Шоколадная лихорадка

Очкарик с грустью посмотрел на мальчика и тихо пробормотал: "Не читают книги. Никто не читает". Объяснять он ничего не стал, а склонился над атлантом. Быстро щелкнул пальцами по одному из зеркал, и прозрачная поверхность пошла рябью: черные горизонтальные полосы прорезали резко потемневшую поверхность.

— Энергии не хватает, — недовольно заметил Лонни. — Ничего не трогайте — я сейчас вернусь. Свет ненадолго погаснет.

Очкарик еще раз щелкнул по стеклу, и зеркало вновь стало прозрачным. Когда Лонни по лестнице кинулся прочь из лаборатории, Уно подошел поближе к подруге и тихо спросил:

— А откуда здесь свет? Ведь ночью все отключают.

— Это же Лонни. Он очень умный — нашел способ, — спокойно пожала плечами Шэр, усаживаясь на один из столов. — Умник умников! Но его все любят — он такие штуковины забавные нам приносил!

— И откуда он все достает? — почувствовав обиду, будто подруга предала его, спросил Уно — ему не нравилось, как Шэр восхищенно говорит б очкарике, ведь раньше умником был он.

— Обменивает талоны. Сам знаешь, какое пособие выдается, если кто из семьи в город А попадает. Талонов у него много, да и мама его вроде бы на закрытом заводе работает.

Свет в лаборатории резко погас, а затем также неожиданно включился — по подвальному помещению пронеслось натужное гудение, включающихся приборов, а разобранный атлант издал тонкий пищащий звук. Уно с любопытством посмотрел на зеркала — вместо черных полос теперь светился серый фон с кучей значков.

— Кстати, мелкий, предложи Джими с нами на монстра слазить. Он бы нам пригодился, — сказала Шэр, стягивая перчатки и задумчиво разминая пальцы. — Ты же завтра работаешь?

— Да, бой будет, — кивнул Уно. — Но Джими сейчас не в настроении. Кстати, а ты слышала о розовом талоне?

Девочка чуть не свалилась со стола от такого вопроса и очень удивленно посмотрела на мальчика, словно он сказал что-то очень неприличное. Зеленые глаза испуганно расширились, словно Шэр поймали на горячем, а кожа лица резко побледнела да цвета чистой бумаги.

— Тебе откуда знать про такой? — наконец, спросила она, нервно облизнув губы. — Неужели Рэй тебе предложил? С чего вдруг такая щедрость...

— Слышал, — уклончиво ответил Уно. — Что это за талон особенный?

— Особенный, — нехотя буркнула подруга. — Мелкий, не принято о таком болтать, а то сам не знаешь.

— Не принято еще и ночью после отбоя ходить и атланта на детали разбирать!

— А ты, смотрю, смелым стал, — криво улыбнувшись, заметила Шэр. — Разное получить можно — смотря какой розовый талон: первой, второй, третьей категории. Но не совал бы в рот, а то подсядешь быстро, но если на улице Зеленых крыш не живешь, то постоянно такой талон не достанешь. Ломка жуткая — похлеще чем от шоколада. Для взрослых розовые талоны, как для нас теневые. Если бы за смерть близких розовые давали, то, поверь, ни один ребенок бы и до трех лет не дожил.

— Что не совал в рот? — не понял Уно. — Почему ты загадками говоришь?

От ответа Шэр спас вернувшийся Лонни, который буквально слетел по ступенькам вниз и с горящими за стеклами очков глазами подбежал к атланту. Довольно улыбнувшись, очкарик чуть ли не с головой залез внутрь и стал рыться в проводах и деталях. До слуха ребят доносилось ритмичное пощелкивание, а атлант периодически издавал пищащие звуки.

— Шэр, ответь, — шепотом обратился к подруге Уно, но девочка спрыгнула со стола и вдруг очень заинтересовалась, что же делает очкарик.

Мальчик уже было решил, что не получит ответа, как вдруг отреагировал Лонни, который услышал отрывок их разговора. Щелкнув еще пару раз по зеркалу, очкарик с довольной улыбкой вытер выступивший на лбу пот и повернулся к ребятам.

— Подождать нужно, — заметил он. — А насчет розовых талонов за смерть близких — было такое, кстати. Информация засекречена, да и давно было — еще прадедушки застали, которые сами детьми были. Но Шэр правильно сказала — смертность в этот период очень высокая была. Не среди детей, но вот в семьях — да. Сплошные вдовы и вдовцы ходили. Но лишь процентов тридцать было убийств ради компенсации в виде розового талона. Остальные из-за насилия в семьях — поделить не могли. Хотя институт брака — глупость, как по мне. Давно уже отжить должен, как атавизм.

