Шоколадная лихорадка

— И как ты только два часа пролежал? — прозвучал издевательский голос, а в следующую секунду с шелестом брезент съехал влево.

Феня, одетый в защитный костюм, с наглой ухмылкой навис над лежащим мальчиком. Он напоминал Шэр такими же янтарными, как и у девочки, волосами и темными веснушками, хаотично разбросанными по бледному лицу.

— Струсил, мелкий? — задал провокационный вопрос Феня. — Ожидал уже увидеть жутких атлантов, да? Чего молчишь, Уко?

— Уно, — поправил мальчик, нервно сглотнув и еще не веря, что его мучения закончились.

— Плевать. С тебя три золотых талона за спасение, — абсолютно серьезно сказал старший брат Шэр. — Тебя же еще до дома донести нужно, да и я на завод опоздать могу — это, понимать уже должен, нехорошо.

Волнение охватило Уно, когда он вспомнил, что в ближайшие пару недель ни у него, ни у мамы золотых талонов не будет.

— Извини, но у меня нет золотых, — пробормотал мальчик, не ожидавший такого развития событий: Шэр ничего не говорила про плату за помощь.

— Если так, то... — тут Феня сделал долгую паузу, задумчиво осмотрев колени и ладони Уно. — Это нехорошо, но поправимо. Тогда шесть стандартных талончиков — все равно лучше, чем штраф, согласись. Очень сомневаюсь, что ты хочешь и дальше здесь валяться и ждать атлантов.

Не слишком уверено мальчик кивнул и, как наяву, услышал бурление желудка.

Феня улыбнулся и довольно потер ладони предчувствуя сытный ужин.

Третья глава. По алфавиту

"Проще пареной репы" — Уно понятия не имел, ни что такое "репа", ни почему она пареная, но, заскочивший на беглый осмотр Аврелий, выразился именно так, скептически посмотрев на почерневшую кожу мальчика.

— Разве это нормально? — спросила мама, обеспокоенно покачивая на руках все никак не желавшую задремать Сару.

Малышка чувствовала, что внимание уделяется не ей, и уже который час возмущенно всхлипывала. Может, она плакала просто из-за шума, но мальчику казалось, что она смотрит на происходящее осмысленно. И беготня вокруг старшего брата ей не нравится, а может, она тоже переживала.

Уно постарался улыбнуться малышке, но губы конвульсивно дернулись — такое зрелище лишь напугало сестренку. Однако искреннюю радость мальчик подделать не мог.

Мама нервничала не меньше: волнуясь, она всегда закусывала нижнюю губу, и за сегодняшнее утро уже успела искусать ее до крови. В том, что она еще и злится, можно было не сомневаться: на худом лице явственно выделялись желваки, русые волосы были всклочены, а на руке не нашлось кольца. За одиннадцать лет Уно успел хорошо изучить подобные детали. Она бы никогда не забыла надеть кольцо и расчесаться, если бы была спокойна.

— Абсолютно! Особенно учитывая, что он свалился в охладительный раствор. Верьте мне, Лэсли, — помажете вот этой мазью, и скоро он будет скакать, — поправил маленькие круглые очки доктор и громко шмыгнул длинным носом.

"Для него, может, и проще пареной репы", — со злостью подумал Уно, посматривая на покрытые язвами и шрамами руки Аврелия. Старикашка никогда не нравился мальчику. — А я до сих пор не могу нормально двигаться. На него бы посмотрел, окажись он в таком состоянии!".

По статусу доктор считался чуть ли не выше всех остальных людей класса Б и за работу получал несколько особенных талонов — правда, жил все равно в Заводском районе. Специфика работы докторов: в остальных районах Таксонии были свои умельцы. Однажды Уно разглядел в его кармане фиолетовые картонки, но до сих пор оставалось загадкой, что же на них получал Аврелий.

Но, наверное, именно из-за них серые глаза доктора периодически затягивала мутная пелена, а зрачки расширялись просто до невозможных размеров. Даже говорить в такие моменты он начинал странно, словно не мог управиться с собственным языком. Язвы на руках у него появились тогда же, когда он начал получать особые талоны, но это не удивительно, ведь с тех пор он постоянно падал на ровном месте!

— Тебя же Уно зовут, не так ли? — доктор посмотрел в глаза мальчика и подбадривающе улыбнулся. — Давай, рассказывай. Поспорил с кем-то, что в раствор не побоишься залезть, да? Знаю я вас, умников. Каждую неделю такие ко мне поступают! А я вот всем говорю, что нужно нормальные заборы ставить и на люки замки вешать, но разве меня кто послушает? "Промышленная зона, детей здесь нет". А вот пару месяцев назад случай был! Двое, брат с сестрой, средь бела дня пробрались и в дырку в полу полетели. Насмерть, конечно, разбились... Эх, дети.

Мама побледнела и еще усерднее стала качать на руках Сару. Малышке это понравилось, и она даже перестала жалобно всхлипывать.

— Смертность же вообще жуткая: то в котел для плавки, кто свалится — а это, я вам скажу, не шутки. Все двери закрывают, атланты ходят, а мелкие шкодники все равно пробираются. Тараканы и то спокойнее, — Аврелий стал рыться в чемоданчике, не прерывая бойкого рассказа.— А знаете сколько детей падает в канавы с отходами? Даже говорить не буду. Все же умные пошли, на отбой внимания не обращают, а о том, что света ночью нет, никто не думает. Один шаг и полетели. А сколько Саре лет?

— Полгода, — пробормотала мама, настороженно посматривая на доктора.

— О, самый лучший возраст. Смертность зашкаливает. А у вас ведь еще и без отца растет — надзора ноль. Виттор же месяцев четырнадцать назад умер? Не дождался дочку, эх. А вообще, в любых семьях болеют, болеют, а врача разве кто вызовет, пока младенцы совсем не посинеют? Говорят, что я много беру. Так разве можно много заплатить за жизнь своего ребенка? Вот проходили бы плановые осмотры раз в месяц, так и умирали бы меньше...— на последней фразе Аврелий особенно внимательно посмотрел на Сару. — Но в наше время мало хороших родителей. Да и новое поколение то еще! Про новый законопроект от людей А слышали? Теперь при заключении брака все новоиспеченное семейство переезжает в дом того, кто живет на более престижной улице! Это же сколько браков из-за домов будет! Вот раньше по-другому было: люди чего женились? Чтобы ребенка завести и пособие получить, а сейчас разврат — все ради того, чтобы на улице получше пожить! И какие из них будут родители? В мое время — один раз ребенок чихнул и врача сразу на дом! У вас малышка не чихает?

— Нет, здорова, — настороженно ответила мама.

— Здорова — это вы бойко сказали. Вижу, что бледненькая, да и глаз... Хотя о чем это я. Я же к сыну вашему пришел! Мазь очень сильная — онемение снимает на раз, но не обольщайтесь. Ты, Уно, уже наверняка и руки, и ноги чувствовать начал? Вот, это хорошо. Ты разминай, но бегать не вздумай и лучше далеко не ходи. Это кажется, что уже здоров. С болячками не все так просто. Кажется, что здоров, а может, уже умираешь.

— В каком смысле умираешь?!

— Не переживайте, Лэсли, я образно. Раствор для охлаждения — это не так страшно. Уже научились бороться. Но есть куча других болезней, — протерев очки, заметил доктор и выразительно посмотрел на младенца. — Ладно, завтра-послезавтра я еще заскочу к вам, а пока побегу. Один мальчишка после отбоя полез на улицу и попался атланту. Его родители уже не знают, как этого малолетнего нарушителя в себя привести. Говорить не может, заикается, всхлипывает, так еще и руку сам себе расцарапал. Психоз.

— А как зовут мальчика? — затаив дыхание, спросил Уно.

— Разве вас всех упомнишь — вечно в ваших именах путаюсь, — пробормотал Аврелий, но, пожевав губами, вдруг вспомнил. — А, кажется, его зовут Дэви. Верите или нет, но такого хулигана я еще не встречал. Вечно в какие-то неприятности попадает, но вот на атланта, похоже, впервые — не повезло ему.

