— С тобой ничего, — разом откусывая половину от своего далеко немаленького бутерброда, из колбасы с ветчиной и куска жареного мяса, ответил Луффи. — Ты останешься здесь, и будешь спать, читать, или что ты там захочешь делать.
— ...Что? — спросила порядком шокированная девушка, да и остальные посмотрели на Луффи с явным удивлением. Всё-таки они уже все как-то успели привыкнуть к "суровой любви" их капитана. Он всегда заставлял их сражаться самих, и никогда никому не позволял отлынивать.
— Нами, ты и в самом деле думала, что я позволю тебе участвовать в чём-то подобном? — закатил глаза Луффи. — Ты смерть не любишь, а там не будет ничего кроме смерти. Зоро натуральный маньяк, я не раз об этом говорил, и ещё не раз буду говорить... да ты посмотри на него, он уже даже возражать перестал!
— Можно подумать, в этом есть хоть какой-то смысл, — недовольно пробурчал себе под нос Зоро, вяло ковыряясь вилкой в своей тарелке.
— Рю и Йосаку хоть и не маньяки вроде Зоро, но смерть их не волнует. Они сами изначально выбрали профессию, где они убивали, но где и их могли убить. А уж после года, проведенного со мной и Зоро, смерть стала для них повседневной обыденностью.
— Вот уж что верно, то верно, — как и Зоро, пробурчал себе под нос Джонни.
— Однако ты Нами отличаешься от нас всех. Ты даже в качестве своего оружия выбрала шест, а не меч, кинжал или пистолет. Шест — это не оружие убийства. Шест, прежде всего, используется для собственной защиты. И хотя им вполне можно убивать, что ты неоднократно делала сама, люди, использующие в качестве своего основного оружия шесты и посохи, имеют вполне определенный склад ума. Такие люди, прежде всего, стремятся защищать. Будь на кон поставлена жизнь твоей сестры и деревни, и тогда бы Зоро пришлось сильно постараться, чтобы ему достался хоть кто-то из пиратов Крейга. Но убивать ради какой-то репутации? Нет, Нами, ради таких вещей я тебе сам не позволю никого убивать. Несмотря на всё, что с тобой произошло, а, скорее всего, именно благодаря тому, что с тобой произошло, твоя душа и разум всё ещё чисты. И я хочу, чтобы они такими оставались как можно дольше. Но если я сегодня возьму тебя с собой в битву, ты навсегда потеряешь чистоту, как своего разума, так и своей души. Бессмысленные убийства вообще не для женщин, и особенно не для таких женщин как ты. Так что, когда мы уплывем, ложись-ка ты спать, а к тому времени, когда ты проснёшься, всё уже давно закончится. Позже, часам к десяти утра, я тебе обязательно позвоню.
Повисло продолжительное молчание, но не тягостное, а какое-то умиротворённое. Слова Луффи никого не оставили равнодушными.
— Ладно, перекусили, а теперь мне нужно приодеться! — спустя некоторое время, встал из-за стола Луффи. — Не волнуйтесь, я быстро! — направился он к "Деревянному Ящику". — Я уже всё подготовил, осталось только надеть, сейчас зацените мою маскировку. Но могу сразу гарантировать, что меня в ней никто не узнает! — крикнул парень напоследок, скрывшись за дверью в "Ящик".
— ...Он ведь сейчас снова сделает это, да? — ни к кому конкретно не обращаясь, убито спросил Джонни.
— Ты имеешь в виду, напрочь уничтожит всё, только что им заработанное уважение? — без надобности уточнил Йосаку усталым голосом.
— У меня от его слов комок в горле встал, ещё бы чуть-чуть и я бы просто расплакалась, — призналась Нами. — Он раньше никогда такого со мной не проделывал, поэтому...
— Поэтому сейчас он выкинет что-то по-настоящему ужасное, — закончил за неё поморщившийся Зоро.
Нами, Джонни и Йосаку сочувственно посмотрели на мечника.
— Если судить по его словам, то больше всего достанется именно тебе, — произнёс Джонни.
