— Ты все-таки считаешь, что Вейс, после поражения немцев под Курском и Орлом. может нанести удар здесь?
— Да. Я вообще считаю, что немецкое наступление под Курском было отвлекающим. Главной целью у них было не срезание Курского выступа, а связание и перемалывание наших стратегических резервов, что они в итоге и воплотили в жизнь. Практически остановили наше наступление в районе Харькова и вымотали в боях наши ударные силы, в том числе и танковые армии. Иосиф Виссарионович вовремя дал указание отановить наступление на Харьков. Могло быть значительно хуже и так наши танкисты понесли серьезные потери. Считай, две танковые армии с частями усиления потеряли. Ответочку немцы нам нанесут здесь. Именно здесь у них есть шанс повторить блицкриг 41 года. Им должно быть известно, что наших войск тут мало и они серьезно потрепаны в боях. Сорвавшееся весеннее и июньское наступления на Витебск и Борисов показало нашу слабость. По большому счету мы тут понесли поражение.
— Не поспоришь. Тем не менее, мне кажется, что наше наступление в Белоруссии будет успешным и твои прогнозы не сбудутся.
— Поживем, увидим. Подстраховаться никогда не поздно.
— Наверное, ты прав Андрей Николаевич... Кстати, что ты думаешь о самолете, о котором говорил пленный? Очень он меня заинтересовал, слишком немцы о нем беспокоятся. Спецгруппу в наш тыл отправили, дважды бомбовые удары по месту падения самолета наносили. Неспроста все это!
— Я думаю, что немцы придумали что-то новенькое и использовали для поиска месторасположения бригады. В том, что в самолете куча новейшей и секретнейшей аппаратуры даже не сомневаюсь. Группа специалистов управления пребудет к вечеру. Бойцы Седова без привлечения дополнительных сил смогут обеспечить необходимые меры безопасности при подъеме самолета и извлечении аппаратуры. А небо прикроем дополнительными силами истребительной авиации.
— Согласен.
— Возвращаясь к разговору о Седове... Есть и еще одна проблема... Ты уж прости Богдан Захарович, вчера я слышал твой ночной разговор с Седовым. Голосами вас бог не обидел, да и стенки тонкие. Так вот он довольно много правильных и интересных мыслей высказал. Взять хотя бы о возможности всепольского восстания против немцев или будущего воссоздания государства евреев — Израиля.
— Я, откровенно говоря, не все в его рассказе понял. По полякам понятно — они нам будут гадить, где только можно. Вся история существования Польши об этом говорит. 'Шакалы Европы' — одно слово. И о восстании в Варшаве, как только мы к ней приблизимся, тоже согласен, но вот обо всем остальном... Слишком много он чего наговорил.
— Не знаю, откуда Владимир берет информацию, но мыслит он, в общем, то, в правильном направлении и довольно логично. Хотя бы, потому что правильно просчитал реакцию западников на наши фронтовые успехи. Помнишь сводку нашего военного атташе из Лондона?
— Это где он пишет о поляках и реакции американцев?
— Да. Седов практически слово в слово повторил ее. — Подтвердил майор и продекламировал.
'В связи с быстрым продвижением Красной Армии на запад находящиеся в Лондоне поляки проявляют беспокойство, так как очень боятся занятия Польши советскими войсками. В целях предупреждения такой возможности в польском штабе обсуждается вопрос об организации восстания на польской территории, с тем, чтобы захватить там власть в свои руки до прихода Красной Армии. Силы для этого у них имеются, не хватает только оружия. Недостаток оружия и неуверенность в успехе восстания вызывают у них колебание.
Американский военный атташе при чешском правительстве в изгнании с едва скрываемой тревогой интересовался у начальника чешской военной разведки, где же немцы остановят наступление Красной Армии, скоро ли они сами перейдут в наступление и сможет-ли СССР продержаться до осени.
Американец высказал опасение, как бы молодые советские генералы не возомнили себя Наполеонами и не вздумали организовать поход на Берлин, Париж и другие столицы мира. Ответ чеха, что германская армия вряд ли теперь сможет перейти в наступление, что Красная Армия и СССР являются более крепкими, чем раньше, и так далее, обескуражил американца'1.
— Тогда надо вспомнить и о том, как поведут себя немцы и наши союзники в случаи наших побед. Седов опять попал в точку.
— 'Если немцы будут пытаться заключить мир, то они, скорее, предпочтут заключить его с Англией и США, чем с СССР. Если Англия и Америка не пойдут на какой-либо сговор с нацистской Германией, перед немцами будет стоять альтернатива — временная диктатура или анархия. Теоретически Германия может вести мирные переговоры или с Россией, или с Америкой и Англией, или со всеми тремя странами одновременно. Однако на практике может получиться, что вопрос о переговорах с Россией сразу же отпадет, а от переговоров с Англией и Америкой на условиях, выдвинутых в Касабланке (то есть безоговорочная
сдача), немцы, возможно, откажутся. В таком случае они будут прилагать все силы для удержания русских на востоке, оставив, таким образом, запад открытым для английских и американских войск, с тем чтобы, когда настанет время сдачи, англичане и американцы были поблизости. Возможно, что при таких обстоятельствах германские военные руководители сами пригласят английские или американские войска, а не просто разрешат им вторгнуться...
