Роберт тем временем сладко разжевывал каждый отдельный кусочек мясного рагу. Очевидно моменты приема пищи стали для зельевара чем-то вроде особого ритуала свободного времени, насыщенного вкусной едой и полетом отдыхающей мысли. Я присоединился к сему священнодействию, попытавшись полностью сосредоточиться на обстановке.
Миг, когда лицо алхимика поплыло, видоизменяясь, остался незамеченным. Сочные французские улитки тому виной. Я, в шоке уставившись на зельевара безмолвно наблюдал, как растекался лоб, удлинились волосы и резким контрастом расправились плечи. Лопнула пахнущая пробирками рубашка на груди. Немолодой, с суровым властным лицом и длинными седыми волосами мужчина поежился, стряхивая огрызки одежды, и плотнее укутался в необъятный плащ. Затем, хмыкнув, трансфигурировал из остатков рубашки себе новую, по размеру, и шустро натянул.
— Позвольте представиться, — пронзительный черный взгляд впился в мои зрачки. — Сер Николас Фламель.
— Очень прия… что-о?!
Минута совершенного безмолвия. Я шокировано взглянул на учителя, но тот лишь довольно скалился. Мировой алхимик, который, по идее, должен уже несколько лет пребывать в мире ином, излучал волю к жизни и сосредоточенность на текущем моменте.
— Но разве Философский камень не уничтожен?! — наконец выпалил я.
Фламель усмехнулся краешком губ, совсем чуть, однако глубокий взор древнего существа оставался холоден и проницателен.
— Лишь наивный идеалист Дамблдор мог предположить, что я доверю бесценному сокровищу храниться в школе. Источник вечной жизни, мистер Поттер! Вы бы доверили столь необъятную разумом вещь хоть кому-нибудь?! — Николас хрипло рассмеялся, обнажив ряд белоснежных, здоровых зубов. — Не трудитесь отвечать, Гарольд, вы молоды и неопытны. Вот когда энергия молодых лет, несмотря на все ухищрения и труды смениться струйкой, утекающей в небытие, лишь тогда вы осознаете бесценность уникального скарба.
— Значит, в зеркале Еиналеж была подделка? — уточнил я.
— Естественно. Причем, я отдал Дамблдору зеркало уже с камнем внутри, и судя по отсутствию у того нареканий на хитрого друга, наш чистосердечный директор сам-то не смог бескорыстно изъять камушек.
Что-то не стыковалось.
— А-а… как же ограбление Гринготтса?
— Подделка подделки, не более того, — без веселья рассмеялся молодо выглядящий старик. — И, судя по тому, что ваш дражайший Лорд Волан-де-Морт клюнул на столь примитивную наживку… яблочко от яблони. Дамблдор даже Темного Лорда как следует воспитать не мог, а лезет мир улучшать, — удивительная логика. — Довольно отшельничества! Довольно смирения! Необходимо вылечить магическое сообщество раз и навсегда, как от чистокровного бреда Реддла, так и от маглолюбства Альбуса.
Я пристально взглянул на величайшего алхимика всех времен и народов.
— И вы считаете себя в праве судить наш мир?
Древний маг наклонился и заглянул мне в глаза. Несмотря на вспыхнувшие в глубине черных провалов опасные огоньки, голос Фламеля остался тверд и спокоен.
— Я, наидревшейний из ныне живущих, мальчик. Я повидал многое, очень многое. Стремительное развитие и беспощадный упадок. Возвышение государств и развал империй. Я бы мог, конечно, сейчас накричать на тебя, или, связав, высечь розгами, как в старые добрые времена. Однако… времена меняются. На третьем столетии жизни понимаешь, что нельзя судить людей современья мерками своей эпохи. Например, сразу видно, что ты не поротый, сытый с самого детства юноша, самым краешком прикоснувшийся к границам знания и могущества, однако нахватавшийся спеси и ложной самоуверенности. Горькая правда, что ни то, ни другое, ни третье не изменили твое незрелое нутро, из-за которого ты допускаешь те неприятности, что с тобой происходят. Однако… — Фламель пожевал губами, — я вижу в тебе зачатки истинного рационализма и поклонения логике. Поэтому соизволю объяснить все на пальцах, чтобы раз и навсегда отрезать вопросы и добиться беспрекословной веры в наше общее дело.
— Я весь внимание, — склоняю голову, внутренне поежившись. Этот раздавит и глазом не моргнет.
Однако древний мастер не спешил. Подняв фиал с незнакомым дымящимся отваром, отпил, сладко зажмурившись, и поцокал языком. Александр, тем временем сложил руки на столе, видимо приготовившись в очередной раз выслушивать знакомую как мир историю. Но неподдельное уважение на лице учителя мотивировало вслушиваться в слова алхимика. На лице учителя?!
Облик того, кого я более полугода считал своим наставником, мастером и просто другом потек, словно воск. Стирая все, что было правдой, все что было знакомым, принятым и, казалось бы, изученным до малейшей черточки.
Фигура словно удлинилась, хотя, казалось бы, куда больше. Чуть усохла в талии и плечах, скулы проступили резким изломом. Лицо постарело в одночасье лет на десять, вместо тридцатилетнего мужчины передо мной сидел человек чуть за сорок, с черными глазами и длинными волосами цвета вороньего крыла. Густые черные брови и орлиный нос с горбинкой довершали картину. А самое удивительное — я знал его. И воспоминания сии были нелицеприятными. Бывший пожиратель, разыскиваемый Темным Лордом, оставивший и предавший соратников, а по совместительству бывший директор Дурмстранга Игорь Каркаров сидел предо мной, как лист перед травой. Чтоб я провалился…
— Удивлен? — нарочито невинно спросил Каркаров.
— Скорее разочарован… — тихо проговорил я. — Хотя теперь очень многое встало на свои места. И умом-то я понимаю…
— А большего и не нужно, — жестко перебил Фламель. — Эмоции держи под контролем. Продолжим? Ты готов?
— Готов, — процедил я, опустив взор. Каркаров и Фламель. Бывший Пожиратель, как он сам говорил, ломавший Петтигрю, и древнейший, на данным момент, житель планеты Земля. Парочка, стремящаяся изменить существующее положение дел. Однако, парочка ли? Очень сомневаюсь. Но! Разве отменяет необходимая скрытность того, что пусть и со своими целями сделал для меня Гарфилд? Тьфу, то есть Каркаров? По-моему — ничуть.
— Отрадно слышать, — откинулся на кресле Фламель и, перекинув резной посох через ручки кресла оперся на него, как о кафедру. — Начну с того, как Игорь нашел меня. Вынужденный скрыться после воскрешения вашего Лорда он долгое время путешествовал, не задерживаясь на одном месте более недели, летал на самолетах и ходил судами, постоянно ускользая от поисковых групп Пожирателей смерти. Однако все попытки были заранее обречены на провал. Ни оборотные зелья, ни скрывающие чары, ни даже Заклинание Доверия не способны уберечь свободно принявшего Клеймо от своего Хозяина. Метка выдаст всегда. Нужен был либо более могущественный ритуал, более магически значимый, чтобы перебить приоритеты магии в Игоре, либо что-то ещё. Этим ещё и стал я.
Игорю повезло наткнуться на меня вскоре после побега. Нюансы нашей встречи, думаю, следует замолчать, — усмехнулся Николас, поведя бровью. Каркаров лишь опустил взгляд, смущенно улыбнувшись, и повел плечами мол, что было то было. Эмм, я не ослеп? Учитель… смущался?!
— Скажем так: поначалу, в запале полуночного пробуждения я принял его за посланного убить меня. Благо метка, раздраконенная возродившимся хозяином вопила, искажая пространство и колебля тончайшие магические потоки, являющиеся серьезным подспорьем для высшей алхимии. Неважно. Важно лишь то, что мы, обсудив сложившиеся реалии, решили действовать. Безумие Волан-де-Морта, любовь к маглам Альбуса, и шовинизм Британского министерства. Именно Англия сейчас находиться в положении кипящего котла, источника цепной реакции по всему миру.
— И что же вы решили предпринять? — не удержался я.
— Не перебивай меня! — прошипел, сузив взор, Фламель. Я тотчас же понял, что мастер из прошлого явно привык к древним патриархальным устоям и близко к сердцу принимал столь несущественные мелочи. Ладно, промолчим.
— Что мы решили предпринять? Две вещи — глобальную и множество по мелочи, — как ни в чем ни бывало продолжил алхимик. — В частности, довольно шустро и бесшумно устранили гнилую верхушку Лютного переулка, влились в Хогвартс… установили слежку за Мальчиком Который Выжил. И, как мы удивились, обнаружив рыльце гоблинов, проклятых жалких недоносков, опять взявшихся за старое! Хвала небесам, что с тобой ничего не произошло, и ты все тот-же Гарри Поттер, несмотря на все попытки алчных тварей заполучить тебя.
Я стрельнул глазами в Гарфилда, нынче Каркарова. Никак не могу свыкнуться с новой, шокирующей действительностью.
Тот быстро и отрицательно мотнул головой. Не знает. Значит — не нужно. Как ни крути, а мастеру я доверял железно. Больше просто некому. И плевать, кто там он. Хоть Каркаров, да хоть и Волан-де-Морт.
Возникла пауза. Я решился спросить, коротко и ясно:
— Что делаем?
Никто не спешил отвечать. Выясняется, паузы, отнюдь не возможность уточнить, а просто перерыв в монологе Фламеля.
— Слушаем дальше. Итак… Ситуация чудовищно сложная, запущенная и почти докатилась до не подлежащей лечению стадии. И проблема даже не в Дамблдоре или Лорде, не в Министерстве или аристократии. Проблема в людях. Их укладе жизни, их морали и совести. Именно здесь собака зарыта. Как думаешь, отчего?
— Сомневаюсь, что у нас получиться настолько глобально повлиять на мир, — скептически дергаю плечом. Однако, осторожничаю, не перебарщивая. Старичок, возможно, двинулся? Нет, конечно, очевидно, что в самой сути и глубине всех бед лежит человеческое несовершенство, но неужто Фламель всерьез намеревается действовать из столь пространных предпосылок?!
— У нас — не получиться, а вот у тебя… — задумчиво пробормотал Фламель.
— И каким, интересно, образом?! Стать новым Мессией?
— Не исключено.
Я поперхнулся заготовленной фразой. Что за?! .. Бросаю быстрый взгляд на учителя, однако тот слегка успокоительно приподнял ладонь, мол, кивай и слушай, кивай и слушай.
— Я помню старину… — мерно продолжил Николас. — Я помню тогдашние нравы, легенды и мораль. Когда честь и совесть были наивысшим мерилом поступков и справедливости. Когда все было гораздо проще. Тьма земная была проявлена более ярко… более очевидно. В более простых и понятных человеку формах. Царства Тьмы… Армии Зла… полчища нежити или орков. Люди поднимались плечом к плечу пред лицом всеобщей угрозы, наплевав на свои жизни, благополучие и выгоду. Армии в едином порыве ложились на алтарь победы и добивались её, увековечивая героев в легендах.
А что сейчас?! Совестливый парень — дурак. Честный политик — никогда не пробьется к верхушкам. Гнилая язва все стремительнее разрастается с каждым годом! Если раньше нравственный разрыв поколений составлял века, то сейчас уже даже не десятилетия, а гораздо меньше. Каркаров показал мне… магловский те-ле-ви-зор, — довольно четко выговорил старик. — Там же жуть происходит! Не говоря обо всей этой мерзости однополых браков, феминизме и прочем… брр — передернулся Флемель, скривившись в сильнейшем отвращении. — Итог один. Мир встал с ног на голову. Ценности перевернулись. Зло прекратило играть в открытую, и начало действовать через сердца и умы слабейших из людей.
