Родольфус выглядел бледнее обычного. Изначально уверенный в собственном успехе, тот не допускал и мысли о поражении. Да и шанс выслужиться перед Лордом, уничтожив злейшего врага Поттера, посмевшего наглым образом явиться на состязание — беспечным и открытым. Впервые жена Беллатриса позавидовала нелюбимому мужу.
Но затем события понеслись необоримой лавиной. Вначале — необъяснимое мастерство малолетнего сопляка, разделывающегося с противниками, как с букашками. Затем загадочный монах — один из худших раскладов. Ему только мастеров с дальнего востока не доставало для полного счастья! Да и МакГрэй — не пальцем деланный мужик и умелый фехтовальщик. Лестрендж до последнего надеялся, что последнего не выпустят обстоятельства с родины, и даже Лорд подсуетился, через знакомых создавая проблемы серьезному противнику. Но — не сложилось.
А сейчас пожиратель благодарил всех богов за столь удобный расклад перед матчем — жеребьевка явно благоволила их замыслам. Особенно в свете последних событий — «япошка» выпотрошил герцога Стефана как курицу.
«Быть может слить финал»? — закралась в голову трусливая мыслишка. Ну, а что? Поттера он убьет — хозяин уже будет доволен, как удав. А по-тихому слить такому страшному врагу не позорно, а разумно. Сомнений в исходе полуфинала у Лестренджа не возникало. Кто он, и кто Поттер? Родовитый аристократ и профессиональный фехтовальщик, против юноши, воспитывавшегося у маглов. А рядом нет ни волшебной палочки, ни ненавистного Дамблдора, ни сборища мусорщиков — Ордена Феникса. Любое вмешательство будет грозить международным скандалом. Родольфус довольно оскалился шагающему навстречу противнику. Поттер действительно попал.
Сигнал к началу боя прозвучал утробным предсмертным воем. Клинки, как и взгляды скрестились над желтым песком арены. Толпа взревела. Толба бесновалась, глядя как двое мужчин убивают друг друга.
Лестрендж опасен. Я постиг эту простую истину после первого небольшого ранения — клинок вскользь оцарапал плечо. Помимо великолепной техники, силы и скорости — трех китов, на которых зиждется основа любого бойца, пожиратель владел редким талантом — предчувствием успеха. Как в редких случаях зеленый новичок ошарашивает мастера незамысловатым прямым ударом — простым и посему смертоносным. Никакой зубрежки шаблонных техник на сверхскоростях. Нет — все это было, но, главным образом развитое до совершенства ощущение победы, чутье «истинного удара» возвело стену между теми, кто был до, и самим Родольфусом.
Напряжение витало в воздухе. Даже трибуны притихли, осознавая мастерство сражающихся на песке воинов. Смертоносный танец завораживал, увлекал, гипнотизировал, а бойцы проявляли все оттенки песни под названием битва. Я чувствовал биение крови в висках, на лбу собрались морщинки крайней сосредоточенности и одновременно свободы, когда отпускаешь на волю все свое искусство, свою душу, дабы она пела. Пела, ведя замысловатый танец жизни и смерти. И тот, кто поет искренне, отдавая всего себя и не ведая страха — тот получает драгоценную награду — жемчужину, кульминационную точку оформившегося танца — Победу.
Итог сражения определила случайность. Одна из множества слагаемых составных её величества Судьбы, которая определяет жить тебе или умереть.
Песня оборвалась очень некрасиво. Как некрасива сама смерть — обрывающая бытие, вываливая наружу все самое уродливое и омерзительное что есть в этом мире. Завораживающая тысячи зрителей песня в один миг обратилась банальным убийством.
Все очень просто — клинок Родольфуса прошел вскользь, слегка оцарапав правый бок. Мой — вошел тому в левое подреберье.
Я вынул клинок и молча стоял над поверженным противником. Пожиратель — первый убитый мной собственноручно. Не застреленный впопыхах Авадой, в пылу сражения вылетающий, словно мишень компьютерной игрушки.
Трибуны ревели и бесновались с пеной у рта. Все поздравляли молодого, амбициозного и подающего надежды Лодра, радуясь гибели пожирателя.
И я в один миг отчетливо понял, обводя взглядом трибуны — эти люди радуются смерти. Кричат ей приветствия. Воспевают ей здравницы. «И последний враг падет — смерть» — вспомнилась далекая и полузабытая цитата. Да разве она враг им? Тем, кто радостно оглашают криками колизей. Тем, кто отсылает ей на алтарь тысячи невинных жизней. Либо тем, кто в пылу за мимолетными радостями отправляют за грань оппонентов.
«Поделом», — и я помотал головой, отмахивая незваное наваждения.
— Лорд Поттер! Лорд Поттер!
Поворачиваю голову. Рядом уже суетятся доктора с перевязкой, и ещё один тщедушный человечек мнется, намереваясь передать послание. Полное лицо, обливаясь потом, дрожало на ветру, а бегающие глазки старались на напороться на истекающий кровью труп.
— Говори.
— Принцесса Айра… желает видеть Вас, мой Лорд.
— Это может подождать… до конца турнира?
