Я перевернул стакан кверху дном и отложил рисунок.
Дознаватель, ведущий расследование по факту смерти Барбороса ван Горнера не стал долго мучить уважаемого мага вопросами. По закону, права задавать вопросы без моего на то желания он не имел вовсе, так, вежливо поспрашивал об отношениях с подозреваемой, и отпустил. Попросил только (опять же вежливо) в ближайшие день-два без срочной необходимости не покидать город.
Сфера, а значит и все маги, были вне политики, и вне всяких государственных структур, обвинять и судить меня могли другие маги, и никто другой.
При нашем разговоре, как и было положено протоколом, присутствовал тот самый дежурный маг, Мэтью Кронфилд, оставшийся последним из всей Сферы Алгора. После дознавателя у меня произошла короткая беседа с самим Кронфилдом. Маг, что не удивительно, был на моей стороне, и предложил помощь. Отказываться я не стал.
Мэтью отправился на допрос Лисы, а я вернулся к первоисточнику, то есть в бордель Мадлен.
Здесь уже знали о смерти Горнера, и тоже выразили желание помочь разобраться в происшедшем.
Мадлен и, изредка вставляющий комментарии Димитрий, рассказали многое о жизни Алгора и конкретно начальника гарнизона, вплоть до того, что лежало в шкатулке, которую он у них забрал. Ничего особого: пара крупных, с перепелиное яйцо голубых бриллиантов, стоящих как половина города и небольшой накопитель, в котором пряталось заклинание "молнии". По незнанию, откроешь такую шкатулочку, и останется от тебя веселая кучка пепла. Видимо, господин Горнер знал, как обезвредить ловушку и вдоволь налюбовался камешками.
Мадлен не врала, просто кое-чего не договаривала. По её мнению это "кое-что" к делу не относилось, но я был настойчив.
Оказалось у шкатулки было второе дно, под которым прятался безобидный на первый взгляд список контрабандных артефактов, их продавцов и покупателей, которые за последние десять лет прошли через руки Мадлен и Димитрия. По словам Мадлен (и я склонен ей верить) про список Горнер ничего не знал, его поманили драгоценным блеском бриллианты.
Вещество, которое Лиса испробовала на Горнере, тоже было мне знакомо. Одна из игрушек тайных служб и прочих секретных канцелярий. Дорогая и малоэффективная в силу ряда ограничений, то бишь короткий промежуток времени действия, после которого человек отрубается часов на десять-двенадцать. Правда, по пробуждению ничего не помнит, что, несомненно, является плюсом. Однако действовал "правдаглотатель" — так назывался этот состав, не на всех. Считай, на семи из десяти испытуемых. Лисе повезло, Горнер вошёл в те семьдесят процентов, на которых состав действовал.
"Правдаглотателя", как утратившее актуальность средство, не использовали уже лет десять, заменив более действенной разработкой магической науки — заклинанием "синий язык". К вискам допрашиваемого прикладывались две серебряные пластинки с нанесёнными на них магическими символами — текстовой формой заклинания, и тот говорил, пока у дознавателя не заканчивались вопросы. Удобно, но демонически дорого, поэтому чаще всего пользовались по старинке: тёмными сырыми подвалами и услугами мастеров пыточных дел.
Последствий у заклинания не было, кроме как отчего-то синеющие языки допрашиваемых, оттуда и название.
Состав "правдаглотателя" абсолютно безвредный, умереть от него Горнер не мог, а измени кто состав и средство не сработало бы. Соответственно не в этом дело.
Я с нажимом провёл ладонью по лицу, подпёр лоб, и упёрся взглядом в столешницу.
— Её вина ещё не доказана, — проникновенно произнесла Мадлен. Я поднял на женщину тяжёлый взгляд и, промолчал.
Второй раз за сегодняшний день я сидел за её рабочим столом, хозяйка борделя теперь занимала кресло напротив стола, в котором недавно рассказывала о своих похождениях Лиса, Дим стоял у окна и крутил в руках незажженную сигарету.
Да, вина не доказана, но когда и для кого это было проблемой? Докажут, было бы желание.
Взглянуть бы на тело этого Барба, но меня не пускали в морг. И к Лисе тоже не пропустили. Маг? Вот и не лезь в дела стражи, пока не позовут. А меня не позовут в любом случае, так как являюсь заинтересованным лицом.
Магию этим вечером я возненавидел. Ни Мадлен, ни тем более Лиса не знали про заклинание "аурный мнем", связкой прикрывающее весь второй этаж "Спящего дракона". На кабинете Горнера и его личной комнате, стоял дублирующий общую систему "мнем", фиксирующий и запоминающий "ауру", вошедшего в радиус действия заклинания. И последней по записям "мнема" у Горнера побывала Лиса. Точнее предпоследней. Последним к нему зашёл распорядитель зала, он-то хозяина и нашёл. Горнер к этому времени пребывал в виде трупа от двух до четырёх часов. Так мне рассказал дознаватель: щуплый коротышка, с длинным носом и крысиной мордочкой, и он не врал. Я видел это по "ауре", я ощущал это в его эмоциях, для чего приспустил один из сдерживающих эмпатию щитов. А так же я видел слепки самих "мнемов" — показывал их Кронфилд, так как дознаватель в магии не разбирался. И, как уже говорил, "ауру" девушки я не перепутаю ни с какой другой. По "ауре" Лису и нашли. Те самые "стрекозиные" очки помогли. Новейшая разработка магов.
Был бы здесь дед, попросил бы его поручиться за девушку, но деда не было.
После того как меня не пустили к Лисе, я направился в "Спящего дракона", посмотреть, поспрашивать.
Несложно догадаться, что в таверну меня тоже не пропустили, и я в расточенных чувствах вернулся в бордель, ждать, когда наступит завтра. Кронфилд обещал поговорить с дознавателем, чтобы мне разрешил встречу с воробушком.
Не скажу, что маг мне нравился, было в нём что-то гнилое, но особого выбора всё равно не было.
— Виктор, может быть, поешь? — предложила Мадлен.
— Может быть, — равнодушно произнёс я. Есть не хотелось, банально не лез кусок в горло. Шестерёнки в голове натужно поскрипывали, непрерывно ища выход, рука вновь водила карандашом по листку бумаги, прорисовывая на рисунке мелкие детали.
В дверь постучали и, не став дожидаться разрешения, в кабинет вошёл молодой парень, мой ровесник, отдалённо похожий на Мадлен. Невысокий, крепкий, движения резкие, лицо грубое, изуродованное шрамом на левой щеке, блондин.
— Шеен, я сейчас занята, — с родительской строгостью произнесла Мадлен.
— А я не к тебе, мама, — парень изобразил на лице улыбку, и посмотрел на меня. Шрам на его щеке искривился, сделав внешность отталкивающей для большинства женщин.
Мне было плевать, кому этот парень приходится родственником, голова болела о другом.
Мадлен хотела что-то сказать, уже открыла рот, но передумала. Покосилась на Дима и отрицательно мотнула головой. Это я заметил краем глаза, перешёл на истинное зрение, осмотрел сына Мадлен, потом спросил:
— Что тебе нужно? — настроения у меня было отвратительное, и я не считал нужным этого скрывать, так что получилось грубо. Парень не обратил внимания на резкий тон, подошёл ближе и сказал:
— Хочу помочь.
— Причины? — ещё резче спросил я.
— Шеен! — окрикнул Димитрий. Парень остановился, не дойдя до стола двух шагов, смерил хозяина таверны сухим, безразличным взглядом и снова повернулся ко мне.
— Я могу тебе помочь, но и мне нужна твоя помощь.
(Лиса)
"Бух!" — что-то резко стукнуло по двери. Я испуганно вздрогнула и вжала голову в плечи.
В камере было темно, холодно и сыро, на стенах клоками рос мох, в кладке копошились то ли черви, то ли какие-то насекомые. Разбросанная по полу солома давно отсырела, заплесневела, и воняла. Ещё хуже воняло из деревянного ведра, загаженного настолько, словно его ни разу в жизни не чистили. Стояло оно за дверью, видимо, исполняя роль туалета.
Я забилась в самый дальний угол, как могла ногой отбросила солому, и сжалась в комок, обхватив руками плечи. После улицы казалось, меня посадили в ледник.
В дверь снова стукнуло, заскрежетал запор смотрового окошка, в камеру ударил квадратный луч тусклого света, следом раздался бодрый гнусавый голос:
— Хэй, крошка! Тебе одной не скучно? А то могу составить компанию.
У меня внутри после этих слов всё похолодело, а тюремщик заржал, и снова заколотил в дверь.
— Ты там часом язык не проглотила, а, крошка?
Я крепче обхватила себя руками и попыталась представить, что это мне сниться. Просто страшный сон. Утром я проснусь, и всё снова будет хорошо. Будет большая мягкая постель, тёплое одеяло, вкусный завтрак, Виктор...
Нет, Виктора видеть не хочу! Он даже не попытался мне помочь. Поднял руки и попросту сдался!
— Крошка, не зли меня! — напомнил о себе тюремщик. — Я к тебе с теплом и лаской...
Я застыла, кажется, даже не дышала, а тюремщик всё говорил, рассказывал, что сделает со мной, хихикал и откровенно ржал над своим собственными выдумками, а потом ему, видимо, надоело и смотровое окошко со скрежетом захлопнулось.
Я выдохнула с облегчением. Этот человек жутко пугал меня.
За дверью снова заскрежетало. Раз, второй, послышалось ругательство, по двери снова грохнули, и та, с пробирающим душу скрипом, начала медленно открываться наружу. Меня затрясло, я вжалась в кладку стены, и с ужасом смотрела, как в камеру заходит тюремщик.
Он высоко над головой поднял лампу, поводил ей из стороны в сторону и довольно хакнул.
— А... вот ты где! — осклабился коротышка, делая шаг ко мне. В свете ламы его лицо казалось синюшным, как у покойника, глаза, словно запали, а изо рта торчали кривые чёрные зубы. Форменная тёмно-зеленая рубашка расстегнута на пузе, штаны чем-то измазаны.
— Чего мы такие неприветливые, а? Хочешь, приласкаю? Успокою?
— Эй! Вертухай! — неожиданно громко заорали в коридоре. — Что б тебя, сукиного сына, демоны упёрли! Где тебя носит?!
Тюремщик дёрнулся, подпрыгнул на месте, глумливую улыбочку сменила гримаса страха, лампа в его руках мелко затряслась, отбрасывая на стену причудливые тени. Едва ли не одним прыжком он выскочил из камеры. Скрипнула-хлопнула дверь, заскрежетал замок, вновь послышались ругательства, топот ног и заверения тюремщика, что он уже тут, а потом всё стихло.
Я закрыла глаза, несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула, и заплакала. Я ведь никого не убивала. Что я здесь делаю?
Несколько минут спустя за дверью снова заскрежетало. Я встрепенулась, стёрла с глаз слёзы, и приготовилась к новой порции унижения и страха. Не пора ли, Лиса, признаться себе, что такая жизнь не для тебя? Вернуться домой, извиниться перед отцом и...
— Неплохо устроилась. Прямо королевская опочивальня, а?
— Виктор? — ошалело выдохнула я, пытаясь всмотреться в появившийся в дверном проёме силуэт. В глаза бил яркий свет, словно тюремщик стащил к моей камере все имеющиеся в тюрьме лампы, и я прикрыла глаза ладонью.
— Не сомневайся, воробушек.
Мне бы завизжать от радости, вскочить на ноги и броситься на шею магу, но у меня не было сил, словно в один момент из тела выдернули поддерживающий его стержень. И вновь из глаз потекли слёзы.
Держа в вытянутой руке лампу, Виктор вошёл в камеру, дверь за его спиной закрылась, погрузив всё в сумерки. Лампа, похожая на лампу тюремщика, придавала парню зловещий синюшный оттенок лица, выглядел он при таком освещении нездоровым. Наверное, я выглядела ещё хуже: растрепанная, заплаканная, с припухшим носом и глазами, в грязной мятой одежде.
Я попыталась пригладить вздыбленные волосы ладонью, но тут же бросила это занятие. К чему?
Маг поставил лампу на пол в центре камеры, подошёл и, не боясь запачкать одежду, сел рядом со мной у стены.
Забыв о стеснительности я прижалась к боку парня, обхватила руками за торс и уткнулась носом ему в плечо. Виктор вздрогнул, отстранился, но только для того, чтобы стащить с себя куртку и укрыть ей меня. Сесть на камень пола он мне тоже не позволил, усадив к себе на колени.
Сразу стало теплей. Я закрыла глаза и тихо вздохнула.
— Лиса.
— Это не я, Вик. Я не убивала Горнера.
— Я знаю, воробушек.
— Не называй меня так! — слабо возмутилась я, стукнув мага кулаком в плечо.
Виктор усмехнулся, поймал своими ладонями мою руку и начал согревать озябшие пальцы дыханием...
— Согрелась?
Я невнятно угукнула, пряча лицо между шеей и плечом парня. Виктор вздохнул, погладил меня по волосам.
— Поговорим?
После продолжительной беседы с дознавателем разговаривать не хотелось. Мужчина с лицом крысы, облачённый в чёрные одежды, выжал меня, как добросовестная хозяйка выжимает бельё, прежде чем повесить его сушиться. Сама не понимаю, как смогла сохранить свою тайну. И вот теперь думаю: а надо ли было её сохранять? Стоило сказать лишь несколько слов, и сейчас бы я сидела совершенно в другом месте. А Виктор... Ну а что Виктор? Кто он мне?
— Лиса...
— Если ты мне не веришь, я не знаю, как тебя переубедить, — со вздохом произнесла я, поправила воротник рубашки парня, и попыталась сползти с его колен на пол.
Не дал. Мягко взял меня за подбородок и заставил посмотреть себе в лицо.
— Я же сказал, что верю тебе. Но дознавателю моей веры мало. Ему нужны факты. А факты пока играют против тебя.
Я убрала его руку от своего лица, и тихо спросила:
— И что тогда?
— Побарахтаемся, — Виктор постарался улыбнуться уверенно и бодро, но я же не слепая.
— Побарахтаемся, — без энтузиазма повторила я, и покорно ответила на все вопросы Виктора. Впрочем, было их не так много, маг хотел знать: видела ли я кого-нибудь или что-нибудь необычное, спрашивал про напитки и еду, уточнил про то, как на Горнера подействовало средство Мадлен. Весь "допрос" не занял и десяти минут.
Я не знала, как надолго его пустили ко мне, поэтому каждую секунду боялась, что в дверь заколотят, и попросят посетителя на выход, а я вновь останусь одна. Не считая похотливого урода-тюремщика.
Но время шло, а Вик всё ещё был со мной.
— Не волнуйся, мне дали час на свидание, — заметив мою нервозность, пояснил парень.
"Час, — грустно подумалось мне. — Всего час..."
После того как я ответила на вопросы Виктора, он рассказал, что удалось узнать к этому времени. А узнать удалось не так чтобы много: тело Барба Горнера сожгли, так и не позволив магу его осмотреть.
— Личный интерес, — с отвращением хмыкнул парень. — Как будто я могу что-то сделать.
— А твоя магия? — осторожно поинтересовалась я.
Виктор оттянул манжеты рубашки и продемонстрировал обхватившие запястья тонкие полоски серебра.
— Это...
— Я знаю, — печально сказала я, проводя пальцем по гладкому боку одного из браслетов-"маго-поглотителя" — такие используют, чтобы маг не мог обращаться к своей Силе. Уж это-то я знаю.
Виктор, словно большой кот, довольно прикрыл глаза, как будто наслаждался моим прикосновением, пусть даже через браслет.
— Они думают, что ты попытаешься помочь мне сбежать? — слабо улыбнулась я, рассматривая умиротворённое лицо парня.
— Признаться, был такой план, — открывая глаза, хмыкнул маг. Я смущённо отвела взгляд. — Увы, моих сил на его реализацию не хватит. Но мы побарахтается, воробушек. Обязательно.
