— Руди?
— Руди!
Белла моментально оказалась рядом, но когда Родольфус поднял глаза, то увидел, что она успела-таки огреть испуганного эльфа режущим заклятьем, и, если не исправить положение, то назавтра у них в прихожей возродится добрая чучельная традиция.
— Я здоров, — выдавил он, ухватив ее за руку и бессильно уткнувшись ей в живот, куда уже не смог не высмеяться.
— Да? — Белла за волосы приподняла его голову и, высунув язык, недоверчиво на него покосилась. — А мог бы быть трупом. Я не проверяла этот суп. И как Лорд смеет тебе доверять?
У Родольфуса недостало слов, и он просто молча качал головой, глядя на нее снизу вверх.
— А кому еще? — подрагивая от смеха, он обхватил ее за талию и повалил к себе на колени.
Конечно же, Беллс вырвалась.
— Так что там Драко, Рабастан? — Родольфус побыстрее ухватился за тему, пока Басти и вовсе не решил, что он здесь третий лишний.
Суп в тарелке оказался вполне себе приличным, если не считать нападавших с Беллы волос. Совсем таким же, как вчера.
— Ты мне скажи, — посмеиваясь, Басти глотал вино мелкими глотками и закусывал стылой курятиной с тарелки.
Резаный, застывший и не дышащий было домовик отмер и стал наколдовывать согревающие чары на тарелку Рабастана. Белла давно отбила у них последние мозги, и они просто не могли делать это сразу. Впрочем, если до чего-то в их доме дела никому не было — так это до кухни.
— Ко мне сегодня заходил Люциус и плакался про Драко, — Родольфус продолжил с аппетитом уплетать суп, — что бездарь растет, что управы нет, что ты, братишка, погибель его юности.
— Не цветок, не зачахнет, — усмехнулся Басти, с аппетитом дожевывая цыплячье крылышко. — А что это Люциуса стал волновать его досуг?
— Так невесту нашел.
— Так мы ему каждый день десять невест находим, — рассмеялся Рабастан и показал большой палец. — Вот таких вот невест!
Белла оглушительно расхохоталась и с умиления даже распустила домовиков вместе с остатками их непроверенной стряпни.
— Он совсем как ты и Сириус в молодости!
— Как я сейчас, дорогая Белла, — раскланялся его непутевый брат, — как я сейчас! Юный Малфой в надежных руках!
Белла фыркнула и начала грызть зажаренную грудку, запивая все это дело любимым белым вином.
— А вообще, если без шуток, есть еще одна новость, — допив свое бордо, начал Рабастан и тут же замолчал.
Родольфус перевел на него взгляд. Брат никогда не был склонен драматизировать, но с Азкабана он хорошо научился уходить в себя.
— Плохая?
Басти встрепенулся от его голоса и встряхнул головой. Столь же седые волосы, как и у Руди, разметались по небритому лицу, с которого на него глядели растерянные глаза.
— Нет, вовсе нет, — потерянно продолжил Рабастан, — сложная. Ко мне приходил наш целитель, мистер Фосетт.
— Что? — вилка из приданого Беллатрисы упала на ее тарелку с оглушающим звоном и свалилась на пол со стола. — Что он сказал?
— Он рассказал о девушке. Его дочери, Сандре. Она была в отношениях с наследником МакМилланов, но Рубеж… В общем, он остался за ним, и семья желает избежать позора. У нее будет ребенок. Священные двадцать восемь, двадцать колен, последний в роду.
— Фосетты — наши кузены через отца, — пробормотал себе в тарелку Родольфус.
— А МакМилланы — через деда, — кивнул Басти. — Он предлагает жениться.
Глава 33. Потерянное и забытое
21 августа 1997 года, полдень, Министерство Магии, Лондон.
Постучав в дверь два раза, Родольфус раскрыл ее на третий, и надутые швейцары по бокам вздрогнули, когда он переступил порог. Он усмехнулся про себя, когда услышал их рваный выдох за секунду до того, как захлопнул дверь. Эти остолопы стояли здесь все лето и никак не могли вбить себе в головы, что никто не строит из министерства преисподней и не жарит в котлах маггловских младенцев. У Родольфуса даже возникло чувство, будто их мучают неоправданные ожидания.
Милорд за закрытыми дверьми как всегда молчал. Лестрейндж же не видел здесь места для церемонности.
— Зачем вам нужны эти ряженые гвардейцы по углам? — недоуменно пробормотал он. — По-моему, эту парочку из сочувствия уже можно перевести в аврорские казематы.
— Сближает с народом, — Родольфус услышал ухмылку в голосе Волдеморта.
Он сидел спиной к дверям и между длинных пальцев раскручивал серебряные нити воспоминаний. Его черные волосы доходили до плеч и сливались с мантией.
— Садись, — Волдеморт указал свободной рукой на стоявшее против него кресло. — Ты мне не помешаешь.
