Шоколадная лихорадка

"Имя: Джими

Мать: Клара

Отец: Сэм

Дата рождения: 09.10 2654 года

Город: Таксония

Адрес прописки: Район Снежный, ул. Зеленых крыш, 1А"

Глаза мальчика чуть на лоб не полезли, и он на всякий случай еще раз просмотрел короткий текст. Уно поверить не мог в прочитанное: ведь это самый престижный район во всей Таксонии, а улица Зеленых крыш, так и вовсе, славилась богачами! Как такие родители могли отдать сына в приют?

Подобное не укладывалось в голове. Мальчик еще мог понять родителей Заводских кварталов, ведь талонов иногда не хватало, даже несмотря на стандартное пособие.

"Одним пособием сыт не будешь!" — часто поговаривала мама и была права. Ей и папе приходилось делиться своими, когда талоны Уно привычно заканчивались раньше срока.

Но богачи с улицы Зеленых крыш — это нечто невероятное! Да у них же шкафы ломятся от талонов, и работают они все поголовно на закрытых заводах высшего класса. Зачем им отдавать Джими в приют?

Уно растерянно положил листы на стол. Он окончательно перестал понимать происходящее, а единственным человеком, который хоть что-то знал, был Сай. Да вот только появлялся он лишь когда сам того хотел, и как показывал опыт, в самое неожиданное время и в не менее неожиданном месте.

— "Люди Моро", — вслух пробормотал Уно. — И почему именно "Люди Моро"? Глупое такое название!

Решив оставить все размышления на потом, мальчик пошел переодеваться. Нужно было выспаться до встречи с Джими.

С первых этажей вдруг донесся натужный кашель мамы. Хриплый и мокрый, словно она готова была выплюнуть легкие.

В голове мальчика пронеслась обеспокоенная мысль: "Может, на этой атомной станции всех и правда травят?".

Мама кашляла все громче и громче...

Тринадцатая глава. Родственные связи

Вид у Джими был растерянный, если не сказать больше — ошарашенный. Сирота уже в третий раз перечитывал анкету, медленно шевеля губами и едва слышно проговаривая каждую фразу. Наконец, он оторвался от чтения и обессиленно присел на землю.

— С улицы Зеленых крыш... Они живут на улице Зеленых крыш, — медленно, словно еще не мог поверить прошептал Джими, а затем с невероятной яростью ударил кулаком по щебенке. — Тьфу ты! Мрази! Спихнули меня к грымзам и оборванцам, а сами с жиру бесятся?!

Уно не знал, что сказать. Он прекрасно понимал злость сироты: как уж тут не разозлится, когда родители просто избавились от тебя, и совсем не потому, что есть было нечего.

— Я-то думал, что ютятся где-то в Заводском районе. Талонами помочь хотел! Ой, дурак! Как же, помогу! Ха. Да они посмеются над моими потугами, — зло воскликнул Джими и безжалостно скомкал анкету. — Лучше бы и не знал их. Кому нужны такие родители, а?! Комнаты было лишней жалко? Кровати? Вот скажи мне, чем я им так помешал?!

Уно отчего-то стало стыдно, словно это он был виноват, а не Клара и Сэм с улицы Зеленых крыш. Под напористым взглядом сироты, мальчик лишь опустил голову. Он не знал, что сказать.

— А знаешь что? Я хочу им посмотреть в глаза! Вот просто прийти и сказать: "Я ваш сын, которого вы вышвырнули на улицу". Интересно, они хоть что-то почувствуют?! Или уже забыли, что я существую?

Джими резко подскочил и, развернув смятый листок, перечитал адрес. А затем пнул ногой щебенку — мелкие камешки с постукиванием разлетелись в разные стороны.

— Пойдешь со мной? — вдруг хмуро спросил сирота.

— Не думаю, что они будут рады меня видеть, — осторожно ответил Уно.

— Они и меня не будут рады видеть! Пойдем, заодно и район посмотришь — сомневаюсь, что ты часто шастаешь по таким улицам, — настоял Джими, и звучало это не как просьба, а скорее утверждение.

— Прямо сейчас?

