Пока девушка, соскальзывая и отчаянно цепляясь, ползла по тёмному коридору, вокруг скрипело и скрежетало.
— Восстановление проходит в расчётном темпе, — сообщил 'голос звездолёта'. — Пожалуйста, не открывайте аварийные герметичные переборки! Опасность разгерметизации! Расчётное время восстановления семнадцать часов!
Аритайе на её пути аварийных герметичных переборок не встретилось. Добравшись, наконец, до медицинского отсека она смогла заглянуть внутрь через бронестекло. Увидела Аренка — тот по-прежнему сидел пристёгнутым в кресле, только голова свесилась на бок. Но отсюда было видно: медицинский датчик на комбинезоне светится зелёным. Тем же зелёным светились индикаторы медицинских капсул.
— Слава предкам! — всхлипнула Аритайя, оплывая на пол.
Открыть медотсек не удалось. Переборка здесь была заметно выгнута, видимо деформация и препятствовала. Аритайя со вздохом побрела обратно в рубку управления.
...
Капитан Смерть. Пока ещё живая легенда.
[место действия неизвестно]
...
Из тяжёлого гула и свинцовой немощи возникло недовольство, затем лёгкое раздражение, и вдруг родилось осознание себя живым существом. Спасительное ничто истончалось, тягучими тяжёлыми каплями потекло время, и вдруг выкристаллизовалась мысль: — 'Сознание возвращается!', — и следом: — 'Не хочу! Не хочу!'. Из ничего родилась уверенность, что возвращение в реальность ей категорически не понравится. Однако беспамятство отступало, вернув ей сначала осознание: она — девушка расы фиан, а затем имя: Аритайя. Вернулось чувство собственного тела: она лежит горизонтально, на чём-то мягком, и у неё ничего не болит. Кроме разорванной в клочья души.
Из мути небытия перед её мысленным взором родилось видение незнакомого лица: совсем седой сморщенный старик с выцветшими усталыми глазами склонился к ней, и что-то говорил. Говорил, колебал воздух. Зачем? Какое ей дело? У неё одно простое желание: она не хочет быть.
— ...не скажу, что уж теперь всё будет хорошо, девонька. Вот уж вряд ли!
Осознание: этот неприятный старик никак не сновидение, а очень даже реальность! Она — Аритайя — не спит и не бредит, а лежит с открытыми глазами.
Не хочу! Не хочу! Назад, в неведение!
Поздно! Ты живая.
Ох.
— ... а так? — настойчиво приставал к ней дед, показывая её три пальца. — Так сколько?
Вот ведь предок, завет ему в эту, как её... в касекуру!
— Сколько пальцев? — требовал вредный дед. А ведь хорошо, что к ней дед пристаёт. Память ещё не вернулась, но грозила вернуться и напомнить о том, чего она помнить совсем не хочет.
— Двенадцать..., — прохрипела Аритайя, и попыталась повернуть голову на бок. Голова повернулась, но почему-то резким рывком. Вот ведь, новость.
— Двенадцать не бывает, — недовольно попинал ей дед, — не на одной же руке! А так сколько пальцев?
Аритайя повернула голову обратно к старику. Голова опять повернулась резким рывком. Что за чертовщина с её телом?
— Два, — сообщила приставучему старику Аритайя, глянув на его пальцы.
— Так два, — удовлетворённо кивнул старик, и почему-то добавил: — Уже соображаешь. С возвращением!
'Сгинь!' — хотела сказать Аритайя.
— Сдохнуть! — вместо этого выдохнуло её тело.
— А это фиг тебе! — хмыкнул старик, — Моя очередь помирать! Я и так слишком долго ждал! А теперь ты будешь ждать.
— Смерть? — безучастно поинтересовалась Аритайя, лишь бы что-то сказать. Старик ей с самого начала не понравился, а теперь уже и достать успел.
— Приятно познакомиться! — почему-то заявил старик, и неприятно заквохтал, то ли кашляя, то ли смеясь. — Капитан Смерть!
— Вы — Капитан Смерть? — оказалось, она достаточно жива, что бы уметь удивляться. Впрочем, такая новость может и мёртвых удивиться заставить!
— Нет, девонька! Уже нет! — мерзко захихикал старик. — Ты — Капитан Смерть!
...
[Раксла-Кслаим, Серая Тундра]
Капитан Нелнишнош стоял совершенно потрясённый, и, задрав голову, смотрел в небо. Вокруг суетливо бегали фиане, кто-то кричал в отчаянии, кто-то молил его что-то сделать, а Нелнишнош не мог оторвать взгляда от совершенно сюрреалистичной картины.
В высоком голубом небе Раксла-Кслаим с уверенностью крейсера летел гигантский золотой череп кохи, сжимая в клыках узнаваемых очертаний аппарат: типовой транспортный звездолёт 'Наследие Предков' с вывернутым под непредусмотренным конструкторами углом маршевым двигателем.
Уверенно снизившись в самое жерло вулкана Охтырдыж, страшный череп выплюнул покалеченный звездолёт, и заложил разворот к поселению.
Тем временем местные фиане сноровисто прятались по своим схронам, любезно приглашая и гостей с борта 'Песни о доме'. Многие мазались грязью — так велят Заветы. Понять можно: инфракрасные прицелы хищников можно обмануть, если обмазаться холодной грязью. Но, во-первых — ненадолго, и во-вторых — то ж про хищников кохи, а тут... сказочный Капитан Смерть. Порождение предвечного хаоса и запредельного мрака вызванное к подобию жизни стонами убитых хищниками фиан... — это если легендам верить.
Нелнишнош так и не пошевелился, наблюдая, как золотой звездолёт в форме гигантского черепа хищника аккуратно садится рядом с 'Песнью о доме'. А смысл суетиться? Не бывает в природе золотых звездолётов, ибо понятно же: золото совсем не тот материал! Слишком тяжёлый и слишком мягкий металл, что бы им летательные аппараты покрывать. Звездолёт в форме черепа и с покрытием из натурального золота бывает только в легендах. В одной весьма конкретной легенде — о Капитане Смерть. Ну и раз уж такое сюда прилетело — какой смысл суетиться?
За спиной капитана Нелнишноша собралась плотной кучной вся команда 'Песни о доме'. Пассажиры же предпочли довериться опыту выживания местных фиан из племени Последних.
Огромный золотой череп, наконец, утвердился на опорах рядом с 'Песнью'. Отсюда было теперь отлично видно, что никакой это не череп, конечно же, а стилизованный под череп космический аппарат. И не такой уж он огромный — не крейсер, так... чуть-чуть больше фрегата, пожалуй. Да и то больше он за счёт надстроек, необходимых для придания сходства с черепом хищника. А вот типичного для хищников кохи вооружения не видно. А золото, словно бы постоянно текущее по поверхности 'черепа'... впечатляет. Нелнишношу стало бы любопытно, как неведомые инженеры такое ухитрились сотворить, если бы ему сейчас было до этого какое-то дело. Капитан старался понять, кто это к ним прилетел, зачем, и как спасать фиан?
Золотой череп спустил трап, и на грунт сошли... фиане! Ннесколько детей и двое взрослых. Все они излучали облегчение. Эдакое не высказанное: — 'Ну, наконец-то!' ясно слышал даже совсем слабый в эмпатии фианин. А вот за их спинами шла фигура в антрацитово чёрном пилотском комбинезоне и не излучала совсем никаких чувств — потому-то Нелнишнош не сразу узнал... дочь!
— Аритайя? Дочка! — воскликнул капитан, и бросился к ней. Аритайя улыбалась очень старательно, но всё же искусственно.
— Простите, что мы вас так напугали! — громко — явно стараясь, что бы её услышали укрывшиеся в схронах, попросила Аритайя, окидывая взглядом поселение.
— Простите, что напугали! Всё хорошо! Не бойтесь, пожалуйста! — подхватил Аренк, уже бегая по становищу от схрона к схрону. — Мы вернулись! Всё хорошо!
А Аритайя повернулась к отцу:
— Прости, папа! Так получилось.
— Что с тобой? — тревожно спросил Нелнишнош, нервно кидая косые взгляды на трап золотого звездолёта.
— Да ерунда, — отмахнулась девушка. — Транквилизаторы. Успокаивают слишком хорошо. Ты не волнуйся, я в порядке.
— А... как так... на этом...? — отец кинул красноречивый взгляд на звездолёт Капитана Смерть.
— Прости, — Аритайя опустила глаза, — мы наш звездолёт немножко поломали... об скалы... пришлось этот взять...
Ещё долгую минуту Нелнишнош вглядывался в лицо дочери, и, наконец, поверил. Рывком притянул к себе, крепко обнял.
— Я тебя выпорю, дочка! Ох, как же я тебя! Ремнём! — шептал он, обнимая её.
— Было бы здорово, папка, — всхлипнула Аритайя. Нелнишнош отстранил дочь от себя, удерживая за плечи на вытянутых руках, и недоверчиво вгляделся. Аритайя слабо улыбнулась, и пояснила: — Было бы здорово, если бы можно было так просто!
— Разберёмся, — хмыкнул Нелнишнош, снова обнимая дочь.
...
'Последние' устроили большой праздник. Ныряльщики натаскали 'морских пальчиков' — эти штуки росли только в одном месте: на дне залива, вокруг подводного геотермального источника. Очень вкусно, но очень мало — потому 'морские пальчики' готовили только по редким праздникам. Тётушка Абекойя постаралось достойно представить 'Песнь о доме' перед местными, для чего развила самую бурную деятельность, привлекла в помощники всех, кого только смогла, и наготовила кучу вкусностей.
А местные устроили показательные выступления лучших танцоров Серой, и Великой Тундр.
А 'Песнь о доме' предоставила просмотр видеоматериалов с позапрошлогоднего фестиваля на планете Кипуча-Куча.
А дети бегали вокруг гигантского золотого черепа, пытались наковырять золота с его обшивки, и старались залезть куда-нибудь: на стабилизатор, или в дюзу двигателя.
— Дочка, — позвал Аритайю капитан Нелнишнош поздним вечером, в сумерках, когда праздник уже перевалил за свой апогей. — А ведь ты снова наглоталась успокоительного. Полагаю, это ты для того, что бы я по твоим эмоциям не догадался, что ты задумала?
— Отец, — Аритайя опустила глаза, и покачала головой, — это я для того, что бы не испортить праздник.
— Но в главном я прав, да? Ты же что-то задумала?
Аритайя промолчала. Отец грустно покачал головой: раньше у них не было друг от друга никаких секретов.
— Что, так и не расскажешь ничего? — попытался он ещё раз.
— Эта штука, — кивнув на звездолёт в форме черепа хищника, медленно начала говорить Аритайя, тщательно подбирая слова, — это древний эксперимент, ещё одна попытка наших предков решить проблему с хищными кохи. Кто-то из предков, наверное, решил, что если бы кохи могли на себе чувствовать переживания своих жертв так же, как мы, эмпаты.... В общем, это такой летающий излучатель эмоций. Только вот этой штуке нужен не просто одарённый сенсорик телеэмпат в качестве главной детали генератора излучения. Нужен сенсорик, переживший...
Девушка замолчала, не в силах выдавить из себя слово. Но капитан Нелнишнош вдруг понял, о чём умалчивала легенда о Капитане Смерть, и что хочет объяснить ему Аритайя.
— Смерть, — выдохнул он. — Оператор этой золотой штуки должен быть сенсориком, прочувствовавшим смерти убитых хищниками фиан. Эта штука излучает муки и боль, что бы дать почувствовать хищникам, что чувствуем мы!
— Да, — осипшим вдруг голосом подтвердила Аритайя. — Последний оператор... Капитан Смерть... умер у меня на глазах. Старик был слишком стар, и держался исключительно на чувстве долга и силе воли. Он искал приемника. Там, на борту есть система... не знаю даже, как она работает, но она как-то обнаруживает и указывает... где сейчас... убивают.
— Постой, погоди, — отец сжал её плечо,— то есть у вас там произошло что-то ужасное, так? Что-то такое, что привлекло Капитана... Смерть. Ты... пережила...
— Хищники убили живую планету, — прошептала Аритайя, прижимаясь к отцу. — Разумное существо размером с планету. Доброе, мудрое, забавное. Убивали долго... атомными бомбардировками с орбиты.
— Всё позади, дочь, — приговаривал Нелнишнош, обнимая её, — Всё прошло. Такого больше не повторится. Не с нами, слышишь? Просто элементарная статистика на нашей стороне. Мы и так перевыполнили среднюю норму по неприятностям, с нас уже хватит. Космос огромен, понимаешь? Космос бескраен. Гораздо больше Великих Тундр. А фиане, как видишь, выжили в Тундрах, — и вдруг выпалил: — Оставайся с нами!
— Я..., — Аритайя чуть отстранилась от отца, что бы заглянуть ему в глаза. — Я глотаю транквилизаторы, потому что иначе и без всякого излучателя могу буквально залить вас всех тоской и болью. Понимаешь? Мне надо уйти...
— Нет, нет, что ты говоришь такое, — зашептал Нелнишнош, снова обнимая дочь. — Ну, как ты-то будешь одна в таком состоянии? Да ты с ума сойдёшь! Нет, уж лучше оставайся здесь. Посмотри на них! Мы все тебе — семья! Горе, поделённое на стольких, покажется уже и не горем, а так — лёгкой грустью. Поверь мне!
— Отец!
— Ну почему все молодые фиане такие максималисты? С чего ты взяла, что первая и единственная во вселенной, пережившая большое горе? Уж поверь, твоя ситуация не уникальна. И фиане давно научились, как с этим быть.
— Отец, — голос Аритайи обрёл спокойную твёрдость. — Дело же не только во мне.
— Дочь, если ты про долг, — капитан Нелнишнош кивнул на золотой звездолёт в форме черепа хищника, — то прими как факт: этот старый эксперимент провалился! Эта программа давно закрыта! И неспроста. Капитан Смерть уже стал просто страшной сказкой. Так позволь ему уйти в мир сказок.
— Ты не понимаешь, — покачала головой девушка, — речь ведь о том, что наши предки вовсе не были такими, как мы теперь о них думаем. Наши предки вовсе не убегали безропотно от хищников, они боролись! Они пытались! Они устроили космическую верфь в жерле действующего вулкана! Они натравили на хищников тучи не убиваемого гнуса, и таки выжили тех с планеты! Жертвуя собой ради крохотного шанса кто-то из наших предков всё же пытался найти контакт, и договориться с кохи! Наконец, они даже додумались изобрести Капитана Смерть, который вполне успешно пугал хищников, гоняя их по галактике, словно перепуганных воробьёв! Целый век!
— И это не решило проблему, — заметил Нелнишнош.
— И это не значит, что мы должны сдаться, и тупо петь Песнь Смерти, завидев корабли хищников! — заявила на это Аритайя.
— Значит, ты уже всё для себя решила, — вздохнул отец, то ли спрашивая, то ли констатируя.
— Я должна и я буду искать решение проблемы, — уже спокойно объяснила ему дочь. — Делать хоть что-то. Пытаться. Искать выход. Хотя бы шанс.
— На это существует Запределье, — предпринял Нелнишнош последнюю попытку.
— Я тоже существую, — заметила ему Аритайя. — И значит, действую!
Нелнишнош горестно вздохнул, а дочь вдруг совсем другим голосом спросила:
— Кстати, как ты относишься к лесопосадкам?
— Прости, что? — не понял капитан.
— Лес, — сказала, и вдруг по-настоящему тепло улыбнулась: — Я хочу посадить на Раксла-Кслаиме Лес!
...
#
Вацлав: вольному воля
[где-то в пределах восточного сектора человеческого комоса]
Старый фрегат 'Старина Джо', некогда приписанный в обеспечение ударного крейсера 'Песнь Доблести', а ныне подчистую списанный в многоцелевые гражданские суда и лишённый всего вооружения, отмерял парсеки уверенно и чётко, словно метроном. Хотя старику теперь было не угнаться за новенькими фрегатами ни в маневренности, ни в огневой атаке, но, как и положено старому коню, 'Старина Джо' 'борозду не портил': уверенно держал курс, точно и строго осуществляя задумку штурмана. Поскрипывали протяжно переборки, ровно пел маршевый, и пусть обмотки уже посвистывают, но посвистывают они в такт и в тон допустимым расчётным отклонениям.
