По дороге к себе. Путь друзей

Я уткнулась мордочкой в лапы и прикрыла глаза. Страшно, предчувствие нехорошее так и не покинуло. Без Семена плохо, и это пугает. Что за зависимость такая? Я никогда не привязывалась к людям, а тут... И вообще, где его носило? Гулял непонятно где, теперь спать мешает.

— Оливия, ну же! Посмотри, какая красота!— глаза женщины блестели в темноте, она улыбалась.— Если через минуту не решишься, я сама тебя ему вынесу!— пригрозила шутливо и вышла, прикрыв за собой дверь.

Я бросила взгляд на магический фейерверк и нехотя встала. Потянувшись, спрыгнула на пол, подбежала к окну и запрыгнула на подоконник. Семен сидел на траве, прислонившись спиной к яблоньке, голова опущена на колени, ладонь вытянута вперед, а из нее ко мне летят шарики. Я долго смотрела на его макушку сквозь цветную пелену волшебной пыли и почему-то начала улыбаться. Так трогательно он смотрится.

Рука-то не затекла, интересно?

Маг резко вскинул голову и тут же встал, я даже вздрогнула от его стремительности.

Ночи еще холодные, а он в шортах и легкой рубахе. Не заболел бы...

Мое окно вдруг само приоткрылось. Хорошо, что открывается наружу, а то, чувствую, снесло бы меня отсюда.

В комнату поплыл прохладный воздух.

Сема бросил взгляд на луну и передо мной появились прозрачные золотистые ступеньки. Мягкий свет от них осветил все вокруг. Надеюсь, соседей не разбудили. Я аккуратно лапой их потрогала, вроде твердые. Маг улыбнулся, следя за моими манипуляциями, а я смущенно потупила глаза и стала спускаться.

Как только оказалась на влажной траве, волшебные ступени исчезли и снова потемнело.

— Прости, что разбудил. Мы можем поговорить?

Выдержав паузу, я кивнула. Опять головокружительная трансформация и ... Нет, ну вы на него посмотрите! Я в жизни столько не краснела, как за последний месяц.

— Плащ,— смущенно пискнула, посмотрев на его руки.

— О, прости,— он тут же протянул одежду, рассматривая мое лицо.

Взять одежду— это значит, что надо опустить руки, которыми я отчаянно пытаюсь прикрыться, от широко распахнутых серых глаз. Да что с ним такое?

— Семен!— грозно прорычала я.— Накинь плащ на меня!

Он растерялся, расправил плащик и, стараясь не смотреть на мое голое тело, набросил его мне на плечи.

— Спасибо!— недовольно пробурчала я.

— Извини,— покачал он головой,— это от недосыпа.

— У тебя случайно обуви лишней с собой нет?— поморщилась я, посмотрев на босые ноги.— Все-таки стоять голыми ступнями на мокрой от росы траве неприятно.

— Нету. Даже не вспомнил об этом,— виновато улыбнулся он.

Я тяжело вздохнула.

— Давай у Федора возьмем,— предложил парень, смешно почесав лоб, будто это помогло ему начать нормально думать.

— Там мои сандалии, не думаю, что они помогут. Обувь Федора, как мне кажется, тоже не подойдет.

— Хорошо, подожди-ка здесь,— попросил он и быстро затерялся в темноте, среди деревьев сада.

Закутавшись в плащ, я стала ждать, оглядываясь по сторонам. И как я на практике раньше одна по лесу ходила? Сейчас даже в саду у дома страшно. Отвыкла уже. Или все это потому, что кошка перед человеком— существо беззащитное. Я слишком долго чувствовала себя в опасности.

Семен вернулся быстро, держа в руках красные невысокие кожаные сапожки.

— Эээ,— протянула вопросительно я.— Ты где их взял?

— Да не важно. Потом вернем, обувай,— поставил он их передо мной.

— Семен!— грозно выдала я.— Откуда обувь взял?

— Да ну что ты такая любопытная?— смешно возмутился он.— У соседей. Я же тут всех знаю. Девочка, конечно, моложе тебя, но ты такая маленькая, что размер...

— Не продолжай!— перебила я, подняв руку, и стала запихивать ноги в обувь, бурча под нос:— Замучили намекать на мой рост, можно подумать, я одна такая.

— Извини. Не хотел обидеть, мне нравится твой рост.

Я с трудом сдержала улыбку.

— Тут где-то в конце сада скамейка, прогуляемся до нее?— робко спросил он.

— Хорошо,— пожала плечами.

До скамейки мы шли молча, и садились на нее молча, и потом еще некоторое время стояла тишина, изредка нарушаемая пением одинокой птицы.

— Прежде, чем я расскажу тебе немного о себе,— вдруг заговорил он,— пообещай мне, что несмотря ни на что, ты отправишься со мной и от моей помощи не откажешься.

Я пересела, оседлав скамейку, предварительно постелив на нее подол надетого на меня Семкиного огромного плаща. Мне хотелось смотреть на этого грустного мага, который так и продолжал изучать невидящим взглядом темноту перед собой. Соскучилась я, что тут поделаешь.

— Почему я должна тебе это обещать?— это вредность во мне проснулась.

— Просто пообещай,— спокойно попросил. И хватает же у него терпения на меня! Восхищаюсь!

Я тяжело вздохнула.

— Семен, я обещаю, что пойду с тобой хоть на край света, потому что у меня элементарно нет выбора, да и жить, знаешь ли, хочется,— сказа я, немного утрировав, чтобы неповадно было.

— Обижена?— ухмыльнулся он.— Что же будет дальше?

— Не понимаю, о чем ты,— хмуро ответила ему.— Пообещала, теперь говори.

Удивительно, не боится ничего, а рассказать о себе не может.

— Расскажи мне, что ты знаешь о народах, окружающих человеческие земли?— тихо спросил он.

— Это еще зачем?— поежилась я. Нашел время о глупостях говорить. Лучше бы рассказал, где пропадал два дня.

Семка повернулся ко мне:

— Не знаешь ничего?— спросил с вызовом.

— Вот еще! Все я знаю,— фыркнула я.

— Тогда в чем проблема?— как-то немного раздраженно спросил он. Я себя почувствовала как на экзамене.

— Ни в чем. Нас не так много народов окружает. С юго-запада и запада вообще никого, кроме моря, на севере гномы, на северо-востоке эти бледнолицые серны, восток и юго-восток эльфы, а на юге— смуглолицые харны.

— А за харнами?

— Темнокожие дроу,— скривилась я.

— А еще?

— А все!— раздраженно пожала плечами.— Этих-то в глаза не видела. Точнее видела, да не всех.

Сема бросил на меня хмурый взгляд и отвернулся.

— За гномами— эски, а с эльфами люди не граничат,— поправил он.

— Ты просил народы, я их перечислила. Полукровки не считаются.

— Лиэли— не полукровки,— будто обиделся на меня маг.

— О, да брось!— возмутилась я.— Эти высокомерные могут считать себя кем угодно, хоть богами, но отдельной расой они никогда не станут. Потому и лиэли— не люди и не эльфы.

— И люди и эльфы,— снова поправил Семен, я закатила глаза.

Его расправленные плечи опустились, голова, кстати, тоже.

— Да при чем здесь все это?— устало спросила я.— Мне все равно кто они там, люди или не люди. Живут себе и пусть живут. Терпеть их не могу.

— За что?— тут же вскинул голову маг, посмотрев на меня своими серьезными глазами. Мягкий лунный свет сделал его образ каким-то нереальным. Но такой трогательный вид...

Я проморгалась, вспомнила вопрос и прошептала:

— Видимо, неприязнь к ним в крови. Да о ком мы говорим, Семен? Тебе ли не знать о нашей вражде? Они же людей терпеть не могут и совершенно не уважают. Кто мы для них? Несовершенства? Человек для них— слуга. Они же на свою территорию никого не пускают, кроме "избранных", которым разрешается на них работать. А на самом деле, лиэли от нас ничем не отличаются, кроме эльфийской магической силы, которая поддерживает их бессмертие.

— В том-то и дело, что ничем не отличаются,— раздраженно ответил маг, повернув ко мне сердитое лицо.— Тем не менее, ты только что дала лишь отрицательную характеристику, будто к обычному человеку это не относится. Люди не бывают властными, каждый человек уважает другого и всех любит? У людей нет слуг?

— Да,— повысила я голос,— и люди бывают разными, но лиэли все такие! Они не знают, что такое работать! Богаты, самоуверенны, хитры. И если уж на то пошло, то они как были предателями, так и останутся ими!

— Откуда тебе знать?— устало спросил он, посмотрев мне в глаза.— Война была триста лет назад. С тех пор многое изменилось.

— Но они предали!— холодно ответила я.— Ответь мне, Семен, если у нас снова с эльфами случится война, на чью сторону встанут лиэли? В прошлый раз мы бы проиграли и все до единого подчинялись бы эльфам и лиэлям, если бы не численность человеческих магов. Даже Хранители Тайн сражались бок о бок с людьми и магами, хотя вражда между нами сильнее, чем между ними и лиэлями.

— Теперь они бы разделились,— даже ни секунды не подумав ответил маг.

— А тебе откуда это знать?— раздраженно спросила я.

Между нами повисло напряженное молчание, только неугомонная птица продолжала петь свою песню, раздражая слух, но при этом отвлекая и успокаивая.

— Тогда и ты ответь. Что бы было, если бы граница с лиэлями была открыта? Кто бы отказался вступить в правящую семью и стать, как ты говоришь, бессмертным и на что бы для этого пошли люди? Ты только представь, что бы было...— сердито сказал он.— Ты ошибаешься, Оливия, говоря про "избранных", потому что руководствуешься теорией и слухами. Но не думала ли ты, что слухи могут быть неправильными, например, построенными на зависти и злопамятности, или искусственно пущенными? Лиэли создают союзы с людьми и с эльфами, а слуги— люди живут там лучше, чем богатый торговец здесь. Это лишь их работа, приносящая доход, такая же, как и везде. Поверь, они вполне счастливы и защищены законом, их никто ни к чему не принуждает. К тому же, ту войну затеяли сами люди. Да и эльфы имеют право на поддержку.

Во мне все протестовало против его слов. Хотелось вскочить, залепить пощёчину и убежать. Ведь лиэли всегда считались врагами человека— люди, восставшие против людей.

— Знаешь, Семен,— с трудом начала я говорить, чуть осипшим голосом,— мне плевать что там и у кого. Возможно, я действительно мало знаю, но не пойму, почему ты так отчаянно их защищаешь? Я высказала лишь то, что знает каждый мало-мальски грамотный человек! Ты так говоришь, будто... будто... ты так говоришь...

Семен снова уставился в темноту.

Мне вдруг стало очень холодно, словно на улице не лето, а зима. И снег вдруг стал медленно заполнять пустоту в груди. Я покрылась мурашками, плотнее закуталась в плащ, слезла со скамейки и развернулась, чтобы уйти. Как можно скорее уйти в безопасное место. Лишь бы он не подтвердил мою догадку... Потому что если он это сделает, если сделает... то сама не знаю, что будет.

— Не уходи,— попросил тихо.— Прости, я не хотел так эмоционально. Все дело в страхе. Мне казалось, что если я просто в лоб тебе об этом скажу, ты меня возненавидишь, как и любой человек. Моя попытка убедить не увенчалась успехом, я это знаю. Ты права, Оливия, неприязнь к нам у вас в крови. Но не уверен, что мы этого заслужили.

И все же мир дрогнул. И если сначала от его слов, хотелось убежать, или даже прибить его как муху, то теперь не хотелось практически ничего. Разве что согреться и почувствовать себя в безопасности снова, как было еще несколько минут назад.

— Что ты здесь делаешь?— грубо спросила я, все еще не решив уйти или остаться. Все еще не понимая, опасен он для меня или нет.

— Сижу,— в голосе послышалась улыбка.

Я не увидела повода для смеха. Обижено засопев, пошла вперед.

— Подожди, прости!

Я остановилась. Почему я остановилась? Не потому ли, что этот лиэль стал для тебя, Оливия, кем-то родным, близким? А ведь стал.

— Оливия, давай поговорим. Ведь ничего не изменилось. Я же не нежить. Такой же, как и ты— из плоти и крови.

— Не сравнивай!— вспылила я и закрыла глаза, чтобы успокоиться.

— Хорошо, не буду,— покладисто согласился он.— Подойди ко мне, пожалуйста. Обещаю, я даже не дотронусь до тебя без разрешения.

Я терпеть не могу, когда меня начинают уговаривать таким мягким голосом, потому что тут же сдаюсь. Простонав и потопав ногами, я резко развернулась, подошла и плюхнулась рядом.

Этот нахал виновато улыбнулся.

— Так сложились обстоятельства,— пробормотал он и замолчал.

— Говори-говори, я внимательно слушаю,— поторопила его, плотнее закутываясь в плащ.

— Это было давно. Мне пришлось покинуть дом. С тех пор я живу среди людей. До недавнего времени работал в столице, но сейчас они и без меня справляются.

— О, это все объясняет,— понимающе хмыкнула я, с трудом сдерживая себя, чтобы не убежать. Работал в столице он. В какой? В нашей? Чудеса, да и только!

— Что ты хочешь узнать?

— Зачем тебе все это?— требовательно спросила я.

— А что плохого в том, чтобы жить нормальной человеческой жизнью, Оливия?

— То, что ты не человек!— громко сказала я, глядя перед собой.

— А ты жестока.

— А ты нет?— снова вспылила я и зло посмотрела на него.— Конечно, легко жить обычной человеческой жизнью, когда знаешь, что за твоей спиной мощная поддержка, магия и бессмертие! Но пойми же, этого нет у остальных. И ладно бы ты просто жил, так ты же и вторгаешься в жизнь других. Да-да, я о Славентии. О чем ты думал все эти три года, она же ждала!? Ты не можешь жить нормальной человеческой жизнью, потому что не ценишь время. Нормальный человек не тратить все свое время на работу, он живет, понимаешь? Я просто даже не знаю, как объяснить.

— Не нужно, я понимаю, о чем ты,— спокойно ответил он, кивнув.— Возможно, ты права.

— Зачем тебе все это?— повторила я.— Как можно жить рядом с теми, кто тебя ненавидит? Рядом с теми, кого вы сами терпеть не можете. Рядом с врагами. Мы никогда не пересекаем границ друг друга без разрешения. Кто его дал тебе? Да и вообще, зачем ты наказываешь себя, в то время как перед тобой огромные возможности, которых нет ни у кого из людей? Ты же можешь спокойно идти вперед, изобретать, в конце концов.

Он улыбнулся.

— Я так и не понял, ты беспокоишься обо мне или об окружающих?

А я и сама запуталась. В голове все смешалось. Самое ужасное то, что я привязалась к врагу, к врагу своего народа. И теперь дурно от самой себя, от того, что, несмотря на услышанное только что, я все равно сижу здесь и разговариваю с ним. Я помню, как прорыдала над учебником всю ночь, когда мы проходили по истории магии ту недолгую, но очень кровавую войну. Войну, истинная причина которой, так и осталась загадкой. Что там не поделили шесть человеческих королей и повелитель эльфов? Навряд ли проблема была именно в торговых путях, которые мы перекрыли длинноухим. Точно известно лишь одно— мы защищались и спасали свои земли от захвата, потому что, почувствовав слабину, почувствовав, что к войне мы не готовы, эльфы двинулись на нашу территорию, уничтожая всех на своем пути. А лиэли, вместо того, чтобы сдержать сильных захватчиков, присоединились к ним. Предали.

Триста лет— это не так много, чтобы забыть и простить. Отношения между правителями наладились, но между народами— нет. Все, что нас связывает— торговля и наука. Только в этих сферах мы терпим друг друга.

— Я забочусь обо всех,— ответила, посмотрев ему в глаза.— Надеюсь, все, что ты делаешь для людей, это бескорыстно, не какой-нибудь глупый эксперимент. С вас станется.

— Конечно, нет,— он поднял лицо к небу.— Я всего лишь ищу свое место.