— Это похоже на страшную сказку магглянок, — хрипло пробормотал Руди, размышляя о тайнах, хранящихся в бездне минувшего. — При чем тут Статут, который закрывает вход для магглов на наши основные объекты?
— При том, что никто не слышал об этой магии после Статута, а магглы научились бороться с колдунами, — Волдеморт допил свое вино одним глотком. — И они научились это делать так хорошо, что к тому моменту, когда судьба вновь свела меня с теми людьми, их память была чиста, словно сон младенца. Даже я не умею так чисто накладывать забвение. Я бы и не поверил никогда в их историю, но вот только Обливейт со сказками не вяжется. Думаю, и за мной-то ищейки не пошли лишь потому, что поймали пустышку. Решили, наверное, что я сочту ту легенду за чушь... А может быть, — взгляд Волдеморта почернел, — я просто забыл, как встретился с ними.
— Эти люди знали что-то еще?
— Знали, — Волдеморт затянул трубку и выдохнул пышный дым. — Только вот я достаточно ценю тебя, чтобы беречь твою голову в том виде, в каком она есть сейчас.
— Пустой? — усмехнулся Родольфус.
— Целой.
— Я должен знать все, чтобы контролировать будущие исследования. Чем бы они ни были, мы не должны вновь раскрыть эти знания.
Темный Лорд улыбнулся и покачал головой, оценивающе глядя на Лестрейнджа. В душе он и сам не мог понять, зачем хочет все это знать. Наверное, все играло внутри то пламя, что рвалось нести смерть ради цели еще двадцать лет назад.
— Что опасного в том, что мне станет известно? Никто не узнает.
Волдеморт хрипло засмеялся, и Родольфус ощутил, как холодный пот выступает на его висках, а сердце убыстряется. В его голосе ощущался потрескивающий шелест магии.
— Все, кто должен, уже знают, Руди! Мы ничего не сделаем незаметно, потому что инквизиция видит все. Благо в том, что мы не интересуем ее, и я планирую, чтобы это оставалось так же. Статут защищает нас не от маггловских бомб, а от нее, и он поддерживается обеими сторонами. И если первое — это мои личные выводы, то официальная информация в том, что это древний, подкрепленный договором ритуал, за который всегда держались чары на магических местах мира. То, что мы делали как революционеры, было мелким баловством. То, что мы сделаем как правительство, будет осознанной государственной акцией, и это нанесет ритуалу вред. Поэтому мы и должны принять грязнокровок, а что будем делать дальше — наше личное дело. Потому что мы не хотим, чтобы у инквизиторов был повод сюда попасть. Этого и боялся Дамблдор.
— Инквизиторов? — поднял бровь Родольфус.
Волдеморт отсмеялся, но продолжил улыбаться и закачал головой. Его волосы сбились с плеч и оголили белую шею, лишенную всяких морщин. Родольфус невольно скользнул по ней взглядом: все было бы хорошо, если не смотрелось бы столь идеально. Морщины на лице все сглаживали, но руки и шея еще нет.
— Этой магии они все боятся, Руди. И инквизиторы, и МКМ. И они будут рады прийти к нам, чтобы проверить. Статут ее ровесник, и он явно защищает нас не только друг от друга, но и от нее. Дамблдор, как и управление МКМ, боялся вновь выпустить этого джина из бутылки, боятся пробудить забытое колдовство, боятся, что кто-то откроет его заново и вспомнит. Они так погрязли в своем страхе, что уже страшатся и будущего, страшатся того, что может таить в себе магия. Старый джин был так страшен, что ужас охватывает их от одной мысли, к чему может привести ее бесконтрольное развитие. И я не могу винить их за идею — она верна, но их исполнение ужасно. Однако ты не Август Руквуд, чтобы этим заниматься, а он достаточно высокопоставленный невыразимец, чтобы знать такие вещи и без меня.
— Руквуд шел с нами ради собственных амбиций, и Рубеж удовлетворяет их в полной мере. Он не станет заниматься вопросом потерянных знаний.
Кожу под меткой вновь обожгло огнем. Темный Лорд выдохнул, и пламя погасло. Он отложил трубку на столик и подвинулся ближе к Родольфусу. Алый цвет то охватывал всю радужку его глаз, то в серых переливах отступал. Он глядел на него минуту и молчал. Родольфусу казалось, что он читает его мысли, но он знал, что Темному Лорду это не нужно. В прошлом он умел читать души.
— Как только я узнал о судьбе той семьи, я понял, что у меня нет желания изучать эту тему дальше. Тебе я советую поступить так же. Большего ты от меня не услышишь, — он взял со стола кубик сыра и запил его вином. — Когда ты преступаешь порог могущества, ты всегда платишь. Обычно ты узнаешь про это постфактум. Темная магия получила свое название не в наше время, а в древние времена понятия отличались. Все мы люди, и все мы смертны. Ресурс нашего тела конечен, наше сознание ограничено. Для того, чтобы стать сильнее, мы должны изменить себя, но как только мы это делаем, что-то страдает. Обычно, пропуская сквозь себя волну великой магии, мы не задумываемся, как это отразится на нас, но физически мы часто неспособны это принять. Твоя метка, — он указал на его предплечье, и Родольфус тут же оголил его, — лишь инструмент, твое тело он оберегает. Ты знаешь, как она работает, — я объяснял это всем вам. Но твое сознание никак не связано с твоим волшебством. Сколько оно способно вынести до тех пор, пока его ресурс не исчерпает себя и тебя не поглотит слабоумие? Я своего ресурса не знал. Это испытание, которое проходят все на пути к величию. Наша проблема в том, что мы слишком горды для того, чтобы признать опыт предшественников. Я ощутил эту границу на себе и с разбегу ее пересек.
— Пусть так, — пробормотал себе под нос Родольфус и растер ладонью предплечье, — но сейчас я смотрю на вас и вижу, как вашей волей сказки оживают. Вы вернулись. Все задуманное свершится.
— Сказки, — горько усмехнулся Темный Лорд, — нет, это не так, я на радость реален. Но именно сказки — главное оружие наших врагов. Друиды — легенды, некроманты — сказки, Дары смерти — выдумки старого басенника, не стоящие внимания взрослых… Ты в курсе, что Дамблдор владел одним из них? Старшая палочка перешла к нему от Гриндевальда. Он и сам был старым сказочником, обыгрывающим истории на зависть всем другим, чтобы никто в них не поверил. Что ты знаешь о пророчествах?
— После случая с вами? — натянуто улыбнулся Родольфус и взял со стола бокал вина. — Что надо бы отдать приказ вырезать всех одаренных кликуш еще в колыбели.
Лорд подхватил его усмешку и чокнулся с ним бокалом, а затем взял со стола свою трубку с поистлевшим табаком. Часть пепла высыпалась на стол, запачкав красное дерево сединой.
— Как только придумаешь, как реализовать — жди особой благодарности, — отсалютовал бокалом он. — Пророчества почти не имеют своей силы, но чем больше ты в них веришь, тем сильнее кличешь рок. Я уверен, что Дамблдор намеренно все подстроил так, чтобы я его сказку узнал. Тогда я был нестабилен, и магия искрила во мне, но мысли роились. И я поверил. А когда столь сильный волшебник во что-то верит, он и сам создает пророчество. А в тот момент я был очень сильным волшебником.
— И вы про все это знали?
— Знал когда-то, но тогда я уже себя не помнил. Если бы не Рубеж, что остановил мой бег, я бы и не вернулся. Дамблдор на это рассчитывал. В ту ночь, когда я пошел к Поттерам за их сыном, я уже стал героем пророчества. Мне докладывали о другом ребенке, и я мог выбрать первым его, ничего бы не поменялось. Пророчество замкнулось в момент, когда я напал на Поттера, а темная магия, рвавшая изнутри мое сознание, сделала то, чего я подспудно желал, — попыталась обеспечить бессмертие. Вышло так, что после смерти я закрепил пророчество не только своей верой и выбором, но еще и своей кровью. Если честно, сейчас я поражаюсь, как два года назад вообще мог драться с этим ребенком и не умереть от попыток. Такая глупость!
Родольфус замер, глядя на то, как Темный Лорд отставляет бокал, подпирает свою голову ладонью и волосы путаются меж его пальцев. От перепада его настроения метку вновь закололо, но чувство опять было слабым — Лорд просто не пытался сдерживать это, но и не ставил целью сообщить всему Кругу.
— Но конец не наступил, — осторожно заговорил Родольфус. — Вы живы, а он мертв.
— Жив… — Лорд раздвинул свои волосы руками и посмотрел на него исподлобья, улыбаясь. — А кого я должен благодарить, знаешь?
Родольфус покачал головой.
— Тебя. Твой план по захвату министерства. Спасибо, Родольфус.
Руди недоуменно поглядел на него и не нашелся с ответом. Он не помнил, выражал ли прежде милорд свою благодарность лично — ни сейчас, ни двадцать лет назад, ни раньше, очень давно, когда все начиналось. Это было странно чувствовать, и описание этим чувствам Родольфус дать не мог. Страх был где-то рядом, и где-то рядом было предвкушение от возможностей.
— Я рад служить, — нашедшись, ответил он.
— Твой план был идеален. Мы захватили Министерство вовремя. Неделя промедления уже стоила бы нам всего, но оно пало одновременно со смертью Дамблдора, и его люди запаниковали. Я не знаю, кто из них это был, Грюм или МакГонагалл, но то, что мы сейчас имеем — ошибка одного из них.
— Не представляю той ситуации, в которой бы старик Грюм поддался панике, — Родольфус сжал правую руку в кулак. Когда-то давно группа целителей лишь чудом сохранила его ладонь после тридцати минут боя. Впрочем, Грюму повезло меньше, и оставшуюся часть носа он так и не уберег.
— А зря. Именно поэтому его паника и могла быть губительна. Рубеж — это воплощение их отчаяния, последняя попытка спастись. Дай мы им неделю после похорон, и они бы взяли себя в руки, паники бы не было, а один не дал бы другому идти на риск. Но даже если бы и рискнули, Поттера в Хогвартсе уже бы не было, похороны бы закончились, и он уехал в Лондон, где оказался бы по одну сторону Рубежа со мной. История бы замкнулась.
Родольфус опустил взгляд к опустевшему бокалу с вином и подлил себе еще, желая промочить горло. Его вновь охватывала злость. Он не думал про Рубеж давно — с тех пор, как крайний раз появлялся в Мунго и без дела смотрел на порубленных калек, оставшихся без конечностей от расщепа. Не то, чтобы ему было до них дело, но ведь им же, людям Дамблдора, должно было быть? Его руки были по локоть в крови, он никогда не строил из себя благородство и не кривил нос от лицемерия — никогда до сего момента. С этой дикостью что-то поменялось.
— Но что такое Рубеж? — оборвав свои мысли, Родольфус наполнил бокал Лорда. — Не повторится ли с вами все, когда он падет?
— Что это такое? Это та самая древняя магия, которой они боялись. Как иронично, не находишь? Самые близкие Дамблдору люди хоронят дело его жизни под его собственными страхами. Я не знаю его природы, и поверь мне, уж им она точно неведома. А они просто нашли в Хогвартсе еще одну забытую тайну… — он подхватил бокал со столика и сделал один большой глоток. Губы его налились красным, как и глаза, а голос упал до шепота. — Мерлином клянусь, я готов восславлять этот Рубеж вечно лишь за то, что Поттер остался там.
— Считаете, он жив? Пророчество все еще действует? — Родольфус не заметил, как и сам выпил все, что налил себе. Поттер был больной темой для всех, но все и не заметили, как быстро разговоры о нем пропали, едва он исчез из жизни.
— Мертв он или жив уже не важно, лишь бы был подальше от меня. Поверить не могу, насколько близко все было к концу… — Волдеморт прикрыл покрасневшие глаза и закачал головой. — Этот конец нам заложили в самом начале. Когда я еще при твоем отце пытался пойти через политику, каждый путь нам обрывали. Нас всех нарочно гнали к войне. Как удачно бы получилось — я развязал ее, и должен был пасть жертвой темной магии уже через пару лет. Все полукровки и чистокровные разочаровались бы в наших идеях на еще пару грядущих поколений, а с нынешним уровнем образования больше бы и не потребовалось. С нами было бы покончено навсегда.
— Всегда были бы те, кто шел за нами. Мир не терпит пустоты.
Волдеморт расслабленно откинул голову на кресло и посмотрел в потолок.
— Возможно, — едва слышно выдохнул он, — но я больше не желаю об этом думать. У тебя еще остались вопросы?
Родольфус вздохнул и вновь собрал все те мысли, которые успел растерять. Много всего было, и много вопросов оставалось. Но если бы Волдеморт хотел их решать, то он давно уже был бы на месте Яксли.
— Да, мой Лорд. Проклятие должности ЗоТИ.
— Забудь, — Волдеморт махнул рукой, — все, что было за Рубежом, осталось за Рубежом.
— Хорошо. И еще Долохов.
— А что с этим старым пьяницей не так?
Родольфус закусил губу и еще раз попытался придумать, что можно было с ним сделать. Попусту: уже и без того голову сломал, а лучше идеи не нашел.
— Я хотел бы предложить его на этот пост. Девочкам в школу нужен учитель, и Антонин как раз пришелся бы ко двору. Да и на шатание в Министерстве времени бы у него не осталось.
Волдеморт скосил на Родольфуса взгляд и выдохнул, утопив их обоих в клубах табачного дыма.
— Ты сам-то как это представляешь?
— Слабо, — усмехнулся Руди. — Но, в конце концов, Тони хороший боец и действительно может дать детям добротные основы самообороны. Конечно, я мог бы найти для него дело полезней, но только после вашего одобрения.
Темный Лорд ухмыльнулся и закачал головой, а затем пару раз стукнул пальцем по трубке. Искры в ней загорелись ярче.
— Моего одобрения он не получит. Пусть учит детишек экспеллиармусам. Так даже лучше, — Волдеморт глубоко затянулся, и дым на мгновение скрыл его от глаз, — клятва учителя крепко свяжет ему язык, и он даст ее вместе со всеми, так что гордость не пострадает. Нужный текст я передам тебе позже.
— Но почему так? — Родольфус оперся локтями на колени и внимательно поглядел на Волдеморта. — Сейчас этим вопросом задаюсь я, но меня еще спросят остальные. Долохов не будет доволен назначением. Вы приказали не ставить его на министерские должности, но мы не можем без причин запретить ему здесь появляться. Сорок лет он верно служил вам. Что изменилось?
— А ты ослеп? — Волдеморт недовольно сузил глаза, метку кольнуло, и Родольфус ощутил, как на мгновение вокруг них взвилась магия. — Посмотри, кто он сейчас: один из самых приближенных ко мне людей. Посмотри, как он выглядит после тюрьмы: будто в ней и не сидел. Мы встретились после войны, и он говорил, что ушел из армии РИМа без претензий, но у него слишком хорошая подготовка, чтобы его просто так отпустили. Я могу пересчитать таких боевиков по пальцам, и хватит одной руки. Белле, чтобы достичь такого уровня, пришлось бы с пяти лет заниматься с тренерами, и не факт, что к сорока годам она встала бы с ним вровень.
