Пополнение

— Были, досточтимый, оба были, и на следующий день мы вспомнили о них. Да только вот чёрный горгадский разбитым оказался, а на том буксирном был порван бычий пузырь. Мы потом перевезли на островок оба и хотели той смолой склеить, которая у нас осталась после починки лодки, но тут Левкон придумал, как нам дождевую воду собирать. Там же песок этот коралловый воду совершенно не держит — она сразу вся впитывается в него, так что собрать не успеешь. Были бы у нас кайла, мы бы тогда и в скале углубление выдолбили, но кто же знал, что шахтёрский инструмент понадобится на судне? А Левкон предложил глину поискать, да на глинистом растворе бассейн для сбора дождевой воды из камней выложить. Она же воду не пропускает, а высохнет под солнцем — сама станет как камень. Ну, глина-то нам так и не попалась, зато пока искали её, мы с Адербалом в озере ил увидели и сообразили, что и он ведь тоже пойдёт, раз глины нет, так набрали мы его, с песком замешали, а вышло даже лучше — когда высох, то схватился, что твой известковый раствор. В первый же дождь убедились, что хорошо придумали — это уже не в котёл воду собирать. Сразу все пустые амфоры заполнили, и ещё даже немного осталось. Ну, из-за соли в песке, иле и на камнях вода немного солоноватой получилась, но главное, что не морская — пить можно. В общем, проблему с водой мы решили...

— А ты не знал об этих мелях и рифах раньше? — спросил Серёга Акобала.

— По молодости предшественник рассказывал мне о мелях, скалах и пустынных островках к востоку от правильного пути и предостерегал соваться туда, когда передавал мне командование. Он говорил мне, что как раз где-то там на тех рифах и погибло судно его напарника, после чего и остался один только старенький "Конь Мелькарта", который вы застали. Поэтому я и не отклонялся от выверенного многими поколениями курса, да и смысла в этом не было никакого. Ведь отплывали-то мы всегда от финикийского Эдема на западе острова, и курс на северо-восток выводил нас к цепочке островов и рифов у самого материка, вдоль которого мы и двигались несколько дней на север, и только потом снова сворачивали на северо-восток. Мой наставник говорил, что если отклониться туда сразу, то уже в полудне пути тоже встретятся мели и рифы, среди которых очень нелегко найти проход, а если именно там угодишь в шторм, то крушение и гибель судна неизбежны. Так я и продолжаю плавать, хоть теперь путь домой начинается и с востока острова, и огибать его приходится почти весь. Соблазн спрямить путь велик, но я помню о предостережениях наставника, да и туземцы нашей части острова тоже рассказывали о мелях неподалёку от нашего пути вдоль берега. Поэтому я предпочитаю не рисковать.

— А шторм настиг твою флотилию где-то на полпути к месту поворота в море?

— Да, почти — немного не доходя до половины, — наш флотоводец показал место на карте Кубы, — Мы взяли севернее, чтобы избежать прибрежных рифов, а ветер и волны гнали нас на северо-запад.

— Тогда Большая Багамская банка отпадает, — это геолог сказал нам по-русски, — Да и нет на ней островов по южному и юго-западному краю. Рифы возле Флориды тоже не получаются из-за расстояния, да и нет там таких, с которых бы не было видно других, соседних с ними. Остаётся только банка Кей-Сол, и вот на ней, как раз с её южного края, есть островок с тем же самым названием Кей-Сол. И насколько я помню по карте, он как раз примерно такой, как и описывает наш робинзон.

— А ты откуда, кстати, такие подробности знаешь? — поинтересовался я, — Что-то не припоминаю даже краем уха ни об островке, ни вообще об этой банке. Не знал, да ещё и забыл, короче. Значит, что-то вообще мелкоскопическое?

