— Да. После отставки адмирала, я боюсь, что нам начнут ставить палки в колеса.
— Будем надеяться, что все будет в порядке. Пока никто не вмешивается в процесс подготовки и заброски агентов. Конечно, приходится лишний раз общаться с кураторами от Гиммлера, но это не критично.
— Я не об этом. Адмирал всегда был готов выслушать подчиненных и прислушивался к их мнению.
— В том числе и твоему!
— Да, в том числе и моему. Боюсь, что теперь этого не будет. Вряд ли кто прислушается к мнению старого майора.
— Не расстраивайся так Вилли. Документы на присвоение тебе очередного звания уже давно лежат наверху. Я думаю, что скоро их подпишут, и ты сможешь покрасоваться перед женой новыми погонами.
— Я не об этом... Получение нового звания меня уже давно не интересует. Не хочу примеривать на себя лавры Оскара фон Нидермайера, который теперь командует 162-ой пехотной дивизией, сформированной из числа военнопленных и добровольцев — бывших граждан СССР — уроженцев Кавказа и Средней Азии. С получением нового звания я тоже могу возглавить какой-нибудь полк из бывших граждан России и погибнуть с ним под ливнем снарядов русских.
— Ну, с этим тоже не все так однозначно. Принято решение все 'восточные' части перевести на Запад. Так что есть вероятность попасть на курорт и отдохнуть от войны, где-нибудь на 'Атлантическом валу'.
— О да! Заманчивая перспектива. Особенно с учетом того, что в угоду складывающейся военной и политической ситуации 'союзники' наконец-то решатся высадиться где-нибудь в Нормандии.
— Возможно и такое. Тем более, когда они увидят, что русские вышли на границу рейха, то именно так и поступят. Пока же их больше беспокоит Италия и Африка. Так что вариант дождаться окончания войны в Европе у тебя есть.
— Увы, мой старый друг, я все-таки хочу остаться здесь и если умереть, то в Германии, в бою с настоящим и храбрым врагом. А не в постели со жгучей француженкой.
— Вильгельм. Нельзя же так плохо говорить о наших европейских противниках. Они тоже представляли некоторую угрозу.
— Что верно, то верно. Особенно своими бомбардировщиками, наносящими удары только по мирным жителям в городских кварталах. Ладно, давай вернемся к 'нашим баранам'. Меня беспокоит изменение обстановки в Конторе, а так же подготовка нового наступления русских в Польше и Восточной Пруссии.
— Здесь мы ничего изменить не можем. Тут и так собрали все что можно. Но в свете последних событий на Украине и Прибалтике, этого, я думаю, будет мало. Русские слишком хорошо научились воевать. Создавая зчатительный перевес сил на направлении главного удара, и рвя нашу оборону.
— Поэтому нам и остается только хорошо делать свою работу, помогая ОКВ бороться с русской угрозой. Скажи, что тебя беспокоит в моей поездке?
— Не знаю. Какое — то нехорошее предчувствие... Несколько дней назад мне приснился странный сон, в котором тебя захватывает в плен русская разведка.
— Надеюсь, я успел застрелиться?
— Не шути так.
— Прости. Расскажи лучше, что тебе конкретно приснилось.
— Ты сильно напился в Берлине. Выйдя из кабака, стал кричать, что мы проиграли войну. За это тебя арестовали, судили и направили в штрафной батальон. Оттуда тебя выкрали русские 'крысы'. Уже в своем расположении тебя раскрыли и направили в НКВД1.
— Можешь сразу выбросить этот сон из головы. Я не собираюсь живым попадать к русским в плен, а уж тем более напиваться и кричать о поражении Германии, вообще нет в планах.
— Надеюсь. Тем не менее, возьми с собой дополнительную охрану...
-Хорошо.
* * *
— Курт, позвоните гауптштурмфюреру Майеру. Попросите, от моего имени, усилить безопасность района сосредоточения группы, а так же личную охрану Вильгельма. Кроме того гауптштурмфюреру необходимо самому организовать поиск безопасного прохода нашей группы в тыл к русским.
— Слушаюсь господин полковник.
— И еще... лейтенант ... Мне кажется, что вам тоже не помешает небольшая прогулка вместе с майором на фронт?
— Вы не довольны моей работой шеф?
— Нет, что вы, Курт! Просто я боюсь, что гауптштурмфюреру, как человеку новому в нашей работе, будет сложно организовать необходимый коридор через линию фронта. Вы же, Курт, обладаете такими навыками, сумеете, как следует все организовать. И еще... Если возникнет ситуация угрожающая захватом Вильгельма русскими, вы должны не допустить этого.
— Я должен его уничтожить?!
— Да. Но только в крайнем случаи. Он слишком ценен для Германии, чтобы дать противнику шанс завладеть сведениями которыми обладает Вильгельм... Надеюсь на вас лейтенант. Никому кроме вас я не могу доверить это, так чтобы об этом не узнал Вильгельм.
— Спасибо господин полковник. Я постараюсь оправдать ваше доверие...
— Очень на это надеюсь. Курт. Если справитесь с заданием и майор, без приключений, вернется сюда, можете рассчитывать на очередное звание, _________________
1 в РИ все так и произошло
которое вы уже давно заслужили.
— Яволь...
Глава
Из воспоминаний Галунова Ивана Кузьмича 1921 года рождения. (АИ)
Когда чуть-чуть осталось до границы...
Когда ещё немного, и опустится Победы Меч.
Перед атакой мне особенно не спится.
Минуты жизни в памяти хочу сберечь.
Я фотокарточку хранил весьма исправно.
Поистрепалась правда сильно, не беда.
На фотокарточке — моя сестра и мама.
В день накануне страшного известия — Война.
Мне было восемнадцать — пацанёнок.
И жизни вкуса не успел ещё познать.
Я помню только, что твердили мне с пелёнок:
Есть честь и совесть, Родина, отец и мать.
Поистрепалась фотокарточка, простите.
Бои — не шутка.
Марш-броски, окопы, вши и грязь.
Вы только верьте в нас, пожалуйста, живыми ждите!
Простите, мне пора, опять перерубили связь.
Вернусь, наговоримся, подождите...
Всё будет хорошо.
Не страшно, не один.
Всё будет хорошо.
Вы только нас живыми ждите!
(Алена Морозова)
Всю неделю наша группа ходила по нейтральной полосе с заданием подергать противника 'за усы', но официально для всех это звучало, как добыть 'языка'. Реально же нам требовалось ввести в заблуждение противника. Он не должен догадываться, что мы вместо обороны, ждем команды перейти в наступление. Во всяком случаи так 'солдаствкое радио' сообщало. Поэтому приходилось действовать ужасно прямолинейно в стиле тех, кто тут был до нас.
Зима в этом году теплая, снега мало. Днем периодически на плюс, ночью подмораживает. Постоянные разрывы мин и снарядов землю поднимают и снег марают. Потому следов нашего прибывания у немецких позиций практически не остается.
Выбирались на нейтралку, по ложбинке аккуратно продвигались вперед, а дальше небольшой концерт 'по заявкам'. Немцы тут успели колючую проволоку с пустыми консервными банками натянуть, вот мы этим и пользуемся — подальше от себя арбалетным болтом крючок с ниткой набросим, и давай поддергивать. Немецкое боевое охранение тут службу бдительно несет. На любой шорох открывает огонь, а через пару минут к нему присоединяются их остальные камрады, расстреливая место шума. А мы полежим в сторонке, понаблюдаем, выявим огневые точки и без потерь потихоньку отходим. Или же в темноте перемещаемся на полкилометра левее и опять устраиваем концерт. Немцы открывают огонь, а мы уже окончательно отходим к своим.
Пользы от таких действий — заставить противника нервничать, зря боеприпасы переводить и главное, что мы приучили врага к такому виду поиска и нашли место, где можно незаметно пробраться к нему в тыл — 'на цыпочках' самым краем оврага. Там наверху у фрицев пулеметный расчет сидит. В свое время он нашим парням много крови попортил, а сейчас вроде как успокоился. Мин на дне оврага и перед собой наставил и 'пребывает на лаврах'. Мы такое просто так оставить не могли.
С ротным переговорили. Пока остальные 'дергали за усы', с Виктором успели по маршруту пройтись и осмотреться. Пулеметчики были на месте и свое присутствие даже не скрывали. Курили на посту и даже пусть и вполголоса, но переговаривались между собой. В 'концерте' не участвовали. Совсем расслабились сукины дети. Мины действительно стояли, но имелась еле видная тропочка в сторону наших позиций. Видно немецкая разведка или кто еще по ней проходил.
На следующий день там с саперами побывали. Они нам тропочку проверили и подтвердили отсутствие на ней 'сюрпризов'. Вот мы и решились на прорыв, пока темно. К деревне, что в пяти километрах в тылу у немцев, вышли и до рассвета назад вернулись. Солнце уже в наших окопах встречали.
Начштаба, конечно, взгрел за самоуправство, но доклад выслушал с видимым удовольствием. Особенно ту часть, где мы ему на карте указали месторасположение гаубичного дивизиона и складов с боеприпасами противника.
Сутки нам дали на отдых и подготовку рейда. Задачу начальник разведки бригады лично ставил. А что ее ставить? Мы и так знаем — нужен знающий 'язык' — офицер или связист, остальные приветствуются, но первые лучше.
С наступлением сумерек тронулись в путь. К ложбинке кружным путем пошли. Уже на нейтралке с немецкой стороны шорох услышали, а затем увидели, как в сторону наших окопов из той самой ложбинки их разведчики выдвигаются. Пять человек с ППШ и двое с пулеметом в прикрытии в метрах десяти сзади. В серо-белых камуфляжных куртках. Видно, что не простые пехотинцы. Хорошо подготовленные. Грамотно так, в темпе, практически бесшумно, словно призраки двигались.
Мы то, как только их услышали, сразу затихарились. Только стволами и сопровождали. Нас всего-то метров пять друг от друга отделяло, когда они мимо нас продвигались. Мы несколько в стороне от них были, вот они нас и не заметили.
Оставлять их у себя в тылу было опасно. Можно, конечно, было продолжить задание, но шансов на благополучное возвращение оставалось мало. Численность у нас была примерно равная. Нас пятеро да саперов трое. Так что восемь против семерых получалось.
Потому рисковать не стали и ударили по ним с тылу. По-тихому хотели сработать. Ножами, да у нас еще два ПБС были. Не все получилось, как хотелось.
Сначала пулеметчиков из ПБС сняли, а потом за остальных принялись. Вроде как все правильно рассчитали, но все равно двое наших ребят в схватке ранения получили. Говорю же, немцы очень хорошо подготовленные были. Среагировали быстро. Огнем огрызнуться успели, а потом и до гранат дело дошло. Двое немцев в воронку скатились и оттуда нас достать пытались. Тут враг, прикрывая своих разведчиков, минометным и пулеметным огнем наши позиции крыть начал, а наши в ответ по ихним. А мы на нейтралке свою войну ведем. Сразу три гранаты к ним зафутболили, чем дело и решили.
Дождались когда все более или менее успокоится, трупы и оружие врага подобрали, раненых перевязали и к своим окопам понесли. Одного мы немца не нашли. Он, видно, куда-то в воронку закатился. Главное, что унтера немецкого живым повязали. Пленного сразу в штаб бригады отправили, а сами к себе отдыхать пошли.
Днем начальник разведки к нам в землянку зашел. Сказал, что хорошего пленного привели — знающего, много интересного тот рассказал. Ну, а в завершении, предупредил, чтобы мы через двое суток отдыха снова к немцам в гости собирались, всем взводом...
... В этот раз с нами ещё группа ребят пошла, из особого отдела фронта. Контрики, одним словом. На инструктаже сказали, что взятый нами Унтер, на допросе, рассказал о проходящей подготовку к заброске в наш тыл группе абверовцев. Эта группа находится на хуторе в двенадцати километрах от линии фронта. Подготовку группы и ее заброску контролирует майор из штаба 'Валли I'. Заброска должна быть осуществлена в ближайшие дни. Ждали только прибытия майора из поездки в Варшаву. Группа унтера должна была проверить один из маршрутов перехода через линии фронта. По описание удалось установить личность майора, и он очень заинтересовал руководство. Поэтому командование решило нанести упредительный удар — уничтожить группу противника и захватить в плен майора. Охрану хутора осуществляет пехотный взвод. На самом хуторе расположены тыловики пехотной дивизии, стоящей напротив нас. Удар планировался силами нашего разведвзвода и контрразведчиками.
Линию фронта, по найденному нами маршруту, перешли спокойно. Дальше был забег по пересеченной местности. Дневку сделали в лесу, километрах в трех от хутора. Контрразведчики ушли вести наблюдение, а остальные остались в лагере. Нашей тройке взводный поручил пробежаться по окрестностям — осмотреться, что к чему. Чуйка у взводного была — слишком все хорошо и гладко шло, а такого в принципе быть не могло. Прав, он оказался. Всего в полукилометре от лагеря мы наткнулись на немецкий ДЗОТ, а чуть дальше на позиции минометной батареи и взвода эсэсовцев.
Ближе к вечеру в лагерь вернулись контрики и сообщили, что разведгруппа противника и майор на месте и их по любому надо брать. Несмотря на то, что на хуторе был размещен еще взвод эсэсовцев и бронетранспортеры.
Ну а нам троим, поручили обеспечить отход группы — разобраться с найденными нами ДЗОТом и минометной батареей. С наступлением сумерек все выдвинулись на исходные.
Работать решили холодным и бесшумным оружием. Двух немцев, что были у ДЗОТа снаружи, сняли из револьверов с глушителями. Через дымоход я закинул внутрь блиндажа гранату, а затем Миша Ефремов и Саша Ханин ворвались внутрь и добили тех, кто там был. Я прикрывал их снаружи. В ДЗОТе мы уничтожили еще четырех немцев. В качестве трофея, нам достался немецкий пулемет. Не сказать, что мы сильно нашумели. Во всяком случаи на батарее никто не заволновался.
Вроде бы все хорошо и удачно прошло, но что-то меня беспокоило. И тут до меня дошло! Нами было уничтожено шесть человек, а на импровизированной вешалке у входа в блиндаж висело восемь камуфлированных накидок 'Zeltbahn'1. Касок тоже было восемь. А еще что мне показалось странным — среди убитых не было никого старше рядового! Так что двоих мы видно прозевали — еще одного солдата и унтера. Пришлось срочно затаскивать трупы в ДЗОТ, а самим, накинув на себя трофейные накидки, занимать позиции снаружи. Вовремя, однако!
Со стороны минометчиков к блиндажу шел офицер в сопровождении ефрейтора. Как только они к нам приблизились, мы их сняли. Вот теперь можно было быть спокойным. Телефонной линии к ДЗОТу не шло, значит, связь между подразделениями через посыльных, а уж справиться с парой человек для нас не проблема.
Наступила ночь. Лучшее время для диверсантов. Минометчики спали в палатках рядом с огневой позицией. Пара часовых мерно прохаживаясь, охраняла их покой. Иногда часовые встречались, о чем-то тихо разговаривали и снова расходились по своим маршрутам. Смена часовых была каждые два часа. После полуночи мы приступили к действию. Миша Ефремов остался с пулеметом. А мы, с Сашей разобрав часовых, ползком
____________
1Накидка 'Zeltbahn 31' служила защитой от непогоды, как пончо, несколько накидок могли соединятся в тент. Большинство накидок шилось из материала полевого серого цвета или камуфляжа армейского образца, в конце войны появились накидки Zeltbahn с камуфляжем, принятым в войсках СС
