До пещеры мы дошагали значительно быстрее, чем добирались от неё к поляне. Шли одной кучей, практически не глядя по сторонам, иногда даже переходя на лёгкий бег. Я ещё пытался сохранять бдительность, но наставник лишь зло окрикнул меня. Повезло, в пути нас никто не побеспокоил, следов опасности тоже не попалось. После сытного ужина попробовал разговорить Следопыта, выйдя с ним наружу к ручью мыть посуду, оставив остальных новичков в пещере у костра. Сначала он просто игнорировал мои вопросы, но потом всё же снизошел до объяснений.
— Ты зря считаешь, будто мы на простую прогулку вышли, — стал он втолковывать после очередного вопроса об его излишней расслабленности в последнее время.
Ибо для меня было немного странно, мы тут шатаемся, словно выбравшиеся разрозненной кучей на пикник с бабами какие-то левые туристы, а не как слаженная команда в рейде на опасной территории. И ведь одно нападение потерявших разум искателей уже произошло. Могут ведь случайно встретиться и опасные звери или, а что гораздо хуже — вооруженные люди.
— Здесь самый тихий край Смертных Земель, опасностей мало, — назидательным тоном поведал мне наставник. — Искатели сюда заходят редко, разве такие как вы новички, поднабраться походного опыта. Здесь особо нечего брать, кроме той же жизнянки, но и за ней ходить желающих маловато, несмотря на хорошую цену. Даже зверьё тут почти не встречается, молодой лес, деревья злые и мало пищи. Если знать, когда пройдёт волна и иметь подходящее убежище на маршруте где её пересидеть, то и опасаться практически нечего. Всех, кто только мог на нас напасть, мы уже встретили, больше никого не должно оставаться.
— А та ночная тварь? — я пребывал в хорошем скепсисе, почему-то поверить словам наставника оказалось очень сложно.
— Такой зверь не сидит долго на одном месте, ему требуется много пищи, а тут дичи, кроме нас почти нет. Которая есть — та слишком быстро бегает и хорошо прячется, — пояснил он без заметной веры в свои же слова. — Скорее всего, та тварь уже где-то далеко, раз не напала следующей ночью. Я бы на её месте второй раз и не нападал вовсе. Эти звери умные они не любят подвергать себя возможной опасности, встретив достойный отпор. Те же большие лесные коты, если не убивают сразу всех в течение одного броска из засады, второй раз не лезут, хотя силы и ловкости им не занимать. Отходят подальше, где их ничем не достанешь, и терпеливо ждут, когда искатели оставят им тела погибших товарищей.
— И оставляют? — сильно удивился я. — Это как-то неправильно, по-моему...
— Коли не оставить, коты могут через пару дней ещё раз на группу напасть, если голодны. Да и погибшим всё равно уже ничем не поможешь.
— А на самих котов вы разве не охотитесь? — вскинул вверх правую бровь, отмечая некоторые мелкие нестыковки в объяснении наставника.
Как группа хорошо вооруженных и подготовленных людей может отдавать на съедение бывших товарищей, вместо того чтобы отомстить хищникам за их гибель? Для меня такие мысли казались поистине абсурдными.
— Ха, тоже мне нашелся охотничек... на лесного кота в лесу... ха-ха-ха, — что-то сильно развеселило Следопыта, он чуть ли не пополам согнулся от разобравшего его хохота. — Лесные коты, они такие... — выдохнул тот, отсмеявшись. — Кто пытался их специально искать, тот всегда быстро находил себе место в их желудках, — пояснил он позже, когда окончательно отдышался. — Ты увидишь кота, только когда он на тебя бросится, но уже будет поздно. Один удар его лапы по шее — и ищи свою голову в ближайших кустах, никакие амулеты алхимиков и щиты силы буси не помогут против его когтей. Или же иной кот специально ненадолго покажется тебе с большого расстояния, заманивая в засаду к сородичам. Убить большого лесного кота удаётся один раз в несколько лет, да и то, чисто случайно, коллективно отбиваясь от его нападения. И это всегда большая удача, за цену его шкуры можно покинуть Смертные Земли и ещё что-то на кармане останется для безбедной жизни в столице.
— Их шкуры так ценны? — наверняка какая-то магическая штуковина, подумалось мне.
— Так это же предмет особого статусного престижа, — наставник сразу же развеял мои досужие домыслы. — В королевствах всех котов давно извели, они остались только тут. Ещё до войны с алхимиками их здесь промышляли редкие охотники, хотя, как по мне — скорее коты промышляли тех охотников. И шкура такого зверя из-за редкости предназначается только для престижа лордов. У кого из них больше шкур во дворце — тот и круче всех остальных. Простым людям сразу должно быть видно, кто имеет самый высокий статус, а шкуры больших котов на плечах лорда наглядно показывают всем остальным его богатство и влияние. Рассказывают, когда-то давно даже 'шкурные войны' между лордами вспыхивали.
— Понял, больше вопросов нет! — быстро отстал от учителя, ибо он на меня как-то не очень добро посмотрел, видимо, устав растолковывать мне всем тут известные истины, словно маленькому ребёнку.
Остальные новички, подойдя к нам мыть посуду, в разговор не лезли, тихо над чем-то посмеиваясь в своём кругу, и иногда бросая косые взгляды в мою сторону.
Дежурить этой ночью Следопыт не предлагал, полагаясь на исключительное знание местных реалий. Однако мне совсем не хотелось спать, наоборот чувствовалось заметное возбуждение после общения со страшным-престрашным деревом-стражем. Полежав пару часов с закрытыми глазами и ворочаясь с боку на бок, решил не мучить себя зря и пойти наружу прогуляться по спустившейся с гор ночной прохладе. Скинул с себя всю лишнюю одежду и оружие, даже бронежилет снял, дав возможность подышать всему телу, взял в руки новообретённый меч, решив провести лёгкую тренировку.
'Нужно хорошенько почувствовать новое оружие, привыкнуть к нему, дабы потом действовать им на одних чувствах и рефлексах, словно неотъемлемой частью своего тела' — именно так нас когда-то учили обращаться с любым оружием или подходящими предметами. Неважно — палка это или пистолет, общий принцип совершенно одинаков. Если мозг человека внутренне принимает оружие как составную часть организма — его действие в критической ситуации становится наиболее эффективно. Не могу сказать, что полностью усвоил эту хитрую науку, слишком поздно начал учиться, скорее нахватался всякого по верхам. Для полноценного закрепления навыков требовалось гораздо больше тренировок и динамических медитаций. Зато, едва освоив первые азы телесного слияния с другими предметами, быстро научился очень хорошо стрелять, да и простая палка в моих руках куда опаснее ножа будет.
В эту ночь небо над головой полностью очистилось от плотных облаков, и бесчисленное множество ярких звёзд заливало окрестности холодным светом. Здешнее звёздное небо сильно отличалось от привычного земного, а луны или других крупных спутников пока не наблюдалось над горизонтом. Похоже, этот мир находился гораздо ближе к центру галактики, чем наш, а может быть и вовсе в какой-то другой. Спустившись к ручью в звёздном сиянии, вышел на подходящее для разминки относительно ровное место. Взял меч двумя руками, подняв остриём вверх, и только тут заметил, как его лезвие периодически мерцает слабым зелёным огнём в такт биения моего сердца. Опять какая-то непонятная магия. Но вроде бы пока безобидная.
Простояв неподвижно десять минут и выгнав из головы все лишние мысли, настраиваясь только на меч и окружающее пространство, закрыл глаза и сделал медленный шаг вперёд и вправо. Потом полшага назад и влево, разворачиваясь назад, поведя мечом сверху вниз и обратно, сливаясь с ним в плавном движении. Снова шаг вперёд, потом назад, вбок, опять назад и затем вперёд. Меч, постоянно опускаясь вниз и поднимаясь вверх, в движении захватывает всё ближнее пространство, где он всегда готов отразить любую атаку. Скорость движений танца всё больше увеличивается, но вместо постепенного накопления усталости, ощущаю только дополнительный прилив сил.