— А нечего медлить. Я и так на тринадцать лет припозднился. Уже устали меня ждать, наверное! — с издевкой заметил сирота.

Уно не решился отказать, хотя до отбоя оставался всего один час, а на улице Зеленых крыш, наверняка, толпами ходили атланты. Это в заводском районе они были редкостью. Богачи жили в совсем другой части Таксонии — считай в другом мире.

Джими шел поспешно и хотел выглядеть уверенно, но напряженная спина и скованность выдавали его состояние. Стараясь отвлечь нового друга, Уно поравнялся с ним и спросил:

— Ты же видел другие анкеты? Что это за треугольники и круги?

— Не знаю, — не сразу ответил сирота. Он успел уйти в свои мысли, но вопрос его заинтересовал и выдернул из размышлений. — Но знаешь, что любопытно? Я ведь тебе говорил, что у нас некоторых грымзы не любят, так вот — все анкеты изгоев отмечены треугольником. А вот те две с кругом — это местные любимчики, которым сопли подтирают. Занимательно, не находишь?

— Но у любимчиков какие-то странные анкеты! Что еще за "Нью-Йорк" и "Киев"? Ведь нет таких кварталов.

— Может, это зашифрованные названия. Знаю я такое! Наверное, это детишки самых известных людей Таксонии. Настолько известных, что даже в анкетах правду о них писать нельзя.

— Думаешь, это директора теневых заводов? — с придыханием спросил Уно, чуть не споткнувшись на ровном месте.

— Может! Или еще каких закрытых заводов. А то их мало, — хмыкнул Джими. — Вот грымзы и трясутся над такими детками. Авось еще родители образумятся.

— Но зачем таким отдавать своих детей в приют?

— А это мы сейчас у моего папаши спросим, — буркнул Джими и ускорил шаг.

Улицы быстро сменяли одна другую, и с каждым шагом к центру города все преображалось. Сначала исчезли свалки, запах от которых шел такой, что глаза слезились. Затем воздух стал чище — не без привычной зеленой пелены, но все же можно было рассмотреть хотя бы кусочек темнеющего неба. Канав стало меньше — можно было не идти, уткнувшись взглядом в землю, чтобы не свалиться в ядовитую жижу.

В разноцветных домиках становилось все меньше и меньше дыр. И хоть ни одного полностью целого строения Уно не увидел, предательская зависть начала грызть изнутри. Он с затаенной злостью и обидой смотрел на почти не побитые окна — подумаешь, чуть уголки отбились да появилась пара трещин! Не такая уж проблема! А в крышах почти и не различишь дыры.

Да, не город А, но мальчик и о таком мог только мечтать. Переехать на подобные улицы ведь тоже ох как не легко. Для начала нужно попасть на какой-то из закрытых заводов, проработать там несколько лет и только потом тебе выделят дом в престижном районе. Таком как Снежный. И то, уволить могут в любой момент по распоряжению из города А — сразу собирай вещи и переезжай в район попроще.

Уно иногда любил посидеть на крыше своего дома, осторожно выбираясь туда через вновь и вновь появляющуюся дыру — заделывай, не заделывай, а через пару месяцев все равно или кислотный дождь проест, или материал от времени и ветра разрушится. Зимой так вообще совсем нерадостно было просыпаться из-за того, что на тебя сыпется струйка зеленого снега.

И с крыши как раз открывался вид на Снежный район. Маленькие домики казались игрушечными, хоть двумя пальцами бери. Покатистые крыши зимой покрывал толстый слой зеленого снега, но иногда виднелись и фиолетовые разводы — этакая разноцветная красивая мозаика. На этом познания о районе богачей и заканчивались.

Теперь же Уно с затаенным дыханием осматривался, и все ему казалось необычным! И щебенка аккуратнее уложена, и бордюры ровнее, и выбросы зеленее. Он так залюбовался, что не заметил, как подошел к нужному дому, который оказался ничем непримечателен.

Джими нерешительно замер, уперев взгляд в железную цифру "1", прибитую у входной двери.

— Уверен? — осторожно спросил Уно, видя как друг переминается с ноги на ногу.

— Конечно уверен! — тут же фыркнул сирота. — Не зря же мне влетело от грымз. Да и последнюю "хлопушку" потратил.

— Они узнали, что это был ты?

— Не-а, куда им. Если бы узнали, я бы с тобой не стоял. Но влетело для профилактики, чтобы не шумел и не шастал по ночам, — ответил Джими и закусил губу. Похоже, это была въевшаяся привычка, так как незажившая корка быстро хрустнула, и на тонких губах мелькнули красные капельки. Слизнув их, сирота сделал решительный шаг к крыльцу. — Чего мне терять?

Стучать пришлось долго.

Уно в глубине души надеялся, что дома никого нет — ему не очень хотелось знакомиться с родителями Джими. Тем более, вряд ли встреча будет радостной. Но дверь вдруг открылась.

Уно представлял себе упитанного мужчину — ведь как не отъесть пузо, когда живешь в квартале богачей — с этаким круглым мясистым лицом, носом-картошкой и пушистыми, тронутыми сединой волосами. Седина должна была быть обязательно! Ведь, чтобы стать директором закрытого завода, нужно быть очень умным и опытным, а что как не серебристый налет на волосах лучший показатель ума? Поэтому мальчик не смог сдержать удивленного вздоха.

Сэм оказался низеньким и на редкость худым — Рэй бы легко окрестил его "чахликом". Вместо благородной седины волосы отблескивали в лучах заходящего солнца кислотно-желтым цветом. Не бывало в природе такого! А черты лица в точности, как у Джими, если бы тот не ел месяц, а то и два.

Комната за спиной Сэма оказалась затянута серым, плотным дымом со странным горьковатым запахом. Туман извивался, и словно диггер поглощал все предметы, до которых дотягивался. Только "хрум-хрум" не хватало.

— Да, я вас слушаю? — хрипло спросил мужчина и судорожно закашлялся.

Сирота не мог пошевелиться: он со странным выражением смотрел на своего отца — то ли это было удивление, то ли обида, и не мог вымолвить и слова. Сэм же все никак не мог остановить кашель.

Невольно вдохнув серый дым, вырвавшийся на улицу, Уно тут же почувствовал тошноту. До чего же мерзкий был запах! Во рту сразу все стянуло и захотелось пить.

— Я вас слушаю, — повторил мужчина, наконец остановив приступ и сплюнув на землю вязкую слюну. — Вы что-то меняете?

— Вы Сэм? — тихо спросил Джими и, получив кивок, побледнел. — Тогда... Тогда я ваш сын.

Мужчина вновь натужно закашлялся, но в этот раз совсем не из-за горького дыма. Судя по ошарашенному взгляду, подобной новости он никак не ждал. Сирота же еле стоял на ногах — то и гляди упадет в обморок. По резко выделившимся скулам было видно, как нелегко ему далась простая фраза.

— Джими? — спросил Сэм. — Ты Джими?

Уно не всегда мог понять эмоции взрослых, но на исхудавшем лице отразилась скорее радость, чем разочарование. Словно отец был рад увидеть сына. Но раз так, то зачем же было отдавать в приют? Рыжеволосый мальчик совсем растерялся и невольно отступил на шаг назад, словно боялся стать третьим лишним. Джими, впрочем, оказался совсем не рад: его губы предательски задрожали, а из глаз готовились хлынуть злые слезы.

— Почему? — сухая короткая фраза сорвалась у сироты. — За что?

— Ох, Джими! Как же я мечтал тебя увидеть!

Сэм в секунду спустился вниз, ловко перепрыгнув ступеньки как мальчишка, и неловко попытался обхватить сына за плечи, но руки в последнюю секунду дрогнули. Будто опомнившись, мужчина отступил на шаг назад и побледнел.

— Ты ненавидишь меня? Пройдем в дом, сынок. Нечего давать повод для сплетен. У людей А везде есть уши! — сбивчиво проговорил Сэм и попытался увести сына с улицы.

— Плевать меня на людей А! И на тебя плевать! — вдруг взорвался сирота. — Как вы могли бросить меня?! Что я вам сделал?!