— О нет, ни в коем случае! — испуганно залепетал посыльный. — Она тотчас же требует вас к себе, и обязательно до боя!
— Ведите! — и отмахиваясь от назойливых врачей, удовлетворившись перевязкой, следую за проводником. Путь оказался недолгим: за пределами арены расположились в ряд величественные расписные шатры, и около самого безвкусного остановился толстячок.
Уже собираясь войти внутрь я оказался схваченным за локоть крепкой рукой. Гарфилд, более бледный и серьезный чем обычно, наклонился к самому уху:
— Гарри… пойдем отсюда?
— Извини, что?!
— Этот япошка тебе не по зубам. Ты видел, что он вытворяет?! Я бы с ним не справился. А ты…
— Я не использовал ту самую силу.
— Неважно. Он — Мастер. А наше дело гораздо больше и важнее какого-то там турнира. Гарри, я не шучу, — учитель схватил меня за плечи и встряхнул, заглядывая в глаза. — Урон по чести ничто, по сравнению с тем, что тебя ожидает.
— Нет, — просто сказал я, и Гарфилд как-то сразу сдулся. — Я не допущу. Даже представьте свершение наших чаяний и победу над Волан-де-Мортом. Лорд Поттер — который струсил и сбежал? Такому никто не пожмет руку, и никто не предложит должность. А за спасение из рук труса благодарность одна — ненависть и травля. Вот как я это вижу.
— Я понял, — скупо кивнул Александр. — Прости мне минуту слабости. Но то, что я видел… никто такого не ожидал. Как вообще служаки его проворонили?!
— Все его проворонили, — невозмутимо сказал я. — Но мне с ним драться. Я не хотел участвовать изначально, помните? А теперь позвольте довести начатое до конца. — и, поворачиваясь, добавил: — Да и принцесса ожидает. На пару слов.
И кивнув на прощание обеспокоенному донельзя Гарфилду, скрываюсь в шатре.
— Невозможно-невозможно-невозможно!!! — причитала принцесса Айра, носясь по комнате и разрывая в клочья подол когда-то прекрасного платья. Я недоуменно осмотрел ситуацию, переводя взгляд с отчаявшейся девушки на её окружение — нескольких охранников, слуг и помощниц.
— Что именно кажется вам невозможным? — мягко вопрошаю, — вызывали, принцесса?
— О, лорд Поттер! Вы моя последняя надежда! — принцесса кинулась на меня как утопленник на спасательный круг. Глазки её сияли, а зрачки расширились, призывно поблескивая. Если она снова попробует…
Что-то уловив в моем взгляде, девушка отшатнулась, и напустив на себя деланно-спокойную маску присела.
— Лорд Поттер! — голос её вновь сорвался. — Вы должны победить!
— Должен?
— Я не смогу жить с этим… с этим чудовищем!
— Вам откуда знать-то, принцесса? Лица никто не видел, боец он отличный, быть может и человек неплохой. Жестокий правда, это да… — я сокрушенно покачал головой.
— Издеваетесь? — испытующе взглянула принцесса. — Он же монстр! Наверняка и не говорит-то по-нашему, с детства мордовался в каком-то шаолине, жизни не видел. Увечья скрывает под маской, быть может глаз выбит, или нос оторван! Только представьте!
— Есть вещи, гораздо страшнее физических увечий, — нравоучительно произнес я. Ну бывают такие эмоциональные однополярные фифы, подтрунивать над которыми истинное удовольствие!
— Не нужно здесь философствовать! Молю вас, победите!
— Ну, я сделаю все, что смогу. Преждевременная гибель не входит в мои планы.
— Вы не сумеете! Никто не сумеет! Все советчики как один говорят, что его мастерство немыслимо! Он далеко не был столь искусен в отборах, иначе мои люди позаботились бы о нем, — в пылу принцесса не заметила оговорки, а несколько нарочито неприметных «слуг» за спиной многозначительно переглянулись. Ох, не было бы у меня проблем из-за твоего язычка, дорогуша. — Он скрывал свои силы!
— Поступил мудро, только и всего. Помилуйте, принцесса, неужто вы думаете, что я желаю поражения? Повторюсь…
— Вы не понимаете… я не смогу жить с ним! Никогда, ни за что! Невозможно! Вот, выпейте!
И протянула мне колбу с мутной, как кисель или смола, эссенцией.
— Что это? — нахмуриваюсь, не прикасаясь к склянке.
— Боевой коктейль, секретная разработка, — приубавила тон Айра. — через пятнадцать минут и в течении часа после приема — ускоряет восприятие и реакцию в несколько раз. Мы приберегали для Стефана… на финал. Мы недооценили… недооценили этого желтокожего. Джон вроде бы проверял всех кандидатов, но…
И яростно сплюнула. Черты её исказились, сейчас она напоминала скорее дикую птицу, чем человека.
И как граф влюбился в это?
— Сударыня, в любом случае допинг запрещен правилами, и у меня совершенно отсутствует желание…
— Плюньте на правила! После победы всем будет не до этого, свадебная церемония состоится тотчас же. Я буду достойно женой, клянусь, и постараюсь, чтобы наша жизнь была светлой и счастливой. Но не отдавайте меня чудищу! Выпейте, прошу вас! Ради вашего же блага.
