— А Вельзус? — участливо спросила она еще раз и аккуратно присела на краешек занимаемого Люциусом дивана.
Он молча повел плечом и перевел на нее взгляд от добытых с потом и кровью папок, окинул взглядом ее фигуру и как-то странно нахмурился.
— Решает организационный кризис.
Панси кивнула, Гермиона вздохнула. Так корректно была обозначена глобальная проблема доверия. До серьезных дел допускали только своих, а среди своих было крайне мало тех, что после азкабанской отсидки были еще на что-то способны. Впрочем, под эту проблему можно было подогнать что угодно, и было яснее ясного, что Вельзус просто нашел того, чью голову будет заморочить легче и проще, чем свою собственную. За это время он превращал свой особняк в дом милосердия и в перерывы на обед рьяно зарабатывал бесценное общественное доверие.
Тяжело вздохнув о горькой участи семейства, Панси встала с дивана и тоскливо глянула на лестницу, где ее ждали остатки так быстро минувшего счастливого утра.
— Я дам распоряжения насчет завтрака, — она коротко кивнула сестре и дяде и встала с дивана. — Перебирайтесь в столовую!
И быстро засеменила на второй этаж, только тут поняв, что накинутая мантия для нее длинновата и точно была снята с мужского плеча.
* * *
Гермиона запустила пальцы обеих рук в волосы и растрепала шевелюру. Нужного массажного эффекта никак не получалось и привыкнуть к новой прическе было ничуть не проще, чем ко старательно вбиваемой Персефоной манерой держать осанку. У нее уже перед глазами плыли все эти имена сменяемых гоблинов, родословных и основных министерских чиновников, задействованных в работе с банком за последние сто лет. Люциус с каждым днем становился все белее и белее мела, а заявление Драко о том, что отец променял его мать на какую-то пигалицу-карьеристку, окончательно его подкосило и закрыло для них двери фамильного особняка. С тех пор, как Гермиона сварила зелье, Панси обходила дом Малфоев десятой дорогой к банку, и никто так и не удосужился сообщить Драко о том, что эта самая пигалица — сестра его лучшей подруги. И все ожидаемо привело к тому, что уже после обеда Люциус не сдержался:
— Надоело, — прошипел он сквозь зубы и звонко стукнул папкой по мореному дубу стола, — завтра же летим на Гаити!
Гермиона поперхнулась чаем, озадаченно подняла брови от декрета 1948 года о максимально допустимых чарах защиты и посчитала было, что он повредился умом. Однако, если о чем и свидетельствовал его загнанный вид, то лишь о том, что еще немного, и повредится точно.
— Мне нужна чертова голова Скримджера! — уверенно произнес он и опасно сощурил глаза, явно замышляя что-то нехорошее против Руфуса в посмертии. Роуз даже не стала бы его отговаривать после всей той головомойки, через которую ей пришлось пройти стараниями покойного министра. Но дело все же было важнее глупого расточительства времени.
— Можем пойти ва-банк, — твердо сказала она и расправила плечи, указывая помутневшим от недосыпа взглядом на документ. — Они не имели права на повышенную защиту.
— Что единогласно опровергнет любой состав Визингамота, — фыркнул Малфой и вырвал у нее из рук потрепанный листок с копией злосчастного декрета. — Пропащее дело…
Прозерпина кивнула. Во время послевоенной оттепели было принято столько глупых указов, ограничивающих волшебство, что времени на их отмену недостанет и у внуков. Прежде это никого не интересовало, но сейчас возврат к прецеденту об ограничении свидетельствовал об измене, что окончательно потопила бы всю семью Малфоев в глазах Лорда и выставила бы их с Панси в дурном свете за оказанную помощь.
— Надо успеть до суда, — жестко отрезала Роуз и щелкнула пальцем по столу. — Нам нужна шумиха, под которую мы могли бы ввести авроров и отрезать исполнителей от начальства, пригрозив им ратифицированным декретом и госизменой.
Люциус презрительно скривил брови и выпустил из рук документ, как что-то мерзкое и порочащее его личную честь. Однако он был единственным из всего архивного хлама, что давал им хоть какой-то сомнительный повод врываться за замок к банкирам.
— Слишком мелко, — он недовольно качнул головой и потянулся к остывшему кофе, в который на глаз плеснул добрую порцию виски. — С банком мы, может, и разберемся, но за погубленную репутацию придется платить отдельно…
Прозерпина устало прикрыла глаза и досадливо прикусила губу, вцепившись пальцами в мягкие подлокотники. Она на все это не подписывалась, когда сидела в уютном больничном кафетерии с белой как снег Панси и думала о том, какая же та дура, раз умудрилась сюда попасть. Оказалось, что по сравнению с ней сестра была просто кладезем мудрости: она наслаждалась жизнью, держала нос по ветру и обходила за милю любые дела с претензией на мировую значимость.
— Яксли прикроет нас задним числом, — сухо отозвалась она севшим голосом, не отрывая взгляда от стола. — В конце концов, это его бюджет.
На самом деле, к тому моменту Прозерпине было глубоко плевать на то, чьи деньги они сейчас спасали. Просто еще немного, и любимый дядюшка Панси действительно бы тронулся умом или слег от сердечного приступа прямо в этом кабинете, и никакие целители из Мунго его бы не откачали.
— Если мы достанем деньги, — очень тихо ответил ей Люциус и напряженно всмотрелся в собственные пальцы, сомкнутые мертвой хваткой на тонком фарфоре чашки. — Ему не с руки нас прикрывать.
Гермиона недоуменно нахмурилась и подалась вперед, ожидая услышать продолжение. Но Люциус больше так ничего и не сказал.
Еще с утра выяснилось, что тянуть дальше не имеет никакого смысла: в газеты просочилась информация о творящихся за закрытыми дверьми банка странностях. Было решено идти на дело как есть, вооружившись заверенными копиями бумаг, добытыми Люциусом юристами и отборным отрядом министерских авроров.
Глядя на собравшуюся за их спинами толпу, Роуз так и не поняла, с чего Люциус грешит на Яксли, пожаловавшего ему половину своего штата.
В банк зашли быстро, воспользовавшись уникальным умением авроров избавляться от вопросов одним взглядом командира и решительным видом вышагивающего перед ними мистера Малфоя, натянувшего на себя по такому случаю лучшую из своих надменных масок.
— В хранилища Министерства, — уверенно произнес он, смерив высокомерным взглядом притихшего клерка так, будто тот был пылью пред его сапогами. — Сейчас же!
Маленький гоблин, не проработавший в банке и года, что-то растерянно залепетал и почему-то убежал за подмогой к соседней кассе, притянув оттуда умудренного опытом седого старца в круглых очках на крючковатом носе. Тот невозмутимо глянул перед собой, задрал брови не хуже Люциуса, повел губами и протянул к высочайшему господину сморщенную руку.
— Вашу палочку, сэр.
Люциус презрительно поморщился, но в конфликт решил не вступать.
— Пустая трата времени, — фыркнул он, когда глуховатый гоблин что-то шепнул за плечо помощнику и размеренно начал выбивать искры из его палочки, чтобы затем бисерным почерком заполнить бесчисленные дыры в документе. Мелкий гоблин будто испарился, посланный куда-то по распоряжению старшего, и отсутствовал все то время, пока он был занят документами.
Прозерпина закусила губу и напряженно сжала пальцы, грудью ощущая, как стоявший перед ней Малфой готов был Бомбардой разнести застывший банковский холл. Ей казалось, что от напряжения трясутся даже хрусталики на высокой люстре. Глаза еще одного пришибленного клерка за соседней стойкой бешено крутились, высматривая то ее саму, втиснутую в узкую черную мантию с высоким воротником, то отряд переминающихся за ее спиной авроров, словно элиту из почетной свиты Маман Бриджит. В тот момент Роуз криво ухмыльнулась, скрипнув зубами, и подумала, что если дело не выгорит, сама рванет с Люциусом на Гаити, предварительно разодев его в Барона. И тут же с ужасом поняла, что до образа Беллатрисы ей остались всего одни бессонные сутки.
— Ваша палочка, — сухо произнес гоблин наконец и махнул рукой вновь появившемуся и дрожащему под взглядом Люциуса клерку, едва окончив последний виток мудрёной подписи. — Вас проводят.
Люциус уверенно ступил в открывшийся проход. Гермиона, сведя брови, оценивающе взглянула на старика и пошла следом, краем глаза отмечая, как Люциус подгоняет тростью семенящего перед ним паренька. Ей все это не нравилось. Ставка была на внезапность и наглость, но, похоже, старшее поколение за долгие годы службы привыкло и к тому, и к другому. Оставалось надеяться лишь на то, что их еще не брали госизменой, пусть и шитой белыми нитками у купленного юриста, который ругался, как сапожник, когда они показывали ему добытый потом и кровью левый закон.
За первым же темным углом Гермиона едва не влетела в спину застывшего гоблина, который обернулся и, оттопырив руку в сторону, испуганно поглядывал на нее и отставшего от нее на шаг Люциуса с двумя телохранителями.
— С вами желает поговорить старейшина Арадам, господа, — скороговоркой пробормотал он, слепя им глаза своим большим фонарем.
Люциус лишь фыркнул и смерил коротышку презрительным взглядом в тот момент, когда Гермиона обернулась, чтобы вопросительно на него глянуть.
— Мы согласны, — стремительно ответила она и толкнула Люциуса плечом, пока тот не успел раздавить, вероятно, их единственный цивилизованный путь. — Ведите!
Малфой грозно на нее посмотрел, но на виду у всех спорить не стал и показательно кивнул головой вперед. Стало ясно, что говорить за всех придется ей одной. И только тут она поняла, что походя умудрилась взвалить на свои плечи благополучие тысяч британских магов и всего волдемортовского бюджета.
Первый уровень хранилищ был наземным, и его они прошли пешком. Люциус, нахмурившись, осматривал помещение недобрым взглядом, будто ревизор, подмечающий истоки дыр в бюджете. На втором уровне им также не дали тележек, и Роуз начала хмуриться подобно Люциусу, провожая косым взглядом конечную станцию посадки. На третьем уровне они спускались по лестнице, и тут уж Прозерпина, ощутив осторожные движения Малфоя, сама крепче сжала палочку. Однако гоблин все также шел вперед, едва не переходя на бег и явно мечтая скорее избавиться от нежеланных гостей. Фонарь в его руке крупно дрожал и выдавал его страх с головой, равно как и желание поскорее сбыть их на руки какому-то менее удачливому сородичу. Гермиона скосила к Люциусу глаза: тот едва не скрипел зубами, но шел уверенно и ровно.
— Вы заставляете гулять по подземельям всех своих клиентов? — наконец прошипел он, когда они с парой авроров-телохранителей ступили на сырой камень шестого уровня.
— Нет, сэр, — дрогнувшим голосом пролепетал гоблин и свернул за угол, где обнаружилась еще одна лестница на нижний этаж. — Только самых особенных, сэр.
Гермиона устало вздохнула и подумала, что, вероятно, им бы стоило меньших хлопот просто ограбить этот чертов банк, чем пытаться провернуть планируемую аферу. Если это вышло у полуживого Квирелла, то у них двоих после бессонного месяца наверняка был бы шанс.
— Пришли, — донесся до нее тонкий голос гоблина, едва он коснулся рукой круглой двери и тут же засеменил прочь, даже не позаботившись о том, чтобы оставить им единственный фонарь. Впрочем, сквозь узкую щель проглядывал тусклый желтый свет.
Люциус только молча сглотнул, проходя внутрь пустого длинного помещения с парой мягких диванов и столом. Стоило Гермионе лишь заглянуть внутрь, как она поняла, что эта комната никогда не являлась хранилищем: ни министерским, ни чьим-то еще.
— Проходите, — донесся до них хриплый голос с дальнего дивана, и Роуз невольно передернула плечами. Она ощутила, как за их спинами неслышно прикрылась дверь.
— Мой непутевый племянник слишком заигрался в политику, — рослый гоблин отпил из хрустального бокала вина и жестом пригласил их присоединиться. — Это все его мать бунтарка… Он с рождения не понимает, как нужно решать дела.
Гермиона скосила взгляд на двух молчаливых авроров, ощущая спиной, как давят на нее оббитые в бархат стены, но все же ответила на приглашение и уселась напротив гоблина, пристально за ним наблюдая. Люциус встал за ее спиной, сложив руки на спинке дивана.
— Нам бы не хотелось платить за его ошибки, — продолжил гоблин и выразительно посмотрел на нее, а затем поднял взгляд к Люциусу, слизнув с губ красное вино. — Ни деньгами, ни кровью, ни честью.
Прозерпина сглотнула и протянула руку к одному из наполненных бокалов. Она ощутила, как пошевелился Люциус за ее спиной, сжимая ладонью диван.
— Так разве не в ваших силах устранить это недоразумение? — ответила она, пригубив сладкое эльфийское вино. — Насколько я знаю, дела гоблинов решают гоблины.
— Ох, мисс, — пробормотал Арадам, покачивая головой, — дела гоблинов так запутаны, что не всегда поймешь, за какое деяние нас благословят предки, а за какое опрокинут проклятия на наши головы! Именно поэтому в сложной ситуации многие из нас никогда бы не отказались от помощи волшебников.
Роуз моргнула, надеясь успокоить не вовремя разболевшиеся глаза, и встретила пристальный взгляд гоблина, что-то от нее ожидающего.
— Так ваши дела, — неожиданно вмешался Люциус, кладя руку на ее плечо в молчаливом указе молчать, — имеют столь деликатный характер? И вы просите нас исполнить их, дабы оградить общество от ненужных потрясений?
Арадам уверенно кивнул, улыбаясь краешком губ.
— Именно, мой дорогой друг.
— И какие гарантии обеспечения нашего интереса мы получим, пойдя с вами на сделку? — поинтересовался Люциус, выходя из-за спины Прозерпины и снимая с рук тонкие кожаные перчатки.
Гоблин скосил взгляд на его обнаженные руки и довольно улыбнулся, поняв, что сегодня им удастся найти общий знаменатель, покрывающий их интересы.
— Если вы настаиваете на обете, вы его получите, мистер Малфой, — Арадам согласно прикрыл глаза и обнажил тонкое запястье. — Гоблины всегда держат слово, — он недовольно сморщил губы. — Или делают так, чтобы его сдержали.
Люциус фыркнул, поправил гладкий рукав мантии и качнул головой.
— Но вы с самого начала стремительно теряете контроль, — отрезал он, стукнув тростью по полу и сжав руку на голове венчавшей ее змеи. — Если ваши старейшины столь благоразумны, что вы готовы рискнуть за них жизнью, то как сыну вашего брата удается сохранять власть над их решениями?
Арадам скривился так, будто съел лимон без сахара, и его лицо покрылось сетью невидимых морщин.
— А эти сведения, мистер Малфой, ключ к нашему договору.
— Вы хотите сказать, что эта информация столь же вредна для вас сейчас, сколь будет полезна потом? — Люциус подошел ближе, подхватил со столика бокал вина, настороженно принюхался и, чуть поморщившись, сделал небольшой глоток.
