— Уже круглые. Как меч единый и для пехоты, и для кавалерии, так и щит. Ну, у имперцев разве только аббревиатура РХ на нём намалёвана, но на прочности, удобстве и весе щита она, сами понимаете, никак не сказывается. Разве только вдохновляет бойца на бой с иноверцами во славу божию, но как тут вдохновишься особо, если и твой противник одной с тобой веры? Для многих даже конфессия одна — и герулы, и лангобарды, и те же готы на византийской службе такие же еретики-ариане, как и остготы. И как тут церкви за имперцев как за носителей истинной никейской веры романское население агитировать, когда оно собственными глазами наблюдает с обеих сторон варваров-еретиков и страдает от тех и других одинаково? Папа в Риме — тот, конечно, извернётся подходящими умными цитатами из Писания, епископ в другом большом городе — этот тоже, конечно, найдёт как извернуться и ответить на похожий, но другой вопрос, как тому и учат профессиональных агитаторов, — молодняк рассмеялся, — А как малограмотному сельскому попу извернуться прикажете, который и сам это Писание по слогам читает? А ведь из таких сёл и деревень с такими не шибко-то образованными попами в основном и состоит вся страна. Сколько там тех горожан? Основная масса населения "сапога" — сельская, как и везде. А у остготов тем временем сменилось ещё два короля, пока к власти не пришёл Тотила — как говорится, из молодых, да ранний. Он не штурмовал крепостей, а бил полевые имперские армии и брал под контроль сельскую местность, в которой объявил амнистию романскому населению.
— И этим перетянул его на свою сторону? — спросил Миликон-младший.
— Ну, не в той степени, в какой ему хотелось бы, он же сам тоже без реквизиций обойтись не мог, но — да, свою роль это сыграло, и романское население стало лояльнее к остготам. Его снабжение улучшилось, имперцев — ухудшилось, жалованья начальство не платит, ну и варвары из имперской армии тоже начали перебегать к нему. Потом началась сдача и городов. Поход на юг страны вернул его под остготскую власть и дополнительно улучшил снабжение, но в настоящий шок Юстиниана повергло донесение о сдаче Неаполя и о распространении прокламаций Тотилы уже в самом Риме. Война с персами на Востоке тем временем уже закончилась, и Велизарий находился в Константинополе, но на него как змея шипела Феодора, да и самому Юстиниану очень не хотелось снова отправлять его за новой славой в Италию. Понадобилось потерять Неаполь и испугаться за Рим, чтобы себя пересилить, — юнкера рассмеялись, — Пересилил, отправил, но войск и денег дал ему очень мало. А ведь действовать ему предстояло в разорённой войной стране с уже нелояльным к имперцам населением. Велизарий высадился в Равенне и занялся наведением порядка в её окрестностях, но Тотила перерезал всякое сообщение Равенны с Римом, подступил к нему и взял в осаду. Там нужен провиант, там нужны подкрепления, там нужны деньги для его давно не получавшего жалованья гарнизона, а Велизарию же войск с деньгами не хватает и самому. Два года никакой помощи не получал. Попытка доставить в Рим хотя бы жратву провалилась, и его гарнизон открыл Тотиле ворота.
— А Юстиниан мог оказать Велизарию помощь? — засомневался мой наследник, — Всё-таки война на Востоке наверняка ведь тоже встала в большие затраты.
— Да, положение после неё было тяжёлым. И на саму войну куча денег ушла, и на выплаты персам по условиям мира тоже много уходило, и войска на севере по границе вдоль Дуная пришлось сильно сократить. Но для посылки на юг "сапога" не подчинённых Велизарию десантов у Юстиниана нашлись и войска, и деньги. Тотиле пришлось оставить Рим, чтобы заняться этой проблемой на юге, и Велизарию удалось захватить его вторично, но для развития успеха требовались деньги и подкрепление, но для него-то как раз их и не находилось, и уже понятно было, что не найдётся и впредь. Что он тут мог сделать? Какой смысл оставаться в Италии, если победить ему всё равно не дают? На четвёртый год после своей второй высадки он сам попросил сменить его и был отозван. Вся война в целом шла уже двенадцатый год. Уже на следующий год Тотила, стабилизировав положение на юге, снова подступил к Риму и осадил его, и снова его впустил не получавший денег гарнизон. Тотила обзавёлся флотом из перешедших на его сторону кораблей имперцев и смог даже вернуть Сицилию, а его флот начал разорять и балканское побережье. Но ему тоже было нелегко, и он предлагал Юстиниану мир на условиях уплаты дани и признания Италией статуса федерата Империи. Но разве для того император дискредитировал своего лучшего военачальника, чтобы прекратить войну? Он снова послал серьёзные силы на юг страны, снова послал флот, а на север через Иллирию на третий год после отзыва Велизария снова направил евнуха Нарзеса, для которого тоже не пожалел ни войск, ни денег. И уж ему-то Юстиниан не отказывал ни в деньгах, ни в подкреплениях. Решающее сражение через год привело к разгрому остготов и смертельному ранению их короля, после смерти которого Нарзесу оставалось добить его преемника и додавить уже разрозненные очаги борьбы. На это ушло ещё два года, а вся Готская война растянулась на двадцать лет.
— Вандальская два года, а Готская двадцать! — присвистнул Мато, — Интересно, сколько бы она продлилась, если бы к Велизарию бесперебойно шло всё необходимое, и Юстиниан не ставил бы ему палки в колёса?
— Ну, война с персами от тщеславия Юстиниана не зависела. Даже если бы он и унял свою тщеславную жабу после захвата Велизарием Равенны и не отозвал его сразу, на Восток он бы его всё равно перебросил. Раз уж опального направил, значит, некого было больше. В чём-то он успел бы ещё улучшить положение в Италии, но затем всё равно его неизбежный отзыв и отказ в деньгах и подкреплениях его сменщику — всё шло на Восток. Допустим, не послушал бы он после этого Феодору и снова унял бы свою жабу, вернул бы его в Италию сразу и давал бы всё, что требовалось — думаю, что Велизарий справился бы года за три, как справился потом Нарзес. Вместе с перерывом на войну с персами, Готская заняла бы одиннадцать лет. Девять лишних лет войны — это цена тщеславия Юстиниана и Феодоры. Причём, дураками ведь не были ни она, ни он. Но такова уж она, эта обезьянья иерархическая пирамида, что в ней и неглупые люди вынуждены вести себя по-обезьяньи. Положение — обязывает, иначе — не поймут-с. Ища виновных, надо учитывать и это.
— У нас из-за этого поддерживается и такая большая разница между ситуациями "в строю" и "вне строя"? — спросил царёныш.
— Да, для недопущения подобного. Военное дело по своему характеру не может обойтись без иерархии и субординации, а полувоенный уклад нашего социума создаёт для нас и опасность формирования иерархического менталитета. Чтобы максимально снизить его иерархичность, мы допускаем жёсткую субординацию только там, где такая нужна, то бишь "в строю", но максимально сглаживаем её для ситуации "вне строя", в которой для нас начальник и его подчинённый условно равны, а в ситуации "вне службы" — абсолютно равны. Заодно это ещё и дополнительный фильтр для выявления случайно просочившихся обезьян, для которых такое переключение сознания невозможно. В их понятиях начальник — явление круглосуточное, — молодняк рассмеялся.
— Досточтимый, а что там за безобразие у нас в Испании творится? — Каллироя указала на карту, — Юстиниан что, ещё и у наших Бетику отгрыз?
— Ну, не у наших вообще-то, а у вестготов, но — да, ребята и девчата, в истории моего мира Юстиниан отгрыз и Бетику, — подтвердил я, — И собственно, это главное, о чём мы с вами сегодня должны поговорить. Африка, Италия — это ведь не у нас, это за морями, и весь разговор о них был нужен для того, чтобы вы лучше понимали общий расклад. Ну, что тут скажешь? Стыд и позор проклятым дикарям вестготам за то, что не предотвратили этого безобразия. Ведь предотвратить его они могли. Попытка византийского вторжения была бы предпринята всё равно, но её результаты могли бы быть и совсем другими. Как я уже сказал вам, король вестготов хотел вмешаться в италийскую войну на восьмой её год, но ему помешало вторжение франков и война с ними. После этого, уже на двенадцатый год войны, он предпринял попытку вернуть Сеуту, захваченную было в ходе Вандальской войны, но почти сразу же и потерянную. Момент был удобный — в Италии Велизарий как раз захватил вторично Рим, но застрял в нём, не имея сил для развития успеха. В Африке в это время византийские войска были скованы набегами берберов и не могли оказать Сеуте помощи. И попытка была хорошей, а провалилась из-за проклятого религиозного рвения этих арианских фанатиков. Воскресенье-то ведь у адептов Распятого священный день, и в него ни работать нельзя, ни воевать. Никейцы из византийского гарнизона Сеуты не были настолько фанатичны, чтобы упустить такой уникальный шанс, и священный день их не остановил. Что бывает, когда одна сторона воюет всерьёз, а другая за оружие взяться не смеет, вам объяснять не нужно.
— А как к этой попытке захвата Сеуты отнеслось романское население Бетики? — спросил Кайсар, — Ты же говорил, досточтимый, что именно из-за них он тянул время и с этой попыткой, и с помощью остготам.
— Тянул, но не просто так. Как раз эти годы он и употребил на улучшение своих отношений с романским населением. При нём прекратилось его притеснение вестготами.
— И этого хватило? — поинтересовался Волний.
— Вполне. Присоединения к Империи хотели ведь только торгующие с Востоком купцы, а латифундистов и прочих склоняли к такой идее только вестготские притеснения. Стоило им прекратиться, это сразу же изменило расклад — они уже и на примере Африки знали, какова византийская власть, и на свои шеи им её заполучить как-то не хотелось. А то, что попытка будет, было ясно по захвату имперцами Сеуты, да и война-то по факту с этого момента как раз и шла, так что юридически новой войны с Византией король вовсе не начинал, а только продолжал старую. Скорее всего, он предпринял бы и ещё попытку, если бы через два года не был убит. Новый, один из его военачальников, продолжал ту же политику по налаживанию взаимопонимания с романским населением королевства, но вот авторитетом своего предшественника он не обладал, и то, что вестготская знать прощала тому, через год вышло боком этому. После его убийства новый король, ставленник знати, повёл угодную ей политику, в том числе и возобновил все притеснения титульной нацией романского населения. А власть над Бетикой укреплял грубым силовым принуждением.
— Этим он пустил козе под хвост все результаты политики предшественников, — прокомментировал Миликон-младший.
— Абсолютно верно. Большинство романского населения было готово вместе с вестготами отражать византийское вторжение, и тут эта клика идиотов снова сделала его своими врагами. На следующий год Бетика восстала, а один из вестготских противников короля возглавил мятеж в одном из городов и объявил о своих собственных притязаниях на вестготскую корону. Там ведь и прежняя династия потомков Алариха пресеклась, так бывший остгот за счёт личного авторитета выехал, а после него любой знатный вестгот имел не большие, но и не меньшие права на корону, чем любой другой. Прав тот, у кого больше прав, подкреплённых силой. Этому своих сил явно недоставало, и он обратился за помощью к Юстиниану. В следующем году — в нём же, кстати, в Италию вторгся Нарзес — тот послал в Испанию флот с войском, которое и вторглось в Бетику. Вестготы воевали между собой, романское население хоть и не помогало имперцам, но и сопротивления им не оказало, и Бетика тоже угодила под власть Византии. Мятежник занял вестготский трон и пытался вернуть Бетику, когда утвердился у власти, но неудачно. Его преемники через двадцать лет вернули королевству её внутренние районы, потом их снова теряли и снова захватывали, но побережье так и оставалось византийским ещё следующие полсотни лет. А вместе получается семьдесят лет пребывания юга страны в лапах имперцев.
— Ух ты! — присвистнул Мато, — А ху-ху им — не хо-хо? — народ оживился.
— Вот именно, ребята и девчата! — я ухмыльнулся, — Кроме всего прочего мы вас учим ещё и для того, чтобы некоторые ху-ху у некоторых фантазёров оборачивались для них именно хо-хо, — курс рассмеялся, — История моего мира — это его история, а что будет у наших с вами потомков, зависит в какой-то мере и от нас с вами. Историю творят люди, и мы с вами ничем не хуже прочих. Не всё в нашей с вами власти, и гораздо меньше, чем нам с вами хотелось бы, но кое-что — в нашей. Так же будет и в каждом поколении наших потомков, и каждое из них, будем надеяться, позаботится о том, чтобы у следующих было больше возможностей влиять на события, чем есть у текущего. Наше с вами дело — внести свой посильный вклад, явить в жизнь следующее поколение и передать ему наши знания и наработки. Ну и воспитать, конечно, так, чтобы и оно не поленилось сделать то же самое.
— И что должно будет сделать поколение времён этого Юстиниана? — спросила Каллироя, — Сидеть и ждать момента, когда его на реставраторские свершения потянет?
— Ну, его-то в любом случае потянет — положение обязывает. А задача наших — понятно, какая. Продемонстрировать наглядно и доходчиво всю глубину его неправоты. Благо, демонстрировать будет чем. На ближних подступах или на дальних — полагаю, это нашим потомкам будет виднее самим, чем нам с вами сейчас, а дело предков — обеспечить их и теми, и другими. А вот как это сделать их предкам — тут понятнее. Прежде всего не мешать тому, что делается в нужном направлении и само. Остготы в Италии и сами для наших потомков такой дальний подступ образуют, и чем они нас там не устроят? Вандалы с аланами в Африке — то же самое, и не устраивает нас только маршрут, которым они туда протопали в истории моего мира. Если в нашем с вами протопают туда мимо Испании, то и какие у нас возражения? В этом им, правда, понадобится некоторая помощь со стороны наших, поскольку взаимоприемлемый маршрут будет для них труднее. Вестготы — ну, эти нашим потомкам в Испании уж точно не нужны, но ближние подступы в Галлии, где они и сами окажутся, почему бы и не подпереть ими? Свевы — их дело, где они там воткнутся, лишь бы к нам не лезли, а то будут потом всякие человеколюбцы доморощенные визжать про геноцид, — юнкера рассмеялись.
— Да ещё и боеприпасов сколько на них уйдёт! — заметил мой наследник, — А их тоже не бесконечное число, и надо, чтобы на всех прущихся не туда хватило с запасом. И чем больше они там сами друг друга подсократят, тем больше расходников сбережётся на имперцев и меньше неприятной работы останется нашим.
— Всё верно, ребята и девчата. Ту часть работы, которую в состоянии сделать и сами дикари, пускай они и делают. Главное, чтобы у наших под ногами не путались. А в Испании варварское королевство будет не вандальским, не вестготским и не свевским, а турдетанским. Это мы с вами разбирали в конце первого курса, а сейчас мы с вами снова вернёмся к тем временам, чтобы разобрать тонкости, важные для дальнейших событий. У вас же возникали вопросы, зачем нашим потомкам с этими римскими провинциями такую политику разводить, когда Аларих уже Рим за жабры держит, и Гонорию не до Испании?
