вашего «подарочка».

— Разглядел, все-таки, — скорее довольно, чем нет, кивает своим мыслям Снейп. — Но это высшая магия Поттер, откуда вы можете такое знать?

Раздались возбужденные шепотки по сторонам, высшая магия на глазах у пятикурсников, какая честь! О том, что щит создавался беззвучно Снейп видимо подзабыл. Не отвожу взгляд от засасывающих черных провалов, и заявляю:

— В книжке вычитал. Довольно подробное описание, должен заметить, автор большой молодец. Только благодаря нему, все вышло настолько прекрасно.

— Думаете я поверю этому бреду?

— Другого ответа у меня нет, — сухим тоном подвожу черту.

— Ну что-ж, Поттер, — холодно отстраняется Снейп, — директор узнает о ваших неизвестных талантах, не сомневайтесь.

— И о том, чем вы награждаете учеников на дуэлях тоже, — не упускаю возможность пригрозить. На что учитель лишь равнодушно скалится и разворачивается, давая понять — аудиенция окончена.

— Да такой щит заслуживает пятидесяти баллов! — раздается девичий выкрик со стороны гриффиндорцев. Снейп остановился, задумавшись на секунду и, не поворачиваясь, бросает:

— Тридцать баллов гриффиндору за отлично исполненное заклятие. Минус пятьдесят — за всеобщую слабую подготовку учеников. Мистер Поттер, вы могли бы подтянуть своих собратьев для всеобщей успеваемости, но видимо лишь хотите выглядеть лучше на всеобщем фоне неудачников и неумех? Все свободны!

Большинство гриффиндорцев буквально взбеленились от подобного обращения, что дало выход в швале эмоций сразу за дверьми кабинета.

— Откуда ты знаешь такие чары? — хмуро интересуется Рон, пристроившись слева. Гермиона снова куда-то пропала, видно до самого вечера собралась прятаться от рыжика.

— Помнишь, Рон, мы с Гермионой довольно часто готовились перед последним испытанием Турнира, ну, на четвертом курсе, — на ходу сочиняю я. — Вот тогда и увидел сие заклятие, но отложил, ввиду его чрезвычайной сложности. Но не забыл, а взял теоретические выкладки собой к маглам, и тщательно изучал на досуге.

— Сможешь научить?

— Вообще да, но за один день чары такого уровня не освоить. На сегодняшней дуэли это тебе не поможет, лишь голову забьет лишними знаниями.

Рон обреченно кивнул.

В гостиной друг предпочел отмалчиваться, а затем вообще поднялся в спальню — побыть наедине. Поглощенный нервотрепкой предстоящей дуэли, да и расстроенный прятками Гермионы, рыжик совершенно замкнулся в себе.

Ближе к полуночи, сидя возле камина и попивая горячий кофе для бодрости, слышу шебуршание со стороны портрета. Гермиона подходит к нам, и бескомпромиссно заявляет:

— Я иду с вами!

Рон поперхнулся кофе.

— Гермиона… — робко касается руки девушки, — там будут только дуэлянты и секунданты. Девушке там не место.

— А как это будет выглядеть, кем Рон будет смотреться, если возьмет ещё и тебя, сама посуди, такое впечатление будто притащил дополнительную защиту.

— А мне плевать, что подумает Малфой и компания! — рьяно отрезает девушка. — Я не останусь в неизвестности, пока мои друзья на верхушке Хогвартса! У вас нет выбора, так и знайте.

— Похоже, так оно и есть, — со вздохом соглашается Рон, и внезапно притягивает девушку для страстного поцелуя.

Тактично отворачиваюсь. Вон, какие замечательные картинки на стенах…

— И кстати, если не хотим опоздать, пора выдвигаться, — минутой спустя опомнилась Гермиона. — Уже половина, а до башни путь неблизкий.

— Сейчас, только схожу за мантией и Картой, — сказал я, направляясь к мальчишеской спальне. Душу грызло неприятное предчувствие.

*

Верхушка Астрономической башни — не самое приятное местечко, особенно в ночное время. Оказавшись под открытым звездным небом, мы сразу ощутили морозящее дыхание осеннего ветра, пробиравшегося под мантии, залезавшего под кожу, вызывая мурашки и невольную дрожь. Ничто, помимо завывавшего в замковых низинах воздуха, не нарушало стылый покой полночной тишины.

Малфой и Крэб поднялись первые, пробираясь сквозь узкий выход на опасную верхотуру. А следом пролезла и наша троица, мигом ощутив на себе весь спектр ощущений ночного Хогвартса. Мерзло съежившись и плотнее укутавшись повторили пройденный слизеринцами путь.

Ровная, гладкая площадка с небольшим парапетом, диаметром метров десять. Слететь — раз плюнуть. Ой погорячился Рональд, выбирая местом дуэли наивысшую точку Хогвартса.

— Почему вас трое? — завывания ветра приглушали звуки, но голос Драко мы услышали, и тот явно недоумевал.

— Не бойся, Малфой, больнее не будет! — огрызнулась Гермиона. — Если ты думал, что я оставлю ситуацию без присмотра, то…

-Ой, да я не тебя спрашивал, грязнокровка, заткнись, не с тобой говорят, — злобно отвечает Малфой, —, а с предателем крови. Что, Уизли, решил, что Поттеровой славы тебе мало? Необходимо спрятаться за девичьей юбкой?

— Довольно, — бескомпромиссно прерываю зарвавшегося слизеринца. Тяжелый день, холод, стужа. А тут ещё этот выродок. Я сам не заметил, как планка моего гнева поднялась до уровня бешенства. — Ещё одно оскорбление, Малфой, и никакой дуэли не состоится. Я просто вышвырну тебя через парапет. И либо ты научишься летать без метлы, либо твоя пожирательская мамуля получит повод для слезок.

— Не смей трогать мою мать, Поттер!

— Ещё одно слово?! — яростно взревев направляю палочку на грудь Драко. — Ну?!

Малфой скривился, но ничего не сказал, лишь буркнул что-то неразборчивое под нос.

— Жалкий слизняк… — прошипел неподалеку Рон.

— Соберись, лев! — развернувшись к противникам спиной, кладу руку на плечо товарищу, желая поддержать. Уизли нешуточно трясло и, несомненно, не только от холода. Малфою тоже несладко — вот как перекосило, хотя и не трясло: сын Люциуса держал марку семьи.

— Слышишь, Рон? — заглядываю другу в глаза. Тот неуверенно глядя в пол кивает.

— А ну-ка соберись! Вспомни, сколько мы пережили всего! Тайная комната, магические шахматы…, а сколько заклинаний выучили?! Ты сделаешь этого слизня, и мы пойдем отпиваться горячим шоколадом в теплоте уютной гостиной. Ты сильнее! И победишь!

Уизли, приободрившись, боевито стискивает кулаки. И мужественно кивает:

— Я покажу ему, Гарри. Отойди.

-Удачи тебе Рон, — чуть слышно, одними губами шепчет Гермиона. Девушка явно напугана и переживает. Дрожит и безостановочно грызет ногти, моргая часто-часто, а грудь неровно вздымается вверх вниз. Подхожу, и приобняв сокурсницу за плечи успокаивающе внушаю:

— Все будет хорошо.

Тем временем дуэлянты вышли на центр площадки. Ветер к тому времени и не думал утихать, а напротив: усилился до сильного порывистого. Капюшоны мантий нещадно срывало с головы, а кроны деревьев далеко внизу грозили встретиться с землей.

— Не передумал, Уизли? — натянуто улыбается Драко.

— Не передумал, Малфой? — не остался в долгу гриффиндорец.

Тот скупо кивает и разворачивается, отходя на свою половину площадки. Рон, постояв немного в ступоре, повторяет маневр оппонента. И вот, противники лицом к лицу, на противоположных краях Астрономической башни готовы к самому безрассудному поступку в своей жизни, под аккомпанемент штормовой стихии. Мы с Крэббом — между дуэлянтами, возводим последние приготовления. Маскировочные чары, чары отвода глаз, звукоизоляция. Стало тихо, как в вакууме. Только шумные вздохи участников, будто волны прибоя, разрезали установившееся молчание.

Отходим с Крэббом к парапету, я слева от бойцов, он — справа. Гермиона, к слову, осталась позади Рона, облокотившись на самый край каменного балкончика.

— Готовы? — зычно спрашивает Крэбб.

— Готов! — спустя минуту, закончив небольшую гимнастическую разминку подтверждает Малфой. Рон, тем временем, презрительно косился на слизеринца, давая понять свое отношение к подобной клоунаде. Ох, лучше бы ты тоже размялся, рыжий…

— Просто жажду! — отрезал Уизли.

Мы встретились взглядом с Креббом. Винсент показал три пальца, я утвердительно киваю. Волшебные палочки секундантов устремляются в беснующиеся небеса.

-Три… — прокричал Крэбб, — Два! … Один! … БОЙ! — сдвоенные искры из двух волшебных палочек: красные — мои, зеленые — слизеринца ознаменовали начало битвы. Да начнется битва…

Три подряд заклинания, явно оглушающих, Малфой банально проигнорировал, не став утруждаться на щит, а элегантно отошел в сторону.

-Ступефай! Петрификус Тоталус! Силенсио! — надрывал горло Рон размахивая палочкой. А ход с немотой неплох: идея заткнуть противника неспособного к невербальной магии — разумна и уместна. Жаль, исполнение подкачало.

— Протего! Ступефай! Инкарцео! — не остался в долгу Малфой, начав свою контратаку.

— Протего! — принял на щит вылазку врага Уизли.

Поединок грозил затянутся. Дуэлянты обстреливали друг друга несложными заклятиями, постоянно перемещаясь по площадке, а пролетающие вблизи лучи неизменно отражались щитом. Но меня не переставая грызло дурное предчувствие, заставив сжать покрепче волшебную палочку в кармане мантии. Краем глаза отмечаю, что Крэбб уже давно обнажил свою, жадным взором наблюдая за разразившейся схваткой.

Бойцы разошлись на полную. Пучки самого разного цвета со скоростью пули пролетали мимо секундантов, дабы врезаться в щит или скрыться во мраке ночи. Кружась по арене, они превратили ночь в какофонию взрывов и вспышек, причем Рон пытался все более агрессивно атаковать, а Драко предпочитал уходить с линии атаки, изредка прикрываясь щитом. В течение сражения Гермиона, незаметно (она так считала) прогуливалась вперед-назад, желая постоянно находится за спиной Рона, дабы подстраховать в случае чего.

— Импедимента! Протего! Экспеллиармус! — отчаянно надрывался Рон. Я поморщился. Вряд-ли в арсенале Уизли найдется хоть что-то, способное пробить хорошее Протего. А вот Малфой, вероятно, имел возможность взять парочку уроков у Пожирателей, о чем я, памятуя о нестабильности психики товарища, Рона не предупредил.

Я покосился на Крэбба, и дождавшись ответного взгляда, приподнял бровь, мол, ну и чего, разнимем? В ответ тот презрительно скривился и кивнул на сражающихся, как бы говоря: смотри не пропусти. А смотреть было откровенно не на что. Да, конечно зрелищная с точки зрения спецэффектов драка пятикурсников могла восхитить незрелое одиннадцатилетнее чадо, но лично мне…

А в следующий миг произошло то, чего я в глубине души больше всего боялся: Малфой проявив недюжинную смекалку и слизеринскую хитрость, впредь заставив себя уважать.

Только начало казаться, что дуэль пошла на спад: бойцы перестали кружить по площадке, да и обмен заклинаниями стал реже, произошло непоправимое.

В течении поединка Драко судорожно искал путь к победе, ведь он начинал выдыхаться, а вся известная ему магия пропадала втуне. Наконец, бойцы остановились, но один маленький нюанс играл немаловажную роль: штормовой шквальный ветер впивался Рональду Уизли в лицо, а слизеринцу, соответственно в спину. Рыжый тратил усилия, для сохранения устойчивости. Это был первый звоночек.

— Серпенсортиа! — не знаю, какую змею призвал Малфой на втором курсе, но с того времени он очевидно практиковался в подобной магии. Неестественно громадная пятиметровая кобра взвилась между бойцами, угрожающе зашипела и, распахнув цветастый багрово красный воротник, бросилась на Уизли. Рон попросу сжег возникшую угрозу банальным «Инсендио», но ползучий гад уже отыграл свою роль. Пара секунд испуганного столбняка, ещё немного времени для принятия решения и уничтожения змеи… Подаренное время Малфой использовал впрок. Неистовым градом, со скоростью, недоступной для большинства учащихся в Хогвартсе юный слизеринец произвел свою сокрушительную и катастрофическую атаку:

— Глиссео! — поверхность под Роном становится покатой, как ледяная горка. Парапет, подобно ступеням в Отделе тайн исчезает, образуя с основным покрытием Астрономической башни единое целое.

— Бомбарда Максима! — взрывное заклятие оставляет лишь память от Ронового щита, и в тот же миг:

— Флипендо! — простенькое отталкивающие заклятие первокурсников, вкупе со взломанной защитой и инерцией взрыва сыграло ужасающую роль. Уизли буквально отшвырнуло назад, прямо на Гермиону, которая судорожно вцепившись в плечи товарища попыталась предотвратить скольжение по трансформированной поверхности. Неудачно. С жалким вскриком, подобно раненой птице, Рональд Уизли и Гермиона Грейнджер перевалились через край.

— НЕ-ЕТ! — яростный полурык-полурев заглушил испуганный вскрик Малфоя, насмерть перепуганного содеянным. Секунда тянуще-вязкой мертвящей тишины, и я в одном стремительном рывке преодолеваю расстояние до края и сигаю вниз, в пустоту. Ледяные воздушные потоки бьют в лицо, разрезая кожу на скулах. Сам не осознаю, как хватаю падающих друзей, Гермиону левой, а Рона правой рукой. Крепко сжимаю, со всей силы, в единственно стремлении если не спасти их, то как минимум разделить судьбу.

Зачем я прыгнул на смерть?! Что я наделал! Только сейчас, на полпути к неумолимо приближающимся кронам, приходит страх. Время замедлило свой ход, сознание словно хотело подольше протянуть оставшиеся секунды, максимально прожить жалкие крохи. Рональд, счастливчик, падал без сознания, запрокинутая голова не выдавала никаких признаков жизни. Слева же, Гермиона, бедная девчушка, вопила не прекращая, зажмурив глаза и разрывая связки, все сильнее и сильнее, искренне веря в скорое пробуждение. Палочка из остролиста покоится в глубинах мантии, а черная и подавно в потайном нагрудном кармане.

Я не могу умереть вот так! Попав в иной мир, в тело всем известного героя, в мир магии в конце концов! Не исполнив предназначения, не разгадав тайн! НЕВОЗМОЖНО!

Что-то изменилось. Мир изменил краски. Тело пронзила судорога невыносимой боли, я подумал о встрече с землей, о конце всего…, но нет, мы ещё падали. А нет, не падали — летели. Летели?!

Я вскинул голову и ошеломленно ахнул, по левую и правую руку раскинулись громадные, иссиня-черные крылья! Кожистые и перепончатые преграды, размером с автомобиль каждая, создавали непреодолимую стену для воздуха. Вынутые из кипящей смолы, два паруса, окруженные темными парующими облаками источали жар, а огненные прожилки вен и сосудов тлели как в кипящем горне. Дымовой шлейф тянулся за крыльями, оставляя развеивающийся след в пространстве. Черная палочка на груди ощутимо нагрелась…

Но падение продолжалось, хоть и не столь стремительно. А ну, поднапрячься… ещё больше распахнуть объятья, наполнить крылья воздухом…

— РРах! — заорал я от невыносимой боли. Такое чувство, будто из спины на уровне грудной клетки заживо сдирают мускулы — настолько сильным оказалось напряжение. Краснота схлынула, я открыл глаза в ожидании встречи с землей и, пораженный, замер…

Мы летели. Кроны деревьев Запретного леса проносились буквально в нескольких метрах подо мной, не приближаясь ни на йоту. Словно падение, но горизонтальное. Ветер обдувал новоиспеченных птиц, совсем не ледяной, а ласкающий и прохладный. Несравнимо с полетом на метле. Хотелось кричать от счастья, купаться в воздушных потоках, наслаждаясь минутами истинной свободы! Забывшись, я взмахнул новоприобретенными крыльями, но вновь взорвавшаяся непереносимая боль вынудила сдаться — ещё не время.

Внизу, очень кстати обнаружилась небольшая полянка, крошечный островок в зарослях Запретного леса. Спустившись как можно ниже, я попытался сложить крылья полностью расслабив спину, и тут же пожалел об этом. Земля, ринувшись навстречу, пребольно ударила по падающему летуну, да ещё нагруженному парочкой бесчувственных товарищей. Из последних сил оглядываюсь и сгружаю осточертевший балласт на землю.

— Гарри… — раздается под ухом. Грэйнджер, бессвязно лопоча, запрокинула голову, теряя сознание. Я подхватил падающую девушку, и аккуратно уложил на траву, напоследок услышав:

— А у тебя глаза светятся, — и ощутив твердую поверхность под собой, Гермиона облегченно затихла. Сделав пару шагов ощущаю дрожь в коленях и смертельную слабость. Момент нахлынувшей темноты я не заметил.

Глава 15: Выручай-комната

Пробуждение вышло кошмарным. В спину нещадно давили корни, продрогшее тело затекло и ломило, поясница не чувствовалась вообще. Со стоном перевернувшись на бок, вижу сидящую на пне Гермиону, задумчиво вертящую в руках волшебную палочку. Мою.

— Доброе утро, — приветствую девушку кривоватой ухмылкой.

— Утро добрым не бывает, — настороженно отвечает девушка, впившись немигающим взором. Ни следа улыбки на неприветливом лице.

Невозмутимо потягиваюсь, разминая затекшие конечности и прогревая суставы. Затем, неспешно сев в позу лотоса уставился на нее, наивно хлопая глазками.

— Не смотри на меня так, — не выдержав, фыркнула Гермиона. — И не паясничай. Я хочу выяснить — что ты такое!

— Сам не знаю, — прозвучал предельно честный ответ.

— Не верю!

— Добавить мне нечего. Так что решай, или всадить в меня Аваду прямо сейчас, или связать и к Дамблдору.

— Ты знаешь, что я не смогу, — сказала, покачав головой гриффиндорка. — Клятва… насильно данная, между прочим, не позволит выдать никакую информацию о тебе, в любой форме, кому бы то ни было. Но остановить тебя сейчас…

— Остановить почему? — насмешливо уточняю.

— Ну… я видела, что ты такое, хоть и смутно. Ты — не человек… Кто ты?!

Терпеливо повторяю тормозящей девушке:

— Я. Не. Знаю.

— А кто знает?

— Возможно, те, кто меня сюда закинул? Спросила бы у своих отправителей, они уж точно в курсе.

— Знаешь, тогда было совершенно не до того! — огрызнулась Гермиона. — Похитить, всучить письмо и принудить к непонятной клятве: взглянула бы я на тебя!

Повисла напряженная тишина. Гермиона, неподвижно замерев на месте, пристально всматривалась в меня, беззвучно шевеля губами. Я отвечал тем же, изредка, правда, кривя какую-нибудь рожицу. В конце концов, не выдержав, спрашиваю:

— Ну и что будем делать?

— Подожди, я решаю твою участь, — глубокомысленно изрекла Гермиона.

Я, не сдержавшись, прыснул, а затем и расхохотался. Неудержимое веселье прорвалось сквозь пересохшее горло, в итоге вызвав нестерпимый кашель. Отплевавшись, смотрю на девушку, вот уж кому весело — сидит и похихикивает.

— Я не враг тебе, Гермиона, — заглядываю в глаза подруги. — Да, мы совершенно чужие люди, но я никому из знакомых не желаю ни зла, ни тем более смерти.

— Почему ты прыгнул? — на грани слышимости раздался нежный шепот.

Вздрогнув, увожу взгляд в пол и спрятав руки в карманы, в деланном смущении провожу носком по земле.

— Потому, что мне нестерпима сама мысль о вашей гибели.

— О, Гарри… — и девушка, нежно прильнув ко мне, обнимает.

Видимо проканало. А на самом деле, очень хочется треснуть себя лбом по дереву, и спросить, глядя в зеркало: что это было?!

Какого хрена, я, без палочки, не имея возможности передвигаться по воздуху без метлы, (жалкие зачатки левитации, изученные с Гарфилдом, годились лишь для смягчения падения) бросаюсь в героический полет? С песней, и под ура?!

Неужели в меня проникло то самое, смертельно опасное свойство Поттера — самопожертвование? Если так, то дни мои сочтены — как пить дать завтра какой-то бомж сунется под машину, а я сломя голову скакну под колеса.

— В любом случае, спасибо, что спас, — шепчет в самое ушко Гермиона. — Это был поступок настоящего гриффиндорца!

Мама роди меня обратно! Не хочу становиться 'истинным' гриффиндорцем! Своя рубашка ближе к телу.

— А скажи мне, если не секрет, что было в письме?

Подумав, решил ответить правдиво:

— Поскольку ты поняла, что я не Гарри Поттер в его истинном проявлении, придется кое-что пояснить. Моя душа, из прошлой жизни, была переправлена в это тело. И те, кто руководил ритуалом, повесили некую привязку на мою душу, способную уничтожить меня по малейшему их желанию.

— О, Гарри, — простонала отчаянно Гермиона, — мне так жаль. Если бы я могла что-то сделать! Знаешь, — её глаза загорелись опасным огоньком, — мы отыщем способ расколдовать тебя! Я запрусь в Запретной секции, но освобожу тебя, чего бы мне это не стоило! Эти подонки прижали меня, а теперь еще и ты под ударом! Нужно остановить их, любой ценой!

— Охотно соглашусь, но мы не знаем с чем столкнулись. Но, спасибо за предложение. Твоя помощь может быть неоценима.

— Мы одолеем их. Даже не сомневайся! — заверила меня Гермиона и пошла приводить в сознание неподвижного парня, додумавшись дополнительно усыпить того перед допросом. Похоже, что клятва вынуждает предусматривать даже возможности раскрытия, заранее их предотвращая. Пока Грэйнджер расколдовывала Рона, я трясся как осенний лист. Никогда ещё самоанализ не доставлял подобных страданий. Казалось, я себя знаю как облупленного, а выяснилось… Тьху ты! Нет ничего хуже, чем быть опасным для самого себя.

Пятью минутами спустя, кряхтя и стеная, наше трио отправилось в Хогвартс. Рон прихрамывал на правое колено, у меня невыносимо пекла поясница, одна только Гермиона шагала, будто ни в чем не бывало. Лучи рассветного солнца начали пробиваться сквозь кроны деревьев, когда ободранные, грязные и злые чудища выбрались к хижине Хагрида.

— Погодите-ка, — останавливаю спешащих к горячему чаю ребят. — Посмотрите на себя.

Ещё пять минут ушло на взаимную чистку и просушку. Одолжив втихаря металлический тазик великана, и наколдовав воды, начали умывание.

— Опаздывать на завтрак не стоит, — напомнила Гермиона.

— Мне интересно другое, — хмуро заметил Рон, доселе молчавший всю дорогу, — растрезвонил ли Малфой всем о произошедшем. Он же не преминет похвастаться победой.

— Сомневаюсь, — сказал я, оттирая подол мантии и соскребая с лица налипшую грязь. — Он хоть и хвастун, каких мало, но не имеет понятия о нашей участи. А за убийство трех студентов, пусть и непреднамеренное, по головке не погладят.

— А кстати, как мы выжили? Последнее, что запомнил, как лопнул щит, и я полетел назад…, а дальше темнота.

Предвидя подобный вопрос, я выдал заранее заготовленную версию.

— Чары Полета, — Рон замер на месте шокировано уставившись на меня.

— Ты… умеешь летать без метлы?!

— Ну не то, что бы летать… скорее планировать.

— Но это же чудовищно сложные чары! Говорят, Сам-знаешь-кто может так делать, ну ещё вероятно Дамблдор… Научишь?!

— Эм… — как бы поудобнее вывернутся? Сказать Рону, что не буду — обидится. Но я сам знаю одну теорию, и то частично. А чары Левитации, которыми я себе помогал в целом ранее, и в Лютном переулке в частности — жалкая калька.

— Рон, я то их и не освоил полностью… о полете речь и не идет. Да и сил потребляют ой как много. Сомневаюсь, что сегодня смогу создать что-то кроме Люмоса.

— Если вы закончили, — напомнила о себе Гермиона, избавив от оправданий, — то завтрак через десять минут, а мы ещё даже не в школе! Как Гарри нас спас — неважно, главное, что он эти чары знал, иначе нам конец.

— Да… прими благодарность… за спасение, — совсем тихо закончил Уизли, — в очередной раз.

— Я не мог иначе, — беспечно отмахиваюсь, а внутри все сжимается. В том то и дело, что мог. Да и должен был.

И лишь за завтраком, на который мы, пусть и с опозданием попали, глядя на донельзя пораженные лица пары слизеринцев, в меня начало закрадываться страшное подозрение.

Они ничего никому не сказали — понятно сразу. Отсутствие тройки гриффиндорцев осталось незамеченным — чудесно. Но, в любом случае, глядя на их ошеломленные донельзя физиономии осознаешь: парочка считала нас погибшей, и собиралась скрывать это до последнего. Чертовски подозрительно.

— Гарри, ты куда? — окликает в спину Гермиона.

— Пойду, подышу воздухом, — бросаю в ответ.

Затаится, пришлось за поворотом, удачно выступающая колонна прикрывала до последнего от поворачивающих студентов. Заметить можно было, только повернувшись и посмотрев четко на меня. Чудесно.

Драко и Крэбб вышли притихшие, но вполне спокойные. На лице Драко читалось видимое облегчение, от осознания, что он не убийца. Крэбб смотрелся более холодным и отстраненным: тяжкие тучи сгустились на крупном мясистом лице.

— А вас я и искал! — с напускной радостью выскакиваю навстречу слизеринцам, источая счастье и ликование. Малфой, вначале перепугавшись, недоуменно приподнял бровь, а вот напарник незаметно начал двигаться рукой к карману…

— Ступефай! Ступефай! — молниеносно выхватив оружие, отправляю слизеринцев в глубокий нокаут. — Инкарцеро! Локомотор! — и связанная парочка, чинно влетает в заранее приоткрытую дверь чулана для метел.

В грязной, ободранной коморке, заваленной всяческим хламом, разместиться было негде. Сгрузив тела одно на другое, запираю за собой дверь, предварительно оглядев пустующий коридор.

— Ну, что ж… — призываю к себе палочки слизеринцев, — Приори инкантатем!

Итак, палочка Драко. Заклинание свежей кожи, заклинание укладки волос… морщусь, но продолжаю… Так, а вот и памятное 'глиссео'. Похоже, тут чисто.

Настал черед Крэббовой. Повторяю заклятие, и после парочки невинных косметических чар выныривает Империо, а сразу за ним — струя искр к началу дуэли.

-Так-так-так… — недобрым взглядом окидываю бесчувственного ублюдка. — Оживи!

Крэбб открывает глаза, и подслеповато моргая, отпрянул. Суча и елозя ногами, жирное тело попыталось отползти в дальний угол, ощутив обрекающую пустоту в кармане.

— Ну и что я тебе сделал? — говорю тихим голосом, от которого у Крэбба волосы встают дыбом. — Впрочем, даже пасть не открывай. Я сам посмотрю. Легилименс!

Винсент окклюменцией не владел. Секунда естественного сопротивления, и я погружаюсь в пучину мыслей и воспоминаний. События детства и юности, детские обиды и прогулки с друзьями… вот наконеец — вчерашняя дуэль.

Крэбб, придерживая палочку наготове, отчетливо видел, как Поттеровы друзья сваливаются за перила. И в миг, когда крики Малфоя и гриффиндорца сливаются в единой панической симфонии, атакует. Заклятие вошло в спину, когда все мое шокированное естество вопило от ужаса. Час внутреннего конфликта и эффект неожиданности. Единственный момент, в котором невольный порыв совпал с жестким приказом Крэбба: 'Спаси их! Прыгай за ними!'. И я прыгнул.

— Вот же мразь… — яростно шепчут непослушные губы. Мне хочется прямо сейчас придавить Крэбба, гнев и злость перехлестывают через край. Но — нельзя. С другой стороны облегчение — невольный испугавший поступок обретает смысл. Возвращаюсь к его ублюдочной башке, теперь уже бесцеремонно лезу в самые сокровенные глубины Крэббового разума. Снова, детство, юность, первая неразделенная любовь… к слизеринке Дафне Гринграсс, кто бы мог подумать… Вот, кажется, нашел.

Догорающий старинный камин освещал неприлично роскошную комнату, едва-едва разгоняя сгустившийся в ней полумрак. Высокий, крепко сбитый мужчина с пухлым лицом и маленькими коварными глазками нависает над Крэббом, пристально глядя в лицо. Парень сидит перед ним, дрожа как осиновый лист, сложив руки на коленях и уткнувшись взором в пол.

-…понимаешь, Винсент, — продолжал начатую речь незнакомец, — Малфой отдалил меня, а учитывая, что он сам в немилости у Лорда, времена у нас не самые лучшие, смекаешь?

Крэбб лишь кивнул.

— Недавно Лорд задался вопросом, а какую пользу мы приносим? Видимо, финансирование уже не является достаточным вкладом в дело, — мужчина пожевал губами, злостно стискивая кулаки. — Так вот Винсент, нам нужно что-то делать. Я весь в делах, а после смерти матери ты — второй человек в семье, пусть и не совершеннолетний. И я даю тебе четкий приказ: если вдруг представится малейшая, повторяю, МАЛЕЙШАЯ возможность, не подставившись очевидно, угрохать Поттера… воспользуйся ею. Это будет тебе мой экзамен на взрослость — достоин ли ты продолжать наш род. Не бойся за школу — перевезем в Дурмстранг, я тебе даже пару тысченок на счет подкину, станешь там мажором, но… — губы исказила жесткая ухмылка, — только после дела.

— Я тебя понял, отец… — тихо, на грани слышимости отвечает Крэбб.

Вынырнув из воспоминаний, я тягостно выдохнул. Убивать, даже такого паршивца — не выход. Истинный виновный — отец мальчишки, а корень всех зол — Волан-де-Морт. Не вижу иного решения, кроме как лишить памяти о допросе и вчерашней ночи, и впредь быть осторожнее. Приказ родителя поступил слишком давно: его просто так не выкорчевать из мозга, да и не мастерский у меня Обливиэйт. Обойдусь тем, что есть. Заколдовываю ребят и покидаю помещение. Будут помнишь лишь о том, как повздорили с Поттером после завтрака и после стычки оказались в столь неприглядном положении. Пусть полежат. Им полезно.

А вот Крэббом старшим придется озаботиться, впрочем, как и остальными пожирателями, рано или поздно. 'Как же все меняется', — отмечаю невольно. В самом начале, максимум, чего хотелось, благополучно доучится курса до шестого-седьмого и, не дожидаясь канонических событий тупо свалить из страны. Подкорректировать внешность, цвет волос, глаза, губы, благо существует бесчисленное множество приспособлений, как магических, так и магловских. Улизнуть от опасности, переехать куда подальше, да и жить-поживать, потихоньку изучать магию и устраивать свою судьбу. Но, начиная с попадания в Косой Переулок, жизнь словно понеслась вскачь. Мастер Гарфилд, стерва Стюарт, алхимик, с которым, уверен, ещё предстоит сложнейший разговор. Да и хочу ли я рутинно существовать? Разве этого не хватило мне в той, прошлой, серенькой жизни? Дом-работа, колесить туда-сюда на маршрутке, затем скопить на тачку… суть то не изменится. Как гнильцу не штукатурь, сердцевина останется трухлявой.

Здесь появился шанс добиться чего-то. Не просто заработать деньжат для жизни с максимальным комфортом, а стать кем-то большим. Значимым. Оставить свой личный, уникальный и надеюсь светлый след в истории. Может быть, стоит хоть раз вынуть голову из кустов, и не вести себя, как подсказывает трусливый расчет?

Хотя, если задуматься, в моей жизни не очень-то и ощущается свобода. Вначале Гарфилд — выбор отсутствует, ведь только дурак откажется от шанса поучится у профессионала, почти бесплатно по нынешним меркам. А тот, очевидно знакомый с алхимиком, преследовал свою, загадочную и непонятную цель. Казалось, в школе будет иначе. Так нет, недоброжелательное письмо моментально сваливается на голову, обрекая быть ведомым и в дальнейшем.

'В любом случае, лучше быть ведомым стариком-манипулятором или любой другой значимой, стоящей уважения силой, чем собственной ленью или рутиной', — хмыкнул я про себя, направляясь в Выручай-комнату. 'И лучше сдохнуть, пытаясь хоть что-то сделать, чем жить, отсиживаясь'. Но, как же не хочется погибать напрасно…

Первая пара травологии безнадежно упущена, да и неинтересно мне копаться в растениях. С детства не любил биологию. Чем ходить на нелюбимые предметы, лучше провести время с реальной пользой. Например — напрямую спросить комнату о способе разрыва гадостной связи, управляющую нить которой держали загадочные анонимы. Или подыскать соответствующую литературу.

Восьмой этаж пустовал. Солнце полностью взошло и слепящие лучи падали сквозь мутные стекла прямо на девственно чистую стену. А вот и памятные гобелены. Пройтись трижды…

'Мне нужно оборудование и литература для диагностики состояния', — мысленно твержу как заговор.

Открываю глаза и убеждаюсь в наличии черной резной двери, с ювелирно выполненной золотой ручкой. Притрагиваюсь, и мягким толчком открываю.

Комната для Желаний представляла собой огромный продолговатый зал, разделенный толстыми перегородками на секции. В крайних, у стен, собрано бесчисленное множество всевозможной литературы на необходимую тематику. Ближе к середине — куча пробирок и напольных рисунков, а в самом центре — большущая пентаграмма.

Аккуратно, пытаясь не наступать на рисунки, обхожу силовые линии, продвигаясь к стенду. Так-с… надо-же, на читальном столике, обособленно возникли три книги, очевидно выделенные Комнатой для первоочередного ознакомления. Очень кстати.

'Изучение магического ядра и ауры', 'Диагностика тела', 'Диагностика души и сущностной оболочки'. Х-м, если вспомнить, что сквозь пространство и время переместилась моя душа, то логично будет начать с последней книги. Талмуд страниц так на семьсот, а древность данного раритета просто зашкаливает. Открыв первую страницу горько жалею о неаккуратности — не глянцевые журналы переворачиваю. Ветхие листы готовые развалиться от дуновения ветра, пришлось оберегать как зеницу ока. В чтении незаметно пролетело время, и я с сожалением оторвался от интереснейшей книги. Ничего, ещё вернусь.

Изначально я желал использовать Комнату как полигон для испытания различных заклинаний, и проникновения в неизведанные глубины магии. Но, распознать чем меня привязали, (если привязали) и продиагностировать собственное состояние необходимо в первую очередь, иначе вся дальнейшая деятельность бессмысленна. Сначала отцепить вероятно существующий поводок, а затем с величайшей предосторожностью выяснять мотивы неизвестных подонков.

День пролетел незаметно. Скучная история, занятные чары, и строгая трансфигурация.

А под вечер произошло неожиданное столкновение:

— Гарри, можно тебя на минутку? — прощебетал звонкий девичий голос. Сессилия Лестрендж, тряхнув короткой стрижкой, мило улыбнулась и отвела за ручку к выходу из башни.

— Чем могу служить? — учтиво интересуюсь у девушки, невольно поглядывая в соблазнительно приоткрытый вырез. Похоже авторская модификация школьной формы. Неужели сугубо для разговора приоделась?

— Видишь ли, Поттер, — более официально обратилась Сессилия, но, тем-не менее, прежним дружелюбным тоном. — Пронесся слушок, ну, среди орденцев… что у тебя находится одна забавная вещица. Некая магическая карта, на которой отображаются все находящиеся внутри замка.

— Ну, допустим, и?

— Мне она нужна, Поттер! Меня приставили охранять, и я отвечаю за твою жизнь и здоровье. И поскольку ты, как и я, не горишь желанием проводить все время вместе, то будь добр, позволь мне выполнять свою работу добросовестно, не стесняя никого из нас!

И протянула руку, самоуверенно убежденная на сто процентов в однозначном ответе.

Н-да уж. Она меня за кого принимает, в конце концов?!

— Ну почему же… — с придыханием и хрипотцой выдаю в ответ. От ехидства и похоти в голосе заворачиваются в трубочку уши. — Я совсем не против проводить больше времени… вместе!

Сессилия позеленела от ярости. Её красивое личико перекосилось, став отталкивающе злобным. В глубине глаз сверкнуло безумие. Неужто фамильные черты прорезались?

— Не беси меня, Поттер, — тихо и раздельно прошипела псевдо-Ляфар, — Давай делать все по-хорошему? Я свою работу, а ты свои уроки или что там у тебя? Не забывайся! Я тебе не подружка-сокурсница, а квалифицированный аврор! И если придется для внушения размазать тебя по стенке, а потом наложить Обливиэйт — не задумаюсь ни на секунду! Карту, Поттер!

— Проваливай. С. Дороги, — выпалил глаза в глаза, — Карты не будет. Я — не орден. И не часть него. И не признавал его юрисдикцию над собой. Как и права вмешательства в личную жизнь. Проваливай, делай, что приказали. Но — без меня. Как нянька. Прислуга.

Казалось, она тотчас меня заавадит но, к счастью, портрет отклонился, и из гостиной выплыла группа студентов, отвлекшая внимание на себя.

— Приятной учебы, — с полуулыбкой отвечаю и моментально скрываюсь среди потока учеников. А вспылил-то я зря, она не из тех, кто спускает подобное на тормозах.

— Гарри, Гарри! — окликнули со спины. Гермиона, раскрасневшаяся и запыхавшаяся пробивала себе путь локотками сквозь старшекурсников. — Куда направляешься? — деловито осведомилась девушка, пристроившись рядом.

Время клонится к вечеру, закатное солнце превратило коридорную стену в пылающий пламенем палац. Часы отбили семь вечера, до комендантского часа ещё много.

— Да не знаю, а что ты хотела?

— Не могу перестать думать о том, что ты мне рассказал утром, ну, о ритуале. Думала, ты хочешь поскорее избавится от привязки.

— Ну, в принципе, так оно и есть, — утверждающе кивнул я.

— Ну вот, так что, идем в библиотеку? — загорелась девушка при мысли о складе знаний. Я лишь ухмыльнулся.

— Не торопись, Гермиона. Я знаю местечко получше.

Не сомневаюсь, после демонстрации её и за уши не оттащишь от кладезя знаний на восьмом этаже. Ну что-ж… добрый союзник не помешает, а в одиночку тренировать многие вещи все равно сложно и муторно. Вдвоем всегда веселее.

— Ну, и что ты хотел в пустом коридоре? — скептически поинтересовалась гриффиндорка, отдышавшись от крутого подъема.

— Есть одно место… называется Комната для Желаний. Ну, или Выручай комната. Уникальная штуковина. Загадываешь, чего хочешь и, если это в её силах, она предоставляет необходимое. Например, информацию о привязке души, и тому подобное.

С моими словами девушка все больше хмурилась. А когда я продемонстрировал все великолепие содержимого комнаты, сложила руки на груди, явно занервничав.

— А ты уверен, что здесь можно находится без ведома учителей? — неохотно оглядывая стеллажи, уточнила Гермиона. — Я не хочу здесь заниматься!

Я закатил глаза к потолку. Ну вот, опять её раздутая мания о правильности и необходимости.

— Гермиона. Раз эта комната не запрещена, значит разрешена. Вот и все, что нам надо понимать. Да и представь какие несметные знания хранятся здесь! В библиотеке такого не сыщешь, а в Запретную секцию…

-Да-да, я поняла, все очень круто, — прервала меня девушка, и осторожно вошла в комнату. — Гарри смотри! Тут даже ритуальный круг есть!

Я удивился познаниям Гермионы, и решил уточнить:

— А как ты узнала, что это?

— Да, вычитала где-то, — отмахнулась девушка, —, а это же сфера Сигурда! — указывает на большой светящийся шар, похожий на гадальный, — А вот ещё! …

Короче, девчонка конкретно зависла под впечатлением. Как сомнамбула передвигаясь от стеллажа к стеллажу, она водила пальцем по корешкам, беззвучно шепча названия.

— Гарри, это потрясающе, — выдохнула девушка, повернув потрясенное лицо. — Вот за комнату — спасибо большое! Как же она мне пригодится…

— Эй-эй, — осаживаю всезнайку, — вместе будем учиться и заниматься.

-Да-да, конечно вместе, — протараторила Гермиона и опять вернулась к своему божественному алтарю под названием 'книжная полка'.

Снисходительно хмыкнув и пожав плечами, беру со стола початую утром книгу, и углубляюсь в чтение. Пусть себе потешится, время ещё есть. Правда, сомневаюсь в успехе нашего предприятия. Что может двое пятнадцатилетних недоучек противопоставить тайной, и явно могущественной организации? Сумеем ли мы отыскать нужное контрзаклинание или ритуал? Насколько он будет сложен?

Раздался неясный шум.

— Ой, а что это? — испуганно ойкнула девушка за спиной. Я обернулся на звук и увидел следующую картину: Гермиона, виновато опустив голову, стоит рядом с моей, брошенной у входа перевернутой сумкой, из которой вывалилась половина вещей. Особое внимание девушки привлекла черная палочка, сиротливо контрастирующая на прочих принадлежностях.

— Моя волшебная палочка, — спокойно отвечаю, возвращаясь к чтению.

— Но она черная! — снова отвлекает девчонка, — темный артефакт?!

— Брось. Просто новая палочка, перекрашенная в черный цвет. И будь добра, верни все, как было.

Гермиона взмахивает рукой, и вещи складываются обратно в сумку. Неплохое исполнение, должен ответить. Только вот палочка не поддается сторонним манипуляциям. Внешняя магия на нее не подействовала.

'Неужели и Экспеллиармус не сработает', — подумалось мне, — 'если так, то очень даже неплохо'.

Однако Гермиона явно боится дотронуться до палочки. Совершив ещё несколько пассов и убедившись в тщетности усилий, заявляет:

— Твоя палочка, ты и разбирайся.

Хмыкаю, поднимаясь. Подбираю черную палочку с земли, руку вновь пронзает аномальный холод.

— Это просто палочка. Да, немного могущественнее, чем прежняя. Для того, что бы обмануть Контроль несовершеннолетних. Тебе тоже нужна новая боевая подруга, если хочешь продолжать совершенствоваться на каникулах. А это обыкновеннейшая палочка. Хочешь, на, попробуй, — протягиваю инструмент.

Та отпрянула от него, как от огня. Взгляд метнулся ко мне, опять на палочку и вновь ко мне.

— Она же темная, — наконец выдавила Гермиона, — это за версту чувствуется.

— Ну как хочешь, меня все устраивает.

— Раз устраивает, вот и возись с ней сам, — огрызается, немного успокоившись, девушка. Затем, смотрит на часы и испуганно вскрикивает:

— Гарри! Уже восемь минут десятого! Нам нужно срочно в гостиную.

К слову, я совершенно не желал ночевать в башне, много лучше остаться здесь, но упрямая девушка буквально за руку потащила меня к выходу.

— Эх, и с кем я связался? — недовольно бурчу под нос, следуя за летящей по этажам Гермионой.

Остаток недели промелькнул, не успел я и глазом моргнуть. Среду сменил четверг, а четверг—пятница. Практически каждый вечер, не оставляемый Гермионой ни на минуту, проводил в Выручай комнате, штудируя всяческую литературу.

Поразительно, но гриффиндорка практически сразу отыскала необходимое заклинание, доказав свою полезность. Её пытливый ум и высокая концентрация, помогли вычленить то, к чему я бы двигался, возможно, неделями.

— Я не уверена, что это именно то, что нужно, — ранним субботним утром подытожила Гермиона, —, но по описанию подходит идеально. По крайней мере, в случае неудачи, негативных последствий быть не должно. Я надеюсь…

По словам Гермионы, задача заключалась в следующем: воспользовавшись пентаграммой в Комнате, провести сложнейший ритуал, с кровопусканием и прочими 'приятностями'. Также отыскать более-менее могущественный артефакт, который должен послужить 'громоотводом' для предотвращения казуса. 'Казусом', девушка с легкой руки обозвала полное развоплощение индивида, то есть меня. Ободряет.

Да и сам ритуал невозможно провести в одиночку, так что наличие Гермионы в любом случае окупилось сторицей.

Началось все с того, что я объяснил Гермионе свою теорию, наклевывавшуюся в голове длительное время. Та сопоставила с известными ей фактами, и сделала следующий вывод, впоследствии подтвердившийся описанием ритуала:

— Тогда, в той, прошлой жизни ты умер. Хочешь ты того или нет, но твоя душа оказалась за гранью этого мира, в неизвестном человеку месте. Христианская точка зрения, в этом совпадает с нашей. Твоя душа пребывала где-то, а учитывая, что ты явно не каялся перед смертью… — Гермиона взглянула прямо на меня, и тихо проговорила, — то думаю, что это был ад.

— Ты серьезно? — я нагнулся и пощупал девушке лоб. — Температуры нет…, а несешь околесицу.

— Гарри, я видела тебя тогда! — сердито вспыхнула девушка. — Я помню твой вид, в ту самую ночь. И ты был явно не ангелом… в тот вечер.

— И кем же я был?

— Ты был очень похож на демона, — совершенно серьезно ответила девушка.

— Ч-что?! — завопил я, хватаясь за голову.

— Пылающие огнем глаза… раскаленные кожистые крылья, почерневшая кожа. Мне кажется, после смерти душа твоя отправилась далеко не в рай. А затем, твоя сущность приспособилась под окружающую обстановку. И необратимо изменилась.

Я все ещё не мог поверить.

— Какая-то полурелигиозная бредятина. Почему же я ничего не ощутил?! Как-же раскаленные сковородки и неописуемые муки?

— А с чего ты взял, что должен ощущать? — приподняла бровь Гермиона. — Разве ты ощущаешь, когда, например, спишь? Сон — маленькая смерть, и если нет чувств во сне, то почему должны быть в смерти? С чего ты взял, что твои типичные способы восприятия будут работать ТАМ? Мозга то нет, типичных органов чувств — тоже.

— А как насчет вечных мук? Все же здорово, не умереть, а именно уснуть! Теперь и смерть не страшна.

— По Библии, перед Страшным Судом всем должны вернуть тело, ибо душа и тело вместе есть Человек. А затем отправятся в вечность, в ад или рай, уже в таком виде, — неохотно ответила девушка.

— Как милосердно, — хмыкнул я, не сдержавшись, —, но что нам это дает?

Гермиона задумчиво пролистала избранный фолиант, а затем, откинув обратно на диванчик, ответила.

— Скорее всего, в момент твоего призыва, на тебя надели так называемые 'Оковы демона'. И, пока ты не выполнишь некий магический контракт, то есть дело, для которого тебя призвали, быть тебе в кабале у демонолога.

Я откинулся назад, и устало потер взмокшее чело. Субботнее утро начиналось тоскливо, а ещё тренировка по квиддичу. Анджелина по головке не погладит за пропуск. В религии я не силен, так, лишь с основными постулатами ознакомился. Будучи атеистом, ничего не имею против, если вера помогает развиваться, как личности. А также являюсь ярым противником всяких фанатиков, возводящих религию в Абсолют, кричащих о ней на каждом углу, навязывающих свою 'единственно истинную' точку зрения. Но — парадокс. В 'магическом мире' признают религию, и более того: в главной школе колдовства отмечаются христианские праздники — Пасха и Рождество. Неужели в этой партии предстоит учитывать вмешательство 'высших сущностей'? Я мысленно простонал.

— Гермиона, а откуда контракт? Почему я в рабских условиях? Не помню, чтоб я подписывал хоть какую-то бумажку.

— Понимаешь, Гарри… В аду есть лишь один господин. А все души в полном распоряжении демонов, и лишены свободы воли, дарованной им при жизни. Что наработал — то и получай.

— Выходит, за меня буквально решил рогатый начальник?

Девушка расстроенно кивнула. И попыталась меня утешить:

— Гарри, я понимаю, как все это звучит! Я понимаю твои переживания и мысли, но поверь… все, что здесь написано, — она провела рукой над многочисленными прочитанными свитками, — указывает только на одно. Никакие прочие ритуалы не подходят под нашу ситуацию. Ситуацию, когда в любое время и в любом месте твоя жизнь может быть прервана. Учитывая твою новую сущность… только подобная привязка.

— Отлично! Просто превосходно! — рычу я, в отчаянии срываясь с места, и начиная мерять залу шагами. — А тогда почему, раз за меня все решили и подписали, разорвать контракт вообще возможно?

— Ты живой, — просто ответила девушка. — Мертвецы не могут выбирать. Но сейчас, ты снова человек, и единовластный владелец своей души. Теперь, ты сам себе хозяин, а все, что нам нужно сделать — снять негативный след на твоей крови. И тогда ты будешь свободен, как птица в небе. Ну, или демон, — девушка саркастически усмехнулась.

В комнате разлилось гнетущее молчание. Солнце все больше припекало сквозь запорошенные окна, в лучах появились парящие хлопья пыли. Я, в расстроенных чувствах признал:

— Делать нечего. Действительно, из всей груды талмудов, только этот ритуал подходит под описание. Нужно пробовать, — и окончательно решившись, уточняю: — Что требуется для ритуала?

— Одно несложное зелье. Сегодня его начну, и недельку оно должно настояться. Сам ритуал — вот, где предстоит потрудиться. Думаю, в следующую субботу мы рискнем. Но ты можешь и не дожить до нее… — хитро стрельнула глазками Гермиона.

Я удивленно распахнул глаза.

— Это почему же?!

— Твой квиддич через пять минут. И вряд ли тебя что-то спасет от авады капитана.

-Вот… черт! — спохватившись, я уставился на часы, а затем рванул в сторону спальни. Там, под кроватью покоилась легендарная 'Молния', на которой мне предстояло осваивать науку ловца.

— Сам ты черт! — настиг меня девичий смех. А затем веселый крик, — И это в прямом смысле!

Глава 16: Ритуал

— Какого дьявола опаздываешь, Поттер! — разъяренной фурией накинулась Анжелина, увидев меня, наспех переодевшегося в форму и трусцой бегущего к полю. В руках — крепко зажатая «Молния», в мозгу — давящее воспоминание о тяжелом перелете на Гриммо, после которого три дня болели мышцы.

— Обстоятельства, — бурчу в ответ недовольно. Команда уже в воздухе, отборы вовсю продвигаются.

— Давай, разминайся и взлетай, мы как раз заканчиваем, — бросила Джонсон, улетая прочь.

Эх. Ну вот и пробил час попробовать себя в квиддиче. Солнце весело поблескивает на травке, теплая погода навевает приятное настроение. Крики учеников, отбивающиеся эхом от пустых зрительских рядов, создают непередаваемую ностальгическую атмосферу. Будто снова вернулся в школу, и все хорошо. Никаких Темных Лордов, никаких опасностей и предстоящих ритуалов.

Перебрасываю ногу через метлу в надежде усесться поудобнее. Оказалось, форма метлы, действительно выгнутая, как в фильмах, а край изделия остро заточен, как нос у истребителя. Приятно удивило специальное седло, в форме полуметрового чехла одевающегося на метлу и способствующего более комфортному сидению. Жаль я не знал о нем в первый свой полет. Ещё одной удобной примочкой были двух суставные металлические стремена, крепящиеся у самых прутьев, и позволяющие как встать в метле на полный рост, так и распластаться вдоль древка, поджав ноги.

Но все же, несмотря на ухищрения, большая часть нагрузок приходилась на руки, именно на них возлагалась задача удерживать седока в положении равновесия. Для сравнения — попробуйте усидеть сверху на турнике, перилах или брусьях: в подобном положении приятного мало.

На скорую руку разобравшись с основным инвентарем, отталкиваюсь от земли, взлетая. Мое счастье, что команда занятая отборами не заметила странную заминку от легендарного ловца. Пролетаю круг над стадионом на небольшой скорости, затем ещё один и ускоряюсь.

И вдруг осознаю, что мне все это безумно нравится. Нравиться ощущать полет, управлять движениями метлы. Чувствовать некую свободу, как вольная птица. Совсем как… тогда. Как в тот миг падения с высоты Астрономической башни.

И последний испуг отступает. Приходит знание, что просто не могу упасть и разбиться. Всегда есть крылья, всегда есть полет. Моя стихия — воздух, и я в ней свой. Я словно рожден для этого, и нет ничего невозможного. От радости и необъяснимой эйфории выделываю сальто через голову. Затем направляю метлу строго вниз, улегшись на древко. Метла совершает стремительный рывок, набирая скорость. Ветер свистит в ушах. Рву рукоять на себя, по инерции проносясь ещё несколько метров. Носки кроссовок задевают кончик газона, но я уже выровнял полет, и лечу навстречу разинувшим рты гриффиндорцам. Губы растягивает счастливая ухмылка. Словно наркотическая эйфория.

— Ну ты даешь, — покачала головой Кети.

— Финт Вронского собственной персоной! — восторженно выпалил Рон. Я только сейчас заметил рыжего. Ах да, он же мечтает быть вратарем…

— Только попробуй угробить себя до матча, Поттер, и я убью тебя, — угрожающе предупредила капитан.

— Есть, сэр! — выпячиваю вперед грудь, шутливо отдавая честь. Джонсон скривилась, но ничего не сказала. Повернулась к команде, и как заорет:

— А ну чего зависли? Вратаря я сама нарабатывать буду? Спиннет, Белл — разомните булки этому рыжему орангутангу, мне нужен спортсмен уже через три недели! А ты Поттер, берешь снитч и приступаешь! Работаем живо! Кому сказала!

Три часа спустя, донельзя вымотанный, но довольный, возвращаюсь в замок на пару с ползущим враскорячку Роном. Бедняга еле переставлял ноги, смертельно уставший и измученный. Поведя головой из стороны в сторону, выдохнул сквозь сжатые губы и прохрипел:

— Только бы дойти.

— Да брось, что ты как кисейная барышня? Никогда не летал?

— Летал, и не раз, но ещё никогда так много. Завтра наверное, вообще встать не смогу… Да и там у меня все натерто, просто жуть как болит.

— Думаю, свои анатомические особенности Уизли расскажет вам наедине, Поттер, — едкий холодный голос прервал Роновы прощальные стоны. К нам, с развевающейся черной мантией за спиной стремительно шагал профессор Северус Снейп, напоминая летучую мышь. Остановился напротив, и впился в зеленые глаза черным немигающим взором поверх крючковатого носа.

— Свободны Уизли, а вы Поттер, идите за мной! — и пошел прочь, не оглядываясь.

— Куда мы идем, профессор? — осмеливаюсь прервать тишину, поравнявшись с деканом Слизерина.

— К директору, Поттер, к директору, — сказал Снейп, и окинул меня ненавидящим взором. — На этот раз вы серьезно нарвались.

— Что случилось? — спрашиваю недоуменно.

— Только не притворяйтесь, сами все знаете. Я хотел забить тревогу ещё на прошлой неделе, когда меня ранним утром поднял юный Малфой, кающимся голосом рассказывая о случившемся на Астрономической башне. Но, прибежав с пеной у рта к портрету Полной Дамы, успокаиваюсь, выясняя, что трое мелких оборванцев все же добрались до своих постелей под утро.

— Почему вы ничего не сделали? — действительно странно.

— Пожалел вас, — медленно выговаривает Снейп, поворачиваясь ко мне. — Пожалел пятерых придурков, которые грозили вылететь как пробки из школы, проведай об этом другие.

— Спасибо.

— Не ради вас старался, Поттер, — с отвращением скривился профессор.

Конечно не ради меня. Небось, дражайшего Драко прикрывал от статьи. Представляю заголовки: «Наследник древнейшего Рода и сын бывшего пожирателя в одночасье, совершает покушение на тройное убийство». А вылези история с Империо во время расследования — вою не оберешься.

— Но поразило меня другое, — продолжил говорить Снейп. — Представьте себе всю степень удивления, когда нынче утром, пожелав выведать подробности той самой злополучной ночи, выясняю, что ни мистер Крэбб, ни мистер Малфой ничегошеньки не помнят. Ни-че-го.

— Может, не хотят говорить, — невинно предполагаю.

— Балуетесь стиранием памяти, Поттер? — вкрадчиво спрашивает Снейп, наплевав на мои слова. — Это уже чересчур. Последняя капля. Рыться в головах студентов — насилие над личностью. Не Империо, конечно, но на минимальный срок в Азкабане потянет, если поспособствовать. Хотите в Азкабан, Поттер?

Ещё и пытается запугать пятнадцатилетнего забитого подростка, единственным домом которого всегда был Хогвартс. Не стыдно, принц-полукровка? Но губы мои покорно произносят:

— Нет, профессор.

— А ещё объясните, какими же именно чарами из школьной программы вы воспользовались, спасая своих дружков?

— Эти чары не из школьной программы.

— Неужели?! — саркастически хмыкнул Снейп. — Рождественский пряник!

Горгулья у входа в директорский кабинет, блеснув алмазами глаз, повернулась и впустила гостей в свое чрево.

— Так что же за тайные знания известны Герою магического мира?

— Чары Полета, — говорю в спину профессору, поднимающемуся по ступеням винтовой лестницы. Тот застыл, как вкопанный, и мы едва не столкнулись.

— Хотите мне сказать, — с расстановкой процедил Снейп, — что пятнадцатилетнему подростку известна подобная техника? И он умеет её применять?!

— Ну… летать у меня ещё не получалось, но вот планировать, — убеждаю с абсолютной уверенностью, —, а той ночью, состояние аффекта, опасность для жизни, сами понимаете… Вот и прыгнул выше головы, с кем не бывает.

— Вы лжец, Поттер, — спокойно сказал Снейп, продолжив подъем. — Все эти сказки расскажете Дамблдору, а тот решит вашу судьбу. И замолчал, как отрезало.

Кабинет директора изнутри напоминал то ли церковь, то ли лабораторию безумного ученого. По краям огромного овального помещения расположились тучи всяческих приборов и приспособлений непонятного назначения. А сразу за огромным письменным столом возвышался величественный иконостас бывших директоров и директрис. Сам же великий чародей, верховный глава Визенгамота, носился из угла в угол, сжимая в одной руке небольшой чемоданчик, а другой, выполняя сложнейшие пассы палочкой.

— Где же… и куда я мог её деть? — недоуменно бормотал великий маг.

— Профессор Дамблдор! — окликнул того зельевар.

— Северус? Ты что-то хотел? Если так, то давай быстрее, у меня заседание через пятнадцать минут, а я никак не могу отыскать свою шляпу.

К слову, оный головной прибор находился прямиком на закрытом стеклянной крышкой Омуте Памяти. Раздраженно взмахнув палочкой, Снейп отправил расписанную звездами шляпу прямиком к хозяину. Альбус, на удивление ловко поймав свой головной убор, просиял:

— Зачарована она у меня, ну… что б проклятие не наложили, или школьники не заколдовали во что-нибудь. А как теряется, так хоть караул кричи.

— Профессор Дамблдор, я привел к вам Поттера в связи с серьезным нарушением! — и Снейп принялся коротко излагать суть проблемы.

… — и он уверяет, что владеет чарами Полета! — закончил тираду Снейп.

Дамблдор охотно выслушал, согласно кивая в местах особо неистового негодования зельевара.

— Знаешь что, Северус, мне кажется, ты нагнетаешь обстановку. Все обошлось, и это главное. Да и Люциус сейчас в фаворе у министра. Думаю, Гарри осознал свою ошибку, а если и снимать с кого-то баллы, так это с мистера Уизли и мистера Малфоя. Гарри же, наоборот заслуживает поощрения за спасение товарищей.

— Но чары полета! — выпалил, сжимая кулаки Снейп. — Не мне вам объяснять, чей это конек!

Дамблдор тяжко вздохнул, и взглянул на меня поверх стекол очков. В глубине зрачков мелькнули озорные огоньки.

— Гарри, где ты научился подобным чарам? Каким образом? По книгам, или кто-то научил?

— Ну… сам освоил, да и то не полностью. В прошлом году, когда готовился к Турниру, мельком увидел в Запретной секции и загорелся. Вы же знаете, я очень люблю летать.

— Я ему не верю! — не унимался Снейп.

— Ты многим не доверяешь, Северус, а пора бы уже научиться! — осадил декана Дамблдор. — Мое слово таково: сейчас я опаздываю на заседание, а после отлучусь на неделю в Европу, по делам школы. Командировка. А в следующую субботу, в этом же кабинете Гарри и продемонстрирует нам свое умение, — директор лукаво блеснул очками. — Плюс прекрати срываться на мальчике. Свободны, оба!

И Верховный чародей Визенгамота, швырнув горсть пороха в камин, исчез в зеленом вихре.

— Вам это так с рук не сойдет, Поттер, — уже на выходе сказал Снейп, и пригрозил: — Я буду следить за каждым неверным шагом. Ещё одна провинность, и сдача СОВ окажется для вас несбыточной мечтой.

И круто развернувшись на каблуках, декан Слизерина стремительно унесся прочь.

Я же, позабыв об усталости, на всех парах полетел в гостиную Гриффиндора. Наскоро приняв душ и переодевшись, хватаю обе палочки, остролистовую в карман, черную за пазуху. И мчусь на восьмой этаж, к заветной комнате.

«Мне нужно научиться летать как Волан-де-Морт, нужно научиться летать за неделю. Обучится чарам полета» — повторяю, как мантру. А затем открываю возникшую дверь, и едва не вываливаюсь обратно.

Сразу за дверью короткий мраморный мост, и круглая площадка, метров пять диаметром. И вокруг пропасть. Бездонная. Чернейший космический мрак смотрит на меня из недр таинственной бездны. Почему-то нет сомнений в том, что крылья призвать здесь не выйдет, как ни крути. Мне нужно научиться летать за ничтожный срок и, судя по экстремальным условиям, комната принялась за работу всерьез. Маленький уютный пуфик с парочкой книжек, и смертельный обрыв за спиной. Просто блеск.

Так и повелось. Вспоминая наставления Гарфилда, изо всех сил пытаюсь не прекращать тренировок. Труднее всего заставить себя подняться ни свет, ни заря, и отправится на пробежку до завтрака, пройдя насквозь стылый, оледеневший за ночь замок. По пятницам полностью опустошаю резерв, вначале Патронусом, а затем Люмосом. Впрочем, с началом работы над полетами последний иссякал как дырявое сито.

Забавная особенность: трата сил для полета обратно пропорциональна концентрации. То есть, чем выше концентрация и сосредоточенность, тем менее затрата энергии. Удивительно, но в книге даже привели в пример йогов, как вершину мастерства, недоступную нынешним магам. Мол, такой волевой силы невозможно достичь, обладая магическим даром: подсознательно сильно желание схалтурить, отдав крупицу магии там, где тот же магл обойдется силой мысли. Снимки с полетом йога в полуметре над землей живое тому подтверждение.

Вначале, я падал замертво. Только разобравшись с устройством заклинания и приподняв себя над землей, затылком ощутил всю прелесть мраморного пола. В тот день взлететь я так и не смог — банально закончились силы. Оставалось поражаться могуществу Волан-де-Морта, способному перелетать огромные расстояния, затем трансгрессировать и разбрасываться Авадами, карая нерадивых соратников. Один этот факт уже демонстрирует полную несостоятельность как противника не то, что Поттера, а большинство магического населения Британии.

Долгожданный рывок случился в пятницу: последний день перед проверкой. Только-только получилось взлететь, и я, окутанный темным облаком, взвился ввысь, ликуя, и облетел круг над площадкой. Напрасно. Лишь я собрался приземлится, как Выручай комната отвесила сочный пинок под зад, отправляя в чернеющий провал.

Из груди вырвался истошный, полный ужаса вопль. Неожиданность толчка была чревата потерей концентрации, и пока я приходил в себя, пласты грунта пронеслись мимо, а на самом дне бездонного тоннеля возник устрашающий багровый свет. Вот только искупаться в магме мне не хватало для полного счастья!

Абстрагируюсь от окружающей действительности, сжимая нервы в кулак. Соберись, тряпка. Пытаюсь ощутить потоки магии, пронизывающее тело по мельчайшим каналам, сильно разработанным за последние месяцы.

Падение замедлилось, пот катился градом по лицу, футболка прилипла к телу, а плащ мантии к затылку. Ещё чуть-чуть, ну же…

Падение прекратилось. Я завис над пропастью, полностью контролируя полет и отток сил. Наконец-то получилось! Такое чувство, будто влажную марлю сняли с лица, или в одночасье исчезла жестокая мигрень. Уровень восприятия и осознания поднялся на порядок. Хотелось завопить от счастья, но нельзя — чревато потерей жизненно важной концентрации. Теперь самое сложное. Подняться обратно наверх, преодолев километровое расстояние. По моим прикидкам, силы должно хватить ещё минут на пятнадцать подобного полета, если не ослаблять внимание.

И тут я так треснулся макушкой, что искры из глаз посыпались. Ни о какой концентрации не могло быть и речи. Тело отправилось в последний, прощальный полет. А сильнейший удар о землю, чуть не выбил дух.

Комната. Простая, просторная комната с магическим кругом, нарисованным посередине, залитая солнечным светом, в меру пыльная. Везде вокруг крепкий, деревянный пол. Иллюзия! Все это время проклятая комната водила меня за нос! А затылок поприветствовал потолок! Я счастливо расхохотался, распластавшись на полу. Захотелось подушку под голову, и тотчас она под головой. Чрезвычайно утомленный, но такой счастливый. Тело била дрожь запоздалого шока, но я знал, что смог. Сумел, благодаря пинку под зад, иногда столь необходимому в нашей жизни. Значит ли это, что Комната разумна? А, без разницы. Я вырубился не отходя от кассы.

Выходя следующим утром в коридор восьмого этажа, нос к носу сталкиваюсь с разъяренной фурией носящей имя Гермионы Грейнджер.

— Гарри Поттер! — выпалила девушка, тыча пальцем в грудь. — Ты случайно не забыл, о чем мы договаривались?!

— Тише, тише, — успокаивающе шепчу, оглядывая коридор в поиске случайных свидетелей. — Ничего я не забыл, просто заработался.

— Представляешь, каково мне было, когда ты не пришел ночевать?! Я уже подумала, что тебя достали эти… Заработался он! — фыркнула шатенка, взмахнув гривой волос.

Так-с, подобное внимание явно нездорово, но её преданность жутко умиляет.

— Да брось, Миона, скажи лучше, к ритуалу все ли готово?

— А ты все подготовил к ритуалу? — ехидно переспросила Гермиона, вытаскивая из сумки внушительный мясницкий нож.

— Е-ееее…

Внешний вид столь хрупкого создания, держащего орудие потрошителя из фильмов ужасов, был, мягко говоря, комичен. Наконец, увидев ситуацию со стороны, девушка прозвенела звонким смешком, и оттаяла.

— Ладно, Гарри, становись в центр нарисованного круга, — скомандовала Гермиона десятью минутами позже. За это время на полу возникли дополнительные символы и линии непонятного назначения. — Только положи свою эту темную штуку в изголовье рисунка, вот сюда, — она указала пальцем, и пояснила: — Как выяснилось твоя палочка идеально подходит для ритуала. Вот её и используем в роли могущественного артефакта.

— Надеюсь, её не разорвет на части? — интересуюсь я, укладывая черную палочку аккурат в связующий клубок линий.

— Не должно. В любом случае, и не жалко будет, — отмахнулась Грейнджер, вызвав у меня легкое беспокойство.

— Послушай, Миона…

— Да все будет хорошо, Гарри, я прочесала этот ритуал вдоль и поперек! — возмущению не было края. — Неужели ты думаешь, что я могла безответственно отнестись к жизни лучшего друга!

— Ладно-ладно, — замахал я руками отчаянно, — делай, как знаешь.

Закончив с последними приготовлениями, Гермиона, откинув прядь волос со лба, принялась собственно за само действо. Воздух потяжелел, и тяжелое звучание наполнило пространство комнаты. Звонкий девичий голос стал неожиданно низким и величественным. Тяжелые слова на неизвестном языке, наверное, латыни, возносились ввысь, заставляя пентаграмму мерцать.

На тяжелом восклицании, по велению Гермионы надрезаю ладонь и прикладываю к части рисунка. Тотчас затылок словно пронзают тысячи игл, а многострадальная голова чуть не разрывается от чудовищной боли.

— Вот собственно и все, — лаконично докладывает Грэйнджер, откуда-то издалека. Я словно в тумане подымаюсь на ноги, и хрипло уточняю:

— С привязкой покончено?

— Ну, если наша теория верна, то покончено, — пожала плечами Гермиона, и принялась собирать манатки.

— Спасибо за помощь. Я это ценю.

— Ой, да брось, сочтемся, — неопределенно улыбнулась девушка. — Слушай, мне уже пора идти, хотела с Джинни просмотреть несколько каталогов… до встречи?

— Давай, — киваю уходящей гриффиндорке, а сам отправляюсь в душевую, угодливо предоставленную бесценной комнатой. Жизнь начала наливаться красками, и я даже вздохнул поглубже, осознавая, какое ярмо скинуто с плеч. Теперь — настоящая свобода, и собственно встречу я смогу провести с позиции силы. Заранее подготовившись.

Глава 17: Гриффиндор против Слизерина

Начало было положено с существенной боевой и аналитической подготовки. Одно дело — плыть по течению, следуя вбитым привычками и повадками, совсем другое — осознанная нешуточная опасность. Варка специальных зелий отняла львиную долю свободного времени. Причем, и тут Гермиона не преминула предложить свою небесполезную помощь. Вдвоем работать гораздо веселее. Также мы просматривали варианты возможных поводков, но уже не так активно, как до ритуала.

Осмотр места предстоящих событий я назначил на следующие выходные, благо погода была хорошей, и солнце все ещё грело. Заведение «Три метлы» — довольно-таки высокая дощатая двухэтажная таверна, с милейшей женщиной за стойкой. К слову, мадам Розмерта — крепкая красивая женщина с темными волосами и выдающейся грудью довольно охотно приветствовала Поттера. Крупна в кости, но без капли лишнего веса, белоснежная кожа и спелые формы, прямо кровь с молоком. Часть мужского населения Хогсмида заглядывала на огонек только чтобы поглазеть на всеобщее достояние.

Сразу за гостиницей располагался небольшой огороженный дворик, с поросшим терном оврагом сразу за забором. А следом невысокий, заросший травой и кустарником холм. Множество окон на обоих этажах выходило именно сюда. Вот и первый схрон. Накинув на себя дезилюминационные чары, принимаюсь собирать ветки и растения, что бы обложить ими найденную выемку в холме. Убежище, словно идеально подобранное для наблюдения за таверной располагалось как раз за оврагом, напротив окон. Прикрыл уютную ямку сверху ветками, посыпав листьями и травой. Несколько взмахов палочкой, и самодельный тайник не выдает себя никоим образом.

Забравшись внутрь, трансфигурирую мягкое покрывало цвета хаки, застилая земляную поверхность, и располагаюсь поудобнее. Схрон больше всего напоминает снайперское гнездо, с выходами на окна гостиницы. Просто чудесно. Осталось обнести его защитными чарами, и можно приступать к следующему.

Я создал их ещё три. Один в самом Хогсмиде, в подвале одного из домишек, другой — в колодце неподалеку. Ещё один — напротив выхода из Трех метел, практически за поворотом, в груде сваленного строительного мусора. Все точки должным образом зачарованы не только защитными чарами, но и дополнительной маскировкой и диагностикой. В случае чего я просто нырну в убежище, а заранее подготовленная защита позаботится о кратковременной невидимости и снятии возможных следилок, создав плацдарм для дальнейших действий.

Тяжелее всего создать как бы отдельный пласт реальности диаметром всего в пару-тройку метров, доступный исключительно для владельца соответствующей палочки. Магича черной палочкой необходимые чары я был абсолютно уверен в неприкосновенности тайников, за надежность которых ручался сам мастер Гарфилд, подозревая, что мне придется, возможно, скрываться от охотников прервать мое существование. Ведь учителю приходилось бывать и не в таких передрягах, а порой в сражениях загодя подготовленный опорный пункт стоил даже не жизни — победы. Я не смог пройти мимо бесценного опыта, ведь всеми фибрами души ощущал подступающий липкий страх, отнимающий волю и лишающий сил. Это не мандраж на экзамене или защите диплома, и не трусливый холодок перед дракой в подворотне. Дамоклов меч, нависающий над беззащитным теменем, лишал сна и аппетита, заставлял думать об угрозе сутки напролет, просыпаясь среди ночи от расшалившихся нервов.

Проработка плана отхода заняла далеко не один день, и не одну неделю. Причем однажды на ненавистной травологии когда я, по уши в грязи выкорчевывал один забавный корешок, нежданно снова подкатила назойливая всезнайка.

— Гарри, — негромко бросила Гермиона, становясь рядом. — Ты стал пропадать в Хогсмиде, и тебя почти не видно в гостиной Гриффиндора. Ребята на тебя уже косятся, где ты пропадаешь?

— Миона, у всех могут быть дела, не считаешь?

— Гарри, — в девичьем голосе зазвенела обида, — как ты вообще так можешь… я же столько для тебя сделала, ночами просиживала в библиотеке, и все для тебя. А сейчас ты не можешь сказать мне хотя бы что-то, что бы успокоить?! Значит, Гермиона сделай то, выполни грязную работу, покопайся в пыли, а на задание я пойду один, никому ничего не сказав?!

Глаза девушки явственно увлажнились, а руки, держащее злополучное растение задрожали. В груди заскреб червячок совести.

— Гермиона, неужели ты думаешь, что я скрываю из неуважения? Но предстоящая встреча — не детская прогулка, и я, прежде всего, переживаю за твою же безопасность.

— Знаешь, Гарри Поттер, не надо решать за меня, что безопаснее, а что нет! Мы с тобой с первого курса прошли через столько передряг, что некоторым за всю жизнь не выпадает! А теперь, в последний момент решил отказаться от своих друзей?! С Роном почти не общаешься, и не замечаешь, как тот обижается. Мной попользовался, за спасибо, и пошел скрытничать.

— Миона, я… — пролепетал растерянно.

— Значит так, — Гермиона решительно взглянула на меня пламенным взором. — Я знаю, что от тебя нельзя требовать того же, чего и от старого Гарри. Но мы, друзья, в этом не виноваты. И либо ты берешь меня с собой, и я тебя страхую, хоть чуть-чуть, либо мы вообще больше никогда не разговариваем! И ни с чем ты ко мне не обращаешься! Хочешь остаться совсем один? Ты будешь один!

Я обреченно вздохнул.

— Ладно, уговорила. Будешь только прикрывать спину! И выполнять все, что я скажу. Усекла?!

Девушка счастливо закивала, просияв. Слезы были забыты, настроение кардинально изменилось в лучшую сторону.

— Спасибо-спасибо! Я не подведу тебя, буду сидеть тихонько как мышка!

Следующими выходными в Хогсмид я направился в компании Гермионы. Девушка о чем-то беззаботно щебетала, наслаждалась прогулкой, сверкая обнаженными ножками. Я же в свою очередь был немногословен и хмур. Постоянное сканирование местности, непрерывное ожидание удара в спину, непрерывная ловля подозрительных взглядов. Последнее — особенно уныло, по причине чрезмерной популярности Поттера. На Мальчика, который выжил, пялились все, кому не лень. Казалось, и красивая девчонка, и ободранный старик, и малолетний ребенок обязаны одарить тебя заинтересованым или презрительным взором. В такой обстановке вычислить хоть какую-то слежку становилось непосильной задачей.

— Мы почти на месте, Миона, соберись, — бросаю на подходе к Трем метлам.

Веселье девушки как ножом обрезало. Грэйнджер напряглась и, приосанившись, вложила руку в карман, явно стиснув палочку.

— Не светись так, расслабься, просто будь готова. Слишком заметно.

Гермиона ещё раз смущенно кивнула, и исправилась. Я обреченно вздохнул. Меня почему-то грызло нехорошее предчувствие относительно девушки. Только бы с ней ничего не случилось, ведь совесть сожрет заживо. Придется посадить её в схрон, и пусть наблюдает, не высовываясь. Мне так спокойнее будет.

Показываю ей тайник за оврагом. Восхищенно прицыкнув языком, девушка с небывалым энтузиазмом принялась выпытывать о чарах, наложенных на местность.

— Потом, Миона, уже в замке расскажу и покажу все подробно. Сейчас не время, и не место. Слушай внимательно.

И я рассказал ей вкратце о плане возможного сражения, тайниках и путях отхода.

— Твоя задача: залечь вот здесь и наблюдать, не высовываясь. Всего четыре тайника, и к одному из них я направлюсь, коль придется убегать. Все зависит от того, с какой стороны таверны я выпрыгну, спасаясь.

— Ты так уверен, что будет бой? — взволнованно спросила Гермиона. Её испуганный взгляд забегал из стороны в сторону, а дрожащие руки сжимали обкусываемую прядку каштановых волос. Видимо, только сейчас она осознала весь масштаб возможных проблем.

— Этого исключать нельзя. Неизвестно, как они отреагируют на отсутствие поводка, и не захотят ли навязать свой контроль иными методами.

— Так может, ты просто не пойдешь?! — умоляюще прошептала девушка.

— Нельзя, Миона, — покачал я головой, — врага всегда надо знать в лицо. Не найдет сейчас, найдет тогда, когда мы будем менее этого ожидать. Сейчас-то хоть слабо, но подготовились. Да и в отсутствии привязки нельзя быть уверенным до конца.

— Поступай, как знаешь, Гарри. Только будь осторожен.

— Буду, — заверил я страдалицу, и принялся излагать дальше:

— План следующий. После встречи я отыщу тебя, так что будь наготове. Но если начнется драка, или придется бежать в другую сторону, то я запущу красные искры в небо. Тебе же предстоит произнести одно заклинание. Накануне я запрятал вокруг таверны несколько мешочков с Дымным зельем, и как начнется, ты укроешь меня от вражеских глаз. Справишься?

Гермиона сосредоточено кивнула, соглашаясь. Видимо, осознание того, что на её плечи ложится ответственность за мою жизнь вправило мозги на место.

— Я справлюсь, Гарри.

— Ну, смотри мне. А сейчас пройдемся по тайникам, ведь если я буду серьезно ранен, ты найдешь меня в одном из них. В этом случае я постараюсь отправить тебе Патронус и предупредить. Но если скажем, через полтора часа после начала встречи не будет ни малейшей весточки, начни обход самостоятельно. А коль меня не будет ни в одном из них — бей в набат и создавай всеобщую тревогу.

— О, неужели ты думаешь… — девушка сокрушенно опустилась на траву, еле сдерживая слезы, — может, лучше Дамблдору расскажем?

— Случиться может всякое, Гермиона, — строго сказал я, а затем наклонился и взял её за подбородок. Приподнял заплаканное трясущееся личико, и заглянул в глаза жестким взглядом.

— Но не вздумай, ни в коем случае, Боже тебя упаси, лезть в таверну и меня вытаскивать. Не сметь, этого делать ты поняла?!

Гермиона замерла на несколько секунд, и неуверенно кивнула, соглашаясь. Заминка мне не понравилась.

— Я повторяю, ты сидишь здесь, и наблюдаешь. Сама просила только о наблюдении. Вздумаешь лезть меня спасать — нашей дружбе конец, только теперь уже с моей стороны. Я не буду подвергать тебя опасности в дальнейшем, тем более, если ты не слушаешься. Ты поняла меня, Гермиона?!

— Да, я поняла Гарри, не надо так давить, — ответила девушка, поднимаясь с земли и отряхиваясь.

— Я переживаю за тебя, Миона, — тихо сказал я. Гермиона встрепенулась, как робкая лань и, не успел я моргнуть, как оказался зажат в крепчайших объятьях.

— Я тоже, очень, очень волнуюсь за тебя Гарри, — зашептала горячо девушка в самое ухо, — будь осторожен.

— Все будет хорошо, Гермиона, — успокаивающе сказал я. Какой же врун.

Прохладный утренний час роковой субботы встретил нас оживленным гомоном в Большом зале. То ли дело, первый матч Гриффиндор против Слизерина открывает сезон по квиддичу. Проблемка ещё та — встреча назначена на пятнадцать часов ровно, а начало матча — в одиннадцать. Задача побыстрее поймать снитч стояла как никогда остро — опаздывать в Три метлы себе дороже.

Слева сидит бледный не выспавшийся Рон, с восковым лицом и обреченным взглядом. У парня явно нет настроения, как и аппетита, а перед матчем стоит набраться сил.

— Держи, поешь, — протягиваю сладкий пирожок хмурому товарищу.

— Нет, спасибо, не хочу, — отрицательно покачал головой Рон.

— Ешь говорю! От того, что не поешь лучше не сыграешь, а матч неизвестно сколько длится будет!

В конце концов Рональд сжевал пару пирожков, запивая горячим чаем. К столу подошла Гермиона, окинув нас обеспокоенным взглядом, и положила ладони на плечи вратарю, ласково поглаживая.

— Ты справишься Рон, я верю в тебя, — нежно сказала Гермиона, склонившись над ухом.

— Главное, что бы ты сам в себя поверил! — твердо поддерживаю мотивационный момент. — Вставай! Пошли, оценим поле и погоду, переоденемся, да и размяться не помешает.

Буркнув что-то неразборчиво, Уизли молча поднялся и побрел следом. Так дело не пойдет — кислый вратарь команде не помощник. Но, выйдя за дверь, слышу тягучий ленивый голосок, отвратительно и манерно тянущий звуки:

— Ба-а, Поттер, все нянчишься с этим неудачником? У него же руки крюки, он квофл не то, что поймать, удержать не сможет.

А вот это неплохо. Поднять настроение Рону за счет опускания Малфоя — план отличный.

— Слушай сюда слизнюк, — цежу презрительно, досконально копируя манеру Малфоя. — Ты сейчас разворачиваешься, и проваливаешь в свою Слизеринскую парашу, откуда и вылез. Или я тебе переломаю все кости.

— Это угроза, Поттер? — тихо спрашивает Малфой, набычившись.

— Нет. Констатация факта. Будешь портить жизнь мне или моим друзьям, я убью тебя, и подстрою все как несчастный случай. И даже твой папаша, занятый вылизыванием Волан-де-Мортовой задницы тебе не поможет.

Мигом вытаскиваю палочку и направляю на побелевшего от гнева Драко. Ну давай же, братишка, ну накинься. Вывести из строя слизеринского ловца до матча многого стоит. Но нет, видимо те же мысли пришли в белокурую хорьковую голову.

— Еще увидимся, Поттер, и поверь, тебе это не понравится, — пригрозил напоследок Малфой и, кивнув своим громилам, скрылся с глаз.

— Пошли переодеваться! — окликаю заметно повеселевшего Рона, явно довольного унижением слизеринца. Остаток времени прошел внутри раздевалки, где раскрасневшаяся Анжелина вихрем носилась туда-сюда, нервничая и кусая локти. Мы с Роном явились последними, девчонки с близнецами уже сидели на скамейках, сосредоточенно внимая капитану. Я, тепло поздоровавшись с остальными, отправился переодеваться в раздевалку, ощущая легкий мандраж. Письмо письмом, а игра на опасной высоте на глазах у всей школы дело нешуточное. Главное собраться, и показать себя во всей красе.

Команда Гриффиндора по квиддичу вышла на поле под дикий рев трибун. Три четверти зрителей были окрашены в красное с золотом, а и без того немногочисленный слизеринский сектор терялся на фоне переливчатой алой реки. Шум стоял такой, что слова неподалеку стоящего Фреда утонули в шквале эмоций беснующихся студентов. Всюду кричали, улюлюкали, драли глотки, приветствуя первых звезд школы Чародейства и Волшебства. Вокруг выстреливали искры, более способные колдовали различные салюты. Венцом стал огненный лев от семикурсников Когтеврана, вспыхнувший в небесах и пожравший небольшую серебристую змейку.

Внезапно, раздался оглушительный визг, резанувший барабанные перепонки с силой разорвавшегося снаряда. Затем скрежет помех, и рев толпы заглушил ещё более громовой голос комментатора.

— Леееееди и джентльмены!!! Да-амы и господа-а!!! Приветствую всех вас, на первой игре нынешнего сезона, величайшем дерби в истории!! Гриффиндор против Слизерина!!!

Снова оглушающий рев толпы, закладывающий уши и раздирающий перепонки. Чувствую, пару дней до меня не докричишься.

— А сейча-ас! — надрывался Ли Джордан, — сейчас я представлю вашему вниманию очевидных аутсайдеров этого матча, сборную команду Слизерина!

— Джордан! — одернул зарвавшегося комментатора сердитый возглас МакГонаггал. — Комментируйте беспристрастно!

— Конечно профессор, забылся немного — заверил декана Джордан и, как ни в чем ни бывало, продолжил…

Странное решение — оставить столь предвзятого комментатора освещать спортивные матчи, на протяжении всех лет пребывания в Хогварсте. Из года в год, один и тот же человек, из матча в матч превозносил команду Гриффиндора, и неизменно гадил слизеринцам.

Тем временем, Джонсон взмахом палочки возвела звукоизоляционный купол над нашей командой. Яростный взгляд обводил сжавшихся гриффиндорцев, не предвещая ничего хорошего.

— Я жду великолепной игры! — прорычала Анджелина, — и не потерплю поражения! Мы — Гриффиндор, и раскатать подколодных гадов для нас дело чести! Вы готовы побеждать?!

Все синхронно закивали, не смея возразить капитану.

— Я не слышу!

— Да!

— НЕ СЛЫШУ?!

— ДА-А!! — прокричали мы во весь голос.

— Другое дело, — кивнула Джонсон, и резко повернулась к Кэтти. — Белл! Прикрывай гораздо лучше, не забывай просчитывать траектории и будь на подхвате. Уизли Рональд! Соберись!! Ты отличный вратарь, с огромным потенциалом! Отрасти себе яйца, возьми в кулак нервы, и ты будешь лучшим!

Рон судорожно кивнул, покрепче сжав древко своего «Чистомета».

— Уизли Фред… — глаза Анджелины подозрительно сощурились. — Если будешь жалеть слизеринцев и проиграем… месяц без секса!

Белл со Спиннет хихикнули, Рон стал пунцовым как свекла. В команде — все свои, а среди своих никто не скромничал.

— Джордж… — девушка развернулась к хихикающему с брата близнецу, — аналогично. Я поговорю с Алисией, и никуда ты не денешься!

Улыбка Джорджа потускнела. Заливистый хохот сдулся как мыльный пузырь, и он возмущенно протянул:

— Когда это мы жалели слизеринцев, Анджелина!

— Вот и не жалейте впредь… Поттер!

Я невольно вздрогнул под взглядом девушки. Чем же она мне пригрозит?!

— Ты великолепен Поттер, — спокойно произнесла Джонсон, глядя прямо в глаза. — У тебя лучшая метла, лучший талант… Летай как обычно, и победа за нами. А сейчас — в бой!

И девушка сняла заглушающий купол.

Шум накрыл нас с головой.

… — и-и Ма-алфой!! — заканчивал представление противника Джордан. Каждый раз при оглашении следующего игрока, тот срывался с места и описывал круг почета над трибунами, после чего приземлялся в центральный круг. Слизеринцы уже ожидали в центре, заняв правую часть поля.

— А-а теперь, представляю команду ГРИФФИНДОРА!! — особенно надорвался Ли. — Прелестная и обворожительная… да-да, я понял профессор… капитан команды, Анджелина Джонсон!!

Не успел я и глазом моргнуть, как девушка вспрыгнула на метлу и сорвалась с места со скоростью пули.

— Кэти Белл! Алисия Спиннет! Уизли Фред! Уизли Джордж! — выкрикивал Джордан имена, и названный срывался с места, и бросался в след товарищам, совершать почетный облет. — Уизли Рональд, новое пополнение на замену легендарному Вуду! Не подведи нас Рон!

Толпа заулюлюкала. Вот придурок Ли, неужто не понимает, что деморализует Рона окончательно?

— А теперь, легенда магического мира, победитель Сами-знаете-Кого, на великолепной метле международного класса «Молния», способной развивать скорость до ста пятидесяти миль в час за десять секунд…

— ДЖОРДАН!!

— ГАРРИ ПОТТЕР!!!

Я оттолкнулся ногами от земли и взлетел. Направив древко метлы в сторону трибун, и поднявшись чуть выше, прибавляю в скорости. Ветер нещадно бил в лицо, проникая за шиворот и охлаждая кисти рук. Я прижался поближе к древку и прибавил в скорости, а затем довернул левее, дабы не вылететь за стадион. Впереди несся Рон, спортивная мантия хлопала и развевалась на ветру. Зрители, подняв руки, приветствовали своих кумиров, находясь всего метрах в пяти подо мной. Человеческая река проносилась стремительным потоком лиц и цветастых шарфов, эмблем и знамен. Довернув круг, направляю метлу к центру поля, где уже поджидала золотисто-алая команда.

Спрыгнув с метлы, делаю два шага вперед, становясь лицом к лицу с противником. Слизеринцы, ехидно улыбаясь, окидывали презрительным взором нашу компанию. Что ж…

Мадам Трюк — высокая с проседью волшебница с орлиным янтарным взором сурово оглядела игроков.

— Я требую честной игры, — её голос доносился на удивление четко, видимо ей тоже не в новинку заглушающие чары. — Игроки, нарушившие правила будут наказаны не только штрафными ударами, но и отработками в неурочное время. Всем понятно?!

Спортсмены синхронно кивнули. Мадам Трюк подошла к черному полированному чемодану, лежащему в самом центре поля. Откинув крышку, женщина ухватила маленький золотой мячик и, проведя над ним несколько пассов отпустила. Провожаемый взглядами игроков золотой снитч жужжа почище заправского шмеля, взвился в воздух, над нашими головами. Облетев сначала вокруг слизеринцев, мячик, будто издеваясь, покружил несколько раз ещё и над гриффиндорцами. А затем стремительно скрылся в вышине, и поминай, как звали.

На очереди были бладжеры. Черные, угрожающего вида снаряды норовили полететь в игроков, но направляемые властным приказом судьи разлетелись по разным частям поля.

-Капитаны, пожмите друг другу руки!

Стройная и хрупкая девушка терялась на фоне коренастого слизеринца, который ухватил ладонь девушки и с силой сжал. Нужно отдать должное, Анджелина и глазом не моргнула, лишь слегка побледнев, и чуть быстрее обычного отняв руку. И только отвернувшись, поднесла кисть ко рту, прикусив пальцы. По щекам бежали слезы. Вот же подонок. Я окинул недобрым запоминающим взором вражеского капитана. «А вот за это — ответишь», — пообещал я себе.

— По метлам, — приказала мадам Трюк, вынимая последний, красный мяч. Команду выполнили беспрекословно. Я оседлал свою «Молнию» и, вздохнув напоследок, приготовился к бою. Игроки напряжены, словно стальные пружины, готовые к схватке. Судья стремительно взмахнула палочкой, и квоффл выстрелил вертикально вверх, словно из пушки. И только лишь ярко красный мяч на мгновение застыл в верхней точке, как по ревущему стадиону пронесся пронзительный, заглушающий крики свисток.

Игра началась!

Я оттолкнулся от подстриженного газона, максимально быстро набирая высоту. Буквально в первые минуты матча стали очевидными две вещи. Первая — на высокой скорости мелочи неразличимы. И для выглядывания заветного снитча приходилось замирать, и окидывать пристальным взглядом поле с прилагающими трибунами. Вторая — скорость игры зашкаливала, намного превосходя виденные мною ранее быстрые виды спорта, например хоккей. Несущиеся на огромной скорости тела представляли нешуточную опасность, и меньше всего хотелось столкнуться с кем-то из своих, сорвав ход игры.

Квоффл подхватила Анджелина. Банально потому, что она легче грузных слизеринских охотников поднялась на необходимую высоту. Только лишь завладев мячом, девушка рванула вперед, к вражеским кольцам. Монтегю и Нотт рванули наперерез, по кратчайшей траектории. И настигнув девушку, все же «Нимбус-2001» гораздо быстрее капитанского «Чистомета», попытались зажать её в «клещи». Толчок корпусом в квиддиче разрешался, как и в футболе, что позволяло парням прижать капитана с двух сторон, замедляя. Только вот казус — мяча у девушки уже не было. Оброненный на полпути квоффл мигом оказался в ручках дежурящей на подхвате Кэтти, находившейся многим ниже. Та, ловко юркнув между выстроившимися на пути загонщиками, пошла в атаку, переключая внимание на себя.

Уклонившись от метко пущенного Гойлом бладжера, Белл оказалась в окружении двух охотников и загонщика. Моментально сориентировавшись, девушка, что было мочи, запустила мячом в голубую высь. А там на сверхзвуке мчалась набравшая скорость Алисия, и слету, мощнейшим ударом ноги, подобно футбольному голкиперу исполняющему удар от ворот, отправила квоффл далеко к слизеринским кольцам. Где его уже поджидала позабытая всеми Анджелина Джонсон, вышедшая один на один с вратарем. Мастерски исполненный обманный финт, и мяч залетает в дальнее правое от слизеринца кольцо. Молодцом.

— ГО-ОЛ!! Львы открывают счет! Десять — ноль в пользу Гриффиндора! Идеальнейшим образом исполненная комбинация, явно тренированная домашняя заготовка! Этим девушкам нужно в нашу сборную, что бы мы не видели больше такого позора, как на прошлом Чемпионате Мира, где так называемая «команда» под Английскими флагами позорно продула…

— Джордан! Прекратите немедленно!

— Простите профессор, но неужели вы забыли! Это же вопиющий позор, после такого нашим стыдно должно быть выходить на поле!

— Ли Джордан! Последнее предупреждение! — разъярилась окончательно МакГонагалл, и вскочила с места, нависнув над побледневшим парнем.

— Все-все, профессор, я понял и больше не буду! — испуганно проблеял Ли, отодвигаясь от злющей бестии. — Тем временем квоффл у Уорингтона, и слизеринец поддерживаемый товарищами уверенно движется к кольцам противника…

Квиддич оказался безумно интересной, безумно скоростной и безумно опасной дисциплиной. Игроки носились, как бешеные ракеты, и требовалась постоянная концентрация для отслеживания местоположения и общей оценки ситуации. Бедная раскрасневшаяся Джонсон выполняла работу десятерых, одновременно покрикивая на своих, уточняя план действий и отдавая распоряжения.

В квиддиче открылось множество интересных и неизведанных ранее сторон. Например, владение бладжером оказалось едва ли не важнее владения квоффлом. Команда, загонщики которой перепасовывались бладжером создавала нешуточную угрозу, ведь попадание черного монстра, особенно встречное, являлось чрезвычайно болезненным. И не дай Бог попадет в голову — нокаут на полчаса обеспечен. А неожиданный бладжер из ниоткуда, зачастую стоил падения с метлы и, как следствие, времени.

Загонщики, потерявшие свирепый мяч не оставались бесполезными придатками, а активно помогали охотникам. Не имеющие права касаться квоффла руками, ногами или битой, они зачастую становились на пути у вражеских игроков. Врезаться в противника запрещено, а вот встать на пути — запросто. Так же, особо мастеровитые отбивали квоффл древком метлы, или подставляли спины, дабы сбить темп атакующему врагу.

Слизеринцы были сильны. Легковесные девушки не могли особо противостоять Монтегю и компании когда теряли квоффл. Бросаться наперехват трем разогнавшимся бугаям — опасно для жизни. Максимум, что они могли, как парящие комарики окружать слизеринский крейсер сбоку, пытаясь ловким маневром выбить мяч из рук. Только бы не нарваться на корпус — любой физический контакт шел в минус для Гриффиндора. И все ужасно, если бы не мастерская игра близнецов Уизли. Уже многие годы оттачивающие навык, Фред и Джордж оказались просто летающими убийцами. Бесстрашно идя на таран, казалось бы, торпедно летящему Пьюси, они пресекали малейшие попытки змей выбраться в атаку. Ювелирные бладжеры. Посланные по идеальной траектории ядра, точно наперерез врагу, стоящему перед выбором: оставить квоффл гриффиндору, или подобрать, получив при этом свирепым бладжером. Зачастую слизеринцы выбирали первое, тем самым отдавая контроль над мячом противнику.

Ловцы тем временем вовсю кружили над полем, зависая в различных точках и высматривая заветный золотой снитч. Им тоже следовало быть осторожными: загонщики не брезговали ни с того ни с сего отправить загулявший бладжер в сторону отрешившегося от реальности игрока.

Малфой, при всех недостатках был более активным ловцом. Он частенько помогал команде в трудных ситуациях, подставляя спину с метлой под квоффл, или доигрывал корпусом в тяжелых моментах. Но, при этом не забывал каждые десять секунд бросать взгляд на меня: не заметил ли снитч?

На одной из тренировок я спросил Анджелину, почему бы и мне так не сыграть? На что получил ответ:

«Ну, раньше ты был маленьким и щуплым, и толку от твоего физического вмешательства — ноль. А сейчас уже поздно переучиваться, на носу игра, да и стратегии разрабатываемые мною на протяжении лета не учитывают активного ловца».

Поэтому все, что я делал — кружил по полю и выглядывал снитч.

Между командами наблюдался некий паритет. Трое супер-техничных, но легковесных охотника Гриффиндора с двумя асами загонщиками, против слизеринского танка, с активным ловцом. Некая схватка грациозного искусства против грубой сметающей силы. Метлы то, в среднем у Слизерина лучше, не стоит забывать.

Завладевшие квоффлом девушки всеми правдами и неправдами пытались удерживать контроль над мячом, пока команда не получала дополнительное преимущество в виде лишнего бладжера, или дыры в обороне. Если Анджелина по праву называлась мастером атаки, в совершенстве владеющая техникой забивания мячей, то Алисия больше отыгрывала в отборе и обороне, будучи самой крупной из девушек. Кэти Белл же, являлась так званым плэймейкером, игроком, оценивающем ситуацию в целом, и создающим рисунок игры. Отдавая точные и стратегически выверенные грамотные пасы, девушка взмахом руки разрезала костяк слизеринской обороны, зачастую выводя Джонсон в положение один на один с вратарем.

— Девяносто на пятьдесят в пользу Гриффиндора! — провозгласил Ли, спустя полчаса от начала игры.

Снитч все не появлялся, а ветер тем временем усилился, особенно над полем. Пальцы начали примерзать к древку, я же не охотник и не загонщик, постоянно работающий кистью. Девчонки с близнецами держались молодцом, практически не упуская контроля. Всегда на пути слизеринцев оказывалась вынырнувшая из-под руки Алисия, невозможным трюком отбирающая квоффл, или ловко пущенный бладжер, или сами близнецы, возводя последний рубеж. Но стоит признать прискорбный факт: каждый раз, когда ответственность за игровую ситуацию ложилась на Роновы плечи, Слизерин сокращал отставание. Бывало, на тренировках вытаскивая невозможные мячи, отрываясь от метлы и дотягиваясь кончиком пальцев, сейчас вратарь гриффиндора представлял жалкое зрелище. Причем тупил он в детских ситуациях, занимая нерациональную позицию относительно местонахождения квоффла или пытаясь отобрать мяч до броска, выходя далеко за линию ворот.

— Соберись, Рон! — окрикнула его Алисия, принимая пасс после очередного пропущенного. Фред с Джорджем лишь смерили брата нечитаемым взглядом, но ничего не сказали. И на том спасибо. Понимали, если брат совсем расклеится, победы им не видать.

— Квоффл у Спиннет! Она устремилась к центру поля, непривычная позиция для нее, но на подстраховке Белл. Джонсон как всегда у колец противника в ожидании передачи! Охотницы пасуют друг другу в одно касание на высочайшей скорости, вот это техника! — надрывался Джордан. Я сиганул справа от них, сканируя часть трибун и близлежащий газон на наличие золотого блеска, но тщетно.

— Белл с мячом! Бел уклоняется от Монтегю и прорывается вперед! Перед ней вырастает Малфой, заставляя сбросить скорость… и ловит бладжер предназначавшийся Кети! Какой рассинхрон действий команды Слизерина! Пас Джонсон! И капитан в очередной раз доказывает свое почетное звание! Сто десять — семьдесят в пользу Гриффиндора!

Трибуны взревели в восторге! Действиями наших охотниц нельзя не восхищаться, они, словно юркие хищные амазонки, находили лазейки и тропки для максимально выверенного удара по противнику.

— Квоффл у Уорингтона! Пас Пьюси и прорыв по правому флангу! Какой техничный переворот вокруг оси!! Бладжер Уизли проходит мимо — редкий случай! Спиннет бросается на квоффл — мимо! БЛАДЖЕР ГОЙЛА ОТРЕЗАЕТ БЕЛЛ ОТ УОРИНГТОНА!!! Выход один на один с вратарем!

— Давай, Рон, — шепчу сквозь сцепленные зубы, продолжая выискивать снитч. По разочарованному гулу трибун определяю исход дуэли. Разворачиваюсь к нашим кольцам. Красный как свекла Рон разыгрывал квоффл от колец, в очередной раз, пасуя Спиннет. В глаза товарищам Уизли старался не смотреть.

— Квоффл снова у Белл, а впереди прямо перед ней выстроились близнецы Уизли, пасуя друг другу бладжером. Тактика «Ледокол», которую мы могли наблюдать на Чемпионате мира в исполнении сборных Ирландии и Норвегии!

Вижу, как Уорингтон хочет поднырнуть под загонщиков, но пушечный бладжер сбивает того с метлы. Нокаутированный парень отправился в недалекий полет к земле, лишь у газона падение остановилось — включились защитные чары.

— Уорингтон в нокауте! Минус один для команды Слизерина! Пас Спиннет! Атака продолжается!

Вижу, как Малфой пытается заблокировать Алисию, встав на пути. Изобразив на лице волнение, прибавляю скорости, мчась прямиком на слизеринского ловца. В последний миг плавным движением огибаю препятствие, уносясь дальше.

— Поттер заметил снитч! Малфой рванул за ним, тем самым открывая путь охотнику! Вперед Джонсон! О Боже, снитча никакого нет, Поттер блефовал, какая игра! Снова пас Джонсон, удар… Го-о-ол!!

— Что б ты сдох, Поттер! — выплюнул остановившийся неподалеку Малфой, с побелевшим от ярости лицом.

— Не горюй Драко! Подрастешь, ума поднаберешься…

— Да пошел ты!

И сорвался с места. Я проводил разгневанного слизеринца взглядом, и чуть не упал с метлы. Малфой рванул не просто так. Вдалеке, над одной из трибун отблескивал заветный золотой мячик. Вот же! …

Вперед, за ним! Как можно сильнее прижимаюсь к метле, распластавшись, и что есть мочи сжимаю древко. Воздух свистит в ушах, пространство смазывается, и все события теряют смысл. Остаемся только мы с Малфоем, и золотой снитч, как главная цель.

— Малфой первый заметил снитч, но Поттер висит на хвосте! Не стоит забывать, что метла гриффиндорского ловца быстрее, но сам он набрал вес за последний год!

Быстрее, быстрее!! Вот я догоняю игрока в зеленой мантии, вот мы поравнялись…

Зрители визжали и улюлюкали буквально под нами. Надеюсь, снитч не опустится ниже, иначе ступни ног начнут задевать головы. Но нет, он словно издеваясь немножечко снизился, а затем рванул к слизеринским кольцам, набирая высоту.

Только я начал выходить вперед, как Малфой неожиданным толчком в корпус сбил меня с траектории. Пока я гасил инерцию и выравнивал метлу, тот снова вырвался вперед.

— Отличная игра корпусом от ловца Слизерина, Поттер позади, — мрачно озвучил Джордан. Снитч уже на уровне колец, кружит вокруг оси, а рука Драко в метре от цели. При взлете я потерял все преимущество скоростной метлы, ибо намного тяжелее белобрысого паренька. Рука Драко почти схватила снитч…

Хватаю Малфоевский «Нимбус 2001» левой рукой за прутья, сжимаю покрепче, и торможу свою метлу. По стадиону разносится пораженное «О-ох!», сливаясь с пронзительным свистком мадам Трюк. Тряхнуло знатно, надеюсь, сустав не вывернулся из плеча. Руку пронзила острая боль. А Малфоя вообще завертело волчком через голову, тот перекувыркнулся пару раз обратным сальто и на взлете врезался головой в центральное слизеринское кольцо.

— Пенальти! — завопила мадам Трюк, подлетая. — От вас, Поттер, я такого не ожидала!

— Поттер нарушает правила! — ликующе прокричал Джордан. — Но напомню, что в финальном матче прошлого Кубка по квиддичу Драко Малфой таким же самым приемом остановил гриффиндорского ловца! Так что произошедшее на поле не более чем расплата по заслугам! Эти ребята — квиты!

— Джордан! — предостерегающе прорычала декан.

— Монтегю исполняет пенальти… Уизли пытается перехватить! Плюс десять очков в копилку Слизерина, — вздыхает Ли.

Тем временем мимо пролетел Драко, врезавшийся затылком в центральное кольцо, так ещё и получив древком собственной метлы по инерции. Кровь текла из разбитого носа, пачкая серебристо-зеленую мантию.

— Ты ещё ответишь за это, Поттер, — холодно сказал Малфой

— Смотри, не заплачь там, — насмешливо фыркаю в ответ.

— Ну-ну, смейся, пока можешь, — и поминай, как звали. На всякий случай я проследил взглядом за полетом слизеринца, мало ли, снова снитч углядел? Но нет, Драко лишь отлетел подальше, и продолжил выискивать цель, шныряя, как коршун над полем.

— Сто восемьдесят — сто пятьдесят в пользу Гриффиндора, — провозгласил Ли Джордан пару часов спустя.

Игра затянулась, а игроки начали уставать. Рядом оказалась Джордан, и прорычала что-то о ловцах, не выполняющих свою работу. Я ответил, что стараюсь, тем более, что самому нужно быть в Хогсмиде в 15:00, встречаться с таинственными отправителями письма.

В этот раз снитч первым заметил я. Золотой мячик кружился на противоположной стороне поля, у самой травы, нарезая круги на одном месте. Пулей вылетаю навстречу. Сзади что-то с ненавистью вопит Малфой, не в состоянии догнать меня на ровной нисходящей дистанции. Услышав испуганный ах толпы, ныряю под брюхо метлы, и вовремя. Бладжер Кребба всколыхнул волосы на голове, рискуя выбить из седла. Но — мимо. До снитча остаются считанные метры, золотой егоза огибает подножие кольца, и… Малфой отправляется повторять маневр. Я же, рискнув предугадать траекторию, рванул наперерез. Удачно! Вырываюсь далеко вперед, оставляя Драко вне досягаемости. Вот до снитча пять метров, четыре, три… Протягиваю руку… ДА!!!

— ДААА!!! — вторит мне Ли Джордан, радостно скача по комментаторской кабинке.

— ДААА!!! — подхватывает рев толпы на трибунах. МакГонаггал неистово аплодирует, широко улыбаясь.

Пролетаю над зрителями, сжимая трепыхающийся мячик во взмокшей ладони. Свисток судьи объявляет завершение матча. Победа!

Команда гриффиндора, визжа от радости, сходу врезается в меня, облепляя со всех сторон. Многоруким чудовищем мы приземляемся на стадион, и Анджелина обняв, расцеловывает мои в щеки, Фред с Джорджем с силой хлопают по спине. Даже Рон улыбается, хоть и кисло, радуясь победе.

И я бы сейчас, наверное, беззаботно и счастливо ликовал со всеми, празднуя до поздней ночи и попивая сливочное пиво, если бы не злополучное письмо, вынуждающее идти навстречу неизвестному.

Глава 18: Тучи сгущаются

Выскользнуть удалось лишь за полчаса до назначенного срока. Весь взмыленный и запыхавшийся, наспех переодетый в удобную, специально для подобных случаев мантию, я стоял, и хапал ртом свежий, прохладный воздух. Даже выпить пришлось, когда весь факультет в полном составе подносит главному герою чашу с пивом — отказывать негоже. Что-что, а адекватные отношения с одногрупниками до конца учебы, да и после, неописуемо важны. Я потянулся, разминая затекшие конечности, и вздохнул, собираясь с мыслями. Прогулка предстояла не из легких.

— Решил уйти без меня? — раздался позади гневный девичий голос.

— Вовсе нет, — не оборачиваясь, соврал я, — жду тебя здесь. Ты же их видела там, еле вывернулся.

— Да уж, стадо в своем проявлении, — с отвращением сказала Гермиона, поравнявшись со мной.

— Да брось, дай людям расслабиться.

— Какой расслабится? Гарри, взгляни на них, они же стадо! Тупое, надирающееся быдло! Я бы сказала МакГоннагал, но тогда меня весь факультет затравит. Жаль, что реальных рычагов власти и наказания старостам не предоставили.

— И слава Богу, — бормочу под нос, кутаясь в мантию.

— Пить, что б ты знал, не только бессмысленно, но и глупо. Я тебе могу такого рассказать про необратимое разрушение мозговых клеток…

— Забей, — прервал разошедшуюся зубрилу, — подрастешь, поймешь.

— Тоже мне, взрослый нашелся, — фыркнула Грэйнджер, — не хочу я такого понимать.

— Подумай лучше о том, что нам предстоит, — хмуро обрываю, и двигаюсь в Хогсмид. Весь оставшийся путь прошел в молчании.

Таверна «Три метлы» встретила нас мрачным гнетом, и монотонным скрипом вывески на несмазанных петлях. Незапертая входная дверь похлопывала под дуновеньями ветра: бух-бух. Поднялся сильный ветер, обрывки кустарника и частицы мусор неслись по мостовой, заставляя кутаться плотнее.

— Ты знаешь, что делать и куда идти, — не терпящим возражения тона, даю от ворот поворот Гермионе.

— Я…

— Ты знаешь. Помнишь уговор?

Девушка покорно кивнула и, бросив на меня последний, взволнованный взгляд, скрылась за углом.

— Ну что ж… ни пуха! — взбодрил я сам себя, и решительно толкнул дверь.

Внутри пустота. Ни одного посетителя, хоть шаром покати. Пустующие столы, с забытыми яствами и недопитым много где пивом. Солнце кривыми лучами освещало комнату из-под старомодных портьер.

Короткий смешок раздался в пустоте подобно грому. Мадам Розмерта. Хозяйка гостиницы сидела за прилавком, и постукивала себя ложкой по лбу. Ритмично. Синхронно. О нет, только бы не…

— Вас ожидают, — подняв пустой взгляд, сказала хозяйка. Явный Империус на лицо. — Второй этаж, третья комната слева.

Последовав совету, я буквально грудью уперся в громилу угрожающего вида. Огромный черноволосый мужик в костюме, мазнув взглядом по шраму, резко вытащил какой-то артефакт: черный, потрескавшийся кристалл, и провел им надо мной.

— Это он, — бросил наемник себе за спину.

— Пропускай, — ответил похожий, как две капли воды напарник. И уже ко мне: — Проходи. И даже с намеком на вежливость приоткрыл дверь.

Комнатка, в которую я попал, несмотря на всестороннюю магическую защиту, была запыленной, захламленной и явно нежилой. Ветхие обои лоскутами свисали с обтрепанных стен, плотно зашторенное, но явно заколоченное окно, и старинная люстра, не издававшая и капли света. Вместо этого, среди комнаты на столе пылала единственная одинокая свеча, издавая тусклое мерцающее сияние. А за столом, положив подбородок на ладони, сидел тот, кого я меньше всего ожидал увидеть. Его внимательные глаза с подленьким прищуром осматривали меня, властно и оценивающе. Вот и свиделись.

— Рад приветствовать вас здесь, мистер Поттер, присаживайтесь — прервал молчание таинственный торговец раритетными палочками Грабодрогг. — Или как мне стоит вас величать?

— Не стоит формальностей, — буркнул в ответ я, садясь, — я получил ваше послание.

— О да-а, — протянул насмешливо гоблин. — Простите за грубость, но мы должны были убедиться, что наше предложение будет принято.

— Предложение? До этих пор я слышал исключительно угрозы.

— Ну-у, не стоит так. Я лично настроен на конструктивное сотрудничество, дружеское и взаимовыгодное. Но, заранее попрошу прощения, меня вынудили продемонстрировать всю серьезность наших намерений.

Сразу после этих слов мое дыхание прекратилось. В грудь словно воткнули раскаленный утюг, я попытался пошевелить рукой или губами… и не смог. Мир покрылся пеленой, голова закружилась, тело неотвратимо коченело. Я рухнул беспомощным кулем на пыльный пол, и буквально ощутил, как все мое естество покидает бренное тело. Реальность улетала куда-то наверх, в бесконечный светящийся тоннель… а я ничего не могу предпринять… Конец — вот он, так близок. Только руку протяни. Руку…

— Эй, очнитесь, мистер Поттер! — как сквозь воду донесся до меня отдаленный голос.

Кто-то активно хлестал меня по щекам. По лицу что-то стекало, то ли слезы, то ли кровь. Грудь просто взорвало чудовищным кашлем.

Я приподнялся и прочистил глаза. Один из безликих охранников, который хлестал мое лицо, молча поднялся и покинул помещение.

— Итак, начнем сначала, — безмятежно, как ни в чем не бывало начал гоблин.

Осоловевшим взглядом глядя по сторонам я, как смог приподнялся на руках и взгромоздил непослушное тело на стул. Дыхание сбилось, сердце колотилось в бешеном ритме, организм находился в глубочайшем шоке от пребывания за волосок от смерти.

— Вам полегчало? — участливо наклонился Грабодрогг. — Быть может, воды?

Я отрицательно покачал головой.

— Вы уж извините за такой нетеплый прием, но сами понимаете… необходимость раз и навсегда доказать наши возможности вынудила пойти на этот неприятный шаг. В будущем, если вы поведете себя разумно, мы будем общаться исключительно в приятном и взаимовыгодном ключе.

— Внимательно слушаю, — разлепив веки прохрипел я.

Грабодрогг довольно кивнул, а затем открыл ящик стола и вытащил на свет запыленную бутылку и пару стаканов. Плеснув в каждый по два пальца, ловким щелчком подтолкнул бокал ко мне. Я пригубил душистый напиток. Чудесный виски. Но ротовую полость нещадно запекло, с непривычки.

— Итак, начнем. Я думаю, вы, несмотря на недавнее появление здесь наслышаны о бесчисленном множестве восстаний гоблинов, насколько кровавых и беспощадных, настолько же и бессмысленных. Наша раса, так уж сложилось, многие века потратила напрасно, воюя против людей, и терпела многочисленные сокрушительные поражения. В результате гоблины оказались практически бесправными сторожевыми псами денежек чародеев. И пришло время это изменить.

Я все ещё недоумевал.

— И причем здесь я?

— Вы, мистер Поттер, а точнее тот, кто вы есть внутри, необходимы нам для успешной борьбы со сложившимся положением вещей. Ошибки предыдущих войн учтены, мы не станем ломиться во входные двери, ломая кости при столкновении, и вновь сокрушительно проиграть.

— Почему я?

— Аналитики посчитали тенденции мирового прогресса, и пришли к выводу, что именно в будущем люди станут более терпимыми и толерантными. Уже сейчас проводятся акции против расизма, антисемитизма. Как выяснилось, лет через двадцать-тридцать гоблины уже смогли бы обратиться к людям за поддержкой.

— Так в чем проблема?

— Маги — не люди. Точнее, люди, — мягко улыбнулся гоблин, — но их закостенелость, консервативность и страх перед неизвестным всегда оставляли тщетными попытки гоблинов пойти на переговоры. Для них существует Договор Победителей, и точка. Во веки веков. Они даже не осознают, что поддерживая победоносную бумаженцию многовековой давности сами препятствуют своему развитию.

— И вы рассчитываете, что я смогу что-то изменить? Помочь вам?

— Ну, во-первых, у вас нет выбора. Работать с нами вам все равно придется, в первую очередь это вопрос жизни и смерти. Другая сторона медали заключается в том, что вы можете вдохновиться, и привести этот мир к лучшему будущему, как для прогрессивных волшебников, так и для угнетенных магических рас.

— То есть, правильно ли я понял? — не смог сдержать я едкой ухмылки. — Вы подослали убийц к Гарри Поттеру, каким-то немыслимым образом выдернули душу погибшего из будущего, из-за прогрессивных взглядов? И никого не нашлось понимающего? Совсем-совсем?

— Вы просто не осознаете, — сурово нахмурился Грабодрогг. — Среди магического общества, из тех, кто имеет реальное влияние, нет НИКОГО сочувствующего гоблинам. В конце концов, мы — иная раса. Стали бы вы агентом инопланетян, планирующих вторжение на Землю?

— Так все же вторжение?

— В том-то и дело, что нет. Взаимовыгодное, приближенное к равноправному сотрудничество. Не хотим мы больше быть замками на сейфах или счетоводами. Вы видели хоть одного гоблина за пределами Гринготса?

Я покачал головой: действительно, ни одного представителя расы гоблинов в Косом переулке, за исключением Гринготса не наблюдалось. Ни в Лютном, ни в Хогсмиде, ни одного случая праздношатающегося гоблина.

— Совсем дела плохи?

Не могу поверить, что ни один волшебник, ни разу даже не задумался о подобном.

— Я понимаю, вам, прогрессивному человеку из будущего, кажутся странными предрассудки поросшего мхом магического мира, часть которых, причем большая, от вас скрыта. Но, поверьте мне, все попытки навести контакты с влиятельными людьми, кончались плохо: очередным жестким отказом, или новыми санкциями.

Очень забавляло поведение гоблина, считающего меня каким-то прогрессивным мыслителем. Никакого сочувствия к этой маленькой озлобленной расе в душе не возникало.

— О, сколько было попыток навести мосты. Причем последняя из них, обернулась скандалом, и едва ли не катастрофой. Казалось бы, кто уж лучше? Известный историк, профессор и, по отзывам просто хорошая старушка — Батильда Бэгшот подняла прямо-таки бучу после нашей попытки заполучить союзника в её лице. Как выразилась: прямо на её глазах проходит интерлюдия к новому восстанию, хотя кто как не она, зная все исторические нюансы должна сочувствовать гоблинам. Возможно, вы о ней слышали: она написала большинство учебников для Хогвартса.

— И что вы с ней сделали? — мрачно поинтересовался я

— Только обезопасили себя с этой стороны, — растянул губы в неживой улыбке Грабодрогг.

Цинизма им не отнять. Все такие прям бедненькие, забитые, посаженные на цепь магами-самодурами, а как потребовалось — быстро упокоили бедную старушку. Таким палец в рот не клади — руку отгрызут.

— Ну, хорошо, — понимающе кивнул я, — вы действительно заслуживаете большего и, возможно у нас что-то и выгорит. Но почему просто не подождать эти двадцать-тридцать лет, а затем начать продвигать реформы? И так ожидали два столетия. Почему сейчас?

— Я уже упоминал закостенелость магического общества. Гринготс уже начал использовать вычислительные машины, а министерские писаки все ещё пользуются перьями. Не факт, что и через сто лет они прислушаются к нашему мнению. А жизнь то вон она, за окном. Но главной причиной и краеугольным камнем возник из небытия Темный Лорд. Близится война, и по нашим источникам: он действительно восстал. А, как известно, самые успешные перевороты осуществляются на фоне войны. И победа Темного Лорда гоблинам категорически не по нутру, ибо станет ещё хуже. Закидоны чистокровности и исключительности человеческой расы самые опасные. Нет ничего ужаснее победы сил Лорда в данном случае. Это и вынудило нас действовать. Плоды победы так называемых «Сил Света» мы уже успели вкусить. Пятнадцать лет — ничего нового. Темный Лорд все только усугубит, у моей расы нет союзников в этой войне. Здесь не из чего выбрать. Мы — третья сторона.

— Так может, стоит выбрать меньшее, из всех зол?

— В точку, — твердо сказал гоблин. — И меньшее из трех зол — вы, мистер Поттер.

— Спасибо за комплимент, — удрученно буркнул я. — И какую роль вы мне отводите?

— Самую главную. И при должном рвении в накладе не останетесь.

Очень заманчиво. Вот только бы не закончить в пруду с такими обещаниями.

— А можно поподробнее? — невинно интересуюсь.

— Безусловно. По нашим данным, открытая фаза войны наступит не раньше, чем через два-три года. За это время должно произойти много чего. Во-первых, вы, мистер Поттер, заявитесь в Гринготс и Министерство, потребовав вернуть, причем ваше по праву звание Главы Рода Поттер. Поверьте, оно многого стоит, и некоторые из ваших нынешних «союзничков» по головке не погладят, за такое-то рвение. Чистокровный род имеет один голос в Визенгамоте, это хорошо известно. Но вот древнейший и именитый род Поттеров имеет право на трех представителей, а в случае отсутствия оных все три голоса фокусируются в руках Главы Рода. То бишь ваших. Аналогичное преимущество и в Палате Лордов.

— Значит, вы хотите, что бы ученик школы представлял ваши интересы в магическом мире?

— Не ученик, а Лорд. И возраст не имеет значения, в отсутствии альтернативных кандидатов. Магия вас примет, и точка.

Это навело меня на странную мысль.

— А можно ли являться Лордом одновременно двух родов? Например, Поттер и Блэк, ведь последние, насколько я понял, тоже владеют множеством голосов.

— Теоретически да. Если вы, являясь Лордом получите по наследству бесхозный род, а подобное, уверяю, случается крайне редко, то до самой смерти обе родословных окажутся под одним крылом, пока не разделятся среди наследников, а далее снова пойдут две разных линии: Поттеры и Блэки. А что, неужели…

Глаза гоблина пораженно расширились. Он быстро спросил:

— Неужели вы наследник рода Блэк? Завещание? ..

Я неопределенно пожал плечами, и ругнул свое любопытство. Не стоило, ох не стоило. Тем временем Грабодрогг бахнул по колокольчику, и горячо зашептал на ухо возникшему из-под земли гоблину, как две капли воды похожему на собеседника.

— Мы проверим наличие завещания Сириуса, — потер руки Грабодрогг, — и если вы оказались правы…

— То что?

— А неизвестно… шесть голосов, — пораженно шептал гоблин. — За всю историю, вроде только трижды или четырежды подобное влияние сосредотачивалось в руках у одного Главы.

— И вряд-ли он долго жил, — не преминул отметить я.

— Не волнуйтесь, мистер Поттер. При вашем сотрудничестве, и с той поддержкой, которую мы вам окажем, вы ни в чем не будете нуждаться. Обучение, охрана, финансирование. Все, что потребуется ради успеха операции. Да и не будет у вас шести голосов, эх, мечты-мечты. Максимум четыре, и то нескоро.

— А отчего?

— Вы, конечно сможете владеть всем имуществом Блэков, распоряжаться недвижимостью, средствами и тому подобное… Это все завещал вам ваш крестный. Если завещание подтвердится. Но магия Рода — тонкая материя. Вы не сможете стать главой, не связав кровных уз с живым представителем семейства Блэк, а их, насколько я знаю, осталось всего двое. Нарцисса Малфой и Беллатрисса Лестрендж, обе в девичестве Блэк.

— Значит, желай я вдруг стать лордом Блэк…

— Верно. Единственный вариант, женить на себе любую из этих женщин.

— М-да, уж… — пробормотал я себе под нос. — Этот вариант мы рассматривать не будем.

Гоблин пожал плечами, мол, ему то что? После чего открыл ящик стола, порылся немного и протянул три крохотных бутылочки.

— Одну выпейте сейчас, — не признающим возражения тоном приказал Грабодрогг.

Я пожал плечами: выбора нет. Желай они смерти — сейчас бы мое тело удобряло землю.

— Зелье выработает у вас иммунитет к сыворотке правды, и усилит щиты сознания. Невосприимчивость к Империусу. Срок существования антител Веритасеруму примерно полтора-два месяца.

— Как называется это чудо? — уважительно пробормотал я.

— Зелье «шпион». Официальной классификации не существует. Побочный эффект, правда, вы не сможете изымать воспоминания из своей головы, добровольно или по принуждению. Но, в нашем случае, это даже к лучшему.

— Действительно. Я ведь много чего могу рассказать…

— Даже не пытайтесь, — холодно возразил Грабодрогг. — Во-первых, вы не сможете, ибо прямо сейчас принесете Непреложный Обет, о неразглашении. Во-вторых — зелье. В-третьих — привязка души. Ещё одна причина такого кропотливого предприятия — вызова, и тому подобное — контроль. Из древних рукописей следует, что именно контроль над душой изначально помог бы обрести полную власть над человеком, кем бы он ни был. Ни один волшебник, никогда не станет сотрудничать с нами. Да и нам не подходит абы кто. Но агент, в теле Героя Магического мира, это сильно. И полностью контролируемый, не буду скрывать… Есть множество рычажков давления, мистер Поттер, и мне не верится в ваше желание жертвовать также наскоро приобретенными, но все же друзьями ради обычной жизни школьника, которая сложилась бы в наше отсутствие. Это помимо угрозы лично вам. Но плюсы в нашей ситуации перекрывают все:

— Подумайте: глава Рода Поттер. Лорд Поттер. Обычные чистокровные волшебники обязаны приветствовать вас поклоном при встрече. Любое финансирование. Власть. Влияние. А все, что от вас требуется — восстановить справедливость.

Ох и не нравиться мне все это. Но выбора нет.

— Неужели четырех голосов достаточно? Не верю, что на многое способен повлиять пусть именитый, но все же единственный Род?

— Для глобальных перемен недостаточно, вы правы, — согласился Грабодрогг, —, но вот бойкотировать неприятные нам законы, вкупе с нашим голосом, вполне реально. Подумать только! Один несовершеннолетний пацан может владеть четырьмя баллами, в то время как ЦЕЛАЯ РАСА гоблинов располагает лишь одним представителем, — крючковатые когти гоблина затряслись от переливающейся через край злобы.

— А второй вариант? Ну, первый через органы власти, а если мои изменения не поддержат? — разбираться, так до конца.

