— В следующий раз будет думать головой, прежде чем так беспечно подставляться под неизвестную ему атаку, — спокойно ответил мечник, делая глоток из бутылки. Пиво Зоро не очень любил, отдавая предпочтение вину или саке, но, когда у него под рукой не было альтернативы, он не отказывался и от пива. — Йосаку легко мог увернуться от подобной атаки и заставить этого губастого урода пальнуть в другую сторону, но, вместо этого, он посчитал, что атака для него не слишком опасная и даже не попытался увернуться.
— Не понимаю, что тебе не нравится? Принимая во внимание его фрукт, решение, на мой взгляд, если и не оправданное, то вполне закономерное.
— Проблема в том, что он знать не знал, насколько опасной будет предполагаемая атака. Если бы поблизости не было тебя или меня, то его летающей тушей гарантированно бы прибило парочку этих глазеющих олухов, — Зоро чуть качнул головой в сторону толпящихся возле ворот Арлонг Парка жителей деревни. — А окажись эта атака ещё сильнее, и его вполне могло разорвать пополам, тогда со всеми рыболюдьми пришлось бы справляться одному Джонни. Конечно, шанс того, что Джонни проиграет, даже если будет сражаться в одиночку, невелик, но, если Йосаку не научится правильно оценивать степень опасности, когда-нибудь это может плохо закончиться. Слишком уж сильно он привык получать ранения и умирать. Луффи, после разборок с армадой Крейга, его уже предупреждал, однако Йосаку явно не до конца внял его словам.
Нами кивнула, принимая объяснения Зоро, хотя и молчать тоже не стала:
— Всё понимаю, и ты, и Луффи, вы оба правы, но, не могу не заметить, что именно вы главные виновники того, что Йосаку настолько привык получать ранения и умирать.
— Думаешь, я не знаю? В том и был весь план. Сила его фрукта позволяют ему сражаться так, как не смог бы сражаться никто другой, даже "Логия". Люди, сожравшие фрукт "Логии" неуязвимы для физических атак ровно до того момента, пока в качестве противника им не попадётся человек владеющий Волей Вооружения, и тогда они становятся практически такими же уязвимыми, как обычные люди. Однако ты сама видела, как я и Луффи неоднократно убивали Йосаку, используя Волю Вооружения, и, если не считать силы атаки, подобные удары для Йосаку ничем не отличаются от обычных атак.
— И что? — слегка наморщила лоб Нами.
— Всё ещё не понимаешь? Если он научится правильно оценивать ситуацию, и подставляться только в нужный момент, то он станет невероятно опасным противником даже для тех, кто будет намного сильнее него. Противники Йосаку, не зная силы его фрукта, просто не будут ожидать, что он может специально подставиться под гарантированно смертельный удар. Правильно подставляться — именно этому, помимо всего прочего, мы с Луффи и пытаемся его научить. К сожалению, как ты могла уже заметить, нам ещё есть над чем тут работать. Общую концепцию Йосаку усвоил давно, и уже неоднократно успешно применял её на деле, но иногда он совершает очень глупые ошибки.
— Побочный эффект от далеко не мнимого бессмертия, — понятливо кивнула девушка, слово в слово повторив однажды услышанную фразу Луффи, только тогда она как-то не придала этой фразе должного значения.
— Так и есть, — кивнул в ответ Зоро, сделав очередной глоток из бутылки. — Ничего страшного, дай нам ещё немного времени, и мы выбьем из Йосаку эту дурь... кстати, что пытаются сделать эти идиоты?
— Вроде бы оказать Йосаку первую помощь, — невольно засмеялась Нами, глядя на то, как несколько жителей деревни, во главе с Ген-саном и деревенским доктором, хлопочут над валяющимся на земле Йосаку. Парень подобных стараний совсем не ценил и поливал собравшихся вокруг него людей отборными матами. Его голос, как сразу отметила Нами, с каждым предложением становился всё сильнее и сильнее, поэтому, вскоре, поток непрекращающихся матов можно было услышать в любой точке Арлонг Парка. — Ноджико, иди, скажи им, чтобы они оставили его в покое, — посоветовала Нами своей сестре, что всё это время так и простояла соляным столбом. Принимая во внимание, что девушка о дьявольских фруктах слышала только в качестве малоправдоподобных историй, разговор между Зоро и Нами показался ей тем ещё бредом.
— Вы... вы не хотите, чтобы мы ему помогали? — спросила сбитая с толку Ноджико. — Разве он не один из вас?
— Ты нас вообще сейчас слушала? — покосился на неё Зоро.
— Йосаку обладает силой дьявольского фрукта, благодаря которой способен за считанные минуты излечить даже самые смертоносные ранения, — пояснила своей сестре Нами, тем не менее, не став особо вдаваться в подробности. — И да, дьявольские фрукты существуют на самом деле, как и съевшие их люди... а теперь иди, передай Ген-сану и доктору, чтобы они оставили Йосаку в покое. Слышишь, как громко он ругается? Это означает, что ему, во-первых, сильно больно, а, во-вторых, он скоро полностью восстановится.
Ноджико, немного заторможено кивнув, столь же заторможено двинулась в сторону Йосаку и окруживших его жителей деревни.
— По-моему, твоя сестра уже на пределе, — прокомментировал поведение девушки Зоро.
— Можешь не волноваться, она всё-таки моя сестра, — тепло улыбнулась Нами. — И мало того, что старшая, так и нервы у неё всегда были крепче моих... раньше точно... да и рассудительности намного больше, чем у меня... опять же, раньше точно. Ей бы с Луффи пообщаться пару месяцев, и тогда бы он из неё... хотя нет, забудь! Я бы не позволила ей общаться с Луффи и пары дней, мне нравится моя сестра такая, какая она есть.
Хмыкнув, Зоро вернулся к наблюдению за Джонни, но тут всё оставалось без изменений. Парень всё так же продолжал обмениваться ударами со своим противником, при этом он не только совсем не использовал силу своего фрукта, но и заметно сдерживался физически. В удары Джонни вкладывал, дай бог, половину своей настоящей силы, а скорость старательно поддерживал на уровне скорости своего оппонента. В общем, Зоро, например, мог легко сказать, что Джонни куда больше заинтересован в продолжении боя, чем в победе над своим противником. Очевидно, что-то сильно его заинтересовало в стиле боя рыбочеловека, иначе бы Джонни не стал настолько всё затягивать. Другая парочка, осьминог и длинногубый, разобравшись с Йосаку, теперь, подстать своему капитану, высокомерно наблюдала за обменом ударами между Джонни и своим сородичем... идиоты, что с них взять? Им бы сейчас навалиться на парня всем вместе, пока Йосаку рядом нет, но, разобравшись с одним, они, очевидно, уверились, что легко справятся и со вторым. С другой стороны, откуда им было знать, что один из их противников практически бессмертен? На том свете им явно будет о чём подумать. Тем более жить им осталось совсем чуть-чуть.
Уже неоднократно говорилось, что, несмотря на силу своего фрукта, Йосаку всегда в полной мере испытывал боль от полученных ранений. И чтобы хоть как-то заглушить эту боль, Йосаку, орать не орал, но зато всегда очень громко матерился — так он, по собственному признанию, заметно легче переносил буквально сводящую с ума боль. Кроме того, обычно довольно спокойный, можно даже сказать флегматичный, а то и сонный, парень, в такие моменты, начинал буквально фонтанировать энергией. От флегматизма или сонливости не оставалось и следа, вместо этого Йосаку, мягко говоря, становился злым... Приходил в бешенство, если говорить откровенно.
И на волне этого бешенства он обычно начинал кромсать своих противников в мелкий фарш. Собственно, первоначально, именно так Йосаку и получил своё прозвище "Мясник". Зная, что с парнем не случится ничего непоправимого, Зоро и Луффи, в своё время, специально заставляли Йосаку сражаться с противниками, к поединкам с которыми он был ещё не готов. Вполне естественно, что, в таких поединках, его практически всегда убивали, после чего он восстанавливался, попутно приходя в самое настоящее неистовство. И в отличие от обычных людей, которых ослепляющая ярость наделяет лишь кратковременной силой, — после чего всегда наступал неизбежный "откат", как в физическом плане, так и психологическом, — Йосаку мог находиться в подобном состояние и десять, и двадцать, и тридцать минут. Вполне вероятно, что он мог находиться в подобном состоянии ещё дольше, но проверить это на практике пока не удалось. Йосаку не мог по-настоящему сильно разозлиться на Зоро, Луффи или Джонни, как бы сильно они его не калечили, а других противников, которые бы могли не только причинить ему ощутимый вред, но и затем пережить хотя бы несколько минут боя с взбесившимся парнем, в Ист Блю не было. Йосаку, если вынести за скобки семью Соломенной Шляпы, и без всякого бешенства был одним из самых опасных людей Ист Блю, а усиленный собственной яростью он гарантированно мог порвать любого. Особенно с недавних пор.
В этот раз, помимо привычного припадка ярости от боли, Йосаку злился ещё и на самого себя. Сейчас, после того, как он получил подобную "плюху", Йосаку мог честно признать, что он сильно сглупил... безбожно протормозил, чего уж там. С какой стати он вообще решил, что спокойно сможет выдержать атаку Губошлёпа? Слишком много воды, поэтому Губошлёп не сможет выпустить её за один раз? Если не знать о реальных возможностях рыболюдей, то, спору нет, всё выглядело вполне логично. Однако, чего не мог понять сам Йосаку, так это того, с какой стати он решил, что если Губошлёп не может выстрелить всю выпитую им воду за один раз, то значит и его атаку можно не бояться? Сейчас парень отчётливо понимал, что даже если бы Губошлёп действительно не мог выстрелить всю воду за один раз, рыбочеловеку достаточно было выстрелить по нему небольшим шаром воды, размером с ядро, чтобы получить примерно тот же самый результат, если не ещё лучше. Меньший объем, за раз выпущенной воды, означает большее давление, и, принимая во внимание уже продемонстрированную силу, шар воды, размером с ядро, вероятнее всего, вполне мог пробить человека насквозь или напрочь снести ему голову. Опять же, сейчас всё это казалось Йосаку таким очевидным... и от этого он злился ещё сильнее! Если всё так очевидно, почему он тогда не понял этого сразу? Бесит!
Кто ещё больше злил Йосаку, так это Луффи. Точнее не сам Луффи, а его предостерегающие слова, сказанные им буквально две недели назад. Луффи открыто сказал, насколько может быть опасным попадание под какую-либо неизвестную атаку, даже если ты практически бессмертен. И Йосаку в тот раз показалось, что он всё понял... ни фига-то он тогда не понял! Теперь Йосаку мог говорить об этом совершенно точно. Впрочем, нет худа без добра, сейчас Йосаку действительно понял всё, что тогда имел в виду Луффи. За это нужно было сказать спасибо Губошлёпу... прежде чем его убить. Осознание осознанием, спасибо не спасибо, а, к тому моменту, когда Йосаку, наконец, полностью восстановился, весь мир для него был окутан в красную пелену бешенства. Тем более в окончательное исступление Йосаку приводили сами Рыболюди, — не из-за его смерти, тут добрая половина вины лежала на Зоро, а ещё значительная часть на нём самом, — фактом того, что они посмели тронуть Нами. Никто не смеет трогать Нами. Никто не смеет трогать семью Соломенной Шляпы. В таком состоянии Йосаку мало что соображал, из-за чего единственное милосердие, которое он мог проявить, так это милосердие быстрого убийства. Вернее, сдерживаться в таком состоянии Йосаку был не способен, поэтому никаких пыток, только убийства и, желательно, максимально жестокие, чтобы отомстить за всю пережитую им боль. "Мясник" он и есть "Мясник".
— Кажется, наш обмен ударами подходит к концу, — произнес кровожадно оскалившийся Джонни, глядя прямо в глаза Куроби. — Зря вы так сильно разозлили моего друга. Когда он в таком состоянии, то даже я его немного побаиваюсь, а вас всех он просто разорвёт в клочья. Я уже не раз видел, как он это проделывает.
— У твоего друга сломан позвоночник, он уже ничего нам не сделает, — напряженно ответил Куроби, к этому моменту от его былой самоуверенности остались лишь жалкие ошмётки. Привыкнув за последние восемь лет "сливать" своих врагов с одного-двух ударов, ему было явно не по себе встретить равного по силам и умениям противника, да ещё противника не среди своих сородичей, а так ненавидимых и презираемых им людей.
— Если вы ребята приплыли с Гранд Лайна, то точно должны знать о дьявольских фруктах, — улыбка Джонни стала ещё чуточку более кровожадной. — Йосаку — неубиваем! Понимаешь, что это означает? Если нет, то позволь мне тебя просветить: твои друзья только что разозлили бессмертного!
Джонни честно мог признать — запугивание своего противника было чертовски приятным делом! И пусть правда о Йосаку была куда более прозаичной, чем он пытался её преподнести Куроби, по большей части, Джонни ни в чём не соврал. И его слова, в глазах Куроби, приобрели ещё больший вес, когда, буквально десятью секундами спустя, буквально пышущий яростью Йосаку поднялся на ноги. Куроби сразу же ощутимо заволновался, остальные рыболюди заметно удивились, а жители деревни, во главе с деревенским доктором, ещё парой минут ранее без труда подтвердивший и так очевидный всем перелом позвоночника у Йосаку, — "Он больше никогда не сможет ходить! Чёрт! Да он вообще не должен быть жив!" — и вовсе охренели.
Красные, налитые кровью глаза Йосаку безошибочно нашли своего главного "обидчика", после чего лицо парня приобрело настолько жутковатое выражение, что не по себе стало даже высокомерным рыболюдям. Жители деревни и вовсе испуганно прыснули в разные стороны: в этот момент Йосаку куда больше походил на плохого парня, чем вся банда Арлонга вместе взятая.
Когда Джонни сказал, что рыболюди умудрились разозлить бессмертного, он, конечно, в кое-чём преувеличил, но ещё больше недосказал. Например, он не сказал о том, что по-настоящему взбешённый Йосаку становился как бы не на порядок сильнее себя прежнего, и мог оставаться в таком состоянии на протяжении достаточно долгого времени. Помимо всего прочего, Йосаку, привыкший терпеть самую разнообразную и чудовищную боль, становился полностью иммунным к этой самой боли. В подобном состоянии парню можно было согнуть локоть в обратную сторону, и он этого мог даже не заметить — проверено на деле! Почти бессмертный, нечувствительный к боли, чудовищно сильный, фактически сошедший с ума от боли и жажды крови — такого Йосаку гарантированно могло остановить только отрубание головы или, как минимум, её же разрубание. Потому как с уничтоженным сердцем он, порой, мог двигаться ещё достаточно долго, чтобы оно успело полностью зажить. Вполне понятно, что, когда Йосаку находился в подобном состоянии, и его регенерация работала не совсем обычно, ускоряясь в разы. И словно этого всего было мало, в таком состоянии у Йосаку появлялось ещё два дополнительных козыря.
Джонни отнюдь не шутил, когда говорил, что он побаивается своего друга, когда того доводили до подобного состояния. Это, конечно, всё ещё не уровень Зоро и тем более Луффи, но сам Джонни точно знал, что такому Йосаку он проиграет без всяких вопросов. Обычно они были с ним на равных, и даже если взбешенный Йосаку становился на порядок сильнее и полностью нечувствительным к боли, Джонни всё равно смог бы с ним потягаться. Всё-таки мифический зоан, да ещё такой какой у него, наделил Джонни немалым количеством занятных способностей. Однако два последних козыря, появляющиеся у Йосаку только тогда, когда ему начисто отрубало мозги, полностью перекрывали все возможные преимущества силы редкого фрукта.
