— Ну дядя Максим, ну у бастулонских же в своё время это получилось, — ага, эта тоже теперь и красная, и глазки в пол, но тоже выговорила чётко, — И ещё же в Тарквинее тоже какие-то будут, и вряд ли они будут хуже тех, которые тётя Мильката готовила для дяди Велтура, — всё того же цвета, и глазки всё туда же, но уже улыбается, чертовка!

— Как пошла учёба, Икер из школы сразу домой, а Турия — немного позже, но с Секваной, — заложила мне обеих Софониба, как раз закончившая распоряжаться на кухне, — И шепчутся всё время о чём-то, шепчутся, и Икер с ними, но и у него же тоже ничего не выведать — говорит, не могу, дал слово никому не разбалтывать...

— Всё с вами ясно. Но учтите, наша Атлантида — не Антилия. Ни ламантинов, ни "медвежьих" ленивцев там нет. Крокодилов — тоже.

— Зато "гречанок" уже хватает, — Турия ещё красная, но глазки уже подняла, — И это уже мясные блюда, а с ними, Секвана, ничего не бойся. С Волнием тут самый главный рецепт один, и его вполне достаточно — побольше мяса.

— Точно! Мясное блюдо мясом никогда не испортишь, — подтвердил Икер.

— С мясными блюдами я и не боюсь, — улыбнулась баларка, — Это морская рыба в наших горах бывала редкой дичью, — мы все рассмеялись, — У нас в горах пищухи водятся — ну, как кролики, только уши короткие, зато сами — вот такие, — она показала нам руками размер с хорошего зайца, который существенно покрупнее дикого испанского кролика, — Мясо — ну, не как у кролика, но у нас его умеют готовить, и тоже очень вкусно. Жаль, что здесь таких нет. Там тоже нет?

— На суше никакой достойной дичи нет, — ответил Икер, — Там, вроде бы, с мясом вообще не очень — ну, я имею в виду, не у нас, а у народа попроще.

— Сейчас уже нормально — домашняя живность размножилась, — успокоил я их, — Раньше — да, было тяжело, и это ты ещё самых трудных времён там не застал. Охотились даже на чаек в самом начале, когда рыба приедалась и им хотелось хоть какого-то мяса.

— Да, папа, ты рассказывал. Представляю, какая тогда была тоска!

— Именно. И особенно оттого, что скот — вот он, пасётся, забей его и полакомься свежим хорошим мясом хотя бы раз, но как раз этого-то делать и нельзя. Мало его, новый доставить нелегко, и сколько его доставишь? Все видели, каково это, и все понимали, что надо сцепить зубы, вытерпеть и дать живности размножиться. И если бы не вытерпели тех трудностей тогда, то не жили бы нормально и сейчас.

— А кроликов туда разве нельзя привезти и выпустить? — спросила Секвана, — Они же, говорят, быстро размножаются?

— Как кролики! — подтвердили Икер с Турией хором и рассмеялись.

— Да, и как раз поэтому их завоз на острова и запрещён, — пояснил я, — Кроликов и коз. Сбегут, одичают, размножатся — сожрут всю зелень на островах. Пусть лучше куры и свиньи дичают, от них меньше вреда.

— Наши пищухи не так быстро размножаются, — заметила баларка, — А мясо у них вкусное. У нас и девки некоторые с пращами на них охотятся — мы же потомки балеарцев.

— А ты охотилась? — спросил Икер.

— Ну, не так хорошо, как отец, брат и дядя с двоюродным братом. Но два раза и у меня тоже получилось. Трудно, они близко не подпускают, а я всё-таки по сравнению с мужчинами и мальчишками плохая пращница. По сравнению с НАШИМИ, конечно, — ага, подчёркнуто эдак, с собой и со своими, типа, не равняйте.

— Ясно, — ухмыльнулся я, — А с Доркадой ты в каких отношениях?

— В очень хороших, досточтимый, — так, слегка насторожилась.

— Ну, ты же понимаешь, что тебя ещё многому нужно подучить? А Доркада как раз распределена в Нетонис, и я забираю её с собой. Поговорю с ней, и она подучит тебя уже там, не месте, — девки переглянулись и расхохотались.

