— А если я... — Воспитатель на секунду утратил решимость, но вскоре продолжил: — а если я считаю непреложным условием для благоденствия России собрание почётнейших мужей, избранных из общества.
— Продолжите... и без согласия, которых государь не может...
— М-м-м, нет, государь всевластен...
— Тогда, Вам не о чем беспокоиться, Государственный совет уже давно существует.
— Благодарю, но оный совет не представляет общество. Я же говорю о том, что государство сейчас не слышит желаний общества и чаяний народа. Их нужно донести до государя.
— Подайте челобитную.
— Но... — Жуковский попытался найти слова, но замолчал в нерешительности.
— Я же вижу другое. Люди не намерены просить. Им мало донести до государя свои желания. Они хотят, чтобы их всенепременно удовлетворяли. Государство для них не более чем средство для создания их благополучия.
— А разве не в том смысл государства, чтобы людям в нём благостно жилось. Всё, что есть в государстве создано заботами людей, они вправе требовать себе за это воздаяния.
— Не вправе. Народ, что их накормил, он может что-то просить взамен. Государство, что дало им образование, может требовать. Но люди из общества в долгу перед всеми, им надлежит не о своих правах напоминать, а самим помнить о той задолженности, в какой они пребывают у государства и народа.
— Так Вы считаете, что и я так живу? — Усмехнулся Жуковский.
— А разве Вы не чувствуете долга перед государем и русским народом?
— Гм... Но это иное...
— А мне представляется, что нет. Человек из общества ведомый своим долгом, обязан встать на путь служения, а не требования себе каких-то прав.
— Оставим это, тем более что уже виден Михайловский дворец.
В доме, куда они пришли было людно. В большой зале находилось около трёх десятков человек. К ним подошёл высокий стройный брюнет с узким лицом и тонкими длинными кистями рук.
— Ваше Императорское Высочество, позвольте представить Вам хозяина сегодняшнего вечера, Матвея Юрьевича Виельгорского, — представил подошедшего, Василий Андреевич.
— Здравствуйте Ваше Императорское Высочество, — приветствовал брюнет. — Рад видеть Вас на нашем музыкальном вечере.
— Здравствуйте, Матвей Юрьевич. Полагаю, что не случиться ничего страшного, если Вы будете обращаться ко мне сегодня по имени, без титулования. Это позволит всем быть непринуждённее и полнее податься очарованию музыки.
Благо никто из гостей не стремился развлечь себя разговором с малолетним наследником престола. Спокойно дождавшись концерта, великий князь занял почётное место в первом ряду и поступил по старой привычке, выработанной в двадцатом веке. При первых же звуках музыки он погрузился в свои мысли и пробуждался от них только при аплодисментах.
"...Не убедил я его. И не смог бы. Но надо что-то делать. Вокруг полно либерально настроенных дворян. Необходимо подготовиться к словесной перепалке с ними. Пусть не устной, а на страницах журналов. Но надо готовиться. Для чего необходимо познакомиться с литераторами охранительного толка. А выходить на них буду через Шишкова....
...Всё одно, надо свести все нынешние либеральные взгляды в таблицу и противопоставить им контрдоводы...
И это ещё цветочки. А вот когда зашевелятся социалисты, тогда, только держись..."
* * *
19 октября 1827, Санкт-Петербург
Исподволь стала складываться новая традиция. Непосредственно перед утренней зарядкой великий князь взял за обычай уточнять свои ближайшие планы. Благо Юрьевич сочетал в себе множество должностей, включая должности учителя гимнастики и управляющего личной канцелярией великого князя.
— Что у меня намечено на сегодня?
— По Вашей просьбе, Засядко ожидает Вас к одиннадцати в артиллерийском училище. Посещение Сестрорецкого завода мы перенесли на двадцать пятое, поскольку к четырём Вам надлежит быть на обеде у государя. Кроме того, на завтра намечен выезд в Батово. Также на пять часов двадцать пятого оговорена встреча с Кларком.
— Хорошо, сейчас гимнастика, завтрак, урок шведского и направляюсь к Засядко.
Без трёх минут одиннадцать великий князь вошёл в здание училища. Оставив конвой внизу, он в сопровождении одного Чернявского поднялся по главной лестнице и быстрым шагом влетел в кабинет Засядко. Великий князь поздоровался первым и, не ожидая ответного приветствия, принялся раскладывать на столе генерала принесённые эскизы.
— У меня к Вам, Александр Дмитриевич, серьёзное дело, — твёрдо заявил юный наследник престола.
Засядко неспешно встал со стула.
— М-м, Я рад приветствовать Вас, Ваше Императорское Высочество... м-м-м, чем могу...
— Указанием Его Императорского Величества, мне и генералу Ратькову поручено создать особую пехотную бригаду. Вооружить её пушками довольно затруднительно, а вот ракеты будут весьма уместны. Я намерен закупить для нужд бригады довольно много ракет, но их конструкцию необходимо доработать.
— Я вижу, Вы уже всё придумали, — Засядко неспешно перебирал вываленные на стол листы.
— Не всё. Сперва, я хочу узнать результаты запуска ракет с керамическими чашками. Вы готовы дать мне отчёт.
— К сожалению, для полной уверенности не было проведено достаточного числа стрельб, но могу отметить, что чашки на десятую часть увеличивают дальность полёта и заметно уменьшают площадь ожидаемого места падения.
— Жаль, что Вы не успели проверить их более основательно. Довелось ли Вам произвести отстрел ракет с рёбрами оперения?
— Нет.
— А что так?
— Поручения Михаила Павловича и вверенные им под мою заботу учреждения не позволяют мне уделить ракетам достаточно внимания.
— Это полагаю вполне преодолимым. Надеюсь, в Вашем подчинении найдётся дельный молодой офицер. В ближайшее время, ракеты нужно довести до образцов, могущих стать основным оружием пехоты наряду с ружьями.
— Я попрошу управляющего ракетным заведением Внукова, Василия Михайловича, больше времени уделять опытам.
— Вот и славно. Основные требования к ракетам происходят из особенностей их применения. Стрелки бригады действуют в рассыпном строе. Из-за их спин гренадёры будут стрелять ракетами по колоннам, каре или иным толпам врага. Гренадёр неким образом должен заменить заряженную картечью пушку. Отсюда, ракеты должны нести гранаты с большим количеством осколков или пуль. Дальность полёта ракеты от пятидесяти до трёхсот саженей. Гренадеры должны следовать за цепью стрелков и быть готовы к запуску ракеты в любой момент. Отсюда, ракета должна запускаться с рук или с легко переносимого упора и придётся отказаться от горящего шнура. Я подготовил некоторые предложения по устройству таких ракет, но его потребуется изменить в результате опытных отстрелов.
Великий князь прижал ладонью верхний из эскизов и ножом для разрезания бумаг принялся указывать на изображение.
— Вот так я представляю себе ракету. Я не смог использовать названия частей ракет, которые приняты у вас, потому изложил свои, которые мне показались удобнее. Итак, ракета состоит из боевой части и двигателя. Первая представляет собой двадцати фунтовую гранату, снабжённую двумя взрывателями. Второй состоит из корпуса, крыльев, топливной шашки, стартового заряда и сопла.
Великий князь заменил эскиз.
— Сначала устройство боевой части. Граната имеет вытянутую форму. Внутри пороховой заряд. Между стенками малого и большого корпусов укладываются куски чугуна весом от золотника до двух. Малый корпус, скорее всего, железный, большой может быть из любого материала. Не исключаю возможности просто обтянуть гранату парусиной. С тыльной стороны гранаты, со стороны двигателя, расположен дополнительный взрыватель в виде отверстия заполненного порохом для передачи пламени от двигателя заряду после выгорания топливной шашки. По фронту гранты располагается колпак с основным взрывателем. Вот здесь я нарисовал его. Вкратце суть взрывателя такова. При ударе ракеты в преграду массивный цилиндр внутри взрывателя смещается вперёд и освобождает подпружиненный ударник, который бьёт по ударному составу. Последний поджигает пороховой заряд. Это лишь общее описание, детально устройство боевой части я не разрабатывал, это ещё предстоит сделать.
Засядко взял эскиз и поднёс его ближе к глазам.
— Ну... да... возможно... — неопределённо заключил он.
— Теперь устройство ракетного двигателя. Размер топливной шашки из сахара предстоит определить пробными отстрелами, исходя из требуемой дальности полёта. От гранаты вдоль корпуса приделаны три ребра, названные крыльями, свёрнутые под углом к направлению полёта. Крылья служат как для дополнительного крепления гранаты к двигателю, так и для придания вращения ракете при полёте... — великий князь запнулся, но вскоре изобразив рукой некую спираль, пояснил: — на манер штуцерной пули. Керамическую чашку я назвал соплом. Между ним и топливной шашкой набивается пороховая мякоть это стартовый заряд, поджигаемый от пускового заряда. Теперь о пусковом устройстве.
Великий князь достал эскиз.
— Первый способ, запуск с бомбарды. Здесь важно чтобы она выстрелила ракетой вперёд на пару саженей, при этом от пороха в стволе загорится стартовый заряд и далее ракета полетит сама. Второй, запуск с треноги. Ударным составом поджигается стартовый заряд ракеты, уложенной на треногу. Дабы не опалить гренадёра, прицельное устройство вынесено в бок. Оба этих способа мне не нравятся, но лучшего я пока не вижу.
— Вы правы, оба способа весьма сомнительны, — задумчиво сказал Засядко, — стрельба с бомбарды должна проводиться с упора, иначе гренадёр может быть покалечен. Ракетный двигатель весьма долго разгорается, потому двух саженей полёта может оказаться недостаточно. Тренога выглядит значительно лучше, только пламя, скорее всего, заденет гренадёра, даже если он будет находиться сбоку.
— Согласен с Вами, Александр Дмитриевич, нужно пробовать. Замечу лишь одно, времени на опыты осталось не много. К весне я должен закупить ракеты для бригады. Стало быть, к концу января нужно иметь образец удовлетворяющий требованиям. Если его не будет, то придётся пересмотреть вооружение бригады и придать ей пушки. Кроме того к январю должны организоваться первые взвода бригады и необходимо будет их разместить где-нибудь возле чёрной речки, дабы они могли на полигоне учиться обращению с новым оружием.
— Вы не оставляете мне выбора Ваше Императорское Высочество, я правильно понял?
— Выбора нет у меня, Александр Дмитриевич. Вас же я могу только просить о помощи, в этих сложившихся вокруг меня тяжёлых обстоятельствах.
— Не волнуйтесь, Ваше Императорское Высочество, — улыбнулся Засядко, — бывали дела и похуже. Я сегодня же распоряжусь Василию Михайловичу приступить к опытным стрельбам. Но прошу Вас в ближайшее время посетить ракетное заведение и лично обсудить всё с ним. Также полагаю, что первые взвода бригады можно будет разместить в казармах ракетного заведения. В настоящее время они по большей части пустуют, пока опытная ракетная рота ещё малочисленна.
— Вот как. Прекрасно. Тогда двадцать шестого я буду в ракетном заведении. Надеюсь Василий Михайлович уже обдумает мои предложения.
— Непременно, одно только мне хотелось бы отметить, — продолжал улыбаться Засядко. — Стрельбы достаточно затратное действие. Ракетное заведение может просто не обладать достаточными средствами для закупки пороха и прочих материалов для ракет.
— Это я могу помочь. Пусть Василий Михайлович наметит возможные затраты. При встрече мы обсудим будущие стрельбы, и тогда я изыщу деньги под них...
До четырёх часов, утвердившихся в распорядке дня императора ещё при Александре Благословенном как обеденный час, оставалось ещё около сорока минут. Великий князь неспешно приближался к Зимнему дворцу по набережной, обсуждая с генералом Ратьковым предстоящий обед у государя, на который были приглашены почти все наставники наследника престола.
— Позволю себе, обратить Ваше внимание, — сказал Ратьков, — что может быть государю желательно узнать не столько о наших успехах и планах, кои ему и так известны из моих докладов, сколько Ваши желания и впечатления. Посему я предлагаю Вам не сдерживать свои мечтания, но чётко отмечать их, дабы не возникло нежелательной путаницы.
— Ах, Авраам Петрович, не беспокойтесь. Я уверен, что если бы государю было необходимо услышать именно мои мечтания, он не стал бы собирать всех моих наставников за одним столом. Хотя не исключаю того, что мне придётся быть откровенным при всех.
— Непременно, придётся. Что же касается приглашения от государя, то я недавно имел беседу с Карлом Карловичем. Я понял так, что ему по слабости здоровья затруднительно нести на себе бремя первого лица при Вашей особе. Об остальном Вы и сами сможете сделать предположения.
— Ну, что ж, событие важное...— великий князь задумался на мгновение, но вскоре, широко улыбнувшись, продолжил: — Но меня заботят иные. Вы уже слышали новости от Паскевича. Эревань взят! Ха! Я вчера ознакомился с почтой и до сих пор в возбуждении.
— Да, значимость этого события сложно переоценить. Возьмусь утверждать, война скоро окончится викторией. Я же полагал, желание увидеть новорождённого брата должно сильнее волновать Вас.
— Ах нет, известие о брате дошло до меня слишком давно, я уже перегорел в своих желаниях. Я хотел бы увидеть государыню, но Карл Карлович убедил меня в слабости её здоровья и нежелательности всяких волнений.
— Это разумно. И всё же, я бы предложил оставить персиян заботам графа Несельроде, наши же дела лежат в исполнении поручения государя в Финляндии. Я ещё из Гельсингфорса направил на одобрение Ваш проект устава для бригады. Уверен, что государь уже прочёл его и следует ожидать от него многие замечания в самое ближайшее время, — Ратьков улыбаясь посмотрел на великого князя, — Ну, как? Теперь мысли о Персии меньше волнуют Вас?
Великий князь остановился и, вздёрнув брови, посмотрел на генерала.
— Я не готов, — пробормотал он. — Если государь сегодня изволит говорить об уставе, то я не готов к этому.
— Мы не вольны в этом.
— Вы правы, — еле слышно, думая о чём-то своём, пробормотал наследник.
— Могу утешить Вас лишь тем, что предложенный Вами устав, после тех изменений, что мы обсудили, я считаю весьма достойным. Те пояснения, что Вы дали, мне представляются довольно убедительными, и лишь за исключением некоторых, известных Вам, положений вполне следует ожидать высочайшее одобрение.
— К сожалению, в некоторых положениях устава я и сам не уверен. Многое зависит от того какое оружие мне удастся приобрести для бригады. Возможно, это будут только винтовальные ружья и гаубичные пушки. Тогда всё останется, как написано. Но если Засядко сможет сделать мне годные под мои требования ракеты, тогда в каждый взвод я включу дополнительную группу солдат вооружённую ими. И весь устав несколько поменяется. Иначе можно будет бороться с кавалерией и с колонной наступающей пехоты. Тем не менее, основа тактики нашей легкой пехотной бригады, стрелковая цепь, состоящая из звеньев, останется неизменной.
