Постепенно, наверное, благодаря преподаванию, я настолько обнаглела, что даже осмеливалась заходить в аудиторию без стука и, очень редко, ругаться за плохо проделанную работу на студентов.

Потом у нас появились дети. Три девочки, три сестры. Все они были талантливы и все пошли в науку.

Старшая, Мелиниа, занялась изучением магических каналов растений. Это оказалась сложная и неблагодарная тема, и она много лет почти безвылазно провела в лаборатории, так и не выйдя замуж.

Тамара увлекалась магией света. Она разработала и подогнала для общедоступного использования несколько новых заклинаний и стала известным ученым практиком.

А Ольга, младшая, предпочла технологические науки и уехала обучаться в Островлик. Там он и осела, невзирая на низкую зарплату.

Однажды Коля серьезно заболел, и мы поехали в Островлик, на обследование и лечение, потому что в Древграде ему не могли помочь.

В Островлике также отказались от моего мужа, как от безнадежно больного, но предложили попытать удачи в Говорграде или, на крайний случай, в Верграде.

Нам ничего не оставалось, как последовать их указаниям.

— Мы ничего не можем сделать, — сказал главный целитель города магов. — Это болезнь очень редкая и сложно поддается лечению. В Верграде, насколько я слышал, разработаны методы ее лечения, но я не знаю, насколько велика надежда.

— А в чем дело?

— Верградцы вполне могут отказаться от Николая Ивановича. Просто как от иностранца. Нужны очень большие деньги, чтобы получить там помощь.

Тогда я поговорила со всеми знакомыми и институтом, в котором мы работали. Они без возражений выдали требуемую сумму, и я повезла Колю в Верград. К тому времени болезнь настолько прогрессировала, что он уже почти не мог двигаться самостоятельно.

В Верграде, к моему удивлению, договориться удалось быстро. Но они не давали никаких гарантий его выздоровления и, к тому же, запретили мне видеть мужа, пока он находился на лечении.

Однажды, когда я в очередной раз ожидала вестей о Колином состоянии, я увидела, как по улице идет женщина, удивительно похожая на Олю. Ту Олю, вместе с которой мы попали в этот мир. Они нисколько не постарела, не смотря на разницу во времени. Я попыталась разузнать о ней подробнее, но наткнулась на категоричный отказ.

— Интересующая тебя личность является государственным служащим. А о них мы не предоставляем информации.

— Но можно хотя бы узнать, правда ли это моя подруга и поговорить с ней?

— Нет.

Так мне и пришлось уйти ни с чем.

— Можете забирать Николай Ивановича, — обратился ко мне через верградский месяц врач. — Но помните — у него частичная амнезия и некоторый физиологические нарушения функций головного мозга.

— Как? — удивилась я. — Болезнь ведь совершенно не сказывалась на умственных способностях!

— На его способностях сказалась не болезнь, а лечение, — отрезал врач. — Любое лекарство имеет побочные эффекты.

— Но теперь с ним все будет в порядке?

— Возможно. Но, скорее всего, он больше никогда не сможет заниматься никакой деятельностью, связанной с магией.

Я очень расстроилась от этой новости и боялась рассказать о ней Коле. Он же планировал свою дальнейшую работу с таким энтузиазмом, что мне очень не хотелось его разочаровывать.

Он хотел приступить к ней еще до того, как полностью поправится, но стоило ему подойти к орбу, как у него начались жуткие головные боли. Как оказалось, он вообще теперь не мог заниматься магией, даже построение простейшего заклинания вызывало обострение, и он был вынужден проводить в кровати до недели.

Посоветовавшись с начальником, я узнала, что после верградского лечения очень часто наблюдаются серьезные побочные эффекты. Он предложил нам съездить в Белокерман и проконсультироваться там. О белорунах ходили слухи как о расе, способной совершить чудо.

— Я не знаю, сможем ли мы помочь, — осмотрев Колю, сказал их целитель. — Но мы можем попробовать восстановить хотя бы некоторые магические каналы. Гарантировать результат не могу, но попробовать стоит. Решать вам.

Вечером мы устроили совещание.

— Ты уверен, что не будет еще хуже? — беспокоилась я.

— Белоруны славятся своей добросовестностью, — убеждал он. — А мне так не хватает хотя бы самой обычной, повседневной магии...

— Может все-таки не стоит рисковать? Я не хочу тебя потерять.

— Если я не смогу работать... На что я тогда вообще буду годен?

— Я люблю тебя! Если ты умрешь, я тоже умру!

— Не бойся, я не умру. Вот увидишь, все будет хорошо.

В конце концов, я подумала, что решение принимать ему и перестала спорить. Но, после того, что с ним сотворили в Верграде, я очень боялась и потребовала, чтобы мне разрешили присутствовать при лечении.

— Мы согласны. Но ты должна обещать, что не будешь вмешиваться в ход операции. Что бы ни случилось, и как бы тебя ни беспокоили всплески в его аурах.

— Ладно... Но с ним ведь не будет ничего плохого?