— Второй вариант заключается в следующем: в случае неудачи проведения реформ мирным путем запускается план Б. Он подразумевает, что вы, мистер Поттер, после должной подготовки и тренировок займете место нового Темного Лорда, подорвете существующий порядок вещей, и добьетесь поставленных целей… иными методами.

— Во-от оно как, новый темный лорд значит. Звучит, — протянул я.

— Довольно неплохо, правда? — заманчиво улыбнулся гоблин. — Именно поэтому у вас начнутся усиленные занятия в школе с одним из наших агентов. Насколько я помню Выручай-комната — подходящее место для такого рода занятий.

— И кто же ваш тайный агент?

Гоблин умолк. Затем пригубил виски, причмокнул с удовольствием губами и выдал:

— Северус Снейп, конечно же. Ну и ещё несколько.

У меня отвисла челюсть. Будто прикипев к стулу, я сидел, и расширившимися глазами неверующе взирал на Грабодрога.

— Но, как?

— Северус является нашим давним партнером. Как, по-вашему, можно безукоризненно играть среди двух величайших легилиментов Британии, и не подставиться? Исключительно благодаря конкретно этому зелью, — гоблин постучал по колбочкам. — Северус никогда не был ярым сторонником Дамблдора, а особенно, не хотел оставаться с ним в одной лодке после смерти матери Поттера, Лили Эванс. Вы знали о его любви к ней?

Я отрицательно помотал головой. Хоть какие-то секреты нужно оставить при себе. Хотя бы относительное знание канона.

— Но затем мы нашли его: бедный молодой зельевар, ненавидящий себя и свою жизнь. Заблудившийся, не знающий где правда, а где ложь молодой мужчина слепо следовал приказам директора в надежде, что поступает правильно. Мы научили его считаться с собственной выгодой, делать то, что нужно ему самому. Научили жить своей головой, а не марионеткой одного из великих. Ну и заплатили, естественно, — гоблин довольно откинулся.

— И в чем же заключается его основная задача?

— Нюансы довольно многочисленны и ситуативные, но в случае войны, в первую очередь Северус бьет в спину победителю. Крупный счет в банке, статусное место после нашей победы, что ещё нужно? Жаль вот только родовитость его хромает, мать изгнана из семьи, и слава бывшего пожирателя делает его непригодным для полной реализации потенциала, — гоблин, сцепив пальцы, наклонился к моему лицу, — Чего не скажешь о вас, мистер Поттер.

Все понятно. То, чего я больше всего опасался — свершилось. Получай насыщенную событиями жизнь, взамен изволь свободе ручкой помахать.

— И наша встреча в Лютном переулке?

— Естественно неслучайна.

— И даже Стэн Шанпайк?

— Шанпайк? — мерзко расхохотался гоблин. — Этот вампирский выкидыш, отданный Темному Лорду на растерзание, вместе со своей сестрицей и ещё парочкой особей, как откуп. Отверженный среди отверженных, ничтожный проходимец торгующий услугами направо и налево. Убедить его привести Гарри Поттера к гоблинам вместо пожирателей оказалось чрезвычайно просто. Пообещав пятьсот галеонов, какой доверчивый вампир… Мол, нам всего-то надо оттяпать у малыша его деньжата, а дальше делай с ним что хочешь. И с палочкой обещали поспособствовать… — гоблин вновь хихикнул.

— С палочкой? — нахмурившись, переспросил я.

— Я убедил Шанпайка, что продам тебе палочку в случае чего, фальшивую, практически задаром. Ну, он и повелся на это, дабы обезопасить себя максимально, в случае чего. Трус ещё тот. У кровососов же все по другому там… Никто в здравом уме не продаст палочку вампиру, и лишь высшие круги клыкастых уродцев владеют столь существенной привилегией, — на себя посмотри, подумал я мрачно. — И неужели вы думали, что истинный гоблин продаст столь могущественный артефакт за бесценок? Из доброты душевной? — мерзкий хохоток гоблина разжигал нешуточную злобу.

Я повержено молчал. То самое чувство, когда осознаешь, будто никогда и не был свободен. Все планы, надежды, организация — тщетны. А дарованная наново жизнь — рабский сценарий, кинутый и так погибшему неудачнику, как кость, для слабого утешения. На вот, поживи хоть так.

— И что же мне делать в данный момент?

— Пока ничего, — невозмутимо ответил гоблин, а затем, открыл ящик стола, засунул уродливую когтистую ручку внутрь и выудил ветхий, пожелтевший пергамент. — Держите.

— Что это?

— Хранить у себя. Всяческие указания будут проявляться на нем, по мере надобности, ибо почтой пользоваться небезопасно. Когда придет сообщение, пергамент нагреется, так что храните при теле — случаи могут быть срочными.

— Все понял, — буркнул я, пряча бумаженцию в карман брюк.

— И ещё пара слов… — гоблин, сощурившись, молчал, наблюдая за моим поведением. В ходе беседы бросал оценивающие взгляды, и изредка довольно кивал собственным выводам. — Не стоит отказывать мисс Сессилии в её скромных маленьких просьбах… это понятно?

— Что и она тоже?!

— Это понятно?! — на короткий миг мое сердце перестало биться. Я тяжко выдавил:

— Да, понятно…

— Карту ей передадите сегодня же, — довольно потер лапками Грабодрогг, и жестко добавил: — Надеюсь, вы понимаете, что все появляющееся на пергаменте — приказ, не подлежащий обсуждению? Будет написано убить или пленить школьника — выполните. Будет приказано подсыпать яд сэру Альбусу — пойдете отравлять.

— Чем вам Дамблдор не угодил-то? — хмуро интересуюсь.

— Дамблдор действительно гораздо приятнее прочих снобоватых волшебников, — медленно кивнул своим мыслям гоблин, — маглолюбец, что выгодно для финансовых операций, терпимый к нечеловеческим расам, но… слишком закостеневший. Слишком старый. Он будет вести взаимовыгодные дела, но ни на йоту не отступит от привилегий, завоеванных людьми в ходе множества войн. И слишком силен.

— Действительно, давайте будем вести дела с опущенными ниже плинтуса слабаками, — я саркастически хмыкнул, скривившись.

— Правильные вещи глаголете, мистер Поттер, — мерзко хихикнул гоблин, — в принципе так оно и должно быть. В идеале. Когда ты продаешь быдлу дешевые бусы, а для них это алмаз.

— Вот оно как… — прищурившись, промолвил я.

— Не волнуйтесь, это дело грядущих веков, — успокаивающе похлопал меня по плечу Грабодрогг. Стоило больших усилий, не дернутся в отвращении. — Вы ещё сможете насладиться плодами победы, хорошими винами и сладостью власти.

— А внуки?

— Оставьте дела внуков внукам, — отрезал гоблин и, помолчав, подвел черту: — Считаю, мы все обсудили, и для начала хватит. Помните, вы полностью под нашим колпаком. Думаете, мы не знали о ваших милых приготовлениях? — и Грабодрогг медленно, с презрительной ленцой перечислил все схроны, так старательно подготавливаемые мной. — Никогда одна личность не потягается с организацией, помните об этом. Даже Темному Лорду нужна армия. Вот вам на первое время, — на стол звякнул объемистый кожаный мешочек, полный золота. — А теперь — идите. И будьте готовы. Всегда.

— Буду, не сомневайтесь, — еле сдерживая глухое раздражение, я рывком поднялся, схватил кошель и стремительным шагом покинул таверну. Злость распирала грудь. С одной стороны, хотелось плюнуть на все, и начать крушить во все стороны, с другой — упасть в угол, свернувшись в комочек и тихонько скулить. Добегался. Допрыгался. И теперь я вынужден быть самым худшим из всех предателей. Предателем не страны и не государства. Не данного слова, или эфемерной идеи нации или прочих выдуманных людских предрассудков. А предателем человеческого рода, в угоду интересам иной расы. И покончить с собой не смогу, знаю — духу не хватит.

Я вышел на улицу, и вдохнул свежего деревенского воздуха. Разум был как в тумане, грудь сдавило, и я не глядя под ноги, побрел к Гермионе. Все, что хотелось — завалится спать, и не проснутся. Эх, Северус, а ты-то, почему продался?

Гермиона выскочила навстречу, взъерошенная и изнервничавшаяся, и замерла, увидев мое состояние.

— Гарри?

— Все плохо Миона, все очень плохо… — прошептал я одними губами, и свалился в траву, прямо под ноги девушке. Сердце перестало биться, грудь, словно сжало стальными тисками, в голове разлили раскаленный чугун. Я судорожно вздохнул, и вытащил нагревшийся пергамент из кармана.

«Не расслабляйтесь», — гласила издевательская надпись.

Глава 19: Приказ

— Гарри, так что же вчера произошло, ты так толком и не рассказал? — настойчиво прошептала Гермиона в самое ухо. Мы обедали в Большом зале, отсидев Трансфигурацию и неприятнейшие часы сдвоенного зельеварения. Я непрерывно буравил взглядом Снейпа, но тот словно и не замечал, но лишь один раз позволил себе улыбочку с превосходством, выдавшую его с головой. А под конец урока бросил: — Поттер, отработка сегодня, в шесть.

— Все плохо, Миона, — повторил я вчерашние слова. Иногда любознательность и навязчивость подруги немерено раздражали.

— Ритуал не помог? — испуганно спросила Грэйндер.

— Не помог это мягко сказано, — с чувством проговорил я. И добавил: — Его словно вообще и не было. Я… я на поводке у них, и ничегошеньки рассказать не в силах, что самое ужасное.

— Как я тебя понимаю… знаю, то чувство, когда тянущий камень тяготит душу, и не можешь поведать никому ни малейших подробностей.

— Не понимаешь! — в ярости сжав кулаки, я ударил по столу. — Они могут заставить меня выполнить ВСЕ, что угодно, сечешь? Абсолютно!

Гермиона нешуточно побледнела. Глаза заморгали часто-часто, а притихший голос, чуть дрогнув, уточнил:

— Может, есть какой-то способ? ..

— Да никакого! Эти сволочные, проклятые маленькие гниды посадили меня на цепь с самого начала! Я — собачка на привязи! И, что самое смешное, ни ты, ни я, не можем ни к кому обратится за помощью. Просто блеск!

Гермиона положила мне руку на плечо, и крепко сжала. Слова тут были излишни.

— Что собираешься делать? — несколько минут спустя, все же прервала молчание Грэйнджер.

— Отправлюсь в библиотеку, — вздохнул я. — Очень хочется ознакомиться с этими сволочами поближе.

— Ну, может не стоит так, — с укором взглянула на меня Гермиона, — все же гоблины столько выстрадали. Эта раса все же заслуживает на лучшее, и…

— Ты издеваешься, что ли?! — чуть не завопил я на весь зал, а опомнившись, прикрутил звук, и добавил шипением василиска: — Твоего друга держат за домовика, даже хуже! И ты их продолжаешь защищать?!

— Ну да, я погорячилась, — проблеяла, опустив взор Гермиона, —, но все же…

— Никаких все-же, — категорично перебил я. — Ты… вообще поехавшая скажи? Или упертая настолько?! С Человеком, существом ТВОЕЙ расы такое сотворили! Иди ты… в Г. А.В.Н.Э!!!

И рывком допив вишневый компот, вскакиваю из-за стола, удаляясь. Даже видеть её не хочу, в одном месте сидит уже! „Войди в их положение“, — мысленно передразнил я. Может ещё породниться?! И отдать им пол Земли в придачу?! Бедненькие гоблинцы же!

Успокоился я лишь получасом опосля, когда обложившись множеством фолиантов, выторгованных у строгой миссис Пинс, углубился в историю.

А почитать было о чем:

Гоблины оказались вовсе не такими святыми, как о них принято думать, или как они пытались преподнести. Однако и чародеи не были чистенькими. Начать стоит того, что последнее „восстание“ произошло с банального предательства, когда Гринготс отказался давать ссуду терпевшему финансовый крах тогдашнему Министерству магии. По одному из пунктов последнего договора о безоговорочной капитуляции, гоблины обязаны, вплоть до собственного разорения предоставлять не более чем трехпроцентные ссуды, на срок не менее десяти лет. Подобная кабальная система, мягко говоря, не ужилась, продержавшись каких-то полвека. И когда два десятка мракоборцев прибыли требовать „законную“ ссуду, их ожидал жаркий прием. Из людей не ушел никто.

Гринготс, после налета недорослики отстраивали с нуля за собственный счет, параллельно возмещая вкладчикам ущерб, причиненный задержкой. Правда о кабальном договоре все же забыли, заменив множеством других неудобств, но больше не пытаясь столь нагло залезть в святая святых гоблинов — кошелек.

Узнавая все больше, напрашивался вывод: гоблины — до тупости меркантильные существа. Ставя материальные блага превыше всего, они жертвовали не только семейными или дружескими узами, а ещё и деградировавшей напрочь магией, бывшую ранее уникальной и могучей, а нынче опустившейся до уровня разработки сугубо безделушек и артефактов.

Феномен под названием „семья“ у гоблинов отсутствовал напрочь. Маленьких уродцев с самого рождения сдавали в специальные воспитательные учреждения, где и готовили подрастающих счетоводов или ювелиров. Даже слово „друг“, в языке гоблинов отсутствовало как таковое. Понятию „дружба“ было дано ближайшее по смыслу определение, означавшие „взаимовыгодные отношения без конфликтующих интересов“.

Жили гоблины приблизительно сотню лет, за одним небольшим исключением. Один древний и грязный ритуал Крови все же прошел сквозь века и через пелену затменья. Отдача жизненных лет. Время, как самый ценный невосстанавливающийся ресурс, ценился гоблинами чуть ли не больше золота. И ничего зазорного не было в том, чтобы продать год жизни молодому гоблину ради свадьбы или кредита, или пятерку для вложения в крупный бизнес. Разбогатеют — накупят с лихвой. Таким образом, самые успешные доживали до трехсот лет и более, а неудачники отсеивались уже на пятом десятке. Финансовая успешность, возведенная в самоцель — вот смысл существования меркантильных ублюдков. И стало понятно, что главная причина жажды власти у гоблинов — открывающиеся перспективы предстоящих выгод.

Также, для данных мерзавцев в порядке вещей, буквально в крови была заложена предрасположенность к причинению страданий. Более высокостоящему индивиду ничего не стоило унизить нижестоящего по сословию собрата, и упиваться болью последнего. Что уж говорить, если в своде внутренних законов, напротив каждого преступления стояло тире, и стоимость искупления в золоте. Будь несметно богат, и твори что хочешь.

К слову, множество неудач этой расы связано именно с алчностью. Чего стоит история, описанная парой слов, когда один из величайших гоблинских инженеров-отшельников, за редкую безделушку и звонкую монету соорудил антимагическую бомбу: уникальный артефакт, после активации препятствующий применению любого, сколь бы то ни было малого волшебства или артефактов в километровом радиусе. Одну из наибольших войн люди выиграли с помощью данного устройства, после чего, все же гоблины задумались, и внесли поправки в собственные традиции.

„М-да уж, те ещё твари. И вот с такими подонками предстоит работать“, — пробормотал я мысленно, и рванул в Выручай комнату, справедливо полагая, что школьная библиотека, несмотря на всю её углубленность, не предоставит необходимой информации о самих истоках вражды. А вот комната предоставила. Да ещё с лихвой.

Огромный, в рост человека светящийся талмуд открывал воистину будоражащие сознания факты. Оказывается, гоблины, одни из немногочисленных доживших до наших дней „темных“ рас, искорененных в седой древности. Таких как орки, тролли, гарпии, волколаки…

„… и служили эти отродья под знаменем Багрового Властелина, наряду с мерзкими орками. Но если те отдавали дань больше служению мечом или секирой, то сей народец заправлял счетами, ведением дел и управлением. А также являлись тюремщиками и палачами, ибо нет слаще чувства для них, чем причинение страданий. А после падения Черной Башни, рассеялись по миру в страхе. И уничтожены были орки повсеместно, ввиду своей неуживчивости и ненависти к роду людскому. Гоблины же служили злату, и очень пригодились в начале Эпохи Людей. Многие тогдашние короли и князья, охотно брали на службу самых толковых из них. Основам точных наук, математики и геометрии обязаны люди этим созданиям, бывшими первыми учителями первых школ, а также заведующими управленческим делом, умело и качественно, и по особому талантливо. Именно благодаря гоблинской расчетливой смекалке под знаменем Мрака в свое время собирались и организовывались несметные полчища Вражеских воинств…“.

„Походу, я знаю, кто проектировал супер точные пирамиды“, — хмыкнул я про себя поражаясь. Оказывается, древним великим постройкам и пониманием математики люди обязаны в первую очередь гоблинам. Ну, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Поблажек из-за этого я делать не собирался. За подобное не прощают.

Время подбиралось к шести, и я, огорченно вздохнув, закрыл талмуд, и отправился на отработку к сальноволосому.

— Входите, Поттер, — прозвучало за дверью.

Северус Снейп стоял, сцепив за спиной руки, созерцая пейзаж за окном. Кисть поигрывала волшебной палочкой с отличающей ловкостью.

— Явились?

— Как видите.

— Не хамите, — рыкнул Снейп.

— Сэр, при всем уважении, я — не Поттер, и алогичных причин меня ненавидеть больше нет.

— Неужели, — саркастически хмыкает декан Слизерина, но все же поворачивается, и окидывает меня изучающим взором. — Тогда начнем с простого. Мне нужно натренировать вас до максимально возможного уровня за короткий срок. Зная о ваших утренних пробежках и длительном пребывании в Выручай комнате, смею надеяться, что мозгов у вас побольше, чем у предшественника. Не хочу терять время, ведь время — деньги. Пока что наша задача — научить вас невербальной магии в кратчайшие сроки. Начнем!

Я невольно скривился от чисто гоблинской эпитафии. Поднабрался словечек-то, паразит. Ещё много чего предстоит разузнать о тебе, но позже.

Утомленно вздохнув, я сосредоточился, приведя мысли в порядок и успокоил сознание. И в первые же минуты боя выяснил для себя один радостный факт: Снейп, и соответственно его начальство ничегошеньки не знали о моих летних тренировках, иначе не начинали бы обучение буквально с нуля. Мастер Гарфилд не против меня! От осознания этого на душе полегчало, и словно камень с плеч свалился. Другое дело, что мотивы и позиция Александра оставались покрытыми мраком тайны. А до встречи на зимних каникулах ещё ой как много воды утечет! Дожить бы, такими темпами.

Хотя с выводом „не против“ я однозначно погорячился. Не за гоблинов — это уж точно, но… за кого? Какие цели преследует? В любом случае, чего бы он ни хотел, это однозначно лучше рабства у чужаков.

— Отлично… мистер как вас называть? — опустил палочку Северус спустя полтора часа.

— Именуйте меня Поттером… я привык уже, да и путаницы не будет.

Снейп лишь скупо кивнул, отворачиваясь. Я хорошенько попотел последние часы, старательно выкрикивая заклятия, и лишь под самый конец создавал видимость успеха, изредка колдуя молча. Но оппонента и такой успех впечатлил, и я внутренне поморщился: не перестарался ли?

— У вас великолепный потенциал, мистер… Поттер, — сказал Снейп, запирая последние вещи в шкафчик, и гася оставшиеся свечи. — Очень жаль…

— Жаль, что он не реализуется? — я прямо посмотрел в черные глаза.

— Да, — криво ухмыльнулся тот, отряхивая мантию, — именно так.

— Почему? — вопрос, поставленный настолько особым тоном, что Северус замер, будто врезавшись в невидимую стену, а затем глубоко выдохнул, сцепив зубы:

— Дамблдор или Волан-де-Морт? Кого выбираете?

— Дамблдор, — не моргнув глазом ответил я.

— Что ж, — оскалился Снейп, и присел на краешек стола, — слушайте. Дамблдор — человек, безусловно, талантливый и гениальный. Очень добрый и правильный. Что делает его просто невыносимым в общении. Вы когда-нибудь пытались отстаивать свои естественные потребности перед святым, мистер Поттер? Бесконечно мудрой и талантливой личностью, всегда вещающую истинно правильный ответ и решение? Когда ты, даже споря с этим человеком, сам себе кажешься жалким злобным карликом и грешным.

— Берите пример, — пожал плечами я. Северус коротко хохотнул.

— Пример? Ну уж нет, слушайте дальше. А теперь представьте, что этот самый абсолютный авторитет, допускает грубую ошибку… ошибку приведшую к смерти единственного человека, которого ты когда-либо любил.

— От ошибок никто не застрахован!

— После ошибки ты не имеешь права оставаться таким правильным! — гаркнул Снейп. — А он вел себя, будто ни в чем не бывало, будто оступился, и ничего…

— Вы ошибаетесь, Северус, — спокойно сказал я. — Если человек раз вступил на путь зла, или оступился, он не то, что имеет право, а обязан двигаться дальше, как прежде. Интуиция подсказывает мне, что вы совершили поступок… очень нехороший и плохой, после которого посчитали, что назад пути нет. Что вы уже пали. Что вам уже нет прощения. И, не попробовав вернуться в русло, возможно извиниться или попросить прощенья, ринулись, сломя голову в черный омут.

Естественно, я намекал на Лили и Пожирателей. Северус, очевидно, провел соответствующие параллели: вон как мертвецки побледнел.

— Это ваше мнение, Поттер, — ровно проговорил Снейп, заерзав на столе, — не все могут продолжить… как прежде. Что ж, дальше! Дамблдор сам не видит, как уничтожает магический мир, постепенно и неотвратимо! Через сто, да что там! Через пятьдесят лет уже все забудут, что такое традиции магического мира, и маги просто растворятся среди маглов… став такими же. Не советую вам прислушиваться к его речам, Поттер. Все, что вы получите — возможность погибнуть героем, с почестями, ради общего блага. Вы все ещё за Дамблдора? — едко уточнил зельевар.

— Я всегда за людей.

Снейпа перекосило, будто тот слопал незрелый лимон. Он постоял, буравя меня нечитаемым взглядом, затем презрительно скривился, и хохотнул:

— Молодой ещё, сколько тебе там было? У себя?

— Мне кажется, ты по уши в дерьме, Северус Снейп. Ты доволен, что движешься ради себя, но всю жизнь двигался по пути предательства. По твоей вине погибла невинная семья, и ты упустил возможность заслужить прощение покаянием. Разве я не доказал тебе? Твоей смертью ничего не закончится, Северус, и ты не унесешь ТУДА все те выгоды, что отхватил у гоблинов. А клеймо предателя смывается только кровью.

— Да как ты смеешь! — полным ярости криком возопил Снейп.

— Смею. Я прожил немного. Но прожил достаточно, чтобы понять, что есть вещи похуже смерти.

— О-о да, — внезапно ликующе улыбнулся Снейп, что меня нешуточно насторожило, — есть вещи и похуже. И как бы получше выразится… тебе ещё предстоит делом, а не словом доказать свою преданность высочайшим истинам. Возможно, даже сегодня. Удачи! — и окинув меня напоследок не менее ненавидящим взором, чем Поттера, зельевар стремительно вылетел из комнаты. А бумажка, в потайном кармане на груди, угрожающе нагрелась. Чувствую, быть беде.

Я покинул пустующий класс, и под светом одинокого факела освещавшего подземный коридор вынул клочок пергамента. И содержимое повергло меня в такой шок, что я прислонился к стене, желая запустить Аваду в собственный лоб. То, что предстояло сделать выходило за всякую грань добра и зла.

И все, сказанное ранее Северусу, в меньшей степени относилось и ко мне. Но — относилось. И на душе стало так невыносимо гадко, так противно и больно, что я едва не послал весь мир, и не отправился на Астрономическую башню.

Но что изменится, погибни я напрасно? Большинство останется в неведении, и погибнув я ничего не достигну. А для грязной работы они найдут и другого.

«Хотите сломать меня? — подумал я мрачно, — „а вот хрен вам!“.

Нет выхода, кроме как жить, делая подлости, в надежде на спасение. И постараться не сойти с ума. Простите меня за все.

Решившись, я бросился в сторону гостиной Гриффиндора за мантией невидимкой, и картой. К счастью, сегодня с Сессилией не пересекался, и карта все ещё у меня. Без главного творения Мародеров задача бы существенно усложнилась, а так… самое сложное наступит позже. Наедине с собой.

Зевнув, я сообщил Рону и Гермионе, тихо воркующим у камина, что чертовски вымотался, и иду спать. Уизли молча кивнул, а Грейнджэр махнула рукой: им явно не хотелось отрываться друг от друга. Это мне на руку.

Плотно задернув полог постели, я сбил одеяло в рулон, и накрыл его вторым, предварительно наложив простенькую иллюзию. А над пологом основательно поколдовал. Теперь, если даже кому и придет в голову взломать защитные чары над кроватью, чего никогда не случалось, то все, что незваный гость узрит — мирно посапывающего Поттера.

А сам, накинув мантию поверх утепленной одежды, на цыпочках вышел из гостиной.

Мороз по коже. В горле ком. Сердце судорожно бьется от предстоящего злодеяния, и ничто не может унять колотящую дрожь. Зайдя в темнейший закуток без единого портрета, вытаскиваю карту Мародеров.

„Они в библиотеке. Да что вы там забыли, в такое-то время!“ — воплю я про себя отчаянно. К сожалению, мне это только на руку. Остается только потерпеть какое-то время, и дождаться их появления.

Время будто остановилось. Пот капал с лица и стекал за шиворот. Впервые, с давших времен встречи с чем-то ужасным во время Испытания, устроенного Гарфилдом, испытываю подобный необъяснимый и безотчетный страх.

„И впрямь, душа раскалывается надвое“, — мелькает оброненная мысль, и тут же исчезает, ибо две точки на карте начали движение. Вот и пробил час.

Они выходят. Одна, высокая длинноногая красотка, жгучая брюнетка ослепительной внешности. Даже без зрителей, она уже чеканит по-взрослому шаг, очаровывая окружающее пространство. Будущая сердцеедка. Знающая себе цену мадам, и не боящаяся использовать красоту в собственных целях. Но мне нужна не она. К сожалению. С ней было бы проще. Мне нужна младшенькая.

Чуть более приземистая и менее длинноногая шатенка больше напоминала нескладного подростка, чем зрелую девушку. Обычная походка уверенного в себе человека, которому плевать, привлекает ли он чье-то внимание. Раздавшийся чистый беззаботный смех из девичьих уст, прогремел будто сигнал к действию.

— Ступефай! Ступефай! — две короткие вспышки, прямо в цель. Не ожидающие подобного девушки, пораженные со спины, падают на пол, оглушенные. Подхожу и подхватываю нужную. Теперь — на выход.

Кратчайший путь за Хогвартс — воспользоваться одним из восьми подземных переходов. Но зачем тогда полеты?

Подхватываю на руки невесомую ношу и взлетаю в ледяной ночной воздух. Ночи уже холодные, в Британии-то, отмечаю краем сознания. Сознания гаснущего и плывущего по течению обреченности. Тело девушки на руках такое живое, такое теплое и беззащитное. Такое легкое. Такое крохотное.

Выбраться за пределы антиаппарационной зоны двухминутное дело, если лететь. Куда теперь? Визжащая хижина? Почему бы и нет?

Хлопок аппарации, и вот я, посреди ободранной пыльной комнаты, носящей следы тотального разрушения. Заколоченные изнутри окна, обломки мебели повсюду и следы когтей на трухлявом дереве. Теперь легенды не будут безосновательными. Начиная с этого момента сие место действительно проклято.

Кладу хрупкое живое тельце в дальний угол комнаты, а сам шагаю как можно дальше. Хриплое дыхание вырывается из груди, пальцы немеют, в глазах меркнет свет. Поворачиваюсь. Поднимаю палочку. Рука дрожит. Тварь я дрожащая, или право имею? Не имею. И не имеет, никто и никогда.

Начинающая оформляться грудь мерно вздымается, натягивая зеленую утепленную кофточку. Розовые губки нежно подрагивают, она улыбается во сне, вспоминая что-то хорошее. Прости меня. Молю, знаю, что не простишь…, но прости меня.

— Круц… — начинаю и прерываюсь на полуслове. Ты поворачиваешь головку, качнув каштановыми локонами, твое дыхание незаметно срывается, а глаза невинно распахиваются. Нет, ТАК, я не смогу…

— Авада Кедавра!

Ядовито-зеленый луч мощнейшего заклятья врезался в девичье тело, и швырнул о стену. Глаза, полные ужаса, успевшие на секунду осознать происходящее, так и остались безжизненно открытыми. Прости меня.

Только сейчас подхожу, на удивление ровным шагом, хотя секундой ранее казалось, что потеряю сознание. За окном раздается неясный шум, и я спохватываюсь, будто преступник, пойманный на горячем… да так оно и есть. В душе мертвая пустота. Подхожу к телу, нацеливаюсь палочкой и начинаю:

— Секо! Диффиндо. Секо! Сектумсемпра! — лицо, голова и тело девушки покрывается ужасающими ранами, должными свидетельствовать о невыносимых пытках перенесенных невинным телом. Вот то, чего я не смог сделать. Не смог пытать её перед убийством. Останавливаюсь лишь тогда, когда кровавая лужа достигает ботинок. „Придется же чистить“, — отмечаю на периферии сознания, автоматически морщась.

Переворачиваю на спину, и срываю кофту напрочь, обтянутыми в перчатки ладонями. Здесь предстоит работа поизящнее.

Пять минут спустя снова вынимаю проклятый пергамент, и всматриваюсь в очертания неплохо прорисованного особняка. Беру её за руку и аппарирую. Быстрее, быстрее бы покончить со всем этим…

Выйдя из прыжка, перекручиваясь, впечатываю тяжелое, как камень девичье тело в себя. Отпрыгнул шагов на пять, осознав, что с ног до головы измазан кровью. Почему мне так страшна кровь?! Подхожу к точке, к древнему семейному постаменту, находящемуся в полумиле от виднеющегося вдали поместья. Леденящий ветер развевает волосы, я хапаю воздух ртом, желая заглушить, насквозь проморозить гложущую муку, но тщетно. Это пламя не загасить.

— Прости меня, — прошептал я одними губами, и не заметил, как невольные слезы покатились из глаз. — Прости, Астория.

И швырнул тело девушки оземь. Точно к подножию семейного постамента. И аппарировал прочь.

«Убийство десятилетия! Неизвестный маньяк зверским способом прервал жизнь четырнадцатилетней Астории Гринграсс, младшей дочери древнего и многоуважаемого рода. По словам колдомедиков, нашедших тело сегодня утром, девушка была зверски изуродована и изувечена, от чего вероятно и скончалась. Выяснить, являлось ли завершением Смертельное заклятье, на данном этапе не представляется возможным. К слову, на спине у юной мученицы было вырезано два слова: „Плати, Гринграсс“. Вот как прокомментировал это отец двух дочерей, в одну ночь постаревший на десятилетие, Лорд Гринграсс:

— Сволочь будет найдена и уничтожена. Если ему не повезет — лично мной. Я положу жизнь, на поиск и убийство мерзавца, и смерь его будет вдесятеро страшнее, чем у моей доченьки… кровинушки… (на этих словах мистер Гринграсс не смог сдержать слез). — Дамблдор подписал себе приговор, — продолжил, оправившись, Лорд. — Если у него из-под носа похищают, и зверскими пытками умерщвляют студентов, то грош ему цена, как директора.

Ещё Лорд Гринграсс заявил, что на данный момент Род не имеет крупных долговых обязательств, перед кем бы то ни было, а угроза, выведенная на спине несчастной жертвы не более чем способ отвода глаз.

— Это свихнувшийся, больной маньяк-одиночка. И моя задача, удавить его этими вот руками, — не терпящим возражения тоном заявляет Лорд. Нам лишь остается пожелать удачи расследованию, и посоветовать всем вам: берегите детей! На этом все, следите за новостями.» — закончила читать Гермиона, напряженно впившись пальцами в утренний выпуск Пророка. — Гарри, на тебе лица нет!

— Вчера съел что-то несвежее… утром тошнило, — не моргнув глазом, соврал я. Меня действительно тошнило. Только душу. Хотелось вырвать напрочь из груди воющую расщепленную сущность. Окидываю взглядом стол Слизерина.

— Дафну ещё до завтрака забрали, — невесело бросил Рон. — Одно только не ясно, почему Асторию? Почему не эту заносчивую стерву, почему тихую, скромную девушку?

— Такова жизнь, — невесело отвечаю. — Если хотели надавить на отца, то выбрали ту, которую больше любил, очевидно. Я пойду, что-то мне нехорошо.

И наскоро попрощавшись, я, под встревоженными взглядами друзей, покинул Большой зал. Не слушая речь Дамблдора, что-то яростно вещающего о возмездии и поимке преступников. Тщетно, я постарался замести все следы. Благо обучен. В который раз за утро вытаскиваю проклятый пергамент. На этот раз пустой, в отличии от вчерашнего вечера:

“ Цель: Астория Гринграсс. Задача — выкрасть, пытать с сильными увечьями. Вырезать на спине надпись: „Плати, Гринграсс“. Убить. Подбросить под семейный постамент следующего вида» — и изображение поместья. Вчерашний рисунок не выветривался из головы, не уходил. Плевать на Снейпа и Дамблдора. Плевать на Грабодрогга и проклятых вовек гоблинов. Я ненавидел себя сильнее всех. А боялся больше всего не Волан-де-Морта или смерти, а клочка потрескавшегося пергамента.

Эпилог 2-й части.

Следующие недели представляли собой калейдоскоп сменяющейся, переливчатой карусели. Полностью погрузившись в тренировки: утренние пробежки и занятия со Снейпом, попытался выбросить из головы произошедшее. Даже наварил себе в Выручай комнате успокоительное зелье, и принимал небольшими порциями. Слабо, но помогало. Затем, как-то незаметно, едкая, уничтожающая горечь сменилась отупляющим безразличием. Я как робот занимался, качался, и затачивал механизм своего бытия под грядущие события.

Гермиона если и замечала какие-то отклонения, то виду не подавала. По крайней мере на уроках и в гостиной я пытался вести максимально приближенный к реальном образ жизни: отвечал на прямые вопросы, поддерживал всеобщий смех… А ночами просыпался в холодном поту, от лица малышки Астории, глядящей на меня большущими глазами. Без злобы, но с холодным, пытливым укором, будто спрашивая — за что?

В абсолютной апатии отдал Карту Мародеров Сессилии, с нескрываемым превосходством ухмыльнувшуюся краешком губ.

Расследование тем временем зашло в тупик. Дамблдора не сместили, хотя критика недавнего преступления, вкупе с давлением Пророка заметно пошатнули позиции директора. Весь слизеринский стол ходил как в воду опущенный, даже Малфой попридержал коней. А на меня все больше накатывал лед безразличия. Я не спорил со Снейпом, не конфликтовал с учителями, просто знал, что эта скорлупа — способ оберечь психику. и каждый новый день встречался все с большим равнодушием и механической работой: пробежка, уроки, Выручай комната, Снейп, сон. Возможно этого гоблины и добивались? Максимально омертвевшего, бездумно выполняющего свою работу падшего робота?

И через две недели тоскливого самобичевания прозвенел первый звоночек.

'Гринготтс, через час', — гласил недвусмысленный приказ.

— Явились, не запылились, — приветливой улыбкой встретил меня Грабодрогг и поднялся с места. — Чай? Кофе? Чего-нибудь покрепче?

— Нет, спасибо, — холодно отвечаю, не собираясь надевать масок. Приговор гоблинам уже оформлен и подписал, осталось дождаться часа. Так я себя убеждал.

— Значит, у нас вышло? — утвердился в своем Грабодрогг, довольно кивнув.

— Безупречно, — раздался жесткий смешок, и к столу подошел седоволосый, высокий мужчина с взглядом, привыкшим повелевать. Резкие линии скул вкупе с жестким взглядом выдавали волевого и сильного лидера. Одетый безукоризненно, по последнему писку моды, сжимая в руках древко небольшого посоха с черным навершием.

— Лорд Ричард Гринграсс собственной персоной! — важно провозгласил гоблин.

Я, не удержавшись, соскочил с места, становясь в боевую стойку. Палочка в один момент оказалась в руке, целя лицо лидеру Рода. Уровень потенциально исходящей угрозы я примерно представлял. Но, смысл слов, исходящих из пасти Грабодрога, все более отчетливо долетал до затуманенного разума:

— Сядьте вы, мистер Поттер, не суетитесь.

— Готовы умирать, Поттер?! — с перекошенным от предвкушающей злобы лицом ухмыльнулся аристократ. И тут я понял, что просто дам себя убить. И опустил палочку.

Гринграсс смотрел на меня несколько секунд с непонятным выражением лица, затем вздохнул, отвел взгляд и хрюкнул. Гоблин хихикнул в кулак. И дружный двойной хохот огласил небольшую комнатку.

— Вы ему ещё не сказали? — утирая слезы, поинтересовался Гринграсс.

— Проверяли на вшивость, — невозмутимо ответил Грабодрогг, и мерзко захихикал, — не начнет ли суетится, делать глупостей, пытаться покончить с собой…

— И он справился, — довольно кивнул лорд.

— О чем речь? .. — осторожно интересуюсь. До подавленного разума начинает доходить некая неоформленная, невероятная мысль, но так тяжело поверить…

— Вы невиновны, мистер Поттер, — четко выговорил Гринграсс. — Вы не убивали мою дочь.

— Что?! Как?

— В Хогсмид Дафна отправилась и вправду с Асторией, а вот обратно вернулась, и остаток вечера просидела в библиотеке, с гомункулусом, на которого наложили совершенные чары личины, с помощью невероятного гоблинского мастерства, — лорд шутливо поклонился Грабодрогу.

— Видите ли, Поттер, — продолжил гоблин, — на политическом фронте ситуация обостряется. Союз Гринграссов с Малфоями, ещё нигде официально не предоставленный, но издавна на слуху у всей аристократии. Что сковывало руки нашему дружественному лорду.

— Верно, — спокойно подтвердил Гринграсс. — И единственный способ увернуться от данного, пусть и наедине слова — подстроить смерть своей дочери. Иного повода Малфои бы не приняли, как и Темный Лорд. Гринграссы издавна придерживались нейтралитета. Отвергнуть открыто Люциуса сейчас, значит протрубить о том, что ты противопоставляешь себя коалиции Сам-знаешь-Кого, и в одночасье становишься в очередь на визит Пожирателей. А родниться с прогнившими Малфоями, равно как и объединятся с Темным Лордом сейчас нет ни желания, ни перспектив. По одним слухам, он безумен. По другим — просто жестокий тиран и деспот, не терпящий инакомыслия. Любой вариант неприемлем. Тем более, у нас тут под боком иной, и такой удобный союзник, — и Гринграсс опять сделал полупоклон в сторону Грабодрогга.

Я растекся по стулу, как промозглая лужа. Психологический удар, нанесенный секундой ранее, был настолько колоссален, что почва затряслась под ногами.

— Вам плохо? .. — как сквозь вату послышалось вдали.

— Н-нет, я уже в порядке, — выдыхаю сквозь сцепленные зубы. С души свалилась кошмарная ноша. Груз двух недель, заставляющий подолгу зависать в грезах о всякой всячине, преимущественно в мыслях об Астрономической башне, и бескрылом падении.

— Так вот, — продолжил Ричард, — Дафна привела гомункулуса, и находилась все время рядом, следя за творением. Признаться, сработали вы неаккуратно, Поттер, а я все утро пробегал корректируя исходный материал, и заметая следы.

— И неужели вы думали, что мы позволим Надежде Гоблинов опорочить себя банальным убийством? — мягко улыбнулся Грабодрогг.

Я молчал. Я просто сидел на стуле, и смотрел то на крючковатого гоблина, довольно кивающего своим мыслям, и властного родовитого аристократа, развалившегося напротив.

— Какого хрена?! — просто и незамысловато спросил я.

— Ну, во-первых, я хочу убрать Асторию от грядущей войны, — ничуть не смущенный тоном продолжил Гринграсс. — В Штатах или Европе ей будет доучиться куда проще и безопаснее, с соответствующим прикрытием, естественно. Во вторых, знающие люди, немногие, но знающие, слыхали краем уха о тайных договорах с гоблинами, и должны сделать единственно нужный нам вывод: мы с Гринготсом по разные стороны баррикад. Ну и Дамблдору подгадить — святое дело, — лорд довольно потер руки.

— К тому же, вы успешно прошли тест, так скажем, на стрессоустойчивость, — важно заявил гоблин. — И готовы к реальному заданию. Ознакомьтесь.

И швырнул мне тугую завязанную папку, как кость собаке. Плевать, если честно. Радость и ликование начинали пробиваться сквозь титановую кору последних дней, заставляя ощущать себя невообразимо счастливым. Вот она — истинная свобода! Свобода для своей души! Свобода от вины. От гнетущей совести.

За папку я взялся даже с неким желанием, впервые ощутив интерес к предстоящей миссии. Что бы там ни было, по сравнению с пережитым — сущая мелочь.

И меня едва кондратий не хватил, когда увидел КТО, изображен на первой странице.

— Если в двух словах, Гарольд, — сказал Ричард, поднимаясь и начиная мерить комнату шагами, — то вы сегодня станете Лордом Поттером. Событие своего рода знаменательное и значимое, в аристократической среде уж точно. А значит, по вхождению в звание, обязаны созвать всех на торжественный праздник, в честь явления главы столь уважаемого Рода. А она, — лорд кивнул на изображение, — ваша спутница.

Ну уж…

Прямо на меня глазела, ехидно улыбающаяся и строящая рожицы с колдографии Элизабет Стюарт собственной персоной.

— Ну, нафиг… — возопил я истошно. — Вы хоть знаете её характер?!

И чуть не врезал себе по лбу.

— Вы знакомы? — натурально изумился Гринграсс. Гоблин вопросительно приподнял бровь.

— Проживал у нее летом, некоторое время… стерва ещё та, — попытался отбрехаться я. Вроде прокатило.

— Это все упрощает, — довольно потер конечностями крысеныш. — Задача: войти в контакт, наладить доверительные отношения, пригласить на бал. Справитесь таким деликатным заданием? — спросил, ухмыляясь, гоблин.

— А потом убрать? — подозревая подвох, уточняю. Хотя, должен заметить, после невинной Астории мысль о причинении страданий стерве Стюарт не казалась такой… чудовищной?

— Только в крайнем случае, — серьезно кивнул гоблин. — Вы должны понимать, что крайний случай возможен всегда. И тогда предстоит действовать решительно, а не стоять, опустив руки в решающий момент. Кстати, во многом наши планы зависели от вашей психологической готовности, являющейся неизвестным фактором, до той самой ночи. Ведь кто вы для нас? Неизвестная величина в теле гормонально нестабильного пятнадцатилетнего студента, с огромным потенциалом, но все ещё ребенка под прессом иллюзий. И закалить ваш характер в ближайшие сроки возможно только шоковыми методами. Притом Северус докладывает о ваших все возрастающих успехах. Справитесь?

— Справлюсь, — буркнул я, расслабившись. Так вот в чем дело. Они же действительно ничего не знали обо мне и том, через что я прошел. И впрямь, кто даст гарантию, что агент в нужный момент не опустит палочку, и не побежит каяться, жалостливо причитая. А реальное задание казалось сущей песочницей на фоне пережитого кошмара. Все же за Стюарт должок, и с проклятым балом особых проблем не предвидится.

— А чем она так ценна?

— Ещё при её деде род Стюартов был богат и могуч, — начал пояснения Гринграсс, потирая подбородок. — Но затем, неважно по каким причинам, от всего влияния и богатства рода осталась лишь круглая сумма на счетах, которая нам и нужна.

— И не столько сумма, с финансами, как вы понимаете, проблем быть не должно, но уникальные артефакты и особые тайны Рода, чрезвычайно необходимы, — прибавил Грабодрогг.

Вот оно что. А девица-то непроста, ой непроста. Но, додумывать буду позже: от всеобщего ликования и эйфории мысли путались, мешая сосредоточиться.

— Все, что угодно, — пошутил я, поднимая руки, — только жениться на ней не заставляйте.

— Не волнуйтесь, не заставим… разве что фиктивно, — заверил меня Гринграсс и, помолчав, довольно прибавил: — Ведь после того, как средства рода Стюарт окажутся в ваших руках, Поттер, вы незамедлительно женитесь на моей старшей дочери — Дафне.

Вот это он что сейчас сказал?!

— Чего-о!! — в конец охреневший от наплыва шокирующей и сносящей крышу новости закричал я.

— Не 'чего', — похолодевшим тоном поправил Ричард, сжав скулы. — А 'когда'.

— Это не обсуждается, мистер Поттер, — как-то даже ласково попытался утешить меня Грабодрогг, явно издеваясь. — Ведь вождю новаторской партии и исповеднику новой, прогрессивной мысли необходима красивая, родовитая, обеспеченная спутница.

Приплыл поезд, куда не ждали. Проклятые гоблины, загадка с Гарфилдом, постоянное напряжение, упавший, как камень груз с души… Стюарт в конце концов! Куда мне тут ещё и жена?!

'Но, в любом случае, выбора у тебя нет, особого', — возникла в голове очевидная мысль.

— Куда я денусь, — успокаивающе говорю напряженно прожигающим взглядами меня собеседникам. — Навалилось столько…

— Прекрасно понимаю и сочувствую, — улыбнулся Гринграсс, потирая довольно ладони. — А раз никаких препятствий, то давайте заключим малюсенькую сделку.

И мигом, будто из ниоткуда вытащил прямой пергаментный лист и ткнул мне в ладони.

'Сиим значится, что как только Лорд Ричард Гринграсс соблаговолит благословить брак между Гарольдом Джеймсом Поттером и собственной дочерью Дафной Гринграсс, Гарольд Поттер обязуется согласиться на брак, если не будет к тому времени являться непоправимо покалеченным, женатым, или врагом рода Гринграсс.'

А, плевать! — решил я, ставя размашистую роспись. Деваться-то некуда.

— Ещё и пальчик надрежьте, — напомнил некстати гоблин. Я недовольно покосился на гаденыша, но сдержал раздражение, молча выполняя требование. Магический контракт сверкнул. Сделка заключена.

— Ещё тут, тут и тут, — ткнул пальцами появившиеся, как по волшебству соседние бумажки гоблин.

А, плевать. Подпишем и это! Слишком хороший день, слишком велико облегчение. Мое настроение ничто не испортит!

— Ну что, будущий зятек, — довольно потер ладони лорд Гринграсс, — теперь-то мы в одной упряжке.

— А мы разве не были?

— Ну, раньше только по обстоятельствам, а теперь ещё и по родству… в будущем. Поверь, Гарольд… Можно я тебя так буду называть? Ты же без пяти минут Лорд! Так-что для тебя я Ричард, — и Гринграсс поднявшись, наново протянул мне руку для рукопожатия. Я пожал её даже с немалой толикой удовольствия, с удивлением прислушавшись к себе. Ну неужели факт того, что я невиновен, способен настолько поднять боевой дух?

— Тебе очень повезло Гарольд, — тем временем вещал Ричард, — Дафна очень красивая и неглупая девушка. Многие женихи обивают пороги и выстраиваются в очередь за её ручкой. Строптивая, правда, этого не отнять. Но все мы не без недостатков, — обезоруживающе улыбнулся лорд. Ой, чую я тут подвох какой-то…

— Буду искренне рад, познакомиться с ней поближе, — почти искренне заверяю лорда, совершенно некстати припомнив формы слизеринки. Проглатываю образовавшийся в горле ком. — Но, насколько я понял, вначале дело со Стюарт?

— Именно так! А ещё перед этим посвящение нового лорда! — торжественно провозгласил Гринграсс. — Партнер, у вас все готово?!

Гоблин, ухмыльнувшись, кивнул, и с издевкой спросил:

— Если вы закончили сюсюкаться, пройдем к Древу, да и покончим скорее. Я ещё не обедал.

— Как вы можете, подобная церемония, высочайшая честь и настоящий праздник! — беззлобно возмутился лорд.

И мы направились вглубь Гринготса. Тайные залы шли одна за другой, величественные барельефы сменились подземными сталактитами, а мы продолжали спускаться все глубже. Но раздражения по этому поводу не испытывал ни Грабодрогг, ни лорд. Последний даже излучал некое волнение и словно предвосхищение грядущему действу.

Картина, открывшаяся моему взору, поражала сознание. Исполинский круглый зал, освещенный светом многочисленных прожилок, пронзавших стены магической мощью. В самом центре магических хитросплетений находилось натуральное древо, похожее на громадную яблоню. А на ней, словно плоды — наливные плоды, начиная от теряющегося в дальних сводах потолка, и до самой земли свисали имена и названия, Лордов и Родов.

Древо являлось оригиналом, неотличимым от уменьшенной копии, находящейся в доме Сириуса Блэка.

— Ищи свой род! — величественно провозгласил гоблин. Я прошествовал по кругу и вперился взглядом в одну ветвь, значительно более разросшуюся, чем окружающие поблизости.

— Родовая ветвь нуждается в крови грядущего Лорда!

Я надрезал ладонь, и крепко сжал мгновенно нагревшуюся ветвь. Все дерево озарилось мерцающим колдовским сиянием, и ближайший от меня отросток внезапно породил наливной, сочный плод.

— Скушайте яблочко, лорд Поттер! — змеиным голосом прошипел Грабодрогг где-то сзади.

Я надкусил, и ощутил жидкое пламя, разливающееся по телу.

— Повторяйте за мной клятву! Слово в слово!

И я повторял. Погрузившись наполовину в завораживающий транс, не осознавая речь, говорил и говорил, не переставая. Краем сознания уловил, что часть крови собралась вокруг пальца правой руки, и окрутила красным потоком.

-… клянусь! — возопил гоблин позади.

— Клянусь! — подтвердил я, и кровь моментально свернулась, образуя на пальце простое металлическое, но багрово красное кольцо.

— Свершилось, — прохрипел взволнованный Гринграсс и подхватил мое падающее тело. — Такое бывает. Полежите пару минут, и все пройдет. Вот, выпейте.

Моих губ коснулось что-то крайне вонючее. Сквозь силу разжав губы, я втянул в себя Укрепляющее зелье. В глазах прояснилось.

— Торжественно поздравляю, — глаза лорда воодушевленно блестели. — Обычно это великое событие в каждом роду, толпы родственников и гостей, празднества и тому подобное. Простите, что все так скромно. Надеюсь, сей знаменательный день вам запомнится, собрат!

Надо же, какое серьезное отношение к делу! Для него посвящение действительно важно. Я поднялся на ноги. Никаких серьезных изменений на данный момент не испытывал. Вообще ничего.

Продолжили беседу мы в небольшой комнатке, с едва мерцающим камином. Лорд Гринграсс раскурил трубку, вызвав в мозгу аналогию с Шерлоком Холмсом. Грабодрогг изучал какие-то бумаги.

— Уже лучше? — отложил дела в сторону гоблин, спустя минут десять молчания, и повернулся ко мне.

— Да, довольно-таки, — мне действительно лучше.

— Согласно подписанному контракту, вы обязаны, женится на мисс Гринграсс сразу после согласия отца, если не будете покалечены, женаты, или врагом Рода.

— Надеюсь, ты не женишься ненароком? — хохотнул Гринграсс.

Я покосился на того, но ничего не сказал. Аристократ лучился довольствием от удавшейся сделки и совершенного действа. Для Ричарда прибавка в копилку чистокровных возвышалась на уровне национального праздника, не удивлюсь, если сегодня в кругу семьи откроется бутылочка вина по столь знаменательному поводу, и произнесется тост за здравие новоявленного лорда. Старшая дочь — совершенно иной вопрос. Заставляющий биться сердце и дрожать кисти рук. А также дергаться веко. Но вопрос грядущих дней.

— Я так понимаю, на празднестве в честь явления лорда Поттера, будут присутствовать многие чистокровные?

— Пригласить вы обязаны все чистокровные семейства, — особенно выделил все Грабодрог. — Это давний символ уважения всех аристократов, и готовность нового лорда к обновлению.

— И как же…

— Понимаю ваши опасения, но не беспокойтесь. Сама магия защитит вас, после определенного ритуала. Посмевший презреть обычаи приглашенный получит жесточайшее наказание. Думаю, даже Темный Лорд не решится напасть при таких условиях, глядя на заклейменный вовек позором род.

— Очень утешает, — пробормотал я задумчиво. — Но, как и где все это произойдет?

— В поместье Поттеров, естественно, — успокаивающе сказал Ричард. — Поместье, принадлежавшее ещё вашему прадеду, и покинутое вашим отцом ради Годриковой впадины.

— Мы поможем привести здание в порядок, — встрял гоблин, — ваша задача иная. Обеспечить явку Стюарт, и научится себя вести.

— О да, — спохватился, словно вспомнив что-то важное Гринграсс, — это ещё одна причина моего присутствия, — и улыбнулся вновь. — Уверен, для вас не составит труда, лорд Поттер, покидать школу в течение грядущей недели, инкогнито, примерно, скажем около четырех вечера. А после ужина с нами возвращаться обратно, через камин. Уверен, руководство школы предоставит столь незначительную поблажку самому лорду. Заодно и с будущей невестой познакомитесь, — и по-мужски лукаво подмигнул.

Боже упаси.

— Благо теперь, уверен, половина из них аристократов пялиться на свои древа, недоумевая, — довольно расхохотался гоблин.

— Да я мог бы и самостоятельно, по книгам изучить этикет, и тому подобное, — предпринял я осторожную попытку, в надежде отстрочить тесное знакомство с 'невестой'.

— По книгам вы ничему не научитесь, — посуровел Гринграсс. — А если и научитесь, то неправильно. Обычаям нужно учится у аристократа. Знание правил, условий, родового древа. Неисчислимое множество интереснейших вещей!

Даже гоблин кивнул, подтверждая слова лорда. Вот же!

— Но, у меня учеба там, — растеряно проблеял я, — те же СОВ.

— Не приоритетно, — скривился лорд. — Всем плевать на ваши оценки, или как вы их добились. А вот если уроните партнершу в танце, или сморозите глупость в первый же день — запомнят вовек.

— То есть, правильно ли я понял, там могут быть и Малфои, и Крэббы, и Нотты… — насторожено уточнил я.

— И Долохов, и Лестренджи… и, возможно Блэк. Подобные собрания выходят за юрисдикцию министерства. На праздник без особых пригласительных вход закрыт.

— Как же нехорошо…

— Молитесь, что бы Темного Лорда не было, — абсолютно серьезно сказал Ричард. — Ведь с праздника вам придется эвакуироваться. Как только бал будет официально завершен, высочайшая вероятность моментального штурма.

— На случай побега подготовим портал, — бросил гоблин.

— Несанкционированный?!

— Плевать. Жизнь лорда Поттера важнее.

— Так, у меня уже голова кругом! — прервал я разошедшихся собеседников, и схватился за голову. — Ещё что-то есть сообщить важного?

— Думаю, в принципе мы уже можем его отпустить? — спросил у гоблина Гринграсс.

— Свободны Лорд Поттер. И примите ещё раз поздравления! И извинения, за вынужденный стресс. Зато, уровень доверия к вам чрезвычайно повысился.

М-да уж. Наскоро попрощавшись с заговорщиками, покидаю помещение, и укутавшись в мантию аппарирую с мостовой.

— Допрыгались, Поттер! — первый, кого я увидел по прибытию в Хогварст, был разъяренный Снейп, побледневший как сама смерть. — Они там вообще ополоумели?!

— Для вас лорд Поттер, мистер Снейп, — не без доли ехидства поправляю зельевара.

Тот просто задохнулся от подобной наглости.

— Играй-играй, — прошипел он, — заигрался уже. Тебя Дамблдор вызывает, попробуй только проколоться!

Я похолодел. Дамблдор — это серьезно. Хотя, все же маленькое окошко крохотной надежды засветилось в глубине души. Быть может Великий чародей сможет как-то прочувствовать момент, и помочь в моей ситуации?!

Высокий седовласый старик, директор школы Хогвартс, Альбус Дамблдор мерял шагами кабинет. Только я вошел, как взгляд пронизывающих синих глаз вспыхнул поверх очков, и прожег насквозь. Противостояние продолжалось пару секунд, после чего Верховный чародей кивнул своим мыслям и отвел взор.

— Присаживайся… Гарри, — спокойным голосом предложил директор. Заминка перед 'Гарри' была явно нарочной. Неужели понял? Лучик надежды стал разгораться с новой силой.

Дамлбдор прошел за свой стол, и сел напротив, не прекращая разглядывать меня, словно заново узнавая. Затем, будто вспомнив о приличиях опомнился, и предложил лимонную дольку.

— Пожалуй, возьму, — согласился я сразу же, помня о неприятии настоящим Поттером подобных сладостей. — Можно сразу все? Я больно проголодался, — и хватаю расписную вазочку с лакомствами с директорского стола. Смачно чавкая, прожевал первую дольку, и погрузил кисть в самую гущу сладостей.

'Ну, давай-же, соображай, старичок мой родимый. Слишком нехарактерно подобное поведение для Поттера.'

Прищуренный взгляд синих глаз подтвердил мои надежды сполна. Словно что-то выяснив окончательно, Дамлдор откинулся назад, довольно сверкая половинками очков. Раздался шорох.

Большая, гораздо крупнее совы огненно красная птица с длинным клювом вспорхнула из угла кабинета, взлетев к потолку, а затем спикировала прямо на меня. Не успел я и глазом моргнуть, как Фоукс, по хозяйски умостился на предплечье, потершись клювиком о манжет.

— Нет, ты не Гарри, — сказал наконец Дамблдор. — Но ты тоже большой молодец.

Я не знал, радоваться или плакать от подобной похвалы. Судя по пережитому — скорее рыдать навзрыд.

Я молчал, не подтверждая, но и не опровергая Дамблдоровы слова. Уж он-то должен все сопоставить и понять правильно.

— Или мне величать вас теперь Лорд Поттер? — с доброй улыбкой и лукавым тоном уточнил директор. При этом взгляд его был совсем не злобный или сердитый. Такой взор бывает у отца, сын которого подрался в школе, жестоко и серьезно. И с одной стороны избил одноклассника и поступил плохо, но с другой — не дал слабину, ударив в ответ. Терзания между похвалой и наказанием, на фоне искренней заботы, вот что преобладало во взгляде Альбуса.

— Я совсем не настаиваю, — мягко обронил я, и многозначительно добавил: — Ведь мне предстоит ещё продемонстрировать себя в кругу… новых знакомых.

Вот и о предстоящем бале обмолвился. Надежда вспыхивала с новой силой, особо контрастируя на фоне прошедшей долгосрочной депрессии.

— Как же поживает… главный друг Гарри Поттера? — с любопытством спросил Дамблдор. Не мой друг, а именно Поттера.

— Надеюсь, обойдется без пьяной драки, как с ним, так и со всеми прочими. Но на будущее не загадываю.

Дамблдор просиял.

— Не Пожиратели, уже чудесно, — пробормотал он себе под нос, почесывая спинку незадолго перелетевшего феникса. И обратился, будто бы к себе: — Так кто же прибрал новорожденного к рукам…

Внезапно страшная судорога скрутила грудную клетку. Я незаметно покачнулся, но это не улизнуло от внимательных глаз директора. Невидимый пастух словно решал мою судьбу: убить сейчас, или позже. Молю, хоть бы мысли мои были недоступны, я же ничего не рассказал по факту!

— Гарри? — настороженно уточнил Альбус, привставая. Тело корежило изнутри, буквально выворачивая наизнанку, но внешность практически не изменилась. Я с усилием поднялся.

— Дирекор, разрешите пойти, мне ещё Историю поучить надо, — прохрипели непослушные уста. А затем, с усилием посмотрев в пронзительные глаза Альбуса многозначительно добавил: — И в Гринготтс мне на следующей неделе нужно, без этого никак…

— Я тебя понял, Гарри, конечно же, можно, — быстро кивнул Дамблдор, соглашаясь. Я уж было собрался уходить, как директор вскинулся и, оценив кое-что для себя, придержал:

— На секундочку задержись, мой мальчик, — с этими словами он достал из кармана мантии крохотный ключик и совершил пару пассов. Буквально из воздуха соткался небольшой сейф, с золотым витиеватым узором. Вытащив резную колбочку размером с наперсток, он протянул её мне.

— Отметим твое возведение в Лорды, выпей со мной, уважь старика, — смиренно попросил Дамблдор.

Поколебавшись секунду в сомнениях, я все же собрался с духом и махом опрокинул наперсток в себя. Что б тут же ощутить все прелести адских мучений.

Желудок будто облило кислотой, вывернуло наизнанку и зажевало в стиральной машине. Я рухнул на пол, как подкошенный, стремительно избавляясь от недавно выпитой жидкости. Светящаяся светло синяя субстанция растеклась по персидскому ковру директорского кабинета, не впитываясь, а перетекая словно ртуть.

— Что это за гадость? — прохрипел я, в конце концов, когда желудок перестало тошнить, и получилось перейти в вертикальное положение.

— Гадость говоришь? — переспросил задумчиво Дамблдор, пронзая меня взглядом синих очей. А затем положил мне кисть на плече, и поощрительно стиснул:

— Добровольно отданная кровь единорога, величайшее благо и самое чудотворное вещество для всех… людей.

И это он понял. Я облегченно и почти счастливо вздохнул. Ещё один камень с души долой. Пусть я не могу ничего рассказать, пусть крохи информации, выданные полунамеком, давали возможность лишь в общих чертах нарисовать приблизительную картину. Я искренне рад. И плевать, что у Гарфилда были претензии к Дамблдору, где он сейчас? Со всеми своими советами и жизненно необходимой помощью?!

— Я могу идти, директор?

— Иди мой мальчик, будь крепок и смел, — тепло улыбнулся Альбус. — И помни, что ты не один.

И впрямь, теперь я не один. Впереди неизвестность: проклятые гоблины, заговоры, маячащий неясной угрозой вдали Волан-де-Морт. Предстоящее задание со старой знакомой, да и будущую невесту не стоит сбрасывать со счетов. Дафна Гринграсс собственной персоной. У меня дернулось веко, как и тогда, в Гринготтсе. Дай Бог — прорвемся.

«Приветствую тебя, уважаемая и несравненная Элизабет. Пишет тебе твой смиренный слуга, а нынче и вовсе Лорд Гарольд Поттер. Через многое нам довелось пройти, через многое ещё пройдем в будущем. И с чего это я вдруг решил написать? Да вот — должок стребовать. Бал у меня будет. А ты идешь со мной. Почему ты? Ну, допустим, ты одна из немногих моих нынешних знакомых, появление под руку с которой не вызовет подозрения в педофилии. Да и внешне ты вполне ничего. Под виски сойдет. Правда, если рассчитываешь, что походом на бал искупишь долг, то жестоко ошибаешься. Нас, Лордов, сама жизнь учит использовать малейшие ресурсы. Поэтому основная отдача долга произойдет примерно поле бала, совсем как в тот раз, у тебя, помнишь? Тебе вроде понравилось, и ты даже спасибо сказала. Скажешь и в этот раз, ещё как скажешь! Только подготовься заранее, идет?

С трепетом ожидающий встречи, твой Гарри, Лорд Поттер.»

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.

ЧАСТЬ 3: Глава 21: Две сестры

Впоследствии, я был готов проклясть и обрушить все беды вселенной как на Гринграсса, так и на мерзопакостного Грабодрогга. 'Не волнуйтесь за это. Мы решим все вопросы без вас', — мысленно передразнил я голосок гоблина.

Начать стоило с того, что так называемые 'вечера на хуторе', а точнее, посиделки после занятий перед камином оказались сущей пыткой. Мало того, что занимался со мной Гринграсс через пень колоду, то пропадал где-то целыми днями, то еле успевал после важнейших дел. Так что в итоге я обнаруживался сидящим в старинной библиотеке Гринграссов, с милостиво предлагаемой ежедневно чашкой кофе от миссис Григграсс, и штудировал этикет. Вся обещанная помощь самого лорда заключалась скорее в редких демонстрациях с описаниями нюансов, а зачастую — длинными рассказами историй из жизни. Так и подмывало послать: вали к семье и там разглагольствуй.

Знакомство со старшенькой Дафной оказалось весьма, м-м… темпераментным. Столкнулись мы в первый же день, в одном из коридоров поместья Гринграсса, покрытого шикарными коврами, освещаемыми парящими магическими светильниками. Столкнулись, едва не врезавшись, и замерли друг напротив друга.

На таком расстоянии девушка казалась ещё краше, чем раньше. Высокая, почти одинакового со мной роста, с россыпью черных волос, и вполне сформировавшимися соблазнительными формами, выгодно подчеркиваемыми подобранной со вкусом одеждой. Глубокий темный взгляд загадочных очей притягивал внимание, затягивая и не отпуская. Дафна Гринграсс критически оглядела меня, глазами мазнув по шраму, и с непроницаемым выражением лица, втянула прекрасным носиком воздух.

— Здравствуйте. Позвольте представиться: Гарри Джеймс Поттер к вашим…

Бабах! Оглушительная пощечина впечатывается мне в левую щеку, заставляя откинутся и врезаться спиной в мирно стоящий в уголке коридора столик. В голове помутнело, я прижал ладонь к пострадавшей щеке, горящей от боли, а левый глаз непроизвольно заслезился. Видимо, ему досталось от расписанного замысловатым маникюром ноготка Дафны. Ах ты ж…

— Это тебе за то, что посмел поднять руку на Асти! — совсем не милым голосочком рявкнула девица.

Ничего себе заявочки! Абсолютно все по замыслу её же отца и произошло!

— Такой довольный ходишь, думаешь особенный, так тебе повезло? — тем временем продолжила Дафна, сверля меня взглядом. — Знай же, этой свадьбе не бывать! Я люблю другого, и сделаю все, что бы свадьба не состоялась. Я умею убеждать отца, уж поверь.

Я стоял, прислонившись к стене и тупо глядя в одну точку, потирая немилосердно слезящийся левый глаз. Хоть бы ничего не повредила там, сучка, или придется бежать за зельем. М-да уж, неприглядное зрелище. Видимо, о том же подумала Дафна, презрительно фыркнув, и взмахнув антрацитовой волной волос, отправилась восвояси.

Лишь минутой спустя, когда я привел себя в порядок в груди начала разгораться нешуточная злоба. Да что она себе позволяет?! Возникло желание тут же пойти, схватить несносную девчонку за шкирку, и показать, как обращаться со старшими. Но после драки кулаками не машут, и несолидно будет связываться с глупой стервой. Ещё сочтемся.

За ужином Дафна не проронила и звука, с видом ледяной королевы расположившаяся на стуле. Я её старательно игнорировал, общаясь больше с лордом и его женой. Роберт перевел медленный взгляд с меня на дочь, и обратно, а затем, ухмыльнувшись в усы, принялся за еду. Знал бы ты, что твоя доченька себе позволяет!

В отличии от старшей стервы, Астория предстала живым трепещущим комком излучаемой радости и жизнелюбия. Мгновенно найдя со мной общий язык, она рассказывала разные веселые истории из жизни школы и около нее молодежи. До этого момента я и не подозревал, что студенческая жизнь может быть настолько веселой и насыщенной.

Астория, ко всему прочему, провела меня в качестве гида по старинному особняку, показывая как детские фотографии, так и вспоминая о занятных моментах. Показала Родовое древо и ознакомила с родословной Гринграссов, доступно и интересно разъясняя различные нюансы. Её начитанность и эрудированность, чувство юмора и легкость в общении вызывали восхищение. Даже несмотря на некую угловатость фигуры, отсутствие груди как таковой, и неброскую в целом внешность, её одухотворенность и бьющая ключом жизнь притягивали словно магнит. Как говорится, Дафна больше для тела, а Астория для души. На таких, как младшая Гринграсс женятся, и проживают счастливую долгую семейную жизнь, с кучей детишек и мирной старостью. Жена подобная ей, настоящая опора и поддержка, смекалка в трудную минуту, и смешинка в миг горечи.

За подобными Дафне, стелятся совсем по иным причинам. Для таких женщин, казалось, нужно подкопить деньжат, начитаться анекдотов, и позволить себе, ввиду исключения, как праздник, раскошелится на роскошную куколку. Красавица, не обделенная вниманием, буквально купающаяся в избытке, словно королева с подданными чувствовала власть над мужчинами. Но, общение с ней в бытовой обстановке оставляло желать лучшего. Ощущение, будто ты заправский оратор-одиночка вынужденный развлекать возлежащую на перинах царицу, иногда благосклонно кивающую, а иногда недовольно морщащуюся в ответ на твои высказывания. Смешок из пухленьких напомаженных уст, словно роскошный подарок.

Дошло до того, что я просто плюнул на малейшие попытки сблизится с Дафной, и все время проводил с Асторией, откровенно скучающей в четырех стенах. Разве можно сравнивать этот светлый живой комок, с напыщенной ледяной статуей? Стали смешны доходяги, пытающиеся тоннами штукатурки или паханием в зале, создать из себя подобие ледяной королевы. Стало жаль мужчин, бегающих табунами за красивой оболочкой, когда вот рядом, под рукой, сам источник жизни, бьющий ключом.

В один из таких дней я, умиротворенно потягивающий ароматный кофе под тихий щебет Астории, расслаблялся в кресле качалке рядом с отложенной книгой по этикету. Откинув голову на удобную подушку, неспешно любовался ветвями прекрасной ивы, мелькающими под порывами несильного ветра за огромным окном.

…— А каково это было? — послышалось издали.

— Что-что? — возвращаясь к реальности, переспрашиваю Асторию, смотря в её светлые лучистые глазки теплым взглядом. Странный парадокс, не замечаемый ранее: всегда, стоило только пересечься взглядами, мы с Тори ощущали странную энергетику, циркулирующую между нами, и отдающую теплом где-то в груди. Но практически сразу, неловко смущались, отводя взгляд, и продолжали разговор на невинные темы.

— Ну, каково это было? — мечтательно хихикнула девушка, — Проворачивать все это? Незаметно выкрасть из школы, изувечить и бросить умирать. Действительно ужасно, подло и жестоко, — прищелкнула языком Тори, закинув ногу на ногу. — Интересно, а смог бы ты так по-настоящему? — и окинула меня лукавым оценивающим взглядом.

Как тяжело. Какой тяжелый выбор, смотреть в глаза друга, да теперь точно друга. Причем товарища, более ценного тем, что выбранного самостоятельно. Не наследие Поттеровского бытия, а осознанный выбор и новая связь созданная собственноручно. Но тайное всегда становится явным. И лучше все вывалить сейчас, когда рана ещё не будет настолько глубокой, чем она узнает это спустя месяцы, а возможно и годы.

Жестким колючим взглядом смотрю на Асторию в упор. Она несколько недоуменно приподнимает бровь.

— Я не знал, что ты ненастоящая, — самые тяжелые слова в моей новой жизни.

На бедную девушку словно ушат ледяной воды вылили. Она сидела с видом побитой собачонки, покачиваясь вперед-назад, переваривая информацию. Перевела пораженный застывший взгляд на свои руки, затем снова на меня.

— Тори… — начал было я, но понял, что слова здесь не помогут. Девушка поднялась, как сомнамбула, медленным движением положила зажатую в руках книгу на стол, и развернувшись, вышла из комнаты. Вот и все.

Я откинулся на спинку, бессмысленно пялясь перед собой. Зачем я это сделал? Лучше ли мне теперь? Но знаю точно: лучше мне или хуже — не важно. Главное, что Астория знает правду. И теперь скрываемая доселе информация, как и свободный выбор, в её руках.

Спустя полчаса тоскливого ничегонеделанья в комнату подобно ледяному вихрю, взмахнув пышной гривой волос, впархивает старшая сестра, раскрасневшаяся от гнева.

— Ты совсем ополоумел, Поттер! — гневно рявкает Дафна, падая напротив и выпивая полграфина воды. Прозрачная жидкость проливается мимо, иногда попадая на грудь и затекая за шиворот, но старшенькой Гринграсс на это будто бы плевать. Завораживающая сцена должен признать.

— Как ты это объяснишь, Поттер?! — всласть напившись, спрашивает Дафна, будто и не было между нами взаимного игнорирования.

— Объясню что?

— Вот зачем ты ей все рассказал? Ты был её единственной отдушиной в четырех стенах, а теперь на ней две недели лица не будет! Вот кто тебя тянул за язык?

— Она меня спросила, — пожав плечами, бросаю равнодушно.

— И ты не мог соврать? — фыркнула, приподняв изящную бровь, Дафна. — Ей же специально не говорили, она же такая ранимая.

Теперь уже мой черед презрительно, с превосходством смотреть на Гринрасс.

— Соврать говоришь? В ложь во спасение я не верю, Дафна, это отговорка для слабаков. И все тайное становится явным. Лучше сейчас и от меня.

— Вот оно что, — протянула слизеринка, заново изучая меня. Её лицо с нечитаемым выражением сегодня впервые дало слабину. Непонятным образом хмыкнув, девушка сделала некий, известный лишь ей одной вывод и подытожила: — ну, смотри сам. Гриффиндорец!

Грациозно поднявшись, не разжимая сдвинутых при сидении коленок, и одарив меня прощальной ехидной ухмылкой, девушка покинула библиотеку.

Замирились мы спустя несколько дней взаимного игнорирования. Астория не желала общаться, считая меня пустым местом, я же не лез в замкнутый мирок, дабы заново не бередить душу.

— Постой, Гарри, — окликнула девушка однажды, когда я, уже после ужина направлялся к камину. — Нужно поговорить.

— Здравствуй, Астория, — тепло улыбаюсь навстречу, излучая максимальное дружелюбие.

— Я поговорила с отцом. Лорд был недоволен, но все же раскрыл карты и, признаться, кто и заслуживает обвинений, так это он.

— Не вини отца. Он не хочет подставлять тебя…

— Вот только не надо мне указывать, как вести себя в кругу семьи. Папа, конечно же мыслит о нас, только вот с другими не считается. И бесстыже подставляет моих друзей!

— Ну, тогда мы ещё не были друзьями, — резонно заметил я.

— Неважно, ты хороший человек, — рьяно заступилась Астория. И внезапно крепко меня обняла. — Прости, за то, что тебе пришлось пережить. Отец сказал что-то, вроде тебя готовят на бойца, и это была проверка. Представляю, каково считать себя убийцей. Я-то все время дома была, в безопасности.

— Проехали, Тори, — натянуто улыбнулся я, но сердце забилось в облегчении. — Поверь, нашу дружбу я ценю превыше всего.

Она очень мило улыбнулась, опустив глазки, и изобразив галантный прощальный поклон удалилась. Меня же поглотило зеленое пламя камина.

Большую часть свободного времени ко мне приходили непрерывные послания нагревающейся клятой бумажонки. Если изначально, благодаря гоблинам, потепление в кармане вызывало безотчетный страх и содрогание, то теперь лишь кипящую злобу.

Десятки мелких заданий, на подобии слетать в Грингротс, поставить печать на очередной договор или указ от имени новоиспеченного Лорда Поттера. Или примерку десятка выходных костюмов, которые, по мнению златолюбцев и Гринграсса должны быть в избытке у любого аристократа.

— Так-с, так-с, — бормотал довольно Ричард в ателье, с блестящими глазками оглядывая фасон за фасоном, — вот это для званых ужинов, этот для бала, этот для деловых встреч…, а коричневый не троньте, отложите, он подойдет для вечерних прогулок с леди в полумраке.

Я, с детства ненавидевший всякие шопинги, считающий, что одежда последний критерий оценки человека, просто скрипел зубами от негодования, час за часом примеряя очередные роскошные тряпки. И любовь лорда к, по сути, бабскому увлечению, заставила меня по иному посмотреть на увлекшегося примеркой Гринграсса.

Раньше все было просто. Джинсы с кроссовками на все случаи жизни, иногда сменяющиеся брюками с туфлями. Тьма тьмущая футболок и носков, накупленная громадной кипой и лежащая высоченной стопкой с одной целью: обходиться как можно дольше без постирушек. День стирки у одинокого холостяка происходит ой не каждую неделю, скажу я вам авторитетно. И большущие корзины для грязного белья, старательно отодвигаемые подальше от глаз, до роковой даты.

'И как эти люди могут вершить судьбы страны и думать о людях, если громадное количество своего золотого времени тратят на дебильные аристократические предрассудки', — зло думал я, напяливая очередной сюртук, или старомодный котелок, перебираемые ликующим Гринграссом до полного одобрения.

Наконец, взмокший и взбешенный, я подхватил пухлые черные пакеты, и поспешил стремительно покинуть место пыток. И тут же был заботливо подхвачен под локоток вездесущим лордом.

— Гарольд, ну-ка оставьте! Не приличествует лорду таскаться с пакетами, сейчас всем займутся слуги! — прошипел в самое ухо Ричард, и потянул за уголок, где я незаметно отложил пакеты, и вроде как ни при чем.

— И вы могли помять свою одежду! Неужели вы хотите, что бы столько усилий пропало зря?

'А что, не зря?' — очень хотелось вякнуть, но я сдержался. Что б утащить все мои шмотки потребовалась помощь пятерки слуг, немаленьких таких бычков и то, загруженных под завязку. Гринграсс отошел о чем-то поговорить с хозяином магазина, в то время как загруженные рабочие мирно стояли в ожидании хозяина. Наконец, лорд с победным видом протянул небольшой кожаный кошелек торговцу, а тот, недовольно скривившись, подошел, и начал что-то втолковывать рабочим. Те моментально помрачнели, словно каждому сообщили о гибели близких, но смолчали, и надели заранее заготовленные черные повязки на глаза.

И лишь после аппарации стала понятна столь загадочная реакция.

— Империо на всех, — просто сказал Гринграсс, — довольно распространенная практика для каждого серьезного человека не желающего раскрывать точное местоположение своего жилья. Ведь у многих защитные чары не хуже, чем в Хогвартсе, и реальные координаты членов совета палаты лордов не известны никому. Немногие посвященные знают лишь внутреннее убранство поместий, для облегчения аппарации. А вообще самые скрытные, например Малфои, даже телепортацию блокируют у себя в особняках, оставляя только каминную сеть. Ты ведь осознаешь уровень доверия, оказанного тебе, как носителю координат моего дома?

— Ну, вы ведь тоже знаете координаты моего, — не остался в долгу я.

Гринграсс довольно кивнул прозвучавшему ответу. Его всегда аномально радовала моя изредка, по желанию проявляемая способность 'показать зубки', вместо покорного согласия со всем. Видимо, в подобном проявлялось больше искренности, чем в кивании болванчика, от которого неизвестно что можно ожидать. Все же с будущим зятем разговаривает.

— Но зачем Империус? — спросил я, минутой спустя, когда мы подобрались сквозь довольно-таки высокую траву к подножию большого, поросшего мхом и валежником склона. — Почему бы просто не стереть память, да и все.

— Стирание памяти не игрушка, чтобы ею баловаться. Лишь самые искусные чародеи могут не только незаметно стереть память, но и подменить достоверными воспоминаниями, взятыми от себя или придуманными в тот же миг. А для этого нужно быть немного не в себе. Подобное даровано немногим. Результат простого Обливиэйта — дыра, которая обнаруживается при малейшей серьезной диагностике. Гораздо проще, — Гринграсс кивнул на плетущихся безвольными марионетками рабочих, — приказать не запоминать.

Разговоры смолкли — путники берегли дыхание. Поднимались по местами скользкому, местами крутому земляному склону, но Ричард сказал, что так нужно, хотя и сам жалел об этом. Если я, молодой и какой-никакой спортивный, с относительной легкостью взбирался ввысь, то мясистое лицо аристократа, пристрастившегося к переполненной излишествами жизни, покрылось крупными бисеринами пота, и раскраснелось.

Но усилия и препятствия оказались забыты, когда я выбрался на поверхность, и моим глазам предстала очаровательная и захватывающая картина.

Прямо под моими ногами начинался обрыв, а за ним разлилось прекрасное подковообразное озеро, наполненное зеркально чистой водой. В центре самой подковы, обнаружился омываемый на три четверти водами полуостров, в центре которого, раскинулся величественный и огромный, то ли особняк, то ли замок.

— Да, местечко действительно завидное, — пропыхтел сквозь жестокую отдышку догнавший лорд, — отсюда ещё не заметно. Наверное, самый географически защищенный особняк из всех, что я видел, а мы ещё защитные чары не восстановили. Наследие Певереллов, как-никак, — ухмыльнулся в усы Гринграсс.

Что-то он сильно благодушен, совсем не тот яростный бык, с которым я повстречался накануне. Ричард был настолько взбешен открытой Астории правдой, что наорал на меня буквально у входа в дом.

— Не вмешивай моих дочерей! — проревел тогда лорд, краснея от переполняющего гнева.

— Вы сами их вмешали, — холодно отвечаю. Тот буквально задохнулся, а затем вспомнил, что перед ним сейчас все же лорд, и отступил. Правда, судя по бросаемым изредка задумчивым взглядам — злобу то затаил. Плевать. Последнее время, ввиду открывшихся обстоятельств я стал замечать за собой гораздо больше обезбашенности. Действительно, чего боятся, когда главный кошмар жизни благополучно развеялся, оставив неприятный осадок в душе? И значимый осадок, должен заметить. О сути своей задуматься вынуждающий.

Тем временем мы окончили спуск со склона и обошли озеро слева, выйдя сквозь небольшой густой лесок к горловине, соединяющей зеленеющий полуостров с сушей. На самом перешейке воздвиглась внушительная каменная стена, закупоривающая полуостров толщей камня. Высокие железные врата преграждали единственный путь. Естественно, если нет желания добираться вплавь.

— Наследие самих Певереллов! — с достоинством произнес Гринграсс, отмечая торжественность момента. — Коснись врат палочкой. Они допустят лишь избранного.

Прислоняю к металлу прохладное древко. Миг, и земля под ногами едва заметно содрогнулась, я ощутил, как от меня снизошла волна силы, впитавшаяся в защиту, а над территорией особняка возник купол барьера, с пробегающими по границе ветвистыми разрядами. Пристанище Рода Поттеров ожило, и готово принять хозяина.

— А это подарок лично от меня! — довольно вставил Ричард, и приказным тоном позвал: — Томми! Рикки! Грейс!

Три эльфа-домовика в замызганных робах, возникли перед воротами, отбивая неистовые поклоны.

— Теперь ты их хозяин, приказывай.

— Через две недели у меня торжество, — произнес я, окинув домовиков оценивающим взглядом. — И я уверен, вы знаете, что стоит делать. Привести поместье в порядок.

— Да хозяин! Все сделаем лучшим образом, господин! — наперебой загалдели эльфы, и с легким хлопком исчезли.

Экскурсия по поместью оказалась весьма занимательной. Начать стоило с того, что над побережьем острова простиралась скрытая от посторонних глаз внушительных размеров стена. Для посторонних, взирающих на местность издали, или случайных путешественников, здесь раскинулся величественный, полностью заросший полуостров, нелюдимый и неприступный. И лишь подойдя к самому поместью, взору открывалась зачарованная высоченная стена.

Само жилье состояло из трех широких громадных башен, высотою с пятиэтажный дом, и соединенных между собой стеной, образующей нечто похожее на треугольник, гипотенуза которого и являлась лицевой стороной для входящих со стороны перешейка. Башни, соединенные стенами и коридорами, располагались по краям острова; одна играла роль условного маяка, непонятно для чего воткнутого в озеро, вторая, слева от перешейка являлась могучим схроном, таящем в себе огромный ритуальный зал. Величественный котлован, накрытый бетонным куполом, по размеру превышал Большой зал Хогвартса, а от остатков защитной магии, сохранившейся в веках, рябило в эфире. Башня по правую руку являла собой сплошь жилые помещения. В этой громадине при желании можно было бы поместить парочку факультетов Хогварста, не поморщившись.

Ну, а в центре условной гипотенузы, напротив узкого перешейка перекрытого тяжелыми коваными вратами возвышался собственно сам Особняк Рода, величественный и древний. Я просто ахнул от изумления, увидев эту громадину, которая вкупе с остальными сооружениями создавала впечатление древней крепости не меньше. Площади, скрытой внутри стен вполне хватало для расположения небольшого средневекового городка: как минимум Лютный переулок в нем бы поместился точно.

— Впечатляет, правда? — кажется Гринграсс был сам удивлен не меньше моего. — Даа, вот что значит древнее величие.

— Смахивает на крепость, — озвучил я мысленное предположение.

— Естественно. Главы величайших родов, бывало, любили пободаться в междоусобицах. Это сейчас здесь лишь трава и запустение. А раньше внутри располагались и казармы, и конюшни и кузница… Вокруг вполне могли раскинутся поля, пустошь то вон какая. Да и озеро громадное... при определенной магической поддержке улова бы хватало с избытком. А тренировочный зал, наряду с ритуальным, сохранился как новенький, — с прищуром усмехнулся Ричард.

Я невольно поморщился. Недавно на лорда напала очередная блажь: решил учить меня фехтованию. Мол, негоже главе величайшего рода ничегошеньки не смыслить в столь благородном искусстве. Благо, форма моя весьма неплоха, что позволило с достоинством выдержать первые недели издевательств, вызвав удивленное уважение Гринграсса, растерявшего, по его словам, сноровку в последние годы.

Налюбовавшись на поместье, и отдав необходимые, по мнению лорда распоряжения, я лишь под самый вечер вернулся в Хогвартс.

Дни сменялись днями и все больше холодало. Зябкий ноябрь укутал сырым покрывалом замок с окрестностями, изредка навевая леденящую северную стужу. Лица студентов на фоне хмурящейся погоды смотрели все скучнее и безрадостнее.

Я, в свою очередь, любил и принимал абсолютно любую погоду, и наслаждался малейшими проявлениями природы. Тем более, что жизнь моя, казалось, наконец-то вошла в определенную колею. Занятия в Хогвартсе, иногда интереснейшие, иногда скучнейшие, затем полдник у Гринграссов и посиделки с сестрами в библиотеке. Ну, а затем возвращающийся под вечер лорд перед ужином показывал мне пару фехтовальных приемчиков. Гораздо сильнее устающий из-за потерянной формы он несколько комплексовал, и все чаще оставлял меня заниматься одного, внезапно полюбившего это дело. Есть какая-то невидимая грация в размахивании мечом, оттачивании различных стоек и движений. Даже не столько ради каких-либо боевых достижений, сколько ради дисциплинированности ума и роздыха после магических вывертов. Пока однажды утром, накануне грядущего бала, как снег на голову не свалилась злосчастная Элизабет Стюарт.

Я, только накануне расправившийся с кипой предоставленных Грабодроггом подписей под пригласительными, сонно клевал носом за завтраком в Большом зале. И по традиции толпа студентов ломанулась к выходу, толкаясь и закупоривая проход, образовывая галдящую переговаривающуюся толпу сразу за дверью. А в сторонке от выхода, чинно сложив ручки на невесомом платье, с перекинутой через предплечье расфуфыренной модняцкой фиговиной, стояла Лиз собственной персоной, привлекая внимание студентов манящими формами.

Засек я её слишком поздно, и не смог предотвратить угрозу. Не успел и рта раскрыть, как эта стерва, грациозно проплыв среди оборачивающихся студентов, подошла ко мне вплотную и выполнила реверанс по всем правилам этикета.

— Приветствую вас, Лорд Поттер, — как соловей пропела она на весь коридор. Толпа застыла на мгновенье. Вот же!

Естественно, что многие чистокровные уже знали свершившийся факт. Практически весь слизеринский факультет сдержанно отреагировал, и я был чрезмерно удивлен, когда большинство из них хоть мимоходом, хоть рукопожатием, пусть и единожды, но поприветствовали новоявленного лорда. Другое дело, что не кричали об этом на каждом углу. А сейчас открытое заявление поставило на уши половину школы, и житья в ближайшие недели две мне не видать. С-спасибо!

— Иди за мной, — бросаю холодно в ответ, как хозяин служанке, и ухожу не оборачиваясь. Успеваю лишь увидеть что-то непонятное, промелькнувшее в глубине глаз, но к счастью, она не посмела что-то вставить эдакое едкое. И хорошо. Я-то, к слову, уже был на взводе.

Найдя один из пустующих кабинетов, я пропустил девушку вперед в слегка запыленное помещение. Вести в Выручай комнату абы-кого не хотелось, да и многовато чести. Запечатав Колопортусом двери, сердито оборачиваюсь к фривольно развалившейся на столе девушке.

— И как это понимать? — без малейших прелюдий задаю прямой животрепещущий вопрос.

— Понимать что? — мягко улыбнулась Элизабет, нарочито равнодушно постукивая ноготками по поверхности стола. Её темные волосы струились по плечам, мягкая полуулыбка играла на белоснежном личике, а глаза неотрывно следили за гуляющими по столу ноготками. Ну-с.

— Смотри на меня.

— Что, простите? — её глаза удивленно распахнулись.

Но нет, я не собирался играть в её дурацкие жеманные игры. К Стюарт, как к личности я испытывал стойкое отвращение, памятуя о всех её выпендрежах и закидонах ещё летом.

— Я сказал, смотри на меня, когда со мной разговариваешь. Акцио палочка! — не успела Лиз и глазом моргнуть, как из её собственного рукава вылетел её магический инструмент. А девчонка то молодец, осторожничает. Правда недооценила меня.

— Что вы себе позволяете! — её глаза злостно сощурились, а ноздри гневно расширились.

— Ты мой должник, — я подошел к ней практически вплотную и прожег взглядом её бесстыжие очи. — Я не собираюсь с тобой цацкаться, играть во флирт и прочие твои бессмысленные игрища в которых ты, наверное, прожженная мастерица. У меня на носу важнейший бал, где будут все чистокровные. И моя жизнь может оказаться под угрозой. Это будет боевая операция, в которой не место твоим штучкам, ты поняла меня?

Элизабет несколько секунд рассматривала меня, а потом молча кивнула. Я перевел дух, ну хоть здесь проще.

— Тебе нужно платье, — бросил я через спину.

— Что, прости? — наконец-то на ты. Стоит один раз хорошенько тряхнуть, что бы повыбивать всю дурь, и сразу как шелковые.

— К балу нужно соответствующее платье. Ты должна поразить всех, чтоб они меньше смотрели на меня, а больше на соблазнительную загадочную спутницу лорда Поттера. Тебе же самой это хочется, не так ли? А наработанные связи ещё пригодятся. Ещё спасибо мне скажешь.

Глаза девушки умаслились, она, немного поерзав по столу, задумчиво забегала глазками. Думай, куколка думай. От твоей сговорчивости и зависит наше общение. В конечном итоге Стюарт явно на что-то решилась, одновременно смутившись.

— Я то и не против, раз тебе нужна помощь…

— Нет, помощь нужна тебе, сбросить Долг Жизни. Я лишь предоставляю условия для оплаты.

— Но вряд-ли мне по карману действительно поражающие ум одежды…

— А как же твое семейное состояние? Да, и не смотри на меня так. Думаешь, я не разузнаю про ту, с кем собираюсь выйти в свет?

Головка Стюарт ещё в большей стыдливости склонилась, а щеки предательски заалели. Она, не смея поднять на меня взгляд, сквозь силу выдавила:

— Я проиграла…

— Что прости? — не въехал я сходу.

— Покер. Я азартный игрок… была. И почти все средства проиграла на одном крупном турнире. Гостиница была последнее, что у меня есть. Сейчас я работаю на двух магловских работах, — она неожиданно разревелась, а тело содрогалось в конвульсиях, —, а эту одежду взяла напрокат. Ибо не могла же я прийти в школу, аристократка, в обносках, — Лиз подняла заплаканные покрасневшие очи. — Такая вот я дура.

Мимолетное отвращение от факта проигрыша семейного состояния сменилось острой жалостью. В конце концов это я разрушил её гостиницу, заставил скрываться от преследования пожирателей.

— А разве нет каких-либо магических артефактов? Помимо состояния? — задал я необходимый животрепещущий вопрос. Гоблинам вроде какие-то цацки нужны были…

— Те, что могла, я продала. А особо ценные сама магия не позволяет заложить или перепродать. Лишь оставить в наследство, или передать в дар через соответствующий ритуал другому чистокровному. Я в этом не разбиралась, если честно, — простецки шмыгнула носом Лиз, — выяснила можно ли заложить, и все…

— Понятно, — подвел черту я и, вздохнув, умостился рядом с расклеившейся девушкой. — Платьем я тебя обеспечу. Используешь, а затем вернешь после бала. Сейчас я тебя переправлю к одному человеку, он и поможет выбрать наряд.

— Рикки! — хлопок, и эльф явился пред светлы очи. — Сходи, поинтересуйся занятостью лорда Гринграсса и, может ли он сам, или его супруга помочь моей спутнице подобрать долженствующий её положению наряд.

— Сию минуту хозяин! — домовик скрылся буквально на пять минут, а вернувшись, ликующе доложил: — Миссис Григрасс с дочерями были просто в восторге от вашей просьбы, и готовы помочь вашей проблеме. Спрашивают, не пройдетесь ли вы с ними по магазинам?

Я содрогнулся от ужаса. Ну уж нет. Увольте. Поворачиваюсь к приводящей себя в порядок Стюарт.

— Сейчас тебя перенесут к миссис Гринграсс, и вы с её двумя дочками купите все, что нужно. За деньги не беспокойся, и помни, что все должно быть готово к пятнице. Собственно бал уже в субботу.

— Спасибо, — каким-то странным тоном произнесла Элизабет, глядя на меня.

— Пока не за что. Помни, Гринграссам про наши летние приключения ни слова. Я могу на тебя рассчитывать?

— Можешь, — твердо сказала девушка.

И ухватив домовика за руку, позволила себя перенести.

Глава 22: Вечерний бал

Играла прекрасная музыка. Теплый неяркий свет мягким покровом обрамлял окружающее пространство, навевая теплую сонливую негу. В такт раскачивающимся в танце парам я нервно постукивал ногтем по ножке бокала. Душистое шампанское едва-едва коснулось моего рассудка: сегодня я собирался быть трезвым. Лишь сейчас, отправив Элизабет в свободное плаванье со всеми желающими я ощутил мимолетный ветерок свободы, единственный, с того самого мига как входные двери распахнулись перед первым из гостей. Кого здесь только не было. Практически весь список чистокровных семейств, притом, что лояльные Дамблдору и делу света прибывали почти в полном составе, то нейтральные или пожиратели ограничились одним единственным представителем.

— Ох, и не нравится мне все это, — подойдя к моему столику, улыбнулся Сириус Блэк.

— Намечаются проблемы? — встревоженно интересуюсь.

— Они неизбежны. От Забини и Гойлов всего по одному человеку. Крэбба нет вообще. Нотт так слащаво улыбается, что хочется ему вмазать. Малфои — единственное исключение, но ты их знаешь, — Сириус зашелся лающим смехом, — он отработает все варианты, подлиза, что бы как не повернулось будущее, быть в шоколаде.

— М-да уж, они это умеют.

— А твоя спутница умеет танцевать. Ох, и произвела она фурор сегодня, — крестный многозначительно ухмыльнулся, — давненько я так лихо не отплясывал. И флиртовала она беззастенчиво — пробивная девка. Но малоопытная. Считает себя умнее всех, думает, что грамотно отрабатывает варианты ища место под солнцем, но первому же понятно, что у нее проблемы с деньгами… Где она профукала свои деньжата?

— Продулась в покер.

— Ясненько. Решил помогать убогим? Очень по гриффиндорски. Ты б ещё куртизанку с собой привел, ей-богу!

Сириус явно ликовал, наслаждаясь жизнью. Действительно, впервые выбраться за столько времени из заточения в четырех стенах, оказаться среди людей, условием явки которых было полное неразглашение происходящего. Иметь возможность нагло ухмыльнутся в рожу врагу, пофлиртовать с женским полом… всего этого крестный был лишен на протяжении очень долгого времени. Казалось, даже седины поубавилось в волосах, а светлая улыбка кинозвезды, превращающая Блэка в красавца, не сходила с сияющего лица.

Краем сознания отмечаю необходимость контроля за крестным, ибо от избытка эмоций вполне себе можно поплыть.

— Не водился бы ты с ней, — тем временем вальяжно продолжил Сириус. — Это сейчас она ни о чем. Годика через два-три заматереет, и не отличишь монетку от фальшивки. Будет носиться по богатеньким в поисках средств, в покер-то она проигралась, а в долги-то, не влезла ли?

Я лишь скупо пожал плечами.

— Вот видишь! — наставительно приподнял палец Блэк, — не упомянула. А должница, в отличие от просто бедной — бездонная прорва, высасывающая помимо нервов ещё и денежки. Затем её заматерелость обрушится в старость, если конечно не запачкает себя в темной магии… и вся молодость её промчится в погоне за миражами.

— Меня она вообще не интересует, — после непродолжительного молчания решаю приоткрыть Блэку часть правды. — За ней долг жизни, выручил я её летом. Так уж сложилось.

Сириус изумленно приподнял бровь. А затем, задумчиво почесал подбородок и, подхватив с подноса проходящей прислуги очередной бокал, изрек:

— Долг говоришь? Это многое меняет. Не должна тогда кинуть особо. Но ты не расслабляйся. Как только магия решит, что долги оплачены — жди удара в спину. Быть может она только и ждет возможности, чтобы сдать тебя?

— Понятия не имею. Но буду действовать по обстоятельствам.

— Молодой человек, вы позволите? — раздался знакомый девичий голосок за спиной. Дафна Гринграсс в обворожительном полупрозрачном платье, просто кричащем о роскоши, жеманно улыбаясь, бросала многозначительные взгляды. Краем глаза отмечаю, как прошелся кадык под кожей у Сириуса. Бедный мужик…

— Дафна, извини, но ноги мне не позволят, как новичку, уделить вам внимание. Быть может мой крестный, сможет составить вам компанию.

— Прекрасная леди вы позволите? — подхватывая девушку под локоток, понимающе улыбнулся Сириус. Спасибо тебе большое.

В задумчивости отстраняясь от бала, выхожу на балкон подышать воздухом. Подо мной простирался полуостров, а впереди, за ним мерцающая лунной дорожкой водная гладь, переливающаяся мелкими озерными волнами. Вон и тот обрыв вдалеке, поросший травой и валежником, с которого Ричард демонстрировал мне особняк. А на нем…

Глаза пораженно распахнулись, а по груди прокатил леденящий мороз. Ужас сковал пальцы, и я ощутил, как бокал хрустнул в онемевшей ладони. Прямо на склоне, точь-в-точь в том же месте, высилась одинокая фигура, закутанная с ног до головы в темный плащ. Лорд Волан-де-Морт ожидал окончания празднества. И в полночь, как пробьют часы, он придет за мной.

Фигурка на таком расстоянии виделась совсем мелкой и едва заметной, если бы не волна смертельной угрозы, нисходящая над ночными водами, достигающая самого нутра, леденящая душу. Я очень точно ощутил: такой враг мне не по зубам. Я — не Поттер и вряд-ли попадаю под пророчество. А особенно после произошедшего…

Чуть ранее на балу Люциус Малфой под руку с улыбающейся каменной улыбкой Нарциссой, в немногословном разговоре ехидно уточнил тет-а-тет, почему не приглашен Темный Лорд? На что я ответил, что сомневаюсь в чистокровности последнего. И недалеко ушел от истины, помнится, главенство никакого рода Реддл не занимал, предпочтя оставаться для всех таинственным «Волан-де-Мортом».

Стоило видеть лица четы Малфоев после подобной тирады! Даже легендарная выдержка закаленной семейки дала трещину, и на миг проскользнули истинные чувства.

— Ты… ты пожалеешь об этом, — прошипел как змея, которой отщемили хвост Люциус. — Возможно, уже сегодня. Бойтесь полуночи, лорд Поттер.

На что я расхохотался ему в лицо и, хлопнув небрежно по плечу, пошел дальше. Успев увидеть, как миссис Малфой успокаивающе кладет ладонь на предплечье побелевшего в слепой ярости мужа.

В отличии от своего главного оппонента, Альбус Дамблдор успел улучить минутку чтобы поприветствовать новоявленного лорда, и даже сказать тост.

— … Смею верить, что лорд Поттер продолжит величайшие деяния истинных великих волшебников. Нам лишь остается пожелать ему удачи, и оказать всевозможную повсеместную поддержку.

Таким нехитрым образом, предупредив пожирателей о том, что Гарри Поттера есть, кому охранять. О, стоило видеть как четверть гостей, чуть ли не сбившись в кучу с пышущей ненавистью взирала на директора Хогварста, сохранившего вид абсолютно беззаботный и даже иногда радостный.

Насколько же они ненавидели его, настолько и завидовали его могуществу, влиянию и положению. Если Волан-де-Морт был силен, но сходен с ними: аналогично подл, нечист и безжалостен, то Альбус Дамблдор, добившись невиданного могущества, за которое многие пачкались темными искусствами, умудрился оставаться чистеньким. За что и был искренне ненавидим. Всегда отстаивать свою собственную, высокоморальную и независимую позицию, которая в первую очередь согласовывалась с принципами правильности и совести, многого стоит.

Такое чувство, будто стая грязных шакалов скалиться на сияющего величавого льва. Мне на миг показалось, что наплевав на все запреты, они накинутся на директора и растерзают в тот же миг. Но — нет. Гиена не хищник —, но падальщик. Страх лишится собственной магии и личного могущества перевешивал идеологические мотивы.

Но Дамблдор отчалил, сославшись на дела, и свора приободрилась. Никак не высказывая неодобрение напрямик, они, бывало, вставляли ехидное словечко, бросали многозначительные взгляды или шептались в спину, будто говоря друг с другом: «ему скоро конец» или «недолго осталось». Мне их даже стало немножечко жаль. Какой примитив.

— М-м, а вот и легендарный Гарри Поттер собственной персоной, — раздался журчащий голосок за спиной. Я обернулся.

Женщина в маске. Закрывающее половину лица простейшее черное украшение не оставляло никакой возможности опознать носительницу. Черные прямые волосы выбивались из-под изысканной прически, а темные омуты глаз не позволяли оторваться. Я невольно укрепил щиты на сознании, опасаясь влияния.

— Простите, а кто интересуется? — пытаюсь поддержать разговор, весьма заинтригованный

— Ой, я не представилась, какая невежливость, — рассмеялась незнакомка, и кокетливо подернула обнаженным плечиком. — А угадать?

— Гостей великое множество, но среди них и подавно не было подобной красавицы.

И даже не приврал при этом. Нежная светло-кремовая кожа глянцевым сияниям лучилась под неярким светом. А фигурка в виде идеально выраженных песочных часов заставляла вновь и вновь возвращаться взглядом к осиной талии.

— Надо же, какой галантный мальчик. Жаль только, что с таким страшным врагом…

— У всех нас есть враги, миледи. Одних переживаем мы, другие переживают нас. Уверен, что и эта история дойдет до своего логического завершения. И, я смею рассчитывать, что удовлетворю ваше любопытство.

— Такой забавный, — незнакомка откровенно забавлялась происходящим. — Вы так уверены, что Темный Лорд вам по зубам?

— Уверяю, я приложу все усилия для победы. Смею надеяться это как раз тот случай, когда неопытный новичок побеждает самоуверенного мастера.

Прекрасная незнакомка, казалось, пребывала в некоем смятении. Затем зябко подернув плечом, посмотрела куда-то в сторону, и сразу мне прямо в глаза. В горле отчего-то пересохло.

— Желаю удачи, обреченный лорд, — прошептала в самые губы женщина, и впилась коротким горячим поцелуем. Миг, и я, забывшись, ответил, потерявшись в вишневых губах.

А затем она, взмахнув копной прекрасных волос, растворилась в темноте. Я же, не отрывая приклеенной улыбки, незаметно, бочком вывалился в коридор, а затем в уборную. В глазах помутнело, а пол, покачиваясь, уходил из-под ног. Отрава.

Какого черта? Разве не должна магия блокировать все покушения? Выходит — существует лазейка.

Вывалившись в уборную, тщательно промываю губы водой и, вызвав поток Аугаменти — целю палочкой прямиком в желудок. Промываю. Кисть руки судорожно продирается к внутреннему карману, и цепко впивается в небольшой твердый камешек. Безоар.

Проваливаюсь в беспамятство. Словно в болезненном тумане, то выныриваю, то падаю в навевающее небытие. Как только чуть разошлось, хватаю припрятанную скляночку, и опрокидываю в себя резким взмахом. Я сделал все, что в моих силах.

Прихожу в себя, распластанным посреди туалетной комнаты, мокрый и грязный. Взмахом палочки высушив одежду, смотрюсь пристально в зеркало. А ничего так. И не скажешь, что минуту назад оказался в шаге от смерти. Минуту? Я в шоке взглянул на часы. Прошло минимум полчаса! Окинув себя напоследок придирчивым взором, буквально выбегаю навстречу гостям, в намерении старательно отследить пораженные или удивленные взгляды. И крепко-накрепко запомнить.

Вон, белобрысые бровки Люциуса удивленно взметнулись. Ну, здесь я и не сомневался. Врубаю все свое восприятие, отслеживая реакции посетителей. Но по-настоящему удивленных немного: сам Малфой, Гойл, представитель Крэбба. И ещё возможно Макнейр. Прелестной незнакомки, понятное дело, и след простыл. Да уж, где-то ты лажанулся, Гринграсс. Кстати о нем: вон продирается сквозь гостей мне навстречу.

— Где ты черт подери, копался? — яростно шепчет в самое ухо лорд, — полночь через пятнадцать минут, время вести главную речь и прощаться с гостями! А ну живо отыскивай свою Стюарт, и на подиум!

И впрямь, Элизабет как сквозь землю провалилась. Пройдя насквозь через весь зал, я непринужденно исследовал столики и пары, выискивая свою. Могли ли её навредить? Испытывая нешуточное волнение, обследовал все закоулки первого этажа вкупе с женским туалетом и поднялся на второй. Куда же она могла подеваться? Почти бегом взбираюсь на следующий этаж, и начинаю просматривать залы и меньшие комнаты. Пусто. Пусто. Вот в одной какой-то статный седой мужик прижал рыжеволосую стройную леди к спинке кровати.

— Стивен, не нужно, нас тут могут увидеть… — невнятно бормотала девушка, впрочем, особо не сопротивляясь.

Губы растянула невольная ухмылка и я, на цыпочках, не беспокоя гостей, покидаю комнату. Ну и ну, качаю головой, что творится в царстве датском. Дальше ступаю с осторожностью: мало ли, ещё найдутся торопыги. Непрошенная улыбка, не сходит с лица, я чувствую в себе радость хозяина, досконально организовавшего досуг своим гостям. Толкаю очередную дверь, и её сдувает, как небывало.

Здесь тоже было занято. Правда, события зашли гораздо дальше. Тусклый трепет свечей высветил картину соития скороспелых любовников. Сириус Блэк, довольно скалясь, уселся в раскидку на темном кожаном диване, а над ним возвышалась темноволосая женская фигурка, в которой без труда можно было опознать Элизабет. Взмокшая девичья спина, поблескивая капельками пота, ритмично ходила вверх-вниз, а тонкая ручка с длинными ноготками зарылась в длинные волосы крёстного. Сириус что-то негромко приговаривал воркующим голосочком, она также тихонько отвечала. Роскошное дорогущее платье, так поразившее всех, валялось скомканной тряпкой под ножкой дивана.

Некое непонятное щемящее чувство овладело мной в этот момент. Она мне ничего не должна. Я ей ничего не обещал. Я не люблю её, в конце концов! Что запрещает ей, как выразился Сириус «отрабатывать варианты», а крёстный, воспользовавшись моментом, с радостью позволил отработать свой. Но все же, помимо всех аргументов в груди разливается стопроцентная режущая боль оплеванного человека. Да как они посмели? Разве существует проявление большего неуважения к хозяину дома? А Стюарт? Уговор есть уговор, я точно осознал, что был предан. И Элизабет провалила договоренность.

И в тот самый миг, когда я четко понял и принял факт предательства, из уст девушки вырвался далеко не крик наслаждения. Громкий плачущий вой, переходящий в визг огласил комнату и оглушил присутствующих. Блэк отбросил от себя девицу как прокаженную, а затем склонился над ней.

— Что случилось?!

— Кровь в моих жилах, — прохрипела сквозь судороги девушка, — она кипит и жжет меня! Она кипит! Мне так больно…

Тут только Сириус заметил меня, стоящего в проеме двери. В два прыжка оказавшись передо мной, и умудрившись застегнуть на ходу брюки, он схватил мои плечи и с силою затряс.

— На ней клятва жизни! Ты убиваешь её, глупец! Прости немедленно, иначе её… — орет мне Сириус прямо в лицо, а затем отлетает, разбрасывая кровавые брызги от сокрушительного, поставленного ещё в прошлой жизни крепкого удара правой.

А вот Элизабет было реально плохо. Она уже даже не брыкалась, глаза закатились, а тонкая ниточка слюны вытекала из покусанных до крови губ. Как мне отменить наказание? Понятия не имею.

— Прощаю, — махнул я палочкой над лежащим телом. Ноль реакции.

Я сосредоточился. Осмыслил происходящее. Я её ни в чем не виню. Трудно признавать, но придется. Она искупит долг позже, и вдвойне. Да, вот так. Ей прощено сейчас, и мысль о грядущей неминуемой плате вселяет в мою грудь некое послабление. Не могу простить искренне — прощу с выгодой наперед.

Девушка хрипло выдохнула. Пронесло. Хлопающие ресницами глазки, переполненные слезами, поднялись на меня и в изумлении распахнулись.

— Что ты здесь де… —, но я наклоняюсь и ухватываю девушку за щеки под скулами, крепко сжимая до боли.

— За то, что ты себе позволила, я мог уничтожить тебя. Живо поднялась, и пошла по коридору в правый корпус: там есть ванная и, возможно, сменная одежда. Прочь с глаз!

Вернулся к гостям я без спутницы. На недоуменно поднятые брови Гринграсса просто пожал плечами, и развернулся к гостям. Постучав ложечкой по бокалу, привлек внимание толпы, и заговорил:

— Дорогие дамы и господа! Многоуважаемые лорды. Благодарю вас всех сегодня, что оказали мне честь, посетив сей скромный бал. В намерении принимать активное участие в жизни Магической Британии заверяю всех вас, друзья, что вместе мы сможем прийти к процветанию и благополучию. Только вместе и сообща мы способны изменить мир к лучшему, произвести необходимые изменения, дабы отбросить старые, отжитые предрассудки, и одновременно сохранить наиглавнейшее. С превеликой честью и гордостью сообщаю вам, что со следующего года начинаю брать активное участие в палате Лордов и Визенгамоте, пользуясь правами единственного пока что наследника Рода Поттеров. Как самый молодой лорд и выдвиженец новой прогрессивной мысли уверяю вас в грядущих скорых переменах. И однозначно к лучшему! За нас! За весь магический мир! И за Англию!

Нестройный гул и звон бокалов разлился по бальному залу. Даже самые отпетые пожиратели не смогли не поддержать тост за родину. А затем пришло время прощаться и провожать гостей. Мимолетно выглянув в одно из окон, я вгляделся в далекий склон.

Теперь их больше десятка. Мрачные, облаченные в черное точки, на самом краю видимости взирающие на поместье. Быть может, и моя недавняя отравительница сейчас среди них?

— Помнишь план? — вполголоса спросил Ричард, уходя с дочерями одним из первых.

— В Ритуальном зале портал, который активируется в пятнадцать минут первого.

— Давай, я верю, ты справишься. Не задерживайся, и не жалей о поместье. Помни, твоя жизнь — главное.

— Я и сам это знаю, — бурчу в ответ.

— Не убедил, — ухмыляется Гринграсс и, выйдя за дверь, аппарировал с пятачка.

Только за последним гостем закрылась дверь, и тотчас, словно поджидая, часы пробили полночь. Бом! Глубокий колокольный звон разлился по зданию, проникая в самые закоулки. Я в очередной раз выглянул в окно. Склон над озером пустовал. Ни черных фигур, ни Волан-де-Морта. Ни-ко-го. Выходит — началось.

В некой прострации неспешно направляюсь в сторону Ритуального Зала, попутно оглаживая подоконники, прикасаясь к стенам. Всего за немногие недели особняк успел стать для меня чем-то большим, нежели просто здание для проведения празднества. Не хотелось так просто отдавать вложенные труды на растерзание пожирателям. Но выбирать не приходится. С минуты на минуту беспощадная атака. Внутренне концентрируюсь, и выхватываю палочку.

Первый, сигнальный удар не добился ничего. Затем сильный толчок, и территория замка осветилась, как днем. Мерцающий купол защиты сиял, высвечивая до малейших подробностей особняк в ночи.

И внезапно что-то во мне неуловимо изменилось. Если прежде Темный Лорд казался чем-то отдаленно-абстрактным, неизвестной величиной, отдаленно маячащей на периферии сознания, то сейчас новоявленная угроза свалилась, как снег на голову. И я ощутил злобу. Доселе лишь туман отдаленных счетов Поттера и Волан-де-Морта, но сейчас он покусился лично на меня. На мой новый, пусть и навязанный дом, на все усилия, совершенные по его обустройству. На мою жизнь, в конце концов!

Я рванул в сторону подвалов, ощущая нешуточную тряску по всему периметру защиты. Магический купол, покрытый всполохами ветвистых разрядов, искрился в пораженных ударами местах, натужно гудел, но пока что держался. По словам Гринграсса, свалившего одним из первых и уведшего дочерей, взлом защиты, дело пяти минут, от силы. Самое паршивое, что сука Элизабет сейчас торчит где-то пудрит носик, в то время как дом с минуты на минуту падет. И магия не покарает атакующих, ибо Стюарт не приглашенный гость, а моя спутница официально, а значит в одной лодке с главной целью.

Зарычав от переполняющей ярости, я развернулся в противоположную сторону и рванул в отдаленный восточный корпус, навстречу дрянной девчонке. Мало того, что фыркала надо мной полвечера, так ещё теперь и спасай эту стерву!

С удивлением отмечаю кристально холодную ясность своего сознания. Словно проснулись дремлющие до поры глубинные силы, скрывающиеся в каждом, позволяющие в момент угрозы отринуть страхи и сомненья для концентрации подпитываемого гневом рассудка на предстоящей задаче.

Г-гумм! — загудел купол. Особняк затрясло нешуточно, со стен начали опадать редкие портреты и декорации. Побелка посыпалась с потолка, а пылающие факелы мигнули и погасли, погрузив ночной дом в кромешный мрак.

Заклинание ночной видимости применилось на автомате. Мрак рассеялся, и теперь малейшего отблеска лунного света хватало для полноценного обозрения. Ночное виденье — полезное заклятие на замену жестоко демаскирующего Люмоса. Нет ничего проще, чем жахнуть Бомбардой сквозь окно или стену по горящей в темноте точке.

«Где же ты, ч-черт!» — мое шипение сейчас достойно наследника Слизерина, но тут же в уши вступил иной, полный ледяной ненависти и смертельной угрозы голос.

— Выходите, лорд Поттер, — мертвящий звук, казалось, пронизывает каждую частичку шатающегося дома. Каждый камень, каждую щепку в дверях и мебели. — Выходите, Поттер, и примите смерть, как полагается лорду.

Надо же, сколько почтения в вызове! Видимо Волан-де-Морт демонстрирует перед прислужниками свое, какое-никакое, но уважение к новообретенному статусу, что, впрочем, не является помехой для устранения. В своих возможностях я не сомневался. Я точно знал, что их недостаточно. Полгода активной прокачки резерва и развития тонких структур хватило как раз для того, чтобы осознать всю колоссальность пролегающей между нами пропасти. Быть может, живи я ещё в том же темпе полвека, тренируйся и совершенствуйся, тогда бы мир и увидел великую равную схватку двух величайших волшебников.

Я глубиной нутра чувствовал, собирающееся рядом озеро магии, сконцентрированное в одном и только одном человеке.

Г-гумм! — меня сбило с ног и впечатало в приоткрытую неподалеку дверь. Влетев вперед головой в услужливо распахнутый разъем, я лицом поздоровался с грудью застывшей в испуганном ступоре Стюарт.

— Ч-что… что происходит Поттер! — истерично завизжала девушка, хватая себя за плечи.

— Заткнись! — моментально поднявшись, гаркаю в самое лицо обомлевшей брюнетки. Куда же ты теперь дела всю свою стервозность, и весь свой лоск?

— За мной, живо! В подвале портал! — рявкнул не терпящим возражения тоном, и ринулся к выходу. И так, сколько времени потеряно.

— Гарри, стой! — захныкала Стюарт испуганно, и прошептала едва шевелящимися губами: — Это ОН, да? Сам Темный Лорд?

— Проблема в том, что не сам! А с толпой Пожирателей, половина из которых мне лицемерно улыбалась полчаса назад! И если не хочешь остаться им на закуску, живо за мной.

— Да с-сейчас, я только возьму с собой…

— Палочка есть? Тогда пошла!

И, не обращая больше внимания на перепуганную насмерть дуру, ринулся в спасительном направлении. Совесть моя чиста, и я сделал максимум для необязательного спасения. Хватит с нее. По-хорошему было бы вообще бросить Элизабет, и спасаться, но после Астории выработалось чересчур щепетильное отношение к моральной стороне каждого своего поступка. Лишь бы не опоздать. Слышу, как позади цокают каблучки элегантных туфелек.

И у меня просто сорвало крышу. Стоит заметить, что совсем не агрессия Пожирателей или смертельная опасность, а именно тугодумие заносчивой «умной девушки», в критический момент растерявшей все свои преимущества. Где теперь твое кокетство и твои ужимки?

— Сними туфли идиотка!

Она отшатывается от такого знакомого, но сейчас перекошенного злобой лица. Слова сейчас бессмысленны, она не реагирует на команды, лишь на эмоциональный плещущий фон. Мои слова пропали втуне. Элизабет только замерла перепуганной ланью от ярости сочившейся в голосе.

Ну уж хватит. Схватив поганку за плечи, провожу простую подсечку, укладывая девушку на спину. Хватаю ножки в расписанных камушками туфлях, и срываю последние к чертям собачим! Дальше — платье! Рванув что есть мочи за длинные полы юбок, безвозвратно порчу дорогое изделие, отрывая напрочь половину, оставляя лишь ободранный верх в качестве небольшого прикрытия. Нежная кожа призывно блестят в оконном проеме, а Элизабет, вскрикнув раненой сойкой, суча голенькими ножками пытается отползти от меня в дальний угол.

— Да не собираюсь я тебя насиловать, дура! Нахрен ты мне сдалась, такая тупая!

О-о, а вот это её нешуточно оскорбило вон, как глазки с ненавистью сощурились. Плевать.

— Rusticatio! — плотные бинты плотно обматывают ступни девицы, дабы воспрепятствовать невольному ранению хрупких ножек. А то ещё усядется, порезав пальчик, и начнет жалобно хныкать под Авадами.

— А теперь встала и за мной шагом марш! Палочка где?

— Нету… я её выронила, — с испугом проблеяла Стюарт, испуганно сжавшись в преддверии гневной вспышки. И вот это вот мне нравилось? Я совершенно иным, презрительным взглядом взглянул на сжавшуюся бесполезную фифу, пригодную служить украшением или утешением в комфортных условиях, но превратившуюся в бесполезную обузу в момент опасности. Сейчас, когда голова прояснилась, а сердце бешено колотилось, подогревая насыщенную адреналином кровь, я смог абсолютно трезвым взглядом посмотреть на это существо. Воистину трава.

— Поднимайся, и держись за мной! — угрожающе прорычал я, поднимаясь, и подавая руку девушке. Стюарт усиленно закивала обезображенным от животного страха личиком. — Пошли!

И мы побежали, сквозь восточное крыло, спальные номера, длинные коридоры с погасшими почти везде факелами. Быстрее, быстрее. Вот уже перемычка, кричу Стюарт, чтоб поднажала, и сам ускоряю бег…

Гр-рах! С оглушительным звоном защита поместья лопнула, закрутив вихрь высвободившейся магии, ударившей серьезным откатом по всем находящимся в радиусе чародеям. Нас с Элизабет отшвырнуло и впечатало в стену, но мы быстро пришли в себя. В возникшей мертвящей тишине, непривычном явлении в звуковой какофонии последних роковых минут, я отчетливо ощутил расползающееся чувство приближающейся смерти.

Дзон! — разбилось одно из окон этажом выше. Дзон! — разбилось второе, совсем неподалеку впереди.

Хр-рясь! Выламывается парадная дверь в центральном донжоне.

— Гоменум ревелио! — раздается хриплый выкрик буквально в десяти шагах от меня, за следующим поворотом. — Они здесь, они здесь! — ликующий голос. — Хватай Поттера и к господину, я займусь девчонкой! Мальчишка почти не опасен, доставить его хозяину целым…

— Авада Кедавра! — луч зеленого света обрывает существование заверявшего в моей «неопасности» пожирателя. Ошалевший напарник рухнул как подкошенный, и не рискнул выскакивать из-за поворота. Зато, усилив голос Сонорусом, заорал на половину дома:

— Поттер здесь! Он бьет Авадами, смертельно опасен!

Вот же гад ползучий! Я, безусловно, и не рассчитывал сохранить инкогнито во время нападения, но лелеял надежду сохранить козыри до последнего.

— Экспекто Патронум! — вызываю верного светлого слугу, годного не только лишь против дементоров. Пришла пора задействовать весь арсенал умений, предоставленных Мастером, на полную катушку.

Шепчу одну сложную формулу, и незримая нить протягивается между мной и творением. Практика окклюменции незаменимый помощник в столь непростом деле. Теперь, участок моего мозга контролирует вызванного защитника, его глаза — мои глаза, его чувства — мои чувства.

Серебристый лев выпрыгивает из-за поворота грациозным хищным движением. Вот и пожиратель, изумленно взирающий на новоявленного патронуса. Авада и что-то темномагическое проходят сквозь льва, не сумев навредить. А вот я — сумею.

Трансфигурирую, а скорее немного уплотняю когтистую лапу верному товарищу, моментально проведя тонкую работу с духовными нитями. Незнакомец в маске только лишь и успел, что удивится, когда бесплотный дух в незаметном для глаз прыжке преодолел разделяющее их расстояние и изящным взмахом вспорол беззащитный живот. Я довольно оскалился. Как говорил Гарфилд — чтобы победить сильного врага, нужно что-то посущественнее набора стандартных атакующих и защитных заклятий, включая три непростительных.

«Сейчас уже мало кто умеет работать с воплотившимися духами. И для всех, кроме, пожалуй, Лорда, такая вещь окажется неотразимой неожиданной новинкой», — поговаривал Мастер.

Хлопки аппарации начали раздаваться прямо за стенами: выходит защита окончательно пала. И ничто не мешает врагу десантироваться мне прямо за шиворот. Окно было открыто ровно на одну-две секунды, я попытался перенестись сразу же, но тщетно. Блок воздвигся заново. Я кровожадно усмехнулся, в предвкушении. Поиграем?

Я оглянулся и, убедившись в наличии Стюарт за спиной, взирающей на меня в немом изумлении, кивнул ей, мол, пошли и кинулся бегом дальше. А овеществленного Патронуса пустил перед собой, для зачистки нежеланных гостей.

Могучий серебристый лев с лихвой оправдал возлагаемые на него надежды. Бесплотный дух играючи расправился с ещё четырьмя двойками пожирателей, прежде чем наткнулся на серьезное препятствие.

— Сдохни, сдохни зараза! — с испугом закричала женщина, темным маревом окутывая серебристого льва, заставляя того истончатся, как масло на огне.

— Не время впадать в истерику, Беллатриса, — холодно произнес второй пожиратель в маске, из-под которой выбивались светлые локоны Люциуса Малфоя.

— Эта тварь меня чуть не угробила! — сказала сестра Сириуса, отходя от шока произошедшего. — И откуда этот паршивец знает такие чары?!

— Дамблдор постарался, кто же ещё? — презрительно процедил Люциус, — Дух то уничтожен, где же сам мальчишка?

— Бомбарда Максима! — выкрикиваю, выскочив из-за угла. Успеваю лишь углядеть копну иссиня-черных волос, взметнувшихся в стремительном вихре, и падающего ниц Малфоя, когда взрывное заклятие разнесло в щепки близлежащую часть коридора. Похоже, что боевая Лестрендж, в отличие от заносчивого товарища, среагировала быстрее, выставив защиту. Плевать. Схватив за руку Стюарт, волочу свой балласт в направлении спасительного подвала. Вот уже и ступеньки на первый этаж, спускаемся, а за очередной дверью слышится топот, и шум множества голосов. Пополнение прибыло.

— Колопортус! — запираю главную угрозу, и через секунду в нее впечатывается что-то очень мощное, явно из взрывного арсенала.

— Сученок запечатал! — бешено заорали за стеной, — Отойдите, сейчас взломаю.

— Колопорто — Мелемо! — стучитесь голубки. Последнее заклятие — личная разработка Александра. Теперь дверь является отдельным пластом реальности, и пробить её, до истончения чар невозможно в принципе. Проще стены проломить. Интересно, как быстро они до этого додумаются.

— Ломайте стены! Дверь не вскрыть! — очередной крик вынуждает решиться.

— Диффиндо! — надрезаю себе левую ладонь, и быстренько очерчиваю небольшой условный круг свежей кровью.

— Сюда становись, — затаскиваю Элизабет внутрь, и начинаю шептать слова на незнакомом языке. Данное заклятие я знаю лишь в теории, и никогда не использовал доселе. Просто негде было. Кап — капля крови падает за пределами круга, и воздух вокруг сгущается. Кап — очередная капля заставляет прорезаться очертания сонма незримых злых духов. Три…

— Боггарто-Танатос! — припечатываю повелительно, и направляю палочку в сторону основной массы врагов.

Воздушное пространство, доселе забитое лишь пылью мгновенно видоизменилось, выявив свою истинную суть. Прибежищем мириад теневых сущностей являются небеса, а воздух — место обители незримых духов, сейчас призванных на кровь и ради крови. Словно вода, закишевшая пираньями от пролитой крови, так и духи ринулись кишащей лавиной на беззащитных пожирателей.

Жал, что эти демоны не могут без согласия или попустительства самого человека существенно ему навредить. Законы мироздания не позволяют этого. А вот попугать — сколько угодно.

Полные отчаяния и ужаса крики бьющихся в агонии пожирателей бальзамом пролились на душу.

Я повернулся. Элизабет стояла, и с суеверным ужасом взирала на открывшегося с новой стороны человека.

— Кто ты такой, Гарри Поттер? — прошептала она, и схватилась за голову.

— Твой ночной кошмар! А точнее стану им, если ты не начнешь шевелиться!

И мы вновь, сломя голову кинулись к спасительному подвалу. А за спиной все разрастался шквал криков и воплей, перерастающих в сплошной полный ужаса ор.

— Они не навредят вам, глупцы! — прокатился по зданию переполненный злобой вопль Волан-де-Морта. — Это духи, питающиеся вашим страхом, страхом друг друга и от этого взаимно усиливающиеся! Бейте их Ридикулусом!

«Недолго песенка играла», — мрачно подумал я, стараясь сохранить дыхание. Ходили истории о самоуничтожающихся городах и деревнях от подобных чар, вынуждающих бросаться людей друг на друга в немом страхе. Надеюсь, они там себе хоть как-то навредили.

Но все же выигранного времени с лихвой хватило для преодоления оставшегося расстояния, которое мы пробежали, сломя голову. Даже я, надышавшись пылью и дымом, оказался не в лучшей форме, чего уж тут говорить про Элизабет, покрытую грязью и гарью, лишенную большей части одежды и украшений, превратившейся из светской львицы в посредственную оборванку.

Едкий морозящий холодок пробежался в груди, когда я услышал из подвала несколько голосов. Неужели?

Видимо пожирателям было тоже знакомо устройство аристократических поместий, как и то, что эманации портала блокируются лишь насыщенной аурой ритуальной комнаты. Я подбежал уже к самой развязке, став свидетелем крушения надежд. Трое мужчин в масках завершали погром, приведя большинство оборудования наряду с порталом в полную негодность.

Ярость с новой силой вспыхнула в груди. Да как они посмели?!

— Авада Кедавра! — первым же заклинанием минус один, стоящий спиной и не успевший выставить никакой защиты. И сразу же смещаюсь влево, уходя с траектории атаки. Пара выстрелов над головой подтвердили правильность выбранного движения. Я выпрямился, и отправил вереницу заклятий в сторону противника, постоянно находясь в движении и не давая противнику ни малейшей возможности зацепить.

— Инкарцеро! — плотные вещественные веревки опутывают одного из пожирателей, наивно выставившего более мощный щит исключительно от магии. Всех делов-то, создать заклятие чуть в стороне, а затем направить на цель.

Внезапно за спиной раздались крики. К врагу спешило подкрепление, и дай Бог, что бы с ними не было их главаря. Последний из троицы сопротивлялся отчаянно, но отсутствие опыта бросалось в глаза. Вот и сейчас он, наивно понадеялся на сверхмощный щит высшей магии, плотной пленкой облегающий тело, не позволяющий атаковать, но защищающий практически от всего. А от Авады несложно и увернутся издалека. Но абсолютной защиты не существует, и множество воспоминаний, просмотренных в Омуте Гарфилда — живое тому подтверждения.

— Айробис! — создаю вокруг мечущегося пожирателя ещё одну защитную громадную сферу, непреодолимую воздушную преграду поверх прежней. И мановением палочки лишаю пространство внутри капсулы малейших остатков воздуха.

— Коллапсо! — результат оказался чудовищен. Наряду со схлопывающим заклятьем, вакуумное пространство с жутким хрустящим хлопком заполнилось окружающим воздухом. Враг изломанной куклой упал на пол.

Одним прыжком достигаю входа в ритуальный зал, чтобы попытаться успеть скрыться в тайном подземном ходе. И чертыхаюсь, понимая, что опять забыл Стюарт, сжавшуюся на полу в дальнем углу.

— Стюарт! На ноги! — неистово ору, и с обреченностью понимаю, что опоздал. Ведь знал же, что рано или поздно получу с лихвой, из-за побегушек за бесполезной стервой. Вот и результат.

Пласт стены буквально развалился, словно разъедаемый сильнейшей коррозией в спринтерских темпах. А мы с Элизабет, как назло оказались в разных частях зала. Напротив, на месте зияющего провала шеренгой стояли более дюжины пожирателей, как предвестники гибели. Я приготовился дать последний бой…

В пространстве что-то дрогнуло. И неожиданная серия аппарационных хлопков заполонила ритуальный зал, поместье и прилегающую к нему территорию. Орден Феникса, сломав барьеры, прибыл на помощь. Моментально разгорелась жаркая битва, слуги Лорда и соратники Дамблдора схлестнулись не на жизнь, а на смерть, отвлекая внимание на себя. Но все же, по сути ничего не изменилось. В одном конце зала нахожусь я, напротив — полубесчувственная Лиз. И слева толпа пожирателей.

— Да сгорите вы, падлы! — яростный женский выкрик, вероятно Беллатрисы Лестрендж. И Адское пламя, вырвавшись на свободу, принялось уничтожать все живое. И нас со Стюарт в первую очередь.

Следующий миг растянулся на целую вечность. Сражение будто остановилось. Орденцы неверующим взглядом смотрели на поглощенное пламенем место гибели их Героя, пожиратели застыли в похожем шоке: главный Враг Лорда так просто сгинул. Задача выполнена.

Я же в это время совершал самый глупый поступок в своей жизни. Вместо того, чтобы отпрыгнуть назад и с большой вероятностью уцелеть, я прыгаю вперед, к Стюарт, сквозь эпицентр напирающего потока. И успеваю подхватить девушку за секунду до того, как пламя сомкнулось над нашими головами.

Полная отстраненность. Постичь суть пламени, стать им, приручить его. Не зря я проходил испытание у Мастера. Но никто и ничто в мире не может приручить этот океан бушующей ярости. Нечеловеческой жажды уничтожения, злобы и гибели всему живому. Но мне и не требуется объять необъятное. Достаточно ту малую часть, которая вплотную к нам прилегает.

Успеваю провести слияние за секунду до того, как огонь поглотил нас. Пламя вроде даже успело лизнуть, но, на удивление не навредило. И я узнал, что означает видеть ад изнутри. Но силы таяли с угрожающей скоростью, и я сам не знал, откуда берутся возможности на удержание неистовой стихии. Вокруг сплошная река огня. Абсолютный контроль и приказ: Расступись! И я, поглощая остатки сил, отталкиваюсь ногами. Левитация, как последний шанс.

На глазах пораженной толпы, в сомкнувшемся океане Адского Пламени, пожирающего котлован Ритуального зала, возник светящийся проем. Пламя на миг приутихло, а ярость бури ненадолго отступила, словно повинуясь повелительному приказу. И из самой бездны, сквозь приоткрывшиеся на миг Адские врата, без каких-либо приспособлений воспарил Гарри Поттер, целый и невредимый, несущий на руках бесчувственную девушку.

Орденцы изумленно раскрыли рты, неверующе взирая на, казалось обреченного парня, выбравшегося из гибельной для всех живых переделки. Пожирателей, напротив, обуял суеверный ужас, и ряды их дрогнули.

Я же, из последних сил крепящийся, ощущая липкий пот, стекающий по затылку, взмываю ввысь, сжимая девчонку покрепче, и повелительно взмахнув палочкой, зачерпываю горсть пламени из разбушевавшегося под ногами ада. Закручивая стихию стремительной спиралью над головой, оказываюсь в эпицентре огненного торнадо, податливого, но непокорного. Которым невозможно повелевать, но возможно направить.

И обрушиваю колоссальную мощь на головы Пожирателей. Смерч пронзил высокий куполообразный потолок, словно тот состоял из бумаги. И пламенный прилив ринулся на диспозицию противника, уничтожая всех на своем пути.

Я рухнул опустошенный, не в состоянии воспринимать реальность. Последние силы ушли на то, чтобы аккуратно сгрузить Стюарт на землю, а не зашибить в падении. Дальше все содрогалось, будто в тумане и расплывчатыми рывками… вот я ползу куда-то в сторону, на одних инстинктах, лишь бы подальше от всего. Вот меня цепко хватает за плечи сильная рука и рывком поднимает на ноги. Альбус Дамблдор собственной персоной. Он заглядывает пронзительными синими глазами в самую душу, и только в этот момент я понимаю: что на самом деле означает «великий волшебник». Мои полугодовые усилия и тренировки просто тщета в сравнении с вековым прогрессом этого мага, вышедшего из-под определения «чародей обычный». Если ещё в спящем режиме одними только намеками раскрывал директор свое истинное могущество: так вымахавший отрок пытается влезть в одежды многолетней давности, то в боевом состоянии энергетика директора сотрясала окружающее пространство, заставляя колебаться не воспринимаемые обычными чувствами пласты реальности. Касание твердых как сталь пальцев и тонкий ручеек силы вливается в мое опустевшее ядро. Звуки и ощущения вернулись. Картинка обрела резкость.

— Хватай свою спутницу, и беги отсюда Гарри! Ты понимаешь меня? — повторно спросил Дамблдор.

Все что я смог — неуверенно кивнуть. Вряд-ли из меня сейчас Люмос выжать, не то, что аппарацию.

— Отнеси их в безопасное место и позаботься о них, — повелел директор кому-то слева от себя, и отправился возглавлять сражение.

— Давайте быстро, — поторопил мужской голос. Алхимик Роберт вынырнул, словно из-под земли, и подхватив меня с Лиз за шкирку, как котят, аппарировал.

Нет, ну это уж слишком. Я рухнул как подкошенный после переноса, в очередной раз теряя себя. Вдруг пересохших губ коснулось нечто прохладное. Я распахнул уста и сделал глоток. Укрепляющее зелье. М-м. А вот при полном опустошении всех сил эта невкусная гадость показалась блаженнейшим из напитков.

— Ещё, — прохрипел я, пытаясь подняться на локтях.

— Хватит. Отравления тебе ещё не хватало в придачу. Зелье токсично в больших количествах и вызывает дисфункцию почек. Да и из по печени бьет почище смешанного с краской огневиски.

Я попытался засунуть себе два пальца в рот.

— Да пошутил я! — возмутился профессор. — Это только при повышенной частоте употребления! Будь оно вредным, кто бы его давал тебе?

Я откинулся на спину, громко выдохнув. Удивительно, но силы начали прибывать тонким ручейком, и на полумертвого я уже не походил.

— Вот, отлично, — довольно отозвался Роберт, и поднес ещё одну склянку. — А теперь тебе нужно хорошенько поспать, давай-давай.

— Но сражение…

— Там и без тебя управятся, пей давай.

И темные воды сонной заводи милосердно сомкнулись над головой.

Что-то золотое мелькнуло в облаке изначальной черноты. Солнце? Золотой снитч?

Оправы очков в форме полумесяца на крючковатом носу Альбуса Дамблдора весело поблескивали от лучей падающего из-под занавешенных окон солнца.

— Мои поздравления, — с улыбкой поприветствовал директор.

— Сколько я спал? — я приподнялся на локтях, и сонно огляделся, прикидывая. Столик рядом был завален подарками и записками: друзья и поклонники Поттера желали герою скорейшего выздоровления. Также среди тучи сладостей отдельной аккуратной стопочкой лежала куча писем.

— Неделю, — беззаботно улыбнулся Дамблдор, и подхватил из объемистой кучи кулек кричаще ярких разноцветных драже.

— Итак, что же теперь, — пробормотал под нос старик, бросая конфетку себе в рот. — М-м, черный шоколад, и весьма недурственный. Неплохо-неплохо…

— Целую неделю? — воскликнул я, пораженный. И откинулся на подушки. Вот тебе и истощение.

— О да, нагрузка на организм была весьма… критической для твоего ядра и возраста. Повезло, что ты отделался простым обессиливанием. Поверь, неделя… весьма скромная плата за пережитое. Ты всех очень удивил своими способностями.

— М-да уж, — я невольно напрягся. Сейчас мы подберемся к самому главному. — Что говорят в Ордене?

— О-о, — просиял Дамблдор, закидывая очередное драже в рот, — степень шока была зашкаливающей. Сириус прослезился от гордости, на Молли словно ушат воды вылили, а большинство и впрямь теперь считает тебя избранным.

— Но вы же понимаете…

— Что ты все ещё не соперник Волан-де-Морту? Конечно понимаю. И ближайшие лет десять им вряд-ли будешь. При всем стремлении.

— А-а, вы не будете меня, ну… ругать? — осторожно уточняю, с опаской поглядывая на беззаботного директора.

— Ругать? — удивленно взметнулись брови Альбуса. — Да я тебя хвалить сейчас буду. Ты действительно большой молодец.

— Молодец?!

— Ага, — кивнул Дамблдор. — Как я не пытался подтолкнуть Гарри к постижению глубин магии, тот оставался безучастен. Чего только стоили испытания на первом курсе? Жалкий дух Темного Лорда без жертвенной крови неспособный ни малейшим образом навредить своему врагу. Квиррел был заранее обречен, и не смог бы навредить мальчику никоим образом, ни при каких условиях. Мне кажется под конец даже Том понял, как опростоволосился, ведь все произошедшее было исключительно подготовкой Гарри к сражениям. Я против всяких правил передал несовершеннолетнему мальчику вначале мантию невидимку, предоставив уникальную возможность проникновения в библиотеку в любое время. Затем, чуть позже, с помощью близнецов доставил оставленную отцом карту школы. И что он сделал? Использовал её для ночных прогулок и нарушения правил, — Дамблдор горько усмехнулся. — Да что уж тут говорить, перед турниром я, искренне тревожась за него, раскрыл координаты Выручай-комнаты, предоставляя свободный карт-бланш на изучение практически любых видов магии, пусть даже и темной. И доступ в Запретную секцию обеспечил. Тщетно.

В комнате разлилось тягостное молчание. Старик откинулся на спинку кресла, переживая что-то свое, я же, в свою очередь ожидал завершения рассказал. Албус, прокашлявшись продолжил:

— Я было обрадовался, когда на третьем курсе один из моих расчетов дал плоды. Гарри попросил Ремуса научить его Патронусу и, к всеобщему удивлению, справился. Но на этом все. Только ради этого я пошел на чудовищный риск взять оборотня в школу?

— Риск? А зачем?

— Видишь ли, с Гарри что-то пошло не так. Ошибкой было оставлять его в неведении о судьбе родителей настолько долго. И когда Хагрид принес весть о злом волшебнике погубившем семью — жажды мести не вспыхнуло. Не возникло того самого мотивирующего рычажка, заставляющего каждого человека отрывать задницу от дивана и действовать.

— Ну, быть может Волан-де-Морт и не воспринимался им как угроза? — задумчиво предположил я.

— И я постарался это исправить, — удовлетворенно кивнул Дамблдор. — Буквально через месяц после отчета Хагрида я принял недавнего ученика, возможно будущего члена Ордена на пост учителя ЗОТИ, сразу после командировки в Албанию.

— Так это вы его? — поразился я.

— Да нет же, — поморщился с укором Альбус. — Его задание было лишь исследовать один из возможных схронов Волан-де-Морта, в местах, где он в молодости искал знания и силу.

— И, видя, что им овладел его дух, вы не попытались выручить его?

— Тело человека не может быть занято никем, без на то его попустительства. Выходит, Квиррел прельстился обещанной властью, деньгами, могуществом или чем его там Волан-де-Морт соблазнил.

— И вы взяли его на пост учителя? Так зачем?

— Нужно было показать Гарри, воспринявшего историю о злом волшебнике как паззл очаровательной сказки под названием Хогвартс, что Темный лорд не где-то далеко, а рядом, под боком. Угроза — не сказка, она близко и в любой момент может ужалить. Не получилось. Ни философский камень, ни Реддл ни Василиск призванные натолкнуть Поттера на мысль, что его жизнь не будет легкой прогулкой, не заставили взять палочку в руки и самосовершенствоваться. Безусловно, он понимал, что Волан-де-Морт его враг и в глубине души чувствовал, что им не разойтись, но… это было скорее предстоящим долгом, нечто вроде сессии, откладываемой на последний момент, с обреченным пониманием грядущей нервотрепки.

Солнце взошло ещё выше и утренние блики заиграли на очках-полумесяцах ещё ярче. Пронзительные синие глаза, таящие колоссальную мощь, не отрываясь взирали куда-то в пустоту.

— Пришлось сменить тактику. Вместо учителя — испытания, или учителя-суперзвезды, довольно провального между прочим, я постарался создать для Гарри учителя-друга, рискнув принять на должность оборотня. Отчасти упования оправдались, и то, лишь благодаря угрозе дементоров, вынудивших мальчика развиваться.

— Не удивлюсь, если и дементоров на него вы натравили, — саркастически фыркнул я. И тотчас заткнулся. Ибо Дамбдлор совершенно серьезно, без тени улыбки, пристально глядел на меня. Неужели?!

— В поезде Ремус все держал под контролем, — наконец пожал плечами директор. — Затем атака во время матча — прямой приказ. Я пошел на крайние меры на глазах у всей школы, уповая на то, что уж ради любимого квиддича и безопасности грядущих игр мальчик озаботится хоть малейшей подготовкой. Отчасти вышло, — невесело хмыкнул Дамблдор, — ровно настолько, чтобы увидеть весь теряемый потенциал мальчика, способного в тринадцать призвать Патронуса. К слову, я в его возрасте так не мог, — Альбус поднял печальный взор, — свой первый Патронус я создал в пятнадцать. Но Гарри был напрочь лишен и тщеславия, и честолюбия. Ни малейшего сходства с молодым Томом…

— Ну, а затем, когда держать оборотня в школе стало невозможно, вы решили позвать учителя-бойца?

— Абсолютно верно. Мне казалось, что ветеран Аластор, с его опытом и боевым задором пробудит в Гарри интерес к защите с иной стороны. Опять мимо. Да что уж тут говорить, прочтя карточку из шоколадных лягушек и узнав, что грядущий директор победитель последнего темного мага… и ни разу не прийти за помощью, ни с просьбой обучить, ни с просьбой подготовить. И лишь очередная опасность для жизни вынудила его снова ненадолго взяться за ум. Ведь это я заставил Крауча кинуть имя Поттера в кубок.

— Ч-чего? — челюсть просто отвалилась от всепоглощающего шока.

— Изначально Барти Крауч прибыл в Хогвартс с единственной целью: вызвать Поттера, допустим, на отработку, пырнуть его тихонько ножичком и сбежать к хозяину. Я же просто наложил чары внушения на, как я думал, Аластора, дабы Кубок вписал имя четвертого чемпиона. Крауч же, возникшую из ниоткуда навязчивую идею, представил, как порождение собственного сознания, и поспешил преподнести своему Лорду. Свежеиспеченный «гениальный» план, оправдывавший гибель школьника на турнире.

— А как-же министр Фадж пошел на такое? Ну, согласился и на дементоров, и на Турнир…

— До последнего времени мы с Фаджем были в одной лодке. И множество забавных сценок разыграли, вводя в заблуждение прочих. Вначале он прислушивался к моим словам о возможном возрождении Волан-де-Морта, и соглашался с необходимостью как подготовки Избранного, так и создания его образа. Но… после Чемпионата мира по квиддичу и тогдашнего инцидента с пожирателями… да и кучи провальных мелочей, твоя победа на Турнире стала для него ударом под дых. И внезапно он испугался, что Альбус Дамблдор под знаменем Гарри Поттера свергнет его с престола. А возрождение Темного лорда неминуемо подводило к отставке. Ибо Фадж не человек войны, и перевыборы в пользу «боевого» министра становились вопросом времени. А как известно тот, кто жаждет власти, меньше всего её заслуживает.

Мысли путались в голове от откровения директора. Почему он все это говорит? В чем хочет раскаяться? Или втирается в доверие?

— А вы профессор? Вы не жаждете власти?

— Нет, Гарри, — спокойно ответил Дамблдор. — Когда-то в далекой молодости может быть. Мечты-мечты. Я прочитал слишком много книг и слишком силен как волшебник, скажу без лишней скромности. И мой величайший недостаток в том, что я жажду изменить людей к лучшему зачастую помимо их воли. А это недопустимо. Одари меня кольцом власти, и через меня, через мою жажду творить и навязывать добро совершались бы ужасные вещи.

— Может и нужно так, если люди и не могут иначе? Возможно, если алкоголик не хочет лечиться, его стоит избить и посадить на цепь, для его же блага? Если они слишком слабы, чтобы изменить себя? Слишком никчемны?

— Тогда мы должны просто позволить им умереть, — горько признал Дамблдор. И выдавил грустную улыбку краешком губ. — Ты меня очень хорошо понимаешь, но… не в нашей власти отнимать главный дар человечества — свободу выбора. И для людей подобных нам, главный соблазн — осчастливить всех, и чтоб никто не ушел обиженным. А так нельзя. Каждый волен выбирать свою собственную судьбу до последнего вздоха.

— Почему вы мне все рассказываете? Зачем открываете карты?

— Затем, что ты не забитый среди родственников ребенок, обреченный на неминуемый смертный бой. А, смею полагать, взрослый человек. Я уже увидел достаточно, чтобы составить определенное мнение, — Дамблдор в упор посмотрел на меня. Серебристые искорки плясали в синеве. — И я совершенно не сомневаюсь, в правильности твоего выбора. И хочу быть предельно честен. Прогулка предстоит не из легких, но возможно, иногда просто стоит ступить шаг за дверь, и отправится в путешествие? — Альбус испытующе взглянул на меня, наклонив голову и приподняв косматые седые брови. Легкая улыбка осветила лицо волшебника.

— В любом случае, Волан-де-Морт мой враг, — твердо заверил я, глядя прямиком в лучистые глаза.

— Я и не сомневался, Гарри. Ой, что-то мы заговорились, мадам Помфри меня убьет, — всплеснул ладонями Дамблдор, и хлопнул себя по коленям, поднимаясь. — Рождественские каникулы не за горами, и тебе достаточно перепало в этом семестре. Отдыхай. А вот в следующем приглашаю на серию скромных уроков в мой кабинет, нам нужно будет многое обсудить и обмозговать. Выделишь старику пару часов еженедельно?

— Конечно, профессор, — губы сами растянулись в невольной улыбке.

— Вот и славно. А теперь отдыхай.

Возможно, директор хочет, как и оригинального Поттера, подтянуть по биографии Тома Реддла включая историю о крестражах? Чудесно, значит, можно будет и действовать, ведь до этого я, вроде-как и не должен был слышать о них. Хотя кое-какие варианты можно будет отработать и зимой, скажем медальон в доме Сириуса доселе никуда деться не должен. А вообще, признаться честно до последнего времени крестражи буквально вылетели из головы, уступив место более насущным вопросам. Теперь же, ввиду объявившегося Темного Лорда предстояло действовать как можно живее.

— Подождите, директор, последний вопрос, — Дамлдор кивнул, мол, спрашивай. — Чем все закончилось?

— После подключения Ордена, Волан-де-Морт практически сразу сбежал со своим ближайшим кругом, оставив на растерзание неотесанную шушеру. Всего в атаке на твое поместье участвовало чуть более полусотни магов, причем ни у кого из погибших не было метки.

— Значит, Темный Лорд отрабатывал молодняк?

— Верно. И видимо находился в счастливом неведении, как о твоих возможностях, так и о вероятности реагирования Ордена. И хорошо, что все так кончилось, иначе через года полтора-два у Волан-де-Морта была бы серьезная армия обученных сильных бойцов. А существенные потери должны его снова надолго откинуть назад. По крайней мере хочется в это верить.

— Но весь ближний круг уцелел, — досадливо поморщился я.

— Не вини себя, спустись на землю. Колдуны ближнего круга, как правило, члены древнейших чистокровных родов и семейств, пожиратели со стажем, палачи и убийцы. Каждый из них в отдельности — опасный враг, а вместе они сила, с которой приходится считаться. То, что ты выжил — великое чудо и обнадеживающая случайность, которая в очередной раз нарушила планы Реддла. Ведь теперь пойдут слухи о твоей исключительности, и прошлогодний успех на кладбище обретет особый смысл. И дабы умы соратников не смутились, Тому придется лично доказать, что ты для него не могучий враг, а случайная пешка, ничтожная помеха, которую ничего не стоит смахнуть с доски.

И Дамблдор развернулся, чтобы уйти.

— Простите профессор, а что с…

— Мисс Стюарт? Я все ждал, пока вы спросите, — лучезарно улыбнулся директор. И лукаво подмигнул: — Первые два дня вообще не отходила от вашей постели, мадам Помфри её еле спать отправила. Затем я пояснил, что лечение проводится как следует, и ей, как чужой особе нет никакого смысла находится в стенах школы. А вы, как очнетесь, пошлете ей весточку. Признаться, на ней лица не было. И чем же вы её зацепили? — нарочито задумчиво пробормотал под нос Альбус. И светло рассмеялся.

Я невольно покрылся пятнами, а директор, не прощаясь, покинул больничное крыло.

Глава 23: Последствия

Яркий ерзающий лучик навязчивого светила пробивался сквозь шторки прямиком на умиротворенно покоящееся лицо. Неделя утекла после вышеописанных событий, и позади остался визит следователей Министерства, отчет перед Грабодроггом и выяснение отношений с Гринграссом. Больше всего хотелось понять: как, черт возьми, меня не то, что не прибили, а чуть не сожгли заживо в моем же доме? Где хваленая обещанная защита? И как проникла отравительница на закрытый бал? Последний казус больше всего выбивал из колеи, заставляя трястись от неконтролируемых приступов гнева.

Также осталась воспоминанием слезливая записка Стюарт, чуть ли не умоляющая о встрече сразу после выписки. А черта с два! Пусть, вон, к Блэку едет, он-то утешит! Письмо было вышвырнуто в урну сразу же по прочтении, и тотчас забыто. Все, что мне было нужно от Стюарт, я получил, а долг испрошу конкретно необходимыми гоблинам артефактами… и пусть катится на все четыре стороны. Общения с Элизабет хватило по горло и с запасом, и мысль о возможной встрече заставляла дергаться веко. Но это — после.

Все предыдущие треволнения канули в небытие, затмеваемые предстоящими дебатами в Визенгамоте. Дебют юного лорда вызвал бурю эмоций, как и в прессе, так и около нее кулуарах:

— Уважаемый председатель Визенгамота, уважаемые Лорды. Имею честь приветствовать сегодня всех вас от имени Рода Поттера, возвращающего себе принадлежащее по праву место в Магическом обществе. Должен признать, что последние десятилетия выявились достаточно тяжелыми и гнетущими, оставив по себе воспоминания опустошенности и горькой разрухи. Но, с решительной уверенностью глядя в завтрашний день, уверяю вас — вынужденное отсутствие Поттеров в делах магического мира было ничем иным, как процессом возрождения Феникса из пепла.

Обновившаяся кровь, новым, незамутненным предрассудками взглядом вольется в общую струю, направив течение по стезе развития, эволюции и процветания. Старые, отгнившие модели поведения будут устранены, а новые прогрессивные мысли цветами грядущего дня взовьются над нашими стягами. Но не будем пока о будущем. Поговорим о недавнем прошлом и не так давно произошедшем.

От лица Рода Поттер, с огорчением взирая на творящиеся действо, вынужден подтвердить витающие повсюду слухи: Темный Лорд Волан-де-Морт возродился!

Какой шум и гам поднялся! Разъяренные пожиратели вскочили со своих мест, гневно вереща, в неистовой попытке задавить говорящего.

— Тотал Силенсио! — тщательно отработанный взмах кистью правой руки, сквозь неумолимую преграду телесного сопротивления. Грабодрогг предвидел подобное, и заставил выучить последнее заклятия для наглядной демонстрации могущества новоявленного Лорда. Правда, скольких бессонных ночей стоило сие развлечение — не перечесть.

Весь гвалт будто смыло волной. Миг, и сокрушительная, полная негодующего шока тишина разлилась в Палате Лордов. Нечто подобное, по всей видимости, применял Волан-де-Морт в битве за Хогвартс, желая заглушить толпу школьников. Нынче же, естественно, масштаб проблемы был меньше, но и маги-то посильнее.

— Лорд Поттер, вынужден вынести вам предупреждение. Исключительно председатель имеет право применять заглушающие чары на заседаниях Визенгамота, — строгим внушающим голосом предупредил Дамблдор, весело поблескивая очками.

— Прошу прощения, председатель, — склонив голову смиренно извиняюсь.

— Продолжайте.

— Повторю вновь ещё раз, и готов в этом поклясться, — я медленно обвел недетским взглядом присутствующих, — Том Реддл, более известный как Лорд Волан-де-Морт нынче жив, здравствует, и нападает на дома новоявленных лордов. Да-да, вы не ослышались. Именно в тот же самый день. И это был не пьяный поджог опившегося с непривычки Героя, как попыталась показать пресса. Множество друзей, прибывших мне на помощь, могут подтвердить наличие как сбежавших недавно пожирателей, так и самого Волан-де-Морта.

— И, конечно же, ваши милые друзья прибыли исключительно по зову сердца, ни в коем случае не являясь членами нелегальной организации Орден Феникса? — язвительно перебил Корнелиус Фадж. Лицо министра пылало от едва сдерживаемого гнева. Бледный нездоровый вид тонущего человека, судорожно хватающегося за власть, не внушал ничего кроме отвращения. Последняя провальная попытка очернить меня в прессе вызвала ярчайший резонанс в магическом обществе. Слишком уж много свидетелей атаки. Чересчур наглая и высосанная из пальца ложь.

— Быть может, сами у них и спросите, министр? Множество различных воспоминаний будут в вашем распоряжении, — нарочито невинно отвечаю. — А мне позвольте закончить.

Фадж ещё более разъярился, но систематично нарушать регламент — себе дороже.

— К слову, хотел упомянуть о нерациональности проводимой министерством политики. В условиях грядущей войны, поверьте мне — неотвратимой, перво-наперво хочется уточнить ряд законов, несущих прямую угрозу.

В связи с недавним гениальным открытием зельевара Северуса Снейпа аконитового зелья считаю возможным пересмотр закона об оборотнях и ликантропии как заболевания. Приравнивая этих несчастных существ к животным, мы своими руками толкаем их в объятья Темного Лорда, обещающего равенство и братство. Вместо того, что бы приблизить их, установив тотальный контроль — отторгаем, и пускаем в свободное, несущее опасность человеку плавание.

Далее — вампиры. Долгие века смуты и вражды должны быть забыты. Маглы уже многие годы используют донорские пункты для переливания, добровольно сдавая часть своей крови на благо медицины. Почему бы не вступить в конструктивные переговоры? Разве мир не лучше войны? К слову о маглах. Едва прибыв в магический мир я с удивлением обнаружил глупую закостенелость и жестокое отставание. Древним благородным Родам следует открыть глаза. Сейчас уже не то средневековье, когда маглы были не более чем грязными не моющимися свиньями, разносчиками чумы и прочей гадости. Выйдите в свет. Погуляйте по магловскому Лондону. Зайдите в магазины электротехники и телевидения. Понаблюдайте за запуском межконтинетральных баллистических ракет. Вы узрите воочию шокирующие факты, позволяющие сделать ужасающий однозначный вывод: случись война с маглами — поражение неминуемо.

Гробовое молчание разлилось по Визенгамоту.

— Тем смешнее кажутся лелеемые Волан-де-Мортом мечты о тотальном контроле над маглами. Их уже пять миллиардов, а через лет двадцать будет семь. Кто их остановит? Жалкая сотня тысяч магов Великобритании? Или несколько миллионов со всей планеты? У которых нет ни единства, ни видимого прогресса, а зачастую — банального здравомыслия.

— Лорд Поттер, вы конечно все интересно рассказываете, но не углубляйтесь в сферы, вам не подвластные, — произнес высокий закутанный в черный плащ мужчина, представитель Отдела Тайн. Жесткие, много повидавшие глаза взирали с прищуром хладнокровного убийцы, длинный с горбинкой нос превращал лицо в подобие орлиного. Верхняя губа надменно приподнята, а брови сдвинуты на переносицу.

— Угроза в зале Визенгамота? — моему удивлению не было границ.

— Отнюдь. Но и не стоит думать, что решение подобных проблем не заботит тайную канцелярию.

— Я и не ставлю под сомнение вашу компетентность! — ещё как ставлю. — Но удивляет тотальное недомыслие большинства волшебников, ведь я по реакции зала определяю, что подобные вопросы не то, что на обсуждение не выносились, даже мысли о них не было!

Волшебник смолчал, хотя лицо выражало всю неописуемую гамму негативных чувств. Но понимание возможной катастрофы, брось он в лицо знатнейшим, что-то вроде 'не вашего ума дело', вынуждало заткнуться. Тяжкая доля спецслужб: скрывать от многих страшные тайны, порой даже от шефов, ради блага страны, и быть вынужденным смиренно склонять голову под гнетом напыщенных авторитетов.

— Засим хочу откланяться, подчеркнув, что в нашем обществе остается куча устаревших, деспотичных законов, приумножающих число наших врагов. И с этим нужно что-то делать. Спасибо, у меня все.

Шум и гам, поднявшиеся в зале перекрывали любые попытки заговорить вновь. Повинуясь легкому кивку Дамблдора, схожу со сцены, предоставляя главе Визенгамота решать вопрос дисциплины на заседании.

— Ты их просто порвал! — воскликнул Гринграсс часом спустя, панибратски хлопая меня по плечу. — Теперь они неделю будут плевать и рвать, стул под Фаджем шатается, перевыборы — вопрос времени.

— Возможно и про гоблинов стоит упомянуть? — хмуро предположил я, подставляя Ричарду бокал для огневиски. Тот все понял без слов, и спустя пять минут мы чинно сидели у камина, попивая спиртное.

— Ни в коем случае. Пойми хоть кто-то, откуда растут лапы — задавят в зародыше. Волшебники могут с немыслимой скоростью объединяться, чуя возможность нажиться сообща на гоблинах. История знает случаи.

— А какой вам лично с этого прок? — рискнул спросить я. — Зачем вы решили связаться с гоблинами?

— Стать министром магии, — просто ответил Гринграсс. — Придерживающихся нейтралитета зачастую не трогают, но и вершин они не хватают. Выбрать сейчас сторону — стать врагом противоположной. Так что я лучше сам стану стороной. Незримой.

— А какую роль вы отводите мне?

— А разве звания победителя Темного Лорда и Национального героя недостаточно? А чего хочется вам самим? Мне казалось вы не человек политики, и участвуете постольку поскольку. А после окончания всего — спокойно и благополучно уйдете в сытую тень, занимаясь всем, чем угодно. Разве нет? — приподняв бровь, лорд уставился прямо на меня. Вот так незамысловато и просто я был поставлен перед прямой очевидной угрозой.

— Разумеется, — растянул я губы в неживой ухмылке. И рывком осушив бокал, стремительным шагом покинул помещение.

Зима вступила в свои права. Ранее стылые осенние просторы покрылись ледяной коркой, навевая стужу северным шепотом. Солнце светило нехотя и, казалось, сами дни протекали с наполовину выкрученной лампочкой. На печальном фоне бледность северного народа становилась понятной, как никогда.

Я же вовсю готовился к предстоящим очередным дебатам закрытого малого состава. Мало того, что происходить все должно на нейтральной территории, так ещё и порядок встреч неформальный. Значит, меня могут поджидать всяческие сюрпризы как во время встречи, так и после нее. С чего гоблины согласились на подобную авантюру — ума не приложу. Как пить дать засада до или после рандеву.

Грабодрогг приказал тщательно проработать план отхода с мероприятия.

— Я сам понимаю, что пахнет жареным, — сплюнул гоблин накануне, —, но делать нечего. Выставленные на рассмотрение вопросы — исключительной важности. Будут и Малфои и Боунсы, и Скримджер с Амбридж… Поттеру нужно не только показать себя с наилучшей стороны, но и поднять на лидерские позиции.

— А разве мы ещё не в лидерах? — я натянул ехидную улыбку.

— Нет. На слуху — бесспорно, но не в лидерах. Раскрытие Темного Лорда, подрыв министерства — все это делает вас фигурой номер один в сплетнях за чашкой чая, но не фигурой на игровой доске. Пока что.

— Жду с нетерпением, — буркнул я.

Естественно, разработка плана предстоящей операции легла целиком на мои многострадальные плечи.

— Чего такой хмурый? — с приветливой улыбкой спросила Гермиона, ранним зимним утром.

— Вот скажи, что бы ты сделала, если тебе однажды придется уносить ноги из одного места, где быть необходимо, но сто процентов не выпустят?

— Оборотное зелье! — не моргнув глазом ответила Грэйнджер. — После встречи выходишь в туалет, рывком выпиваешь, и вуа-ля: вместо Гарри Поттера неприметный серенький мужичок обычной наружности.

— А что, должно сработать, — задумчиво протянул я. И впрямь, улизнуть незаметно в ином обличье гораздо проще.

— А срок приготовления?

— Месяц. Но есть хорошая новость — я накануне видела, как профессор Снейп готовил полуфабрикаты оборотного зелья для шестых курсов. И срок у них как раз примерно две недели. А тебе на какую дату?

— Должны успеть. Спасибо тебе в очередной раз Гермиона! И что бы я без тебя делал! — сердечно поблагодарил девушку, вызвав довольный румянец на симпатичных щечках.

Реакция гриффиндорки потонула в сонме налетевших сов, пикирующих на студентов. Утренняя почта как всегда сопровождалась уханьем, криками и хлюпом падающих в суп писем. А вот и мне посылка — неужели снова от Стюарт? Ну конечно.

Убедившись в авторе тотчас сминаю бумажонку, и отправляю по назначению. Пары фраз наподобие: 'должны увидеться' и 'надо поговорить' хватило, чтобы всколыхнуть океан неприятия прочно утвердившийся в груди.

— Подай, пожалуйста, волос, — прошептала Гермиона ранним зимним утром в недрах Выручай комнаты.

Я протянул колбочку с волосами выдранными накануне у мужичка из лондонских трущоб. Помимо всего прочего девушка создала заготовки ещё двух зелий: укрепляющего и боевого коктейля. Одно по собственной инициативе, второе — по предоставленному мной рецепту, изученному ещё летом. Испарения кипящих зелий вовсю обволакивали окружающее пространство. Гриффиндорка, раскрасневшаяся, сдувающая взмокшую прядку волос казалась особенно милой за усердной кропотливой работой.

— Так хватит прогуливаться, иди переодевайся, все будет готово не ранее чем через пару часов, — прервала созерцательное любование Гермиона.

Меня всегда поражала способность многих девушек продолжать отношения после горячей ссоры, причиной которой они и являлись. Вместо извинений — молчаливое пожатие плечами и непонимающе поднятые брови. В то время как будь виновен мужик — без подарка не отделаешься. Хитрожопые бабы. Впрочем, я и не возражал: дружба с Гермионой, помимо всего прочего, оказалась полезной как никогда. Одна варка зелий чего стоит.

Вежливо кивнувший портье пропустил меня в гремящее оглушительным ревом помещение. Толпы скачущих тел, переплетаясь и извиваясь, тряслись в такт ритмичной музыке. Но мне не сюда.

— Нотт, ты мог собрать нас не в этом магловском отстойнике? — скривился, не выдержав, Люциус Малфой, покручивая бокал в белых тонких пальцах.

Тот лишь пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся — выбирать не приходиться. В камине вспыхнул зеленый огонь, и появилась парочка Паркинсонов и Гойлов. За ними сразу Гринграсс вместе с Боунсами.

А вот это — прямое оскорбление. Определенное меньшинство, в том числе и я, получили лишь адрес в магловском Лондоне, в то время как особо доверенные — доступ к каминной сети.

'Что ж, тем сильнее Круциатус', — мрачно подумал я, недобрым взглядом окидывая радушного хозяина.

— Давайте вернемся к главной новости прошедших недель, — заявил внезапно Малфой, — мистер Поттер, рады приветствовать вас!

— Взаимно, — киваю в ответ, сдерживая неприязнь.

Промурыжили меня часа два. Поздним вечером, когда стемнело, я вывалился на ветреную темную улочку, наспех натягивая шапку на замерзшие уши. Все зелья от Гермионы пошли впрок, но никаких заминок и подлянок на удивление не последовало. Правда, способность ориентироваться исчезла, а воздух поплыл перед глазами. Перебрал я все же. Не уследил за обслугой, тактично наполняющей бокал вновь и вновь. Использовал свою прежнюю норму, по старой привычке, забыв, что нахожусь в молодом необъезженном теле. Ох, и сколько же я выдул?! Голова кругом. В таком состоянии не то, что летать, аппарировать невозможно! Использовать Ночной Рыцарь? Перспектива топать в Хогвартс пешком от Хогсмида не прельщала, но камина поблизости не предвиделось. Хотя?

— Добби! — повинуясь внезапной догадке выкрикиваю в пустоту.

— Гарри Поттер звал меня? — робко спросил именитый домовик, глядя на меня большущими как блюдца глазами.

— Привет Добби! — ласково приветствую забавное создание. — Можешь меня перенести в Хогвартс?

— Всенепременно! — обрадовался домовик и цапнув меня за руку, аппарировал прямиком на кухню.

— А здесь занятно, — бросил я домовику, оглядываясь. Тщетная попытка навести резкость не увенчалась успехом. Копия большого зала, наверняка находящаяся уровнем ниже. И всюду домовики. Большие и совсем маленькие, мужского и женского пола, возились в непрерывной суматохе, творя действие под названием 'готовка'. Вид сотен замызганных существ в грязных лохмотьях, чернющих робах, испод которых выпирали кости, привел меня в нешуточную ярость. Вот вам и 'волшебный мир', 'просвещенная Англия'! Действительно, зачем ущемлять права свободных людей, если можно для этих нужд зачмырить целую расу? Одно непонятно: то ли их изначально создали как рабов, или сделали такими в процессе контакта двух цивилизаций? Нужно будет уточнить у Гермионы. Кстати, что там она? При мысли о девушке в груди разлилось необъяснимое тепло, а губы расползлись в невольной ухмылке. Куда подевалась? Надо бы отыскать, волнуется, небось.

Стремительный поиск завел меня в гостиную Гриффиндора, но девушку никто не видел с обеда, собственно, когда мы и распрощались. Столкнувшись лицом к лицу с Лавандой Браун, я ощутил некое непонятное желание и присмотрелся к аппетитным женским формам.

— Нужно поговорить, — нагло выстрелил я в сторону Лаванды и, ухватив ту за руку, потянул на выход.

— Поттер, что…

— Молчи, — шепнул я, и заткнул ей рот поцелуем. Девушка на секунду замерла в глубочайшем шоке, а затем толкнула меня в грудь, отвесив смачную оплеуху.

— Как ты посмел!

— Лаванда…

— А ты оказывается, наглец и хам Поттер, — процедила Браун, с неприязнью осматривая меня. — Прежде чем клеиться к девушке, с ней нужно хотя бы пообщаться! Тоже мне герой!

И, гневно махнув патлами, выскочила наружу. Я же впал в легкий ступор. И чего я на нее так набросился, как с голодного края? Впрочем, неважно. Возвращаемся к первоначальному плану — поиск Гермионы. Нужно найти Гермиону… Выскакиваю в коридор, набирая скорость. Легкое волнение затрепыхалось в груди, и я ускорил шаг. Где она может быть? Выручай комната? Женский туалет?

Впрочем, искать долго и не пришлось. Только лишь толкнув дверь Выручай комнаты я очутился в небольшом уютном помещении, наполненном светом множества свечей. В романтическом полумраке играла негромкая, так любимая зазнайкой нежная музыка. И Гермиона…

Я был здесь явно лишний. Застав девушку за переодеванием, по идее я должен был выскочить наружу, но вместо этого прикипел к месту, не в силах оторвать взор. Миона, натягивающая ночную рубашку застыла как вкопанная, и наши взгляды соприкоснулись…

— Где я? — простой ненавязчивый вопрос крутился в мозгу непрошенной мухой. Открываю слипшиеся глаза. Выручай комната. Ничего не помню.

Рывком поднимаюсь, и первое что вижу: сжавшуюся в уголке Гермиону, раскачивающуюся и глядящую вдаль незрячим взглядом.

— Миона…

— Гарри Поттер, — прошептала девушка, переводя полубезумный взгляд на меня. — Что ты натворил?!

Словно молния сверкнула в мозгу, привнося кипу воспоминаний в помутненный рассудок. Вечер, тосты… обильные возлияния… домогательства к Лаванде и Гермионе. О Боже…

Падаю напротив, обхватив голову руками. Встречаюсь взглядом с Грэйнджер и вижу лишь лед и холод.

— Меня опоили… — шепчу непослушными губами. Девушка подняла испытующий взор.

— Омут памяти, быстро! — заорал я в пустоту. Комната выполнила пожелание. Небольшой компактный сосуд образовался как раз между мной и гриффиндоркой, в который я незамедлительно погрузил все воспоминания вчерашнего вечера. И Браун в том числе…

Внимательно просмотрев все, Гермиона оттаяла. Из глаз исчезла ненависть, и девушка лихорадочно задрожала.

— Ты был абсолютно невменяем, — затряслась бедняжка, уронив лицо в ладони. — Я поначалу так испугалась, а потом…

— Прости, прости, прости…— шепчу ей в ухо, приобняв её за плечи. А у самого в груди разжигается адская ярость. Кто посмел?!

Я вскочил и, рвя на себе волосы, принялся в мельчайших подробностях воспроизводить события прошедшего вечера. Но — ничего. Ни малейшей зацепки. Все чинно-светло-благородно.

— Гарри, ты куда?! — окликнула меня в спину девушка. — Подожди, стой!

— Побеседую с Малфоем, — прорычал я, рванув к двери. И замерев возле выхода, вполоборота добавил: — Старшим.

— Ступефай! — оглушающее заклятие попадает прямо в распростертые в приветствии лопатки, и накатывает темнота.

*

— Гарри, Гарри, очнись! — влажные ладони хлестко бьют по щекам. Открываю глаза. Гермиона.

— Что за?! …

— Сиди смирно, Гарольд Джеймс Поттер! — гневно прорычала девушка. — И тотчас поклянись, что не пойдешь совершать дурацкие глупости на свою голову! К Малфою пошел он разбираться, видите ли! Совсем ум потерял?!

— Понял, каюсь, — прохрипел я, пытаясь подняться, и уперся подбородком в грудь нависающей надо мной гриффиндорки.

— Гермиона… гм…

— Ой, извини… — девушка отчаянно покраснела, прикрыв рот руками.

— Да ничего, ты правильно все сделала… прости меня… за все.

— Ты не виновен, Гарри, — категорично отрезала девушка. — Я все понимаю. И с Малфоями мы расквитаемся, будь уверен! Но не так, как хотел ты, а с умом. Идет?

И протянула мне ладонь для рукопожатия. Я поднялся и с чувством пожал её.

— Ты мудрая девушка Гермиона, и ты права сейчас абсолютно. Мы сделаем это.

Коридоры Хогвартса оказались такими же приветливыми, как и раньше. Словно ничего кощунственного не произошло в этих стенах прошлой ночью. Самое обидное — что я толком-то и не помню подробности. Лишь осознаю всю грязь и отвращение от происходящего.

— О-о, какие люди, милый Поттер! — наглым тоном протянул Малфой, появившись с парой неразлучных горилл из-за угла. Я остановился напротив слизеринца, прищуренным взглядом осматривая паренька. Знает? Или…

— И кто оказался счастливицей этой ночью, а Поттер?! — криво ухмыльнулся подонок. — Я же говорил, что так тебе этого не оставлю? Кто бы это мог быть? Неужто? .. — злобные глазки пораженно раскрылись, — Грязнокровка?! Ахахаха! — дикий счастливый хохот огласил коридор.

Я бросил беглый взгляд на Гермиону. В порядке. Стоит с побелевшим лицом и пылающими очами, судорожно стискивая палочку в кармане мантии. Отыскав её взгляд отрицательно качаю головой. Не стоит. Тебе не понадобиться палочка. Как, впрочем, и мне.

Б-бах! — смачный удар правой прямо в подбородок отшвыривает бесчувственного гаденыша далеко назад. Гориллы двинулись на меня. Вспоминаю тренировки с Гарфилдом, длинные утомительные дни и мучительные ночи. А также старые боксерские навыки прошлого тела.

Уйти от смехотворно медлительного движения орангутанга Гойла. Встречный аппперкот вырубает недоумка. Крэбб занял правильную боксерскую стойку и бросился на меня. Даже прикрылся почти идеально.

Пара жестоких лоукиков по бедрам вынуждают рефлекторно опустить руки. Удар в челюсть и сразу ногой под дых с разворота. Немного картинно, но шкафу и этого хватает с лихвой. Заваливается, и отползает подальше по скользкому полу.

Ощущаю на себе тонкие нежные пальчики, цепко оттаскивающие меня за волосы от неподвижно распластавшейся туши. Лицо Крэбба превратилось в страшное кровавое месиво, а я все бил и бил.

— Полежи отдохни, довоевался! — грубо бросила Гермиона, бросившись к замертво лежащему телу. Ниточка исцеляющих чар протянулась от кончика её палочки к ранам пострадавшего.

А я упал, прислонившись спиной к стене, пытаясь привести дыхание в порядок. И понять, что на меня нашло. Ранее я не терял себя в какой бы то ни было драке. А сейчас впал в какое-то состояние… берсерка. Кровавая муть перед глазами, и ничего более. Перевожу испуганный взгляд на безвольно лежащих пареньков. Если б не Гермиона…

— Обливиэйт, — слышу тихий шепот.

— Зачем?

— А ты хочешь, чтоб Снейп отнял баллы за магловскую драку? За подобные ранения — исключение из школы не последнее наказание.

Гермиона всегда такая Гермиона. На лицо выползла непрошенная улыбка. Я просто сидел и наблюдал склонившуюся над пострадавшими девушку, с некоей нежностью исцелявшую негодяев. Несмотря на все сказанное.

Внезапно тихий звон прервал нависающую тишину. Крохотный воробушек, продравшись сквозь приоткрытую форточку, хлопая крылышками засвистел под потолком. А затем скинул мне в руки клочок ободранной бумаги.

Всего одно слово.

'Умоляю!'.

И адрес.

Смятая в кулаке бумаженция привела меня в одни их худших трущоб магловского Лондона. Хмурое серое небо затянули безрадостные тучи, ни малейшего отблеска живящего света не проникало сквозь удручающую нависшую пелену. Ветер носил по переулочкам кучи мусора, из мусорного бака доносился лай одинокой дикой дворняги. Где-то за углом что-то со звоном разбилось, и послышался пьяный мат. Перешагивая через лужи продвигаюсь к грязной облупленной многоэтажке. Адрес безошибочно указывал направление.

Искомая дверь обнаружилась на пятом этаже, приоткрытая. Из-за двери доносился такой тошнотворный запах, то ли сгоревших носков, то ли прорвавшей канализации, что я чуть не выплеснул остатки давнего завтрака на липкий, немытый веками пол. Остатки вежливости нужно соблюдать даже на этой помойке, поэтому, не став входить, я тактично позвонил.

— Кого там принесло ещё! — послышался визгливый голосок из-за угла. На свет выродилась толстая потная баба, с обрюзгшим, со свисающими складками лицом, тяжелыми накрашенными до черноты веками и выпяченной нижней губой. Жирные немытые волосы, казалось, были смазаны липким маслом. Все до единой жировые складки просвечивали сквозь полупрозрачную изорванную рубашку. Испачкана в нескольких местах, с огромным пятном на груди и темными кругами под мышками, она благоухала с расстояния в несколько метров. Потек то ли соуса, то ли жира между ложбинками грудей на декольте наносил на картину последний штрих.

— Элизабет Стюарт, — выдавил из себя я, сдерживая крайнее отвращение.

— Не знаю такой, — заявила хозяйка, вскинув нос и уперев руки в боки.

— Девушка, — прорычал я, едва сдерживаясь, — черные волосы, ростом чуть ниже меня.

Ведь действительно, могла же она использовать ложное имя, скрываясь?

— А-а, ты к этой Кэтрин… вторая дверь направо,

— Дже-ейн! Кого там принесла?! Если Питер, иду морду бить! — проорал пьяный вопль из гостиной.

— Да спи себе там, черт, это очередной хахаль этой шлюхи! — провизжала толстуха, — она уже три дня не выходит из комнаты, я стучала, не отвечает! Скажи ей, пусть за комнату внесет, и дальше спит, сколько влезет! Пробовала я достучаться, так меня от двери отшвырнуло! С ней явно какая-то чертовщина творится, ведьма она и есть ведьма…

— Ведьма здесь только одна, — рывком врываюсь в квартиру, минуя это чудовище на пороге, и в два шага оказываюсь напротив запечатанной простеньким заклинаньем двери.

— И напомните о квартплате! — доносится в спину жадный визг.

Квадратная комнатка два на три метра, являла собой мрачное помещение без окон, пригодное лишь для кладовой, но никак не для проживания. Почерневшие голые стены, один единственный стул из меблировки и матрас на полу. Сердце пронзила игла невольной мучительной жалости. Как так вообще можно жить?

А на матрасе лежало существо, отдаленно напоминавшее ранее цветущую красавицу. Живой скелет, исхудавшая, как последняя анорексичка, Элизабет Стюарт распростерлась на полу, бездыханная. Полу, на котором, последним надрывным отчаянием были выцарапаны руны и круг, для некоего ритуала.

Сердце снова сжалось. Несмотря ни на что, я не желал такой участи девушке.

Пергамент встретил меня замысловатой вязью таинственных рун. Ещё одна бумажка вкратце повествовала о сути ритуала. Я перевел пораженный взгляд на Стюарт. Ну что ж… исполнить последнюю волю… почему бы и нет? Все равно не успел.

Становлюсь в миниатюрный круг, сжимаю окровавленную ладонь. Последовала яркая вспышка осветившая малейший уголок миниатюрной комнатки, и тело на полу.

И словно чудо произошло невероятное. Тело, казалось бы, хладного трупа вздрогнуло, и вдохнуло кислород. Что за?

На моих глазах исхудалый до костей скелет наполнялся жизненной силой и объемом. Некогда впалые щеки наливались здоровым привычным румянцем, а глаза внезапно раскрылись.

— Спасибо, что спас… — прошептали одеревеневшие девичьи губы. Вот же…

Я даже отшатнулся немного, до судорог стискивая волшебную палочку. Слишком уж сильно все это смахивало на чернейшую некромантию. Хладный труп ранее наливался соком и цветом, в лукавые глазки возвращался жизненный свет. Девушка царапала пальцами матрац, невольно подтягиваясь повыше. Я усилием воли заставил подойти и прикоснуться к девушке целительным касанием. А затем трасфигурировал кубок с водой и просто смотрел как она жадно пьет.

— На мне висел долг, — устало опершись о стену пробормотала Элизабет, —, а тут ты меня ещё раз спас. Спасибо. Ты не должен был. Если должник задолжал вдвойне одному и тому же человеку… сама магия вынуждает отдать всю себя на служение спасителю.

— Мда уж…

— Давняя магическая практика. Двойной долг равно рабство. Сама магия вынуждала признать тебя господином, мучая и высасывая силу. В конечном итоге я впала в подобие комы, должной сохранить меня в некоем стазисе, непосредственно до волеизъявления хозяина. В такой консервации можно провести несколько веков, не старея… спасибо, что все же пришел. И прости за то, что так себя вела…

— Проехали, — махнул рукой я, окидывая взглядом помещение. Разве здесь вообще можно жить? Неудивительно, что она хваталась за малейший шанс в её то положении. Всякое осуждение исчезло из головы глядя на такую вопиющую нищету.

— Ты добрый человек, Гарри, — с благодарностью улыбнулась Лиз. — Не знаю, что бы я делала, будь на твоем месте кто-нибудь другой. Теперь тебе осталось только лишь самолично уничтожить контракт.

Словно ушат холодной воды. А вот сейчас узнаем твое истинное личико…

— Да-да, конечно. Переедешь куда-нибудь в Хогсмид, — приказал я, поднимаясь, — Снимешь комнату или квартиру и будешь ожидать дальнейших указаний.

— Что?! — у Стюарт отвалилась челюсть. — Ты меня не отпустишь?!

— Нет, конечно, — криво ухмыльнулся я, — или я совсем похож на придурка? Собственная рабыня мне ой как пригодиться.

Похоже, в её головоньке не могло уместиться осознание того, что добрый, отзывчивый светленький Гарри может воспользоваться подобным компрометирующим положением.

— Да как ты… как ты посмел! — выкрикнула Элизабет, вскакивая. — Ах ты маленький, жалкий…

— Хватит!

Она умолкла, словно рот заткнули пробкой. Моментально попыталась влепить мне пощечину. И рухнула на пол, извиваясь в сильнейшей агонии.

— Что? Больно поднимать руку на господина-то?

— Н-ненавижу… — всхлипнула, скорчившись, девушка.

— Да на здоровье. Никому ничего обо мне не рассказывать, как не выдавать информацию о своем положении, или каких-либо наших взаимоотношениях, — холодно процедил я. — Завтра навещу после обеда, проверю, как ты справилась. Вот тебе деньги на первое время, оденься нормально, не позорь меня. Неужели ты думала, — я присел на корточки перед её зареванным лицом и ухватил рукой за волосы, — что я спасал тебя столько раз… и отпущу? Как последний наивный дурачок? У меня огромные планы, на тебя всю… без остатка.

Пошленько ухмыльнулся и, не оборачиваясь, вышел. Естественно, я не собирался аж настолько пользоваться её положением. Но пусть помучается в неведении. Заслужила.

Примечание к части

Прошу простить за длительную задержку! Отсутствие мотивашки негативно влияет на продуктивность однозначно)) Как всегда рад оценкам и конструктивной критике. И помните: ваши комменты зачастую самое настоящее топливо для продуктивной работы))

>

Глава 24: Перемирие

Попрощавшись с древним замком хмурым зимним утром, я погрузил последний чемодан в услужливо приоткрытое Роном купе и завалился следом. Рыжий парень потел и сопел, выталкивая багаж на верхнюю полку.

— Фу-ух, ели управились, — пропыхтел как паровоз Уизли. — А где Гермиона?

— Не знаю, со старостами, наверное, — неопределенно пожимаю плечами. После того самого случая девушка всячески избегает как общения со мной, так и контактов с Роном. Видимо, отойдя от шока решила переоценить кое-что. Попытка поговорить не привела ни к чему хорошему, лишь упрочнила возникшую стену.

— Вечно неймется ей, даже перед праздниками не угомонится, — язвенно сплюнул Рон, понуро уставившись в окно. Я уселся напротив, думая о своем, ожидая начала путешествия. Элизабет осталась в одиночестве, взвалив на плечи выполнение одного несложного заданьица. С легкой насмешкой вспоминаются возгласы греющих душу скандалов, когда несносная девчонка старалась давить то на совесть, то на жалость, и даже совратить однажды попыталась.

'Не волнуйся!' — сказал ей тогда я. — 'Вот одержим победу над Темным Лордом, и вопрос о твоем освобождении станет актуальным'. О, как она взъярилась тогда! Словно гневная тигрица рванула в мою сторону, и рухнула как подкошенная.

Я снова перевел взгляд в окно. Хогвартс-Экспресс неспешно набирал ход, убаюкивая монотонным перестуком. Верхушки заснеженных деревьев мелькали за вспотевшими стеклами, где матушка-природа вывела волшебный зимний узор.

— Так почему ты решил ехать к своим Дурслям, а не в Нору? — прервал уютное молчание Рональд, одарив укоризненным взглядом.

— Дамблдор рассказал о некоей кровной защите… которая образовалась после смерти матери. В общем, суть такова: пока я у её родственницы, Темный Лорд никоим образом не сможет мне навредить.

— А почему же раньше ты ездил спокойно?

— Ну, раньше и Волан-де-Морт был типо как мертв, — равнодушно пожимаю плечами. Не объяснять же Уизли, что мне необходимо прикрытие для спокойной и независимой жизни в Косом переулке, вдали от Дамблдорового контроля и рыжеволосых назойливых мамаш. Смею надеяться, что и послания к учителю, до того пропадавшие втуне, найдут свой отклик. Все же он обещал связаться именно зимой.

— Тук-тук, открыто? — поинтересовались чарующим голосочком. Дверца приоткрылась и внутрь заглянула миловидная женская головушка, век бы не видать. Сессилия Ляфар, шпионка и двойной агент собственной персоной.

— Вообще-то мы тут разговариваем…

— Конечно-конечно, тут есть, где присесть, проходи, садись, — распалившийся Рон, бросился суетливо изображать услужливость, расчищая место новоприбывшей. Я лишь фыркнул, отвернувшись от недостойного мужчины зрелища.

— Для однокурсников-гриффиндорцев у нас всегда найдется место! — горячо провозгласил Уизли. 'Гриффиндорка' же, умостившись, бросила снисходительный взгляд на рыжика, который тот, конечно же, не заметил.

— Чем планируете заняться на каникулах, мальчики? — невинно полюбопытствовала шпионка.

— Отдыхом, — отрезал я.

Впрочем, Рон не был столь лаконичен. Красочно описывая заманчивые перспективы зимнего квиддича на морозном, свежем воздухе, Уизли иногда нервно подпрыгивал на месте от восторга общения со столь красивой девушкой, размахивая руками, словно лопастями катамарана. Сессилия благосклонно кивала, хотя из глаз её ни на миг не исчезала насмешка. Я же, в свою очередь углубился в созерцание пейзажа, проносящегося за окном, предоставляя разгорячившемуся юноше все карты в руки для охмурения Лестрендж-Ляфар.

Шалость удалась. Если Сисси и лелеяла надежду выпытать мои дальнейшие планы, то Рональд её знатно обломал нескончаемым потоком восторженных слов. Выдержка девушки начала сдавать, и в тот самый момент, когда я невзначай просунул руку в карман, поближе к палочке, в дверь снова постучали.

'Фух, Гермиона, наконец-то', — мысленно выдохнул я. Вот кто разрядит обстановку! Ага, щас! Размечтался…

В дверном проеме оказались две очаровательные головки, темная и рыжая. Две пары красивых глаз осмотрели купе и остановились на мне.

— Ой, Гарри, а к вам можно? — независимо спросила Дафна Гринграсс.

— Да, а то почти все места заняты? — невинно добавила Джинни Уизли.

Рональд отчаянно жестикулировал, давая понять, что желает остаться с Сессилией наедине. Видимо парень счел, что уже полпути к сердцу шпионки пройдено. Извини, Рон, но останься вы тут ещё на часок-другой и драки не избежать.

— Конечно, проходите, — я широко улыбнулся девчонкам. — Располагайтесь, места на всех хватит. Рон, подвинься.

Угрюмый Уизли начал пихать Ляфар в сторону окна, что впрочем, не понадобилось.

— Ой, да брось, Гарри, нам и здесь комфортно, — заявили девушки и с довольным видом уместились по обе стороны от меня. В свою очередь мне пришлось поднять руки и расположить на верхушке диванчика, чтобы не теснить сестер плечами.

Поездка расцвела новыми красками. Щебечущие как рассветные птицы девчушки, весело перемигиваясь, сплетничали обо всем на свете. Неиссякаемый поток слов лился и отражался в переливах вагонных перил.

Я слегка отстранился от происходящего, невидящим взором уставившись в окно. Хотелось отдохнуть от чрезмерной гиперактивности. Рон же, наоборот, изо всех сил тужился поддержать девичью беседу, высказывая свое неуместное мнение. Ненавязчивый стук поставил паузу в какофонии звуков.

— Оу-у, — обескуражено пробормотала Гермиона, пятясь. — Я вижу вам и так хорошо… что ж, тогда посижу в другом месте…

Мне показалось, или на секунду мелькнули девичьи слезы?

Я подскочил и тотчас ринулся за ней. Догнал, ухватил за плечи и развернул лицом к себе.

— Гарри не надо…

— Послушай Гермиона, — горячо зашептал я. — Все хорошо. Садись к нам, у нас весело.

— Ага, я заметила.

— Ты нам никак не помешаешь, даже больше, без тебя эта беседа пустоголовых трещоток действует на нервы. Ты единственная девушка за все время, с которой мне интересно общаться.

— Только общаться? — испытующе посмотрела Гермиона.

— Нет, не только, — твердо ответил я зардевшейся гриффиндорке. — Давай, бросай дуться, и пойдем к нам. Жизнь хороша!

С Грэйнджер и прямь стало веселее. Она уникальным образом могла выстроить беседу так, что мне в первую очередь становилось интересно в ней участвовать и высказывать мнение. Развивать свою мысль среди благодарных слушателей, с восхищением внимающих некоторым вещам, о которых понятия не имели ранее. Также Рональд принялся заполнять собою тишину наконец-то уместными вещами. Возникла запоздалая мысль: неужто Миона столь тонко дает высказаться каждому мужчине в компетентной области, заранее выставляя 'счастливчика' с выгодной стороны? Буквально за пять минут каждый самец в этом купе почувствовал себя Личностью. Я ужаснулся столь умелому манипулированию в таком юном возрасте. Что же она будет вытворять с мужчинами, как подрастет?

'Господин Поттер, я выполнила то, о чем вы просили' — внезапно прозвучал прохладный голосок внутри головы. Одно из замечательных свойств поводка — возможность мыслесвязи с подчиненной.

'Сколько раз повторять, — я послал раздраженный мыслеобраз — 'не называй меня господином больше. Это приказ'.

'Принято… — и после небольшой заминки последовало: — 'Позвольте доложить?'

'Докладывай' — буркнул я, не осознав, что за этим последует.

Прямо посреди купе раздался оглушительный хлопок, и прямо на наших глазах возникла очаровательная полуголая Элизабет, в одном белье и халатике, недоуменно приподнявшая бровь.

— Вот же… — я еле сдерживал негодующий рык. Девчонки громко ойкнули, Сессилия ухватилась за палочку. А Стюарт, в одно мгновения оценив обстановку, моргнула, а затем, обольстительно ухмыльнувшись, плюхнулась прямиком мне на колени.

— Я выполнила твое пожелания… милый, — прошептала в самое ухо засранка. Громко прошептала. — И уже заждалась тебя…

Немая сцена. Джинни зажала рот ладонями, отодвинувшись подальше. У Дафны немо отвалилась челюсть, она хлопала огромными глазищами, словно рыба на берегу. Гермиона обжигала пламенным взором. Рональд капал слюной на мамин свитер.

— Э-э… я сейчас все… объясню, — проблеял я.

— Ну давай же, — жаркий шепот, — расскажи им… о нас.

К счастью, от неприятных излияний меня спас грохот отодвигаемой двери.

— Поттер, почему я должен искать тебя по всему проклятому поезду, есть разговор… — успел сказать Малфой, прежде чем увидел вопиющую картину. Два ненавистных гриффиндорца сидели в окружении стайки красивейших девиц, и даже — какой шок! — отвратительная грязнокровка не пасла задних! На коленях у Поттера какая-то полуголая шлюха, а под ручки с ним, практически в обнимку принцесса Слизерина Дафна Гринграсс!

— Э-э…

— Вали, куда шел, Малфой, — лениво бросил я, закидывая руку на плечо Дафны. Та, в состоянии глубочайшего шока не подавала видимой адекватной реакции.

— Что… как ты… — выдавливал белобрысый франт, — Дафна! От тебя я такого не ожидал! Как тебе не стыдно?!

— Стыдно?! — внезапно взвилась Дафна. Её явно понесло. — Не знаю, чего ты там себе вообразил, Драко, но Гарри мой будущий муж, вот что!

Малфой с компанией стояли, словно в воду опущенные. Я же мрачно уставился на Сессилию, ловя понимающий взгляд. Короткий кивок. Три, два, один.

— Ступефай! — одновременный выкрик укладывает лицом вниз Драко со свитой, и Рона с Джинни и Гермионой. Мы с Ляфар высились посреди купе, сжимая палочки наизготовку.

— Что происходит? — пропищала Дафна.

— Вы вероятно упустили, уважаемая, — в моем ехидстве можно было утопить слона. — Что до поры, о нашем будущем браке не должна знать ни одна живая душа! А вы, юная леди, вероятно забыли наставление батюшки?

Дафна понуро повесила голову. Точеное личико выражало неподдельную скорбь.

— Простите… я не подумала.

— Не подумала, — перекривила её Сессилия. — А другие должны работу выполнять грязную. Поттер, Обливиэйтом тех сможешь?

— Смогу, — кивнул я, наблюдая, как шпионка склонилась над Роном и Гермионой.

— А почему, — минуту спустя прервала неловкое молчание Дафна, — почему вы ей память не трете? — и указала пальцем на притихшую в уголке Элизабет.

Сисси навострила уши.

— А потому… Ступефай! — и Ляфар брякнулась о полку, — что рабыня секретов не выдает.

Молчание. Минута блаженной тишины и тихого рокота рельсов. Нет смысла скрывать подобное от Дафны — будущей супруги. Не хочу возможных проблем в будущем от таких секретов.

— Рабыя?! Ах ты… — вскинула ладонь Гринграсс, и замахнулась для удара.

— Дафна! Ты чего?!

— Думаешь, я не знаю, зачем пятнадцатилетним подросткам рабыни?! И что они с ними делают в первую очередь! — с яростью прокричала Дафна, и рухнула на полку, закрыв лицо ладонями.

— Тут я вас успокою, милочка, — наконец подала голосочек Стюарт, закинув ногу на ногу. — Мой 'хозяин' очень хороший и добрый мальчик, — 'хороший' и 'добрый' прозвучали как последние оскорбления — столько презрения в них было влито. — Море времени рядом с красивой девушкой и ни разу мне ничем не угрожал. Наверное, угрожалка не выросла. Вы абсолютно правильно делаете, что времените с браком. Да и в дальнейшем, подумайте трижды…

— Молчать! — у всего есть предел.

— Гарри, как она с тобой разговаривает! — вдруг вступилась Дафна. Не ожидал от нее, вот это поворот.

— Она у меня несколько дней всего-то, — я ухмыльнулся настолько неживой улыбкой, что Элизабет тотчас спала с лица. — И ещё не успел её вразумить толком. Но скорее всего я это исправлю. Прямо сейчас.

И больше не обращая внимания на испуганно моргающую Стюарт, принялся зачаровывать Обливиэйтом лежащий скопом народ. Особо тщательно задержался на Сессилии, проверяя наличие защитных зелий или артефактов. Поворачиваюсь к бледной, как сама смерть Гринграсс.

— Они очнуться, как поезд остановиться. И будут думать, что я вышел чуть ранее навстречу родственникам. Всех благ, леди. Прошу прощения за этот сумбур.

Дафна демонстративно фыркнула и отвернулась.

А я, дернув за руку перепуганную не на шутку Элизабет, аппарировал прямо из вагона.

Неказистая неприметная улочка стала лишь промежуточным пунктом нашего маршрута. Не церемонясь подтаскиваю девушку лицом к себе и рычу прямо в лицо:

— Где ты там сняла квартиру?! Перенеси нас! И без выкрутасов!

Трясущаяся Стюарт исполнила приказ, после чего рухнула прямо на ковер. Расширенные в испуге глаза изучали гневное лицо, в то время как голые ножки елозили по ковру — подальше от меня.

— Итак, приступим! — прозвучало настолько предвкушающее, что Лиз тотчас рванула прочь.

— Стоять! — девушка рухнула как подкошенная и, зарыв лицо в ладони запричитала:

— Пожалуйста, не надо… пожалуйста, не надо…

Я уселся прямо на ковер в позу лотоса, и окинул Лиз презрительным взглядом.

— Не надо что?

— Ну, то самое…

— То самое что? Не в отсутствие этого ли упрекала ты меня в поезде? Скажешь, нет?!

Она подняла зареванное, перекошенное от страха лицо.

— Простите… х-хозяин, это я со злости, не подумав.

— Не подумав… быть может, посчитаем, сколько раз ты меня уже компрометировала? Сколько раз подставляла и пыталась позорить на людях?!

— Я больше не буду.

— Сядь напротив и успокойся, — твердо проговорил я. Дождался, пока Лиз выполнила требуемое, и уселась ровно напротив, с острасткой взглянув на меня. А я просто сидел, сидел и молчал, молчал и глядел на девушку, вызывавшую постоянно бурю эмоций и море переживаний. Зачем мне возиться с ней? Не проще ли стереть память и не забивать многострадальную голову?

А тем временем с молодой женщиной творились непонятные вещи. Она ждала моих слов, будто приговора, и молчание угнетало напряженный рассудок. Элизабет склонила голову к коленям, и её заново начали душить слезы. Я невольно прикоснулся к рассудку рабыни и обомлел: настолько ощутимым было чувство отчаяния и безысходности. Ведь каково это, в полной мере осознать свою абсолютную зависимость от другого человека. В вопросах жизни и смерти, в распорядке дня и питания. В вопросах одежды и интимной жизни. Полная несвобода когда-то гордой и независимой красотки била по морали сильнейшим стрессом.

— Лиз, послушай меня внимательно. Я жду.

— Что? Что ты хочешь от меня?! Лучше бы я умерла… Дай мне умереть! Не хочу так жить!

— Я отпущу тебя.

— Нет, просто убей… что?! — она осеклась и неверующе взглянула на меня. — К-как, ты же говорил…, но почему? Когда?!

— Знаешь, вначале я был очень обескуражен знакомством с тобой. Яркая красавица, с которой не сложились отношения, стала чем-то большим. Некоторое время я даже думал, что влюбился в тебя, но всего лишь оказался под воздействием флюидов, не более. Возможно, ты в этом замешана. Неважно. Затем судьба нас сталкивает вновь, и что я вижу? Девушка, которой я спас жизнь от мясника-маньяка, самым неблагодарным образом подставляет меня на балу. Прямо на балу в честь становления меня Лордом Поттером. Я Лорд, понимаешь? Осознаешь всю глубину этих слов? И ты предала меня не с садовником или случайным гостем, а с моим крестным отцом!

— Неужели? Я не знала… клянусь! — Лиз испуганно прикрыла рот ладошкой.

— Представь себе. И что следует далее? Я вновь спасаю тебе жизнь. А мое благородство ты расцениваешь как слабость?

— Я не… я просто хотела уколоть, и…

— У тебя получилось, — я склонился к её лицу и впился стальным взглядом прямо в небесные глазницы. — Неужто ты думаешь, что я не могу взять тебя из слабости? Захоти я сделать это, и поверь, никакая сила или моральные терзания не в силах меня остановить.

— Так ты что, не хочешь? — удивленно спросила Лиз. Женская логика…

— Ты очень красива. Тебя невозможно не хотеть. Но почему ты все время отказываешь мне в благородстве? Закрываешь глаза на поступки, которые я совершал? Либо ты полностью эгоистичная себялюбивая кукла, во что я не хочу верить… либо твое сердце кем-то занято настолько сильно, что любое сближение с особью мужского пола вызывает отторжение. Я прав?

Секундная пауза и Элизабет неловко кивает. Надо же…

— Только непонятно как это вяжется с твоими поступками… тем же Блэком.

— Я…

— Не оправдывайся, не говори. Не хочу выяснять. Хочу спокойно поговорить. Я думал ты сможешь смириться и перестроиться, но такая жизнь явно не по тебе. Я хочу дать тебе выбор.

— Выбор? — вскинула бровь Стюарт.

— Вариант первый: ты забываешь обо всем. Обливиэйтом я стираю тебе память о твоем рабстве и последних часах. А также о любых наших контактах после лета. Обстоятельства вынуждают меня. Воспоминания давние, и выборочно тут не уберешь. Ты очнешься, ну скажем в больнице, как после четырехмесячной комы, и не будешь помнить ничего. Тебя устроит?

— Ну…

— Вариант второй, — не дал продолжить я. — Оставить все так, как есть. Твои воспоминание при тебе, и мы продолжаем жить и действовать дальше вместе. Ну почему ты так все восприняла?! Почему всегда нормальное отношение воспринимается в штыки?! — я вскочил и принялся расхаживать по комнате, рьяно размахивая руками. — Почему когда я просто захотел поступить с тобой хорошо, правильно, ты после этого такое говоришь?!

Элизабет тоже вскочила. Щеки раскраснелись, дыхание участилось, она явно хотела сказать что-то, но сдерживалась.

— Я сейчас в состоянии войны… с самым страшным человеком в Британии. И мне нужна… помощь. И в мыслях не было делать тебя рабой, — я с болью посмотрел на Лиз. — Все что мне нужно, это… партнерство. Я думал, ты это поняла. Так что ты выберешь?! Беспамятство, или полную смертельной опасности жизнь? .. Если мне и нужен кто-то, то нужен союзник, и возможно даже… друг, а не тихо ненавидящий меня человек!

— Знаешь, — помолчав, произнесла Стюарт, — как ни заманчиво было бы забыть последние четыре месяца с унижениями и кошмарной жизнью… и снова стать той беззаботной девчушкой, которой я была ещё летом. Но даже горький опыт — тоже я. И если я собираюсь гордиться чем-нибудь в конце жизни, так чем же ещё, как не борьбой с таким Врагом? Я остаюсь.

— Спасибо, — опустошенно произнес я, и опустился на ковер.

— Нет, Гарри, ты не понял! — и тут она сделала то, чего я не ожидал. Бросилась ко мне, и обняла что есть сил. — Прости меня, дуру! Ты столько раз спасал, а я вела себя как последняя стерва! А ты такой добрый, хороший… я теперь это вижу, — я дернулся при слове 'добрый', но она лишь крепче обняла меня. — Ну, это же хорошо, это же просто чудесно! Видимо тебя этим часто попрекали или высмеивали, но это лучшая твоя черта, Гарри Поттер! Я так долго не хотела видеть очевидного, и теперь мне так жаль… Прости меня… Я тебе должна по гроб жизни многократно! И буду тебе самым-самым лучшим другом! И мы вместе будем проходить сквозь любую опасность! Ты простишь меня?

— Проехали, — неловко буркнул я, отвернувшись. Лиз внезапно, под приливом чувств чмокнула меня в щеку. И лукаво поинтересовалась:

— Какие будут приказания, хозяин?

— Не называть меня больше хозяином. Никогда. Давай, отныне я буду для тебя Гарри. Всегда. Идет?

Её лицо просияло.

— Конечно же, Гарри. А для тебя я Лиз, или Лиззи, навек!

— Просто чудесно, — улыбнулся я, поднимаясь. Элизабет тоже вскочила, переполняемая лучистым счастьем, и с ликующей улыбкой пропела:

— Боже, как славно! Самый светлый день последних месяцев! Ой, пойду я поставлю чай, и что-то вкусненькое найду! А потом ты мне расскажешь о своих тайных и страшных планах по свержению Темного Лорда!

— Я тебе многое расскажу, — многообещающе сказал я. — Даже больше, чем ты рассчитываешь.

— Да неужто? — вильнула бедрами Элизабет, и грациозно выскочила за дверь.

Часы пробили десять вечера, и мы, водрузившись друг напротив друга с непонятным выражением любовались взаимными взглядами.

— А кто он? — спросил терзающий душу вопрос.

— О-о, — возвела глаза к потолку Лиз. — Настоящий мужчина. Мы с ним познакомились около года назад, когда я заскакивала в Хогвартс проведать подружек из Франции. Подробностей я выдавать не хочу, ты не одобришь, но сперва он мне жутко не понравился. Замкнутый, угрюмый и однообразный. Едкие замечания не чужды этому индивиду, часто они довольно болезненны, и я вспыхнула, как трава под палящим солнцем. Но затем, стоит вглядеться, увидишь самую красивую картину и сильную личность, рядом с которой можно умиротворенно покоиться в лучах абсолютной уверенности и счастья…

— Достаточно, — прервал я восторженные излияния. И миролюбиво добавил: — Он хорош, это я уже понял.

— О-даа, — с загадочной улыбкой протянула девушка. — К слову последние деньги я и потратила на его поиски после нашего расставания. Исколесила пол-Британии, но он, похоже избегает меня. Считает, что мы не пара, с его то прошлым…

Неужто Северус Снейп? Вот дает-то зельевар, а с виду чуть ли не схимник. Сумел послать-то девчонку, подальше от угрозы — за это уважаю. А как бы я сам поступил? Остался на баррикадах, или юркнул с любимой в надежное гнездышко за бугром? Пока не столкнешься — не узнаешь.

— Итак, сгораю от нетерпенья, — поерзала в кресле Стюарт, водрузившись на него с ногами. Две кружки горячего чая обволакивали воздух романтической дымкой.

— Я не Поттер.

— Ага, чт-о-О? — стоило видеть, как вытянулось изумленное личико.

Вкратце рассказываю историю попадания и обретения себя в этом мире. Лицо Элизабет проигрывало весь спектр эмоций, отвечающих за шок, ужас и удивление.

— К-как, как это возможно?! — пробормотала она вскакивая. — Это тебе сколько же реальных лет?

— М-м… да вот двадцать четыре должно стукнуть.

— Ничего себе… это я то так… это какой же я дурой-то выглядела в твоих глазах, — громко расхохоталась Лиз. — Нехорошо обманывать девушку-то, хахаха! Ой, не могу, а цапались то как…

И внезапно замолкла, зардевшись, будто лишь сейчас осознав, что находиться в комнате наедине с взрослым зрелым мужчиной.

— Ну, телом-то ты ещё маловат будешь, — словно уговаривая себя бормотала девушка.

— Да нет, у меня все в порядке, — заверил я Лиззи, лукаво подмигнув. И тут же схлопотал полотенцем по наглой роже.

— А ну хватит меня в краску вгонять! Раз у нас тут все такие взрослые, пойду, соображу чего покрепче, — и направилась к выходу, попутно прокричав: — А тебе рано ещё! Не сформирован мозг!

— Тонко подмечено, — согласился я.

Той ночью мы не сомкнули глаз, рассказывая друг другу о своих жизнях, переживаниях и надеждах. Щемящая тоска снедала сердце, когда я слушал об очередной тяготе её нелегкой жизни. С самого детства одна, ранняя самостоятельность и многое, многое прочее. Затем я поведал о себе, вспомнил, как в далеком нереальном сне покинутую будущую супругу. Тогдашний я казался себе каким-то чужим, взрослым человеком с забитой тривиальными бедами головой. Нынешнее возвращение в детство, ворох опасностей и стрессов наверняка ударили по психике, а страх за свою жизнь, отсутствие привычного чувства уверенности и надежности из прошлой жизни вырывали из сна посреди ночи.

Лишь под утро, усталые, но умиротворенные взаимной исповедью мы разошлись по комнатам.

Морозным зимним утром я направлялся по указанному в загадочном послании адресу. Легкие снежинки пушистыми хлопьями падали на раскрасневшееся лицо, и впервые за множество лет я ощущал то самое 'детское' новогоднее настроение. От гоблинов сто лет ничего не слышно, лишь ехидная открытка 'с наступающим' свидетельствовала о существовании оных. Чтоб им пусто было. А вот завуалированная просьба о встрече может быть, чем угодно, начиная от западни и заканчивая предложением о помолвке. Гринграсс предупреждал, что обильный наплыв невест предстоит переждать с твердостью. 'И не вздумай обрюхатить аристократку — не отвертишься', — со всей строгостью предостерег Ричард, расписывая всевозможные женские уловки и ухищрения для облегчения 'залета'. Признаться, голова пошла кругом: на какие гадости иногда способны 'милые леди' для достижения собственных целей.

Услужливый привратник, вежливо поприветствовав, проводил прямиком к искомому номеру. Роскошный отель в центре магловского Лондона манил взгляд, и мне пришлось серьезно попотеть подбирая достойные шмотки.

— Магический этаж — двадцать восьмой, — шепнули в ухо, и я остолбенел. А консьерж, невозмутимо подмигнув, проследовал за стойку, где вновь уткнулся в глянцевый журнальчик, подслеповато щурясь. Лифт, доставив меня на этаж, не стал дожидаться и вышвырнул меня, как близнецов от Кубка огня. Какой занятный юмор у строивших сей чудный дом.

Сделав несколько шагов по покрытому дорогим ковром полу я уткнулся в единственную на всем этаже дверь. Единственную дверь. На целый этаж небоскреба.

Подергал за ручку. Ничего. Попинал ногой с тем же успехом. Вздохнув, снова-таки ухватил бумажку и уткнулся в странную надпись, шедшую постскриптумом. 'Ледяная…'? Хм. Что бы это могло значить? Ледяная? Ну если учитель, то только лишь заклинание ледяной сферы приходит на ум.

— Сфера, — вежливо обращаюсь к запертой двери.

И внезапно дверной проем потек, как оплывшая свечка, а на полированном древке проступило неказистое личико.

— Правильно, — заявила потекшая рожа, и дверь схлынула. Коридор слился, образовав единое целое с номером. А внутри, покачиваясь в кресле качалке сидел тот, на кого я втайне и в глубине души надеялся. Александр Гарфилд, наставник и учитель, как же я скучал!

— Проходи, чего стоишь в дверях, — спокойный сильный голос как всегда вырывал из оцепенения. Я прошел и встретился взглядом с мастером.

— Учитель, — приветственно склоняю голову. Каникулы начались.

Примечание к части

Вырвался из крышесносного течения сессии. Не совсем бечено. Мне тут поступали предложения о бете, кто из знающих может посоветовать, как приобрести сие благо? Буду признателен за советы.

>

Глава 25: Нежданный союзник

Гарфилд окинул меня нечитаемым взглядом, затем хмыкнул своим мыслям и улыбнулся.

— Да вот, сподобила нелегкая на ярмо тяжкое, — вздохнул, поднимаясь, Александр. Крепкое рукопожатие, и тот самый вопрос, которого я боялся больше всего.

— Ну, что там у тебя, рассказывай!

И я рассказал. Все. И про подставу, и о гоблинах, в подробностях описал глубину приютившей меня задницы. По мере повествования лицо учителя все больше вытягивалось и приобретало нечитаемое выражение.

— Дальше, — хмуро потребовал Гарфилд. Мужчина прошел к столику, и плеснул в бокал два пальца виски.

— Ну, в принципе все, — тяжко вздохнул я. — Теперь меня хотят сосватать за старшую Гринграсс, я на крепком поводке у гоблинов и обязан являться по первому зову.

Мастер не отрываясь смотрел на потрескивающее в камине пламя. Лицо мужчины напоминало неестественную маску и, казалось, я разглядываю застывшее изваяние, а не живого человека.

— Я слегка… разочарован.

— Простите, учитель, я подвел вас.

— Нет, Поттер. Ты подвел себя.

И вышел из комнаты. Я так и остался стоять, пристыженный и опустошенный, ожидая вердикта наставника. Гарфилд вернулся вскоре, и протянул странную серебряную цепочку с кулоном на конце.

— Одевай! — не терпящим возражения голосом приказал Александр. Я безропотно подчинился. Просунул голову в серебряную цепочку и кулон на шее замерцал кроваво-рубиновым цветом.

— И впрямь имеется ниточка, — пробормотал, хмурясь, наставник.

— Так можно ли что-то с этим сделать? — спросил я с робкой надеждой.

— Я понятия не имею, как тебя умудрились настолько прижать. Настолько багрово-красный цвет свидетельствует по полном подчинении, моментальной каре за оплошность и даже намерении неподчинения.

— Каким образом? — со страхом вопросил я.

— Они с тебя даже обет не брали, верно? Ведь существует сложный ритуал, позволяющий обет, принесенный не добровольно, свести на нет. Здесь же имеет место быть совсем другая, чудовищная и древняя магия. Возможно сугубо гоблинская, и только в их схронах можно найти ответы. Сходу и не скажешь. В любой момент при личном контакте они могут считать твои намерения, и, в случае необходимости, наказать.

— Так что, ничего нельзя поделать?! — мне не удалось сдержать отчаяния в голосе.

— С самим явлением нет. Но можно ослабить сам поводок, сведя расплату в случае неповиновения на ноль. В такой сложной ритуалистике управляющий контрольный ключ завязан на какой-либо могущественный артефакт, безусловно. Но пока он далеко его действие можно свести на нет. Завтра утром проведем соответствующий ритуал.

— То есть я смогу избежать немедленной кары в случае неповиновения?

— Только если будешь далеко от управляющего ключа. Не попадайся больше гоблинам.

— Но они сами меня найдут! Так или иначе, в замке или где-то в городе.

— Значит, придется подыграть им, — сложил руки на груди Гарфилд, — и использовать данный козырь в самом крайнем случае. У тебя будет лишь одна возможность.

— Хоть что-то… — прошептал я, чувствуя, как отпускает напряжение. Подтаскиваю невербально стул, и усаживаюсь рядом с учителем. Безмолвная тишина окутала номер, треск камина и разразившийся за окном снегопад убаюкивали не хуже материной колыбельной.

— Но позвал я тебя не за этим, — первым нарушил тишину мастер, — хоть твоя… проблема немного спутывает карты. Ты помнишь нашу летнюю беседу?

— Какую из них?

— О путях магии. О нынешнем состоянии магического мира, сравнении Волан-де-Морта и Дамблдора.

— Да, что-то припоминаю. И о необходимости ввода в игру некоей третьей силы…

— Именно так. Через несколько дней приедет некий человек, который долго держался в стороне от всей суеты, но, пожив среди маглов понял, что пробил час. И, как он прибудет, у нас состоится серьезный, откровенный разговор. Заранее предупреждаю, о необходимости Обета. Ты узнаешь много нового и, возможно, шокирующего. К слову, этот человек, возможно, поможет тебе с твоей проблемой, или подскажет способы её решения. У него больше опыта, чем у кого бы то ни было в этом вопросе. Ну, а до тех пор поживешь со мной.

— С вами? — настороженно уточняю.

— Ну да! — недобро ухмыльнулся учитель, — А то ещё влезешь в какую-то новую чертовщину за это время. Ой, рано было тебя выпускать в свободное плавание. Ты же надеюсь не забрасывал тренировки? Вот мы и наверстаем упущенную форму!

Мне сразу же стало нехорошо.

И началось! Уютным зимним утром, когда пустынные улицы обволакивает морозная темнота и так хочется поваляться в теплой постельке, кутаясь под толстое одеяло меня вырвал из сонной дремы ушат ледяной воды.

— Подъем! — прогрохотал Гарфилд.

— Чтоб тебя…

— Не слышу энтузиазма!

Полузабытая утренняя трехкилометровка, как ностальгическая память о любимых летних деньках. Облачко пара вырывалось из легких с каждым выдохом. Бодрый наставник легкой трусцой подгонял следом, напевая под нос мелодию из древнего кассетника. Прислушавшись, я услышал известный мотивчик Iron Maiden.

— Хей! Так не честно! — выдохнул я возмущенно. Меня обуяла черная зависть. Ну это уже не в какие ворота!

— Мне можно. А ты вообще наказан, и должен сосредоточиться на беге, движениях, и всех органах чувств, — наставительно произнес Александр. — У тебя есть силы болтать? А ну-ка прибавь ещё!

А в какой восторг пришел учитель, услыхав о моих занятиях по фехтованию с Гринграссом.

— Это же просто чудесно! — предвкушающая улыбка не предвещала ничего доброго. — Сколько групп мышц работает, да и каждому уважающему себя аристократу стоит уметь держать клинок в руках.

Что тут началось! Ко всему прочему дополнительных полтора часа занятий мечом выпивали последние соки. Различные стойки, техники, защиты…

— Я что, на рыцарский турнир собираюсь?! — бросаю в сердцах, и внутренне сжимаюсь от странного и сложного взгляда Гарфилда.

— Э-э… только не говорите…

— Какой проницательный, — сощурился подозрительно мастер. — А ну выкладывай, что тебе известно!

— Да ничего я не знаю, клянусь! И знать не хочу! — возмущение так и хлынуло.

— А знать придется то, — вздохнул недовольно мастер. Устало потер переносицу и пригласил сесть рядом. Выражения явного неприятия предстоящего, навевало нешуточную опаску.

— Скоро в Баварии произойдет состязание претендентов. По древней традиции турнир фехтовальный, без использования магии. Приглашенные рыцари со всего света соберутся для участия в боях.

— А я то тут каким боком? — спрашиваю недоуменно.

— По традиции всегда приглашается последний новообретенный перед самым турниром Лорд. И, поскольку во всей магической Европе ты самый видный и самый молодой, приглашение на турнир неизбежно.

— Я не рыцарь…

— Пройдешь отбор — посвятят моментально.

— Но никаких предложений не поступало!

— Не удивлен. Гринграссу не выгодно твое участие. Он взялся обучать поверхностно, лишь бы ты не опозорился как полный неумеха. Все же необходимый минимум должен знать каждый. Перед самым турниром произойдет отбор претендентов, который ты не должен будешь пройти.

— Почему так? — и какого, спрашивается Гринграссу опасаться какого-то состязания.

— Участие в турнире подразумевает снятие прежних помолвок и магических договоренностей. Это цена за нешуточную опасность. Правда разрывающий таким образом брачные узы обязан идти до конца. Победа или смерть.

— А каким боком это касается помолвки? ..

— Ты разве не понял ещё? — ехидно ухмыльнулся мастер. — В чем смысл подобного турнира? Ради руки принцессы, конечно же!

Полнейший ступор. Последние слова окончательным катком проехались по взбудораженному рассудку. Я вскочил, и в бешенстве смахнул рукой со стола бутылку.

— Ну куда мне ещё принцессу?! — возопил я небесам.

Гарфилд бесстрастно приподняв бровь хладнокровно проговорил:

— Ну если тебя устраивает до конца дней бегать на побегушках у Гринграсса и гоблинов, не буду мешать. Постоянно ожидать удара в спину и трястись в ожидании, пока высшие силы не решат смахнуть тебя с доски? Уж лучше пусть пронзят мечом насквозь. Во все века это почетная смерть.

— Какая разница какая смерть! — горячо сплевываю, — смерть это один равнозначный итог! Который избегать нужно любой ценой! Потому уже как-то плевать будет на все и на всех!

— Вот оно что… — презрительно протянул мастер. — Умереть как пес смердящий вздумал, ученичек?! — повышенный тон наставника словно гром среди бела дня. — Я знаю одного колдуна, который хотел любой ценой избежать смерти! И он убил ТВОИХ родителей!

Ярость схлынула, как не бывало. Я опустошенный рухнул на стул.

— Простите мастер, накатило, — покачиваю головой, словно развеивая наваждение.

— Да нет, не накатило-то. В гневе настоящие взгляды свои показал мне. Можно бесконечно считать себя каким-угодно хорошим парнем, но в момент отчаяния покажешь истинное лицо. Что с тобой произошло?

Изначально не хотелось ни о чем говорить. Словно некий внутренний барьер препятствовал и нашептывал — не надо… не надо… Оставлял последний козырь и наивную надежду на благополучное разрешение. Чего я боялся? Несуществующей инквизиции, не иначе. Протрезвевшим взглядом смотрю Гарфилду в глаза.

— Несколько месяцев назад произошло нечто… в общем это тяжело объяснить.

— А ты попробуй, — мягко проговорил учитель.

И я поведал о событиях на Астрономической башне. Спокойно, подробно и обстоятельно, описывая мельчайшие детали и подробности, собственные ощущения и реакцию Гермионы.

Лицо Александра по мере рассказа ошеломленно вытягивалось. В один миг показалось, что вот прямо сейчас собеседник выхватит палочку и заавадит нахрен.

— Пойдем-ка со мной, — вытянул руку Гарфилд, и мне ничего не осталось, как аппарировать с ним. Знакомая хижина в которой на днях учитель ослабил контроль, водрузив мне на грудь громоздкий амулет на постоянной основе. Ношу постоянно. Теперь же он снова приказал стать в центр круга и ни с того ни с сего начал напевать чепуху дурным голосом. Возможно латынь, или что-то очень похожее… ой, что-то мне поплохело… Вспышка ярости, боль… ужасная боль. Краткий миг, и мир померк перед глазами.

— Гарри… Гарри Поттер, ты слышишь меня? — как сквозь вату донесся обеспокоенный голос.

— Д-да… — надрывно хриплю, поднимаясь. Учитель отошел на пару шагов, взирая на меня с настороженностью и… страхом? Только сейчас я понял, что стал примерно на голову выше немаленького наставника, и страшная догадка пронзила рассудок. Короткий взгляд вниз и малейшие сомнения развеялись: я — это 'оно'.

Исполинские, покрытые черными антрацитовыми пластинами конечности. Повсюду шипастые наросты, особенно выдающиеся на локтях, коленях и запястьях. Грудная клетка — сплошная костяная пластина. Кисти рук также черные, неестественно длинные пальцы с нехилыми когтями взрывали воображение.

— Давай уж лучше так, — буркнул Александр, и в метре предо мной возникло волшебное зеркало. Еп твою мать…

Глаза. Первое, что всецело завладело моим шокированным рассудком — глаза. Огромные пылающие провалы, будто врата в ад, источали ярко тлеющее пламенное свечение. Резко выпуклые скулы, обтянутые пергаментной кожей. Открываю рот, и тут все в порядке — полна пасть первоклассных клыков. Могучие плечи с костяными шипастыми наплечниками плавно переходили в костяной нагрудник. Подобные наросты от лопаток закрывали большую часть спины. Внезапно шевеление за спиной привлекло мое внимание. Крылья. Я расправил их, и тотчас в помещении стало тесно. Исполинские, похожие то ли на драконьи, то ли на ангельские крылья венчались знакомыми уже боевыми шипами. Вся поверхность испещрена тлеющей вязью непонятной письменности. Попытка осмыслить пару символов увенчалась чудовищной болью в основании черепа. Не стоит. Не нужно этому наречию звучать в нашем мире.

— Что я такое? — как-то даже жалко простонал я, обессиленно опустившись на пол.

— А чтоб мне знать, — хмыкнул Гарфилд, настороженно приближаясь. — Ты точно все помнишь? Какое первое заклинание ты применил на первой тренировочной дуэли?

— Да разве я помню?! М-м… секо, кажется?

— Да. Это действительно ты. И, что самое удивительное, сохранил здравый рассудок… — на лице учителя разгорался нешуточный исследовательский азарт. Последнее не улучшало самочувствия.

— Я заранее против любых экспериментов!

— Да брось, какие эксперименты, — наглая ложь, — вот, стукни-ка сюда.

И передо мной возникла круглая каменная колонна эдак с метр в диаметре. Цельный бетонный конструкт без единого изъяна и выемки.

— Это обязательно?

— Почему нет, — беспечный тон придал уверенности.

Я сосредоточился, приноровился и аккуратно стукнул цель, опасаясь повредить кулак.

— Задави меня морщеногий кизляк… — ошеломленно вымолвил учитель.

М-да уж. Я осторожно вынул руку из пробитой насквозь преграды. Каменная крошка осыпалась мелким порохом. Учитель убирал последствия безобразия, пока я оттирал запорошенную конечность.

— Я только одного не могу понять… как это вообще возможно? Не могла же твоя мать крутить шашни с кем-то из потустороннего мира?

— Нет, не могла, — вздохнул я обреченно. Выходит, придется рассказать последний секрет. Надеюсь, меня не сожгут на костре.

— М-мээ, — все на что сподобился учитель в конце повествования. — А схожу-ка я за укрепляющим зельем. Надеюсь, все «тайны» исчерпаны? Чувствую, сердчишко не выдержит ещё парочку подобных откровений.

— Точно все, — заверяю Александра. Тот прислонился спиной к стене, оглядывая меня словно некую диковинку. Взгляд блуждал по комнате, а мысли метались из угла в угол. Наконец он произнес:

— Ну ничего, у меня тоже есть парочка секретов, которые однозначно тебя удивят.

— Например? — настороженно уточняю.

— Всему свое время, — ухмыльнулся Гарфилд. — Вот прибудет наш гость, так и устроим вечер откровений. А до того первоочередная задача научиться незаметно использовать скрытые способности. Иначе турнир не выиграть.

— Выходит, работаем на победу?

— Почему нет? Если уж участвуешь. Да и бонусы от выигрыша нынче бесценны.

— Больно нужна эта принцесса, — недовольно буркнул я.

— Не только принцесса. Жениться не заставляют, правда и за отказ последствия могут последовать. А какова, например, возможность помолвки на любой необрученной аристократке без права отказа? Или вдове?

— Так уж и без права отказа, — недоверчиво нахмуриваюсь.

— Де юре никто не неволит, но-де факто… Чемпиону не принято отказывать. А бонусы в случае союза ждут обоих, как в магическом плане, та и финансовом. Ни одна честолюбивая волшебница в здравом уме не откажется от редчайшего шанса — заменить собой принцессу.

— Какие принцессы, какие турниры?! — возопил я. — На дворе двадцатый век!

— Обычные. Это магглы отринули дворянство и прочее, а магический мир испокон веков существует по древним законам. И пусть короли с наследниками не имеют прежнего влияния, но суть-то не изменилась.

— Ладно, — смиряюсь, в конце концов. — А как мне использовать преимущество… вот этого? — указываю пальцем на свое новое тело. Неуверенно мнущийся посреди комнаты демон-убийца зрелище ещё то…

— Решением данной проблемы я и займусь, — довольно потер ладонями Гарфилд, — Должно быть что-то вроде частичной трансформации. Уверен, рано или поздно мы отыщем правильный путь.

— Хотелось бы верить.

И понеслись несчетные дни, наполненные изматывающими тренировками и непрекращающейся болью. В конце концов, напичканный зельями, покрытый вязью замысловатых татуировок я сумел использовать демоническое усиление не переходя непосредственно в форму. Увесистый клинок просто порхал в измененных конечностях, не ощущая веса орудия.

— Будь осторожен, — заметил однажды Гарфилд. — Используй новую технику только для резкого добивания, и никак иначе. В противном случае, рано или поздно тебя заподозрят, и если обязательная допинговая проверка ничего не выявит, то полная диагностика откроет истину. Ведь подозрительно выйдет, согласись, если ты подобно пушинке, играючи, отобьешь нисходящий удар клеймора. Или нечто аналогичное.

— Понял, — кивнул я, не отвлекаясь от рисунка боя. Фехтование меня увлекло. Тело, набравшее выносливости, могло часами раскручивать замысловатый танец, доступный немногим. Десятки связок, защит и маневров вливались в голодный к знаниям мозг, впитывавший подобно губке.

— Годиков через десять будешь машиной смерти! — поделился восхищением мастер, наблюдавший за темпами прогресса.

— Раньше никак? — запыхавшись перевожу дух.

— Мечтать не вредно. Опыт и развитие ядра ничем не заменить. Но годков через тридцать не побоялся бы выпустить тебя даже против Дамблдора.

— А против Волан-де-Морта?

— Категоричное нет. К слову, наш грядущий гость бросал вызов Темному Лорду один на один… сразу после возрождения. И потерпел сокрушительное поражение. Еле унес ноги. А он, хочу заметить, входит в пятерку сильнейших магов современности, без сомнения.

Какая интригующая личность. Любопытство распирало на части, но на любые вопросы Александр с полуулыбкой отвечал:

— Всему свое время. Ещё подход. Да поживее!

И я, проклиная все на свете, с вынужденным усердием принимался за очередное упражнение.

Письмо, как обычно, пришло нежданно-негаданно.

'Уважаемый Лорд Поттер! Прошу вашей срочной аудиенции в связи с неожиданной шокирующей новостью, требующей вашего незамедлительного присутствия. Нижайше прошу Вас принять приглашение на завтрашний ужин к 18:00. Дафна с нетерпением ждет скорейшей встречи. Всегда Ваш, лорд Ричард Гринграсс.

P.S. Не поворачивайтесь к Дафне спиной. Накануне обещала проклясть Вас, но уверен помиритесь. Раньше так вывести её из равновесия ни у кого не получалось. Это хороший знак. До скорой встречи.

P.P.S Я предупредил'.

— Отыграй качественно, — полушутя напутствовал Гарфилд перед выходом.

— Всю жизнь практикую, — огрызаюсь недовольно, поправляя надоевший изысканный наряд. Мучения ради внешнего вида, созерцаемого другими, не стоят выеденного яйца. Ровно настолько, насколько тщетны любые другие усилия ради чужих, притом даже не ради благих деяний, а сугубо для удовлетворения 'приличий'. Просто тошнит.

Обитель Гринграссов встретила хмуро и неприветливо. В отличии от магловских кварталов, вовсю готовившихся к Новому году, здесь словно и не слыхали о подобном празднике. Усыпанные снегом дорожки являли жалкое, неухоженное зрелище. За что домовики едят свой хлеб? А попав внутрь понял, что у Гринграссов случилась беда. Что-то совершенно недоброе, плохое, гнетущее. Заставляющее коленки дрожать, а язык прилипать к нёбу.

Хозяин вышел навстречу, и я тотчас-же утвердился в плохом предчувствии. Ричард выглядел ужасно. Запавшие круги под покрасневшими глазами, пухлые от слез щеки состарили статного аристократа на двадцать лет.

— Что произошло? — невольно вырвалось у меня.

— Тори… — дрожащим голосом прохрипел Гринграсс. — Бедняжка Тори… похищена.

Из глаз убитого горем отца ручьем потекли горькие слезы.

— Как это вышло? — спросил я получасом спустя, расположившись перед камином. Я попросил чашечку чая, а Ричард хлестал виски, но не пьянел.

— Она уже прибыла в аэропорт, — всхлипнул мужчина, и трясущейся рукой опрокинул огненную жидкость в желудок. — Вышла в туалет. Через минут тридцать мы обеспокоились, и Дафна пошла проверить. Разгромленная уборная, битая плитка на полу и следы крови. Крик старшей дочери все ещё стоит в ушах.

Гринграсс безумно помотал головой, зажмурившись, словно отгоняя страшнейший ночной кошмар.

— А вы… обращались к нашим… покровителям?

— Эти сволочные твари! — вскричал Гринграсс. Вскочил, и заметался по комнате. — Они тотчас же перетрусили и дали заднюю! Мол, сам разбирайся, а подвергать план риску 'из-за проблем одного из многих спонсоров' не будут! А Обет связывает мне руки! Ненавижу!

— Как… Дафна?

— Не выходит из комнаты. Ничего не ест. Боюсь, если так продолжиться придется заставлять под Империусом.

Очевидно, отчаяние в старом особняке достигло апогея. Бедный отец на грани срыва уткнулся невидящим взором в камин.

— Ричард, — позвал я страдальца.

— Д-да… лорд Поттер?

— Ричард, я постараюсь помочь вам. Но мне нужен Обет, как гарантия.

— Вы?! Чем вы можете мне помочь?

— Так или иначе, я сделаю все, что в моих силах. Но вы должны быть на моей стороне, понимаете? Не с гоблинами и не с Лордом. А со мной. Вас устраивает?

Гринграсс твердо посмотрел мне в глаза.

— Если вы спасете Тори, я всецело ваш. Навеки. Только я представить себе не могу… КАК вы собираетесь это провернуть?

— Предоставьте это мне. Подготовка потребует времени.

— Но Тори же навредят! — отчаянно прокричал отец.

— Навряд ли, — рассудительно заметил я. — Она нужна им как инструмент давления, так что успокойтесь. Уверен, ей даже предоставят достойные условия. Попробуйте даже подыграть похитителям, мол принимаете их сторону, и выполнять поручения в разумных пределах. Но одно условие я поставлю уже сейчас.

— Какое условие? — жадно надвинулся Гринграсс. — Все, что угодно.

— Никакого брака с Дафной. Это исключено. Так уж вышло, что я разузнал о предстоящем Турнире… и намереваюсь занять там достойное Лорда Поттера место.

Григнрасс мгновенно сник. Неуверенно посмотрел на меня, и выдавил:

— Н-ну… ты же понимаешь… обстоятельства…

— Не нужно оправданий, — отрезал я. — Я знал это, и все равно предложил помощь. Так что, вы принимаете предложение?

— Конечно, — согласно закивал Ричард, — вот только что мне сказать гоблинам?

— Сами придумаете, опыт есть, надеюсь. Пока-что можно вообще ничего не говорить, а затем… скажете, что я нашел гораздо лучшую кандидатуру… которая всех устроит. Да и Темному Лорду свинью подложит.

Холодный разумный голос положительно повлиял на страдальца. На изможденном лице проявилось подобие светлого лучика.

— Так и сделаю, — убежденно заверил Гринграсс. — А спасете дочь — я ваш неразрывный союзник. Навеки.

Примечание к части

Народ, нужна бета. Кто подкинет парочку советов как приобрести сие благо?)

>

Глава 26: Турнир

Перелет в Германию оказался не столь нервным, сколь утомительным. Благодаря Оборотному зелью и парочке Империусов мы с Гарфилдом успешно высадились, нагруженные, по ту сторону Ла-Манша. Рождественский снежок завораживающе хрустел под ногами, а чистый, морозный воздух обволакивал шумные улицы.

— Скорей бы в тепло, — стуча зубами делюсь с наставником лелеемыми мечтами.

— Потерпи, еще немного осталось, — аналогично продрогший Александр держал себя в руках. — Сейчас встретимся с представителем тутошнего министерства, зарегистрируем прибытие и сразу аппарируем в гостиницу.

Бумажная волокита оказалась недолгой, но тяжкой. Толи Гарфилд подсуетился заранее, толи новоиспеченного Лорда все знали в лицо… неважно. Вывалились в номер мы уже в сумерках, стряхивая начинающий таять снег с пальто и головных уборов. Гарфилд, как, впрочем, и я, привалился спиной к стене, отходя потихоньку.

— Ненавижу это бюрократическую бумажную волокиту! — процедил сквозь зубы учитель. — Вроде и не работал никак, а вымотан морально напрочь, и день насмарку.

— Да, есть такое, — я устало стягивал с себя одежду, горя единственным желанием — упасть и уснуть. К счастью, в отличие от многих — эта мечта не замедлила осуществиться.

— Прими надлежащий вид, смотри властно и уверенно, но чтобы все видели, что ты не считаешь себя выше короля.

Всеобщее открытие турнира в наглую происходило на арендованном магловском стадионе. Забитые битком трибуны, просто кишащие зеваками — ещё бы, с бесплатным то входом.

Лишь дополнительные ярусы, нависающие непосредственно над местом грядущих схваток представляли собой закрытую ВИП ложу исключительно для королевской семьи и приглашенных.

— Вот за что я люблю королевские замашки, — вполголоса бросил Гарфилд, — за то, что весь народ любуется бесплатно. Это воистину по-королевски!

— Но самое лучшее недоступно, — резонно заметил я. — Родился не там, и хоть из штанов выпрыгни, вон туда, — киваю на королевскую ложу, — вход закрыт. Хоть ты миллиардер. Какой пусть даже обанкроченный аристократ очернит себя якшаньем с торгашами или выскочками?

— Тебе ли жаловаться в нынешней ситуации?

— Так я и не жалуюсь, — безразлично пожимаю плечами. — И народу должно быть непринципиально, раз бесплатно, и верхи недоступны для всякого сброда. Но откуда тогда восстания?

— Простому народу хорошо и так, — кивнул на толпу Александр. — Так называемые «восстания» — следствие подлости тех самых неудовлетворенных «выскочек» и «торгашей», дергающих за ниточки глупое стадо.

— И что же делать?

— Всего лишь закрыть путь наверх, для кого бы то ни было. Навсегда.

— И как-же реализовать столь утопичные фантазии?

— Поговорим позже… начинается!

Что-то подобные разговорчики все чаще стали проскальзывать в манере речи учителя. Связано ли это с его грядущими планами? Что-то готовится, однозначно. И чувство, что меня исподволь обрабатывают со всех сторон не торопилось исчезать.

Зазвучал незнакомый гимн или песня. Торжественная мелодия переплеталась с ревом подпевающей толпы, и цвета аристократии занимали свои почетные места.

Я, за последние несколько дней вымуштрованный на репетициях до автоматизма, выполнил требующиеся по этикету движения и занял причитающееся место среди родовитых претендентов. Миг, торжественно бьют фанфары и взглядам жаждущей толпы представлена сама принцесса — главный приз турнира. Я даже скривился внутренне — вот так, человека, словно товар на аукционе?

Нужно отдать должное, дочь короля вела себя согласно статусу — недосягаемая ледяная скульптура, образ, символ, а не человек. Средней красивости старшая сестра — первый ребенок королевской четы, и вызывающий легкое отвращение нескладный облик самого королька на фоне красивейшей главной награды. Светлые, словно отбеленные прямые волосы ниспадали на плечи, роскошная с достойными формами и одновременно стройная фигурка, манящий взгляд огромных глаз и вместе с тем некая аура, незримым светом приковывающая взгляд. Я пригляделся… ну-ка? … — Полувейла! — пораженно выдыхаю. Ну надо же! Не сплоховал вдовый король со второй женой-то! Айда монарх, айда сукин сын! А вон и королева, стоит чуть позади властителя с накинутым на голову капюшоном. Видимо, чтобы мозги толпе не отшибло от вида чистокровной вейлы. Поговаривали, как я услышал позже, последняя женитьба нынешнего монарха — изящный добивающий плевок в остатки партии Грин-де-Вальда. И принцесса, на фоне генетически ущербной, невзрачной, вырождающейся родни выглядела шикарно. Не бриллиант среди навоза, но очень близко.

«Бедняжка, и куда её за таких-то орангутангов?» — посочувствовал я, оглядывая предстоящих соперников. А поглазеть было на что.

Разномастные, величавые, все как на подбор рыцари, кто облаченный в доспех, кто просто пренебрег «нелепицей». Были здесь и официальные представители различный государств, так и залетные «искатели приключений». По слухам, несколько доведенных до ручки родовитых богатеев, плюнув на все, решились попытать счастья тотчас же став поводом насмешек и скороспелых анекдотов.

Всеобщее открытие начинались тотчас же и, о диво! — честь выступать первым выпала именно мне. Как назло.

— Встречайте, на песке арены, юный Лорд Гарольд Джеймс Поттер и барон Генрих фон Браун!

Против меня вышел высокий статный детина, с черными вьющимися волосами, массивным каркасом плеч на сильном теле и очень добрыми глазами. Облаченный в легкую броню и неловко передвигающий ноги он, несмотря на внушающие габариты и отличную форму не внушал опасения.

— Имею честь быть вашим противником сегодня, — тепло улыбнулся барон фон-Браун, инициировав крепкое рукопожатие. Несмотря на искренне радушие молодой мужчина заметно нервничал, то и дело бросая взгляд на королевскую ложу.

«Похоже, искренне влюбленный бедолага», — мысленно посочувствовал я. Наглядный опыт, конечно, отсутствовал, но приблизительно понятны перспективы столь доброго малого рядом с королевской ледышкой.

Отсалютовав друг другу, расходимся по разные стороны баррикад. В руках ютился уже привычный клинок, и неискушенный взгляд не заметил бы в нем ничего особенного. Подумаешь, для двух рук мал, а для одной велик. А то, что он гораздо тяжелее обычного клинка, ну так дрянная сталь небось.

Трибуны безумствовали, предвкушая долгожданное зрелище. Прочие кандидаты выстроились по ранжиру невдалеке, готовясь вместе со всеми созерцать открывающееся действо. «ВИП» ложа важных павлинов демонстрировала аристократическое безразличие.

Что ж… приступим!

Мы мерно двигались по кругу, не сводя глаз с оппонента. Барон отбросил легкомыслие и, максимально сосредоточившись, приготовился к схватке. Вот и сигнал. Начали.

Сердце неистово билось в груди. Резко сближаюсь нанося короткий стремительный удар и тотчас ухожу в перекат. Только начал, и чуть не проиграл, напоровшись на встречный. Трибуны заулюлюкали, а я мысленно поприветствовал ведро помоев, которое выльется из учителя по ходу разбора матча. Такая ошибка…

Однако нет худа без добра — злость придала мне сил. Вновь сблизившись, я неистово насел на противника, используя весь арсенал, натасканный Гарфилдом. Гнев, вкупе с мистическим усилением выродились в целый шквал молниеносных атак, обрушившихся на врага отовсюду. Трибуны, было списавшие меня со счетов, пораженно притихли.

Р-раз! И я снова едва не зевнул опаснейший контр выпад барона. А парень-то явно не промах! Клинок держать умеет, теорию знает, однако видно, что недостает ему некоей отточенности, присущей ежедневно и многочасово тренирующимся бойцам. И стратегию строит исключительно на контратаках, угроза которых зашкаливает. Весьма искусно парирует и ноги работают хорошо. Но недостаточно.

Короткий, резкий, скользящий по острию противника удар и запястье того обагряется кровью. Барон зло выругался, и разъярился. Близость поражения, казалось, открыла второе дыхание, он ринулся в отчаянную, смелую атаку, показываю все, на что способен. Удар, и вторая рана открывается уже в боку фон Брауна. Красиво очерченное лицо смертельно побледнело. В поединке возникла короткая пауза, мы разошлись на миг, передыхая, и я бросил взор на королевский ярус. Интересно, что чувствует принцесса?

Глыба. Ледяная. Полнейшее безразличие, и даже некое отчуждение на красивейшем из лиц. Так и читалось: «я знаю, что ты меня боготворишь, и презираю тебя за это». И, внезапно, резкая жалость пронзила сердце. Мне ничего не стоило подловить самозабвенно атакующего на смертельной контратаке, но…

Ну ладно-с. Исчезновение ярости заметно сказалось на поединке. Барон воспарил духом, и я решил привести в действие одну из ранних заготовок. Даже попался на подсечку, рухнул, сгруппировался, но вел себя дальше так, словно неудачно упал. Прихрамывал и прижимал левый бок локтем. Простецкая задумка Гарфилда — сымитировать травму ради хоть какого-то блефа и психологического преимущества. Получилось два в одном. А барон разошелся и, почуяв слабину, бросился словно дикий вепрь на цель.

Какое представление мы разыграли! Словно заказной поединок, имеющий место быть всегда, на некоторых состязаниях. Сначала таинственный Лорд с дальнего севера чуть было не проиграл от детского удара. Затем, разозлившись, разразился смертоносным вихрем, не оставляя мокрого места от несчастного барона. Роковая случайность, нескладное падение, и вот уже фон Браун показывает все, на что способен! Оказывается, ничтожной малости недоставало немцу для обращения битвы в свою пользу!

Звон мечей, серии зрелищных обменов ударами, мы подарили истинное наслаждение себе и трибунам. Я хорошенько размялся. Но, пора и честь знать.

Незаметное глазу ускорение, миг, и досконально выверенный удар завершает поединок. Трибуны ахнули.

Удар был нанесен настолько резко и в правильную точку на запястье, что Генрих сразу даже не понял, что кисть его подвела, и он продолжает атаку лишившись оружия. Следующий миг тратиться на осознание происходящего, а мой клинок уже в миллиметре от горла противника.

Барон фон Браун с достоинством кланяется, признавая мое превосходство, и глубоко опечаленный покидает бушующую арену.

Уже битый час я переживаю не лучшие мгновения жизни.

— Да как ты мог вообще?! Чем только думала твоя рогатая башка?! — бесновался учитель.

— Это двусмысленно звучит, не находите?

— Я вкладываю один единственный смысл! И этот смысл — в твоей непроходимой тупости! Кто просил тебя выпендриваться так долго?! Мало того, что столько сил потратил, так теперь от приглашения не отвертишься! У всех на виду и на слуху! Вместо одного из десятков претендентов — внимание-внимание! Гарри Поттер — звезда Турнира! Живописнейший матч года!

— А-а что за приглашение? — робко уточняю.

— А-а, что за приглаше-ение-с! … — передразнил Александр. — Вот, держи-ка!

В трясущуюся от усталости ладонь упала ароматная, очевидно облитая духами бумаженция.

— Мероприятие по поводу открытия турнира! Для друзей короля и особых гостей. Полюбуйтесь!

— Ну, схожу, первый раз что ли?

— Поглядите-ка, он сходит! А присматривался ли ты к кандидату номер двадцать четыре?!

— Н-ну… нет, а что с ним не так?

Гарфилд хмыкнул и смерил виновника нечитаемым взором. Затем, немного успокоившись сел, и подперев рукой подбородок, вздохнул.

— Родольфус Лестрейндж, под оборотным зельем собственной персоной! Вполне вероятно, что с тем же успехом вокруг могли затесаться его женушка, и прочие пожиратели, хоть целый выводок. А ты тут на гульки собрался?!

— Л-лестнейдж?! И никто ничего не подозревает?

— Да всем все известно. Но по древней традиции участники Турнира неприкосновенны, до самого завершения.

— Почему тогда сам Волан-де-Морт не явился на регистрацию?! — тут уж разгневался я.

— Нет, ну ты уже хватаешь лишку. Но выводы слишком очевидны. Темный Лорд обратил свой взор на Европу. Родольфус, насколько мне известно — один из лучших фехтовальщиков в Британии, и точно лучший среди Пожирателей смерти. Его победа насколько желанна для Лорда, настолько и нежеланна для правителя. И тем более для принцессы.

— Что-то нехорошее предчувствие у меня…

И оно меня не обмануло.

Громкий праздничный вечер в главном холле снятого целиком под нужды магов отеля сверкал великолепием. Праздничные одежды, отрепетированные улыбки и кричащая роскошь поражали воображение.

«Сколько денег впустую», — мрачно подумалось мне. Прихватив бокал шампанского я тихо-мирно стоял в уголке, наблюдая то за танцующими парами, то за азартными игроками в отдельном крыле. Вон неподалеку несколько приличного вида людей в нетрезвом состоянии сели резаться в шахматы или карты.

— Лорд Поттер? — четкий, уверенный вопрос.

Я оглянулся. Передо мной стояло парочка набычившихся бугаев, напыжившихся, и несмотря на угрожающий вид отдающая декорацией. А вот стоящий перед ними высокий сухощавый мужчина средних лет, темноволосый, с короткой стрижкой и безразличными глазами убийцы потревожил чутье. Даже более — все чувства просто вопили об исходящей от него угрозе.

— Позвольте представиться — граф Гранте.

— Искренне рад знакомству граф, — настороженно склоняюсь.

— Прошу извинить меня за доставленные неудобства, но соизволите ли вы пройди с нами для личной беседы? Моя госпожа жаждет обменяться с вами парой слов. Клянусь честью, вам ничего не угрожает.

И кого интересно столь опасный, явно самодостаточный человек может именовать госпожой? Принцессу? Королеву? Иную загадочную личность?

— Почему бы и нет? Ведите.

Отказать после столь серьезных заверений было бы ужасным оскорблением, и поводом для немедленной дуэли. Да и не думаю, что кому бы то ни было из окружения королевской четы выгодно устранять неизвестного, малоперспективного заокеанского Поттера. В Европе он, все же, гораздо менее воспеваем, чем в Британии.

Короткое путешествие в лифте куда-то на верхние этажи, затем блужданием по полутемным коридорам, и мы оказываемся в номере, просто кричащем о роскоши. Президентский люкс, не меньше.

— Привели его? — взволнованный, стервозный, не терпящий неповиновения голосок сразу же наставил на строптивый лад. Доносящийся откуда-то из затемненного угла, он одновременно дразнил и вызывал сладостную дрожь.

— Лорд Поттер удовлетворил вашу просьбу, принцесса, — ну хоть умный граф не забыл о манерах.

— Спасибо, можете быть свободны, — величественный взмах рукой отпустил охранников.

В освещенный центр комнаты вышла чарующей красоты девушка. Сейчас, в вечернем полумраке после бокала шампанского принцесса ещё больше приковывала взор. Плавные линии и переходы соблазнительных изгибов покоряли не хуже Империуса. В горле пересохло, а в сознание заволок тягучий туман. К такой красотище даже не хотелось касаться с животной стороны. Просто встать на колени и молить о возможности день за днем любоваться совершенным творением природы.

Осознал я себя, делающим неосознанный шажок вперед, с полу сгибом в коленях… и, хвала небесам, успел спохватиться. С чудовищным усилием выпрямился встретившись с наполняющимся безмерным презрением взглядом. Красивое личико исказила ехидная полу ухмылка.

И тут накатило. Момент полной потери контроля я благополучно упустил, наполнившись чудовищной, нечеловеческой яростью. В груди занялось нечеловеческое пламя, а сознание заволокло багровая поволока.

«Чшшто?! Да как посссмела… эта низшшая!!!»

Пылающие дьявольским пламенем очи впились к чарующие вейловские глазки, тотчас же расширившиеся от ужаса. Волевой импульс, крушащий все барьеры сметает смехотворную пленку, именуемую защитой. «На колени!!!»

Девица рухнула, как подкошенная, трясясь и сжавшись.

Миг остановившегося времени.

И все прошло.

Принцесса повела мутным взглядом по комнате, остановилась на мне, а затем медленно, как в замедленной сьемки поднялась. Словно карикатурные мальчики в комнату посыпались охранники, как горох.

— Что произошло? — резко и жестко потребовал граф.

— Все в порядке, Джон, — принцесса странным взглядом окинула защитника. — Спасибо, но помощь не нужна. Я оскользнулась.

Джон Гранте обвел подозрительным взглядом комнату и скупо кивнув удалился. А принцесса опустошенно уселась на угловой пуфик, и сложив ладони на коленях уставилась в одну точку. Я молча смотрел на судорожно размышляющую женщину, постепенно приходя в норму.

— Позвольте представиться, я — принцесса Айра.

— Очень приятно, принцесса Айра.

— Извините… за сумбур? — неуверенно заикнулась девица.

— Теперь это так называется? — позволяю себе ухмылку. — И с многими вы проделываете подобное?

— Только с наиболее опасными кандидатами, — не преминула польстить принцесса. Или солгать. — А теперь понимаю… что тот, кем вы являетесь с легкостью одолеет каждого. Простите меня.

И резко погрустнела. Склонила чуть не плачущее личико к коленям и закрылась ладошками. Я внутренне скривился — после выходок Лиз подобная игра сойдет за детские лепет, не более.

— Так что вы хотели, принцесса? — мой голос по-прежнему холоден и безразличен.

— Ваши планы? — тотчас вытерев слезы деловито уточнила полувейла.

— Мои планы — только мои планы…

— Вам нужна победа?

— Острая необходимость отсутствует, но… почему бы и нет?

— Вам нужна я? — в лоб спросила Айра.

— Нет, — коротко и ясно. Показалось, или она с облегчением перевела дух? — Но вы будете мне должны.

— Я?! Должна? Вам?!

— Во-первых, я избавлю Вас от многих неприятнейших кандидатов на пути. Во вторых — я вас не трону. Ну, и уверен Родольфус Лестрендж в качестве супруга явно не годится?

Айра негодующе покраснела и сжала кулачки. Но оспорить сказанное побоялась. Неужели её сущность настолько подвержена моему влиянию? Кто же я на самом деле? Каково мое место в иерархии магических существ? Было бы мое влияние больше, скажем, на её мать, чистокровную вейлу?

— Разве Лестрендж не ваш враг? И не соратник вашего Темного Лорда?

— Одно другому не мешает. Соглашайтесь принцесса. А я, в итоге, смогу спокойно уйти, переговорив с вашим отцом. Сомневаюсь, что вам нужен в зятьях личный враг Волан-де-Морта.

— Да, — неожиданно призналась принцесса, — отец толковал с графом на предмет того, как не допустить именно вашу победу.

Хм, какая откровенность.

— Граф большая шишка?

— Отвечает за безопасность королевского рода.

— И как такая большая шишка согласилась на служебные погоны?

— Это личное, — отрезала Айра. Ой, что-то тут назревает.

— Как скажете, — я скупо кивнул принцессе. — Если это все вопросы? ..

— Да, я вас больше не задерживаю. И ещё раз извините, за… — она немо развела руками.

— Всех благ.

Выйдя за дверь я нос к носу столкнулся с давешним графом. Тот пристально на меня посмотрел, а затем, ничего не говоря, поднес смутно знакомый кулон к моей груди. Красный всполох осветил наши напряженные лица.

— Вот оно что, — очень тихо сказал Гранте, — что вы намеренны делать с принцессой?

— Абсолютно ничего, — спокойно проговорил я.

Джон огляделся на недоуменно чешущих репу стражей, и приказал:

— Покиньте нас!

— Н-но граф…

— Сейчас же! — и повернувшись, добавил, — пройдемте со мной. Будьте добры?

Пожав плечами я двинулся за начальником охраны. Мы миновали множество коридоров, запертых дверей и пыльных поворотов, прежде чем граф нажал на некий малозаметный рычажок, открыв моему взору тайную дверцу.

Кабинет без окон. Вместо них вся дальняя стена была утыкана небольшими мониторами, а рядом по ранжиру расположились посудины, отдаленно напоминающие Омут памяти. Гранте сделал несколько небрежных пассов кистями рук, будто вытягивал медузу из сосуда. На половину комнаты распростерлись один за другим с десяток миражей, иллюстрирующих внутреннее убранство замка, комнаты, переходы и закоулки.

— Впечатляет, — искренне восхитился я.

— Вы один из немногих, побывавших здесь… — бросил граф, усаживаясь за массивный, набитый всякой всячиной стол. — Прошу, садитесь.

— И с чего бы такая честь? — настороженно уточняю, попутно умащиваясь в удобном кресле напротив собеседника. Не успел я и глазом моргнуть, как в моей руке оказался стакан, наполненный превосходным виски. От протянутой сигары я вежливо отказался. Граф же не отказал себе в нескольких длительных затяжках. В спокойном, размеренном молчании протекло несколько минут. Неспешно смакую виски, а собеседник выдыхает дым в потолок, довольно щурясь. Похоже, бедняге начальнику нечасто удается урвать свободную минутку простой человеческой радости, и тот по-настоящему ценил золотые моменты спокойствия.

— Дело в том, — разорвал тишину граф, — что от меня ни в коем случае не может, да и не должно укрыться ничто, связанное с принцессой Айрой в частности, и королевской четой в целом. Я не просто начальник охраны, каким бы он мог быть, а напрямую ответственный за безопасность Короны.

— Принцесса поведала мне сие.

— Неосторожно с её стороны, — повел бровью граф. — Впрочем, это вновь подводит нас к вопросу её и вашей природы. Кто вы, мистер Поттер?

— Я не знаю, — совершенно искренне отвечаю, прихлебнув виски. — Неужели вопрос моей природы настолько важнее самого факта соотношения нашей иерархии?

— Вы правы. Именно это меня и волнует больше всего. В мире осталось не так много действительно могущественных покровителей, способных напрямую подчинять и приказывать так называемым… низшим, — Гранте скривился, то ли от презрения к последним, то ли от необходимости применять сей термин к принцессе.

— Не одобряете выбор короля?

— Я не смею одобрять или судить. Однако с точки зрения государственной безопасности… сей выбор излишне опрометчив. И, очевидно, замешан скорее на феромонах, чем здравом смысле.

— Короли — тоже люди, — философски изрек я.

— Не отрицаю. Но чего нам ждать от вас, мистер Поттер? — граф сощурившись изучал меня.

Несколько сложный вопрос вверг меня в невольный ступор. Чего от меня ждать? А что я планирую?

— Хотите ли вы навредить принцессе? — быстро переспросил Гранте.

— Нет конечно! — ответ вырвался прежде, чем я успел осмыслить хоть букву из слова. И тут же вскочил, в ярости отшвыривая стул и целясь палочкой в невозмутимое лицо служаки. Сыворотка правды! Вот так, без моего согласия, без решения суда, просто взять и опоить самого лорда! Черт побери, я совсем позабыл о гоблинской настойке, завалявшейся где-то на дне сумки. Когда я её последний раз принимал?! Два месяца назад? Три?

— Шутить удумали?! — прорычал я. Однако невозмутимое лицо собеседника не выражало ничего, кроме спокойствия и даже легкого… раскаяния?!

— Мистер Поттер… Гарольд, простите меня, сердечно прошу вас, — обескуражено поднял руки Джон. — Я надеюсь, вы понимаете, или когда-нибудь поймете мою позицию. Я сделаю все, чтобы уберечь Айру. Не только на войне все средства хороши. Но также они хороши в защите доверенных вам людей. Можете расценивать это как беспрерывную оборонительную войну. И я готов удовлетворить ваш вызов в любое удобное для вас время.

Из меня словно выпустили воздух. Гнев улетучился, и я по-новому взглянул на этого отважного человека, рисковавшего всем, начинаю от работы и до жизни ради совершенного спокойствия за судьбу подопечной. Поступил бы я также? Быть может… кто знает?

— Хорошо… — медленно проговорил я, не отрывая глаз от стального взгляда-де Гранте. И правой рукой, кончиками пальцев подтолкнул свой недопитый стакан вперед. Джон приподнял бровь.

— Вы хотите? ..

— Именно, — бесстрастно подтвердил я. — Такова цена моего прощения, и даже молчания.

Граф несколько долгих секунд неотрывно глядел на меня, а затем рывком схватил стакан и опрокинул в себя.

— У кого наибольшие шансы победить?

— Родольфус Лестрендж… Стефан МакГрэй… возможно вы. Есть ещё пара-тройка, как уж кость ляжет.

— Кто самый нежеланный для короны?

— Лестрендж, естественно.

— А самый желанный… для принцессы?

— Доподлинно неизвестно, — сухо ответил граф.

— Давайте не юлить? — широко ухмыляюсь, — наиболее вероятная кандидатура?

— МакГрэй, — мрачно процедил Джон. — Отличный боец и сильная личность. Дамский угодник и расхититель сердец. Смазливый блондин. И похоже, сердечко принцессы не осталось в стороне. По крайней мере жгучий интерес он уж точно вызвал.

Я с подозрением оглядел собеседника. Больно неприязненные отзывы о избраннике принцессы-то. Немного помолчали.

— Знаете граф, — наконец решился озвучить витавшую назойливой мухой непрошенную мысль, —, а почему вы здесь?

— Извините?

— У вас довольно-таки высокий титул. Однозначно свой удел, своя земля. Свои люди. И вместо того, чтобы править своей вотчиной вы занимаете, по сути должность обыкновенного, пусть и продвинувшегося, служаки. На которую скорее подошел бы бывший военный, или детектив, но отнюдь не титулованный аристократ. В чем причина граф?

Де Гранте долго смотрел на меня с непонятным выражением. Не перегнул ли я палку? Только сейчас я заметил, что за все время допросов-расспросов мы почали уже вторую бутылку виски.

— Причина в любви, — произнес граф, и тут-же сцепил зубы, как от сильнейшей зубной боли. Будто он сам себя ненавидит за подобные чувства.

— Простите…

— Вам не за что извиняться, — де Гранте явно захмелел. Видимо нечасто ему удавалось высказаться. — Это со мной судьба решила настолько зло пошутить.

— Отчего-же?

Джон поглядел куда-то вдаль, болезненно сощурившись. Будто бы сам стыдился подобных чувств, подобной ситуации, и безнадежно зависел от нее. Словно неизлечимый больной, стыдящийся продемонстрировать врачу свои язвы, и неспособный выпустить скопившийся яд.

— Когда юный, мечтательный двадцатилетний граф приехал ко двору в поисках пары и приключений… его там уже подстерегала смертельная опасность. В виде любви к вышеупомянутой принцессе Айре.

— Разве она тогда не была, ну… не в том возрасте?

— Бросьте, это лапша для иностранцев. Она старше меня на четыре года. Она волшебница и, к тому-же, полувейла. А юный наивный граф не умел ухаживать никак иначе, окромя цветов и пылких стишков. Пусть и очень даже неплохих. И после нескольких недель ухаживаний, полных несбыточных надежд, был жестко спущен с небес на землю. Однажды принцесса пришла на бал с иным ухажером, отправив в утиль целый месяц моих трудов. Со мной, мол, скучно и пусть даже хорошо общаться, но я не больше, чем юный мальчик-друг… Это сейчас, с высоты прожитых лет я понимаю, что произошедшее по сути не уникально и не смертельно. Даже более — заслуживает снисходительной усмешки. Но как я тогда разозлился и оскорбился! Сердце разбилось вдребезги. Мол, я недостаточно хорош для красавицы-принцессы?! Мне казалось, что все вокруг знают, как меня продинамила Айра, слышались смешки за спинами. А её внезапное охлаждение и внезапное безразличие… сказать, что я был уничтожен — ничего не сказать.

А затем я подумал — ну кто я? Обычный граф, один из многих аристократов, да -недурен собой, при деньгах, этого всего у неё ещё в большем избытке. И я решил стать личностью. Ведь кем я был? Обычным прожигателем, двадцатилетним «никто», без особых званий, талантов и заслуг.

Вначале я поступил в военный корпус — реализовал давнюю детскую мечту. На горячую голову принимать сложные решения — раз плюнуть, и ничуть не жалею об этом. Спустя несколько лет — уехал на Дальний Восток, Китай, Тибет, Япония… иная магия и боевые искусства. Уверен, лучшие годы моей жизни. Дни, наполненные страданиями, болью и тренировками. Радостью побед и горечью поражений. Ощущением власти и могущества от успехов… и отрава первого убийства.

Вернулся я спустя долгих девять лет. Полностью другим человеком. Могущественным, взрослым и опытным. Вернулся даже более ради интереса. Когда-то неиссякаемая зазноба маячила неясным, полузабытым образом на периферии сознания. Но только лишь воротившись, я осознал — ещё ничего не кончено. Чувства, дремавшие мертвым змеем, ждали своего часа, дабы вырваться на свободу.

О-о, какой фурор я произвел при дворе! Преобразившийся граф! Впечатляющие победы на пяти дуэлях подряд! Фигура года! — Джон с отвращением фыркнул и вновь припал к стакану. — А затем я начал окучивать принцессу по всем правилам обольщения. Так и эдак. И ничего. С понимающей, с её, черт побери, фирменной понимающе-сочувствующей ухмылочкой принцесса сказала, что между нами все по-прежнему! Мне кажется, второй удар был ещё сильнее первого. Мол, как она посмела! Я настолько изменился ради неё! Столько совершил, и кем стал! Как она может отвергать меня после всего.

Во второй раз я не смог сбежать надолго. Ибо понял, что это навсегда. Не спасало ни вино, ни другие женщины… ничего. Что я только не перепробовал! И пил антидоты к любовным зельям, и ездил на сеансы терапии к другим вейлам, подозревая их природу…, но только лишь краткое забытье, а затем все по новой. И я смирился. Смирился с тем, что мне жить вот так, до конца своих дней. С мукой неувядающей неразделенной любви. И тогда я решил просто быть рядом. Поговорил по душам с королем, и получил эту должность. Просто посвятить жизнь, оберегая ту, кто тебе дорога… пусть ей это совсем и не нужно.

Сказать, что я был впечатлен — ничего не сказать. Невольно в голове возник образ фон-Брауна, влюбленного барончика из захолустья. Сразу вспомнились слухи о нем, и многие обстоятельства. Я снова взглянул на де Гранте. Разница налицо. С одной стороны — влюбленный барон, стенающий о своих чувствах, попытавший счастья на турнире и продолжающий надираться с горя в кабаках. А с другой — человек, посвятивший жизнь тому, чтобы стать ангелом-хранителем, пусть и косвенно, своей любимой.

Сколько мы так ещё сидели, на утро я так и не вспомнил. Помню лишь в самом конце, уже уходя развернулся, и спросил у понуро надирающегося Джона.

— Почему ты не участвуешь в турнире?

Граф дико посмотрел на меня, и я увидел, как стакан в его руке лопается, а на стол струйкой потекла кровь. Мне на миг показалось, что в меня швырнут осколками, но Джон как-то поник плечами, и всем телом… минута полнейшей тишины, а дальше глухо зазвучало:

— Когда объявили о турнире я стал самым счастливым человеком на земле. Мне казалось: вот она — судьба, вот оно — главное испытание, к которому я, совершенно не зря готовился всю жизнь. И несколько дней я парил, как птица на крыльях. Но мое счастливое состояние заприметила принцесса Айра, и отвела однажды в уголок.

— Джон, — мягко укорила она, — я знаю, отчего ты сияешь, и все знают. Ты способен выиграть турнир, ты сильный боец. Но я не люблю тебя, и не вижу тебя своим мужем. Если тебе действительно важно мое счастье и моя судьба — не участвуй в турнире…пожалуйста, ради меня…

— Убейте её, — выпалил я прежде, чем подумал.

— Я хотел, — расхохотался граф, — в минуты слабости. Прощайте, Лорд Гарри Поттер. Вы достойный человек, и я верю в вашу победу и ваш успех в грядущих битвах. И если выиграете турнир…, а вы очень даже способны… позаботьтесь о Айри. Вы первый кто услышал все это из моих уст.

Я твердо посмотрел в глаза самого достойного человека.

— Озвученное сегодня я сохраню навеки, клянусь Магией! — и яркая вспышка освидетельствовала клятву.

И повернулся, чтобы уйти.

— Прощай, Гарольд. Для меня честь, познакомиться с тобой.

— До свидания, — улыбнулся я.

— Нет, именно прощай, — покачал головой-де Гранте, — навряд-ли мы увидимся вновь.

*

— Понаехали эти всякие… претенденты, — беззлобно покритиковал Гарфилд, развалившись в шезлонге и попивая цветастый коктейль. Я копировал позу наставника в полуметре. Сегодня день отдыха для меня лично, и третий день всеобщих состязаний. Увлекательное шоу в первый день открытия затем превратились в рутинное столпотворение сотен и сотен претендентов, одновременно выясняющих отношения на стадионном поле. Приняв освежающий утренний душ, традиционно завершающий раннюю тренировку, я расслабленно наслаждался зрелищем попутно пытаясь выявить сильные и слабые стороны грядущих противников. Впрочем, скоро забросил сие неблагодарное занятие, ибо от количества натертых до блеска мечей, щитов и шлемов рябило в глазах. Зрители, как таковые, на стадионе отсутствовали. пустые трибуны, забитое толпящимися претендентами поле. Излишек последних развалился, подобно нам на пустующих сиденьях.

— Вот это разве нормально? — указываю кивком на несколько закованных с ног до головы личностей, скрывающих лицо за различными масками.

— Обычная практика, — пожал пречами Александр. — Многие не хотят светить своим инкогнито, пока не знают выиграют, иль проиграют. Да и различные дефекты на лице не стоит сбрасывать со счетов. А коль выиграешь — кому какая разница. Муж принцессы он и в Африке муж принцессы.

— А как же безопасность королевского рода?

Накануне я поведал учителю о произошедшем с начальником безопасности, умолчав лишь о веритасеруме и откровениях.

— Все равно о главных претендентах будут скрупулёзно собраны мельчайшие подробности.

Громкий крик оторвал нас от миролюбивого созерцания. Одна из «масок», одетая в легкий, шитый явно на бойца доспех в восточном стиле небрежно вытирала клинки о лоскуток ткани. Оппонент «япошки», как я мысленно окрестил сего воина развалился напротив вонючей кучей выпущенных кишок, с валявшейся неподалеку головой.

Подивившись столь бессмысленной жестокости я столкнулся взглядом с темными прорезями маски, и мурашки, пробежавшие по спине, явственно свидетельствовали о могуществе восточного гостя.

Несколько секунд молчаливого поединка взглядов и тот указывает мне клинком оружия напротив себя. На что я с ухмылкой качаю головой, и показываю пальцем на турнирную таблицу. Тот несколько секунд стоит, замерев, а затем разворачивается и уходит. Только сейчас я понял, что почти не дышал.

— Опасный противник, — негромко сказал Гарфилд. — Надейся, что его выбьют до встречи с тобой.

— И что какому-то япошке понадобилось от полувейлы?

— То же, что и всем, — съехидничал мастер.

Следующая неделя пролетела как в дыму. Нескончаемые тренировки, сменяющиеся нескончаемыми поединками. Александр требовал все большего, и не стесняясь использовал мою неутомимую вторую сущность. Даже додумался откопать ещё какого-то наставника, как он выразился «узкоспециализированного специалиста». Тот пинками и парочкой новых болевых заклятий подогревал утомленный интерес к новым аспектам воинского искусства.

Наконец — полуфинал! Вот уже сие помпезное событие удостоилось полных трибун, торжественных фанфар и королевского присутствия. Чересчур долгие, изнурительные дни подошли к концу, дабы подвести нас и народ к кульминации всего происходящего — финальному дню.

— Кольца приготовил? — полушутя — полусерьезно подколол Гарфилд. Церемония бракосочетания должна была состояться сразу же после окончания финального боя. Выйдет очаровательная принцесса и под ручку с победителем пойдет под венец. Я нисколечко не разделял оптимистичного настроя — противники остались опаснейшие.

— Поживем-увидим, — хмуро отвечаю.

— Брось, Поттер! Я ещё ни разу в жизни не видел подобного прогресса за такой срок. Куда уж обычным людишкам тягаться за тобой?!

— Он потягается, — киваю в сторону холодно-невозмутимого япошки, застывшего изваянием в тени своего укрытия. Признаться, душа до последнего надеялась, что опасный противник не доберется до финала, одновременно предчувствуя неизбежность схватки.

Лицо Гарфилда омрачилось. Нахмурив брови тот присмотрелся к замурованному с ног до головы азиату.

— Уверен, ты справишься. Главное — верь в себя и выложись на полную. В случае чего, получив ранение, падай, и не рыпайся. Грядущие сражения гораздо важнее этого турнирчика.

— Сам не знаю, что тут забыл. Жениться не хочу, известность и популярность хоть отбавляй… разве что пожирателя угрохать.

— Тоже достойный повод. А по поводу этого… — учитель кивнул на япошку, — не дрейфь, быть может его остановит этот франт, как его…

— Стефан МакГрэй, — вспомнил я знакомое имечко.

— Ну вот он и…

— Учитель, вы сами хоть в это верите? МакГрэй, безусловно, хорош, и талантлив, но обучался скорее искусству, и в довольно свободном режиме. Этот «Джекичан», натаскан убивать, и убивать без жалости и промедления — невооруженным взглядом же видно!

— Отставить пораженческий настрой!

Я с содроганьем вспомнил кишки на песке, и моментальную вонь, донесшуюся с порывом ветра. Япошка же, будто учуяв, о чем я думаю, повернул голову в мою сторону и снова вперился в меня прорезью маски. Предпочитаю не замечать его маневра, учитывая, что герольд все ближе подводит свое монотонно-восторженное повествование к кульминационной точке.

Итак, на постамент, подобно прекрасной нимфе, или же разряженной курице, прекрасной, элегантной походкой вытекает Главный Трофей. Дыхание публики сперло от восхищения, половина мужчин истекала слюной, тут же злостно одергиваемая женушками, неприязненно косящимися на полувейлу.

— Итак, многоуважаемые дамы и господа, леди и джентльмены! Четыре сильнейших мужа стоят пред вами, дабы сразиться в смертельной схватке за красивейшую принцессу Старого света! — герольд надрывался, с каждой фразой увеличивая громкость и краснея как свекла. — Первая пара полуфинала, достопочтимый герцог МакГрэй!

Ситуация повторилась с точностью до наоборот. Теперь уже мужья недовольно хмурились, бросая косые взгляды, отслеживающие реакцию жен. Последние же тянули шеи дабы высмотреть как самого красавчика, так и его изысканное и со вкусом подобранное облачение.

— И против него! Загадочный и смертоносный представитель страны восходящего солнца, незнакомец, представившийся как «шепчущий ветер».

Я с удовольствием отметил, как вытянулось прекрасное лицо МакГрэя, буквально на секунду, и тут же приняло обычное надменно-слащавое выражение. Высокий светловолосый красавчик, расхититель сердец и дамский угодник явно приковывал внимание женской половины местной богемы. Да что тут говорить, даже принцесса появлялась почти на всех его поединках, редко удостаивая внимание кого-нибудь ещё. А затем, перед возвращением в светлицу оглядывала ряды претендентов, с выражением «вы поняли, кого я выбрала, а кто посмеет выиграть, того ждет не жизнь, а пытка».

«Поживем-увидим, что ты сможешь мне предъявить, принцесска», — внутренне ухмыляюсь.

— И вторая пара нынешнего полуфинала: дуэт из прекрасной и далекой Британии — Лорд Родольфус Лестрендж и его противник — Лорд Гарольд Поттер!

Ухмыльнулся иронии — в преддверии конца никто не считал нужным старательно называть псевдоним Руди. Выпавшие на мою долю овации существенно перебили несколько жидких хлопков в честь заморского пожирателя. Де юре на турнире ничего «лишнего» значение не имело, но «де факто» все знали «ху из ху».

Длинные, до плеч светло-каштановые волосы обрамляли худое, в какой-то мере красивое и одновременно исковерканное некоей внутренней злобой лицо. Несколько незначительных, но пролегающих в нужных местах морщинистых складок являли миру не яркого мужчину, а откровенного злодея. Кривая ухмылка, кривящая губы в пошлом, сладострастном изгибе и глаза садиста, словно желающего сию минуту содрать кожу с собеседника. Я внутренне передернулся от омерзения.

Полуфиналисты встали лицом к лицу.

— Смерть уже близко, птенчик-Поттер, — на грани слышимости прошипел Родольфус, — и от жены тебе привет. Она жутко расстроилась, узнав, что не сможет порадовать тебя своим фирменным Круциатусом.

В груди колыхнулась ярость.

— Я передам привет лично, — скрещиваюсь с ним взглядом, будто в поединке, — когда приду вешать её на твоих кишках.

И что-то в глубине моих глаз заставило пожирателя неверующе содрогнуться.

Первый полуфинал разразился ожидаемым скандалом, криками и всеобщей истерией. Ну, как сказать «ожидаемым»? Однозначно ожидаемым мной и наставником исход однозначно шокировал местную публику.

Началось все как будто бы невинно, но с намеком. Уже после нескольких разведывательных движений я припомнил ту насмешку и игру, которую позволял себе МакГрэй с наиболее неопасными оппонентами. Как отплясывал вокруг них по кругу, становясь в издевательски выверенную, искусственно напряженную позу фехтовальщика-шпажиста.

Теперь, с точностью до наоборот, «япошка» в издевательской манере повторял с герцогом его былые «подвиги». Издевательски бегал и подпрыгивал вокруг красавчика каждый второй промах отмечая новой отметиной на все более устающем теле. Вспоминая всю силу и умение, с которым МакГрэй расправлялся с предыдущими сильнейшими противниками, невольно изумляешься реальности существования настолько огромной пропасти теперь. И впрямь: нет предела совершенству. То, с каким хладнокровным энтузиазмом азиат сейчас потрошил МакГрэя, однозначно наводило на мысль о высотах мастерства этого убийцы. И даже старательно копируя издевательскую манеру герцога оппонент ясно давал понять всем, что нисколько не наслаждается происходящим действом. Это урок, или даже суд, но никак не представление.

А потом ему просто надоело. Сразу никто ничего и не понял. Мастер словно размазался в воздухе, его меч три раза рассек воздух, и трижды за долю секунды живот МакГрэя пробился насквозь. Сила и скорость ударов поражали. Пробить тело — нелегкая задача, вытащить клинок бывает ещё сложнее, но тут, словно три невидимых глазу молнии наносят жалящий, смертоносный удар.

В гробовой тишине всеобщий любимец покачнулся. Он наклонился вниз, недоуменно взирая на свои кишки, и словно озадаченный подобной неправильностью: неким несоответствием шаблона, как должно быть, и реальности. Нахмурившись, сосредоточенно попытался вставить внутренности обратно. Раздался первый женский вопль. МакГрэй рухнул на колени, зажимая руками живот, и с какой-то вымученной жалостливой улыбкой на красивом лице посмотрел на своего убийцу.

Р-раз!

Неуловимым для глаз движением просвистел клинок ещё раз, и голова красавчика и балагура покатилась подобно футбольному мячику прямо в сторону ложи принцессы.

Гробовое молчание тут же сменилось гневными воплями, свистом и оскорблениями. В победителя полетели огрызки и клочья мусора. Последний, застывший неподвижным изваянием поклонился королевской чете, затем принцессе, причем даже в поклоне сумев передать некую издевку.

— Победитель — «Шепчущий ветер», — мертвенно пророкотал, будто эпитафию, глашатай. Тут же в круг бросились слуги, оттирать то, что осталось от человека. Отвратительное зрелище. Отскабливание прилипших кусков человека.

Сделали вынужденный перерыв — многим дамам сделалось дурно. А что вы хотели? Турнир это вам не романтические шашни разводить, захотелось последовать старинным традициям? Кушайте, дорогие, кушайте.

Наконец — час пробил. Конечностями пробежала невольная дрожь: одно дело схватки среди кучи претендентов, совсем другое — бой один на один, в центре освещаемого десятками прожекторов стадиона, окруженного ревущей толпой и высокородной знатью.

Родольфус выглядел бледнее обычного. Изначально уверенный в собственном успехе, тот не допускал и мысли о поражении. Да и шанс выслужиться перед Лордом, уничтожив злейшего врага Поттера, посмевшего наглым образом явиться на состязание — беспечным и открытым. Впервые жена Беллатриса позавидовала нелюбимому мужу.

Но затем события понеслись необоримой лавиной. Вначале — необъяснимое мастерство малолетнего сопляка, разделывающегося с противниками, как с букашками. Затем загадочный монах — один из худших раскладов. Ему только мастеров с дальнего востока не доставало для полного счастья! Да и МакГрэй — не пальцем деланный мужик и умелый фехтовальщик. Лестрендж до последнего надеялся, что последнего не выпустят обстоятельства с родины, и даже Лорд подсуетился, через знакомых создавая проблемы серьезному противнику. Но — не сложилось.

А сейчас пожиратель благодарил всех богов за столь удобный расклад перед матчем — жеребьевка явно благоволила их замыслам. Особенно в свете последних событий — «япошка» выпотрошил герцога Стефана как курицу.

«Быть может слить финал»? — закралась в голову трусливая мыслишка. Ну, а что? Поттера он убьет — хозяин уже будет доволен, как удав. А по-тихому слить такому страшному врагу не позорно, а разумно. Сомнений в исходе полуфинала у Лестренджа не возникало. Кто он, и кто Поттер? Родовитый аристократ и профессиональный фехтовальщик, против юноши, воспитывавшегося у маглов. А рядом нет ни волшебной палочки, ни ненавистного Дамблдора, ни сборища мусорщиков — Ордена Феникса. Любое вмешательство будет грозить международным скандалом. Родольфус довольно оскалился шагающему навстречу противнику. Поттер действительно попал.

Сигнал к началу боя прозвучал утробным предсмертным воем. Клинки, как и взгляды скрестились над желтым песком арены. Толпа взревела. Толба бесновалась, глядя как двое мужчин убивают друг друга.

Лестрендж опасен. Я постиг эту простую истину после первого небольшого ранения — клинок вскользь оцарапал плечо. Помимо великолепной техники, силы и скорости — трех китов, на которых зиждется основа любого бойца, пожиратель владел редким талантом — предчувствием успеха. Как в редких случаях зеленый новичок ошарашивает мастера незамысловатым прямым ударом — простым и посему смертоносным. Никакой зубрежки шаблонных техник на сверхскоростях. Нет — все это было, но, главным образом развитое до совершенства ощущение победы, чутье «истинного удара» возвело стену между теми, кто был до, и самим Родольфусом.

Напряжение витало в воздухе. Даже трибуны притихли, осознавая мастерство сражающихся на песке воинов. Смертоносный танец завораживал, увлекал, гипнотизировал, а бойцы проявляли все оттенки песни под названием битва. Я чувствовал биение крови в висках, на лбу собрались морщинки крайней сосредоточенности и одновременно свободы, когда отпускаешь на волю все свое искусство, свою душу, дабы она пела. Пела, ведя замысловатый танец жизни и смерти. И тот, кто поет искренне, отдавая всего себя и не ведая страха — тот получает драгоценную награду — жемчужину, кульминационную точку оформившегося танца — Победу.

Итог сражения определила случайность. Одна из множества слагаемых составных её величества Судьбы, которая определяет жить тебе или умереть.

Песня оборвалась очень некрасиво. Как некрасива сама смерть — обрывающая бытие, вываливая наружу все самое уродливое и омерзительное что есть в этом мире. Завораживающая тысячи зрителей песня в один миг обратилась банальным убийством.

Все очень просто — клинок Родольфуса прошел вскользь, слегка оцарапав правый бок. Мой — вошел тому в левое подреберье.

Я вынул клинок и молча стоял над поверженным противником. Пожиратель — первый убитый мной собственноручно. Не застреленный впопыхах Авадой, в пылу сражения вылетающий, словно мишень компьютерной игрушки.

Трибуны ревели и бесновались с пеной у рта. Все поздравляли молодого, амбициозного и подающего надежды Лодра, радуясь гибели пожирателя.

И я в один миг отчетливо понял, обводя взглядом трибуны — эти люди радуются смерти. Кричат ей приветствия. Воспевают ей здравницы. «И последний враг падет — смерть» — вспомнилась далекая и полузабытая цитата. Да разве она враг им? Тем, кто радостно оглашают криками колизей. Тем, кто отсылает ей на алтарь тысячи невинных жизней. Либо тем, кто в пылу за мимолетными радостями отправляют за грань оппонентов.

«Поделом», — и я помотал головой, отмахивая незваное наваждения.

— Лорд Поттер! Лорд Поттер!

Поворачиваю голову. Рядом уже суетятся доктора с перевязкой, и ещё один тщедушный человечек мнется, намереваясь передать послание. Полное лицо, обливаясь потом, дрожало на ветру, а бегающие глазки старались на напороться на истекающий кровью труп.

— Говори.

— Принцесса Айра… желает видеть Вас, мой Лорд.

— Это может подождать… до конца турнира?

— О нет, ни в коем случае! — испуганно залепетал посыльный. — Она тотчас же требует вас к себе, и обязательно до боя!

— Ведите! — и отмахиваясь от назойливых врачей, удовлетворившись перевязкой, следую за проводником. Путь оказался недолгим: за пределами арены расположились в ряд величественные расписные шатры, и около самого безвкусного остановился толстячок.

Уже собираясь войти внутрь я оказался схваченным за локоть крепкой рукой. Гарфилд, более бледный и серьезный чем обычно, наклонился к самому уху:

— Гарри… пойдем отсюда?

— Извини, что?!

— Этот япошка тебе не по зубам. Ты видел, что он вытворяет?! Я бы с ним не справился. А ты…

— Я не использовал ту самую силу.

— Неважно. Он — Мастер. А наше дело гораздо больше и важнее какого-то там турнира. Гарри, я не шучу, — учитель схватил меня за плечи и встряхнул, заглядывая в глаза. — Урон по чести ничто, по сравнению с тем, что тебя ожидает.

— Нет, — просто сказал я, и Гарфилд как-то сразу сдулся. — Я не допущу. Даже представьте свершение наших чаяний и победу над Волан-де-Мортом. Лорд Поттер — который струсил и сбежал? Такому никто не пожмет руку, и никто не предложит должность. А за спасение из рук труса благодарность одна — ненависть и травля. Вот как я это вижу.

— Я понял, — скупо кивнул Александр. — Прости мне минуту слабости. Но то, что я видел… никто такого не ожидал. Как вообще служаки его проворонили?!

— Все его проворонили, — невозмутимо сказал я. — Но мне с ним драться. Я не хотел участвовать изначально, помните? А теперь позвольте довести начатое до конца. — и, поворачиваясь, добавил: — Да и принцесса ожидает. На пару слов.

И кивнув на прощание обеспокоенному донельзя Гарфилду, скрываюсь в шатре.

— Невозможно-невозможно-невозможно!!! — причитала принцесса Айра, носясь по комнате и разрывая в клочья подол когда-то прекрасного платья. Я недоуменно осмотрел ситуацию, переводя взгляд с отчаявшейся девушки на её окружение — нескольких охранников, слуг и помощниц.

— Что именно кажется вам невозможным? — мягко вопрошаю, — вызывали, принцесса?

— О, лорд Поттер! Вы моя последняя надежда! — принцесса кинулась на меня как утопленник на спасательный круг. Глазки её сияли, а зрачки расширились, призывно поблескивая. Если она снова попробует…

Что-то уловив в моем взгляде, девушка отшатнулась, и напустив на себя деланно-спокойную маску присела.

— Лорд Поттер! — голос её вновь сорвался. — Вы должны победить!

— Должен?

— Я не смогу жить с этим… с этим чудовищем!

— Вам откуда знать-то, принцесса? Лица никто не видел, боец он отличный, быть может и человек неплохой. Жестокий правда, это да… — я сокрушенно покачал головой.

— Издеваетесь? — испытующе взглянула принцесса. — Он же монстр! Наверняка и не говорит-то по-нашему, с детства мордовался в каком-то шаолине, жизни не видел. Увечья скрывает под маской, быть может глаз выбит, или нос оторван! Только представьте!

— Есть вещи, гораздо страшнее физических увечий, — нравоучительно произнес я. Ну бывают такие эмоциональные однополярные фифы, подтрунивать над которыми истинное удовольствие!

— Не нужно здесь философствовать! Молю вас, победите!

— Ну, я сделаю все, что смогу. Преждевременная гибель не входит в мои планы.

— Вы не сумеете! Никто не сумеет! Все советчики как один говорят, что его мастерство немыслимо! Он далеко не был столь искусен в отборах, иначе мои люди позаботились бы о нем, — в пылу принцесса не заметила оговорки, а несколько нарочито неприметных «слуг» за спиной многозначительно переглянулись. Ох, не было бы у меня проблем из-за твоего язычка, дорогуша. — Он скрывал свои силы!

— Поступил мудро, только и всего. Помилуйте, принцесса, неужто вы думаете, что я желаю поражения? Повторюсь…

— Вы не понимаете… я не смогу жить с ним! Никогда, ни за что! Невозможно! Вот, выпейте!

И протянула мне колбу с мутной, как кисель или смола, эссенцией.

— Что это? — нахмуриваюсь, не прикасаясь к склянке.

— Боевой коктейль, секретная разработка, — приубавила тон Айра. — через пятнадцать минут и в течении часа после приема — ускоряет восприятие и реакцию в несколько раз. Мы приберегали для Стефана… на финал. Мы недооценили… недооценили этого желтокожего. Джон вроде бы проверял всех кандидатов, но…

И яростно сплюнула. Черты её исказились, сейчас она напоминала скорее дикую птицу, чем человека.

И как граф влюбился в это?

— Сударыня, в любом случае допинг запрещен правилами, и у меня совершенно отсутствует желание…

— Плюньте на правила! После победы всем будет не до этого, свадебная церемония состоится тотчас же. Я буду достойно женой, клянусь, и постараюсь, чтобы наша жизнь была светлой и счастливой. Но не отдавайте меня чудищу! Выпейте, прошу вас! Ради вашего же блага.

Я недоверчиво покосился на склянку с мутной жидкостью. Финал-финалом, но вливать в себя невесть что… И тут, девушка, видя мое смятение, решилась на отчаянный шаг:

— Клянусь жизнью и магией, что предлагаю Лорду Поттеру сугубо боевой коктейль, без малейшего намерения навредить ему!

И магия приняла клятву.

Ну что ж… Принимаю склянку, и прячу во внутренний карман. Если все вышеупомянутое воспринимать всерьез, то пригодится малейший шанс на выживание. Поединок предстоит нешуточный. Хотя бы то, что сам наставник предложил мне немыслимую вещь — отречься и бежать, обрести позор, но выжить, свидетельствует о смертельной угрозе.

«Япошку» приветствовали громовым молчанием трибун. За эти несколько часов, разделяющих полуфинал с финалом внезапно выяснилось, что почти все его оппоненты плохо кончали. Нанесен непоправимый ущерб аристократии, в том числе психологический. Много девиц невольно утирали слезы платочком, с ненавистью глядя на убийцу всеми любимого МакГрэя. Айра — уже приодевшаяся в свадебный наряд нервно теребила край фаты. Волнуется, невестушка-то.

Как-то разом все вспомнили, что негоже отдавать принцессу за абы-кого и, не исключено, что новоиспеченный, вылезший не иначе как из самого ада дикарь увезет красавицу к черту на куличики. Посадит на цепь неподалеку от своего «шаолиня», и продолжит заниматься любимым делом — выпусканием кишок невиновным.

А на арене все стихло. Мы застыли лицом к лицу, обнажив оружие. Сигнал только-только прозвучал, но ни один боец не сдвинулся с места. Ветер усиливался, превращаясь в слабую, но нарастающую пургу. Ветер крепчал, поднимая песок с залитого кровью круга, и спустя минуту казалось, что мы стоим по колено в золотистом бушующем море.

И ни звука с притихших рядов. Ни тени негодования или же роптания. И тут замурованное в металлическую, с узкими прорезями маску лицо склоняется в уважительном поклоне. Немного опешив, я замер на миг, а после по всем правилам скопировал жест оппонента. И ринулся в атаку.

Весь былой опыт, все схватки и противники, включая забытого где-то на краю вселенной Родольфуса Лестренджа пали ниц. Пали ниц перед искусством бога во плоти.

Не знаю, как называть это. Заранее взвинтив восприятие, разогнавшись до невозможного, прибавив ко всему этого предложенный Айрой допинг… я все равно уступал. Уступал настолько же колоссально, насколько уступает рисующий ребенок, силящийся повторить Леонардо. Как дикарь, верхом на ново придуманном колесе в попытках угнаться за звездолетом.

Спустя секунд двадцать я понял — смерть неизбежна. Нет ни малейшего шанса победить. Ни малейшего шанса выжить.

Но разве я могу разрешить себе сдаться? Позволить себе сложить лапки, и смиренно уйти из этой жизни? Нет.

Вспомнился прыжок с Астрономической башни. То самое чувство падения, приближение неотвратимого конца и мимолетная, сверлящая сознание мысль — неужто все?! Все муки и страдания, мое появление в этом мире и бесчисленные испытания ради вот этого бесславного конца?

Похоже, что да. Ведь враг ещё даже не атаковал. До этого момента.

Япошка словно размазался в воздухе. Шепчущий Ветер… нет, не так. Шепчущая Смерть, как свист клинка, витающего так близко от моей гибели, как только возможно. Ни хваленая демоническая ярость, ни допинг, ни изнурительные тренировки. Ничто не помогало против Истинного Мастера.

Удар, отбить, ещё удар. Полностью выкладываюсь сугубо на защиту. Меня теснят, гоняют по арене, как нашкодившего щенка. С ног до головы в мыле, с несколькими свежими ранениями… невольно осознаю, что «япошка» проводит со мной ту же тактику, что и против МакГрэя. Я то чем заслужил?! А затем отстраненно осознаю — он разницы не делает. Ему все равно, кого и как побеждать.

Внезапно мастер приостановился и демонстративно повел маской рассматривая врага как диковинку. Потом, раздумывая, переводит взгляд на трибуны, и снова на меня. И отступает на шаг. Думает, не пожалеть ли? Меня? Меня?! Жалет-ть?!!

Щелк. Это не было похоже на прежние «скачки», спасавшие несчетные разы доселе. Словно резкий переключатель, вырвавший дух из бренной оболочки. Взрыв невиданной гордыни, пришедший после осознаний намерений мастера словно сорвал мыльный пузырь с запертой доселе души.

Я ощутил себя древним исполином. Мрачной тенью, накрывшей арену и стадион, могущественной сущностью — огромной адской тварью, обвившей свое бренное тельце, и дергающего за ниточки. И две моськи. Одна совсем никчемная — другая вкусная, развитая, опасная, умелая… и такая слабая.

Секундный рывок. Мимолетный росчерк.

Прихожу в сознание опирающемся на одно колено, спиной к неверно застывшему мастеру. Гробовое молчание трибун. Услужливая память, словно обрезками кадров по капле выдавала информацию. Вот я замер на миг. А затем, ведомое неким тело взрывается, клинок, подобный лопастям вертолета рассекает воздух.

Слышу шелест ветра. Мастер осел на песок, пытаясь зажать несчетные раны.

Тело горит и стонет адской болью разорванных мышц. Тот «Я» нисколечко не считался с возможностями и лимитом человеческого тела, наплевательски отнесшись к собственной оболочке. Растоптать букашку любой ценой. Лишь бы наказать посягнувшего на гордость.

А я не могу пошевелиться. Во мне осталась хоть одна целая мышца? Меч жжет ладонь — нагрелся от трения об воздух. Всего-то несколько сверхбыстрых движений. Вездесущая боль сковывает, пронизывает каждую клеточку многострадального тела. Япошке за моей спиной ничуть не лучше, но у меня есть преимущество — регенерация.

Поднимаюсь с колен и направляюсь к поверженному врагу. Осталось только добить. Но мастер — о чудо! Подымается из последних сил, трясясь и опираясь на клинок — видимо ранения не несут сиюминутной смерти. Неважно. Сейчас для победы хватит и прежних сил.

Слышу сдавленный стон сквозь сжатые зубы. Маска почти не приглушает звук. И несколько слов на неизвестном языке. Первый звук который я слышу от этого человека. И поражаюсь недюжинной воле и решимости.

А затем — словно ушат воды на голову. Я прокрутил в голове эти слова ещё раз. Даже не столько слова, сколько естественное звучание. Тембр и интонацию. И неверующе отшатнулся. А затем едва сдержал счастливый хохот.

Шагаю навстречу «япошке». Враг из последних сил наносит свой последний удар. Читаемый и прогнозируемый, совсем средненький по силе — и я его пропускаю. Клинок врага входит аккурат царапая правый бок, минуя важные органы. Падаю на колени, поникнув головой. Заодно старательно пытаюсь высмотреть — много ли крови натекло? Вполне достаточно. С деланной дрожью пытаюсь подняться…, а затем падаю ниц, раскинув руки.

Трибуны пораженно выдохнули. Не-ет! — показалось, или принцесса вскричала отчаянно? То-то тебя ещё ждет…

Гонг, свидетельствующий об окончании матча, толпа народу на арене, крики, доктора и толкотня. Тут как тут Гарфилд, бледный, взъерошенный хватает за плечо и взволнованно заглядывает в лицо.

— Все в порядке, — шепчу успокаивающе. Наставник кивает и отходит, а я позволяю целителям заняться собой. Какая все-таки хорошая вещь — колдомедицина! Раз, и ты уже почти отлично себя чувствуешь, а из глаз развеялась кровавая муть. Понятия не имею, сколько пришлось проваляться, пялясь в небеса.

Но с первым звучанием фанфар в приказном порядке разгоняю докторов и наслаждаюсь открывающимся действом. Дрожащая как осиновый лист, бледная и потерянная принцесса робкой, испуганной ланью подбиралась к застывшему, подобно каменному изваянию «япошке». Статный воин неподвижной скалой молча поджидал свою добычу, свой трофей. Вдруг громкий, изломанный голос разорвал тишину:

— Я требую проверки крови! Не в человеческих силах так сражаться! — заявила Айра.

Я откинулся на спину, хохоча. Ах ты ж маленькая сучка. Вот что меня ожидало в случае победы… запомним-с. Но тебя это не спасет.

Мигом выскочивший мужчина в белом халате провел неуловимые манипуляции над протянутой навстречу рукой. Выдохнул:

— Чисто.

Зрители пораженно выдохнули.

— А ну-ка не позорь себя, дочь, — грозно и железно изрек король, поднявшись. — С честью прими свою судьбу!

Принцесса, едва сдерживая слезы, сокрушенно кивнула.

Все завертелось и закружилось. Словно в тумане отец вел под руку дочь навстречу судьбе. Что-то говорил священник, народ окружил место священнодействия, но я все ждал…

— По нашим традициям, вы должны снять головной убор, — сказал служитель. — Если вам неудобно, можем поставить щит, оставив только нас троих, но таков обряд.

Отрицательно помотав головой, воин стянул вначале перчатки, затем скинул на песок наплечники. И повернувшись к принцессе, с ужасом ожидавшей узреть истинный облик будущего мужа, стянул маску.

Трибуны выдохнули и умолкли. Кто-то заголосил и оборвался. А затем все взревело!

Бледная как смерть, дрожащая Айра неверующе отшатнулась. Затем приблизилась на миг, прищурившись и застыла каменным изваянием. Глаза окружения вывалились, словно блюдца, а я вновь не смог удержать хохот. Пред лицом дражайшей публики предстал начальник безопасности, граф Джон Гранте, собственной персоной, спокойный и величественный, лишь глаза, сияющие мрачным торжеством, выдавали истинные чувства.

— Хорош, чертяка! — с довольнейшей ухмылкой до ушей, откинувшись, открываю докторам доступ к своему истерзанному телу. Теперь можно и отдохнуть.

Примечание к части

Всех-всех-всех с прошедшими Праздниками!!! Самая большая глава подъехала, прошу прощения за длительную задержку. Комментарии и отзывы приветствуются!! :-)

>

Глава 27: Откровения

Мечты об отдыхе остались неисполнимыми грезами. Вначале — сумасшедшие хлопоты, свадебная церемония и вечерние празднества. В один момент граф Данте отыскал меня, откровенно скучающего, и выбил обещание остаться дня на три. Не видя причин для отказа соглашаюсь, рассматривая счастливчика. Улыбка до ушей, как у пылкого юнца, сияющий взор: граф будто помолодел на десяток лет.

— Свершилась мечта идиота, — говорил он. — Принцесса заперлась, и никого не пускает, но куда она денется!

— Когда разденется, — поддакнул я, и мы оба расхохотались.

На три дня отель омертвел. Гости скоро разъезжались по домам, забирая с собой вагон впечатлений, либо хватанув горя с лихом. Мы с Гарфилдом, упаковав чемоданы предавались заслуженному безделью. Три дня от новобрачных ни слуху, ни духу.

А ранним утром четвертого они вышли, сияющие, под руку. Жених и невеста, с королем и королевой за спиной в двух шагах. Особенно поразила счастливейшая, сияющая улыбка принцессы Айры, ухватившейся за графа обеими руками. Данте же, обрел некое внутренне спокойствие, уверенную мужскую стать, проявляющуюся в каждом движении, в каждом жесте и взгляде. Оставалось только порадоваться истинному счастью, немного удивившись: как Гранте удалось растопить сердце неприступной красавицы? Неужто она сумела разглядеть искренне любящую душу?

Джон, только лишь завидев меня, шепнул что-то на ушко любимой. Та, одарив меня благосклонным взглядом тихо кивнула мужу, мол — иди. Тот спустился ко мне, едва ли не перепрыгивая через ступеньку. Король за спиной довольно хмыкнул в усы, а великолепная, включившая на полную мощь ауру вейлы королева завистливо вздохнула, оглядев безразличного к её чарам дочкиного муженька.

— Друг мой, — тепло обратился граф, подойдя и поклонившись. — Приглашаю вас сегодня на тихий семейный ужин. Вы теперь для нас друг семьи, а я ваш должник навеки. Словами не передать мою благодарность, и то, насколько я нынче тепло и любяще к вам отношусь. Спасибо!

— Бросьте граф, право, не стоит, — я даже покраснел от неловкости. Однако, переполненный светлым чувством граф был неумолим.

— Сегодня! Вечером! — весело сказал счастливчик.

А позже вечером, когда мы с графом остались одни, добивая бутылочку коньяку, тот наконец поделился:

— Признаться, я думал, что все — мне крышка, — всмотревшись в огонь камина изрек Джон.

— Ну, не мог же я не опознать твое славное бормотание. Что ты кстати сказал тогда, на поле битвы?

— Да неважно… прощался с миром.

— Проехали… А что с принцессой-то произошло? Откуда такая разительная перемена?

— О-о, — протянул граф, закатив очи. И вздохнул: — Ох уж эти женщины… оказывается, у этой глупышки тоже были чувства…, но она, видите ли, выжидала, пока я не совершу какой-либо сумасшедший поступок. Что-то вроде похитить из дворца и, перекинув через попону коня, увезти прочь из отчего дома. 'И тогда, я была бы ваша навеки', — перекривил её граф. И передернулся.

— Ну, она же должна понимать, что вы разумный, цивилизованный, здравомыслящий и интеллигентный человек, уважающий её свободу и решения.

— Вот-вот, — кивнул Джон. — И самое главное, что важно лично для меня, я никогда не вторгнусь в чужую жизнь без приглашения… такой уж характер.

— М-да, от таких, как принцесса приглашения можно ждать до старости…

— Вот-вот! На словах все такие культурные, и невинные, словно бабочки, а сами только и ждут, чтоб через попону!

— Выпьем! — рывком поднимаю бокал. — За решимость и попону! И за счастье в вашем браке!

— И за доступные пониманию смертных намеки! — со взаимной ухмылкой опрокидываем. В голове приятно зашумело, а сам я просто растворился в атмосфере безопасности и благожелательности. — Гарольд, — де Гранте проникновенно заглянул в глаза, и вытащил палочку. — Я твой должник по гроб, за счастье, которое благодаря тебе свершилось. Клянусь отдать Долг Жизни по первому требованию!

И Магия вспыхнула, подтверждая сказанное.

— А теперь, за твой успех на любовном поприще! — провозгласил граф.

— Да бросьте граф! Куда мне в мои-то годы!

Просидели мы ещё недолго — новоиспеченный муженек умыкнул к ненаглядной суженой. Вот так и теряют бойцов наши ряды…

Ранний перелет — знакомое тягостное дельце. Тепло попрощавшись с графом и относительно теплым европейским климатом мы со скрипом и неохотой возвращались в продрогшую Англию. В голове родилось подозрение, что для Хогвартса не останутся тайной мои Рождественские каникулы, памятуя о популярности «Пророка».

Опасения подтвердились. Бросив на прилавок пару шиллингов, протянул руку за газетой, чтобы узреть огромный заголовок: 'Мальчик который выжил — серебряный призер баварского турнира!', и колдофото на разворот — я, со спокойствием убийцы и безразличным взглядом разящий Лестренджа напротив сердца.

— Вот же дерьмо! — в сердцах ругаюсь, теряя последнюю хрупкую надежду о, хотя бы, видимости тайны. Надежду на то, что не придется в замковых коридорах оглядываться на шепотки и тыканья пальцами. Хотя, не впервой… мне ли привыкать?

Первые стылые деньки по прибытии оказались тем ещё мучением: вначале скорые скитания по покрытому инеем Косому переулку, затем вызов на ковер к гоблинам с кратким отчетом. Благо, на сей раз список намерений относительно меня пустовал, так что отделался я скупыми неискренними поздравлениями с успешным участием, и отправился восвояси.

А Гарфилд внезапно затихарился. Поглядывал искоса, рассматривал задумчиво, думая, что я не ощущаю испытующий взгляд.

— Колитесь, учитель, — не выдержал я однажды вечером.

— Эх… — провел рукой по волосам мастер, — сегодня свершится то, чего я жду уже полгода.

— Свершится… что?

— Начало нашего небольшого приключения. Помнишь наш летний разговор? О Дамблдоре, падающем уровне волшебников и деградации? О необходимости третьей силы?

— И к старости вспомню, если доживу, — криво ухмыляюсь, — в тот день вы меня ещё чем-то здорово угостили, кажется Ледяным шариком?

— Сферу мы проходили позже. Но хочу спросить твердо, готов ли ты пойти с нами до конца? — Александр наклонился, заглянув в самую душу. — Готов ли дать Обет, взяв на себя грядущие тайны и обязательства?

Я твердо посмотрел в глаза мастеру.

— Кем бы я оставался без вас, учитель? Я в лодке. Что нужно делать?

— Спасибо тебе, мой лучший ученик. Сегодня состоится вечер откровений… на котором ты узнаешь много интересного. Да и 'гость', наконец-то, избавится от лишних дел и познакомится с тобой лично.

— Что за 'гость'?

— Всему свое время. Потерпи до вечера.

Стылые сумерки окутали тихий Лондон вязкой, тянущей пеленой. Словно сотни дементоров в одночасье вырвались на свободу, сея мрак и тоску на людской мир. Я стоял напротив окна в полутемной комнате, и всматривался в ливень, алмазными потоками стекавший по стеклу. Изо рта облачком вырывался пар, а тяжелые капли мерно выстукивали замысловатый ритм.

Ч-чирк! — Гарфилд, умостившись в кресле качалке раскурил трубку. Странно, не замечал за ним подобного ранее.

Бух! Бух-бух! — в дождливой симфонии прогремел явно условный стук. Вздрогнув, учитель поднял на меня странный взор, а затем рванул к двери, попутно выдохнув:

— Вот и все.

Я, невольно стиснув руки за спиной, деревянным шагом направился следом, дабы узреть в дверном проеме мрачную, укутанную в черный лоскутный плащ фигуру, абсолютно сухую, несмотря на бушующую извне стихию. Костлявая бледная ладонь стискивала древко магического посоха с изумрудным навершием. Фигура повернула голову и одновременно разряд молнии разорвался вдали напротив двери, ослепив, до рези в глазах, и высветив каждую черточку силуэта новоприбывшего…

— Ч-черт! Давай-ка без позерства! — ворчливо произнес Александр.

— Прости, не удержался, — хмыкнули испод капюшона приятным, низким голосом. Странно знакомым, между прочим.

Фигура шагнула в проем. Занавеси на окнах покачнулись, а пламя камина встрепенулось, перебирая лепестками.

— Может согреете старика? — прогнал тишину незнакомец, и направился в гостиную. Взмахом палочки ярко осветив комнату и одновременно поджигая пламя в камине, гость бесцеремонно уселся на кресло, минутой ранее занимаемое Гарфилдом. Тот, к слову, не моргнув глазом резким взмахом трансфигурировал копию, усевшись напротив. Я, повторяя незамысловатый маневр, усаживаюсь между ними, образовывая подобие треугольника. Неуловимый миг, и между нами появляется заваленный снедью и устеленный скатертью стол. Снова хлопок — яства, как из ведра изобилия образуются то тут, то там с негромким хлопком.

Пожав плечами приступаю в трапезе. И едва не выплевываю содержимое рта, повернувшись в сторону гостя. Оказывается, не такой уж и высокий рост. Блестящая лысина. Алхимик Роберт.

— Ро..? Профессор Доуз?

— Не совсем так, — ухмыльнулся в усы алхимик. И повернулся к Гарфилду: — Сколько ещё тебе?

— Минут пятнадцать.

— У меня чуть меньше десятка. Давайте пока насладимся ужином!

Ничего не оставалось, кроме как последовать прозвучавшему предложению, продолжая изредка бросать настороженные взгляды на неожиданного гостя. А в голове, тем временем, вертелись шестеренки, прокручивая и ставя на место кусочки паззла. Неспроста алхимик ещё летом направил меня именно к Гарфилду. Они однозначно работают в жесткой сцепке… предвидели ли остальное?

Роберт тем временем сладко разжевывал каждый отдельный кусочек мясного рагу. Очевидно моменты приема пищи стали для зельевара чем-то вроде особого ритуала свободного времени, насыщенного вкусной едой и полетом отдыхающей мысли. Я присоединился к сему священнодействию, попытавшись полностью сосредоточиться на обстановке.

Миг, когда лицо алхимика поплыло, видоизменяясь, остался незамеченным. Сочные французские улитки тому виной. Я, в шоке уставившись на зельевара безмолвно наблюдал, как растекался лоб, удлинились волосы и резким контрастом расправились плечи. Лопнула пахнущая пробирками рубашка на груди. Немолодой, с суровым властным лицом и длинными седыми волосами мужчина поежился, стряхивая огрызки одежды, и плотнее укутался в необъятный плащ. Затем, хмыкнув, трансфигурировал из остатков рубашки себе новую, по размеру, и шустро натянул.

— Позвольте представиться, — пронзительный черный взгляд впился в мои зрачки. — Сер Николас Фламель.

— Очень прия… что-о?!

Минута совершенного безмолвия. Я шокировано взглянул на учителя, но тот лишь довольно скалился. Мировой алхимик, который, по идее, должен уже несколько лет пребывать в мире ином, излучал волю к жизни и сосредоточенность на текущем моменте.

— Но разве Философский камень не уничтожен?! — наконец выпалил я.

Фламель усмехнулся краешком губ, совсем чуть, однако глубокий взор древнего существа оставался холоден и проницателен.

— Лишь наивный идеалист Дамблдор мог предположить, что я доверю бесценному сокровищу храниться в школе. Источник вечной жизни, мистер Поттер! Вы бы доверили столь необъятную разумом вещь хоть кому-нибудь?! — Николас хрипло рассмеялся, обнажив ряд белоснежных, здоровых зубов. — Не трудитесь отвечать, Гарольд, вы молоды и неопытны. Вот когда энергия молодых лет, несмотря на все ухищрения и труды смениться струйкой, утекающей в небытие, лишь тогда вы осознаете бесценность уникального скарба.

— Значит, в зеркале Еиналеж была подделка? — уточнил я.

— Естественно. Причем, я отдал Дамблдору зеркало уже с камнем внутри, и судя по отсутствию у того нареканий на хитрого друга, наш чистосердечный директор сам-то не смог бескорыстно изъять камушек.

Что-то не стыковалось.

— А-а… как же ограбление Гринготтса?

— Подделка подделки, не более того, — без веселья рассмеялся молодо выглядящий старик. — И, судя по тому, что ваш дражайший Лорд Волан-де-Морт клюнул на столь примитивную наживку… яблочко от яблони. Дамблдор даже Темного Лорда как следует воспитать не мог, а лезет мир улучшать, — удивительная логика. — Довольно отшельничества! Довольно смирения! Необходимо вылечить магическое сообщество раз и навсегда, как от чистокровного бреда Реддла, так и от маглолюбства Альбуса.

Я пристально взглянул на величайшего алхимика всех времен и народов.

— И вы считаете себя в праве судить наш мир?

Древний маг наклонился и заглянул мне в глаза. Несмотря на вспыхнувшие в глубине черных провалов опасные огоньки, голос Фламеля остался тверд и спокоен.

— Я, наидревшейний из ныне живущих, мальчик. Я повидал многое, очень многое. Стремительное развитие и беспощадный упадок. Возвышение государств и развал империй. Я бы мог, конечно, сейчас накричать на тебя, или, связав, высечь розгами, как в старые добрые времена. Однако… времена меняются. На третьем столетии жизни понимаешь, что нельзя судить людей современья мерками своей эпохи. Например, сразу видно, что ты не поротый, сытый с самого детства юноша, самым краешком прикоснувшийся к границам знания и могущества, однако нахватавшийся спеси и ложной самоуверенности. Горькая правда, что ни то, ни другое, ни третье не изменили твое незрелое нутро, из-за которого ты допускаешь те неприятности, что с тобой происходят. Однако… — Фламель пожевал губами, — я вижу в тебе зачатки истинного рационализма и поклонения логике. Поэтому соизволю объяснить все на пальцах, чтобы раз и навсегда отрезать вопросы и добиться беспрекословной веры в наше общее дело.

— Я весь внимание, — склоняю голову, внутренне поежившись. Этот раздавит и глазом не моргнет.

Однако древний мастер не спешил. Подняв фиал с незнакомым дымящимся отваром, отпил, сладко зажмурившись, и поцокал языком. Александр, тем временем сложил руки на столе, видимо приготовившись в очередной раз выслушивать знакомую как мир историю. Но неподдельное уважение на лице учителя мотивировало вслушиваться в слова алхимика. На лице учителя?!

Облик того, кого я более полугода считал своим наставником, мастером и просто другом потек, словно воск. Стирая все, что было правдой, все что было знакомым, принятым и, казалось бы, изученным до малейшей черточки.

Фигура словно удлинилась, хотя, казалось бы, куда больше. Чуть усохла в талии и плечах, скулы проступили резким изломом. Лицо постарело в одночасье лет на десять, вместо тридцатилетнего мужчины передо мной сидел человек чуть за сорок, с черными глазами и длинными волосами цвета вороньего крыла. Густые черные брови и орлиный нос с горбинкой довершали картину. А самое удивительное — я знал его. И воспоминания сии были нелицеприятными. Бывший пожиратель, разыскиваемый Темным Лордом, оставивший и предавший соратников, а по совместительству бывший директор Дурмстранга Игорь Каркаров сидел предо мной, как лист перед травой. Чтоб я провалился…

— Удивлен? — нарочито невинно спросил Каркаров.

— Скорее разочарован… — тихо проговорил я. — Хотя теперь очень многое встало на свои места. И умом-то я понимаю…

— А большего и не нужно, — жестко перебил Фламель. — Эмоции держи под контролем. Продолжим? Ты готов?

— Готов, — процедил я, опустив взор. Каркаров и Фламель. Бывший Пожиратель, как он сам говорил, ломавший Петтигрю, и древнейший, на данным момент, житель планеты Земля. Парочка, стремящаяся изменить существующее положение дел. Однако, парочка ли? Очень сомневаюсь. Но! Разве отменяет необходимая скрытность того, что пусть и со своими целями сделал для меня Гарфилд? Тьфу, то есть Каркаров? По-моему — ничуть.

— Отрадно слышать, — откинулся на кресле Фламель и, перекинув резной посох через ручки кресла оперся на него, как о кафедру. — Начну с того, как Игорь нашел меня. Вынужденный скрыться после воскрешения вашего Лорда он долгое время путешествовал, не задерживаясь на одном месте более недели, летал на самолетах и ходил судами, постоянно ускользая от поисковых групп Пожирателей смерти. Однако все попытки были заранее обречены на провал. Ни оборотные зелья, ни скрывающие чары, ни даже Заклинание Доверия не способны уберечь свободно принявшего Клеймо от своего Хозяина. Метка выдаст всегда. Нужен был либо более могущественный ритуал, более магически значимый, чтобы перебить приоритеты магии в Игоре, либо что-то ещё. Этим ещё и стал я.

Игорю повезло наткнуться на меня вскоре после побега. Нюансы нашей встречи, думаю, следует замолчать, — усмехнулся Николас, поведя бровью. Каркаров лишь опустил взгляд, смущенно улыбнувшись, и повел плечами мол, что было то было. Эмм, я не ослеп? Учитель… смущался?!

— Скажем так: поначалу, в запале полуночного пробуждения я принял его за посланного убить меня. Благо метка, раздраконенная возродившимся хозяином вопила, искажая пространство и колебля тончайшие магические потоки, являющиеся серьезным подспорьем для высшей алхимии. Неважно. Важно лишь то, что мы, обсудив сложившиеся реалии, решили действовать. Безумие Волан-де-Морта, любовь к маглам Альбуса, и шовинизм Британского министерства. Именно Англия сейчас находиться в положении кипящего котла, источника цепной реакции по всему миру.

— И что же вы решили предпринять? — не удержался я.

— Не перебивай меня! — прошипел, сузив взор, Фламель. Я тотчас же понял, что мастер из прошлого явно привык к древним патриархальным устоям и близко к сердцу принимал столь несущественные мелочи. Ладно, промолчим.

— Что мы решили предпринять? Две вещи — глобальную и множество по мелочи, — как ни в чем ни бывало продолжил алхимик. — В частности, довольно шустро и бесшумно устранили гнилую верхушку Лютного переулка, влились в Хогвартс… установили слежку за Мальчиком Который Выжил. И, как мы удивились, обнаружив рыльце гоблинов, проклятых жалких недоносков, опять взявшихся за старое! Хвала небесам, что с тобой ничего не произошло, и ты все тот-же Гарри Поттер, несмотря на все попытки алчных тварей заполучить тебя.

Я стрельнул глазами в Гарфилда, нынче Каркарова. Никак не могу свыкнуться с новой, шокирующей действительностью.

Тот быстро и отрицательно мотнул головой. Не знает. Значит — не нужно. Как ни крути, а мастеру я доверял железно. Больше просто некому. И плевать, кто там он. Хоть Каркаров, да хоть и Волан-де-Морт.

Возникла пауза. Я решился спросить, коротко и ясно:

— Что делаем?

Никто не спешил отвечать. Выясняется, паузы, отнюдь не возможность уточнить, а просто перерыв в монологе Фламеля.

— Слушаем дальше. Итак… Ситуация чудовищно сложная, запущенная и почти докатилась до не подлежащей лечению стадии. И проблема даже не в Дамблдоре или Лорде, не в Министерстве или аристократии. Проблема в людях. Их укладе жизни, их морали и совести. Именно здесь собака зарыта. Как думаешь, отчего?

— Сомневаюсь, что у нас получиться настолько глобально повлиять на мир, — скептически дергаю плечом. Однако, осторожничаю, не перебарщивая. Старичок, возможно, двинулся? Нет, конечно, очевидно, что в самой сути и глубине всех бед лежит человеческое несовершенство, но неужто Фламель всерьез намеревается действовать из столь пространных предпосылок?!

— У нас — не получиться, а вот у тебя… — задумчиво пробормотал Фламель.

— И каким, интересно, образом?! Стать новым Мессией?

— Не исключено.

Я поперхнулся заготовленной фразой. Что за?! .. Бросаю быстрый взгляд на учителя, однако тот слегка успокоительно приподнял ладонь, мол, кивай и слушай, кивай и слушай.

— Я помню старину… — мерно продолжил Николас. — Я помню тогдашние нравы, легенды и мораль. Когда честь и совесть были наивысшим мерилом поступков и справедливости. Когда все было гораздо проще. Тьма земная была проявлена более ярко… более очевидно. В более простых и понятных человеку формах. Царства Тьмы… Армии Зла… полчища нежити или орков. Люди поднимались плечом к плечу пред лицом всеобщей угрозы, наплевав на свои жизни, благополучие и выгоду. Армии в едином порыве ложились на алтарь победы и добивались её, увековечивая героев в легендах.

А что сейчас?! Совестливый парень — дурак. Честный политик — никогда не пробьется к верхушкам. Гнилая язва все стремительнее разрастается с каждым годом! Если раньше нравственный разрыв поколений составлял века, то сейчас уже даже не десятилетия, а гораздо меньше. Каркаров показал мне… магловский те-ле-ви-зор, — довольно четко выговорил старик. — Там же жуть происходит! Не говоря обо всей этой мерзости однополых браков, феминизме и прочем… брр — передернулся Флемель, скривившись в сильнейшем отвращении. — Итог один. Мир встал с ног на голову. Ценности перевернулись. Зло прекратило играть в открытую, и начало действовать через сердца и умы слабейших из людей.

— Вряд-ли у этого есть осязаемая причина…

Старичок явно пересмотрел телека и перегрелся. Забрел не в ту степь. Вместо плана действий — пустые философские рассуждения и старческое нарекание на непутевую молодежь. Однако следующие слова заставили меня заткнуться.

— Есть, — твердо проговорил алхимик. Откинулся назад, закрыв глаза и отхлебнул варева из фиала.

— Что ты знаешь об Отделе Тайн? — не открывая век спросил Фламель. — Точнее знаешь ли ты, что за одной из множества дверей храниться сила, самая великая и ужасная…

— Да, Дамблдор упоминал об этом, — лишь не уточняю в какой жизни. — Что в Отделе Тайн есть Сила, неподвластная Темному Лорду, самая великая и ужасная Любовь, и так далее…

— Чудесно, — почти проворковал Фламель, а затем, резко поднявшись, навис надо мной. — А что, по-твоему, она там делает?!

— Ну, эээ…

— Она там заперта, мистер Поттер! Любовь заперта в Отделе Тайн, — припечатал Фламель. Я просто разинул рот. — Именно в этом состоит кощунственное преступление магов против всего человечества.

— Но… как?! — пораженно выдыхаю.

— Я помню… — не услышал меня Николас. — Я гораздо старше приписываемого мне возраста. Кем я только не был. Правителем, королем… Папой Римским, и Верховным Инквизитором… везде я ощущал этот след, тлетворный и отталкивающий запах разложения мира, лишенного основной жизненной опоры.

— Вы были инквизитором? — отвращение просочилось в речь.

— Не спеши судить, мальчик… о том, чего не знаешь. Инквизиция спасла человечество в свое время. Это потом она опошлилась… как и любое другое человеческое учреждение, вначале работающее на благо, а затем продолжающее бессмысленное существование ради выгоды власть имущих.

— Но все же инквизиция…

— Да приелась тебе та инквизиция! Ты не знаешь, что тогда творилось! — взъярился Фламель. — Тогда волшебники не были такими добренькими, как сейчас. Раньше 'магия' и 'зло' были неразделимы. Горстка истинных магов в окружении тысяч крохоборов, не гнушающихся ничем, ради крупицы могущества! Когда могли наслать порчу или проклятие из-за пустого злорадства, лишить деревню урожая из-за остывшей каши и принести невиновного в жертву только представься возможность! Страшные, темные времена…

Мы почти справились. Мы выжгли основы скверны, немногочисленные Истинные Маги и Церковь почти одолели злобную гниль. К слову, какая ирония! Все нынешние, так называемые 'Древние Темные Рода' — бывшие безродные, нищие крохоборы древности, творящие любую мерзость ради капли силы.

А потом, когда победа уже маячила на горизонте — случилось. Непоправимое. Или всегда так было? Не имею понятия как, даже не спрашивай, каким образом… однако та самая Сила, руководящая мыслями и поступками достойных людей начала испаряться. Блудники стали в почете и уважаемыми. Лжецы — успешными. Убийцы — великими. Даже благодать оставила Церковь — костры, нечестивость пастырей… благословление однополых браков… Близиться конец всего, — Фламель поднял взор, и я узрел очи человека, наказание которого быть свидетелем колоссальнейшего падения человечества в пропасть.Такая вот расплата за долголетие.

— Так готов ли ты поставить на кон все, что есть?! Готов ли ты рискнуть, лишь бы спасти этот гниющий и разлагающийся мир от участи могилы?! Ты с нами?! — бывший Верховный Инквизитор был серьезен, как никогда. Теперь я понял, почему Мастер не хотел выдавать тому мою истинную сущность. Неизвестно, не спалит ли такой на костре. Но открывшиеся откровения достигли цели. Практически не раздумывая, говорю:

— Я с вами.

Атмосфера в комнате заметно улучшилась. Учитель горделиво распрямил плечи, а в глубине глаз инквизитора наступила легкая оттепель.

— Я же говорил, что он молоток! — довольно произнес Каркаров.

— Тогда — решено! — стукнул кулаком по столу Николас. — Тебе, для начала, потребуется подобная вещица, — он постучал пальцами по навершию посоха.

— Мм, а зачем? Меня вроде, и палочка устраивает.

— Хотя бы затем, что позволяет творить магию раз эдак в пять тире семь сильнее, при тех же усилиях.

— Тогда почему…

— Потому что Инквизиция, — опередил вопрос Фламель. — В темные времена всеобщих гонений, достаточно было наличия любой вещи, отдаленно напоминающей магический посох для казни. Особо злостные соседи даже подбрасывали неловко обструганную деревяшку, и зачастую приговор не заставлял себя ждать. Волшебные палочки встарь использовались лишь для новичков, или тончайших ювелирных заклятий. Их спрятать куда легче. И, в отличии от посохов, палочки использовались не на виду и не на слуху. О сей тонкости в обучении мало кто знал из черни или грязных крохоборов, не способных обойтись без жезла в три раза большего их самих. Тебя не удивляло, что все могущественнейшие маги в сказках и легендах имели посохи?

— Теперь не удивляет. Так вы подберете мне посох?

— Не подберем, а изготовим с нуля, сугубо для твоего пользования. Раньше, первое, чему учили адептов — создание жезла, чтобы даже в самой сложной ситуации, куда бы не закинула жизнь, грамотно обстругать и зачаровать палку, и защититься. Выделка личного посоха — своеобразный экзамен мага. Как-нибудь научу. Если победим. Сейчас же нет времени на доскональное изучение теории. Жезлом займемся мы с Игорем, за те несколько месяцев, что ты будешь на учебе. А на Пасхальных каникулах, по твоему возвращению, мы и проведем пару немаловажных операций. Догадываешься каких?

— Ну-у, однозначно визит в Отдел Тайн, — алхимик довольно кивнул. — Только вот какова ещё очередь? Первая, или вторая? Или нужна ещё подготовительная операция?

— Нужна подготовительная, — подтвердил Фламель. — Как ни крути, но Министерство и весь Визенгамот — выкормыши тех самых гнилых недобитков. И знающие — знают.

— И неужто Дамблдор знает? — неверующе встрепенулся я.

— Куда он денется! Конечно же знает! Но, говорит, мол, 'если так произошло, значит так и должно быть! Испытание наше, и попустительство', — передразнил маг. — Конечно, дай ему волю — он бы все поменял, но на баррикады седой не полезет. И станет очередным безвольным свидетелем конца всего… Он слишком молод, и не способен критически взглянуть на отрезок ужасающего падения. У него бы волосы дыбом встали, осознай он то же, и узри он то же, что и я!

Каркаров, утомившись просиживать штаны, поднялся, сладко потянулся и принялся мерять комнату шагами. Бывший Инквизитор использовал паузу чтобы смочить горло.

— Так что за подготовительная операция?

— Как ни крути, несмотря на молодость, Дамблдор довольно силен, — кисло признал алхимик. Я лишь хмыкнул, глядя на особое толкование 'юности'. — И вероятность столкновения слишком высока. Несмотря ни на что, ни на подлости или травлю, ни на обманы, он броситься защищать родное Министерство в решающий час. А значит, нам нужно уравновесить чашу весов. Каким образом, как ты думаешь?

Опять эти вопросы… я быстренько пораскинул мозгами, и выпалил в разряде шутки:

— Ну-у, Волан-де-Морт не годиться, уж больно характерами не сойдемся… остается только Грин-де-Вальд, значит — штурмуем Нурменгард! — и широко улыбаюсь.

Каркаров медленно повернулся и обреченно поднял руки:

— Я ему ничего не говорил.

Улыбка поблекла на моих губах. А затем и вовсе сникла. Николас Фламель смотрел на меня… очень опасно смотрел. Я отметил как побелели костяшки пальцев на древке посоха. И когда он приказал: — Сними блоки! — тотчас выполнил.

— Извини, — минуту спустя выдыхает. Смахиваю пот со лба. Хорошо, что лишь поверхностно глянул! — я должен был убедиться. Слишком точно ты угадал.

— Вы действительно хотите штурмовать темницу?! — Боже, на что я подписался? Эти двое в компании с ужасным и велики мной, решили штурмовать самую защищенную и охраняемую твердыню Европы!

— Не 'вы', а 'мы'! Да, Гарри, без этого союзника нам не обойтись! Я хорошо знаю Грин-де-Вальда. И уж после того, как я расскажу ему все… И покажу те-ле-ви-зор…

Алхимик вновь вздрогнул в отвращении. Что же он там углядел? В недрах злобного телика?

— К слову, твоя незаурядная догадливость и рассудительность в столь юные годы лишь подтверждают верность моего намерения.

— Намерения?

Фламель взмахнул рукой, предварительно успокоив Каркарова, и нас двоих накрыл непроницаемый для звука кокон.

— Ты должен что-то получить взамен чудовищного риска, на который я обрекаю пятикурсника школы Хогварст, пусть и обученного не хуже мракоборца. В случае успеха и окончательной победы ты станешь следующим владельцем Философского Камня.

Минута молчания.

— Не верю, — решительно отрезал я. Никто в здраво уме не откажется от вечной жизни. Тем более, чтобы наградить пацана?

— И правильно делаешь, — прищурился Фламель. — Я не стал бы отдавать секрет вечной жизни сопляку. И никогда не отдам. Никогда не отдам добровольно. Я ничуть не уважаю тебя — уважение нужно заслужить. Но, в случае победы, какой бы ценой она ни была достигнута — мы изменимся. Ты изменишься и повзрослеешь. Возможно, даже станешь министром, главой рода, женишься… неважно. И даже тогда я не отдам тебе камень. Никогда.

— Тогда зачем…

— Потерпи и поймешь. Я знаю тебя. Насквозь вижу, что хотел выковать из тебя Дамблдор. Ты — другой. Ты наполнен уникальной силой, которой лишены большинство из ныне живущих. И ты получишь… знание, где находится Философский Камень.

— И где-же?

— У меня в голове.

Челюсть упала с громким щелчком.

— Да не прямо в башке, естественно. Знание, где находиться Камень у меня в голове.

— И что мне потребуется, чтобы получить его?

— Убить меня, — просто сказал Фламель. — Позже я научу тебя ритуалу изъятия, без него все попытки тщетны…

Но пока что ты не заслужил уважения. Не заслужил Камня. Однако, я заранее уважаю ту причину, которая швырнет тебя — победителя Темного Лорда и взрослого человека, возможно семьянина, поднять палочку на невинного старика ради владения камнем. Такой как ты, не сделает подобного просто так. Не убьет ради власти или вечной жизни. Как мальчик, доставший камень из зеркала Еиналеж пять лет назад, ты чист душой и намерениями. И в миг, когда тебе больше всего потребуется камень, я улыбнусь в лицо смерти.

'Да он точно чокнутый' — определился я с термином. 'Года берут свое'.

— Запомни мои слова, — бросил Николас, снимая защиту. — Никто не владеет этой тайной. Только ты.

— О чем секретничали? — ворчливо укорил наставник после снятия защиты. Впрочем, без надежды на скорый ответ. Я извинительно пожимаю плечами, а Фламель бесстыдно проигнорировал вопрос.

— Пока готовься и не забрасывай тренировки, — подытожил алхимик минутой спустя. — Насколько я понимаю, завтра твой поезд?

— Уже завтра?! — встрепенулся я, неверующе озираясь в поисках календаря. Не ощутил пролетевших каникул, словно пуля у виска.

— Уже завтра. А к Пасхе будет готов как твой новый посох, так и план атаки. Мы ещё потолкуем с Игорем. А ты можешь идти.

— Но я хотел уточнить…

— Спокойной ночи, — отрезал Фламель, и мне не оставалось ничего другого, кроме как развернувшись, покинуть комнату.

Глава 28: Последний Экспресс

Побудка вышла смутной, сонной и суетливой. Обычное утро студента, спохватившегося на поезд в последний момент. Раздражительность, гневные окрики, и быстрые указания эльфам, непрерывно образующимися и исчезающими в пространстве. В форточку впорхнули две потрепанные совы, с привязанными к лапкам письмами. Смахнув налетевший снежок я вчитался в утренние послания. В принципе — ожидаемо. Рон душевно поздравлял с грандиозным участием и почетным вторым местом (надо-же, Поттер и не на первом!). Однако, о чем-то недоговаривал. Гермиона, в свою очередь, вылила немало гневных эпитетов в мой адрес, пройдясь как по всей родословной, так и по умственным способностям одного шрамоголового брюнета, не берегущего свою жизнь. Письмо от тетушки Молли было практически идентичной копией, исключением стала прилагающая посылка с зеленым вязаным свитером и коробкой выпечки. Свитер несомненно хороший, но, к сожалению, сшитый по устаревшим меркам и безнадежно мал. А вот выпечка пошла впрок.

Я уже с большим теплом взглянул на послание мамы Ронни. Единственный случай, когда женщина может позволить себе высказывать столь громкие упреки в адрес мужчины — божественная стряпня. Поэтому письмо Молли Уизли отправилось пылиться на полку, а послание Гермионы сгорело веселыми лепестками 'Инсендио'.

Выйдя в пол-одиннадцатого в холл, я обнаружил Фламеля и Каркарова, уже принявших Оборотное зелье и нагружающихся всякой утварью.

— Доброе утро, — миролюбиво приветствую чародеев.

— Доброе, — распрямил спину Гарфилд, то есть Каркаров, и шустро пробежал по мне взглядом. — На Рыцаре, боюсь, не успеешь, да и небезопасно.

— Нет уж, увольте, с меня одного раза хватило этого 'Ночного Рыцаря'.

Фигура окутанного пламенем и безумно вопящего вампира-Шанпайка предстала перед глазами. Пришлось зажмурится пару раз, отгоняя наваждение.

— Таррус! — звучно позвал Фламель. — Отнесешь Гарри Поттера в кабинку туалета вокзала Кингс-Кросс. — Мы же трансгрессируем к вечеру, к началу ужина. Надеюсь, ты не перепутаешь мое имя в запале урока?

В ответ я лишь фыркнул.

— Смотри мне. Дамблдор не пальцем деланный. И хоть мы и не враги, да что там говорить, Альбус мне ближайший человек из ныне живущих… Но идеологии, принципы и убежденности — три громадных акромантулоподобных таракана, мешающих людям жить в мире и согласии.

Я молча кивнул, соглашаясь. Скоро попрощавшись с двумя не последними магами, хватаю за руку домовика.

— Таррус! Вокзал Кингс-Кросс!

Промочить ногу в унитазе — то ещё удовольствие. Застрять в нем по колено — удовольствия практически нет. Зыркнув недобро на хихикнувшего домовика, я взмахом палочки испаряю сию, неоспоримо необходимую часть быта, и поворачиваюсь к виновнику торжества. К слову, домовик даже не думал каяться либо извиняться. Глядя на меня лучисто-невинными глазами, маленький засранец глубоко поклонился и исчез.

Каков хозяин, таков и эльф. Хотя и неизвестно сколько ему лет. Возможно Фламель даже старше эльфа-хулигана, который взирая на величие своего хозяина плевать хотел на прочих чародеев. Не суть.

Тщательно просушив и очистив штанину, я оценивающе взглянул на себя в зеркало, расправил плечи и, довольный увиденным, вышел на вокзал.

Солнышко пригревало мощенный пол, вокруг сновали толпы народа, вот пробежал юный мальчишка, заливисто хохоча. Следом, ещё более юный, но гораздо более серьезный мальчуган с важным видом торговал газетами.

— Мистер Поттер! Мистер Поттер! Пару слов для пророка! — рыжеволосая, покрытая веснушками девица, слегка напоминающая Джинни Уизли, однако более зрелая и сочная, пробивалась ко мне сквозь толпу. Следом за ней, мерно и неумолимо, как ледокол, шагал оператор с допотопным фотоаппаратом для колдофото.

Совсем одурели репортеришки. Средь магловского Лондона устраивать безобразие.

— Мистер Поттер! Пару слов об выдающемся участии на Турнире! Что вы чувствовали пронзая приспешника убийцы ваших родителей насквозь?! — репортерша наконец подплыла, покачивая бедрами и одуряющий запах гормональных парфюмов ударил в ноздри. Ещё одна. Последняя ли на сегодня?

Наконец-то ледокол пробился к нам, дотащив свой громоздкий предмет.

Они не учли одного. Моя новая суть не только делала меня сильнее, но и позволяла улавливать тончайшие оттенки запахов. И, не смотря на засилье девичьих духов я уловил тончайший мускусный аромат оборотня. Ну привет.

Активирую особое зрение и вижу тончайший узор разложения на руке у каждого. Метка.

— Конечно, с удовольствием расскажу вам о своем, пусть и не стопроцентном успехе, — ослепительно улыбаясь, вздергиваю подбородок вверх, а левой рукой демонстративно пригладив челку, обнажил шрам. И пока взгляды голубков невольно отвлеклись на демонстративное движение и прикипели к шраму, правая рука украдкой нащупала вторую, черную палочку.

Невербальный Петрификус запечатлел двух безмерно удивленных сообщников застывшими изваяниями. Глаза рыженькой дико расширились от глубочайшего шока, а затем со жгучей ненавистью уставились на меня. Здравствуй Лорда Круциатус!

— Чао, — демонстративно приподняв воображаемую шляпу, улыбаюсь довольно и жизнерадостно. И, сопровождаемый бессильными в своей злобе взглядами, пересек барьер на платформу девять и три четверти.

Шагнул, и моментально закашлялся. Вот какого, спрашивается, хрена, колдуны используют этот допотопный, архаичный паровоз девятнадцатого века?! Понимаю, конечно, магия в помощь и так далее, но всему есть предел.

Отирая слезящееся от едкого дыма глаза заваливаюсь в вагон. Одно купе, второе, третье… перелистываю двери словно страницы книги, пока почти в самом конце состава не находится незанятое место. Заранее переодевшись в любимую черную мантию отлевитировал чемодан на верхнюю полку. Секунду брезгливо рассматривал ненавистный и безвкусный гриффиндорский шарф, прежде чем отправить его вслед за чемоданом.

Глубоко вздохнув сажусь рядом с окном, привалившись левым плечом и склонив голову набок. Засыпанные снегом поля, запорошенные деревья и тучные небеса проплывали стремительным калейдоскопом зимних красок. Несколько минут спокойствия у меня есть. Потом, уверен, меня найдут и Уизли, и Грейнджер, и Невилл с Луной… Многие захотят поздороваться с Поттером.

Невольно мысли вернулись к парочке молодых инициативных Пожирателей смерти. Благо, если инициативных. А если это тотальная облава? Проникшие всюду, и патрулирующие везде агенты? В Хогсмиде, Косом переулке, Министерстве… не высовывать носа из замка до Пасхи? Тут уже со скуки можно сдохнуть.

Ожидания оправдались. В купе просунулся веснушчатый большой нос, затем рыжеволосая голова и, собственно все тело Рональда Уизли.

— Миона, он здесь! — предательски прокричал в коридор гриффиндорец.

— Ну я ему задам! — прозвучало вдалеке, однако четкое цоканье каблуков, нагнетающее ужас и страх, неумолимо приближалось.

Рон скорчил извиняющуюся рожу и тихо порекомендовал:

— Протего приготовь, на всякий случай.

Сглотнув невольный ком покрепче сжимаю палочку.

— Опунго! — оказывается, она знала это заклятие уже на пятом курсе.

Пять коротких сжатий палочки. Пять короткий струек огня, безжалостно сжигающих каждую отдельную птичку.

Гермиона просто рот раскрыла, застыв.

— Тебе давал кто-то право насылать на меня заклятия? — холодно интересуюсь.

— Ты… ты! Ты бесчувственный чурбан, вот ты кто! — выкрикнула девушка и, развернувшись на каблуках, ринулась прочь.

Купе затопила неловкая тишина. Я несколько жалел о своей вспыльчивости, а Рональд смотрел с укоризной.

— Что?! — с вызовом поворачиваюсь к рыжему.

— Зря ты так, Гарри. Ну потерпел бы чуток, да помирились бы. А теперь она недели на две упрется.

— Её проблемы. Рон, пойми, я не позволю кому бы то ни было просто так взять и наслать на меня заклятие. Тем более, как она считает, с поучительными или воспитательными целями.

— Ты изменился, — внезапно сказал Уизли. И странно посмотрел на меня. — Раньше ты не был таким… жестким.

— Времена меняются, — пожимаю плечами. — Охоться за тобой Волан-де-Морт и знай ты о предстоящей неизбежной схватке… сидел бы ты сложа руки?

— Нет, конечно, но все же друзья есть друзья. Разве не так?

Я не стал отвечать на риторический вопрос, а Рональд и не настаивал. Вместо этого, усевшись напротив меня, уставился в окно. Только сейчас замечаю, насколько осунувшимся выглядит рыжий друг. Мешки под глазами, побледневшее и исхудалое лицо, потухший взгляд. Руки, словно отдельно от тела трясутся барабанной дробью.

— Рон, — тихо позвал я, — что произошло?

Друг молчал, будто воды в рот набрал. Присмотревшись, я понял, что тот сдерживает ком в горле, лишь бы не заорать, или не разрыдаться…

— Рон? ..

— Отец… отец погиб. На задании Ордена.

С минуту я неверующе пялился на Уизли, судорожно вспоминая канон. Пока до меня не дошло. И я не схватился за голову.

Змея. Та самая змея, которую увидел Поттер в своих видениях на Рождество. Тогда, подкинутый на постели кошмаром, шрамоносец отправился к директору и помощь подоспела вовремя. А я — забыл. Заметался в круговерти событий, учебе, тренировках, турнире… Возрадовавшись отсутствию крестража забыл о неоспоримой его пользе. И, как следствие, смерть отца лучшего друга.

— Ох, Рон… — я крепко-крепко стиснул парня, а тот, опустив лицо на мое плечо, беззвучно рыдал. Так как это делают мужчины: наполовину плач, наполовину — рев раненного зверя. Он просто трясся, без слез, содрогаясь, иногда его лицо кривилось в страшных муках, тогда он прятал его ещё глубже. Ч-черт, я должен был запомнить. Или записать. Но такая 'мелочь' просто вылетела из головы. Что же теперь?!

И хотя разумом я понимал: моей вины тут самый минимум, совесть выла неумолимой сиреной.

Мерный перестук колес и веселый шум набитого детьми поезда аккомпанировали трагедии в купе. Десятью минутами спустя Рон успокоился и молча отстранился.

— Спасибо, — прозвучал безжизненный голос.

Говорить 'пожалуйста' я не стал — глупее ничего не придумать.

— Ой, мальчики, а к вам можно? — нарочито невинный, ненавистный голосочек. Сессилия, стрельнув по нам глазками, осторожно просочилась в купе и села рядом с Роном. Наши взгляды пересеклись. Замечаю ехидный прищур затягивающих глазищ. Недобро прищурившись едва качаю головой, мол, 'только попробуй'. Она, хмыкнув нарочито удивленно приподнимает изящные бровки, мол, 'мальчик, ты чего?'. Шпионка не дремлет, зараза. Жаль, прибить её нельзя, сеанс боле-терапии, а то и устранения у гоблинов обеспечен. Изучая вторую сущность мы с Гарфилдом, да тьху, сколько можно уже?! Мы с Каркаровым… ладно, пусть будет учителем. Так вот, мы с учителем пришли к выводу, что контроль, связанный непосредственно с демонической сущностью, обеспечен ничем иначе, как жертвой. Причем неединичной. Только такое чудовищное и грязное преступление способно обеспечить должный контроль над сущностью моего уровня. А дальше, как говорится, кто призвал демона, тот его и танцует.

Оставив сучку в покое, подвигаюсь к окну и опираюсь лбом о прохладное стекло. К черту Сессилию, к черту гоблинов. Пока сидят в своих подземельях, считая себя хозяевами положения, так тому и быть. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Я всматривался в пролетающие перед глазами пейзажи, задумчиво водя пальцем по стеклу. Ещё этот Грин-де-Вальд… предпоследний владелец Бузинной палочки. Бывший друг и старый враг Альбуса Дамблдора. И единственный противовес Волан-де-Морту, взгляни он в случае чего в нашу сторону. А он посмотрит. Рано или поздно. Справившись с Дамблдором, или прежде, но, уверен, Мальчик который выжил не выходит у змеелицего из головы.

По телу прошла невольная дрожь грядущего лиха. Тоненькая ноющая нота неминуемой беды невидимым жужжанием досаждала на грани сознания. Брось — сказал я себе. Оставь все, и будь что будет. Вон, даже в небесах за окном путеводная звезда освещает тебе путь. Путеводная звезда? Звезда?! Что?!

Красное пятно, которое я вначале принял за звезду неумолимо росло на небосклоне. Я тревожно всмотрелся в пламенное марево, прилипнув всем телом к окну. Поезд даже покачнулся влево, — видимо все ученики заметили неожиданную аномалию и рывком рванули к стеклам.

А поняв, что это я в ужасе отпрянул.

Метеорит.

Огромный, окутанный пламенем и все растущий в размерах метеор несся прямо на поезд.

Бабах! И меня отшвырнуло назад, а рельсы пронзительно завизжали — аварийный тормоз та ещё штучка. Плюнув на все, я попытался аппарировать, и едва не вырвал скороспело съеденные пироги миссис Уизли. Неумолимо приближающаяся комета создавала чудовищные помехи в магических потоках.

Я вновь прикипел к стеклу чтобы быстро оценить ситуацию. Ревущая стена пламени, рассекая небеса, неслась точно в центр длинного каменного моста, на который, к несчастью мы успели заехать.

Подхватив сумку, и коротко бросив Рону 'за мной', выскакиваю из купе, и что есть мочи мчусь в конец состава, надеясь выскользнуть через заднюю дверь…

Г-ррах!!!

Настал конец света. Пылающий жаром шар сломал мост, словно спичку, и с чудовищной силой врезался в речушку на дне ущелья. Поезд подбросило в воздух, он взвился на дыбы дугой, словно кто-то тряхнул его, как вожжи, пустив волну по составу. Со страшным скрежетом корежился металл, стекла вынесло моментально, а уши заложило от всеобщего ора обезумевших от страха студентов.

Щека ощущала ледяной пол. Я приподнял затуманенную голову и, привстав на локтях, поводил ей из стороны в сторону. Всюду крах. Разруха. Многие, как и я, чисто рефлекторно успели выставить хоть какой-нибудь щит, однако большинству, особенно первогодкам катастрофически не повезло.

Ладони ощутили липкую теплую массу. Кровь. Целые ручьи крови вытекали через ошметки металла, бывшие когда-то перегородками и дверьми. Я ощупал себя, стараясь отделаться от липкой дряни. А затем осторожненько пополз к окну, подтягивая свое наполовину онемевшее от бесчисленных ушибов тело. Пальцы нащупали край оконной рамы и рывком подтянули бренную ношу.

Поезд превратился в развороченную и искореженную труху. Буквально через пару вагонов он перекручивался вверх тормашками, вразброс раскидывая части когда-то единого целого. А локомотив… локомотив и первые два вагона свисали вниз с края моста, покачиваясь с небольшой амплитудой.

Вжжик! Поезд дернулся и проехал метра два навстречу пропасти. Вдали, как сквозь вату раздался приглушенный визг выживших или тяжело раненных. Им явно не хотелось отправляться в свободный полет.

Но самое страшное открылось в другом. Один за другим, словно грибы по дождю из-под снежных покровов на противоположном краю пропасти начали возникать бесчисленные силуэты. Двадцать… или тридцать… очень много. Использовавшие белоснежные плащи в заранее приготовленных землянках они оставались неуловимыми до последнего. А минутой спустя, переведя взгляд левее, увидел, как из-за скалы, маячащей на горизонте, будто вырывается рой мошкары — вторая часть ударной группы оседлала метлы. Числом более полусотни.

Я откинулся обратно и первым делом вновь попробовал аппарировать. Бесполезно. Это не какая-то магическая защита или антиаппарационная скорлупа. Это ядреный чертов метеорит, который, бабахнув, перекорежил магические потоки словно атомный взрыв. Подмоги точно не будет. На сей раз Пожиратели подготовились на славу.

Мост содрогнулся от колоссального удара. Я буквально подпрыгнув к окну впиваюсь взором на нижние ярусы массивной конструкции. И бесконтрольно холодею от ужаса.

Зрелище мощнейшего взрыва, как от многотонной бомбы — потемневшая, обугленная воронка, пересушившая реку, ровный волнистый след ударной волны и вырванные с корнем обгоревшие деревья. Всё же у поезда была определенная защита, однозначно, иначе, от нас даже бы пыли не осталось.

Но ввергающее в жуть зрелище заключалось в другом. Из груды камней — обломков метеорита складывалась громадная пылающая фигура. Маленькая головка с горящими яростью глазками, исполинские плечи из четырех огромнейших валунов… и каменные цепкие руки, покрытые словно жидким пламенем, впивающиеся в мостовые опоры и подтягивающие существо наверх. Огненный голем.

Адская тварь, ничтоже сумняшеся, карабкалась вверх, медленно, но с упорством безжалостного механизма. Каждый раз, впиваясь в металлическую опору, каменная конечность сотрясала мостовую конструкцию подобно землетрясению. Прикинув на ум время, я пришел к выводу, что тварь доберется до нас минут за пять-семь, не больше. Значит — пора делать ноги. Проклятье, и Адским пламенем не побалуешь — вокруг дети.

Критически оглядываю собственное тело. Пара целительных заклятий существенно помогла прийти в себя. Торс ожил, а по конечностям разлилось живительное тепло. Отрадно.

Поднимаюсь на ноги, сцепив зубы, терпя боль и преодолевая противную, подкатывающую к горлу тошноту. Э, как меня приложило-то. И это меня, успевшего в полубреду выставить неплохую защиту, что же там с бедными школьниками? Однако повсеместные стоны и реки крови служили наилучшим ответом. А самое ужасное — помощи ждать неоткуда. Самый быстрый способ донести весть теперь — почтовая сова. Сколько ей лететь до Хогвартса? А до Министерства? Точно не успеют.

Почти добравшись к концу состава, стараясь не обращать внимания на повсеместные стоны и причитания, открываю створки, чтобы увернуться от массивной лохматой туши, летящей навстречу.

Миг, и как всегда улыбчивый Сириус Блэк возник собственной персоной.

— Бежал за поездом, — отдышавшись, пояснил крестный. — Как только случилось, отбежал назад и отправил весточку всем, кому требуется, так что подмога будет, пусть и не сразу.

— Хорошая новость, — сухо киваю.

Несколько секунд Сириус неловко мялся, а затем протянул правую руку.

— Гарри, прости меня, пожалуйста… мир?

Поколебавшись миг, пожимаю крепкую мозолистую ладонь. По сути обиды на Блэка нет, а застарелые обиды пусть покоятся в могиле.

Крестный расплылся в счастливой улыбке.

— Ну, что, теперь-то повоюем?! — и довольно расхохотался. — Видишь, уже и гости близко.

И действительно, отряд на метлах практически достиг поезда. Осталось несколько секунд.

— Ставим щиты, Гарри, и помощнее, — уже серьезно сказал Сириус. — Первый удар будет страшен. А потом… да хранят нас Мерлин и Моргана…

Пожиратели нацелились на Хогвартс-Экспресс словно коршуны. Растягиваясь на подлете в некое подобие клина, они накрыли площадь всего поезда. А потом, не снижая скорости, врубились в железо.

Лишь своевременное падение на землю спасло нас от незавидной участи. Черные фигуры, наложив на себя защиту, будто пронзили состав навылет, изрешетив и без этого потрепанную махину.

Второй заход сорвал напрочь верхотуры состава. Крыша нашего вагона отрывалась медленно и со скрежетом, словно гигантское чудовище мерно вскрывало исполинскими когтями консервную банку. Можно было наблюдать, как вначале неестественно растягиваются стыки, прогибается потолок и с резким рывком морозный воздух обдает пассажиров. Вопли последних не стихали ни на секунду.

Пожиратели смертоносным клином взмыли в небо и, развернувшись в наивысшей точке, снова нацелились на поезд. В третий раз. Однако теперь из полусотни палочек вырывался нескончаемый поток заклинаний, преимущественно оглушающих. Все же они не до конца отморозки, чтобы поливать Авадами либо огнем экспресс с детьми. Но достаточные, чтобы скинуть гребанный метеорит!

Я в отчаянии обстреливал пожирателей. Сириус, ни на миг не останавливаясь проводил аналогичные действия.

— Сириус! — что есть мочи пытаюсь докричаться. — Давай стену!

Тот понятливо кивнул, и мы объединили усилия. И, в момент выхода воздушной группы из пике над нашим вагоном возникла, переливчато мерцая, цельная кирпичная стена. Прям как у Хагрида из мотоцикла. Но чуток побольше.

Х-рряшь!!!

С омерзительным звуком пяток пожирателей над нашим вагоном встретились с препятствием, и буквально рухнули нам под ноги изломанными куклами.

— Давай Гарри, — прокричал Блэк. — Не время с ними церемониться.

И первым заавадил лежачего. Я молча последовал примеру крестного.

Четвертый заход завершал воздушную бомбардировку. Вместо того, чтобы выйти из пике, мётлы атакующих замерли в паре метров над поездом. И Пожиратели начали десантироваться на Хогвартс-Экспресс. Черные фигуры спрыгивали мягким пружинистым шагом, приблизительно по пятерке на каждый вагон. М-да, на сей раз они подготовились значительно лучше…

Нам с Сириусом достался десяток. Обнаружив очаг сопротивления, атакующие принялись за него с удвоенным усердием.

— Бомбарда Максима! — надрывался Сириус неподалеку.

Я, вертясь, словно вша на гребешке, непрерывно перемещался среди развалин, попутно чередуя Аваду с менее энергоемкими заклятиями. Секунда передышки дала собраться с мыслями:

— Vaporem fumi!!! — и тотчас задержал дыхание, попутным незаметным пассом набрасывая на крестного заклятие головного пузыря.

Из моей палочки вырвался то ли дым, то ли густой туман, в считанные мгновенья заполонивший пространство вагона. Четверке пожирателей хватило с головой. Лишь хапнув ядовитой субстанции подонки падали замертво. Оставшиеся, к сожалению, успели среагировать. Но, заклятие Головного пузыря тоже требует нескольких секунд.

— Авада Кедавра! — выскочив из-за полу обрушившейся стенки купе прицеливаюсь во врага. Ещё минус один.

— Здесь Поттер! Поттер здесь, все сюда!!! — заорал крайний слева балахон и, вскочив, выкрикнул:

— Мортсморте! — и Черная Метка, скалясь змеиной ухмылкой, сплелась прямиком над нашим укрытием.

Фигура вспыхивает факелом. Я не теряю ни секунды времени, а враг расплачивается за возможность предоставить информацию союзникам.

— Хреново! — подытожил, подобравшись поближе Сириус.

Я был абсолютно солидарен с крестным. Дело швах. Это сейчас мы могли скрыться за обломками и с переменным успехом обстреливаться с пожирателями. Подкрепления нам не пережить.

— Двигаемся по составу? — предложил я. Крестный молча кивнул, и мы, выпустив парочку мощных Бомбард, бросились к двери.

Во всех вагонах царила полнейшая разруха. А ещё угнетала картина стоящих посреди вагона пятерке пожирателей, словно короли взирающих на выживших связанных школьников. Очень кучно стоящих, к сожалению. Их сожалению.

Наш с Блэком слаженный удар оставил от пятерки кучно стоящих фигур мокрое пятно. Связанные школьники мычали и дергались в путах, а рядом лежали несколько маленьких неподвижных фигур. Сволочи. Какие же все-таки сволочи.

— Это ты Гарри… я знал! — первое, что произнес Невилл по освобождению. Рядом поднялся взъерошенный, с наливным фингалом под глазом Дин Томас.

— Какой план, Гарри? А это кто?! ААА! Сириус Блээк!

— Силенсио! — резко выплюнул я.

— Собираемся вместе, — строго приказал Сириус. — Только не так, как эти… — и кивнул на оставшееся от пожирателей пятно. — Вы двое идете чуть позади, попутно приводя в чувство и освобождая студентов. Пройдемся по составу и соберем всех боеспособных.

— А почему не к хвосту состава? Выход с моста там!

Блэк сурово взглянул на побледневшего Дина.

— Видишь ту черную дрянь?! Это Черная Метка. И она сообщает всем пожирателям, что в том вагоне Гарри Поттер, которого они и ищут. Выход перекрыт. И ты, гриффиндорец, хочешь оставить товарищей в беде?!

Томас пристыженно приуныл. Я, в свою очередь, тоже ощутил неловкость, ведь и моим первым порывом было бежать, куда глаза глядят.

Неподалеку раздался взрыв, грохот, а где-то впереди прозвучал оборвавшийся девичий вскрик.

— Бегом! Рванули! — заорал Сириус что есть мочи, и мы помчались.

Под непрерывным обстрелом, постоянно обновляя щиты и уклоняясь от световых лучей, перескакивали сквозь обломки и кучи мусора, затискивались в щели сплюснутых дверей и сжимали зубы при виде неподвижных тел.

С каждым шагом, с каждым падшим ребенком лица парней неуловимо менялись. Круглый колобок Невилла превратился в сжатую маску холодной ярости. Дин до боли в костяшках стиснул кулаки, и первый же пожиратель, протиснувшийся сбоку в разбитое оконце, отхватил 'Редукто' в упор, в грудную клетку.

Киваю парням одобрительно, молча, слов здесь не нужно.

Вжынн!!!

Экспресс вздрогнул, вновь съехав вперед, к обрыву. На фоне испуганно замерших студентов особенно зловещим послышался громовой удар камня о металл. Бррах!!!

— Времени мало! — встревожился не на шутку Сириус.

Следующий вагон предстал перевернутым набок месивом. Переступая через разбитые окна внизу мы прислушивались к каждому стону или шороху. Если человек мог идти следом — хорошо, он присоединялся к нам. Если же травмы были слишком серьезными все, что мы могли — послать парочку укрепляющих заклятий и двигаться дальше. А сколько ещё детишек осталось под завалами?! В самой гуще стекла и металла? Страшно представить.

Спустя пять вагонов наша группа разрослась до тридцати студентов. Все они, с болью или ненавистью зажимали раны, однако излучали готовность сражаться до конца. До последнего вздоха.

Вначале испытав шок при виде Узника Азкабана, ученики, к их чести, быстро разобрались, что к чему, и встали с нами в один строй.

За считанные минуты добравшись до края экспресса, мы сделали все, что смогли. Подобрали большинство уцелевших и способных встать в строй, попутно избавив ещё дюжину пожирателей от бренного бытия.

Рванув следующую дверь, Сириус едва не вывалился и, покачнувшись, ухватился за стенки вагона. В шаге от ноги распростерлась пропасть. Обрыв, уходящий далеко вниз, там, где пересохла от чудовищного взрыва речушка. Там, куда рано или поздно устремится весь поезд.

На тоненькой нитке крепления, один Бог знает каким чудом удерживались локомотив, и первые два вагона, свисающие отвесно вниз. Снесенная напрочь тыльная сторона второго вагона открывала вид на всех уцелевших учеников, зажимающих ранения и тянущихся ввысь. Сколько знакомых лиц. Лаванда Браун, Парвати Патил, Колин Криви и много-много других… Все смотрели наверх с надеждой на перепуганных лицах.

— Ребята! По одному! Ползите по креплению, но только по одному!!! — проорал Сириус вниз, почти опустившись на корточки. Ветер заглушал слова, и он вновь повторил их, усилив голос Сонорусом.

РРах! — я отпрянул от края, оттащив крестного за пояс. Крайняя стенка, которую мы облепили, и о которую опирался Сириус, отвалилась окончательно и полетела вниз!

— Поберегись! — заорали мы гуртом. — Вингардиум Левиоса!

Остановить падающую перемычку не удалось, однако, она пролетела мимо трясущихся внизу детей.

— Раненых подать можете? — вновь закричал Блэк. — По одному левитировать? Или цепочкой перетащить?!

И тут случилось непоправимое.

Из-за опоры моста, прямо под нами вынырнул пылающий каменный исполин. Мы рывком отпрянули от края, съежившись, и с ужасом смотрели, как голем размером с трехэтажный дом, одним гигантским прыжком перемахнул со стропил на свисающую часть поезда. Зажав локомотив между колен, а руками уцепившись за первый вагон, чудище запрокинуло голову и над ущельем пронесся оглушающий рев. И поползло наверх.

Но наши сердца омертвели окончательно, когда мы ощутили, как состав неумолимо накренился, и медленно, но верно начал сползать вниз. Сантиметр за сантиметром. А потом метр за метром.

Наша группа закричала, когда наш, третий вагон, изогнулся над пропастью. Мы ухватились, кто за что мог, а я использовал заклятие липких ног. И с обреченностью посмотрел на Блэка.

Тот, постарев на десяток лет кивнул. И сказал:

— Я сам.

А затем, не успел никто и глазом моргнуть, проскользнул к самому краю на животе и, ухватившись левой рукой за огрызок вагона, правой нацелился вниз.

— Редукто!

Взрывное угодило прямиком в перемычку между вторым и третьим вагоном. Одного заклятия не хватило.

Сквозь завывание ветра и скрежет сползающего поезда я услышал непереносимый вой ужаса, донесшийся снизу. Я словно видел этих ребят, ползущих наверх, топчущих друг друга лишь бы успеть вырваться, и спасись от неминуемой гибели. Я видел их бледные лица с бегущими слезами, перекошенные от ужаса и с мольбой взирающие на крестного. Однако… два вагона, или поезд целиком? Я закрыл глаза.

— Редукто!!!

-А-ааа!!! Не-ееет! .. — громкий, и стремительно стихающий вой слившийся с ревом взбесившегося голема, будет снится мне в кошмарах до конца жизни. До боли знакомые по школьным коридорам лица. Их смех, улыбки и детское невинное веселье.

Стиснув кулаки, я поклялся, что Пожиратели за все заплатят. И открыл глаза.

Сириус все так же лежал на животе, безвольно свесив руки вниз. Я оттащил крестного за пояс, и увидел в миг поседевшего человека с двумя ручейками слез, безостановочно бегущих по щекам.

— Я… я…

— Ты должен был.

— Их лица… — причитал Сириус, — их лица! ..

— Соберись! — ровно приказываю я, хоть у самого сердце рвется на части. Да, он-то видел все зрелище наяву…, а не у себя в голове. — Ты спас весь поезд. Всех стоящих вокруг ребят! Бой не окончен!

— Ты прав, — и, громко высморкавшись в рукав, Сириус уже спокойным взглядом обвел присутствующих. — У всех палочки с собой?! Все готовы?!

Громовой возглас, усиленный заклятием прорвался сквозь жуткий сквозняк пробитого насквозь вагона.

— ГАРРИ ПОТТЕР!!! — какой-то визгливый пожиратель декларировал ультиматум. — По твоей вине сегодня погибло бесчисленное множество невинных жизней. Вы окружены! У вас нет никаких шансов! Выйди с повинной, и больше ни один ученик Хогвартса не погибнет!

— Гарри не надо… Гарри не делай этого… — зашептали отовсюду. Наивные. Возможно прошлого Поттера и пришлось бы уговаривать, но не меня.

— Если они уже окружили поезд, почему не нападают? — спросил кто-то.

Я похолодел.

— Они ждут подкрепления! На метлах была лишь первая группа, вторая добирается пешком по равнине!

Сириус, мгновенно переменившись в лице, приказал.

— Мы с Гарри первые. С прерыванием на метров пять, по ширине вагонов, по двое за нами. На прорыв к хвосту!

Но мы опоздали. Едва лишь перейдя в следующий вагон мы ощутили на себе всю мощь слаженного удара десятков слуг Темного Лорда. Сцепив зубы мы все держали щитовые чары, из последних сил, выжимая все до капли…

А затем вагон просто развалился. И следующий тоже. А за ним ещё один.

Горстка учеников оказались на мосту, под открытым небом, окруженные бесчисленной толпой в черных, или белых маскировочных балахонах.

— В рассыпную! В укрытие! — проорал я, и повинуясь наработанным с мастером рефлексам рванул влево, ускользая в надежде укрыться под колесами. Там, если удастся заслониться за массивными конструктами, можно довольно долго вести огонь.

Рядом невесть откуда вынырнула из-под земли Сессилия. И, залихватски подмигнув, принялась довольно бойко отстреливаться от перемещающихся от укрытия к укрытию пожирателей. К сожалению, те отдельные кучки мусора, в которые превратился поезд, сильно способствовали безопасному приближению вплотную. Не жалея сил и энергии я резал и бил, стрелял Авадой и сжигал заживо подобравшихся вплотную гадов. А пятерку пожирателей, противно укрывшихся за массивным конструктом буквально стираю с лица земли, предварительно испарив укрытие.

Ловлю восхищенный взгляд девицы.

— А ты неплох! — лукаво бросает она, стрельнув глазками.

Однако архисложное исчезновение, пусть и грамотно реализованное отняло уйму энергии. И явственно дало знать, что время активного сопротивления подходит к концу. Нужно либо ускоренно делать ноги, либо идти сдаваться на милость ублюдков. Светить ли свою сущность заранее, вот в чем вопрос? Однозначно нет. Слишком их много. Уверен, Волан-де-Морт возжелает уничтожить меня лично, возможно даже снова через дуэль. Где-то в своих казематах, чтобы вновь не сбежал. Вот тогда я и использую этот последний шанс в качестве смертельного сюрприза.

— Пора уходить, — отрывисто говорю шпионке. — Давай за мной.

— Ес, сер!

И мы рванули назад, к краю моста. Я лелеял призрачную надежду все же обойти состав и найти путь ко спасению. Чуть не оскальзываюсь на мокром снегу, однако добегаю до края и моим глаза предстает картина сражения Сириуса с семью противниками. Уже с шестью.

Крестный вертится волчком, непрерывно перемещаясь и разбрасывает заклятия в разные стороны. Отбивая простецкие взмахом руки, элегантно уклоняется от Авад. Черные волосы разметались по изможденному лицу, однако глаза мужчины были как никогда живые. Все же наследник рода Блэк, пусть и изгнанный, это вам совсем не рядовой чародей. Однако общая тенденция меня не устраивает — крестного почти оттеснили к краю моста. Обрубленные метеоритом стропила выступают рваными огрызками буквально в паре метров от ног.

Слету выбиваю двоих. Третий оборачивается, и глаза его пораженно расширяются при виде 'того самого' Поттера.

— Ступефай!

— Протего! Авада Кедавра!

Минус третий. Остается лишь трое, с которыми Сириус чувствует себя гораздо увереннее. Далее — проще. Первым, особо рьяным и упорным занялся Блэк. Одним занялась Сессилия, а оставшегося я взял на себя, непрерывно поливая заклятьями. От Авад егоза настолько ловко уклонялся, что глаза на лоб вылезали. Ну не может человеческое тело настолько изгибаться! Как раз во время одного из таких пируэтов капюшон слетел с фигуры и черные как смоль волосы разметались по плечам. А красивое и бледное женское лицо изогнулось в хищной ухмылке. Беллатриса Лестрендж собственной персоной. Вот и свиделись.

Наша перестрелка выдалась фееричной. Сражение закипело всерьез. Откуда-то слева, со стороны перевернутого поезда доносились сумасшедшие выкрики — наши ребятки держались. Как-то незаметно мы вшестером переместились к самому краешку моста, нещадно обдуваемого ветром. Риск сигануть вниз катастрофически высок.

И все бы хорошо для новоиспеченной вдовы Лестрендж, ожидавшей подмоги с секунды на секунду, если бы в этот момент Сессилия не справилась со своим противником. И наш с ней слаженный удар сокрушил щиты первой приспешницы Лорда. Палочка, вылетевшей из гнезда птицей покинула её руки, и переворачиваясь в воздухе, перелетела через перила.

К чести Беллатрисы, она не растерялась ни на секунду. Мгновенно вскинув руки с растопыренным ладонями, женщина подняла невообразимую пыльную пургу, требующую чудовищной выкладки при невербальном исполнении. А затем, превратившись в непонятную зверюгу семейства кошачьих, нечеловеческим прыжком сиганула в прикрытие поезда.

Последовавшие вслед несколько секунд, вместившие в себя бесчисленное число событий, я невольно запомнил навсегда. Бессчётное число раз прокручивая вновь и вновь, пытался отыскать ключик или другое решение… как я мог все исправить?

Пылевой вихрь сорвал покров с последнего пожирателя, особо яростно атаковавшего Сириуса. Короткий миг, и нашим очам предстал сам Северус Снейп собственной персоной. Видимо, наш тройной агент и зельевар не смог отмазаться от участия в столь значимой операции. И решил под шумок разделаться с давним врагом детства, в надежде не быть обнаруженным.

Однако, неожиданное разоблачение явно не входило в Снейпов расчет. Он замешкался буквально на миг, с непонятным выражением посмотрев на меня. А Сириус не успел остановить руку.

Простенькое заклятие, не нанесло особо никакого вреда. Кроме того, что покачнуло из без того шаткое положение зельевара на самом краю обрыва. Тот взмахнул руками раз, другой, а затем рухнул вниз, страшно закричав. Рванувшийся было следом Сириус ничего не успел сделать.

Рефлекторно рванулся и я. Однако мое движение вышло каким-то… скованным… неестественным.

Не в силах выдавить и звука я повалился на пол, окаменев. Что за?! … Безумно вращая расширившимися глазищами, я увидел, как через меня переступила изящная ножка. А затем Сессилия, а это была именно она, тщательно нацелила волшебную палочку на спину поднимавшегося крестного и ровно сказала:

— Авада Кедавра!

Я хотел заорать, подскочить, что-то сделать…, но в силах был лишь бессильно наблюдать, как мой крестный отец, Сириус Блек, словно раскинул руки на вдохе… покачнулся и полетел в чернеющую пустоту.

Нет. Этого не может быть! Довольно! Слишком много… слишком много невинных смертей. Мой мозг словно взрывался от переизбытка неправильной, невозможной реальности, угрожая оставить владельца. Я сквозь силу вдохнул и выдохнул, сдерживая разрывающуюся грудь.

Проклятая же шпионка, проследив взглядом за полетом крестного, повернулась ко мне со словами:

— Прости, Поттер, но так было нужно…

Луч зеленого света вошел ей в грудь точно напротив сердца. Её глаза так и остались в чем-то недоуменными, а в чем-то обиженными. Убийца ненадолго пережила свою жертву.

Последней вспышкой воспоминаний была щекотка черных волос на щеке и аромат черники. А затем взор залила непроглядная чернота. Все исчезло.

Примечание к части

Всех с наступающим днем св.Валентина! Всем любви)) Глава, увы, не столь жизнерадостна так что не бейте)) Комменты приветствуются!

>

Глава 29: Взаперти.

Кап-кап. Кап-кап.

Назойливый и вездесущий звук донимал истерзанное подсознание сквозь пелену кровавой мути. Я открыл рот и хрипло вдохнул сжатый затхлый воздух.

Кап-кап.

Слипшиеся накрепко глаза с трудом распахнулись, чтобы увидеть безрадостную картину.

Я осознал себя почти полностью обнаженным, висящим на каком-то подобии толи столба, толи креста. Мои руки и ноги были накрепко прикованы к бетонным стенам, а шею обхватывал замысловатый резной ошейник. Непростая вещица. Казалось, буквально часть меня тоненьким непрерывным потоком исходит в амулет, будто в некий резервуар. Похоже, что сволочи решили лишить меня даже шанса на невербальное волшебство.

Подслеповато прищурившись, оглядываю полутемное помещение.

Обширный, пыльный подвал, скорее похожий на выруб в камне, чем на комнату или зал. Тусклый магический шар освещал засыпанный мелким черным крошевом пол и набор из нескольких предметов, предназначение которых от меня ускользало. А затем до меня дошло.

Пыточная. Я, обнаженный и распятый нахожусь в проклятом богами месте, без шанса на помощь и без возможности улизнуть. Просто чудесно.

Минуты тянулись за минутами. Минуты складывались в часы, а все никто не приходил. Обо мне забыли? Сильно сомневаюсь. Скорее нагнетают для пущего эффекта. Чтобы не забивать голову всякой чушью, решил отвлечься от происходящего. И тут-же пожалел об этом, ибо воспоминания о недавней катастрофе нахлынули беспощадной рекой.

Сириус… крестный… Какого черта эта сучка Сессилия атаковала моего крестного?! Неужели из-за?

Вспомнилась давняя беседа с гоблинами. Особенно та часть, про решающую силу голосов Визенгамота, и наследие Блэков. Ой-ой-ой…, а ведь это я тогда ляпнул, что могу являться наследником рода Блэк! Неужели ради голоса Блэков, этой твари было приказано при малейшей возможности убить последнего представителя семьи?!

От осознания того, что именно я стал косвенной причиной гибели крестного мое состояние резко ухудшилось. Тело невольно заколотило и бросило в сильную дрожь. Ох, крестный, прости… Пред глазами замелькали картинки гибнущих школьников, лица падающих в пустоту детишек с перепуганной обреченностью в глазах.

Жажда и голод начали иссушать измотанное нутро. Привыкший к постоянному присутствию магии, я ощущал себя взаправду голым и беспомощным в сковывающем и лишающем сил ошейнике. Словно в полубреду заметался по острым камням, впивающимся в спину, пытаясь отогнать непрошенные картинки и сбить какой-то гнилостный, мерзкий запах поселившийся в ноздрях.

Но запах был реальным. Вывернув голову влево, насколько позволял ошейник, я вперся взглядом в ещё одно тело, безвольно свисающее на путах. Явно неживое тело. И начинающее источать сильную вонь разложения, несмотря на довольно низкую температуру подвала. Старый труп. Поворачиваю голову направо.

Оказывается, я не один тут такой. Справа ещё как минимум двое пленников, однако разглядеть все до конца не позволяет ограниченность в повороте головы. У ближайшего справа грудь мерно подымается, выходит, он все ещё жив. Вот только насколько долго?

— Очнулся, голубчик, — нежно проворковал знакомый ненавистный голос. Наконец гости. Поворачиваю голову и впиваюсь взглядом в вошедших людей. Нарядная, как на праздник Беллатриса Лестрендж в компании Люциуса Малфоя и ещё какого-то типа, Крэбба-старшего, кажется. Сразу вспомнился Империус его дражайшего сыночка на верху Астрономической башни. Я ничего не забываю, сволочь. Ты лично сам заавадишь себя, зараза, под моим Империусом!

— Ох, какой строптивый, — обольстительно улыбнулась Беллатриса. И подошла вплотную. Горячее дыхание пощекотало обнаженную шею. Наконец я имел возможность разглядеть эту женщину поближе. Среднего возраста, может чуть выше, каблуков не видно. Осиная талия, затянутая в корсет и очень гармонично перетекающая в бедра. Высокая грудь и истинная северная аристократическая белизна кожи. Сочные и алые, будто кровавые губы, не выцветшие от помады как у современных девчонок, а сохранившие первозданную красоту. И глубокие черные омуты глаз, заманчивых и притягательных, однако я не понаслышке знаю, как это лицо может искажаться от ненависти. Несмотря на прошедшие годы иметь столь превосходный вид… одно слово — ведьма.

— Оу, малыш Потти мне льстит, — пропела женщина, пораженно вскинув брови. Я на миг остолбенел, а затем чертыхнулся, осознавая, что ошейник ослабляет и мои щиты на сознании. Они, конечно, не столь зависят от магии, и от сильного истощения просто спали, а я не заметил, лопух…

— Ну что ты, Гарри, а мне так по душе твои комплименты! Что ж, ладно, пора настроить тебя на нужный лад. Круцио!

Я ждал этого. Я понимал, что эти подонки не способны спуститься к беззащитной жертве и не испробовать на ней пыточный арсенал. Но понимание не спасло от боли.

До этого дня я думал, что стойкий. Да думаю многие считают, что в критической ситуации способны вынести больше других, не сломаться, стоять до последнего…

Однажды у меня сильно болел зуб. Он ныл третий день, без передыхов, все сильнее и мучительнее. Сломанный зуб с уже удаленными нервами. И если вначале обезболивающие ещё спасали, то потом дело было швах. И тогда я, не вынеся чудовищной боли рванул среди ночи по скорой, решив не тянуть до утра. Уже тогда, бессильно пытаясь заснуть среди ночи я ощущал, насколько близко безумие боли и безысходности. Но это ничто по сравнению с качественным Круциатусом.

В принципе та же самая боль. Только раз в десять сильнее. И вместо одного зуба болит ВСЕ. Каждый, самый чувствительный нерв. Каждый нерв в зубе, будто в него вонзается шип без наркоза. Самые болезненные нервы в паху, в ногтях и мозгу. Рвется солнечное сплетение и трясется, чуть не останавливаясь, сердце. Скручиваются почки и выворачивается наизнанку желудок.

Я кричал, не слыша крика. Я бился в конвульсиях, не замечая потоков слез на щеках. Я готов был продать мать родную, мечтал умереть тотчас-же, лишь бы это кончилось…

— Хватит, для начала, — довольно сказала Лестрендж.

— Белла, Лорд приказал не вредить ему, — холодно произнес Люциус. Его взор оставался высокомерен и бесстрастен, однако, в глубине глаз я уловил… жалость? Сочувствие?

С дикой надеждой я уставился прямо в глаза отца Драко, но тот, потупив взор, отвернулся.

— Я всего лишь поиграю… без игрушек.

— Белла, может не стоит? Пятнадцатилетний ребенок, тебе хочется его пытать?

— Он совсем не похож на ребенка, — прошептала Беллатриса и, подойдя, с некой нежностью провела ладонью по груди и животу. Потом ещё раз. А на третий впилась в плоть своими длиннющими ногтищами, оставив четыре глубоких кровоточащих борозды. — Он личный враг Господина. Он уже заслуживает лучших врагов… и лучших пыток.

— Да, Поттер, тебе кстати очень повезло, что Хозяина нет в Англии, — подал голос Кребб. — Иначе ты был бы трупом.

— Но следующие пару дней для тебя будут сущей песней, Поттер, — поглумилась Беллатриса.

— Белла! — уже явно зло выплюнул Малфой-старший. — Лорд прибудет, как только, так сразу, и если он увидит…

— Я ничего такого не сделаю! И помни, несмотря на твою прекрасную инициативу, позволившую провернуть столь успешную операцию и выслужится перед Господином… Не бери на себя слишком многое.

— Белла…

— Мое слово, Люциус! — и мужчина тут же отстал. Видимо, своим словом пожирательница дорожила. Оно имело здесь вес. Однако случайно брошенный сочувствующий, и даже немного жалеющий взгляд светловолосого аристократа мне очень не понравился. И не зря.

Крэбб, кивнул Малфою и оба мужчины покинули подземелье. Видимо, никого из аристократов не прельщало зрелище пыток безоружного несовершеннолетнего. Никого, кроме этой психованной, чокнутой, бешенной собаки!

