— Мы?
— Имя Шеен тебе что-нибудь говорит?
— Сын Мадлен? — я с удивлением посмотрела на спутника.
— Он самый, — кивнул маг. — Бордель оказывается такое интересное место...
— А какой ему толк мне помогать?
— Встречная услуга.
Я нахмурилась. Виктор тут же провёл пальцем у меня между бровей, разглаживая хмурую морщинку.
— Не думай об этом. Это моя головная боль.
— Не думай об этом! — импульсивно повторила я его слова, и с укором посмотрела на парня. — Если бы не я...
Виктор тихо засмеялся, сбивая меня с мысли.
— Что? — сердито уточнила я.
— Обещаю, воробушек — я вытащу тебя отсюда.
— Хорошо, — не особо поверив, буркнула я, и снова уткнулась носом в шею парня.
Некоторое время мы просто сидели в тишине. Относительной, конечно. Слышно было, как шуршат и тихо стрекочут насекомые в стенах, как капает вода, как кто-то прохаживается по коридору возле камеры, кашляет, стонет, бормочет. Наверное, "постояльцы" других камер. Страшно.
И ещё страшнее вскоре остаться в одиночестве. Но, кажется, я об этом уже думала. И вряд ли что-то измениться, если думать об этом часто. Только хуже себе сделаю.
Я тяжко вздохнула. Виктор отстранил меня, осторожно погладил по щеке.
— Побарахтаемся, — как можно жизнерадостнее сказала я, и выдавила из себя улыбку.
— Глупый воробушек, — покачал головой маг, и тут в дверь постучали.
— Господин маг, Вас ждут!
— Что, уже? — испуганно спросила я. Он же только что пришёл! Не мог час так быстро пролететь.
Однако Виктор не стал спорить, помог мне подняться на ноги, встал сам, забрал лампу и ушёл. Стоя в дверном проеме, он обернулся и, кажется, хотел что-то сказать, но не сказал.
Дверь за Виктором закрылась, камера снова погрузилась в темноту, а я забилась в угол, кутаясь в куртку парня, которую он мне оставил.
(Виктор)
Если посчитать, сколько времени за свою не такую уж и длинную жизнь я провёл в тюрьмах, кабинетах дознавателей, в пыточных и в прочих "веселых" местах, набежит приличное количество часов. Давно должен был привыкнуть к угнетающим обстановкам застенок, но побывав сегодня у Лисы...
Из подвалов тюрьмы я вышел злой, как тысяча демонов. Мало того, что меня выдернули раньше времени, так ещё и от тюремщика в эмоциональном фоне несло откровенной пошлятиной, направленной на воробушка. Вчера, во время разговора с дознавателем, сняв один из щитов, сдерживающих мою эмпатию, я не стал возвращать его на место, и теперь меня постоянно преследовал лёгкий шлейф чужих эмоций. В первые часы было сложно, голова буквально взрывалась от людских страстей, сейчас притерпелся и, если не устраивать никому эмоциональных встрясок, чувствовал я себя нормально. Похоже, прав был отец, когда заставлял меня учиться работать с этой способностью. Виноват, дурак, что не слушал, — исправлюсь, тем более она мне сейчас может пригодиться.
Но с тюремщиком не сдержался, после проведенного с Лисой времени, чувствовал я себя оголённым нервом, вот и прилетело вертухаю. По заслугам прилетело. А когда тот свалился, я от души добавил сапогом по почкам и предупредил, что "если хоть один волос...".
Судя по отголоску его чувств, мужик проникся.
— Что случилось? — спросил я у Шеена, когда избавился от сдерживающих магию браслетов и вылез из подвалов тюрьмы. "Убей" Лиса кого попроще, сидела бы в камере поуютнее, на наземном ярусе.
— Дознаватель закончил с "Драконом", нам дали разрешение на осмотр места преступления.
— Отлично! Едем.
Раз мне не позволили осмотреть тело, упускать такую возможность преступно. Ради этого я готов простить Шеену те двадцать минут, которые у меня ещё оставались для свидания с воробушком.
Шеен усмехнулся и первым запрыгнул в экипаж.
По словам дознавателя, подкреплённые заключением умудрённого опытом доктора, Барб Горнер умер от остановки сердца. Вроде бы банальная причина. Сердечный удар может внезапно поразить любого: молодого, старого, больного, здорового, бедного или богатого, и никакого тебе преступления. Однако доктор попался въедливый, хорошо образованный, к тому же увлекающийся редкими видами ядов. Итогом его изысканий стал однозначный вердикт: господина начальника гарнизона убили, а орудием убийства стал яд редкой рыбки Саблезубки, обитающей в мутных водах Северных болот Ларгорьского Союза. Говорят рыбина безумно вкусная, но если приготовить её неправильно, то гурману сразу можно заказывать отходную. Возможно, даже вживлённые в мой организм артефакты не смогли бы справиться с такой отравой. Но, только возможно. Пробовать ради подтверждения или опровержения, не стану.
Вчера полночи мы проговорили с Шееном обсуждая мою и его проблемы и, чем каждый из нас может помочь другому. Проблема у парня была простой: он хотел как можно скорее убраться из Энтарии в Союз. И ладно бы если один, у сына Мадлен была любимая девушка. Девушка из борделя. Девушка, носящая под сердцем его ребенка, которого Шеен не желает растить в ядовитом клоповнике публичного дома. Почему в Союз? Чтобы навсегда порвать с прежней жизнью. И чтобы подальше от мамы.
Я чувствовал его эмоции и видел "ауру". Парень был искренен и, какое совпадение! — тоже носил в себе дар эмпата. Слабенький, однако, позволяющий ему тонко играть с настроением человека. Неосознанно он пытался повлиять и на меня. Не отпусти я один из щитов, у него могло получиться.
— С чего ты взял, что я могу помочь? — когда мы остались одни в кабинете Мадлен, спросил я Шеена. Уходя, Димитрий бросил на парня полный затаённой ненависти взгляд, Мадлен тоже не стала ничего говорить. Хорошие у парня родители, сердечные.
— Ты из Союза и, судя по тому, как с тобой носится Димитрий и мать, далеко не простой человек.
— Предположим. Чем ты сможешь помочь мне?
— Ты хочешь вытащить свою девушку из тюрьмы? — вопросом на вопрос, дерзко ответил парень. Он был слегка сбит с толку, видимо, рассчитывая на другой ход беседы, и тогда я понял, что мы ним сработаемся. Он хочет для своей любимой другой жизни, а я хочу вернуть Лисе свободу.
— Она не моя девушка, — внёс я пояснение.
— Это имеет значение? — пожал плечами парень.
— Нет.
— В таком случае...
— Договоримся, — вставая из-за стола, коротко бросил я. Смял свой рисунок, кинул в урну, и поджёг простеньким заклинанием. Гори оно всё...
Экипаж в очередной раз подпрыгнул на выбоине, нас с Шееном качнуло, но, наученные горьким опытом передвижения в экипаже хозяйки борделя, мы крепко держались за специальные скобы, вделанные в двери. Кучер у Мадлен лихой, тормозил только, когда приезжал на место. Поэтому говорить во время движения, означало рисковать откусить себе язык, из-за чего всю дорогу до "Спящего Дракона" мы провели в молчании, каждый думая о своём.
Могу предполагать, что парень сейчас думал о своём скрытом таланте, о наличие которого я ему недавно рассказал.
Экипаж резко затормозил, снаружи раздалось ржание лошадей и чей-то отборный мат. В крышу громко заколотили, оповещая о прибытие на место.
Шеен первым вылез из экипажа, я следом. Осмотрелся.
Оцепление со "Спящего Дракона" сняли, но ранее работающее круглые сутки заведение, пока было закрыто для посетителей. За этим следили двое внушительного вида парней, прохлаждающиеся на крыльце "Дракона".
Шеен переговорил с одним из них, мужик кивнул и скрылся внутри. Спустя пару минут он вернулся, и предложил нам входить.
Внутри было тихо и царил полумрак. Распорядителя, похожего на булку на ножках-палочках видно не было, навстречу нам вышел мощный высокий седовласый мужчина с военной выправкой. Старым его назвать было сложно, скорее хлебнувшим горького от жизни. Одет в зеленую рубашку и охотничьи бриджи, заправленные в высокие сапоги, на боку перевязь с коротким кинжалом. Одежда пропылена, лицо незнакомца осунувшееся, под глазами залегли тёмные круги.
Без всяких предисловий он подошёл ко мне и протянул руку:
— Берт Горнер.
Я на мгновение опешил, потом пожал руку, и представился в ответ:
— Виктор. Это Шеен.
— Твою девушку обвиняют в убийстве моего брата, — констатировал второй Горнер.
— Что-то вроде того.
— Не напрягайся. Брату одна цыганка напророчила, что смерть он примет от чего угодно, кроме как от женской руки. С тех пор братец... — Берт грудно рассмеялся, но практически сразу стал серьёзным: — Я хочу знать, кто убил Барба.
— Наши желания полностью совпадают, господин Горнер.
Второй Горнер кивнул и пригласил нас присесть за столик, обсудить положение дел. Он уже знал, что тело брата сожгли, но не проявлял негодования. Это так же предсказала гадалка.
— А кто убийца, гадалка не говорила? — с сарказмом спросил я.
Горнер посмотрел строго, однако ответил:
— Старый враг.
— Это сужает круг подозреваемых.
— Не язви, парень, — нахмурил седые брови Берт.
— Не твоя женщина сейчас сидит...
Горнер жестом оборвал меня. И, вообще-то, правильно сделал. Не подумал, что говорю.
Берт не рассердился, он... понимал меня? — на эмоциональном фоне я уловил сильное искреннее желание помочь.
Ошибся? Может быть. Считай, только начал по-настоящему изучать своё "проклятие".
— Извините.
— Всё нормально, парень, — как-то грустно усмехнулся Горнер. — Я помогу, чем смогу. Вы хотели осмотреть комнаты брата? Пойдемте. Не будем терять времени.
Пока шли, Берт продолжил рассказывать, что успел узнать сам. Прибыл он только сегодня утром из столицы, за пару часов до того, как пришли мы, по срочному вызову одного из телохранителей брата. Парень не пожадничал и отправил послание "призрачным голубем" — старым, надежным, и весьма дорогим заклинанием. Почтовая станция, на которой мы садились в дилижанс, предоставляла такую услугу.
Знал он не много, в курс дела Берта ввёл всё тот же телохранитель, описав ситуация в нескольких бранных словах.
"Чёрные гильдии" лишившись главы, устроили внутренние разборки, слава Богам, не затронувшие большинство обывателей, но выходить вечером на улицу следует осторожно и только по необходимости. Слуги из "Дракона" частично разбежались, частично сидят по домам, гарнизон бьёт копытом, желая растерзать убийцу Горнера.
— Наворотил кто-то делов, — заключил Берт, остановившись в конце длинного коридора у двух дверей, расположенных друг напротив друга, и указал пальцем сначала на левую, потом на правую: — Там кабинет. Там жилая комната.
— Начнём с кабинета. — Я решил повторить маршрут Лисы.
Берт открыл дверь и пропустил нас вперед.
Отступление второе
По стене лаборатории медленно стекала густая жидкость ржавого цвета. На полу, под безобразным пятном на стене, поблескивая в свете ярких магических ламп, валялись осколки колбы, минутой ранее бывшей целой и невредимой. Ещё одну колбу, с жидкостью грязно-жёлтого цвета граф Орлиан Марс ди Леруан задумчиво крутил в руках. Жидкость слабо пенилась и бурлила, напоминая графу его собственное настроение.
Беситься было глупо, ди Леруан это знал, но ничего не мог поделать. Очередной эксперимент провалился, а время, сродни песочным часам, всё утекало из разбитой кем-то колбы мироздания. Мир с невероятной скоростью нёсся под откос, и этого словно никто не замечал.
Хотя в последнее время магическое сообщество задёргалось: слишком часто стали появляться демоны в мире, слишком много от них разрушения и смертей. Старые маразматики испугались, даже заседание собрали в столичной Сфере. У графа там были свои глаза и уши — молодой, полный амбиций маг, совсем ещё ребёнок, но то, что он докладывал, вводило ди Леруана в уныние.
Собачья грызня, а не заседание. Порой графу казалось, что нашествие демонов — это не кара, а божественное благословение. Исчезни все эти "великие магические умы", и всем станет легче дышать...
Граф вернул колбу в стоящую на столе подставку и вышел из лаборатории. Время-время, где его взять? Столько сил потрачено зря, а они так и не приблизились к цели.
После того как Инга прошла "Звездной тропой", магическое возмущение в радиусе пятидесяти, а то и всех ста километров от "передающей Звезды" должно было достигнуть сорока талов, по шкале Тальмани, возвращаться туда, кроме как пешком, чистое самоубийство. Размажет тонким слоем по останкам мироздания, или закинет в Чёрный мир — неизвестно, что хуже.
Ди Леруан послал по следам Проводника и Ключа своих людей, но пока те доскачут, пока расспросят местное население... Времени на это не было! Вчера исчерпав свой резерв, из строя вышел ещё один энергетический запасник. Остался последний. И тянуть больше нельзя.
Можно было попробовать найти девушку-Проводника по отпечатку её "ауры", но, вот беда: Инга снова увлекалась и забыла снять отпечаток. С другой стороны, насколько знал граф, "аура" у таких людей имеет склонность к спонтанному изменению своих параметров, про внутреннюю энергетику и говорить нечего — сплошное месиво каналов. Тот, кто постоянно соприкасается с носителем такой "ауры", может ничего не заметить, изменения слишком незначительны, а вот для поиска даже на ётоль изменённая "аура" бесполезна.
Ингу ди Леруан отослал на место нового прорыва. Уж в этот-то раз она должна притащить в замок живого химта.
Кабинет встретил графа тишиной и заваленным бумагами столом. Орлиан с минуту постоял над свежими выкладками, сделанными его помощником, и бессильно рухнул в кресло. Старенькое кресло жалобно застонало под Магистром, но выдержало.
Графу неожиданно подумалось: хорошо бы сменить обстановку, отдохнуть от пыльных фолиантов, лабораторий и заклинательных покоев. Только...
Через несколько месяцев всего этого может уже не быть. Зачем демонам мебель? Вряд ли твари из Чёрного мира будут мирно сидеть за столом и вести высокопарные беседы. Демоны будут убивать. И им будет плевать кто ты: бедняк, богач, или сам Ларгорьский монарх!
Плечи графа понуро опустились, а на лице появилась гримаса отвращения. К самому себе.
Ему никогда никто не верил. Сколько бы он не бился, сколько бы не убеждал, маги Сфер смотрели на него свысока, насмехаясь над помутившимся рассудком магом. И никого не волновало, что магический фон падает, Одарённые год от года рождаются более слабыми, да и рождается магов намного меньше, чем хотя бы две сотни лет назад. Но старые хрычи в Сферах считались только со своим собственным мнением, холили своё самолюбие и, наверное, радовались, что с каждым годом конкурентов становится всё меньше. Наука умирала, магия умирала, а им плевать!
Граф неожиданно хлопнул ладонью по столешнице и рывком поднялся из кресла. Хватит хандрить!
Если никто не горит желанием отрывать задницу от стула, это его проблемы. Пусть ему не верят, не позволять же миру из-за глупости некоторых тонуть в крови?
— Ксандр! — выскочив из кабинета, заорал граф.
Ксандр не отвечал. Что, впрочем, не удивительно. Парень, небось, как обычно зарылся в своей лаборатории и не слышит и не видит ничего, кроме своего эксперимента. Даже усиленного магией голоса ди Леруана...