— Да, островок где-то километр с небольшим в длину, и он — самый большой на всей банке, а кроме него только цепочка узеньких рифов с северо-западной стороны банки и такая же с её восточного края. Я бы на неё и подумал, если бы наш робинзон островок с целым солёным озером не описал. Такой там — только этот Кей-Сол. О нём и о той банке в основном только дайверанутые знают, а у меня же начальник в офисе как раз из таких. Он как раз и хвастался своими поездками и на Фернанду-ди-Норонью, которая наш Бразил, и вот на эту банку. Меня тоже агитировал, но я ж разве столько получал, сколько он? Так-то он говнюк ещё тот, как и большинство офисных начальников, но в этом плане — молодец, и спасибо ему большое за тот ликбез. Без него и без Гугл-карты, на которой он показывал, где побывал и погружался, я бы тоже ни хрена этого не знал...

— Вот со жратвой вышло хуже, — продолжал мореман, — Мы ведь как думали? То, что на два с половиной десятка человек на добрый месяц плавания запасалось, уж на нас четверых на полгода должно было хватить, а мы разве собирались задерживаться на этом островке на целых полгода? Просушить только подмоченную, и жратвы полно, изредка её только свежатиной разнообразить, чтобы слишком уж не приедалась. Мы и планы свои с расчётом на это строили — дня три работаем все вчетвером на сборе полезностей с нашего "Дельфина Нетона" и на разборке его самого, пока волны прибоя не разобрали его сами, не оставив нам ни единой доски, а четвёртый день собираем местные вкусности, рыбачим, лакомимся свежатиной и отдыхаем. И так, пока всё не разберём, а тогда уже подумать над постройкой из остатков "Дельфина Нетона" судёнышка поменьше — такого, чтобы как раз вчётвером с ним и управиться было нетрудно. Но судьба только посмеялась над нашими замыслами — вся подмоченная жратва, которую мы не успели слопать за эти первые дни, испортилась. Поняли мы это, когда всех четверых продристало, и промаялись мы брюхом два дня — хорошо хоть, было вино, которым мы и подлечились. Ну, Левкон только третий день ещё промаялся. Выбросили после этого остатки, и тогда оказалось, что нормальной жратвы, не испорченной, у нас только недели на полторы, не больше.

— Но на то, что вам окажут помощь, вы и без того всё равно не рассчитывали, — заметил Володя.

— А как тут на неё было рассчитывать? Мы же знали правило на такой случай — почтенный Акобал ждёт на месте сбора неделю, и кто за это время не объявился сам, тот пропал. А мы только на четвёртый день после крушения на этот наш остров перебрались, а на пятый траванулись и дристали два дня — как раз неделя и прошла. Мы, естественно, понимали, что почтенный Акобал весть о пропаже "Дельфина Нетона" так или иначе в Тарквинею передаст, и искать нас будут, но это же сколько ждать, пока найдут, если даже и найдут вообще? Через дикарей сообщение в Тарквинею доставить — неделя, не меньше. Снарядить корабли на наши поиски, даже если они и есть в гавани — это тоже пара-тройка дней. Дойти до места, где на нас налетел шторм — остаток второй недели точно уйдёт, а где нас искать? Первым делом на прибрежных рифах и островках, и на это уйдёт ещё одна неделя, во вторую очередь отправятся к мелям и рифам на севере, и это тоже ещё неделя, уже четвёртая — месяц, получается, уйдёт на наши поиски только там, где нас нет. И это в лучшем случае — если ещё спасательной экспедиции хватит запасов на такой срок поисков. Если нет — это ещё возвращение в Тарквинею для пополнения запасов, а значит, ещё пара недель. Если после этого и продолжат поиски, то искать будут, скорее всего, вдоль берега дальше на запад, а вот догадаются ли взять севернее, где наша отмель, мы уже уверены не были. И даже если на этом поисков и не прекратят, то получалось, что и в самом лучшем для нас случае два месяца нам спасателей ждать, если не все три. Ну и зачем же мы тогда будем ждать спасателей, если за это время или погибнем, или выберемся сами? А тут ещё и жратвы, как я и сказал уже, только на полторы недели у нас оказалось, и наш прежний план нам, конечно, пришлось менять.

— И что вы тогда решили? — спросил Акобал.

— А что тут решать, почтенный? Если рассчитывать приходится на подножный корм, то ведь должен же кто-то его и добывать, верно? А нас четверо, и тогда получается, что двое работают на разборке нашего разбитого судна, а двое других добывают жратву. Что тут лучшее-то придумаешь? Вдвое медленнее разборка судна выходит, чего-то вдвоём и вовсе не осилить, а чего-то и не успеть — волны разрушат раньше. Но куда нам тут было деваться? А кто с кем работает — тут тоже варианта только два. У нас ведь и по племенам сборная солянка получилась. Адербал — финикиец, я — бастулон, и мы с ним оба выросли на море, Дам — турдетан, но со среднего течения Бетиса, а Левкон — и вовсе карпетан. Оба хорошие ребята и неплохие моряки, но так, как мы с Адербалом, моря они не знали. Вот и выходило, что кто-то из нас должен работать с кем-то из них, чтобы в каждой паре кто-то понимал толк в морском промысле, да и в опасностях тоже. Хоть и не совсем наши ребята профаны, и опыт плаваний имеют, но с палубы ведь что опасным представляется? Акулы, скалы, да бурные волны. А на таких островах не это главное, а то, что несведущий в таких делах человек мелочью несерьёзной посчитает, да от неё-то как раз и пострадает. Хорошо ли наступить по неосторожности на того же морского ежа? Или крапивой этой проклятой морской обжечься, да и парусником этим — тоже запросто. От этого, конечно, обычно не умирают, но приятного всё равно мало. Да и кораллы ядовитые попадаются, и некоторые пострашнее иной медузы. Они красивы, так и хочется отломить кусочек, но обожжёт так, что можно и сознание потерять. Так это мы, выросшие на море и с детства общавшиеся с моряками, о многом знаем и сами, а чего не знаем, о том хотя бы наслышаны. А откуда им обо всём этом знать? И как их тут без присмотра-то оставишь?

— Есть ещё морские цветы, тоже жгучие, — заметил Серёга, имея в виду актиний.

— Ну, они-то, как и ежи с медузами, есть и в нашей родной Луже, так что о них мы всегда знали и не знавших тоже предупредили сразу. Да и что в них хорошего, в этих морских цветах? Под водой только красивы, а вытащишь — омерзительная слизь. Кораллы эти ядовитые — другое дело. И высушенные красоту сохраняют, так что соблазн добыть их велик, и нет их в нашем море. Слыхали только, что есть такие в Эритрейском, которое за Египтом. Хвала богам, предупредили нас заранее, что есть такая напасть и в этих морях. В своё время, говорят, эдемских финикийцев немало и погибло при попытках раздобыть эти красивые диковины, хоть и предупреждали их об опасности местные дикари. Не захотели их слушать — сами виноваты. В общем, расслабляться здесь нельзя, и не имеющим опыта новичкам желателен присмотр сведущего во всех здешних опасностях человека. Поэтому мы кинули жребий, и мне выпало работать с Левконом, а Адербалу — с Дамом.

— Это имело какое-то значение? — поинтересовался Володя.

— Ну, Адербал в целом парень был нормальный, но иногда его заносило. Он из Карфагена, а они там, говорят, почти все такие. Несколько раз, когда он к нам в команду попал, с ним из-за этого дрались, пока не притёрлись — серьёзные заскоки он прекратил, а к мелким мы привыкли и прощали их ему. На язык он был очень несдержан, когда выпьет или не в духе, а Левкон — бывший раб, а какой бывший раб любит, когда ему напоминают об этом? Я бы тоже морду за это набил. Ну, не то, чтобы они собачились особо, но мало ли? Они, конечно, и с Дамом, бывало, ругались, но поменьше — всё-таки больше двадцати лет уже прошло со времён карфагенского господства в Бетике, и чего теперь-то это давнее прошлое ворошить? Все же всё понимаем. Поэтому жребий удачный выпал.

— Но ведь отчего-то же Адербал погиб? — заметил генерал-гауляйтер, — Мне что, опять заткнуть уши?