Даже не удивился тому, что прекрасно вижу вокруг себя с закрытыми глазами. Вижу не так как днём, в цвете и объёме, а в каких-то пронизывающих окружающее пространство мерцающих контурных линиях, как бы более упрощённо, чем видно нормальным зрением, зато сразу полной панорамой, без мёртвых зон. И скорость реакции явно возросла. Пользуясь новыми возможностями восприятия и ещё сильнее взвинтив темп, существенно расширил площадь территории грозного танца, перепрыгивая через одни крупные камни и вскакивая на другие, перескакивая то вверх, то вниз по склону. Каждое движение порождало волну радости, а то и вовсе восторга.
Эйфория стремительного движения настолько захватила меня, что сильный болевой удар ментального нападения проскочил вскользь, не подавив, а ещё больше обострив моё восприятие. Метнувшись вверх по склону к месту, откуда резко потянуло ощущением давящей злобы, едва увернулся от обрисованного тонкими контурными линиями в моём поле призрачного зрения стремительного силуэта. Перекатившись по камням, в резком развороте, ударяю мечом по стремительно несущемуся к моей груди фиолетовому клубку, разрубая его на две части. Сильнейший удар бьёт по руке, вырывая из неё рукоять, падаю на землю и опять перекатываюсь, спасаясь от пролетающего над тем местом, где я находился полсекунды назад следующего клубка.
Промахнувшийся клубок воткнулся в брызнувший при его попадании фонтаном мелкого щебня во все стороны большой валун. Окружающее пространство содрогнулось от звука придавившего меня ещё сильнее к земле громоподобного звериного рёва. Подступило чувство полнейшей обречённости — 'смирись, жалкая букашка и спокойно прими смерть'. Что-то ужасное неумолимо несётся на меня в нестерпимом желании убить, раздавить, разорвать, и нет силы, способной остановить его. Остатками подавленной воли сжимаю окружающее пространство и как плёткой бью им по находящемуся от меня уже на расстоянии вытянутой руки смертному ужасу. Воздух дохнул космическим холодом, и всё чуть ли не моментально прекратилось, постепенно замещаясь звенящей тишиной звёздной ночи в горном ущелье. Лишь в висках ещё громко стучит разгорячённая скоротечной схваткой кровь.
Адреналин постепенно отпускает, призрачное зрение рассеивается без следа, вместе с потерянной концентрацией сознания. Холод быстро отступает, но я крупно трясусь всем телом, как последний осиновый лист на осеннем ветру. С большим трудом подавляя дрожь, отрываю себя от земли, поднимаясь сначала на четвереньки, затем вставая на ноги. Тело сильно болит сразу во многих местах, медленно подсчитываю по постепенно приходящим ощущениям ссадины и места сильных ударов, где вскоре будут красоваться хорошие синяки. Катание по острым камням даром не прошло. Вслед за болью во всём теле постепенно разливалась парализующая слабость, двигаться совершенно не хочется, но двигаться надо. Мало ли тут ещё какая-то опасность прячется?
Через силу открываю глаза, осматриваясь по сторонам. Всего в метре от меня на боку, вытянув передние лапы со здоровенными когтями, лежит большой серый зверь. Чем-то он похож на тигра, за исключением светлого окраса шкуры и полного отсутствия тёмных полос. По его вздыбленной шерсти изредка пробегают синие разряды электрических искр, но все чувства дружно говорят о его окончательной смерти. В двух шагах в стороне между камней переливаясь яркими красно-синими всполохами выпавший из руки меч. Преодолевая предательскую слабость, подхожу и поднимаю его. Ко мне сразу же возвращается ощущение силы, но желание продолжить дикие скачки по камням ушло. Наоборот, появилась назойливая мысль пойти куда-то прилечь и отдохнуть, мой организм потерял слишком много энергии, а чувствующийся прилив сил — всего лишь допинг магического характера. Вложенная в меч дополнительная функция, дающая его владельцу возможность биться до самого конца, пока последние силы организма не покинут его.
Сходил умыться к ручью, ощупывая себя и радостно отмечая сам факт того, что очень легко отделался. Можно честно сказать — всего лишь одним лёгким испугом, даже штаны стирать не придётся. А та тварь явно вернулась мстить, но опять переоценила свои силы. Если бы она с такой злобой и порывом нападала в первый раз — пистолет бы не особенно и помог. Уж больно сильная и ловкая зверюга, к тому же использующая какую-то боевую магию, помимо тлетворного влияния на мозги. Но первый раз у неё случился 'разрыв шаблона', когда сначала привычные способы убить во сне не помогли, да и ещё чем-то больно ужалили. Очень хочется понадеяться на её исключительную редкость или вообще — уникальность, но на будущее что-то стоит придумать. Есть у меня веские опасения на счёт возможных встреч с её кровными родственниками, как бы того не хотелось.
Вернувшись в пещеру, отметил, что мои компаньоны опять спят мёртвым сном в неудобных позах, пуская длинные слюни. Обработал свежие ссадины перекисью водорода из аптечки, проглотил парочку пилюль универсальных антибиотиков, дабы немного помочь организму справиться с возможным заражением. Откуда мне знать, какие вредные микроорганизмы обитают на здешних камнях? Потому лучше сразу устроить им тотальный геноцид, если они случайно попали в мои раны, хоть это и не самым лучшим образом сказывается на здоровье. Оделся в чистую одежду и постарался хоть как-то уснуть, постоянно ерзая пострадавшими местами по неровному полу пещеры.
Утром, как всегда, опять проснулся первым. Все мои ссадины уже затянулись свежей розовой кожицей, как это ни было странно, а синяки на местах сильных ударов так и не появились. И это произошло всего за несколько часов сна, вот это скорость регенерации... интересно, откуда только взялись такие ценные подарки? Ещё одна непонятная и немного пугающая загадка, хотя её эффект мне сильно нравится. Сходил к ручью умыться, разглядывая при дневном свете поверженного врага в зверином обличии. Вылитый тигр, может, немного меньше и совсем другой раскраски. Дымчатая густая шерсть с чуть более тёмными крупными контурными пятнами, когтистые лапы, огромные кривые клыки в пасти.
Более внимательно осмотрев тушу, нашел затянувшуюся молодой кожей и проросшей мелкой шерстью сквозную рану от пули на заднем правом бедре, но совершенно никаких следов того, чем его ночью приголубил. Интересно, смог бы мой меч на этого зверя так подействовать, как сработала та непонятная магия? Кстати, сам ведь ещё не понял, как у меня вообще что-то подобное получилось, если попросят продемонстрировать, постараюсь сразу отказаться. Разве только если окажусь в аналогичной ситуации, но ну её куда подальше, и одного раза вполне хватит, теперь всю остальную жизнь буду вспоминать, вздрагивая от пережитого ужаса.
Пока разглядывал ночной трофей, ко мне спустился Следопыт и сразу же остановился, открыв рот с совершенно диким взглядом, когда увидел мёртвую тушу.
— Узнаёшь зверушку? — спросил его, выводя через пару минут из ступора.
— Нет, — помотал он головой, словно пытаясь отогнать наваждение, — ничего о таких тварях даже не слышал. Похож на самого большого лесного кота, но шерсть более густая и длинная, цвет и окрас совсем иной, и ещё он заметно крупнее.
Прикинул, в виде чего бы естественного смотрелся этот зверь со стороны, если вспомнить про покровительственный окрас у хищников как главное средство их маскировки. Куча талого снега... — снежный барс! Но те, вроде как на тигров не особенно похожи, если мне не изменяет память.
