— Накрывай на стол. Все разговоры за завтраком через пол часа! До того времени — свободны, и ни звука!
— Надеешься меня заткнуть! — она угомонится сегодня?
— Вовсе нет, — спокойно смотрю прямо в глаза. — Это невозможно. Примерно, как перевоспитать Кикимера… Спокойно! — властно вскидываю руку. — За завтраком многое нужно обсудить. Надеюсь, ты это понимаешь?
— Я то понимаю, — прошипела Беллатриса. — А вот сам-то ты понимаешь, что творишь?!
Хотелось бы верить. Двадцать минут пролетели незаметно, и вот, мы сидим, голубки, за фамильным столом Блэков, я во главе, Лестрендж по правую руку и молча ожидаем завершения сервировки. Эльф быстро отошел от пережитого, но боль явно пошла тому впрок. Не огрызался, взгляды искоса не бросал, приказы исполнял молниеносно. Просто душка, а не слуга.
Ел я молча. А вот Беллатриса изводилась, вертелась на стуле. Бывает, откроет рот, и тут же оборвет себя — начать первой гордость не позволяет. Наконец, осознав, что её терзают неслучайно, нервно отложила вилку в сторону и процедила:
— Так о чем ты хотел поговорить со мной?
— А ты как думаешь? — ну вот, снова вспыхнула как спичка! Никогда не считал себя энергетическим вампиром, но чувствуя столь ярые эмоции на невинные подколки до боли хочется подкидывать дровишек в костер.
— Я думаю, — язвительно процедила женщина, — что твоей славе и карьере конец. Я думаю, что ты не осознаешь, в каком дерьме находишься! Я думаю, что ты дурак, слабак и просто везучий, несносный щенок, мой милый новоиспеченный муж!
Почему мне становится все веселее? А она, видя расползающуюся ухмылку беснуется все больше.
— Ты понимаешь, что шила в мешке не утаить?! Да Поттеры, как и Блэки с Лестренджами с половиной чистокровного Хогвартса в родне! Уже сегодняшним утром твои фанаты-поклонники, папеньки и маменьки маглолюбцы с удивлением обнаружат забавную ниточку на фамильном древе: Гарри Поттер и Беллатриса Блэк! Представляешь, как тебя встретят? Хаха! — она истерично расхохоталась. — И это после того, что я устроила в поезде!
Меня словно к стулу приморозило. В суматохе последних событий… я упустил многое.
— Что, пробрало? — Белла злорадно хохотнула. — Так это ещё не конец! На тебя набросятся все, кто до этого носил на руках! Твой мир рухнет! Уже рухнул! Твои друзья отвернутся от тебя, взявшего пожирателя в семью!
— Достаточно, — холодно прерываю. — Не может рухнуть то, чего нет.
И, видя, что она не прониклась — добиваю.
— Я — не Гарри Джеймс Поттер.
В образовавшейся тишине, казалось, можно кисель собирать. Вначале Белла не вникла, недоверчиво скривилась, а затем, осознав, что между супругами прямой лжи быть не может…
— ЧТО-О?!! — её лицо стоило видеть в этот момент!
— Проблемы со слухом? — улыбаюсь краем губ, и пригубливаю кофе из чашки. Её взор вмиг меняется, становиться колюче острым и очень-очень проницательным. Она словно заново увидела меня, и посмотрела новым, особенным взглядом. Осанку, выражение лица, речь. Затем, уставилась в пустоту, что-то припоминая и оценивая, забавно шевеля губами в процессе.
— И кто ты? — с глупым выражением лица переспросила Лестрендж.
— Демон! — гаркнул я, выпуская наружу немного гнева. Совсем чуть, подкрашивая кровью глаза и меняя оскал. Хватило с лихвой.
Молниеносной испуганной ланью Белла вначале отпрыгнула, затем отскочила, попробовала спрятаться за стол и, наконец, забилась в дальний уголок комнаты.
— Не подходи! — истерика близко.
— Да как бы и не планирую, — пожимаю плечами, отхлебывая напиток. И дальше вальяжно: — Меня вполне устраивает такой расклад. Я, во главе стола, а ты в уголке, на коленках…
Не успел я договорить, как фурия уже нависала надо мной, стиснув кулаки и сцепив зубы.
— Ты… ты…
— Да успокойся ты, — махаю рукой устало, — присядь. Расслабься. От жены не должно быть секретов, правда ведь? — невеселая ухмылка. — Тогда — слушай. Меня звали… Виктор…
Как давно это было. Старое имя всколыхнуло марево чувств. И я рассказываю историю свою, опуская несущественные подробности. Рассказал многое, если не все, начиная с попадания в сказочный мир, и завершая крушением поезда.
И осознал, внезапно, что говорю с упоением, в запои исповеди вываливая самые сокровенные эмоции и переживания. Кому? Сейчас неважно. Есть наболевшее, накипевшее на душе, есть молчаливый слушатель, что ещё нужно? Есть грешная до бесконечности, извращенная садистка и просто убийца — моя жена. Как же весело. Только почему в глазах щиплет?
И почему я могу только ей, без зазрения совести рассказать о своих эмоциях, пережитых с Асторией? О сделке с гоблинами. О многом другом.
Распалившись, я принялся ходить из угла в угол, продолжая изливать душу, рассказывать и нагнетать. Беллатриса молча, с непроницаемым выражением лица слушала, глядя в одну точку. Светлое, до белизны лицо нечитаемой маской оттенялось лучами утреннего солнца.
Скрежещущий треск и звон разбитого стекла перебили пламенную исповедь. Я осекся и, вздрогнув, взглянул на небольшую серую сову. Новоприбывшая посланница ринулась тотчас ко мне, с весьма явным агрессивным намереньем.
Поспешно развернув пергамент, углубляюсь в чтение. Затем перевожу взгляд на окаменевшую Лестрендж, и протягиваю письмо жене. Смысл теперь от нее что-то скрывать? Послание гласило:
'Негоже, Лорд Поттер, забывать о пергаменте связи, врученном вам. Лимит лояльности, завоеванный вашими достижениями высок, но не безграничен. Надеюсь, намек понят? Перехожу к сути:
Волшебный мир бурлит, словно вспенившийся котел. Наша славная выходка всколыхнула умы и сердца обывателей, и они жаждут крови. Вашей, мистер Поттер. Вы уже почти объявлены в розыск. Но, по счастью, выход есть. План следующий…'
— Это действительно может сработать, — скривила гримасу Белла. — 'Запертая в казематах тварь… под абсолютным контролем… ради укрепления позиций и правильного управления Визенгамотом…'. Они всерьез надеются, что никто не прознает о равноправном браке?
— Если ты не дашь повода.
— Если. Я. Не. Дам повода? — раздельно повторила Белла. И, откинув голову, безумно расхохоталась. — Только магл в прошлой жизни, смог бы без с таким упоением лизать гоблинский зад! Все вы ничтожные мрази! А теперь, думаешь, что я, чистокровная ведьма, буду идти с тобой рука об руку к краху магического мира?! Не дождешься… муженек! — последнее слово она буквально выплюнула, вскочив. — Вонючий магл, серенькое ничто, непонятно за какие заслуги заслужившее право попасть, подумать только, в полукровку! И тотчас, боясь за никчемную жизнь, продать волшебный мир, приютивший тебя, ради мелких, алчных уродцев! Ты должен ноги целовать каждому магу, за то, что можешь быть одним из нас!
Но и у меня есть границы терпения. Они иссякли.
Я редко терял контроль, даже в критических ситуациях. Всегда держал в узде чувства и эмоции, памятуя о Том, кто таится внутри. Ни на турнире, ни в поезде, ни где бы то ни было ещё. Памятуя об одной опасности, я помнил об иной. Стресс удерживал разум в рамках трезвости, напоминая и предостерегая.
А достаточно было всего лишь забыться на миг, в рассветной гостиной уютного дома. И злые, колкие речи довершили начатое давным давно.
И под конец, прежде чем гнев стал неотъемлемой частью меня, я понял.
Боятся было нечего. Я всего лишь стал собой. Навсегда.
Одним яростным всплеском Он прорвал рубежи, всколыхнув самую суть. Я поднялся, схватил её голову, и буквально прижался прожигающим взглядом в лицо Беллатрисы, вцепившись когтями в черные волосы.
— Ты, мерзкая мразь! Ты думаешь, что это продолжится вечно?! Ты ещё не знаешь, КТО я, и ЧТО я! Так или иначе, я стряхну проклятый поводок. Я УНИЧТОЖУ гоблинов, УНИЧТОЖУ Волан-де-Морта и всех его чистокровных псов. Затем, я УНИЧТОЖУ проклятое Министерство, и буду править. Всем! Навсегда! Как! Считаю! Нужным!
Буквально прорычав последние слова, отшвыриваю женщину на пол. Грудь раздирает кипящий яд. Вскричав, обрушиваю удар на стол, тотчас превратившийся в рухлядь. Гнев требует выхода.
Отбрасываю мешающие обломки и вбиваю кулак в пол. И снова. И снова.
Продолжаю крушить невинную поверхность. Куски бетона, камней и земли взлетают в воздух с каждым ударом, сотрясающим поместье до основания. Мои руки давно уже не мои. Громадные, обтянутые чешуей, когтистые лапы с костяными наростами выбивали каменное крошево.
Цельный каменный пласт отслоился под градом ударов. Ухватываюсь за него, и с силой швыряю в стену.
Гррах!
Стена подламывается, дом на Гриммо 12 содрогнулся, а с потолка сыпется каменное крошево.
— Виктор!!! — пронзительный голос в самом мозгу. И легкая, прохладная ладошка опускается на спину.
Из меня будто выпустили воздух. Я сдулся, как воздушный шарик, падая на пол. В груди что-то беззвучно клокотало.
Почему именно старое имя, которым меня больше никто не называл в новом мире, прошлось по сердцу холодным ливнем?
— Борись с ним. Если ты сдашься, всем нам конец!
С трудом перевернувшись на спину вижу бледную, перепуганную насмерть женщину. Беллу всю трясет, но она не отнимает руку. Её расширившиеся очи — черные омуты с нечитаемым выражением смотрят на меня.
Где-то внутри меня кто-то иронично удивился. Не испугалась подойти, надо же! Но там же, среди пылающих угольков зрело злорадное предвкушение: это всего лишь отсрочка…
*
Толпа, возбужденно клокоча, обступала со всех сторон.
— И все же!!!.. — возмущенный визг резанул уши.
— Как я и говорил, это была вынужденная мера. Разработанный план изъятия и похищения. Говорю откровенно всему магическому сообществу: Лорд Поттер не прощает своих врагов. И осенняя атака на родовое поместье, вкупе с вялой реакцией министерства стали последней каплей, убедившей меня в единственном — пора действовать!
— А ваша жена?.. — очередной возглас из толпы.
— Молю вас, — сердито хмурюсь — не называйте её так. Эта тварь заперта надежнее, чем в Азкабане. Единственное её предназначение — обеспечить уникальную доселе позицию в Совете Чародеев. Признаю — довольно жесткая и циничная мера. Но — идет война! — мой голос крепнет, набирая обороты. — Идет бойня, в которой Том Реддл, именуемый Лордом Волан-де-Мортом, перешел грань дозволенного! Он обрек себя на гибель давным-давно, ещё шестнадцать лет назад. Но Хогвартс-Экспресс — начало твоего конца, Реддл! Конец войны — вопрос времени, если мы объединимся, и встанем насмерть! А я, со своей стороны, обещаю, — холодно смотрю прямо в объектив камеры. — Я. Буду! Бороться!!!
И в оглушающей тишине, тут же разразившейся грохотом аплодисментов схожу с подиума. Иду спокойным шагом сквозь ревущую толпу, напялив на лицо маску решительного и непреклонного бойца.
Спектакль отыгран. Фигурки расставлены. Энергия толпы повернута в нужное русло. Я тихонько выдохнул, отойдя за угол. И врагу не пожелаешь переживать теледебаты. Сотни объективов и жадных к сенсации взглядов.
Ближе к вечеру, переодевшись и подобрав чемоданы, стою у камина в ожидании попутчика. Забегаловка Тома в очередной раз приютила меня на день. На дне фляги ещё плескались остатки Оборотного Зелья, наготовленного Гермионой, и соблюсти конспирацию удалось в полной мере.
Наконец, зеленая вспышка, и в камине проявилось осунувшееся, ещё более постаревшее лицо профессора МакГоннагал. Строгость оставалась ведущей в ансамбле эмоций печального лица, но в глубине глаз засела неистребимая тоска.
— Патронус-кошка, — сказал я, подойдя к преподавателю.
— Патронус-олень, — кивнула профессор. — Как… отдыхалось?
— Благодарю, вполне сносно, — интерес профессора, пусть и заслуженный, требует иной обстановки. — Директор у себя?
МакГоннагал молча кивнула. А затем, взмахнув палочкой, отправила пожитки по назначению.
Кабинет Дамблдора остался прежним. А чему здесь измениться? Все та же тысяча страннейших штуковин, и во главе — старик в звездном фиолетовом одеянии. Пронзительный взгляд испод очков половинок — рентген чистой воды. Что-то никогда не меняется.
— Мистер Поттер? — голос директора мертв. — Минерва, оставьте нас.
Декан, цокая каблуками, немедля покинула кабинет.
— Лимонную дольку? — я облегченно выдыхаю. Раз уж предлагают угощение — бить не будут.
Протягиваю руку и угощаюсь лакомством. Весьма недурственно, между прочим.
— Вы полны сюрпризов, мистер Поттер.
— Не без этого, — пожимаю плечами, усаживаясь поудобнее.
— Я так понял, бесполезно спрашивать кто именно надоумил вас на авантюру с… миссис Лестрендж?
— Ну почему же? — отчего-то не хотелось разочаровывать старика. — Все сказать не могу, но, уверяю, все произошло максимально спонтанно и неожиданно. В конечном итоге, это был единственный шанс посадить её на цепь, не прибегая к смертоубийству.
Дамблдору ответ явно понравился. Взор синих глаз прояснился, а очки-половинки сверкнули на солнце.
— Это о многом говорит. Случившееся в поезде известно досконально. Воспоминания многих учеников, пойманные пожиратели… что произошло после?
— Меня держали в плену. Некоторое время, — по моему лицу, вероятно, пробежала тень.
— Тебя пытали? — директор впился прожигающим взглядом.
— Ничего такого, что нельзя пережить, — я зябко поежился, и скупо усмехнулся. — Затем удалось спастись с помощью уловки… домового эльфа, Добби.
Брови Дамблдора изумленно взлетели вверх, а затем он резко выпрямился, просияв улыбкой.
— Браво, Гарри. Твой свежий взгляд явно демонстрирует узость мысли и закостенелость восприятия волшебников. Подумать только, домовой эльф… Пожалуй, никому из окружения Волан-де-Морта не пришло бы в голову подобное. Это, впрочем, также и дыра в защите Хогвартса. Домовики, безусловно, контролируются, но стоит принять меры.
— Затем кое-что, — а точнее кое-кто, — помешало переносу. Так или иначе, мне удалось выбраться и вот я перед вами… Школу сильно потрепало?
— А ты как думаешь? — от директора вновь повеяло стужей. — В отставку я уже подал.
— Вы что?! — едва не вскакиваю с места.
— Но от нее отмахнулись, как от мухи, — Альбус, прищурившись, тоскливо глядит за горизонт. — Ворох проблем разгрести больше некому, да и поезд, де факто, не входит в зону ответственности директора.