— Дядя Максим, мы как раз об этом и хотели тебя просить! — выдавила из себя Турия сквозь смех, — Мы и сами уже обо всём с ней договорились!

— Ну, оторвы! — прикололся я, — Плаваешь ты как?

— Не так хорошо, как те, кто вырос у моря, но получше уже, чем тогда, зимой.

— Ну да, и научили за лето, и вода потеплее — самое время снова в бега податься через море. Не пожалеешь? С Атлантиды ведь вплавь уже не сбежишь! — все рассмеялись.

Волний как в воду глядел, когда прикалывался, что обкладывают его грамотно, так что и хрен тут куда денешься. Ещё как обкладывают! Турия — это же что-то с чем-то! И просекла, что сардочка парню нравится, и сдружилась с ней сама, а сейчас, когда Велия на Софонибу младших детей и хозяйство в Оссонобе оставила, больше-то ведь не на кого, тут же воспользовалась этим моментом, дабы показать подружке наглядно, какая роль ей предлагается в будущей семье, а Икер служит дополнительной наглядной иллюстрацией хороших перспектив. Сама в Нетонис вырваться не может, школу ещё окончить надо, ну так и не беда, заместительница есть, её послать можно. Если какая красотка вздумает ему там глазки строить, что весьма вероятно, то ведь сравнивать-то её Волний будет теперь не с одной Турией и не с одной Секваной, а с обеими сразу — ага, в виде слаженного тандема. Млять, где бы мне ещё и для Икера таких же подыскать? Судя по этим двум, моим внукам от Волния дураками пойти будет уж точно не в кого...

17. Невозможный вариант.

— Хайль Тарквинии! — привычно рявкнула учебная центурия второго курса при моём входе в аудиторию — ага, совсем другая акустика, нормальный же каменный корпус, а не прежняя лагерная палатка.

— Зиг хайль! — я отмахнулся той самой фюрерской отмашкой и ухмыльнулся, — Вы не раз замечали ещё в школе наше веселье при этом приветствии, которое мы же сами и внедрили, и в чём тут юмор, вам пока, конечно, непонятно. Пока терпите, ближе к концу этого курса мы поговорим с вами уже и об этом. А сейчас, ребята и девчата, у нас с вами тема, прямо вытекающая из той, на которой мы закончили прошлогодний курс "Истории будущего". Будем надеяться, что теперь уже не нашего и не наших с вами потомков, но и сами плошать при этом не будем — будущее создают люди, и мы с вами в том числе.

Приятно всё-же работать в просторной аудитории с большой длинной доской, на которой и карты можно развесить покрупнее, и помещается их на ней побольше — не так часто менять их приходится, как когда, в прошлом году в палатке.

— Прошлогодний курс по этому предмету, как вы и помните, я надеюсь, у нас с вами закончился падением Западной Римской империи и образованием на её территории варварских королевств. Представляете, была аж целая Империя, были в ней её федераты, и тут вдруг накрывает её фокусник своим плащом, выкрикивает какую-нибудь белиберду в качестве магического заклинания, убирает свой плащ — стоп, а Империя-то где? Была же только что! Ладно бы там мелкий анклав каких-то там дикарей пропал, так нет же, все на месте, а целая Империя куда-то вдруг испарилась, — юнкера рассмеялись, — Вот так это все представляется по этим картам. На самом деле, как мы с вами знаем, вдруг только кошки родятся, да кролики. И анклавы федератов были давно уже не просто анклавами, а вполне себе королевствами — Гензерих вон даже независимость своего вандальского королевства Империю признать вынудил, ну так и остальные же только тем от него и отличались, что их чисто номинальная власть императора устраивала. А фактически — самодостаточны так же, как и вандальская Африка. Ну, повеления от императора из Равенны поступают, так и почему бы их и не выполнить, если они с собственными интересами совпадают? Да хоть сей секунд и с превеликим удовольствием! А если не совпадают, то долго ли высосать из пальца уважительные причины, по которым выполнить повеление обожаемого сюзерена абсолютно невозможно? — юнкера рассмеялись, — Сил-то ведь заставить их у императора нет, федераты же как раз и составляют основную мощь Западной Империи. Так что там и рушиться-то было уже особо нечему. Большинство населения никак на себе это падение Империи и не ощутило — ну, взгрустнулось разве только некоторым об этой безвозвратно ушедшей эпохе. Так ведь и безвозвратным-то её уход в то время представлялся не всем, и вот об этом как раз мы с вами сегодня и поговорим.

— Восточная Империя, досточтимый? — спросил Миликон-младший, кивнув на две крайние слева карты Средиземноморья.

— Да, она самая, — подтвердил я, — К западу от линии раздела разницу этих карт вы прекрасно видите сами, и именно о ней мы сейчас и говорили, но к востоку разницы никакой — что было, то и осталось. Восточная Римская империя, она же — Византия.

— Что-то мне не нравится то, что у нас там творится, — пошутила Каллироя, — Там наших вообще не видно — ни до падения Западной Империи, ни после.

— Сдают почтенному Валоду экзамен по тактической маскировке, — предложил рабочую версию парень с ускоренного потока.

— Тут уж — по страткгической, — поправил его Волний, — С первой попытки сдать не получилось, уж больно мудрёный предмет, и пришлось пересдавать "хвост" уже после.

— Форменное безобразие, конечно, — согласился я, дав им отсмеяться, — Какие-то вестготы обосновались, в северо-западном углу — вообще какие-то свевы, да ещё и прямо целиком на той территории, которая будет и так нашей, а не арендованной у Империи. Ну, наглецы! Галлии им, что ли, мало? А перед ними ведь ещё и вандалы в свою Африку тоже через нашу Испанию протопали, да не одни, а вместе с аланами. Королевство-то ведь для простоты только вандальским обозвано, а так оно — вандалов и аланов. В Африке-то они нашим не мешают, даже пригодятся ещё, но по Испании-то нашей топтаться зачем? Ещё и Балеарские острова Гензерих до кучи прихомячил — не жирно ли ему будет? Хулиганы! Глаз, да глаз нашим с вами потомкам за всеми ими нужен будет, чтобы безобразий таких не допустить. Какая там Империя! Тут у себя бы порядок нормальный поддержать, да на арендованной у Империи остальной части страны его навести. Представляете же, как там у этих римлян всё запущено будет? И кризис этот аграрный, и багауды эти бездельные...

— В море их сбросить на корм акулам! — порекомендовал Мато.

— Нет, это будет беспредел, — возразил Кайсар, — А у нас правовое государство, и надо по закону. Вешать надо, повыше и покороче. Ну, кто не даётся, этих — понятно, "при попытке" перестрелять.

— И на удобрения, — добавил Волний, — Римляне же леса сведут и землю истощат, и как после них плодородие почв восстанавливать прикажете?

— Предложи это почтенной Наталье! — посоветовала Каллироя, — Не знаю только, как это для неё связано с сапёрными фашинами...

— А мы ей с насекомыми-вредителями этот вариант предложим, — ухмыльнулся мой наследник, — Это она одобрит и фашины вязать не пошлёт, — Кайсар и Мато хохотнули с понимающим видом — им-то вместе со своими детьми я ведь объяснял уже в своё время, "при чём тут сапёрные фашины" в рамках школьной "формы допуска".

— Ближе к концу этого курса, ребята и девчата, мы поговорим и о фашинах как раз в этом смысле, а точнее — о римских ликторских фасциях. Вы будете знать уже гораздо больше, и вопросов у вас останется меньше, и тогда гораздо легче будет ответить вам на те, которые у вас останутся. Истормя того моего мира делится на древнюю, которую мы с вами уже изучили, средневековую, новую и новейшую. Этот вопрос — из новейшей, а мы с вами сейчас пока ещё только в раннем Средневековье топчемся. Итак — Византия, она же — Восточная Римская империя, образована она Феодосием путём раздела единой Империи между сыновьями. Старшему Аркадию богатый и благополучный Восток, ну а младшему Гонорию — правильно, что осталось, — молодняк рассмеялся, — Восток, правда, тоже только по сравнению с Западом благополучен. И там тоже и аграрный кризис, хоть и в меньшей степени, и варваризация, хоть и тоже в меньшей степени, и религиозные дрязги, да ещё и похлеще, чем на Западе. Гунны набегают с севера, остготы с запада, вандалы пошаливают в море, персы на востоке, арабы на юго-востоке и ливийские берберы на юге, налоги тоже тяжелейшие, и из-за них внутри Империи тоже всеобщее недовольство — покой и Востоку только снится. Но хозяйство подорвано меньше по причине меньшей романизации стран, вошедших в Византию, а их народы привычнее к сдиранию с них трёх шкур, а многие и до распространения культа Распятого привыкли почитать правителя государства как живого бога на земле. Поэтому — да, даже при всех этих проблемах в целом Восток благополучнее и крепче Запада. Потомки Феодосия, правда, кончились на нём пораньше, чем на Западе, и наследственные династические права на Запад утрачены, но тут ещё Одоакр подсуропил — взял, да отослал западные императорские регалии в Константинополь, на Западе Империю он тем самым ликвидировал, но восточного императора верховными сюзереном признал — ну, в теории только, конечно, но и не один только он был согласен на такую теорию. И не только ведь в Италии. А кое-кто ведь и на практике очень ностальгировал по имперскому величию — и римские латифундисты, и римская интеллигенция в городах, и духовенство ортодоксального никейского толка в королевствах варваров-ариан. Ну, этих-то у нас быть не должно, если наша реформа правильно сработает, да и в целом на Западе тоже полегче будет с этим, но латифундисты и интеллигенция с их имперской ностальгией останутся же всё равно. И конечно, Византия предпримет попытку восстановить единую Империю.

— А у нас тут больше половины страны составят бывшие римские провинции, — сообразил Волний, — И в них будет кому ностальгировать по Империи.

— Вот именно, — подтвердил я, — В истории моего мира, в котором не было нашей с вами испанской метрополии, а были вместо неё только королевства вестготов и свевов, очень хорошая попытка была предпринята императором Юстинианом лет примерно через шестьдесят после падения Западной Империи. Раньше у Византии как-то не срасталось. И династии императорские сменились дважды, и помельче дрязг хватало, и с персами войны велись серьёзные. Вот как раз после одной из них у Юстиниана и дошли руки до Запада.

— Он начал с Иллирии или с Италии? — спросил Миликон-младший, кивнув на карту.

— Нет, с Африки. Иллирия была бы, конечно, логичнее всего, если бы она была отдельным королевством — обеспечить фланг перед войной за Италию, которая как раз и являлась самым лакомым куском. В самом деле, ну какое уж тут восстановление Римской империи без Рима, а значит, без Италии? Иллирия была бы беднее и слабее, если бы была сама по себе, и овладеть ей было бы легче. Но в том-то и дело, что Иллирия принадлежала остготам и составляла с Италией одно королевство. Это же значило, сразу с обеими этими странами войну начать. Вандальская Африка оказалась на тот момент слабейшим из всех королевств Запада. Вообще говоря, у них у всех были схожие проблемы. Это и конфликты титульных варварских наций с романским населением из-за его притеснений варварской знатью, и борьба внутри её самой между самостийщиками и сторонниками сближения с Византией, и борьба королей со своей знатью за усиление своей личной власти. Водилось это у вандалов уже и за самим Гензерихом, но ему хватало личного авторитета. А вот его преемники не могли править так, как хотели сами, не подрывая могущества вандальской и аланской знати. Но ведь именно из дружин этой знати и состояла основная ударная сила королевства. В результате могущество короля в стране росло, а могущество королевства в целом — падало. Вот вам цена монаршей мании величия, понимаемой как личное величие над подданными. Тут свергают короля, который благоволил провизантийской партии, а новый может опереться только на своих сторонников-самостийщиков, ослабленных при прежнем короле. Но ведь могущество же не восстановишь в одночасье. Этот переворот и стал поводом к войне. Как только Юстиниан замирился с персами, он послал в Африку с флотом и войском лучшего из своих военачальников — Велизария. Одновременно против вандалов восстали Сардиния и Ливия, и вряд ли тут обошлось без византийских интриг. Ливия тут же получила помощь из Египта, а Сардиния оттянула на себя вандальский флот, облегчив армии Велизария десантирование в Тунисе. Там сразу же восстали и сторонники свергнутого короля, и романское население, а Велизарий бесперебойно получал хорошее снабжение и подкрепления — у нового вандальского короля и его сторонников просто не было реальных шансов отразить это вторжение самим.