Исходя из предположений, что Германия будет разгромлена, положение в других странах может быть следующее. В странах, фактически включенных в состав Германии или управляемых квислингами, будет полный хаос. В Югославии уже сейчас, по существу, идет гражданская война. Албания, возможно, будет поделена между Грецией и Югославией, Болгария, возможно, станет коммунистической и может попросить советское правительство включить ее в состав СССР. Румыния быстро попадет под влияние Советского Союза. В Венгрии к власти могут прийти либеральные крестьяне и социалисты или образуется правительство правых под руководством такого человека, как
Бетлен, но она также может стать коммунистической. Финляндия будет стараться получить поддержку со стороны Англии и Америки, но ее судьба будет зависеть от решения, принятого в Москве2'.
Порой мне кажется, что Седов не из нашего времени или имеет способности предугадывать происходящие события. Слишком часто он оказывается прав и это беспокоит не только меня... Кстати, это еще одна из причин чтобы капитан оставался здесь на фронте.
— Согласен. Серой от него вроде как не пахнет. Думаю, что постоянный риск обострил его чувства, и это дает такой результат.
— Возможно. То, что он не из потустороннего мира, согласен. Проверяли всеми возможными способами. Серой он действительно не пахнет. От него _______
1Архив СВР России
2ЦА ФСБ России
чаще пахнет коньяком и порохом. Может нам всех наших аналитиков к нему загнать, погонять по немецким тылам, глядишь свои анализы обстановки будут правильные давать?
— Может и надо. Ладно, давай к другим вопросам...
* * *
*
Вызова в Москву я так и не получил. Весь день на базе, провозившись с хозяйственными и иными заботами, поздно ночью засел писать длинное письмо жене, которое закончил к полуночи. Выйдя из палатки, окунулся в ночную тишину и прохладу. Навевая покой миллиарды звезд сияли на небосводе. Показалось, что они подмигнули мне из вечности. Наверное, так оно и есть — раз дали выжить сегодня.
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки — не повторится.
* * *
*
— Абель! Вы меня слышите? Можете говорить?
— Да, господин оберштурмбанфюрер могу.
— Хорошо. Ответьте на несколько вопросов. Почему вы вернулись один, что с аппаратурой, которая была у вас и что с группой лейтенанта Нойманн.
— Группа лейтенанта Нойманна полностью уничтожена. Мне удалось вырваться из ада одному. Что с аппаратурой сказать не могу. Русские плотно блокировали поле боя и окрестности. Поэтому в лагерь идти было рискованно. Пришлось сразу же уходить в лес, а потом в сторону фронта.
— Сколько человек оставалось на базе?
— Несколько для охраны базы, техники и группа, что искала самолет.
— Как получилось, что ваша группа была полностью уничтожена?
— С помощью аппаратуры мы обнаружили в лагере русских разыскиваемый 'объект'. После бомбежки 'объект' исчез. Наблюдатели сообщили, что из лагеря, кроме раненых, выехало несколько человек. В том числе и командир русской бригады. Лейтенант Нойманн посчитал, что пропажа 'объекта' напрямую связана с отъездом командира русских. Он решил организовать засаду и захватить носителя 'объекта'. Для захвата он решил использовать свою и нашу группу.
Русские нас перехитрили. Они дали нам возможность организовать засаду на двигавшуюся по дороге автомашину, а когда наши парни выдвинулись для захвата 'объекта', ударили в спину.
Лейтенант Нойманн, фельдфебели Фишер и Вебер, унтер-офицеры Штельмахер, Леманн и радист Бромберг составлявшие штабную группу, пали одними из первых. Остальные, связанные боем у автомашины, не успели вовремя начать отход, оказались в огневом кольце егерей и видимо погибли.
— Где были группы прикрытия и лично вы?
— Группы прикрытия, видимо, были вырезаны русскими. Не было ни каких выстрелов или криков в их местах расположения. Мы не слышали, как они погибли.
Я с ефрейтором Вигман были на левом фланге, укрывшись за деревом в перелеске, мы должны были задержать русских, если бы они ударили по нам из леса вдоль дороги. Но мы ничего не успели предпринять, русские забросали нашу позицию гранатами и всадили в дерево несколько 'фаустов'. Я был ранен и потерял сознание. Русские, видимо, посчитали меня убитым. Когда очнулся, видел, как они зачищали все вокруг и на поле. Вигман лежал в шагах двадцати от меня с ужасной раной в голове. Оружия ни у меня, ни у него не было. С остальными уже все было кончено. Русские собирали трупы наших и своих солдат в одно место — к подбитому нами грузовику.
— Как вы смогли скрыться?
— Откатился в сторону, залез в ямку под упавшим деревом и затаился.
— Русские вас искали?
— Да. Мне не очень хорошо было их видно, но они несколько раз довольно близко подходили к моему убежищу. Но не нашли.
— Кто были эти русские?
— Егеря из бригады НКГБ. Пока они двигались по полю, я узнал некоторых из них. Видел в русском лагере, когда наблюдал за ними.
— Вы видели 'объект'?
— Сам 'объект' или что-то похожее на показанное нам — нет. При мне лейтенант с оператором Кёстером на основе своих рассуждений и наблюдений определили носителя 'объекта'. Это командир русской бригады — капитан ГБ Седов. Считаю, что они правы. Этот офицер был в Невинномысске. Я его узнал. Он тогда на горе руководил обороной русских. Именно на него лейтенант организовал засаду и требовал захватить живым.
— Вот как!...
— Дальше не интересно, он рассказывает о том как пробирался к линии фронта. — Выключая магнитофон, сказал оберштурмбанфюрер. — Основное ты слышал.
— Насколько я понял, носителем 'объекта' или же самим 'объектом' является капитан ГБ Седов?
-Да. Признайся, ты об этом догадывался?
— Да.
— Коньяк?
— Да.
— Прости, тогда у меня есть еще один вопрос. Может зря мы все это затеяли? Тратим большие средства, губим своих людей в попытках захвата Седова. При этом мы не знаем, что собой представляет 'объект', как он выглядит, что собой представлет. Ни один человек мне не может этого объяснить. Одни только гипотезы и заумная чушь. Никто не может точно сказать Седов — это и есть объект поиска или нет, или же он носит с собой 'объект'. Сами того не зная и не понимая его значения, мы гоняемся за миражом. Ведь по большому спросу захват или уничтожение этого капитана ГБ абсолютно ничего не решит. Война идет к своему логическому завершению. Еще немного и Русские выйдут к нашим границам.
Наличие у русских 'объекта' ничего им не дало. Насколько я знаю, у них нет ни прорывных технологий, ни новых сверх естественных образцов вооружения, ничего! Как, кстати, и у нас. Не считая конечно отдельных образцов техники, не нашедшей пока широкого применения. По большому счету мы идем с русскими нога в ногу. В чем-то незначительно опережаем мы, в чем-то они. Русские делают все как можно проще и дешевле, мы технологичнее.
Если говорить о военной сфере, то русские тут тоже ничего нового не придумали. Они используют то, что отрабатывали еще до войны — например те же массовые стратегические десанты в нашем тылу. У нас это, увы, не так хорошо получилось. Но здесь сказался менталитет русских — чем хуже, тем лучше. Именно поэтому они будут сражаться и стремиться выжить в любой обстановке.
— В какой-то мере я с тобой согласен. Но ты не учитываешь, того что сейчас закладывается будущее. Вполне возможно, что Седов и есть ключ к нему.
— Может быть да, а может, и нет, и мы просто так тратим свои ресурсы. Вместо того чтобы укрепить свою оборону.
— Это риторический вопрос. Скажи, кто-нибудь еще из группы Нойманна уцелел?
— Пока к нам никто больше не вышел.
— Плохо. Я хотел бы знать, что с аппаратурой и что могут сказать наши парни, если они попали в плен.
— Все были проинструктированы — они должны выдавать себя за разведгруппу целью, которой был захват ценного штабного офицера армейского уровня. А аппаратура — не что иное как средство связи. Русские без схемы ни за что не смогут собрать ее и воспользоваться по назначению.
— Хорошо. Надеюсь, самолет и стоянка уничтожены?
— Да. Как только я получил сведения о группе Нойманна, в соответствии с инструкцией, по базе и месту падения самолета нами был нанесен бомбовый удар. Там все должно было быть перепахано.
— Надеюсь так и есть. Мне бы очень не хотелось, чтобы русским что-то досталось из наших образцов секретной техники.
— Поверь мне тоже. Я дал 'контролеру' задание все там проверить...
— Хорошо. Что с базой русской бригады?
— Мы нанесли по ней еще один бомбовый удар. Сведений о результатах нет. Что мне делать дальше? Готовить еще одну группу?
— Готовь, но до решения рейхсфюрера, пока ничего не предпринимай. Жди. Мы попытаемся узнать из других источников, что с Седовым и его бригадой.
— Прости, а что абверовцы не могут поделиться с нами информацией?
— У них тоже не все гладко. Большие потери в агентуре. Ты был в школе?
— Да. Посмотрел. Есть несколько неплохих экземпляров, но они числятся за штабом 'Валли' и лично Канарисом.
— Предоставь список тех, кто тебе нужен. Заберешь распоряжением рейхсфюрера. Сейчас не до церемоний. Тем более что Абвер доживает свои последние дни.
— Яволь...
Глава
Афанасьев
Я — партии сын, и Отчизна мне мать,
В бою я не буду назад отступать,
А если погибну в жестоком бою,
Скажите словами народу:
Он честно, достойно отдал жизнь свою
В сражение с врагом за свободу.
(политрук Дмитрий Яковлев 1942г.)
В соответствии с директивой наркомата из особого отдела фронта поступила телефонограмма, что несколько дней назад, через линию фронта перешла группой бойцов, сообщивщих, что они военнослужащие моей бригады из отряда комиссара Григорьева. Особисты просили подтвердить их личности.
