А пока до глобальных проектов и до потребного на них гигантского по нашим меркам транспорта нам ещё далеко, мы осуществляем свои локальные на том транспорте, который под них и заточен — достаточный для решения поставленных задач, посильный для античных корабелов и понятный для античных мореманов. В "ревущие сороковые" на нём не суёмся и вообще штормов стараемся без необходимости избегать, но избегаем по возможности и мест, чреватых сюрпризами вроде волн-убийц. Лучше уж поштормовать, если выбор окажется между хреном и редькой. Правда, и "золотая середина" в этих водах не сильно слаще старательно избегаемых крайностей. Зыбь-то от южных штормов гонит один хрен нехилую, несколько метров высота волн и в спокойную погоду обычное дело, но то нормальные океанские волны с нормальным пологим фронтом. Утомляет, конечно, болтанка и на них, потому как изо дня в день, но серьёзной опасности они не несут.
Правда, и расслабиться особо не дают, потому как одно дело продольная волна по курсу, другое — под углом, когда судно накреняет, а гребень волны в борт хлещет. Тут и кормчему тренировка, и марсовый на мачте не зевает, потому как его-то болтает поболе, чем народ на палубах, и уж всяко не в его интересах прозевать очередной 'девятый вал'. Если Ирку на пассажирской палубе мысли о менее чувствительном к болтанке на волнах крупном судне посещают, и мы её понимаем, то каково приходится бедолаге-марсовому на самой верхотуре! Меняются, конечно, потому как хрен ему там позавидуешь. Пропасть страховочный пояс не даст, но умается за смену — мама, не горюй, как говорится.
Поэтому и дрыхнут мореманы после вахты в своих гамаках, как убитые, и хрен они клали на эту болтанку. Зелёных салаг среди них в этой экспедиции нет, все хотя бы по разу, но на трансатлантических рейсах обкатаны, а незадолго до экспедиции и меж собой сплаваны. Зимние Азоры — они ведь тоже ни разу не озёрная гладь. Да, здешние волны и сами повыше, и болтает на них посильнее, но разница — чисто количественная. Если судно крепкое, экипаж сплаванный, навигатор и кормчий знают своё дело, жратвы дают, сколько съешь, воды — сколько выпьешь, да жалованьем не обижают, то уж к болтанке привыкнуть можно. Ну, притерпеться, по крайней мере. Есть такие, что сменятся с вахты, подкрепятся, в гамак рухнут, и храпят уже через считанные секунды. Были бы вообще сущий клад, если бы ещё и в портовых забегаловках не ужирались в хлам. Но где взять в достаточном числе непьющих мореманов? Выдержал многодневное плавание, не подвёл, до берега и таверны в порту дотерпел — и на том спасибо. Кто есть, с теми и работаем.
Одно хорошо — что и акулы тоже серьёзного волнения не любят. А то повадятся ведь некоторые за судном следовать, да ещё и не мелкие, и хотя на спокойной воде упасть за борт никому реально не грозит, акулий плавник неподалёку один хрен действует людям на нервы. Пару раз даже стреляли по назойливым рыбинам из крепостного ружья — просто чтобы шугануть их и этим народ подбодрить. Скорее всего, и сейчас хоть одна, да следует за судном, но держится на глубине, подальше от болтанки. Основная же их масса у берега наверняка, где есть шансы сцапать зазевавшегося морского котика или пингвина. Вот там и пущай себе кучкуются вместе с волнами-убийцами. Опасные воды...
3. Маврикий.
— Кыш, кур проклятый! — Серёга попытался лёгким аккуратным поджопником убрать с дороги упрямо путающегося под ногами здоровенного дронта, — Млять! Охренел, что ли! — птиц, не оценив по достоинству проявленного к нему гуманизма, развернулся и попытался клюнуть своего благодетеля, что при его росте и размерах самого клюва было бы весьма чревато, — Да иди ты на хрен, сволочь пернатая! — уворачиваясь от клюва, наш геолог оступился и больно приложился пятой точкой, а охреневший птиц и не думал от него отставать, и Сереге пришлось отбрыкиваться ногами — благо, в лузитанских сапогах.
