Возможно, жизнь в правящем доме будет страшнее всего, что было с ней прежде.
* * *
Кверсати Аллат’сенери лежала на покрытой шёлковыми простынями постели. Кровать была огромна, способная разметить небольшой отряд первоклассных любовниц. Что периодически и случалось — Первая дочь никогда не оставалась с фаворитами без поддержки солдат.
Но сейчас она была в одиночестве. Тонкое покрывало сбилось в плотный жгут, и дроу по-детски сжимала его ногами, позволяя шёлку скользить по обнажённой коже. Кверсати всегда спала нагой.
Ей снилось нелепая, но приятная ситуация. Мать-настоятельница Алаурун попалась на поклонении какому-то культу белых эльфов и Кверсати с наслаждением строила планы её свержения. Почему-то в кругу самых сомнительных служанок дома, которые обещали привести на встречу её пропавшую старшую сестру…
Кверсати уже поднесли сделанный из ноги паука кинжал, когда видение сменилось. Окружение растворилось в сопровождении резкого ощущения тревоги. Дроу встрепенулась, её разум пробудился ото сна. Но не её тело. Кверсати всё ещё находилась в плену горячечного видения.
Её поглощала непроглядная холодная пучина Пустот, тёмные пещеры то смыкались, то расходились вокруг как живые. Она ощущала себя нагой и даже бесплотной, не в силах сделать ни единого движения. Тренированный годами ментальной дисциплины разум бился в клетке бессилия, ничто не работало, как она не концентрировалась.
Что-то подавляло. Что-то больше самой Кверсати — и стоило мысли мелькнуть в голове, Первая дочь вдруг увидела… её.
— Госпожа…
Хриплый шёпот отразился в темноте нижней тьмы. Бесформенная фигура вдалеке сделала жест и Кверсати с первобытным ужасом ощутила, как её конечности изгибаются в принуждении. Невероятным усилием воли она подавила желание сопротивляться.
Тёмная Мать не любила бездумного бунтарства.
Отдавшись воле богини, Кверсати с ужасом следила, как фигура разрастается в физическом и ментальном плане, поглощая сознание дроу. Тяжесть присутствия богини становилась невыносима. Фактическая хозяйка Первого правящего дома дроу, самая безжалостная и свирепая дочь одного из самых жестоких народов в мире готова была зарыдать от ужаса.
Её богиня гневалась.
— Зачем я выбрала тебя, Кверсати?
Голос сочился в голове дроу как яд. Кверсати с трудом разлепила губы:
— Служить твоей воле…
— Нет!
Резки окрик пронзил тело болезненным ударом.
Кверсати любила иногда ощутить боль. Порой, когда на неё находило настроение, одна из любовниц получала необычные приказы. И за все годы только одна оказалась достаточно хитра, чтобы пережить находивший на Кверсати… откат.
Но тщательно скрываемая слабость оказалась прозрачна для богини — и умело использована. Кверсати униженно ощутила, как вопреки всему её тело отвечает на наказание совсем не желаемым образом. И осознание пытало её куда сильнее — не говоря уже о самой боли. Агония заставляла её мысли плавиться.
— Я выбрала тебя потому, что ты возвысилась по моей воле!
Шипение невыразимой злости привело Кверсати в чувство. Неожиданно она рухнула вниз, будто падала в бездонную пропасть, кружась как пылинка.
— Ты служишь не потому, что ты верна! Ты служишь, потому что ты такая, какая есть!
Падение неожиданно приобрело приятный оттенок. Кверсати уловила, что её не будут наказывать просто так.
— За это я возвысила тебя над другими, девчонка! Ты желаешь опробовать что бывает грешниками?
— Нет!
Отчаянный крик вырвалась из горла Кверсати раньше, чем она могла его остановить. Терять своё положение обласканной богиней благородной дроу на вершине мира было страшно. Страшнее, чем Кверсати хотела признать — хоть всегда гордилась своей почти безумной решимостью всеми силами карабкаться наверх.
— Тогда почему ты ждёшь? Ты бесполезна, Кверсати!
Голос вновь блеснул болью — в этот раз простой болью удара в наказание.
— Ты желаешь быть мне бесполезной?
— Никогда! — взмолилась Первая дочь. — Никогда я не буду тебе бесполезна, моя госпожа! Скажи свою волю, и я исполню! Я исполню все, что ты прикажешь!
Резкое падение превратилось в лёгкое парение. Кверсати с лёгкой опаской ощутила, как её тело опутывают мягкие сети. Будто живые тени окутывали её, обращаясь в роскошное длиннополое платье. Непроницаемо чёрное, как тьма Пустот.
— Ты будешь продолжением моей воли вновь…
В голосе богини звучало особенное величие, наполняя Кверсати почти сексуальным возбуждением. Богиня любила её! Такая честь — и редкость.
— …когда исполнишь свою.
Раскосые белые глаза возникли под капюшоном теней, очерчивая лицо прекрасной, идеальной тёмной эльфийки, наполняя душу Первой дочери вожделением и завистью — богиня была столь великолепна.
— Я хочу, чтобы они все умерли, Кверсати. Все.
Видение неожиданно прервалось — Кверсати показалось, будто мягкое платье с её тела сорвали одним мощным движением, отправляя в полёт как сломанную игрушку. С испуганным воплем она взмахнула руками, стараясь сохранить равновесие…
И неожиданно совершенно запуталась к какой-то тряпке, испугано вскрикнула, и кубарем скатилась на пол.
— Не подведи меня…
Прохладный камень впивался в мокрую от жаркого пота кожу как ледяное лезвие. Кверсати, придавленная напутствием, замерла как испуганный ручной ящер, медленно приходя в себя. Затем поспешно поднялась, всё ещё дрожа от прикосновения Тёмной Матери. Кого-то менее опытного подобное видение привело бы или в затяжной экстаз, или свело с ума. Кверсати же знала только одно — пришла пора действовать.
Богиня отдала ей приказ! Теперь никто посмеет встать между ней и очищением её города от чужаков и отступниц!
* * *
Была уже поздняя ночь, когда новая дочь дома Молув’итар проснулась. Всё, что случилось днём, казалось диким видением.
Но оглянувшись, она со смешанными ощущениями поняла, что это не так.
Вчера утром комнатой Мелларики был всё тот же узкий чулан, где она провела всё своё детство. Она так надеялась что став ученицей она, наконец, попадёт на верхние этажи дома, где жили сестры и старшая мать — и даже их личные служанки! Но её оставили в прежней «комнате», где с трудом умещались кровать и сундук для её старых потрёпанных вещей.
Сейчас же она проснулась на широкой мягкой кровати, в просторном помещении. С окном! Его края украшала резьба. Овальный стол стоял рядом с кроватью, на спинке стула висело плотное мягкое платье нежного бирюзового цвета.
Мелларика не могла поверить, что её дают такую комнату. Казалось что это розыгрыш — но когда явилась служанка, то она не сообщила что пришла пора спуститься куда-то в подвал. Она пришла, чтобы принести юной госпоже обед. Мелларика уснула, как только коснулась головой подушки, хоть была уверена, что не сможет сомкнуть глаз до конца жизни.
Потому что сестра Шалшари приказала ей вечером явиться в свои покои, на несколько этажей выше.
С удовольствием стянув с себя старые тряпки прежней жизни, Мелларика застыла ненадолго, рассматривая новое платье. Оно было странного покроя, очень лёгким. И очень откровенным — Мелларика не ждала, что когда-либо увидит в зеркале больше своей обнажённой кожи, чем лицо и запястья.
Она обожала это платье. Молодая дроу ощущала себя счастливейшей девушкой в Нижней Тьме нарядившись в прелестный подарок.
— Интересно, кто приказал мне его дать?..
Вряд ли старшая мать заботилась такими делами. Ощущая жар на щеках, Мелларика прогнала мысли, что это был подарок от сестры, её новой наставницы.
Вскоре она стояла у высокой двери покоев Второй дочери её дома. Мелларике приказали прибыть после отдыха немедленно, и начинать новую жизнь с раздражения своей наставницы девушка не рискнула бы. Да и нечего ей было делать в этом незнакомом доме.
Стоило ей занести руку чтобы тихо постучать — скорее даже, поскрестись — в дверь, как та приоткрылась. Мелларика удивлённо потянула на себя, раздумывая, не ждёт ли её пустая комната.
— Закрой дверь на замок.
Сестра Шалшари стояла посереди помещения, спиной ко входу. Мелларика послушно запрела дверь и осмотрелась мельком. Комната сестры была куда больше, как Мелларика и ожидала. Шалшари была Второй дочерью, конечно, она будет жить в роскоши. Пара шкафов тонкой работы, круглый стол с парой книг и широкая овальная кровать составляли интерьер. Стены покрывала красивая тёмная драпировка с замысловатыми узорами.
Шалшари отвернулась от прикрытого полупрозрачными занавесками прохода на балкон.
— Я… пришла, как ты приказала, сестра, — робко протянула Мелларика, стараясь не сбиваться на жалобный тон.
Сейчас на Шалшари было уже другое платье, украшенное разрезами, обнажавшими гладкую чёрную кожу на плечах, боках, бёдрах… Мелларика ощутила, что таращится на стройное тело сестры и быстро потупилась.
— Я вижу.
Прохладный голос мигом напомнил Мелларике, что она всё ещё просто младшая дочь, возможно вовсе здесь не желанная. Сестра подошла ней и смерила взглядом. Затем обошла вокруг, мягко касаясь волос Мелларики кончиками пальцев.
— Ты знаешь, зачем ты здесь?
Мелларика уже качнула головой в отрицании, но быстро спохватилась. Это был вопрос с подвохом.
— Я… должна начать обучение? — с надеждой протянула девушка.
Малейшая перспектива вырваться из рутины простой прислуги вселяла болезненную надежду. Убирать в комнатах, таскать одежду и бельё на стирку, полировать барельефы в коридорах — всё это было такой ужасно нудной и тяжёлой рутиной. Мелларика ненавидела эту жизнь. Даже слуги могли просто отвлечься, но она должна была только прислуживать сёстрам!
Шалшари ласково провела рукой по её волосам, потом подхватила пальцами локон младшей сестры.
— Верно. Ты моя ученица. Пора тебе узнать о своих обязанностях.
Неожиданно ладони Шалшари скользнули по шее Мелларики, заставив ту окаменеть. Ласковое дыхание прошлось по уху новой дочери Молув’итар. Она ощутила мягкое прикосновение к шее, ладони сестры скользнули ниже, обнимая её маленькую грудь…
С испуганным восклицанием, Мелларика рванулась вперёд, вырываясь из рук Шалшари и…
Не смогла. Ладонь на шее кольнула неожиданно острыми ногтями, другая рука плотно обхватила девочку за талию.
— Что ты… делаешь?! — в ужасе выдохнула Мелларика, вцепляясь в руки сестры.
— Ты не понимаешь, что я делаю? — прохладно протянула Шалшари.
Хватка на горле опасно усилилась, Мелларика с нарастающей паникой застыла в руках не в пример более крепкой и сильной женщины.
— Ты разве не знакома с лаской женского тела?
В глазах младшей дочери потемнело на мгновенье. Она понятия не имела, к чему всё может обернуться, но уж точно не ожидала… такого.
Рука сестры скользнула по её животу — Мелларика прокляла тонкую ткань платья, сейчас она ощущала, как пальцы вжимаются в каждую складочку её тела. Огладив бёдра девушки, Шалшари поднялась выше, приближаясь к прикрытым лишь воздушным подолом складкам нижних губ.
— Я не хочу…
Жалобный протест сорвался с губ Мелларики почти непроизвольно. Хватка на её шее ослабла, и девушка рванулась прочь, будто спасаясь от туннельного хищника. Мелларика панически перевела дыхание, комкая платье на груди.
— Мелларика.
Младшая дочь испугано застыла, не в силах обернуться к наставнице.
— Сними одежду и ложись в постель.
Приказ был совершенно спокойный, будто она просила принести обувь. Впервые в жизни Мелларика пожалела, что слышит совсем иной приказ таким тоном.
— Я… я не стану… — отчаянно выдавила девушка.
Она резко обернулась, встав с сестрой лицом к лицу.
— Ты смеешь перечить мне? — холодно осведомилась Шалшари.
— Ты!.. Ты не можешь заставить меня!.. Я не твоя!.. Не твоя!..
Мелларика задыхалась от ужаса и паники, не в силах даже осознать, чем же она не является для сестры-наставницы. Шалшари шагнула вперёд, заставив Мелларику в ужасе попятиться.
— Ты… принадлежишь мне.
Ледяной тон сёстры колол разум. У Мелларики задрожали губы.
— Я не…
— Ты здесь только потому что я тебя захотела, Мелларика.
Девушка отвернулась, пряча глаза от пронзительного взгляда. Но Шалшари грубо схватила её за подбородок и повернула к себе.
— Ты моя ученица, — почти зло сказала она. — Я заставлю тебя повиноваться, силой, если понадобится.
Мелларика открыла рот, чтобы протестовать, она хотела сказать, что не позволит просто избить себя, как простую рабыню, крикнуть, что она не будет просто игрушкой в постели.
Но смогла только тихо застонать от беспомощности.
— Ты хочешь почувствовать боль? — прохладно спросила сестра. — Я ударю тебя, если хочешь.
Она отпустила подбородок Мелларики, и будто выбирая место, провела ладонью по её щеке.
— Нет…
Жалобный скулёж вырвался из груди беспомощной девушки. Шалшари отошла, давая сестре место. Под её холодным взглядом Мелларика негнущимися пальцами растянула завязки платья, медленно сбросила его с плеч, стараясь сдержать рвущиеся наружу слёзы.
Когда платье соскользнуло на пол, Шалшари неожиданно приблизилась, взяв Мелларику за подбородок, и заставила посмотреть себе в лицо. Прикосновение стало последней каплей — по щеке Мелларики скользнула одинокая слеза. Она была сломлена.
— Не страшно. — Шёпот Шалшари звучал неожиданно нежно. — Ты можешь плакать, за это я наказывать не стану.
Мелларика отстранённо ощутила, как сестра ласково гладит её по щеке.
— Мне нравится, когда ты плачешь. Ты красива. Ложись.
Девушка, стыдливо прикрываясь руками, села на край кровати. Затем исполнила приказ, беспомощно упав на спину. Потолок комнаты терялся в темноте, но Мелларика не желала видеть ничего. Размытый слезами унижения облик сестры, однако, немедленно навис сверху. Опираясь руками у плеч сломленной сестры, Шалшари поставила колено между её бёдер.
— Очень хорошо, — одобрила вторая дочь. — Теперь…
Устроившись сверху, Шалшари деловито провела руками по животу и груди маленькой жертвы. Мелларика непроизвольно отвернулась. Движения сестры будили в ней нежеланные ощущения. Её почти тошнило от принуждения. Мысль, что её просто используют как грязную игрушку для утех, заставляла кричать в душе. Но в тоже время сердце гулко стучало, приятное тянущее чувство возникло в низу живота, а в груди росла лёгкость. Мелларика тихо застонала, когда Шалшари задела пальцами мягкие бугорки сосков, погрузив их в приятный зуд.
— Мои руки куда приятней того ничтожества с Арены…
Мелларика резко напряглась, пронзённая волной неопределённого страха. Но его тут же смыло ощущение пальцев сестры — Шалшари мягко прикасалась к её нижним губам. Лёгкое давление стало сильнее, и Мелларика выгнулась, закрывая лицо сжатыми кулаками, как маленький ребёнок.
