— И первое, что надо сделать, когда отправляешься в плавание на льдине — оттолкнуться от берега, — заявил Аренк, и, упершись, оттолкнул гофрированную 'кишку' перехода. Та колыхнулась, и отошла, складываясь 'гармошкой'. В открытый шлюз тут же влетел вихрь едкого вонючего дыма с пеплом, но вдруг откуда-то с громким шипением ударили упругие струи воздуха, шлюз закрылся, дым и пепел исчезли.
— Фиксирую окончание посадки, — объявил невозмутимый 'голос звездолёта', как только Аренк с Аритайей вышли из шлюза в коридор. — Предстартовая проверка. Все системы готовы полностью. Объявляется стартовая готовность. Просьба команде занять места в рубке управления.
— Я же говорил! — радостно воскликнул Аренк. — Эта штука обязана летать! Из уважения к предкам!
— Фиксирую готовность команды, — объявил всё тот же голос, едва Аренк и Аритайя сели в кресла. Они особо не выбирали, куда кому садиться — разницы между креслами на вид никакой не было. Кроме, конечно же, хрустального черепа — и парень и девушка, не сговариваясь, заняли места от него подальше.
— Классифицирую внешние условия, как не препятствующие старту. Старт! Начало разгона в плотных слоях атмосферы.
Рубка управления плавно покачивалась, никакой тряски или толчков. Привычная Аритайе перегрузка мягко вдавила в кресло.
— Эта штука летит! — громко выплеснула своё удивление Аритайя.
— Расчётная точка один — полёт нормальный, — ответил 'голос звездолёта'. — Повышенный пульс у членов команды. Просьба успокоиться. Все системы работают штатно.
Огненный шарик, плавно ускоряясь, поднялся из жерла древнего вулкана, и устремился в зенит — без видимых усилий и без лишнего грохота — лишь с шипением и свистом. Сказал бы кто деду Уохинтонкану, что для страта с поверхности планеты с плотной кислородной атмосферой применяют замкнутые контуры сверхпроводящей плазмы в термоядерном реакторе открытого типа — дед бы только рассмеялся. И чего себе думали древние?
— Вторая контрольная точка, выход на расчётное ускорение. Все системы работают штатно.
Превозмогая навалившуюся перегрузку, Аритайя достала из кармана ракушку космического моллюска, и уставилась на неё с удивлением. Удивлялась она, конечно же, не приборчику квантовой связи, нет. Удивлялась она себе. Ведь умная девушка, офицер наблюдения, достаточно осведомлённая о космических полётах. Как так получилась, что она взяла, и полетела на древней машине неведомого устройства, которой совершенно непонятно как управлять, в холодное, не прощающих ошибок космическое пространство? Ладно Аренк — он просто примитивный дикарь, свято верящий в записанные кем-то тысячу лет назад заветы. Но она?! И почему сейчас она так спокойна? Почему не чувствует никакого раскаяния в этой глупой выходке?
Время шло, древний космический корабль уверенно держал курс, Аритайя с удивлением всматривалась в себя. И увидела ответ. Она решилась на этот безрассудный полёт не сегодня, и не вчера, когда впервые узнала о крушении 'Пера на ветру'. На этот полёт она решилась ещё в тот день. Когда втискивалась, стиснув зубы от боли, в шлюз в ремонтном скафандре, ставшим неповоротливой обузой, и грозившим стать её гробом. Когда пыталась закрыть люк трясущимися ватными руками, не чувствуя боли в прокушенной до крови губе. А перед глазами всё стоял десантник кохи, и всё целился в неё из своего бластера. Перед глазами он всё ещё стоял живой, но всем своим существом сенсорика она переживала его агонию. А в ушах звучала песнь. Песнь человеков. Гремя огнём, сверкая блеском стали...
Ещё тогда она решилась на свой совершенно сумасшедший полёт. А неизвестная планета, принявшая несчастное 'Перо на ветру' станет лишь первой остановкой.
...
Вацлав: своя игра
[Кольца Сатириуса, флагман эскадры четвёртого ударного флота]
— Я Вас внимательно слушаю, господин лейтенант, — заметил начальник разведотдела четвёртого флота, капитан первого ранга, Андрей Егорович.
Вацлав угрюмо вздохнул. Это вот 'господин лейтенант' было не к добру. Устав уставом, но промеж своих обращаться принято на 'товарищ лейтенант' — традиция неписанная. Официоз же означает, что начальник сильно не в духе. Чего, собственно, и следовало ожидать после всех этих приключений с отпуском без одобрения непосредственного начальника, проникновением в пиратское логово, и побегом оттуда во время облавы.
Разговор происходил в кабинете начальника разведотдела, куда Вацлав явился представиться по случаю возвращения к службе из отпуска.
Андрей Егорович принялся было нервно барабанить пальцами по пульту перед собой, но спохватился, перестал, а затем и вовсе, крякнув, поднялся со своего ложемента, и встал прямо перед Вацлавом:
— Рапорт я прочёл, бегло. Что сказать, шедевр. Оставим потомкам. Ты мне, товарищ лейтенант Бондски, точно ни чего не хочешь объяснить? Может, совета спросить? Как у старшего товарища, побывавшего, в своё время, и не в таких, знаешь ли, переделках.
Вацлав тяжело вздохнул. Начальство сменило тон с предгрозового на 'лёгкую облачность', что внушало некоторую надежду. Но беда была в том, что всю дорогу с планеты Ё в расположение эскадры четвёртого флота парень ломал голову над тем, что и как будет объяснять начальству, но ничего толкового придумать так и не смог. Понятно, что лучше придерживаться как можно ближе к правде, но где та грань — совершенно не понятно. Однако что-то говорить было надо.
— Вы знали, Андрей Егорович, — начал всё же Вацлав, — что во времена колониальных войн на планете Ё был штаб повстанцев? В бункере под землёй. Теперь это подвал тамошнего музея истории.
— Эк! — начальник разведотдела крякнул с досадой. — Я должен был об этом подумать! Верхушка 'Наноит' вся оттуда! Приспособили, значит, к делу. Что бы старые наработки не пропадали. По принципу 'в хозяйстве сгодится'. Ну, дальше ясно: как и положено уставами, у древнего командного пункта имелись пути экстренной эвакуации.
— Ничего оригинального, — подтвердил Вацлав, — банальная секретная ветка метрополитена.
— Выходит, Волк получил с тебя, что хотел, — Андрей Егорович нахмурился, и резко сменил тему. — Иначе бы он тебя не отпустил. Так?
— Не совсем, — Вацлав замялся, подбирая слова. — Скорее, получил новую надежду найти то, что ищет.
— Что-то связанное с твоим отцом? — как бы между прочим поинтересовался капитан первого ранга, но тут же покачал головой, и добавил: — Сочувствую твоей потере. Мне жаль что у них там, на Кирибее... так всё получилось.
— Вы знаете, что там произошло?
— Извини, — Андрей Егорович отвёл взгляд, — Только вчера узнал. Бардак как всегда! Полицейские не любят делиться информацией по взаимодействию, жадничают до своей юрисдикции, а нас зовут, когда уже ситуация SOS. Да и в контрразведке... бывший куратор твоего отца, когда на пенсию уходил, представь, взял, да и зашифровал личное дело Роджера Бондски. Каждое слово отдельным шифром! И ведь не лень было столько возиться! Еле раскопали. Старик, видишь ли, верил... фианину... больше, чем своей контрразведке. Опасался, что обидят.
Теперь Андрей Егорович смотрел на Вацлава испытующе. И ждал, что тот скажет.
— Он был мне... отцом! Вряд ли Вы найдёте отца, который уделял сыну внимания и заботы больше, чем мой мне, — пояснил свою позицию Вацлав.
— И что же за наследство он тебе оставил, что крутейший из космических пиратов готов ради этого на всё? — капитан первого ранга прищурился, заглядывая Вацлаву в глаза. С таким хитрым прищуром Андрей Егорович походил на какого-нибудь варварского вождя, допрашивающего посланца цивилизованной и развитой, но заплывшей жирком, разленившейся и оттого обессилившей соседней империи. Звериная хитрость, варварское коварство, и готовность драться против тихого приличного мальчика, который до этой встречи считал своей проблемой затёкшие от долгого сидения ягодичные мышцы, и мечтал принять ванну с чашечкой кофе. Вацлав невольно сглотнул.
И внезапно Вацлав решился. Это было, пожалуй, решение спонтанное, но в тот момент идея выглядела весьма привлекательной. Вацлав решил вести свою игру. Другого выхода нет: либо играешь ты, либо играют тебя. А для игры нужен приз. Хороший приз.
— Планета. Планета земного типа, с кислородной атмосферой, с достаточными запасами воды, со специально подготовленной биосферой для комфортного проживания людей. Но главное: эта планета за Пределом. И ещё: она предложена кое-кем из фиан, как убежище на случай Вторжения. Планета, свободная от угрозы вторжения.
Начальник отдела разведки изменился в лице. Его выдержка была хороша, но испытание ей выпало слишком серьёзное.
— Это может быть правдой. Добрый фианин подарил нам гиперпространственную крепость, так почему бы ему не подарить и планету? Постой, так те дети... Бездна проклятий! Но это же выходит... идеальная военная база на случай вторжения! Ты представляешь, насколько это может изменить наши шансы? Шансы человечества на выживание...
— Вы, должно быть, хотели сказать: идеальное место для пикника всей власть предержащей верхушки Метрополии на случай Вторжения! — зло заметил Вацлав. — Все эти лощёные банкиры и президенты...
— Тут ты прав, — Андрей Егорович недовольно поморщился. — Слетятся туда, как мухи на мёд, а военную базу поставить запретят — испугаются. Но эту проблему мы можем легко решить. Военная разведка может усмотреть весомые причины не снимать гриф совершенной секретности до самого часа Ч.
Капитан первого ранга движением руки развернул виртуальные окна со стратегическими картами.
— И где же эта тайная планета находится? — как бы между прочим поинтересовался он.
— А вот в этом проблема, — развёл руками Вацлав, удивляясь, как легко у него получилось. Он скормил хитрому разведчику наживку, и сейчас пора подсекать. — Это точно знал мой отец. И подобными знаниями Роджер со мной не делился. Но кое-что у меня есть. Подарок отца.
Вацлав вздохнул, мысленно обозвал себя идиотом, совершающим большую ошибку, но достал и показал заветную ракушку редкого космического моллюска, превращённую неведомым инопланетным гением в устройство квантовой связи.
— Устройство квантовой связи, насколько я понимаю, — пояснил Вацлав, завидя недоумение на лице начальника разведотдела.
— Облом, — тут же откликнулся Андрей Игоревич, — взять пеленг не получится.
— Языка я не знаю, но кто-то с той стороны... поёт мне песни.
— Песни? — капитан первого ранга удивился. — Впервые такое: что бы агенты глубокого внедрения использовали хитроумную шпионскую технику для распевания песен!
— Прости за шпионов..., — тут же спохватился Андрей Егорович, — это профессиональная оговорка... я не имел в виду...
— Нет, отчего же, — Вацлаву было не до того, что бы обижаться на личное. Он был целиком захвачен планом собственной игры, который приходилось придумывать на лету. — Вы верно сказали: шпионы бы не стали песни петь. Я считаю, что это личная линия связи.
— И ты... это... — замялся капитан первого ранга, — поёшь им что-то в ответ?
— Да, было. Пару раз, — Вацлав решился, и сделал свой ход в игре с разведкой космофлота: — И знаете, я считаю, что вполне могу найти... певунью.
— На это же рассчитывает Волк? — Андрей Егорович снова прищурился, снова становясь похожим на какого-то коварного варвара, предводителя варварских орд, готовых сокрушить соседнюю империю более продвинутой культуры. — Впрочем, с пиратами мы разберёмся. Скажи, что тебе нужно для поиска?
— Нужна личная свобода перемещений, и какой-нибудь корабль, — сделал свою ставку Вацлав.
— Разумно, — кивнул начальник разведотдела, — И проще некуда. Но одного я тебя не отпущу. Подберём тебе в помощь пару достаточно опытных и достаточно безгол... смелых ребят. Уволим из рядов. Тебя — по состоянию здоровья, их... найдём за что. С выплатой. С правом ношения формы. Согласно уставам. И по случайному стечению обстоятельств вам подвернётся возможность прикупить какое-нибудь старое, но надёжное карыто. Списанный с баланса флота фрегат подойдёт.
Вацлаву стало плохо.
Нет, то, что его отпускают 'на волю', выдают персональный космический корабль (не просить же пирата Волкова 'подвезти' до планеты, запланированной под тайную военную базу космофлота), да ещё и команду подберут — это всё хорошо. Это даже немножко больше того, на что он надеялся, затевая свою игру. Но внезапно встал вопрос: а что он, Вацлав Бондски, будет делать потом, когда и если найдёт планету Свободы? Почему-то с большим опозданием пришла мысль, что ему-то и на Топураге хорошо жить: отстроил бы заново сгоревший дом за счёт страховки, прикупил бы оросители новой модели, и зажил бы, чаи бы с Варенькой распивал. Начинать строить план надо было с конца: определиться, что ему надо, зачем, что с вожделенным призом делать — а потом бы уж решать, как выкручиваться перед начальством.
Парень так глубоко задумался, что и не слышал, что там говорит Андрей Егорович (тот разъяснял вопросы связи — оперативной и конспиративной, и подходил к вопросу, как обыграть пирата Волкова). Вацлав ушёл в себя, и где-то там, в глубинах, в завалах ассоциативных связей, страхов, и надежд, отыскал в памяти момент, с которого всё началось:
' А знаешь что? Если приложишь эту раковину к уху, то сможешь услышать песни далёких звёзд...'
'Но откуда у тебя такое?!'
'Это подарок' — отец делается вдруг очень грустным, — 'Мне оставила на память... один друг... очень, очень хороший... друг'
Кажется, ещё тогда маленький Вацлав решил для себя, что отправится к далёким звёздам, и разберётся сам...
...
#
Виктор и Константин
[Броненосец "Смелость отчаянных"; экзопланета Ньютон]
Витёк задёргал ногами. Как-то так подозрительно задёргал, конвульсивно как-то. Константин замер, прислушиваясь. Но друг звуковых сигналов не подавал. Странно: ногами вон как дёргает — будто хочет чего-то сказать, но молчит!
Ноги Виктора торчали из узкой (а так же тёмной, душной, и таки грязной внутри) кабельной шахты. Друзья отрабатывали 'парко-хозяйственный день' в 'пространстве технического вспоможения' — то есть в 'кишечнике' под арт-палубой.
— Чего ты там? — тихонечко спросил несколько встревоженный Константин у ног Виктора. Ноги на секунду замерли, и задёргались с новой силой. Это напомнило Константину сцену из фильма, где одного второстепенного героя заглотило инопланетное чудовище. Там ноги бедолаги вот точно так же дёргались. Решившись, Константин ухватил друга за ноги и потащил пострадавшего из пасти инопланетного пожирателя космонавтов.
И вытащил!
— Гы! — радостно улыбнулся другу Виктор — по виду, вовсе даже никакими чудовищами не покусанный. Так, только пожёванный слегка. Но это его практически обычный вид.
— Помнишь, ты спрашивал, куда я дел нашу получку?— поинтересовался вдруг Виктор. — Ну, там ещё, на Топураге!
— И? — озадаченно нахмурился Константин. Он-то помнил. 'Спрашивал' — это мягко сказано. Константин тогда серьёзно на друга обиделся, и, что случалось у них редко, изрядно наорал.
— Я её нашёл! Почти! Только тихо! — загадочно сообщил возбуждённый Виктор, не переставая улыбаться так, что казалось, будто зубов у него раза в три больше, чем положено по уставу. Или даже в четыре.
