Алугомайя хотела решительно тряхнуть головой, что бы разогнать звон в ней и серые хлопья перед глазами, но получился только плавный неуверенный кивок. Её контузило.
Точно! Она же поднялась со стартовой палубы, что бы проверить. О! Проклятье! Проверить гидравлику! Если та ещё не перебита, можно попробовать вручную запустить маневровые. Дать импульс, что бы сбить траекторию. Уохатанон сказал. Хищники перестали стрелять. Хотят взять трафеи. Зачем разбивать то, что может стать трофеем, правда? Надеются взять несколько фиан живыми.
Алугомайя извернулась, перевернулась, и смогла дотянуться до куска оторванной ударом фальшпанели. Осторожно потянулась..., подплыла к стенке — дальше проще. Фиане хорошо летают в невесомости. Вперёд по коридору, до люка в инженерную нишу номер семнадцать.
После нескольких лет затишья, хищные кохи возобновили налёты на планету Минос. Торговля с миносцами стала рискованным делом, решено было эвакуировать торговую миссию.
Хищники перехватили их караван. Они приняли Песнь Тревоги, узнали, что у хищников теперь есть фианская технология сокрытия космических кораблей в пространстве, но было уже поздно: они уже попались. Хищники их настигли. Корабль разведчик сбили сразу. Сожгли, превратили во вспышку плазмы. Остальные фиане попытались удрать, кинулись врассыпную. Караван был небольшой. Транспортники уйти шансов не имели. А вот у их шхуны шансы были. Как им казалось. Да, шансы определённо были. Но им не повезло.
Алугомайя старалась думать о чём угодно, только не о том, что происходит вот прямо сейчас. Получалось так себе. Но иначе липких холодный страх начинал сковывать движения, и становилось сложно отгонять желание скорчиться и выть, в ожидании скорой смерти.
Вентили легко поддались, удалось сбросить давление в гидравлической системе, но аварийную гермопереборку открыть так и не удалось — деформация. Зато Алугомайя придумала, как открыть грузовую аппарель. С помощью всё тех же вентилей гидравлической системы. Но не сейчас. Она подождёт.
Выбор был сложный: если сбросить персональные капсулы с детьми повыше, в стратосфере, то их раскидает подальше, и хищным кохи будет труднее их все найти. Но как дети смогут выжить на неизвестной планете в одиночку? Алугомайя выбрала другой вариант: на высоте она сбросит грузовые контейнеры. Кохи не смогут отличить контейнеры от капсул. Тварям придётся отслеживать траекторию каждого, и обыскивать огромную территорию. А капсулы с детьми Алугомайя сбросит совсем низко.
Сперва дождаться огня. Начнутся плотные слои атмосферы планеты, корабль окутает пламя, и она откроет грузовую аппарель. Затем нужно быстро добраться до жилой палубы. Как только убитый звездолёт упадёт в облака — дёрнуть рычаг ручной катапульты.
А пока Алугомайя будет думать о родителях, например. Будет сердиться на них, за то, что те расстались так глупо. Будет вспоминать последние торги с миносцами, и мысленно сочинять отчёт торговой миссии для Запределья.
...
#
Аритайя: кто такие человеки?
[планета Раксла-Кслаим, Серая Тундра, звездолёт "Песнь о доме"]
— Всё не так просто, девочка моя...
Аритайя сидела в своём кресле в ставшей уже родной рубке управления звездолёта 'Песнь о доме'. Она давно ждала этого момента, и вот, едва инженерам и механикам удалось починить систему дальней связи, девушка отправила запрос в 'Запределье'.
Весь долгий день она была страшно занята важными неотложными делами, и потому почти не виновата, что выбрала время для сеанса связи после отбоя, когда уже все фиане спят.
В руках Аритайя сжимала ракушку космического моллюска — артефакт квантовой связи, и запрос в 'Запределье' бал связан с ним. Вернее, с тем, что она услышала из этого прибора. Все услышали.
И вот теперь Аритайя желала узнать: чей это голос, и о чём он поёт.
— Всё не так просто, — голографическая старейшина покачала головой. — Будь на твоём месте кто-то другой, мы бы ответили однозначно: это закрытая информация! Но ты, девочка, имеешь право знать.
Аритайю накрыло волной дурных предчувствий. Вообще, она подозревала, что 'Запределье' — всего лишь вычислительная машина. Квантовый компьютер, запущенный навечно куда-нибудь в гиперпространство. По крайней мере, отец не упоминал ни о чём подобном. Отец говорил, что 'Запределье' присылает сообщение, принимает отчёты, выдаёт справочную информацию — словно обычный компьютер. Впрочем, голограмма ничего не доказывает — это может быть компьютерная модель. Однако одно то, что для неё неведомое 'Запределье' сделало явное исключение, настраивало на дурные предчувствия.
