Гарри поймал себя на мысли, что не заметил, как Кингсли перешел от предложений к утверждениям. Вспомнив, как долго за завтраком говорили Грюм и Шеклболт, Гарри понял, что они уже успели проработать начальный план действий, и сейчас шло его представление Ордену, а вовсе не совещание по поводу его утверждения. Эти два человека фактически руководили всей организацией в последние три дня, а МакГонагалл в любом случае оставалась в меньшинстве. Сейчас она настороженно смотрела на Кингсли.
— Кто поверит в этот вздор? — фыркнула она и свела руки на груди. — Звучит, как геройский эпос.
За ее спиной послышался смешок.
— Те же, кто верил в то, что Дамблдор старый маразматик, — ответил Грюм. — Все, что нам потребуется, это пара газет и добрая репутация. И то, и другое будет у нас до конца недели. Так уж сложилось, что в Шотландии нет собственного издательства и существует только одна третьесортная передача по магическому радио, которую мы тут же перекроем нашими программами новостей.
Минерва скептически подняла брови и неодобрительно покачала головой.
— Лично я не стану поддерживать вас, если вы собрались дурить целый народ.
— Обман будет только в отношении возникшей аномалии, Минерва, — заверил ее Кингсли. — У нас и выбора-то другого нет. Аластор уже говорил о том, что начнется хаос, если мы вовремя его не удержим. Он же начнется, если мы останемся в стороне, раскрыв правду о нашей роли в произошедшем, и дадим Пожирателям захватить здесь власть на волне ненависти народа к нам. Это будет та ложь во благо, что спасет от разбитой жизни десятки семей. Подумай об этом.
Минерва только отвела от него взгляд и, раздумывая, отошла к своему месту у окна. Начинать новую жизнь с обманов не хотелось.
Гарри огляделся вокруг. Фред внимательно всматривался в карту через голову Шеклболта и напряженно о чем-то думал. Ремус по-прежнему не отводил взгляда от Кингсли, а Грюм так же, как и Гарри, наблюдал за реакцией остальных. На лицах четы Уизли различалась равная степень недовольства, и было видно, что Молли хочет что-то спросить, но ждет окончания собрания. Рон беспокойно вертел в руках фальшивый галеон. Не нужно было читать мысли, чтобы понять, что его друг думал сейчас о Джинни, Гермионе или об обеих сразу. Похоже, в этот момент он забыл о всей политике. Сам Гарри все еще не мог сформировать мнения по поводу предложения Кингсли и Грозного Глаза. После всех тех бед, что причинил этому миру Волдеморт, не было греха в том, чтобы оставить его крайним за их ошибку. Но признавать это, значило, рассчитывать на то, что барьер, разделяющий две части страны, никуда не пропадет. Гарри думал над тем, стоило ли спасение половины страны от Лорда тех жертв, что придется ей уплатить. В том же, что только Орден способен навести здесь порядок и сформировать достойную власть, Гарри не сомневался. Могла ли она возникнуть, если бы народ знал всю правду? А что бы выбрал сам Дамблдор? Согласился бы с разумным мнением Шеклболта и Грюма или поддержал бы Минерву? Или, как всегда, выбрал бы свой путь? Мучительно больно было стараться не предать доверие старого профессора и выбрать верный шаг.
— Предлагаю проголосовать по вопросу раскрытия информации о барьере, — глухо, но громко проговорила Минерва, развернувшись в полоборота к месту, где стояли Шеклболт и Грюм. На их лицах появилось озадаченно-удивленное выражение, но спорить они не стали.
— Кто согласен с тем, чтобы раскрыть перед народом правду и предоставить ему право самому выбирать свою судьбу? — задала свой вопрос Минерва и полностью обернулась к собранию. Она подняла руку, а затем стала смотреть перед собой, ожидая.
Сразу же, как прозвучал вопрос, руки подняли Артур и Молли. Через несколько секунд их поддержал Рон. Мгновением раньше он взглянул на Гарри, ища одобрения, но тот все еще не мог решиться. Неуверенно, руку хотел поднять Джордж, но Фред перехватил ее и оставил лежать прижатой к коленям. В следующее мгновение медленно поднялась рука Элфиаса Дожа — старика, с которым Гарри не был знаком и которого прежде никто не замечал. Последней руку подняла Флер, которая так и не смогла понять, какое бы решение на ее месте принял Билл. Честь и порядочность всегда были его приоритетами, он никогда не лгал и предпочитал молчать, если не мог сказать правду. Но также он всегда сохранял ясность мысли и не шел на поводу эмоций, что неоднократно Флер замечала за всей его семьей. Она не знала, как выбирать, и только шестым чувством ощущала, что линия Минервы правильна.
— Шесть человек, — резюмировал Шеклболт. — Кто за то, чтобы скрыть от людей правду для их же пользы и сохранить в стране остатки того порядка, что еще не потеряны?
Вверх поднялись руки Аластора и Кингсли. Сэвидж, не выражая эмоций, их поддержал. Вслед за ними руку поднял Фред, а затем Джордж. Отведя взгляд в дальнюю от Минервы сторону, проголосовал Ремус. Все глаза устремились на Гарри: его голос был решающим. Он выдохнул и опять пробежался взглядом по всем тем людям, что окружали его. Даже в мире без Лорда избранный оставался крайним. Усмехнувшись про себя, он подумал, что будь здесь Хагрид, он бы обязательно поддержал МакГонагалл, и Гарри не пришлось бы ничего решать. Но его друг-полувеликан, даром, что старый член Ордена, никогда не участвовал в выработке планов. Встретившись взглядом с Кингсли, Гарри слабо поднял кисть руки, голосуя против Минервы. В этом мире все должно быть по-другому, а другой мир нужно формировать. Когда Кингсли заговорил, Гарри прикрыл глаза, представляя, как его прожигает взглядом Рон и как сыплются на его голову неодобрительные слова Гермионы.
— Семеро против шестерых, — подсчитал Шеклболт своих сторонников. — Основные приоритеты я считаю обозначенными, и, если вопросов с предложениями больше не осталось, то нужно поговорить о реализации плана. Прежде всего, нам нужно еще раз уточнить информацию по поводу оставшихся в стране Пожирателей. В частности, о группе в Эдинбурге. Желательно сегодня же послать туда отряд. Пожиратели из города уже наверняка знают о том, что произошло, и попытаются либо захватить полную власть в городе, либо скрыться. Мы не можем допустить ни того, ни другого, и чем раньше мы ударим по ним железным кулаком, тем проще будет потом. Этой проблемой займется Грозный Глаз и после ее решения лично поговорит с местной властью. Также прямо сейчас нам нужно выделить ответственных за формирование приграничных групп для того, чтобы быть уверенными в безопасности тылов.
Кингсли вопросительно посмотрел на Люпина, а затем на старшего Уизли. Он понял, что даже для такого относительно простого задания они не готовы, а Артур так и не согласен с ним. Слишком тяжело по ним ударила потеря близких людей. Ремус с самого утра ходил призраком, и было удивительным то, что он вообще слушал речь Шеклболта и мог ясно мыслить. За работу хотел взяться Джордж, но близнецы были слишком молоды. Кингсли все еще помнил их проказы и пока боялся взваливать на них лишнюю ответственность. Минерва была нужна в штабе. Прежде он всегда мог рассчитывать на Билла, но сейчас его не было. Элфиас Дож был стариком, а Гарри и Рон — детьми. Кингсли повернулся в сторону Сэвиджа. Его не радовал выбор непроверенного человека, но других не было. Не Молли же посылать, в самом деле!
— Ринальдо, возьмешь на себя границы?
Молодой аврор совсем не был удивлен. Он знал, что никто кроме него, Грюма и Кингсли сейчас работать не в состоянии. Его глаза сверкнули зеленым отсветом, и он улыбнулся.
— Конечно. Мы с Праудфутом свяжемся с разведчиками у границ, узнаем их ситуацию и подберем отряды из вернувшихся оперативников.
— Замечательно, — Кингсли благодарно кивнул, — после собрания подробнее все обсудим. На этом с текущими делами у меня все, — он забрал кружку со своим остывшим чаем со стола и подошел к боковой скамье, на которой одиноко сидел Дож. Теперь можно было спокойно выслушать минутный доклад Аластора и расслабиться. Все прошло так, как ожидал Кингсли. Их планы касательно власти и формирования идеи в народе почти не вызвали открытой критики среди Ордена, к которой он не успел подготовиться до выступления. Неожиданным стало устроенное Минервой голосование, но Шеклболт был готов к тому, что люди разделятся на два лагеря, и большинство из них будет на его стороне. Он устало прикрыл глаза, слушая, как стучит своим протезом по плитке Аластор, подходя к центральному столу. Бодрящие настойки уже почти не действовали, и Кингсли надеялся, что в эту ночь ему удастся поспать без новых нападений.
— Говорить особо не о чем, — начал Грюм. — За ночь не было ни одного нападения Пожирателей, и все наши военные потери — это два шпиона с расщепленными бедром и голенью, которые направлялись из штаба в Лондон. Поппи уже залечила их раны, и они спокойно отлеживаются в больничном крыле, — Аластор уже хотел перейти непосредственно к военным темам, как его прервала Молли Уизли.
— А как же другие люди? — выкрикнула она со своего места. — Я знаю о множестве случаев расщепа на границе! Каждый из вернувшихся оперативников говорит о том, что видел раненых! Люди страдают, Аластор, а вы ни слова, ни слова за все собрание не сказали об этом! И сейчас ты говоришь, что нет потерь, когда руками Ордена появилось то, что их покалечило!
— Нашей вины нет в том, что они пострадали, — резко прервал ее Грюм и громко встал из-за стола. — Вся вина лежит на Волдеморте. Тем, кто остался в наших границах, сказочно повезло: они не будут жить под его властью! Мы спасли всех людей в этих краях, и каждый оказавшийся здесь южанин должен быть благодарен! Прежде всего мы должны вымести всю грязь с нашей земли, раз уж Мерлин послал нам ее в ответственность. И я лично прослежу за тем, чтобы ни одна вшивая крыса с Меткой не скрылась! А уж потом мы отстроим новые больницы.
Молли подскочила с места и была готова высказать все то, что думала о его планах и методах на протяжении всего собрания, но он, не останавливаясь, не дал ей вставить и слова.
— В военное время нужно жить по его законам, а не распускать нюни по паре расщепленных пальцев! Есть у нас Помфри, Спраут и Слизнорт — вот и пусть разбираются! — он поморщился, вспоминая о прежнем школьном зельеваре, с которого лично мечтал содрать шкуру. — Да и склянок с зельями сотни осталось. Раздавай их расщепленным, если так хочешь. Стань сестрой милосердия для этих несчастных! Тебе никто не мешает заниматься колдомедициной, — он фыркнул. — Только не вздумайте превращать Хогвартс во второе отделение Мунго, пока мы проводим здесь собрания! — он окинул грозным взглядом Флер, Молли и Артура. — Это недостаточно защищенное место для того, чтобы пропускать в него сотни людей. Вскоре мы переберемся в более подходящее, и после нас здесь все еще должна остаться школа, а не полевой лазарет.
