Триста пятидесятый год - перезагрузка

— Подожди. — Шепнул мне на ухо Кажута. — Сейчас святой человек примет жертву, и объяснит по-человечески. Толкование костей — на диалекте тикси, а у них полно слов от варваров Хаято.

— Тикси, это где? — Известный мир расширяется. Надеюсь, это не тот Тикси, что за полярным кругом. Иначе придётся срочно вспоминать сказки про Гиперборею. Да и упоминание варваров не слишком обнадеживает. Если это — цивилизация, то какие здесь варвары?

— На юге, за морем. Шш, слушай!

Как раз в этот момент божий человек завопил.

— Жертву! Жертву! Женмай и человека!

Что-то мне резко перестало нравиться происходящее.

— — — — — — — — — — — —

С прибытием главного клоуна по имени "божий человек Какота-да", местное болото перешло в стадию предвкушения. Предвкушения карьерного роста!

Если точно, местные собираются выбрать бога деревни. Нет, не в том смысле, что можно выбрать кого-то из списков политеистического пантеона. Один из жителей и станет богом. Или, если не переводить дословно — духом-хранителем.

Оказывается, по местным верованиям, без духа-хранителя деревня даже деревней не является. В ней нельзя ни жениться, ни хоронить умерших, ни даже резать животных. То есть последнее как раз технически можно, но с последствиями. Явится злобное привидение какого-то олешки и всех забодает.

Местные, по словам Йориты — беженцы. Как раз с того самого пепелища в соседней долине. Отсюда и бедность (три глиняных котелка на всех), и отсутствие животных, и общая молодость. Причём прежнюю деревню спалили даже не злыдни из Идзумо, а "свои" солдаты из королевской дружины. Тактика выжженной земли — она и в четвертом веке запредельная мерзость.

Что делает ситуацию пикантной, так это метод, которым дух-хранитель создаётся. Кандидата на "руководящий пост" требуется убить. И это не хитрый фокус с ядами в стиле вудуизма. Нет, убивать будут всерьёз. И я — один из обсуждающихся кандидатов на божественность.

Учитывая то, как было потеряно прошлое место жительства, крестьяне склоняются к тому, чтобы выбрать "бога" с улучшенной властью над огнём. Тем более, что местные собираются по случаю сотворить... священную печку.

Я сначала, сдуру думал, что печного дела местные не знают. Оказывается, знают. Коли есть технология керамики — есть и возможности создания печи. Только это вроде как передовая технология, полученная напрямую от богов. Поэтому, чтобы компенсировать врожденную криворукость "мастеров" глиняного дела, требуется дух-хранитель и печи заодно. Чтобы свод не треснул и чтобы искры до соломенной крыши не летали. Да, ребята дошли до печек, а вот на дымоход их не хватило. Так что да здравствует отопление "по-черному"!

Да, печного духа ещё и подкармливать требуется. Хорошо ещё, что шариками женмая, а не кровью.

Послушал я соседей, и у меня появилось сильное желание. Всех этих милых, гостеприимных (или рабоприимных?) соседушек-беженцев с голыми детишками. Отвести под конвоем до ближайшего змеиного корабля, и продать всем скопом в рабство. Плётка их научит не маяться суевериями. В рабочее время, по крайней мере.

Так что оказалось, что очень повезло, что я не стал демонстрировать местным лазерную зажигалку. А то был бы не одним из десятка кандидатов на божественность, а безнадёжно единственным.

Да, задержка с выборами бога не только потому, что выбор ведется придирчиво и с "огоньком". Главная причина задержки — из-за снега всё не удаётся набрать необходимое количество глины. Впрочем, гадателя по имени Какота-да (хотя "-да" — это скорее уважительный суффикс) всё вполне устраивает. Разметил место под печку подальше от уже построенных домов, и теперь в столовой, жрет женмай. И травит байки всем желающим слушать.

Подозреваю, что этот странствующий священник (что является более точным переводом, чем дословное "божий человек" или "святой") попросту тянет время, чтобы перезимовать с удобствами. Тем более что байки у него, по меркам эпохи, интересные.

К примеру, я бы ни за что не догадался, как в местной мифологии размножаются горы. Оказывается, для этого им требуются люди. К горам с мужским духом альпинистам следует забраться на вершину, затем спуститься. К горам с женским духом — соответственно на перевалы. Каждое восхождение отдает частичку духа "альпиниста", а когда духа собирается достаточно — где-то либо рождается вулкан, либо гора проваливается в кратер. Интересно, это только Какота-да такой озабоченный, или здесь все священники такие?

Появились в байках и знаменитые "сиси". Только в рассказах столько приукрашиваний, что ни размера, ни облика — не понять. Если верить сказанному, они походят на помесь дикобраза и саблезубого тигра, с нравом бешеной собаки. Не та комбинация, с которой хочется встречаться без пулемёта на господствующей высоте.

Глава 8. 7 февраля 350 года от Р.Х. Земля, остров Хонсю, государство Ямато, горная деревня Ками-Хасегава.

Жертву на роль "бога" наконец выбрали, а глину накопали. Даже погода улучшилась. Снег подтаивает, утреннее солнышко светит. А девица по имени И'ко готовится к смерти.

Честно говоря, задержка с жертвоприношением оказалась относительно полезной. Нет, не в том смысле, что крестьяне надумали побить священника. Всего лишь вытолкнули на заклание не добровольца, а "белую ворону". Я и раньше примечал эту И'ко. Почти взрослая уже, сарафан топорщится, где положено, но вечно в компании малышни. То присматривает, то играет вместе. И одежда вечно неопрятная из-за грязи, от которой никуда не деться. У неё вроде бы имелась ранее умершая сестра-близнец. Не знаю, почему — настолько плотно в деревенских сплетнях пока что не участвую. Надеюсь, и не буду участвовать.

В двадцать первом веке И'ко бы быстро прилепили диагноз "отставание в развитии". А в четвертом — выдали просто направление на смертный приговор.

По крайней мере, в яму она легла сама. Неуверенно улыбалась, косилась на мать, но легла. А затем священник начал выкладывать ей на грудь камни. Сначала мелкие, затем, напевая немудреный, ритмичный мотив наподобие "хой, пой, обобой"— почти валуны. А взрослое население деревни хлопало в ладоши, подчеркивая ритм.[2] Особо большие каменюки священник клал вместе с Йоритой.

Я рад, что её стонов, быстро перешедших в хрипы, не было слышно за пением и хлопками. Почти. Но когда началась агония, и камни, наваленные над телом жертвы, зашевелились, это было жутко. Священник засуетился, подкладывая груз на самые слабые места. Шевеление затихло примерно за минуту.

Спрашивается, а что я делал, пока девушку приносили в жертву? То же, что и все. Хлопал в ладоши. И почему-то на душе было ещё тяжелее, чем в тот условно день, когда я убивал шестерых фанатиков-хронокорректоров.

В завершение ритуала, шаман-священник назначил И'ко (а заодно и деревне) новое имя. Ками-Хасегава. Хм... а по звучанию диалект Тикси вроде бы ближе к тем немногим японским словам, что я знаю. Неужели это значит, что местные войны закончатся доминированием Тикси, кем бы они не были?

По канонам фэнтези, жертвоприношение должно либо начинаться с оргии, либо оргией завершаться. Ага, так и видится простенький план "игры на перепадах". В реальности же жертвоприношение оказалось прелюдией к стройке.

Рабочую площадку рядом со свежей могилой пришлось расчищать от снега и грязи вездесущими тяпками-мотыгами. Остановились, только добравшись до валунов, обозначающих уровень древнего речного русла. Но это оказалось только подготовительной частью. Я, вместе с десятком прочих мужей и парней, получил ответственное задание на промазывание площадки глиной. Удовольствие ниже среднего — стоять в одной рубашке на голых коленях среди ледяных камней, и давить, вминать, размазывать неподатливую глину замерзшими руками. Да ещё когда священник-живодёр в меховом костюме подозрительно присматривается к твоим стараниям, отпуская временами замечания наподобие "неровно, переделай" или "глина слишком влажная, выковыривай и заново".