Когда Родольфус подошел ближе, он увидел, как Лорд заполняет нитями прозрачный фиал и закупоривает пробкой горлышко. Секунду спустя он опустил его на стол, стукнул ногтем по стеклу и спрятал от глаз, а затем взялся повторять все снова. Нити памяти повисли пасмой на его ладони, и он стряхнул их в большую колбу, по волшебству сотканную перед ним из воздуха. Пробка легла в горлышко, и, повинуясь взмаху руки, стол вновь оказался пуст.
— Знаешь, груз прожитых лет не эфемерен. Каждый год тяжелее старит душу.
Родольфус вспомнил, как пятнадцать лет жил во мраке и зябким маревом покрылась вся жизнь, что была до этого — была и почти забылась. Люциусу он сказал, что даст брату наверстать былое — Люциус ничего не понимал. Осталась ли у Рабастана та былая жизнь или уже обернулась сном? Сам он собой гордился — он и Беллс в своей твердости отражали друг друга. Потому и все помнили.
— Попробуй, — милорд подтолкнул к нему пустой поблескивающий глянцем фиал и стал внимательно за ним наблюдать.
Родольфус опустился в кресло и прикрыл глаза. Азкабан чернел в его воспоминаниях, и вслед за ним чернело все то, что было до него. А что там было?
«Все, за что мы сражались когда-то», — пронесся неясный шепот среди его мыслей.
Родольфус ощутил, как поток магии Лорда направляет его и помогает разделить воспоминания. Раскрыв глаза, он увидел на палочке собранные мысли, без сожаления опустил их во флакон и запер. В голове неожиданно полегчало.
— Это было неожиданно, — искренне поразился Родольфус.
— Когда-то я ввел эту практику на занятиях с Беллатрикс, — Лорд отвел взгляд к окну. — Хочется верить, что она помогла ей, когда я вам помочь не мог.
— Вы планируете продолжить занятия?
— Позже.
Родольфус кивнул и посмотрел на флакон в своих руках. Он машинально убрал его в карман мантии, пока перед глазами стояла его жена. Слишком много было всего, за что ему нужно было беспокоиться, но Беллатрикс затмевала собой все. В одной постели с ней даже ночные кошмары отступали. Родольфусу хотелось верить, что когда-то это будет происходить с ним из покоя, а не из страха.
— Я пришел к вам с несколькими проблемами, мой лорд, — он нахмурился, давая привычным мыслям вновь овладеть разумом. Государственные дела были в его власти, в отличие от мыслей собственной супруги. — Все они там, — он кивнул в сторону двери, — слишком заняты собой. Они живут прошлой жизнью и не хотят инициативы.
Волдеморт закупорил еще один сосуд и посмотрел исподлобья на Родольфуса, а затем откинулся на спинку своего кресла и принялся забивать бриаровую трубку табаком.
— Хочешь сказать, что они перегорели?
— Да. Люциус явно боится брать на себя еще больше того, что уже имеет, Вельзус занят Министерством и собственной старостью, Руквуд так глубоко закопался под Рубеж, что даже неправдоподобно. Прежде, когда они были на своих местах и работали, я молчал. Сейчас я вижу, что они просто не глядят дальше. Нам нужно строить школу, и Люциус вызвался это решать, но он даже не курирует проект.
Руку Родольфуса защекотало, он выжидающе поглядел на Волдеморта, но тот выглядел спокойным. Он поджег табак и закурил, напряженно глядя в потолок. Родольфус понял, что не слышит дыма, как когда-то в их особняке, когда отец собирал клуб. Он помнил, что мать ругалась тогда, и отец придумал какое-то незатейливое заклятие.
— Я не собираюсь исполнять роль начальника отдела кадров, Родольфус.
Метка на руке перестала беспокоить, и Лорд спокойно выдохнул пышный сигарный дым.
— Конечно, — Лестрейндж опустил взгляд к столу, где лежал знакомый ему табак. — Но вопрос не в них. Что делать со школой, милорд? Этого никто не видит, но мы потеряли все с Хогвартсом. Мы можем построить десять школ с персоналом, но нам неоткуда дать им научной базы. Сейчас все решают помощницы, которым по двадцать лет, и эта проблема их просто съест. Никто уже не помнит, за что мы воевали.
— А сам-то ты помнишь?
Волдеморт выжидательно поднял брови, и на его лбу сложились морщины. Родольфус внимательно на него поглядел. Полгода свободы в девяносто шестом научили его всегда помнить о ярости Лорда. Но когда неделю назад он подпустил Родольфуса ближе, Лестрейндж был поражен, впервые за пятнадцать лет увидев лицо своего господина — точь-в-точь то, что было у него в ночь смерти Поттеров. И тогда все поменялось. Ушли прошедшие годы, и Родольфус понял — они и не важны.
— За развитие магии, — он сжал свою палочку и нахмурился. — Вы считаете, что такова наша цена? Что мы должны начать все заново?
— Твой отец считал так.
Родольфус считал, что его отец был слишком категоричен.
— Мы сражались за то, чтобы сбросить оковы с образования. За то, чтобы рост магии ничего не сдерживало и такие трусы, как Альбус Дамблдор, не могли на него влиять. В школах ничего не дают, новых направлений магии боятся, а старые намеренно забывают. МКМ воспользовалась войной, чтобы повесить клеймо позора на некромантию. И где те некроманты сейчас? То, что Гриндевальд величайший из них, никому не дает права перечеркнуть целое направление колдовства. Мы разорвем этот порочный круг.