— Ну тебе же русским языком сказано, млять! — Володя с разбегу отвесил дронту смачного пинка, от которого тот хоть и не взлетел, но честно попытался, — Млять! Говнюк хренов! — на носке правого сапога спецназера отчётливо виднелось характерное говнистое пятно зеленовато-белесого цвета, за которое эндемик Маврикия огрёб от него ещё одного пинка, уже с левой ноги, — Млять, да ты в натуре охренел! — так и не просёкший расклада птиц попытался клюнуть и его, что было фатальной ошибкой, решившей его судьбу, — На сей раз ты довыгрёбывался! — приговорил его Володя, выхватив свой меч и примериваясь снести им птичью бестолковку, — Стоп, аттставить! — вместо этого он заехал дронту по ней плашмя, — Макс, давай-ка в два клинка его сделаем!
— Логично, — одобрил я, выхватывая свой, — Мелюзга, уберите пушки! — Мерит с Иркой уже выхватили револьверы, а нам не надо сейчас "один выстрел — один труп", нам сейчас показательный урок требуется.
На двух остриях наших клинков — ага, всаженных ему в обе бочины — пернатый стервец заверещал именно так, как мы и хотели, выразив весь свой предсмертный ужас. А как с ними ещё, когда они на этом острове непуганые и ни выстрелов наших не боятся, ни вообще людей? Остальные и сейчас не кинулись от нас со всех ног в заросли, но хотя бы уж всполошились и отбежали на десяток метров. Для начала — уже неплохо.
— Сам бы эту сволочь собственными руками пристрелил, если бы смысл в этом какой-то был! — проворчал Серёга, потирая ушибленный копчик, — Млять, ещё и в говно до кучи вляпался! Засранцы грёбаные!
— Я же предупреждал, что ахтунг, минен, — напомнил спецназер.
— По нашей жизни хоть куда-нибудь, да вступишь — не в говно, так в партию, — я вытер меч об перья заваленного птица и вернул его в ножны, — Ты уже начал понимать тех голландских мореманов и колонистов?
— Кажется, начинаю, — подтвердил геолог, — Млять, чуть кастратом же не сделал меня, паскуда! — он пнул сапогом тушу дронта.
— Да уж, Юлька с Денатой твой писклявый голос хрен одобрили бы, — хмыкнул Володя, и мы рассмеялись все втроём.
— Папа, а почему стрелять по ним смысла нет? — спросила Ирка отца.
— Отпугнуть их выстрелами не получится — ты же сама вчера видела, что они их не боятся. А для охоты тем более никчему — они и людей не боятся, подпускают даже на удар, — пояснил он ей, — Голландцы в истории нашего мира их вообще дубинками убивали. Я даже не уверен, есть ли у них вообще какой-то сигнал для предупреждения собратьев об опасности. Здесь же нет никаких хищников, которые могли бы на них охотиться, так что и бояться им здесь абсолютно некого.
— Поэтому и нужен, чтобы хоть немного их шугануть, предсмертный крик того из них, кто угодил к нам под раздачу, — добавил я, — На это инстинкт у них должен быть — кого-то поваленным бурей деревом зашибёт, кого-то каменюкой в землетрясение, кого-то штормовой волной в море смоет. Если бы мы пристрелили этого или башку ему срубили так, чтобы он и пикнуть не успел, то остальные и не почесались бы, а так он поверещал на наших мечах и слегка их всполошил. Убегать от людей их этим не приучишь, но хотя бы уж под ногами будут путаться поменьше. Какому хватит на это его тупых птичьих мозгов, тот и сам целее будет, и потомство такое же после себя оставит. Глядишь, и больше у них тогда будет шансов полного истребления избежать...