— Может, уж постараешься в этот раз как-нибудь сдержаться, а? — с надеждой спросил Йосаку. — Мы ведь о Луффи-аники здесь говорим, злиться на него совершенно бессмысленно.
— Я попробую, — неуверенно пообещал Зоро. — Всё-таки я с Луффи дольше всех, да и достаёт он меня больше всех, поэтому кое-какую устойчивость я выработать уже успел, — добавил мечник, но его слова прозвучали так, словно он, прежде всего, пытался убедить в их правдивости самого себя. И пытался он убедить себя ровно до того самого момента, пока Луффи не показался из "Деревянного Ящика", только был это уже не Луффи, а "Зорри", поэтому у зелёноволосого парня изначально не было никаких шансов сдержаться.
В этот раз Луффи действительно превзошёл самого себя.
Стоило только Нами увидеть его "маскировку", как девушка буквально ужалась в размере. Подобрав под себя ноги, она практически свернулась клубком на том самом стуле, на котором сидела. Закрыв одной рукой свои глаза, другой Нами обхватила свою голову, силясь заткнуть себе сразу оба уха, чтобы не услышать и не увидеть ничего, из того, что неминуемо должно было последовать дальше. Джонни и Йосаку замерли. Просто замерли. И они побелели до такой степени, что их можно было спутать с восковыми фигурами. А вот Зоро действительно отреагировал спокойнее всех. Он за один присест допил оставшееся саке в бутылке, после чего начал неторопливо готовиться к бою, который, без всяких сомнений, должен был стать последним в жизни либо его капитана, либо его самого.
— Оцените мою маскировку, народ! — раздался радостный голос Луффи. — Как вам она? А? А? Эй, ну что вы все молчите? Нравится или нет? Я, между прочим, старался! И зацените сюда... Oni Giri (Резак Демона)!!! Я легендарный Зорри "Три Вантуза" и я непобедим!
Команда несколько дней гадала, зачем Луффи, в последнем городе, накупил всякой откровенной фигни, и чем он занимался по ночам, когда закрывался в "Железном Ящике", но теперь всё встало на свои места. Из зелённой мишуры он сделал себе парик. Из трёх тёмно-зелёных мешков он сделал себе непередаваемо ужасно выглядевший халат. Оранжевые рейтузы, подпоясанные обрывком какого-то провода, и зелёные болотники на ногах, доходящие до самых бёдер. Через грудь и живот Луффи проходил толстый шрам, как у Зоро, но нарисованный чёрным маркером. Вместо лица у парня красовался белый картонный лист, на котором, всё тем же чёрным маркером, была нарисована противная усмехающаяся морда, с легко узнаваемым шрамом на левом глазу. В зубах парень зажимал покрашенный в белый цвет вантуз, а ещё два чёрных вантуза он держал в руках. На шее Луффи болталась небольшая картонка, которая сообщала всем желающим, что он Зорри "Три Вантуза". Заодно стало понятно, зачем парню, пару дней назад, столь неожиданно потребовались резинки от трусов: и маска на лице, и табличка на шее, держались на легко узнаваемых белых полосках.
Пока Луффи идиотничал, старательно изображая все известные ему атаки Зоро, мечник закончил приготовления. Он развязал на своём плече чёрную бандану и завязал её на своей голове, чего при Нами, Джонни и Йосаку ещё не делал никогда. Потом он затянул потуже свой пояс, вынул руки из рукавов своего халата, полностью оголив свой торс, а затем, вытянув одну из своих катан, пристроил её на пояс с другой стороны, после чего, расставив ноги пошире, взялся за рукояти мечей.
— Sanvantuz Ogi: Sanzen Sekai (Секретная Техника Стиля Трех Вантузов: Три Тысячи Миров)!!! Муха-ха-ха! — расхохотался Луффи. — Это даже круче чем я думал, уверен, такая маскировка обязательно одура...
— Nitoryu Iai: Rashomon (Стиль Двух Мечей Искусство Убийства Мгновенно Выхваченным Мечом: Врата Вечной Жизни)! — раздался совершенно спокойный голос Зоро, в нем не было ни злости, ни раздражения... но не была и покоя или усталости... в нем не было ничего. Ноль эмоций. Состояние между Жизнью и Смертью.
Атака, в исполнении Зоро, способная за один раз разрубить пополам небольшой остров, прошла через все Нечто, как проходит раскаленный нож сквозь подтаявшее масло. Разрезав пополам мачту, доски, брусья, лодки, весь "Деревянный Ящик", воду под Нечто, и дно. Атака оказалась столь мощной, что на несколько секунд воды, на расстояние нескольких сотен метров, просто разошлись в стороны, открывая вид на разрубленное дно и целую кучу различной, разрубленной пополам, водной живности. Затем воды сошлись обратно, мачты рухнули в разные стороны, а, разрубленный пополам, "Деревянный Ящик" начал медленно тонуть, постепенно заваливаясь к месту разреза.
Совершенно невредимый, но несколько озадаченный подобным поворотом событий Луффи, вдоволь насмотревшись на учинённые Зоро разрушения, перевёл взгляд на мечника.
— И на чём мы теперь будем плавать? — спросил озадаченный парень у Зоро. Однако, в светящемся багровым светом глазе мечника, признаков разума не наблюдалось. — Не ценишь ты хороших шуток, — обиженно надул губы Луффи, но из-за маски на лице никто этого не увидел.
Зоро ответил так, как ему и полагалось:
— Sanbyakurokuju Pound Ho (360 Фунтовая Пушка)!
Всё, что не успело ещё утонуть, и не было разрублено первой атакой, мгновенно оказалось уничтожено. Если не считать Луффи. Уже через мгновение парень стоял на песчаном берегу, а ещё через одно, довольно хохоча, скрылся в прибрежном лесу. Зоро незамедлительно последовал за ним. И только оставшиеся на остатках Нечто Джонни, Йосаку, и Нами принялись в панике спасать всё, что ещё могли успеть спасти.
Глава 8
Демоны Ист Блю
— Дан-да-да-да-дан-да-да-да-дан-дан-дан-дан...
— Луффи-аники, зачем было нападать в три часа ночи, если ты всё равно не собирался устраивать внезапное нападение?!! — едва ли не в отчаянии воскликнул Джонни, когда, метров за пятьсот до ближайшего к ним корабля, Луффи достал рупор и начал... начал... в общем, начал во все горло да-да-да-данкать в рупор. — И не ты ли говорил, что мы не должны дать им разбежаться?!!
Всё-таки жизнь штука действительно непредсказуемая. Всего полтора года назад, свободные, никому не подчиняющиеся, Джонни и Йосаку занимались охотой на разных мелких сошек, и редко когда получали в награду больше ста тысяч белли. Появление на горизонте пиратов или бандитов, чьи головы Морским Дозором были оценены больше, чем в миллион белли, заставляло их изрядно нервничать. Как заставляли нервничать и любые потенциальные схватки, превосходящие формат "два на одного" или "два против двух". Охотниками за вознаграждениями Джонни и Йосаку хотели стать с самого своего детства, поэтому можно уверенно говорить, что вся их жизнь, до роковой встречи с Зоро, — или все же правильнее будет сказать роковой встречи с Луффи? — была размеренной и предсказуемой. А что теперь? Теперь оба парня следовали за своим однозначно безумным капитаном, могли использовать десятитысячные купюры в качестве носовых платков и считали вполне нормальной ситуацию, когда четыре человека нападают на десять тысяч пиратов.
— Дан-да-да-да-дан... — продолжал, как ни в чем не бывало, орать в рупор Луффи.
Ни Джонни, ни Йосаку понятия не имели, что конкретно означал повторяемый их капитаном мотив, но его голос буквально звенел от восторга.
— Всегда хотел такое проделать! — перестав голосить, обернулся Луффи к Джонни и Йосаку, сейчас усиленно работающих вёслами. — Хорошо, что Нами нашла рупор, а то я знать не знал, что он у нас есть! Если бы не она, то нам бы так и пришлось нападать тайком, словно каким-то идиотам, потому что орать без рупора было бы совсем не круто.
Откровенно говоря, когда Джонни, Йосаку и Нами принялись спасать вещи из наполовину потонувшего-разрезанного-взорванного Нечто, они нашли не только рупор. Привычка тащить с пиратских кораблей всё, что им понравилось, имела вполне себе определенные последствия — никто из них знать не знал, сколько на самом деле всякой всячины хранилось в "Деревянном Ящике". И большая часть этой всячины, представляла собой такую невообразимую хрень, что вставал вопрос: кому вообще пришло в голову притащить на Нечто ту или иную вещь? Отобранный у Нами рупор, — через который, надо заметить, девушка и принялась орать на Луффи, когда он вернулся вместе с Зоро, — был хотя бы полезным... если бы Луффи не решил использовать его для того, чтобы известить большую часть флотилии Крейга об их прибытии.
— Но не волнуйтесь, — продолжил Луффи, — люди, нападающие под "Полёт Валькирии" всегда выигрывают, потому что божественно круты и нереально пафосны. Это как чит-код на неуязвимость! Так что давайте, подпевайте! Дан-да-да-да-дан...
Видя как, по мере их приближения, на окружающих кораблях, появляется всё больше и больше светящихся огоньков, выражение лица Джонни делалось всё более и более несчастным.
— В такие моменты мне реально стыдно называть его своим капитаном, — тяжело вздохнув, признался Джонни. — И вообще, как ему самому не стыдно? Он выглядит как полный идиот! — говорить шепотом, когда рядом, в полный голос и в рупор, орал Луффи, было довольно сложно, но парень справлялся.
— Потому что, как бы он не выглядел, Луффи-аники до абсурда сильный, — заметил Йосаку, который, в отличие от своего друга, относился ко всему происходящему с чувством легкого фатализма. В печаль, конечно, поведение своего капитана его вгоняло, но не так сильно, как Джонни. — К тому же, я стараюсь думать об этом так: какой ещё капитан, нападая на целый пиратский флот вчетвером, может превратить это в сплошное для себя развлечение? В Ист Блю таких точно больше нет.
— Знаешь, если посмотреть на ситуацию под таким углом, то наш капитан, и мы сами... слушай, да мы реально крутые! В смысле, мы ведь собираемся сражаться с десятью тысячами пиратов, и не в безнадежном сражении, а в схватке, которую мы изначально считаем выигранной!
— А я о чём говорю? Так что давай, подпевай... дан-да-да-да-дан...
— Молодец Йосаку! — тут же последовала похвала от Луффи. — Рю, ты тоже не сачкуй!
— Угх... мы и, правда, будем это делать? Ох... ладно... чёрт с вами... дан-да-да-да-дан...
— Так держать парни! Зоро, а как насчёт тебя? — пару раз ударил пяткой по мечнику, на котором парень и стоял всё это время. — Кляп или не кляп, тоже подпевай! Чем больше голосов, тем круче это выглядит и слушается! И вообще, отныне "Полёт Валькирии" считается боевой песней нашей семьи! Дан-да-да-да-дан...
Джонни и Йосаку, не переставая "даданкать" в такт Луффи, немного опасливо посмотрели на ещё одного их "Аники". Зоро лежал в носовой части лодки и походил на закуклившуюся гусеницу — настолько плотно он был укутан в усиленные Волей Луффи цепи. Рот Зоро затыкал импровизированный кляп, сделанный из банданы принадлежащей самому мечнику. Зоро лежал на животе, на его спине стоял восторженно "даданкающий" в рупор Луффи, а сам мечник, чуть повернув голову, не спускал своего немигающего взгляда с Луффи. Прошло уже несколько часов, но жуткое, нечеловеческое, красное свечение из глаза Зоро так и не спешило никуда уходить. Луффи, что неудивительно, это ничуть не волновало.