— Гарри-Гарри, — укоризненно поцокала язычком Лестрендж. — Вначале такие чудесные комплименты, а сейчас? Нынешним мужчинам совсем нет веры, они такие ненадежные…

Вот же дрянь. Щиты вновь сползли, стоило отвлечься на долю секунды. Проклятый артефакт помимо откачивания маны ощутимо мешал сосредоточиться.

— Но ничего-ничего, — от следующей ухмылки содрогнулось нутро. — Я понимаю, что ты, малыш Потти, воспитывался у грязных скотов маглов. Но я заботливая мамочка, Гарри, и возмещу недостающие пробелы, возникшие из-за гадкого Дамблдора. Ты сможешь ощутить на себе все величие воспитания достойнейшего рода Блэк. Круцио!

Я вопил во все горло. Дергался и извивался, кричал что-то несусветное, проклинал бытие и рыдал навзрыд.

— Отвали от него, сука, — прохрипел кто-то сбоку. Беллатриса вначале опешила, а затем, склонив голову набок с детским любопытством уставилась на говорившего пленника, как на новую игрушку. На бледных щеках возник алый румянец, а черные озера весело заискрили.

— Ой, какой у нас тут смелый защитник! Поттер, за тебя, лжеца и выпендрежника по версии Пророка заступается сам Невыразимец.

Лестрендж, грациозно переставляя ножки, подплыла к невидимому мне мужчине.

— Не передумал? — полюбопытствовала женщина. — Ну, как знаешь… Круцио!

Как сквозь вату полуобморочный рассудок уловил дикие вопли незнакомца. Я находился в странной полунёге-полудреме, настолько сильным блаженством было кратковременное спокойствие после пережитого ада.

Однако вопли все больше и больше прорывались сквозь заволокшую сознание муть. И, когда я уже практически протрезвел, до меня донеслось:

— Авада Кедавра!

И вопль стих. Цокающие каблучки простучали справа налево. Я в невольной надежде распахнул глаза, желая увидеть, как ненавистная мучительница покидает помещение. Однако та лишь отошла к столику с пыточными снастями и, проведя рукой по 'игрушкам', с удовольствием насладилась выражением моего лица. Затем, довольно хмыкнув, бросила с ленцой:

— Я же дала слово, не бойся так, малыш… Но кое-чего не избежать, голубчик. Круцио!

Волокли меня два увесистых дуболома. Ноги не ощущались, перед глазами текла кровавая муть. Воздух терзал наждаком воспаленные нервы по всему телу, вонзался в легкие, царапал охрипшее от криков горло.

В ушах стояли последние слова мучительницы, перед тем как темные воды благосклонно сомкнулись на сознании:

— Лорд прибудет уже послезавтра… Готовься, Гарри Поттер!

Два дня…, а я так слаб.

Послышался скрежет проржавевших засовов, и спереди дохнуло удивлением.

— Всем к стене! — прорычал волокущий меня детина. Второй, ярко осветив пространство, прошел на два шага вглубь и, не спуская прицела с прочих пленников отдал приказ:

— Сгружай его!

Что-то жутко скребущее, толи матрас, толи солома больно ударили по лицу и груди. Лишившись поддержки я рухнул, как подкошенный. Наконец никто не трогал… наконец никто не мучил. За миг до пустоты, тянущей мой разум в пучину беспамятства я ощутил прохладную нежную ладонь, опустившуюся на воспаленный лоб. Или показалось? ..

— Гарри, очнись! Вода, тебе нужно попить! — сквозь далекую даль доносился странно знакомый голос. Я разлепил многотонные веки и увидел смутный, беловолосый силуэт. Нежные руки помогли подняться и опереться спиной о ледяную каменную стенку. Затем меня слегка отодвинули и подложили сноп соломы. Стало заметно теплее, и я наконец расслабился.

— Гарри, попей, — и нежная ладошка, аккуратно разомкнув мои губы, позволила испить живительной влаги. Глоток. Другой.

Короткое забытье придало сил, благо проклятый ошейник остался в пыточной. Я глубоко вдохнул, и открыл глаза.

Темный, освещаемый единственным источником в вышине подвал. Явное узилище поместья или замка. Испещренные неисчислимыми трещинами каменные своды грота, конусообразно сужающегося вверху. Множество открытых и никому не нужных клеток в дальнем углу, всех пленников, считая неопасными, без палочек держали прямиком здесь, скопом.

Перевожу взгляд на сидящую передо мной на коленях девушку. Измученную и исхудавшую, однако до боли знакомую. Светлые когда-то волосы стали практически черными от грязи, а светлая ухоженная кожа — в синяках и ссадинах.

— Привет, Астория, — выдавливаю из пересохшего горла, и закашливаюсь. Теперь уже сам, без помощи, хватаю пиал с водой и напиваюсь всласть. — А я обещал твоему отцу спасти тебя. Какая удачная встреча. Это все был мой… кхе-кхе… гениальный план.

— Ты себе помоги вначале. Мы тут перепугались, когда тебя принесли. Думали, ты труп или вот-вот умрешь…

— Мне уже лучше, — и ведь ни капли не соврал. Тело наливалось силой неизвестного происхождения, несколько глотков воды сотворили чудо. Или дело в другом? В очередной раз я поблагодарил новые способности, которые, несмотря на зависимость от гоблинов не раз выручали.

— Завтра прибудет Сам-знаешь-кто. Они убьют тебя, да?

— Обломятся. Помоги мне встать.

— Гарри, тебе ещё рано дви…

— Говорю, помоги встать!

Астория молча подчинилась. Ухватившись рукой за стену, а второй приобняв девушку за плечо, опираюсь на непослушные, онемевшие конечности. Сейчас бы помедитировать пару часиков, разгоняя кровь по венам, урегулировать энергетические потоки и активно пособирать магию из окружающего пространства. Благо, проклятый артефакт остался в пыточной. Но время не ждет.

— Спасибо, — отрывисто благодарю. Делаю шаг, другой, и с хрустом распрямляю спину. Все же в моем положении есть некоторые плюсы. Будь я в обычном теле — валялся бы разбитый вдрызг пару суток, не меньше. Да и резерв, благодаря многочисленным тренировкам наполнился примерно на одну пятую. Жить будем.

Я криво ухмыльнулся, осознавая заносчивость и самонадеянность шавок Волан-де-Морта, наивно полагающих что несколько обезоруженных подростков взаперти — беззащитны. Складываю руки вместе и, направляя энергию, шепчу:

— Люмос!

Яркая сфера слепящего света размером с апельсин образовалась над правой ладонью и, повинуясь полету мысли воспарила под потолок. Помещение осветилось гораздо ярче. Теперь можно познакомится с аборигенами.

Невысокий заросший калека, ссохшийся старик, изможденный, с черными, как нефть, кругами под глазами явно доживал последние дни. Без колдомедицины — труп. Слегка левее светловолосая девушка, в которой я с изумлением опознал Луну Лавгуд.

— Луна? А тебя то за что? — удивленно интересуюсь.

— Из-за отца. Он держит журнал, Придиру. Наверное, из-за него, — тихо и печально сказала Луна.

— Они вообще многих загребли, — вышел на свет незнакомый высокий шатен. Где-то я его видел, в коридорах Хогвартса, из Когтеврана кажется, курс шестой или седьмой. — Решили убить двух зайцев. Основной их целью, как мы поняли, был ты, однако они не погнушались похватать кучу уцелевших детишек, чьи родители имеют хоть какой-нибудь вес в Министерстве или СМИ. Здесь нас немного, но, как я слышал, схроны с пленниками разбросаны по многим казематам слуг Сам-знаешь-Кого.

Астория грустно вздохнула:

— Надеюсь, Министерство хоть как-то отреагирует. Перед тем, как меня похитили, отец упоминал, что Фаджа вот-вот должны сместить.

— Министерство пало, или, как минимум, разгромлено, — внезапно прокаркал дребезжащий голос. Тот самый ужасно выглядящий полумертвый мужчина подтянулся на руках, и сел ровнее. Выступивший на лице пот наглядно показал, каких усилий это стоило. — Они не стали бы начинать горячую войну без более глобального плана. Уверен, несмотря на весь ужас произошедшего с Хогвартс-Экспресс это был лишь первый ход в партии.

— А вы, собственно, кто? — уже более пристально смотрю на живого мертвеца.

— Дункан Джэй, или Ди-Джи, как меня называли друзья, — ухмыльнулся старик, и закашлялся. Узкие плечи пустыми костями тарахтели на впалой грудной клетке. Каждый раз, кашлянув, узник буквально кривился от невыносимой боли, однако стоически переносил муку.

— Вас добить? — спрашиваю абсолютно серьезно.

— Гарри ты чего? Ты что сдурел?! — испуганно донеслось от Луны с Асторией.

Однако Дункан взглянул на меня с… благодарностью за понимание?

— В любом случае не сейчас… и спасибо за предложение. Будь уверен, воспользуюсь, — заверил мужчина придя в себя. — Я главный аналитик Невыразимцев, моего товарища ты, наверное, имеешь честь знать. Висел справа от тебя в пыточной.

— Он погиб прямо на моих глазах. Лишь благодаря его вмешательству я не сошел с ума от пыток.

Ди-Джи прикрыл глаза, как-то сжавшись. Видимо, новая боль была гораздо мучительнее всего пережитого.

— Вот же несносный засранец… и тут не смог удержаться, — испод прикрытых век скатилась одинокая слезинка. — В любом случае, он жил достойно, и умер, слава Богу, достойно. О чем мы говорили? У меня в голове все кружится…

— Об атаке на Министерство, — учтиво напоминаю.

— Ах да… ну не веришь же ты, что вот ни с того ни с сего Темный Лорд броситься на тебя, плюнув на все на свете. Безусловно, Мальчик-который-выжил для него заноза, однако он вождь и политик, помимо всего прочего. Он не бросался на тебя раньше, не подбивал соратников ринуться, сломя голову в поиске Поттера? И вдруг — из чувства мести или агрессии сорваться? Так сорваться?! Нееет.

Невыразимец сделал несколько глубоких вдохов, пришел в себя, и продолжил:

— А теперь представь, что в точке, куда невозможно аппарировать, находится весь цвет и все будущее магической Англии? Их дети. Тут не то, что весь Аврорат, все Министерство вкупе с Дамблдором, лишь получив весточку бросится, вырывая душу из тела за детьми. Напал бы ты в этот самый момент на опустошенное Министерство? Я бы напал.

— Возможно, — протянул я задумчиво. — Однако решать проблемы будем по мере их поступления. Вначале — побег.

— Хах, без палочек? — насмешливо прохрипел Дункан. — В месте, откуда невозможно аппарировать? Наверное, ты Мерлин, да?

— Какие же вы все-таки закостенелые, старые волшебники, — улыбаюсь краешком губ. — Не знаете, куда все вещи наши складывают?

— В комнате выше, — насторожено сказала Астория, с опаской поглядывая на меня. Не тронулся ли, часом? Вон, уже в побеге так уверен, хотя никто до этого не сумел? А сумел бы я, не зная канон?

Однако, не успел я и рта раскрыть как мне в глаз попал ещё один субъект, доселе скрытый во мраке тени. Единственный закованный в этой тюрьме. Да каким образом!

Склоняю голову в невольном интересе и подхожу поближе.

Девушка. Замурованная до невозможности, перевязанная цепями с головы до ног и мощным намордником. Раскинутые на максимальную дистанцию и выкрученные донельзя конечности. Ни малейшей возможности пошевелится. Это как-же нужно переполошить пожирателей?

— Отойди-ка оттуда, парень, — со ноткой страха в голосе позвал Дункан. — Оставь как есть.

— Это почему-же? — протягиваю руку к кандалам. А девица то вполне ничего — яркая шатенка, грациозная спортивная фигурка и яркий румянец на щеках несмотря на довольно длительное заключение. А жаркий взор небесно-синих глаз, казалось, опалил самую душу.

— Гарри, не надо, она вампир, отойди! — Астория попыталась меня оттащить за локоть, а затем испуганно зашептала в ухо: — Её даже Пожиратели боятся, она здесь, сколько я себя помню, и даже когда Дункан попал сюда — она уже здесь была. Её ни разу не отвязывали, а кормили раз в неделю, кровью, вводили шприцем через щеку или прямо в горло. Просто жуть такая, Гарри, не нужно…

— Астория…

— Действительно, Поттер, не стоит. Вампиры — опасные твари, и никто не знает, что у них на уме, — слова старика звучали значимо и веско. Чувствовался опыт. — Сначала ты с ними говоришь, общаешься, будто с нормальными людьми, а в следующий миг оно хочет перегрызть тебе горло. Серьезно, послушай, парень, брось!

— Гарри, я столько о них читала всякого…

— Хватит! — решительно отсекаю. И обвожу пристальным взором собравшуюся негустую компанию. — Враг Волан-де-Морта — наш союзник. И она заслуживает спасения не меньше каждого из нас!

Выдав сию тираду, поворачиваюсь к девице, смотрящей на меня исподлобья и, ни минуты не колеблясь срываю к чертям сначала запоры на ногах, затем с рук и довольно долго вожусь с цепями на груди. В итоге очередь доходит и до уродливого самодельного намордника — ужасная, но довольно толковая смесь, похожая на удила и капкан в одном лице. Наконец с ним покончено, и бесчувственная девушка падает прямо на выставленные руки.

— Она давно не ела, — шепчет испуганно Гринграсс-младшая.

— Кровь… — слабый толи вздох, толи хрип доносится из чуть приоткрывшихся уст. На секунду опешив обвожу темницу взором, будто надеясь обнаружить бидончик с гемоглобином. И до меня доходит…

— Держи, — уверенно протягиваю запястье. И аккуратно прислоняю ко рту несчастной. — Только немного… Э-эй!!!

К руке будто пылесос присосался! Вначале легчайшая боль от прокола, а затем обширное онемение — видимо кровососка выпустила свой особенный яд. Ощущаю словно тысячи мурашек проходят под кожей, стекаясь со всего тела к точке укуса на запястье. Рефлекторно пытаюсь отнять руку, однако она прижимается ещё сильнее, утягивается, как котенок и обвивает за торс ногами, а руки, тем временем, прижимают запястье к губам с силой нехилого пресса.

— Эй, хватит, ну все, перестань…

Реакция глухонемой. Так и до потери сознания недалеко! Приходится ухватить девицу за мочку уха и потянуть от себя. Ещё сильнее…

Наконец, до нее доходит, что пора бы и честь знать. Откинув голову назад она довольно и с облегчением вздохнула. А после повергла в легкий шок проведя язычком по месту укуса.

— Какой ты вкусный, — мелодично сказала она. И вполне себе самостоятельно поднялась и грациозно потянулась, словно кошечка. Её упругое тело прямо на глазах наливалось жизненным соком, угловатости суставов сглаживались, а щечки залил и вовсе неприличный румянец.

— Кормежка по субботам и средам в пятнадцать ноль-ноль, — как-то глупо пошутил я.

— Я запомню, — серьезно ответила вампирша и заглянула прямо в глаза. Красные глаза? .. они же пару минут назад были синими!

Тем временем девица выгнулась влево и вправо, затем размяла конечности в суставах. С каждым очередным хрустом при прогибе девушка сладко улыбалась и чуть ли не постанывала.

— Попробуйте сами кучу месяцев провести взаперти, и без движения, с ума бы сошли! — смутилась пленница под нашими взорами. А затем, закончив завораживающую разминку, собралась и сосредоточилась, превращаясь из милой, обворожительной девушки в опасную хищницу.

— Меня зовут Маришка, — представилась она, пронзив колючим взором. — А ты и вправду Гарри Поттер?

— Он самый, — внутренности невольно похолодели.

— Очень жаль… — наигранно расстроилась вампирша. В глубине кровавых очей возникла смертельная угроза. — Для тебя. Ведь я — Маришка Шанпайк, а ты, подонок, убил моего младшего брата.

И прыгнула. В один короткий миг, растянувшийся для меня на целую вечность, миловидная пленница превратилась в чудовище. Из пальцев вытянулись громадные когтищи, челюсть искривилась звериным прикусом, а глаза полностью залило краснотой.

Взмыв в воздух невероятным прыжком, вампирша замахнулась, видимо намереваясь снести мою голову одним сокрушительным ударом. Не на того напала, сучка!

Отступив на полшага назад и влево наношу встречный резкий удар в атакующую широким замахом руку. Попадание в область бицепса должно надолго отнять конечность в пучине сильнейшей боли. Расплющенный бицепс — бо-бо. Будь ты хоть трижды монстром — анатомию не выключишь.

Как и инерцию.

Невольно проваливаясь левым боком после попадания в руку, девица сладко попала под напрашивающуюся подсечку. И рукой ещё подталкиваю в спинку, придавая траекторию.

Звук, с которым чугунный лоб девицы втрескался в каменную стену темницы, уверен, прокатился гулом по всему замку.

Однако, она мало того, что осталась в сознании, так начала подниматься, хватаясь за стену, с явным намерением продолжить бой!

— Да угомонись ты уже, стой! — в сердцах крикнул я, вскидывая руку.

И, о чудо, она послушалась! Хотя… первая же секунда показала, что не все так просто.

Маришку словно закоротило. Она так и замерла, в готовности броситься, дрожа всем телом, пытаясь изо всех сил превозмочь себя. Но что-то её удерживало. Или… кто-то?

— К-как ты это д-делаешь, п-пусти! — выдавила она из себя.

Я удивленно посмотрел на свои руки. Вновь на девицу и вновь на себя. И лишь затем вспомнил, что мы здесь не одни.

А зрители никуда и не девались, притихли в уголочке, и лишь распахнутые в изумлении рты выдавали признаки жизни на побелевших лицах.

— Рот закрой, а то муха залетит, — говорю Луне. Та, нисколько не поменяла выражения лица. Но рот захлопнула.

— И что же мне с тобой делать? — поворачиваюсь к продолжающей бессильную борьбу вампирше. Которая, все больше и больше распалялась, будто в припадке.

— Н-нет, невозможно, я же не… это все кровь! Только кровь могла такое сотворить! Ты должен был предупредить, кто ты! Не давать мне добровольно пить! Подонок! — в отчаянии кричала девушка. И повалилась на пол, в истерике молотя кулачками пол. Брови поползли наверх, когда на месте ударов в бетонной поверхности начали появляться первые трещинки.

— Да хватит тебе, — успокаивающе поднимаю руку. Бесполезно.

— Подонок, сволочь, гад! — не унималась причитать шатенка, мотаясь из стороны в сторону. Попыталась даже засунуть два пальца в рот и вытошнить испитую кровь, но ничего не вышло. Организму вампира однозначно чуждо отдавать обратно жизненно необходимую субстанцию.

— Ненавижу! Ненавижу-ненавижу!

— Да хватит уже! — взъярился и я. — Ну-ка замри!

Маришка окаменела. Так и застыла, как под Петрификусом, одни пылающие ненавистью глаза отделяли её от идентичности с восковой скульптурой.

— Убей меня! — выдавила она, скривив в отчаянии лицо. — Убей! Мне не пережить этого позора.

— И не подумаю.

— Ты ничего не понимаешь! Это позор! Я не отомстила за смерть собственного брата, более того, попала под власть твоей добровольно отданной крови… признавая твое главенство. Меня ждет только смерть…

— Что-нибудь придумаем, — пожимаю плечами, отходя.

— Ничего тут не придумаешь! — выкрикнула в спину вампирша. — Позор и смерть ждут не только меня, а и всю мою ветвь. Я глава малой ветви вампиров, а это около пятидесяти особей! Убей меня, молю! И им удастся уцелеть.

А вот это уже занятно. Поворачиваюсь с заинтересованным прищуром:

— С чего ты взяла, что меня волнует судьба рода той, что минуту назад пыталась меня убить? Знаешь, меня гораздо больше прельщает возможность владеть опасной и сильной вампиршей, чем выбросить такую мощь на мусорку ради спасения каких-то там кровососов. Я запрещаю тебе каким бы то ни было образом извещать любого из вампиров о том, кто тебя поработил, а также пытаться причинить мне или себе вред прямо или косвенно.

— Ублюдок!

— А также оскорблять меня. Разговор окончен.

Темница застыла тревожной тишиной. Девчонки с когтевранцем и невыразимец, ошеломленные случившимся действом, молчали как рыбы. Но во взглядах блондинок читалось неприкрытое осуждение.

— Гарри, зачем ты так?

— Луна! — моим тоном можно было заморозить океан. — Позволь мне самому решать свои дела. Хорошо? Спасибо!

Астория, — воспитанная аристократка, не вмешивалась, но с презрением отвела независимый взор.

— Молодец парень! — с уважением похвалил Дункан. — Не расклеился перед девичьими ужимками, подготовка на уровне. Но — берегись. Проведают её сородичи текущее положение дел — ты труп. Чтобы вампир бегал в рабстве у человека…

— Он не человек, болван! — с ненавистью выплюнула Маришка. — До тебя видимо ещё не дошло! Чтобы меня, главу ветви приручил какой-то там человечишка?!

— Молчать! — прервал я тираду новоиспеченной подчиненной. Не хватало ещё, чтобы весть о моей не совсем подпадающей под общие стандарты сущности разлетелась по всей Британии. Но зерно сомнений уже посеяно. Дункан, задумчиво теребил густую грязную бороду, а прищуренный взгляд заинтересованной Астории не предвещал ничего хорошего.

— Гарри, а почему ты не человек? — с детской непосредственностью спросила Луна.

— Оставим, — решительно отрезаю. — Сейчас перво-наперво нам нужно выбираться отсюда.

Старик недоверчиво хмыкнул, Гринграсс-младшая отвернулась, как от хвастуна, а Маришка не удержалась от шпильки:

— И каким это образом позволь узнать? Даже мне неведом способ побега из данной темницы, предлагаешь в летучую мышь превратится? Здесь даже щелочки нет, разочарую!

— Эх, — наиграно и немного вальяжно протягиваю. — Маги-маги…

И картинно встав в центр темницы, сделал несколько разминочных пассов руками. Вон даже Тори проняло, все так же сидит, закинув ногу на ногу, но не может удержатся от заинтересованных стрельбищ глазками. Луна с живым интересом ждет прекрасной могущественной магии и даже многоопытная кровососка удивленно подняла брови. Дункан же спокойно ждал.

Я распрямил спину, расправил плечи, встал в позу 'вот щас мир сокрушу!' и громовым тоном изрек:

— Добби!

— Звали, Гарри Поттер, сэр? — возникший на глазах шокированной публики домовик ничуть не смутился ни положению, в котором оказался, ни странной разношерстой публике.

— Добби, — проникновенно сказал я, — ты можешь вытащить нас отсюда?

— Конечно могу, Гарри Поттер! — радостно запищал домовик.

— Отлично. Значит, вытаскиваешь учеников, — указываю на девчонок с когтевранцем, — во двор школы Хогвартс, затем Дункана, — ещё кивок, — в больницу Святого Мунго. Вещи складывают на верху? Чудесно! Затем хватаешь мою сумку из комнаты наверху и относишь её сюда, а потом на Гримо. И в конце возвращаешься за нами. Сможешь?

— Конечно, Добби не подведет вас, сэр! — и радостный домовик подскочил к блондинкам и, даже не спрашивая разрешения, хватанул обеих за руки и был таков.

— И как-же мы не додумались… — с насмешливой горечью прошептал Невыразимец. — Подумать только, как просто! Домовой эльф…

Миг — и снова хлопок. Добби также бескомпромиссно ухватил скривившегося от боли Дункана с когтевранцем, и вновь исчез.

Мы с вампиршей остались вдвоем в мрачной, угнетающей тишине. Капли влаги накрапывали откуда-то с верхотур грота. Маришка смотрела на меня, а я на нее.

— Ты бросишь меня здесь? — спросила она.

— А как тебе лучше?

— Лучше убей.

— Не годится. Предложи что-нибудь пореальнее.

— Не годится?! — вспыхнула как спичка. — Пореальнее?! Это ты живешь не в нашей реальности! Рабское клеймо за версту учуять можно. Не знаю, что ты за тварь, способная напрямую повелевать даже высшими вампирами, но…

— Если я просто отпущу тебя? — желая рассмотреть все варианты. Как же у них сложно.

— Позор. Помилованная человеком — что может быть хуже? Мою ветвь возглавит другой вампир, а не родной вампир для ветви — хуже не представить. Мои… дети взбунтуются, и всех их ждет смерть.

— Что значит — дети? Хочешь сказать, что все вампиры твоей 'ветви', обращенные тобою лично?

— Естественно, — удивилась Маришка. — Как можно этого не знать? Пока не заслужишь упорным трудом право на создание ветви — обращать людей запрещено. Наказание — смерть.

— И сколько же вы пашете, дабы заслужить такую честь?

— Не смей говорить так, — нахмурилась девушка. — людям не понять. Лишенные возможности зачать детей вампиры хватаются за малейшую возможность создать подобие семьи. Клан — превыше всего.

— И если я отпускаю тебя? ..

— Мои же дети сожрут меня, чтобы не допустить несмываемого позора и положения отверженных.

— А как у вас оспаривается право главы ветви? — в голове возникла идея.

— Поединком. В принципе любой из высших может претендовать на место любого главы, де юре. Но, де факто, все уважают семейные и кровные узы. Должна быть действительно уважительная причина, чтобы бросить вызов главе другого клана. По сути это тоже самое, что захотеть убить мать-одиночку многодетной семьи. Очень редко, раз во множество веков какой-то старейший бывает сходит с ума, бросая вызовы одному родителю за другим… Тогда его убивают всем скопом.

— Значит я, пожалуй, брошу тебе вызов, — сказал я с легким прищуром. — Чтобы возглавить твой род. А ты получишь возможность отомстить в поединке, если победишь.

У Маришки глаза на лоб полезли.

— Что-о?! Да никогда в жизни! Чтобы низший… — и осеклась.

— Верно, — с ухмылкой протянул я. — Никакой не низший — доказано. — И угрожающе наклонился прямо к её лицу. — Я мог бы одолеть каждого из вас, как поодиночке, так и скопом — магией. А затем, вливать каждому бесчувственному несколько капель чудесной крови и, рано или поздно поработить каждого вампира в Англии так точно.

Конечно, я блефовал. Не зная точного влияния крови, размеры вампирской общины и её влияние — важно было лишь получить её согласие. Мысль отхапать полсотни первоклассных сверхбыстрых бойцов для будущей битвы с Волан-де-Мортом захватила меня.

— Но ты не вампир! — прошептала Маришка.

— А что, у вас запрещено не-вампирам занимать место главы?

— Нет, но… — растерялась она. И тихо проговорила: — в Кодексе сказано — низшим.

— Вот! — довольно ухмыляюсь. — Что и требовалось доказать. Я-то повыше буду. Значит — решено? Я тебя отпускаю, но ты неприкосновенна, пока ждешь вызов. Плюс — обязательство отомстить за смерть брата. Если я поклянусь в будущем поединке — ты сможешь уйти?

— Да смогу, — ответила девушка. — И буду официально дожидаться момента мести. Но ты должен поклясться!

И я принес клятву. Маришка вначале недоверчиво отодвинулась, а затем задумчиво уставилась вдаль. В камере вновь стало тихо.

— Я сожалею… — сказал я то, что считал нужным. — Стен первый атаковал с однозначным намерением меня убить. Притом, он кричал, что спасает тебя. Я не имел выбора.

— Понимаю, — тихо проговорила она, —, но это ничего не может изменить.

Громкий щелчок пробежал эхом по каменным сводам.

— Леди, вы готовы?! — учтиво поинтересовался домовик. Моя многострадальная сумка приземлилась рядом с ногами. Мне в очередной раз пришло в голову, что все критические передряги связанны именно с ней. С удовольствием переодеваюсь в сухую, чистую одежду. Натягиваю свежие носки и новенькую обувь. Обе палочки — темная, и фениксовая, отправляются во внутренний и внешний карманы соответственно. Также отыскиваю в недрах пару хрустальных колбочек и опрокидываю в себя одну. Зелье 'шпион', подаренное гоблинами я так и запамятовал принять после турнира. За что и был наказан в пыточной. Больше я повторять такую ошибку не собирался.

— Добби, на одну минутку, — зову домовика подальше. Но у вампиров чуткий слух, наверняка. А магию стоит поберечь.

— Можешь сделать так, чтобы она нас не слышала?

— Проще простого, — улыбается домовик и, щелкнув длинным пальцами, закивал как болванчик. — Теперь Гарри Поттер может говорить не боясь быть услышанным.

Я немного замялся.

— Тут такое дело… у тебя есть верный домовик, способный незаметно проследить за ней? Куда она пойдет, и что будет делать?

— Конечно же есть, все для Гарри Поттера!

— Вот и чудесно, Добби, а теперь вытаскивай пленницу и забирай сумку. Потом возвращайся за мной.

Пара секунд и я, напоследок поймав странный взгляд Маришки остался в одиночестве.

Сложив руки на коленях усаживаюсь на стог сена, поймав краем глаза остатки удерживающих конструкций. Как вообще не сойти с ума, без возможности пошевелится месяцами?!

Шмыгнув носом я почесал грудь, затем встал, прошелся туда-сюда и немного поприседал. Я здесь один буквально пару минут, а дрянной темный свод невыносимо давит на психику. Вспомнив про проблемы с психикой, я подумал о Лестрендж и передернулся. В один момент будто заныли разом все ранее воспаленные добела нервы. Ну, сука, я тебя просто уничтожу! Даже к Волан-де-Морту я не относился сейчас с такой злобой и ненавистью, как к этой упивающейся чужими страданиями твари. Перед глазами возникло красивое женское лицо, перекошенное мстительным удовлетворением за падение своего Господина. Ну ничего, ты ещё сполна умоешься кровью, тварь!

Внезапно незнакомое чувство поселилось в груди. Какая-то ноющая толи тревога, толи боль…, и я узнал. Подскочил, но было поздно.

Меня скрутило так, что Круциатус показался детским лепетом. Тело и душу жгло огнем, выворачивало наизнанку. Душу вырывало из тела, и я понял, что это означает.

Чертовы гоблины решили навести справки. Где-же шляется и жив ли ещё их уважаемый Мальчик-на-Побегушках.

— Гарри Поттер! Что с Вами?! — как сквозь туман донесся голос Добби. — Я не могу перенести Вас, когда с Вами творится такое!

А мне уже было плевать. Боль и беспомощность достигли апогея, меня дернуло несколько раз, словно грудь подцепили на рыбацкий крюк, и разлилась темнота.

Туман. Злые голоса. Я открыл глаза, но понял, что открывать нечего.

Я находился в центре написанной кровью пентаграммы, а вокруг покачивались в трансе десятки проклятущих гоблинов!

А во главе, как и ожидалось, величаво возвышался Грабодрогг, с холодной яростью смотревший на меня.

— Объяснитесь, мистер Поттер, — фальшивая вежливость, похоже, была в него вбита на уровне подкорки, иначе не объяснишь, почему пышущий злобой карлик продолжал велеречиво изъяснятся.

— Это я должен объясняться?! Если вы не в курсе последних новостей, то меня похитили! Я сейчас в темнице у пожирателей! И мне почти удалось сбежать, но они вот-вот могут нагрянуть вновь!

Меня окружал вязкий туман. Я не видел тела, но многие взирали на мое местонахождение с испугом. Интересно, какова моя духовная форма?

— Полегче, Поттер, — наконец выдержка изменила ему. Меня вновь скрутило, в этот раз, уверен, исключительно в воспитательных целях. — Вы ещё живы только потому, что я хочу знать, что вы рассказали?

— Ничего, — прохрипел я.

— Не лги мне! — вскричал Грабодрогг. — Что ты рассказал?!

'Сэр, Поттер сэр! Времени мало, они уже идут!' — доносился тоненький голосочек.

— Я. Ничего. Не. Рассказал! — на короткий миг ярости пересилив узы я взглянул прямо в черные гоблинские зрачки. Тот отшатнулся.

— Вас пытали?

— Да, пытали, — тиски все больше сжимаются. — Я как раз собираюсь сбежать!

— Вы понимаете, что мы не можем допустить утечки информации, которая так или иначе произойдет, когда щиты спадут под пытками? Вы принимали зелье, которое я вам дал?

— Да, принимал, — лишь не уточняю, что парой минут ранее. И вспыхиваю: — Я как раз сбегал! — ору, надрываюсь, что есть мочи. Как же до них не дойдет. Тупые маленькие уродцы.

— У вас сорок восемь часов Поттер, — с невозмутимостью палача изрек Грабодрогг. — Если через сорок восемь часов вас не будет в Гринготтсе возле вашего детского сейфа… мы вас отключаем. Мы не можем рисковать. Удачного побега.

И белесый туман начал заволакивать разум.

'Гарри Поттер, — орал Добби. — Они идут, скорее-скорее очнитесь!'

— Сорок восемь часов, — доносился голос Грабодрогга.

Я страшно закричал, очнувшись. Не находя выхода в бестелесном состоянии, чудовищная боль остаточным отголоском разлилась по затекшему телу. Из последних сил протягиваю дрожащую конечность домовику:

— Давай, Добби.

А в следующий миг двери темницы снесло напрочь. В проеме, дико оглядывая помещение показалась до боли знакомая женская фигурка. Я уже схватил домовика за руку.

— Не-ет! — в истошном ужасе завопила Лестрендж и в диком прыжке кинулась на нас. На одну единственную секунду наши взгляды пересеклись и в них я увидел все — и злость, и неописуемое удивление, а главное — животный невыносимый ужас за предстоящий отчет перед Хозяином. Она выложилась в прыжок до конца.

Но Добби успел.

Я ощутил рывок в районе пуповины, прежде чем чужие цепкие пальцы вцепились в свободную руку. А рука эльфа неумолимо выскальзывала в небытие.

Та, вторая рука рванула на себя, аппарируя, однако я рванулся прочь, что есть сил.

Бах! В мозгу словно петарда взорвалась и лопнули барабанные перепонки. Последнее, что я почувствовал — сильнейший удар спиной о твердую поверхность. Из последних сил пытаясь приподняться, испытываю чугунный удар чьего-то тела о многострадальную голову. Тела, по габаритам гораздо крупнее домовика.

Истерзанный пытками и заключениями, укусом вампира, а также призывом и аппарацией разум, пожелал удачи и отправился восвояси. А вместе с ним и сознание.

Нахлынула темнота.

Примечание к части

Вот и ещё глава подъехала. Комменты и лайки приветствуются!))

>

Эпилог 3-й части.

Холод. Первое, что я почувствовал придя в себя был холод.

Я зябко поежился, пытаясь поплотнее укутаться в привычное одеяло, а затем до меня дошло.

Я открыл глаза. В спину что-то нещадно давило, словно тысячи мелких заостренных камушков прогрызали дорогу сквозь кожу и кости. Голову покалывало мелкими судорогами, а под затылком расплывалось мокрое пятно. С трудом приподнимаю голову, и обвожу взглядом незнакомую местность.

И буквально вскакиваю на ноги, выхватывая палочку, готовясь отразить любую атаку.

Ага, размечтался.

Каменистый берег раскинулся, насколько хватало глаз, омываемый стальными серыми волнами Северного моря. А то и Ледовитого океана. Бескрайняя ровная линия, омываемая с одной стороны пучиной, а с другой упирающаяся в обрывистый склон. Заранее прикидывая, как бы вылезти, обнаруживаю несколько мелких кустарников, выживших на бесплодном камне.

— Ну, что ж, делать нечего, — мотивирую сам себя и, хватаясь за мелкие выступы, выкарабкиваюсь наверх. Минут пять занято это нехитрое, но очень утомительное дело. Особенно учитывая мое нынешнее состояние.

С верхотуры окрестности осматривались куда лучше. И я увидел то, что заставило мое сердце екнуть, и невольно сжаться.

Ведь судя по закругленной как слева, так и справа линии берега я попал… на крохотный островок!

В панике хватаюсь за соломинку, и пытаюсь аппарировать. Тщетно. Я слишком далеко от материка.

С обреченностью посмотрев на бескрайние океанские просторы, я примерно прикинул, сколько удастся левитировать. Ну, может, минут двадцать. Я не Волан-де-Морт и Ла-Манш вряд ли осилю.

Устало присев на перевернутый большой булыжник, я опер голову о руки и уставился вдаль. И как же меня так угораздило? Как вообще возможно было залететь так далеко?!

В раздумьях опустив взгляд чуть ниже, на берег, я увидел ответы на все вопросы.

Нет, Добби и след простыл. А вот одна персона, чье тело угораздило свалится на меня после падения, лежала, раскинувшись в ложбинке между камнями.

Я вскочил на ноги, а в груди полыхнул пожар. Буквально за считанные секунды съезжаю на ногах и пятой точке туда, откуда вылез несколькими минутами ранее. Чтобы приблизится к бесчувственной женщине, столь упоительно пытавшей меня в застенках темницы.

Беллатриса Лестрендж лежала, полностью беззащитна. Мертва, или без сознания. Прическа растрепались по камням, а длинная юбка неприлично задралась, обнажив поистине обворожительную картину. И в тоже время — вызывающую невольную жалость. Платье, практически изодранное в клочья то тут то там распадалось окровавленными лоскутами. Ступни ног омывались ледяными волнами, а лицо бесчувственной женщины — совсем мирное и незлое, изрешетили маленькие красные ссадины.

Беллатриса Лестрендж раскинулась, мертва или без сознания, беззащитна, как никогда. Добить? Проще некуда. Вот прямо сейчас навести палочку на бесчувственную женщину и произнести 'два главных слова'.

Я направился к телу, попутно удерживая равновесия на покатом, скользком берегу, и вынимая палочку из кармана.

Но что-то меня удержало. Я снова взглянул на её подрагивающие, будто от беспокойного кошмара ресницы, на её выгнутый, беззащитный осиный стан в который впивались сотни острых камешков, на бледную ухоженную кожу лица.

Убивать её?! Слишком просто. Да и вполне вероятно, что без её помощи покинуть сей Богом забытый клочок земли не удастся.

Многообещающе ухмыльнувшись, оттаскиваю бесчувственную женщину подальше от воды. Заблаговременно изъяв палочку, провожу собственной над бесчувственным телом, используя весь арсенал известных мне целительных заклятий. Она должна быть в форме. Чтобы ощутить все, что ощутил я!

Несколько секунд невольно засматриваюсь на светлое и умиротворенное личико. На свежие раны…

Но слишком саднят прожитые мгновения невыносимой боли.

Размахиваюсь и наношу смачную оплеуху по румяной щечке. Впервые ударил женщину, что же противно то так? Ладно, пускай, есть палочка.

— Поднимайся! — кричу ей в лицо.

Взмахом палочки зачерпываю примерно пару кубометр воды из океана и, оставив его висеть над будущей жертвой, нацеливаю палочку.

— Оживи!

Лестрендж открывает глаза. Чтобы увидеть переливающуюся на солнце водяную сферу. Вытаращив удивленно глаза, она попыталась сморгнуть непрошенную картинку. Нет, дорогуша. Это не галлюцинации.

Миг, и водяная тонна обрушилась на пожирательницу. Оглушительный визг, казалось, должны были услышать в Лондоне.

Извиваясь от океанской воды и дрожа от холода Беллатриса подскочила, принявшись рефлекторно растирать плечи.

И заметила меня, спокойно наблюдающего за ней.

Медленно, давая осмыслить всю глубину пропасти, в которой она оказалась, навожу палочку.

— Круцио! — просто сказал я.

Её тело выгнулось дугой и заплясало по острым камням. Она кричала. Ей было больно. Но, дело в том, что я совершенно не испытывал удовольствия. Только гадливость.

-Что б ты сдох, Поттер! — плюнула мне в лицо Беллатриса. Ничего, мы только начали. — Твоя мерзкая, поганая, полукровная рожа предателя крови, испоганенная дружбой с грязнокровками и отбросами…

— Силенсио! — рявкнул я. Желания выслушивать бабу в истерике отсутствовало, а выход надо искать быстрее: я со вчерашнего дня ничего не ел и желудок отзывался неприятными коликами.

— А теперь заткнись, и слушай меня, — холодным тоном начал я. Беллатриса распахнула глаза в гневе, мол, как посмел какой-то Поттер ей приказывать? И забрыкалась бешено, явно не желая выслушивать мою дальнейшую речь. Ну-с, это ты зря…

— Круцио!

— С-слабак, — первое, что прошипела Беллатриса когда я опустил палочку. — Ты даже не можешь меня пытать, после того, что я с тобой делала. И мы оба знаем, что ты неспособен меня убить.

— Нет, убивать тебя я не стану, — согласился я. — Пока.

— Конечно не станешь, потому что ты слабак… что? — она осеклась.

Я встал и сделал несколько шагов вперед. Несмотря на всю свою браваду женщина была чудовищно утомленной и перепуганной. Она невольно отодвинулась от меня, суча ногами. Ухмылка расползается на лице от созерцания столь явного проявления страха.

— Мы на необитаемом острове, миссис Лестрендж, — развожу руками, пристально глядя на нее. — И аппарировать отсюда невозможно. И это, между прочим, по твоей вине.

Глаза женщины потихоньку расширялись, от осознания задницы, в которой мы оказались.

— И что предлагаешь? Жить здесь до старости под пальмой? — съехидничала она. — Ты же не сможешь меня убить. Я же знаю.

— Нет ты мне ещё пригодишься, — ехидно ухмыляюсь, да так едко, что Лестрендж невольно сомкнула ноги вместе. — Как думаешь, для чего?

— А ты пошляк, и сукин сын, Поттер, — она переменилась в лице.

— Совсем нет, дело в другом, —, а вот теперь моя ухмылка действительно зловещая. — Мы здесь хрен знает насколько. И, возможно, денька через три мне очень нестерпимо захочется кушать. И вот тогда…

— Нет! — вскрикнула Беллатриса.

— Сначала, придется сожрать твою… — я окинул взглядом её формы. — Скажем, ногу. Как мне не претит мысль есть человечину, но поставленный перед фактом выбора, поверь, всегда предпочту свою жизнь твоей. На прочие филейные части можно будет вырыть яму, и засолить морской водой. Не знаю, сработает ли это по-настоящему — читал в какой-то книге о путешествиях.

По мере монолога женщина все больше съеживалась. Действеннее всяческих угроз или пыток на её психику подействовал спокойный, рассудительный голос. Тон, с грустной обреченностью осознающий предстоящие необходимости, и с видом знатока рассуждающий о кулинарных особенностях человечины, пробрал её до костей.

— Да ты болен, Поттер, — прохрипела женщина, и рухнула замертво. Видимо, её запас энергии исчерпался. Или слишком хорошее воображение, одно из двух.

— Эй, давай, поднимайся, — в моем голосе ни капли жалости. Поднялся и направился к ней. — И не думай, что пожалею — оставлю подыхать!

Подойдя ближе я наклонился, намереваясь поднять её. И тут же схлопотал болезненный удар пяткой в колено. Я невольно охнул, отступая, и лишь успел выбросить вперед неловко сжатый кулак.

Но ей хватило. Она рухнула, как подкошенная, теперь уж точно не притворяясь.

— Отдохни, — зло выдохнул я, потирая ушибленное колено. — Тебе полезно.

А приложила то здорово — есть опыт. Как бы не повредила чего.

Кипя от раздражения, разминал колено и продолжал думать. Чего бы ещё испробовать?

— Добби! — позвал я. Ноль еффекта. — Тинки! Элизабет!

Дохлый номер. Видимо, расстояние и впрямь чрезвычайно велико. А это означает, что если не произойдет чуда, и какой-нибудь загулявший корабль нас не обнаружит… не хотелось даже думать.

Проурчал голодный желудок. Как назло, в ушах зазвенел поучительный голос Гермионы:

'Одно из пяти исключений Гемпелевого закона трасфигурации гласит о невозможности трансфигурировать что бы то ни было в еду…'.

Но чтобы то ни было — не означает совсем ничего. А скажем можно ли трансфигурировать человечину в относительно съедобное, жареное мяско?

Да что это со мной? Всего сутки без еды, а всерьез задумываюсь о людоедстве?

Но действовать необходимо. Сидеть на пятой точке в ожидании манны небесной бесперспективно. С каждым часом голод лишь усилится, а жажда — сейчас ощутимая, к завтрашнему утру станет невыносимой.

Беллатриса застонала. Приподнявшись, она повела головой из стороны в сторону и осторожно ощупала челюсть.

— Ты пожалеешь, Поттер! — зло выдохнула пожирательница.

— Ты сдохнешь раньше, — мрачно смотрю на нее. — Но прежде чем мы сделаем кое-что, мне нужно уточнить одну вещь.

— Какую вещь? — насторожилась Лестрендж.

— Круцио! — и спустя минуту. — Готова ли ты слушать меня? Ещё одна попытка напасть, и я отрежу тебе ноги, прижгу, и оставлю одну, без палочки. Ты этого хочешь?

И совершенно зверея:

— Ты?! Готова?! Меня?! Слушаться?!

— Чтобы стать тебе обедом? — выдохнула испуганно женщина.

— Чтобы прожить чуть больше, — и навожу палочку вновь.

— Хорошо-хорошо! — она поспешно вскрикнула, отшатнувшись. Видимо, любительница поиграть с жертвой сама не очень переносит боль. Каково ощущать на себе свои же методы, мразь?!

— Тогда — поднимайся!

— Не могу, у меня все болит…

После ещё одного болевого, Беллатриса молча перевернулась на живот, и с трудом, помогая себе руками, приподнялась. Затем, сцепив зубы вместе встала на колени, а потом поднялась, шатаясь на нетвердых ногах.

— Вот, уже лучше, — похвалил я. — Видишь склон? — кивком указываю влево. — Ползи.

— К-как, туда? А ты?

— Я — следом.

Не сказав ни слова, видимо, смирившись до поры, Лестрендж подошла к пологому склону и до невозможного медленно, нашаривая каждый кустик поползла вверх. Изнеможенное белое лицо кривилось от боли каждый раз, когда камень или кустарник чересчур сильно впивался в ушибленное место.

Я примостился следом и, несмотря на открывающийся обворожительный вид, не спускал с нее глаз, в смысле палочки.

Подъем дался ей тяжело. Видимо, я переоценил её физическое состояние, поднявшись, она буквально рухнула на уступе.

— Дальше не пойду, — прохрипела Лестрендж. — Не могу. Хочешь — убивай.

И, одарив меня выразительным взглядом, откинулась, запрокинув голову. Грудь её быстро-быстро вздымалась, а тело трясло толи от лихорадки, толи от последствий падения.

Плюнув на все, я оставил её лежать, а сам отправился изучать остров. Без палочки, израненная, все равно далеко не убежит. А подохнет — невелика потеря.

На обследование всего острова у меня ушло, к большому сожалению, всего пара часов. И то, с натяжкой. Мои наибольшие опасения подтвердились.

Маленький, безлюдный и безжизненный клок камня затерянный в морской пучине. Небольшой, совсем крохотный лесок в центре островка, диаметром с пару-тройку километров. Большую часть времени занял поиск источника воды, без которого мои дни сочтены.

Однако — пусто. Ни в одном месте скопления бедной растительности не нашлось ни речушки, ни ручейка.

Вернулся к исходной точке я уже в сумерках. Беллатриса все также лежала, лишь перебралась на залежи сухого валежника. Видимо камень здорово так холодил почки. Услышав шаги, она встрепенулась, будто испуганная лань и, окинув меня странным взором облегченно выдохнула:

— Вернулся! — и откинулась обратно.

— Не радуйся так, новости тебе не понравятся, — неприязненно сказал я. — Остров — куча камня и бедного грунта с леском посередине. Воды — нет. Живности, соответственно, тоже. Аппарировать — невозможно.

— Возможно, — прохрипела Лестрендж, и перевернулась набок.

— Позволь узнать?

— Совместная аппарация.

— Думаешь, у меня не хватает энергии? — она явно что-то удумала. Подозрительность так и сочилась в моем голосе.

— Тут дело не в энергии, — женщина привстала, а затем с усилием уселась на свой самодельный лежак. — Аппарация никогда напрямую не зависела от энергии, хоть и от нее тоже. Я бы назвала это… концентрацией и направленностью порыва.

— Что, прости? — вот ещё чушь.

— Иначе не могу. В момент переноса гораздо большую роль играет четкое осознание переноса. Концентрации и направленности. Иначе волшебники с наибольшим резервом аппарировали бы по всей планете.

— И что ты предлагаешь, взяться за ручки, закрыть глазки и вперед? — я смерил её взглядом, поигрывая палочкой.

— Да. Но не все так просто. Без плота не обойтись. Мы слишком далеко. А магией задать направление — раз плюнуть. Проплыть хотя бы полсотни миль южнее, и тогда, быть может…

— Может, или нет, узнаем завтра, — отрезал я, и перевел взгляд в темнеющие небеса. Сгущающиеся грозовые тучи не прибавляли оптимизма. — Ты как хочешь, а я иду искать укрытие.

И больше не обращая ни малейшего внимания на правую руку Темного Лорда, молча шагаю вглубь острова.

— Ты же не оставишь меня тут одну, мокнуть под дождем? — донеслось взволнованно в спину.

Я на секунду притормозил, а затем все также продолжил шаг. Нет. Пошла нахрен! Пусть она сейчас и израненная, пострадавшая женщина, но нужно каждый миг напоминать себе кто она, и что сделала.

Укрытие отыскалось в глубине скромного лесочка, прикрывающего своими кронами впалую низину. Расщелина между камнями, перетекающая в небольшую пещеру идеально укрыла бы от дождя. Правда, пещера настолько мала, что улегшись на спину я доставал обоими локтями до стенок, стоило чуть лишь расставить руки.

Теперь — защитные чары. В первую очередь, чтобы незваные гости в виде полуобнаженных пожирательниц смерти не забрались в укрытие… да и перспектива быть подтопленным дождем меня абсолютно не прельщала.

Защитные… маскировочные… водоотталкивающие. А это сюрпризик для госпожи Лестрендж. Сейчас то я её не убил, но если сунется — отхватит сполна. И мне её уже жаль не будет. Если что — я предупредил. А с утра пораньше можно будет и плотом заняться, благо, заколдованные веревки, в отличии от еды, пойдут впрок.

Проснулся я около полуночи, от раската грома. А гроза, да какая гроза, настоящий шторм разыгрался над островком! Разряд молнии, разорвавшийся неподалеку глухим эхом, преодолел звуконепроницаемую оболочку. Это как же снаружи то грохнуло! Вот, наверное, веселье для стервы!

Задремать под звуки грозы? Что может быть лучше? Попытавшись вновь умоститься на жестких камнях и обновляя утепляющее заклятье, слышу странный тонкий звук. На самой грани восприятия. Прерывающийся. Явно неестественного происхождения.

Высовываюсь наполовину из пещерки, чтобы увидеть душераздирающую картину. Дрожащая женщина сидела на коленях, содрогаясь, ухватив себя за плечи, трясущиеся в истерике. Несмотря на заливающие её потоки воды, было очевидно — она плачет. А ещё кричит, что есть сил надрывая горло. Не решаясь войти, памятуя о защитных чарах, она, тем не менее, с надрывом и упорством пыталась преодолеть звуковой барьер.

Если бы не молния, кричала бы она так до утра.

— Поттер!!! Поттееер!!! — надрывалась Беллатриса.

— Чего разоралась, — хмуро интересуюсь, сняв защиту. — Люди спят!

— Впусти меня, Поттер! Умоляю!

Ничего себе. Умоляет?!

— Ты в своем уме?!

— Поттер, пожалуйста. Хоть сейчас убей или впусти. Я не переношу грозу! До ужаса боюсь! Отец наказывал, когда я была маленькой, запирая на самой высокой башне! Впусти меня, или я сойду тут с ума!

С минуту я молчал. Если бы не видел собственными глазами степень истерики… Или бесконечно смываемых дождем слез…

— Ты же понимаешь, что мне придется тебя обездвижить?

— Да-да! — она яростно закивала. — Обездвижь, парализуй, только впусти! Впусти, пожалуйста, умоляю!

— Входи, — бросил я, снимая смертельную ловушку. Лестрендж юрко затиснулась в и без того узкую пещерку, тотчас же ловя Петрификус. Подтягиваю окоченевшее тело вплотную и затаскиваю глубже. Ч-черт, здесь и так было тесно! И какая она ледяная! Существенно поднимаю температуру в убежище, лишь бы не окоченеть от излучаемого ею холода…

В узкой расщелине, чуть более метра в ширину, прижались друг к другу два тела. Тихо матеря свою некстати проснувшуюся жалость, поворачиваю Беллатрису спиной к себе, и сам отворачиваюсь к стене. И все равно её тело излучает холод.

— Ты меня сейчас заморозишь, — бормочу я, целенаправленно обдувая её теплым воздухом. Женщина ничего не ответила, да и не могла — челюсть парализована. Однако её расслабленный выдох говорил о многом.

'Она мне нужна', — как мантру в мыслях повторял я. Желая вновь и вновь отыскать логичное оправдание некстати образовавшемуся милосердию.

'Да и плевать!' — зло признал я. 'Да, черт побери, мне её все равно жаль, несмотря на все её злодеяния. Это и отличает меня от таких, как она. Я не конченный придурок, чтобы безосновательно, из одной лишь гордыни или самодурства пытать, убивать направо и налево. Бессмысленная жестокость — высочайшая глупость. Не мне её судить — значит не мне её и наказывать! Тем более, она мне нужна! Вдвойне глупо подвергать её здоровье, напрямую влияющие на её способность к аппарации, опасности. Да и чего я оправдываю себя? Захотел — впустил. Но ёшкин кот, тесно то как!'

Я ещё долго ворочался, ощущая спиной мягкую пятую точку Беллатрисы, пока милосердный сон не смежил уставшие веки.

Пробуждение оказалось на редкость… необычным. что-то привык я уже то вырубаться, то ударяться, а затем с неизменной болью приходить в себя. Тут уж какое-никакое разнообразие.

Вначале я ощутил ровное теплое сопение. На собственной шее.

Мигом распахнув глаза, я строго и долго смотрел в потолок, подсознательно смакуя необыкновенное ощущение. А потом до меня дошло. Опасаясь наихудшего, скосил взгляд налево.

Парализующие чары за ночь благополучно спали. Что позволило Беллатрисе спокойно ворочаться во сне, устраиваясь поудобнее. Попутно не преминув закинуть мне ножку на поясницу, и уткнуться влажной сопелкой куда-то в шею.

Я попытался отодвинуться, не меняя положения. Ага — сейчас! Узость пещеры не позволяла сдвинутся ни на сантиметр в сторону. Только вниз.

Ну ладно!

Раскинув над женщиной руки, я, осторожненько отталкиваясь, начал сдвигаться все ниже и ниже. Вот мои ноги уже выскользнули, и таз уже на свободе.

Пока не случилась маленькая неприятность.

Левая ступня, едва потеряв невидимую опору, соскользнула вниз, и я мигом провалился на полметра. Невольно хватаясь за незваную попутчицу, я стянул нас одним рывком ниже, пока что-то больно не ударило меня в плечи.

Беллатриса проснулась и дико заорала. Я, подхватив, тоже!

Она больно забрыкалась, вдавливая меня ещё глубже. А затем, распахнутыми до невозможности громадными глазищами уставилась вниз. На меня.

Абзац.

— Доброе утро, любимая! — не смог не съехидничать я. — Как спалось?

За что тут же поймал ощутимую пощечину. А этот визг стоило слышать… И ещё одну.

А вся проблема в том, что разозленная тигрица с удовольствием пользовалась возникшим положением. Все дело в том, что я застрял!

Соскользнув вниз, я невольно потащил её за собой, образовав в самом узком горлышке пробку из своих плеч и её бедер. Теперь мой нос располагался как раз под внушительными полушариями очаровательных холмов, существенно закрывающих обзор на рассвирепевшее личико.

Пошевелив внизу руками, я ухватил волшебную палочку и тыкнул ею куда-то вверх, в Беллатрису. И сразу вытащил.

— Ой… прости! — совершенно искренне выпалил я. Беллатриса умолкла, будто рот заткнули пробкой, и посмотрела на меня так…

— Прости, — ещё раз сказал я, упирая палочку немного правее, в ягодицу. Пытаясь справиться с невольно покрасневшим лицом.

Однако женщина отреагировала совершенно невозможно! Увидев искренность и неподдельность моего раскаяния и смущения, она, внезапно, ехидно усмехнулась и вопросительно приподняла бровь.

— Мы застряли, — глупо сказал я.

— Я вижу, — спокойно ответила Беллатриса. — Что думаешь про все это? — она кивнула на происходящее.

— Бывало и похуже, — брякнул я. Вот тут она рассвирепела!

— Похуже, значит?! — и, сузив глаза, зашипела, будто тигрица, изготовившаяся к прыжку.

— Так, а ну тихо! — и для уверенности прижал палочку ещё сильнее. Чтоб если кинется, приголубить сразу и наверняка.

— Да-да… я ничего не забываю, Поттер! — и отвернулась.

— Тогда не забудь, как я спас тебе жизнь, — буркнул я. Ноль реакции. Что ж, ну и плевать.

— Нужно выбираться! — говорю, спустя несколько минут. Наконец, она реагирует, и окидывает выразительным взором.

— Неужели?

— Мои плечи заклинило намертво, — не реагирую на подколки. — Подвигайся.

И женщина задвигала бедрами. Да ещё как!

— Да не так же! — почему я вновь стремительно краснею?

— А как? — невинно спрашивает она. — Научишь?

— Вперед-назад, — степенно говорю я. — Не вверх-вниз!

— Хм, — она вдруг окидывает меня… непонятным взором. Так, что аж екнуло в груди. — А это уже становится интересно…

— Что?! — и что я такого сказал?!

— Ничего…

Освобождение заняло с десяток минут. Сточив немного камень, мы наконец выбрались на свежий, послегрозовой воздух. Стояли и смотрели друг на друга, тяжело дыша, обоим хотелось вдохнуть поглубже после закупоренной пещеры.

— Нужно делать плот, — сказала Беллатриса и отвернулась. Я кивнул и повернулся к лесу, попутно посылая невербальным Петрификус. Так, чтобы многого о себе не думала.

И отправился заниматься важной мужской работой — мастерить плот. Сколько часов я убил на это все — страшно подумать. А попытки связать бревна магией стоят отдельного рассказа. Но все проходит, прошло и это.

Наконец — дело сделано. Я гордо подтащил изделие к воде, и надменно позвал пожирательницу.

— Ну что, идешь, или остаешься?

Она не ответила, спокойно подходя, однако, только лишь увидев, что у меня в руках, выпалила:

— И это, по-твоему, плот?! Мы же на первой волне утонем, Поттер! А ну-ка давай за мной, и делай, как я велю!

Беллатриса слов на ветер не бросала. По её указке плав средство получилось гораздо больше, удобнее и профессиональнее. А мне пришлось вновь не один час поработать магическим столяром — доверять ей палочку я ни в какую не собирался. Она злилась, но понимала, и даже не заикалась.

Плывем мы с Лестрендж по волнам… тарам-пам-пам.

Плот мерно рассекал воду, отблески солнца отражались от поверхности океана, а магия довершала все остальное. Я расположился на корме, подгоняя самодельное плав средство к заветной цели. Нежеланная спутница расположилась на носу, задумчиво глядя вдаль. Тонкий пальчик вырисовывал замысловатые невидимые узоры на древесине.

— Что ты со мной сделаешь, Поттер! Утопишь? Или просто заавадишь, если силенок хватит? — с непонятной мне, грустной обреченностью спросила Беллатриса.

— Могу и отпустить, — спокойно сказал я, — если дашь Непреложный обет никого больше не убивать, и не использовать Непростительные. Даже ради самозащиты. Вообще.

Она промолчала, ничего не ответив. Да и мое предложение высказывалось не всерьез. Я понимал, что она никогда не согласится на это. Она — другой человек.

И я не собирался прощать ей злодеяния. Вот аппарируем, свяжу её, и куда-нибудь на Гримо, подальше от глаз, приказав эльфу подкармливать пленницу. До выяснения, так сказать. Может, пригодится ещё, кто знает.

Тем временем погода ощутимо испортилась. Лестрендж взглянула вверх, и вздрогнула.

— Похоже, что мы приплыли, Поттер! — перекрикивая шум нарастающей бури женщина вскинулась, и повернулась ко мне. — Ставь защиту, болван! Или нас перевернет, к чертям собачьим!

Быстренько возвожу магический каркас. Однако, помогает слабо. Плот раскачивается на разбушевавшихся волнах, волнующееся море грозит вот-вот смыть нас в безвестную пучину.

Сколько мы так плыли, распластавшись на волнах, вцепившись продрогшими пальцами в склизкое дерево? Лишь магия не позволяла подскакивающему на океанских гребнях плоту развалится на мелкие кусочки.

После очередного, страшного и болезненного удара, Лестрендж что-то гневно прошипела.

— Чего, прости?

— Мы с тобой идиоты, Поттер, но везучие идиоты, — прошипела Беллатриса. — Мы уже можем аппарировать, чувствуешь?

И впрямь, не знаю каким образом, но Белла ощутила то, чего не смог я.

— Отправляемся? Вместе?

— Мне нужна палочка, Поттер. — негромко бросила Лестрендж.

— Чего-о? — усмешки я даже не скрывал.

— Что слышал. Повторяю, для совместной аппарации мне нужна палочка, — терпеливо пояснила женщина, — Иначе мы утонем! Соображай быстрее Поттер! Желай я твоей смерти, перегрызла бы горло ночью.

Я хмыкнул, но не стал разуверять в тщетности подобных попыток. Она всерьез думает, что я дам ей палочку?

— Ты всерьез на это надеешься?

— Нет, — вздохнула Беллатриса, и впервые искренне улыбнулась, —, но попробовать стоило.

— Хватайся за руки, и без шуточек, — холодно отрезаю. Ещё играть со мной вздумала.

Взявшись за руки, посреди бушующей пучины на малюсеньком клочке дерева, Пожиратель и её цель номер один, смотрели друг на друга.

— Готова? Знаешь место в Лютном переулке, рядом с лавкой Горбин и Бэркс? Все помыслы — туда.

Белла лишь молча кивнула.

— На счет три! Раз… два… три!

И мы аппарировали! Едкая темнота засосала стремительной круговертью, однако что-то было не так.

Вначале рванув в едином порыве, я ощутил, как куда-то стремительно утекают силы. Много… слишком много!

Риск остаться навсегда, развоплотиться в черном, пугающем ничто, придал мне сил. И я дотянул нас, отдавая все без остатка.

Чтобы вывалившись на брусчатку Лютного переулка, обессиленный, услышать заливистый женский смех. И ликующий возглас:

-Так-так-так… — прощебетала Беллатриса, пританцовывая вокруг меня. — И кто теперь хозяин положения, Гарри? — она приблизила свое лицо ко мне, и сверкнула полубезумными глазами.

Я не отвечал. Я просто молча глядел, иссушенный полностью, проникая взором в глубины черных озер. Единственно, на кого я был зол, так это на себя. Не стоило, даже в глубине души начинать ей доверять. Даже в такой, казалось бы необходимой нам обоим малости.

— Петрификус Тотааааалус!!!

Женщина кружилась на месте, словно в диковинном танце, то и дело срываясь на странно-жизнерадостный хохот. А я начинал понимать, что произошло.

Задав вместе со мной направление, и вложившись вначале, Лестрендж полностью прекратила подпитывать перемещение. Да, она рисковала погибнуть вместе со мной, но у нее и выбора-то особого не было. Она судила по себе, и не собиралась верить в мое возможное милосердие.

А я, как она и надеялся, выложился до конца. Осушил резерв полностью, лишь бы дотащить свою тушку и прилегающий якорь в виде Пожирательницы до места повторного пленения. И те несколько секунд вынужденной отключки, решили абсолютно все. Лестрендж завладела двумя палочками — собственной и моей, остролистовой.

Однако, она ничего не могла знать о третьей палочке. Черной палочке, спрятанной во внутреннем кармане. И действительно, кому может понадобиться таскать с собой две палочки?

Последний шанс. Но — не сейчас.

Она вновь ухватила меня за руку, и перенесла в небольшое круглое помещение. Каменные стены, покрытые гобеленами и знаменами, крохотные бойницы пропускали капли света. Наверняка темница, на верху башни чьего-то замка.

— Лорд уже должен был прибыть, — возбужденно прошептала Беллатриса, приблизив свое лицо вплотную ко мне. — Сегодня ты умрешь. Уверена, Господин подарит тебе поединок, так что умереть ты сможешь достойно. Гордись!

Я ничего не отвечал. И не только потому, что не мог — с парализованной челюстью далеко не уедешь. Почему-то не хотелось говорить ей больше ни слова.

А ещё я тянул. Тянул тоненькую струйку сил, непрерывным потоком наполняющую резерв. Да — сейчас я парализован. Но выдайся мне только один малюсенький шанс…

И он появился.

Лестрендж покинула темницу, оглашая окрестности радостным смехом. Можно было слышать, как её возгласы разносятся по коридорам замка, и как затопали множество ног где-то внизу.

А я готовился. Копил энергию и распалял злость внутри себя. Позволить этой сучке ещё хоть раз прикоснуться к себе?

Нет.

В какой-то момент заклятие парализации просто слетело с меня, как скорлупа. Я тут же вытащил черную палочку, ощущая некое её родство с силой гнева, бушующей внутри.

Я слышал топот множества ног. Радостно перекрикиваясь, толпа пожирателей направлялась наверх, явно желая отыграться за недавнее упущение, стоившее им, уверен, множества Круциатусов лично от Лорда.

Я собрался в преддверии битвы, закрыл глаза, глубоко вдохнул, и события понеслись вскачь!

Беллатриса Лестрендж вошла первая, окинув не изменившуюся картину довольным, искрящимся взором, и совершила роковую ошибку. Повернулась спиной к, как она полагала обездвиженному пленнику, и прокричала:

— Заходите-заходите, он тут!

И одна полусумасшедшая идея родилась в иссушенной длительными страданиями голове.

— Конфундо! Круцио! Империо!

Наущенный учителем, я использовал именно такую связку. Гремучая комбинцаия из деморализующего, сильнейшего болевого и подчиняющего заклятий, особенно проделанная неожиданно, способно снести практически любую волевую защиту.

Сработало прекрасно.

И Беллатриса Лестрендж, Пожиратель Смерти номер один и правая рука Темного Лорда обрушила поток Адского Пламени прямо на головы своих соратников!

Откуда-то снизу раздались десятки криков, мгновенно оборвавшихся, заглушенных ревом всесильного огня. Неверующие крики ужаса и боли светлым бальзамом пролились на мои уши.

И тут часть стены просто откололась, словно распиленная надвое огромным напильником, а сияющей прорехе, источая первозданную тьму, парил сам Лорд Волан-де-Морт собственной персоной.

Взлетев выше, минуя огненную угрозу, он снес верхушку башни, словно хирург скальпелем, чтобы увидеть, как его первая помощница, вернейшая последовательница и правая рука, нанеся страшный удар по собственным братьям, подскочила к лежащему на земле парализованному Поттеру, ухватила того за шкирку и аппарировала прочь!!!

Лорд Волан-де-Морт неистово кричал, никем не услышанный, а рев Адского пламени подпевал вторым аккордом.

Вывалившись на ковер приемной дома на площади Гриммо 12, первый делом посылаю оглушающее в начавшую подниматься женщину. А затем опираюсь о косяк и стекаю по стене бессильной лужицей. Н-да… тот ещё денек.

Развалившись на полу, я раскинул руки, отходя от канители последних минут. Пленение, остров… бушующий океан, бой, Темный Лорд! Что ещё преподнесет так любящая меня судьба?!

Мысли роились в голове бессмысленной вереницей. Я вновь и вновь бросал невольные взгляды на неподвижную Беллатрису. Красивое беззащитное тело, бессильно раскинулось на полу, лицо прикрыла смольная прядка, а разрезе длинной юбки сверкало аппетитное бедро. Еще перед гоблином отчитываться… Гоблин! У меня осталось так мало времени!

Молниеносно, на чистых рефлексах черчу по памяти замысловатый узор на полу. Спасибо Каркарову — научил. И провожу над бесчувственной Беллатрисой тот же ритуал, который проводил мастер, отсекая управляющую нить. Полчаса и дело сделано. Теперь, надеюсь, прямой вызов по Метке пропадет втуне.

Мысль о представлении, разыгранном пред Лордом, вызвала довольную ухмылку. Невольно замираю, разглядывая вызывающую бурю эмоций дьяволицу. Не хватает одного, завершающего штриха!

Повинуясь секундному наитию, бросаюсь на второй этаж, к своей сумке, а затем к распростертой на полу женщине, на ходу вынимая заветный пузыречек, предоставленный Грабодроггом. Приподняв аккуратную головку, вливаю зелье в полураскрытые уста. И затем, предвкушая представление, оживляю.

Как и ожидалось, Беллатриса вскинулась и бешено заорала. Взглянув на меня — плюнула, и продолжала неистово изрыгать отвратительные ругательства.

— Что б ты сдох, Поттер, — самое безобидное, — о-о… до тебя доберутся! Ты покойник!

— Силенсио! — она заглохла, бешено вращая глазами.

— А теперь: заткнись и слушай! Вот это, — показываю ей пустой флакончик, — интересное зельице, не имеющее официальной кодировки. Его называют 'шпион'. В течении двух месяцев полная невосприимчивость к легилименции, сыворотке правды… Империо. Ты понимаешь, что это означает? — я, предвкушая реакцию, потер руки. — Это означает, милая моя, что ты никаким образом не докажешь Господину свою невиновность.

В конце фразы исказившееся лицо покинули последние остатки разума. Вначале она застыла: глубокий шок превратил нежно оттененное бледный лик в застывшую маску. А затем — припадок дикого бешенства.

-А-А!!! — её крик сумел прорвать заклятие немоты и разнесся по дому. В ответ мать Сириуса завопила вторым аккордом. Я наслаждался зрелищем. Наконец эта сучка получила по заслугам за все, что совершила: пытки, убийства, злодеяния. Теперь, она никогда не вернется к Волан-де-Морту, не сможет ни Веритасерумом, ни слив воспоминания, доказать, что не спасла Поттера из-под носа у господина, атаковав бывших соратников. Лестрендж, как Пожирателю смерти, настал конец. Только теперь что мне с ней делать?!

— Тебе, как пожирателю, конец, — наслаждаясь звучанием фразы, повторяю вслух. — Каково это — предать хозяина?

Полубезумный взгляд черных глазищ остановился на мне. Губы беззвучно шептали проклятья, а ногти до крови расцарапывали ладони. Внезапно Белла улыбнулась, и как-то нехорошо. Я похолодел.

— Думаешь, победил меня, Гарри Поттер? Думаешь, на этом конец? Нет. Не-ет!

Насколько же сильна ярость и сила воли у этой женщины. Без палочки порвать магические путы — многого стоит. Наверняка она жила этой полубезумной энергией, питалась ею денно и нощно.

В один миг Лестрендж освободила правую руку, и не успел я ничего предпринять, как она вцепилась в собственное запястье острыми зубами. Я оторопел. Что за? ..

Тем временем, ухмыльнувшись окровавленной челюстью, она прошептала пару слов над кровью, и торжественно изрекла:

— По праву крови и Рода, вызываю тебя, Лорд Гарольд Поттер, на Поединок Истины! Пусть Кровь станет моим свидетелем!

Я похолодел. Поединок Истины. Дуэль, от которой родоначальник, и я, в данном случае как глава рода, не может отказаться. Ты обязан принять условия дуэли, и обязан в ней участвовать. Для вызывающего мотивом является крайняя нужда. Жизнь на кону. Все или ничего. И лишь смерть оппонента удовлетворяет зов крови. Но вот если победит вызываемый… Он может совершить с проигравшим все что угодно. Любой приказ. Умереть сию минуту, пойти вырезать детский сад, убить родителей и семью… все, что угодно. Это цена за дуэль без права отказа.

Но если она думает, что её ждет встреча с недоразвитым пятикурсником — её ждет огромное разочарование. И я его обеспечу.

— Принимаю вызов, — даю твердый ответ, вызвав ликующую улыбку.

— Тебе некуда деться, птенчик, теперь-то… — успокоившись, тихо и даже нежно воркует Беллатриса. — Мою палочку, будь добр. Нам лучше начать, да и поскорее, ты же знаешь правила? — и победоносно ухмыляется.

— Аппарируем в лес? Не хочу повредить дом.

Который теперь, после смерти Сириуса, принадлежал мне. И отчего-то, по наитию, я перенесся именно сюда, ощутив его как в самое безопасное место.

— Не знаешь разве? Поединок Истины должен состояться сразу же в месте произнесения клятвы! И неужто ты думаешь, что тебе дом-то пригодится? — глумливо насмехается Белла, в одночасье вернувшись в прекрасное расположение духа. — Вот принесу твою голову, Поттер, Лорд меня и простит…

— Довольно! Закрой свой рот! — повелительно прерываю болтунью, и салютую палочкой. — Тебе что, особое приглашение нужно?

Черные озера сощурились, словно заново изучая. Женщина коротко кивнула, и встала напротив, отсалютовав.

'Придется раскрыться окончательно' — вздыхаю про себя, одновременно зажигая демоническую злобу внутри. И уклоняясь от моментальной Авады, повелительно кричу:

— Экспекто Экстерминато!

Темнейшая магия, продемонстрированная учителем наряду с Адским пламенем в незапамятные времена, и то упомянутая мимолетно. Длинными ночами на восьмом этаже, в Выручай-комнате я углублялся и практиковал сии темнейшие чары. Экспекто патронум, светлая магия, призывающая защитника и питающаяся положительными эмоциями. Но мне сейчас нужен не Защитник. Я призывал Разрушителя.

Полная противоположность Патронуса, питающаяся болью и яростью, отражала пылающее пламя моей сущности. Огромный, черный Лев, зеркальный брат обычного Патронуса, питаясь гневом и злобой, рванул в сторону зазевавшейся Пожирательницы. Все бесполезно Белла. Твоя магия поглотится, твой ужас и страх усилит его. Мой гнев — его энергия и, себе на беду, ты разозлила меня, Белла.

Могучее черное чудовище, в чем-то уродливое, а в чем-то прекрасное давило на выставленный из последних сил щит. Магия трещала и шипела, по стенам ходили ветвистые молнии, а штукатурка облезла с поплывших стен. Минуты сестры Блэк сочтены.

— Экспекто патронум! — о диво! Она принимает единственно верное решение под давлением отчаяния и безысходности. Подведя Лорда и ставя на кон жизнь, находясь в сильнейшем душевном смятении умудряется создать светлую противоположность разрушителю. Из пучины сумасшедшего отчаяния, находит силы на светлые чувства.

Её Патронус, безумная злобная пантера, скалясь, атакует почти достигшего цели Разрушителя. Два зверя, образовав рвущий друг друга клубок ненависти, катятся по коридору вдаль, а Беллатриса бессильно оседает на пол, едва не падая замертво. Победа? Или ещё нет?

Похоже, что нет. Рано я расслабился.

Очередная Авада пролетела в сантиметре от правого уха, заставив сердце окоченеть от холода. По гусиной коже прокатился смертельный мороз, и я со всей возможной силой начал контратаку. Да что б тебя!

Отвечаю со всей яростью злости и обиды, накопившейся в груди. Почему-то до сих пор не смог выветрить из головы оплошность в Лютном переулке.

Беллатриса оказалась выдающейся ведьмой. Безмерно удивленная моими способностями, она все же отчаянно отбивалась, правда изредка все же выкрикивая заклинания. Я колдовал молча. Черная палочка, словно хлыст и флейта в одном лице, пела в руках, ведя смертоносный танец. А противница не унималась. Отличная волшебница и хороший боевой маг, сроднившийся с боем, со схваткой, бросающийся с головой в самую гущу сражения. Это её и сгубило.

Момент возникновения Ледяного шара — коронного заклятья наставника, она не углядела сразу. А осознала слишком поздно.

Переливающаяся ледяная сфера, по наущению Гарфилда скрытая до поры туманом, напиталась энергией. Мощнейшие ледяные заряды отправлялись в колдунью, вынуждая перейти от атаки к глухой обороне. Редкие 'Фините' пользы не приносили, а Авады она использовать перестала — резерв не резиновый.

Место схватки буквально разрывало от бушующего шквала. Стены узкого коридора треснули по швам. Самоподдерживающееся заклятие усердно выполняло свою работу, по капле истощая колдунью.

— Глиссео!

Пол под её босыми ступнями внезапно стал до безобразия скользким. Лестрендж дернулась раз, другой и, лишившись равновесия, плюхнулась на пятую точку.

Простенький Экспеллиармус выбил палочку из рук обессиленной волшебницы. Дуэль окончена, и поверженная женщина замертво свалилась на пол.

Я же был занят другим: тщательнейшим образом расколдовывал заряженную доверху сферу. В большинстве заклятий высочайшего уровня, самое главное — умение обуздать. Я позволил себе оглянуться лишь поставив точку в кропотливой работе.

Белла горько плакала. Поджав колени под подбородок, и обняв себя руками, тряслась и раскачивалась, словно баюкая саму себя. Беспрерывно текущие по лицу слезы, оставляли две дорожки, взгляд обреченный и пораженческий. Она осознавала: теперь уж точно — конец всему.

Её отчаяние набирало обороты. Упав на бок и свернувшись калачиком беззвучно тряслась, царапая себя за грудь и горло. Брошенная палочка сиротливо лежала у стены.

Я вытер горячий пот со лба. После всех перипетий мне стало как-то даже дурно. Стремительный шквал событий, налетел, огорошил, и обессилил.

Усаживаюсь рядом, пытаюсь сдержать дурноту, покачивая головой. Что за гадкий туман в голове? Неужто все же каким-то проклятием приложила?

И ответ вспыхнул в мозгу яркой молнией.

Гоблины! Ч-черт побери, они же могут выполнить угрозу!

Похоже, плевали маленькие засранцы на обещанные сорок восемь часов. Скорее всего, унюхав что-то через вездесущих соглядатаев, решили подстраховаться.

А значит — мне нужно спешить.

— Жди здесь, и никуда не уходи, — приказываю поверженной Беллатрисе. Она ничегошеньки не отвечает, лишь сжалась сильнее в уголке, но мне это и не нужно. Я знаю — теперь-то уж никуда не денется. Банально не сможет.

В Гринготсе уже ждали.

В свободном окошечке ютился добродушный и вежливый молодой гоблин. Но я был уверен в том, что все это напускное. Он поприветствовал меня, и поинтересовался:

— Чего желает Лорд Поттер?

— Желает увидеть свой детский сейф, — прохрипел я. Становилось все хуже. Коротышка понятливо кивнул, и отлучился.

Через пару минут меня отпустило — небось передал информацию по линии. Довольно быстро меня провели по полутемным коридорам к нужной двери.

— Рад видеть вас в хорошем здравии, мистер Поттер, — с ухмылкой поприветствовал Грабодрогг. — Вы почти опоздали.

Вот скотина! Сам же обещал сорок восемь часов!

Расположились мы в небольшом кабинете, освещаемом неярким камином. Предложили выпить, и я не стал отказываться. Сумбур прошедшего дня требовал разрядки и осмысления.

— Ну-с, рассказывайте.

— Что именно?

— Все, — развел руками гоблин.

И я вкратце поведал ему о случившемся. Начиная с атаки поезда, продолжив пленом и закончил вызовом на поединок крови.

С гоблином творилось нечто странное. Вначале, он слушал вполуха, лишь кивая изредка просматривал свои бумаги. Но стоило мне заикнутся о финальном вызове, как кривые ушки заинтересованно оттопырились, а глаза жадно уставились на меня.

— Надо же, — мерзко захихикал гоблин. — Как интересно!

Окинув мрачным взором беспричинно веселящегося гоблина, я продолжил. А когда закончил, чуть не оглох от оглушительного хохота Грабодрогга.

— Ну, мистер Поттер, вы меня изумили! — вытирая набежавшую слезу отдышался собеседник. — Провернуть такое, суметь совершить побег и скрыться. Вы заслужили мое самое искренне уважение. Истинный Лорд! Но у меня есть одна новость, возможно, слегка вам неприятная…

И он вновь мерзко захихикал.

Я впервые видел смеющегося до истерики гоблина. Трясущееся, маленькое существо, раскачивающее стул и топающее ручкой по столешнице.

— Мистер Поттер! Вспомните наш октябрьский разговор! Помните, о чем мы говорили?

— Решительно не помню, — отрезал я. Все более веселящийся гоблин ввергал в нешуточное беспокойство.

— Вам… вам… ой не могу! — вновь захохотал гоблин. — Сейчас, подождите, мне язык отказывает!

И вытащив клочок пергамента, трясущимися руками нацарапал несколько слов. Затем, попеременно хихикая, продолжил царапать, и подтолкнул исписанную бумажку мне.

Я взглянул на пергамент. И пол ушел из-под ног. Как он… как это вообще возможно?! Нет, никогда!

— Нет.

— Да!

— Никогда!

— Вы же помните, что вам сулит?! Что нам всем сулит. Шанс один на миллион! Я и фантазировать-то не мог о подобном раскладе. Но вы, мистер Поттер, Мальчик-который-выжил, самой судьбой предназначены для реализации фантастических раскладов! Ну и выбора то у вас нет, сами понимаете…

— Неужто серьезно? — я с обреченностью взглянул на гоблина. В груди поселилась странная, щемящая пустота.

— Абсолютно, — заверил Грабодрогг.

— И когда?

— Прямо сейчас! Возвращайтесь, и ждите послание. О, какая это будет бомба! — он снова заливисто захохотал, и взмахнув рукой, отправил восвояси.

Испытывая непохожее ни на что другое чувство, терзающее душу и разрывающее сердце, я ввалился в полуразваленный коридор на Гримо 12. Чувство реальности притупилось, казалось, все окружающее плавает в тумане. Сказанное Грабодрогом, подорвало все основы реальности бытия.

Сжавшаяся в углу брюнетка словно олицетворяла все свалившиеся на меня беды. Вновь завидев меня, Лестрендж отодвинулась, спрятала лицо в ладонях и затряслась.

Сообщения долго ждать не пришлось. Сова влетела в новообразованную брешь в стене, выронив мне в ладони краткое письмецо. Выслушав послание, я внезапно впал в какое-то бесшабашное и полубезумное состояние: а, была ни была!

— Дай руку и прекрати реветь, — сурово приказываю лежащей женщине. Беллатриса подчиняется, да и не может иначе. Её взгляд пуст и безжизненен. Она уже себя похоронила и хочет лишь покончить со страданиями.

Аппарирую нас обоих. Появляемся мы в большом полутемном помещении, в темноте виднеется несколько колонн. А в центре некоего круга стоит высокий мужчина, и два гоблина рядом скалятся. Быстро подсуетились, сволочи.

Подходим.

— Готовы? — спрашивает незнакомый гоблин. Грабодрогг отсутствует на виду, однако я буквально спиной чую его ехидный и предвкушающий взор.

Высокий мужчина подошел и басовито спросил:

— Вам какое Таинство? Тот, где вы глава Рода и остальные, включая жену подчиненные…

— Нет, — холодно прерываю. — Мне нужен абсолютно равноправный магический брачный контракт для чистокровных.

Последний шанс сделать все наперекор проклятому гоблину. Его сейчас нет — это его ошибка. Плевать на наказание. Несмотря на голоса, при равноправном браке придется делать все на благо семьи.

На фразе 'брачный контракт' женщина словно вышла из комы. В глубочайшем шоке поднимает на меня свои очи и неверующе отшатывается.

— Именно Беллатриса, — спокойно отвечаю на невысказанный вопрос. — Вот приказ, по праву победителя поединка — стать моей женой.

Абсолютная тишина, прерываемая лишь каплями влаги, стекающими с верхушек грота.

— Чудесно, чудесно, глава двух родов, шесть голосов в Визенгамоте, такое влияние, просто чудесно, — вполголоса бормочет плюгавый гоблин неподалеку. А я не отвожу взгляда от бездонных очей Беллатрисы, и лишь возглас священника отвлекает меня в мир насущный.

— Что? Повторите, пожалуйста.

— Вы уверенны в выборе контракта? Именно…

— Да именно полный равноправный брак, — уверенно перебиваю. — Именно там, где муж и жена одно целое, друг за друга в могилу, один род — одно дело, и все такое.

— Ну, вы сами выбрали… — потрясенно выдыхает священник. И внезапно усмехается в бороду: — Пути Господни неисповедимы, быть может, это и есть ваша судьба?

— Да-да, начинайте уже, — нетерпеливо отрезаю, хватая за руку застывшую женщину.

Церемония началась. Все плыло, как в тумане. Переживания достигли финишной точки и отключили эмоциональность. Ощущаю неудобство в ладони — женщина до боли впилась в мою руку.

— Согласна ли ты, Беллатриса Блэк стать женой Лорда Гарольда Джеймса Поттера?

— Я, Беллатриса в девичестве Блэк, готова стать женой Лорда Гарольда Джеймса Поттера, быть ему верной супругой и опорой, поддержкой во всех начинаниях. Заботится о муже и о Наследниках, не предать и не опозорить Род, и с гордостью нести звание чистокровной, — помертвевшие губы произносили то, что должны. — Отдать жизнь и всю себя.

— Да будет так! — торжественно провозгласил священник. — Согласен ли ты, Лорд Гарольд Джеймс Поттер взять в супругу Беллатрису Блэк?

В зале раздался хлопок. За границей ритуального круга появился Грабодрогг, он прыгал и махал руками, не в силах преодолеть черту. Быстро же донесли о внесенных мной самовольных поправках. Именно неприкрытая злоба маленьких, сощуренных глазок помогла решиться.

— Я, Гарольд Джеймс Поттер, готов стать мужем Беллатрисы Блэк, заботится о ней как о себе самом, быть верным мужем и опорой. Защищать от любых опасностей, во благо наших Родов. Как равный с равной образовать единое целое, заботиться и беречь, пока смерть не разлучит нас. Отдать жизнь и всего себя.

По мере моей речи глаза Беллатрисы все больше расширялись от глубочайшего удивления.

— Наденьте кольца, — прозвучало властно.

Я взял коробочку, заранее принесенную запасливыми гоблинами. Уверен, с Поттерова сейфа снята баснословная сумма… особенно за этот бриллиантик.

Белла завороженно наблюдала, не отрывая взгляд, как я беру её нежную белую ручку и одеваю чудесное тонкое колечко на безымянный палец.

Священник вынул короткий клинок, и сделал по надрезу на руках. Наши ладони робко соприкоснулись.

Затем, повинуясь инстинкту древнейшего ритуала, соприкоснулись наши взоры.

В её бездонных темных омутах ничего нельзя было прочесть. Лишь дивные искорки окаймляли бледное лицо в полумраке подземного Храма.

Одев кольца, мы взялись за руки, и вспышка священного волшебства осветила подземелье. Магия приняла наш брак.

-… можете поцеловаться, — как сквозь вату прозвучало среди колонн.

Я крепко схватил обомлевшую Беллу, и запечатлел на теплых вишневых губах скороспелый поцелуй, тем самым завершая ритуал. А как только защитный купол распался, ухватил её за руку и аппарировал прочь.

Примечание к части

Вот и эпилог третьей части!))

>

ЧАСТЬ 4: Глава 31: День после

Обветшалые, трясущиеся стены на Гримо 12 встретили молодоженов гнетущей тишиной. Лишь потрескивание штукатурки и проседающий стон потолка напоминали о необходимости неотложного ремонта.

Взмах палочкой — шов пробоины, тянущийся вдоль стены, зарос на глазах. Ещё движенье — люстра встала на место, а стены окрепли.

— Поттер… Поттер! Что это сейчас было?! — раздался позади истеричный всхлип.

— Свадьба, — ответил я. Ну, а что ещё сказать? — Если тебя не устроила обстановка, можем повторить, позвать друзей там, свидетелей… Твои пожиратели будут мило смотреться по соседству с орденцами.

— Ты конченный, убогий подонок! — причитала Беллатриса. Как стояла, так и села в кучу насыпавшейся штукатурки, не замечая безнадежно испорченных одежд. — Столько впустую… ты… Почему там были гоблины, Поттер?! — внезапно побледнела она.

Ну вот, началось…

— Только не говори мне, — дико вытаращилась Лестрендж. — Что ты, волшебник, пусть и полукровка, посмел якшаться с этими… этими…

Её лицо искривилось в таком отвращении, какого не добилась бы перемазанная в дерьме грязнокровка.

— Не о том думаешь, жена моя, — криво ухмыльнулся я. Однако в груди екнуло что-то, неохотно признавая её правоту.

— Я тебе не жена, сученок!

— Вот как? А у магии, насколько я понял, есть собственное мнение на этот счет, — и помахал перед носом обручальным кольцом.

— Ах ты! — нет, её сейчас уже точно кондратий хватит. Лестрендж, видимо растеряв последние скрепы бросилась на меня, аки дикая кошка. Стремительный взмах когтистой пятерней, короткий миг, сопровождавшийся голубоватой вспышкой, и бесчувственная женщина распростерлась на полу.

— Вот оно как выходит, — я задумчиво потер подбородок. — Не стоит злить магию!

Из уст вырвался нервный смешок. Нет, я себя не узнаю! Слишком, слишком много пережито за эти дни! Чашечка кофе должна угомонить расшалившиеся нервы.

— Добби! — кричу в пустоту. Заодно и проверю, как там домашний эльф.

— Хозяин Поттер звал? — услужливо склонился домовик. И восторженно запрыгал: — Сэр Гарри Поттер жив! Он вернулся! Я уже так наказывал себя, что не смог перенести вас, клянусь, это было впервые!

Эльф замахнулся и с размаху втрескался лбом в каменную стенку.

— Добби плохой, плохой!..

— Добби, прекрати! — окрик вынудил существо оторваться от самоэкзекуции. — Что в мире происходит? Что в школе?! Нет, так… — крепко зажмуриваюсь, — ты можешь мне перенести пару последних выпусков пророка, и бо-ольшую чашку горячего кофе? Сделаешь?

— Да-да, Добби все выполнит!

— Вот и чудно, — вздохнул я. И, переступив через тело лежащей женщины, направился в гостиную.

Итак-с… газетный разворот на всю полосу:

"ТРАГЕДИЯ ВЕКА! Десятки детей убиты, сотни ранены!"

Что ж, ожидаемо. Очень даже. И не могло быть по-другому. Я прикрыл глаза, на миг представив весь ужас испытанный родителями, беготня в Министерстве, паника, ненависть и злые слезы…

А затем, буквально следующий номер, даже не выпуск, а кратчайшая новостная брошюра. А аналитик из подвала-то не подкачал:

'Сами-знаете-кто атаковал министерство. Война официально началась! '

А до этого, что, в игрушки игрались? Хранители порядка, хреновы! Одно нападение на мое поместье чего стоит! Все ещё лежащее в руинах. И я не вижу никакого смысла начинать восстановительные работы до окончания войны. Но ведь не пошевелились тогда, гады! Покричали, поголосили о нападении на Лорда, признали Волан-де-Морта живым и на этом все.

Я вскочил и принялся мерять шагами пространство гостиной на Гримо 12. Где-то наверху суетливо постукивал Кикимер. Обрадуется, поди, хозяйке то новой.

Без Гарфилда, то есть, тьху! Без Каркарова и Фламеля предпринимать последующие шаги неразумно. В Хогвартс мне нынче путь заказан, да и вряд ли школу ближайшим временем откроют. М-да.

Мысли поневоле вернулись к новоиспеченной женушке. Я скривился, вообразив реакцию учителя на 'сюрприз'. Пожалуйте-с и примите с объятьями: Беллатриса Лестрендж — моя супруга. Пожиратель смерти со стажем, психованная маньячка, убийца и просто очаровательная женщина. Хотелось толи истерично расхохотаться, толи пристрелить кого-нибудь.

'Однако теперь ты можешь ей доверять', — заявил о себе внутренний голос. Доверять Лестрендж?! Буквально тотчас заныло тело застарелой болью. 'Быть может, стоит попытаться поговорить нормально? Магия вынудит её быть твоим союзником… Как и тебя её', — не преминула с издевкой поддеть внутренняя ехидна.

Я скосил взгляд в коридор, в сторону Беллатрисы. Мысль о том, что она валяется среди пыльных обломков невольно кольнула меня. Какая-то часть самоуважения потребовала, чтобы моя, пусть и ненавистная жена получила толику необходимого уважения и ухода.

Неужто магия подталкивает меня ещё и заботится о ней? Сомнительно… Черт с ней!

Отлевитировав правую руку Темного Лорда на диванчик, усаживаюсь напротив, вперив сумрачный взгляд в неподвижное тело.

Знакомый до боли клекот оторвал меня от черной меланхолии и самоедства. Подняв голову, убеждаюсь — не послышалось. Букля! Не думал, что буду так рад белоснежной подруге — живой надежде на свободную от опасностей жизнь.

— Иди-ка сюда, — шепчу питомцу, попутно отвязывая от лапки письмецо и посылку.

'Гарри, если ты читаешь это, значит жив. И сумел выкарабкаться, несмотря ни на что. Ищейки Волан-де-Морта повсюду. Занятия в школе возобновятся: чисто погибших детей исчисляется десятками — не сотнями. Я, и сам знаешь кто уже отбыли из Англии в Европу по известному тебе делу. Не вылезай из школы и жди. Береги себя.

И.К. (А.Г.)'

Ну, ИК и АГ, это наверняка Игорь Каркаров и Александр Гарфилд. Ну, в школу так в школу, там впрямь безопаснее, чем где бы то ни было. Выручай комната должна помочь с дальнейшим освоением способностей. Да и Дамблдор что-то упоминал о некоторого рода 'занятиях. Выходит, директор решил сдвинуть сроки и выдать информацию раньше?

В любом случае, мне следует официально 'узнать' о крестражах, прежде чем начинать какую-то деятельность в этом направлении. Тем более, имея про запас серьезнейшее преимущество — Знание. Знание о том, как уничтожить, где найти и каким способом использовать оружие против Волан-де-Морта.

И все бы хорошо, план действий намечен и готов к реализации, если бы не одно 'но'.

И оно сейчас сопело, перевернувшись на бочок, разметав черные волосы по подушке.

В любом случае — утро вечера мудренее. Сейчас — спать. А завтра утром все разговоры, пояснения и обсуждения.

В очередной раз невольно скосив взор на спящую женщину, я вздохнул, стиснув зубы, и направился наверх в свою спальню.

Черное марево. Оно ухватило меня склизкими щупальцами утягивая вниз, на самое дно. Там темень, плач и скрежет зубов. Пытаюсь вырваться, но тщетно. С каждым новым рывком силы утекают, как вода. В конце всего возникает перед глазами смутно знакомое лицо. Прости.

Утро ознаменовалось счастливо прыгающим Кикимером. Воодушевленный домовик с энтузиазмом приготовил вкуснейший завтрак, приговаривая:

— Наконец-то хозяюшка вернулась. Наконец, грязнокровки и предатели крови не будут поганить древний дом Блэков!

Вот уж кто и впрямь осчастливлен сложившимися обстоятельствами. Прыгает, напевает, посуду по воздуху левитирует. Глазища сияют золотыми полумесяцами.

— Доброе утро, Кикимер, — машинально буркнул я, сонно выпрямляясь в постели. И пока одевался, не заметил, как в комнате воцарилась абсолютная тишина.

— Хозяин сказал Кикимеру доброе утро? — неверующе переспросил эльф. Его аж закоротило. Поворачиваюсь к нему, чтобы увидеть разрастающуюся гримасу сильнейшего отвращения: — Вот потому Гарри Поттер никогда не будет таким хозяином как Блэки! — заявило отродье и заковыляло прочь.

Тотчас в груди вспыхнул пожар. После всего пережитого позволять какой-то облезлой лягушке себя оскорблять?!

Дикий визг огласил пространство. Домовик метался на полу, царапая, раздирая грудь до крови, снедаемый невыносимой мукой. Видимо, достаточно лишь намерения для причинения невыносимых страданий. Сей факт отчего-то позабавил. Интересно, а с женушкой прокатит?

— Стой! Прекрати, Поттер! — до боли знакомый выкрик вынудил вырваться из облака грез. Поворачиваюсь и заглядываю в бездонные очи Беллатрисы. Та вздрагивает, и отводит взор.

— Вступила в общество защиты животных? — спрашиваю с ухмылкой.

— Заткнись, Поттер! Эльф нянчил меня в детстве, и я не позволю тебе… — распалялась Лестрендж. Как мило, этот ушастый огрызок для нее что-то да значит. Для Правой Руки Темного Лорда! Невероятно.

— Ну понятно теперь, в кого ты уродилась такой… — ой, а вот этого, кажется, не стоило говорить!

Ощущаю себя бегущим по коридору на первый этаж, преследуемым по пятам взбешенной фурией. Больно уж рычание из её горла вырвалось нечеловеческое, а я то считал себя существом не от мира сего.

— Стоять! — выкрикиваю властно. Сработало. — Кикимер!

Домовик вынужденно возникает передо мной.

— Накрывай на стол. Все разговоры за завтраком через пол часа! До того времени — свободны, и ни звука!

— Надеешься меня заткнуть! — она угомонится сегодня?

— Вовсе нет, — спокойно смотрю прямо в глаза. — Это невозможно. Примерно, как перевоспитать Кикимера… Спокойно! — властно вскидываю руку. — За завтраком многое нужно обсудить. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Я то понимаю, — прошипела Беллатриса. — А вот сам-то ты понимаешь, что творишь?!

Хотелось бы верить. Двадцать минут пролетели незаметно, и вот, мы сидим, голубки, за фамильным столом Блэков, я во главе, Лестрендж по правую руку и молча ожидаем завершения сервировки. Эльф быстро отошел от пережитого, но боль явно пошла тому впрок. Не огрызался, взгляды искоса не бросал, приказы исполнял молниеносно. Просто душка, а не слуга.

Ел я молча. А вот Беллатриса изводилась, вертелась на стуле. Бывает, откроет рот, и тут же оборвет себя — начать первой гордость не позволяет. Наконец, осознав, что её терзают неслучайно, нервно отложила вилку в сторону и процедила:

— Так о чем ты хотел поговорить со мной?

— А ты как думаешь? — ну вот, снова вспыхнула как спичка! Никогда не считал себя энергетическим вампиром, но чувствуя столь ярые эмоции на невинные подколки до боли хочется подкидывать дровишек в костер.

— Я думаю, — язвительно процедила женщина, — что твоей славе и карьере конец. Я думаю, что ты не осознаешь, в каком дерьме находишься! Я думаю, что ты дурак, слабак и просто везучий, несносный щенок, мой милый новоиспеченный муж!

Почему мне становится все веселее? А она, видя расползающуюся ухмылку беснуется все больше.

— Ты понимаешь, что шила в мешке не утаить?! Да Поттеры, как и Блэки с Лестренджами с половиной чистокровного Хогвартса в родне! Уже сегодняшним утром твои фанаты-поклонники, папеньки и маменьки маглолюбцы с удивлением обнаружат забавную ниточку на фамильном древе: Гарри Поттер и Беллатриса Блэк! Представляешь, как тебя встретят? Хаха! — она истерично расхохоталась. — И это после того, что я устроила в поезде!

Меня словно к стулу приморозило. В суматохе последних событий… я упустил многое.

— Что, пробрало? — Белла злорадно хохотнула. — Так это ещё не конец! На тебя набросятся все, кто до этого носил на руках! Твой мир рухнет! Уже рухнул! Твои друзья отвернутся от тебя, взявшего пожирателя в семью!

— Достаточно, — холодно прерываю. — Не может рухнуть то, чего нет.

И, видя, что она не прониклась — добиваю.

— Я — не Гарри Джеймс Поттер.

В образовавшейся тишине, казалось, можно кисель собирать. Вначале Белла не вникла, недоверчиво скривилась, а затем, осознав, что между супругами прямой лжи быть не может…

— ЧТО-О?!! — её лицо стоило видеть в этот момент!

— Проблемы со слухом? — улыбаюсь краем губ, и пригубливаю кофе из чашки. Её взор вмиг меняется, становиться колюче острым и очень-очень проницательным. Она словно заново увидела меня, и посмотрела новым, особенным взглядом. Осанку, выражение лица, речь. Затем, уставилась в пустоту, что-то припоминая и оценивая, забавно шевеля губами в процессе.

— И кто ты? — с глупым выражением лица переспросила Лестрендж.

— Демон! — гаркнул я, выпуская наружу немного гнева. Совсем чуть, подкрашивая кровью глаза и меняя оскал. Хватило с лихвой.

Молниеносной испуганной ланью Белла вначале отпрыгнула, затем отскочила, попробовала спрятаться за стол и, наконец, забилась в дальний уголок комнаты.

— Не подходи! — истерика близко.

— Да как бы и не планирую, — пожимаю плечами, отхлебывая напиток. И дальше вальяжно: — Меня вполне устраивает такой расклад. Я, во главе стола, а ты в уголке, на коленках…

Не успел я договорить, как фурия уже нависала надо мной, стиснув кулаки и сцепив зубы.

— Ты… ты…

— Да успокойся ты, — махаю рукой устало, — присядь. Расслабься. От жены не должно быть секретов, правда ведь? — невеселая ухмылка. — Тогда — слушай. Меня звали… Виктор…

Как давно это было. Старое имя всколыхнуло марево чувств. И я рассказываю историю свою, опуская несущественные подробности. Рассказал многое, если не все, начиная с попадания в сказочный мир, и завершая крушением поезда.

И осознал, внезапно, что говорю с упоением, в запои исповеди вываливая самые сокровенные эмоции и переживания. Кому? Сейчас неважно. Есть наболевшее, накипевшее на душе, есть молчаливый слушатель, что ещё нужно? Есть грешная до бесконечности, извращенная садистка и просто убийца — моя жена. Как же весело. Только почему в глазах щиплет?

И почему я могу только ей, без зазрения совести рассказать о своих эмоциях, пережитых с Асторией? О сделке с гоблинами. О многом другом.

Распалившись, я принялся ходить из угла в угол, продолжая изливать душу, рассказывать и нагнетать. Беллатриса молча, с непроницаемым выражением лица слушала, глядя в одну точку. Светлое, до белизны лицо нечитаемой маской оттенялось лучами утреннего солнца.

Скрежещущий треск и звон разбитого стекла перебили пламенную исповедь. Я осекся и, вздрогнув, взглянул на небольшую серую сову. Новоприбывшая посланница ринулась тотчас ко мне, с весьма явным агрессивным намереньем.

Поспешно развернув пергамент, углубляюсь в чтение. Затем перевожу взгляд на окаменевшую Лестрендж, и протягиваю письмо жене. Смысл теперь от нее что-то скрывать? Послание гласило:

'Негоже, Лорд Поттер, забывать о пергаменте связи, врученном вам. Лимит лояльности, завоеванный вашими достижениями высок, но не безграничен. Надеюсь, намек понят? Перехожу к сути:

Волшебный мир бурлит, словно вспенившийся котел. Наша славная выходка всколыхнула умы и сердца обывателей, и они жаждут крови. Вашей, мистер Поттер. Вы уже почти объявлены в розыск. Но, по счастью, выход есть. План следующий…'

— Это действительно может сработать, — скривила гримасу Белла. — 'Запертая в казематах тварь… под абсолютным контролем… ради укрепления позиций и правильного управления Визенгамотом…'. Они всерьез надеются, что никто не прознает о равноправном браке?

— Если ты не дашь повода.

— Если. Я. Не. Дам повода? — раздельно повторила Белла. И, откинув голову, безумно расхохоталась. — Только магл в прошлой жизни, смог бы без с таким упоением лизать гоблинский зад! Все вы ничтожные мрази! А теперь, думаешь, что я, чистокровная ведьма, буду идти с тобой рука об руку к краху магического мира?! Не дождешься… муженек! — последнее слово она буквально выплюнула, вскочив. — Вонючий магл, серенькое ничто, непонятно за какие заслуги заслужившее право попасть, подумать только, в полукровку! И тотчас, боясь за никчемную жизнь, продать волшебный мир, приютивший тебя, ради мелких, алчных уродцев! Ты должен ноги целовать каждому магу, за то, что можешь быть одним из нас!

Но и у меня есть границы терпения. Они иссякли.

Я редко терял контроль, даже в критических ситуациях. Всегда держал в узде чувства и эмоции, памятуя о Том, кто таится внутри. Ни на турнире, ни в поезде, ни где бы то ни было ещё. Памятуя об одной опасности, я помнил об иной. Стресс удерживал разум в рамках трезвости, напоминая и предостерегая.

А достаточно было всего лишь забыться на миг, в рассветной гостиной уютного дома. И злые, колкие речи довершили начатое давным давно.

И под конец, прежде чем гнев стал неотъемлемой частью меня, я понял.

Боятся было нечего. Я всего лишь стал собой. Навсегда.

Одним яростным всплеском Он прорвал рубежи, всколыхнув самую суть. Я поднялся, схватил её голову, и буквально прижался прожигающим взглядом в лицо Беллатрисы, вцепившись когтями в черные волосы.

— Ты, мерзкая мразь! Ты думаешь, что это продолжится вечно?! Ты ещё не знаешь, КТО я, и ЧТО я! Так или иначе, я стряхну проклятый поводок. Я УНИЧТОЖУ гоблинов, УНИЧТОЖУ Волан-де-Морта и всех его чистокровных псов. Затем, я УНИЧТОЖУ проклятое Министерство, и буду править. Всем! Навсегда! Как! Считаю! Нужным!

Буквально прорычав последние слова, отшвыриваю женщину на пол. Грудь раздирает кипящий яд. Вскричав, обрушиваю удар на стол, тотчас превратившийся в рухлядь. Гнев требует выхода.

Отбрасываю мешающие обломки и вбиваю кулак в пол. И снова. И снова.

Продолжаю крушить невинную поверхность. Куски бетона, камней и земли взлетают в воздух с каждым ударом, сотрясающим поместье до основания. Мои руки давно уже не мои. Громадные, обтянутые чешуей, когтистые лапы с костяными наростами выбивали каменное крошево.

Цельный каменный пласт отслоился под градом ударов. Ухватываюсь за него, и с силой швыряю в стену.

Гррах!

Стена подламывается, дом на Гриммо 12 содрогнулся, а с потолка сыпется каменное крошево.

— Виктор!!! — пронзительный голос в самом мозгу. И легкая, прохладная ладошка опускается на спину.

Из меня будто выпустили воздух. Я сдулся, как воздушный шарик, падая на пол. В груди что-то беззвучно клокотало.

Почему именно старое имя, которым меня больше никто не называл в новом мире, прошлось по сердцу холодным ливнем?

— Борись с ним. Если ты сдашься, всем нам конец!

С трудом перевернувшись на спину вижу бледную, перепуганную насмерть женщину. Беллу всю трясет, но она не отнимает руку. Её расширившиеся очи — черные омуты с нечитаемым выражением смотрят на меня.

Где-то внутри меня кто-то иронично удивился. Не испугалась подойти, надо же! Но там же, среди пылающих угольков зрело злорадное предвкушение: это всего лишь отсрочка…

*

Толпа, возбужденно клокоча, обступала со всех сторон.

— И все же!!!.. — возмущенный визг резанул уши.

— Как я и говорил, это была вынужденная мера. Разработанный план изъятия и похищения. Говорю откровенно всему магическому сообществу: Лорд Поттер не прощает своих врагов. И осенняя атака на родовое поместье, вкупе с вялой реакцией министерства стали последней каплей, убедившей меня в единственном — пора действовать!

— А ваша жена?.. — очередной возглас из толпы.

— Молю вас, — сердито хмурюсь — не называйте её так. Эта тварь заперта надежнее, чем в Азкабане. Единственное её предназначение — обеспечить уникальную доселе позицию в Совете Чародеев. Признаю — довольно жесткая и циничная мера. Но — идет война! — мой голос крепнет, набирая обороты. — Идет бойня, в которой Том Реддл, именуемый Лордом Волан-де-Мортом, перешел грань дозволенного! Он обрек себя на гибель давным-давно, ещё шестнадцать лет назад. Но Хогвартс-Экспресс — начало твоего конца, Реддл! Конец войны — вопрос времени, если мы объединимся, и встанем насмерть! А я, со своей стороны, обещаю, — холодно смотрю прямо в объектив камеры. — Я. Буду! Бороться!!!

И в оглушающей тишине, тут же разразившейся грохотом аплодисментов схожу с подиума. Иду спокойным шагом сквозь ревущую толпу, напялив на лицо маску решительного и непреклонного бойца.

Спектакль отыгран. Фигурки расставлены. Энергия толпы повернута в нужное русло. Я тихонько выдохнул, отойдя за угол. И врагу не пожелаешь переживать теледебаты. Сотни объективов и жадных к сенсации взглядов.

Ближе к вечеру, переодевшись и подобрав чемоданы, стою у камина в ожидании попутчика. Забегаловка Тома в очередной раз приютила меня на день. На дне фляги ещё плескались остатки Оборотного Зелья, наготовленного Гермионой, и соблюсти конспирацию удалось в полной мере.

Наконец, зеленая вспышка, и в камине проявилось осунувшееся, ещё более постаревшее лицо профессора МакГоннагал. Строгость оставалась ведущей в ансамбле эмоций печального лица, но в глубине глаз засела неистребимая тоска.

— Патронус-кошка, — сказал я, подойдя к преподавателю.

— Патронус-олень, — кивнула профессор. — Как… отдыхалось?

— Благодарю, вполне сносно, — интерес профессора, пусть и заслуженный, требует иной обстановки. — Директор у себя?

МакГоннагал молча кивнула. А затем, взмахнув палочкой, отправила пожитки по назначению.

Кабинет Дамблдора остался прежним. А чему здесь измениться? Все та же тысяча страннейших штуковин, и во главе — старик в звездном фиолетовом одеянии. Пронзительный взгляд испод очков половинок — рентген чистой воды. Что-то никогда не меняется.

— Мистер Поттер? — голос директора мертв. — Минерва, оставьте нас.

Декан, цокая каблуками, немедля покинула кабинет.

— Лимонную дольку? — я облегченно выдыхаю. Раз уж предлагают угощение — бить не будут.

Протягиваю руку и угощаюсь лакомством. Весьма недурственно, между прочим.

— Вы полны сюрпризов, мистер Поттер.

— Не без этого, — пожимаю плечами, усаживаясь поудобнее.

— Я так понял, бесполезно спрашивать кто именно надоумил вас на авантюру с… миссис Лестрендж?

— Ну почему же? — отчего-то не хотелось разочаровывать старика. — Все сказать не могу, но, уверяю, все произошло максимально спонтанно и неожиданно. В конечном итоге, это был единственный шанс посадить её на цепь, не прибегая к смертоубийству.

Дамблдору ответ явно понравился. Взор синих глаз прояснился, а очки-половинки сверкнули на солнце.

— Это о многом говорит. Случившееся в поезде известно досконально. Воспоминания многих учеников, пойманные пожиратели… что произошло после?

— Меня держали в плену. Некоторое время, — по моему лицу, вероятно, пробежала тень.

— Тебя пытали? — директор впился прожигающим взглядом.

— Ничего такого, что нельзя пережить, — я зябко поежился, и скупо усмехнулся. — Затем удалось спастись с помощью уловки… домового эльфа, Добби.

Брови Дамблдора изумленно взлетели вверх, а затем он резко выпрямился, просияв улыбкой.

— Браво, Гарри. Твой свежий взгляд явно демонстрирует узость мысли и закостенелость восприятия волшебников. Подумать только, домовой эльф… Пожалуй, никому из окружения Волан-де-Морта не пришло бы в голову подобное. Это, впрочем, также и дыра в защите Хогвартса. Домовики, безусловно, контролируются, но стоит принять меры.

— Затем кое-что, — а точнее кое-кто, — помешало переносу. Так или иначе, мне удалось выбраться и вот я перед вами… Школу сильно потрепало?

— А ты как думаешь? — от директора вновь повеяло стужей. — В отставку я уже подал.

— Вы что?! — едва не вскакиваю с места.

— Но от нее отмахнулись, как от мухи, — Альбус, прищурившись, тоскливо глядит за горизонт. — Ворох проблем разгрести больше некому, да и поезд, де факто, не входит в зону ответственности директора.

— Сколько? — самый тяжелый вопрос прозвучал.

— Двадцать два. На удивление мало, не правда ли?

— Что он творит?! — кулаки сжимаются сами собой. — За ним же никто не пойдет! Убийство детей… такого не прощают! Кем он будет править?

Дамблдор рывком поднялся и подошел к окну, заложив руки за спину. Протянул руку и цепко ухватил задвижку на окне, распахивая. Свежий воздух наполнил комнату, развевая длинную седую бороду.

— Видишь ли, Гарри. Том Реддл давно не считается с таким примитивным понятием слабаков как 'ценность жизни'. Ты ждешь пощады от человека, пришедшего в чужой дом для убийства ребенка?

— Но, с точки зрения логики…

— С точки зрения логики, ты слишком много насолил ему, Гарри. Чересчур. Только за этот год ты ушел от него на Турнире Трех Волшебников, продемонстрировав неизвестную магию. Избавился от двух верных пожирателей ещё летом. Он явно учуял, чьих это рук дело. Обставил на турнире претендентов и выжил при атаке на мэнор. Положив весь молодняк. Многие начинают роптать, что Темный Лорд испугался мальчишки! Ты уже не просто пункт в плане на пути к власти. Гарри Поттер — враг номер один.

— Я, конечно, догадывался о подобном, но…

— Если быть откровенным, я подумывал об отчислении, — Дамблдор отвернулся от окна и посмотрел прямо в глаза. — Том взбешен, как цепная собака, и слишком велик риск атаки на школу. Жертвовать детьми… только не снова.

— Ну да, лучше уж одним отделаться, — обиды нет. Я его понимаю.

— У меня были хорошие отметки по арифметике, Гарри. И один, это всегда меньше любого другого числа.

— Есть ещё ноль.

— Шанс на ноль был утерян давным-давно. В день, когда Том встал на путь гибели. Впрочем, зачем говорить? Я покажу тебе, — директор поднялся, показывая, что разговор окончен. — Приходи в понедельник в шесть часов вечера.

— До свидания, профессор, — киваю директору и направляюсь к выходу.

— До свидания, мистер Поттер, — доносится в спину. — И, будьте добры, предупреждайте меня, или профессора МакГоннагал об отлучках.

— Отлучках?

— Ну ты же теперь семейный человек, Гарри, — впервые вижу воистину коварную ухмылку на Дамблдоровом лице. — Можешь ночевать вне школы.

— Тьфу на вас! — бросаю в сердцах, зло хлопая дверью. В спину доносится жизнеутверждающий хохот.

Примечание к части

Вот и новая глава, первая к завершающей части фанфика. Немного небечено. Комментарии и лайки приветствуются))

>

Глава 32: Беседа

Отодвинув портрет гриффиндорской башни я проник в святая святых львиного факультета. Чтобы тотчас оглохнуть под шквалом рева и приветствий. Крепкие, до боли в ребрах, объятья Рона, смех близнецов, фотовспышка Колина. И не скажешь, на первый взгляд, о затаенной тоске в глубине глаз.

— Ребята-ребята… — я, широко улыбаясь, развел руки в стороны. Как я тебя понимаю, Поттер! Вероятно придется воспользоваться правом отлучки…

И тут тела старшекурсников растолкнули и навстречу вылетела девушка. Копна каштановых волос стегнула по лицу, и мне стоило великих усилий удержатся на ногах.

— Живой… — крепко прижавшись, прошептала Гермиона Грейнджер.

— Ну-ну, что со мной сделается, — неловкая ситуация. Брови Рональда уже ползут вверх, а близнецы залихватски присвистывают. Чудом расцепив сжатые намертво девичьи руки, я чуть заметно покачал головой. Гермиона, обернувшись, дико засмущалась и залилась краской.

— Ну… эээ… привет Гарри, — и новый взрыв хохота.

В конечном итоге ситуацию разрядил Джордж, подорвав какую-то блестящую штуковину, от которой гостиную заволокло едким, яблочным дымком…

Многим позже, валяясь в постели я пытался словить отходняк, чествуя близнецов нелицеприятными эпитетами. Нет, только подумать, рвануть дымовую шашку с галлюциногенным препаратом! И это я — тренированный крепкий организм сидел в кресле, раскачиваясь как на качелях, и дико хохотал над попытками Фреда пройти три шага. А штабеля лежащих и пускающих слюни гриффиндорцев радости совершенно не вызывают!

К такому же выводу пришла профессор МакГоннагал, пришедшая в тихий ужас от произошедшего. Глотнув дыма, но устояв, она мигом проветрила помещение, и тотчас вычленив виновников торжества, уволокла, схватив за шкирку.

— Поделом, — прошептал я, поворачиваясь на бок. Пульсирующая сеточка никак не хотела уходить из глаз. Не дай Бог башка заболит после всего — найду и урою!

В конечном итоге, после длительного созерцания потолка в моей голове родилась мысль. Мысль, что я что-то упустил. Очень важное. Важное настолько, что мысль не отпускает уставший, подавленный влиянием галлюциногена рассудок.

— Проклятье! — я вскочил, дико озираясь, схватил палочку и рванул прочь. — Добби!

Попутно натягивая мантию и отправляя патронуса директору, я пытался понять одну важную вещь. Звонить в Мунго, или заказывать панихиду? Пронесло, или нет?

— Хозяин?

— На Гриммо 12, живо!

Успел! — выдохнул я с облегченьем. Или, все-таки, нет?

Клубок тел, сцепившихся посреди гостиной, напоминал схватку диких собак. Элизабет, дико визжа, пыталась дотянутся до лица моей женушки, которая, в свою очередь вцепилась девчонке в патлы.

— Стоять! — проревел я. И, выхватив палочку, приказал: — Протего!

Возникший между фуриями щит пресек дальнейшие попытки членовредительства.

— Кто это, Гарри?!

— Что это, Поттер?!

Одновременно прозвучавший из уст девушек резонный вопрос заставил внутренне собраться. Поежившись под двумя прожигающими взглядами, черным и янтарным, я внешне спокойно произнес:

— Позвольте представить вас друг другу. Беллатриса — это Элизабет, моя, ммм…

— Рабыня! — выпалила Стюарт, сощурившись, и смерила Лестрендж взором, полным превосходства.

— Ну и… эээ… Лиз, это Беллатриса, моя ммм…

— Жена! — отчеканила Лестрендж. Уничижать взором она умела не хуже, чем Лиз. А затем до них дошло. До обеих сразу.

— У тебя есть рабыня?! — в её голосе и вправду мелькнуло уважение?

— Жена?! — вскричала Элизабет.

— Так, девчонки, спокойно, — я развел ладони в стороны. Лишь бы не прорвалось 'фу'! Нешуточная угроза на Лизином лице оптимизма не вызывает. Самое время перевести стрелки.

— Скажите мне, милые дамы, почему я застал вас, в настолько неподобающем виде?!

Лиз стушевалась, по молодости. Лишь дернула щекой, и отвела взор.

— Возможно потому, что единственный находящийся здесь мужчина, Лорд, и глава семьи, не удосужился нас представить друг другу?

А вот Беллу подобным не проймешь. Вон и у Стюарт мелькнула искра надежды. Не отпускать!

— Это неважно! — вальяжно заявил я и, пройдя мимо замерших друг напротив друга женщин, плюхнулся в кресло. — Важно другое. Что в такое тяжелое время, час лишений и невзгод мы должны протянуть друг другу руку и продуктивно сосуществовать.

— C пафосом полегче, — бросила Беллатриса и опустилась в кресло напротив. Сложенные на груди руки и отвернутый в сторону носик выдавали однозначное отношение к происходящему.

— Да что здесь происходит?! — в сердцах бросила Лиз, притопнув ножкой. — Что я пропустила, пока меня не было?!

Я постарался рассказать вкратце. Изредка перебиваемый ехидными замечаниями Лестрендж я, все же, сдержался, памятуя о наказании в случае преждевременной кончины вышеупомянутой особы.

-… вот таким вот образом, — подвожу неутешительный итог. 'Рабыня' сидит пришибленная, женушка снова, небось, впала в апатию и уныние, от осознания как её поимели. Ещё бы! Сильную ведьму, пожирателя смерти с многолетним стажем… какой-то маггл в оболочке полукровки. Продавшийся гоблинам сосунок, ни во что не ставящий магический мир. И она, по праву занявшая место с сильнейшим, вынуждена размениваться на это убогое существо! И тут ещё эта сучка! И так, никакого влияния на подонка, так ещё эта тут, своими глазищами янтарными сверкает! Так бы и выцарапала, с-сучке! Интересно, расценит ли магия слабенькое приворотное как попытку укрепить 'семью'? Или как покушение на свободу воли? О, Мерлин, «семья»! После величия Блэков и значимости Лестренджей это полукровное убожество…

И тут я понимаю, что слишком уж мысли мои… не мои. Один взгляд на жену, легкое выпадение из реальности, и… разум — открытая книга? Легилименцией даже не пахнет, так что, выходит, магия брака? Или новые способности?

Досужие рассуждения просвистели фанерой над Парижем с краешку сознания. Мелочь, на фоне вселенского раздражения, заполоняющего рассудок. Я поднял очи, и впился кинжальным взором в глаза Беллатрисы.

— Так значит-с… я не могу рассчитывать на твою лояльность?! — мой голос был тих, и шелестел подобно ветру. Предгрозовому.

— Гарри, что с тобой? — я перевел взор на недоумевающую в сторонке Стюарт. Девица в ужасе отшатнулась, едва не перевернув столик, а затем застыла, неверующе уставившись мне в лицо.

— Спокойно, Поттер! — сказала Беллатриса уверенно. Будто собаке. Взбесив меня окончательно.

— Спокойно, говоришь?! Намерение подмешать зелье воспринимать спокойно?!

— Ч-что?! Да как ты посмел?! — ахнула Лестрендж. — Читать мои мысли? Как у имущества бесправного?! Как у рабыни?

— Что значит рабыни?! — встряла возмущенная Лиз.

— Ты на вопрос ответь!

— Что-отвечать-то? Ради твоего блага хотела! Надо же как-то налаживать точки соприкосновения? И вообще, нечего было мысли читать — сам виноват. Меньше знаешь — крепче спишь. За мысли я не отчитываюсь. Разговор окончен!

И нарочито обиженно отвернулась, задрав нос.

Мгновенно вспыхнувший всепоглощающий гнев я подавил из последних сил. Неужто она думает, что настолько примитивная манипуляция способна меня продавить?!

— Мне жаль тебя, Беллатриса, — ровно проговорил я, — если ты все свои никчемные годы якшалась с неудачниками, на которых это срабатывало.

И отвернулся, как от пустого места. Из которого спустя несколько наполненных тишиной секунд донесся крик боли. Взбешенная женщина, забывшись, вновь ринулась в атаку.

— Что с ней? — обеспокоенно уточнила Лиз, наблюдая за корчащейся на полу пожирательницей.

— Расплата за свою глупость. Сейчас отпустит.

И впрямь, спустя несколько секунд пытка прекратилась, оставив тяжело дышащую женщину валяться в беспамятстве.

— Как ты понимаешь, — я устало откинулся в кресле, — вам теперь придется как-то сосуществовать. Навредить вы друг-другу не сможете, но вот сама жизнь… будет не сахар. Постарайся найти хоть какие-то точки соприкосновения, идет? И, чуть что, сразу отправляй Патронуса.

— Точки соприкосновения? — ухмыльнулась Стюарт, сощурившись, — ты уже говоришь совсем как она.

— Совпадение! — буркнул я. И, бросив прощальный взгляд на беспамятную женушку, направился вверх по лестнице. Не увидев широкую ухмылку Элизабет, и лукавый взор, перебегающий с меня на Беллатрису.

*

— Вот, сейчас уже лучше! Давай!

— Этого просто не может быть! — вопил восторженно Рон. Ещё бы!

Заклятие Левитации, продемонстрированное в Выручай комнате, пришлось по душе Уизли и Грейнджер. Наущенный в свое время Гарфилдом, я знал необходимые руны и приемы для реализации вожделенного полета. Правда, только оказавшись в стенах школы, осознал: работал я по готовым шаблонам. Без понимания сути вещей.

Дополнительные предметы Рун и Нумерологии сгладили острые углы, но это не отменяло того факта, что большинство изученных заклятий я принимал как есть, и использовал интуитивно.

Впрочем, тот же Рональд совершенно не переживал по поводу правильности подхода к изучению. Взлетел — здорово! Упал — не страшно. Чего ещё нужно?

— У-еех! Как же круто! — вопил рыжий и, потеряв управление, вломился на полном ходу в книжный стеллаж.

— Рональд Уизли! — разгневанно возопила Гермиона, возмущенно притопнув ножкой.

— Все хорошо, со мной все хорошо! — довольна веснушчатая физиономия показалась из под груды книг.

— Я же тебе говорила быть осторожнее!

— Говорила, ну и что?

Гермиона аж поперхнулась на вдохе, и принялась возмущенно хватать ртом воздух.

— Гарри, это было невероятно круто! Где ты такому научился?

— В книжке вычитал, — усмехнулся я, приводя пошатнувшиеся позиции литературы в порядок.

— В какой именно?

— Не помню уже, потерял.

Миона скосила взор, но промолчала. Её единственную меньше всего радовала совместное занятие левитацией. Особенно она была против демонстрации сложных чар безответственному, по её мнению, Рональду. Уселась девица в уголке, наколдовав цветастое опахало. Сославшись на усталость, она лениво развалилась на угловой софе, теребя край мешковатого сарафана.

— Гарри, а что ты ещё знаешь?

— Всего понемногу, будущий голкипер сборной Англии. — Уизли так мило покраснел на необоснованную лесть. — Только будь осторожнее. Заклятие прожорливое, без сложных рунных конструкций расход энергии недопустимо высок. Настоящие асы учитывают все: воздушные потоки и ямы, позицию Солнца и Луны, многое прочее. Вам, в лучшем случае, удастся вылететь за территорию школы. Мне, если повезет, добраться до Хогсмида. Это так, в розовых влажных мечтах. О перелете Ла-Манша речи не идет.

И тут же в мозгу образовалась картинка: темная фигура в капюшоне, как черное облако, рассекает небо над водной толщей. Неописуемая разница в могуществе ввергала в черное уныние. Шутки шутками, но как одолеть… такое?

— А как увеличить резерв?

— Тренировками, Рон, только тренировками. Патронус у тебя выходит? Вот его перед сном и используй, пока не перестанет получатся. Только полностью осушай резерв в пятницу, чтоб восстановиться на выходных.

— Иссушать! Но это же… — в голосе Рона вполне уместное изумление. Работа с резервом на износ напоминает попытку последнего отжимания в конце чудовищно длинного подхода.

— Именно упорные иссушающие тренировки делают мага могущественным с годами. Дамблдор не родился Величайшим Светлым Магом. Также, как и Волан-де-Морт не стал Темным Лордом лишь за швыряния Авадами. Неважно какой талант, высочайший потенциал и способности… без многолетней тяжелой огранки — все тлен.

— Значит, просто осушать резерв?

— Не просто, а грамотно. И, вот увидишь, уже через год себя не узнаешь. Через пять — будешь на голову выше своих сверстников. А дальше… от одного тебя зависит.

— Да Гарри, умеешь ты вдохновить! Экспекто Патронум! — и серебристый дух заструился по комнате. Я мягко вздохнул, улыбнувшись, и похлопал паренька по плечу. А вот Грейнджер хмурилась отчего-то. Насупилась, пристукивала ножкой, нервно теребила локон каштановых волос.

— И что ты ещё сегодня продемонстрируешь, Гарри?! Или, смею верить, этого хватит? — наконец она процедила язвительно.

Я даже слегка опешил, уставившись на сердитую девушку. Изначально, недовольная предстоящим занятием по левитации, она вскоре оттаяла, испробовав на себе новенькие чары. Однако почему-то противилась демонстрации заклятия Рону.

— Гермиона, что с тобой?! — брови Рона поползли вверх. — Гарри прикольные вещи показывает, ещё что-нибудь знаешь, мужик?

— Вот именно, что показывает, и просто так! — отчеканила Грейнджер. — Я, чтобы ты понимал, целых два года занималась рунами, чтобы сейчас примерно понять суть данной магии! Гарри… не знаю, откуда он взял, но раз умеет, то может. А тебе лишь бы прийти на готовенькое, даже не понимая формулы! Не знать, к чему что может привести… зато — летаю!

— Подруга, да что не так-то?! — Уизли неподдельно изумлен.

— То, что знания должны доставаться в результате труда и усилий! Знание — сила! Может, тебе и хорошо сейчас, подумать только — летаешь! А каково тем многим парням и девушкам, старательно изучающим предметы, и не имеющим надежды приблизиться к подобному?!

Нет, все же она неисправимая заучка.

— Но ведь никто им не мешает развиваться, и где-нибудь в Академии изучить нечто подобное? — резонно заметил я, однако был тотчас перебит вошедшей в раж фурией.

— Вот именно! Академический уровень! Узкоспециализированный! Море труда трудолюбивого человека, чтобы суметь то, что Рональд Уизли делал уже в пятнадцать лет с легкой подачи Гарри Поттера, большое спасибо ему за это! Пойди ещё Малфою расскажи! Или Снейпу?! Нет?! Почему же?!

— Гермиона… Рон ведь наш друг, — тихо сказал я. Девушка осеклась, захлопнув рот. Рональд шокировано смотрел на подругу, её слова задели в нем нечто.

— То есть, — четко выговорил Рон, — ты обвиняешь меня в том, что я пришел к тому же результату, не истратив впустую кучу лет? Что я играл в квиддич, пил сливочное пиво, в общем наслаждался и жил на полную катушку? При этом, сейчас делая то, что и не снилось бы тебе, если бы не Гарри, а твоим 'академикам' и в голову не придет? Зачем мне 'понимать', если я могу с тем же успехом 'владеть'? Так кто, в конечном итоге оказался дураком, Гермиона? Кто слил прорву времени в унитаз?

— Т-ты… ты!!

Девушка вот-вот готовилась разреветься. В конечном итоге она вскочила и вылетела из кабинета, пылая горящим лицом.

Выручай-комнату наполнила тишина, прерываемая короткими тик-так настенных часов.

— Нет ну ты видел? — Рон возмущенно повернулся ко мне, активно жестикулируя.

— Видел-видел, — я уже отвлекся на крошечного совенка. Уникальное создание — сова. Нашла лазейку даже на восьмой этаж, проказница.

'Смею напомнить вам о нашей сегодняшней встрече памятуя о вашей чрезвычайной занятости. Директор А. Дамблдор.'

Я испуганно посмотрел на часы. И испустил облегченный выдох: ещё целых двадцать минут. Демонстрация диковинных чар настолько увлекла, что забыл о времени напрочь.

— Пошли уже, меня Дамблдор вызвал.

— Интересно, что ему на этот раз нужно?

— Там узнаю, — пожимаю плечами. К сожалению, или счастью, даже близким людям не все можно рассказать.

Но Рон ещё не остыл.

— Нет, ну это же ни в какие ворота! Подумать только — выучил такие чары даром! Она благодарить тебя должна, что показал ей, а она на меня взъелась! С ней вообще что-то неладное последнее время!

— Остынь, она неправа, я знаю это, — хлопаю друга по плечу. — Поостынет — помиритесь. Просто плюнь на это. Будь выше. Мудрее.

— Попытаюсь, — тяжко вздохнул Уизли. И, похлопав напоследок по плечу, скрылся в очередном коридоре.

Мне же предстояла обещанная встреча с директором. Я мысленно настроился услышать известную историю о крестражах и удивляться натурально в нужных местах. Однако Дамблдор поразил меня с первых секунд.

— Лимонную дольку?

— Пожалуй, что да, — протягиваю руку у лакомство и наслаждаюсь вязкой, подслащенной кислинкой.

— Гарри, прости за неудобный вопрос, но что тебе известно… о крестражах?

Я поперхнулся лимонным соком, удивленно уставившись на беспечно улыбающегося старика.

— Твоя реакция интригует, мягко говоря, однако, не затруднит ли тебя объясниться?

Наконец, справившись, проглатываю лакомство.

— Крестраж — частица души мага заключенная в неодушевленный объект.

— Верно подмечено, Гарри! Но, позволь узнать, откуда тебе известны такие, м-м, нечастые знания?

— Все дело в том, — я пытаюсь тщательно подбирать слова. — что мне довелось всякое встретить на своем пути. И, что самое интересное, один из подобных крестражей располагался прямо во мне.

Дамблдор посмотрел странным взглядом, немного осунувшись, и тихо уточнил:

— Ты сказал, располагался?

— Именно. Причина в том, что мне поспособствовали в этом… дементоры.

— Ты использовал ритуалы с дементорами?! — сырая, могучая сила всколыхнулась вокруг директора Хогвартса.

— Нет-нет, — поспешно заверяю, — они атаковали меня.

— Летом, — кивнул своим мыслям Альбус.

— Летом, — соглашаюсь, и откидываюсь в кресле. — Затем знакомство с одним презабавным человеком, не могу сказать с кем, извините. Ну и, в конечном итоге, сопоставив два и два…

— Все понятно, достаточно, — оборвал меня директор. Что тут может быть понятно? Я, лично, ничего бы не понял.

— Составишь компанию? — поворачиваюсь на звук, где мерцает волнами Омут Памяти. Директор приглашающе повел рукой, поблескивая небесным взором. Очки-полумесяцы загадочно отсвечивали.

— Куда я денусь, — буркнул я, подхватив палочку. Становлюсь напротив и, повинуясь приглашению, опускаю лицо в серебристую гладь.

Миг черноты, и я возникаю посреди Большого зала, битком набитого студентами. Обед в самом разгаре. Ученики, как обычно, едят, пьют и переговариваются. За столом восседает измененный преподавательский состав. Директорское место пустует.

— Нам сюда, Гарри, — позвал Дамблдор, указав кивком в сторону Слизеринского стола.

Там сверкали, иначе не скажешь, две невообразимые красотки. Сестры Блэк: Нарцисса и Беллатриса, обе в прекрасных, как на прием, платьях и изысканных прическах. Укрытые пологом тишины, они о чем-то таинственно переговаривались, время от времени бросая загадочные взгляды по сторонам. Стрельба глазками не прекращалась ни на минуту. Барышни практически не притрагивались к еде, казалось, их единственная цель освятить своим присутствием школу.

Повинуясь приглашающему жесту проникаю под полог вслед за чародеем.

— Нет, эти туфли меня доконают! — прохныкала Нарцисса, на миг скривившись. Со стороны это показалось мимолетной гримаской.

— Терпи, они восхитительно сочетаются с твоим платьем. У меня самой лямка натирает безбожно.

— Тебе хорошо-то, терпи. У самой вся жизнь впереди! Почему именно меня сватают к Малфою?!

— Тебя не жалко, — ухмыльнулась в ответ Беллатриса. Бр-р, вот где зачатки произрастали. Впрочем, не отметить десятибалльную внешность и обворожительность не представлялось возможным.

— Да ну тебя! Сама-то, кого выберешь?

— А никого! Достойных нет, к сожалению! — брюнетка сокрушенно покачала головой.

— Тебе, небось, самого-самого подавай? — фыркнула Нарцисса.

— Безусловно, Цисси, я себя на середнячка не променяю!

— Ну, выскочи тогда за Дамблдора, — сьехидничала блондинка.

— Силен, конечно, но староват, — безжалостно резюмировала Белла, слегка поморщившись, — да и к маглам питает ненормально теплые чувства. Матушке он никогда не нравился.

Сей же миг двери Большого Зала стремительно распахнулись.

— Легок на помине, — будущая миссис Малфой вгляделась в новоприбывших. И ахнула: — Ой, а кто это с ним!

Беллатриса не ответила, так как сама прикипела взором к высокому широкоплечему мужчине, скрестившего кинжальный взор с молодой версией нынешнего директора. Незнакомец действительно впечатлял. Черноволосый красавец в превосходной физической форме. Элегантный костюм, казалось, еле удерживал распирающую ткань звериную мощь. Да, Том Реддл в молодости действительно был… сногсшибателен. На короткий миг я даже ощутил укол мимолетной… зависти? Никогда за собой не замечал.

Тем временем обстановка нешуточно накалялась. Привыкшие к изредка демонстрирующему мощь Верховному Чародею Визенгамота, студенты сильно удивились, ощутив, как незнакомец отпустил свою силу, не уступающую Дамблдоровой. Воздух заискрился вокруг мужчин, волосы ближайших учащихся встали дыбом. Учительский стол беспокойно переглядывался, явно не зная, что предпринять. Впрочем, Флитвик с МакГоннагал однозначно изготовились дать отпор в случае опасности.

А собеседники, не замечая творящейся вокруг вакханалии продолжали беседу. Выглядя, будто беседуя о погоде. Наконец, как итог, Томас стиснул челюсть, явно раздосадованный.

— Это ваше окончательное решение, директор?

— К сожалению, да, мистер Реддл, — Дамблдор сильно расстроен. — Может, через некоторое время…

Волан-де-Морт развернулся и, окинул странным взглядом Большой зал, задержавшись на Слизеринском знамени. Лицо его потеплело, а края губ дрогнули в намеке на улыбку. Моргнув, он невольно задержал взор на сестрах Блэк, расположившихся посередине.

— Прощайте, директор, — глухо процедил Том и, стремительно развернувшись, покинул зал.

— Каков, а? — восхищенно выдохнула Нарцисса.

— Пошли, пошли! Нужно его догнать!

— Ты чего?! Белла?!

— Быстрее, дура, он же сейчас уйдет! — Беллатриса, сильно не в себе, едва не скатывалась в истерику.

— Иду-иду, — в таком состоянии с ней лучше не спорить, и две красавицы покинули пресный обед.

Миг мертвого марева, и вот мы стоим вдалеке от нагнавшей свою звезду парочки. Эх, девчонки, знали бы вы, что вас ждет, бежать вам до самого Лондона…

Качество воспоминания подкачало, прерываясь вспышками черного тумана, однако очевидно, как заигрывающие девицы распинаются пред ухмыляющимся Реддлом. Миг, и следующий кадр:

— Белла, может не стоит? Куда мы идем? Ты уверенна?

— Успокойся, Цисси, ты узнаешь его, как знаю я.

— Это?.. тот самый? Том Реддл? Тебе же матушка ясно сказала — с ним не якшаться! — Нарциссе, еле поспевающей за стремительно несущейся сестрой явно не до шуток.

— Я, в отличии от тебя, не рабыня матушкиного самодурства! Том не маггл, а полукровка! Кровь и магия в нем так сильны… он… да мама просто не видела его вживую!

— Белла, да как ты можешь! Ослушаешься?

— А ты заложишь меня? — старшенькая Блэк остановилась, впившись пристальным взором в блондинку. Однако, Нарцисса не стушевалась:

— За кого ты меня принимаешь? Конечно нет! Но это не отменяет того факта…

— Вот и славно, — не дослушав, сестра рванула дальше. Младшенькой не оставалось ничего другого, как подобрав полы мантии, рвануть следом.

Чернота.

Визжащую хижину узнаю из тысячи аналогичных мест. Невольная дрожь прошла по телу, настолько сильная, что реальный Альбус удивленно повернул голову.

«Все в порядке», — успокаиваю кивком, и перевожу взгляд на разворачивающейся действо. А посмотреть было на что.

В углу комнаты лежали, спеленатые, двое субъектов невзрачной наружности: старый мужчина и совсем молодой парень.

— Во все времена эта обитель притягивала к себе темные силы, — проронил Волан-де-Морт.

Нарцисса испуганно обернулась на звук. Белла же, даже не вздрогнув, широко улыбнулась.

— Сегодня мы тоже будем играть? — и весело рассмеялась.

Нарцисса впала в состояние шока. Перед её очами будто разыгрывался спектакль, где участники — омертвевшие внутри пустышки.

— Белла, что за… Вы же не собираетесь делать что-то плохое?!

Но палочка Реддла, волшебным образом появившаяся в пальцах, смотрела прямо в лицо младшей Блэк.

Юная Нарцисса расплылось в безмятежной, глуповатой ухмылке…

Секундное марево и следующая сцена:

Молодая версия Альбуса Дамблдора, окруженная со всех сторон разъяренными родителями. Рядом, совсем как сейчас, сияет Омут памяти, а на стульях в углу — две зареванные девчушки.

— Эта мерзость не должна покинуть пределы кабинета! — знакомый по портрету голосок мамаши Блэк испуганно дрожал.

— Альбус… профессор Дамблдор! — Лорд Блэк лепетал, словно мальчишка. — Это ведь просто невозможно! Неужели вы верите…

— Воспоминаниям? — Альбус кивнул на Омут. — Или двум трупам на территории школы?

— Но мои девочки не могли! — возопил Лорд.

— Как видите — смогли. Однако… я допускаю кое-что ещё…

Я почувствовал тянущее ощущение в затылке. Миг, и реальный кабинет образовался перед глазами.

— Дальше в двух словах, — устало бросил Дамблдор. — Доподлинно неизвестно, добровольно ли изначально Беллатриса совершила двойное убийство на пару с Реддлом. Типичный прием злоумышленником — замарать, пометить как своих, после чего пути назад нет. Семья Блэк использовала все влияние и связи, опустились даже до слезных молитв… лишь бы не допустить позорного изгнания девочек. И если Нарциссу вполне можно по-человечески понять — доказательство влияния налицо, то с Беллой…

— Воспоминания дальше стерты?

— И имеются только у Волан-де-Морта. Уверен, только из-за них Нарцисса Блэк встала на сторону Пожирателей Смерти.

— А Беллатриса? — бесстрастно уточнил я.

— А Белла, мне кажется, делала все добровольно. Безусловно, влюбленная, безусловно под влиянием обаяния и аргументов Тома. Уж он-то умел. Но, тем не менее…

— Тем не менее она убийца, — сухо отрезаю. — Это понятно.

— Просто будь осторожен, — директор взглянул на меня. Беспокойство плескалось через край пронзительного взора.

— Я постараюсь.

— Держи, — цепкая жилистая рука протянула ещё три склянки с воспоминаниями. — Я уже не так молод, для подобных переживаний. Подожду тебя тут, — и, извинительно улыбнувшись, Дамблдор откинулся в кресле, прикрыв глаза.

Дальнейшее даже не хочется передавать. Содержание последующих воспоминаний было похоже друг на друга подобно братьям близнецам. Суть везде одна: молодой Реддл, используя ослепительное обаяние втирался в доверие влиятельным личностям, а затем бил в спину, так или иначе получая из этого выгоду. И, что самое главное, подобно истории с Хагридом, ему удавалось выходить сухим из воды. Беспринципность, коварство и жестокость — столпы сущности Реддла. Для него это даже не было плохо. Не было сомнений. Вопросов: «может не стоит?» Не было, через что переступать. Волан-де-Морт олицетворял зло, которое нес.

— Ну он и мразь, — выдохнул я, вынырнув из Омута памяти, — как же так можно?!

— Видишь ли, Гарри, — невозмутимо продолжил Дамблдор, — зло настолько отвратительно, что пытается выглядеть хорошо. Одурманить своей смердящей сутью до такой степени, чтобы затуманенный разум не воспринял картины ужаса. Том Реддл, способен на любой чудовищный поступок как в случае с Гарри — убийство невиновной семьи. И это далеко не первое его преступление. В течении полугода были найдены тела ещё полудюжины студентов. Так он мне мстил за отказ. Пока я не пришел прямо в его квартиру, снимаемую в Косом Переулке, и не перевернул все вверх дном. Оставив его лежать, униженного и обезоруженного, в кипе собственных книг. Убей я его тогда… Школу Реддл больше не трогал. Начал прятаться. Но в остальном… Погибших от его пыток или его прислужников не пересчитать по пальцам. Как и удачных, лживых интриг в высшем свете.

— Ну, и каков итог?

— Не существует красивого зла. Зло всегда мерзко и отвратительно. Лживый привлекательный ореол вокруг темных личностей, не более чем мишура, прикрывающая гнилое нутро. Множество Пожирателей пали из-за того, что увидели в Реддле не беспринципного злодея, а некоего романтизированного Темного Лорда, идущего наперекор одряхлевшему Министерству, как скала среди волн. Зло обманчиво. И, что бы ты не думал, цель никогда не оправдывает средства. Потому что цель, порождение субъективного сознания, возможно больного, возможно неверного…, а средства задевают судьбы других — живых людей. Цель — воображаемая абстракция, а средства — это поступки. А только поступки определяют человека. Почему я столь многословен? — директор усмехнулся в бороду. — Ну, Гарри бы я это не рассказывал, он по своей юности и чистоте все ещё четко различал зло и добро. Очень категоричный мальчик. Однако, старшие индивиды… могут прельститься, бывали случаи.

— Мне тоже доводилось совершать… неприглядные вещи, — подавленно буркнул я.

— Это, безусловно, плохо, — Альбус блеснул очками, — но твои обстоятельства служат оправданием, пусть и частичным. Ты не тешил себя эфемерной иллюзией, лживо именуемой «Целью» жизни. Лорду Волан-де-Морту нет оправданий. Все его действия — его свободный осознанный выбор, за который он понесет наказание.

— А может он… исправится? — тут же фыркаю от абсурдности прозвучавшего. И, смутившись, поправляю: — Сменить философию? Подход?

Дамблдор задумчиво покачал головой.

— Конечно, покаяться и отречься может каждый. Теоретически. Сумел Грин-де-Вальд, мой давний соперник…, но уже после того, как проиграл решающую битву. Ради своих эфемерных представлений Том переступал через сотни жизней невинных людей. Совершал тысячи ужаснейших преступлений. Добровольно. Так что ты думаешь, способно изменить Реддла, если у него нет ценностей, окромя своей цели? Темный Лорд всегда остается Темным Лордом.

— Ну, разве что передумает? — шутки ради предположил я, — ну или найдет иную цель, более благородную.

— Благородство чуждо Волан-де-Морту, как и все твои «надуманные» моральные ценности. Только единственно существующая, по его мнению, «реальная» власть, «реальные деньги», реальное могущество, и больше ничего. Ради неверных целей совершаются ужасные, непоправимые поступки. Одни только крестражи чего стоят… Очевидно, что Том, который живет лишь эгоистическими и материальными выгодами и всю жизнь посвятивший их достижению, больше всего боится утратить достигнутое, умерев. Однажды… давным-давно, ещё до войны, до ссоры, мы беседовали с Томом, вот как сейчас с тобой. Он рассказывал о своих целях, планах, мечтах. И я спросил его — зачем тебе все это? Чего ты хочешь достигнуть?

— И что же он ответил?

— Всего, — ответил Дамблдор, поморщившись с пренебрежением. — Для чего, если утрата неизбежна? В конечном итоге умрет каждый? Он промолчал. Но с тех пор ищет победы над смертью, чтобы придать хоть какую-то ценность тому, что имеет.

— Что плохого в желании победить смерть?

— Ты знаком со сказками барда Биддля? — согласно киваю.

— Победа над смертью не в избегании. Как можно победить, не встретившись лицом к лицу? Только преодолением. Стать хозяином смерти можно, но только ринувшись в нее с распахнутой грудью и гордо поднятой головой. Как младший Игнотус, скинувший по свободной воле мантию, и встретивший Её как старую товарку. Взявший её за руку, и позволивший послужить ЕМУ проводником… к иным, светлым берегам. Клинок не выкуется, не пройдя через горнило пламени. Человеком не стать, не умерев.

— Очень заманчиво, но мне пока не хочется умирать.

Директор весело рассмеялся. Его глубокий хохот звонкими колокольчиками рокотал в кабинете.

— Ну ты даешь, Гарри, — он утер глаза рукавом, — конечно, тебе не стоит торопиться. Напротив, нужно сделать все для твоей сохранности. Несмотря на твои неоднократные попытки обесценить наши усилия.

— Я стараюсь держаться подальше от опасностей!

— Неужели? Добровольное принятие полномочий Лорда, и последовавшее логичное покушение. Инициатива участия в Турнире, дебаты перед камерами, активность в Визенгамоте?

— Так получается, — буркнул я.

— Почему не пытаешься закончить спокойно учебу? Зачем все это? Что-то тобой движет. Или, быть может, кто?

Прямо в точку. Однако я не могу, сознательно, даже намеком попытаться донести желаемую информацию. К счастью, рефлексы сыграли мне на руку. И мимолетный виноватый взгляд, брошенный на директора, поведал тому о многом.

— Значит, мои опасения подтвердились, — удовлетворенно кивнул Дамблдор. И хлопнул по столу, прощаясь. — Я постараюсь раскопать в этом направлении, аккуратно, чтобы не навредить. С тебя же мне нужно одно слово, — в тоне директора появились льдинки.

— Я весь внимание.

— Никак. Ни при каких условиях! Если ты что-то разузнаешь о крестражах не пытаться добраться до них в одиночку. Чары, наложенные Волан-де-Мортом, могут быть слишком опасны. Ты даже не можешь вообразить, насколько. Ты обещаешь, Гарри?!

— Обещаю, — твердо заверил я, глядя прямо в глаза директору. Тот сердечно улыбнулся:

— Можешь идти. И, пожалуй, можешь рассказать о крестражах своим друзьям: Рону и Гермионе. Дружбу не стоит недооценивать. Пусть даже и чужую.

— Спокойной ночи, профессор Дамблдор. Разворачиваюсь и покидаю кабинет. Пришла пора вплотную заняться крестражами. И, если диадему с медальоном заполучить — раз плюнуть, то оставшиеся требуют взвешенного подхода.

Примечание к части

Создал новую группу ВК: — https://vk.com/vasilenko_f_i Там вы можете голосовать по поводу дальнейших работ, высказывать мнение и советы)) Приглашаю всех-всех-всех!)) Особенно — вдохновленную бету)

>

Глава 33: Предназначение

Неожиданно, но очень приятно, пара недель пролетела без суеты и нервов. Весна набирала обороты, разливая владычество над туманным Альбионом. Школа понемногу отошла от катастрофы. Начали доноситься смешки в коридорах, гам нарастал и, наконец, все стало почти так, как прежде. Несколько визитов на Гриммо не обнаруживали руин или синяков на лицах обитателей дома. И, если Элизабет активно искала сторонние способы заработка, то Беллатриса прочно окопалась в четырех стенах. Частенько её можно было застать толкующей о чем-то с портретом резко приутихшей мамаши.

Выручай комната оставалась незаменимым подспорьем для тренировок с Роном и Гермионой днем, и развитием… особых способностей ночью. Не забывал я также о прокачке резерва, с удивлением обнаружив, что последний практически удвоился с момента появления в школе. Моя заслуга?

Ежедневно я пытался обуздать свою вторую суть. Как на турнирных тренировках. Частично трансформировался, укреплял тело и фокусировал сознание. На большее не мог решится. Или не хотел.

Слишком свеж угрюмый след, оставленный последним визитом второго я. Чувство потери контроля. Неуправляемость и безумие. Очень не хочется, в конечном итоге, утратить себя в погоне за силой. Пересечь невозвратную грань, за которой сотрутся различия с Волан-де-Мортом.

Стать чем-то неотличимым от него? Человекоподобной тварью? Ну уж нет, увольте!

Несмотря на дрожь в коленях от предстоящих испытаний я всячески цепляюсь за возможность остаться собой. Каждый раз, теряясь, слишком мучительно возвращаться, выталкивая из души инородное Нечто. Даже за мизерную трансформацию: наращивание чешуи под одеждой или ускорение следовала плата.

Так и проходили дни и ночи, в тренировках и борьбе с самим собой. От учителя и Фламеля никаких вестей. Последнего на зельеварении подменял Гораций Слагхорн, которого директору удалось уговорить и без меня.

Незаметно, я все больше отдалялся от общества, друзей и однокурсников. Хандрил в сторонке. Гнетущее, недоброе предчувствие набирало обороты. Затишье перед бурей. Что-то надвигается!

И оно грянуло.

Ничто не предвещало беды. Я отмокал в шикарной ванне после тренировки. Выручай-комната в этом плане ничем не уступала ванной для старост. Лунный свет проникал сквозь полузакрытые шторки, падая на уставшее лицо.

Часы пробили одиннадцать. Пора и честь знать. Поднимаюсь, плеснув водой за борт, и накидываю банный халат. Прошлепав босыми ступнями по ворсистому ковру, подхожу к мантии, смиренно ожидающей на спинке стула. Пальцы нашаривают палочку — прибраться за собой.

И натыкаются на что-то горячее. Миг необъяснимого ступора, а затем я холодею. Мурашки пробежали по спине. Одним мигом уютная, сонная ночь наполнилась необъяснимой угрозой. Проклятый пергамент гоблинов! Уродцам снова что-то нужно от меня!

И явно нехорошее, иначе не стали бы вырывать из школы посреди ночи.

С нехорошим прищуром стискиваю кулаки. Долго ниточке не виться! Дайте только шанс, ушастые недомерки, я вам эти уши оторву вместе с головами! Оскалившись, начинаю остервенело натягивать мантию. Палочки, одна, вторая. Оборотное зелье, подумав, оставляю — ещё пригодится.

Пергамент даже сквозь карман нешуточно жжется. Хозяевам своей зверушки явно надоело ждать.

Прохладный воздух территории Хогвартса наполняет легкие, смывая остатки неги. Едва удалось увернуться от миссис Норрис, каким-то неуловимым чутьем скрывшись в кабинете. Связываться ещё и с завхозом не хотелось.

Наконец, антиапарационный барьер позади, и я разворачиваю пергамент, чтобы убедиться в отсутствии малейшей информации. Пусто, лишь печет, зараза! Что ж…

Глубоко вздохнув, как перед нырком в воду, стискиваю ненавистную бумажонку и аппарирую.

Прямо в черную пустоту. Мама!

Бултых!

Не успеваю поседеть от ужаса, как черное ничто оборачивается ледяной водой, стремительно наполняющей легкие. Дико извиваясь, почти теряя контроль, проталкиваюсь сквозь преграду, навстречу воздуху и жизни. На миг возникает мыслишка о сливе гоблинами неугодного агента. Уродцы захотели избавиться от ненужного инструмента. И тут же отмел — слишком сложно. Достаточно просто использовать поводок.

Наконец — спасение! Всасываю в себя воздух с мощью турбины. Не могу надышаться. Делаю несколько взмахов руками, ощупывая пространство вокруг. Ни зги не видно. Ледяная вода на ощупь и сплошная, непроницаемая чернота.

— Люмос! Люмос Максима!

Ослепительный шар возникает на вершине палочки, разгоняя сгустившуюся темноту. Моему взору предстал подземный грот. Огромная пещера с подземным озером, затянутым преимущественно мхом. Мгновенно дергаюсь в испуге, предположив ГДЕ я могу находится, и что водится в этом озере. Однако, поразмыслив, признаю: откуда гоблинам знать о тайном схроне Волан-де-Морта?

До берега сотня метров. По сравнению с водной прогулкой на пару с Лестрендж — раз плюнуть. Минута, и пальцы нащупывают склизкий каменный уступ. Вываливаюсь, подобно выброшенной на берег рыбе. Вечерняя тренировка сказала свое слово — ощущения как у выжатого досуха лимона. Сейчас бы в теплую постельку…

Б-рр. А ну взял себя в руки! Ты черт знает где, по капризу ушастых недомерков с, очевидно, неблагородными намерениями! Внутренне собравшись, поднимаюсь на ноги, окидывая взглядом окружающее пространство.

Пещера напоминала сужающуюся к горлышку алхимическую колбу. В самом верху — далеком, едва заметном пике, виднелся лоскут небесного покрова. Именно оттуда я и свалился, прямо в услужливо раскинувшееся озерцо. Для чего такие сложности? Я попробовал аппарировать и убедился в невозможности сего нехитрого маневра. Ловушка? Испытание? Не проблема для сильного волшебника, хотя пролететь вертикально вверх две сотни метров не каждому дано. Несравнимо с даже километровым прямым полетом, страхуемым воздушными потоками и грамотным планированием. Для меня, лично — невозможно. Как и полностью трансформироваться — настрой не тот.

Да и выяснить цель десантирования в столь неприятном месте необходимо. Ещё раз осматриваю пещеру и взгляд натыкается на небольшую лазейку в дальнем углу. Черный провал, уходящий почти отвесно вниз, смердел затхлостью и угрозой.

— Мне что, туда?! — спросил я с нервным хохотком, чтобы услышать хоть чей-то голос. Высушиваю промокшую одежду, проведя теплым потоком воздуха сверху донизу. Как же не хочется ползти черт знает куда! Но делать нечего — вперед!

Освещая палочкой путь осторожно карабкаюсь вниз. Ноги скользят по ледяным, покрытым гадкой слизью уступам. Стены давят на сознание — сужаясь в непроходимую горловину, то расстилаясь необъятной чернотой.

Наконец, ноги уткнулись в прямую твердую поверхность. Относительно ровную, что, безусловно, радует. Поднимаю палочку и подпускаю побольше света.

Какая-то чертовщина. Большой зал, толи остатки храма, толи чего-то ещё. Архитектура указывает на седую древность сего сооружения. И шесть черных провалов, равномерно направляющих в разные стороны. Лабиринт?

Приехали. Нет, я конечно понимаю, что у этого тельца есть опыт подобного времяпровождения. Но нельзя ли как-то избежать?.. Видимо — нет.

Этого и хотели гоблины? Провести через некое испытание? Для чего? Проверки прочности? Устранения? Испытания?

Так, неважно! — одергиваю себя. Сейчас самое главное — выбраться отсюда живым и здоровым! Желательно целым! Остальное вторично.

Не имея ни малейшего понятия в какую сторону идти, решаю выбрать центральный путь. Воздух в нем чище и ступени вырублены аккуратно. Хотя, с какой стороны взглянуть. Ступени — очевидная угроза ловушек. Пригнувшись, на цыпочках, максимально сосредоточившись осторожно ступаю на каждый следующий уступ.

Проход увеличивается, раздается ввысь и в ширь. Минуту спустя ступаю уже по прямому длинному желобу, испещрённому диковинными символами и замысловатой вязью.

— Ступефай!

Если бы не все рефлексы, вбитые наставником! Не многочасовые тренировки до изнеможения и выматывающие марафоны, то моя многострадальная тушка осталась бы лежать в заброшенном лабиринте.

Не задумавшись ни на секунду падаю навзничь, отправляя мгновенное невербальное Секо на звук.

Кажись, попал? Вставать и проверять ой как не хочется. Незваный гость вполне мог затаиться, притворившись мертвым.

Наконец, спустя три минуты тишины я рискнул швырнуть камешек неподалеку. Реакции не последовало.

Зажигаю на мгновение свет и мгновенным перекатом ухожу вправо. Ноль реакции. Что ж, убедил. Пошли, посмотрим на тебя.

По счастливому стечению обстоятельств несостоявшийся убийца распластался изломанной куклой с отсутствующей напрочь головой. Повезло. Только чем-то странным, неуловимо неправильным фонит от нападавшего.

Наклоняюсь и внимательно изучаю индивида. Чрезмерно бледен. Мужчина как мужчина. Но тут взгляд натыкается на сжатые в предсмертной судороге руки. И если правая рука с волшебной палочкой вполне привычное зрелище, то продолговатый зеленый кристалл вызывает нешуточное беспокойство. Протягиваю руку в попытке коснуться, и тотчас все инстинкты завопили: «Не трогай!!!».

Отскакиваю, нешуточно испугавшись. Инстинктам я привык доверять, особенно в последнее время. Чем-то недобрым веяло от кристалла, враждебным.

Огибаю тело павшего по дуге и двигаюсь дальше. Огонек люмоса пришлось погасить, во избежание, и пользоваться впредь демоническим зрением.

— Инкарцеро!

Даже представить себе не могу, в какой темной норе затаился этот мерзавец. Я и глазом моргнуть не успел, как оказался спеленат с ног до головы, аки младенец. Поворачиваю голову на звук, и вижу скачущего семимильными шагами человека, сжимающего в вытянутой руке кристалл, аналогичный первому.

И тут уже выбора не было. Сильнейший испуг вкупе со смертельной опасностью всколыхнули мое яство, пронзая дрожью до корней позвоночника. Я ощутил, как изменяется тело, вытягиваются мышцы и рвется одежонка на мелкие лоскуты. А вместе с нею и путы, не рассчитанные на нечто, настолько превосходящее простого человека.

Лицо напавшего, почти достигшего цели, исказилось от ужаса. И в отчаянном рывке он рискнул швырнуть в меня свою сочащуюся зеленым дымком гадость.

Не попал. Я резко отклоняюсь влево, рывок вперед, и вот мы оказываемся лицом к лицу. Миг секундного замешательства, и человечишка вскидывает отчаянно палочку, выстреливая заклинанием практически в упор.

Шипастый хвост упругой плетью взлетел навстречу, отбивая луч заклятья костяным навершием. И в этот самый момент, атаковавший меня мужичок сломался. Его рот исказился от истошного вопля. Неудачник обреченно, как кролик на удава вылупился на хвостовой шип, взглянувший на него головой змеи. Хвост раскачивался из стороны в сторону пару секунд, будто рассматривая подвернувшуюся добычу. И пробил грудную клетку навылет одним резким рывком.

Вой иссякал предсмертным, затихающим хрипом. Я, внутренне ликуя от дикой, необузданной энергии, небольшим усилием подтянул насаженного, как бабочку человека своему лицу. Червь завис передом мной, его ноги в обмоченных штанах не доставали до земли.

— Зачем ты напал на меня?! — горячее дыхание сиплым выдохом прорвалось сквозь оскалившуюся клыкастую пасть. Но он уже отходил в мир иной. Тонкая ниточка крови вытекала из перекошенного рта, а расширившиеся зрачки бешено вертелись, силясь отвернутся от ужаса наяву. И провел когтистой лапой по щеке, почти нежно.

— Ничего-ничего…

И резко ухватив башку, рванул что есть мочи! Одновременно распрямляя хвост!

Две половинки, бывшие человеком, разлетелись в противоположные стороны. Под дикий рев родившегося чудовища, предупреждавшего все живое в округе — смерть близко.

Теперь я совершенно не таился. Я несся вперед, сквозь катакомбы, а тысячи органов чувств лучше любого радара сканировали пространство. Я ужимался змеей, складывая крылья и хвост, протискивался сквозь мизерные щели. Сокрушительным ударом разбивал преграды, где это требовалось.

А вот и цель путешествия.

Протиснувшись в очередной тоннель, я оказался на рукотворном древнем балконе, раскинувшемся под потолком огромной пещеры. Сильный толчок мускулистых ног, взмах крыльев, и я планирую вниз. Упругие крылья прекрасно слушаются, улавливая воздушные потоки.

Когти царапнули по сырому камню, я выпрямился и напрягся. Смертельная угроза. Как только я дотронулся до пола ненормально-круглой пещеры что-то изменилось. И, словно откликаясь на опасливые мысли, края пещеры засветились зеленоватым светом.

А поверхность земли вспыхнула замысловатым узором, символами и узорами.

«Ловушка!!!» — взвыло сознание. Я тотчас рванулся ввысь, но было поздно.

Огромная пентаграмма, пылающая огненным тавром на теле громадного зала сковала мою свободу. Я, словно зверь в клетке, тщетно бился о края запирающего рисунка. Минута, другая, третья…

Затем, немного поостыв, возвращаюсь в центр и замираю неподвижной статуей. Силы стоит поберечь. Тем, кто меня сюда привел что-то да было нужно.

Бах! Бах-бах!

С петардным хлопком зажглись десятки светильников на стенах. Шарообразные стекляшки высветили громадный каменный амфитеатр. Вздымаясь до невообразимой высоты стены сходились в вышине каменным клином. Там, под самым потолком раскинулся десяток балкончиков, с одного из которых я спрыгнул сгоряча.

А на балкончиках, подобно цезарям в Колизее, с удобством расположились гоблины. Отмечаю сей факт краем сознания; я ни секунды не сомневался в том, кто именно хотел меня здесь видеть. Вопрос другой — зачем?

Перевожу взор ниже, и внутренне содрогаюсь. Вся огромная зала до самых краев, все необъятное пространство за пределами пентаграммы запружено людьми!

Стар и млад, девушки и много где дети… с бессмысленными пустыми глазницами. Многие сжимали нож или палку в качестве оружие. Кто-то готовился драться голыми руками. Но каждый второй из обреченной толпы был оснащен тем самым зеленоватым кристаллом.

Минута затишья перед бурей. Негромкий, но властный хлопок с гоблинской ложи. И толпа овец на закланье двинулась в атаку!

Я не знал жалости. Моральный выбор передо мной не стоял. Что-то надломилось во мне ещё там, в Визжащей хижине, когда я поднял палочку на Асторию, пусть и не настоящую. Вынужденные убийства в боях оказались ручейком, подтачивающего колосса на глиняных ногах. Но я держался.

Атака поместья, смертельный вихрь Адского пламени, испепеляющий пожирателей…

Я держался. Самооборона — та самая лазейка, что оставалась в глубине сердца.

Но у любого человека есть свой предел. Чего угодно может быть слишком много. Одна капелька крови переполнит и опрокинет чашу терпения.

Страшный удар — разорванный на части несчастный в тоннелях. Но этот удар был предпоследним.

И финальный, завершающий штрих — бойня над пентаграммой.

Я вертелся волчком, кромсая направо и налево. С каждой новой секундой часть меня исчезала в вихре ярости и злобы. Отмирала. Я не знал жалости.

Но, как бы я не старался — пентаграмма сковывала движения. И, наконец, один из злополучных кристаллов в руке одной из жертв коснулся моей кожи.

Боль… дрожь волнами по телу… Я ощущаю, как силы покидают меня. Проклятый кристалл почти ополовинил магический резерв. Хотите отнять мою магию, черви?! Что ж, попытайтесь! Вряд-ли вам это поможет, я — больше чем маг!

Спустя минуту я был пуст. Магический резерв стал меньше чем у маггла. Но вместе с тем я ощущал небывалое слияние со своим вторым я. Я стал цельным.

Я стал собой.

Поднимаю пылающий взор на оставшихся людишек. Долго, наверное, гоблины собирали такое вкусное и большое стадо! Овечки, отчаявшись, все ещё пытались обезвредить меня бесполезными теперь кристаллами. Те свою роль отыграли, дорогие мои!

В один прекрасный миг все изменилось. Я увидел мир иначе. Ауры окружающих существ наполнились странной, но притягательной субстанцией. Вкусной сердцевиной.

Я робко протянул волевые щупы к ближайшему ничтожеству. И попробовал втянуть в себя столь желанное лакомство.

Результат превзошел все ожидания! Я ощутил в себе нечто, словно ядерный реактор наполняющее меня невиданной мощью. И это была не магическая сила, нет.

Это была геенна огненная внутри меня. Адское пламя, питающее и греющее. Наливающее всю сущность необоримой мощью.

Ликующе скалясь, поднимаю взор на оставшихся в живых людей. На обреченных.

Огласив пещеру адским, нечеловеческим ревом, жадно бросаюсь вперед. И мгла поглощает истерзанный рассудок.

— Время! — тотчас подскочил гоблин, внимательно наблюдавший за происходящей внизу бойней. Критически важно не упустить момент, когда подопечный нальется энергией, утратив последние частички себя.

— Приступаем? — спросил Грабодрогг. Его уши дрожали от возбуждения, а маленькие коготки нетерпеливо царапали пол.

— Ещё минута, он уже почти полон… А вот теперь пора!

Пламя пентаграммы вспыхнуло ярче солнца, пробившись сквозь толщу кровавого озера посреди зала. Потоки крови, достигшие щиколоток, всасывались в рисунок, пожираемые голодным огнем.

— Что тебе мешало сломаться раньше?! — прорычал Грабодрогг, силясь удержать контроль над потерявшей остатки личности тварью.

— А сколько он продержался?! — выкрикнул стоящий по соседству Краггаш, заведующий артефактами.

— Почти год!

— Ничего себе! Силен!

— Скорее трусоват! — перекрикивал Грабодрогг нарастающий рев пентаграммы. — Готовь щупы!

— Сильнее! Да успокойте же вы его!!! — злобно проорал ещё один гоблин, старейший из присутствующих. Отрыжка бездны металась внизу, демонической мощью сбивая любые попытки концентрации. И это с пустым резервом!

Что случилось бы, будь резерв полон, предполагать гоблинам не хотелось. Впрочем, стойкость человека ничего не решала. Ритуал, пусть и значительно упрощенный, все равно был неизбежен.

Слишком сильная тварь нужна для предстоящей работы. Сильная настолько, что её могущество и сознание человека вещи априори несовместимые.

— Готово! Вливай приказ! — старейшина наконец дал отмашку.

Грабодрогг повернулся к ожидающему малейшего приказа помощнику.

— Предупреди остальных, пусть готовятся. Предстоит три смены, а то и больше. Иначе не удержим!

— А если он выживет? — осмелился спросить подчиненный.

— То мы получим, наконец, необоримое оружие. Цель, ради которой он был призван, перед нами. Но если он выживет… — ответственный за операцию Грабодрогг мечтательно сощурился, — мы станем непобедимы. А теперь марш!

Испуганный подручный пулей бросился наверх. Злить начальника себе дороже. А напряженный Грабодрогг перевел взор на опутанную пентаграммой тварь. Предстояла адская работенка.

*

Сознание возвращалось ко мне мутными, тошнотворными урывками. Вот я попадаю в таинственный подземный грот, где довольно долго блуждаю. Люди… много людей. И я… Что?!

Со стоном переворачиваюсь на живот. Поднимаю мутный, воспаленный взор. Где это я?!

Тело мое лежало в груде сломанных досок посреди чердака деревянного дома. Запыленная, давно не использующаяся мебель, разбитое зеркало над умывальником и дырища в потолке, сквозь которую пробиваются лучи полуденного солнца. Оттуда я и свалился.

Тело начинает бить крупная дрожь. Я вспомнил. Я все вспомнил. Темный ритуальный зал. Реки крови, доходящие порой до щиколоток. Десятки, а то и сотни жизней, погубленных в одночасье. А затем песня на хриплом, мерзком гоблинском языке. И кошмарная, непрекращающаяся ночь с кошмарными вставками.

Вот я лечу, рассекая ночное небо. Необоримая мощь колышется в груди и требует выхода. Просится наружу.

Далеко внизу, в приречной долине раскинулась деревушка и издревле оберегающий её замок. Мне туда.

Пикирую вниз, не снижая скорости. Что это?! Магическая защита?

Пронзаю её кумулятивным снарядом. Могучий купол осененный ветвистыми разрядами лопается как мыльный пузырь. Меня ничто не остановит! Мощь переполняет! Каждый обитатель замка, будь то женщина, старик или ребенок — мои жертвы.

И тут же следующий кошмар:

Деревенский домишко с аккуратным садиком, симпатичной оградкой и золотым петухом на каминной трубе. Даже не снижаясь, поливаю усадьбу пламенем, образующимся между ладоней. Для Адского огня теперь не нужна палочка. Даже магия не нужна.

И уж тем более какой бы то ни было контроль. Ведь огненные чудища крушащие все и вся — мои сородичи. И злейшие враги в одночасье.

Чернота, и следующий сон.

Лондонский коттедж, укрытый маглоотталкивающими, антиаппарационными, и прочими защитными чарами?! Мне то что?

Я вишу вверх тормашками, уцепившись в карниз. Затаившись, поджидаю очередную жертву. Кривоватый оскал искажает лицо радостной ухмылкой. Когти царапают кирпичную кладку, выдавливая каменную крошку. Я сам себе нравлюсь. Восторгаюсь величием и упиваюсь могуществом!

Вот в спальню входит молодая женщина. Я свешиваюсь ниже, и темная тень затмевает лунный свет. Женщина оборачивается к окну и застывает, поглощенная ужасом. Пора! Рывок, окно в щепки, атака! Цель достигнута!

Мотаю головой, отгоняя воспоминания. Слишком больно в груди. Но я с холодной отчетливостью понимаю, что мне нисколько не жаль погибших этой ночью.

Моей вины в этом нет… почти. Я никогда не пожалею человека.

Болела уязвленная гордость. То, с какой легкостью я был подчинен, оплетен контрольными нитями и натравлен на требующиеся гоблинским выродкам цели. Отчего-то в мозгу зрела убежденность: чтобы повторить сие действо больше не требуются десятки жертв. Так, две-три. И однажды пересеченная преграда сломается вновь, подобно давшей слабину плотине.

Уже под утро, приземляясь на бреющем, я свалился, обессиленный, на первый попавшийся домишко на окраинах Лондона. Вломился в чердак, круша преграды, последним волевым усилием отмечая, что дом пустует.

Пытаюсь пошевелить конечностями. Получается плохо. Руки и ноги будто свинцом налились, крылья потеряли чувствительность и только лишь хвост панически мечется из стороны в сторону.

С трудом переворачиваюсь на спину. Некоторое время тупо разглядываю огромные когтистые лапы, вытянув их перед глазами.

Я — монстр. И понятия не имею, как превратится обратно.

Сил практически нет. Лежу, глядя в облачное небо через пробитую в крыше прореху. Ловлю солнечные зайчики, любуясь переливами света на черной чешуе. Разум плавает в туманной прострации, не желая выныривать в горькую реальность.

Пение птиц, дуновение легкого ветерка, легкий шорох где-то внизу. Лежать бы так целую вечность, вдали от жестокости, бед и смертей.

Стоп, шорох внизу?!

Напрягаю слух. И впрямь внизу кто-то есть. Но дом же был пуст!

Был да сплыл. Был, не значит есть. Шаги доносятся снизу, переплывая в пространстве туда-сюда. И замирают. Похоже, неизвестный «некто» наконец отметил несоответствие окружающей обстановки с тем, что было раньше.

Сколько у меня времени? Напрягаюсь всем телом, но не добиваюсь абсолютно ничего. Сил нет. Я иссяк.

Ещё один шорох. Незваный посетитель, хотя почему, незваный здесь я! Хозяин дома, решив что-то для себя, начал осторожно подниматься по лестнице.

Проклятье, как же вернуть себе человеческий облик?! Расслабляюсь, вхожу в транс. Каким макаром провернуть? Раньше достаточно было успокоиться и все возвращалось в норму. Теперь-то что делать? Как?

Все тщетно.

Пытаюсь думать о чем-то хорошем. Вызвать в мозгу положительные образы друзей, соратников… связи из прошлой жизни подернуты туманной дымкой. А здесь… никого нет.

И внезапно со всей отчетливостью осознаю, что у меня нет по-настоящему родных людей в этом мире. Нет любимых и родных, а значит я так одинок, так слаб перед демонической напастью. Безоружен против зла, таящегося в глубинах души.

Злые слезы сами по себе потекли из глаз. Отчаяние хлынуло потоком безнадежности. Плевать, пусть меня прямо сейчас разорвут на части. Я заслужил это.

До боли впиваюсь ногтями в ладони. Шаги уже совсем близко.

Так, стоп! Ногтями?! Неужто я смог?!

Однако недолгое ликование было самым наглым образом прервано. Прервано чистым, как ручей голоском, сейчас звеневшим от злости и возмущения. Смутно знакомым, между прочим.

— Так-так, что тут у нас?! Извольте объяснить, уважаемый, какого дьявола вы г«азвалились тут, будто у себя дома?! И что это с моей к«гышей, я спрашиваю!

Я весело расхохотался, легко и непринужденно, не обращая внимания на Флер Делякур, целящуюся в меня волшебной палочкой.

— Я… не могу встать, — перебарывая хохот выдавливаю из себя.

— Ах, вы не можете встать, какое г«азочаг«ование! Ну сейчас я вас!.. — полувейла подошла вплотную, намереваясь ухватить за шкирку незваного гостя. И отскочила, ойкнув ошарашено:

— Г«азог«ви меня Мег«лин, так ты ещё и голый! — и не успел я и слова вымолвить, — СТУПЕФАЙ!!!

Шипение разъяренной вейлы я ещё расслышал, а затем волны милосердного забвения сомкнулись над поверхностью сознания.

Примечание к части

Не бечено, не обессудьте. Комментарии приветствуются, также как обнаружение ляпов и тд. Также, приглашаю всех в новую группу ВК https://vk.com/vasilenko_f_i , где можно поучаствовать в голосовании и дискуссиях.

>

Глава 34: Клан

«КАТАСТРОФА! КОНЕЦ МАГИЧЕСКОЙ АНГЛИИ?!»

Макнейры. Болейны. Греи. Бэнксы. Гастингсы. Баттенберги.

Вам кажется, что это доска почета?!

Вовсе нет — погребальная эпитафия.

И это не полный перечень погибших сегодняшней ночью. Катастрофа магической Англии, угроза интервенции и крах всего. Министерство в состоянии осады. Мракоборцы докладывают о неведомых доселе эманациях странной энергии вокруг разрушенных особняков, домов и замков. Обители древних семей в руинах.

Невыразимцы не покладая рук работают на местах произошедшего кошмара.

»-Я ухаживал за садом у Гастингсов. Пришел на работу, как обычно, в пять утра. И увидел это… — трясется, сдерживая слезы, престарелый садовник. — Словно тысяча чертей разнесли дом!»

И, похожих заявлений очевидцев десятки. Представители министерства никак не комментируют происходящее. Очевидно, что первый подозреваемый — Тот, Кого Нельзя Называть. Однако, наша редакция впервые за всю историю своего существования хочет обратится напрямую к так называемому «Темному Лорду» с вопросом: Кем ты собираешься править?!»

Вот такие наводящие ужас брошюрки возникли на крыльце каждого дома Англии вместо привычного Пророка. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы узреть сморщенную гоблинскую лапку за всем этим.

Большая игра началась?

Я развалился за кухонным столом, укутываясь в махровый халат любезно предоставленный Флер. Теперь уже, когда я накормлен и напоен, можно откинуться в кресле и выкинуть все проблемы из головы. Постараться, хотя бы.

Флер за милую душу скушала сказочку о неудачной аппарации. Мол прыгнул не туда, оказался над крышей и лупанул с перепугу заклятьем, чтоб не разбиться о черепицу. Вполне себе складно вышло.

Стоило видеть шок на лице, когда полувейла осознала кого ей зашвырнуло в дом.

— Арри?

— А что, не видно, что ли? — буркнул я.

— Да нет, все пгосто чудесно, я так рада тебя видеть!

Отсылаю мягкую улыбку, одновременно пытаясь задвинуть тазовую область за мебель. Попытки странных телодвижений не остались незамеченными.

— М-м, Флер, а приодеться можно? Хоть что-нибудь?

— Конечно-конечно, я такая невнимательная…

Флер безумно смутилась. Вся эта ситуация застала её врасплох. Впрочем, она быстро справилась с эмоциями и вскоре мы попивали ароматный чай. Полувейла, оживившись, принялась щебетать о жизни, проблемах, стажировке в Гринготтсе…

Стоп.

— Ты стажируешься в Гринготтсе? — словно невзначай переспрашиваю.

— О-да! В первую очередь, чтобы улучшить свой английский…

Помолчав немного, я все же решился уточнить:

— А знаешь ли ты гоблина по имени Грабодрогг?

— Этого сутягу? Он всех достал уже, даже среди гоблинов. Некоторые клиенты им недовольны. Очень неприятный гоблин, себе на уме… А почему ты спрашиваешь?

— Да приходилось столкнуться, — пробормотал я, прикидывая. Выходит, не все гоблины замышляют коварные планы? Выходит, Грабодрогг стоит во главе некоего клана или внутренней организации, составляющей лишь небольшую часть от общей массы? Если так, то что случится, узнай гоблины о замыслах собрата? Захотят ли приструнить зарвавшегося?

В любом случае — раскрываться ещё рано. Так или иначе паскуда успеет нажать на тайную кнопку, и мое существование прервется.

Разум посетила внезапная догадка: а мог ли поводок сорваться от произошедшего? Слишком уж большие объемы энергии циркулировали сквозь меня. Но, не проверять же?..

Хотелось скрежетать зубами от бессилия, рвать и метать. Но я лишь сощурился немного, беря эмоции под контроль.

Что-то подсказывало, в глубине души… час возмездия близок, как никогда!

*

Попрощался я с Флер как можно скорее — чувства просто вопили о необходимости пребывания в школе. Предварительно намекнул, что возможно мне понадобится в будущем связаться с руководством вейлы, и побеседовать тет-а-тет. Флер сильно удивилась, но молча согласилась, памятуя о задолженности перед спасителем сестрички.

Хогварст заволокло туманом. Шпили замка выглядывали сквозь тянущую пелену, и коль не Туманный Альбион — погрешил бы на дементоров. Возле арки, ведущей во внутренний двор собралась толпа. Кучи крытых повозок, дилижансов и экипажей. Неподалеку, у границы территории поблескивает Ночной Рыцарь. Эвакуация? Или?

— Гарри! Вот ты где! Я чуть с ума не сошла!

Гермиона протолкалась сквозь толпу и, чуть не свалив с ног, бросилась в объятья. Девичье лицо припухло от слез, губы силились улыбнутся сквозь истерику. Наряженная толи в платье, толи в просторный балахон, гриффиндорка вызывала стойкое ощущение беззащитности и уязвимости.

— Школа закрыта на карантин, недели на две, — хмурый Рональд приблизился незаметно. Наша троица стояла в стороне от толпы, наблюдая оживленную эвакуацию. Или, скорее, бегство.

— Совет Попечителей, или точнее то, что от него осталось прикрыл школу на время. Многим семьям нужно похоронить павших близких. Англия в трауре.

Неподалеку Дамблдор что-то втолковывал зареванной девушке, положив руку на плечо. На лицах большинства застыли окаменевшие маски, но многим не удавалось сдержать слез.

И это все я?! Нет! — Мгновенно пресекаю уныние — гоблины. Я не опущусь до самобичевания. Все, что осталось, это прибавить ещё толику льда и окаменения в собственную душу, уповая на час возмездия.

— Гарри! — окликнули меня со спины. Невилл Лонгботтом озабоченно вышагивал навстречу, — Я был у Хагрида. Тебя там какая-то девица дожидается, у границы Запретного Леса.

Интересно, кто из моих «суженых» свихнулся настолько, чтобы высунутся наружу и поджидать у границ школы? Домовика послать сложно?

Бросив что-то вроде: «сейчас вернусь» я оставил озадаченных друзей и направился в указанном направлении. Из трубы Хагридовой избушки вырывался уютный, теплый дымок. Прохожу мимо вспаханных грядок, аккуратно придерживая плетеную калитку: не потревожить бы Клыка.

Вот и кромка Запретного Леса. Кроны высоких деревьев заслоняют свет. Всюду, сколько хватает глаз — непроницаемая лесная темень.

Из-за дерева вынырнула фигура в темном плаще. Я насторожился, медленно опуская руку в карман.

— Давно не виделись, Гарри, — капюшон слетел, а под ним оказалась прекрасная головка с каштановыми волосами, чрезмерно бледной кожей и алым румянцем на щеках. — Пробил час соблюсти договор!

Маришка Шанпайк. Только её мне не хватало для комплекта. Для полного счастья, так сказать!

— О, привет! — а что ещё сказать? Девица приблизилась почти вплотную и заглянула в глаза проницательным взором. Глаза наполненные ледяной синевой. Прекрасные, но холодные, таящие скрытую угрозу.

— К чему такая спешка? Понимаешь, сейчас не лучшее время…

Ещё бы! Когда она ещё могла меня застать, как не после безумной ночки! Я по-быстрому просканировал свой резерв. Для боя с высшим вампиром однозначно маловато.

— Гарри-Гарри, — проворковал тихий голосок. — Мне и самой, возможно, хотелось отстрочить неприятные мгновения. Но мои птенчики расшалились… и жаждут крови. Всем интересно взглянуть на Лорда, посмевшего посягнуть на… Произошел созыв, и стая требует поединка. Дальше тянуть невозможно.

— Давай, быть может, завтра? — стараюсь отстрочить неизбежное, дабы восстановиться хоть немного.

— Не пойдет, — палец с длинным заостренным ногтем коснулся щеки и заструился ниже. — Дата поединка назначена на сегодня. Вся ветвь будет присутствовать, каждый вампир. Ты же не подведешь свою будущую стаю? Если победишь, естественно, — небрежная ухмылка. — Отправляться нужно. Чем скорее, тем лучше.

Я молча протягиваю ладонь. Белая ладошка хватает цепко ухватывает за кисть. Показалось, или глаза вампирши торжествующе блеснули? Ну-ну, ещё посмотрим кто кого! Помниться, именно я был высшим существом в нашем тандеме, разве нет?

Лесная поляна. Опушка толи заброшенного парка, толи окультуренной чащи. Маришка взмахнула ладонью, и над поляной пронеслось поблескивающее марево. Открывая взору древние, истертые временем развалины.

На месте некогда великих построек зияла пустота и разруха. Самая высокая уцелевшая башня — высотой с двухэтажный дом. Повсюду обломки, испещрённые рунами и символами. Пытаюсь идти шаг в шаг за нежеланной проводницей — повсюду ловушки.

— Бедноват интерьер-то, — бурчу вполголоса. Впереди фыркнули.

— Ты станешь одним из немногих людей, удостоенных чести узреть катакомбы вампиров.

— А можно просто катакомбы без вампиров? Или вампиров, но без катакомб? — пытаюсь нервно шутить, прикидывая ситуацию. Резерв почти на нуле. То, что восстановилось за несколько часов нельзя назвать боевым запасом. Рассчитывать на другую ипостась, после ночного истощения? Сомнительно. Остается уповать на силу крови, на то, что привязка продолжает действовать и ничего страшного не произойдет. Необъяснима тревога угнездилась возле сердца. Больно уж уверенно ведет себя эта Шанпайк. Словно кошка, объевшаяся сметаны. Ну не выглядят так те, кто идет вверять свой клан в руки недругу!

А я, болван, так и не удосужился уточнить, почитать, вникнуть в перипетии возникшего инцидента. Признаться, в свете последних событий произошедшее с вампиршей вылетело из головы. А она явно готовилась, думала и, возможно, отыскала лазейку. Нужно быть предельно осторожным!

Хозяйка стаи нажала на скрытый выступ и среди камней разверзлась сияющая пасть провала. Приглашающий жест сочился ехидством. Я снова внутренне напрягся и на всякий случай предупредил:

— Запрещаю тебе…

И темнота.

Нахлынувшая какофония чувств полноводной рекой обрушилась на сознание. Я ощутил себя прикованным толи к камню, толи алтарю с обручем поверх головы. А штуковина вреднейшая, обруч-то!

Мои мысли завертелись, замельтешили в судорожном хороводе. Как только я хотел разжать губы и закричать, или хотя бы попытаться отдать мысленный приказ вампирше, мою суть начинало терзать от бесконечного, всеобъемлющего шума. Шум проникал в самые глубины подсознания, создавал помехи в том загадочном неуловимом центре, отвечающем за возникновение помысла.

Действительно, как я могу отдать приказ о ликвидации Шанпайк, если не способен даже сформулировать мысль или намерение?!

Чем дальше, тем сильнее надвигалось ощущение непоправимого. Невероятная угроза нависла над самим фактом моего пребывания в мире живых. И не только живых. Каким-то невообразимым образом, шестым чувством, возникло понимание, являющее собой тысячную долю осознанности. Оно вопило и рвало, намекая, что Шанпайк не способна мне навредить напрямую. А значит мне предстояло дальнейшее, возможно бесконечное существование. В форме гораздо более худшей, чем сама Смерть.

Но, на смену отчаянию пришла злоба. Злоба столь всепоглощающая, сколь может быть всепоглощающим чувство, составляющее сто процентов оставшегося восприятия. Ничего, помимо Зла и первозданной Ненависти в чистом виде.

Я не знаю сколько прошло дней или лет: в новообретенной форме существования нет места времени. Но, в какой-то миг возник лучик света, непрошенный и незваный. Принесший с собой на удивление странного компаньона — страх. Страх плавиться в этой муке вечно. Впервые считаемое многими низменное чувство было применено в момент, для которого и было создано. В нужный момент.

Именно страх и дикий, низменный ужас помог отринуть. А затем вынырнуть.

Я осознал себя на лежбище, повторяющем выступы моего тела. Камень, бывший ранее алтарем оплавился, подобно воску и растекся по полу бессильной лужицей. Взгляд вокруг выхватил толику нового: громадная пещера, явно в недрах катакомб, оплавленная по всей поверхности. Совсем недавно тут разверзся филиал ада, не иначе.

Вокруг валялись трупики нескольких вампиров, явно предназначенных охранять мой сон. Простите, голубки, спать теперь придется вам. Причем вечность.

Тела, разбросанные повсеместно настораживали. Точнее, их количество. Очевидно, что пять нелюдей — это не число клана, а я нахожусь в самом сердце подземных катакомб.

— Ну что ж… — криво ухмыляюсь, осматривая когтистые, бронированные руки. — Будем пользоваться моментом.

Понятия не имею, сколько меня здесь удерживали, но очнулся я отдохнувшим и с заполненным резервом. Вероятно, произошедший прорыв инферно наполнил баки до краев. Нужно было торопиться, пока в груди пылала жажда мести, пока эмоции подпитывали ипостась.

Рывок наверх, сквозь потаенную дверцу. О, а вот и первая жертва!

Бледнолицый клыкастик изумленно распахнул краснеющие глазки, его рот начал трансформацию в клыкастую выпирающую пасть. Опоздал, голубчик! Без сердца-то не больно проживешь, правда?!

Стискиваю пульсирующий комок прямо перед лицом гаденыша, наслаждаясь созерцанием гаснущей искры в глубинах глаз.

Дальше пришлось повозиться: трое шустрых ублюдков не могли не отнять время. И если первого выскочившего удачливо огрел локтем навстречу, вкладывая все силы, то оставшиеся два не спешили ввязываться в неравную схватку. Особенно раздражал последний — самый юный. Выбравший вместо отважной гибели бегство вкупе с истошными воплями о помощи.

И позыв не остался неуслышанным.

Минуту спустя я вертелся волчком, круша врагов направо и налево. Кромсая плоть и ломая кости. Крылья и хвост непрерывно атаковали, время от времени отражая редкие назойливые заклятья. Какие-же эти вампиры… слабые.

— Стой!!! Прекратите это! Они невиновны! Убей меня!

Миг, и все стихло, будто выключили звук. А предо мной на коленях очутилась Маришка Шанпайк, склонив голову в обреченной покороности.

— Убей лучше меня… — губки тряслись от страха. — Это был мой приказ, и мой план!

Я целую секунду сопротивлялся сильнейшему желанию последовать её совету. А затем меня озарило:

— Знаешь, у меня есть идейка получше… — демонстративно цокаю языком. Слега поморщившись при этом — зубки-то острые. — Сейчас каждый из вас, повторяю, каждый, кто хочет жить подойдет… и изопьет моей крови. Тем самым признавая мое неоспоримое лидерство и власть над своими жизнями.

Заиметь боевой взвод преданных лично мне вампиров? В преддверии грядущей войны лучшего и не придумаешь! Скрытные убийцы, шпионы, диверсанты… сверхбыстрые, с неплохой защитой от магии.

А уж если вооружить их волшебными палочками поголовно, м-м! Какая силища невообразимая!

Задавленные на корню магами, столетиями угнетаемые вампиры. Не имеющие возможности приобрести палочку законным путем. Чудовищными усилиями, через третьих лиц, выцарапывающие редкие инструменты. Ведь какой человек в здравом уме захочет вооружить нелюдь?!

И вместе с этим зверюшки с комплексом высшей расы. Не позволяющим пойти на поклон к влиятельному аристократу, к «низшему», способному вооружить за свой счет преданный отряд. Да и невозможно это, уверен, слишком сильны предрассудки.

Я получил уникальную возможность совместить одно и другое, и твердо решил ей воспользоваться. Осталось доказать клыкастым, что предлагаемая участь лучше смерти. И тотчас:

— Я лучше умру в битве, чем стану рабом адского отродья! — выкрикнул первый смельчак. Остатки вампиров, сгрудившиеся полукольцом, поддержали крикуна согласным гомоном.

— Интересно, достойно ли вы жили прежде? — проговорил я тихо. — Все эти годы, десятилетия… века? Прозябание в подземельях, невозможность орудовать палочкой… мне ли перечислять все «прелести» жалкого бытия?! — презрительно хмыкаю. — Или вы считали себя достойными, заманивая студента Хогвартса в ловушку, обрекая того на участь, гораздо более ужасную, чем смерть?! — не смог удержать рык.

Толпа вжала головы в плечи, а Маришка виновато вздрогнула и приготовилась к худшему. Одинока слезинка скатилась по бледной коже.

— Мне не нужны рабы, — выдержав тишину, продолжаю: — Мне нужны союзники. Соратники, солдаты — воины в грядущей битве. Вы знаете, кто я, и с кем воюю…

— Если бы мы знали кто ты… — хмыкающий смешок из толпы.

— Теперь — да, — я перевел пылающий огнем взор на говорившего. — У вас есть возможность закончить жизнь здесь и сейчас. Я прощаю врагов, но не прощаю предателей!

Пауза.

— Или, вы можете искупить свою вину служением! Доказать поступками, что достойны большего, чем участь подпольных крыс! Да, мы отправимся на битву, которую раньше не ведал мир! Но помните — я, помимо всего прочего, — Лорд Поттер. Надеюсь, отстроенный родовой замок окажется лучшей базой, чем эти вонючие дыры? И ещё. Каждый, присягнувший мне будет иметь волшебную палочку!

И мгновение спустя понял, что купил их с потрохами. Каждый из них, имеющий потенциал хорошего волшебника, наблюдал, как год за годом низшие опираются на магию буквально везде: в быту или бою. Веками кусали локти, или вернее шеи беззащитных маглов. Иметь собственную палочку — редчайшая привилегия.

Сгустившиеся шепотки намекали, что сдача уже близко. Даже лицо Маришки застыло, её неверующе-скептическое лицо превратилось в грустно-задумчивое.

— Прости, — наконец выдавила она, — прости меня, дуру! Если бы я знала… ты действительно предлагал достойную участь. А из-за меня столько погибло… Я заслуживаю смерти. Убей меня!

— Заслуживаешь безусловно, — покладисто соглашаюсь. — Но право судить тебя в моих руках. И поверь, я не отпущу тебя настолько легко! — губы искажаются в по-настоящему демоническую ухмылку. — Ой, как ты потрудишься! Заработать искупление! Какая мне польза в твоей смерти?

Я присел на корточки перед ней, и приподнял заплаканное личико за подбородок. Коготь царапнул бледную кожу, но она даже бровью не повела.

— Ты клянешься мне в верности? — сейчас решается все.

— Клянусь! — твердый взгляд глаза в глаза.

— Клянусь! Клянусь! — загалдели отовсюду.

— Не так быстро! — довольная ухмылка сама выползла на лицо. Я приготовил запястья под многочисленные укусы. — Клятву приносить — готовсь! В очередь — становись!

Вампиры зашевелились тревожно. С одной стороны — упрямство и недоверие, с другой — отблеск надежды на лицах. Подвела черту Маришка — припав ко мне и впившись клыками в запястье.

Жадный глоток, затем ещё один… с неимоверным волевым надрывом бывшая хозяйка стаи оторвалась от занимательного процесса.

— Невероятно… — прошептала вампиреса, пялясь в потолок бессмысленным взором.

Пример начальства вдохновил электорат, и очередь из вампиров потянулась к моей персоне. И всюду одно и то же: шок, затем невероятный экстаз и пребывание в блаженной полуотключке. Расфокусированные блуждающие взоры рассекали потолок пещеры самыми разнообразными углами.

— Да только за право хоть разочек в месяц кормиться твоей кровью клан работал бы бесплатно и вовек! — сказала Маришка, немного оправившись и приведя себя в порядок.

Наконец, всеобщее причастие мною любимым подошло к концу. Признаться, кровососы выдудлили столько кровищи, что в итоге я ощутил дурноту. Покачнувшись, нетвердо ухватываю Шанпайк за плечо. Меня снова повело, откидываюсь назад, едва ли не падая навзничь.

Заботливые руки подхватывают, не дают упасть. На периферии сознания доноситься успокаивающий, заботливый шепот:

— Отдыхайте, господин. Вы в безопасности.

— Это же сколько нужно выдудлить?! — последняя возмущенная мысль перед нахлынувшей темнотой.

Уютная домашняя пещерка. Не чета прежней. Ламповая атмосфера, ковры на полу и мягкая постель: что ещё нужно? А если прикинуть, когда я последний раз нормально ночевал дома? Не просыпаясь черти-где среди вражин?

Поворачиваюсь на бочок, окидывая сонным взором помещение. В дверном проеме прошмыгнула юркая тень:

— Он приходит в себя, госпожа, — чуткий демонический слух позволяет уловить крайне тихую и удаленную беседу.

— Я больше не ваша госпожа. Лорд Поттер — наш хозяин и царь. Нравиться это кому или нет — все прошли обряд и дали клятву.

— Но вы все равно наша мать. Сколько вы заботились о нас?

— Довольно, — резко оборвала Маришка. Её голос усиливался, а цоканье каблучков становилось все громче.

— Многие подумывают, что вот если бы вы, и Лорд Поттер, ну, это… соединились… в смысле объединились… — смущенное покашливание, — в смысле поженились, вот! Приказы бы выполнялись с большим энтузиазмом.

— Ты хоть понимаешь, о чем толкуешь?! — зашипела разъяренной фурией Шанпайк. — Даже если вообразить, что я смогла бы смириться с браком на благо клана… То чтобы это… существо добровольно связало себя узами с неровней?! Чтобы я больше не слышала от таком!

— Простите госпожа, — пробормотал вампир.

Цоканье каблучков усилилось: шаги приближались. Дверца почтительно приоткрылась.

— Вы хорошо отдохнули, мой господин?

— Зови меня Гарри, — сладко потягиваюсь, — ненавижу официоз.

— Как прикажете.

— И по поводу последнего… Разочарую, возможно, но я уже женат, — развожу руками разочарованно.

— Неужели?! — Маришка удивленно вытаращилась. — Когда?

— Вы что, газет не читаете?

— Знаете, не до Пророка последнее время! Мы больше заняты выживанием, чем обсасыванием сплетен!

М-да уж, с управлением тут у них совсем плохо. Не осознавать элементарной потребности в информации и пренебрегать крупицами, из которых складывается картинка? С таким подходом к благополучию стаи можно ползти веками. И не доползти.

— Так или иначе — скоро все изменится, — пообещал я ей. Собрался подняться с кровати и спохватился: — Где моя одежда?

— Уничтожена, в ходе… трансформации вашего тела, — насколько сухо и бесстрастно! Как будто я не разодрал её к чертям, перекинувшись в трехметрового монстра.

— Накиньте, вот.

Протягивает мне черный балахон на голое тело. Точь-в точь Волан-де-Мортовский. Примеряю. Хм-м, а эмоции вполне ничего! Сразу возникает позыв поставить мир на колени. Ощущения лорда Ситхов и Темного Властелина в одном лице. Да и ветерок прикольный… Не втянуться бы.

Судя по выражению лица Маришки, прикид и образ оценен по высшему баллу.

— Г-д-е… моя п-а-ллочк-а?! — проскрипел я низким голосом.

— Прошу, Владыка, — она опускается на колени, протягивая оружие на вытянутых ладонях. Затем фыркает, подскакивает и стреляет озорными глазками. Губы поневоле растягиваются в ухмылке.

— Так, а все же, кто ваша супруга? — невинно уточняет вампирша. — Гриффиндорка небось… или наследная аристократка?

— Скорее второе, чем первое. Имя Беллатриса Лестрендж тебе о чем-нибудь говорит?

Изменившееся подобно удару молнии шокированное донельзя личико зазвенело в душе стайкой колокольчиков.

— А… м-м…

— Вот тебе и мэ… — пошли, давай! — покидаю «гостеприимное» место. Бывшая хозяйка вампиров незримой тенью скользит следом. — Сколько я тут валялся? Если суммировать все дни?

Маришка задумалась на секунду, прикидывая:

— М-м, где-то недели две или около того…

— Сколько?! — я резко повернулся. Меня уже хватились все, кому не лень! Повезло ещё, что гоблины не прикончили! А учитель с Фламелем! Дражайшая женушка в компании не менее дражайшей рабыни! Про Дамблдора и друзей даже вспоминать нечего, вернусь — загрызут.

— Начинайте потихоньку настраиваться на переезд. И подготовь боевой отряд лучших бойцов и магов. Их я снабжу палочками в первую очередь. Сроку — неделя.

— Будет выполнено, — воодушевленно кивнула Маришка. — Вы нас покидаете?

— Дела скопились, знаешь ли, — едко замечаю. — Не подскажешь, как так вышло?!

Вампирша пристыжено опустила взор. А я, кивнув на прощание, поспешил покинуть катакомбы и аппарировать.

Предстояло много работы. Время не ждет.

Примечание к части

Привет. Не бечено. Рад снова быть здесь) отзывы и критика приветствуется. Я вернулся.

>

Глава 35: Застолье

Дом на площади Гриммо 12 ощущался заброшенным и пустым. Я приоткрыл дверь, и словно перекати-поле промелькнуло в коридоре. Все словно застыло, а вместо ожидаемых воплей или скандалов пространство окутывала угрюмая тишина.

Подозрительно. Слишком подозрительно.

— Ау-у. Есть кто дома? — голос оглушал среди обволакивающей ваты.

Ноль реакции.

— Гоменум ревелио!

Живые формы присутствуют! Вытаскиваю волшебную палочку и предварительно нанеся защитные чары, двигаюсь вглубь. Стараюсь наступать возле стены — чтоб не скрипели половицы.

В гостиной горел камин. Поленья замысловато потрескивали, огонь трепетал, отбрасывая длинные тени. Перед пламенем раскачивалось кресло-качалка, а его пассажир находился спиною к двери.

На полу у костра сжалась обвитая веревками Беллатриса Лестрендж. Умоляющий взгляд сквозь смольные прядки говорил о многом. Нацеливаю палочку на спинку стула.

Кто?

Сотни вариантов пронеслись лавиной в лихорадочно рассуждающем мозгу. Гневный грохот Учителя, распекающего на чем свет стоит. Презрительный взгляд Фламеля или просто Дамблдор зашел на огонек.

— Элизабет?! Что ты?..

И едва не прыснул в кулак. Повернувшееся кресло открыло незабываемую картину: разъяренная Стюарт, стискивающая до побелевших костяшек волшебную палочку. Лицо, исказившееся от бешенства.

Ну и то, что девушка стала абсолютно лысой, дополняло картину. Стоп.

Лысой?!

— К-как?!

Она вскочила яростно, тут-же принялась объяснять, выплевывая слова. О их с Беллатрисой ссорах и склоках, о взаимных подставах и попытках обойти правила. И, как венец всего — интересное проклятье, что-то из арсенала Блеков. Не снимаемое, что понятно, и относительно безобидное, что так на них не похоже.

А меня вдруг и внезапно разобрал гомерический хохот. Очень уж забавно выглядела Элизабет в таком виде. Удивительно, но и без волос её правильная головка выглядела великолепно! Немногие могут блистать в подобном антураже!

Взгляд связанной Лестрендж на полу потеплел: понравилась моя реакция, что ли? Напротив, рабыня нахмурилась в негодовании и ещё больше разозлилась:

— Что смешного, Поттер?!

— Посовет-туй шампуть, Лиз-зи, — выдавил я сквозь хохот. Ой, не могу! — ну, чтоб я его в магазине не купил…

Но внезапно её черты исказились, и она заревела. Отчаянно тря руками глаза, пыталась пресечь влажные ручьи:

— Лиз, ты чего? Лиз?

— Ты что, не понял? Это — навсегда!

Веселье словно корова слизала. Было и не стало. Я медленно перевел угрожающий взор на мстительную чертовку на полу — доигралась, зараза!

— Ты что, вообще в конец сбрендила? — ярость переполняла. — Мало того, что низкая и неумная подлость к живому человеку. Испортить мое имущество! И, в конце концов — обидеть мою подругу?!

Поддавшись нахлынувшему гневу, нацеливаю палочку на поганку. Сразу вспомнились все издевательства, вся боль, пережитая из-за нее.

— Круцио!

Три секунды наслаждения. А затем дичайшая боль вывернула душу, и я рухнул, как подстреленный воробей. Мышцы и нервы содрогались в ужасающих конвульсиях. Некоторое время я тупо пялился в потолок без малейшей мысли в черепной коробке.

— Гарри, Гарри! — как сквозь воду доносился встревоженный голосок.

И что, мне теперь даже нельзя примерно наказать эту?! Эту…

Я понемногу отходил от приступа. Признаться, очень даже ничего: голова моя покоится на бедрах Элизабет, нежные ладони перебирают волосы. Девушка шепчет успокаивающие слова. Суть не важна.

Возник услужливый Кикимер, гордо несущий огромную кастрюлю полную ароматного борща. Научил мимоходом, горжусь!

Звуки открывающейся двери донеслись слишком поздно. Я расслабился и раззевался. Женщины даже не ставили целью контролировать обстановку.

И когда компания магов вломилась в гостиную, а Учитель поприветствовал всех жизнерадостным:

— Я вернулся! — и тишина.

Действительно забавно. Бесчувственный Гарольд в одеянии Темного Лорда. На коленях лысей девицы (сестра Волан-де-Морта?) в компании Беллатрисы Лестрендж извивающейся в путах, и гордым Кикимером с огромной кастрюлищей. Немая сцена.

— Гхм-гм, — прокашлялся Каркаров. — Я, конечно, все понимаю.

— Стучаться надо! — сипло выдавливаю и пытаюсь подняться.

Изумленное молчание, разбавляемое кряхтением одного пытающегося прийти в себя полудемона. Но, внезапно, внимание привлекла Элизабет:

— Невозможно… не верю… Ты! Это ТЫ!!!

— Девушка, мы знакомы? — смутившийся Каркаров недоуменно оглядывают лысую диковинку и застывает, как истукан. — Элизабет?!

Два голубка, иначе и не скажешь, бросаются друг к другу в объятья. Миг, и происходит невозможное! Нет, Учитель! Я же считал вас железным человеком, великим магом и терминатором!

На глазах новообразовавшейся компашки эти двое самозабвенно целуются! Позабыв обо всем они переплелись в объятьях, и лишь минуту спустя отстраняются, выдыхая. Первой надобность объясниться ощутила Элизабет.

— Гарри… помнишь я рассказывала о любимом человеке, встреченном на Турнире Трех Волшебников? Это — он! Как ты нашел его?!

И снова обвила Учителя.

Ах во-от оно что! Я-то, между нами девочками, погрешил на Снейпа. Образ беседы всплыл в памяти. Выходит, другой черноволосый мерзавец (а иначе «беспристрастное» судейство директора Дурмстранга не обзовешь) завоевал сердце упрямой красотки. И сам не устоял перед чарами.

— К-как? Как это возможно?! — потрясению мастера нет предела. От опустошенно проходит мимо и падает в кресло. Шустрая Лиззи тотчас свивает гнездышко у него на коленках, обвивая шею руками.

— Это судьба, любимый!

— Я не верю в судьбу. Я же велел тебе держаться подальше от Англии и от войны! Что ты делаешь здесь?!

— Ты велел мне?! — янтарные глазки вспыхивают гневно. — Знаешь, позволь мне самой решать: как жить, кого любить и с кем быть!

— Ой, решалка не доросла ещё! — бросил в сердцах Каркаров. Отчаяние сочилось из прищуренных глаз.

— Знаешь, ты так не выражался, когда делал… — загадочным тоном начала девица.

— Хватит! Ты как вообще здесь оказалась, объясни мне!

— Что за вопросы! Имею право! И вообще: сейчас я рабыня Гарри Поттера! — ой, зря она это. Впрочем, она уже сама это поняла, прикрыла рот рукой, но было поздно. Добавила тихо: — Так вышло…

Поздно дорогуша. Сейчас твоего хозяина будут убивать. Медленно и жестоко.

Не глядя в повеявшее могилой лицо, выхватываю молниеносно палочку. И куда, спрашивается усталость делась?

— Клянусь своей магией, что не имел никакой интимной близости или романтических отношений с Элизабет Стюарт, в данный момент являющейся моей рабыней!

И, наблюдая ловящего отходняк учителя, вытираю пот со лба. Кажись, жить буду!

— Так вышло. Долгая история, — развожу руками. — Подробности поведаю позже.

— Конечно расскажешь, куда ты денешься, — успокоившись буркнул Каркаров и прогнал Стюарт с колен. — А с вами, миледи, мы ещё потолкуем!

— Конечно потолкуем, — мурлыкнула Лиззи, обольстительно улыбнувшись. Одному Игорю.

— Тьху!

Возвращающуюся на второй круг баталию прервало вежливое покашливание:

— Кх-э, кх-э… это все, безусловно, драматично и трогательно. Молодость, юность, шалость… Но, быть может, перейдем к делу?

Николас Фламель вышел вперед, как всегда постукивая древком посоха.

Компания будто опомнилась.

— Мы с вами, насколько я помню, не в салочки собрались играть! — алхимик даже не скрывал распирающее негодование. — Как малые дети, ей-богу! Война идет, сражения на носу, а они… тьху! И что это такое? — он ткнул посохом в связанную, испуганно-притихшую Беллатрису.

— Жена, — безразлично пожимаю плечами. Прокатит?

Молчание.

Не прокатило.

Каркаров задохнулся, гикнул, и выдохнул. Глаза незваных гостей выпучились настолько, насколько позволяла растяжимость глазниц. А она, как показала практика, имеет место быть! Фламель выглядел так, будто проглотил свой посох. Он несколько секунд хватал воздух ртом, подобно выброшенной на берег рыбе. Затем старческим движением нащупал подлокотник кресла и смиренно рухнул.

— Да… это все… Тьху на вас!

— М-да, Николас, вижу веселую компанию ты подобрал, — негромкий голос с отчетливым немецким акцентом прозвучал как гром среди ясного неба. Вынудив внутренне собраться и приготовиться к смертельному бою.

Умом то я понимал, что привели союзника. Относительно. Но как ещё можно реагировать, когда напротив стоит величайший Темный Маг первой половины двадцатого века, Гелерт Грин-де-Вальд?!

— Здравствуй, Гарри Джеймс Поттер. Я наслышан о тебе, — волшебник оценивающе наблюдает. Все в комнате притхли.

— Э-э… здравствуйте! Предельно рад. Я тоже слышал…

Губы растянули пожелтевшую кожу в жутковатой ухмылке. Тысяча морщин собралась вокруг средоточия мощи — колючих и опасных пристальных глаз.

— А он мне нравится, Николас. Уверен — сработаемся.

А вот я предпочел бы посомневаться, но… В любом случае — делать нечего. Каркаров спохватился, и быстро представил гостей: седобородого русского с фамилией Максимов, двое пожилых немцев в строгих костюмах — Фридрих и Рудольф сдержанно поздоровались. Ну и, собственно, сам Грин-де-Вальд. Старичок действительно впечатлял. И не столько внешностью, которая, сказать по правде, не блистала, но скрытой мощью, сродни Дамблдоровской.

Все как-то разом засуетились: тотчас был наколдован большой стол для пиршества. Тимофей Максимов чудодейственным жестом вытащил потертую канистру с накаляканной мелом надписью: «Водка».

— Обожаю стереотипы, — выразился Тимофей в ответ на мои полезшие вверх брови. — Особенно, когда они совпадают с желаниями! — и подмигнул. Фрики покосились на манящий бидон, но комментарии придержали, неодобрительно поджав губы.

Чпок!

С смачным склизким звуком крышка отлетела и комнату заполнил непередаваемый амбрэ. Запах шибал в ноздри, разъедая слизистую. Слезы потекли ручьями, и я уже почувствовал себя опьяневшим.

— А ты уверен, что это предназначено для людей, а не… — перевожу надрывисто дух, — кораблей?

— Не-боись — становись! Выпить за знакомство — святое дело! Богоугодное!

Тут я засомневался, но спорить не стал. Тимофей радостно потирал руки, Элизабет с легкой отстраненной ухмылкой наблюдала за рассаживающимися гостями. Кикимер носился из угла в угол, весь в мыле, накрывая стол для многоуважаемых господ. Даже мамаша Сириуса, когда гости пошли чередой мыть руки, только открыла рот и тут же захлопнула. С разинутым ртом проводила взглядом и бровью не поведшего Грин-де-Вальда. Свежа ещё память у старичков!

Наконец, все уселись. Тимофей заправлял застольем, сияя начищенной медалью. Немцы излучали неодобрение, но стаканы протянули. Элизабет рядышком с Игорем и ничто их не волнует. Канистра угрожающе колышется, я судорожно размышляю: принять ли фатальное решение своей жизни?

Великий Темный Маг Грин-де-Вальд не размышляет, а с видом: «неизбежное — свершится» педантично раздает гранчаки.

— Где вы откопали такое чудо?! — ностальгически прищуриваюсь. И вспоминаю: на дворе-то девяносто пятый год — граненных стаканов ещё пруд-пруди. Это сейчас только в деревне и найдешь.

— Негоже употреблять такую весч из этой вашей ерунды разрисованной, что и посудой не обзовёшь! — поднял палец вверх Тимофей.

— Ну да, другую посуду это просто разъест! — не отрываю взгляда от вещества, бурлящего в стакане. Судя по лицам — только сейчас все начали осознавать, что их ждет. Фридрих и Рудольф по-прежнему пассивно смирились с неизбежным, ну, а Гелерт пожал плечами. Светящийся Максимов невольно оттенял всеобщее напряжение.

— Милый, а если со мной что-нибудь случится… — начала Элизабет, не отрывая задумчиво-обреченного взора от стакана.

— Не шути так, — учителя не пробить. — Это всего-навсего жидкость.

Впрочем, все оказалось не так ужасно.

Уже через двадцать минут свежесобранная компания раскрылась, размякла и завела шумную беседу, наполняя своды древнего особняка пьяным гомоном. Фрики то и дело срывались на свой «французкий», обсуждая детали какого-то нового автомобиля и результаты Второй мировой. Мы с Грин-де-Вальдом дискутировали к взаимному удовольствию. Элизабет с Каркаровым, сидящие с края, все чаще и чаще целовались взасос, а Тимофей — душа компании, плавно перетекал из стороны в сторону подбрасывая дровишек в разгорающееся веселье.

В какой-то момент я окинул взором комнату, и на душе стало хорошо. Выходит, моя душа тосковала по подобным моментам ещё из прошлой жизни…

— Эй, да быть может развяжете её, в конце концов? — развязно воскликнул Тимофей. — А то даже обидно за нее как-то!..

Все разом обернулись к Лестрендж, забытой связанной в уголочке. Тело не шевелилось, взор нарочито-надменно перетекал от одного лица к другому, но след от одинокой слезинки не давал обмануть.

«Я б тоже обиделся, если бы бухать не позвали!» — возникла пьяная мысля.

— Н-неет! — нарочито серьезно проговорил я. — Она сегодня, ик! — плохо себя вела! Вот!

— Да ладно тебе, прости её! Такой душевный вечер, так хорошо сидим! Путь человек порадуется. Ведь Азкабан только так и лечат!

— Думаешь? — я всерьез задумался над авторитетным мнением. — Ты будешь хорошо себя вести? — уже к Беллатрисе.

Она было вздумала поиграть в гордячку, но быстро изменила решение: лежать бревном ой-как надоело. Женушка обвела выразительным взором компанию, задержавшись на Грин-де-Вальде, мол: я не самоубийца!

— Ну проходи, садись, коль не шутишь, — величественно дозволяю. — Фините! Ей ноздри гневно раздуваются, но молчит. Женщина, покачнувшись, встала и попыталась удержать равновесие одновременно разминая затекшие конечности. Все милостиво её дожидались, даже Лиззи не злилась. Однако, Грин-де-Вальд не спускал с нее пристального взора. Постоянная бдительность? Похоже на то.

Оправившись, Лестрендж окинула взором застолье и задумала прошмыгнуть в край стола.

— Э-эй, а ну-ка постой, хозяюшка! — Тимофей разошелся не на шутку. Его уже, похоже, не остановить. — Будьте добры, многоуважаемая супруга, сесть рядом с вашим Лордом, по правую руку, во главе стола!

Собутыльники поддержали пьяным ревом и мне ничего не оставалось, как со скрипом подвинуться.

Её напряженная, окаменевшая фигурка излучала холод. Она молча уселась рядом, на краешек стула.

— Пей! — приказал Максимов. — Штрафную!

Пред черны очи ошеломленной наглостью Беллатрисы поставили наполненный до краев гранчак. Она взирала на сие со смесью ужаса и негодования, а как стакан подвинули ещё ближе, отшатнулась.

Похоже, запашок учуяла!

— Это же ракетное топливо… — обреченно произнесла Белла.

— Оу, наша чистокровная аристократочка знает, что такое ракета? — не преминул я подколоть.

— Я не хочу…

— Пей! Ты была освобождена с этим условием. Не подводи компанию!

— Пей! Пей! — барабанили вилками по столу фрики, будто в какой-то дешевой американской комедии.

Лестрендж обреченно смирилась. Черные прядки ниспадали на побледневшее личико. Она трясущимися руками поднесла грааль ко рту и…

Понеслась!

Час спустя застолье уже вспоминалось урывками.

Вот все поют, обнявшись за плечи, по очереди английские, русские и немецкие песни. То вспыхивают, то затихают горячие дискуссии. Вот Гелерт обосновывает Учителю некоторые моменты своей «работы». Беллатриса, распалившись, втирает с энтузиазмом Максимову, мол, СССР смухлевали, а Гагарин пользовался заклятьем головного пузыря. Тимофей на пальцах объяснял, что это стекло скафандра.

Затем Белла слезно просила прощения у Элизабет за волосы, как женщина у женщины, и клятвенно заверяла, что перевернет библиотеку вверх дном в поисках контр-заклинания.

А она вполне нормальная, когда хочет! Ну или, когда выпьет.

К сожалению, открытость и общительность Беллатрисы никак не отражались на мне — все такая же холодная отчужденность. И почему так обидно-то?!

В отместку пытаюсь подвалить к Лиззи, но остановлен многозначительным покашливанием Каркарова.

Первый провал в памяти.

Фридрих лежит лицом в салате. Элизабет снова на коленях учителя, и нынче он не возражает.

Грин-де-Вальд исчез из веселья. Многим позже, перерывая воспоминания, я выудил обрывок. Отлучившись на пять минут великий маг вернулся, совершенно трезвый, и поставив чары тишины и невнимания вокруг себя примостился в уголке с книжкой. Воистину не тратит жизнь попусту. Особенно после Нурменгарда.

Ещё один провал. Играем в какую-то дичайшую игру, правила которой я не вспомню. Что-то из разряда «всегда на корпоративах»…

Прыгаем, скачем, и в какой-то момент всеобщей возни я падаю, придавленный пошатнувшейся Беллатрисой. Мы распростерлись на полу, и впервые за вечер наши взгляды соприкоснулись.

Мимолетная секунда, краткая вспышка. Лестрендж мигом вскочила, а меня словно мешком по голове ударили! Отчего?

Провал…

В какой-то момент пьяного угара мне стало дико обидно и грустно, что Лиззи с Игорем целуются взасос беспрерывно. А чем мы с женой хуже?!

Безотлагательно и настойчиво притягиваю Беллатрису к себе, и вглядевшись в ошеломленные темные омуты, начинаю выравнивать счет. Сопротивлялась она, или нет? Не помню…

Провал. Темнота. Забытье…

*

Хуже похмелья — только смерть. И даже тут можно поспорить.

Говорить банальности, воспевая страдания не было смысла. Мне просто — хреново. Язык присох к гортани. В животе что-то неприятно плескалось.

— Кики-и-имер… — такого жалобного стона полудемон Поттер не издавал ещё никогда. Хлопок с громкостью ядерного взрыва и существо возникло где-то рядом.

— Хозяин?

— Вы-ылечи меня… как-нибудь… сможешь? — надежда умирает последней.

— Конечно, хозяин.

И негативные симптомы будто рукой сняло. Я настолько удивился разительному облегчению, что даже открыл глаза. Ничего не болело! Невероятно.

— Хм, спасибо, Кикимер! Огромное!

— Всегда пожалуйста, хозяин. Скажите, мне позаботится о гостях?

— А ты можешь?! Тогда конечно, непременно!

Тотчас возникла мысль о источнике бесперебойного дохода в виде эксплуатации рабского труда на медицинском поприще.

— Только в чертах родового дома, — будто прочел мысли домовик и скрылся выполнять поручение. Предварительно, почему-то, как-то особо мерзко хихикнув.

Интересно, почему? А, неважно. Главное, что я чувствую себя превосходно!

Сладко потягиваюсь, раскидывая руки и распрямляя затекшую спину. И моя ладонь упирается во что-то мягкое и нежное.

И голое.

Приехали.

Неспешно ощупываю себя. Одежда не найдена! Критически плохо.

Нехорошие предчувствия вкупе с мерным сопением сбоку не оставляли никакого шанса разуму отыскать выход.

Медленно, как в замедленной сьемке, поворачиваю голову налево. Пожалуйста, Судьба, пожалуйста, пусть это просто будет боггарт!

В такое причудливой и замысловатой форме.

Но разметавшиеся по постели смольные пряди обрушили суть реальности на сознание.

Она очнулась, даже от случайного прикосновения. Недоуменно и заспанно приподнялась, сонно осматриваясь. Затем также, как и я ощутила некую неправильность ситуации. Подняла голову и начала ме-едленно поворачиваться навстречу жестокой реальности.

Одно могу точно сказать со стопроцентной уверенностью! Я — влип.

Примечание к части

Продолжение к "Новая Сила" от 26.08! Да, так быстро, и все также "слабобечено")) Группа: https://vk.com/vasilenko_f_i

>

Глава 36: Отдел Тайн

Утро. Солнечный зайчик пробивается через портьеру, прыгая то на кровать, то отражаясь от зеркала. Клочок радуги мелькает в окне. Птички поют за стеклом.

Вот только в самой спальне атмосфера более чем тревожная. Угнетающая. Угрожающая? Нет, не так. Смертельно опасная. Во.

Беллатриса Лестрендж довернула очаровательную головушку и воззрилась на меня в немом потрясении.

— Поттер… — выдохнула с неприкрытой ненавистью.

— Лорд! Поттер! — величественно задираю нос. — Побольше уважения, женщина! — погибать, так с музыкой.

Однако ей было не до смеха. Её пальцы добела стиснули скомканную простыню, её буквально всю затрясло.

— Что ты… как ты посмел?! — ой визгу-то!

— Как «Я» посмел? Дорогуша, я что-то не помню, чтобы ты упиралась.

Да у самого в голове какая-то каша. Как это могло случиться?! Ну подумаешь, поцеловались разок… ну несколько раз. Это ещё не повод терять контроль! Что-то тут нечисто. Я с подозрением зыркнул на Лестерндж: не стоит недооценивать её коварство. Строит из себя обиженную: рычит, впивается ногтями в бедра, а потом начинает рвать волосы от отчаяния.

Тут главное словить момент, когда она бросится. Ждать долго не пришлось, и минуту спустя я наворачивал по комнате круги от разъяренной тигрицы. Видок ещё тот! Белла одной рукой удерживала обмотанную вокруг тела простыню, мне же достались две подушки в качестве защиты — одна спереди, другая сзади.

Веселые, на первый взгляд, салочки не доставляли приятных эмоций. Слишком уж злобствовала психопатка!

Наконец, устав наворачивать круги вокруг огромного ложа с балдахином она устало прислонилась к угловой стойке кровати. Грудь её рывками вздымалась вверх-вниз, а взгляд метал многообещающие молнии.

— Передохнем? — миролюбиво предложил я.

— Не дождешься! Я выцарапаю твои глаза и умру сама! Плевать!

— Да угомонись ты!

Она снова прыгнула, в яростной попытке разодрать лицо. Синяя вспышка, и женщина повалилась на постель, извиваясь в судорогах. Я опешил, неужто её намерения настолько серьезны?!

— Н-ненавижу! — сквозь всхлипывания выдавила Беллатриса.

— Сожалею, — подсаживаюсь на край кровати, серьезно рискуя. Кладу ладонь на подрагивающее плечо. Она дергается, но я настойчиво возвращаю ладонь на место. Попытаюсь тщательно подобрать слова:

— Послушай, Белла. Мы вчера были пьяны, и никто из нас не в ответе за произошедшее. Подумаешь, проснулись в одной спальне! С кем не бывает. Пф-ф.

Что-то не помогает. Вздрагивать она перестала, но от её тела заструился могильный лед и холодное равнодушие.

— Мы действительно много выпили, — я передернулся, вспоминая, — и потеряли контроль. Скорее всего. Ты вот накинулась, а я даже не помню ничегошеньки!

Женщина молча поднялась, стряхнув мою ладонь небрежно. Степенно завернулась в простыню, на лице застыла непроницаемая маска. И зашагала к выходу.

— Говоришь, не помнишь ничего? — повернулась она у двери.

— Ничегошеньки. Вообще! — подтвердил я, кивая.

— Надо-же. Я тоже ничего не помню. А значит — ничего не было!

И, скривившись высокомерно, покинула комнату источая ледяное презрение.

Я просто рот разинул от настолько сногсшибательной логики! Но, впрочем, мне же и лучше, если все будет по-прежнему. Не хватало ещё иметь что-нибудь общее с этой маньячкой-пожирательницей! Вспомнить только все её прегрешения, и пережитые из-за нее муки! Очевидно, что могло быть и хуже. Я доволен таким исходом.

Наверное.

*

Ближе к полудню народ стянулся в гостиную. На смену праздничному столу явились стулья, расставленные полукругом вокруг центра комнаты. Грин-де-Вальд сосредоточенно крутил палочку узловатыми пальцами. Создатель Филосовского Камня восседал по соседству, напротив остальных.

Даже Лестрендж присутствовала, хотя никто и не заставлял. И гнать не стали, выпивали вместе, как-никак!

Из общих плюсов: на покатой головоньке Элизабет начали произрастать золотистые колоски. Из минусов… ну, вчерашний вечер это один большой и жирный минус.

— Итак, господа! — начал Фламель. — Некоторые из нас уже слышали кое-что. Некоторых мы посвящали по отдельности. Во-первых, — Поттер! Я выполнил обещанное, держи.

Из ниоткуда возникло нечто большое, светящееся и магическое. И понеслось прямо навстречу!

Магический посох.

Я ухватил полированное черное древко и сжал ладони. Ощутил, как волна энергии пробежала по рукам. Волосы встали дыбом. Навершие посоха вспыхнуло признавая хозяина.

— Спасибо! — искренне благодарю. Даже независимо задравшую нос Беллатрису пробило: с какой жадностью она взирает на жезл!

— Мощь творимых чар усилится ощутимо. Сам удивишься! Впрочем, ещё будет время попробовать, — довольный моей реакцией потер руки Фламель. — Теперь — к делам более насущным.

Как всегда, когда говорил Алхимик в аудитории разливалась мертвящая тишина: все внимали словам древнего. Он начал издалека. Повторил историю своей жизни. Впечатление от падения человечества в бездонную пропасть. Более обстоятельно рассказывал о фактах и жизненных ситуациях. Приводил разумные доводы беспричинной утечки морали и прочего.

И, как апофеоз всего — тезис о том, что Любовь — заперта в Отделе Тайн. Дверь, которая всегда закрыта.

По полочкам разложенная теория не выглядело столь… притянутой за уши. В отличие от первой беседы. Я не ставил под сомнения опыт оригинального Поттера из пятой книги, как и слова Дамблдора. Да и Фламель явно не лгал. Но вообразить, что на любовь возможно надеть оковы? Удержать каким-либо из известных способов?

Замуровать в Отделе Тайн?

Немыслимо.

Беллатриса слушала вполуха поначалу. Затем согласно прикрыла веки, когда речь зашла о вырождении магов. Но, как дошло до любви — изумленно открыла рот.

— Что вы сказали?!

И дико расхохоталась. Её смех напоминал ту самую — из прошлой жизни. Среди смешинок промелькивали нотки безумия.

Стало как-то даже совестно за нее.

— Прекрати.

Смех оборвался. Она обратила на меня внимание, наконец. Её лицо пылало от гнева, а я приободрился. Все же магия иногда просекает, кто прав, а кто нет. Хоть и злишься, а ни слова не ляпнешь! И вообще, нечего позорить мужа в присутствии высоких гостей! Понимаю, они ей не друзья и вообще никто. Скорее даже враги. Но и честь-то знать надо!

— Спасибо, Гарри, что приструнил свою половинку, — холодно сказал Грин-де-Вальд. — Ситуация действительно неоднозначная. С одной стороны, теория очень уж складная, и мой личный опыт ей не перечит. С другой — звучит слишком невероятно.

С разных сторон послышался согласный гомон. Видимо Фламель единственный, кто истово верил в вышесказанное.

— С какой стороны не глянешь, мне гораздо легче смириться с проникновением в Министерство, чем со стагнацией нашего мира, — внес свою лепту Каркаров. Они сидели с Элизабет рядышком. Её рука покоилась у него то на колене, то на плече. Лица сияли начищенными медалями. Взглянешь на них, и улыбаешься, переполненный светом. Рад за них.

— Именно. Проникновение в Министерство — опасное предприятие, — Гелерт подорвался, и принялся мерять шагами комнату. — Но ничего невозможного в этом нет. Выбрать день недели, прокрасться ночью через пустые коридоры… посмотреть и уйти. Давным-давно доказано, что в Отделе Тайн есть самая защищенная комната, которую охраняют не больше других. С кодовым названием «Сила». И я хочу знать, что там хранится.

Все помолчали. В принципе, особых возражений не было. Я пообещал идти с учителем до конца. По крайней мере на эту операцию определенно дал согласие. Беллатриса пусть решает сама — заставлять не буду. Немцы готовы рвануть за вожаком хоть на край света. Максимов удовлетворенно потирает бороду предвкушая веселую драку. И, на последок…

— Я с вами! — выпалила Элизабет преисполненная энтузиазма.

— Нет! — отрезали мы с Каркаровым одновременно и обменялись понимающими ухмылками.

— Сговорились! — возмущенно крикнула Стюарт. — Да как вы можете, я сама способна решать!..

— Не можешь, — мягко, но непреклонно возразил учитель. — А особенно, если тебе одновременно приказывают любимый человек и непосредственный хозяин. Хочешь не хочешь, а подчинишься.

— Нечестно! — выпалила Лиззи и обиженно насупилась. Так умилительно, как барсучок, что невольно вызвала всеобщий смех.

— Собралась пугать пожирателей внешним видом? Хотя нет, тебя свои же авроры и пострелят. Говорят, лысым сейчас вообще в Британии непросто…

Лиззи дотронулась до головы, и расстроилась ещё больше. Но перестала упрямиться. Воистину, пойдет на подвиг за край света! Но только с красивой прической и опрятным бельем.

— Первичный план разработан ещё давно. Теперь, давайте перейдем к деталям. Все согласны с моим руководством? — обвел комнату взглядом Грин-де-Вальд. Так, что аж мурашки пробежали по коже.

— Раньше ты не спрашивал, — буркнул Тимофей.

— Раньше я был моложе. Старею, видимо. Да и нынче демократия в моде, скажешь нет?

— Нет-то я может и скажу, только вот что изменится?

Гелерт лишь усмехнулся и взмахнул палочкой. В пространстве буквально из ничего соткались несколько полотен, испещрённых различными схемами, стрелочками и чертежами.

— Я в этом безумии участвовать не собираюсь! — заявила, поднявшись, Беллатриса. — Надеюсь, ты не вздумаешь меня заставлять?

Все взгляды сошлись на мне. Я спокойно и немного разочаровано смотрел на излучающую холод женщину.

— Тебя и не звали. Нам не нужны ненадежные союзники, — оу, она видимо не это собиралась услышать. Думала, уговаривать-заставлять буду? Ну уж нет. И добавляю отстраненно: — Покинь помещение.

И, уже в спину:

— Не дом, Белла, а именно эту комнату.

Её спина напряглась на миг, а затем разочарованно расслабилась.

Спустя минуту в комнате уже вовсю кипело обсуждение.

Прежде всего провели мозговой штурм, в ходе которого выясняли возможные нюансы и рассматривали вероятности. План был рассчитан до мельчайших подробностей: я даже удивился такому профессионализму.

Каждому выделялись магические часы и засекались тайминги: сколько займет преодолеть вот этот вот коридор, или перебежать вот этот узел.

План должен быть выучен назубок. Тут нам в помощь зелье памяти, которое уже сейчас начинает варить Гарфилд. Боевые коктейли, зелья силы, оборотные зелья, заготовленные заранее… Почти вся большая братия завтра будет химичить беспрерывно.

Максимов, как выяснилось, был тем ещё медвежатником. «На моей памяти не существует дверей, которые бы он не открыл. Настоящая находка в нашем деле», — охарактеризовал русского Грин-де-Вальд.

Два немца — два добротных боевика. Чуть хуже учителя, но тоже вполне ничего — для массовки.

Пушечное мясо — прочел я по глазам Грин-де-Вальда.

Уже вечером, когда мы с темным магом остались наедине, он мне поведал извинительно о своем пунктике:

— Есть у меня недостаток, которого нет у дорогого друга Альбуса. Я не умею жертвовать чужими. Считаю, что не имею права. Только своими… поскольку я один из них, и очевидно лучший. Если распоряжаться судьбой, то только своей, и своего народа.

Интересно отметить насколько удачно в его сознании вышеупомянутая позиция сочеталась с проведенной экспансией.

Сказать, что его слова меня успокоили — сильно соврать. Решимость держать ухо востро окрепла. Чутье готовилось реагировать на малейшие опасности.

— Твой учитель поведал о перипетиях с гоблинами… — издалека начал Грин-де-Вальд. — Он рассказал обстоятельно о тайне, о попытках ослабить связь, пока вы баловались на этом вашем Турнире.

Я поперхнулся воздухом. Баловались?! Да я там жизнью рисковал и чуть дух не испустил!

— И я прекрасно осознаю: клятва, или Обет, штука неприятная.

Неприятная?! У него мода такая, называть вопиющие безумства обычными словами? Или с колокольни прожитых лет все кажется мелочью?!

— О чем конкретно упоминал учитель?

— О многом, но… Довольно расплывчато, к слову. Чую я, что дело нечисто. Вы точно ничего не хотите мне рассказать?

Я отрицательно покачал головой. Нечего ни Фламелю — верховному инквизитору, ни Грин-де-Вальду знать о моей истинной сути. Каркаров умолчал и правильно сделал.

— Ну ладно… — небрежно продолжил темный маг. — Суть в том, что так это оставлять нельзя. Я уже предпринял… меры. Тебе о них знать не стоит. Ведь не исключено, что клятва, данная тобой, подразумевает и выдачу информации врагу, я прав?

Неопределенно пожимаю плечами. Нельзя — значит нельзя.

Продолжили обсуждать план. Я хотел было упомянуть о вампирах: об армии отличных, преданных бойцов. Но передумал. Для задания нужна минимальная группка, а отдавать в распоряжение Грин-де-Вальду верных слуг, которых он просто использует в собственных планах не хотелось. Не за него кровушку отдавали. Да и как пояснить их преданность иначе, чем демонической природой?

Нежась в приятной постельке я не мог сомкнуть глаз. Выдастся ли у меня хоть один спокойный денек?! Лежать вечером в кровати, а не в случайной клоаке после очередного пинка от жизни? Как-то даже ненормально, что ли?

Внезапно раскалились ладони.

Неожиданное тепло переросло в такое знакомое и такое ненавистное жжение!

О нет, только не это!

Неужели после всей испытанной ненависти?! После пламени, раскалявшего душу добела и тонн энергии, проходивших через тело и ауру, я все ещё раб этих тварей?!

«Пока ты демон, ты — раб!» — прошелестело на краю сознания.

Захотелось понежиться в постельке? Удивился спокойной ночке? Накаркал блин!

Жжение усиливалось. Зову сопротивляться не было ни сил, ни причины.

Корчась от боли, терзающей тело и душу, но позволяющей действовать, нашариваю одежду. Пара секунд, и я аппарирую по знакомому зову.

— Надо же… явился — не запылился. Причем живой! — Грабодрогг удовлетворенно сощурился.

— И вроде бы в здравом уме? — соседний гоблин в неверии распахнул глазенки и, подойдя, принялся тыкать в меня пальцем словно в диковинный музейный экспонат. Затем принялся задирать веки, рассматривая глазное яблоко. Растягивать щеки и запрокидывать голову, словно какой-то кукле.

Чертовски обидно, надо признать, и унизительно. Не сметь. Не после всего, что я пережил! Не после всей той боли, жертв… не после ночи с Беллатрисой!

Одно волевое усилие, даже не так: намерение, и гоблин улетел от меня, будто пробка из-под шампанского. Мгновение сладкого торжества! Теперь — они. С ненавистью разворачиваюсь к оставшимся. Расплата последовала мгновенно — я тотчас ощутил, что такое ад, и с чем его едят.

— Тихо, с него хватит! — сквозь дымку доносятся голоса. — Мы не можем позволить себе испортить столь ценный экземпляр.

— Который обошелся нам жизнью соратника! Моего брата!

— Тише, Крагхшаргх, тише. Я не говорю щадить его, любить его или делать с ним что-нибудь, помимо использования на благо нашего народа. Помнишь мы говорили, о Той Самой Инициации. Мы провели её.

— Не может быть! — ахнул ещё один собеседник. Брат, именуемый Крагхшаргхом изумление выразил более сдержанно:

— Впечатляет. Но…

— Никаких но! Вот он! — указывает когтистым пальцем на меня. — Наша гарантия успеха. Вы видели, что он натворил по нашему приказу? Он — непобедим! Мы можем форсировать нашу операцию! — Грабодрогг отвратительно подергивался от переполняющего возбуждения. — Мы уже подорвали мощь магической Англии. А когда немногие оставшиеся наследнички обратятся в банк — шиш! Вот, что они получат!

— На нас накинутся сразу все.

— Исключено. Мы, конечно же, не будем рассусоливать и мелочиться. Продолжим выплачивать мелкие ссуды ничего не подозревающим клиентам. Но наш независимый капитал благодаря новым обстоятельствам минимум удвоился!

— Он ещё не наш, Грабодрогг, — ещё один, черный, как поганка гоблин подошел к образовавшейся вокруг меня группке. — Он ещё далеко не наш.

— Но позвольте…

— Вот когда война окончится, а возможные наследнички рода людского… исчезнут в пепле… вот тогда… тогда он будет наш!

— Ваши слова как всегда истинны, цорхванг!

Явно титулованный мерзавец. Сгрудились, и размусоливают. Отодвигаюсь чуть назад, устало опираясь на каменный выступ. Сегодня явно не мой день. Начался в лапах одного кошмара, а закончился ещё хуже. Лестрендж на фоне подонков из-под земли воспринималась благословением.

И отчаяние. Глухая, безысходная тоска заполоняла сознание. Ничего не поделаешь. Сама суть, сама причина моего пребывания здесь — завязана на этих уродцев.

Конечно, с одной стороны только благодаря им получил возможность существовать в этой реальности. Наслаждаться магией, переживать незабываемые моменты…

Но за любые подарки, а особенно за новую жизнь приходится платить. И платить страшную цену. Неужели моя судьба — быть разрушителем всего, что мне дорого. Всего, что я хотел бы сохранить. Мира, где я хотел бы жить!

Не лучше ли было просто умереть? Тогда, под фарами дурацкой машины?

Одинокая слезинка скатилась по щеке. Мне захотелось отчего-то вернуться домой и удавиться на первой попавшейся веревке. Лишь бы не делать мерзости, которую меня заставят сделать.

— Ой, мистер Поттер, не расстраивайтесь вы так! Подумаешь, с кем не бывает, попали впросак, а выхода нет. В жизни и не такое происходит! — фыркнул насмешливо Грабодрогг.

Конец. Итог.

Я ощутил, как душу заполняет леденящий, лопающий кости и суставы холод. Лед непоколебимой решительности — холодная ярость наполнила сознание, разум и все мое яство.

Поднимаю взор на микроскопического ублюдка, находящегося настолько ниже, что без лупы не разглядишь.

И оно отшатывается. Снова жмет свою кнопку, или что у него там… и накрывает адская боль. Но в этот раз все немного иначе.

Да — меня рвет на части. Да — это невыносимо.

Но крошечная частичка меня стоически держится. Крохотный островок в бушующем пламени, огражденный выкристаллизованными алмазами льда. И я не отвожу взгляд.

Маленький гад отступает. Шаг назад. Опускает взгляд и что-то кричит. Мне плевать.

Кричу.

Я умираю — но не сдаюсь. Я никогда не сдамся, и никогда не предам себя. Никогда больше не проявлю слабость или малодушие. И если мне предстоит испачкать руки в крови своих близких — я сделаю это. Огражденный непробиваемым льдом. До последнего ждущий шанса нанести ответный удар. И пусть в конце всего останется лишь пепел, я и они, я выжду. Я выжду, и нанесу мой единственный удар, означающий конец мерзким ублюдкам, посчитавшим, что у них есть право что-то менять!

Я буду ждать.

Мозг просто отключился. Но в глубине души я знал, что даже в бессознательном состоянии я источал мощь, насмешку и превосходство.

Очнулся рывком, словно выдернули за ниточку. Вокруг — стены какого-то кабинета. У противоположной стены — рабочий стол над которым склонился, выводя какие-то закорючки, Грабодрогг.

Приятно польстил тот факт, что по обе стороны стола высились несколько непроницаемого вида дуболомов. Телохранители, да ещё мутноватая пленка защитного пузыря говорили о многом. О том, что меня боятся, как минимум.

— Уже проснулись, мистер Поттер? — миролюбиво спросил гоблин. — Нечего было так буянить. Я понимаю, безусловно, что с вашей природой это непросто, но в следующий раз будьте сдержаннее, идет?

Я промолчал. Никакой реакции.

Грабодрогг начал тихо свирепеть, и вновь нахлынула боль. На этот раз недолгая. Мне впервые за все время стало действительно безразлично. Да — больно, да — невыносимо. Но безразлично.

Ледяная пустыня внутри оберегала.

Пытка исчезла. Видимо, подонки выработали определенную позицию, не желая вновь доводить до крайности. Ну замучают опять до потери пульса — что это изменит?

— У нас пока нет для вас работы, мистер Поттер, — Грабодрогг наконец взял себя в руки. Вернулась ехидная ухмылка. — Хотя, ваша эффективность впечатляет. Спасибо за трудолюбие и энтузиазм!

Он внутренне напрягся в ожидании реакции. Телохранители замерли в готовности отразить атаку.

Плевать. Я выбрал жизнь не ради самоубийственной атаки. А ради шанса мести.

И пусть весь мир сгорит, но они не будут в нем править. Их плану не суждено свершиться. Ибо я так решил.

— Рад вашей покладистости, мистер Поттер! Все вернулось на круги своя! Это несложно, верно? Для вас у нас пока нет заданий, но будет новая установка. Номер один. Если кто-то в вашем окружении хоть что-то о нас заподозрит и станет представлять непосредственную угрозу… — гоблин хихикнул. — Ваша задача — устранить его в течении суток. Приказ понятен?

— Приказ понятен, — безжизненно повторил я.

Значит, у меня есть сутки, прежде чем начнется пытка? Пытка, которая вынудит меня уничтожить Грин-де-Вальда? А кто ещё догадывается о гоблинах? Дамблдор? Учитель?

Не смогу я. Даже среди бредового тумана: дня, когда произошел инцидент с Асторией… Я каким-то нутром чувствовал, ощущал: все не взаправду. Если сравнивать, то полеты в бессознательном состоянии можно вообще скинуть со счетов.

Но что делать?! Выбрать месть, и погибнуть на одном из этапов выполнения плана? Не учитель, так Грин-де-Вальд. Не он, так Дамблдор. Один из них пришибет уж точно. Как больную бешенную собаку.

Но не это страшно. Страшно будет, если я каким-то невообразимым образом справлюсь. Как тогда я буду доживать?

Позволит ли обтекаемость формулировки сопротивляться? Сколько я смогу выдержать?

Не имея ответы на сии вопросы, я не придумал ничего лучше, чем отбросить невеселые мысли.

— Можете идти пока что. Лорд Поттер! — нарочито передразнил он титул.

Я аппарировал, но прежде взглянул на гоблина. Тот вздрогнул. Глазки забегали. Он улыбнулся вымученно, устыдившись импульса. Но я лишь удовлетворенно сощурился. Ты прочитал свой приговор, Грабодрогг? Узрел ли ты, что я ни перед чем не отступлю?!

Вернулся на Гриммо уже под утро после нескольких часов скитания в предрассветном Лондоне. Стылые улочки и холодный туман помогали мыслить трезво. В окружающей мгле растворялись иллюзии и страхи.

Утро началось с неожиданного:

— Мы атакуем сегодня! — пробасил Фламель, собрав нас на скорую руку. — Шанса удачнее просто быть не может! Министр совершает секретную поезду в Азию за военной помощью. Додумался наконец.

Чудесно. Тягчайшая гора хоть немного, но свалилась с плеч. Сутки ещё продержусь, а там как Бог даст…

— В Азию? Почему туда? — удивленно хлопает глазками Лиззи. Беллатриса тоже в недоумении. Надо же, почтила нас своим присутствием! Поди скучно целый день сторониться каждого, изображая невинную пленницу. Или же просто опасается Грин-де-Вальда.

— Магов там в десятки раз больше чем у нас, милочка, — великий алхимик так взглянул на спросившую, что та моментально покраснела. — Европа уже давным-давно позади. Что у нас есть? Стайки аврорской полиции? Реальность показывает, что их недостаточно. Тут нужна регулярная армия. Какой, к сожалению, в магической Британии не существует.

— И кто же её может предоставить?

— Китай, — заметил Максимов. — Та же Индия. Суммируя, там магов впятеро больше, чем во всей Европе и России вместе взятых. Сказывается отсутствие инквизиции, почтение к своей культуре с древних времен и другие различающие нас факторы. А последние десятилетия магические общества Китая и Индии, в отличие от политических, начинают сильно сближаться. Как бы нам не отхватить магическую третью мировую лет через двадцать. Особенно, если Волан-де-Морт победит и распространит влияние над Европой. Под лозунгом спасения мира от Абсолютного Зла можно такое учудить… Единственное, чего им не хватает, так это какого-нибудь Темного Лорда.

— Сплюнь, — мрачно хмыкнул Грин-де-Вальд. — Сосредоточьтесь на сегодняшней миссии. У меня плохое предчувствие.

— Быть может, тогда отложим? — предлагает нервный Фридрих. Судя по судорожному глотку чутью главаря верить стоит.

— Исключено. Наш трусливый министр увозит с собой огромное число мракоборцев. Видимо опасается китайцев больше, чем Реддла. Многие сотрудники взяли бессрочный отпуск за свой счет, уволились или… погибли. Самое непростое — пройти через внешний охранный кордон. Дальше можно разгуливать по пустым коридорам сколько душеньке угодно.

— Звучит как-то слишком просто, — заметил я. На самом деле мне безразлично, холод внутри замораживает эмоции. Но нужно прояснить детали.

— По-настоящему хорошие планы всегда просты по сути, Лорд Поттер, — Гелерт перевел на меня взор. — Копание в мелочах ещё предстоит, длительное и непростое. Ведь дьявол таится именно там. С вами все в порядке? Вы сегодня какой-то другой.

Проклятье, он все же что-то учуял. Опытный старый волчара.

— Все хорошо, продолжайте обсуждение, — махаю рукой, — давайте вникнем в детали.

Темный маг отвернулся. С очевидным намереньем затронуть в дальнейшем эту тему. Хоть бы не сегодня…, а завтра уже для меня может и не быть.

*

В коридоре зацепила Элизабет. Сияя как начищенный чайник утаскивает за руку в боковую комнатушку.

— Что случилось?

— Гарри! Вчера Гелерт предложил чудесную идею! Мы с Игорем просто обязаны пожениться.

— Ну так женитесь, — пожимаю плечами. — Я-то тут причем?

— Ой, да что ты как глупенький?! Сегодня — опасная ночная миссия! Мы просто обязаны поженится до вечера!

— Н-но…

— Понимаю, что ты хочешь сказать! Не волнуйся, свадьба обязательно будет! Ещё бы я отказалась от платья невесты! — Элизабет фыркнула. Мне кажется, или от флюидов счастья она резко поглупела? — Но клясться будем сегодня! Священнику уже назначили время — Гелерт организовал. Негоже, он говорит, пред смертным боем судьбы не скрепить навеки!

Меня всегда корежила особенность некоторых женщин так запросто называть великих немолодых мужчин по именам.

— Ну хорошо, Грин-де-Вальд молодец, я-то тут причем?

— Гарри! Не тупи-и! — Элизабет пощелкала пальцами перед лицом. Внутри меня дернулось что-то холодное, и девушка резко отшатнулась. — Гарри?

— Все нормально, — вру, конечно.

— Я все ещё чья-то рабыня, помнишь? И мне нужна свобода для венчания.

— Что-то не припомню, чтоб ты прилежно выполняла свои рабские обязанности? — хоть бы лучик тепла промелькнул в глубине погасшей души.

— Ох уж эти твои шуточки!.. — она весело фыркает. А я, вздохнув, вынимаю волшебную палочку.

«Интересно, а Гелерт подумал, что она может напроситься за нами?»

*

Что собственно в итоге и произошло. Уже поздним вечером решительно настроенная фурия, пользуясь тем, что она больше не рабыня, поставила ультиматум:

— Я с вами, и больше никак! Я иду вместе с мужем в смертный бой! Рука об руку!

Сколько Фламель не уговаривал, взывая к мудрости! Сколько Грин-де-Вальд не ссылался на план, а Каркаров — на крик. Без толку.

В конечном итоге Стюарт, или уже миссис Каркаров добилась своего. Её взяли.

— Твоя жена — ты и отвечаешь, — отрывисто бросил Фламель. При этом выразительно зыркнул на Гелерта — виновника торжества.

Учитель разочаровано посмотрел на новоиспеченную супругу. Та стушевалась, но не изменила решения.

— Я с тобой! — лишь пискнула она. Игорь молча кивнул и все принялись собираться. Так, что мне нужно? Посох — нет смысла. Большой, увесистый, умение обращаться отсутствует. Нам же, в первую очередь нужна скрытность и мобильность. Жезл прячется в недрах сумки до лучших времен.

Мантия невидимка? Обязательно. Комплект боевых коктейлей. Оборотное зелье.

Лица собравшихся в гостиной магов были напряжены, но полны решимости. Часы пробили полночь.

— Вперед!

*

— Ноль-один — чисто.

— Два-семь-четыре — чисто.

— Выходим!

Пробираться через кабинки или унитазы — не наш путь. Это тогдашний Поттер и не задумавшийся об анонимности, мог позволить себе такую роскошь: идти через парадный.

Да и на пустую приемную рассчитывать не приходится — война, как-никак.

— Сколько тебе ещё?! — учитель шикнул на Элизабет.

— Я почти уже, — пискнула та.

— Якорь готов? — прервал их Грин-де-Вальд.

— Почти закончил, — лаконично отозвался Тимофей. — Почти… Уже.

— Пока не выбились из графика. Молодцы. Выходим!

Миг, и в огромном зале с фонтаном произошло нечто невиданное. Восемь облаченных в боевые костюмы ассасинов буквально соткались из воздуха. Авроры, приставленные охранять Министерство, просто опешили. Однако, посчитав свое пятикратное преимущество достаточным, быстро пришли в себя.

Опоздали, голубчики!

Формула, изрыгнутая Грин-де-Вальдом, походила на рык дракона, одновременно являясь тарабарщиной на неизвестном древнем наречии.

И все остановилось. Талантливым взмахом волшебник очертил границы пространства.

Увиденное впечатляло. Даже на словах не верилось в возможность подобного. И реальность оказалась гораздо более впечатляющей, чем сотня чертежей.