Родольфус нахмурился, представляя, во что все это для них может вылиться. Сколько поколений придется упустить? Сколько судеб сломать? Смогут ли они вообще заново нарастить весь тот пласт наследия, что словно пережиток древности веками терялся и забывался? В голове Родольфуса пронеслась мысль, что обретенного им не выдержать — пронеслась и, как кошмар при дневном свете, растаяла.
— Я не сожалею о потере Хогвартса, Родольфус.
Руди сжал зубы. Это звучало приговором, и оспаривать его было нечем.
— А что нам делать с магглорожденными? К нам уже приходили люди из МКМ и настойчиво просили соблюдать Статут.
— Грязнокровки будут обучены.
За плотным дымом Родольфус не смог разглядеть выражения лица Лорда, но как только он развеялся, ни один мускул на нем не дрогнул. Казалось, что для него все уже давно было известно, ясно и предопределено. Если все друзья и сам Руди когда-то горели идеей свободного колдовства, то Волдеморт выглядел тем, кто давно знал каждый шаг своего плана. Вот только пятнадцать лет беспамятства в этот план не вписывались.
— Но почему? Именно магглорожденные все и усугубляют. Если бы их не было, маги не видели бы другого пути, кроме пути собственного развития.
— А моего слова тебе мало?
Родольфус замер. Лорд взял свою палочку и, не сводя с него взгляда, постучал ею по трубке. Огонек в ней заиграл ярче.
— Я могу называть Дамблдора трусом, но он сильнейший волшебник своего поколения. Как ты считаешь, стоит ли страха то, чего этот колдун боялся?
Родольфус выдохнул и медленно кивнул. Волдеморт наколдовал на столике между ними тарелку с сыром и вино, а затем произнес изолирующее заклятие. Даже домовой эльф теперь не был способен ни попасть в помещение, ни связаться с ним своим колдовством.
— Почему он это делал?
— Зачем тебе это знать?
Лорд поглядел на него пристально, и Родольфус нахмурился, вдруг сам про себя ощутив, насколько он стал стар. Прежде, до Азкабана, он мечтал постичь вслед за Лордом все тайны мира и зачем-то втянул в это дело брата. Сейчас он на равных говорил с тем, кто мог их ему открыть.
— Потому что наш враг — этот страх, а не Дамблдор. Я не могу направлять людей вслепую.
Лорд недовольно поморщился и втянул дым, а затем крепко задумался, глядя в даль за окном.
— Все дело в Статуте о Секретности, — негромко ответил он. — Детям вбивают в голову с рождения, что триста лет назад его приняли, чтобы обезопасить несчастных магглов от колдунов. Поэтому нам нужно жить в отделенных местах, скрываться и не болтаться с магглами, а то эти бедняги станут еще несчастней. Как ни странно, это объяснение работает. Обыватели верят, будто пятьсот лет назад колдуны победили в войне с инквизицией и так ее огорчили, что она с горя начала жарить магглов на кострах.
— Насколько мне известно, в тот год известный договор просто закрепили документально.
— Верно, сам по себе Статут о Секретности уходит корнями вглубь веков и там теряется. Известно, что он был принят после кровопролитной войны, в которой и маги, и магглы потеряли так много людей, что было принято решение о разделении миров. Ритуал Статута запрещает магглам массово появляться в важнейших для нашего мира местах, а нам — посылать свои отряды к ним. Эта информация открыта, но о ней нет книг в школьной библиотеке. Как доступен и тот факт, что защищает Статут нас, а не их, потому что в той войне маги проиграли.
— Звучит правдоподобней.
— Вот только это не правда.
По взмаху руки Лорда вино разлилось из кувшина по двум бокалам, и Лорд взял один из них, кивнув на второй Родольфусу, чтобы не стеснялся.
— Много лет назад, когда я путешествовал по миру, дорога завела меня в Канаду, где мне повстречались весьма интересные люди. Они дали мне обет, что раскроют некие тайны, если я помогу им сбежать от погони. Они показались мне странными, но я был восторженным юношей и еще не знал, что великая магия ведет к великому безумию, — Волдеморт пригубил вина и провел языком по кончикам зубов, растягивая губы в ухмылку. Его серо-алые глаза налились красным, и Родольфус увидел в них самоиронию. — Первое время я считал их параноиками, но вскоре действительно обнаружил за ними слежку. То тут появлялись странные люди, то там они исчезали… Работала или очень умелая команда, или одиночка. След никогда не терялся надолго, будто преследователь и вовсе не спал. Мои приятели никогда не оставались вторую ночь на одном месте и жили мыслями об Аляске. Прежде они всегда выбирали людные города и думали, что их не станут искать в пустоши. Я лично настроил им портал и перешел по нему вместе с ними. В ту зиму я узнал, что была война между некими особыми магами и всем разумным миром. Магия тогда развивалась бурно, и волшебники постигли секрет такого колдовства, что делало их всесильными. Они все как один хотели власти, и маги объединились с магглами в этой войне.
