— Четыре! — продолжал считать командор, перекрикивая шум, — Три! Два! Один!
Десантный шаттл дёрнулся, и рывком пошёл вверх. Аппарель осталась открытой. Новобранцы присели на её краю, боясь потерять равновесие. Пройти вперёд им мешали два крупных мордоворота и капитан — все трое угрожающе направили на новобранцев оружие. Испуганные люди на кормовой аппарели нервно озирались, пытаясь найти что-нибудь, за что можно ухватиться. Но ухватиться тут было не за что.
— Я спрошу один раз! — крикнул командор. — Зачем. Ты. Здесь?
— Эй! — крикнул ему первый из новобранцев. — Я по жизни фортовый бродяга, век свободы не видать!
— И?
— Я пойду с вами!
— Зачем?
— За фартом! С вами буду грабить!
— Я верно понял тебя, бродяга, ты идёшь с нами за ради удачных грабежей?
— Ну, так мы фартовые! — выкрикнул второй новобранец, — И это... как... а! Грабь награбленное! Пощипать толстосумов!
Уголовники в добровольческой освободительной армии были. Официально освободительная армия именовала их братьями анархистами, приглашала вместе бороться за свободу. Но капитаны к себе в команду воров брали не охотно.
У воров, у настоящих воров — испокон веков есть свой закон, своя идеология, называемая ими 'понятия'. Основная идея 'понятий' в том, что любая власть есть насилие, и уже потому не может быть законна. А законы придумывают и насаждают 'хозяева' — наглые, жадные, беспринципные и злобные выродки рода человеческого. А служат им вооружённые 'псы'. Но самое зло не от 'хозяев' и их 'псов', а от так называемых 'обычных людей', или 'лохов', если по понятиям. Ибо власть 'хозяев' держится не столько на оружии их 'псов' — сколько там тех псов-то! — сколько на равнодушии 'лохов'. Лохи — суть, рабы в душе. Лохам нужен хозяин, своим умом им жить страшно.
А есть свободные люди. Люди вольные, достаточно смелые и сильные, что бы не бояться 'хозяев' и их 'псов', но слишком благородные духом, что бы самим рваться в хозяева. Нет вольному человеку места в устроенном по 'хозяйским' законам обществе, оттого вынужден вольный человек жить бродягой. Но пусть бродягой, зато вольным! А вольный бродяга больше всего ценит свободу и фарт. И презирает богатство, ибо в нём зло. По 'понятиям', богатеть вору 'западло'.
Вор не гнёт спину на хозяев в их хозяйстве — это 'западло'. Вор берёт то, что плохо лежит, и столько, сколько ему нужно. Обворовать хозяев — дело благое, ибо их богатство — не праведно нажито. Обворовать лохов — не предосудительно, ибо лохи сами выбрали себе рабское ярмо. В то же время, вору 'западло' наворовать много и жить в роскоши.
В общем, типичный анархизм. Только с той разницей, что вор — не революционер. Не видит вор смысла революцию затевать за освобождение от власти 'хозяев'. Лохов освобождать бесполезно, ибо их рабское ярмо — в их душах — его с лохов не снять никому, кроме, разве что, самого лоха. А воров освобождать — тоже смысла нет — воры и так свободны, ибо свободны их души, и не отнять ту свободу никакому прокурору.
Так и получается, что с одной стороны воры — как истинные анархисты — за свободу от всего того, что объявляет своим врагом освободительная армия: против власти метрополии, против власти жадных банков с их подлыми кредитами, и против власти лживой пропаганды.
А с другой стороны воевать-то воры не собираются.
Капитаны боевых кораблей освободительной армии брать воров в свою команду всё же берут: и людей не хватает, и воры, как правило, это сильные духом люди — слабый просто не выдержит жизни 'по понятиям'. Но берут капитаны в команду воров крайне неохотно: команда боевого корабля должна действовать как единый организм, чётко отрабатывать приказы, — а это не то дело, к которому подходит воровской менталитет.
Командор Волк положил себе простой критерий для выбора, брать человека в свою команду, или не брать.
— Зачем ты здесь? — прокричал командор снова, обращаясь уже к стерве и красавчику.
— Ради свободы! — ответила женщина.
— А я... — начал что-то говорить красавчик, но поперхнулся от её тычка локтем в рёбра, и закончил, повторив слова своей спутницы: — тоже! Я свободу ищу!
Командор и оба его бойца отступили, сразу же скрывшись в темноте недр шаттла, а перед женщиной и красавчиком откуда-то сверху свесились две верёвочные петли. В то же мгновение десантный шаттл начал быстро задирать тангаж. Женщина сразу же продела руку в веревочную петлю, а второй цепко ухватила красавчика под локоть.
Оба же вора с накренившейся аппарели свалились, и мгновенно скрылись в клубах пара и дыма за бортом. Командор Волк придумал простой тест, и выбери 'фортовые' другое слово для ответа,... но в истории сослагательного наклонения нет.
В следующую минуту десантная аппарель закрылась. А внутри шаттла зажегся электрический свет. Стерва с красавчиком прошли внутрь и снова оказались перед командором Волком.
— Мне в команде нужны те, кто быстро соображает, — сказал командор красавчику, — потому что в следующий раз ценой твоей растерянности будет не только твоя жизнь, но и жизнь всего корабля и команды!
— Под твою ответственность! — заявил командор женщине, и наконец, объявил им обоим: — Вы приняты, бойцы!
— Ну, нифига себе, у вас собеседования! — пробормотал красавчик, потрясённый всем случившимся. Но пробормотал вполголоса, не желая злить командора. Теперь уже своего командора.
...
Аритайя: попались
[Система звезды 'Звон-лопнувшей-струны' ]
Несколько условных суток фианский корабль 'Песнь о доме' летел к первой планете. Крейсер хищников не отставал, но и не приближался. Время от времени хищник заходил на короткий прыжок, и фиане тут же выполняли маневр уклонения.
Звезда 'Звон лопнувшей струны' теперь стала ещё ближе, и её ветер, её дыхание, теперь ощущалось довольно отчётливо. С такого расстояния циклопические размеры звезды и мощь её гравитационной воронки действовали на фиан подавляюще. А первая планета системы всё так же смотрелась сморщенной обгорелой головешкой, и желания искать на ней гостеприимства не вызывала.
Сеансы связи между кораблями фиан 'Песнь о доме' и 'Смелый свистун' стали регулярными и продолжительными. Капитан Абуксигун рассказывал об аномалиях первой планеты. Рассказы эти были настолько удивительны, что однажды капитан Нелнишнош воскликнул:
— Вас послушать, друг мой, так этот планетоид выглядит творением иного разума, а не планетой! Эдакий искусственный комплекс, возможно, э..., комбайн по добыче материальных ресурсов из звёздного ветра! Древний примитивный планетолёт, когда-то остановившийся у этой звезды, что бы подзаправиться!
— Вот как! — удивился Абуксигун. — Вот как оно выглядит со стороны, да? Хм. Возможно, я не мастер рассказывать... но, знаете что? Тут, на месте, мне на ум приходит совсем иная гипотеза.
— И какая же?
— Не сочтите меня спятившим, уважаемый Нелнишнош, но иной раз мне мерещится, что мы внутри гигантского существа...
— Существа? Вы... Вам кажется, что этот... планетоид — живое существо?
— Нет, что Вы! Я, простите, неверно выразился. Мне тут кажется, что этот планетоид — мёртвое существо, которое живым было пару-тройку миллионов лет назад. Возможно. Слишком уж тут всё... и переходы эти...
— Даже так! Вы не перестаёте меня удивлять, Абуксигун. Я всё сильнее жажду ступить, наконец, на эту загадочную планету! Возможно, мы могли бы задержаться ради исследований...
И тут на Аритайю накатила тяжёлой волной чужая злоба, такая плотная, что девушка едва не потеряла сознание!
— Берегитесь! — услышала она крик первого офицера наблюдения, — Хищники атакуют!
Сквозь затопившую сознание девушки-сенсорика волну чужой злобы ярко 'засияло' злорадство.
Ловушка!
Аритайя почувствовала, как где-то совсем рядом с их кораблём выходит из короткого прыжка фрегат хищников. Девушка обмерла, затравленно наблюдая, как надвигается холодная тень фрегата, настолько же явная для сенсорика, как если бы была видимой. Аритайя не столько сама поняла, сколько уловила в чувствах злорадствующих хищников: с самого начала этой погони жуткий крейсер 'Потрошитель' не был охотником, а играл роль загонщика. А вот этот фрегат их теперь наверняка прикончит!
— На семь и пять по шестой спирали в нижней четверти! — чётко, быстро и громко докладывал первый офицер наблюдения. — Скорость около двух вторых! Один семьдесят четыре! Начинает торможение маршевым!
— Готов атаковать! — Аритайя дополнила рапорт старшего.
— Уклоняемся! — приказал капитан Нелнишнош.
Поздно.
Удары по корпусу прогрохотали оглушающе громко. Сигнальный пульт покрылся россыпью красных аварийных отметок.
— Ход? — крикнул капитан, стараясь перекричать грохот и скрежет. В подобной ситуации критически важно было сохранить ход. Было логично ожидать, что хищники постараются повредить двигатели.
— Есть ход! — отозвался сквозь сжатые зубы красный от напряжения пилот.
Грохот по обшивке прекратился.
— Множественные повреждения обшивки! Герметичность восстанавливается аварийными средствами!
Тут корабль со страшным стоном и скрежетом задёргался и завертелся. Заверещали аварийные зуммеры. Головы закружились от резких рывков.
— Они нас схватили! — выкрикнула Аритайя, рискуя откусить себе язык в эдакой тряске.
Абордажные крючья! Тросы! Фрегат хищников уцепился тросами за фианский корабль 'Песнь о доме', который, конечно, гораздо больше и тяжелее, но скорость фрегата на выходе из гиперпрыжка, пусть и короткого, слишком велика! Даже если он тормозит! Хищники стравливали тросы, не желая их оборвать. Сейчас оба сцепившихся корабля хаотично вращались вокруг общего центра тяжести, и если учесть, что на корабле фиан работают маршевые двигатели в режиме 'полный ход', станет понятно, что хаос в такой болтанке только усиливался. Тросы перехлёстывались и лопались, звонкими ударами по обшивке оглушая тех, кто был внутри. Наконец, пилот фиан сумел совладать с временной дезориентацией, и вырубил маршевые. Автоматические системы ориентации не сразу, но сумели стабилизировать бешеное вращение. Корабли продолжили вращаться вокруг общего центра масс, но перестали хаотично дёргаться в стороны. Тросы полопались не все — их всё ещё остаётся достаточно, что бы надёжно удерживать фрегат.
— Штурман, курс? — прохрипел капитан.
Но Аритайя сумела прочитать ответ в чувствах хищников раньше, чем штурман справился с расчётами:
— Нас сорвали с курса, — сказала она, — и мы падаем на звезду. Фрегат хищников прошёл уже горизонт невозврата. Теперь они рассчитывают на наши двигатели.
— Мы всё ещё можем вырваться из притяжения звезды, и фрегат вытащить, — доложил пилот, глядя на капитана красными от перегрузки глазами.
— Сможешь стряхнуть их? — просил капитан пилота.
Пилот вцепился в ручки управления, до крови закусив губу. Корабль несколько раз судорожно дёрнулся. И Аритайя почувствовала злорадное удовлетворение хищников.
— Они готовы! — вскрикнула она, и её голос на мгновение сорвался. Совладав с собственными чувствами, девушка уже спокойнее доложила: — Как только натяжение тросов ослабевает, хищники тут же выбирают слабину. Так что наши попытки дёргаться приведут только к тому, что их фрегат плотно ляжет на корпус нашего корабля.
Капитан корабля 'Песнь о доме' Нелнишнош молчал.
Аритайя прекрасно читала чувства отца: вытащить корабли на безопасную орбиту вокруг звезды, и стать добычей хищников, или же ничего не делать — и сгореть вместе с ними. Ничего не делать так просто.
— Они и к этому готовы, — хрипло дополнил доклад первый наблюдатель, который читал чувства капитана почти так же ясно, как и Аритайя. — Хищники готовятся высадить десант и взять наш корабль на абордаж, что бы использовать наши маршевые двигатели.
— Вот и всё, — выдохнул кто-то.
— Мы закончили путь... — в напряжённой тишине прошептал кто-то ещё.
Капитан Нелнишнош сжал микрофон, и, включив громкую связь по кораблю, сказал:
— Дорогие мои, мне очень жаль... — дальше говорить он не смог.
Аритайя чувствовала, как пассажиры корабля отчаянно мечутся, не веря, не желая верить. Как кое-кто плачет, отключив микрофон. А кто-то запел Песнь Смерти. Невольно, девушка стала подпевать.
Хорошая Песнь — успокаивает, и настраивает встретить неизбежное с подобающим разумному существу достоинством.
Осознав, что уже поёт, Аритайя сбилась, достала заветную ракушку космического моллюска — приборчик квантовой связи, парный к которому исчез годы назад вместе с её матерью, и запела печальную Песнь Смерти, представляя, что где-то там, за гранью жизни, её услышит мама. Они скоро встретятся, когда и её, Аритайи, душа растворится в вечности.
...
Вацлав: теория космического боя
...
Бескрайний космос озаряли эффектные вспышки взрывов, и трассы бластеров. Надсадно ревели турбины, силясь вписать желание пилота в законы физики. Стонали переборки, гудела под вражеским огнём броня, рассыпая искристые фонтаны расплавленных брызг.
— 'Синий 2' — 'лидеру'! У меня алиен на хвосте! Уберите, уберите этого гада у меня с хвоста! А-а-а!
— Дуржи-и-ись!
Та-та-та-та! — черноту космической бездны разорвали огненные росчерки отчаянной очереди. Но тщетно!
Бдыдыдж! — в дыму расцвёл огненный цветок, и 'синего 2' не стало.
— Прикройте, братцы! Иду на таран!
И снова натужный вой турбин и скрип корпуса на запредельных нагрузках — космический истребитель штопором ввинчивался в плотную завесу вражеского огня...
— Вот ведь муть мутатеньская! Тьфу! Невозможно смотреть на трезвую голову! — раздался голос за спиной Вацлава. Парень вздрогнул, дёрнулся, и воровато оглянулся. У входа стоял офицер с молниями в петлицах лётного комбеза.
— Эк тебя, должно быть, начальство вздрючило, что тебя на это смотреть потянуло, — сочувственно покачал офицер головой. — Кстати о начальстве: старпома не видел? Говорят — тут где-то шатается.
— Не-ет, — пробормотал красный от смущения Вацлав.
— Ладно, пролетели, — махнул небрежно офицер, и отечески посоветовал: — А ты, молодой, если хочешь совет — лучше в спортзале негатив сбрось. Сожги с адреналином.
Нечаянный собеседник развернулся и ушёл, а Вацлав всё силился вспомнить, кто это был, и как его зовут. В первый день Вацлав был представлен всем тут, но этих самых всех оказалось больше, чем наш геройский фермер смог запомнить. Впрочем, неважно уже! Паренёк с досадой выключил видео, и задумался.
Просмотр космических боевиков был затеян с целью просвещения фермера в вопросах организации боевых действий военно-космических сил. Дабы хоть как-то заполнить полный провал и присыпать дремучее невежество хоть какими-нибудь фактами. А что бы, если уж придётся выглядеть дураком, и на смех космическим людям 'садиться в лужу', так хотя бы пореже. Ну и что бы эта 'лужа' была помельче, и не так что бы сильно уж грязная.
Однако, как выясняется, решение было в корне неверным. Вацлав наморщил лоб. Да, он мог бы догадаться по первым сценам фильма, сравнивая сказку с собственным небогатым опытом. Но ведь то всё были мелочи, не могли же киношники вообще всё переврать в угоду зрелищности! Хотя, — тут же оборвал себя паренёк, — почему не могли? Что ж, попробуем иначе. Попробуем иначе сформулировать запрос в бортовую инфотеку.