Через час подобного времяпровождения, начали мелькать дикие идеи. К примеру, глухой ночью удавить шамана-ублюдка, снять все меха и податься в бега. Или ещё тупее — встать, запинать морщинистую морду, да помедленнее. Чтобы он ещё жил, пока я доваляю его до речки и утоплю в заводи, где воды максимум по колено.

К счастью, когда мои мысли уже кружились вокруг организации восстания рабов а-ля Спартак, священник-надсмотрщик заявил "Хорошо. Несите огонь!"

Думаю, это был звездный час "нашей" шаманки Ади. Вынос огня. Стоило только на неё посмотреть, чтобы понять всю тщету мыслей о восстании. Примитивное общество здесь ещё не закостенело, социальные лифты работают. Гордость шаманки от исполнения роли "винтика" важного ритуала — видна невооруженным взглядом. Она даже будто помолодела. Если подумать, ей на десяток лет меньше, чем пришлому Какота-да, так что если подобрать аналогию... сегодняшний день для неё — это как визит члена совета директоров фирмы в самый занюханный филиал.

За глиняную площадку размером примерно метр на два метра, принялись уже знакомые девушки — помощницы Ади. Разложили местную псевдо-хвою, а шаманка поднесла горящую ветку, зажженную от миски с углями. Хорошо высушенный материал полыхнул почти сразу. Женщины постарше начали подбрасывать более толстые ветки. Дети зашныряли вокруг, норовя подбросить что-то по своему вкусу. Особой популярностью среди детворы пользовались шишки, похожие на сосновые. А я пристроился поближе к большому костру с наветренной стороны, пытаясь отогреться. И неважно, что обо мне подумают. Второе жертвоприношение за день — это будет уже нонсенс.

Сначала было хорошо. Через час — скучно. Потом захотелось есть, и я отправился в под крышу к Саде. Раскочегарил малый очаг, попытался греться так. Получил наконец свою "тарелку" с обычной порцией липкого женмая. Поел, снова заскучал, сходил по нужде до ограды.

Костер всё ещё горел. Только детей поубавилось, остались только идейные пиро-маньяки под присмотром полудюжины взрослых.

Заняться было нечем, и я немного покидал ветви в костёр, помогая дежурным по строительству, и старательно избегая наступать на свежую могилу жертвы аматосской религии. Тем временем священник с Йоритой начали таскать плетёные из расщепленного бамбука маты-поддоны с глиной. И складировать неподалёку.

А затем... ничего не происходило. Костер всё горел, солнце закатилось. А костер всё горел, только сменялись носильщики топлива.

За вылепливание стенок печки дело дошло только к полудню следующего дня. Я даже успел выспаться. А затем опять — многочасовый обжиг. С крышей печи крестьяне сделали интересно. Сначала уложили решеткой вымоченные в течение недели в речке цельные стебли бамбука. А уже на них осторожно сложили пласты глины с подносов. В решетке оставили две большие дыры, в которые глина обвалилась. Дыры священник лично выровнял вездесущей деревяшкой — короткой мотыгой.

Интересный получается в Амато общественный строй. Я сначала классифицировал его как теократию, но не всё так просто. Тот же Какота-да нагружен множеством функций. И священника, и барда, и государственного чиновника, и даже инженера. Наверное, всё же теократия. Очень прочно укоренившаяся теократия, запустившая свои щупальца во все области жизни.

И снова обжиг на день и ночь. Бамбуковые решетки прогорели, но выдержали до того, как глина начала затвердевать. Печка под присмотром осунувшегося Какота-да, начала принимать завершенные очертания. Массивный параллелипед обожженной керамики. Две широких арки на одной стене у самого пола для подачи топлива. Две тридцатисантиметровые дыры для установки горшков сверху. Естественно, о железных конфорках никто даже не подумал.

На третий день я думал, что уже всё. Но ошибся. Начался обжиг и снаружи. Подготовленная гора топлива исчезла, и мне пришлось вместе с Кажутой и компанией опять заниматься экстремальным лесоповалом. Именно тогда Сада слегла.

[2] См. Хитобасира. Малоизвестный факт: слово "хасира" в архаичном диалекте Ямато скорее всего означало не "столб", как в современном японском, а "бог". Именно это значение используется в книге "Кодзики". Насчет выбора кандидата на роль "хитобасира" — лучше всего по тогдашним критериям подходили молодые женщины, желательно из близняшек, но если среди своих девушек добровольцев не находилось — бывало, что загоревшиеся идеей жертвоприношения крестьяне ловили случайную прохожую и приносили в жертву. Ибо дух-хранитель воспринимался как важное "вложение в инфраструктуру", так что экономить на "дешевых материалах" было немыслимо.

Глава 9. 18 февраля 350 года от Р.Х. Земля, остров Хонсю, государство Ямато, долина Хасегавы.

Сначала я не придал значения инциденту с болезнью. Простуд в деревне я до этого не видел. Так что воспринял произошедшее как мелкое неудобство. А вот Ади со священником всполошились. Причем священник наскоро распрощался и утёк по снежной слякоти, даже не посмотрев больную.

Сада мучилась кашлем пять дней, а затем с утра — у неё отнялись ноги. К полудню, она начала задыхаться. А я ничего не мог поделать. Даже если бы я сумел найти скафандр в изменившемся до неузнаваемости под снегом лесу — в легкой инженерной модели нет полноценной аптечки. Только несколько ампул, ни одна из которых не поможет от инфекции. От прижиганий Ади и то больше толку.

Так что вечером мне пришлось рыть могилу. Йорита подсказал, откуда приволочь подходящий плоский камень, чтобы перекрыть проём над головой покойной. Такой вот бюджетный склеп на опушке леса. Ади выполнила ритуал, состоящий во втыкании бронзового ножика в землю по хитрой схеме. Вроде бы, это должно символизировать убиение злобных духов, собирающихся полакомиться новоприбывшей.

А затем шаманка закашлялась, и я понял, бросив быстрый взгляд на собравшихся, что бежать надо прямо сейчас, бросив даже тяпку-мотыгу. Пока меня не истыкали копьями или не похоронили заживо по милым местным обычаям. Эпидемия.[3] И скорее всего, источник заразы — именно я.

Быстрая реакция, отточенная годами выживания в Северном Альянсе, спасла мне жизнь. Пока мужчины переглядывались и чесали куцые бороды, я уже сиганул через поваленное дерево, и запетлял в лесу, хаотически меняя курс в пределах генерального сектора, и стараясь ступать по проталинам. Чтобы оставлять меньше следов.

Крики, сперва недоумевающие, а затем азартные, постепенно удалились. Что естественно. Полностью скрыть свои следы у меня не получилось бы при всём желании, но в старом лесу со слабым подлеском, у лидера есть преимущество в скорости. Ибо скорость в данном случае ограничивается не физической силой, как в плотных джунглях. И не выносливостью, как при беге на равнинах. А скорее скоростью нахождения маршрута. При беге в дремучем лесу, главная нагрузка ложится на глаза и мозг. А поскольку преследователи вынуждены отвлекаться на нахождение следов, их скорость вынужденно падает.

Есть, конечно, у бегства через аматосский смешанный лес и свои тонкости. К примеру, не рекомендуется убегать вверх по склону. С падением скорости идет сдвиг лимитирующей нагрузки с восприятия в сторону выносливости. Также следует избегать проламывания через кусты. Ибо преследователям будет гораздо легче идти через уже проломанную дорожку. Наконец, никогда не убегайте через лес по прямой! Потери темпа на поворотах всегда будут выше у преследователей, потому что им ещё надо думать, куда поворачивать. А если кто из преследователей попытается срезать путь мимо зигзагов беглеца — при отсутствии визуального контакта такого идиота можно сразу вычеркивать из списка участников погони. Следует добавить — не стоит идти вдоль линейных объектов. Имеется большой риск нарваться на засаду от местных знатоков местности. Поваленные бревна — перелезай, с косогоров сигай, из речных русел, оврагов — выбирайся, с хребтов слезай.