— А его что там искали?
— Нет. Но здания и все вокруг него было неоднократно тщательно осмотрено. Тут один из уников высказал мысль, что артефакт не совсем материальный объект и запускается только при встрече с человеком, обладающим определенными биологическими характеристиками...
— И объект как бы прилипает к нему — продолжил штурмбанфюрер. — Идея не нова. Вполне вероятно, что так и есть. Такую мысль уже несколько раз озвучивали в Мюнхене. Даже специальную аппаратуру для удержания сгустка энергии придумали. Но пока что у нас нет этому подтверждения. Результат дает только использование материальных предметов. Насчет биологических параметров — в 'Дахау' и 'Аушвице' мы довольно хорошо продвинулись в этом направлении.
— Я это заметил по количеству кандидатов, что к нам прибывают. Практически нет отсеиваний. Правда, нам приходится откармливать 'кроликов'.
— Главное чтобы был результат.
— Мне не дает покоя мысль, что русские знали, где искать 'объект'...
— Теоретическая база у русских всегда была лучше, чем у нас. Да и артефактов прошлых поколений, тоже хватает. Правда, мы смогли довольно много у них забрать. Один Янкун со своей зондеркомандой1 вывез из Крыма несколько эшелонов различных артефактов. Меня беспокоит то, что русские используют для захвата 'объекта' подразделения Брестской бригады НКВД. Слишком часто она появляется в наших сводках и слишком удачно действует, словно точно знает, где надо бить и что делать.
— В Абвере создана целая группа, которая собирает данные о ней, — напомнил оберштурмбанфюрер.
— Знаю. Мы наконец-то наладили обмен сведениями друг с другом.
— В том числе и об 'объекте'?
— Конечно же, нет. Достаточно того, что идет обмен сведениями о противнике. Кстати Абвер переводит сюда свою Варшавскую школу, присмотрись к ней. Ее агентам, преподавателям и руководителям.
— Ты хочешь, чтобы мы взяли ее под свое крыло?
-Фюрер недоволен 'Лисом' и вообще работой Абвера. Он уже неоднократно высказывал мысль о соединении Абвера с нами. Решения об этом пока нет, но надо быть готовыми к этому.
— Понятно.
— Я очень надеюсь на то, что ты возьмешь общий контроль за ходом операции по захвату 'объекта' на себя, не забывая о своих обязанностях здесь.
— Хорошо...
Глава
Из воспоминаний...
______________
1'Особая команда Янкуна', должна была исследовать находящиеся в различных советских музеях объекты, принимая во внимание 'германскую колонизацию юго-восточного пространства'. Исследования часто вели к спасению интересных объектов и их транспортировке в Германию. В 1942 году Янкун добровольного вступил в 5-ю танковую дивизию СС 'Викинг'. Впоследствии Янкун активно участвовал в военных действиях как третий офицер генерального штаба (Ic — начальник разведки) IV бронированного корпуса СС под командованием Герберта Отто Гилле, за что 9 ноября 1944 года был награжден Железным крестом Первой степени
... После второго ранения в Невинномысске, я попал на курсы младших лейтенантов. Три месяца ускоренной учебы. Нам прилепили по одной звездочке — и на фронт. Назначение я получил в свою родную бригаду. К тому времени она была на базе и восстанавливалась после боев под Воронежем.
Только прибыл на место, только вошел в курс дела взвода, а тут снова боевая операция. В Белоруссию нас забросили. К немцам в глубокий тыл безобразничать. Не ожидали они от нас такой наглости.
Белосток мы быстро взяли. Немцы даже очухаться не смогли. Наша разведка хорошо сработала — обеспечила захват аэродрома, а потом точно вывела подразделения на объекты врага.
Летели мы в тыл к врагу на наших новейших транспортных самолетах — 'Антошках'. Мощная, я вам хочу сказать, машина. Под сто десантников с полным вооружением в себя вмещает. Да что там говорить один пример только приведу. Раньше для того чтобы перебросить роту по воздуху нужно было 5 самолетов Ли-2, а 'Антошка' один всю роту к себе на борт брал. Да кроме того в него можно было легкий танк или пару противотанковых пушек разместить. А это ох как важно! Без артиллерии в тылу врага ох как тяжело.
Как высадились, наш батальон сразу в 'Хорощ' — пригород Белостока, к лагерю для военнопленных на трофейных грузовиках перебросили.
Ворвались мы в 'Хорощ', а там бой уже гремит. Наши атакуют лагерную охрану. Те в блиндажах да казармах закрепились. Но парни пушки на прямую наводку подтянули и заставили пулеметные гнезда врага замолчать.
Пока шел бой за лагерь. Нашей роте поставили задачу выбить немцев из бывших казарм 7 танковой дивизии и освободить находившихся там, в лазарете больных. Для усиления моему взводу придали еще один расчет станкового пулемета.
Охрана лазарета встретила нас сильным огнем. Оно и понятно. Наши-то самолеты на посадку почти над ихними головами проходили. Вот и не получился у нас внезапный удар. Пришлось разворачиваться и бить со всего маху. ДЗОТы 'фаустами' выжгли. Пулеметчиков на вышках снайпера успокоили. А тут наши военнопленные из помещений лазарета по немцам с тыла ударили. Врукопашную. Кто с чем мог — осколками кирпичей, палками. Страшное это дело я вам скажу! Особенно когда толпа (пять-семь человек) исхудалых (кожа да кости) людей, безоружных, в обрывках одежды и грязных бинтах добирается до сытых и откормленных охранников. Больные их руками рвали! Не выдержали немцы побежали...
Короче отбили мы у немцев казармы. Освободили пленных. Немного их уцелело — всего сотни четыре. Дальше пошли. От здания к зданию зачистку вели. Кто его знает, может, где немецкий снайпер или не дай бог пулеметчик засел. В одном месте спустились в подвал. А там поляки оказались. Женщины и дети. Члены семей охранников и местные жители. Не тронули мы их. Может и зря конечно, но некогда нам было разбираться кто там правый, кто нет... Своих забот хватало. Оставили сидеть в подвале.
Больные, те, кто сам ходить мог, в колонны построили и на аэродром пешком отправили. Остальных на автомашинах повезли. С охраной конечно. Хоть и жаль было бойцов из взвода отдавать, но нужно. Бой в городе все еще шел. Немцы и полицаи в казармах и на окраине оборону держали. Ну, а мы на занятых позициях свою оборону развернули. Эвакуацию раненых и больных из лазарета прикрывали.
Вскоре к нам и остальные подразделения батальон подтянулись. Они эвакуацию бывших пленных из остальных лагерей обеспечивали...
После захвата города батальону новую задачу поставили — прорываться лесами в сторону Гродно, а затем, ведя диверсионную работу, идти к фронту на соединение с нашими частями. То есть надо было уничтожать гарнизоны и мелкие подразделения врага, мосты и дороги минировать. Чем мы и занимались.
Местность под Белостоком лесистая и болотистая. Не везде и пройдешь. Особенно когда у тебя за спиной — 50 кг. оружия, боеприпасов, продуктов. У нас проводник из местных евреев был, так он нас через такие топи проводил! Мама не горюй! Шли, проваливаясь в болотную жижу, перебирались через болота и речки, бурелом. Чуть в сторону и пропал человек. А мы выбирались и людей в болоте не теряли. Потери были от другого. Немец проклятый жить не давал!
Его авиация сутками над лесом висела. Чуть зазеваешься — бомбами и пулеметным огнем все старалась нас приласкать. Да мы ученые. Как только наблюдатели самолет услышат, все тут же прятались под деревья или маскировку поправляли и среди болотных кочек залегали. Немец следы на воде видел вот и бомбил куда попало.
Да и егеря покоя не давали. Следом шли. Свою артиллерию и авиацию на нас вызывали. Оттого у нас и потери случались. У меня во взводе только за один день десять человек погибло. Погибших мы старались в сухих местах хоронить. На карте обязательно это место отмечали, чтобы после войны перезахоронить павших.
Несмотря не на что, делали свое дело. Вели разведку, разрушали пути подвоза немецких войск и техники, взрывали склады, уничтожали связь и гарнизоны врага. День за днем бойцы батальона небольшими группами уходили к железной дороге. Под покровом ночи прорывались к ней и рвали 'железку'.
Немцам это, ой, как не нравилось. Оттого и самолеты над лесом постоянно висли, прочесывания, и засады все чаще на нашем пути вставали. А немецкая артиллерия периодически накрывала целые квадраты леса своим огнем. Чтобы артиллерия нас меньше доставала, мы старались как можно ближе к немецким позициям идти. Рисковали, но, а куда деваться. Задачу выполнять надо.
Как-то шли лесом. Впереди — овраг. И вдруг из-за оврага немцы открыли сильный огонь из станковых пулеметов. Засада! В это время и спереди бой завязался. Мы сразу залегли, стали окапываться. Моя позиция как раз перед тем оврагом оказалась. Спуск в него был пологим. Напротив спуска я своих пулеметчиков поставил. Очень уж удобная позиция была для немецкой атаки.
Расставил я свой взвод, жду. Слева от меня, немцы сильно на наши роты давили. Их минометы и артиллерия кучно так по нашим парням работали. А нам и ответить нечем. К нашим минометам и АГС к тому времени уже боеприпасов не осталось.
Смотрю, другие взводы поднялись и, начали отходить глубже в лес. А нам пока команда отступать не поступала. Значит, стоим на месте, держимся, прикрываем отход остальных. Я встал за деревом. Наблюдаю за полем боя. Как наши оторвались. Немцы в лес не полезли, остановились и стали окапываться. Тут смотрю, бегут станкачи-пулеметчики из соседнего взвода. Ну, я их и решил к себе в оборону поставить. 'Куда? — кричу им. — Быстро ко мне! Устанавливайте пулемет и в случаи чего бейте вдоль оврага!' Послушались. Парни битые. Развернули они свой 'максим'. А немцы, словно этого и ждали — полезли в лощину. Ну, мы им и дали 'прикурить'! Когда два пулемета лупят с флангов, трудно преодолеть их огонь. Десятка три немцев там, в овражке, положили.
Одну атаку отбили, ждем новой. Лежим. Ждем. Команды-то отступать нет. Посыльный от ротного прибежал, сказать держаться надо. Вроде как на участке четвертой роты нащупали слабое место у немцев. Удар в том направлении готовят.
Пулеметчики соседнего взвода рядом со мной лежали. Второй номер заправил новую ленту. И вдруг — взрыв! 'Максим' — кверху колесами! Первый номер отбросило. Живой он остался или его тогда убило, я так и не понял. Лежит без движения, руки раскидал и вроде как землю обнимает. Второй номер невредимый. У меня от близкого взрыва такой шум в голове, что я и соображать-то стал плохо. Контузило.
Потом уже понял, что немец по дну оврага подполз к нашей позиции и выстрелил из 'фаустпатрона'. Но наше счастье, промахнулся он. Граната выше ушла, ударила в дерево и разорвалась поодаль. Я — к пулемету. Со вторым номером перевернули мы пулемет, поправили ленту. Я лег за гашетку. Вовремя! Немцы вновь поперли. Совсем рядом оказались. И начал я стрелять. Били по ним почти в упор. Отбились. Снова на дно оврага фашистов-эсэсовцев наложили. Почему эсэсовцев? Да потому что форма у них приметная была — с рунами в петлице, да и накидки характерные.
Лежу и думаю: что ж это они нас так атакуют ожесточенно? Совсем с потерями не считаются, напролом идут! А артиллерия то их молчит! Видно мы с немцами сошлись так близко, что их артиллеристы стрелять не решались, чтобы не перебить своих.
Часа полтора мы так в обороне стояли. И что интересно, тихо вокруг стало. Даже писк комариный было слышно. Только где-то вдалеке слева еле слышны были выстрелы. Вдруг посыльный прибегает и говорит, что четвертая рота прорвала оборону немцев и зашла к ним в тыл. Разгромила немецкую гаубичную батарею и гонит немцев в нашу сторону. Сейчас и остальные подразделения из леса в атаку пойдут и надо поддержать их огнем своих пулеметов, а также ударом через овраг.
Ударили, как было сказано. Страшно было идти через овраг? Да. Очень страшно. Его дно было завалено трупами и ранеными. Но это с одной стороны, а с другой я все ждал, что по нам отработают немецкие пулеметчики. Повезло. Проскочили овраг. Гранатами закидали край оврага и выскочили наверх. Сопротивления нам никто не оказал.
Неподалеку, на краю оврага, навалившись на ручной пулемет, лежал немецкий офицер. Рядом с ним валялась фуражка с черепом и костями и взведенный фаустпатрон. Повезло нам. Офицер умер от ран раньше, чем мы проявились в овраге, а то бы он нас всех положил. Я снял с убитого часы. Хорошие, швейцарские часы. Долго потом носил их.
Чуть в стороне среди деревьев лежала группа немецких раненых. В горячке не заметили повязку с красным крестом на рукаве у одного из солдат и закидали их гранатами.
Закрепившись на новой позиции. Послал пару своих ребят собрать в овраге все годное для дела. Когда еще самолет для нас груз сбросит...
Глава
Из воспоминаний...
.. Вот ты спрашиваешь, что мне больше всего запомнилось на войне? Много чего. Всего хватало. И горя, и страха, и боли. Но расскажу тебе я о своем самом первом бое. Было это летом 1943 года.
Меня в начале декабря 1942 года, сразу после дня рождения, в армию призвали. Можно было и бронь взять как единственному комбайнеру на несколько колхозов. Да я не хотел — все наши парни в армию уходили. Вот я с ними и пошел. Думал, что меня в танковые войска направят как тракториста. Да куда там. В райвоенкомате в пехоту сунули. Правда, не абы какую — штурмовую войск НКВД.
Военную подготовку я во Всеобуче прошел. Винтовку и автомат в руках держал. Из малокалиберной винтовки не раз стрелял. Серебряный значок ГТО имел. Да в наших местах считай, каждый таким был. Места — то охотничьи. Я, конечно, не 'промысловик', но охотником был неплохим. До войны с отцом часто по лесам бродили, он мне много чего показывал и рассказывал, лесу учил. С парашютной вышки, почитай каждое воскресенье — как в район попадал, прыгал. Видно это при решении вопроса, куда меня направить, и послужило основанием меня в НКВД зачислить.
В бригаду я попал уже в конце января. По 'чугунке', считай, две недели добирались. В следующие до весны месяцы гоняли нас как 'сидорову козу' и вхвост и в гриву. Без отдыха с утра до вечера, еще через день ночные прогоны километров на двадцать и обратно с полной выкладкой и рюкзаком на полсотни килограмм песка...
А в июне на фронт послали. В Белоруссию. В бои, что там тогда гремели, нас не бросили. Мы в тылу стояли, осваивались и осматривались, готовились к боям. Тренировки еще сильнее были. Полки, что с нами рядом стояли, уже к фронту ушли, а мы все чего-то ждали. Ну, а потом, и до нас очередь дошла. Думали, что нас немецкую оборону рвать пошлют, а нет. В тыл к немцам забросили. Самолетами. Вот там-то и состоялся у меня первый бой, да такой что на всю жизнь в памяти остался.
Бои они ведь разные бывают. Одно дело просто огневой бой. Ты можешь даже не видеть противника. Стреляешь на подавление, куда тебе говорят или откуда пули летят. Первый такой бой у нас сразу после высадки на аэродроме в Белостоке был. Мы как бы в резерве стояли, а тут немцы с украинскими полицаями на прорыв пошли. Вот командование и дало команду накрыть место прорыва огнем АГТС. Врага мы не видели, но как потом разведчики сказали — хорошо гитлеровцев накрыли. В мясо!