Сэм растерялся: он беспомощно осмотрелся, словно искал поддержки, а затем грустно поджал губы. В карих глазах мелькали тени страха, как будто жуткие монстры прошлого вырвались наружу, а он совсем не готов был к этой встрече. Руки задрожали еще сильнее, и он вновь попытался дотронуться на сына.

— Пожалуйста, пройдем в дом. Здесь всюду уши! За нами следят! Нельзя болтать на улице. Пойдем внутрь, — Сэм говорил сбивчиво и постоянно оглядывался. Это не было похоже на притворство — страх, самый настоящий страх. — Поверь мне.

Сирота зло замотал головой и отступил на шаг назад. Мальчишку накрывала истерика. Вся обида, копившаяся долгие годы, выплеснулась наружу.

— Почему вы меня бросили?!

— Джими... Мой Джими. Это все ради тебя! Только ради тебя! За нами следят — пойдем в дом!

Каркающий надрывный смех вырвался из груди сироты, и мальчика буквально согнуло. Он обхватил себя за живот и засмеялся еще громче. Уно еще ни разу не слышал такого истеричного смеха — ему стало не по себе.

— Ради меня? — с трудом проговорил сирота, вытирая выступившие слезы. — Вы вышвырнули меня к грымзам в этот кошмар, где каждый готов перегрызть тебе глотку. И все ради меня?!

— За нами следят, — вновь повторил Сэм и испуганным взглядом вновь осмотрел пустынную улицу. — Это все, что мы могли. Это единственный шанс вырваться. Здесь лишь тупик!

— Тупик?! Улица Зеленых крыш — это, по-твоему, тупик? — как по щелчку пальцев перестал смеяться Джими. — Тупик — это когда тебя гнобят с самого появления на свет! Всем плевать на тебя, а тебе жрать нечего! Вот это тупик!

— Джими, — тихо сказал Сэм и попытался взять сына за руку. — Прошу, давай поговорим! Ты не понимаешь. Розовый талон — это путь в рабство...

— Причем здесь розовый талон?! Чушь! Жалкие оправдания! — рассвирепел сирота и, с омерзением оттолкнув дрожащую руку отца, отступил еще на шаг. — Зря я пришел! Ты омерзителен! Твои оправдания, что все ради меня, это жалкие отговорки. Иди, глотай свой дым дальше, а то я не знаю, что это! На это ты меня променял?!

В полнейшей растерянности Уно наблюдал за разрастающейся ссорой: он не ожидал, что Джими так разозлится. Но отчего? От дыма? Или его так обидела фраза, что все было ради него?

— Я защищал тебя, — беспомощно проговорил Сэм, но сирота уже не слышал оправданий.

— Краска для волос — это тоже стоит того, чтобы отречься от сына, да? Ты такой же как все на этой улице! Куча ненужного барахла, который вы тянете и тянете в дом — это все, что для вас важно! — в бешенстве высказал сирота и сплюнул на землю перед отцом. — Знать тебя не хочу!

Джими внезапно сорвался с места и, не глядя, рванул по улице — прочь из Снежного квартала. Только железные подошвы ботинок блеснули в заходящих солнечных лучах.

Оставшись один на один с растерянным Сэмом, Уно почувствовал себя очень неуютно и, буркнув "извините", как можно быстрее улизнул. Смотреть в глаза он не мог, так что пошел, опустив голову.

Сэм не стал его окликать. Похоже, ему было о чем подумать.

Джими убежал так поспешно, что Уно не смог его догнать — пришлось в одиночестве выбираться с улицы Зеленых крыш. Но в родном Заводском районе мальчика ждал сюрприз — недалеко от его дома на поваленном железном столбе сидела Шэр и беззаботно болтала ногами перед собой. Подставив руки под зеленые выбросы, она с детской непосредственностью играла завихрениями и старалась поймать дым в ладони.

— Ты чего здесь? — удивленно спросил мальчик, подойдя поближе.

С облегчением он увидел яркие веснушки и чистое лицо девочки, без всяких помад и прочих женских штучек. Подруга выглядела посвежевшей, а глаза хитро поблескивали.

— Чего-чего, тебя жду! Что это ты про меня совсем забыл? Как работа? Уже обменял талоны? — тут же закидала его вопросами девочка, перестав играть с выбросами.