И вот сегодня очередь Эратоса. Он не сдержал слово и, если посмертие действительно ожидает душу, как говорят священные книги, то ему впору остаться неупокоенным духом, чтобы не встречаться там, в небесных чертогах, с обманутым Кором. Но, быть может, мертвому магистру понравится последнее заклинание Эратоса? Да, он так и не сумел изменить орден Дейкар, но сумеет уничтожить его, целиком и полностью. Эти три недели молодой магистр провел в размышлениях, имеет ли он право потратить силу, принадлежащую ордену на его же уничтожение, говорит в нем жажда справедливости или стремление отомстить, боязнь за будущее или страх смерти, свойственный любому смертному. Он перелистывал многотомные хроники деяний ордена, с каждой страницей убеждаясь в правильности своего решения. Борясь с Аредом, маги Дейкар уничтожали все вокруг, не щадя ни себя, ни других. Три тысячи лет назад магистры ордена Дейкар собрались в своей резиденции на одном из островов в Южном Море и, объединив силы, нанесли удар по солнечной ловушке, удерживающей Ареда, в надежде уничтожить Проклятого вместе с солнцем. Рикошет от удара перебил почти всех магов, но даже выжившие после катастрофы магистры одобряли принятое решение и сожалели, что сил ордена не хватит на повторный удар. Ни один из них не подумал, что станет с миром и людьми без солнца. Хроники были написаны магами и для магов, без намеков и умалчиваний: интриги и политические убийства, доносы и пытки, извечная перебранка с белыми ведьмами... Эратос и раньше знал историю ордена, но, быстро пробежав глазами по страницам, запомнил, не вдумываясь, спеша вернуться к сборникам заклинаний. Сейчас же ему, будто назло, попадались только трактаты Дома Тени, к которому принадлежали все некроманты ордена. Сам Эратос был из Дома Огня, собравшего книжников и алхимиков, создающих новые заклинания и познающих суть магии. Третьим Домом ордена Дейкар был Дом Клинка, самый многочисленный, объединивший боевых магов. Маги Огня не проливали кровь, подобно воинам и не разговаривали с мертвыми, пробуждая их кровью живых. Триста лет Эратос прятался за стенами познания и лишь теперь посмотрел в глаза истине: орден Дейкар должен быть разрушен. Вежливый стук в дверь прервал его размышления, короткий зимний день закончился, за окном стемнело. Маг отстегнул плащ и, оставшись в тонкой алой робе, вышел в коридор. Семеро магистров провожали восьмого на костер, как и заведено — в знак уважения и для надежности. На сосредоточенном лице Ира нельзя было усмотреть и тени злорадства, но Эратос хорошо знал своего наставника. Он молча шел по коридору, не обращая внимания, поспевают ли за ним остальные, толкнул дверь и вышел во двор, поежился по холода и не смог сдержать короткий смешок: ну надо же, ему холодно! Нужно было прихватить плащ.
Послушников не допускали на церемонию перерождения, небольшой внутренний дворик заполнили ученики, они поспешно расступались, пропуская магистров. Семеро остановились возле самого помоста, восьмой поднялся по ступеням, подошел к столбу. Луна заливала светом засыпанный снегом дворик, единственный огонь, дозволенный во время церемонии, пока еще не загорелся. Он вдруг осознал, что больше не ощущает холода, спина вспотела, и намокший шелк робы прилип к коже. Ну, хватит, пора начинать. Как же дрожат руки... это никуда не годится. Эратос втянул в себя морозный воздух, как можно глубже, выдохнул, и с его ладони сорвались алые искры, дрова запылали сразу в четырех местах, магистр оказался в кольце пламени. Пока еще можно было терпеть, он закрыл глаза, прислонившись спиной к столбу, сосредотачиваясь, выстраивая в уме формулу заклинания. Сухие дрова горели быстро, огненный круг становился все уже, подбираясь к неподвижной фигуре в центре помоста. Вот первые языки пламени вцепились в одежду, с треском побежали по волосам, облизали кожу. Магистры подались вперед, в нетерпеливом ожидании выброса магии, и тогда Эратос заговорил, сначала негромко, но с каждым словом повышая голос, не в силах совладать с болью, срываясь на крик. Слова заклинания на древнем, давно забытом всеми, кроме магов и жрецов языке, гремели в наступившей тишине. Ир в ужасе кинулся прямо в огонь, но взметнувшаяся стена силы отбросила его в сторону. Вся магическая сила Эратоса ушла на это заклинание, у ордена Дейкар осталось всего семь магистров и никогда не будет восьмого. Ир в бессильной ярости скреб ногтями снег, а корчащийся в пламени на помосте человек, уже переставший быть магом, кричал в небо, срывая голос:
— Когда король вернется, настанет конец ордена Дейкар! Когда король вернется!
XXXVI
Квейг сидел за столом и разбирал почту. Он со вздохом прочитал очередное приглашение в гости от герцога Астрина. С его старшим сыном молодой герцог познакомился во время войны и теперь всеми силами избегал дружеского визита к ближайшему соседу. Он знал, зачем ему с завидной настойчивостью присылают эти письма — дочери герцога Астрина как раз исполнилось семнадцать лет, самое время выходить замуж. И если бы только герцог Астрин строил брачные планы на хозяина Квэ-Эро — все герцоги и графы, имеющие дочерей или сестер подходящего возраста, забрасывали Квейга приглашениями приехать погостить, поохотиться, заключить торговый договор или согласовать пошлины! Квейг понимал их и даже сочувствовал, он сам только месяц назад нашел мужа для младшей из своих многочисленных сестер, с облегчением сбросив с плеч ответственность за семью. Впрочем, облегчение смешивалось с чувством вины — он подозревал, что выбрал для Риэсты не самую удачную партию, но Рамон Арэйно согласился взять девушку без приданого, а то, что дальний родич наместницы занимался торговлей, ничуть не принижало его в глазах герцога Квэ-Эро. Гораздо больше Квейга смущала разница в возрасте и то, что его маленькой сестре, привыкшей к теплому морю, придется жить в каменном Суреме. Но теперь уже было поздно сомневаться — дело сделано, даже если он и раздумает — не сможет взять слово назад. Через год Риэста отправится к мужу в Сурем. Можно было бы и подождать с замужеством младшей из сестер, но он здраво рассудил, что в ближайшие годы денег в казне не прибавится, да и несправедливо будет дать младшей сестре приданое больше, чем старшим. А самое главное: теперь, когда не нужно думать о сестрах, можно откладывать средства для экспедиции. Три-четыре года — и он сможет построить новые корабли, способные выдержать дальнее плаванье. Перед мысленным взором привычно затрепетали воображаемые, но такие реальные паруса, и понадобилось серьезное усилие, чтобы вернуться к делам. Вспоминая, сколько труда стоило найти достойных супругов для трех знатных, красивых, но весьма небогатых девушек, он понимал, какой лакомой добычей является для любого влиятельного лорда. Молодому герцогу Квэ-Эро как раз исполнилось двадцать два года, он отличался отменным здоровьем и, без лишней скромности, знал, что на редкость красив. Собственно говоря, пришло самое время жениться: сестры устроены, мать, под присмотром белой ведьмы стала намного спокойнее, даже управление герцогством, поначалу столь пугавшее Квейга, пошло на лад. Еще год назад он с радостью принял бы одно из многочисленных предложений и привел бы в дом молодую хозяйку. Год назад его сердце было свободно. Теперь же он как никогда понимал Иннуона: самая прекрасная женщина не станет желанной, если нет любви, а уж тем более, когда любишь другую.
Квейг до сих пор не мог забыть наместницу Энриссу. Тогда, год назад, приехав принести присягу, он словно с ума сошел, остался в столице на полгода, не обращая внимания на тревожные письма из дома. Герцог не пропускал ни одного бала или приема, всеми правдами и неправдами пробирался в розовый зал во время докладов, прячась за спинами чиновников. Он пытался писать стихи, но, к счастью, вовремя остановился. Три года дружбы с Иннуоном не прошли даром, и даже ослепленный любовью, юноша трезво оценил свой поэтический талант. Он задолжал столичным ювелирам и книжникам, у которых покупал подарки для Энриссы, дважды дрался на дуэли без особой причины, никого не убил, но один раз был легко ранен, завоевал славу галантного кавалера и отъявленного возмутителя спокойствия. Наместница благосклонно принимала знаки внимания от красавца-герцога, и Квейг уже был готов на любые безумства, позабыв о строжайшей каре, ожидающей посягнувшего на верность наместницы своему каменному супругу, когда пришло известие о страшном бедствии, постигшем приморские земли — ожил спящий вулкан на одном из островов. Островитяне погибли, а побережье затянуло удушливым дымом и засыпало жирным пеплом, многие рыбаки, бывшие во время извержения в море, пропали бесследно. Герцогу пришлось срочно вернуться домой. Через несколько месяцев, справившись с бедствием, он немного отошел от любовного угара и ужаснулся, осознав, как близко подошел к опасному пределу. Он мог решиться на признание, мог оскорбить ее! Ведь наместница отличается от всех прочих женщин. Ее чистота — нечто основополагающее, такое же незыблемое, как путь светил и движение морских волн. Получив приглашение наместницы приехать на пятилетний юбилей ее коронации, Квейг ответил вежливым отказом. Энрисса не настаивала.
Письмо от Иннуона Квейг оставил напоследок, сначала разобрав всю остальную почту и просмотрев торговые бумаги, и только потом с удовольствием разломал печать с крылатым драконом, непонятно как попавшим на герб северных лордов. Если верить легендам, драконы, когда-то в прошлом, водились далеко на юге, а до нынешних времен не дошло ни чешуйки — только предания да витражи. Наверное, род Аэллин и впрямь пришел издалека, как и говорилось в их летописях. Иннуон приглашал друга в гости, уверяя, что летом в Суэрсене для разнообразия не лежит снег, зато великолепная охота и можно купаться в озерах. Квейг недоверчиво покачал головой: он понимал, что даже в Суэрсене снег не может лежать круглый год, иначе там жили бы одни варвары-рыбоеды, но не верил, что можно купаться в озере, которое промерзает зимой чуть ли не до дна. Но соблазн все равно был слишком велик: морской путь открыт, можно приплыть сразу в Солеру, столицу Суэрсена, а оттуда до горного замка уже рукой подать, не нужно тратить месяц на дорогу по суше, тащить с собой обоз и свиту. Квейг покосился на стопку документов, возвышающуюся на столе — а, была не была, не развалится же тут все без него за два месяца! И самое главное — вот уж кто-кто, а Иннуон точно приглашает друга в гости без всяких далеко идущих планов, девиц на выданье в герцогской семье нет и в ближайшие лет пятнадцать не предвидится. Погостит пару недель и вернется домой, до середины осени море замерзнуть не успеет. А еще можно взять Иннуона, махнуть через горы и навестить Ланлосса в его Инхоре. Бывший военачальник уже два года сидел безвылазно в этой дыре, и, что самое удивительное, судя по письмам, был доволен новой жизнью. Даже преуспел: в портах Квэ-Эро цена на желтую травку взлетела до заоблачных высот, и все равно ее невозможно было купить. Цеховые травники и лекари получали дурман, необходимый для некоторых снадобий, в намертво упакованных тюках, запечатанных личной графской печатью, и Квейг, со своей стороны, строго следил, чтобы ни один такой тюк не ушел на сторону. Вспомнив о Ланлоссе, Квейг ехидно улыбнулся — вот и еще один повод навестить Иннуона, тот ведь поспорил на самую старую бутыль вина в своем погребе, что генерал Айрэ не сумеет обуздать обнаглевших торговцев дурманом. В этом был весь Иннуон — упрямый и своенравный, но великодушный, как никто другой. Не веря в успех графа Инхор, он без разговоров и процентов одолжил Ланлоссу большие деньги, даже не надеясь, что тот сможет вернуть долг. Приняв решение, Квейг еще раз перечитал письмо: о смерти старой герцогини он уже знал и отослал соболезнования, а вот долгожданная беременность Соэнны оказалась для него новостью — наконец-то Иннуон взялся за ум, какая разница, по чьей воле пришлось пойти к алтарям — наследник все равно нужен. Молодой человек тяжело вздохнул, он понимал, что сердечные раны — сердечными ранами, а женитьба все равно неизбежна. Оставалось только надеяться, что отыщется женщина, способная вытеснить образ наместницы из его сердца. В любом случае, решать Квейг будет сам — приказывать ему некому.
V
Ванр устало потер виски и отложил в сторону пахнущий мышами свиток, так и норовивший вырваться из рук. Оказавшись на свободе упрямый кусок пергамента тут же свернулся в трубку. Прошло два года из отведенных наместницей пяти, а он ни на шаг не продвинулся в поисках. Энрисса как всегда оказалась права — Хранитель охотно отвечал на вопросы молодого чиновника, допустил его в запретную для простых смертных святыню — внутренний дворцовый архив и даже, пересилив себя, вежливо называл Ванра "господин Пасуаш", оставив на время привычное брюзгливое "молодой человек". Но все его благие намерения не привели к заметным результатам. Ванр заново проверил архивные записи, объездил храмовые школы, включая те, которых двести лет назад и в помине не было, собственными руками перебрал все книги в хранилищах, в слабой надежде, что искомую книгу просто не заметили среди прочих. Но нет, как и говорил с самого начала Старый Дью — книга пропала бесследно. Ванр не знал, что еще можно сделать. Единственный выход, приходивший в голову — обратиться к Дейкар, но наместница запретила даже думать об этом, а молодой человек больше не смел двурушничать. Он по-прежнему передавал ордену Дейкар сведенья, но только с ведома наместницы. Если он сейчас нарушит волю Энриссы и пойдет к магу за советом, тот прежде всего поинтересуется, где Ванр был эти два года, а господину Пасуашу вполне хватило и одного разоблачения. Право же, порой Ванр со злостью думал, что с Хранителем Кано обошлись слишком мягко — подумаешь, ослепили и изгнали, убить его было мало! Избавился, видите ли, от лишних книг, а Ванру теперь мучаться! А все-таки, интересно, куда этот хранитель подевался после изгнания, Старый Дью ведь так и не смог его отыскать? Да еще и ученик с ним... Чиновник задумался. Ведь не мог же слепой старик сам о себе позаботиться, у него всех умений и было, что книжная премудрость. Значит, ученику пришлось за двоих стараться, раз не бросил старого учителя. Впрочем, не такого уже и старого, если верить Дью, изгнанному хранителю всего-то и было сорок лет, в свои двадцать семь Ванр уже понимал, что это не возраст для мужчины. Но ведь и ученик тоже книжник, хранители берут в обучение совсем маленьких мальчишек, едва читать научившихся, никакого другого ремесла они не знают. Ну, походили по ярмаркам, порассказывали истории за медную монету, но это же все равно, что мастеру пол в чужой мастерской мести, да и не дело это — со слепцом по дорогам шататься. И ни в одну канцелярию писцом не устроишься, знали ведь наверняка, что их ищут. А где еще грамотеи нужны? Купец в приказчики человека с улицы не возьмет, в храмах своих умников хватает, переписчикам без цеховой грамоты гроши платят, да еще попробуй найди эту работу.
Ванр вскочил и нервно зашагал по комнате. Что же этому парню оставалось? Только найти место в богатой семье, где был нужен библиотекарь или наставник для детей. Да еще в такой семье, где вопросов задавать лишних не станут, и слепого не обидят. Но наставником — это вряд ли, детей в таких семьях абы кому не доверят, рекомендации нужны, а вот в библиотеку — очень может быть. В те времена храмы Аммерта не одобряли частных библиотек и не позволяли своим жрецам работать на сторону. Впрочем, они и сейчас не изменили своего мнения. Теперь нужно заново поднять храмовые архивы, в которых перечислены крупнейшие частные библиотеки, и проверить, в какой из них двести лет назад появился новый библиотекарь, если, конечно, это еще можно выяснить. Но Ванр и без архивов понимал, что круг подозреваемых весьма узок. Только очень богатые люди могли позволить себе такую роскошь — мало того, что целую библиотеку завести, так еще и библиотекаря нанять. Ванр и сам до конца не понимал, зачем ему обязательно нужно узнать судьбу изгнанного хранителя, а уж тем более, его ученика. Но какое-то внутреннее чутье подсказывало, что в этом может быть смысл, да и потом, наместница советовала не повторять чужих ошибок. Самое время совершить парочку своих, по крайней мере, никто не сможет обвинить Ванра, что он приложил к поискам недостаточно усилий. Знать бы еще, что в этой книге такого особенного, что она и эльфам, и наместнице позарез нужна. За время поисков Ванр перерыл все существующие описания погребальных обрядов, в надежде найти хотя бы упоминание о таинственном тексте. Он успел выучить старое наречие, постоянно чихал от пыли и щурился от рези в глазах, но так и не понял, чем описанные церемонии погребения отличаются от той, что они ищут. Несколько книг, наиболее подходящих под скудное описание, он принес наместнице, но она с разочарованием вернула их обратно, пролистав. Аред до сих пор не вернулся, конец света не наступил, ввозная пошлина на кавнднийские благовония не понизилась. Ванр был вынужден признать, что все его находки оказались не тем, что хотела заполучить Энрисса. Он несколько раз намекал наместнице, что ему было бы гораздо легче добиться успеха, если бы он точно знал, что и зачем ищет, но Энрисса по-прежнему хранила загадочное молчание.