— Вряд-ли у этого есть осязаемая причина…
Старичок явно пересмотрел телека и перегрелся. Забрел не в ту степь. Вместо плана действий — пустые философские рассуждения и старческое нарекание на непутевую молодежь. Однако следующие слова заставили меня заткнуться.
— Есть, — твердо проговорил алхимик. Откинулся назад, закрыв глаза и отхлебнул варева из фиала.
— Что ты знаешь об Отделе Тайн? — не открывая век спросил Фламель. — Точнее знаешь ли ты, что за одной из множества дверей храниться сила, самая великая и ужасная…
— Да, Дамблдор упоминал об этом, — лишь не уточняю в какой жизни. — Что в Отделе Тайн есть Сила, неподвластная Темному Лорду, самая великая и ужасная Любовь, и так далее…
— Чудесно, — почти проворковал Фламель, а затем, резко поднявшись, навис надо мной. — А что, по-твоему, она там делает?!
— Ну, эээ…
— Она там заперта, мистер Поттер! Любовь заперта в Отделе Тайн, — припечатал Фламель. Я просто разинул рот. — Именно в этом состоит кощунственное преступление магов против всего человечества.
— Но… как?! — пораженно выдыхаю.
— Я помню… — не услышал меня Николас. — Я гораздо старше приписываемого мне возраста. Кем я только не был. Правителем, королем… Папой Римским, и Верховным Инквизитором… везде я ощущал этот след, тлетворный и отталкивающий запах разложения мира, лишенного основной жизненной опоры.
— Вы были инквизитором? — отвращение просочилось в речь.
— Не спеши судить, мальчик… о том, чего не знаешь. Инквизиция спасла человечество в свое время. Это потом она опошлилась… как и любое другое человеческое учреждение, вначале работающее на благо, а затем продолжающее бессмысленное существование ради выгоды власть имущих.
— Но все же инквизиция…
— Да приелась тебе та инквизиция! Ты не знаешь, что тогда творилось! — взъярился Фламель. — Тогда волшебники не были такими добренькими, как сейчас. Раньше 'магия' и 'зло' были неразделимы. Горстка истинных магов в окружении тысяч крохоборов, не гнушающихся ничем, ради крупицы могущества! Когда могли наслать порчу или проклятие из-за пустого злорадства, лишить деревню урожая из-за остывшей каши и принести невиновного в жертву только представься возможность! Страшные, темные времена…
Мы почти справились. Мы выжгли основы скверны, немногочисленные Истинные Маги и Церковь почти одолели злобную гниль. К слову, какая ирония! Все нынешние, так называемые 'Древние Темные Рода' — бывшие безродные, нищие крохоборы древности, творящие любую мерзость ради капли силы.
А потом, когда победа уже маячила на горизонте — случилось. Непоправимое. Или всегда так было? Не имею понятия как, даже не спрашивай, каким образом… однако та самая Сила, руководящая мыслями и поступками достойных людей начала испаряться. Блудники стали в почете и уважаемыми. Лжецы — успешными. Убийцы — великими. Даже благодать оставила Церковь — костры, нечестивость пастырей… благословление однополых браков… Близиться конец всего, — Фламель поднял взор, и я узрел очи человека, наказание которого быть свидетелем колоссальнейшего падения человечества в пропасть.Такая вот расплата за долголетие.
— Так готов ли ты поставить на кон все, что есть?! Готов ли ты рискнуть, лишь бы спасти этот гниющий и разлагающийся мир от участи могилы?! Ты с нами?! — бывший Верховный Инквизитор был серьезен, как никогда. Теперь я понял, почему Мастер не хотел выдавать тому мою истинную сущность. Неизвестно, не спалит ли такой на костре. Но открывшиеся откровения достигли цели. Практически не раздумывая, говорю:
