Русские сопротивлялись ожесточенно, но сдержать нас не смогли. Мы ворвались с русские окопы и здесь сошлись в рукопашной. Никогда не думал, что снова буду драться в рукопашной. Мои адъютант и ординарец, находившиеся рядом со мной и прикрывавшие меня, были убиты. Я видел Седова, он вместе со своими солдатами защищал свой КП. Был всего в нескольких метрах от меня. Их было меньше чем нас. Мои парни хотели его захватить, бросились к нему, но русские, эти чертовы фанатики, не допустили даже приблизиться к подполковнику. Дрались до конца. Я никогда не видел такого мастерского умения драться подручными срествами — они бились всем, чем только могли — оружием, лопатками, касками, ремнями, ножами, камнями и деревяшками. Это было страшно. Представь, русские, поваленные на землю, без оружия, рвали зубами глотки нашим парням. Звери. На моих глазах молодая девушка, без верхней одежды, с повязкой медсестры на рукаве своей оковавленной гимнастерки, бросилась со связкой гранатой под танк, что прикрывал нас. И уничтожила его. Нам во фланг ударила новая группа русских. Под их напором пришлось отступить. Нас осталось слишком мало, чтобы продолжать бой. Я, стрелял несколько раз в Седова, но промахнулся.
Вечером русские получили резервы и контратакой окончательно выбили нас с занимаемых позиций, чем восстановили свою линии обороны. От батальона осталось чуть больше полусотни человек. Все это время операторы фиксировали 'объект' и его перемещение.
— Надеюсь, они не были в боях.
— Находились на исходных позициях и в боевые порядки не выдвигались.
— Хорошо, а то потеря оборудования дорого бы нам обошлась. Продолжай. — Как я уже сказал, дивизия понесла тяжелые потери, использованы все резервы. Танковый батальон безвозвратно потерял два десятка танков и примерно столько же бронетранспортеров. Часть подбитой техники удалось эвакуировать для ремонта. Восстановение её займет несколько дней. Пехотный полк придется отводить на переформирование, он потерял боеспособность. В батальонах осталось всего по сотне человек. Насколько я понял, из разговоров в штабе дивизии, наступать мы больше не можем.
— Да это так. Ранение тяжелое?
— Не особо. Могу продолжать действовать.
— Я думаю, операцию продолжать не имеет смысла. Лишние потери никому не нужны. Поедешь к себе. Командир дивизии предоставил рапорт о твоих действиях и очень хвалит тебя за героизм и мужество. Думаю, что награждение тебя 'Рыцарским крестом'1 не заставит долго ждать. Ну, а результат все-таки есть — мы теперь точно знаем, что Седов носитель 'объекта'. А значит, есть вероятность, что мы с ним скоро встретимся. Но этим будут заниматься другие люди.
_______________
1 Рыцарский крест Железного креста — высшая градация Железного креста. На момент окончательной капитуляции Германии в 1945 году насчитывалось 5 степеней Рыцарского креста.
Глава
Снова в Бресте
УКАЗАНИЕ НКГБ СССР ?49 'О МЕРОПРИЯТИЯХ ПО ВЫЯВЛЕНИЮ И ИЗЪЯТИЮ АГЕНТУРЫ НЕМЕЦКОЙ РАЗВЕДКИ НА ОСВОБОЖДЕННОЙ ОТ ПРОТИВНИКА ТЕРРИТОРИИ'
Установлено, что германская военная разведка, при отступлении немецких войск в последнее время практикует оставление в тылу
наступающих частей Красной Армии своей агентуры с разведывательными и диверсионными заданиями в специально оборудованных и хорошо замаскированных землянках.
Землянки эти сооружаются в лесистой местности, вблизи основных коммуникаций, по которым передвигаются наши войска и идет снабжение фронта.
В марте с.г. на Ленинградском фронте при попытке проникнуть в
Красную Армию органами 'Смерш' и НКГБ был арестован активный германский шпион Полищук-Бойко М.А.