Полностью-то дронтов на самом деле не сами голландцы в нашем реале охотой на них истребили, а завезённая ими живность, пожиравшая дронтовые яйца и молодняк, в основном свинтусы, хотя добавили в это дело свой посильный вклад и собаки с кошаками, и крысы, и индонезийские макаки-крабоеды, которых считают вторыми после свинтусов по вкладу в истребление дронтового потомства, так что сам хомо сапиенс тянет в списке виновников максимум на почётное третье место. Серёга рассказывал об этом, конечно, и дочурке с зятем, так что они в курсе, но тут ведь надо понимать и контекст. На Маврикии в течение всего семнадцатого века, за который весь маврикийский дронт и помножился на ноль, никогда не жило постоянно больше пятидесяти человек, а вот сколько на нём будет наших колонистов, мы прогнозировать не берёмся, потому как от очень многих факторов это зависит, пока ещё труднопредсказуемых. На современном-то Маврикии живёт поболе миллиона, из которых девять процентов в сельском хозяйстве заняты, так что и античное хозяйство, надо думать, не одну тысячу рыл прокормить на нём в принципе способно. А посему, прежде всего одичания свинтусов допускать на Маврикии не следует, но и людей тоже настроить на сбережение дронта не повредит. А чтобы им это было легче, надо бы и самого дронта хорошим манерам поучить, потому как птиц довольно сволочной и убить его на хрен поводов даёт предостаточно.
— Мою бы сейчас сюда, да на недельку как минимум, и вот тогда послушали бы, как она этого кура проклятого одомашнивать посоветует! — прикололся спецназер.
Наташка евонная нам перед отплытием все ухи этой идеей-фикс прожужжала. В натуре сюда бы её, дабы не разговорами в пользу бедных с безопасной дистанции нас за гуманизм свой агитировала, а личным примером. Сперва-то она предлагала свинтусов для Маврикия запретить и не пущать, но чем тогда колонистам лакомиться, когда приедятся и рыба, и птица? Остров лесистый, травы не так уж и много, так что овец на нём до хрена не разведёшь, а козы у нас запрещены уже традиционно, так что какая тут альтернатива тем хавроньям? Даже не позволяя им одичать, их один хрен будут пасти в лесу, так что возле поселений наших колонистов дронт обречён однозначно. Да и сами колонисты на своих полях и огородах ему уж точно не обрадуются, а вот хватит ли ему его птичьих мозгов не соваться, куда не просят, Наташка и сама уверена не была. Поэтому и настаивает на том, чтобы дронта одомашнить, что не видит она другого надёжного способа уберечь птица от той же судьбы, что постигла его и в том нашем мире. Ага, одомашни тут такого стервеца!
Нет, ну она-то до кучи и чисто хозяйственный обоснуй для такого мероприятия привела. Дронт — он ведь вообще-то не кур, а голубь-переросток. Голуби на мясо в нашем современном мире — больше экзотика, чем обыденность, но в принципе разводят на мясо и их. Юлька припомнила описание крупных голубеводческих хозяйств у Варрона, то бишь в имперские времена римляне на голубятину подсядут, но это будет деликатес для пиров, а не ширпотреб для трудящихся масс. Современные гурманы голубятину тоже хвалят, так что интерес любителей к ней как к деликатесу я понять могу, но в плане ширпотреба — там же больше возни с ощипыванием и разделкой, чем того мяса. К дронту это, конечно, уже не относится, он взрослый с хорошего гусака размером, есть ради чего возиться, но вот со вкусом он подкачал. Что мясо жёсткое — это хрен с ним, если зубы нормальные, то вполне разжуёшь, но оно ещё и практически безвкусное, а изменится ли это в лучшую сторону у домашнего дронта, хрен его знает. Сейчас-то после приевшихся корабельных припасов и оно лопается с удовольствием, всё-таки свежатина, но так ли это будет и для постоянного населения острова, когда размножится уже и нормальная домашняя живность?
