Пополнение

— Труднее с кобальтом, — повторил геолог, — В принципе-то он у нас есть, прямо на нашей территории, но он там только в виде примеси к железноколчеданным рудам на восточном берегу Анаса. Ради железа их разрабатывать смысла не вижу, серой оно будет засрано, а ради одного только кобальта — мизер его в той руде. А так в принципе кобальт обычно бывает в чисто никелевых рудах, примерно десять процентов от содержания в них никеля. На Кубе с ним получше, чем у нас...

— Да не парься с этим тогда — дойдут руки, тогда и займёмся. Быстрорез — уже хорошо, на порядок производительность станочной металлообработки с ним подыму. А твёрдые сплавы — подождут. Куда они на хрен денутся-то?

— Так ты думаешь, они только тебе одному нужны? Я бы тоже не отказался.

— Бурить?

— Естественно! Мы же только поверхностные месторождения дербаним, далеко от античного уровня не ушли, а глубина нам не доступна — там уже бурить надо. Но чём мне бурить? Хреново без твердосплавных насадок.

— Ну, вольфрам-то уже есть — первый шаг, считай, и к твёрдым сплавам сделан. Хреново, что Галисия эта — не ближний свет, да деваться некуда. Далеко, но возить надо. Но это-то хоть морем, а с бериллами — вообще жопа. В глубине суши месторожение, и как ни крути, без сухопутных перевозок хрен обойдёшься. И в Миний для погрузки на судно хрен навозишься — для возов дороги нет, а на вьючных ишаках до хрена ли перевезёшь?

— Макс, пошли-ка ко мне, — предложил Серёга, — Мои карты поглядим, юлины, что-то сами сообразим, что-то может и она подскажет. Север же страны, море близко — быть такого не может, чтобы совсем не было удобных гаваней и нормальных проходимых для обозов путей к ним. На крайняк — каравану ишаков по тропам через перевалы на север уж всяко к морю и ближайшей гавани ближе, чем на запад в Миний.

Хвала богам, хоть одна гора с плеч свалилась — детвора на осенних каникулах, и в школе занятий нет. Не надолго, правда — только на пару дней и смогу прошвырнуться в Лакобригу, дабы накопившиеся там вопросы порешать, а для визита посерьёзнее зимних каникул ждать придётся. Но хорошо уже то, что мы можем сейчас спокойно собраться и спокойно посмотреть карты, намечая логистику будущих сырьевых потоков, никуда сломя голову не спеша, дабы пару-тройку минут между делами поважнее выкроить. Вопрос ведь тоже серьёзный, и не второпях с ним разбираться желательно...

— Двоечники вы оба! — вынесла свой вердикт Юлька, когда мы разжевали ей на пальцах суть вопроса и показали точку с месторождением бериллов на карте, — Взгляните оба вот сюда, — она развернула карту дорожной сети Римской империи, — Если вы хотите возить грузы через горы на вьючных ослах как какие-то дикари, то и дикарский флаг вам обоим в руки и барабан на шею. Можете ещё перья в волосы воткнуть, за Чингачгука как раз сойдёте. А если вы всё-же хотите быть цивилизованными людьми, то пора бы уже и выучить, что самый короткий путь — не всегда самый лёгкий. Умный — в гору не пойдёт.

— Хорошо, я понял, что без каменных томагавков на тех перевалах нам делать нечего, — хмыкнул я, — Рассказывай, цивилизованная ты наша, как такие задачи у умных и культурных людей решаются. Только учти, ни железную дорогу, ни римский автобан я для галлеков строить не собираюсь. Сами пущай напрягаются, если хотят, а у нас у самих тут с дорогами пока напряжёнка.

— Вам там вообще делать нечего — вы оба, помнится, и без того знаете, почему фрицы не взяли Москву, а кто не знает, тот и пусть проверяет на тех перевалах на своей собственной шкуре, — съязвила историчка, — А мы с вами люди образованные и умеющие читать карту. Вот этот заливчик на самом углу полуострова видите? Там был в реальной истории римский порт Бригантиум, где-то с первого века нашей эры, а римский маяк — это уже второй век. Пункт важный, упоминался и Страбоном, и Дионом Кассием, но никакой финикийской колонии там не известно.