Контролируемый стазис пространства и времени. Можно пуститься в пространные формулы и рассуждения, но итог один: время в квадрате где располагались мракоборцы замерло.

— Подпитывайте якорь, и подобное состояние можно удерживать оч-чень долго, — бывший Темный Лорд кивнул на застывшую сферу пространства. Казалось, вот мы стоим, а пройти чуть дальше — упрешься в полупрозрачную пленку за которой застывшие в неестественности фигуры готовящихся к бою мракоборцев.

— Притрагиваться не рекомендую, — Грин-де-Вальд одернул потянувшуюся Элизабет. И добавил: — Разрабатывалось магами как противодействие ядерному взрыву. Замедляет бег времени на отрезке пространства. Жрет энергии прорву, но пока подпитывается ключ — будет стоять. У нас минут сорок, так что бегом!

И мы понеслись по заученному назубок маршруту.

Как-то в Поттериане все происходящее казалось долгим, опасным и тянущимся. Наполненным переживания и тревоги.

Ничего подобного, когда у тебя есть план, маршрут и сильная, уверенная в себе команда. Путешествие на лифте. Пара-тройка минут интенсивного бега, и мы уже рядом с той самой черной дверью.

Рывок. Грин-де-Вальд идет первым. Фламель — за ним, а Каркаров прикрывает отход. Внезапная остановка.

— Что случилось?! — возмущается земляк. Максимов всегда сердится, когда пренебрегают договоренностями.

— Выпейте. Все! — приказывает Фламель и достает из подсумка несколько склянок.

— Зачем? — даже учитель недоуменно нахмурился.

— Я разобрался в устройстве описываемой вами комнаты. Той, с вертящимися дверьми. По-вашему, рационально использовать такие могущественные чары перемещения, чтобы транспортировать через пространство объемные залы? Или устанавливать порталы на точках? М-м?

Все выжидающе промолчали.

— Вывод один. Это все внушение — как самое простое и очевидное решение. Это зелье, — кивок на склянки, — оградит нас от неприятностей.

— Вперед, время не ждет! — отрывисто бросил Гринд-де-Вальд и, первым осушив колбу, ринулся вперед.

Команда, выполнив требуемое, поспешила следом.

Вот и она. Круглая, цилиндрическая зала с множеством дверей вокруг.

Вход за нами захлопнулся. Группа из семи волшебников и волшебницы оказалась запертой в полутемном цилиндрическом зале. Разлилась мертвая тишина. Дыхание компаньонов доносилось настолько отчетливо, что начало раздражать слух.

И никакого тебе верчения стен. Никакого движения, прав был Фламель. Двери остались на прежних местах.

— Действуй, Тимофей, — сказал Грин-де-Вальд.

Сейчас, по плану, мы должны были в кратчайшие сроки отыскать «ту самую» дверь. Но нет нужды утруждаться — я ощутил её в тот же миг, как двери захлопнулись.

Что-то настоятельно рекомендовало мне держаться подальше от черной двери. Что-то внутри рычало, вопило и отказывалось подчиняться. Я сделал шаг навстречу и началось ЖЖЕНИЕ. Муки гоблинов показались детской игрушкой по сравнению с тем, что я мог ощутить приблизься ещё на шаг.

Неужели за той дверью действительно… Свет? Любовь? Если демоническая суть настолько визжит и протестует даже находиться возле этого?! Что бы ни случилось — я не хочу даже приближаться. Хочу уйти поскорее. Сбежать.

Впрочем, Максимов прекрасно справился и без меня. В считанные секунды он окопался возле той самой Двери, нанося замысловатые руны и чертежи. Было разложено два большущих чемодана, из которого поочередно изымался различный инвентарь.

Минуты шли. Часы тикали.

Лоб Тимофея покрылся испариной. Земляк старался вовсю, но что-то явно не клеилось. И мне стало внезапно дико смешно. Я захотел истерично расхохотаться. Они действительно хотели открыть дверь Туда простыми мирскими средствами?!

— Помочь? — прервал длительное затишье Каркаров, но медвежатник лишь отмахнулся. Я уже точно знал — ничего у них не выйдет. Ничегошеньки.

И что-то во мне внутренне ликовало.

Прошло ещё десять напряженных минут.

— Тимофей? — позвал Николас Фламель.

— Нет, — выдохнул он и распрямил спину. Твердо посмотрел на нашу скисшую компанию. — Ни с чем подобным я не сталкивался ранее. Невозможно. Нам лучше пойти обратно.

— Очень жаль, тогда придется задействовать план Б, — сказал Грин-де-Вальд и переглянулся с Фламелем. Тот кивнул.

Что ещё за план Б?!

— Отойдите в сторону, и не мешайте.

И тут началось. Два виртуоза, два Мастера принялись Творить. Именно так, с большой буквы. Творить.

Все пространство цилиндрической залы, все двери и все свободные клочки в считанные минуты заполнялись вязью замысловатой росписи. Я хоть и изучал руны, но в жизни не видел ничего подобного. Учитель тоже выглядел потрясенным — разинув рот не отрываясь следил за разворачивающимся действом. Надо повнимательнее впитывать: такое можно увидеть один раз в жизни.

Буквально все покрывалось символами, каждый клочок пространства становился частью вырисовывающегося чудовищного рисунка. Кроме одной двери.

Та самая Дверь просто-напросто не давала себя запятнать. Гелерт и Николас снова переглянулись и второй раз кивнули, просто обведя дверь кругом. И как бы «нацелив» всю систему на нее. Такое чувство, будто в нее чем-то хотели выстрелить. Вот только чем?

Наконец величайшие маги современности закончили работу.

— Уложились в рекордные сроки, — устало улыбнулся Грин-де-Вальд. Фламель лишь молча кивнул. Гелерт повернулся к взломщику — Тимофей, пойди снова, последний раз убедись, получиться ли открыть. Очень не хочется запускать все это, — он обвел помещение взмахом руки, — в действие.

За очарованием происходящего я как-то даже подзабыл, что не хочу, чтобы дверь открылась. И ощущение резкой неправильности охватило естество. Тревога! Страх!

Тимофей послушно подошел к двери и попробовал снова. Явно без энтузиазма. Выпрямился.

— Нет, — твердо сказал он. — Это не в моих силах.

— Очень жаль, — ровно проговорил Грин-де-Вальд. И резко взмахнул рукой. — Авада Кедавра!

Максимова отшвырнуло назад. Тело врезалось в дверь позади и шлепнулось на пол мертвым куском плоти.

Предательство!

Два фрика ухмыльнулись. Похоже их предупредили о возможности подобного исхода. Однако, сами не учли того, что следующим мгновением алхимик с Гелертом крутнулись вокруг оси и нацелили на них палочки. Ещё два тела рухнуло на землю.

Ошарашенный взгляд учителя пролился бальзамом на душу. Он не знал.

— Николас?! Гелерт?! — возмущенно вскричал Каркаров. — Извольте объясниться!

— Мал ещё, чтоб мы перед тобой отчитывались, — сухо отрезал Фламель.

— Collateral, — жестко усмехнулся Грин-де-Вальд, — сопутствующие потери. Ритуал требует Жертву. И, к сожалению, это ещё не конец. Трави их!

Фламель стремительно взмахнул палочкой.

Зелье, выпитое накануне, скрутилось в желудке чистейшей кислотой. Мне поплохело, да так резко, что мир закружился перед глазами. Хотелось вытошнить внутренности, вырвать себе мозги и съесть их, лишь бы кончилась мука.

Тоже самое происходило с Каркаровым и Элизабет. Они упали извиваясь в страданиях, а над всеми нами возвышался Фламель активно жестикулируя палочкой. Зелье великого алхимика оказалось с сюрпризом…

Я распахнул веки. Ощущалась кристальная чистота сознания и осознанность восприятия. Мир воспринимался очень четко.

Ещё более отчетливо воспринималась дверь, к которой я был буквально прибит. Приколочен намертво, ни вздрогнуть, ни шевельнуть рукой. Что, простите?!

Боли на удивление не было. Вообще. А моя хваленая демоническая мощь скуксилась на краю сознания и не отсвечивала. Лишь некая пустота и неправильность в руках и ногах.

— О, великий агнц Альбуса послужит немножко другому плану, — мерзко хихикнул Грин-де-Вальд. — Дитя света, созданное им для заклания на алтаре Темного Лорда. Тот, чья душа так чиста, что в зеркале Еиналеж отражало Любовь к родным и близким… Тот, кто в тринадцать лет вызвал телесного Патронуса и отстоял любимого человека. Избранник Света. Дитя Пророчества. Готовый пожертвовать собой, чтобы другие жили.

Так, у него явная дезинформация. Спасибо Учителю за скрытность! Проклятый Гринд-де-Вальд! А я ещё не хотел убивать его, наряду с Николасом Фламелем.

Кричать предатели или мерзавцы нет смысла. Сам не ангел. Лишь какая-то гадливость поселилась в крайнем уголке души. Там, где ещё не властвовал холод.

— Но есть одно маленькое, но… — Грин-де-Вальд поцокал языком и кивнул головой налево. Я обратил внимание на обездвиженных Игоря и Элизабет. — Для финальной точки и завершения послания нам нужно твое согласие. Неважно, каким путем полученное, важен сам факт. Пытать дело долгое, нудное и непродуктивное. Проще убедить. Итак, если ты не соглашаешься — крошка Лиззи умирает. Даешь добро — она живет. Мое слово.

— Твоему слову нет веры, как выяснилось, — мой голос до ужаса сиплый, слова даются с надрывом. — Его ценность — ноль.

Лицо Грин-де-Вальда искривилось от злобы. Он нацелил палочку на девушку и прокричал:

— Твое решение, Поттер!

— Гелерт! — учитель смог пробить заклятье немоты эмоциональным надрывом. — Образумься, Гелерт! Что ты творишь!

— А ты помалкивай, глупец! Найдешь себе ещё десяток подобных безмозглых шлюх! Из тебя ещё может выйти толк — не подведи меня! Ты — хороший материал, Игорь, не хотелось бы тебя терять.

— Сволочь, — прошипел Каркаров и задергался в путах. Все тщетно.

Вспомнилось, что именно Грин-де-Вальд предложил Лиззи венчаться сегодня — и избавиться от рабства. А ещё вспомнились слова Дамблдора: «Темный Лорд всегда остается Темным Лордом».

— Не нужно надрыва, Гелерт, — я окончательно решился. Никто больше не умрет из-за моего малодушия. — Я говорю да! Сдержи слово.

— Чудесно! — возликовал темный маг. Древний Фламель надзирающий истуканом над пленниками довольно усмехнулся. — Мы готовы? — Согласный кивок.

— Понимаешь, Гарри, — вкрадчиво прошептал Грин-де-Вальд. — Ты проводник. Чтобы через тебя в мир вошла другая — Иная Суть, Новая Сила… нужно освободить место, понимаешь?..

— Понимаю, — прохрипел я обреченно, и возвел очи в небесную высь.

— И мне нужен четкий ответ, с осознанием предстоящей участи. Ты понимаешь?!

— Что мне нужно умереть? Я понял. И уже сказал — да.

Костлявая рука с зажатой в ней палочкой взметнулась беспощадным жалом:

— А-Авада Кедавра!

И в самый долгий-короткий миг, пока луч зеленого света несся навстерчу, внутри взыграла последняя защита. Предохранительный клапан был сорван, и мое естество, защищаясь, вылезло наружу.

Успеваю увидеть преисполненное ужаса изумление на лице Грин-де-Вальда. С Фламеля слетела маска безразличия. М-м, какой вкусный спектр эмоций! Изумление. Шок. Страх. Отчаяние. Жаль, что времени совсем нет.

Зеленый свет коснулся сердца.

И все исчезло.

*

Ничто. Как описать ничто? Целую вечность неизмеримую временем я существовал, но не жил.

Плавал в великом ничто, дрейфуя от одного душевного отклика до другого. Пока неописуемое Тепло не захлестнуло бытие.

— Здравствуй, Виктор, — зазвучал Голос. — Ко мне так настойчиво стучали, что я решил — спущусь-ка, посмотрю.

— Кто ты?

— Ты знаешь ответ.

Сомневаюсь.

— Что меня ждет?

— Я не предлагаю ничего, кроме свободы. Чего ты хочешь?

— Хочу жить! Вернуться к друзьям, близким! Хочу помочь им!

— Ты говоришь.

— Да, они не справятся без меня! Игорь с Элизабет! Рон с Гермионой! Все хорошие люди, которых я встретил! Им нужна моя помощь.

— Даже твоей Жене?

Я на миг опешил. Какая там ей может быть помощь?! А потом понял:

— Ей она нужнее всего.

— Молодец. Иди, спасай друзей. Но помни, все в твоих руках, но не все от тебя зависит. Некоторым нужно уйти в правильное время. Я даже не стану менять тебя особо… Лишь отсеку лишнее. А теперь иди.

— Мы ещё встретимся?

— Если ты сам захочешь. Я не приду незваным. Но Я всегда с тобой незримо. Иди, твори свой Путь.

— Но…

Столько ещё хотелось расспросить! Узнать о Истине от начала времен до нынешнего мгновенья! Меня неотвратимо выталкивало обратно. От света в пустоту.

*

Голоса яростной дискуссии доносились туманными урывками. Я замер, и тихонько вдохнул на грани слышимости. Кто-то оживленно спорил:

— Если ты хорошенько напряжешь мозги, Игорь, то осознаешь, что другого выхода не было!

— Да вы двое чокнутых старых чурбана!

— Все бы сработало, если бы ты сразу рассказал, что этот чертов Поттер — отрыжка Бездны! Теперь оно сдохло, и все было зря!

Чьи-то шаги приблизились, и в бок пару раз что-то ударилось. Похоже, Грин-де-Вальд пинал меня в приступе злости. Почему так слабо-то?

Неужели… я сохранил свой облик?!

После контакта с Высшей силой я был уверен, что если и выживу — попрощаюсь с демоническими атрибутами. Оказывается, нет! Тогда что значило «отсеку лишнее?!»

Я успокоил сознание, и посмотрел внутренним взором вглубь себя. И чуть не взревел ликующе!

Как?! После стольких пережитых страданий, испытаний и перипетий я не смог избавиться от него! Успел смириться! Но поводок, проклятый поводок он просто… исчез! Моя душа, как цельная сфера сияла в собственной красоте. Только обретя свободу я осознал её сладость!

Невероятно!

Как вечный житель мегаполиса, выбираясь впервые в жизни на природу осознает, что такое чистый воздух… Как новоиспеченный папаша обнимая новорожденную дочурку узнает, что такое Любовь…

«Н-но как?! Это же было…?!

«Невозможно вам, возможно Мне», — отдаленный отзвук на периферии сознания.

— По сути, Игорь, именно ты — главный виновник провала! — преисполненный злобным негодованьем голос Грин-де-Вальда возвращает в реальный мир окончательно.

— Знаешь, я даже рад, что скрыл это! Два старых мудака, которым давно уже пора лежать в гробах считают, что вертеть судьбами их право? Ох и утерлись же вы! Жаль, я не могу вас заавадить лично, больно уж силушки набрали, за годы-то. Те самые годы, которые вылепили из двух когда-то великих магов преисполненных гордыни чудовищ.

— Довольно! — яростно сплюнул Фламель. — Не вынуждай убивать тебя, Игорь. И твою новоиспеченную супругу за компанию. Гелерт-то давал слово. А я — нет.

Пора что-то предпринять. Бездействовать невыносимо.

Открываю глаза и вижу следующую картину:

Элизабет тихонько плачет в углу, обхватив колени и сжавшись в позе младенца. Хмурый обезоруженный Учитель растирает натертые веревками запястья. Два старых заговорщика мечутся из угла в угол, впрочем, не спуская с пленников глаз.

Фламель наводит палочку на Каркарова.

— Клянешься ли ты, что не будешь противодействовать нам ни действием, ни бездействием?!

— Не думаю! — вырвавшееся из глотки шипение заполнило каждую щелку пространства. Фламель вздрогнул, а Гелерт с перекосившимся лицом начал медленно поворачиваться.

Поздно, голубки.

Могучее бронированное в стремительном броске сбивает гикнувшего с перепугу Фламеля. Многолетний опыт не подвел, и алхимик успел выставить щит в последнюю секунду.

Мы кубарем покатились по полу и врезались в стену. Я, оказавшись сверху принялся наносить сокрушительные удары по прозрачной пленке, защищающей колдуна. Необъятная ярость сделала свое дело и щит лопнул. Но Фламель в последний миг улизнул, и бронированный кулак выбил из камня бессильную крошку.

Немедля вскакиваю на ноги и поворачиваюсь к врагам. Хвост бьет из стороны в сторону, а острия крыльев нацелены, подобно жалам скорпиона. В меня стреляют каким-то жалким заклятьем. Крыло отбивает без особых усилий.

А дальше атакую я, выпуская на их головы всю мощь самого Пекла. Ненависть — мое второе я. Кажется, ещё успеваю увидеть, как Фламель ухватил Грин-де-Вальда за ручку, словно подружку. Объединение сил? Ну-ну.

А затем пространство зала захлестывает ослепительной вспышкой. Мой удар против их защиты. Моя ненависть против опыта прожитых веков искуснейших чародеев.

Они выстояли. Половину дверей снесло к такой-то матери, образовав зияющую пасть провала. Игорь с Лиззи прижались друг к дружке, в уголочке, а сияющая солнечная полусфера оберегала их жизни.

Старичкам повезло меньше. Не выдержав неистового напора они проломили собой заднюю стену. Почерневшие и обугленные. Грин-де-Вальд сиял прожженной лысиной среди копны черных волос. Николас, скривив лицо, опирался всем весом на покореженную трость. В их лицах читался неприкрытый страх, но великие маги сохранили боеспособность.

В отличие от меня.

Я был пуст. На этот раз не было никаких многочисленных жертвоприношений или подпиток из Инферно. Только мой собственный демонический резерв, и сейчас он на нуле.

Конечно, можно взять в руки палочку и продолжить схватку на их поле. Но что можно противопоставить на этом поприще этим монстрам по части магии?

Свое тело. Свою ярость, всесокрушающие когти и непробиваемую броню.

Сжимаюсь, как пружина. Словно хищник перед прыжком, оскаливая пасть и демонстрируя всем желающим ряд острых как кинжалы зубов. Утробный рев разорвал пространство.

К счастью, великие волшебники оставались в блаженном неведении относительно моего резерва. Иначе были бы посмелее. А так, переглянувшись украдкой, словно те агенты после гибели Смита, бросились наутек. Предварительно швырнув последний подарочек, обволокший выбитую часть стены едким туманом.

Но я и не собирался догонять предателей. Выхватив палочку, бросаюсь к обессиленным друзьям попутно припоминая все исцеляющие чары. К счастью, обошлось.

Гнев понемногу сходит на нет, а тело приобретает привычные очертания. Склоняюсь над сжавшейся в испуге Элизабет и провожу краткую диагностику. Вроде все хорошо, просто психологических шок.

— Вот так брачная ночка! — нервно хохотнул Каркаров. Шутит, значит все в порядке. Направляюсь к обломкам и выуживаю тела погибших. Выудив наиболее подходящее по комплекции, начинаю остервенело срывать одежду — моя разодралась к едреной фене во время трансформации. Из обрывков старого костюма выуживаю сложенную мантию-невидимку.

— Зато будет внукам что рассказать, — переодевшись, я выпрямился, ощутив небывалую ранее твердость внутри. Несмотря на все утраты — поводка больше нет. И это наполняло грудь непоколебимой верой в себя. Знанием, кто будет моей следующей жертвой. И что я сделаю с ними. И с их треклятым банком.

Закопаю.

Но вначале ещё нужно выбраться отсюда.

— До внуков ещё дожить нужно. Мы очень задержались, понятия не имею, почему нас ещё не накрыли… — Учитель мыслил схоже. И склонился над женой. — Идти можешь?

Та слабо кивнула.

— Нога болит…

— Терпи.

Собравшись с мыслями, мы потопали прочь. Поначалу пришлось карабкаться через обломки, пачкаясь в налетевшей известке. Я шагал первым, взяв палочку наизготовку. Следом Каркаров, поддерживая под плечо Элизабет.

— Ну-с, наделал ты дел, Поттер! — выдохнул учитель, пиная ногой каменный обломок.

— Вообще-то это вы свели нас, — холодно поправляю. Жестковато, конечно, но и настроения как такового нет. Вторая сущность сейчас недоступна и тихо дремлет, набираясь сил в глубинах естества. Надеюсь, удастся выбраться без приключений. По горло хватило.

— Да, ты прав, Гарри! — с горечью простонал Каркаров. — Эти ушлые старые манипуляторы сумели задурить мозг, каюсь. Но тот-же Фламель мне неоднократно спасал жизнь, я был его должником, и не мог даже помыслить о…

— Брось! Я тоже поверил, хоть и мог отказаться! Что было — то было. Сейчас надо спокойно добраться домой.

И как накаркал, блин!

Мы вывалились в огромную просторное помещение, напоминающее амфитеатр. Залитое светом и освещаемое вспышками заклятий. Ненамного впереди, внизу, замерли, выжидая, Грин-де-Вальд и Фламель. Мы оказались прямо позади, но я повременил наносить удар. И правильно сделал.

Какое чудесное, милое совпадение, что именно эта же ночь была выбрана Пожирателями для охоты за Пророчеством! Просто хочется плюнуть провидению в лицо. По всему амфитеатру: внизу, на балюстрадах, в проходах — везде кипело сражение. Пожиратели намертво схватились с Орденом Феникса, посмешившим встать на защиту Министерства в трудный час.

Яркие вспышки ослепляли, зажигая пространство. Что-то лопалось, взрывалось, громыхало. Крики и стоны резали уши.

Бой разгорелся с нешуточной силой. Неподалеку, ближе к спуску, Люпин, Тонкс и Кингсли теснили Малфоя, Нотта и Долохова, потерявших свои маски. Хотя теснили — громко сказано. Так, пытались не ударить в грязь лицом. На другом фланге, почти у самых статуй наоборот. Грозный глаз, укрывшись за фонтаном и соткав дополнительный щит стоически отбивался от сразу пяти Пожирателей, и тем приходилось существенно напрягаться, чтобы справляться с контратаками ветерана.

И тут пространство всколыхнулось, когда под самой вершиной возник Альбус Дамблдор собственной персоной. От могучего мага волнами расходилась осязаемая мощь. Кожа покрылась мурашками, а волосы встали дыбом. Лицо директора побелело от ледяной ярости. Неудивительно, что большинство пожирателей тут же предпочли скрыться бегством, но тщетно. Бесчисленные веревки черными змеями обхватывали бегущего с поля боя противника игнорируя заклинания и щиты. Возможно, одна из высших модификаций Инкарцеро, не уверен, но то, что путы обладали собственным интеллектом — факт. Прислужников Волан-де-Морта настигали везде — бегущих к далекому выходу, прячущихся в рядах амфитеатра, скрывающихся за разрушенной стеной.

Мгновение неуловимой паузы… и все закончилось. Уже? Так просто? Победа?

Орденцы начали расходиться по амфитеатру — оказывать помощь раненым. Повсюду валялись жертвы жестокого столкновения. Трупы абсолютно везде.

Альбус Дамблдор повинуясь какому-то невообразимому чутью повернулся в нашу сторону. Брови верховного чародея в изумлении поползли вверх. Ох, что сейчас будет…

Казалось, время застыло, когда директор неторопливо пошел навстречу двум старым друзьям. Мы с учителем все также жались у стены, чутка повыше.

Высокая фигура в фиолетовой мантии застыла напротив алхимика и бывшего врага.

— Альбус, я сейчас все объясню, — примирительно поднял руки Фламель, выступив на шаг вперед. Но тот не слушал. Мазнув коротким разочарованным взглядом товарища по науке, Верховный Маг направил пламенный взор на бывшего друга, запертого собственноручно в Нурменгард. На Грин-де-Вальда.

— Здравствуй, Альбус, — спокойно, без угрозы в голосе поприветствовал Гелерт.

— Я уже догадываюсь, зачем вы здесь, и к чему стремились, — бесстрастно сказал директор, — и, я так понимаю, у вас ничего не вышло?

— Ничегошеньки.

— Не могло быть иначе, — поморщился Дамблдор. Подобие грустной усмешки промелькнуло на лице и исчезло. — Когда ты уже поймешь, Гелерт, что не в человеческой власти вершить подобное.

— Человек может все! — бескомпромиссно отрезал бывший Темный лорд, нахмурившись, — просто нам не повезло с материалом, — и махнул головой в мою сторону.

Ах ты ж старый черт!

— Люди не материал, Гелерт, — холодно произнес Дамблдор, с укором взглянув на меня. Совесть болезненно уколола. «Я не причем, директор! Меня подставили!»

— Гелерт-Гелерт. Не учат тебя ошибки. Людей нужно спасать любя, а не принуждая. Всех не спасешь, но те, кому удастся — будут того заслуживать. Пойми это, и будешь счастлив.

И в эту секунду произошло сразу несколько событий.

На плече директора воплотился Фоукс. Огненная птица — суть жар и пламя нежно ущипнуло хозяина за ухо. Альбус вытащил из-под чудаковатой фиолетовой мантии клочок пергамента и нацарапал на нем пару слов. А затем, нежно прошептав что-то Фоусу, отправил того восвояси.

Секунда давящей тишины…

Чудовищный взрыв снес ко всем прабабушкам боковую стену амфитеатра, предпоследнюю уцелевшую, между прочим. Миг, и вокруг нас возникает неизвестная мне защита, могучие чары, древние и чужие. Дамблдор ловко взмахнул палочкой, и волна взметнувшейся пыли осела и рассосалась. А посреди образовавшейся катавасии высилась одинокая темная фигура с пят до головы облаченная в иссиня-черный саванн с капюшоном.

— Ооо… — раздался шипящий змеиный голос из-под накидки, — какая интересная встреча!

Темный Лорд Волан-де-Морт собственной персоной. Один, среди разрухи. Как одинокая скала посреди бушующего океана. Ленивым взмахом он освободил от пут приспешников, поспешивших отбежать за спину Хозяину.

Молчание. Воздух стал осязаемым. Сгустившийся подобно киселю, он вибрировал как провод с током — вот-вот рванет!

Дамблдор, Фламель и Грин-де-Вальд посмотрели друг на друга и, коротко кивнув, шагнули навстречу Темному Лорду единым фронтом.

А меня тем временем цепко ухватили за плечо.

— Быстро назад, — прошептал в самое ухо учитель, — под самую стену. Здесь простым смертным делать нечего!

И вправду. Действо, разверзшееся секундой после, было самым ужасным и одновременно восхитительнейшим зрелищем в моей жизни.

Альбус Дамблдор, Гелерт Гриндевальд и Николас Фламель одновременно воспарив в воздух, атаковали Темного Лорда. Тот лишь скривился в злобной усмешке и издав короткий хохоток взмахнул палочкой. Волан-де-Морт принял бой.

Каждый из троицы великих мастеров являлся не только гением магии, но и гением науки. Достижения Альбуса Дамблдора у всех на слуху. Николаса тоже представлять нет смысла…

А вот Волан-де-Морт был соткан ради битвы. Как будто суть его развития состояла в одной-единственной цели — уничтожению врага.

И Дамблдор, и Грин-де-Вальд и Фламель действовали великолепно. Каждый — венец своего искусства.

Немецкий маг обрушивал мощь темной магии на врага. Фламель, предварительно распылив в воздухе личные заготовки творил нечто невообразимое. Альбус Дамблдор ослеплял могуществом Света, попутно трансфигурируя все, что под руку попадется и направляя на врага.

Но Венец всего, как оказалось, — Волан-де-Морт. Реддл действительно был величайшим, и зрители, разинув рот, взирали на величие Лорда. Сотканная из тьмы, отлитая в кузнице мрака машина смерти сеяла разрушение.

Перемещаясь с неуловимой обычному глаза скоростью, то растекаясь в тени, то собираясь заново фигура успешно избегала большинства направленных атак. Одновременно с этим — смертельно опасные контратаки, не дающие никому из оппонентов роздыха ни на секунду.

Особенно громкий хлопок, словно выстрел, поставил в сражении неопределенную запятую. Грин-де-Вальд чудом ушел от смерти, а Фламель с исказившимся от боли лицом прижимал к груди почерневшую культю, бывшую прежде рукой.

На короткий миг фигуры разлетелись в стороны.

— Вы поняли, что ничего не стоите против меня?! — проверещал Темный Лорд. И, зарычав, ринулся в бой.

Тотчас с пожирателей будто спало оцепенение. Только сейчас осознав отсутствие пут, они рьяно бросились на опешивший Орден Феникса. Вдохновленные господином, они сражались с безумием в очах, словно некий темный дух направлял их единой волей.

Внизу кипело одно сражение, а под самым куполом огромного зала другое — совершенно иного уровня.

Союзники начали гибнуть.

— Тонкс! — выкрикнул я, видя как на девушку наступают трое.

— Нет! — меня схватили за мантию и потянули обратно. Каркаров не дал вылезти из укрытия. И вовремя: под потолком амфитеатра произошло нечто чудовищное.

Некое… искажение реальности. Мир подернулся темной рябью, а воздух наполнился противоестественной вонью. Как сквозь вату зазвенело на грани слышимости: «Щиты-ы!» — разрывался над ухом учитель.

Ставлю щиты на максимум. Вовремя.

Через секунду потолка не стало. Купол испарился, а искаженный разрывами потолок напоминал бездонный колодец уходящий далеко в небо.

Ночное Лондонское небо.

Провизжали шины и грохот. Сквозь дыру начали сыпаться автомобили, как горох. Провал разверзся посреди городской автомагистрали. Визжали колеса, выли магловские сирены и гудки.

Сражение снизу сошло на нет — никто не хотел бесславно гибнуть. Воюющие принялись искать укрытие или бежать с поля битвы. Каркаров пытался меня утащить прочь, но тщетно. Я должен был знать, чем закончиться битва в небесах.

А лидеры, в отличие от своих приспешников и не подумывали об отступлении. Вот только в дальней выси я не досчитался одного.

Я бросил судорожный взгляд вниз и увидел Фламеля, черного и искореженного, сломанной куклой распростершегося на обломках.

Но уцелевшая пара давних друзей, казалось, начала набирать преимущество. Силы Волан-де-Морта не вечны, и он рано или поздно истощится. В двадцатиметровой воронке витала магия настолько мощная и искусная, что я не продержался бы там и минуты.

Но Темный Лорд, каким бы ни был мощным и непобедимым волшебником — уставал. Силы таяли. Змеиное лицо все больше искажалось от злобы.

Вверху, на краях провала сгрудились груды сломанных автомобилей. От нескольких падающих машин чародеи отмахнулись, как от мух, расшибая о стены или сбрасывая в сторону. В образовавшийся кратер заглянул прожектор вертолета. Интересно, что он там увидел?

Наверное, ничего не увидел, потому что сложная техника не работает в активном магическом поле. И репортерская машина, взвыв винтами, рухнула в бездну.

Падающий геликоптер разделил сражающихся на миг, дав секундную передышку.

— Идем, Поттер! Гарри, быстрее!

— Я должен помочь!

— Давай, бегом! Хочешь сдохнуть сразу же?! Даже я туда не лезу, там — другие существа. Иная реальность, Поттер! Это их бой! Нам нужно уносить ноги!

Учитель прав, как не крути. Оглядываю поле битвы в поисках пути отступления. Везде разруха, обломки и каменная крошка. Тела пожирателей и орденцев вперемешку. Выжившие пытаются отползти от бушующей стихии, прикрываясь всеми известными щитами.

Мы двинулись вперед наощупь, глотая пыль и сбивая руки в кровь. Вот какой-то пожиратель, полуживой, безоружный, с тихим стоном тянет руку в безмолвной просьбе.

Размечтался, ублюдок!

Нацеливаю палочку на врага, но не успеваю издать и звука. Раненый недруг прямо на глазах начинает чернеть. Изо рта пошел пар, а по телу разлилась чернильная мгла.

— Что за?..

— Посмотри, — прошептал Каркаров.

Тела пожирателей, живых или мертвых начинают иссушатся. Уцелевшие пожиратели падают то тут, то там, прощаясь с жизнью. Учитель закатил рукав — его метка, прежде черная, пылала кровавым пламенем.

— Вот истинное предназначение черной метки! Итог любого рабства — бесславная смерть на пользу господину. Что случилось бы и со мной… не разорви Фламель проклятую связь.

Каркаров с ненавистью смотрит на отпечаток метки, словно жаждет вырвать из руки. Символ рабства. Как мне это знакомо. На лице учителя явный страх: он боится, что что-то пойдет не так и он повторит участь бывших соратников.

— Учитель, соберись! — я ору в его лицо, пытаясь достучаться. Рядом трясется Стюарт — в полнейшем ступоре девочка.

Каркаров кивнул и сосредоточился. Бросил прощальный взгляд вверх, и его рот исказился от ужаса.

Я рефлекторно проследил за взглядом. Там в вышине, среди двух величайших магов столетия, чернела язва на теле мира. Испив запретной силы, насытившись жизнями союзников Реддл окутался неизвестной защитой, антрацитово-черной как мрак, как бездна. Атакующие отхлынули на миг.

Я плюнул на все. Будь, что будет. Я не останусь в стороне!

Ведь иногда даже лишняя соломинка способна переломить хребет титану. Один единственный неучтенный маленький фактор решает исходы великих битв.

— Сumulative Бомбарда Максима! — завопил я, целясь во врага пророчества. И вложил в самое мощное заклятье почти все свои силы, опустошая резерв.

Взрывная волна отбросила унесла меня и зрителей далеко назад. Отшвырнула, как песчинок. Все здание содрогнулось от чудовищной мощи, прозвеневшей на всех слоях бытия.

Краем глаза я увидел летящего кувырком через голову Реддла, и кинувшихся стремительно атаковать уязвимого Лорда магов. Казалось вот он — момент победы.

И тут ярость Волан-де-Морта взорвалась с мощью водородной бомбы. Я отключился на мгновенье, в последнюю секунду прикрытый щитом учителя. А затем открыл глаза, чтобы увидеть Гелерта Грин-де-Вальда, рухнувшего с небес подбитой птицей.

Волан-де-Морт победил.

Решающий взрыв, последний в этом сражении, лишил остатки купола последних опор. И небо обрушилось на нас.

*

Удар по щеке. Ещё один.

— Давай Гарри, ещё не время отдыхать! — до боли знакомый голос заставил распахнуть веки. Дамблдор? Дамблдор! Он уцелел! Невероятно. — Я тебя дальше не унесу!

Он уцелел и вытащил меня. Каким образом?

Директор стоит рядом, всем телом привалившись к стене. Весь его вид говорил об чудовищном истощении. От былого сияния мощи, пронизывающей пространство не осталось и следа. Я вгляделся в ауру и не увидел ничего. Пустота.

Лишь на самом дне светилась крошечная искра остатка магического дара. Пара крупиц.

Мы оказались в одном из боковых коридоров на безопасном расстоянии от рухнувшего амфитеатра. Тишина. Либо сражение стихло, либо стены не пропускают звук. Хотя, уцелел ли там хоть кто-то, чтобы сражаться?

— Кто выжил? — я не знал, стоит ли упоминать учителя.

— Я не знаю, Гарри. Не до того было, знаешь ли. Я мог вытащить одного, и я выбрал тебя, — смертельная усталость. И даже сейчас — твердая сталь в голосе и воля к победе. — Польщен?

— Разве что чуть.

— Уверен, твои друзья выкарабкаются. Если они хоть капельку схожи с тобой.

Внезапно полнейшую тишину нарушил шум голосов и отдаленные, резкие звуки приказов.

— У нас мало времени Гарри. Живо!

С выдохом поднявшись, начинаю шагать по коридору. Но что-то не так.

Разворачиваюсь, и мое сердце чуть не рвется от жалости.

Измученный старик, зажмурив глаза из последних сил пытался подвинуть себя хоть на миллиметр. Я бросился к директору.

— Стойте! Обопритесь на меня! Теперь — идем.

Дамблдор буквально рухнул на меня, опершись более, чем полностью. Ростом выше на голову он казался удивительно легким, словно перышко. Каждое движение вызывало невыносимую боль в старческом теле. Ноздри судорожно раздувались, он искренне пытался идти сам, но еле шевелил ступнями.

— Я вытащу вас, директор! — убежденно говорю я.

— Не успеваем. Сюда! — он указывает пальцем на боковую дверь. — Не спорь.

Выполняю приказ. Мы вваливаемся в двери и оказываемся в громадном зале. Потолок, подпираемый колоннами, а между ними — сотни и сотни высоченных полок с книгами. Оказывается, в Министерстве есть ещё и своя библиотека?

Мы оказались в центре обширного полукруга, образующего пустое пространство перед дверью. Бесконечные ряды полок начинались гораздо дальше.

— Книжки жалко, — с сожалением вздохнул директор. Я вновь удивился этому человеку. Воистину чудак, как в такой момент можно думать о… книгах?

Мой спутник собрал волю в кулак, оперся на непослушные ноги и развернулся к двери. В руках оказалась палочка.

— Куда?! Вам нельзя сейчас колдовать, от слова вообще! — но от меня отмахнулись, как от мухи.

Дамблдор запечатал помещение, сделал пару неловких шагов, и повалился на колени, устало выдохнув. Дрожащей рукой уперся в пол, и с мукой прикрыл глаза, сипло вдыхая.

— Профессор, как вы? — сцепив зубы бросаюсь к смертельно утомленному директору.

— Бывало и лучше, — пробормотал Дамблдор, не открывая глаз. — Сам-то цел? Нигде не болит?

— Да что со мной сделается, вам-то как уйти?

— Не говори так, — покачал головой Альбус, — я уже стар и почти бесполезен, ты же молод… Вся жизнь впереди. Жена дома ждет, — усталая усмешка. — Не оценивай людей по их могуществу или имуществу. Ты гораздо важнее.

Ой-ли важнее! Сегодня я узрел неодолимую мощь Темного Лорда. В одиночку уничтожить Грин-де-Вальда и Николаса Фламеля?! Верховного Мага Визенгамота оставить полумертвым?! Резерв одного Дамблдора больше, чем моя магия плюс демонические способности, вместе взятые!

— Что я стою-то, без пророчества?! — горько цежу в отчаянии. Увиденное сегодня потрясало. Я — не везунчик Поттер. Мне судьба не подкинет прямо в руки шанс одолеть врага.

— А что стоит Волан-де-Морт? — переспросил директор, и откинулся назад. Прислонился к стеночке у двери и сложил ладони перед собой. — Он сам дал силу нелепому предсказанию, пометив бедного Гарри как равного себе. Было бы что-нибудь, просто пройди он мимо?

— Возможно и нет.

— Мы сами вдыхаем жизнь в пророчества. Не повторяй ошибок Тома. Будь хозяином своей судьбы.

Запечатанная дверь содрогнулась от мощного толчка снаружи.

— Они прорываются, — просто сказал Дамблдор, — встретим их грудью. Сделай милость, помоги подняться старику.

Я, судорожно выдохнув, протянул руку великому человеку. Тот, на удивление цепко ухватившись, с силой подтянулся и выпрямился. Дверь раз за разом все сильнее сотрясалась от неистовых атак. Я стиснул покрепче палочку и прищурил взгляд. Страх потихоньку уходил, уступая место неизбежной обреченности. Ликующий хохот Волан-де-Морта звенел в ушах похоронным колоколом. Столько смертей…

Удар. Ещё один.

— Наверное, это наш конец, — выдыхаю, прикусывая до крови губу, лишь бы не дать слабину.

— Конец? — весело переспросил Дамблдор, подняв удивленно брови. Я посмотрел в его светлые очи. Альбус покачал головой, улыбнувшись краешком губ. Его глаза взглянули куда-то вдаль, осветившись огнем нездешних мест. — Нет, Гарри. Наш путь не кончается смертью. Смерть лишь продолжение пути… начертанное всем. Серая как дождь завеса этого мира отдернется, и откроется серебристое окно. И ты увидишь…

— Что? Что, профессор? Что увижу?

Хотя я догадывался. Имел возможность прикоснуться самым краешком души.

Выражение лица смягчилось, и он посмотрел на меня, вернувшись из пластов, где время течет иначе. И ответил, словно попробовал объяснить необъяснимое несмышленому ребенку.

— Белые берега. А за ними далекие зеленые холмы под восходящим солнцем…

Я глубоко вдохнул, чувствуя небывалый прилив неведомой энергии, совсем как ТАМ…

— Это не плохо, — пожимаю плечами и чувствую, как страх окончательно уходит. Стали как-то не важны все нынешние разборки, битвы, смерть и грязь. Мне даже стало искренне интересно, что там? За гранью?

Ведь испытанное в заветном в зале таило в себе лишь свет и Любовь. Истину, с большой буквы, сокрытую до поры. Тайну — невероятное приключение, в которое нужно войти преодолев смерть.

На один миг любопытство перевесило остальные чувства, что я едва не побежал навстречу врагу. Но ещё не время. Я не для того вернулся. Я был отпущен, чтобы спасти близких мне людей.

Есть долг. Который совсем непросто исполнить памятуя о страшном могуществе врага, одолевшего троих сильнейших магов столетия одновременно. Поднимаю на Дамблдора взгляд, в один миг этот человек стал тем, с кем просто находится рядом — величайшая честь. И задаю терзающий душу вопрос.

— Они — ослеплены и неисправимы. Волан-де-Морт — чудовище. Он слишком силен… Что мы можем сделать против такой свирепой злобы?

Сияющий взор волшебника засверкал нездешним огнем, он взглянул на меня, словно опалил неосязаемым светом. И ответ стал очевиден. Не мир, но меч…

— Крушить их! — громогласно припечатал Великий, и сурово кивнул мне, как воин воину перед смертельной, последней битвой. Я кивнул в ответ, ощущая легкость и ликование, от правильности выбора, от верности принятого решения. Душа и совесть пели в унисон, и мне было совершенно плевать на грядущую гибель. Разве это имеет значение, если я делаю то, что должен?

Я повернулся к двери, чтобы встретить врага непоколебимой преградой. Встретить последний, смертный бой стоя, с выпрямленной спиной и высоко поднятой головой!

Захлестнутый воодушевлением, я не сразу ощутил, как в спину впивается что-то холодное. Лишающее контроля нечто, расползающееся по стремительно леденеющему телу. Коченею до самых пальчиков ног, до самого последнего нерва. Мир покачнулся перед глазами.

Дамблдор отлевитировал меня в самый дальний угол, спрятав за книжной полкой, и вытащив мантию-невидимку из-за пазухи, накрыл ею. Я хотел дико заорать, говоря о том, что тоже имею право погибнуть по своему выбору, пойти, и встретить смерть лицом, а не отсиживаться в сторонке. Альбус прошептал ещё какие-то слова над головой, и исполнил замысловатый пасс рукой. Торопливо спрятал палочку за пазухой. Уверен, теперь меня не обнаружит даже поисковая бригада.

— Твой путь не окончится здесь, Гарри, — очень тихо, но непреклонно, с ноткой небольшого раскаяния в голосе сказал Дамблдор. — Ты должен жить, и покончить со всем этим. Ведь если не ты, то кто?

Я пытался вырваться из незримых оков, напрячь всю свою волю, но тщетно. Директор развернулся и отошел, оставив меня лежать скованного и бесполезного, вынужденного слышать, как последний Великий Чародей идет навстречу гибели.

Громогласным хлопком последний лоскуток защиты пал, и в залу вступил Лорд Волан-де-Морт. Гомон позади явно указывал на маячащих за спиной прислужников.

Даже сквозь мертвенное окоченение я ощутил, как зал наполняется недоброй мощью.

— Так-так, какая встреча! — буквально промурлыкал сочащийся ядом голос. — Не страшно умирать, о мой первый учитель?

— Нет, Том, совсем нет, — беззаботно сказал Дамблдор. — Всегда мечтал обрести покой в библиотеке.

Даже не видя всей сцены чувствовалась смертельная усталость в твердом как кремень голосе. Пред лицом стояли наполненные небесной синевой глаза.

— Никто не вмешивается! — грозно предупредил своих сторонников Волан-де-Морт, — я сделаю это сам! Одолею величайшего светлого волшебника сего века, и тогда нашему делу никто не будет противостоять.

— Ошибаешься, Том, — мягко поправил Дамблдор, — Ты забыл кое-о-ком.

— Поттер?! Ты совсем из ума выжил, старик, если думаешь, что подросток сможет одолеть меня в бою. Меня, уничтожившего за сегодня трех величайших Волшебников одновременно! Тебе ли не знать мои возможности, о учитель?

— Чтобы победить, не обязательно одолеть, Том, тебе никогда этого не понять. Поэтому ты обречен. Безнадежен. Обречен с самого начала, когда позволил яду вседозволенности отравить рассудок и выжечь душу. Твоя гордыня погубит тебя.

— Ты просто слабак! — выплюнул Темный Лорд. — У тебя не хватило сил, чтобы показать себя, смелости, чтобы дерзнуть! Все, что ты теперь можешь — вести моральные проповеди в надежде протянуть ещё несколько минут. Твоя Любовь, как и совесть, как и справедливость — все игры слабого человеческого разума, ищущего оправдания своей никчемности, своей бесполезности и лени! Все твои «чувства» суть иллюзии!

— Отрекаясь от возвышенных духовных качеств, ты обрекаешь себя на рабство низменным. Если нет любви и благородства, что противопоставить страху и гневу? Страху, рабом которого ты являешься, Том, — голос Дамблдора завораживал, и Пожиратели притихли, внимая. Даже Темный Лорд, казалось, заслушался. — Страхом, под чьим влиянием ты сам выбрал свою погибель.

— Что ты несешь старик! Мне, Лорду Волан-де-Морту нечего бояться!

— Что же подвигло тебя прийти в дом к невинной семье, и поднять руку на ребенка? Разве не страх? В пророчествах нет жизни. Ты вдохнул её. Твой страх заставил тебя поверить в него, и сделать истиной! Отметил бы ты его, как равного себе, не принеси Северус столь важных сведений? Ты сам обрек себя на погибель, Том, — спокойно закончил Дамблдор. И я ощутил, как вспыхнула ярость Воланд-де-Морта. — Жаль лишь тех людей, кто пострадает, пока ты топчешь навстречу смерти, — умиротворение в голосе. Смирение и бесстрашие одновременно.

— ХВАТИТ!!! — яростно заорал, прерывая завораживающую речь Реддл. И взорвался всесокрушающим гневом.

— А-авада Кедавра!!!

Среди кошмара последних суток мягкий звук упавшего на землю тела оказался наиболее ужасным. Вся моя душа содрогнулась, сердце наполнилось скорбью, а мир прощался с Альбусом Дамблдором — величайшим светлым волшебником всех времен и народов. Единственным, кого он боялся.

— Заберите тело! — сколько дрожащего возбуждения в шипящем голосе. Он ждал этого очень долго. — Сохраните в наилучшем состоянии! Я хочу, чтобы он завтра же был подвешен на площади Косого Переулка! Пусть весь мир узрит величие Лорда Волан-де-Морта и узнает, что никто и ничто не способно остановить меня!

Рабы поспешили засуетиться, выполняя приказ. Гомон и топот ног звенели в ушах, а я не мог пошевелить и пальцем.

Наконец, рядом с Лордом осталась лишь группка людей — особо приближенных Пожирателей.

— Мой Лорд? — голос Люциуса Малфоя как всегда преисполнен елейной угодливости. — Поздравляю с великой победой!

— Побереги лесть для конкурентов, Люциус. Что ты хотел?

— Мой Лорд, Поттер нигде не был обнаружен, хоть многие видели, как Дамблдор его тащил за собой.

— Антиапарационный барьер ещё не снят. Он не мог улизнуть. Старик мог припрятать его. Существуют чары…

— Ещё у Поттера есть мантия невидимка, мне сын рассказывал…

— Обыскать здесь каждый клочок! Каждый уголок вынюхайте и обыщите. Найдете — убейте. Надеюсь, с подростком вы справитесь? — злое ехидство дышало Волан-де-Мортом.

— Будет выполнено, мой Лорд!

Господин покинула библиотеку, а пожиратели разбрелись по залам, коридорам и комнаткам в поисках меня. Э-й, так же и найти недолго!

Оцепенение и не думало спадать. Качественная работа, директор, ничего не скажешь. Остается лежать и уповать на защитные чары и мантию невидимку.

— Думаешь, он мог бы быть здесь? — голос незнакомого пожирателя звучит совсем рядом. Почти над ухом.

— Понятия не имею. Он мог как улизнуть, так и спрятаться в любой комнатке Министерства. Обшаривать все? Пфф. За сотню лет не обыщем, а мракоборцы вот-вот нагрянут.

— Странно, что их ещё нету.

— Ссыкуны, потому что! Знают, что Лорд с нами, и мы непобедимы! А как узнают, что господин сотворил сегодня, м-м… — неподдельное предвкушение в голосе пожирателя.

Спустя минуту в библиотеку вернулся Люциус.

— Результаты?

— Да тут за век не обыщешь! Эта библиотека тянется на гребанную милю!

— Мне именно это передать Темному Лорду? — холодно уточнил Малфой-старший. — Сколько думаешь протянуть после?

— Э-ээ…

— Вот что… — я прямо ощутил, как аристократ обводит взглядом помещение. — Дамблдор мог наложить такие чары, что мы вовек не обнаружим мальчишку. Сожгите здесь все!

— С-сэр! Но как-же так… все-таки библиотека… — надо же! Даже у пожирателей есть сострадание к книгам! Действительно, «книжки жалко». Вы предвидели и это, директор? А что ещё вы предвидели?

— Выполнять! — отрезал Малфой. — Жду отчета наверху. Три минуты вам на все!

А я, все также обездвиженный в который раз за день почувствовал, как надвигаются кранты. Ни малейшей возможности пошевелиться. Никоем образом не дотянуться до палочки, спрятанной на груди. И никакого доступа к демоническому резерву.

Где-то далеко впереди затрещало пламя. Предвестник конца. Выхода нет.

Потолок начал обсыпаться. Книжки — достояние мировой истории сгорали в прожорливом огне. Вот только температура-то побольше, чем 450 градусов по Фаренгейту!

Я ждал смерть, и последней мыслью было: «На это вы рассчитывали, директор?! Вы верили, что Реддл не спалит здесь все к чертям? Пожалеет библиотеку или слиняет побыстрее? Вы в это верили?!»

Нет. Альбус Дамблдор больше всего верил в людей.

В самый последний миг, когда уже ступни защипал яростный жар, раздался оглушительный хлопок прямо над ухом. И свершилось то, что я меньше всего ожидал увидеть.

Ухватив домовика за руку, передо мной возникла дражайшая супруга собственной персоной! Мои зрачки пораженно расширились.

— Чего вылупился? Задницу твою спасаю, вот что! — съязвила Беллатриса и ухватила за шкирку, как нашкодившего котенка. Я внутренне улыбнулся.

Мы исчезли за миг до того как волны бушующего пламени схлестнулись над стеллажами.

Примечание к части

Ф-у-ух. Самая большая глава, которую я не хотел разделять, чтобы воспринималась слитно. Поздравляю всех с последним днем лета и грядущим Праздником Знаний! Комментарии и плюсы приветствуются!))

>

Глава 37: Ответы

Мы вывалились в какой-то чахлой комнатушке: потёртые обои, пыль на столе и книжках. На подоконнике увядшая герань.

Чувствительность возвращалась очень медленно. Я не успел выставить руки и рухнул пластом на пыльный ковер. Больно.

Стону сквозь сжатые зубы. Быть может, перевернешь меня?!

Даже — больше. Приятно удивляюсь, когда прохладные руки касаются лба, а затем приподнимают и укладывают на постель. Окидываю взглядом маленькую комнатку. Типичная однушка где-нибудь в трущобах.

Но приковывает взгляд не это. Клочок пожелтевшего пергамента с выведенными изумрудными буквами. Ох, директор…

Лестрендж, закончив устраивать меня поудобнее, подняла взмокшее лицо и перехватила мой взгляд. Слишком уж она взмылена.

— Получила почту в самый разгар веселья. Жаркий денек.

— Что, у т-тебя тоже? — хриплю с усилием. Чувствительность возвращается, но очень медленно. Взглядом указываю Лестрендж на письмо. Та фыркает:

— Любишь читать чужую почту? Ну ладно, на, — и вытягивает перед глазами.

'Твой муж в смертельной опасности. Его жизнь — в твоих руках. Его судьба вверяется тебе'

Подписи не было.

Дамблдор…

— Среди ночи на поместье напали. Я как раз планировала поразвлечься, когда назойливая Жар-птица стала завывать под потолком. А потом она почернела, и крикнув пронзительно, сгорела дотла. Даже пепла не осталось…

Жалко Фоукса. Ну что ж… он разделил судьбу друга. Надеюсь, им там хорошо вместе.

— Ну, а затем я каким-то образом ощутила, что тебе скоро хана. И, поскольку я не могла допустить, чтобы тебя прибил кто-то, кроме меня… словом, вот почему ты здесь!

— Спасибо, — просто ответил я.

— Засунь откуда вынул. Из-за тебя Блэки утратили родовое поместье, извечное гнездо…

— Так что-случилось-то?

— Гоблины, вот что случилось! — вскричала Беллатриса. Вскочив, она принялась яростно мерить шагами комнату. Искры сыпались из-под всколоченных смольных волос, а глаза метали молнии. — Какого дьявола эти мелкие облезлые паскуды вздумали атаковать дом Блэков?! Что ты натворил?

А я чуть не расхохотался облегченно. Плевать на дом. Все равно, что придется таиться в трущобах и прятаться по закоулкам. Поводка больше нет. Я свободен!

Как она не понимает?

— Белла… — она гневно вспыхнула, что я позвал по имени, но смолчала. — Поводка нет. Больше нет. Я полностью свободен!

Женушка не поддержала радостный энтузиазм, а лишь нахмурилась.

— Тогда понятно, чего засуетились… поганые ублюдки! Как только посмели! Извести эту погань под корень!

Надо же. хоть в чем-то наши с женой мысли сходятся. Пусть и на ниве кровожадного массового убийства. Губы поневоле растягиваются в блаженной ухмылке.

— Чего лыбишься, Поттер?! Делать что будешь со всем этим?

То, что сказал Дамблдор.

— Крушить их.

И поднимаю взор на Беллатрису. Та вглядывается в меня и медленно кивает… показалось, или во взоре её прибавилось уважения?

— Говорить мы все горазды Поттер. А делать?

Устало, приподнимаюсь на кровати. Сажусь, сгорбив спину и опершись на руки. Качаю головой:

— Ты не понимаешь, Беллатриса. Не знаешь, что я пережил. Я не буду общаться, пытаться договориться, как-то задобрить их… Я буду их уничтожать. Давить, как насекомых! Пока последний гоблинский детеныш не издаст последний предсмертный хрип!

— Ну на-адо же, злой Поттер? Смотри, Темным Лордом не стань, — хмыкнула Лестрендж. — Воевать собрался?

Собрав силы в кулак, поднимаюсь на ноги. Бросаю отрывисто:

— Не война! — Истребление.

Она замолкла.

Ой нет, дорогая моя, война имеет цель победить, и остаться в плюсе. Мне же не победа нужна. Мне нужна жизнь каждой грязной твари. Этим я буду спать, этим я буду жить и дышать. Сокрушу каждого маленького паршивца, посмевшего косо взглянуть!

Ярость переполняет.

— Надеюсь, ты не помчишься в Грингготс с шашкой наголо?

— Нет, Белла. Я подготовлюсь. Тщательно, выверено, обстоятельно. У меня есть некоторые ресурсы. И некоторые должники, с которых не спрошено.

Решительно срываю с торса клочья боевого наряда. Швыряю на пыльный стол мантию-невидимку и со смертоносной решительностью стискиваю волшебную палочку.

Что-то не так.

Выхватываю палочку и мой мозг останавливается.

Я сжимал в руках Бузинную палочку.

*

— Понимаю вас, Лорд Поттер. Уверен, мы обязательно найдем выход, а я предоставлю необходимые опции.

Чаепитие у Гринграссов сопровождалось мрачным унынием. Лорда одолевали мрачные мысли: нежданно-негаданно свалился чудом уцелевший в передрягах Поттер и потребовал долг. Да не просто долг! Безумец задумал кое-что похуже.

— Мистер Поттер, м-м… — отец семейства пытался максимально осторожно подобрать слова. — Вы осознаете, с каким риском, каким чудовищным риском связана ваша задумка? При всем уважении. Я, конечно же, от слов своих не отказываюсь, но ваша идея абсолютно бесперспективна.

Две дочери в нарядных платьях чаевничают неподалеку. И больно-то уж глазками стреляют. Видимо, после того как высшую знать проредили завидных женихов поубавилось. А не являюсь ли я, случаем, самым завидным женихом Британии? Б-р. Не приведи Боже!

Во время первых минут непринужденного разговора отец семейства обстоятельно поведал о способах расторжения брачных договоренностей, принятых хотя бы под минимальным давлением. Тем более, около нашей ситуации с Лестрендж возникло столько грязных сплетен, что за голову хватаешься. Они-то не знают всей подноготной…

Дафна накручивает светлый локон на палец. Астория то и дело поднимает взор от маленькой книжечки, благосклонно осматривает меня и пунцовея вновь утыкается в чтение.

Похоже девицы спят и видят, как рано или поздно я кончаю 'прикованную в подвале' Беллатрису и становлюсь свободным. Ага, прикуешь её. Как же.

— Лорд Гринграсс… При всем уважении, — мой голос сочится могильным холодом, -позвольте мне самому решать, что возможно для меня, а что нет. А вы даже ещё не ознакомившись с планом ставите на мне крест? Многие пробовали. Получилось у них? Я перед вами.

— Лорд Поттер…

— Ознакомьтесь с планом, Ричард. Разговоры — после.

Пальцы вновь, уже рефлекторно пробежали по древку Бузинной палочки. На пару минут разлилась блаженная тишина. Я допил ароматный напиток и вернул хрупкую чашечку на сервизный столик. Гринграсс читал набросок плана, и его лицо то краснело ярым пламенем, то бледнело трупным оттенком. Наконец он выдавил:

— Неужели вы полагаете, что затея удастся?! Конечно, все здесь довольно остроумно, и может сработать. Но, в конечном итоге, вас все равно сомнут…

— Мое решение окончательно.

— Что ж… воля ваша! Я лишь хотел предостеречь. Приступим к более детальному обсуждению плана. Прекрасные леди, будьте добры! — он с откровенным намеком воззрился на домочадцев. Те, как на строевой подготовке, моментально подорвались со своих мест и направились к выходу. Тихо платьями шурша подметаем не спеша.

— Прежде всего меня интересует экранирование, и то насколько благосклонно к вам отнесутся гоблины.

Ричард крепко задумался:

— С одной стороны, они меня кинули, и очень жестоко — это факт. Ни один уважающий себя человек не простит такого… наплевательского отношения к жизни дочери. И они это знают. Меня не убили только потому, что я не могу рассказать непосвященным о готовящихся деяниях.

— А предпринять?

— У нас был добровольный союз. На равных, взаимовыгодных условиях. Я даже верил, что это принесет нам процветание. Теперь же я склонен считать, что на официальном уровне отношения останутся если не прежними, то холодно-отчужденными, но все такими же продуктивными. В убыток ради идеи работают только идиоты.

— Значит, моя просьба осуществима? — уголок губ искривился в предвкушающей ухмылке.

— Нет ничего невозможного, — твердо заверил Гринграсс. — С другой стороны — верные бойцы. Это сложнее. Придется подключать европейские связи. Больше чем на дюжину я бы не рассчитывал.

— Этого вполне достаточно, — довольно киваю. И поднимаюсь, давая понять, что разговор окончен. Не совсем по этикету, но плевать: я пришел взымать долги, а не просить их!

— Лорд Поттер, и ещё… могу ли я просить вас посетить мероприятие, проводимое ко дню рождения моей дочери.

Я молча воззрился на папашу двух прекрасных дочерей.

— Сейчас не те времена, Лорд. Не думаю, что вы хотели бы видеть любую из своих дочерей в трауре.

— Что вы, нет безусловно… — забормотал он.

— Вот и договорились. Позвольте откланяться.

*

— Маришка, полегче! Она всего лишь человек! И нужна мне живой.

— Не дождешься, Поттер! Я не сдохну, пока тебя не прикончу! — тяжко выдохнула Беллатриса, приходя в себя после тяжелейшей тренировки с вампирами. Тем, к слову, удалось хорошенько погонять бывшую ближайшую прислужницу Темного Лорда. Лестрендж за счет одной магии довольно неплохо сражалась, но тройка все же достала её. В первую очередь за счет невероятной скорости и слаженной командной работы.

— Как видишь, мы времени зря не теряли! — гордясь проделанной работой пропела Маришка. Голос звенит возбужденно. Не зря я оставил её во главе. Пусть и руководитель из нее никакой, но тренер: первый сорт. Расставим все точки над и:

— Сколько нас?

— Сейчас наша ветка насчитывает 38 вампиров. Это все, что уцелели после… — её голос дрогнул, — попытки покушения на Вас, господин.

— Кто пойдет с нами в битву?

— Два десятка точно. Мы не можем позволить клану угаснуть! Но если вы прикажете…

— Нет, не прикажу, — успокаивающе поднимаю руку. — Более того: ты также останешься здесь. И возродишь клан, если меня не станет.

— О-о, опять малыш-Поттер решил поиграть в добряка? — насмешливо протянула Беллатриса. Она уже оклемалась немного, и распрямилась в полный рост, сладко потянувшись. Располагались мы в центре подземного тренировочного зала, в глубинах вырытых катакомб. Являющегося, по сути, огромной землянкой, вырытой и укрепленной с помощью магии. — Смотри, а то борода серебристая полезет!

— Тебя я тоже оставляю Белла, — не поведя бровью, посылаю в ответ гаденькую ухмылку. — Кто-то же должен будет выносить нашего наследника!

— Ах ты! — она вспыхнула, но тотчас опомнилась. Все же не полностью отбитая, наказания Магии побаивается. Её черные омуты подернулись опасной пленкой. Жилка забила у виска, а ногти впились в белоснежные ладони.

— Сьела?

— Извольте пройти на тренировочный полигон, сударь, — миссис Поттер небрежно склонила свою головку. — Продемонстрировать свои навыки делом, а не словом.

— Мне разве нужно что-то доказывать? — приподнимаю бровь. — Я слишком хорошо помню, чем закончилась наша прошлая встреча. Кто-то после нее удачно выскочил замуж, — ещё одна ухмылка.

— Круцио! — оу, а вот теперь — в темпе!

В течении нескольких минут непрерывной схватки я понял одну важную вещь — моя жена чудо как хороша в магии. То, что она вытворяет под силу не каждому. Её искусство — тонкая материя из которой вьется шелк победы. Исход той нашей дуэли был далеко не окончательным вердиктом соотношения наших сил. Сумел бы я одолеть её без демонических способностей и наущений о разрушительной темной магии? Сейчас-то тренировка, и подобные удары просто не к лицу.

Однако совершенно случайно, среди круговерти сражения мое промазавшее кумулятивное взрывное влупилось в стену позади. Элегантно изогнувшись, Белла продолжила наседать, однако дурацкий осколок вылетел прямо из толщи грунта, ударив точь-в-точь под коленку. Её опрокинуло и брякнуло оземь пятой точкой. Простенький 'Експеллиармус' выбивает палочку из рук. У нее брызгают злые слезы: в ярости топнув ножкой, она подхватывает палочку и идет прочь.

— Она в процессе признания вас вожаком, — сказала Маришка, задумчиво глядя её в след.

— Что-о?!

— Ничего, — и пятится, извинительно кланяясь.

Вообще идея закопаться у вампиров пришла спонтанно, но оказалась единственной альтернативой. После атаки на Гримо от гоблинов просто спасу нет: не проходило и двух суток без перерыва, чтобы нас не атаковали ушастые подонки, или зачастую нанятые прихлебатели. Мы с Беллой рука об руку ощутили все прелести кочевой жизни типичного маггла. Благо бедствовать не приходилось — уже большой плюс.

А сколько было радостного визгу при виде джакузи! Или телевизора! Отмокая в цветастой пене Белла водрузила голову на подушечку.

— О-х, за одно это маглов уже можно помиловать!

Как мы не сожрали друг друга за эти дни — понятия не имею. Держались холодно, подчеркнуто равнодушно, переходя все больше на да-нет.

Заголовки тем временем вопили:

'Крах всего. Чтим память Альбуса Дамблдора, величайшего светлого волшебника всех времен и народов! '

Краткая биография, краткий опус и несколько строк в придачу. Ни слова о Фламеле или Грин-де-Вальде. Похоже, эта история станет из разряда легенд, 'былин' военного времени, не больше.

Победа Волан-де-Морта не превозносилась — паника никому не нужна. Так-то и так, в столкновении с превосходящими силами противника, и тому подобное… Но никто, почему-то, не говорил о теле директора обнаруженном на крыше одного здания в Косом Переулке.

Они заплатят.

Вереница дней, где среди всего прочего лишь только бегство, поиск укрытия и снова бегство.

Попутно получили краткую весточку от Учителя — они живы и прячутся. Радует, что хоть кто-то спасся. Ещё одна пачка писем обрушилась, будто лавина, от друзей. Я бы на их месте, между прочим, тоже забеспокоился. Пошел на встречу в Запретный лес и будто сгинул. Но разве я не Поттер?

Рулоны бумаги от Рональда. Молли Уизли даже расщедрилась на громовещатель, умеренный правда, с благим порывом: 'Где же ты, мой дорогой Гарри! '. Гермиона тоже составила пару писем, и если первое было похоже на прочие, то во втором она явно пораскинула мозгами:

'Гарри, понимаю, возможно тебе приходиться скрываться. Прятаться от Темного Лорда и его приспешников. У тебя осталось ещё Оборотное, что я для тебя заготавливала? Перед визитом к аристократам? Дай мне знать, что ты жив. Пожалуйста. Письмом там, или Патронусом — его не перехватить. Очень прошу.

Твоя Гермиона.'

Мои мысли невольно скакнули в прошлое. На походы в Хогсмид с друзьями. Теплые, уютные вечера в гриффиндорской гостиной, когда никуда не нужно бежать, и следующий день будет таким-же теплым, спокойным. Наполненным смехом, подростковыми приколами и веселыми чарами. Шутками близнецов Уизли, вспыхивающей повсеместно Мионой. Увлекательными шахматами с Роном, удивившемся, почему я стал выигрывать после лета. Пришлось наврать с три короба, мол купил книгу о шахматах с задачками — тренировался летом у Дурслей.

Погрузившись в прошлое чуть больше, я вновь остановился мыслями на девушке. И о том, что было между нами. Так, вылезу-ка я из памяти!

Но совесть уже было не удержать. Разыгравшись бурей чувств я тотчас загорелся успокоить друзей. Однако, жесткое и пренебрежительное язвительное словцо не заставило себя ждать:

— Надеюсь, тебе не пришло в голову бежать, успокаивать друзей сейчас, Поттер?! Когда каждая дыра отслеживается врагом? Ты хоть воображаешь, какая мощь стоит за гоблинами? В их схронах, я слышала, есть артефакты которые могут считать мелкое словцо из письма, привязанного к лапке летящей совы!

— Ладно, я понял тебя, Белла. Вначале прячемся, потом все остальное.

И вот, мы уже неделю бьем баклуши в катакомбах. Время, конечно, проведено не зря: отработка планов возмездия, тренировки. Лестрендж начала потихоньку смиряться с неизбежным, все меньше брыкаясь по пустякам. Больше слушая и давая дельные советы изредка.

Однако жизнь в подземельях, даже сдобренных магией, далеко не сахар. Конечно, присутствовала некая доля мистической атмосферы. Мол, тайное общество глубоко в недрах земли копит темную мощь, дабы выплеснуть в мир всесокрушающей стихией… Но даже несмотря на наличие элементарных бытовых удобств — скука. И жажда деятельности. Невыносимость ожидания.

Именно это подвигло меня выбраться из укрытия и послать Гермионе Патронус из Бузинной палочки. Последней колдовать было одно удовольствие. Куда там той же черной или остролистовой! Я одного не понимал: Дамблдор поменял палочки добровольно? Выходит, тогда он ещё не считался побежденным в поединке с Темным Лордом? Момент подмены палочек я не углядел, ибо был слишком озабочен разливающимся по телу холодом. А директор просто-напросто всунул мне Старшую палочку, бессовестно позаимствовав черную.

Хотелось обозваться нехорошим словом, но…, а что ему было делать? Да и не особо помогла ему Бузинная палочка в битве против Реддла. Что? Как, почему? Откуда такая мощь? Пусть он и осушил пару дюжин своих прислужников, восполняя тем самым резерв. Но все-таки? Даже уничтожь я все крестражи, что с самим Лордом-то делать?!

Неизвестно. Остается, как сказал бы Дамблдор, делать то, что должен и уповать на лучшее.

— Беллатриса, дорогая моя, — повернул я голову к жене. Удивительная иддилия. Вечер, уютная землянка на двоих. В камине с превосходной вытяжкой потрескивает огонь, а мы, расслабившись на креслах-качалках, зачитались книжками. Я вначале жутко удивился, застав черноволосую бестию умиротворенной, почитывающей книжку в тертом переплете. Название, к слову, она тотчас прикрыла рукой. Докапываться не хотелось.

Я молча присел рядом и, вытащив с полки первую же попавшуюся книгу, последовал примеру жены. Тихо. Спокойно.

Она лишь негромко хмыкнула, но ничего не сказала.

Внезапно я понял, что читаю какую-то хрень: 'Покажите, как вы её любите. Пусть ваш юный молодой запал вольет соки в её уставшее тело…'

Переворачиваю страницу и мои очи вылезают из орбит: 'Как сожительствовать с женщиной вдвое старшей чем вы? '

Медленно, не привлекая лишнего внимания, поворачиваю голову влево. И лицом к лицу сталкиваюсь с воплощенным кошмаром.

— В-вот оно что, Поттер?! — прошипела Лестрендж, отшвырнув книгу. — Учишься кадрить старушек?!

Она грациозно и хищно поднялась, и я понял: сейчас кого-то снова приструнит Магия. Вздохнул тяжко и попытался обрисовать ситуацию:

— Гхм, Белла, послушай… эта книга первая, что попалось мне в руки.

— Ах во-от оно что! — этот ответ, вместо того, чтобы утихомирить, ещё больше её разозлил: — А знаешь ли ты, невежественный полукровка, что во многих древних библиотеках, как и здесь, стоят определенные чары? И если волшебник берет книгу не думая, то библиотека подсовывает ему то, что он больше всего хочет прочесть!

Я сглотнул. И пробормотал вполголоса:

— Ах вот оно что…, а я то думал.

— Каковы будут теперь твои оправдания?!

— Никаких, — отвечаю холодно. Быть может, когда-то в прошлой жизни я бы и стал оправдываться. Но не сейчас. Все пережитое перевернуло что-то внутри. Холод никуда не делся, и таится на задворках души.

— Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? Вся эта твоя экспрессия… гнев. Я понимаю, такой твой характер и его не переделать, но… не слишком ли по-детски? Ты вспыхнула, лишь увидев заголовок, и не подумала, а вдруг он пытается найти точки соприкосновения подсознательно?

— Не подумала! — буркнула Беллатриса, отворачиваясь. — Да и мне все равно!

— Поверь, Белла, — хочется добить. — Самого не прельщает мысль, что когда мне будет только сорок, тебе будет под шестьдесят…

— Да пошел ты! — выплюнула она и, развернувшись на каблуках, помчалась из комнаты.

— Стой, — холодно отказал я и коснулся Бузинной палочки. Словно невидимая рука ухватила женщину и проволокла от двери к камину, усадив обратно в кресло. — Я тебя ещё не отпускал.

— Сдохни, Поттер! Не дождусь момента, когда Темный Лорд прикончит тебя! Убедился, насколько велика его мощь?! Даже Дамблдор не устоял, даже Грин-де-Вальд! Что уж говорить о тебе, щенок! Ты не протянешь с Ним и минуты, а минуту — только потому, что Ему захочется поиграться перед убийством!

Холод с одной стороны, а пламенное безумие с другой заполоняли душу.

— Я убью его, Белла, — от моего тона стены покрываются инеем. — Я уничтожу гоблинов, а затем твоего хваленого… Лорда! — последнее слово буквально выплевывается. Кисти рук удлиняются, становясь смертоносным оружием. — Ты разве забыла Кто я, и Что Я?!

Она судорожно сглотнула и вжалась в кресло.

— Не будет так как ты думаешь! Не будет так, как они все думают! Я не сгину в одной из многочисленных бесцельных битв! Я либо уничтожу врагов, либо весь мир сгорит вместе с нами! Да будет так! — и ухватив её голову, рычу прямо в лицо: — Так и будет!

Стремительным броском вырываюсь из комнаты. Не хочется натворить бед, а потом жалеть.

Дышу полной грудью под звездным небом. На плечо ложится холодная ладошка.

— Не стоит так нервничать, Господин, — успокаивающе шепчет Маришка. — вы переполошили всех братьев. Мы же связанны с вами отчасти… вы чувствуете нас, а мы вас многократно сильнее.

— Я же просил без официоза…

— Ваша ярость, безусловно, была сильна. Вот только что делать беднягам, которым сейчас бы в бой, в жаркую битву? Мы теперь всю ночь не уснем, ваш гнев незаменим в бою, но в мирное время…

— Разве сейчас мирное время? — хмыкаю равнодушно. — Я это не всегда контролирую. А по поводу того, что делать? Пусть пойдут потренируются. Быстро спать захочется.

— Ну почему же? — губы Маришки оказались в жаркой близости от уха, — есть ещё одни способ…

И повела за собой. Хм, а почему бы и нет?

Миг, когда меня сорвало с полуобнаженной вампирши и швырнуло, как котенка о стену вонзился в память навеки. Вначале я приходил в себя, слабо водя головой по сторонам. Пытался разогнать кровавую пелену перед глазами. Затем уставился в потолок. А после, как до меня дошло…

ЧТ-ТО?!! Я что, теперь ни с кем, кроме НЕЕ?..

Вот это подлая, гадкая, невероятная подстава от судьбы! Это же ни в какие ворота не лезет! Чудовищная несправедливость!

— Простите, господин… я не знала, что у вас подобная клятва, — лепетала Маришка неподалеку. — Просто хотела ребенка от вас…

Ах, захотелось ребеночка с демонической кровью?! Понести от 'высшего существа', что может быть желаннее?!

Однако и сам тоже, хорош. Повелся, как последний…

— Госпожа… Владыка! — запыхавшийся вампир вломился в дверь лишь кратко стукнув. — Там пожира… Лестрен… Там вашей жене плохо!

Проклятье! Только что из-за нее меня сорвали с горячей бабы, а теперь ещё иди, лечи её! Что там могло стрястись?!

Реальность оказалась куда хуже ожиданий. Беллу трясло и корежило. Она плакала, вцепившись в растерзанную подушку, а рот раскрывался в беззвучном крике.

— Что с ней?!

— Это магия брака… — запыхавшаяся вампирша влетела следом. — Когда кто-то из супругов надрывает самые основы взаимного сосуществования — получают оба, так как всегда оба виноваты в случившемся. Похоже, что вы, господин, благодаря своей природе не так сильно ощутили откат. А вот она…

Видя, что ей становиться все хуже, я, не зная, что предпринять, просто прижал её к себе и поделился силой. Внезапно, будто свет в комнате померк, а от наших тел расстилалось светло-голубое сияние. Громадные светящиеся купола. Сферы соприкоснулись, и будто золотая лава заструилась по стыку. Граница пенилась, искрилась, и две сферы поменьше перетекли в Единую, пылающую ярче Солнца. Я ощутил необыкновенное тепло и умиротворенность.

— Покинь нас, — не нужно чужим это видеть. Маришка, не отрывая глаз от невообразимого зрелища кивнула, и пятясь вышла.

Дыхание Беллатрисы успокоилось. Тело перестала бить дрожь и боль покинула исстрадавшееся лицо.

Она обвила меня руками и бессознательно закинула ножку. Я не двигался, лишь прижал её посильнее, без единой мысли любуясь волшебной песней. Не хочу ни о чем думать, оценивать, просто хочу лежать и вдыхать эту теплую эйфорию. Золотое единое солнышко наших душ греет словно теплая печечка, унося все мысли и тяготы.

— Ещё раз так сделаешь, Поттер… и я тебя прикончу, — мурлыкнула женщина. Однако в голосе не было ни капли неудовольствия, а глаз она так и не раскрыла. Я попробовал было встать, стирая неловкость, но руки ещё сильнее вжались в торс: — Да будь же ты человеком, Поттер!

И я остался.

Сколько мы ещё так пролежали — понятия не имею. Золотистое солнце мерно пылало вокруг согревая своим теплом. Глаза поневоле слипались, и я провалился в самый чудесный сон последних лет.

А утром мистической связи не обнаружилось (или она стала невидимой) как и самой Беллатрисы. Однако, что-то было не так, как прежде. Что-то изменилось.

Связь. Если до этого было какое-то предчувствие, граничащее на краю сознания ощущение, то теперь, я с точностью до комнаты мог доложить о местонахождении дражайшей женушки. Разомнемся с утра пораньше?

Уже идя в сторону тренировочной, я отчетливо ощутил: сейчас она мне не рада. Да разве было когда-то иначе? Почему меня должно это волновать? Но почему-то мне не хотелось травмировать то большое и мягкое нечто, что сглаживает углы между нами.

Мне ещё ответный Патронус ловить.

Морозный, скользкий туман и развеивающаяся выдра перед глазами. Сколько дикой радости: 'Гарри, ты жив! Рональд тут прибить тебя хочет! '. Даже потеплело на душе.

Буду ли я в безопасности в Хогварсте? Или, если спросить иначе: будет ли моя деятельность продуктивной в стенах школы?

Рональд с Гермионой, а также Фред с Джорджем и ещё несколько ребят порывались увидеть меня. Порешили: как буду свободен, дам знать и пересечемся где-нибудь на нейтральной территории.

Но если и за друзьями Поттера слежка? Я не видел выхода, поэтому и затягивал с ответом. Успокоил друзей и на этом все.

Правда Гермиона оказалась настойчивей, чем я думал. Ещё пара дней затишья, и во время одной из ночных вылазок, проводимых тренирующимся отрядом, очередной патронус подсказал компромисс:

— Гарри, я понимаю, что ты скрываешься, — вещала выдра голосом подруги. — Но пойми: у нас тут всех сердце разрывается! Смотри, у тебя ещё осталось оборотное зелье, что я готовила? Если так, то давай в следующую субботу, в выходной я из Хогсмида тайком проберусь в Косой переулок. Мы встретимся в людном месте, где можно не опасаться нападения, а затем ты просто аппарируешь. Гарри, я очень хочу тебя увидеть!

Ну, звучит вполне стройно и логично. Вздохнув, я подкорректировал планы на субботу, и солнечным весенний день выходного дня встречал тем же неопределенным субъектом, которым являлся на встречу Лордов к Малфою и ко.

Запруженные людные улочки Косого Переулка кипели жизнью, но с мрачным оттенком. Люди продолжают ходить на работу, вести привычный образ жизни. Большинству удобнее спрятать голову в песок заслышав об очередном нападении на чью-то неугодную Темному Лорду семью или организацию.

Правда то, что Министерство работало практически вхолостую не вселяло надежду на будущее. Еле-еле, подключая все влияние и антимаггловские усилия, удалось замять тот случай с провалом посреди одной из самых оживленных трасс Лондона. Я вовсе не удивился, когда услышал, что Фадж решил не возвращаться в Англию, а руководить сражением из 'удаленного штаба'. Буквально взорвав магическое общество, негодующее таким министром. Уверен, на посту ему ещё недолго пребывать.

Прислоняюсь к столпу расслабленно. Буквально с минуты на минуту должна возникнуть Гермиона около входа в магазин одежды мадам Малкин. 'Мантии на все случаи жизни' как всегда пользовались спросом, только вот вывеска, обрамленная траурной черной лентой описывала действующее положение вещей. Многие скорбели по директору Школы Чародейства и Волшебства. Что уж тут говорить, коль многие теперешние дедушки уже были его учениками.

А вот и наша милашка. Взор Гермионы непривычно поблескивает: та явно волнуется, силясь обнаружить в толпе малознакомое лицо. А она сильно выросла. Вытянулась немного, черты стали более женственными. Угловатые неровности налились сочной полнотой форм. Просторное прелестное платье только оттеняло цвет молодого привлекательного лица.

Подаю условный знак: чешу рукой за ухом, одновременно стиснув локоть другой. Гриффиндорка моментально заметила, кивнула, и двинулась в магазин одежды.

Слегка повременив, захожу следом. Неопределенно отмахнувшись от мадам Малкин захожу в примерочную кабинку, пятую по счету. И едва не вываливаюсь, атакованный агрессивно настроенной девицей.

— Гарри Джеймс Поттер! Как ты посмел вынудить так волноваться твоих друзей! — буквально шипела девушка.

Оправдываться не имело смысла. Я молча стоял, испытывая удовольствие от искренности чувств девушки, её заботы и экспрессии. Пока, наконец, она не выдохлась, а затем не ринулась обниматься, рыдая навзрыд при этом.

— Э-эй, Миона? Чего это ты?

— Ты хоть понимаешь, как я переживала! Мы там, в теплых спаленках, а ты где-то далеко, в опасности и холоде. А ещё… — она хныкнула. — Директора не стало. Теперь такой ужас! В школе все как прибитые ходят, лишь некоторые слизеринцы скалятся широко. Так и хочется вмазать им, уже несколько доигрались до больничного крыла!

— Оу, я уверен, вы не ведаете пощады, — сказал я, улыбаясь.

Он вновь всхлипнула, и обняла меня ещё крепче.

— Ну-ну, будет тебе, — право, мне даже неловко стало. Наконец, она утерла слезы и выпрямилась.

— Скажи, Гарри, когда ты вернешься в школу?

— Понятия не имею, Миона. Жизнь покажет. Но СОВ я уже вряд ли сдам в этом семестре…

— Ох, Гарри, мы всегда тебя ждем… — она улыбнулась. Её мокрые глаза таинственно поблескивали, а ладони нежно перебирали волосы. Аккуратно снимаю девичьи руки, опасаясь, как бы магией не шибануло. Больно уж саднит после вчерашнего.

— Юная леди, вам помочь? — раздался из-за занавески голос мадам Малкин.

— Э-э… нет-нет, все в порядке! Я тут хорошо справляюсь… одна!

Я мысленно схватился за голову. Ни разу не спалилась!

— Ну ладно, мисс, если что — зовите, — она хотела сказать: кричите? По-моему, подозрительности в голосе хозяйки не убавилось. Однако, цоканье каблуков удалялось, а пунцовая Гермиона прыснула в кулак:

— Пронесло.

— Да брось, ерунда, — отмахиваюсь равнодушно. — Ну застала бы, ну и что?

— Дурачок ты!

— Так, просьба не оскорблять!

Так, весело перебрасываясь, мы провели ещё минут пять. Но долго задерживаться не стоило, и я поспешил закончить диалог.

— Нам пора.

— Уже?

— Да, подруга, дела не ждут.

Выходить мы должны были по отдельности, но в итоге Гермиона не выдержала, и перед прощанием снова бросилась мне на шею, запечатлев крепкий поцелуй на щеке.

— Ладно, будет тебе, — отрываю подругу от себя, благо прохожие уже начали оглядываться. — До Котла доберешься?

— Что я, маленькая, что ли? Счастливо!

И помчалась легким ветерком по дорожке. Удивительное платье развевалось на ветру, превращая девицу в подобие цветастой тучки. 'Надо же, какая нынче мода пошла! ' — удивился я про себя.

Пользуясь случаем, заглянул в пару лавок, пополнил запас ингредиентов для команды. Всякие стручки, корешки прочая хрень для многочисленных зелий, так или иначе необходимых бойцам.

Выйдя из лавки, в последний раз осматриваюсь по сторонам и аппарирую.

Вернее, пытаюсь это сделать. Тотчас будто угодил в кисель, связывающий по рукам и ногам. Аппарация заблокирована? Посреди Косого Переулка?

Миг, и по обе стороны пятачка, на котором я находился прогремели взрывы. Едким туманом заволокло пространство, и повсюду, со звуком хлопка от петарды начали появляться гоблины! Множество мелких засранцев, увешанные с ног до головы побрякушками.

Я даже не стал раздумывать. Выхватываю Бузинную палочку и без зазрений совести обращаю в пекло приличный кусок улицы. Горяченько?!

Гоблины несколько опешили от столь мощного отпора. Их щиты заискрились, а артефакты тревожно замерцали. Только они более-менее утихомирили первую волну, как сразу же накатилась вторая.

А я, тем временем завершаю создание Ледяной Сферы, как дополнительного сюрприза для тех, кто перейдет в наступление.

Раздался грохот. Лавка неподалеку, из которой я вышел минутой ранее, скукожилась как листок над пламенем. Брусчатка расплылась. Камень обратился лужей.

Но я уже давно в обратился. Мне-то жар нипочем, в отличие от будущих трупов.

Не ожидали такой мощи, падлы?! Каково испытать на себе участь жертвы?! Каково обуздывать изначально свободного демона?

А теперь — умрите!

Пламя разверзлось, и из него в строй пытающихся обуздать стихию гоблинов врезалась сама смерть. Куски гоблинов разлетались от всесокрушающего демона, будто дерьмо от вентилятора.

Моя душа пела и ликовала. Как же хорошо, что они рискнули напасть!

Вот одного гоблина буквально сдувает от мощнейшего удара. Ломает собою пару витрин, но это не имеет значения — он умер уже в полете. Второму вспарываю живот и подбрасываю вертикально вверх — голова паршивца остается зажатой в уличном фонаре.

Но я ищу, высматриваю несколько наиболее наболевших лиц. Грабодрогга, конечно же, среди них нет, а жаль. Я бы многое отдал, лишь бы увидеть тухнущую искру в ненавистных глазах.

Гоблинов подвел свой же антиапарационный щит. Довольно быстро они осознали, что что-то пошло не так. Да, был момент, когда слаженная артефактная атака едва не увенчалась успехом.

Но что могут сделать любые магические конструкты, против всесокрушающего Адского Пламени, пожирающего все живое? И против смертоносного демона, игнорирующего любые барьеры?

И паршивцы дрогнули. Осознав всю тщетность бытия, они хотели было трансгрессировать, отступая, но не тут-то было! Просчитались голубки! Пришлось броситься наутек, врассыпную.

Забавное зрелище: коричневые остроухие уродцы, смешно дрыгающие короткими ножками. Вот пять бегунов вырываются из-за поворота, и Косая аллея ошарашенно замирает, взирая на невероятное зрелище.

Глазеть пришлось недолго, ибо секундой спустя вслед за ними вываливается туша громадного демона, несущего на плечах Смерть и Пламя.

Началась паника. Толпы волшебников кинулись, сломя голову, пытаясь спасти свои жалкие жизни. Столько вкусных душ!

Титаническим усилием воли сдерживаю себя, и даю заднюю. Жутко злило, что остаток гоблинов умудрился скрыться в толпе, а моя импозантная фигура появиться на полосе Пророка.

Ну и пусть, лишь бы не связали с Поттером.

Возвращаюсь на оплавленный жаром переулок, выискивая уцелевших ублюдков. Пусто. Хочется прокричать: 'И это все?! '

Но я, безусловно, отдавал себе прекрасный отчет, что следующая их атака будет более подготовленной. Учитывая их способность отслеживать меня где бы то ни было. Об этом стоит поразмыслить…

Певчая птичка обрывает ход мыслей, приземляясь на правое плечо. Маленькая бумажка оказывается в ладони, и я читаю зашифрованное послание учителя. Ничего особенного Каркаров не сказал, просто успокаивающая информация и адрес. Пожимаю плечами: отчего бы и не проведать?

Пару секунд отнимает иллюзия одежды. Скоро эти чары станут у меня вместо пищи.

Аппарирую по указанному адресу, благо щит успешно развеялся. В ответ на громкий хлопок переноса внутри квартиры кто-то ойкнул, и что-то разбилось. Выскочил взъерошенный Каркаров с палочкой наперевес.

— Это я, спокойно.

— Рад тебя видеть! — и учитель крепко стискивает в объятьях. — Рассказывай!

— Что рассказывать? — пожимаю плечами. И начинаю с того самого момента, как нас разделило взрывом в Министерстве. Учитель слушал, не перебивая, лишь посреди рассказа Элизабет внесла сервированный поднос. Ароматный чай очень удачно пришелся к иссушенной глотке. Благодарно киваю.

— Странно это все, — тон учителя мне ой-как не понравился. Когда он так говорит — дело плохо. — Нет, я конечно понимаю, все может быть. Но все же… Гриммо 12? Каким образом? На тебе нет жучков, я проверял неоднократно. И сейчас снова проверил — пусто. И эта атака в Косом переулке. Ну не могли они отследить тебя под оборотным! (которое моментально испарилось при трансформации).

— И что вы думаете?

— Если сопоставить это со всем, что ты рассказывал ранее… то мне кажется…

Я резко поднял руку. Я медленно и тщательно прокрутил в голове ВСЮ ниточку. От самого начала, до самого конца.

И я понял.

Я едва не вырвал себе волосы от досады. Я вскочил, и принялся метаться по комнате.

Каркаров взирал на это с невозмутимостью каменного изваяния. Лишь проронил вопросительно:

— Догадываешься?..

— Точно знаю! — отвечаю резко и решительно. Гнев поднялся под горло.

Как же так?!

— Есть что накинуть?

В считанные секунды одеваюсь, и аппарирую к вампирам, а затем туда, где быть не хочу. Нужно было захватить мантию-невидимку.

Некоторое время пришлось топать пешком. Затем ещё немного, под мантией.

До боли знакомые коридоры, увешанные портретами. Но мне нет смысла любоваться, я иду, и моя цель ясна, а намерение — однозначно.

Все ниточки паутины сошлись в одну точку. Все странности — собрались в один паззл.

Я почти у цели.

Какими бы могущественными не были гоблины. Хотя, в последнем я сомневаюсь после сегодняшнего. Слишком уж многое произошло, противоречащее Законам Магии. Сколько мы бились головой о стену, отчаянно восклицая: как такое возможно?! Откуда такое всеведение, такие точные догадки и удары ровно туда, куда нужно?

Ответ один, напрашивающийся, но уж больно невероятный. Шпион. Крыса.

И я точно знал, за кем шел.

— Ступефай!

Какое везение! Посылаю оглушающее в спину ничего не подозревающей сволочи. И, подхватив обмякшее тело под руки, бросаюсь в окно, чтоб сэкономить время. Очень уж долго спускаться сквозь все коридоры. Слишком не терпится приблизить час расплаты!

Планирую по нисходящей, спиралью, вокруг башен замка. На простейшую форму левитации сил хватит с лихвой. Прижимаю тело как можно крепче, чтобы не дай Бог не выскользнуло и не разбилось.

Слишком легкая расплата. Я жажду терзать эту падаль часами. Сутками.

Наконец — граница. Неуловимая секунда аппарации, и с отвращением сваливаю тело под ноги учителю.

— Быстро ты, — учитель склонился над телом и провел палочкой.

— Это было несложно, после того, как все встало на свои места.

Я падаю в кресло обессилено, пряча лицо в ладонях. А затем вновь поднимаю взор на бесчувственную Гермиону Грейнджер, распластавшуюся передо мной.

Все встало на свои места.

Ах, какие же гоблины все ведающее, что знали точное местоположение всех моих тайников, которые я заготовил перед встречей! Схронов, которые я готовил лишь с одним человеком — Гермионой Грейнджер.

Именно она помогла гоблинам найти прощать Гримо 12 и устроить налет.

Именно она, как бы 'случайно' наткнулась на темную палочку, подсунутую гоблинами. А затем как-бы состряпала ритуал, на так удачно подвернувшемся проводнике.

Я чуть не засмеялся, вспомнив, как девушка 'споткнулась' о мой рюкзак, и обратила внимание на находку.

И только гриффиндорка досконально знала в кого я превращаюсь после Оборотного Зелья, которое и сама приготовила. И её последний, чувственный рывок посреди улицы был ничем иным как поцелуем Иуды. Наводкой, кого нужно атаковать.

И самое горькое, что я окончательно понял. Действительно, не существует в мире кандалов, которые оденут без твоего согласия. Как тщетно бились столько могущественных магов. Ни Каркаров, ни Фламель, ни Дамблдор…

Тонны ярости и злобы и все впустую. Как? А ответ прост.

Никакой привязки и не было. Были только блеф и предательство. Я одел на себя оковы в тот-же миг, как поверил первому письмецу. Но тогда ещё ничего не было!

Вначале было злополучное письмо: паршивцам удалось что-то пронюхать. Быть может, даже гриффиндорка учуяла нестыковки в моем поведении. Быть может, засекли перемещение душ — такое не может оставаться незамеченным. И ни слова о 'демоне' в письме. Затем, мой 'подвиг' на Астрономической башне, который Гермиона разглядела во всей красе. И 'спасительное' предложения избавить от привязки. А я поверил — больно уж точно они все знали. О каждом моем шаге. О природе. Как тут не испугаться поводка?

Которого не было, пока я сам не попросил Грэйнджер одеть его.

Тот самый не сработавший Ритуал, который мы провели якобы как профилактику от привязки и был самой привязкой!

Я обхватил свои колени и негромко заскулил. Невыносимо больно от предательства, но ещё больнее, когда тебя так обводят вокруг пальца. Продать душу, даже не ведая об этом — проще простого. И лишь вмешательство великой Силы спасло меня. И то, уверен, лишь потому, что я сам не ведал этого. Да, пошел добровольно, как теленок, но не принимая осознанного решения. Это меня и спасло.

И как же пригодилась та самая черная палочка, которую мне, доверчивому олуху, так просто запихнули. Как же, мощное оружие для героя-Поттера, именно то, что нужно! Уверен, изначально эта дрянь была нужна чтобы как-то влиять на оригинального парнишку, способного стать Лордом. Как самая отдаленная перспектива.

Ела мысль, что не ринься я спасать парочку друзей тогда, на Астрономической башне — ничего бы и не было. Поступил бы разумно и хладнокровно, плюнул бы на смерть чужих мне в общем-то подростков… и все.

Ввалил бы Грабодроггу при первой же встрече по самое не хочу. Да он даже струсил бы прийти самолично, не знай о навешенном предательницей поводке!

Поднимаю затуманенный яростью взор на начинающую шевелиться девушку.

Однако Каркаров, который, судя по виду и сам все понял, остановил:

— Подожди. Она твоя, не волнуйся. Потерпишь до завтра, хорошо? Больно уж в ней намешано всякого… хочу проверить её. Никуда ей не деться — днем меньше, днем больше.

— Хорошо… — выдыхаю я, разжимая кулаки. И впрямь, куда денется? Игра окончена для нее, а вот всякие интересные заклятья и обереги надо бы снять, дабы проводить допрос с пристрастием максимально продуктивно.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я не смирюсь, если ты вдруг случайно 'пожалеешь' её и тихо усыпишь? — впиваюсь глаза в глаза учителю. Каркаров сплевывает:

— Да я бы лично пытал эту тварь до смерти! По её вине произошли тысячи несчастий! Конечно, и по твоей, отчасти…

У меня дернулось веко.

-…но виновны всегда злоумышленники, а не их жертвы. Завтра она — полностью твоя.

— Буду утром, — бросаю отрывисто и аппарирую.

Я был настолько зол и перевозбужден, что никак не мог уснуть. В итоге психанул и напился снотворного, лишь бы быстрее наступило завтра.

И вот, я возле учителя, проведшего явно бессонную ночь. Тот молча машет рукой, и мы спускаемся в подвал. Там, в магической сфере сжалась на полу девушка, которую я однажды считал подругой. Сфера сияла темным матовым светом, подпитываясь сразу от нескольких источников.

— Изнутри непрозрачна. Она нас не видит.

Я глядел на сидящую на полу ритуальной комнаты девушку, скомканную и опустошенную. Грязные каштановые локоны ниспадали на сгорбившиеся плечи, взгляд гриффиндорки потух, и не являл признаков жизни. Внутри все окоченело.

— Что нового? — безразличным тоном спрашиваю Каркарова. Тот держал какую-то бумажку в руках, и с каким-то хмурым удовлетворением пялился на результаты проверки.

А мне уже не терпится лично прикончить эту мразь. Остыв после сна, я скорее всего не стану пытать. Зачем мне это? Бессмысленные пытки, когда приговор очевиден — удел подобных Волан-де-Морту. Однако, слова 'Авада Кедавра' я произнесу громко и четко, с особым удовлетворением.

— Ну, во-первых, опасения подтвердились — предательница именно она, — начал учитель. Я и бровью не повел — ничего нового. — Другой вопрос — почему она это делала?

— Так почему?!

— И этому нашлось объяснение, что удивительно, — почесав затылок, выдал Игорь. — Существует одно зелье. Как и все специфические зелья гоблинов — жутко редкое и дорогое.

— Её опоили?! — яростно переспрашиваю, стискивая кулаки от злости. Гнев окрасил обозримый кругозор в алые цвета, в глубине души проснулось нечто… злое. Возникло некое желание, что бы учитель нашел лазейку — необходимость устранить Грейнджер. Никаких оправданий!

— Это зелье используется обычно для внедрения агентов влияния, или же изменения мировоззрения неугодных политиков. Скорее всего, Гермиону пичкали им долгое время. Суть его действия заключается в том, что за время действия оного, любая подающаяся информация воспринимается на удивление просто и возводится в ранг абсолютной истины, оседая в глубинах подсознания. Ну, к примеру, — смягчился мастер, видя меня набычившегося и с трудом осмысливающего слова, — если под действием этого зелья я начну убеждать тебя в том, что человечество катится в пропасть, ведет безостановочные войны, угнетает множество бедных рас и само ведет себя к гибели, то ты воспримешь это за чистую монету. А потом я скажу тебе, что бедные забитые гоблины — существа суть разумные, видят логический выход из проблемы, и приведут человечество к блаженству, коль будут сидеть во главе. И — бац! Наша сочувствующая бедненьким домовикам малышка готова! Понимаешь, она искренне верит, что под началом гоблинов Англии и всему миру будет лучше. Наступит равноправие, равенство и братство. Грязнокровок не будут притеснять. А лучшие экономисты в истории — гоблины — поднимут благосостояние человечества, избавят бедствующие государства от голода, создав идеальный мир.

— Что за чушь! — прошипел я.

— Вот для нее совсем даже не чушь, а новая точка зрения, и буквально вероисповедание, — серьезно подтвердил Каркаров.

— И как избавится от влияния этой гадости?

— Долгая промывка крови. Боюсь, мисс Грейнджер на пару месяцев останется нашей гостьей. А затем только переубеждение. Нельзя отнимать одну истину, не давая ничего взамен.

— Уже хочешь простить её?!

— Она невиновна. Вот если и после лечения она не поменяет мировоззрение, то…

— В любом случае, я с ней поговорю! И решать — мне!

— Тебе, — легко согласился учитель. — Но на многое не рассчитывай. Пока препарат действует — её не переубедить.

В ответ я лишь промолчал, жестом прося мастера покинуть помещение. Тот заглянул мне в глаза на миг, но отступил. Молча кивнул и вышел.

И вот мы одни.

Несколько секунд рассматриваю девицу. Грязные, спутанные каштановые волосы. Пышное платье испачкано и свисает обтрепанным балахоном. Она ежиться на холодном полу, иногда поднимая голову и силясь дозваться кого-нибудь, или проникнуть взором за сферу. Тщетно, конечно же.

Спускаюсь на пятачок возле пленницы. Взмах палочки, и сфера становиться прозрачной. Ещё один взмах и теперь она может слышать.

Гермиона вскочила на ноги и в испуге огляделась. Только затем увидела меня, вздрогнула и её глаза расширились от ужаса. Отшатнулась, уперлась спиной в границу сферы и была тут же отброшена к середине.

В её взоре не было ни надежды, ни упования. Она поняла, что я понял.

Но в её взоре также не было и раскаяния. Перестав брыкаться, гриффиндорка, хотя какая она уже гриффиндорка? — Грэйнджер молча уселась на пол и принялась зыркать на меня исподлобья.

Я с печалью взглянул на предательницу.

— Эх, Гермиона, что ж ты такая…

— Какая?! — с вызовом вскинулась девушка.

— Вся в Г.А.В.Н.Э.

Гриффиндорка обиженно насупилась. Однако, что-то в её внешности настораживало. Черты лица искажались, доброе и милое знакомое лицо уходило. И проступало злое.

Но не успел я постичь умом всей перемены, как из глаз гриффиндорки тут же брызнули слезы.

— За что ты так со мной, Гарри?! — прохныкала, давясь слезами, Гермиона. — Меня заставили, как ты не понимаешь?!

И тут я не выдержал:

— И молчать заставили?! И сажать на цепь, как раба этим тварям, тоже через палку делала?!

— Они не твари, Гарри! — вскинулась девушка. — Ты просто их плохо знаешь!

— О, да! И впрямь, очень плохо!

— Да, очень плохо! Они чрезвычайно разумные и деловитые существа. Если их не трогать, то они самые добрые! За всю историю волшебники то и делали, что лезли в их сокровищницы для возмещения своих опустевших из-за собственной глупости кошельков! А вся эта аристократия! Транжира на транжире! Ты хочешь, чтобы нами руководили такие, как Малфой?! — вскинулась девушка.

— Ты в своем уме?! — проорал я. — Меня интересует лишь, держал ли тебя кто-то на мушке, когда ты надевала цепь на лучшего друга! Ты приносила Обет?! Когда тебя заставили?!

— Мой лучший друг умер в начале лета! — вдруг нагло выстрелила Гермиона, подняв верхнюю губу в отвращении.

— Во-он оно что… — на удивление тихо протянул я. — И на то, что в этом повинны твои же гоблины, тебе плевать?

— Не пытайся наглым враньем перетянуть меня на свою сторону!

— И конечно то, что я тебя спас, там, на башне, совершенно ничего не значит?

— Спасибо конечно, — скривила уголки рта незнакомка, — но дела важнее! И прикажи мне тебя убить, извини Гарри, но я бы не задумываясь выполнила приказ.

Это невозможно. Это же Гермиона. Милая, славная, слегка наивная, но жадная к знаниям девушка, которой я откровенно симпатизировал. Сидящее передо мной существо являлось холодной расчетливой стервой с циничным взглядом и приподнятыми в отвращении уголками губ. Самое отвратительное, что я точно вижу её невменяемость. Не может личность так сильно деформироваться сама по себе. Придется лечить. А не казнить.

— Ты просто не в себе. Ты пройдешь курс лечения, и тебе станет легче, — пытаюсь убедить больше себя чем её.

— А может я не хочу меняться? — чуть слышно прошептала Грейнджер. — Кем я была? Типичной глупышкой, лохушкой, заучкой и неудачницей, с жалкими попытками что-то изменить в прогнившем из-за людей мире. Но теперь у меня есть Путь, есть Цель, и я знаю способы достичь её! — полный ненависти и отвращения взгляд. М-да, для нее люди действительно сейчас 'второй сорт'. — Я посадила тебя на цепь, и посадила бы снова и снова! Если. Это. Потребуется! — припечатала Гермиона, а затем почти нежно добавила, вытянув губы в игривую трубочку: — ведь в конце концов, это же для вашего блага! Вас всех.

И развела руки, будто оказывала неизмеримое одолжение.

— Мне противно тебя слушать, — с отвращением кривлюсь я. И отшатываюсь от разительной перемены, когда лицо девушки искажается от неистовой злобы.

— Ой, не суди Гарри, если рыльце в пушку! — ехидно пропела Грейнджер. — Забыл-то, как бедняжечку Асторию, пытал и убивал?! Да, ты не знал всей сути, но в этом-то и прелесть… — мурлыкала она, — бедняжечку Тори прикончить, мой жуткий убивец! А как потом на тебе две недели лица не было! Ты так старался выглядеть невозмутимо, но поверь, будь я следователем, ты бы и дня не протянул. Так что кто из нас тут мразь, Гарри? — ликующе выдохнула девушка, — Я бы, к примеру, так не смогла!

Я молчал. Лишь проронил минутой позже:

— Все бы ты смогла. Важно то, что ты это делаешь добровольно.

Гермиона лишь расхохоталась.

— Эх, отмазки-отмазки, Гарри… откровенно не катит.

Это была последняя капля. Ну, все. Я прекратил сдерживать копящуюся ярость, и дал выплеснутся томящемуся гневу. Рывком подлетев к Гермионе, я залепил ей крепкую пощечину. Девушек бить нельзя. Но эту — можно.

Хватаю мгновенно растерявшую спесь предательницу, и крепко стискиваю пальцами рук под скулами, стягиваю кожу ко рту. Буквально упираюсь лоб в лоб с ненавидимой девушкой, в страхе пятящейся, но неспособной вырваться из стальной хватки.

— Что мне помешает прямо сейчас оторвать тебе голову?!! — яростный рык сейчас меньше всего напоминает человеческий голос. И толкаю девушку назад, выхватывая палочку. Видеть её не могу. Знаю — мозги промыты, но самоконтроль уже на нуле.

— Ой, Гарри, мно-огое! — ехидный девичий голосок полон самоуверенности. Гермиона, распластавшаяся на полу, просто излучает издевку. Её взгляд, переполненный ненавистью, с видом царицы перед рабом испепеляет свысока. Я напрягаюсь, в ожидании неизвестного. Ужасное предчувствие. И не зря.

Я пожалел, что моя интуиция почти никогда меня не подводит.

Ибо через секунду мир кончился.

— Например то, что я беременна твоим ребенком!

Примечание к части

Ещё глава подъехала)) Комментарии, мнения и лайки приветствуются)) Собираем пати вот здесь: https://vk.com/vasilenko_f_i — присоединяемся! Всем самого-самого хорошего!)

>

Глава 38: Возмездие

Шок. Неверие.

Отшатываюсь от нее, как от прокаженной. Что-о?!

Вспоминаю ту ночь. И в каком я был тогда состоянии. Неужто и снова подстава?! И ещё меня обвиняла в пьяном надругательсве?

Мысли тут же потекли в сторону гоблинов: в чем их выгода? Ответ очевиден — будь я их марионеткой и добейся определенных успехов, всегда можно меня устранить и посадить управляемого наследничка. Ну и распоряжаться Родом налево и направо, до его совершеннолетия.

— Ты будешь жить, — изрекаю наконец, и внимательно разглядываю грязнокровку. Другого слова и на ум не приходит. Настолько к месту, что я произношу вслух: — Грязнокровка.

Она заходится в приступе неудержимой ярости, но мне плевать. В последний раз окидываю взором измученную девушку. Тотальное разочарование… Как можно быстрее покидаю помещение.

Учитель мирно попивает кофе. Сейчас его немного ошарашим. Вкратце излагаю суть.

— Что ты сказал?! Как такое возможно? О, Мерлин!

— Получилось, как получилось! Сейчас неважно. Дела давно забытых дней. Промывание крови не повредит плоду?

— Нет, ни в коем случае. Теперь я ещё внимательней буду за ней присматривать, — заверил мастер.

— До тех пор видеть её не хочу!

— Понимаю.

Пытаюсь успокоить себя, вздохнуть глубже. Шок, конечно, но нужно жить дальше. Волан-де-Морт не дремлет. И кусочки души сами себя не уничтожат.

— Я должен кое-о чем рассказать. Места, где Темный Лорд спрятал свои крестражи.

— Крестра… что?! — стоило видеть, как вытянулось его лицо.

— Да. Их много — семь штук. Сейчас я готовлю отряд вампиров, и перед главной миссией мы должны отыскать и уничтожить их все. Иначе все тщетно.

— Подожди, ты сказал отряд вампиров? Твой?

— Долгая история, — вздыхаю, присаживаясь. — В общем, слушай…

*

— И что дальше?! — раздраженно спросила Беллатриса, освещая тусклое пространство полуразваленной избушки. Несколько вампиров рассредоточились по окрестностям. Ещё парочка расположилась неподалеку, удерживая парочку повизгивающих от ужаса подонков.

Несколько приговоренных к пожизненному заключению насильников тире убийц были похищены из близлежащей магловской тюрьмы. Больно уж защитил Лорд кольцо заковыристо. После описания проклятия дома Мраксов, Каркаров, пораскинув мозгами, выдал:

— Проще скормить ему парочку ублюдков, чем цацкаться с обезвреживанием. Больно уж сложное.

Последние недели мы только то и делали, что обезвреживали крестражи. Наконец-то дошли и до них руки.

Первой была уничтожена диадема Когтевран. Самое простое.

Медальон Слизерина оставил о себе лишь память. Крестраж в моем лбу — благополучно скрылся в пасти дементора.

Кольцо Марволо Мракса — наша нынешняя цель. К змее пока добраться нет никакой возможности, а чаша Пенелопы Пуффендуй… что ж, мы прихватим её, когда будем стирать Гринготтс с лица земли.

Двое несчастных бились в предсмертных судорогах. Это Дамблдор великий и могучий светлый, что с помощью зельевара год удерживался на плаву. Маглов проклятье сожрало за считанные секунды, будто кто-то фильм поэтапного разложения человека поставил на ускоренную прокрутку.

А вот и само колечко. И только сейчас возникла мысль: стоп, ведь я завладею всеми Дарами Смерти?!

Стоп. Стоп-стоп. А что же произойдет?!

Уничтожение крестража придется отложить: на непонимающие взгляды союзников отвечаю 'так нужно'.

Палочка у меня есть. Камень тоже попадет в мои руки, достаточно аккуратненько мечом разрубить кристалл. Плащ всегда принадлежал Поттерам.

И что произойдет? Вот надеваю я плащ, стискиваю кулаке воскрешающий камень и касаюсь Бузинной палочки. Конец света? Не в смысле электричество отрубят, а в целом. По району. Хаха.

Или меня как-то по-особенному заколбасит, я воспарю в потоке неземного света, ощутив необоримую мощь?

Или же просто… ничего? Быть может, вообще не рисковать с ними? Тогда встает вопрос: чем ещё могу я Лорда уничтожить?

Лестрендж была явно не в духе. После того случая она словно замкнулась в себе, лишь односложно отвечая на вопросы и безжизненным роботом исполняя приказы. Ещё более почувствовал я отчужденность, когда она проведала о крестражах.

В тот день я собрал весь свой клан и поведал им о тайном плане Волан-де-Морта. Красочно расписал все преступления, которые необходимо совершить, дабы запереть часть сущности в неодушевленном предмете. Многие ужаснулись, и ещё более затрепетали, когда услыхали число сотворенных крестражей. А Беллатриса даже бровью не повела, лишь нахмурилась. Единственная фраза, которую я услыхал от нее, была:

— Золотая чаша?

— Именно. Белла, послушай… — но она уже отвернулась и двигалась прочь.

Я плюнул на все, и догнал брюнетку. Кладу руку на плечо и поворачиваю к себе.

— Да что с тобой твориться! Что я тебе…

— Изменщик! — припечатала женщина холодно.

Звук застрял где-то среди горла. Я попытался вытолкнуть его, но получилось что-то вроде 'бульк'. Не понимаю.

В груди возникло непонятное волнение. Чего это она?

— Эй, ну мы как-бы, разве не… Разве ты сама, по доброй воле согласилась?..

Она смерила меня презрительным взглядом.

— Убить себя прямо перед алтарем проще простого, Поттер. Если бы я жизни предпочла смерть. Но я дала слово. Или слова клятвы, пусть и нежеланной, но произнесенные добровольно для тебя пустой звук? Ничего иного от маггла я и не ожидала.

Гадливое 'маггл' прозвучало настолько презрительно, что я внутренне скукожился. И впрямь, ведь я, считая брак фикцией нарушил собственное слово. Пусть и нежеланные, но слова клятвы я произносил твердо и четко. Слово в слово. Тут не гнилая Грейнджеровская подстава, а личный, хоть и необходимый выбор.

Беллатриса вновь намерилась идти прочь, но я не дал. Ухватил её руку и удерживаю в своей. Жена посмотрела на меня как-то странно:

— Ты чего, Поттер? Влюбился что-ли?

Пропускаю сей спич мимо уха. Смотрю в упор и в глаза.

— Да, ты права. Я чертов маггл в душе, я всегда был магглом и буду им до конца. Это мой род, мое племя, которое я считаю бесконечно выше и лучше волшебников. Не буду вдаваться в доказательства, но мы построили Мир из ничего. Взлетели в небо, покорили космос и победили чуму без всякого колдовства. В то время как магический мир подбирал объедки с нашего стола, замыкаясь в своей однообразной магической стагнации. Да, ты права. Я маггл. Я не воспринял слова клятвы всерьез, решил, что могу себе позволить поддаться соблазну, если клятва дана под давлением. Не отдавая отчета в том, что слово есть слово, и ты давала такое же обещание, которое вынуждена сдержать. Я лично, от лица Лорда Поттера и Блэк, а также, от лица, презренного тобою маггла приношу глубочайшие извинения. Прости меня.

— Рада, что ты понял все, Поттер, — не понятно, насколько мои слова подействовали на бесстрастную Беллатрису. — Так что будь добр, постарайся, пока брак не расторгнут держать себя в руках.

— Да не собираюсь я ничего расторгать! — вылетело прежде, чем я успел задуматься. Теперь уже брови Лестрендж изумленно поползли вверх. Она открыла рот и в полнейшем шоке уставилась на меня. Мозг быстро подыскивал аргументы: — Кто в здравом уме откажется от шести голосов Визенгамота? А от имени Блэков? Да и вообще, ты опасна на свободе, Белла, и вроде-как моя пленница. Так, что…

На слове 'пленница' её лицо дрогнуло, а черты растянулись в улыбке. Как же она хороша, когда сияет! Я невольно залюбовался невиданным прежде зрелищем, но именно мое мечтательное выражение привело Лестрендж в чувство. Показалось, или мы чересчур близко стояли друг к дружке?

— Пойдем, составим план атаки на Гринготтс! — прерываю неловкое молчание и решительно направляюсь прочь. Мысли смешались в голове, и чтобы не натворить глупостей нужно выпить чего-нибудь. Явно не воды.

И ещё нас ожидает невероятный, наполненный риском сумасшедший план. Атака на Гринготс — самое сердце гоблинского мира.

Бой, который может стать последним. Но может и принести победу. Благо, гоблины сами указали путь к неограниченному могуществу. И я ни перед чем не отступлю!

*

Перекотиполе прокатилось по брусчатке Косого Переулка. Раннее, сонное утро. Солнце ещё не коснулось горизонта, и самая темная ночь, которая перед рассветом, вступила в свою недолгую, но абсолютную власть.

Фонари тускло мерцали в предрассветной тишине. Вывеска банка Грингготс поскрипывала под дуновеньем ветерка. В самом белом мраморном дворце потихоньку начиналась суета. Ранние уборщицы вкупе с самыми предприимчивыми финансистами начинали активный рабочий день.

На горизонте вспыхнули зарницы. Эхо отдаленного грома докатилось до покрытых инеем витрин. И внезапно громыхнуло прям над улочками, с такой чудовищной мощью, что половина жителей Аллеи Диагон подскочили с постелей. Впрочем, ненадолго, так как большинству скоро вставать на работу и пробуждение в предрассветную темень не входит в их планы.

Ещё одна молния озарила улицу. Но произошла небольшая, но существенная перемена.

Высокая, завернутая в черный плащ фигура стелилась по брусчатке. Вслед за ней будто тянулся мрак и волочилась тьма. От неизвестного пахло смертью.

Субъект непреклонно двигался к одному ему известной цели. Которую он, впрочем, и не скрывал. Будто потоки темноты стелились к белому зданию с высокими мраморными колоннами. Фигура замерла у входа в Грингготс.

'Входи, незнакомец, но не забудь.'

'Что у жадности грешная суть, '

'Кто не любит работать, но любит брать'

'Дорого платит — и это надо знать'

'Если пришел за чужим ты сюда, '

'Отсюда тебе не уйти никогда! '

Из черного провала капюшона донеслось едва слышное презрительное сопение. Черные рукав дернулся, и в темноте шевельнулась бледная кисть, сжимающая волшебную палочку. Краткая секунда, за которую даже совы не успели бы ухнуть, и вывеску со знаменитой надписью начала поедать коррозия.

Стихи рассыпались пеплом.

Силуэт в черном облачении протек сгустком мрака ближе к зданию и положил ладонь на дверь. Заперто, но какая разница? Осталось недолго.

Часы показывали четыре часа утра, когда что-то в пространстве дрогнуло. Если бы Аллею Диагон показывали в магловских новостях, то тысячи и тысячи зрителей закричали бы в ужасе. Ибо только с камеры вертолета можно было увидеть чудовищное массовое жертвоприношение.

На мраморной крыше громадного Грингготса, а также нескольких построек помельче неподалеку, завернутые в черное мрачные тени убивали. Десятки и десятки жертв возникали в воздухе, удерживаемые чарами, чтобы тут же быть заколотыми в прямо в сердце.

Реки крови заструились по крышам и стенам. Нити силы потянулись от эпицентров жертвоприношений к закутанной в черный плащ фигуре. И вливались в нее, питая.

Я смел дверь одним сокрушительным ударом. Мощь! Невероятная сила! Переполняет меня!

Отбрасываю одежонку за ненадобностью. Сейчас я — Сила во плоти. Я — могущество в истинном величии.

Я — демон. В прямом смысле этого слова.

Приемный холл Грингготса пустует, что мне только на руку. Лишь только оттенок желания, и все здесь переворачивается вверх дном.

Но я стремлюсь дальше. Отталкиваюсь от поверхности, и вертясь волчком вокруг оси прорываюсь сквозь узенький перешеек в громадную пещеру. Невообразимо огромное пространство, испещренное лентами рельс и будто муравьиными сотами. Тянущее на целую бесконечность вниз.

Взмываю ввысь, почти под самый потолок. Громадная трехметровая фигура замирает во всей красе. Метров на десять в размахе крылья синхронно работают, удерживая полтора центнера смертоносной мощи на весу. Сила десятков жертв вливается неиссякаемым потоком. Все как тогда, только сейчас я действую осознанно. Управлять подобной мощью — истинное из блаженств. Я — сокрушитель миров. Я — пожиратель душ и вершитель правосудия.

Выхватываю заряженный под завязку артефакт — сейчас он лишь призрачная подпорка моему могуществу. Развожу руки в стороны, а затем стискиваю в вытянутых руках.

Меж ладоней зарождается вибрация. Вот уже я еле сдерживаю слепящий шар огненного могущества. Сворачиваюсь в позе эмбриона, фокусируя силу. Наливая энергией, злобой. Концентрируя волю. Сжимаю пружину.

И вышвыриваю в пространство Смерть. Конечности раскидывает в стороны, мой неистовый рев оглашает подземный мирок.

А с небес уже падает огненная погибель.

Словно река жидкой пламенной лавы наполняла ущелье. Она испепеляла мосты, заполоняла собою сейфы и хранилища. Многие и многие сегодня утратили свои богатства. Естественно, мы учли сохранность средств нас и наших союзников.

Но я не стою на месте. Сильным рывком бросаю себя вниз пламенной кометой. Обгоняю ревущий поток пламени, ниспадающий сверху. Внизу мельтешат фигурки, задирая головы. Гоблины высыпают отовсюду, будто горох из банки и в ужасе закрывают головы.

Вас всех ждет смерть.

Внизу, на самом дне ущелья скалит пасть окованный дракон. Здоровенная, покрытая чешуйчатой броней тварь. Жажда боя кипит во мне.

Падая камнем, наношу сокрушительный удар. Голова дракона выбивает каменную крошку из собственной кладки. Оно уже мертво.

Приземляюсь на одно колено и складываю крылья. Выпрямляюсь во весь рост.

И в тотчас ниспадающий Огнь касается дна пещеры. Первая волна накрывает меня с головой, ни капли не вредя.

Я иду сквозь огненное море. Пламя бессильно лижет черные пластины шипованной брони. Даже ласкает.

Сочащиеся чернотой глаза находят нетронутый обширный проход вглубь подземелий. Явно главное ответвление. Туда не добралось пламя. Но туда доберусь я.

Умирает очередной гоблин. Мне даже не нужно касаться жалких слабых тел. Где-то далеко позади тоннели и ответвления гоблинского муравейника планомерно зачищают вампиры. Вытягиваю руку и очередное помещение наполняется огненной смертью. Каждое новое убийство насыщает меня и пополняет резерв для новых свершений.

И, наконец, я оказываюсь посреди громадного зала, напоминающего бесконечную дорогу в никуда. И открывшееся зрелище было настолько невообразимым, что я встал как вкопанный.

Сотни и сотни существ. Старики, женщины и дети. Громадная, черная зала запружена спасшимися под завязку.

И все стоят на коленях.

Впереди всех высится сморщенный старый гоблин. Он, вместе со свитой олицетворяет верхушку гоблинской расы. Но примечательно следующее:

Прямо перед ними повалены скованные и обездвиженные десятка три гоблинов. Среди них каждый, кого я видел хотя бы раз за все время контакта с ненавистной расой. Каждый проклятый гоблин, кто стоял или смотрел, был свидетелем или пытал меня лично.

Нахожу взглядом гоблина, который ликующе скалился организовывая брак с Беллой.

Не миную вниманием черного сморщенного цохрванга — явно титулованную сволочь.

И, конечно же, Грабодрогг.

— Меня зовут Яррогарр, — изрек король гоблинов. — Наша жизнь — в ваших руках, и мы просим пощады для нашей расы. Каждый из предателей, каждый заговорщик обнаружен и принадлежит вам.

— Это, безусловно, так, — мягко соглашаюсь. Однако каждый гоблин вздрогнул от угрозы, спрятавшейся среди слов.

Вытягиваю руку и три десятка ненавистных гоблинов начинают корчиться в невыносимых муках. Их крики наполняют помещение, но я наслаждаюсь ими.

Выделяю глазами Грабодрогга. Его злобное личико перекошено от страдания, но глазки продолжают ненавистно поблескивать.

Подхожу в плотную и подвешиваю врага на невидимом аркане. Приближаю лицо вплотную.

— Ты чувствовал, не так ли? Ощущал где-то в глубине души, что расплата не минует никого? Час возмездия пробил, Грабодрогг!

Медленно и неспешно, сложив когти лодочкой, миллиметр за миллиметром погружаю кисти во вражескую плоть. Тьма, сочащаяся из глаз не отрываясь впитывает каждую эманацию страданий гоблина.

И когда пальцы насквозь проходят сквозь тело, одним, мощным рывком разрываю ненавистную плоть!

Ликующий рев наполненный злым торжеством оглушает столпившихся коленопреклонённых.

Подхожу вплотную к сжавшемуся, но держащемуся достойно царьку. Не забывая мучить одновременно тех самых избранных гоблинов, выданных на убой. Жалкая попытка откупиться.

Но их страдания мешают оформлению капитуляции, поэтому помимо массового невербального Круцио пришлось заткнуть им рты. Минута абсолютной тишины. Я стою, и склонив набок рогатую голову с любопытством изучаю правителя. Что же мне делать с ними?

— Мы выдали вам заговорщиков, их жизнь в ваших руках! — голос Яррогарра дрожит, но в грязь лицом не падает. — Мы также компенсируем ваши потери! Любая сумма…

Громогласный хохот разорвал пространство.

Возвышающийся монстр изрыгнул из себя громогласный рык:

— Сумма?! По-вашему, душа имеет цену?! Любое преступление можно забыть, но вы покусились на самое святое — на душу. По-вашему, перспективу рабства можно просто списать со счетов?! Я у вас спрашиваю!

От ярости, переполнявшей воздух, колыхался потолок. Стены тряслись. Матери прижимали детенышей к груди, а отцы поглаживали супруг.

Царь стоял, будто последняя преграда пред всесокрушающим абсолютным злом.

— Однако, — пророкотал голос. Лицо демона просветлело, будто на ум пришла интересная мысль: — У вас будет выбор, которого не было у меня.

Все вдохновенно подняли голову.

— Вы умираете сегодня все. Все, до единого. Каждый ребенок, женщина или муж. Наследие гоблинов сгинет в веках, и расплавиться во всепожирающем пламени.

Все содрогнулись. Вековое наследия. Тысячи шедевров искусства, копимых средств, гоблинских семей. Все обесценилось сейчас, и приравнялось к нулю. Судьбы гоблинов — в руках Повелителя Инферно.

— Или, вы можете искупить преступление. Вечным служением. Моя цена — полный вассалитет гоблинской расы. Заверенный самой магией. Вовеки веков.

Полнейшая тишина. То, что предложил демон — немыслимо. Однако, единственный шанс выжить и уцелеть. Гоблины по натуре своей не могут махнуть рукой на наследие и сокровища, пестуемые тысячелетиями. Потерять все сейчас, или продолжить жить, но под началом страшнейшего существа?

— Мы выбираем жизнь, — твердо ответил царь гоблинов.

— Разумно, — оскалилась тварь довольно, и на глазах изумленно толпы обратилась Лордом Поттером собственной персоной. — Естественно, на людях все будет по-прежнему. Вы будете также работать, развиваться и процветать. Но я, а также каждый мой сын и внук… И правнук и его правнук будем единовластными правителями и теневыми Владыками вашей расы.

Девять десятых, да что там! Девятнадцать двадцатых гоблинов даже понятия не имели о заговоре, и уж, тем более, о настоящей сущности демона! И вверять судьбу народа в руки человеку?!

Но наследие не могло быть утрачено. Гоблины должны жить. Пусть даже и настолько чудовищной ценой. Яррогарр с грустью подумал, что именно при его правлении раса гоблинов докатилась до того, чего пуще огня боялась все прежние века — прямое подчинение человеку. Бесчисленные договора, уступки и спекуляции, лишь бы не допустить самого страшного. Царь снова обвел взглядом стены древнего зала. Тысячи соплеменников, женщин и детей. Вспомнил о шедеврах, изготовленных братьями, которое неминуемо пожрет вечно голодное пламя…

— Мы принимаем условия сделки! Гоблины будут жить.

