Если бы не молния, кричала бы она так до утра.
— Поттер!!! Поттееер!!! — надрывалась Беллатриса.
— Чего разоралась, — хмуро интересуюсь, сняв защиту. — Люди спят!
— Впусти меня, Поттер! Умоляю!
Ничего себе. Умоляет?!
— Ты в своем уме?!
— Поттер, пожалуйста. Хоть сейчас убей или впусти. Я не переношу грозу! До ужаса боюсь! Отец наказывал, когда я была маленькой, запирая на самой высокой башне! Впусти меня, или я сойду тут с ума!
С минуту я молчал. Если бы не видел собственными глазами степень истерики… Или бесконечно смываемых дождем слез…
— Ты же понимаешь, что мне придется тебя обездвижить?
— Да-да! — она яростно закивала. — Обездвижь, парализуй, только впусти! Впусти, пожалуйста, умоляю!
— Входи, — бросил я, снимая смертельную ловушку. Лестрендж юрко затиснулась в и без того узкую пещерку, тотчас же ловя Петрификус. Подтягиваю окоченевшее тело вплотную и затаскиваю глубже. Ч-черт, здесь и так было тесно! И какая она ледяная! Существенно поднимаю температуру в убежище, лишь бы не окоченеть от излучаемого ею холода…
В узкой расщелине, чуть более метра в ширину, прижались друг к другу два тела. Тихо матеря свою некстати проснувшуюся жалость, поворачиваю Беллатрису спиной к себе, и сам отворачиваюсь к стене. И все равно её тело излучает холод.
— Ты меня сейчас заморозишь, — бормочу я, целенаправленно обдувая её теплым воздухом. Женщина ничего не ответила, да и не могла — челюсть парализована. Однако её расслабленный выдох говорил о многом.
'Она мне нужна', — как мантру в мыслях повторял я. Желая вновь и вновь отыскать логичное оправдание некстати образовавшемуся милосердию.
'Да и плевать!' — зло признал я. 'Да, черт побери, мне её все равно жаль, несмотря на все её злодеяния. Это и отличает меня от таких, как она. Я не конченный придурок, чтобы безосновательно, из одной лишь гордыни или самодурства пытать, убивать направо и налево. Бессмысленная жестокость — высочайшая глупость. Не мне её судить — значит не мне её и наказывать! Тем более, она мне нужна! Вдвойне глупо подвергать её здоровье, напрямую влияющие на её способность к аппарации, опасности. Да и чего я оправдываю себя? Захотел — впустил. Но ёшкин кот, тесно то как!'
Я ещё долго ворочался, ощущая спиной мягкую пятую точку Беллатрисы, пока милосердный сон не смежил уставшие веки.
Пробуждение оказалось на редкость… необычным. что-то привык я уже то вырубаться, то ударяться, а затем с неизменной болью приходить в себя. Тут уж какое-никакое разнообразие.
Вначале я ощутил ровное теплое сопение. На собственной шее.
Мигом распахнув глаза, я строго и долго смотрел в потолок, подсознательно смакуя необыкновенное ощущение. А потом до меня дошло. Опасаясь наихудшего, скосил взгляд налево.
Парализующие чары за ночь благополучно спали. Что позволило Беллатрисе спокойно ворочаться во сне, устраиваясь поудобнее. Попутно не преминув закинуть мне ножку на поясницу, и уткнуться влажной сопелкой куда-то в шею.
Я попытался отодвинуться, не меняя положения. Ага — сейчас! Узость пещеры не позволяла сдвинутся ни на сантиметр в сторону. Только вниз.
Ну ладно!
Раскинув над женщиной руки, я, осторожненько отталкиваясь, начал сдвигаться все ниже и ниже. Вот мои ноги уже выскользнули, и таз уже на свободе.
Пока не случилась маленькая неприятность.
Левая ступня, едва потеряв невидимую опору, соскользнула вниз, и я мигом провалился на полметра. Невольно хватаясь за незваную попутчицу, я стянул нас одним рывком ниже, пока что-то больно не ударило меня в плечи.
Беллатриса проснулась и дико заорала. Я, подхватив, тоже!
Она больно забрыкалась, вдавливая меня ещё глубже. А затем, распахнутыми до невозможности громадными глазищами уставилась вниз. На меня.
Абзац.
— Доброе утро, любимая! — не смог не съехидничать я. — Как спалось?
За что тут же поймал ощутимую пощечину. А этот визг стоило слышать… И ещё одну.
А вся проблема в том, что разозленная тигрица с удовольствием пользовалась возникшим положением. Все дело в том, что я застрял!
Соскользнув вниз, я невольно потащил её за собой, образовав в самом узком горлышке пробку из своих плеч и её бедер. Теперь мой нос располагался как раз под внушительными полушариями очаровательных холмов, существенно закрывающих обзор на рассвирепевшее личико.
Пошевелив внизу руками, я ухватил волшебную палочку и тыкнул ею куда-то вверх, в Беллатрису. И сразу вытащил.
— Ой… прости! — совершенно искренне выпалил я. Беллатриса умолкла, будто рот заткнули пробкой, и посмотрела на меня так…
— Прости, — ещё раз сказал я, упирая палочку немного правее, в ягодицу. Пытаясь справиться с невольно покрасневшим лицом.
Однако женщина отреагировала совершенно невозможно! Увидев искренность и неподдельность моего раскаяния и смущения, она, внезапно, ехидно усмехнулась и вопросительно приподняла бровь.
— Мы застряли, — глупо сказал я.
— Я вижу, — спокойно ответила Беллатриса. — Что думаешь про все это? — она кивнула на происходящее.
— Бывало и похуже, — брякнул я. Вот тут она рассвирепела!
— Похуже, значит?! — и, сузив глаза, зашипела, будто тигрица, изготовившаяся к прыжку.
— Так, а ну тихо! — и для уверенности прижал палочку ещё сильнее. Чтоб если кинется, приголубить сразу и наверняка.
— Да-да… я ничего не забываю, Поттер! — и отвернулась.
— Тогда не забудь, как я спас тебе жизнь, — буркнул я. Ноль реакции. Что ж, ну и плевать.
— Нужно выбираться! — говорю, спустя несколько минут. Наконец, она реагирует, и окидывает выразительным взором.
— Неужели?
— Мои плечи заклинило намертво, — не реагирую на подколки. — Подвигайся.
И женщина задвигала бедрами. Да ещё как!
— Да не так же! — почему я вновь стремительно краснею?
— А как? — невинно спрашивает она. — Научишь?
— Вперед-назад, — степенно говорю я. — Не вверх-вниз!
— Хм, — она вдруг окидывает меня… непонятным взором. Так, что аж екнуло в груди. — А это уже становится интересно…
— Что?! — и что я такого сказал?!
— Ничего…
Освобождение заняло с десяток минут. Сточив немного камень, мы наконец выбрались на свежий, послегрозовой воздух. Стояли и смотрели друг на друга, тяжело дыша, обоим хотелось вдохнуть поглубже после закупоренной пещеры.
— Нужно делать плот, — сказала Беллатриса и отвернулась. Я кивнул и повернулся к лесу, попутно посылая невербальным Петрификус. Так, чтобы многого о себе не думала.
И отправился заниматься важной мужской работой — мастерить плот. Сколько часов я убил на это все — страшно подумать. А попытки связать бревна магией стоят отдельного рассказа. Но все проходит, прошло и это.
Наконец — дело сделано. Я гордо подтащил изделие к воде, и надменно позвал пожирательницу.
— Ну что, идешь, или остаешься?
Она не ответила, спокойно подходя, однако, только лишь увидев, что у меня в руках, выпалила:
— И это, по-твоему, плот?! Мы же на первой волне утонем, Поттер! А ну-ка давай за мной, и делай, как я велю!
Беллатриса слов на ветер не бросала. По её указке плав средство получилось гораздо больше, удобнее и профессиональнее. А мне пришлось вновь не один час поработать магическим столяром — доверять ей палочку я ни в какую не собирался. Она злилась, но понимала, и даже не заикалась.
Плывем мы с Лестрендж по волнам… тарам-пам-пам.
Плот мерно рассекал воду, отблески солнца отражались от поверхности океана, а магия довершала все остальное. Я расположился на корме, подгоняя самодельное плав средство к заветной цели. Нежеланная спутница расположилась на носу, задумчиво глядя вдаль. Тонкий пальчик вырисовывал замысловатые невидимые узоры на древесине.
— Что ты со мной сделаешь, Поттер! Утопишь? Или просто заавадишь, если силенок хватит? — с непонятной мне, грустной обреченностью спросила Беллатриса.
— Могу и отпустить, — спокойно сказал я, — если дашь Непреложный обет никого больше не убивать, и не использовать Непростительные. Даже ради самозащиты. Вообще.
Она промолчала, ничего не ответив. Да и мое предложение высказывалось не всерьез. Я понимал, что она никогда не согласится на это. Она — другой человек.
И я не собирался прощать ей злодеяния. Вот аппарируем, свяжу её, и куда-нибудь на Гримо, подальше от глаз, приказав эльфу подкармливать пленницу. До выяснения, так сказать. Может, пригодится ещё, кто знает.
Тем временем погода ощутимо испортилась. Лестрендж взглянула вверх, и вздрогнула.
— Похоже, что мы приплыли, Поттер! — перекрикивая шум нарастающей бури женщина вскинулась, и повернулась ко мне. — Ставь защиту, болван! Или нас перевернет, к чертям собачьим!
Быстренько возвожу магический каркас. Однако, помогает слабо. Плот раскачивается на разбушевавшихся волнах, волнующееся море грозит вот-вот смыть нас в безвестную пучину.
Сколько мы так плыли, распластавшись на волнах, вцепившись продрогшими пальцами в склизкое дерево? Лишь магия не позволяла подскакивающему на океанских гребнях плоту развалится на мелкие кусочки.
После очередного, страшного и болезненного удара, Лестрендж что-то гневно прошипела.
— Чего, прости?
— Мы с тобой идиоты, Поттер, но везучие идиоты, — прошипела Беллатриса. — Мы уже можем аппарировать, чувствуешь?
И впрямь, не знаю каким образом, но Белла ощутила то, чего не смог я.
— Отправляемся? Вместе?
— Мне нужна палочка, Поттер. — негромко бросила Лестрендж.
— Чего-о? — усмешки я даже не скрывал.
— Что слышал. Повторяю, для совместной аппарации мне нужна палочка, — терпеливо пояснила женщина, — Иначе мы утонем! Соображай быстрее Поттер! Желай я твоей смерти, перегрызла бы горло ночью.
Я хмыкнул, но не стал разуверять в тщетности подобных попыток. Она всерьез думает, что я дам ей палочку?
— Ты всерьез на это надеешься?
— Нет, — вздохнула Беллатриса, и впервые искренне улыбнулась, —, но попробовать стоило.
— Хватайся за руки, и без шуточек, — холодно отрезаю. Ещё играть со мной вздумала.
Взявшись за руки, посреди бушующей пучины на малюсеньком клочке дерева, Пожиратель и её цель номер один, смотрели друг на друга.
— Готова? Знаешь место в Лютном переулке, рядом с лавкой Горбин и Бэркс? Все помыслы — туда.
Белла лишь молча кивнула.
— На счет три! Раз… два… три!
И мы аппарировали! Едкая темнота засосала стремительной круговертью, однако что-то было не так.
Вначале рванув в едином порыве, я ощутил, как куда-то стремительно утекают силы. Много… слишком много!
Риск остаться навсегда, развоплотиться в черном, пугающем ничто, придал мне сил. И я дотянул нас, отдавая все без остатка.
Чтобы вывалившись на брусчатку Лютного переулка, обессиленный, услышать заливистый женский смех. И ликующий возглас:
-Так-так-так… — прощебетала Беллатриса, пританцовывая вокруг меня. — И кто теперь хозяин положения, Гарри? — она приблизила свое лицо ко мне, и сверкнула полубезумными глазами.
Я не отвечал. Я просто молча глядел, иссушенный полностью, проникая взором в глубины черных озер. Единственно, на кого я был зол, так это на себя. Не стоило, даже в глубине души начинать ей доверять. Даже в такой, казалось бы необходимой нам обоим малости.
— Петрификус Тотааааалус!!!
Женщина кружилась на месте, словно в диковинном танце, то и дело срываясь на странно-жизнерадостный хохот. А я начинал понимать, что произошло.
Задав вместе со мной направление, и вложившись вначале, Лестрендж полностью прекратила подпитывать перемещение. Да, она рисковала погибнуть вместе со мной, но у нее и выбора-то особого не было. Она судила по себе, и не собиралась верить в мое возможное милосердие.
А я, как она и надеялся, выложился до конца. Осушил резерв полностью, лишь бы дотащить свою тушку и прилегающий якорь в виде Пожирательницы до места повторного пленения. И те несколько секунд вынужденной отключки, решили абсолютно все. Лестрендж завладела двумя палочками — собственной и моей, остролистовой.
Однако, она ничего не могла знать о третьей палочке. Черной палочке, спрятанной во внутреннем кармане. И действительно, кому может понадобиться таскать с собой две палочки?
Последний шанс. Но — не сейчас.
Она вновь ухватила меня за руку, и перенесла в небольшое круглое помещение. Каменные стены, покрытые гобеленами и знаменами, крохотные бойницы пропускали капли света. Наверняка темница, на верху башни чьего-то замка.
— Лорд уже должен был прибыть, — возбужденно прошептала Беллатриса, приблизив свое лицо вплотную ко мне. — Сегодня ты умрешь. Уверена, Господин подарит тебе поединок, так что умереть ты сможешь достойно. Гордись!
Я ничего не отвечал. И не только потому, что не мог — с парализованной челюстью далеко не уедешь. Почему-то не хотелось говорить ей больше ни слова.
А ещё я тянул. Тянул тоненькую струйку сил, непрерывным потоком наполняющую резерв. Да — сейчас я парализован. Но выдайся мне только один малюсенький шанс…
И он появился.
Лестрендж покинула темницу, оглашая окрестности радостным смехом. Можно было слышать, как её возгласы разносятся по коридорам замка, и как затопали множество ног где-то внизу.
А я готовился. Копил энергию и распалял злость внутри себя. Позволить этой сучке ещё хоть раз прикоснуться к себе?
Нет.
В какой-то момент заклятие парализации просто слетело с меня, как скорлупа. Я тут же вытащил черную палочку, ощущая некое её родство с силой гнева, бушующей внутри.
Я слышал топот множества ног. Радостно перекрикиваясь, толпа пожирателей направлялась наверх, явно желая отыграться за недавнее упущение, стоившее им, уверен, множества Круциатусов лично от Лорда.
Я собрался в преддверии битвы, закрыл глаза, глубоко вдохнул, и события понеслись вскачь!
Беллатриса Лестрендж вошла первая, окинув не изменившуюся картину довольным, искрящимся взором, и совершила роковую ошибку. Повернулась спиной к, как она полагала обездвиженному пленнику, и прокричала:
— Заходите-заходите, он тут!
И одна полусумасшедшая идея родилась в иссушенной длительными страданиями голове.
— Конфундо! Круцио! Империо!
Наущенный учителем, я использовал именно такую связку. Гремучая комбинцаия из деморализующего, сильнейшего болевого и подчиняющего заклятий, особенно проделанная неожиданно, способно снести практически любую волевую защиту.