— Но ведь свято место пусто не бывает? — усомнился я.

— Какое-нибудь вшивое поселение местных дикарей, — фыркнула Юлька, — Если уж и Миний, о котором я упоминания в связи с финикийцами встречала — не колония, а всего лишь торговая фактория, то будущая Ла-Корунья — тем более.

— Там может быть что-то ценное для фиников? — спрашиваю Серёгу.

— Да вроде, ничего такого, что заслуживало бы постоянной фактории. Стоянка для пополнения водой и жратвой, скорее всего.

— Вы не о том заморачиваетесь, — заметила историчка, — Вы на дороги смотрите. Есть современное шоссе от этой вашей Понферрады до Ла-Коруньи, но есть и римская имперская дорога примерно оттуда же в Бригантиум. Она, конечно, петляет побольше, но главное — она есть, а это значит что?

— Где было легче и удобнее, там её римляне и проложили! — въехал геолог.

— Логично, — согласился я, — Без бульдозеров и экскаваторов они выбирали для своей дороги самую лёгкую для её строительства трассу.

— И значит, на этой трассе давно есть хорошо проходимые для обозов туземные тропы, местным прекрасно известные. Вот вам и гавань, и дорога к ней, — закончила она.

— Так, так, — я почесал загривок, — Значит, настропаляем Минура на следующий сезон разведать этот маршрут. Расстояние если и больше, чем до Миния, то не намного, а путь в натуре должен быть гораздо проще и удобнее, и наверняка по нему весьма активно шляются какие-нибудь местные коробейники. Со временем он, возможно, самих дикарей на доставку бериллов к гавани подрядит, а тамошних жителей — на складирование груза в ожидании нашего корабля. И тогда, значит, мы посылаем корабль в Ла-Корунью, там наш человек выкупает у местных накопившиеся на складе бериллы, грузится, а на обратном пути заходит в Миний и выкупает груз вольфрамовой руды...

— Это не те чёрные каменюки в двух корзинах, которые твой вольноотпущенник сгрузил с осла у нас во дворе? — поинтересовалась Юлька.

— Ага, они самые.

— И куда тебе их ещё кораблями возить? Лампочек и из этого хватит на века.

— Нет, нити накаливания для лампочек я буду продолжать делать из платины, — ответил я ей, когда мы с ейным благоверным отсмеялись, — Не хватало мне ещё только для такой ерунды с вакуумом заморачиваться. Мне и с радиолампами этого геморроя как-то, знаешь ли, хватает за глаза, — похоже, что ни о каком другом применении этого тяжёлого и тугоплавкого металла наша гуманитарша не имела ни малейшего представления, — Ну вот чем ты мне без вольфрама металл резать предлагаешь?

— Да ладно тебе, Макс! Чем-то же его режут и сейчас, не говоря уже о Средних веках и Новом времени, и ты сам на своих мануфактурах наглядно это демонстрируешь. Ведь режешь же его как-то?

— Вот именно, что "как-то" — в час по чайной ложке сквозь зубовный скрежет и трёхэтажный мат. Пилите, Шура, они золотые, называется, — мне пришлось целую лекцию ей читать про инструментальные материалы и их влияние на прогресс металлообработки.

— А мне ты чем скважины бурить прикажешь без твёрдых сплавов? — добавил Серёга, — Пальцем, что ли?

— А почему бы и нет? — подгребнула она его, — Могу даже посоветовать, каким конкретно, хи-хи! И вообще, ты соображаешь, куда Макса за своим вольфрамом гонишь? — переобуваться в прыжке, меняя тему для полемических наездов, Юлька за прошедшие годы уж точно не разучилась, — Ты бы ещё на Северном полюсе его нашёл!

— Я бы с удовольствием, да только вот незадача — там океан, — отшутился геолог, — Да ещё и Северный Ледовитый.

— А на севере Испании, значит, нормально? Ты же сам как-то раз говорил, что и южнее есть, гораздо ближе, в долине Тага.

— Ну, не самого Тага, а его северных притоков. Там тоже есть олово прямо на поверхности, и в имперские времена его там тоже будут разрабатывать. А в наши времена там будут добывать и вольфрам, так что вольфрамит среди тамошних касситеритов тоже есть наверняка.

— И наверняка месторождение бесхозное. Финикийцев же там нет?

— Если бы были, мы бы слыхали о них, когда сами возвращались вдоль Тага из похода на Толетум, — ответил я ей, — И о месторождении тамошнем я тоже помню.

— Ну так и зачем вам тогда север страны, когда то же самое под боком? Кто там, лузитаны или веттоны?

— Да и те, и другие вперемешку.

— Так они ведь наверняка продадут вам и вольфрамовую руду, и олово. Там ведь можно сплавиться с грузом вниз по реке?

— Ну, если только на лёгких лодках, — прикинул Серёга, — Таг судоходен только в нижнем течении, а выше на нём полно порогов. На притоках — тем более.

— Тогда что вам ещё нужно? На лодках до судоходных низовий, там — грузите на корабль и везёте сюда. Чем плохо?

— Юля, просчитывали мы всё это уже давно. В том-то и дело, что там с этим всё СЛИШКОМ хорошо. Место — в нашей зоне будущей экспансии, но без железобетонного повода его не хапнешь, римляне не поймут-с, а такого повода лузитаны с веттонами нам не дают, — разжевал я ей, — А покуда мы его не хапнули вполне официально с признанием нашего захвата сенатом и народом Рима, нельзя нам и интерес к этим местам слишком уж явно обозначать, чтобы и римляне не заинтересовались, да сами губу не раскатали.

— Точно, я и забыла — там же ещё и золото ниже по течению!

— Вот именно. Поэтому официально мы ни о золоте, ни об олове, ни вообще ни о каких тамошних ископаемых ништяках не знаем и даже не подозреваем. На землю саму только поглядываем, да облизываться начинаем на предмет расселения наших крестьян.

— Ну, римляне ведь не знают ничего о вольфраме.

— Юля, он же там не сам по себе, а вместе с оловом, а его античный мир знает и ценит. И если римляне заинтересуются, что мы там такого ценного нарыли в том регионе, то об олове они пронюхают в первую очередь, и этого им будет вполне достаточно.

— Думаешь, сами завоёвывать полезут? Вряд ли. Лет, скажем, через пятьдесят — возможно, но сейчас Средняя Республика, и у неё политика — сам знаешь, другая.

— Да, я в курсе. Завоёвывать сами, конечно, не полезут, но чтобы заблокировать нашу экспансию, им это и не нужно. Заключат прямой союз с Олисипо, шуганут веттонов и навяжут союз им, а там уже и ликутовским лузитанам деваться будет некуда. И тогда как ты себе представляешь наше завоевание земель, населённых римскими союзниками? Вот этого я опасаюсь больше всего, — признался я, — А посему в наших ли это интересах — привлекать внимания римлян к нижнему и среднему течению Тага? Галисия — это другое дело. Она и для нас-то медвежий угол, а уж для римлян — тем более. Сами они полезли бы туда, если бы имели все тамошние ништяки гораздо ближе? Вот и о нас они тоже будут судить по себе, так что активничая в Галисии, мы отвлечём их внимание от долины Тага.

— И в Галисии они, кстати, не зная о вольфраме, тоже свяжут нашу активность с тамошним оловом, — предрёк геолог.

— Не сомневаюсь, — согласился я, — Самоочевидная для них версия, лежащая на поверхности — чего тут в тонкости вникать, когда и так всё ясно?

— При полном отсутствии жалоб на нас из Гадеса? — напомнила Юлька.

— Так ведь внутригадесское дело, — заметил я, — Мы ж действуем в данном случае не сами по себе, а на службе у Фабриция. Мало ли, где у него могут быть собственность и люди? Как преемник покойного Волния в гадесском Совете Пятидесяти, он точно такой же гадесский олигарх, как и глава Митонидов, и пока Фабриций не быкует, а решает все спорные вопросы договорным путём — какие основания выносить сор из избы жалобами в римский сенат? Митонидов тогда в самом Совете не поймут-с, а даже если и поймут-с, то ведь вопрос ещё, в их ли это интересах. А ну как Рим запросит увеличить поставки олова с соответствующей оптовой скидкой, и тогда её для всех покупателей придётся делать, а оно Митонидам надо, цены устоявшиеся сбивать? А откажут — Рим к Фабрицию с таким же запросом о поставках обратится, гарантируя тем самым и свою поддержку в дрязгах с Митонидами, и тогда вообще звиздец их оловянной монополии. И в римском сенате всё это прекрасно прекрасно поймут и просчитают, так что отсутствие жалоб из Гадеса там как раз никого не удивит.

— Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, — резюмировал Серёга.

— Именно, — поддержал я его оценку ситуёвины, когда мы отсмеялись, — Но раз нет официальных жалоб — нет и достаточных оснований для римского дипломатического вмешательства в дела суверенного Гадеса.

— А если римляне выйдут на Фабриция частным порядком, через своих купцов? — забеспокоилась историчка.

— Тогда Фабриций ответит им, что и рад бы помочь, да только вот ведь незадача, все поставки олова в Средиземноморье являются традиционной делянкой Митонидов, о чём все в Гадесе знают, и он как честный и добропорядочный человек тоже соблюдает эту конвенцию и в чужой бизнес не лезет, — и мы снова рассмеялись.

— При этом не отрицая своих заподозренных римлянами закупок олова в обход Митонидов, но для себя, а не для перепродажи, — добавил геолог, отчего расхохоталась и Юлька, — Всё равно же не поверят, что он этого не делает, так что какой смысл отрицать?

— Типа, всё может быть, всё может статься, — развил я его шутку, — Но за руку вы меня, ребята, не поймали, и не ваше дело, как я выкручиваюсь, а дух нашей конвенции я, клянусь яйцами хоть греческого Гермеса, хоть вашего Меркурия, соблюдал, соблюдаю и впредь намерен соблюдать, и не сталкивайте меня лбами с почтеннейшими Митонидами. Покупали вы у них олово до сих пор? Вот и покупайте у них и впредь, а то, что вы от меня хотите — может, в Риме так и принято, но у нас в Гадесе так не делается.

— Хорошо бы всё-таки, чтобы Фабриций договорился наконец с Митонидами и о собственных прямых закупках олова, — мечтательно проговорил Серёга.

— Ну так а он что, по-твоему, там делает? Но как ты это себе представляешь?

— В идеале — пусть добивается от них конкретизации мест, где они нам не рады, и признания на перспективу нашей полной свободы рук вне этих оговоренных мест. Их торгаши наверняка окучивают в том же британском Корнуэлле только самый его кончик, где месторождения побогаче самородным оловом, но полуостров богат им практически весь. И если у Фабриция будет на руках весь перечень их тамошних факторий и рудников, где они отовариваются, то на этом и договариваться с ними — это их делянка, и мы туда не лезем, но всё, что мы найдём сами за её пределами — уже наше, и чтоб к нам у них за это не было никаких претензий. Ну, в смысле, их монополия в торговле с Лужей по-прежнему священна и неприкосновенна, но для себя мы в СВОИХ факториях и со СВОИХ рудников отовариваемся беспрепятственно и без ограничений, и не их это собачье дело. Вот почти уверен, что до самого основания Корнуэлла руки у них не дошли, а там в районе Плимута одно из крупнейших месторождений олова.

— Погоди-ка, а с хрена ли ты взял, что финики до него не добрались?

— А нахрена оно им нужно, когда олова и на самом кончике Корнуэлла полно? А плимутское месторождение по их меркам очень хреновое — самородного олова мало, а его руды — вот эти самые касситериты — засраны вольфрамитом. Для них-то он дюже вредная примесь, из-за которой выход олова из руды ниже плинтуса, а перебирать — это же только лишние затраты по их понятиям. Одно дело Галисия, которая в мореманском смысле под боком, и это компенсирует геморрой с перебором засранной руды, и совсем другое — эта Британия, которая вообще на краю света. Сдурели они, что ли, ещё и там засранную руду перебирать, когда почти рядом, и даже немного ближе, хорошей до хрена?