Я недоверчиво покосился на склянку с мутной жидкостью. Финал-финалом, но вливать в себя невесть что… И тут, девушка, видя мое смятение, решилась на отчаянный шаг:
— Клянусь жизнью и магией, что предлагаю Лорду Поттеру сугубо боевой коктейль, без малейшего намерения навредить ему!
И магия приняла клятву.
Ну что ж… Принимаю склянку, и прячу во внутренний карман. Если все вышеупомянутое воспринимать всерьез, то пригодится малейший шанс на выживание. Поединок предстоит нешуточный. Хотя бы то, что сам наставник предложил мне немыслимую вещь — отречься и бежать, обрести позор, но выжить, свидетельствует о смертельной угрозе.
«Япошку» приветствовали громовым молчанием трибун. За эти несколько часов, разделяющих полуфинал с финалом внезапно выяснилось, что почти все его оппоненты плохо кончали. Нанесен непоправимый ущерб аристократии, в том числе психологический. Много девиц невольно утирали слезы платочком, с ненавистью глядя на убийцу всеми любимого МакГрэя. Айра — уже приодевшаяся в свадебный наряд нервно теребила край фаты. Волнуется, невестушка-то.
Как-то разом все вспомнили, что негоже отдавать принцессу за абы-кого и, не исключено, что новоиспеченный, вылезший не иначе как из самого ада дикарь увезет красавицу к черту на куличики. Посадит на цепь неподалеку от своего «шаолиня», и продолжит заниматься любимым делом — выпусканием кишок невиновным.
А на арене все стихло. Мы застыли лицом к лицу, обнажив оружие. Сигнал только-только прозвучал, но ни один боец не сдвинулся с места. Ветер усиливался, превращаясь в слабую, но нарастающую пургу. Ветер крепчал, поднимая песок с залитого кровью круга, и спустя минуту казалось, что мы стоим по колено в золотистом бушующем море.
И ни звука с притихших рядов. Ни тени негодования или же роптания. И тут замурованное в металлическую, с узкими прорезями маску лицо склоняется в уважительном поклоне. Немного опешив, я замер на миг, а после по всем правилам скопировал жест оппонента. И ринулся в атаку.
Весь былой опыт, все схватки и противники, включая забытого где-то на краю вселенной Родольфуса Лестренджа пали ниц. Пали ниц перед искусством бога во плоти.
Не знаю, как называть это. Заранее взвинтив восприятие, разогнавшись до невозможного, прибавив ко всему этого предложенный Айрой допинг… я все равно уступал. Уступал настолько же колоссально, насколько уступает рисующий ребенок, силящийся повторить Леонардо. Как дикарь, верхом на ново придуманном колесе в попытках угнаться за звездолетом.
Спустя секунд двадцать я понял — смерть неизбежна. Нет ни малейшего шанса победить. Ни малейшего шанса выжить.
Но разве я могу разрешить себе сдаться? Позволить себе сложить лапки, и смиренно уйти из этой жизни? Нет.
Вспомнился прыжок с Астрономической башни. То самое чувство падения, приближение неотвратимого конца и мимолетная, сверлящая сознание мысль — неужто все?! Все муки и страдания, мое появление в этом мире и бесчисленные испытания ради вот этого бесславного конца?
Похоже, что да. Ведь враг ещё даже не атаковал. До этого момента.
Япошка словно размазался в воздухе. Шепчущий Ветер… нет, не так. Шепчущая Смерть, как свист клинка, витающего так близко от моей гибели, как только возможно. Ни хваленая демоническая ярость, ни допинг, ни изнурительные тренировки. Ничто не помогало против Истинного Мастера.
Удар, отбить, ещё удар. Полностью выкладываюсь сугубо на защиту. Меня теснят, гоняют по арене, как нашкодившего щенка. С ног до головы в мыле, с несколькими свежими ранениями… невольно осознаю, что «япошка» проводит со мной ту же тактику, что и против МакГрэя. Я то чем заслужил?! А затем отстраненно осознаю — он разницы не делает. Ему все равно, кого и как побеждать.
Внезапно мастер приостановился и демонстративно повел маской рассматривая врага как диковинку. Потом, раздумывая, переводит взгляд на трибуны, и снова на меня. И отступает на шаг. Думает, не пожалеть ли? Меня? Меня?! Жалет-ть?!!
Щелк. Это не было похоже на прежние «скачки», спасавшие несчетные разы доселе. Словно резкий переключатель, вырвавший дух из бренной оболочки. Взрыв невиданной гордыни, пришедший после осознаний намерений мастера словно сорвал мыльный пузырь с запертой доселе души.
Я ощутил себя древним исполином. Мрачной тенью, накрывшей арену и стадион, могущественной сущностью — огромной адской тварью, обвившей свое бренное тельце, и дергающего за ниточки. И две моськи. Одна совсем никчемная — другая вкусная, развитая, опасная, умелая… и такая слабая.
Секундный рывок. Мимолетный росчерк.