— Да уж, — пробормотала мама, кинув предостерегающий взгляд на Уно. — Атланты все-таки жуткие существа.

— Поверьте, диггеры еще страшнее, — аж передернуло доктора. — Отравят газом так, что и я помочь не смогу. Так что, Уно, даже не думай лезть в катакомбы!

Но мальчик уже и так не хотел никуда лезть. Ярлык изгоя после всего пережитого перестал его пугать. Только понял он это с опозданием, и теперь, стоило ему взглянуть на мать или на наконец-то задремавшую сестричку, как щеки сразу вспыхивали от стыда. Смущенно потерев лицо, чтобы краснота не бросалась в глаза, Уно понурил голову. Он ведь чуть не оставил семью без талонов! Сара и так недоедала, а со штрафом могла вообще слечь от голода.

— И да, с вас семь серых талонов за мазь и осмотр.

Лицо матери будто бы осунулось от этих слов: она явно рассчитывала на меньшую цену.

— Либо два золотых, — будто бы спохватился доктор. — Юлить не буду, я очень хорошо к тебе отношусь, Лэсли, но работа есть работа, так что в долг дать не смогу.

— Зачем вы так? — обиженно заметила мама. — От вас мы и не ждали поблажек — конечно, сейчас принесу.

Развернувшись, она поспешила на кухню, где в железной банке хранились продуктовые талоны.

Не прошло и секунды, как вновь захныкала Сара, и доктора передернуло от громкого детского визга. Он показательно поковырял пальцем в ухе, нисколько не смутившись наблюдавшего за ним мальчика.

— Ее давно не кормили, потому и плачет, — пробормотал Уно. — Простите, а вы, правда, видели диггеров?

Резко дернувшись, доктор чуть не выронил чемоданчик и раздраженно посмотрел на любопытного мальчика. Судя по лицу, он уже пожалел, что проговорился о тварях из подземелья.

— Видеть, конечно, не видел — я ведь не какой-то нарушитель, который забирается в катакомбы или лезет к внешним стенам. Но среди моих пациентов нашлась парочка не самых ответственных граждан Таксонии, — нехотя пояснил он.

— Диггеры — они, правда, могут убить?

— Атланты тоже могут убить, — ушел от ответа доктор. — Просто не нарушай закон и у тебя все будет хорошо.

Обрушить еще целый град вопросов, так и вертевшихся на языке, Уно не успел — вернулась мама, сжимающая идеально ровные продуктовые талоны. Не став ничего говорить, она просто отдала их Аврелию и с вежливой улыбкой проводила его к двери. Только Уно видел по напряженной спине, как нелегко матери далось такое наигранное спокойствие.

— Я был рад с вами повидаться, Лэсли, — противно улыбнулся доктор и наконец-то покинул дом, шмыгнув напоследок носом.

Только за ним закрылась дверь, как мама сквозь зубы прошептала: "Лицемерная сволочь — как у нас дома после отбоя отсиживаться, так мы друзья, а теперь, значит, работа есть работа".

— Извини, — тихо выдохнул Уно, опустив взгляд в пол.

— Если хочешь загладить вину, то просто сиди тихо и приглядывай за сестрой, — устало заметила мама.— И не думай никуда сегодня уходить, даже если почувствуешь себя лучше. Надеюсь, это не очень большая просьба, ведь так? Лекарство должно помочь.

Ладони Уно мгновенно вспотели под пронизывающим взглядом матери, так что толстый слой мази тут же стал жиже. Юфтевые сапоги, доставшиеся еще от прадедушки, тоже в один миг будто бы стали малы, и Уно ощутил как теплая жидкость хлюпнула между пальцев. Да и несмотря на то, что одет он был в домашние хлопчатые штаны и майку, мальчику стало душно.

— Закрой за мной дверь и постарайся расходиться. Отлежаться ты еще успеешь, а пока лучше ходи по комнате, но только очень осторожно, как и велел Аврелий, — мама будто бы не замечала, как побледнел мальчик.

— Разве у тебя не выходной? — спросил Уно.

— Нет, я взяла дополнительную смену. Отто, наша соседка, как раз сегодня не смогла выйти на работу. Ее дочку снова беспокоит жуткий кашель — хоть бы Сару эта зараза не тронула.

Пробормотать, что ему очень нужно сегодня уйти, Уно не смог — язык будто бы прилип к небу от одного взгляда на уставшую мать. Разве он может, после всего, что натворил, сказать, что не может выполнить простую просьбу? Астма Сары усилилась в последние дни, и девочку нельзя было оставлять одну. У мамы, конечно, не было времени сидеть с ней — прогул и опоздание на завод каралось огромным штрафом.

Если бы не болезнь малышки, то мать бы со спокойной душой оставляла бы ее одну, покрепче затянув пеленки — так младенцы становились спокойнее и больше спали, но астма все усложняла.

В любой другой день мальчик с удовольствием посидел бы с сестрой — все равно он не любил гулять, да вот только ярко-зеленое манящее приглашение, лежащее на столе в комнате, заставляло его сердце биться чаще. Сегодня был последний день, когда еще оставался шанс попасть в волшебную школу "Химера".

Другой такой возможности могло и не выпасть.

— А ты придешь только в шесть?

— Посмотрим, может, сегодня я останусь у Отто. Она просила помочь в доме, а нам как раз не помешают дополнительные талоны. Не скучайте без меня и, очень прошу, Уно, не попади в неприятности, мне и так очень тяжело справляться и без всяких штрафов и мерзких докторов.

— Я... — уже почти решился сказать про школу мальчик, но передумал. — Ты не переживай, все будет хорошо.

Интуиция подсказывала, что мама воспримет все как очередную глупость — она никогда не верила, что есть даже малейший шанс стать человеком класса А, если тебе не повезло родиться по другую сторону стены. Работай — не работай, а все останется на своих местах.

Правда, папа думал иначе из-за чего, наверное, и погиб. И после этого даже малейшее упоминание счастливчиков за стеной, вызывало у матери жуткие вспышки злости, которые доходили до того, что она била посуду и повышала голос — и это учитывая, какие очереди стояли за посудой в Заводском районе!

— Люблю вас, — мама всегда говорила это на прощание, а затем со стуком закрывала дверь.

"Люблю вас" — фраза все еще пульсировала в голове Уно, когда он, кинув быстрый взгляд на затихшую в колыбельке сестренку, осторожно ступая направился к железному шкафу. Юсовый шкаф — так подшучивал папа, каждый раз складывая очередную кипу бумаг на запыленную полку. Значение этой шутки не понимал никто, хотя отец один раз попытался объяснить Уно, что большинство найденных им бумаг были, как он выразился, "судебно-полицейской направленности", да вот только что такое "суд" и "полицейский" он пояснить не смог. Он, видимо, и сам до конца не понимал: все эти бумажки казались очень-очень старыми, да и запрещенными, и Уно до сих пор казалось чудом, что папа смог их найти.

Раньше все полки были заполнены обрывками газет, потертыми, скомканными листами, но после смерти отца, мама их безжалостно сожгла, не захотев оставлять напоминание о сумасшествии, затронувшем семью. Теперь внутри хранилась другая память об отце — защитные костюмы с небольшим браком, которые он смог принести с завода. Только обуви не было, ведь ее делали в другом цеху.

Открыв плохо слушающимися пальцами дверцы, Уно схватил один из детских размеров и принялся переодеваться. Получалось это не так уж легко, но мальчик не был настроен сдаваться. Ради исполнения заветной мечты он готов был на все!

Если он поспешит, то успеет сходить на Заводскую к тридцать пятому дому, пока Сара не проснется — вряд ли он задержится надолго.

Аврелий оказался прав, насчет мази: она сотворила настоящее чудо — пусть с трудом, но Уно мог шевелить окоченевшими пальцами. Вот только кожа все еще выглядела почерневшей, словно покрытая толстым слоем сажи. Мальчику очень хотелось стереть этот налет.