— Давным-давно, жили два замечательных парня, два верных друга, — начала рассказ голограмма. — И случилось так, что влюбились они оба в одну девушку. Первый подарил девушке редкий артефакт квантовой связи. Но девушка выбрала второго. И стала твоей матерью. А отвергнутый друг твоего отца посвятил свою жизнь научному исследованию в глубине одной из запретных для навигации зон. Он отправился изучать новый вид разумных, под названием 'человеки'.
— Это их язык, — озвучила свою догадку Аритайя. Сердце тоскливо сжалось. — Я так и думала...
— Послушай, девочка моя, — продолжила голограмма старейшины из 'Запределья'. — До того, как стать женой твоему отцу, твоя мать, Анипейтойя, была космическим капитаном, и участвовала в спасательных операциях, которые организовывало наше 'Запределье'. Обычно мы рассылаем сообщение о готовящейся спасательной миссии, и выбираем из тех капитанов, кто откликнулся. Да, когда друг твоих родителей попросил 'Запределье' о помощи, мы отправили запрос нескольким самым опытным капитанам. И твоя мать была в этом списке, хотя с твоего рождения и не принимала ни одной заявки. В тот раз она откликнулась первой. Фактически она подняла звездолёт ещё до того, как мы решили, кого из наших капитанов послать на это непростое дело.
— Она... — голос предал девушку, и сорвался.
— Твоя мама была смелым и опытным капитаном, — дальняя космическая связь не умеет передать эмоции, но голограмма всем своим видом старалась выразить участие и сочувствие. — Иногда беда случается и с самыми опытными и умелыми.
Аритайя закусила губу, силясь справиться с накатившей тоской. Эта тоска за все прошедшие годы стала уже привычной, но от того не стала меньше.
— Мне очень жаль, девочка моя! — вздохнула старейшина из 'Запределья'. — Ты должна понять главное: мы рассказываем это тебе, потому что ты имеешь право знать. А ещё для того, что бы ты не наделала глупостей, пытаясь самостоятельно выяснить подробности.
— Могу я ознакомиться с результатами изучения 'человеков'? — спросила Аритайя, после того, как совладала со своими чувствами.
— Нет, — старейшина с сожалением покачала головой. — Доклады нашего исследователя полны противоречий. Эти 'человеки' — странный народ. Разумнее нам воздержаться от дальнейших контактов с ними.
— Но... хотя бы... их язык...
— Не пытайся выяснить у человеков подробности гибели твоей матери. Нам жаль, но между нашими видами нет взаимопонимания. А эти фразы, которые ты нам передала, взяты из их песен. И они не несут смысловой нагрузки.
Это, скорее, ритуальные песнопения дикарей. Иногда это абстрактные желания, иногда краткий и не полный пересказ незначительных историй. Ничего интересного.
— Я обещаю не делать глупостей, — сказала Аритайя, смахнув со щеки слезу.
— Ох! — голограмма вздохнула печально и протяжно... весьма достоверно, словно действительно живая фианка. Изобразила колебания, и, наконец, решилась: — Хорошо, дочка. Я перешлю тебе готовый разговорник. Он не без изъянов, но что-то понять можно. Принимай.
— Кстати! — старейшина встрепенулась, словно бы о чём-то вспомнив, — Где вы сейчас находитесь? 'Песнь о доме', я имею в виду.
— Э..., — Аритайя растерялась: можно ли сообщать 'Запределью' о том, что капитан Нелнишнош привёл корабль, полный фиан, в запрещённый красный сектор, и высадился на заброшенной планете? Девушка осторожно начала из далека: — Флотилия нашего клана попала в засаду хищных кохи, и наши старейшины приняли решение разделить...
— Это мы знаем, — мягко прервала её голографическая старейшина, — И с тех самых пор от 'Песни о доме' не было никаких вестей.
— Мы сломали систему дальней связи...
— И это нам известно, — кивнула голограмма. — И мы рады, что теперь у вас всё нормально, и связь работает. Но буквально вчера от нас было оповещение...
— Что случилось? — у девушки сжалось сердце в предчувствии беды.
— Звездолёт 'Перо на ветру' был сбит хищниками, и упал на неизвестную планету. Мы разослали сообщение с известными нам подробностями, и просьбой к тем, кто может туда долететь, откликнуться.
Голограмма рассыпалась миллиардом звёзд, тут же закружившихся, и выстроившихся в узнаваемый рукав галактики. Затем голографические звёзды рассыпались, разбежались в стороны, и к девушке приблизилось конкретное скопление — соседние — и крайняя звёздочка в скоплении сверкнула, привлекая внимание.
— Пара прыжков от нас, — прикинула Аритайя.
— Пожалуйста, передай капитану Нелнишношу, — мягко попросил голос старейшины из 'Запределья', и голограмма погасла. Почти сразу зазвучал стандартный сигнал синхронизации, и следом за ним — сигнал оповещения о принятом пакете данных.
Аритайя вздохнула, на минутку спрятала лицо в ладонях. А потом решительно встала, и пошла будить отца.
Капитан Нелнишнош проснулся сразу, а как только услышал о потерпевшем бедствие корабле — мигом оделся, собрался, и прибежал в рубку управления. И засел за звёздную карту. Аритайю он твёрдо и решительно выгнал спать.