— Богами клянусь, досточтимый, Дам тут ни при чём. Не было у них ссоры, да и день выпал на отдых, когда мы были на острове все вчетвером. Мы же говорили уже, его барракуда здоровенная цапнула. Их там полно, этих морских щук, а зубы у них — сами же знаете. Адербал — ну, алчноват он немного. Мы все, конечно, мечтаем подзаработать при случае побольше, чтобы остепениться и выйти в люди, но Адербал любил ещё и показуху. Взял, да нацепил зачем-то блестящий серебряный браслет, хоть и знал, что в мутной воде барракуда запросто может броситься на блестящее. Мы же их так и ловим обычно на ярко надраенную бронзовую блесну. Наверное, посчитал, что уж с его-то морским опытом ему бояться нечего, а оно вон как вышло. Дам потом рассказывал, что Адербал и раньше пару раз и нарочно на свой браслет барракуду подманивал под верный удар трезубцем. Любил он пофорсить там, где по делу это не нужно.

— А как с ним получилось?

— Глупо получилось. Мы как раз закончили с остатками "Дельфина Нетона". На что хватило сил, и что имело смысл — всё разобрали и перевезли на остров. Сортировать и думать над судёнышком — это уже у себя, все вместе, так что мы рассчитывали справиться уже побыстрее. Вот и решили немного это дело отпраздновать. У нас ещё оставалась одна амфора вина, так половину оставили для последней пирушки перед отплытием, когда уже готова будет своя посудина, а половину перелили в пустую амфору и как раз её и распили по поводу окончания разборки погибшего судна. Ну, не в один присест, конечно — зачем нам до свинского-то состояния было напиваться? Просто хорошо посидели, поболтали о жизни нашей, о семьях, просто о бабах — жаль, не было с нами баб сговорчивых, с ними-то было бы повеселее. Утром продолжили, тоже в меру, так что оставалось ещё и на обед — в тот день мы решили отдохнуть. Порыбачили немного, Адербал как раз этот свой трюк нам показал с подманиванием барракуды под трезубец, потом искупались, и тут он нам сказал, что как жили мы небогато, так и останемся беднотой, если сами о себе не позаботимся, да и подбил нас попробовать жемчуг попромышлять. Жемчужниц-то мы и в озере видели, и на отмели, да всё не до того было, а тут как раз досуг выдался — почему бы и нет? В озере выловили тех, что покрупнее, десятка два, но жемчужина только в одной оказалась, да и та маленькая, белая и неправильной формы — ценность небольшая. Продолжили в море на отмели, выловили десятка полтора, и вот тут-то как раз Адербал и нарвался на проклятую барракуду. Браслет-то ведь он так и не снял, а воду мы взбаламутили, пока раковины эти собирали. Там и глубины-то по пояс только и было, долго ли взбаламутить? Тянется он за очередной раковиной, и тут эта рыбина в руку ему и вцепилась. Он орёт, из его руки клок мяса выдран, кровь хлещет, мы на акулу сперва подумали, а у нас же трезубцы у всех на берегу оставлены, плавника не видно, от этого мандраж. Ну, преодолели, кинжалы-то при нас, кинулись к нему на помощь. Хватаем, тащим к берегу, но кровь ведь в воду попала...

— Появилась и акула?

— Да нет, две или три барракуды помельче. Небольшие — они стаями держатся, а на кровь эти морские щуки реагируют не хуже акул. Меня от серьёзной раны только крага на руке спасла, парой царапин отделался, Левкона тоже куснули, но не опасно, но в этой суматохе Дам на морского ежа наступил, так что пришлось вытаскивать и его. Когда мы вытащили наконец Адербала на берег, у него ещё и ноги оказались искромсанными — так и истёк кровью, хоть мы и сделали всё, что могли. Потом-то мы эту большую щуку всё-же выследили и добыли, и из неё вышла неплохая тризна по нашему финикийцу. Но если бы он не показушничал, то был бы жив и здоров. С этими барракудами и акул не надо...