Уно раздражали умные и непонятные словечки очкарика, поэтому он зло спросил:

— А сколько ждать? Не получается пропуск подделать?

— Процесс декодирования не одну секунду занимает, — со знанием дела ответил Лонни и вновь поправил очки. — Сбоя не будет. Через двадцать минут у нас точная копия будет магнитной полосы.

Недовольно поморщившись, Уно отвернулся и стал изучать железки, разбросанные по столу. Мальчик злился, хотя и не хотел признаваться самому себе в причине — неприятно было осознавать, что раньше он считал себя очень умным и особенным, куда более особенным, чем все остальные ребята, а теперь появился Лонни. Девятилетний очкарик с улицы Зеленых крыш, который знал и умел все, даже атланта смог разобрать. Больше Уно не чувствовал себя особенным. Единственная его надежда была на "Людей Моро" — вдруг мерзкий очкарик не знает о них? И бумаги про эксперимент не читал!

Делиться информацией Уно не хотел — сам разберется. Нужно лишь найти Сая и все-все у него узнать! Больше сумасшедший знакомый не обдурит его общими фразами.

Пропуск у Лонни получился, но радости Уно не чувствовал — скорее наоборот, из лаборатории он выходил в кошмарном настроении. Душу мальчика разрывали на части горькие мысли: "Почему все лучше меня? Арчи получил теневой талон. Шэр любят ребята. Джими живет в приюте, где есть куча книг, громадная кровать, а свет работает днем и ночью. А Лонни так и вовсе и умный, и с кучей талонов!". Со злостью пнув щебенку, Уно до крови закусил губу и подумал, что он еще всем докажет! Послезавтра сходит и обменяет кучу талонов — пусть все завидуют.

С Шэр мальчику было не по пути, так что он в одиночестве дошел до дома, погрузившись в мрачные размышления. Причем он настолько задумался, что в темноте чуть не врезался в сидящего у стены дома Сая.

— Хэй, хэй, ты драться со мной собрался, что ли? — раздался задорный голос, и, прищурившись, Уно увидел как всегда беззаботного знакомого.

Правила вечернего отбоя, похоже, были писаны не для него, так как Сай спокойно и без боязни развалился на земле и играл щебенкой. На лбу у него был закреплен круглый фонарь — такие выдавали на заводах — и мягкий свет чуть освещал погруженную в темноту улицу.

— Я хотел с тобой поговорить! — тут же радостно воскликнул Уно.

— Это хорошо, — улыбнулся Сай, приподнимаясь и отряхивая костюм. — Но поговорим мы потом. У меня для тебя еще парочка бумажек. Уж прости, не такие интересные, но вдруг на ночь глядя захочешь просмотреть.

— Нет, я хочу поговорить! — упрямо замотал головой Уно и даже отступил на шаг, когда Сутулый выудил пачку ровных листов.

— О "Людях Моро" ничего не скажу, — развел руками Сай, с любопытством наблюдая за реакцией мальчика.

— А о Киеве и сиротах?! — наобум вдруг сказал Уно и не прогадал — лицо знакомого вытянулось, и он очень удивленно, даже с долей страха посмотрел на мальчишку.

— Ты где это услышал? — напряженно спросил Сай после недолгой паузы.

— Что такое "Киев" и "Нью-Йорк"? — упрямо спросил Уно.

Сутулый опустил руки и задумчиво остановил взгляд на небе, затянутом зелеными выбросами. Присмотревшись, мальчик увидел, что Сай едва заметно шевелит губами — что-то проговаривает. Навострив уши, Уно смог различить бормотание: "Значит, не ошиблись с приютом. Слухи подтвердились. Ох и полетят же головы теперь".

— Ты умный мальчик. Способный. Тебе благодарность от "Людей Моро". Почитай пока листочки, а поговорим мы потом.

Сай буквально впихнул в руки мальчика листы и, продолжая бормотать про головы, очень поспешным шагом направился по улице — будто еле сдерживался, чтобы не побежать сломя голову.

— Но как мне тебя найти? — беспомощно спросил Уно.

— Я сам тебя найду. Осторожнее с Лонни.

Мальчик остался один в кромешной темноте улицы Заводского района, сжимая листы с очередными загадками и в полном ощущении, что вокруг одни умники, и только он один ничего не может понять.

Пятнадцатая глава. Монстр должен быть повержен

Принесенные Саем документы оказались странными — хотя разве можно было от такого знакомого ожидать иного. Уно настолько устал, что сразу лег спать, а тексты просмотрел лишь днем, когда хорошо отоспался.

Мама уже ушла на работу, так что мальчик спокойно устроился на полу и разложил все бумажки.

Уно перевернул листок, а затем быстро просмотрел остальные документы, надеясь увидеть ту самую "Теорию предохранителей", но статья резко обрывалась, и никаких намеков дальше не было.

Нахмурившись, мальчик вчитался в следующие обрывки статей.

Уно жадно схватился за следующий листок — он еще слабо понимал смысл, но любопытство и интерес первооткрывателя гнали мальчика вперед. Ему было интересно, случилась ли Четвертая Мировая война!

В ночь с 12.01.33 по 13.01.33 состоялось три полномасштабные акции, направленные на уничтожение университетов и лабораторий, принадлежавших союзу "Новое общество". По предварительным оценкам, все три акции были санкционированы организаций "Истинный мир", которую в народе иронично называют "Без ГМО". Матери, придерживающихся устаревших взглядов на деторождение, называют действия организации "Новое общество "противозаконными и, цитируя ярую представительницу, известную под ником в интернете Тереза — "зверством и извращением". Были задержаны 16 представительниц организации "Истинный мир", однако им, скорее всего, удастся избежать высшей меры наказания, попав под смягчающее обстоятельство "материнского инстинкта". Однако, их действия спровоцировали появление законопроекта о запрете прямого деторождения. "Материнский инстинкт" признан слишком опасным, а потому, если законопроект примут, в случае нарушения будет применяться принудительная вазэктомия. М. Н. Полов поддерживает данный законопроект и считает, что человечество не может поощрять заблуждения прошлых веков, когда дети появлялись на свет варварским способом".

Больше записей не было. Уно с грустью отложил листы: он так и не понял, случилась ли Четвертая Мировая война. Но раз за пределами Таксонии жить невозможно, то, наверное, да?

Спрятав документы под матрас, мальчик засобирался на работу. Размышления о "Людях Моро" и мире до катастрофы — это хорошо, но талоны за это не получишь. А Уно очень хотелось завтра днем обменять много-много талонов и обрадовать маму. Если он принесет кучу еды, то она и ругаться сильно не будет, что он начал работать. Пусть она заботилась о нем и хотела, чтобы детство длилось как можно дольше, мальчик уже чувствовал ответственность перед семьей. Атавизм-не атавизм, а Уно хотелось, чтобы мама почаще улыбалась!

Не успел мальчик отойти из дома, как вдруг услышал издевательский смешок за спиной. Развернувшись, Уно увидел юродивого соседа, сидевшего у себя на крыльце и показательно вертевшего шелестящую обертку. Заметив, что на него смотрят, Арчи еще усерднее стал ее вертеть, подставив под солнечные лучи.

— Чего тебе? — буркнул Уно, невольно став наблюдать, как свет переливается на бумажке.

— Да так, вспоминаю шоколадку. Знаешь, она такая сладкая была, а еще с карамелью внутри. Новые стали делать, — тут же встрепенулся юродивый. — Такая тягучая-тягучая карамель. М-м-м. А еще пара шоколадных конфет остались — там внутри разноцветные сладкие "камешки", думаю, одну сегодня съесть. А ты как? Золотой на картошку все ждешь? Или даже "химка" закончилась?

Издевательский тон вывел Уно из себя, и он, не подумав, тут же выпалил в ответ:

— А у меня завтра куча всего будет! Обменивать иду. Давно по зеленому талону не ел!

Арчи с недоверием посмотрел на него, но злорадства во взгляде поубавилось. Фыркнув, но не очень уверенно, юродивый спрятал фольгу от шоколадки.

— Ври да не завирайся, — пробурчал он. — Покажешь завтра — тогда поверю. Но у тебя от "химки" уже мозг поплыл, вот и чудятся зеленые талоны.

— И покажу! — уверенно ответил Уно и не стал больше спорить, а просто поспешил прочь — не стоило опаздывать к Рэю.

Привычно забравшись в "Подполье" через окно, мальчик спустился в пустующий подвал — посетители должны были появиться лишь через несколько часов. Зато у клетки прохаживался работодатель с крайне недовольным лицом.