На допросе Полищук-Бойко показал, что 20 февраля с.г. он, при отступлении немцев, был оставлен германской военной разведки в районе деревни Васьково, что в 12 км от г. Дно, для шпионской работы в тылу советских войск.
До ареста Полищук-Бойко скрывался в специально подготовленной для него немцами землянке, вырытой в лесу в 1 км от д. Васьково.
Землянка состояла из 2 комнат размером 5x3 м и высотой в 2 метра, имела деревянный настил и такое же перекрытие, засыпанное сверху толстым слоем грунта до уровня земной поверхности, освещалась через маленькое окно, выходившее наружу под ствол сосны, которое на ночь закрывалось деревянной рамой. Отапливалась землянка железной печкой.
В одной из комнат стояло две кровати, под одной из которых имелся потайной, хорошо замаскированный подземный ход, длиной в 65 метров, выходивший в густую заросль. По этому ходу можно было быстро и свободно передвигаться под землей, слегка согнувшись. Вход в потайной
выход закрывался специально приспособленными массивными плитами из дерева и, не открыв их изнутри, проникнуть в землянку было почти невозможно.
Землянка была тщательно замаскирована, и в 2-3 метрах ее обнаружить нельзя было.
При аресте Полищука-Бойко в землянке были изъяты: радиостанция, оружие, шестимесячный запас продовольствия, фиктивные докуѓменты и крупная сумма советских денег.
Оставленные германской военной разведкой агенты в подобных землянках выявлены и в других освобожденных от противника районах.
Ориентируя об изложенном, предлагаю:
1. Учесть в своих мероприятиях по выявлению и изъятию немецкой агентуры на освобожденной от противника территории необходимость организации поисковых операций (прочесывание, проведение облав, создание заслонов, секретов и патрулирование) в районе дорог и подходов к основным коммуникациям, по которым передвигаются наши войска и идет снабжение фронта.
2. Приобрести розыскную агентуру в населенных пунктах, расположенных вблизи коммуникаций Красной Армии, в первую очередь из среды проверенных лесников, объездчиков, охотников, сторожей и пастухов, направив ее на розыск оставленной в нашем тылу вражеской агентуры.
Народный комиссар государственной безопасности СССР комиссар госбезопасности 1-го ранга Меркулов
* * *
* *
Вроде бы все понятно и просто. Встал на зимние квартиры и спокойно неси гарнизонную службу, гоняй по лесам нечесть. Только вот не получается как хочется. Как всегда все хорошо выглядит только на бумаге...
Для начала нужно было решить вопрос с размещением личного состава в разрушенном городе. Казарменного фонда и до войны не хватало, а тут его за пару лет еще основательно подсократили — бомбежками и артобстрелами. Кроме того город и без нас был забит щтабами, воинскими частями и госпиталями, занявшими все, что осталось более или менее целым в военных городках, фортах и жилом секторе. А тут еще мы своим кагалом. Да еще посреди зимы! Какому коменданту или начальнику это понравится?
Мысль о том, что народ придется размещать в палатках в чистом поле или развалинах, не прельщала. Была надежда хоть часть людей разместить на 'лесной базе'. Но, увы. Немцы, после наших прошлогодних летних похождений, смогли ее вычислить и после боя захватить и уничтожить.
И все же место себе мы нашли — разместились в нашем 'лесном лагере', там, откуда мы в июле 1941 г. начали свой рейд. Для этого было несколько важных причин.
Первая — как я и говорил город и его окрестности были и так забиты всевозможными воинскими частями.
Вторая — как бы ни был город прикрыт силами ПВО, люфтам часто удавалось прорываться через её и наносить бомбовые удары.
Втретьих — линия фронта проходила в каких-то десятках километрах от крепости и вероятность прорыва фронта немцами никто не снимал. Сведения о концентрации противником своих танковых подразделений на нашем участке фронта шли потоком и из штабов и от раненых, доставляемых в Брест. Вновь оказаться блокированными в крепости меня не прельщало.
