Триста пятидесятый год - перезагрузка

— Повезло! — Ноги Ницу начали явственно дрожать. — Оберег сработал! Недаром половину меры заплатил!

А я пораздумал, припомнил все охотничьи видео, что смотрел ещё там. И решительно выдал своему трусоватому напарнику очередной подзатыльник.

— Кабан-то явно прикормленный. — Озвучил я вердикт. — И кормили его совсем не женмаем, иначе бы он так легко от нас не отстал.

— Не... — Ницу понял, куда я клоню, ещё до того, как я договорил. Пришлось показать ему кулак.

— Сможешь, младший, сможешь. И по следу пройти, и найти тех интересных людишек, кто "монстров" подкармливает.

След Ницу всё-таки сумел потерять. Но меня это не остановило. После двух часов прочёсывания распадков и косогоров, свивающихся в настоящий лабиринт, я услышал детский плач. Даже километра не отошел от места встречи с кабаном.

Глава 18. 20 марта 350 года от Р.Х. Земля, остров Хонсю, государство Ямато, горы на границе Мива — Сакай.

В горах звук распространяется совершенно непредсказуемо. Чтобы пройти на звук оставшуюся сотню метров, потребовалось где-то десять минут.

Очаг с догорающими углями я заметил метров с тридцати. А присмотревшись, обнаружил и источник плача. Груда веток и листвы, в которой с трудом узнавался шалаш.

Я с Ницу сначала присели на корточки, а затем и совсем легли на холодную землю. Я — слева. Чуть сменил позицию, чтобы видеть входной проём шалаша на уровне земли, а удобная ветка прикрывала бы от ответных взглядов. Как раз ребенок зашелся особенно громким, недовольным воплем. Нет, не ребенок. Скорее уж младенец.

Реакция на вопль последовала сразу. Из леса притопали волосатые ноги без портков, но в деревянных сандалиях. Послышался говор, но слов на дальней дистанции не разобрать. Разговаривали двое, мужчина и женщина. Как раз стихли вопли младенца, и я уловил пару слов.

— Мало... принеси...

Пришлось прогнуться, выглядывая в просвет между ветвей. Наконец, лицо мужчины попало на миг в поле зрения.

— Проклятье. — Я выругался шепотом. — Людоед!

Я хорошо запомнил ту карантинную морду. Ошибки нет. Да и обстановка соответствует.

План пришлось менять. Вместо того, чтобы присмотреться к "дикарям" и познакомится, пришлось долго пятиться, а затем заходить из-за шалаша. Что было трудно, ибо у постройки оказалось два выхода. Но кое-как на двадцать метров подобрались.

— Ницу, в первую очередь я глушу мужика. — Мой трезубец уже в руке. — Ты смотри по обстоятельствам. Если не справлюсь, херачь копьем без сомнения.

— Угу. Врежу прямо сквозь ветки крыши.

— А вот этого, Ницу, не надо. Бей только туда, где видишь. Лады?

— Договорились. — Следопыт явно занимался сбором своей невеликой храбрости.

— Рывок! — Я выскочил из-под остролистого куста, как подброшенный пружиной.

Скачок, перебежка, внеплановое скольжение, с посадкой на локти. В японском лесу как ни планируй маршрут, на предельной скорости обязательно навернешься. Местные ползучие лианы черного цвета будто специально созданы для того, чтобы давать подножки.

Время уходит! Подхватываю трезубец, и неловко бью всполошившегося мужика. Промах. Целился в солнечное сплетение, а попал в почки. Впрочем, ему хватило. Рявкнул что-то матерное, и потерял равновесие.

Я размахнулся, чтобы на этот раз точно оглушить. И едва успел выбить нож из руки женщины, которая кинулась на меня из полумрака укрытия каким-то змеиным движением.

Ницу не сплоховал. Врезал копьем в горло заросшему мужику. Борода оказалась никудышной бронёй.

Женщина немедленно попыталась сбежать, но я успел схватить её за лодыжку, повалил. А Ницу начал бить её копьём по спине. Колоть остриём копья. После третьего удара, крик жертвы захлебнулся, сменившись жуткими хрипами.

— Ницу, стой! — скомандовал я.

Перевязку... А, в Горячий Пояс перевязку! Тут у одного задержанного — дыра в шейной артерии, а у его подруги — вообще, по делу, сердце пробито. Все-таки охотники — не полицейские. Ницу привык бить насмерть.

Пригнувшись, я вошел в шалаш. И что мне сразу бросилось в глаза — это человеческая нога. Только нога, без тела. Похоже, обошлось без следственной ошибки. Накрыл-таки людоедскую базу.

Резкий стук, и плач младенца тоже оборвался. Наступила тишина.

Я поднял взгляд, уже зная, что увижу. Младенца с разрубленной головой, лежащего на залитой кровью тряпке. И Ницу, вытирающего копьё о траву.

— Сорная кровь. — Соизволил объяснить мой напарник. — У вас в Овари так не принято?

— Не принято. — Мне пришлось отвернуться. Ибо во рту нарастал железный привкус.

— — — — — — — — — — — —

Через полчаса поисков, удалось найти людоедские тайники. Точнее, аж три тайника. Один — яма в земле, присыпанная жухлыми листьями. В ней нашлись два обшитых железом кожаных панциря, и один бронзовый шлем. Не уверен, что пропавший охотник носил эти вещи.

Примерка показала, что все найденные вещи мне маловаты. Так что панцирь поновее и шлем нацепил Ницу.　

Второй тайник, сразу через ручей, оказался скорее местом кормления кабана. Разбросанные кости, следы от копыт, и кучи помёта. Скольких же здесь скормили зверю? Черепа все разломаны, но по остаткам челюстей — не менее пятерых.

— Сначала они здесь и жили. — Заявил Ницу. — Построили шалаш, даже очаг начали. А потом пришел на запах мяса кабан и отогнал их. Смотри, те кости, что поновее — бросали через ручей. Рассчитывали, что прикормленный кабан отвадит следопытов.

Я только хмыкнул. По мне — так кости лежат совершенно хаотически, но Ницу виднее.　Симбиоз получается, что у людоедов с кабаном, что у меня с Ницу.

　Третий тайник　оказался не подземным, а висячим.　В плотной хвойной заросли свисали куски копченого на дыму мяса. Совсем не звериного.

　С этим мясом работы оказалось меньше всего. Время уже к полудню, день почти солнечный, хвоя просохла. Отломить полсотни "лап" с псевдо-хвоей, и запалить.

　Кстати, разобрался наконец, что это за псевдо-псилофиты. Мягкие зеленые веточки — это зародыши хвойных иголок. Нашлись деревья, на которых только снаружи мягкие, бинарно ветвящиеся побеги. А в глубине кроны — настоящая хвоя, синевато-зеленого оттенка.

Погребальный костер безымянным жертвам людоедской семейки, зажженный лазерной зажигалкой, задымил на славу. Я даже начал опасаться, что начнется настоящий лесной пожар. Но обошлось. Вместо этого, на дымный столб начали выходить парочки разведчиков. Смотрели на кости, на трофейную броню, и слушали рассказ Ницу.

К десятому повторению истории, оборванный и безоружный мужик-людоед превратился в трехметрового гиганта, прицельно метающего валуны на сто метров. И это при том, что труп так и валялся у шалаша в луже застывшей крови. Интересно, как бы Ницу наврал, если бы трупа не было?

Потихоньку подтянулось и начальство. Кий, наёмники со своим командиром. Чик явился одним из последних. А мне что-то стало не по себе. Голова в маске почему-то частенько оказывалась повернутой в мою сторону.

— Иголь, ты поберегись. — Даже Чика проняло. — Носит маску наверняка священник, и скорее всего военного уклона. Если он на нас вызверится, так легко, как с Ижихи, не отделаемся.

— Понял, буду осторожен. — А что ещё можно ответить?

— Действительно осторожней, Иголь. Среди знатоков духов такие звери встречаются, что и в глаза взглянуть страшно.

Действительно опасность налицо. Помнится, я ещё думал о вакантности места "кровавых маньяков" в здешнем обществе. Думал, куда уже хуже. Оказывается, бывает и хуже. Накаркал, называется. Пусть даже только в мыслях.

Осмотр места преступления плавно перешел в обед, а затем в постирушки. Благо погода благоприятствовала. Но как только тени начали удлиняться, ко мне снова подошел Кий.

— Иголь, тебя, Чика и Ницу — перемещаю в хвост отряда. Иголь, тебе особая задача. Перед маршем и после марша считаешь всех. Включая себя. Начинай!

— Тридцать! — мне потребовалось не более двух минут. — Все в сборе.

— Бездельники, замарашки, просиратели риса! — Заорал Кий. — Собираемся, и быстро! Нечего тратить по дню на каждого людоеда! Такого добра где угодно хватает!

От почти что ритуального пинка по пятой точке я увернулся. Да Кий и не особенно старался.

Уже когда наша процессия выбралась на равнину города Мива, я догадался. Выход в поход под вечер — это не аномалия. А нормальный ритм жизни в государстве Амато Са'эн. Возможно, и в соседских странах.

Глава 19. 21 марта 350 года от Р.Х. Земля, остров Хонсю, государство Ямато, на пути через район города Мива.

Солнце спряталось сначала за облаками, а затем и за грядой холмов, в которой я столкнулся с людоедами. Тем не менее, Кий, озабоченно поглядывая на небо, всё наращивал темп. Шаг, быстрый шаг, волчий скок, бег трусцой. Хриплое дыхание грозило разорвать глотку, а пот стекал по спине. Заплечный мешок с трезубцем и запасом риса становился тяжелее с каждой сотней метров. Нет, в самом деле становился. Мы перешли вброд мелкую, но бурную речку. Дорога, незаметно деградировавшая до тропинки между кустов, заметно пошла вверх.

Сначала из вида исчезла река Хасегава, к которой я уже успел привыкнуть. Затем исчезли в отдалении и сгущающейся тьме рисовые поля. И наконец, заросшая молодым лесом равнина изломилась горным склоном.

— Привал. — Донесся голос Кия. — Готовьте ужин, и на отдых. Потом назначу часовых. Мы вышли из Амато, здесь могут быть твари похуже сиси и людоедов.

Ницу добыл огонь, Чик сварил рис, мы поели. Как только я посчитал попутчиков и доложил Кию, делать оказалось нечего. На этот раз я заснул, как убитый. Даже снов не снилось, несмотря на достаточно паршивую лежанку из хвойных лап.

Я проснулся от того, что мне в глаз ударил солнечный луч. Перевернулся на другой бок, открыл глаза. Чистая трава в поле зрения, запах леса и подгоревшего риса. Журчание ручья неподалёку. Тень облака скользнула по округе, и цветовая гамма плавно изменились со светло-зеленого на серо-зеленый.

Какая всё-таки разница между тем миром и сегодня. Даже если сравнивать с довоенным миром. Миром, в котором может и были такие краски. Но были спрятаны под вуалью дополненной реальности. Насколько часто я снимал контактные линзы коммуникатора? Раз в месяц, на плановых заменах? Если подумать, что я видел без фильтров данных? Кабинет робо-врача? Может быть, я не выжил там? Если подумать, из всех моих довоенных знакомых уже к восьмому году не осталось никого. Родители, жена, согруппники училища, мой первый и единственный командир. Не было только друзей. Да и не только у меня. Мир конкуренции, и требований по соответствию роли, ужесточающихся с каждым годом. Мир, в котором надо быть лучше, способнее и изворотливее бесчисленных программ. Программ, которые в век энергии уже давно пишутся другими программами, а не программистами, как в век информации. Почему я принимал за данность, что мера человечности — это мегаватты? Я ещё гордился, что мой годовой рейтинг — тысяча триста мегаватт-часов, а потребление — только половина от этой суммы. И почему я считал нормальным явлением эвтаназию тех, чей рейтинг падает ниже прожиточного минимума? Чем в принципе отличается индукционная стимуляция таламуса от удара кремневым копьём по черепу? Если всё то, что я видел в Северном Альянсе — прогресс. То нужен ли людям этот прогресс?

Может быть, эта реальность с чистой травой и журчанием ручья — и не реальность вовсе, а настоящий рай?

— Засони, подъём! С сегодняшнего дня наращиваем темп! У кого в родственниках черепахи — тот сдохнет, не добравшись до храма-убежища! Замерзнет так, что горные сиси вас будут десять лет грызть, но не догрызут!

Всё-таки не рай. Просто требования простенькие, с поправкой на эпоху. Всего-то и надо не отставать от "своих".

Хотя темп оказался действительно жестким. Да ещё и в гору. Как ни странно, проблемы выявились только у священника в маске. Подозреваю, что он — самый старый из всех присутствующих. Да ещё и глухая одежда не способствует правильной терморегуляции. К полудню его уже почти вели под руки пара наёмников, сменяясь каждые десять минут. А мне ясно было слышно надсадное дыхание.

Лес поредел, и изменился. Пропали лианы, а затем и псевдо-дубы. Гнутые сосны с длинными иголками сначала захватили освободившееся пространство, а затем исчезли. Какое-то время обзор заслоняли кусты, а взгляд стало трудно поднимать из-за попыток избегать кучек нерастаявшего снега.

И внезапно кустарник либо кончился, либо спрятался под снегом. Прямо впереди лежал крутой заснеженный склон, кончающийся, как срезанный, в считанных сотнях метров впереди.

Вершина горного хребта, и солнце, висящее низко над ней, несмотря на полдень. Отражение света от снега слепило глаза.

— Хребет Высокий Мост.[6] Много слышал про него, и наконец добрался. — Чик только чуть запыхался.

— Храм неба на вершине, прямо под солнцем. — Редкий случай, но таинственный священник подал голос. — Там мы получим проводников на первую половину пути.

Становится чуть понятнее, почему старичок побежал в такую даль. Он у нас — заместо верительных грамот.

[6]В современном японском — хребет Дайко. Максимальная высота на северном конце, где и расположен храм — 1248 метров.

— — — — — — — — — — — —

Строение я заметил, только когда вся наша банда уже перебралась через хребет. Храм оказался скорее избушкой на сваях, пусть и достаточно просторной. Но с огороженной верандой под длинными стрехами, что является стандартом храмовой архитектуры Амато. Что интересно — вокруг ни одного пятнышка снега. Климат сменился за считанные метры. Такая вот асимметричная гора.

По прошлому опыту я было ожидал, что на веранду выбегут молодые девушки в красном. Так вот, ожидания не сбылись. Вместо "сестёр" появился шаман-священник среднего возраста, с круглым, даже немного одутловатым лицом, одетый в войлочное пальто с капюшоном.

Да, в первый раз вижу здесь войлок. Что интересно — как пальто застегивается.

Ещё когда я надеялся, что попаду в Римскую Империю, пытался разобраться, как застегивается их одежда. Даже напечатал серповидную фибулу. Оказалось, что пользоваться фибулой удобно. Да, времени на прокалывание с застегиванием уходит много. Зато фибулу можно прикрепить куда угодно. Одежду римского стиля получится подогнать под фигуру и погоду сразу на ходу.

Только оказалось, что я тренировался впустую. Обычные сарафано-рубашки Амато надеваются через голову. Застежек в них нет. Поэтому я до сегодняшнего дня опасался, что фибулы с булавками придётся изобретать самому. Оказалось — не нужно. В Амато уже изобретены пуговицы, аж за девятьсот лет до Европы.

Точнее, изобретен функциональный эквивалент пуговиц. Представьте себе уплощенный катышек из плотного войлока размером с ладонь. Форма — в виде сердечка или может быть отпечатка копыта.

Встретивший нас шаман щеголял аж двумя гигантскими пуговицами на пальто. В общем, понятно почему. Войлок, как его ни прессуй — малопрочный материал. Так что чем больше пуговица, тем дольше пальто прослужит. Причём пуговица должна быть не только большой, но и мягкой, чтобы не рвать полы одежды.