Молли не нашла, что ответить на его неприкрытый цинизм и черствость. Она окинула его полным презрения взглядом и вышла из кабинета. Следом за женой удалился Артур: он боялся ее импульсивных поступков. Не поведя и бровью, Грюм продолжил:
— Стратегию отлова оставшихся темных я пока не готов обсуждать, но обещаю рассмотреть все необходимые материалы и подготовить планы по освобождению от Пожирателей наших земель к следующему собранию. Оно будет назначено по результатам кампании в Эдинбурге. В целом, вероятнее всего, там и обсуждать будет нечего. Если на всей территории Шотландии найдется хотя бы двадцать Пожирателей, не считая тех, что в столице, это уже будет много. Лорда мало интересовали наши земли, а появиться у нас в преддверье он мог в любой момент. Информации об Ирландии у меня сейчас нет, но я не думаю, что ситуация в ней коренным образом отличается. Наши районы слабо заселены, и Волдеморту нечего было здесь ловить. Так что сейчас я планирую как следует проработать эдинбургское направление и к ночи выкурить оставшихся Пожирателей из города. И, судя по вашим кислым лицам, помочь мне никто сейчас не сможет, — он добродушно улыбнулся обращенным к нему орденовцам, будто Молли и не пыталась устроить ему взбучку минуту назад. Ничто не могло испортить его хорошего настроения этим утром. — На этом у меня все.
Минерва повернулась ко всем и сообщила, что больше ей нечего добавить, после чего вышла из комнаты. Собрание можно было считать закрытым.
* * *
3 июля 1997 года, за несколько минут до полуночи, Шотландия.
Человек в просторной темной мантии шел по ночному лесу и привычно не разбирал дороги. Вокруг него ухали дикие совы и пробегали своими тайными тропами олени, но ни одно живое существо не могло уследить за ним. Чары морока давались высокому волшебнику в совершенстве, а его мантия сливалась с непроглядной темнотой ночи. Не смотря на землю, он обошел валежник и не сломал ни единой ветки под ногами. Мастерство теней давалось не каждому, но он был одарен с самого рождения. Выйдя на освещенную ярким месяцем поляну, он оглянулся по сторонам и наложил еще пятерку чар морока. За осторожность и бдительность его ценили превыше всего. Уши в этом проклятом лесу могут быть и у деревьев.
Отложив палочку в поясной чехол, человек потянулся к карману мантии и достал из него небольшое зеркало, очерченное черненой серебряной филигранью по краям. Стекло было мутным и темным, свет луны расплывался в нем, когда волшебник концентрировался на отражении.
— Белла, скажи, что слышишь, — он обращался сквозь стекло к той женщине, что дала ему зеркало для связи. Отражение не менялось.
Мужчина закрыл глаза и постарался со всей точностью представить в зеркале его хозяйку. Тонкие черные волосы, не желающие лежать ровно, высокие граненые скулы и плотная черная подводка на тяжелых веках, прожигающий взгляд, узкие красные губы… Его веки задрожали от напряжения, и он открыл глаза.
— Беллатриса!
Ничего. Только отражение дрожало, как рябь на воде. Обычно это происходило перед тем, как с другой стороны откликались на его зов. Отражение дрожало с минуту перед тем, как успокоилось. Мужчина понял: Белла его слышала, но не смогла прорваться через блок, что появился прошлой ночью. Он тихо выругался.
Положительным из всего этого было только одно — сам контакт. Очевидно, его слышали на той стороне. А значит, блок не был глухим, и его можно было взломать. У него появилась работа.
Глава 5. Прозерпина
3 июля 1997 года, 5 часов вечера, больница Св. Мунго, Лондон.
— Я должен видеть, что больница имеет достаточные ресурсы для того, чтобы принять всех пострадавших ночью!
Вельзус Яксли в компании сопровождавших его авроров шел быстрым шагом по коридору первого этажа и осматривал каждую пройденную комнату. Он выискивал взглядом скрытые перед его приездом недочеты. План посещения Мунго появился в его списке дел всего три часа назад, но каким-то образом в больнице успели прознать о грядущем посещении нового министра и скрыть то, что не хотели показывать властям. Вельзуса злило то, что по старой привычке все ждали от него непростительных еще в холле, когда он явился сюда для того, чтобы определить необходимую помощь. Новая должность при новом правительстве накладывала свои ярлыки. И все это происходило несмотря на то, что за года службы он ни разу не запятнал своего имени и ответственно подходил к работе.