Личного состава как всегда не хватало. Некомплект больше 70 процентов, а тут еще пришел приказ вернуть пограничников для комплектования погранзастав. Пришлось возвращать практически лучших моих бойцов. Вместо них, как нам и обещали, пришли партизаны из Пинского и Брестского партизанских соединений. 'Лесовики', знающие окрестные леса как свои пальцы. Вот только к военной службе у них отношение было довольно своеобразное. Нет, службу на постах, при прочесывании и задержаниях несли исправно, но вот со всем остальным, были проблемы. Особенно того, что касалось внутреннего распорядка и т.п. Могли, и домой без разрешения на пару часов смотаться или кого, куда послать, невзирая на чины и награды. Да и с алкоголем проблем хватало. 'Партизанщина', что тут еще скажешь. Не лучше были и те, кто пришел из запасных полков. Пришлось моим командирам приводить их в порядок, и в который раз крутить 'карусель'. Традиция, однако...
Мне же кроме всего прочего пришлось озаботиться изучением того с кем нам придется иметь дело. Хорошо еще, что в местное Управление прислали людей знакомых с этой проблемой. Несколько человек были из довоенного состава и помнили наши совместные действия с польским подпольем. Они-то меня и снабдили необходимой информацией, предоставив, в том числе и архивные документы довоенного времени. Много интересного я там нашел о действиях польских и украинских националистов и месторасположения их довоенных баз. Часть из них мы еще до войны разгромили. Но поляки и укронацики находясь под 'немецким крылышком' настроили новых. До части из них, конечно, не добраться, но те, что были под боком, стоило проверить и зачистить. Удалось договориться о том, что опера проверят известные явки нациков, ну а мы и пограничники возьмем на себя силовую часть операции. Армейские подразделения решили не привлекать, у них и так своих проблем 'выше крыши'.
Первые результаты были уже через неделю. Совместными усилиями удалось захватить несколько связных и обнаружить базы укронациков под Пинском.
* * *
* *
Мои мгновения войны
Совсем не знали тишины,
Но я прошёл их до конца,
Не посрамив мать и отца.
Там по пятам ходила смерть,
Мне б с ней не встретиться суметь:
В колонне, в воздухе, в бою...
И жизнь продолжить, чтоб свою.
Когда, поднявшись для броска,
Смерть ощущаешь у виска,
В себе сам убиваешь страх,
Что превратишься в жалкий прах.
Но вспомнишь в этот грозный миг,
Что ты не всё ещё постиг,
И сквозь огни, дымы и тени
Мелькают новые мгновенья.
И, слава Богу, что не твой
Последним стал вот этот бой.
И доживут до тишины
Мои мгновения войны...
(Автор— Серж Антонов)
Из дневника комбата Бресткой бригады НКГБ....
Сегодня мой батальон примет первый бой. Слабоваты бойцы еще, ой как слабы. Не то, что были в прошлый раз. Те хоть обстрелянные, большинство в боях не раз побывали, по госпиталям помаялись, без дури в башке, а эти не то что под огнем не были, но и 'мамку' не пробовали... Дурные. Что рядовые, что командиры из училищ прибывшие. Война для них как в игрушки поиграть. Гонять бы их еще по лесам и болотам, поучить уму-разуму, как меня в свое время комбриг гонял, но, увы, времени нет. Потому и пошел со штурмовой ротой сам, а комиссара во вторую отправил, ротным помогать. И это вместо того чтобы с КНП батальоном командовать. Ладно, там и начштаба справится. Он человек спокойный, обстоятельный и разумный, не то, что я гоняющийся в первых рядах. Зато в 20 лет уже комбат, а Мишка, хоть и на три года старше, выше начштаба не поднялся. Комиссар, тот вообще с гражданки, старик — ему двадцать пять. Чет меня не туда понесло.
В общем, злость берет, глядючи на мое воинство, и жалко их до слез. Что этот молодняк в 17-18 лет видел? Да ничего, дай бог, чтобы они дожили до Победы, и не скосила их вражеская пуля. Ну, а пока работа...
Лесной бункер, запасные выходы и месторасположение часовых сдал связной укров. Брали бункер мои 'старики'. Без церемоний. Только вместо двух десятков, там находилось только пять 'мельниковцев'. Землянка довольно просторная — на три десятка человек. Обжитых мест десятка на два, не больше. Стены обиты досками, две буржуйки. За перегородкой офицерская комната и место для радиста. Оружия, снаряжения, боеприпасов, денег и продовольствия хватило бы на полнокровную роту. Пленных всего двое. Лица почерневшие и осунувшиеся. В глазах застыла непреходящая усталость. Несло от них козлом — с гигиеной здесь туго. Экспресс-допрос дал ответ на все возникшие вопросы.
Главарь банды увел людей на праздник в деревню, расположенную в пяти километрах от бункера. Оставили засаду из пяти человек из наиболее подготовленных ребят у бункера. Не маленькие, в случаи чего отобьются сами! А нам пришлось делать марш-бросок.
...Отсюда, с заросшего соснами холма, деревня, ставшая пристанищем 'укриков', смотрится иллюстрацией к какой-нибудь старинной книге — чисто, снегом вся грязь прикрыта, над домами дымок въется, красиво...
Деревня встретила нас мертвой тишиной. Бойцы тенями скользят вдоль заборов и стен, легкостью движений напоминая хищников. Погранцы двигаются немного похуже, оставляя без внимания потенциально опасные места.Уже несколько раз до нас доносился отзвук коротких злых перестрелок. Окружившие деревню бойцы 2-й роты стреляют без предупреждения. Неплохо. Чем больше бандюков в поле положат, тем меньше нам тут возиться. Бойцы, разделившись на группы, начали зачистку домов. Ротный молодец правильно действует.
Хлетко прозвучали выстрелы 'шмайсера' из-за дома. Так, похоже, укры решили пообороняться. А это неправильно! Жить им, что ли надоело?
Один из моих ребят, распластавшихся вдоль стены, казалось бы, еще за мгновение до выстрелов, не приподнимаясь, взмахивает рукой. Вслед за разрывом гранаты мы перемахиваем с ним вдвоем через забор. У привалившегося к стене мужика в потертой распахнутой шинели, с маузеровским карабином в руках, до невозможности широко распахнуты глаза. В бесполезной попытке продлить жизнь он старается руками запихнуть обратно в разорванный впалый живот клубок сизо-кровавых внутренностей. Мой напарник скользит по нему взглядом — не противник уже — и вслед за стволом автомата ищет новую цель. Молоток— парень, нервы в порядке.
— Командир, — хрипит он (сказывается все же первый бой), — у этого винтовка, а били еще из автомата.
Молодец. 'Мельниковцы' укрылись в полуподвале, выходящем наружу узкой щелью, прикрытой сверху кирпичным козырьком. Мой напарник делает шаг из-за угла стены, и я еле успеваю поймать его за плечо и втащить обратно...
— Куда?!
— Командир, — он искренне удивлен, и даже, кажется, обижен, — им же деваться некуда, не будут они стрелять, не психи же... Надо предложить сдаться.
— Умник, не спеши. Ты сначала их гранатой, а лучше парочкой попотчивай, так чтобы они почувствовали серьезность момента, а уж потом лясы разводи.
Где-то неподалеку справа раздались винтовочные выстрелы, зло отозвался станкач, взорвалось пару гранат, несколько 'папаш' присоединилось к веселью, и длинно зашелся немецкий ручник. Чуть позже выстрелы раздались и слева. Мощно так — сразу заработали штук шесть автоматов наших и немецких, а затем ударил станкач. Похоже, мои парни еще кого-то прижали.
Разговаривать с засевшими в подвале не пришлось. К нам подтянулось еще пара ребят. Хватило струи из огнемета, ударившей рядом с амбразурой и пары гранат, взорвавшихся у входа в подвал. Сдалось пятеро хохлов. Еще двоих нашли в комнатах мертвыми.