— Нет. Мы не причиним ему вреда.

Потом началась операция. Она длилась несколько дней, и все это время Коля находился в полудреме.

Внешне магическая операционная напоминала простую круглую комнату со специальным креслом в центре и сиденьями для хирургов по бокам. Обычно все врачи сидели неподвижно, манипулируя лишь магической энергией и каналами.

На вторые сутки я увидела в ауре Колиных чувств взрыв боли и сильно перепугалась. Вмешиваться я не решилась, потому что боялась сделать еще хуже. Хирурги тоже явно занервничали, их действия стали более резкими и быстрыми.

— Что с ним? — бросилась я к главному лечащему врачу, когда они, наконец, покинули операционную.

— Все в порядке, — хирурги действительно улыбались. — Нам удалось восстановить один из каналов, обойдя пораженные участки.

— Но боль...

— Она естественна, ведь нам пришлось изолировать, практически удалить часть мозга Вашего мужа. Но это не повлияет на его общее состояние, потому что эта зона все равно была полностью парализована.

— Тогда ладно, — я успокоилась, потому что увидела по ауре, что врач не врет.

— Теперь мы приступим к закреплению этого и, по возможности, подведению к этому других каналов. Еще не могу ничего обещать, но, похоже, хотя бы легкие заклинания он плести сможет.

В последующие дни белорунам удалось восстановить еще два основных канала. К сожалению, остальные восстановлению не поддавались, но мы были рады и этому.

Через некоторое время Коля вновь начал учиться колдовать. Но теперь эта наука давалась ему куда сложнее, ведь даже для любого простейшего заклинания нам приходилось разрабатывать вариацию, которую можно сплести, используя всего три канала из семи.

Со временем он почти вернул себе прошлые способности и вновь погрузился в работу с головой, хотя я и пыталась убедить его поберечься. Я переквалифицировалась и стала работать вместе с ним, чтобы хоть как-то облегчить его состояние.

Коля часто не рассчитывал свои силы, а перенапрягаться ему нельзя, и я все время боялась, что однажды он окончательно подорвет свое здоровье. Наконец, после одного сильного приступа, он прислушался к моим словам, и дальнейшие исследования мы проводили не спеша. Стремясь помочь мужу и максимально уменьшить его нагрузки, я сама заболела. Диагноз был как приговор — частичное отмирание магических каналов.

Теперь нам обоим нельзя было напрягаться, если мы хотели сохранить свои умения. Поэтому, закончив и сдав тему, мы ушли из института и занялись написанием книг.

Учебники и научные труды пользовались спросом, и нам удалось заключить постоянный контракт с одним из издательств. Теперь у нас появилось свободное время, и мы часто гуляли в парках. Еще мы развели цветник, придавая растениям легкие магические особенности.

Только тогда я познала счастье. Теперь не надо было нервничать и спешить с окончанием работ, появилась возможность жить в собственное удовольствие и заниматься делом с истинным наслаждением.

Только на старости лет мы достигли гармонии и покоя. Гармонии со всем окружающим миром.

Глава 33. Межгос спецназ

Гронкарт. 5375 — 5450 года

Шло время, наше задание в организации продвигалось, а вот тайная работа — не очень. Нам пока так и не удалось выяснить, что за разум распоряжается здесь всем и вся. Нам даже не удалось обнаружить осведомителей этого разума. Выходило, что или они очень хорошо скрываются, или их вообще нет. Но глупо со стороны правителей не подстраховываться на всякий случай, тут я с Фангрилой был полностью согласен. Поэтому, видимо, мы пока просто не смогли их обнаружить.

Постепенно я понял, что зря рассчитывал на взаимность верградки. Она интересовалась только Элгором. Некоторое время я молчал, но потом сообразил, что скрываться нехорошо и отозвал экс абджудикума в сторону.

— У меня проблема.

— Серьезная?

— Да, — кивнул я.

— Ладно, тогда идем в сад, поговорим наедине.

Когда мы уселись на скамью под пальмой, он предложил мне начинать.

— Я влюблен в Фангрилу. Ты об этом уже знаешь, — начистоту сказал я.

— Да.

— Но Фангрила влюблена в тебя!

— Ты ревнуешь?

— Нет! То есть да, — признался я.

— Верградка меня не интересует. Я не зависим от действия гормонов и притяжения полов. Возбуждение наступит лишь когда я сам этого захочу. Я не буду составлять тебе конкуренцию.

— Но она ведь любит тебя!

— Это только инстинкты, — Элгор поморщился. — Со временем она поймет, что я ее не интересую.

— Я сомневаюсь в этом, — возразил я.

— Почему?

— Ты блистаешь воинскими умениями и умом. Тебя легко полюбить. К тому же ты одной с ней расы.

— Я — мутант, и не отношусь ни к одной из рас.

— Да, но твоя внешность соответствует ее представлению...

— Нет. Я не собираюсь ни с кем крутить романы. Но, думаю, что я догадываюсь, как можно тебе помочь. Хотя бы частично.

— Как?

— Атисара. Я научу тебя умению жить — играя, — пояснил экс абджудикум. — Как живет любой черный иртериан. Если хочешь.

— Это поможет мне добиться ее взаимности?

— Не гарантирую, — покачал головой Элгор. — Но вероятно.

— Но у нас же мало времени...

— Теперь времени достаточно. Я установил постоянную защиту и трачу минимум сил для ее поддержания. Время есть. Тем более что чем большего искусства достигнут абджудикумы, тем больше наш шанс разобраться с первоисточником контролирующего излучения.

— Тогда я согласен.

В атисару (искусство жить — играя), входил язык жестов, ликон, ланглий, стилостия и матрэ.

Язык жестов черных иртериан оказался невероятно сложен, малейшее отклонение даже мизинца могло обозначать уже совсем другое. Он богат словами и выражениями, но Элгор обучил меня лишь самым основным, пояснив, что остальным надо заниматься с детства, иначе на это уйдет вся жизнь.

Ликон — странная опасная игра. При стандартной вариации играющие садятся в круг, причем, чем сильнее существо, тем дальше он него садятся другие и, соответственно, тем больше у него противников. Потом достаются кинжалы: ваалы или дионы (дионами называется лезвие от кинжала, у которого нет рукоятки). Затем начинается собственно игра — мы запускаем друг в друга кинжалы, ловим летящие к нам и опять пускаем. Она требует большого искусства, ведь часто оружие запускается не прямым броском, а закрученным. Чем искуснее игрок, тем большее число кинжалов он достает. Фангрила, например, пользовалась четырьмя, а Элгор мог поддерживать до одиннадцати одновременно... Правда мы даже все вместе не могли играть с таким количеством оружия против его одного, поэтому чтобы увидеть эту его способность, я был вынужден прийти на его игру с другими черными иртерианами.

Ланглий — на наш язык переводится как "искусство углов". При этом двое садятся друг напротив друга, и ведущий пускает глиан (лезвие с упругим шариком на одном из концов) в соперника, причем, чем опытней, тем более изломанной линией, отражающейся от стен, пола, потолка и мебели. Поймав глиан, младший должен вернуть его владельцу... точно тем же курсом. Эта игра требовала ничуть не меньшей тренировки, и часто мне казалось, что я никогда не освою ее не достаточном уровне.

Стилостия — особое фехтование. Оно далось мне наиболее легко, тем более что я и до этого изучил несколько стилей.

Матрэ — искусство борьбы. Удивительное по многим параметрам, оно позволяло использовать любую часть тела, как оружие. Мне так и не удалось освоить его полностью, хотя бы потому, что люди не способны контролировать свое тело до такой степени и наши волосы, хотя и являются оружием, но совсем не таким грозным, как волосы черных иртериан.

Постепенно я понял, что атисара — это не только военная наука. Она исполнена глубокой философии. Когда я бросаю ваал в других — я совершаю поступок. Насколько точно я его бросил — это насколько верно я действовал. Я отдаю свою жизнь в чужие руки, а потом она вновь возвращается под мой контроль... И так до конца.

Наконец настал день, когда мы сдали проделанную работу и принялись за разработку другого, еще более странного проекта.

— И каков в этом смысл? — никак не мог понять Артем.

— Я не вижу смысла.

— Возможно, разум, который нас контролирует, болен? Это многое бы объяснило...

— Но тогда многое и запутается...

— Ненормальные, у которых повышенные умственные способности, не редкость, — возразила Фангрила.

— Но какова же его цель?

— Да хоть уничтожить мир! Мы должны это остановить!

— Должны, — кивнул Элгор. — Но нельзя торопится. Иначе мы потеряем все и ничего не достигнем.

— Кто-то из нас должен стать шпионом, своим в стане врага... Настолько своим, чтобы его допустили до всех тайн, — предложил я.

— Если бы это было так легко...

Некоторое время спустя экс абджудикум оторвал нас от работы, ворвавшись радостный, и, одновременно, обеспокоенный.

— У меня есть информация.

— Какая?

— Я знаю, где находится источник излучения.

— Как ты это узнал? — удивился Артем.

— Где? — спросил я.

— В центральном здании. В лаборатории.

— Как ты это узнал? — повторил Артем.

— Я не буду говорить об этом. Иначе вы окажетесь в опасности. Главное, что теперь мы знаем, где источник. Если мои предположения верны, он на нижних этажах.

— Что будем делать?

— Заканчиваем этот проект и начинаем тот, при котором необходимо посещение подземных этажей.

— Но у нас еще три года!

— Если мы поспешим, то ничего не добьемся.

Мы признали правоту Элгора и больше не торопились. Как и предполагал экс абджудикум, с помощью следующего задания ему удалось добиться для нас прохода в лаборатории. Но мы не разгуливали там свободно, вызывая невольные подозрения, как показывают в некоторых фильмах, а действительно усиленно работали. Мы изучали лабораторию изнутри, не вмешиваясь в чужие дела и не заходя на те территории, в которые нам не было доступа.