Главный-то наташкин обоснуй в том, что у голубей выше КПД усвоения корма, то бишь меньше его уходит в говно и больше идёт на прирост биомассы, и в этом голуби оставляют далеко позади и куриных, и гусеобразных. Больше мяса на те же самые затраты корма получишь, короче. Но и тут ведь собака порылась в нюансах. Современная ферма с её покупными кормами — это один расклад, а чисто сельское крестьянское птицеводство с вольным выпасом на халявном подножном корму — и расклад уже другой. У нас же ближе к этому варианту ситуёвина намечается, для которого не столько КПД этот означенный важен, сколько удобство разведения того или иного вида домашней птицы. Удобны виды стадные, нормально в общем загоне уживающиеся и домининтной пирамидой спаянные — куда доминант пошёл, туда и все за ним. В такую структуру человеку-хозяину нетрудно вписаться в качестве сверхдоминанта, которому и доминант подчиняется, и куда хозяин его погнал, туда и всё стадо уже без дополнительных понуканий последует — пасти такую живность легко и удобно. Куры, индюки и утки с гусями потому и одомашнены, что они — как раз такие стадные виды. Голуби же в этом плане похуже их — в стае кучкуются только из-за хищников, которых группе заметить легче, но гнездятся и размножаются парами, и в тесноте уровень внутривидовой агрессии у них таков, что куда там до них тем курам! Два голубя-самца в одной небольшой клетке хрен уживутся — один другого заклюёт на хрен. И дронты, как мы уже заметили, парами держатся, если птенца-подростка не считать, в стаю не кучкуясь. Не нужна им стая там, где нет естественных врагов. Да и ближайший живой и трезвый сородич дронтов — гривистый голубь — небольшими стаями только перелетает с острова на остров, а гнездится и пасётся на необитаемых островах парами по отдельности. Так он хотя бы нормального для голубей размера и в принципе в разгороженной на малые клетушки голубятне жить мог бы, а какая голубятня нужна вот для этих голубков с гусака хорошего величиной? И как их пасти прикажете при их полностью атрофированном, да и у их далёкого летающего предка наверняка весьма относительном стадном инстинкте?
Территориальные эти дронты или мигрирующие в пределах острова, колонисты позже разберутся, а для нас важно то, что не стадные они ни хрена, и нет у них инстинкта подчинения сильному. Пока по жбану от тебя не схлопочет, будет права свои перед тобой качать, а схлопотав — наутёк конкретно от тебя пустится в поисках места потише, где ни с тобой, ни с другими драчунами назойливыми встретиться не грозит. Ну вот и как тут его такого одомашнивать? Теоретически-то можно яйца из гнёзд у них забирать, инкубатор для них соорудив. Наташка говорила, что если у гривистого голубя, у которого тоже одно яйцо в кладке, то яйцо скоммуниздить, то самка через неделю новое снесёт. Но проблема в том, что голуби на первых порах зобным молоком своих мелких птенцов выкармливают и лишь потом на нормальный взрослый корм их постепенно переводят. Ну, получим мы, допустим, искусственный выводок дронтёнышей в инкубаторе, а выкармливать его чем? Допустим, найдутся среди них каким-то чудом такие, которые будут и сразу нормальный корм есть и от него не сдохнут, но как подрастут немного — где гарантия, что друг друга не переклюют? Нету же у них в природе групповых выводков, и откуда у них детскому социальному инстинкту взяться? Но допустим, каким-то чудом откуда-то взялся. Так ведь ещё же подрастут, а стадного инстинкта тоже ни хрена нет. Подросток-то ведь у родоков в природе тоже один. И кстати, ещё явно не взрослого размера. И на крыло ему не вставать, потому как нелетающий вид, и врагов естественных нет. Научился сам корм находить — ни родокам нет смысла дальше его опекать, ни ему самому продолжать им подчиняться. Как у тех же страусов, у которых подростки далеко ещё не взрослого размера отдельные стаи образуют. А дронтовый подросток, скорее всего, дорастает до взрослых размеров сам по себе, ни с кем не кучкуясь и никому не подчиняясь, то бишь как взрослых дронтов в стаю хрен собьёшь, так и подростков. Разве только не любых первых попавшихся, а каких-то ну уж очень некоторых и тоже каким-то чудом. Кто-нибудь верит всерьёз в три чуда подряд? Так что инкубаторский дронт тоже под большим вопросом.