Стоящий перед ними паренек довольно оскалился. Но глаза его были черны, будто ночь. И Бездна шла вслед за ним. Яррогар вначале не расслышал, что тот сказал:

— И ещё. Мне нужна малю-юсенькая чашечка из сейфа моей дражайшей супруги.

А затем нацелил повелительный перст на продолжающих корчиться в муках пленников. И те умерли.

*

'Интересно, кому теперь будет служить Гермиона, учитывая, что гоблины принесли присягу мне? Злобному демону. Ведь меня тоже можно прибавить к числу угнетенных рас? '

Мысли лениво плавали в голове, пока я отмокал от крови и грязи в пенной речушке комнаты старост. Я наглым образом вломился в святая святых привилегированных членов общества. После Грингготса хотелось отдохнуть, но и затягивать не стоило. В компактной сумочке неподалеку лежали камень, палочка и мантия. Осталось только уничтожить крестраж. Поэтому я планировал проникнуть в директорский кабинет посреди ночи. Позаимствовать ненадолго меч Годрика Гриффиндора. К сожалению, Адское пламя — слишком весомый аргумент и может непоправимо навредить камушку. И если чашечка благополучно расплавилась, будто и не было, то Воскрешающий камень…

Кабинет директора остался точь-в-точь таким, каким я его запомнил. Новоиспеченная директриса не посмела, или не захотела ничего менять здесь. Первым делом поворачиваю голову, выискивая один единственный портрет.

Альбус Дамблдор крепко спал, склонив голову на грудь. Очки-половинки слегка съехали с усталого лица, а руки чинно покоились на груди. Фоукс притих на директорском плече.

Я весь дрожу в предвкушении. Должно произойти что-то действительно грандиозное. Я чувствую!

Вытягиваю из Распределяющей Шляпы узкий серебристый клинок, и через секунду дух Реддла, издав далекий затихающий вопль растворился в небытии. И все три составляющих у меня. То, от чего отказался в свое время Поттер — в моих руках.

И вот, час настал. Куранты бьют двенадцать.

Камень, извлеченный из перстня, крепко стиснут в левой ладони. Легкий шелест — мантия невидимка укутывает меня с ног до головы.

И пальцы вытаскивают Бузинную палочку из кармана.

И ничего.

Несколько секунд я глупо торчу в ожидании какого-то чуда. Явления самой Смерти, трансформации трех составляющих в убер-артефакт… Показалось, или портрет Финеаса Блэка тихонечко хихикнул?

— Неужели ты думаешь, что первый, кто собрал все три Дара, и остался ни с чем? — спросил знакомый голос со стороны. Резким рывком оборачиваюсь. Дамблдор!

Великий волшебник успел проснуться, и теперь новоиспеченный портрет взирал на меня участливо-понимающим взором все тех же синих пронзительных глаз. Мы несколько секунд играем в гляделки, а затем накопившееся отчаяние выплескивается из меня:

— И что теперь?! Вы, вместе с Грин-де-Вальдом и Фламелем не сумели обуздать Темного Лорда! Я уничтожил все крестражи, осталась только змея! Но КАК, черт побери, КАК я должен победить в схватке с ним?! Он просто…

И в сердцах швыряю никчемные дары на пол. Падаю в пустующее кресло. Все почти как всегда, только собеседник чуть правее и выше.

— Знаешь, Гарри, меня тут приглашает на чашку чая одна волшебница из портрета на четвертом этаже… — голос Альбуса отстранен и мечтателен. — Представляешь, она работала в Хогвартсе некоторое время, более сорока лет назад, а перед прежде училась в этих стенах. Та ещё егоза! Так вот, женщина ещё при жизни заказала полноценный слепок души, практически живой портрет. И в завещании четко дала понять, что хочет видеть сей портрет в стенах школы после своей смерти.

Минута молчания. Неожиданно пробрало любопытством.

— Ии?!

— Представляешь, какое мужество нужно, чтобы признаться уже немолодому директору Школы Чародейства и Волшебства в своих чувствах? А после закономерного отказа, лекции и порции доброжелательных, но абсолютно равнодушных вразумлений пронести чувство через всю жизнь. Не знаю, где её настигла злая гибель, но после моего появления здесь, она пришла ко мне сквозь раму, чтоб повторить все слово в слово… и знаешь, теперь мой долг посвятить здешнюю вечность именно ей. А может, и не только здешнюю…

Он всмотрелся в небеса блестящим взором. У меня аж дух перехватило. Вот как бывает, творит великий судьбы мира, а личное счастье коротенькой вспышкой мелькнет, позовет, и утихнет. Но будет ждать.

Я невольно провел ассоциации. Интересно, он снова намекает, или?..

— А по поводу того, что ты говорил, Гарри, — Дамблдор светло улыбнулся и комнате потеплело. Внезапно стало очевидно: даже погибни я злой смертью на правильном пути — все будет хорошо. — Помни, твое сердце и твой разум — то оружие, которое не переборет никакая магическая мощь. И чтобы победить, не обязательно нужно одолеть. Помни об этом и никогда не забывай. А мне пора! Нехорошо заставлять даму ждать.

И, лукаво подмигнув, скрылся за краешком рамы. Показалось, или из глубины портрета донесся счастливый смех?

*

Находясь под светлым впечатлением необдуманно аппарирую прямо в покои Беллатрисы в пикантный момент, когда она заканчивала вечерний туалет. Её черные, как смоль волосы рассыпались по белой ночной рубашке. Свечи неярко светились в темноте, оттеняя приятную белизну северной кожи. Аристократические пальчики сжимали гребешок, которым она мерно расчесывала волосы перед зеркалом. Однако темные омуты, тихие и печальные прежде, вспыхнули неподдельным негодованием.

— Ты совсем ополоумел Поттер? Тебя сюда звали?!

Мне же плевать на нее. Мне совсем безразлична моя пожирательница, преступница и садистка. Только почему в сердце будто иглу вонзили?

Пятясь невольно я опускаю взор, лишь бы не показать плескающую через край боль. Подумаю об этом позже, а сейчас единственное желание — оказаться как можно дальше отсюда. Кивнув холодно, стремительно покидаю комнату. И не успеваю увидеть, как в глубине черных глаз что-то неуловимо изменилось.

— Поттер, быть может соберешься, на тебе лица нет! — рявкнул Каркаров во время утреннего чаепития несколькими сутками позже. — Чего маешься?! Гоблины у тебя под каблуком! К слову, это неслыханное достижение и победа всего магического сообщества векового значения. Крестражи уничтожены, змея? Ну и что змея? Уничтожим заодно с Темным Лордом!

— Как? — только и спросил я. Совсем не желая показывать, что причина сильнейшего уныния совершенно в другом.

— Это я у тебя должен спрашивать, как! — прогрохотал учитель. — Ты у нас всемогущественный демон, победитель Турнира, Владыка вампиров и Король гоблинов! Ты уже смог проделать невероятные вещи! Именно у тебя все должны советы спрашивать, Поттер. Отставить хандру! Ты смог сбросить с шеи рабский поводок. Мало кому удавалось преодолеть гоблинов в их родной вотчине! Сквозь вехи истории гоблины славятся своим коварством, подлостью и предательством. Они изобрели столько всего, что не то, что одолеть, а покорить их доселе считалось невозможным. И…

Но я уже не слушал. Я зацепился за смутно-знакомое, неуловимое, витающее на самом краю сознания. Некие слова-якори: 'коварство и подлость гоблинов'… 'вехи истории'. Что-то подобное я смутно помню, читал или слышал, и может…

Я поднимаю взор на Каркарова. Тот осекается на полуслове и с недоумением смотрит на меня.

Я вспомнил.

— Что? — спросил учитель. — Неужто?..

— Нам потребуется маггловское оружие, — я широко ухмыляюсь. Подбираю палочку, надеваю плащ. — Много маггловского оружия.

Придется снова посетить Гринготтс. Ведь только у гоблинов, можно заказать и превратить воспоминание в реальность. Однажды, перед роковым приказом шерстя тонны информации о ненавистном противнике я наткнулся на упоминание об одном особом изобретении.

Антимагическая бомба. Я вспомнил время, когда просиживал ночами за книгами. И непростительно позабыл настолько ключевое изобретение.

Это все радикально меняет. Сразимся-ка с Волан-де-Мортом на поле, лишенном магии! Покажем Лорду чистокровных всю мощь маггловской цивилизации!

Много оружия необходимо — бесспорно. Но ещё больше требуется времени. По словам шокированного Яррогарра, угнетенного моей осведомленностью, восстановление чертежей, а также сама работа займет по меньшей мере месяц. Или два. Никак не меньше. И вообще: сами гоблины почти забыли о позорном инциденте, а тут какой-то человечишка знает?! Однако блаженство свободного выбора навсегда покинуло гоблинскую расу. Они вняли приказу. И начали работу.

Что делать столько времени?

— Скрываться, — сказал наставник. — Выпал действительно невероятный шанс. Один на миллион. Атаковать Реддла лишенного магии. Застать врасплох. До сей поры затаиться должны мы в тени. Стать недосягаемы. Предпочтительно даже на время покинуть Англию.

Я сказал, что подумаю над этим. Отчего-то факт четкой и обнадеживающей перспективы не вызывал положительных чувств.

Я сидел на постели неподвижно, вглядываясь в одну точку. Да что же со мной твориться?! Надо бы покопаться в себе, но страшно. Вдруг узнаю нечто такое, после чего не смогу быть прежним?

Раздался тихий скрип двери. Поворачиваю голову. Беллатриса стоит в дверях ехидно ухмыляясь. Её бедро опирается о косяк, а палец замысловато накручивает черный локон. Но отчего-то темный взор поблескивает странной решимостью.

— Я тут прослышала, что вы раскопали очередной бесполезный план по уничтожению Лорда? Спешу вас расстроить — у вас ничего не выйдет. Ибо вы в целом смешны.

Так, я не понял, она что, поиздеваться приперлась?!

— Беллатриса, ты бы… — начинаю сухо.

— Поттер, да ты себя видел со стороны?! Ты воистину жалок. Ой, Боже, мамочка сказала грубое словечко, так нужно раскиснуть и ходить с обиженным видом. Как ребенок, ей-богу!

— Лестрендж, я тебя предупреждаю…

Она подошла ещё ближе. Её черные омуты сияли нездешним пламенем. Но было ещё что-то, что я не заметил из-за наплывающей ярости: дрожание тела и некий дух ключевого витка судьбы.

— Ты хоть заметил, какой ты слабак по жизни? Ты плясал под дудку гоблинов, а должен был встретить смерть достойно. Тебя попользовали, и Грин-де-Вальд и Фламель!

Ой, не стоит…

— Ты был обведен вокруг пальца грязнокровкой, как последний лопух, стыд-то какой! — её будто бы несет. — Да Мерлиновы кальсоны!!! Ты даже пожалел эту безмозглую рабыньку, по всем статьям шлюховатую Стюарт! Ты даже её не трахнул, как следует, не взял свое ни тогда, ни сейчас. Потому, что ты — просто слабак. Ничтожество.

Она хоть понимает, через ЧТО мне прошлось пройти и ЧТО пережить… она не смеет…

— И тебя даже седобородый старик из могилы умудряется иметь, ведь ты, Поттер, продолжаешь соваться в самоубийственную авантюру, как тупой гриффиндорец! Ты ведомый по жизни. Не творец судьбы, но пешка, ведомая течением, по насмешке судьбы одаренная чуть большей силой! Ты никогда не мог взять своего. Знаешь почему? Ты просто не мужик!

Невидимый крючок был сорван. Тот Я — которого с малых лет приучают сдерживать, наказывая за проявление естественных желаний. Тот Я, который был ограничен моральным догмами, лживой моралью и кодексом чести — умер именно в текущую секунду мировой истории.

Погиб, чтобы восстать диким Зверем.

Пространство подернулось кровавой пеленой. Я лишь ощутил, как мой мозг 'отпускает'.

Я поднял лицо, доселе скрываемое в ладонях. Ишь, до чего довела, сучка! Все в прошлом. Того меня — больше нет.

Я посмотрел на Беллатрису.

Она бросилась бежать.

В три прыжка настигнув её, обхватываю бешено брыкающуюся женщину за грудь и ударом плеча сношу прикроватную утварь. Ярость и боль клокочут внутри, разрывая грудную клетку на части. Пол уходит из-под ног, а хриплое дыхание вырывается сквозь заострившиеся клыки. Стой здесь кто-либо ещё, я бы мгновенно и без колебаний снес тому голову. Лишь бы выплеснуть неистовую злобу, переливающуюся через край.

Швыряю суку на постель лицом вниз и рывком срываю одежду. На правой части спины и аппетитной ягодице остается три красных полосы от удлинившихся когтей. Плевать. Хочется ударить её раз, другой, третий, но из последних сил сдерживаю себя. Дьявольски хохочу. Она же хотела другого?! Пусть получает!!!

Лестрендж отползает, суча ногами, забивается в самый дальний угол. Ночная рубашка сбилась в ком на груди, она будто пытается втиснуться в саму стену. Но будь я не настолько ослеплен, меня бы, возможно, удивило несоответствие выражения глаз творящемуся дейсвту.

Рывком, да так сильно что она чуть не перекрутилась волчком, переворачиваю самку на спину. Грубо подтягиваю к себе.

Ты такого 'не слабака' хотела?!

Дьявольский рык разрывает пространство. Её лицо впервые по-настоящему искажается от ужаса: она поняла, что может не пережить следующих минут.

Ни капли не щадя, не убирая когтей срываю со спины остатки одежды. На нежной коже остаются красные полосы, особым контрастом светящиеся на белом фоне.

Ты этого хотела? Я спрашиваю тебя?!! Ты выпустила Зверя из клетки!!!

Она аж рыдает, и суча ногами пытается отодвинуться, не в силах совладать с диким ужасом, охватившим каждый нерв обнаженного тела.

— Смотри на меня! — прорычал я ей в самое лицо и коснулся щеки удлинившимся языком. А затем хватаю за голову и рывком поворачиваю. — Я сказал смотреть на меня!!!

Впиваюсь взглядом её в самые глубина черных озер, проникая в самую душу безумной огненной стихией. Теперь она получит, что хотела! Расплата.

За все нужно платить. Нравиться?! Такой Я — лучше?!

Пять минут спустя все было кончено. Я отвалился от сжавшейся и трясущейся в рыданиях женщины. Складываю когтистые руки за головой. Из глотки вырывается довольное кряхтенье.

Проходит минута. Ещё одна. Гнев утихает.

Сознание возвращается в резонанс с реальностью. И накатывает…

Что же я натворил?! Когда схлынула красная пелена, я с ужасной отчетливостью осознал, до чего докатился. Пять минут назад я проиграл. Поступил как никчемный подонок, которых сам хотел бы истреблять пачками. И то, насколько сильно выводила из себя несносная женщина не есть абсолютным оправданием. Что же я натворил… о Боже…

Когда я научусь поступать правильно?! Истинно-верно в каждую секунду своего бытия?! Да — она выводила, да — она действовала на нервы. Я должен был быть выше. Остаться собой, а не пасть в состояние…

Она притихла в уголочке. Сжалась маленькой зверушкой — раненой и беззащитной. В мыслях мелькнуло Дамблдорово лицо, и его светлая история, рассказанная напоследок. Счастливое лицо женатого мастера. Укор на давно забытом лице бывшей супруги из прошлой жизни.

Белла куталась в простыню, комкая подушку и пряча лицо. Грудь её то и дело вздымалась в рыдающих спазмах.

И сердце пронзила такая щемящая жалость к беззвучно плачущей рядом женщине, и такое глубокое раскаяние, что у самого чуть слезы из глаз не брызнули.

И — принятие.

Ещё не решив окончательно, впиваюсь взором в хрупкое и беззащитное тело. И посылаю все преграды прямиком в пекло.

Я приподнялся на локтях и наклонился над сжавшейся перепуганной ланью Беллатрисой. Что я наделал…

Но теперь я хотел иного. Я хотел открыть ей то, что сейчас творилось в душе, требуя осчастливить эту женщину сию же минуту. Стереть её слезы. Увидеть улыбку, однажды мелькнувшую на просветленном лице.

Я мягким массажным движением прижал её за плечи, и наклонился к дрожащему личику. И целую в лобик. Крайне осторожно, вкладывая всего себя. Затем нежно, будто величайшую драгоценность, начал покрывать поцелуями белоснежное тело, вначале расцеловав алые щеки, затем закрыл поцелуем глазки…

— Не надо… уйди.

— Никуда я не уйду. И никогда. И ты ничего не сделаешь.

— Уйди сейчас же! — она попыталась меня оттолкнуть, глупенькая. — Ты всегда уходишь. Уходил раньше…

— Больше никогда.

Я покрывал её нежнейшими из поцелуев, на которые был способен. Некоторое время только то и делал, что целовал, даря нежность, и вдыхал её небесный аромат. Мозг разрывался от счастья, и неважно, что будет завтра. Здесь и сейчас Вселенная принадлежит нам. Сердце излучало неописуемое чувство, таящееся в каждом.

И оно засияло вдвойне, когда я ощутил под пальцами невольные, едва заметные намеки навстречу. Я потянулся дальше, и опустился чуть ниже, даря ей всю свою душу без остатка.

Каждое движение наполнилось стремлением передать всю нежность и все чувство, на которое я был способен. Все те мучительные минуты, когда я 'не знал, что чувствовал' и сомневался, смиряя себя согласно непостижимым логике мотивам. Каждую ноту душевной симфонии я переносил в касания и поцелуи, как художник палитру красок на тоненький и хрупкий холст.

Беллатриса протяжно застонала, поддавшись, и признавая мою власть над собой. И, положив руки мне на затылок, сама притянула для страстного поцелуя, от чего сердце возликовало и вознеслось к неведомым вершинам. Внезапно женщина меня нежно отстранила, и испытующе заглянула в глаза:

— Неужто любишь?

— Люблю… — и она снова прильнула ко мне.

А дальше была Любовь двоих. Любовь мужа и жены, что есть одно целое, и самое сокровенное чувство, пережитое за все существования. Я понял, что все, испытанное доселе было жалкой калькой нынешним переживаниям. Я люблю, как никогда в жизни. И вдвойне счастлив, чувствуя её счастье и восторг через образовавшуюся между нами связь. Недолгие часы Истинной жизни, именуемой Любовью.

Мы проклинаем ночь, что уступает дню. Лишь с первыми лучами солнца супруги обессиленно уснули.

*

— Повелитель, к вам гости, — отрапортовал рядовой вампир.

— Как это возможно? — поворачиваю голову. Кто мог 'прийти в гости' в вампирские катакомбы?

— Какие-то две девушки. Говорят, вы знаете кто они. Прибыли сюда порт-ключом.

Вот же Гринграсс! Как знал, что нельзя доверять ему координаты базы, пусть даже и под Обетом. Но пожалел, оставил на крайний случай. Теперь получай двух сестричек в комплекте!

— Приму их в комнате ниже! — бросаю отрывисто. — В той зале, что обставлена поприличнее.

Вампир понятливо кивнул, и поспешил скрыться. Быстро привожу себя в порядок, поспешно затирая последствия бурной ночи. При мысли о моем всепоглощающем счастье на лицо сама выползает глупая улыбка. До сегодняшнего дня я не верил, что можно любить так сильно. А главное — взаимно.

— Гарри, это мы! — раздался до боли знакомый девчоночий голосок за поворотом, — Астория с Дафной. — Открой нам, пожалуйста.

Я, проклиная свою неосторожность, снимаю охраняющее апартаменты заклятье, впуская девушек. Целые две минуты спокойно наслаждаюсь зрелищем двух смущенных донельзя красавиц, облаченных в великолепные вечерние платья. И куда это они так расфуфырились, с утра пораньше?

— Проходите, присядем, — галантно предложил я девушкам, показывая путь. — Добби!

— Да, сэр, — учтиво поклонился домовик, тотчас явившись на зов.

— Притащи-ка кофе и чего-то сладкого для меня и гостей, будь добр.

— Будет сделано, господин! — ликующе заверил Добби, и бросился выполнять поручение.

— У вас тут очень мило, — заметила Дафна, пятью минутами позже, больно собственническим взглядом окидывая подземелья. Небось, жить тут собралась? — Слегка старомодно, но очень даже поправимо.

Я едва кофе не поперхнулся. Что за?!

— Гарри, переду сразу к сути, — деловито перебила Астория, наклонившись ко мне. Девушки расположились напротив, и если Тори, чем-то смущенная, но довольно активная и решительная, то Дафна залилась густой краской, покручивая локон темных волос.

— Ты так долго не писал нам, забыл нас, наверное, — с горечью сказала Астория, уткнувшись взглядом в пол, — и не оставил нам иного выбора, кроме как сделать то, что мы хотим сделать… Отец нам сказал о твоей позиции, о том, что ты воин, который не может рисковать семьей…

— Ии? — поторопил я мнущуюся девушку.

— Должны признаться, мы обе любим тебя Гарри, я и Дафна, — я все-таки не удержал кофе внутри, и поперхнулся, выпучив пораженно очи. — И пришли узнать, кого из нас ты выбираешь, на ком хочешь жениться? К другой стороны, уверяю, Гринграссы — одна из лучших партий сейчас, во время войны. А если учитывать такие факторы как материальное положение и красоту избранниц, то мы — вне конкуренции.

Я сидел, словно громом пораженный, неверующе взирая на двух отчаянно стесняющихся девушек. Причем, если Астория выглядела бодрячком, то Дафна, привыкшая лишь получать мужское внимание, а сейчас находящаяся в позе просительницы, чудовищно стеснялась, залившись краской, едва ли не до слез.

— Девчонки, вы впечатляете, безусловно… — только начал я, но был прерван пламенным признанием.

— Я люблю тебя, Гарри! — горячо выдохнула Дафна, до боли сжав кулаки и не отрывая от меня мерцающих темных глаз. Жаль, что я уже потерялся в иных озерах…

— Да подожди ты, дура! — резко махнула рукой Астория, и повернулась ко мне. — Я понимаю, это все несколько, мм, неожиданно, и мы готовы дать тебе время поразмыслить. Главное, что ты знаешь о наших чувствах к тебе, и мы ждем твоего решения. Ты наш герой! Ты нас столько раз спасал, проворачивал такие вещи! Отец рассказал, по строжайшему секрету, что ты сделал с гоблинами. Это невероятно!

— Девочки! — я яростно замахал руками, — вы не представляете, как я вас люблю и ценю… обеих. Но подобное решение…

— Я поняла тебя, Гарри, — тихо перебила Астория, и сама залилась краской почище Дафны. Теперь на лицах девушек можно было хоть яичницу жарить. От пылающих щечек казалось, на пару градусов поднялась температура в комнате. Стало очень жарко. — Мы предполагали подобное, на крайний случай. Ведь мы понимаем, как тебе тяжело выбрать одну из нас, не обидев другую.

— Вот-вот! — успел поддакнуть я, довольный направлением мысли младшенькой, и не ожидая подвоха. А зря.

— И мы готовы использовать древнюю магическую традицию, — выдавливая из себя слова, продолжила Тори, — и стать твоими женами… одновременно! Естественно, когда война окончиться, и ты, ну-у… освободишься от данных в неволе обязательств!

И вся сжалась от охватившего её стыда и смущения.

— Да Гарри, мы будем вместе, и тебе не придется выбирать! — счастливо выдохнула Дафна, нагибаясь поближе. Я рефлекторно отодвинулся, старательно не глядя на нагло выпячиваемое декольте.

— Ой-ой, не так быстро молодые леди, — раздался мурлычущий голосок за спиной. И лишь мой опытный демонический слух уловил в нем смертельную угрозу двум наивным сестренкам. Беллатриса, обернутая в одно лишь полотенце после душа, продефилировала от входа в мою сторону, и положила изящные аристократические ручки на саднящие от её же коготков плечи. И всё-таки, любуясь происходящим, я не мог не восхитится, сравнивая новоиспеченную жену с двумя молоденькими девчушками. Даже по сравнению с Дафной Белла выигрывала сто очков вперед. Напротив заносчивой молодухи стояла ослепительно красивая, изящно-стройная и абсолютно зрелая красавица, полностью сформированная, на самом пике истинно-женской красоты.

— Этот молодой человек уже занят, племяшки, — промурлыкала женушка в самое ушко и на глазах пораженных до глубины души слизеринок, дерзко провела мне языком по мочке уха.

У сестриц просто челюсти отвалились. Не скрывая чудовищного изумления, Дафна с Асторией, разинув рты, тупо пялились на нас с Беллой, не в силах вымолвить ни слова. Шок лишь усилился, когда Беллатриса, проведя рукой по моим волосам, будто невзначай продемонстрировала поблескивающее обручающее колечко.

— Тетя Белла… мы…

— И должность наложниц, я полагаю, будет невостребованная ещё лет эдак… вечность. Правда, милый?

И закрыла уста поцелуем. Ради такого стоило умереть, воскреснуть, попасть в рабство, и снова умереть и снова воскреснуть. Я счастлив.

Миг блаженства вскоре прервали:

— Но она же должна сидеть в подвале! — возмутилась Дафна. — Почему она…

— Хватит! — с усилием отстраняюсь и резко обрываю дискуссию. — Астория. Дафна. Рад был вас видеть, — киваю обоим. — Для меня узы брака священны. Так и передайте Лорду Гринграссу. И добавьте, что негоже самим дочерям свататься вместо лорда. — их лица побагровели. — Всех благ.

И, когда они, вняв недвусмысленному намеку скрылись, я повернулся к смущенно водящей ножкой по полу супруге.

— Итак, на чем мы остановились?..

Она обольстительно улыбнулась.

Примечание к части

Самая моя долгожданная глава подъехала. Комментарии и мнения приветствуются, как и всегда! Напоминаю о зарождающейся тусовке: https://vk.com/vasilenko_f_i Когда-то нас будет очень много. Всем всего самого-самого хорошего!)

>

Глава 39: Воздаяние

— Только сейчас понял, как же ты меня тогда спровоцировала! — счастливо ухмыляюсь.

— Ну должна же была как-то тебя расшевелить, муженек. А то так бы и слонялся.

— Но почему-же ты отвергла меня тем утром, после попойки?

— Ой-ой! — игривый толчок бедром. — Кто-то сказал, что он ничего не помнит! Какую женщину не разозлит такой уход от ответственности?

Очередной перелет в самолете известной авиакомпании. Один из множества. Вот уже больше месяца мы с Беллой колесим по миру.

Я внял совету учителя буквально, и забрав деньжат побольше из сейфа, хватаю жену и рву когти из Англии. Париж, Венеция, Москва, Шанхай… Я пытался показать ей весь свет, наверстать упущенные счастливые моменты. Да и самому повидать планету. Показать, что магглы не зверье, и не дикари, а построили большой и чудесный мир. Изысканные рестораны и ночные клубы, водные приключения и прыжки с парашютом. А как ей понравилось в Диснейленде!

Её отношение ко мне все больше менялось. Да, это была прежняя язва, способная подкинуть острое словцо. Зрелая и умная женщина. Но вместе с тем она непрерывно тянулась поближе, словно котенок, пытаясь возместить все то тепло которое ей недодали.

И я тоже наслаждался жизнью. Дышал полной грудью, забыв обо всех треволнениях.

Единственное, что мы не забывали, так это проводить ежедневные утренние спарринги для поддержания формы. Краешком сознания ощущая, что такой отпуск — величайший подарок судьбы перед решающей битвой. Быть может, последний в моей жизни. Кто знает…

Но чем быстрее истекали сутки, тем больше я замирал, глядя в одну точку. Всматривался в грозовую даль, где вспыхивали наполненные угрозой зарницы. Беллатриса в эти моменты прижималась поближе ко мне, также чувствуя надвигающуюся бурю.

— Ничего, — говорила она. — У нас ещё целая неделя.

Пять дней… два дня…

Мы гуляли по улицам моего родного города. Я все же не выдержал, и взял её с собой, продемонстрировать места где я рос. Запоем рассказывал о своей жизни, детстве. Ностальгия пронизывала каждый квадратный метр, по которому мы шагали. Такие знакомые улочки! Да, оно все неумолимо измениться, но сейчас стояли именно те картинки, похожие на незабываемы эпизоды из самого раннего детства. Старый добрый кинотеатр, в который ходили с родителями, и который потом неумолимо закрыли, открыв очередной дебильный гипермаркет. Не выдержал, и повел Беллу на два фильма, афиши которых меня моментально соблазнили. Джуманджи и Балто. Да я же в детстве на это пялился по телеку!

Гуляем по темнеющим улочкам. Теплый летний ветерок, знакомые старые пятиэтажки. Родная речь доносится отовсюду.

Прохожие обтекают нас оживленной речушкой. Вот, шагают навстречу парочка молодых людей, держащих за обе руки задорного мальчугана. Смутно знакомого.

Меня?..

Мои родители, папа и мама.

Я замираю, как вкопанный. Жена недоуменно поворачивается. И неведомо как, но моментально понимает.

— Иди.

И я пошел. Отец скрылся в магазине, а я подошел к молодой красивой женщине, державшей меня на руках. Дух захватило, а сердце, казалось, щемило где-то под горлом. Стою и любуюсь каждой черточкой дорогого личика.

Она не могла не заметить странного парня, пялящегося из тьмы. Резко выхожу на свет.

— Простите, мы знакомы? — задает она вопрос, подзывая сынишку. Надо же. я помню сию беседу. Запомнил, как смутные образы, мол отец отошел и подошел чужой дядя, и они о чем-то с мамой поговорили.

— Да, конечно знакомы, — подхожу я почти вплотную, не отрывая глаз. Но она не отодвигается, не чувствует угрозы.

— Кто вы, простите…

— Позже узнаете. Вспомните.

Её материнское сердце чует что-то знакомое, она силится всмотреться в неожиданно родные глаза незнакомца.

— Простите, дурацкая просьба… сейчас проходит некая «акция мира и согласия». Можно я вас обниму?

И не дожидаясь согласия прижимаю к себе любимую мамочку. Только сейчас понимаю, насколько мне её не хватало все это время. Грудь сводит судорогой. Мама, я люблю тебя!

Она послушно ждет, пока я приду в себя, и даже обнимает в ответ.

— И все-же, мы ведь не знакомы…

— Ты вспомнишь меня… — я заглядываю ей прямо в лицо. — Вот смотри: — указываю пальцем на Беллу. — Это моя жена. Мы любим друг друга и у нас все хорошо. Совсем как у вас с папой.

Вырвалось? Плевать.

— И главное, помни, когда меня не станет, что все путем. Я живой, женат, счастлив, и у меня все хорошо!

Разворачиваюсь и ухожу в темную даль. Женщина ещё долгое время тревожно стоит, вглядываясь в вечерний полумрак. Затем переводит взгляд на сына, и снова смотрит мне вслед. Подзывает мальчугана и крепко обнимает, пытаясь унять возникшую из ниоткуда тревогу.

Из магазина вышел папа помахивая купленными вкусностями. Я-малой сразу затопал к нему, требуя законную конфету или мороженное. Родители обнялись и поцеловались. Малыш счастливо расхохотался, и встреча вылетела у матери из головы.

Чтобы вспомниться гораздо позже, через многие годы, когда по телефону расскажут страшную весть. И оттаять в слезах благодарно. Зная, что все хорошо.

Ту ночь мы с женой провели на крыше старенькой советской девятиэтажки. Постелили покрывало, взяли немного закуски и, опершись друг на друга, любовались полнолунием. Огромный кусок желтого сыра загадочно мерцал в звездной дали.

— Я все-таки не хочу, чтобы ты шла со мной в бой, — первым прерываю тишину.

— А кто тебя спросит, дорогой? — шепнули мне в самое ушко.

— Мне мучает тревога. Белла, умоляю, не дай мне тебя потерять!

— Думаешь, будет лучше наоборот? А ты эгоист, оказывается! — Лестрендж ухмыляется, скрестив руки на груди.

Тишина. Весна. Полнолуние. Внизу развеваются цветущие вишни…

— Ты не понимаешь. Я никогда не был так счастлив! Все, что мне нужно — только ты, — умоляюще заглядываю в темные омуты. — Мне сняться дурные сны. Не возвращайся, прошу! Тебе удалось вырваться и не стоит рисковать, и вновь искушать судьбу.

— Ничего-о не выйдет, Поттер! Я твоя жена, и буду с тобой до конца, неужто не понимаешь? — мне, безусловно приятно, но сердце сжимается вновь. Её очи удивительно блестят: — Я не последний боевой маг, и вам понадобится моя помощь. Да и чего ты боишься, глупенький, видишь? — она кивает головой на Луну, нависающую огромным куском сыра.

Поворачиваю голову, недоуменно уставившись на ночное светило.

— Если что случиться, — любимая странно улыбнулась, — я буду ждать тебя там.

*

Перелет обратно в темный туманный край. Туда, куда зовет нас долг.

Я пробовал было внушить ей не лететь со мной. Остаться в Европе где-нибудь, или Америке. Переждать бурю.

Но она непреклонна.

— Неужели ты думаешь, сын Джеймса Поттера, что я останусь в стороне?! Оставлю мужа одного в преддверии страшнейшей битвы, и буду сидеть, тихой клушей, дожидаясь неизвестно-чего?

— Я понимаю тебя прекрасно. Но не могу допустить, чтобы ты погибла.

— Но ты не можешь ни на что повлиять, — её пальчики пробежались по волосам. — Брак-то равноправный. И я могу последовать за своим мужем хоть на край света.

— Лестно, — холодно обрубаю.

Самолет приземляется в Лондоне. Люди вокруг хмурые и напряженные, а небо затянуто смогом. Дементоров не видать, но они точно где-то неподалеку.

Первым делом аппарируем в условную квартиру, снятую наставником и предназначенную для грядущих встреч. Возвращение в Англию тягостно и полно тревоги. Такое чувство, будто всю ночь пробирался сквозь темный, наполненный ужасов лабиринт. Улизнул от самого опасного смердящего угрозой логова, сумел выкарабкаться на воздух и спастить.

И тут выяснилось, что туда нужно вернуться. И не факт, что зло мимо которого ты благополучно миновал, оставит тебя целехоньким ещё раз.

— Хогвартс захвачен, — первые слова, которые я услышал по прибытии. Каркаров был собран и деловит. Под глазами учителя разлились круги от усталости: тот явно не на курорте находился. Пока мы с Беллой предавались различным увеселениям, он продолжал шпионскую деятельность, наводил справки и непрестанно работал.

— Приехали, — я бухнулся на софу. Беллатриса аккуратно примостилась рядом. Каркаров хмыкнул, глядя на нас, но ничего не сказал.

— Вот именно, что приехали. И теперь школа — вотчина Темного Лорда. Он лично поселился там.

Сказать, что я был удивлен — ничего не сказать. Мысли вихрем зароились в голове.

— Хочешь сказать, что Волан-де-Морт управляет школой?!

— Тоже мне чушь, — фыркнул мастер. — Руководит всем Северус Снейп. Похоже, после поражения гоблинов и смерти Альбуса Дамблдора у него остался только один господин для служения.

— А Реддл?

— Темный Лорд нынче обитает в Тайной Комнате, которую знатно отреставрировали. Он наконец-то обосновался там, где всегда и мечтал. Сейчас Хогвартс — его главное логово. Неприступная крепость. Берлога хищника. Стены непрерывно патрулируют пожиратели, вокруг вьются дементоры и прочая гадость. Учеба продолжается в принудительном порядке, но нынче под учениками гнездится Ужас Слизерина гораздо более кошмарный, чем предыдущий.

— М-да уж… — никогда не думал, что придется именно штурмовать Школу Чародейства и Волшебства, а не оборонять её. — И каково это?

— Ученики не смеют роптать. Все как прежде, но появились новые предметы. Темные искусства, дуэли на выживание. Упразднены факультеты. Строптивых щекочут Круциатусом. Все, как и желал Темный Лорд.

— Прямо идиллия. Нам точно стоит его убивать?

Вопрос риторический, и ответа не требовал. Мы призадумались, каждый о своем. Я ощущал необъяснимую тревогу, словно военный репортер в ночь перед командировкой в горячую точку. Крепло понимание: не все переживут бой.

— Сколько у нас бойцов? Всего? — достаю блокнот и ручку.

— Давай подсчитаем. Итак, тридцать вампиров. Десяток людей накинет Лорд Гринграсс. Ещё десять я беру на себя. Итого — полсотни. Вполне недурно, учитывая сноровку наших ребят. Но не против дементоров, пожирателей и охранных чар Школы.

— Ещё сотня будет, — я посмотрел прямо в глаза учителю. Тот глубоко изумился, поперхнувшись воздухом:

— Откуда?!

— Старый товарищ поможет, и оплатит долг, как он считает.

И рассказал учителю о том, как мы с Беллатрисой наведались в гости к победителю Турнира — графу де Гранте и его супруге. Те встретили нас как родных: счастливый отец показывал на начинающее образовываться животик драгоценной полувейлы.

Мы провели славный вечер с графом в старых добрых традициях — засиживаясь допоздна за бутылочкой виски. Беллатриссу развлекала супруга. Каждый поведал о своей жизни, последних событиях, проблемах и переживаниях.

А на следующее утро в не подлежащей отказу форме поставили ультиматум: либо я принимаю помощь от графа, либо я её все-таки принимаю. И глава Службы Безопасности короля тряхнул связями. Озвученная цифра бойцов заставила мои глаза прогуляться к макушке и обратно.

К слову, я не растерялся и по секрету поведал Джону планируемый способ победить. Глазницы прынца повторили проторенный прежде маршрут, и он тотчас занял очередь на заказ подобной штуки. После победы, естественно. Но и бойцов пообещал подобрать соответствующих. Я, усмехнувшись, согласился подумать.

И теперь лицезрел задумчиво-оживившегося Каркарова, довольно потирающего острую черную бородку. Работа мысли налицо: он явно прикидывал новые, более оптимистичные расклады.

— Действительно может сработать!

— Неужели? — ни капли сарказма.

— Но есть одно но. Эта бомба. В общем и целом, штука чрезвычайно хрупкая, дорогая и трудная в изготовлении. А её действие — пять минут максимум.

— Нехорошо!

— Ты правильно понял. Сражаемся в полную силу, и лишь в момент столкновения с Темным Лордом — активируем. И даже тогда у нас будет чертовски мало времени.

— Главное, чтобы патронов хватило. Как там магловские снасти?

— Негусто, — признался Каркаров. — Все же мои связи лежат несколько другой плоскости. Но кое-что нарыл.

Этим «кое-что» оказались два здоровенных корабельных ящика доверху наполненных оружием.

— Ни хрена себе! — выдохнул я, шокировано пялясь на стволы. — Это тебе «кое-что?!»

— Ну, связей-то нет, а вот парочка складов лишилась некоторых запасов. Спишут на учения, — махнул рукой мастер, а я подошел поближе и начал с жадностью разглядывать экипировку.

Чего тут только не было!

И автоматы Калашникова, и американские М-16. Ленты гранат устилали пространство своеобразным ковриком. Даже бронежилеты имелись! Польза против заклятий сомнительна, но как дополнительная защита пойдет. Вот только…

— Но мы же не умеем носить?

— Ничего страшного. Для этих целей у нас появилось несколько инструкторов под Империусом. Натаскают за милую душу!

— Ну, если так…

Наставник вынул особенно большой посеребренный револьвер. Внушительных размеров. Я присвистнул:

— Где нарыл?

— Там уже нет, — учитель любовно погладил инструмент. — Это просто произведение искусства. Удивительная вещь. Я, конечно и раньше держал магловские пистолеты в руках, но чтобы настолько проняло…

— Дай! — жадно попросил я. Револьвер действительно впечатлял. Тяжесть оружия внушала уважение. Прицеливаюсь в окно. Чувствуется, что держишь вещ, которой дано вершить судьбы людей. Не то, что эти деревяшки — крохотные веточки — детские игрушки. На грани сознания даже скользнула мысль, что зря откосил от армии в свое время.

*

Теперь каждое утро, помимо стандартных комплексов упражнений мы тренировались в обращении с оружием. Инструктора долбили нас качественно, навыки вбивались с потом и кровью. Помимо физических упражнений, полосы препятствий и набора снарядов, мы собирали и разбирали оружие за рекордные сроки, чистили его, стреляли из разных позиций, благо нехватки патронов априори быть не могло.

Стрельба на огражденном защитными чарами пустыре не стихала ни на минуту. Даже Лестрендж удалось запрячь в упряжку, она вначале скептически, а затем с энтузиазмом начала изучать новое. Уж больно её впечатлило магловское оружие, а как переменилось её лицо, когда она поняла, что каждый магл может выстрелить в нее «железной штуковиной» из-за угла и убить! Теперь, при прогулках в магловских кварталах нас всегда сопровождала магическая защита. И то, её пришлось отговаривать от ношения бронежилета, настоять, что в нем она будет глупо смотреться. Сработало.

Но дни текли, учебный семестр подходил к завершению, а решимости атаковать все ещё не было. Завершение работ по постройке антимагической бомбы близилось, и на повестке дня встал вопрос: что делать с гоблинами? С одной стороны, сила их артефактов и особой магии незаменима. С другой — когда рванет оружие, гоблин — последний помощник. Порешили так: артефакты берем, и побольше, а гоблины пущай живут.

Затем произошло долгожданное — работа подошла к концу!

— Признаюсь вам, Лорд Поттер, — потеребил бородку Яррогарр, — у нас было сильное искушение рвануть эту бомбу перед вашим приходом и, заблокировав вашу связь с потусторонними силами, атаковать. Но мы сочли, что Сами-знаете-Кто — выбор в гораздо худшую сторону. Тем более, по последним источникам… пожиратели догадывались о нашей деятельности. Не знаю, как, и откуда, но самые значимые вклады ближайших соратников Лорда постепенно, но неуклонно выводились из-под сферы Британского банка. Выбор в вашу пользу становится очевидным.

— Похвальная мудрость, — согласился я, внутренне напрягшись. Не хватало ещё удара в спину! — А разве вассалитет не подразумевает верности?

— Разумеется. Однако не раз бывало, что владыка сходил с ума и начинал безумствовать, что тогда делать? Каждый, прежде всего, отвечает за свои поступки. А я, как все ещё старший среди гоблинов мог намекнуть несмышленышу активировать бомбу, не ставя в известность о сути. И приказать группке обреченных наемников…

— Но Волан-де-Морт хуже, я понял. И вы не видите другого кандидата на борьбу с ним, — обрываю королька и перехожу к сути. Значит, в будущем придется обезопасить себя и с этой стороны. Или они откровенничают в расчете на доброкачественное сотрудничество? — По поводу бомбы поговорим. Излагайте!

— Это, по сути не есть бомба, — я поднимаю брови. — Артефакт. Очень сложный, дорогостоящий, ценный и недешевый, — Яррогарр алчно скукожился. — И очень хрупкий.

— Его нужно оберегать?

— Как зеницу ока. Принцип действия следующий. Вы видели когда-нибудь, как маггловские дети запускают мыльные пузыри через палочки? Так вот, представьте себе устройство, вокруг которого разрастается, словно мыльный пузырь антимагическая зона. Достигнет она радиуса полутора-двух километров, продержится минут пять и лопнет. Артефакт разрушиться. Конец.

— Звучит хуже, чем представлялось, — придется корректировать планы.

— Реальность, зачастую, отличается от фантазий, — философски изрек король. Конечно, не тебе рисковать шкурой уповая на здоровенную хреновину за которой, к тому же, нужен глаз да глаз! — Я бы рекомендовал установить её у границ атакуемого периметра, и активировать в нужный момент. Пленка разрастается примерно со скоростью двести метров в минуту.

— Так медленно?!

— Артефакт накапливает силу, перерабатывает, и с максимально доступной скоростью выплескивает в пространство. Если желаете, могу продемонстрировать формулы — усовершенствуете. Получите благодарность и орден «За достижения в науке», — съехидничал гоблин.

Я мысленно прикинул: двести метров в минуту — километр за пять. Итого, полное развертывание — десять минут, затем ещё пять непрерывной работы и все. Однако выбирать не приходиться. С решимостью поднимаюсь и бросаю вполоборота:

— Забираю. Упаковывайте.

— И последний замечание, прежде чем мы расстанемся, Лорд Поттер, — оборачиваюсь и смотрю выжидающе на поникшего короля. Тот выглядел, будто смирился со своей участью. — Вы, скорее всего, атакуете Хогвартс, не так ли? Вы же понимаете, что означает Антимагичекая бомба в таком месте? Средоточие магических потоков, бушующих испокон веков исчезнет на пять минут. Уникальнейшие артефакты выйдут из строя. Некоторые — навсегда. Испортятся магические портреты, а призраки отойдут в мир иной. Великолепное звездное небо Большого Зала, зачарованное самими Основателями, перестанет существовать. Как представитель расы, небезразличной к подобным великим творениям, пусть нам и не принадлежащим, не могу не попытаться отговорить вас от подобного шага. Хогвартс не будет прежним.

Мне внезапно стало грустно-грустно. Сразу же вспомнилась счастливая улыбка Дамблдора, скрывающегося за краешком рамы. Выручай-комната, которая, уверен на все сто, не продолжит функционировать. Двигающиеся лестницы и Оживающие Доспехи. Удивительный кабинет астрономии и Распределяющая Шляпа. Останется просто пустой замок. И холодные голые камни, продуваемые сквозняками.

Но вместе с тем я ни секунды не сомневался в необходимости подобного шага. Ради высшей цели. Нельзя что-то получить, не пожертвовав чем-то иным. Перед глазами возникла ободряющая улыбка директора. Я должен.

— Погрузите устройство в надежное средство передвижения!

Гоблин с усилием хихикнул:

— Надеюсь, у вас есть товарный состав?

Антимагическая бомба и впрямь была несколько, мм… великоватой. Мягко говоря. Если выражаться цензурно.

Здоровенная штуковина шести метров в высоту и около десятка в ширину, весом порядка двух тонн.

— И как «ЭТО» допереть до школы?! — мой голос полон негодования.

— Вам виднее, — пожал плечами Яррогарр. — Вы заказали устройство — я его предоставил.

Сплюнув, я повелел оставить бомбу на месте. Что-нибудь придумаем — не впервой.

Но было ещё одно обстоятельство, которое рвануло струни души. И имя обстоятельству — Гермиона Грейнджер. Роковая шатенка продолжала сидеть взаперти. Её черты округлились и налились женственной полнотой. Животик скрывать стало невозможно, а я недоумевал: как-же не просек, глядя на столь воздушные и просторные наряды? Воистину, иногда мужчины слепы. Настолько, что иногда лучше сказать прямо, ну или, на крайний случай, отправить пронумерованный список претензий и пожеланий на почту.

Самое удручающее, что терапия пошла ей на пользу. Девушка словно очнулась. По словам Каркарова первые две недели до нее было не достучаться. Полнейшая апатия и потеря воли к жизни. Затем понемногу оттаяла, но ещё больше замкнулась. Ибо начала осознавать, ЧТО она совершила. Предала близких ей людей: друзей, товарищей и просто невинных прочих. Хотела продать человечество в руки чужой и алчной расы.

Раскаяние вещь полезная, но чудовищно тяжкая. Её то била истерика, извивая в конвульсиях, то нападала апатия. Гриффиндорка могла сутками лежать на спине, глядя в потолок, а из глаз непрестанным потоком лились слезы.

— Мне даже пришлось варить ей зелье Безразличия, чтобы не навредить ребенку, — сказал тогда мастер.

А пред роковой ночью она пришла. По словам Каркарова — кровь её чиста, сознание стало цельным, и она та же девушка, которой была до всех злополучных событий. Если не учитывать чудовищного опыта и пережитых страданий.

Признаться, я хотел избежать любых объяснений с нею. Конечно, разумом я понимал, но нутро клокотало от неприятия. Слишком ненавистным ярмом была привязка. Очень уж много зла принесло её предательство. Случившиеся беды и преступления по наводке гоблинов… Она всему первопричина. Гермиона. Красивая шатенка с большими карими глазами, светлой кожей. Умница, отличница и просто хороший друг. Ставшая особенно прелестной с округлым животиком. Глаз не оторвать.

На первый взгляд.

Если не знать, что ребенок — результат чудовищной лжи и часть плана по порабощению человечества. А её мокрые глазки — те самые, которые смотрели на меня с ледяным равнодушием и язвенной насмешкой. Обещая уничтожить, пусть только хозяева-гоблины прикажут.

Говорят, прощать нужно всех. Вот я и простил. Умом. Сказал себе — плевать, что было, я иду дальше и не вижу смысла платить ей той же монетой.

А на деле нутро выворачивалось, стоило только взглянуть на причину всех бед.

Гермиона все-таки пришла. Я вышел из спальни, оставив Беллатрису одну, и молча взирал на предательницу.

Она сбивчиво говорила что-то. Лепетала несуразицу, а слезы потоками лились из закрытых в отчаянии глаз.

— Гарри, прости меня! Я знаю, я не смею… мне нет прощения, и нет возможности искупить вину… Но я должна звать тебя вечно, и молить: прости меня!

Девушка рухнула на колени. Закрыв лицо ладонями, она стояла, покачиваясь, а рыдания терзали её. Не в силах смотреть на это зрелище рывком поднимаю её на ноги.

— Гермиона! — резко и холодно сказал я. — Грэйнджер, слушай меня! Я хочу смотреть вперед и идти к своей цели. И оставляю прошлое позади. Я обещаю, что не стану держать на тебя зла, и не причиню вреда ни сейчас, ни в дальнейшем, если только ты снова не встанешь у меня на пути!

— Т-ты ч-что, я нн-никогда… — стучала зубами Гермиона. Она ухватила мою ладонь будто спасательный якорь. Не в силах сдержаться, вырываю руку.

— Но сейчас говорю тебе — уйди. Видеть тебя не хочу. Просто есть такие люди, один вид которых выворачивает на изнанку. Ты — одна из них. Первая, если быть честным. Поэтому скажу так: я тебя прощаю, но проваливай, чтобы духу твоего здесь не было! Получишь по почте деньги, много денег. Хватит и тебе и ребенку — бедствовать не будешь. Но не показывайся мне на глаза, усекла?!

Девушку снова сжалась от отчаяния. Слезы лились из глаз, но она через силу кивнула, осознавая, что не будет ей полного прощенья. Есть поступки, которые как бы ты не хотел оставить, просто невозможно переварить.

— А ребенок…

Она ещё смеет говорить о ребенке?! Задираю ей голову за волосы и шиплю прямо в лицо.

— Это твой ребенок! Твой план, твоя ложь и результат тоже твой. Проваливай!

И, развернувшись, стремительно покидаю комнату. Ибо ещё чуть-чуть, и я за себя не отвечаю.

*

— Не берешь игрушку? — солнце село за горизонт, но в съемной квартире, являющейся глав-штабом кипела жизнь. Грейнджер вняла словам, и духу её уже здесь не было. Благополучно забыв предательницу, сосредотачиваюсь на текущем моменте. Разговор зашел за любимый револьвер учителя, с которым тот носился, как с писанной торбой.

— Не-ет, поберегу свою прелесть, — Каркаров любовно огладил серебреный металл. Пробежал пальцами, лаская дуло и курок. Затем вдумчиво, медленно и неспешно зарядил все шесть патронов, взвел курок и аккуратно уложил оружие на резной кофейный столик стоящий посреди комнаты.

— Собрался в русскую рулетку поиграть?

— Нет. Оставлю его так. Негоже произведению искусства участвовать в мясорубке…

Мерцающий свет от факелов оттенял мрачное, усталое лицо. Учитель одет в боевой костюм, но с небольшими изменениями. Словно собирался на большой праздник элегантной одежды. Чего только стоили черные кожаные брюки, черная рубашка и красный галстук! Каркаров явно посетил цирюльника. Чисто выбритый и подстриженный, одетый с иголочки. Красавец просто блистал. Позитивное влияние второй половинки, или?..

— Всем привет! — звонким ручейком прозвучал голосок Элизабет. Продефилировав соблазнительной походкой, она обняла мужа и чмокнула того в макушку.

— Как и моей жене, — мрачно закончил учитель.

— Нет-нет-нееет, пупсик! Ты возьмешь меня с собой! Да разделит жена участь своего мужа, разве не так сказано?

— Что-то не припоминаю, это где?

— Неважно, — фыркнула миссис Каркаров. Янтарные глаза сверкнули: — Не буду я сидеть, и ждать вестей с фронта! Ты меня совсем не любишь! Молчал, и не рассказывал, куда вы пропадали втроем с этой Лестрендж целыми днями месяц назад! — уничтожая крестражи мы соблюдали максимальную секретность. Да и не поладили наши жены. Отчего-то они с Беллой недолюбливали друг дружку. Элизабет толи ревновала страшно, толи завидовала непонятно чему, но на дух не переносила. Не простила лысину?..

Тем временем спич продолжался: — Я тогда себе места найти не могла! И не допущу повторения! И я иду с тобой, мое последнее слово!

— Как и мое, Лорд Поттер! — в комнату ворвалась Беллатриса. Одетая в облегающую черную экипировку она видом внешностью сшибала дух. Рот невольно наполнился слюной, и даже наставник подвис немного. Вон как Стюарт своими янтарями-то злющими сверкает! И глазки благоверному ладошкой прикрывает. С элементами игривости, конечно, но показательно.

— Я уже понял. Чему быть, тому не миновать, — и хоть нутро протестовало, смирился. Каждый выбирает свой путь. — Но поклянитесь, причем обе, что будете безукоризненно следовать Плану!

— Конечно, Поттер! — захлопала ресницами женушка, — Мы, конечно, любящие и верные жены… — и почему она так покосилась на Лиззи, что та аж вспыхнула? — Но не самоубийцы.

Мы с мастером коварно переглянулись. Есть у нас одна мыслишка по поводу наших дражайших женушек. Как их привлечь с пользою, и одновременно оградить от общей участи.

— Отрадно слышать. Учитель, что там люди Гранте?

— Вчера прибыли. Как и мои парни, и наша «та самая» рота.

Я кивнул на девушек, намекая. Мол, не при них. Но было поздно.

— Это что ещё за «рвота», дорогой? — заискивающе начала Беллатриса.

— Неважно. Часть плана.

— И все-таки?

— Наш маггловский артиллерийский отряд! — жестко обрубил Каркаров. — Чтобы сравнять Хогвартс с землей, если что пойдет не по плану!

— Ч-чего?! Поттер, ты совсем крышей поехал?! Это — ХОГВАРТС, Поттер! Наша Школа Чародейства и Волшебства! Наш дом! Твой дом!

Я поднял на нее полные боли глаза. Она осеклась.

— Учеников мы эвакуируем, не волнуйся. Однако, если мы терпим крах… мы обязаны уничтожить Его, Белла, понимаешь? Мир уже не будет прежним. Он непоправимо меняется. Я чувствую перемены в воздухе, в воде. Моя кожа покрывается мурашками. Ветра поют: Эпоха сменится, колесо провернется и все пойдет иначе.

— Почему так грустно? — только и спросила она.

— Такова жизнь. А всякая жизнь рождается и перерождается в страданиях.

Мы ненадолго умолкли, но учитель, поглаживающий револьвер, оборвал уныние.

— Отставить! Ещё ничто не решилось! Возможно, все пойдет точь-в-точь, как мы и задумали. Мы практически бескровно уничтожим Реддла и восстановим мир в Англии. В любом случае, уныние до битвы — половина поражения. Так что отставить плохие эмоции! Мы долго готовились, собирали силы! Наша подготовка и план отточены и отработаны! Мы владеем Оружеем, которого не видел мир! Если не нам суждено победить, так кому?

— Никому! — твердо ответил я, поднимаясь. Каркаров сумел вселить уверенность в сердце. Никто, кроме нас! Только мы знали о крестражах и уничтожили их! Только мы владеем знанием, силой и возможностью атаковать Лорда. Коль не мы, то кто? А значит, если больше некому, то мы обречены на успех!

— Мы справимся!

— Да! — с энтузиазмом воскликнула Лиззи.

— Бесспорно, Поттер, — улыбнулась Белла.

— Мы — вместе! — подтвердил Учитель, и поправил свой красный галстук на черной рубашке. И отложил любимую игрушку на столик. — Я ещё вернусь за тобой, — бросил он последний взгляд на револьвер.

*

— Белла, пожалуйста…

— Я решила Поттер. Отстань. Не разочаровывай меня. И так запихнул меня в этот ужасный замколет.

— Самолет, — машинально поправляю. — И все же…

— Тихо там! Готовность — одна минута!

Все стихло. Замок отливал черным монолитом вонзаясь в небеса опасной бритвой. Хогвартс. Школа Чародейства и Волшебства. Удел мечтаний миллионов, и дом для тысяч волшебников и волшебниц. Хогвартс был всем.

Спросите любого. Каждый волшебник магической Англии скажет вам, что школа — его теплейший уголок души. Средоточие детской ностальгии, и ежегодно сотни взрослых посещают старого друга во внеурочное время. Пройтись по коридорам, провести ладонью по древним камням, поприветствовать старых знакомых призраков…

Для магов последнего полувека шпили и квиддичная площадка Хогвартса, белоснежная борода директора Дамблдора и Хогвартс-Экспресс наряду с тыквенным соком и конфетками Берти-Беттс олицетворяли дух всего самого теплого и сокровенного. Первые чары, полеты на метле и шоколадные лягушки… Дух приключения Запретного Леса, школьные балы и первые поцелуи…

Пожиратели уничтожили Ховартс-Экспресс. Волан-де-Морт убил Альбуса Дамблдора.

А теперь, дабы уничтожить порожденное зло, мы шли на Хогвартс.

В паре миль над уровнем моря с оглушительным ревом разрезал воздух военный транспортный самолет. Пилот и сам толком не ведал, куда летел, только знал, что у него есть приказ, и его нужно выполнить.

Ровно в ноль часов пятьдесят минут в кабине прозвенел непонятно откуда взявшийся здоровенный домашний будильник. И взгляд пилота остекленел. Немолодой военный проделал несколько манипуляций над пультом, и самолет стал легче на две с половиной тонны.

— Доставка в пути, — непонятно кому и зачем отрапортовал он в рацию, и изменил курс обратно к аэродрому. Чтобы по приземлении даже не вспомнить, куда и зачем вылетал.

— Готовность номер три!

И, внутренне собравшись, стискиваю Бузинную палочку крепче. Сегодня мне понадобиться вся предоставляемая ею мощь. До тех пор, пока Антимагическая бомба не взорвется.

А затем на смену заклинаниям придут гранаты и пули.

Голос Учителя был тверд и спокоен.

— Готовность номер два, братья мои. Сегодня мы одолеем зло. Оно будет повержено. Неважно, какой ценой, каждый из нас готов отдать жизнь за правое дело! Я, когда-то, был пожирателем смерти, и здесь я не один такой! Среди нас множество тех, кого прямо в глаза кличут тварями и отродьями! — вампиры склонили головы. — Кому никогда в жизни не дали бы шанса покаяться, и искупить прегрешения! — многие склоняют головы. — Те, кого считали избранными, затем сумасшедшими!

Вот и меня коснулось.

— Но где они сейчас?! Те, кто только болтают, но не делают?! — вокруг Каркарова словно сгустилась тугая мощь. Его слова закладывали в сердца непоколебимую уверенность и решимость. Твердый как кремень голос превратился в рык: — Я вас спрашиваю: где они сейчас?! Они продолжают трусливо прятаться в своих норках, не смея высунуть нос! Гордые, самоуверенные и спесивые! Мстительные, завистливые и просто жалкие! Они продали свое отечество на откуп врагу, ещё смея высмеивать нас, «дурачков», гробящих жизни за бесполезное «правое дело».

Его голос перетек в зловещий шепот:

— Пусть говорят… Знайте же, что каждый из стоящих здесь в бесконечное число раз лучше, чем они! Пусть злые насмешки не запятнают вашу бессмертную доблесть! Вы Делом доказали, что выбрали, и претворяете сей Выбор в жизнь! Меня разрывает чувство гордости от того, что я иду в эту битву с вами, братья мои! Каждый из вас, кем бы он не являлся, сегодня — мой родной брат и останется им навеки!

Таймер на поясе пиликал. Трель учащалась, а вместе с ней дыхание бойцов, внимающих последнему напутствию.

— Мы — лучшие дети нашей Эпохи! Мы вышли на смертный бой, и бесстрашно смеемся в злобные лики падших! Кроме нас — никто не достоин! Просто некому.

Мы переглянулись, ощутив внезапное единство. Каждый вдруг понял свою значимость, избранность и уникальность.

— Только мы собрали силы в сей смертный бой! Поймите. Никто больше, других — нет! Неважны пути и дороги ваши, главное —сейчас здесь стоите! Вы — званые и избранные братья мои, и вам вершить судьбу этого мира! Сегодняшним, избранным днем! Этой ночью! Прямо сейчас!!!

Наставник взревел, грозно вскинув кулак. Воины, переполняемые неистовой отвагой, вторили.

— Сегодня мы выполним свой долг, и в очередной раз спасем мир от участи могилы! Не на жизнь, а на смерть зову за собой!

— На Смерть! — завопили мы единым гласом.

В далекой туманной мгле, за линией Запретного Леса закурился невидимый дымок. Наша артиллерийская дивизия дала залп.

Прости меня, Хогвартс! К сожалению, ты — преграда на пути к победе. То, что дарило нам столько удивительных возможностей: колдовать, творить, повелевать природой… оно же и породило Зло, стало проводником и убежищем недобрых сил с которыми мы вышли на смертный бой.

Школа не отличает, где плохие, а где хорошие. Магии замка не объяснить, что волшебник в Тайной комнате злой, а мы — белые и пушистые. Она лишь защищает тех, кто внутри, от тех, кто снаружи.

Ученики — отдельная история.

Мы замерли в полной боевой готовности. Бывшие пожиратели, вампиры, европейские авроры и один стандартный демон. Обернувшись щитами, ожидали, слушая нарастающий свист, а затем защитный купол над Хогвартсом вспыхнул и засиял подобно солнцу.

Магглы не видят школу. Но зато отлично отрабатывают по координатам.

Три полных залпа понадобилось, чтобы великий щит прогнулся, будто мыльный пузырь от ветра, замерцал и лопнул. Тяжесть жахнула по барабанным перепонкам.

— Бегом, бегом, бего-ом!!! — завопил Каркаров.

Началось!

Я вырвался впереди всех, освещая пространство сиянием Старшей палочки. А за мной бежали мои братья.

Мы рассредоточились по территории, как и планировалось. Но основной костяк — клин нашего лезвия сохранялся монолитным. Мы шли на прорыв к логову Темного Лорда.

Вот только одна незадача — Пожиратели Смерти готовились. Они знали. Их было невообразимо много.

Если среди всех минусов разразившейся через мгновенье бойни искать плюс, то один все-таки находился. Даже у пожирателей хватило ума эвакуировать студентов, избавив нас от головной боли. Правда, скорее, из-за боязни удара в спину.

Перед Главным входом разразилась грандиозная свалка. Сотни бойцов с обеих сторон обстреливали друг друга режущими, взрывными, либо Непростительными. Наша маленькая армия, изначально собиравшаяся рассредоточиться, оказалась почти что в окружении. Стрелковое оружие не работает в столь насыщенном магическом поле, и у моих парней не было преимущества.

Зеленый газон вокруг превратился в перепаханное рытвинами побоище. Прошло не больше минуты, а взгляд везде натыкался на трупы. Трупы и смерть.

«Взрывай!!!» — воплю Маришке через связующий артефакт.

«Так точно! Волна настигнет вас через… пять минут…» — и обрыв. Вампирша-то стояла на бомбе.

Но то, что плохо для нас в целом, хорошо для меня в частности. Я ощутил злую сытость внутри.

И переродился. В один миг всепожирающее пламя, подкрепляемое мощью Бузинной Палочки накинулось на супостатов. Враги дрогнули. Щиты их лопались, не выдерживая сокрушительно мощи. Пламя растекалось вокруг не щадя никого. Мои союзники слажено отступили, памятуя о беспощадности огненной злобы.

Возникла пауза. Я бросаю вокруг мимолетный оценивающий взор:

Хижина Хагрида пылает. Прощай, любимый домик великана — неизменный паззл в любимом пейзаже Хогвартса. Адское Пламя прошло беспощадной рекой, скатываясь вниз по холму. Разрушило оранжереи мадам Стеббль и её теплицы с мандрагорами. Исчезли в пламенном вихре гигантские тыквы, как и кареты запрягаемые фестралами.

Волна докатилась до кромки Запретного Леса и деревья вспыхнули свечками.

Второй вал охватил школьный Стадион. В сознание врезался кадр, как кольца на горизонте ниспадают в прожорливое пламя. Издалека донеслось шипение и поднялся толстый паровой вал: огонь сошелся с водой Большого Озера.

И неизгладимая тоска с той поры поселилась в сердце моем. Уже было заплачено слишком много…

Адское пламя иссякало, становясь обычным. Но если повсеместно догорали привычные глазу кострища, то Запретному Лесу не повезло. Страшный лесной пожар разрастался, грозя поглотить все живое на своем пути. А я ничего не мог сделать. Победить зло важнее чудес воспетой вотчины. Важнее магии.

И я внезапно понял, отчего мой родной мир был лишен её.

— Тем, кто ранен, и не может продолжать битву! — бросаю по связи отрывисто, — отступать к кромке леса и пытаться затушить пламя по мере сил.

Все, что я мог сделать.

Уцелевшие пожиратели перегруппировались. Где-то там, в небесах, три красавицы замедляли и контролировали спуск. Белла и Лиззи с Маришкой расположились верхом на контейнере, подвешенном на нескольких парашютах. Островок безопасности для наших воинственных женщин. Антимагическое поле уже должно накрыть нас, иначе несдобровать. Хорошо хоть, Реддла не видно. А где он, кстати?

А тому, похоже, было вовсе плевать. Он даже не вышел на битву, предоставив разбирательство своим слугам. Сидит, небось, в своей Тайной Комнате и попивает кофе, пока верные рабы отдают жизни во имя его.

Пожиратели занимали позиции, и мы поспешили вмешаться. Снова завязался бой, уже перетекший под крышу замка. И, несмотря на то, что нас было много меньше, общая выучка, слаженность и многочасовые тренировки давали свои плоды.

Мы дрались как львы, отдавая одного за троих. Мы занимали позиции, удерживали их, вырывая каждый клочок с боем.

Но наши силы непоправимо таяли. В какой-то момент битва затянулась, и нас уже стало слишком мало. Я понял — сейчас или никогда.

Но отчего, черт подери, так долго?!

Слишком много неучтенных факторов. Слишком сильны пожиратели и их количество минимум втрое выше ожидаемого.

А для свирепой и стремительной бойни… пять минут — целая вечность.

Мы все же дорвались до Большого зала, точнее те, кто выжил. Поблизости непрерывно орудовал палочкой Каркаров, скрыв лицо за серебристой маской. Черные пряди выбились из-под капюшона и тяжелое дыхания орошало воздух.

А вражьими силами, будто симфоническим оркестром дирижировал Северус Снейп. Ужас подземелий, подобно ворону витал над подчиненными раздавая указания налево и направо.

Я внезапно подумал, насколько же наивным было пытаться скрыть в тайне настолько масштабную операцию. Информация о таком просто не может не просочиться.

И в какой-то миг, я осознал — все. Конец. Иначе смерть.

И дал приказ опустить палочки.

Где взрыв?

Нашу избитую группку из сорока человек окружила стена вражьих сил. Отовсюду на нас целились палочки — целый лес, и не было видно прорехи. Сколько их? Двести? Триста?

— Так-так-так, — холодный голос Северуса Снейпа разрезал искрящийся от напряжения воздух. — Наглый щенок Поттер снова сует нос куда не нужно. И никак не поймет, что не его скудному умишку тягаться со взрослыми-великими мира сего.

— Неужто тобой? — спрашиваю ехидно. Нас взяли в кольцо и в лица целились сотни палочек. Пытаюсь хотя бы словом уколоть. Однако зельевар сама невозмутимость.

— Последние слова обреченного? Ты знаешь, что твоя бомба не взорвется?

Мой мир погиб. Рядом судорожно дернулся Каркаров. Внутренности оледенели, сердце остановилось, а воля разбилась на мелкие кусочки. Я внезапно остро ощутил стоящих вокруг выживших товарищей. Каждого из них: избитого, раненого… обманутого. Словно я их всех предал, послав на убой.

— Есть тайные агенты, Поттер, внедренные столь глубоко, — начал Снейп своим тихим, завораживающим тоном, будто читал очередную лекцию по зельям. — что не выдают себя до самого последнего, решающего момента. Момента, когда все на кону. И лишь тогда они наносят последний, решающий удар в самую спину.

И я закричал, осознавая.

*

А в тысяче метров над уровнем моря, на крыше громадного контейнера с уникальным оружием вцепились в крепления три красивых женщины. Каждая по-своему уникальна, словно три драгоценности.

Двое из них были счастливыми женами, а третья — Хозяйкой вампирского клана. Ветра били в лица хлесткими потоками. Глаза неумолимо слезились, но девушки стойко переносили испытание. У каждой, повторюсь, у каждой была своя, особая цель на ближайшие пять минут. И мотивы их прямо противоположны.

— Я все же припомню своему, что запихнул меня сюда, — буркнула Элизабет. Она зябко куталась в мантию и стучала зубами.

— Мы пообещали следовать плану, — отозвалась Лестрендж. — Кто же знал, что они такие хитрецы.

Резко нагрелся, замерцав, артефакт на груди Маришки. Вампирша предвкушающее улыбнулась, блеснув клыками.

— Да. Так точно…

Беллатриса возбужденно приблизилась, пытаясь уловить каждое слово любимого. Как внезапно и быстро все случилось… будто молния промелькнула. Вначале она ненавидела его. Затем приняла как достойного врага. Затем, как сильнейшего. А потом Лестрендж пришлось стать Поттер, и она ещё ни разу не пожалела. И ей плевать… абсолютно на все. Кроме того, что ей хорошо с ним так, как не было никогда и ни с кем.

— Так точно! Волна настигнет вас через… — Маришка прикинула время, взглянув на часы. — Пять минут…

И её сдуло с платформы. Темные проклятья зачастую вредны здоровью.

Беллатриса бросилась в сторону, разворачиваясь, уже понимая, что не успеет. Лишь ощутила, как палочка вылетает из рук, а тело опутывают неразрывные веревки.

— Повелителю ты понадобишься живой, — холодно произнесла Элизабет. — С предателями у него… особый разговор.

*

С чего я вообще взял что ей можно верить? Мол, она с Эйвери трахалась не по своей воле? Конечно-конечно. Только не нюхавший жизни олень, которым я был, и, как показывает опыт, остаюсь, мог поверить в это. Тот даже не знал, что проверялся шпионом собственного Лорда. Как и учитель. Влюбилась? Ха-ха три раза. Возможно, Лорд его уже тогда считал неблагонадежным, и подсунул своего агента. И как же хорошо играла, чертовка. Стала абсолютно преданной на время рабства, да и не могла иначе, но как только я лично снял узы — ничто не мешало ей вновь открыться господину.

Случайное совпадение и столкновение с Волан-де-Мортом в Министерстве? Верится с трудом. Как ещё можно пробраться в поместье к Лорду Поттеру, на бал, облегчить атаку пожирателей и ещё отработать вариант с Сириусом Блэком?..

И кто мог слить суперсекретную информацию, хранящуюся как зеницу ока, кроме как жены главного организатора? Какую клятву произносили они с Каркаровым? Не поинтересовался? А стоило.

А каков Реддл молодец! Ни словом, ни жестом не выдал ни ближайшим соратникам, ни Дамблдору, что знает о подмене и несоответствии Поттера настоящему.

Я кажется говорил, что считаю Гермиону Грейнджер худшей тварью из всех? Простите, я ошибался.

Элизабет Стюарт — главный тайный козырь Темного Лорда, и он сыгран в нужный момент.

Партия проиграна. Занавес.

Лицо Игоря Каркарова пепельно-серое. Как у мертвеца. Он тоже понял.

Как же повезло настоящему Поттеру, что он не захотел сбежать и жить самостоятельно в Лютном! А послушно оставался под защитой родного дома.

Непонятно только, если она знала ВСЕ, почему бездействовала? Опасалась моей демонической сущности? Не знала, можно ли меня отравить, а вдруг не сработает? Или Лорду я был интересен в качестве подопытной зверушки? Или как карикатурный противник, которого должно и нужно обыграть по красивому, у всех на виду. Уже не опасный Поттер из пророчества, но просто слабый, неумный враг, за которым забавно понаблюдать, посмотреть, что будет делать. Ну, а затем уничтожить, разумеется.

Что там говорил Дамблдор? Чтобы победить, не обязательно нужно одолеть? Ну-ну. Разлепляю пересохшие губы:

— И что же ты будешь делать сейчас, профессор Снейп?

— Я? Ничего. Наблюдать, разве что, — губы зельевара растянулись в ухмылке. — Несмотря на то, что ты упрямый, наивный и самовлюбленный тупица, Поттер, Темный Лорд дает тебе шанс. Пойти и встретить смерть как мужчина. Дорогу найдешь? Я надеюсь ты хоть здесь не облажаешься. И без глупостей, тогда твои люди будут жить. Конечно, произнеся Непреложный Обет.

И я направился к Тайной Комнате. Действительно, зачем выходить на бой, если все просчитано до мельчайших подробностей? Ну, погибнут несколько десятков лишних пожирателей, наберет втрое больше. Зато показательно утрет нос «Избранному» и всем упованиям магического сообщества в его лице. Прекрасный спектакль.

А сейчас ничего другого не остается, как идти прямо, вперед, навстречу гибели. Словно сомнамбула начинаю движение из Большого зала, оставляя уцелевших соратников за спиной. Так больно. Я подвел их. Ребят де Гранте, вампиров — свой родной, кровный клан. Учителя. Они поверили, и пошли за мной. А я подвел. Пригрел гадюку, и та ужалила.

— Эй, Поттер, смотри сюда, что я ещё умею! — глумливо позвали из-за спины. Я оборачиваюсь к Снейпу.

— Авада Кедавра!

Словно в замедленной сьемке наблюдаю окаменевшее и странно-пустое лицо учителя. Человек, представившийся мне Александром Гарфилдом, а позднее оказавшийся Игорем Каркаровым исчез. Он упал картинно, словно играя на зрителя, рухнул, и ударился спиной, раскинув руки. За секунду промелькнули множество кадров прожитых вместе мгновений. Изнуряющие тренировки, призванные сделать меня сильнее. Редкие счастливые застолья и подготовка к Турниру. Один из немногих людей, кто действовал именно и только ради меня.

Я рванул к нему, и подхватил родного учителя под голову. Ком стоял в горле. Нежно закрываю незрячие очи. Кандидат в покойники произнес:

— Это за мою, и только мою Элизабет.

Ах вот оно что! Все-таки первое предположение было верным, и именно этот подонок с ней якшался? Или они ещё раньше сошлись? Дерьмо к дерьму не липнет, но в данном случае у правила исключение. Они действительно стоят друг друга. И кто кого обучал шпионить?

Радовало одно: каким это надо быть неудачником, чтобы знать, что твою женщину намеренно, для пользы дела подкладывают под других и все равно служить Лорду!

— Подавись! — мой голос сочится презрением. Мягко закрываю веки человеку, без которого не протянул бы и дня. Спи спокойно, мой Мастер.

— Он все равно был моим, — равнодушно пожал плечами Снейп. — Темный Лорд обещал его мне в итоге.

— Надеюсь, тебе приятно узнать, что они трахались так, что трясся дом!

— Круцио! — лицо зельевара перекосилось от бешенства. Я корчился от боли, но душа ликующе злорадствовала. И на старуху нашлась проруха! Пробили твою холодную невозмутимость-то. По ряду пожирателей пробежали едва-едва слышные смешки, но вскоре стихли. Видимо, в отсутствие Беллатрисы Нюниус набрал авторитета. Свято место пусто не бывает.

— В конечном итоге она все равно выбрала сторону! — сказал Снейп. Самообладание, похоже, вернулось к нему. Но я был неумолим. Быть может повезет, и он прикончит меня здесь?

— Она выбрала Волдика, не тебя, Нюниус, — глумливо дразню, — что Лили, что Лиззи тебя в итоге продинамили на более качественных мужчин, и…

Сознание поглотила боль. Она наполнила все мои вены, все сосудики и каждый уголочек тела. Авторитетно заявляю: только что испытанное Круцио гораздо более качественное, чем у женушки. Вот что значит уязвленная мужская гордость!

Прихожу в себя от жестких хлопков по щекам. Вокруг суетятся пожиратели, ставя остатки отряда на колени. Трое или четверо удерживают съехавшего с катушек Нюниуса и орут что-то вроде: «Он принадлежит Лорду, Северус! Очнись! Хочешь потом занять его место?!»

Пока выдалась секунда обвожу взглядом ребят. Стволы даже никто и не подумал отобрать, ограничились палочками. Зачем отбирать то, что не работает?

Эх, Лиззи-Лиззи… Но самое ужасное, что с нею была Беллатриса, и я не мог не переживать за жену. Повезло если ей удалось уцелеть. Не могу вынести мысль, что её не станет. И ужасаюсь, если она жива и пленена. Тогда грядущая участь — хуже смерти.

— Поднимайся, Поттер! — рявкает знакомый голос над ухом. Мм, Люциус, то-то я тебя потерял в толпе.

— Приветствую, Лорд Малфой. Рад нашей встрече, — бормочу, поднимаясь. Тот скривился, будто съел недозрелый лимон.

— Не стоит выпендриваться, Поттер. Мы все всё понимаем, не так ли?

— Драко привет, — вырываю плечо из хватки и направляюсь туда, куда должен идти. В Тайную Комнату.

*

— Чтоб ты с-сдохла, сучка! — бессильно шипит Лестрендж, извиваясь в путах. Элизабет, в отвращении приподняв губы, нацеливает палочку.

— Круцио! — а затем обиженно протягивает. — Я даже пытать тебя нормально не могу! Темный Лорд запретил, сказал, что ты принадлежишь ему. Как же быстро ваш план пошел крахом, не так ли? — Стюарт заискивающе, почти нежно пощекотала подбородок Беллатрисы. Та с ненавистью плюнула ей в лицо.

— Ах ты ж тварь! — и пнула её в живот. Затем опять и опять. Прелестное личико Лиззи искривилось, а глаза полыхали ненавистью. — А это тебе за лысину, тварь! Сдохла бы уже в Министерстве, но тебе хватило ума не пойти!

И пнула ещё несколько раз. Вокруг Беллиных губ образовалась кровавая пенка. Она прохрипела что-то невнятное.

— Чего?

— Каково это, спрашиваю, быть такой подстилкой?

На что Лиззи просто расхохоталась, закатив янтарные глазищи.

— О-о, высокоморальная нравственная леди объявилась! Скажу так: работа не пачкает!

— Да ну? — насмешливое хмыканье демонстрирует отношение.

— Именно так! У меня есть любимый человек среди первейших соратников Лорда. Он долгое время был двойным агентом и великолепным шпионом. А теперь, после твоего предательства, Он — главная опора, правая рука и соратник номер один у нашего Владыки.

— Это Снейп, что ли?

— Именно так!

— Ну, я с ним трахалась несколько раз, — криво ухмыльнулась Лестрендж, сильно солгав. Она бы никогда не опустилась. — Скажу тебе честно — он не очень.

— Ах ты! Круцио! — Элизабет просто взбесилась. — Говнюк!

Сознание Беллатрисы поглотила боль, но грудь насмешливо клокотала. Когда пытка схлынула, будто отлив, она выдавила с усилием:

— Что, как сама, так «работа», а пареньку так уже и нельзя? Хотя да, он из чистого энтузиазма…

И новая волна боли. Вскоре Лиззи удалось восстановить самоконтроль и взять ситуацию в свои руки. Мертвая предательница — последнее, что нужно её Лорду. А со Снейпом она ещё разберется. Она попыталась игнорировать связанную брюнетку. Получалось плохо.

Громадный контейнер наконец приземлился среди выжженной степи полной поваленных и обглоданных деревьев. Уцелевшие остатки опушки Запретного Леса. От замкового холма вело будто два оплавленных русла, по которым бежал огонь. Теперь оставалось ждать сигнала от Повелителя, и вести сучку на теплую встречу. Пока тот ещё не разобрался с Поттером — нужно охранять.

Внезапно, шпионка почувствовала что-то смутно-опасное. Но её тут же отвлек голос Беллатрисы.

— Знаешь, если говорить начистоту, между нами девочками, почему связываться со Снейпом плохая идея?

— И почему-же?! — призвав все терпение и сжав кулачки Лиззи рывком повернулась к лежавшей. И в следующий миг её прелестная белокурая головушка взорвалась спелым кровавым арбузом. Обезглавленное тело рухнуло сломанной куклой.

— А потому, дорогуша, что его девки дохнут, — закончила Маришка, облизывая окровавленные пальцы. — Особенно те, которые не учитывают, что высшие вампиры могут летать… И имеют иммунитет к темным проклятьям, — добавила, хорошенько подумав.

— Ты могла прийти раньше?! — завопила Лестрендж, заерзав.

— Извини, справлялась с дрянью, которой меня приголубила эта сучка! — вампирша подошла и дважды пнула обезглавленный труп. Выглядела она бледно, но держалась молодцом.

— Давай быстрее! Гарри в беде!

— Да погоди ты, не дергайся! — и добавила под нос, бурча: — Уж сдался ей этот Гарри. Эй, ты куда?!

Но Беллатриса, не слушая, сломя голову помчалась к замку, позабыв обо всем на белом свете.

Маришка чертыхнулась, процедила что-то нелицеприятное о слепой влюбленности, и нашарила амулет связи:

— Владыка?

*

Услышав голос Маришки в голове, я не сразу понял, что не съехал с катушек.

«Владыка?»

«М-маришка?! Ты жива?!»

«Вашими молитвами. У вас там все хреново, я правильно полагаю?!»

«Хуже некуда. Иду сейчас прямо на свидание с Темным Лордом. Что дарить, гвоздики или георгины?»

«Устройство взрывать?»

«Спрашиваешь тоже! Взрывай конечно!»

«Активирую через двадцать секунд. Мы где-то в полутора километрах от школы. Только одна проблемка. Ваша супруга вырвалась, и помчалась в сторону замка. Как я поняла — без палочки.»

Я крепко выругался про себя. Лестрендж не отстанет, пока меня не отыщет. Значит, нужно скорее расправляться с Реддлом и спасать остальных. Надежда возродилась во мне новой силой. Я скосил взгляд на конвоирующих пожирателей, не учуяли ли чего?

Вот только одна проблемка — я безоружен. Но ничего, пусть только бомба взорвется, а там разорву Реддла голыми руками.

Наконец, приблизились к бывшему туалету Плаксы Миртл. Когда-то женская уборная нынче начисто лишилась следов былого предназначения. Величественный, позолоченный зал, который ничем иначе как помпезным не назовешь. Притвор в Темное Логово Волан-де-Морта.

— Пришли, Поттер! Молись и прыгай, — процедил Малфой кивком указывая на золоченый желоб. Парселтанг не потребуется — комната перестала быть Тайной. Теперь, это официальная резиденция Темного Владыки.

— Могу ли я получить обратно палочку? — с вызовом смотрю на аристократа. — Мне обещали равный бой.

— Держи, но без глупостей. Твои друзья неподалеку у нас на прицеле.

Ой, скоро кое-кто другой будет на прицеле! Уверен, вам очень понравится.

Резко выдохнув, ухожу торпедой в провал, который несколько лет назад посетили Златопуст Локонс и компания.

Я словно попал в другой мир. Кричащая роскошь. Золотая облицовка, подпирающие свод колоны и изумрудные скульпуры змеек повсюду. Чудовищная дороговизна и такая же чудовищная безвкусица. Проход в Тайную комнату огранен барельефами и резными василисками.

Прохожу чуть дальше, и моему взору открывается стена, увешанная самым разнообразным оружием. Чего тут только не было: мечи, копья, даже колесница притомилась в уголке. Целый арсенал холодного оружия.

Я невольно расхохотался, радостно подскочив к стенду и, проверив быстренько на проклятья, хватаю парные мечи. Тряхнем стариной; вспомним пару приемчиков из Турнира. М-да, Реддл, красивая тут у тебя коллекция. Ты сам выбрал свою судьбу и оружие, от которого погибнешь!

Только бы волна поторопилась накрыть помещение.

— Понравилось, лже-Поттер? Я долго их собирал, — донесся холодный голос. Хозяин решил не ждать пока непутевый враг заявиться к нему лично, и вышел навстречу дорогому гостю.

Я резко оборачиваюсь. Вот и все.

Передо мной Он. Высокая, облаченная в черное одеяния фигура. Костлявые кисти, похожие на пауков цепко ухватили края капюшона и пламя сотен факелов осветило уродливое змеиное лицо. Голова громадной змеи шипит на уровне груди.

— Жалкий маггл в теле моего врага. Мерзкий результат случайной аномалии. Тебе хватило времени осознать, насколько твои потуги ничтожны?

Я не отвечал. Болтать перед битвой — удел самоуверенных злодеев. Я концентрировался. Абсорбировал всю мощь, пылающую внутри. Силы свершившихся убийств сохранялись в глубине ядра, дожидаясь решающего часа. И сейчас, пока волны Антимагической бомбы достигают Хогвартса, я готовлюсь отпустить вожжи. Чтобы сокрушить врага.

Ну или протянуть немного времени.

Высвобождаю скопившуюся мощь единым всесокрушающим ударом. Поток неистовой ярости обрушивается на Реддла, накрывая с головой. Река пламени гудит, обвивая высокую, застывшую изваянием фигуру. Невредимую.

Ответный удар Волан-де-Морта был сродни крошечному молоточку, бьющему точно по самому болезненному нерву. Падаю, захлебываясь невыносимой болью, корчась в страданиях. Мое хваленое демоническое тело немело и теряло чувствительность. Он даже палочку не достал!

Высокая фигура подошла почти вплотную. Я оправлялся от урона слишком медленно. Тело еле-еле шевелилось, а мысли заволокла тягучая пелена. Ощущаю кожей излучаемую Лородм холодную ярость.

Змею-то я достал. Хоть какой-то плюс.

Но, по всей видимости я не успел…

Лицо Темного Лорда перекашивается от дикой злобы, он стремительно выхватывает палочку, но разворачивается на сто восемьдесят градусов!

— Хорошая попытка, Беллатриса. Но наивная, — сочащийся ненавистью голос промораживает до костей. Я понял, если ничего не сделаю, то с любимой случится что-то очень и очень плохое.

Беллатриса пришла на помощь! Вся взмыленная, со сбивающимся дыханием, она крепко сжимала чью-то волшебную палочку и целилась ею в своего бывшего Лорда. Зачем ты пришла?! Лучше бы я один здесь умер! Ты должна была послушаться, и остаться в безопасности. Белла, зачем…

Они сошлись в яростной и скоротечной схватке. Собираю мысли в кулак, концентрирую всю волю, но тело все ещё не слушалось. Я был абсолютно шокирован фактом, что человека можно сломать одним точным и ювелирным ударом. Мастерским ударом.

Наконец, болезненное наваждение схлынуло. Резко, будто никогда и не было.

С усилием выпрямляюсь, внутренне собравшись. Предстоит бой не на жизнь, а на смерть, цена которого — жизнь моей жены.

И словно невидимая воздушная волна пронизывает каждый атом пространства. Воздух подернулся жидкой рябью, и все замерло.

Я внезапно ощутил себя глухим и слепым. Лишившимся какой-то крайне важной и незаменимой части тела. Магии.

Бомба сработала и накрыла территорию Хогвартса. Где-то далеко наверху, в Большом зале, мои братья выхватили бесполезный доселе огнестрел и принялись шинковать пожирателей на капусту. Северус Снейп ненадолго пережил свою любовницу. Люциус Малфой больше никогда не увидится с женой Нарциссой и сыном Драко.

Пожиратели бежали, словно скот, а их расстреливали охотники беспощадной карающей дланью. В первый и последний раз в школе Чародейства и Волшебства гремели автоматные очереди, разрывались гранаты. Мои бойцы воспрянули духом, и возродились из пораженческого пепла единой, смазанной и слаженной машиной смерти.

Навеки замерли передвигающиеся лестницы. Потолок в Большом зале превратился в обычный камень. Выручай-комната больше никогда не явила себя страждущим потомкам. В Большом Озере остановилось сердце Кракена, а русалки и тритоны задохнулись в подводном царстве.

Портретные рамы опустели, обратившись черными провалами, а призраки, хотели они того или нет — отошли в мир иной. За это меня будут ненавидеть все следующие поколения волшебников.

Торжество человеческого гения. Назло всем вашим колдовским штучкам и прибауткам.

Но только вот за миллисекунду до того, как антимагическая пленка накрыла Тайную Комнату, уродливое черное облако, смердящее смертью, вылетело из палочки Волан-де-Морта и впилось в грудь Беллатрисы.

— Не-ет! — разве мое горло способно на такой крик? Оказывается, способно. В следующий миг беспощадная стихия, вырывающая магию с корнем, накрыла с головой.

Я ощутил себя слепым и глухим, связанным по рукам и ногам. Обычным человеком. И никакой связи с демонической сутью.

Основанная на магии, эта ниточка перегорела раз и навсегда. Я ощутил это очень остро.

На мощеном камне Тайной Комнаты лежали обычные магглы. Самые обыкновенные люди.

Хотя нет, Реддл стоял. Ухватившись бледной ладонью за стену, он глубоко дышал, восстанавливая самообладание. Сильный страх проступил на его лице. Каково это полвека переплетать судьбу и сущность с магией, а затем её лишиться в одночасье? В тайне я даже рассчитывал, что его змеиное тельце не выдержит без подпитки, и отдаст концы. Что ж. не вышло, жаль.

Значит, у меня появиться возможность отплатить самостоятельно. Беллатриса лежала трупом. Я подвинулся к ней, и нащупал пульс на шее.

— Зря стараешься, Поттер! — выдохнул Реддл. И злорадно расхохотался. — После такого не живут. Даже я не знаю контрзаклятья. Сейчас, пока магия спит, оно неактивно. Но, как только вернется, неспящий червь начнет терзать нутро её. Она будет гибнуть в муках, Поттер, слышишь?!

— Только прежде я уничтожу тебя.

Я отряхнулся, и резко выпрямился, сбрасывая последние негативные ощущения активации артефакта.

— В эту же секунду мои люди рвут твоих рабов на части с помощью магловского оружия. Забавно, правда?

Его змеиные ноздри гневно раздулись, скулы напряглись, ненавидящий взор впился в виновника стольких неприятностей на пути темнейшего мага современности. Он нацеливает на меня палочку. Рефлекторно, скорее всего.

— Ну попробуй, — цежу насмешливо.

— Авада Кедавра!

И ничего. Никакого зеленого света и содрогающихся от мощнейших чар основ мирозданья. Ни-че-го.

Темный лорд на короткий миг неверующим взглядом посмотрел на подведшую тисовую палочку. А затем, когда я плавно потянул клинки из ножен за спиной, красные щелки понимающе сузились.

— Неплохо-с, Поттер. Очень неплохо, — от тихого голоса несло такой смертельной угрозой, что волосы встали дыбом. — Я читал о таком, и твой экскурс в историю похвален, как и твоя подготовка. Искренне жаль, что мы по разные стороны баррикад. Очень жаль-с…

Я невольно восхитился. Даже сейчас он не терял расположение духа. Его невообразимое могущество вкупе со стальным внутренним стержнем отливали настолько цельную и полноценную личность, что дух захватывало. Вот на такого человека невозможно надавить, его невозможно заставить плясать под свою дудку. Выкованный из боли и страданий, Том Реддл — воистину величайший и талантливейший чародей своего времени, одолевший троих могучих предшественников в одночасье. Сильный лидер, прошедший дальше всех на пути бессмертия. Безымянный полукровка, начавший из помойного детдома, с непоколебимой целеустремленностью добивался поставленной цели. Сделавший то, что не получилось ни у кого, будь то Дамблдор или Грин-де-Вальд — подмявший все влиятельнейшие рода под себя. И у Альбуса, и у Гелерта всегда была оппозиция, поскольку их действия были максимально идейными, направленные пусть и на по-разному воспринимаемое, но благо. Волан-де-Морт был подобен темной, всесокрушающей, непоколебимой волне. Действительно Человек-Цель, Человек-стремление, Человек-воля. Но человек, все свои таланты и стремления направивший на служение злу. А потому заранее обреченный на поражение.

— Ты безоружен, и твоя магия ближайшие полчаса неактивна, — решил я разбавить атмосферу, и сбросить давящее напряжение. Мы стояли и меряли друг друга хищным взором. — У меня мечи, а руки твои пусты.

И прокручиваю лезвия. Запястья заныли приятной истомой, вспоминая ставшую когда-то родной хватку оружия.

— Самомнение ослепило тебя, малыш Поттер, — растянул губы в неживой ухмылке Волан-де-Морт. — Когда придет время, я отниму твои.

И, заложив левую руку за спину, правой изобразил приглашение. Которое я незамедлительно принял, рванув в атаку, используя весь арсенал умений, заложенных тренировками. Чтобы неописуемо изумится открывшейся реальности.

Словно ушат холодной воды.

Волан-де-Морт оказался невообразимо, чудовищно быстр. Не вынимая руку из-за спины, Темный Лорд играючи совершал невероятные змеиные уклонения корпусом, не подставляясь ни на йоту. Поочередные атаки с каждой руки проходили слева и справа, над корпусом и возле уха, но ни разу не приблизились к заветной цели. Выкладываюсь на все сто, набираю максимальную скорость, но тщетно. Я почувствовал себя крохотным ничтожеством, неопытным новичком перед настоящим великим Мастером.

Миг, когда Волан-де-Морту надоело играть я еле уловил краешком глаз. Вот он продолжает бесконечные стелящееся движения, отступая и уклоняясь, невредимый. И р-раз! Его кисть буквально выстреливает, ударяя во внутреннюю сторону предплечья левой руки. Конечность будто отсыхает, стремительно немея. Клинок вываливается из ослабевшей кисти, и оказывается в ладони Лорда, молниеносно подхватившего оружие. Тот провернул клинок несколько раз вокруг кисти, привыкая к оружию. Невероятная скорость.

— Ну, что ж, начнем бой, Гарри? — веющее смертью шипение не может принадлежать человеку. Реддл отступает на шаг, играючи делая несколько замысловатых движений мечом на невообразимой скорости. И вновь замирает в приглашающем жесте.

Но на этот раз я не спешу атаковать. Двигаясь по кругу, ожидаю атаку противника, начиная с горечью понимать, что почти абсолютная победа сменяется неминуемым поражением. Противник силен не только магически. И даже без палочки оказался мне не по зубам.

Истинный Мастер — Мастер во всем.

Неуловимый выпад, предназначавшийся горлу, я уловил на самой периферии сознания и, не осознавая движений, на последней секунде успеваю выставить блок.

— Неплохо, — признал Волан-де-Морт, отступив на шаг, и склонив голову на бок, с интересом изучая меня. А затем, в мгновение ока превратившись в несокрушимого монстра, бросился на меня, разразившись серией витиеватых, техничных, и невообразимо быстрых атак.

Меня гоняли по всему пространству Тайной комнаты, будто никчемную собачонку. Отступая, вваливаюсь назад, под своды громадного зала, где когда-то, миллиард лет назад упокоился василиск. Здесь все изменилось. Зал дышал золотом и красками. Под открытой пастью Салазара Слизерина вытянулся трон из черепа того самого василиска, образуя подобие змеиного языка.

Правда, оценивать интерьер последнее дело. Слишком был занят тем, чтобы не умереть. Выкладываясь на тысячу процентов, используя все свои навыки и арсенал, я ничего не мог поделать. Каждая моя качественная и эффективная атака натыкалась на совершенную защиту, будто бы Лорд просчитывал меня на тысячу шагов вперед.

И я понял, что обречен. Последний удар заставил отскочить далеко назад, осмысливая произошедшее и переводя дыхание. К слову, Волан-де-Морт даже не запыхался.

— Как самочувствие, Гарри? — почти нежно поинтересовался Лорд. — Ты знаешь, почему погибли трое твоих могущественных друзей?

Я проигнорировал, восстанавливая дыхание. Не хотелось в последние секунды жизни ударить в грязь лицом.

— По твоей вине, Гарри! Как, впрочем, и всегда. Та вариация щита, что я использовал, аккумулировала энергию направленных атак, именно поэтому Дамблдор и его дружок прекратили наступление. А твоя могучая Бомбарда придала мне сил, спасибо тебе за это! Каково это, в очередной раз быть виновником гибели своих соратников?

Мое сердце екнуло и ушло в пятки. Он лжет, лжет! Пытается сбить меня с толку! Из глаз едва не брызнули слезы, я судорожно вздохнул и проклял свое дерганное бессмысленное существование.

Следующий отрезок сражения был самым кошмарным действом в моей жизни. Волан-де-Морт прекратил непрерывно атаковать, инициативу ведения боя, казалось, отдавая мне. И только мне стоило перейти в наступление, развить атаку, почувствовать меч, как неуловимо сменивший направление движенья вражеский клинок вспарывал мое предплечье, оцарапывал бедро, надрезал кисть. Только замахиваюсь, как вражеский контрудар чуть не выбивает меч из немеющих рук. Хочу вдохнуть поглубже, и меткий удар плашмя обрывает мой судорожный вдох…

Темный Лорд игрался с добычей, постепенно и неотвратимо, не оставляя ни малейшей лазейки, давая понять, кто здесь право имеет.

— Думал, ты один осваивал древнее и почетное искусство? Наивный, — насмешливо шепнул Реддл, вновь отступив. С детским любопытством склонив голову набок, наблюдал, как я силюсь подняться из последних сил. — Ошибочка в плане, не так ли, Гарри? Скажи мне кто-то пятнадцать лет назад, что мой главный враг погибнет от моего меча… Я бы убил говорящего, ибо такой противник лишь опозорит меня в истории. Но ты — другое дело, демон-Поттер. Твое маггловское имя, как и мое, не имеют никакого значения. Хотя, теперь-то ты уже никто. Без магии нет связи. Жаль, я не увидел тебя в самом расцвете сил, но должен признать… — Лорд задумчиво приумолк, а затем кивнул своим мыслям и подытожил: — Должен признать, ты достойный враг. Стал бы великолепным учеником. Прощай.

И перехватив меч обратным хватом, стелящимся змеиным шагом бывший Том Марволо Реддл, а нынче Темный Лорд Волан-де-Морт направился убивать.

Я поднял тысячепудовую руку, сжав оружие из последних сил. Кровь непрерывно текла из несчетных ран по всему телу, в глазах двоилось, а дыхание сперлось. Силуэт неотвратимой смерти замаячил совсем близко, лишь два багровых ока мерцали впереди испепеляющим взором.

Я поднял клинок, дабы отразить смертельный удар, несущий неотвратимую гибель. Поднял клинок, надеясь на последнее чудо, второе дыхание, открытие неизвестных ранее способностей. На некую силу Любви, стечение обстоятельств или милость Реддла. Надежда последнего вздоха.

Чуда не произошло. Вскрикнув раненой птицей, я ощутил, как безжалостный холодный металл пронзает грудную клетку. Изо рта полноводной рекой хлынул поток крови, а тело растворилось в океане боли. Я рухнул, как подкошенный на колени, бессмысленным, стекленеющим взором глядя перед собой.

Моя ладонь разжалась. Второй меч с громким звяком ударился о камень Тайной комнаты. Чтобы быть подхваченным паукообразной кистью. И вонзиться мне в грудь следом за первым.

— Гарри Поттер… — прозвучало где-то далеко-далеко, не в этой вселенной, — Мальчик-который-Выжил…

Сквозь мрак и черноту, доносились неясные символы и вздохи. Я открывал глаза, удивляясь, что ещё жив, и снова падал в неосязаемую пустоту. Волан-де-Морт делал что-то непонятное, немыслимое, изредка склоняясь надо мной, и пропадая в небытие.

Упал ли барьер, вернулась ли магия, что там с моим отрядом? Побеждены ли пожиратели? Какая разница? Я — умираю.

Последний всполох жизни заставил осознать себя на удивление отчетливо, пусть ещё смертельно раненого, в луже собственной крови. Удивиться, что до сих пор жив. Очнуться, чтобы понять самое главное, буквально за секунду до ухода.

Дамблдор был прав. Что бы победить, не обязательно одолеть.

И Учитель, говоривший, что главное — знание был прав. Знание — сила.

В своей немереной гордыне и жажде возвеличить итоговую победу, Томас Реддл Лорд Волан-де-Морт возжелал создать последний, седьмой крестраж на месте решающей битвы. Прямо на поле боя, Темный Владыка решил, что клинок, повергший главного Врага Пророчества достойный выбор для последнего, седьмого хранилища его бесценной души.

Не ведающий о потере первых шести и о самом важном, о том, что в роковую ночь пятнадцать лет назад частичка Реддловой души откололась, и прикрепилась к единственному живому существу в полуразрушенном доме. Гарри Поттеру.

Дневник, Кольцо, Медальой. Чаша, Диадема, Змея-Нагайна. И младенец. Уже семь.

Крошечный восьмой обрубок, уцелевший в Годриковой долине тлел в полном физических сил и магии уродливом теле.

Так и не зная о невольном крестраже, Лорд предпринял попытку разделить душу в очередной, девятый по счету раз. И довел её до состояния не совместимого с жизнью. Жалкий осколок, оставшийся в итоге, являющийся сущим мизером, меньше жалкого духа, не имел никакой духовной силы задержаться в телесной оболочке.

Тело Реддла, сморщенное и опустошенное, распласталось лицом вниз прямо на мече, поразившем последнего врага пророчества. Лорд Волан-де-Морт умер. Он все же погиб этого меча… правда чуть-чуть иначе.

Великий план Дамблдора свершился. Невозможно поверить: неужели он мог это все просчитать, предвидеть?

Осознание пришло за какую-то долю мгновенья, откровением свыше, не иначе. Я поблагодарил неизвестные силы за возможность уйти со спокойной душой, сделав дело. Воистину, иногда, чтобы победить, нужно проиграть. И, невзирая на все зло, привнесенное мной за время пребывания здесь, душа уходила легко и непринужденно. Я там увижу Беллу. Перед лицом промелькнули лица родных, близких, и всех, кто был мне когда-то дорог.

Простите меня за все. И прощайте. Виктор Селедкин — обычный парень, каких миллионы, а в этой жизни Гарольд Джеймс Поттер умер.

Неясные голоса на самом краю сознания возникли и оборвались за мгновение до наступившей черноты. Все исчезло.

*

Туманная, черная мгла. Расплывчатые тени и странные выверты подсознания. Все совсем не так, как в Отделе Тайн. А значит, меня нашли и успели откачать. Значит, ещё предстоит пострадать.

Белый ровный потолок, первое, что я увидел по пробуждении. Разум словно стянутый тягостной наркотической пеленой с трудом вырывался из тенет темноты. Я вдохнул воздух и повернул голову.

Как не крути — традиции нарушать нельзя. И под конец семестра Поттер обязан очнутся рядом с развалившимся перед больничной койкой директором. Или, как данном случае, директрисой.

Профессор МакГоннагал сидела, и с непроницаемым выражением лица глядела на меня.

— Сколько я здесь, профессор? — прохрипел я, разжимая непослушные губы.

— Неделю, — ответила декан Гриффиндора, и отвела взор.

— Где я?

— В Мунго, естественно.

— Что с Беллой?.. С моей женой? — задал самый животрепещущий вопрос. — Она здесь?

— Нет, она в Хогвартсе.

— Что-о?! Почему в школе? Почему не в госпитале?!

— Во-первых, мистер Поттер, вам нельзя сейчас так волноваться. Во-вторых, как вы себе представляете Беллатрису Лестрендж лечить в Мунго? Её тотчас отконвоируют на Поцелуй Дементора.

Меня всего передернуло. Однако следующие слова оборвали мою жизнь.

— Да и не поможет ей никто. Простите… Мистер Поттер? Что вы делаете?! Немедленно вернитесь в постель!

Я с усилием поднимаюсь, осматриваясь нетрезвым взором. И аппарирую прямо в Хогвартс, не успев удивиться тому, что это стало возможным.

Школу успели отмыть от крови и трупов. Но по прибытию я ощутил лишь холод и сквозняки пустого замка. Из школы Чародейства и Волшебства Хогвартс стал куском продуваемого ветрами камня. И никто не знает, возродится ли он когда-либо вновь.

Однако полуразваленный замок последнее, что мне нужно. Ватные ноги сами несут меня к больничному крылу.

Быстрее… ещё быстрее! Ну же, двигай конечностями, Поттер!

А вот и она.

Беллатрисса лежала, бледная и опустошенная, с потухшим взглядом и поникшим лицом. Я бросился к любимой, ухватил за холодеющую кисть и прижался губами.

— Я здесь… я с тобой, — шептали непослушные губы.

Не достучаться. Все эти дни её ела прожорливая язва. Последнее проклятие Темного Лорда настигло бывшую приспешницу. И нет от него спасенья.

— Ну же! Ответь!

Что-то изменилось. Её омуты распахнулись, однако искра жизни потухла, подернутая смертной пеленой. Зрачки дернулись в мою сторону. И расширились.

Беллатрисса малость воспрянула, неподвижную маску лица осветила радужная улыбка.

— Ты пришел… — чуть слышно пробормотала она, — ты все же пришел…

— Как же я мог не прийти! Я хочу быть с тобой… всегда… не бросай меня, только не бросай!

Я ощупал взглядом прикрытое покрывалом тело. Её прекрасное лицо запало, щеки ввалились, а вокруг глаз расцвели цветы смерти. Под краешком простыни, на шее, я заметил край черной мягкой корки, тянущейся вниз.

— Не смотри. Не надо, — попросила супруга, лишь я протянул руку. — Не запоминай меня… такой.

Мы встретились взглядами. Смотрел друг на друга и просто молчали.

— Когда ты полюбила меня?

Белла слабо улыбнулась.

— Не тогда, когда мы спасались на плоте, нет… и не тогда, когда мы впервые любили друг друга. Тогда я лишь разрешила любить себя, и сама открылась навстречу, смирившись, и наплевав на все…

Говорить ей все труднее. Она дожидалась меня, собирая всю волю в кулак. А теперь медленно отходила в мир иной. Голосок становился все тише…

— Я полюбила тебя, когда ты захотел сделать меня счастливой. Когда увез, плюнув на всех, чтобы показать мир. Показать настоящую, насыщенную жизнь. Показать радость. И тогда я поняла, что ты Ангел… ниспосланный мне с небес… перед концом всего. Я знала, что умру, Виктор. В глубине души я понимала, что не заслуживаю такой любви и такого счастья… расплата неизбежна…

Она сильно закашлялась. Хрип разрывал грудную клетку. Когда приступ прошел её глаза заволокло слезами от боли. Но она продолжила, и голос её набрал силы:

— И я с радостью падаю в пучину раскаянья! Ведь я познала истинный смысл всего, мой малыш. Я люблю тебя, а ты любишь меня. И больше ничего на свете и не нужно… не нужно… — она затихла.

Я, крепко стиснув зубы твердо звал её из ниоткуда, и лишь влага, текущая из глаз выдавала мои истинные чувства. Я ловил каждую черточку её образа, каждую морщинку на изнеможенном лице. Белла тихо вздохнула, а её хрупкая кисть нежно прикоснулась к моей дрожащей щеке.

— Как же ты любишь меня. Ты ещё так молод… будь счастлив.

— Как я могу быть счастливым без тебя?! Не уходи, только не уходи… — причитал я.

— Что ж ты, глупенький! Не плачь, ты же такой сильный, — мягко утешила Беллатриса, держась из последних сил. — Милосердный и отважный. Ты будешь счастлив.

— Без тебя мне не нужна никакая сила, никто и ничто… Я хочу быть с тобой!

— Мы и будем вместе, любимый, — её голос становился все тише и тише. — Я буду ждать тебя на Луне, забыл?

— Только не упади… — сдерживая слезы, я взирал на гибнущий цветок истинной любви.

— Не упаду… ты же придешь, а значит, я буду ждать… — грудь Беллы в последний раз поднялась, и остановилась навеки.

Последним её выдохом прошелестело: — Спасибо…

Кто-то положил руку мне на плечо. Я резко дернулся, сбрасывая нежеланного гостя, и зарылся лицом в постель, до боли сминая покрывало.

Истинное счастье, настоящая Любовь постучалась в окошко, заглянула на миг и ушла на веки. Умерла.

Я-ль недавно кричал воодушевленно — даешь победу любой ценой? На миг возникло предательское желание повернуть время вспять, ввергнуть мир в пучину хаоса, но окопаться с любимой на краю света. Победа над злом любой ценой? Только вот цена — все, что у тебя есть.

Я стал косвенной причиной гибели Дамблдора. Учителя больше нет. Жена, моя любимая черная роза ушла навеки. Увяла и осыпалась пеплом. А ещё сотни и сотни жизней, по моей вине, прямо или косвенно, от моей руки или моих просчетов…

Я поднял голову и прикрыл вздрагивающие веки.

Хочется прощения и раскаяния. Хочется забытья. Смерти. Покоя. Любви.

В такие моменты очень хочется поверить в загробную жизнь. Только любя ты живешь. Только благодаря любви: взаимной или неразделенной, соки жизни пронизывают тебя насквозь, не оставляя равнодушной ни одну клеточку тела. Кто-то из великих сказал: сто лет серой жизни стоят одного мгновения любви. И я с ним согласен. Как же хочется думать… да что тут думать — уверен! Я уверен, что это не может быть конец. не должно так быть!

Я вышел под звездное небо, взобрался на самую верхушку Астрономической башни и поднял очи на небосвод. Яркая, теплая Луна освещала высотку башни и верхушки деревьев теплым ласковым светом.

Она меня ждет.

Ведь иначе, получается, зря были все страдания и испытания? Если это конец, значит все испытуемое и переживаемое обесценивается? Никогда. Я вновь узрел светлую улыбку Беллы, её темные омуты звездных озер. Её незабываемые глаза.

«Ты же придешь, а значит, я буду ждать…» — прозвучал в голове любимый шепот. Я перевел взгляд на пропасть под ногами. Сердце екнуло. Невыносимо захотелось приблизить встречу.

«Нет, так нельзя…» — предостерег голос. — «Разве в трусости есть любовь?»

«Я постараюсь прожить достойную жизнь…, а потом приду к тебе, когда наступит срок!»

Я твердо развернулся и, пошатываясь, покинул Астрономическую башню. Может быть, показалось, как ветер вслед зашелестел одобрительно? Мягко, любя, и с гордостью. Так или иначе, я сделаю все, чтобы мир вокруг стал лучше. Нет никаких барьеров и преград. Вокруг люди, которые любят тебя, и ждут. Как по эту сторону, так и по другую. А значит — боятся нечего. Боязнь и страх отступили, когда в груди поселилась новая, Истинная Сила. Единственная, имеющая значение и дающая надежду. Любовь.

Примечание к части

И это ещё не все!)

>

ЭПИЛОГ:

Блаженного запала хватило ненадолго. Буквально до утра следующего дня, когда я проснулся, изможденный и перемолотый, чтобы увидеть повестку в Министерство Магии. Вначале мне провели демонстративную экскурсию, по руинам, которые возникли благодаря мне. Прямо при мне сухонький старичок делал опись причиненного ущерба.

А затем утренний Пророк, в котором «Избранный спас мир от Зла. Что осталось от мира?».

Меня встречали, будто лимон глотали. Пожимая перед камерами руку игнорировали наедине.

Выплыла история о моих взаимоотношениях с Беллатрисой Лестрендж. О том, что они были гораздо более теплыми, чем должно. В какой-то желтой газетенке успели окрестить «малолетним извращенцем».

Почтенные матроны на улицах отворачивали лица. Мужчины кивали, но поджимали рты. Так смотрят на прежде уважаемого кумира, чьи заслуги бесспорны, но затем чудовищно опозорившегося.

Демонические силы так и не вернулись. Последним, завершающим штрихом пьесы оказалось восстановление баланса. Я стал обычным человеком, а злость, питавшая волю, улетучилась.

Затем были похороны Беллатрисы и моего Учителя. Эти два тела я выбивал с боем. Прочих моих братьев авроры свалили в одну братскую куду и подожгли.

Я вспомнил, как берег силы, чтобы нанести удар Волан-де-Морту. И повернулся спиной к наставнику, которому больше всего нужна была помощь.

Мертвенная тоска ужалила сердце. Все, почти все погибли из-за меня. Я герой, и в то же время изгнанник.

Внезапно я почувствовал себя пустым и бесполезным. Лишенным цели, мотивации и к воли жизни.

Победа свершилась? А дальше, что?

И даже Дамблдоров потрет мертв. Не у кого спросить совета.

Накатывает ошеломляющее осознание, впервые за обе жизни… У меня не осталось… ни-ко-го. Пусто. Я один.

Сутки сменялись сутками. Такими же бесцельными и одинокими. Складывались в недели, заполненные пустотой…

Дни, наполненные стагнацией, мелькали быстрой лентой, то ускоряясь, то замедляя ход. Способности демона канули в лету, я остался тем самым пареньком-шестикурсником, да с более развитым резервом, да — более обученным. Но обычным.

И никому не нужным.

Я падал в смертельное уныние. Проводил дни в безделье, расстреливая из палочки столовое серебро.

Каждый погибший погиб из-за меня. Из-за моих ошибок.

Хогвартс никогда не будет прежним. Только Министерство способно одновременно дать Орден Мерлина первой степени и вместе с тем объявить бойкот. На словах и газетных заголовках я — герой. Но, как мне дали понять очень четко: герои не нужны в мирное время. И как только я пытаюсь подать документы будь то в школу Мракоборцев, толи в Академию, мне сразу припоминают все грешки. Разруху в министерстве, черную магию, непоправимый вред Хогвартсу… вот этого мне простить не смогли. Простить того, что я лупанул из РСЗО по их дражайшей школе, а затем прошелся Антимагической бомбой, одновременно щедро поливая Адским Пламенем. Конечно, их не волновало, кто и как должен был это сделать. А придраться — они мастера придираться.

За кулисами был продемонстрирован счет в пару миллионов галеонов — опись причиненного мною ущерба.

На страницах прессы мелькнула пару раз Грейнджер. Мол, жертва очередного заговора гоблинов, пришла и во всем призналась. Просила Азкабан. Но, в связи с войной, чистосердечным, и отравлением ту вышибли с треском, мол, не до тебя сейчас.

«Ищет покаяния?» — пьяно подумал я. Плевать.

Я скитался, не зная, чем себя занять. Существование становилось все более невыносимым. После кипучей деятельности последнего полугода подобная стагнация — хуже ада.

Вернулась незваная мыслишка, как тогда, на Астрономической башне. Мол, зачем тебе это все? Ты свою миссию выполнил, а сейчас можешь и должен уйти красиво. Кому ты нужен? Лишь маленький винтик судьбы, одаренный случайно жизнью. Прошел свой путь незрячей пешкой, всеми обманутый, используемый, обреченный. А сам по себе ты как был тем лбом-трутнем из прошлой жизни, так им и остался. Пора бы и честь знать.

Без дражайшего Наставника не можешь заставить себя выйти утром на тренировку. Без безумной влюбленности — совершать достойные поступки. Без пинка под зад — быть хоть сколь-нибудь полезным.

Депрессия нагнеталась. Я впервые за две жизни всерьез и основательно надирался. В одиночку. Начал метаться по знакомым местам, в пьяном умилении вспоминая события из той, прошлой жизни, когда я боролся, действовал и жил. Был хоть кому-то нужен. Прежде, чем погубил их.

Аппарировал на руины Гримо. Восстанавливать тут что-нибудь? Пфф. Кому это нужно? Мне — точно нет.

Аппарировал в Хогвартс. Да, пройдет ещё немало времени, прежде чем там восстановят антиапарационную зону. Выгоревший почти до горизонта Запретный Лес нагнетал ещё большее уныние.

Переношусь в штаб-квартиру, в которой мы с Учителем разрабатывали планы последней атаки. Прошел мимо подвала в котором томилась Грейнджер. Заглянул в спальни, где проводили чудесные часы мы с Беллой.

Вышел в гостиную и чуть не закричал. От боли.

И обреченности.

На кофейном столике остался лежать большой посеребренный револьвер. Любимый револьвер наставника, точь-в-точь как он его оставил. И его прожорливое, черное дуло смотрело прямо на меня.

Я хихикнул.

Что ж, видимо судьба.

«Я вернусь за ним», — любовно поглаживал его мастер. Нет, не вернетесь. Я стоял и смотрел как вас убивают.

«Чтобы победить не обязательно одолеть…», — да неужели, директор?! Что-то я не чувствую себя победителем! Обманутым, брошенным, одиноким — несомненно… Победителем? Если кто здесь и победил, так это вы. О-да-а! Ваш очередной гениальный план сработал на все сто, Альбус! Падаю ниц пред вашей мудростью! Темный Лорд повержен, а на личное счастье и благополучие пешек плевать, как обычно, я прав?

Яростно сплевываю. Злость придала мне сил и решимости.

Подхожу и хватаю револьвер. Холодная тяжесть оттягивает ладонь, и я, как в тот раз, ощущаю, что это оружие предназначено сеять смерть. Оно-то мне сейчас и нужно.

Прижимаю холодный металл к виску. Всхлипываю. Так обидно.

Палец ложиться на курок.

Глубоко вдыхаю.

Что?

Ты что сейчас хотел сделать, ублюдок?! Я с внезапной злостью отнимаю оружие и тупо смотрю на рукоять. Да, ты поступал не лучшим образом, ошибался и городил чепуху. Но ты, все равно — лучше их всех. Потому что ты, неважно каким образом и какой ценой сделал то, чего бы не сделали они. Никогда! Просто потому, что они из худшего теста. Не той закваски. Они просто — хуже.

Даже спотыкаясь на пути, ты сумел сотворить то, что никто и никогда не сумеет за свои жалкие никчемные жизни. Проживут, растрачиваясь на краткосрочные цели и мимолетные удовольствия, не оставят после себя ни мысли мимолетной. Ни гения начатого труда. Да, они умеют болтать. И болтают качественно. Больно.

Для несовершенств. Но ты — другое дело.

Злость нагнеталась. Благородная ненависть на себя в первую очередь, за то, что чуть не позволил с собой сотворить. Они не хотят тебя видеть?! ПЛЕВАТЬ!!! Они — никто. И звать и никак. Они пыль у твоих ног. Делай, что хочешь. Пусть это глупость, зло и несусветная чепуха, но ты — делай, что хочешь, потому, что ты — лучше. Ты — вправе. Будут против — уничтожишь. Сотрешь с лица земли.

Погибнешь сам? Плевать. Бывает. Главное, что ты сражался за себя, за свое право сидеть на законном первом месте, и творить любую чепуху. Потому, что ты — демон и выше их всех вместе взятых. А они — никто. Не согласны? Что ж, пусть докажут! Встанут на твоем пути и погибнут!

Поднимутся все против тебя, и ты заберешь с собой столько, сколько сможешь! Потому, что ты жаждешь. Единственный, несмотря ни на что жаждешь этого иррационально. А значит — ты создан для этого. А если создан для этого, значит — право имеешь.

Я со злым торжествующим хохотом поднял револьвер. И выстрелил.

В стену с каким-то дурацким портретом. Стоял бы сейчас передо мной вживую — убил бы человека. Злое ликование переполняло. Они хотели загнобить меня?! Оставить одного, потерянного и одинокого?!

Я их уничтожу. А те, кто зачитывал мне «напутствие», грозил штрафами и смотрел искоса будут первыми, кого настигнет несчастный случай. Потому, что — никто! Ни мать, ни отец. Ни полицейский, ни судья, ни президент, ни Господь Бог права не имеет мне говорить, что делать! Хотели оставить меня у разбитого корыта? Пусть попробуют заставить. Я, погибая, буду рваться к их сердцам! Чтобы сожрать у них на глазах.

Тело наливается почти забытым злым пламенем. Мощь переполняет меня.

Хохот заполняет пространство и, кажется, вокруг хохочет легион. Обвожу револьвером полукруг, расстреливая обойму в безумном веселии. Окно, стена, дверь, кофейная полка…

Мгновение тишины. Дымок тянется ввысь над скобкой прицела.

И как холодный душ… Как леденящий, разрывающий душу клинок.

Тихий, наполненный болью стон за дверью.

В два гигантских прыжка оказываюсь у двери и распахиваю. Чтобы увидеть конец своей жизни окончательно. Время остановилось.

За дверью тихонько оседала беременная Гермиона, а на цветастом сарафане расплывалось кровавое пятно. Она тянула ко мне руку, что-то бессвязно лопоча…

Нет… НЕТ!

— Я-я так… хотела увидеть тебя… сказать прости. Мне некуда больше идти было, я никому не нужна… прости меня, прошу!

Безумие тьмы схлынуло, а ему на смену пришел необъятный всепоглощающий ужас. Что я наделал?! Душа разорвалась на тысячу крестражей.

Это же Гермиона… моя девочка, милая Гермиона, беременная моим ребеночком. А ты убил её своими руками. Она пришла, незваная, просить последнее прощение, забытая, одинокая и никому не нужная…

А ты просто стрелял, в злом безумии.

Завыв раненым зверем падаю перед ней на колени. И, собрав последнюю волю в кулак, подхватываю тело, и без всякой палочки, какой-либо аппарации и прочего, шагаю сквозь пространство в больницу святого Мунго. Окажись на моем пути Волан-де-Морт, я уничтожил бы его одной мыслью.

— ДОКТОРА СЮДА!!! — мой рев пронесся взрывной волной по всем закоулком громадного здания. Люди высыпали, как горох.

— Мистер Поттер…

— Если она умрет, я разнесу всю больницу камень за камнем!!! — рычу неистово. Боль и отчаяние разрывают душу. Разве до этого были страдания? О-нет, дорогуша, это были цветочки. Вот если она умрет, вот тогда ты будешь СТРАДАТЬ.

И даже ярость тебя не убережет от Сам-знаешь-Какой участи.

Гермиона, девочка… плевать, что ты там делала, я сам не ангел. Женщина, которое носит мое дитя. Которое погибло по моей вине…

Душу свело судорогой. Я упал на колени, и прислонившись к лбом к двери палаты прошептал:

— Господи, только бы она осталась жива. Только бы они были живы…

Минуты тянулись бесконечно. Часы в коридоре больницы тикали с громкостью отбойного молотка — бах-бах. Ах ты страдалец! Мучился тут один! Ей было много хуже! Столько месяцев, беременная, одна-одинешенька, отвергнутая всеми. Даже в Азкабан бросилась, доведенная до ручки в поисках искупления. И даже там оказалась не нужна.

Что же я наделал…

Вышел взмыленный доктор. Я кинулся к нему, и ухватил за плечи, чуть не разорвав того надвое. Тот даже вскрикнул от боли.

— Что с ними?!

— Мистер Поттер! Держите себя в руках! — взвизгнул врач, болезненно скривившись. — Можете расслабиться — все хорошо.

Я просто рухнул на пол. Лежал на спине и с облегчением хохотал, ликуя. А слезы непрерывным потоком текли по глазам.

— Понятия не имею, каким чудом так получилось, — продолжил тем временем доктор. — Наверное, это единственная траектория, которой могла пролететь пуля навылет, не повредив особо ни матери, ни ребенку.

— Ребенок цел?! — неверующе вскидываюсь.

— Цел ваш ребенок. Произошли преждевременные роды, естественно. Но, поскольку мадам и так была на девятом месяце, и с опозданием, то все в порядке. И, прошу прощения, оговорился. Не ребенок, а дети. Мальчик и девочка.

Внезапно стало очень-очень хорошо-хорошо. Теплое нечто разлилось в груди, даря тепло и блаженство.

Все хорошо. Неужели я заслужил это?

Нет, конечно. Это просто дар. Иногда жизнь дарит что-то хорошее просто так. Живи и радуйся. Будь счастлив.

— Можно? — робко спрашиваю у доктора. Тот ухмыляется и кивает на дверь, мол — иди.

Захожу, и первое, что попадает в глаза — двойная детская кроватка. Два славных малыша. Черноволосая девочка, по хмурым бровкам уже сейчас понятно — та ещё штучка. И спокойно-уверенно сопящий парень, солидно сложивший ручки на пузике.

Это мне ли недавно не было ради чего жить?!

Я медленно вдыхаю, и перевожу взгляд левее. А там — Гермиона. Смотрит с такой всепоглощающей мольбой, что я вздрагиваю, подаваясь вперед.

— Как… он? — еле-еле спрашивает она.

— Не он. Они.

— Они?! — её очи счастливо и с удивлением распахиваются.

— Да. Они.

Новоиспеченная мама откинулась на подушки и улыбнулась сквозь слезы. Судорожно скомкала одеяло на груди.

— П-прости м-меня…

— Не смей. Я уже простил. И остался должен, за такой-то дар, — я снова и снова перевожу взгляд с девушки на колыбель, и вновь на мать своих детей. — Разрешишь остаться с тобой?

Становлюсь перед ней на колени и целую кончики дрожащих пальцев, комкающих покрывало. Её глаза наполняются слезами. Она силится выдавить хотя бы звук, но не может. Наконец получается:

— Ты разве не уйдешь?

— Могу ли я бросить свою семью? Никогда.

Хватаю её руку и сжимаю в своей. Перевожу взор на детскую колыбель.

Никогда.

К О Н Е Ц.

Примечание к части

Вот теперь все! Полтора годы с момента начала фанфика подошли к концу. Всем спасибо, кто помогал добрым словом! Счастья, Любви и до новых встреч! Следующий шаг: http://samlib.ru/editors/f/fedor_wasilenko/temnyeberega.shtml И ещё: https://vk.com/vasilenko_f_i — группа, где нас когда-то будет очень много)

>