Девушка залезла в свою капсулу, закрылась, и честно попыталась заснуть, но сон совершенно никак не шёл: ему мешали мельтешащие в голове тревожные мысли. Безусловно, её отец, капитан Нелнишнош — фианин твёрдых принципов и долга. Но если он отправится на поиски потерпевших крушение, что будет с пассажирами 'Песни о доме'? Их всех придётся оставить здесь — просто в голой тундре, поскольку обустроить лагерь они так и не успели. На тёплом юге сделать это мешал гнус — там никто из фиан не хотел оставаться на ночь вне корабля. А на севере под лагерь ещё и место не выбрали! Мерзлота, сейсмические толчки, ещё и интересы местных фиан следовало учесть. Да и как это можно — высадить пассажиров, и улететь? Пассажиры 'Песни о доме' — не чужие фиане, это же родня. А лететь всем вместе — нет никакого смысла: тогда для спасаемых на борту не будет свободных мест.
Помучившись, девушка погрузилась в личное виртуальное пространство, и заняла себя изучением добытых сведений о чужом языке. За странной структурой концепций и понятий угадывалась совсем чужая, неизвестная культура. Это сначала затянуло, а потом так утомило, что Аритайя заснула сном уставшего младенца.
Пробуждение было не простым. Сначала она осознала, что спит. Попытки проснуться ни к чему не привели. Осознать, что это не сон было очень сложно, поскольку реальностью это тоже не являлось.
Дело в том, что для погружения в виртуальную реальность специальный излучатель альфа-ритмов погружает мозг фианина в состояние контролируемого сновидения. Используются такие вещи, как, например, сонный паралич: мозг посылает сигналы в мышцы, но до мышц они не доходят, а мозг воображает, что тело бежит по виртуальным просторам. И окружающие предметы компьютер вовсе не рисует на сетчатку глаз. В мозг передаются только грубые контуры архетипов восприятия различных объектов, а детали мозг дорисовывает себе сам — в воображении. Засыпать по-настоящему в таком состоянии не следует.
Очнуться и выйти из виртуальной реальности у Аритайи получилось само собой, одним рывком, как только она вызвала часы — утро, оказалось, было уже позднее, а важных дел в новый день ожидалось много.
Когда девушка прибежала в рубку управления 'Песни о доме', оказалось, что капитан Нелнишнош так и не ложился спать: обсуждение щекотливой ситуации затянулось, и только набирало обороты — по мере включения в обсуждение новых заинтересованных лиц.
Аритайя немного послушала, и ушла оттуда. Ничего нового она не услышала. Отец говорил о том, что кто-то должен лететь и попытаться найти выживших в крушении, и о своём долге космического капитана. А ему напоминали о его долге капитана перед пассажирами 'Песни о доме', которых он не может бросить здесь.
Против спасательной экспедиции были и оценки шансов потерпевших крушение фиан на выживание. Мало выжить в крушении — нужно умудриться выжить на неизвестной планете. Но и этого мало — нужно ухитриться спрятаться от охотников хищных кохи, которые и сбили звездолёт 'Перо на ветру'. Осложнял дело факт, что на борту 'Пера' было много детей — из-за этого Нелнишнош сильнее рвался в полёт, но это же сильно снижало оценки шансов потерпевших крушение дождаться спасателей. А подлые и коварные хищники кохи наверняка устроят засаду — они знают, что фиане непременно прилетят на помощь своим, если только будет на чём лететь.
Полная мрачных дум и тяжёлых чувств Аритайя покинула борт, и брела, не разбирая дороги. Ноги сами принесли её в становище 'Последних'. После обнаружения живых фиан, потомков тех, кто пережил нашествие кохи, 'Песнь о доме' перелетела в обитаемую тундру. Последнее время фиане, пришедшие из космоса, налаживали контакты с местными, разворачивали образовательные программы. А технические специалисты были поглощены изучением древних звездолётов и удивительных технологий предков.
И так, Аритайя шла, погружённая в нелёгкие думы, пока не наткнулась на Аренка. Аренк — хоть и слабый в сравнении с ней эмпат, но прекрасно прочувствовал весь захвативший её душу мрак. Однако парень улыбался во весь рот, и терпеливо ждал, пока девушка его заметит. Дождался: Аритайя врезалась в него, и, ойкнув, подняла, наконец, глаза.
Аренк улыбался так легко, и так заразительно, что на миг Аритайя просто выбросила из головы весь сумрак, и улыбнулась в ответ.
— Рад-тя-вить! — наконец, поздоровался он. — Хорошего!
Все фиане, которых Аритайя встречала раньше, всегда сокращали приветствие 'Хорошего дня!' до 'Дня!'. А вот местные — все как один — сокращают до 'Хорошего!'. Забавно.
— Хорошего дня! — поздоровалась она.
— Что-то стряслось бедовое, — серьёзно кивнул Аренк, и тут же заявил: — Капитан обязательно всё решит правильно!
Вера местных в капитана Нелнишноша иногда пугала. