Акимова, по всей видимости, мне уже не вернут. Он неплохо себя под Понырями проявил, где командуя смешанной механизированной бригадой, сильно помог нашим обороняющимся частям. Правда его бригада практически там полностью и осталась — в живых всего пару десятков человек. Остальные кто в землю лег, кто в госпиталях за жизь борется. Серега, в тех боях, получил тяжелое ранение и лежит в госпитале. Врачи говорят, будет жить, но минимум месяц ему придется проваляться на госпитальной койке. Бригаду из-за потерь в людях и технике, по всей видимости, расформируют. А для него найдут новое назначение.
В Прибалтике наше наступление затормозилось. Войска уперлись в хорошо организованную оборону, да и подустали за месяцы наступления. Так что нужно время для подтягивания тылов и подготовки нового наступления.
У нас в Белоруссии полным ходом идет подготовка к наступлению. Внешне вроде, как и не заметно, но пытливый армейский глаз сразу отмечает массовое восстановление мостов и дорог, появление новых складов с боеприпасами и топливом, увеличение количества госпиталей неподалеку от линии соприкосновения, постов на дорогах, прибытие тяжелых артиллерийских батарей. Да и в Конторе разговоры об этом идут.
Только боюсь, на все у нас сил не хватит — и на Украину и на Беларусь и на Прибалтику. Хотя кто его знает, какие тузы в рукаве Иосиф Виссарионович придержал. Может у него еще пара ударных или танковых армий, где по лесам спрятаны. У нас тут-то их точно нет. Во всяком случаи не слышно и не видно.
Для немцев, удар нашего 2-го Белорусского фронта на юг слишком очевиден. Потому они и укрепляют оборону на всех участках фронта — усиленно закапываются в землю...
Тихо-то как!!! Птицы щебечут. Дятел вон завел свою ударную композицию на недалекой сосне. И это несмотря на то, что двуногие в серых шинелях и гимнастерках, со своим громыхающим и воняющие бензином железом расположились под самыми кронами молодых елей. Несколько раз я ловил себя на мысли, что фронтовой лес живой. Не просто красивый, а именно живой. Сколько лесу пришлось пережить за эту войну. Весь в шрамах и не заживших ранах окопов, воронок и блиндажей, кусках колючей проволоки и многочисленными пнями спиленных на блиндажи и ДЗОТы сосен. За эти несколько лет тут столько событий произошло, что и не пересчитать. Только покосившиеся деревянные памятники со смытыми фамилиями павших показывают места боев и разыгравшихся трагедий. В людской памяти это стерлось, а лес еще долго будет помнить — осколками снарядов, мин и пуль, поднимая на своих ветках разбитое оружие, останки погибших, ржавые пробитые каски и ложки. Он будет помнить и тяжко вздыхать, качая своей кроной, осуждая людей за короткую память. И будет, как и сейчас, янтарной смолой оплакивать павших из посеченных войной стволов сосен.
В нескольких километрах от базы мое внимание привлекла будничная в принципе для войны картина. На дороге, съехав на обочину, стояла полуторка. Еще одна жертва войны. По номерам выходило, что это была одна из автомашин, приписанных из автобата к нашей бригаде. Около машины никого видно не было.
Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, мы подъехали к автомашине. Со стороны водителя кабина была расстреляна. Уперевшись лбом в рулевое колесо лежал труп бойца. Если бы не лишнее отверстие в голове и еще одно в шее, то могло показаться, что боец просто уснул. Пассажирская дверь распахнута, возможно, пассажиру удалось спастись? Хотя и не обязательно, дверь раскрыл пассажир, мог ее оставить открытым и тот, кто хотел поживиться, чем-либо в кабине.
Интересно кто это тут так развлекается? Аж пять пуль в машину засадил. Причем две пули попали в водителя. Стреляли откуда-то слева, со стороны гречишного поля. Пассажир должен был убегать вправо, благо поле заросло высокой травой и кустарником. Вот только следов его не видно.
В метрах тридцати от машины, на поле, из травы, поднялась девушка, с оцарапанном лицом и в разорванной гимнастерке.
— Немцы! — Закричала она, размахивая руками, и практически тут же упала в траву. Выстрела я не услышал.
Словно по волшебству, из травы всего в паре десятков метров от нас выскочили тройки бойцов в красноармейской форме и бросились к нам.
Действовал на полном автомате. Кузов машины прикрыл с тыла. Успел выскочить из под заваливающейся лошади и дать короткую очередь по самым близким слева. Повезло, свалил одного из 'шустрых'. Остальные, пригнувшись, рвались ко мне.
Ординарец, запутавшийся в стременах, до того как упал на землю, бросил лимонку в тех, кто подбегал справа. Разрыв гранаты удачно опрокинул нападающих. Похоже, осколки достали и тех, кто бежал со стороны кузова.
Упав на землю и укрывшись за крупом лошади, саданул длинной очередью по набегающим. Еще один упал и не поднялся. Второй завалился почти рядом со мной. Крутанулся и закатился под машину. Уже оттуда ударил по ногам тех, кто бежал со стороны поля. Попал. Сменил рожок и вновь очередь по передним.
Мишка дрался с кем-то у задних колес. Держись паря, так просто они нас не возьмут! Топот сапог зазвучал совсем рядом.
Я выкатился из под машины и встретил огнем нападавших. Неплохо. Еще двое на моем счету. Вот только третий ухитрился выбить автомат из моих рук. Пришлось выкручиваться — сбив нападавшего 'ножницами'. Дальше пришлось вновь откатываться под машину и вылетать на другую сторону машины. Успел подсеканием рукой и ногой сбить еще одного набегающего. Второму метнул в лицо комок грязи. Но сука, резвые они! Быстро оправились! Хорошо, что и я успел встать на ноги. Главное не дал противнику атаковать себя сзади, да и сам с земли встал. Тут уже кто тренирован лучше будет. Я, конечно, не Тайсон и не Ван Дамм, но кое-что умею. Тем более, что жалеть никого не собирался. Мне моя жизнь дорога.
Один из нападавших подался вперед, чтобы меня ударить и натолкнулся горлом на мою руку. После чего его внезапно сморила усталость, и он прилег отдохнуть на землю. Второй попытался достать меня ногой по коленной чашке. Почти преуспел. Пришлось изворачиваться и бить самому, с переходом в ближний бой и до смерти учить 'нахала' хорошим манерам. Успел, до того на меня навалились еще двое, третий из под машины ко мне добирался — все по ногам ударить хотел. За что и получил сапогом по голени.
Вообще странные они люди. Руками и ногами все ко мне тянутся — я им, что медом намазанный что ли?! Оружие никто из нас не доставал. Мне было некогда, а они явно хотели меня взять живым и невредимым. Этим и пользовался, крутился, как мог. В паре эти двое явно вместе не работали. Тем не менее, мне приходилось туго. Повезло, что у кромки леса и на поле раздались разрывы гранат и 'фаустов'. На них мои 'партнеры' и отвлеклись, пропустили удары — одному в горло, второму из задней стойки в пах. Ну и добить, конечно.
Третий выкатился из под машины очень вовремя. Я как раз от второго освободился. Мой удар ему по голове пришел почти точно в висок. Не жилец на этом свете.
А дальше появилась 'кавалерия' — помощь в виде моих егерей — широкой цепью охвативших поле боя. Тут меня и достало. Сильный удар пришелся в левое предплечье, еще один по голове и я упал на поверженного врага...
Очнулся от того, что кто-то пытался снять с меня гимнастерку. Мое тело отреагировало на это само. Не успел я открыть глаза, как раздевавший меня получил пару ударов по рукам и корпусу. Я готов был дальше сражаться за свою жизнь, и только раздавшийся трехэтажный мат остановил меня. Свои!
— Ну, вы товарищ полковник и даете с такими-то ранами. — Сказал сержант Козырев, когда я открыл глаза. — Мне бы так! Вы уж простите за то, что обматерил.
— Да ладно, с кем не бывает. Раны серьезные?
— Пока сказать не могу, но кровью вся гимнастерка залита. Так что потерпите чуток, пока я вас раздевать буду.
— Давай.
Сержант, достав нож, разрезал рукав и аккуратно снял с меня гимнастерку. Меня вдруг охватила какая-то апатия, потянуло в сон и беспамятство. Константин, начал что-то творить с мой рукой — полил ее водой, а потом полез в нее ножом. Больно было жутко! Захотелось высказаться, но сдержался. Отвлекся, глядя на поле. По нему собирая трупы, и оружие ходили мои бойцы.
— Как там?
— Внешне вроде как страшные, а как вы мне накидали, так и ничего. Одна пуля в плечо попала, но никаких серьезных повреждений вроде нет. Пулю я вытащил. Неглубоко вошла. Вторая по голове покасательной прошлась. Раны почистил. Крови вы много потеряли. Да вот еще что пуля то какая-то странная. Внешне обычная пуля от 'Маузера', только вот потяжелее будет. Да сами посмотрите.
Пуля действительно была тяжелее, ранее виденных. Было что-то в ней странное, но я так и не понял, что именно. Боль стала невыносимой, и я опять погрузился в темноту.
В следующий раз очнулся минут через десять — пятнадцать. Боль почти прошла, саднило где-то в руке, и голова была неимоверно тяжелой. С помощью сержанта удалось встать на ноги. Рядом с грузовиком в рядок лежало порядка 20-ти трупов. Все одеты в советскую военную форму, без погон. В петлицах кирка с топором. Под саперов косили. Оружие тоже наше. Пистолеты 'ТТ', ножи НР-40. Две маузеровские снайперки с 'глушаками'. Два 'дегтяря' — ДП-27. Автоматы ППС, ППШ. А вот тут прокололись — саперам автоматы и пулеметы не положены, у них только карабины должны быть.
— Немцы это. Жетоны у них нашли. — Пояснил Копылов. — Старшим у них вон тот старший лейтенант был. Радистом вот этот сержант. Помощником — вот этот. Вместе их и сняли.
Рядом с убитыми лежал чемодан с уже знакомой радиостанцией 'SE-98/3'.
— Там еще один похожий чемодан был, но видно граната прямо в него попала. Все разворотило.
— Пленных взяли?
— Нет. Дрались до конца. Крепкие парни. Один, чтобы в плен не попасть — горло себе перерезал, еще трое на гранатах подорвались.
— Жаль.
— Да вы не расстраивайтесь, товарищ полковник. Мы у них в лагере за живое пару человек прихватили. Они-то нас сюда и навели.
Несколько в стороне прикрытые плащ — палатками лежали еще восемь трупов.
— Это наши. Водитель, ваш ординарец, и ребята из второй роты. На снайперов нарвались.
— Там девушка еще на поле должна быть.
— Нашли ее. Соня это. Санинструктором была, раненых в госпиталь отвозила. С Колей Михайловым у них любовь была. Пожениться хотели. Он ее и нашел. Не дает забрать...
Сержант сидел сгорбившусь около погибшей девушки. Гладил своими большими, натруженными руками ее волосы и тихо плакал. Говорить ему что-то, успокаивать я не стал. Ненужно это. Пусть посидит один. Все равно нам спешить некуда. Вспомнились стихи Юлии Друниной:
На носилках около сарая,
На краю отбитого села,
Санитарка шепчет, умирая:
— Я еще, ребята, не жила...
И бойцы вокруг нее толпятся
И не могут ей в глаза смотреть:
Восемнадцать — это восемнадцать,
Но ко всем неумолима смерть...
Через много лет в глазах любимой,
Что в его глаза устремлены,
Отблеск зарев, колыханье дыма
Вдруг увидит ветеран войны.
Вздрогнет он и отойдет к окошку,
Закурить пытаясь на ходу.
Подожди его, жена, немножко —
В сорок первом он сейчас году.
Там, где возле черного сарая,
На краю отбитого села,
Девочка лепечет, умирая: —
Я еще, ребята, не жила...
В бригаду попал только после обеда. Доложив о происшествии дежурному по 'головной конторе', оставив 'разбор полетов' до вечера, сразу же завалился спать.
Соню похоронили вместе с остальными погибшими в общей могиле тем же вечером. Михайлов каждый день потом носил туда цветы. Не отставали от него и остальные парни. Через неделю на месте могилы появился обелиск со списком павших и красивой кованой розой напротив фамилии Сони...
Глава
Разговор у Кобулова
КОБУЛОВУ ОТ МАКЛЯРСКОГО:
Спецсообщение 2-го отдела 4-го Управления НКГБ СССР Б.З. Кобулову о планах немецкого командования использовать группировку Вайса для наступления на Москву, по данным разведки
Из района г. Борисова 20 июля 1943 года.
Минской обл. БССР Совершенно секретно
'В городах Смоленск, Брянск и Рославль стоит в резерве полностью укомплектованная, отборная ударная немецкая армия, называемая группировкой Вайса, состоящая из танковых и моторизованных дивизий.
По плану немецкого командования, группировка Вайса имеет задачу ударить в обход Вязьмы и Дорогобужа, захватить Гжатск и соединиться с немецкими войсками Курского направления для захвата Москвы. Проведение указанной операции намечается немецким командованием после того, как войска Красной Армии будут оттянуты с Московского на Орловско-Курское направление.
Агент 'Жаров' лично видел группировку Вайса в Смоленске, Рославле и Брянске.
О планах немецкого командования относительно использования группировки Вайса 'Жарову' сообщил шеф контрразведки разведотдела штаба Центральной группы войск Отто, заявив, что это последний удар летнего наступления'.
Коля, Артур.
Начальник 2-го отдела
4-го Управления НКГБ СССР Маклярский1
* * *
*
— Не можешь ты, Володя, жить без приключений! Так и норовишь, в какую-то историю вляпаться! — Обойдя лагерь и выслушав мой доклад, сказал Кобулов.
— Я-то тут причем? Это все немцы виноваты. Они спокойно жить не дают.
— Понятно все с тобой. Давай собирайся. Поедешь со мной в Москву. Тебе сейчас здесь делать нечего — от бригады всего-то полсотни человек и осталось. За себя кого из командиров оставляй — пусть народ собирает. Вернешься назад как выздоровишь. Приказ получишь сегодня же.
— Есть...
* * *
*
— Андрей, я хочу забрать Седова с собой. Ему здесь делать нечего.
— Прости, Богдан Захарович, но это скороспелое, принятое на эмоциях и, поверь мне, совершенно неправильное решение. Дружба дружбой, но есть и другие аспекты, которые стоит учитывать в данном случаи. Владимира надо оставить здесь. Хотя бы из-за вопросов безопасности. Тут ему будет спокойнее.
— Почему ты так думаешь?
— Начнем с того, что его появление в Москве вызовет очередную порцию негатива и зависти со стороны штабных бюрократов, засевших в московских кабинетах. Примеры приводить надо?
— Нет. До сих пор с жалобами на него, мои ребята разбираются. Восьмерых жалобщиков, после проверки, пришлось с должностей снимать и на фронт с понижением в должности и звании посылать. _______________
1ЦА ФСБ России, ф. 4, ort. J, д. 477, л. 94. Подлинник.
Действительно многим чинушам, своими действиями и инициативами, Володя ноги поотдавливал.
— Далее. В Москве капитану грозит опасность больше, чем на фронте. О нападении в квартире стоит напоминать?
— Нет.
— Здесь же, несмотря на постоянный риск погибнуть в бою, он в окружении своих солдат находится в более безопасной обстановке. Да и пользы от нахождения комбрига и его людей здесь большая. Особенно в условиях нашего скорого наступления. Бригада в этих местах воевала, все кругом знает. Согласись, что это немаловажно.
— Согласен, но их осталось совсем чуть-чуть.
— Пополнить личным составом бригаду не большая проблема. Маршевое пополнение из наших учебных частей в ближайшее время отправим. До наступления успеем укомплектовать. Ну, а насчет пользы от нахождения Седова на фронте... Мы должны учитывать тот факт, что немцы, собравшись силами, на Московском, Смоленском или Полоцком направлениях могут перейти в наступление и прорвать нашу оборону. А раз так, то три наших фронта, здесь в Белоруссии и Прибалтике, вполне могут оказаться в окружении. Наличие в войсках опытных рейдовиков Седова поможет им в выходе из окружения и при необходимости организации партизанского движения.
