Спустя пару часов Саша, высунув от усердия язык, елозил напильником расширяя в свежее отструганной дощечке щель. Дерево отступало под натиском стали, получающийся просвет всё более обретал вид вытянутого по одному катету треугольника. Жуковский, устроившись возле окна, рассуждал о современном стихосложении. Хотя во многом его слова были посвящены тому, что надлежит воспитывать в себе вкус к стихосложению, для чего он намеревается ввести наследника престола в известные салоны. Утомившись, он на секунду задумался:

— И всё же я не пойму, как вы этой дощечкой собираетесь мерить расстояние. И зачем вам это?

— Глазомер вот основа хорошей стрельбы. Правильно определив дальность до врага, ты верно в него прицелишься. Пехотное ружьё имеет основное применение на ста шагах, самое большее на трёхстах. Для стрельбы из оного достаточно простейших приёмов. Все знают, что блестящее оружие можно заметить с двух тысяч шагов, всадники становятся отличимы с полутора тысяч, головы и туловища различаются с тысячи, руки и ноги с шестисот. С трёхсот шагов можно увидеть лица, со ста рассмотреть глаза, а с двадцати уже различимы зрачки. Но вот беда, из новых винтовок стрелять можно на семьсот шагов. При этом, если неверно определить расстояние, то промахнуться легче лёгкого. Вот я и подумал...

— Допустим, но как ей мерить?

— Я просто вспомнил уроки Зауервейда. Чем дальше находится предмет, тем меньшим он кажется. Если через эту треугольную прорезь смотреть на него, то можно добиться того чтобы он целиком помещался между нижней стороной и гипотенузой. Если размер предмета изначально известен, то несложно посчитать и расстояние до него. Впрочем, для военных целей ничего считать и не нужно. Я просто отмечу, где на расстояниях, проставленных на прицельной планке, вписывается всадник и пехотинец. Полагаю сегодня после обеда на прогулке уже разметить. Мне осталось немного, сделать ползунок и закрепить шнурок, чтобы отмерять всегда одинаковое расстояние до глаз.

— Приятно наблюдать, что взятые вами классы не оборачиваются потраченным напрасно временем. Кто мог бы предположить, что урок живописи может оказаться полезным в военном деле.

— Не вижу в этом ничего необычного, — пожал плечами великий князь и сдул опилки с дощечки. — На войне сгодится всякое знание и умение.

— И умение стихосложения? — усмехнулся Жуковский.

— Непременно. На привале или после тяжёлого боя хорошая песня лечит души солдатам. А верные слова поэмы перед боем вселят в их сердца решимость. Этот дух, скрытый в стихах мне представляется более ценным, нежели красивая рифма и изящность, столь популярные у салонных рифмоплётов.

— Поэзия ценна не только этим... — покраснев, возразил Жуковский.

— Конечно, она так же может научать людей. Давать им образцы...

— Конечно после басен Крылова, слишком восторженно относитесь к такому стилю, но основное назначение поэзии отражать движение человеческой души.

— Это я понимаю как средство, а не цель. Неужели басни Ивана Андреевича не достойны называться поэзией?

— Отчего же. Одно лишь но, то главное что вы так цените в его баснях, во многом заимствовано от Лафонтена, а тот брал у других. Оригинальность Ивана Андреевича заключена лишь в слоге. В умелом применении русского слова для выражения изложенного давным-давно на других языках.

— Стало быть, он просто хороший переводчик. Впрочем, это не важно, — пожал плечами великий князь, — мне достаточно того, что изложенные его языком басни я могу донести до русского человека.

— Вы в чём-то правы. Разные языки имеют свою структуру, потому работая с рифмой, переводчик уподобляется поэту, вдохновлённому чужим рассказом. И всё же, басни слишком примитивны для образованного человека, он ценит в стихах душевные порывы. Оные вы вряд ли обнаружите в поэмах графа Хвостова. Вам надлежит познакомиться с более талантливыми поэтами.

— Я с удовольствием.

— Они также будут рады дарить вам свои стихи. А я берусь помочь вам в издании небольшого журнала для них.

— Прекрасно. Я давно задумывался об издании в Гатчине газеты...

— Ах, это. Полагаю, высочайшее соизволение будет лишь на издание небольшого журнала для императорского двора.

— Такое мне не интересно.

— М-м-м, — пожевал губами воспитатель, — я не могу быть уверен, что государь одобрит это.

— А журнал одобрит?

Жуковский улыбнулся.

* * *

4 января 1828, Санкт-Петербург

— Непременно, Ваше Императорское Высочество, — улыбнулся Попов, — а пока я хотел бы представить вам адмирала Кроуна. Волею случая он оказался у меня в гостях.

— Я буду рад знакомству с опытным флотоводцем, — кивнул великий князь.

Они устроились за столом в чертёжной мастерской. Слева от великого князя сел Юрьевич, справа Жуковский. Саша уже разложил по столу свои эскизы и карту северной половины Тихого океана, когда хозяин ввёл в мастерскую ссутуленного тучного старика в адмиральском мундире. Несмотря на одышку, адмирал был лёгок в движениях. Будучи представлен и получив приглашение сесть за стол, он, не теряя времени, принялся рассматривать принесённые бумаги.

— Полагаю, Александр Андреевич рассказал вам о моих идеях? — улыбнулся великий князь.

— Да, — коротко бросил Кроун, — а государь благословил на классы по морскому делу. Про речные пароходы я вам многого не расскажу, а про морских охотников я самую малость знаю.

Адмирал резко отодвинул, почти отбросил, от себя бумаги.

— Со всей очевидностью речь должна идти о больших фрегатах, типа утверждённой ныне к закладке Паллады, — высказал свое мнение Попов.

— Казалось бы, это очевидно, но... — старый адмирал предостерегающе поднял палец вверх, — я хотел бы услышать своего ученика. Александр Николаевич, доложите, как вы себе представляете боевое применение этих кораблей.

— Дозвольте, — наследник престола вскочил и вытянулся смирно, — Роман Васильевич, дать пояснения по карте.

— Действуйте, — нахмурившись, кивнул адмирал.

Саша проворно очистил стол, сдвинув эскизы к краю и обнажив карту Тихого океана. Используя карандаш Юрьевича в качестве указки, он начал доклад:

— В настоящее время, под русским флагом находится побережье и часть островов в серо-западной и северной части океана. В следующую навигацию планируется высадка и подведение под российскую корону мексиканских земель по побережью в серо-восточной части. Тем самым вся северная половина океана оказывается окружённой российскими землями. При этом доставка грузов между берегами может осуществляться только по океану. Потому возникает необходимость в обеспечении безопасности торговых судов в этих водах и побережья, а так же в создании неудобства для пребывания кораблям других держав. В настоящий момент в этих водах постоянно присутствуют корабли и суда следующих держав: Япония, Китай, Англия. В водах часто появляются суда Северо-американских Соединённых Штатов. Могут появляться корабли Франции, Нидерландов и Испании. Несомненно, воды открыты и для других флагов, но я не склонен считать их появление чем-то существенным для своих рассуждений. Наибольшую заботу вызывают китайские, японские и американские суда занимающиеся ловом рыбы, охотой, а так же разбоем по побережью и пиратством. Английские корабли и суда в основном заняты торговлей с Китаем и Юго-Восточной Азией и севернее заходят редко, но их количество и вооружённость не позволяют нам чувствовать себя в безопасности. Проводя линию между южной оконечностью Сахалина и мысом Сан-Лукас в Калифорнии, мы отчертим русскую часть Тихого океана. Для удержания её необходим флот из кораблей...

— Хе, — скривился в ухмылке Кроун. — флот начинается не с кораблей, а с верфей и портов.

— В настоящий момент в этом районе есть Охотская и Новоархангельская верфи. Они не способны построить или принять на ремонт крупные корабли, но для небольших вполне пригодны. Кроме того, намечаю создание основной верфи флота в Сан-Франциско. Помимо этого полагаю необходимым иметь крупную базу флота в районе Санта Лосе де Пимас и портовые стоянки, у мыса Сан-Себастьян и в Петропавловске. Весьма удобно было бы иметь укреплённую стоянку на Гавайских островах и замкнуть северную область океана, но в настоящее время я не представляю себе возможностей для этого. Теперь флот?

— Если вам угодно, я готов послушать о кораблях, — вздохнув, кивнул Кроун.

— Задачи флота я разделяю на повседневные и боевые. В любое время флот должен иметь достаточно судов для перевозки грузов и людей между американскими землями, Камчаткой и Охотским краем. Также в ближайшем будущем необходимо устроить путь в Санкт-Петербург через Мексику и Атлантический океан. Для этого нужны суда большой вместимости.

— Суда... Вы хотели рассказать о кораблях, — адмирал дёрнул плечом.

— Хорошо. Для того чтобы защищать суда и берега от пиратов, а так же чтобы не позволять чужакам ловить рыбу и охотиться возле наших берегов необходимо большое количество малых кораблей. Они должны крейсировать вдоль берегов и по намеченным через океан направлениям, а потому обладать хорошим ходом и иметь достаточное число пушек, чтобы справляться с рыбаками и небольшими пиратскими судёнышками. Для вящей уверенности я полагаю, что эти корабли должны передвигаться парами. Помимо этого необходимы корабли на случай открытых военных действий. Они должны быть лучше вооружены, но не менее быстроходны...

— И какие же это должны быть корабли? — усмехнувшись, спросил Кроун.

— Я различаю три ранга таких крейсеров. Третьего ранга предназначен для крейсирования в паре вдоль берегов, посему должен обладать большой манёвренностью и малой осадкой. Выбирая из существующих кораблей, это бриг, осадкой в сажень и командой в сто человек. Второго ранга — для крейсирования в паре по океанским просторам и сопровождения грузовых судов. Это корвет или малый фрегат, осадкой в две сажени и командой в двести человек. Первого ранга для одиночного крейсирования в океане или сражения в составе флотилии. Это большой фрегат для экипажа в четыреста человек. Но я полагаю, что существующие корабли не вполне годны для обозначенных целей. Прежде всего, я хочу заменить пушки, — великий князь, немного замешкавшись, извлёк из стопки листов несколько эскизов. — Вот.

— И что это? — улыбнувшись, спросил адмирал. — Я вижу вы убрали всю бортовую артиллерию.

— Вы правы. Я оставил только бомбические пушки, по паре курсовых орудий и фальконеты. Бомбические пушки располагаются на поворотных платформах по линии киля. Для третьего ранга это два орудия, для второго — три, для первого пять...

— Бомбические пушки... Пексан... Хе! — усмехнулся Кроун.

— Они. Их бомбы должны быть главным оружием корабля. Курсовые пушки нужны лишь для подачи сигналов, да стрельбы книппелями. Фальконеты будут полезны при абордаже...

Адмирал. резко встал.

— А теперь, послушайте меня, молодой человек! — гаркнул он, взял со стола эскизы великого князя и несколькими резкими движениями превратил их в один большой бумажный комок. Мощным ударом он направил его куда-то прочь и продолжил греметь: — Флот, сударь, это не игра с солдатиками! Один единственный фрегат с бомбическими пушками будет стоить казне более полмиллиона! Он займёт верфь на три года! Ижорский завод на пару лет обеспечит заботами! В то время как сама возможность размещения сверхтяжёлых пушек на его верхней палубе сомнительна, а польза от сего корабля вряд ли будет настолько ощутима, чтобы идти на подобные эксперименты... Но сама идея не плоха.

Адмирал широко улыбнулся, оглядев растерянные лица присутствующих.

— Александр Андреевич, у меня к вам будет большая просьба. Покажите Его Императорскому Высочеству верфь. И дайте ему должные представления об устройстве корабля. Для чего прошу вас радушно принимать его в ближайшие две недели. И ещё покажите ему Михаила, я уверен Вениамин Фомич не будет возражать. А вас, молодой человек прошу быть у меня двадцать пятого. Будете держать экзамен по набору и обшивке, и первого по такелажу и рангоуту. А там я посмотрю, годны ли вы хотя бы юнгой. А всё это, — адмирал показал рукой на карту, — пустая трата времени.

Саша открыл рот, явно намереваясь что-то возразить, но встретившись взглядом с Кроуном, вытянулся по стойке смирно.

— Слушаюсь!

— Я буду рад быть вам полезным Роман Васильевич, если моя служба позволит это, — слегка растягивая слова, отозвался Попов.

— Позволит, — кивнул адмирал. — Я уж знаю это точно... Предлагаю закончить излишние разговоры.

— Слушаюсь, — ответил великий князь, а остальные просто промолчали.

— И да... — уже направляясь к двери, адмирал обернулся. — Все эти новейшие крейсера сойдут со стапелей не раньше тридцать пятого года. А корабли нужны будут уже этой весной. Посему предлагаю Его Императорскому Высочеству походатайствовать государю о переводе в Охотскую военную флотилию двух фрегатов типа Спешного, шесть бригов типа Гонец и десяток разных шлюпов. Этого должно хватить для охраны берегов на ближайшие пять или десять лет... Корабли можно было бы и купить... А где взять для них команду, подумайте сами. Честь имею, господа.

Старый адмирал вышел. Оставив присутствующих в некотором недоумении.

— Кхм, — первым пришёл в себя Юрьевич, — Александр Николаевич, зимой темнеет быстро, если вы намерены осмотреть верфь, нужно поспешить.

Через полчаса они стояли возле огромного здания парильни.

— Здесь доски обшивки, а это, как правило, дубовые доски толщиной от трёх до семи дюймов, в течении нескольких дней пропитываются паром. От этого они становятся гибкими. Их заправляют в гнутарный стан, — Попов показал рукой на огромную ферму. — направляющие стана повторяют требуемый изгиб обшивки. Разумеется, для каждой доски задаётся своя форма. Оная закрепляется в нужном положении и оставляется на медленную сушку, после которой уже навсегда сохраняет приданный изгиб.

— А как вы рассчитываете форму для каждой доски? — поинтересовался великий князь.

— Перед началом закладки корабля по предварительным чертежам строится его точная модель обычно в размерах один к десяти или двенадцати. Эта модель выполняет роль шаблона, все детали в реальном размере изготавливаются именно на основе деталей макета. С них же снимаются уточнённые чертежи для дальнейшего хранения. Пойдёмте, я покажу такую модель семидесяти четырёх пушечного Великого Князя Михаила. По ней сейчас выправляют чертежи.

* * *

6 января 1827, Санкт-Петербург

Уставший после долгого общения с Поповым Саша не испытывал большого желания встречаться с друзьями Жуковского. Но этот вечер был заранее оговорён, и отказаться не представлялось возможным. Всю дорогу до Миллионной Саша мысленно размещал по корпусу корабля бимсы, карлингсы, книсы и пиллерсы, постепенно приходя к осознанию, что, если ничего не менять, то бомбические пушки не могут стоять на малых фрегатах. И теперь, в гостиной, могущей служить небольшим танцевальным залом, он подсознательно желая потеряться выбрал кресло возле дальней от входа стены. До прихода других гостей ещё было достаточно времени, и он снова погрузился в океанскую пучину: