Леману этому вряд ли удастся сделать нормальное предложение. У него и так всё в шоколаде, даже слон есть. Нужен балаганщик пожиже, но способный... Советский цирк..."
* * *
6 февраля 1828, Санкт-Петербург
В кабинете Жуковского стоял полумрак. Единственного канделябра хватало лишь немного осветить стол. Великий князь не привык к экономии на свечах и потому чувствовал себя утомлённым, глядя на стол воспитателя, пока Василий Андреевич радостно повествовал о своих перипетиях на издательском поприще. То и дело Жуковский брал в руки тонюсенькую книжицу и, демонстративно промахав в воздухе в такт речи, клал обратно. Это был первый выпуск Собирателя. На фоне лежащего рядом Московского телеграфа новый журнальчик, включавший от силы десяток листов, выглядел жалко.
— Теперь, мой милый друг вы стали настоящим автором. Пусть наше издание не выглядит успешным, это не должно вас разочаровывать...
Великий князь пожал плечами и поинтересовался:
— Василий Андреевич, а сколько экземпляров предназначено для меня? И могу ли я раздать их, кому посчитаю нужным?
— Кому?
— Гогелю, Ратькову и Поппе.
— Всего напечатано двенадцать экземпляров. Я готов отдать вам два. Надеюсь к следующему выпуску мы сможем подготовиться лучше.
— Несомненно, я уже сейчас готовлю две статьи о методах проверки снарядов на сопротивление воздуха полёту и о стандартизации калибров оружия.
— Я же в свою очередь прошу вас написать статью о каком либо стихотворном произведении. Давайте возьмём Песнь о вещем Олеге.
— Мне следует оценить её художественные достоинства?
— Не только, я предлагаю вам оценить её в целом: и как поэтическое произведение, и как историческое, и как нравоучительное.
— Надеюсь, у меня будет достаточно времени на это.
— Следующий выпуск я полагаю сделать в апреле. Потому вы успеете не только это. Я полагаю поручить вам, обозреть для журнала пейзаж моего знакомца Никифора Степановича Крылова. И для сравнения... картину Венецианова "Спящий пастушок". Также вам предстоит описать свои впечатления от памятника Петру Великому на Сенатской площади. Полагаю, для следующего выпуска журнала этого будет довольно.
— Гм, — великий князь почесал затылок, — А что вы собираетесь делать с оставшимися десятью экземплярами журнала?
— О, у каждого экземпляра есть свой читатель. Потому сейчас я могу дать вам только два, те что предназначались для вас и меня. Но я вас уверяю, в скором времени об этом журнале узнает весь двор.
— А следующий выпуск вы намерены передать Пушкину, Крылову и Венецианову? — великий князь улыбнулся.
— Это государь определит, — воспитатель ответил своей улыбкой. — Но я озабочусь тем, чтобы они узнали о ваших статьях.
* * *
10 февраля 1828, Санкт-Петербург
— Ха-ха-ха! — Николай Павлович громко рассмеялся, очередной раз услышав от сына довод об особых целях легиона. — Неужели ты всерьёз полагаешь, что всё это настолько ново. И ранее никто не ведал о сыске, о таможенной службе. Или внутренней стражи в империи не существует, и никто не знает, как она несёт службу.
Государь остановился на набережной и принялся наблюдать за дорогой к бирже.
— М-м-м, — Саша, попытавшись возразить, заметил останавливающий жест отца и замолчал.
— Конечно, необычным является размещение мелких гарнизонов. Привлекает, что для полного контроля над всей Финляндией должно достать около шести тысяч. Сможет ли легион блюсти порядок без участия армии, вот что я хотел бы понять, — Государь повернулся, взглянул на Петропавловку и, прежде чем направиться к Летнему саду, произнёс: — Финский корпус слишком велик...
Они шли молча, около минуты. Обгоняя их, проехали сани. Государь посмотрел им вслед:
— Говоря о близости между государем и подданными, — отстранённо заговорил Николай Павлович, — нельзя мыслить общими образами. Представь себе, что ты прекрасно играешь на... флейте. Чьи сердца ты сможешь поразить своей игрой? Нескольких дюжин придворных шаркунов. Ведь ты же не станешь гастролировать по театрам. Или твоя прекрасная статья в журнале, я с удовольствием прочёл её. Двенадцать экземпляров. Пусть потом будет даже тысяча. Но кто прочтёт её... Или твои стихи... Светское общество обеих столиц, да иностранные послы, по долгу службы обязанные это всё читать. Ни армейский офицер, ни губернский чиновник, ни помещик этого не оценит. Ты ещё на французском напиши. А уж узнает ли об этом народ, я даже и гадать не буду. Всеми этими изысканными занятиями можно сблизиться лишь с теми немногочисленными, кои и так подле двора. Другим важно не это. Воочию, они государя никогда не увидят, но дела его дойдут до них, и по ним они будут судить. А много ли таких дел было у Фридриха Великого? Государство досталось ему в надлежащем виде. Его отец притеснял дворян и гнул в бараний рог мещан и крестьян, чтобы наполнить казну и создать армию. Сын же во многом почивал на трудах отца. Он был любим дворянством за то, что пресёк другим сословиям путь на службу. Любим был инородцами, за то, что приютил их на королевских землях. Имея государство одного языка и веры, он был любим мещанами за единое судопроизводство. Он был поистине хорошим королём для своей страны. Но другое государство досталось Иосифу Второму. Скудная казна, множество языков под одной короной. При всём величии католической веры, единства не было. И в такой стране он начал прекраснейшие реформы. Единое судопроизводство на немецком языке. За это его возненавидели в провинциях. Отменил крепостное состояние, что погасило верноподданнический пыл землевладельцев. Крестьян на волю отпустили, не наделив им безвыкупно земли от прежних хозяев. Нищета и недовольство народа стали результатом. Из добрых побуждений, в многоконфессиональной стране, он принял закон о веротерпимости. Желая пополнить казну, он стал закрывать монастыри, изымая церковные земли, и католическое монашество невзлюбило его...
Государь замолчал, переводя дыхание.
— А ещё он не умел играть на флейте, — с улыбкой добавил великий князь.
— Государю, надлежит иметь прекрасное образование, — нахмурился Николай Павлович. — Весьма хорошо, когда он умеет поддержать светскую беседу, приятен с дамами, способен смутить иностранных посланников. Хорошо, что людям близким ко двору приятно быть в обществе монарха. Когда государь умён и тонок. Это очень важно. Отдалённый от свиты король — беспомощная шахматная фигура, повалить которую труда нет никакого.
— Тогда не светские же дамы должны быть в свите, а преображенцы и семёновцы.
— Иная дама способна движением веера сдвинуть с места гвардейский полк, — улыбнулся Николай Павлович. — Впрочем, твоя статья мне очень понравилась. Я распорядился Военно-учёному комитету отредактировать её и напечатать в Военном журнале за именем Ивана Григорьевича.
— Прекрасно, возможно будет правильным сделать его подписчиком Собирателя?
— Я подумаю, — улыбнулся император и прибавил шаг.
* * *
15 февраля 1828, Санкт-Петербург
— Времени осталось совсем не много, — великий князь склонился над бумагами, — давайте ещё раз коротко проговорим по плану на девятнадцатое.
Ужин уже убрали. Уставшие после тяжёлого дня, сытые и уже немного сонные офицеры явно были не настроены обсуждать то, что оговаривалось не раз и не два. Командир первого взвода Замин, позволил себе зевнуть в кулак. Великий князь обвёл собравшихся взглядом, отмечая про себя, что многие уже знакомые с его манерой ведения дела, пытались собраться. Многие, но не все.
— Итак, прибытие ожидается в девять. Щербцов организует дозор. — великий князь выжидающе замолчал, глядя на командира конвоя.
— С семи двое располагаются в секрете, у дворца. Заметив выход государя, верхами уходят до заставы, где их ожидает запасная пара. Оттуда дают сигнал зелёной ракетой. Двое на карауле у въезда, должны ракету заметить и дать тревогу. Если не заметят, то дадут по прибытию верховых.
— Хорошо. Далее. — великий князь перевёл взгляд на прапорщика второго ранга.
— Рота выходит из казарм на построение, — коротко ответил тот.
Великий князь перевёл взгляд на Засядко.
— Служащие заведения выносят и устанавливают матерчатые экраны и мишени. Само заведение готово к посещению с вечера. Ракеты и гранаты ожидают на складе в двойном комплекте.
— Хорошо, — кивнул великий князь, — встречу и смотр мы уже проверяли. Семнадцатого всё вместе ещё раз отрепетируем. В половину десятого государь приступает к осмотру Ракетного заведения.
— Пока государь находится в цехах, — заговорил Щербцов, — конвойные следуют за ним и за Вашим Императорским Высочеством, через посыльных из конвоя постоянно сообщают командиру роты о нахождении государя и его настроении.
— Я проверяю и подготавливаю к выходу гренадёрское и первое стрелковое отделения первого взвода. А так же запасные отделения из второго взвода. Получив сигнал, вывожу гренадёрское отделение с запасом ракет со склада на отстрел и подрыв гранат. Стрелковые отделения поручаю командиру первого взвода.
— Хорошо, — великий князь, демонстративно сверился с планом, — в одиннадцать государь вышел на отстрел ракет. К половине двенадцатого ракеты все выйдут по целям.
— Конвой заблаговременно даёт сигнал командиру первого взвода, — заявил Щербцов.
— Я вывожу отделение на стрелковые позиции, в полной боевой выкладке, — заявил молодой прапорщик третьего ранга Замин.
— К половине первого государь готов будет смотреть манёвры.
— Заблаговременно по сигналу от конвойных я вывожу роту на полигон, — сообщил прапорщик второго ранга. — Пока гости занимают свои места на редуте, к роте присоединяется стрелковое отделение. Далее приступаем к манёврам по намеченному плану.
— В случае если государь сам захочет ставить противника? — поинтересовался великий князь.
— По обстановке, — пожал плечами офицер, — используя придуманные ранее построения.
— К четырём, офицеры присутствуют в собрании для напутствия, — огласил последний пункт плана великий князь. И через мгновение добавил:
— А теперь ещё раз разберём эволюции на манёврах для разных противников. Подайте фигурки.
* * *
19 февраля 1828, Санкт-Петербург
Сумрачное февральское утро не принесло сюрпризов. Государь прибыл без десяти девять. Сопровождающих было очень не много: великий князь Михаил Павлович, председатель Военно-Учёного комитета Гогель, командир Сестрорецкого завода Аммосов, мастер Поппе, военный министр Чернышев. Обслугу и адьютантов великий князь в расчёт не брал. Когда государь направился на осмотр Ракетного заведения, Щербцов, с молчаливого согласия государя, тут же оттеснил, всех лишних людей, под предлогом тесноты цехов. Дворяне направились в офицерское собрание, а нижние чины в казармы. Конвой следил за размещением гостей, не позволяя им особенно разбредаться.
Осмотрев пусковую установку в сборе с ракетой, государь направился по цехам. Засядко давал пояснения по работе:
— Здесь происходит наполнение ракеты топливом. Раньше мы утрамбовывали пороховую мякоть. Это было достаточно опасно, теперь в условиях применения закрытого огня топливо изготовляется достаточно просто. Сахар тридцать восемь частей и селитра шестьдесят в тёплой воде. После чего раствор сливается в котёл, имеющий двойную стенку заполненную конопляным маслом. Там раствор выпаривается, по мере размешивания в него добавляется кислое железо не более двух частей. Всё это размешивается и по мере выпаривания воды превращается в однородную тягучую массу. Убедившись что топливо готово, его набивают в специальную форму, которую надлежит также держать подогретой. По остывании, топливо извлекается и выглядит вот так, — Засядко протянул государю цилиндрическую топливную шашку с отверстием по центру. — Это топливная шашка. Она безопасна в отсутствие огня и достаточно прочна, в отличие от уплотнённой пороховой мякоти. Шашка устанавливается внутрь корпуса ракеты. При этом необходимо убедиться, что между стенкой и шашкой отсутствуют щели. Для устранения возможной неплотности мы обклеиваем шашку бумагой и вколачиваем её с видимым усилием. Внизу оказывается отверстие для истечения газов, сверху в центральный канал помещается уплотнённая пороховая мякоть, которая поджигается от ударного пороха, из скорострельной трубочки похожей на ружейную.
— Зачем, нужна мякоть? — поинтересовался император.
— Теплоты от ударного пороха не всегда хватает для зажигания шашки. Нужно что-то более длительно горящее. После чего на корпус устанавливается ударный механизм и всё это передаётся в следующий цех, в котором к ударному механизму крепится граната. Я пока я предлагаю посмотреть цех, где граната изготавливается.
Император направился в цех по сборке гранат, находящийся в отдельном здании.
— Чугунные корпуса для гранат, по нашим чертежам, чугунный лом и другие детали мы получаем с Александровского завода. Здесь мы только начиняем гранаты, — пояснял по дороге Засядко. — Само изготовление весьма не наглядно, посему я подготовил чертёж поясняющий устройство.
Все прошли в цех и остановились возле чертёжного стола, на котором был развёрнут лист бумаги и лежала граната напоминающая гигантскую фасолину.
— Корпус имеет вытянутую форму, чтобы больше вмещать пороха и чугунного лома в том же калибре и состоит из крышки, крепящейся на резьбовые шпильки и основы. Внутрь корпуса вводится жестяная банка с пороховым зарядом. Между ней и корпусом засыпается чугунный лом. Сверху закрепляется на шпильках ударный механизм, который прижимается крышкой. Устройство ударного механизма содержит массивный стопор высвобождающий ударник трубку при остановке гранаты о препятствие. Также сквозь него проходит запальная дорожка, позволяющая провести к заряду огонь от топливной шашки, дабы по выгоранию её подорвать гранату.
— Надеюсь, Вы покажете мне это на полигоне? — поинтересовался император.
— Непременно, — ответил главный ракетчик.
Через полчаса государь изволил приступить к полигонным испытаниям. Теперь уже великому князю пришлось выступить в качестве рассказчика.
— Оружие это предназначено для стрельбы по колоннам и линиям пехоты и построенным к атаке эскадронам, — пояснял он. — Дальность до трёхсот шагов, при этом точность должна быть достаточной для попадания в строй. Основным наносящим вред врагу является не взрыв, а разлетающийся чугунный лом. Потому для оценки разлёта этих чугунных осколков мы проведём отдельный подрыв. Сейчас же прошу посмотреть на поражение целей в трёхстах шагах. В качестве мишеней используются саженные щиты. При попадании в них граната подрывается от ударного механизма. В случае промаха, ракета улетает дальше вглубь врага и взрывается когда догорает топливная шашка. Это происходит примерно в шестистах шагах. Стрельбы будут вестись с одной установки, чтобы оценить скорость перезарядки.
Офицеры замерли, наблюдая за работой гренадёрского расчёта установки. Ракета с пронзительным свистом унеслась к цели. Император поморщился от неприятного звука. Быстро преодолев триста шагов, ракета взорвалась, ударив в самый верхний край щита. Мишень разделилась на отдельные доски, которые разметало взрывом.
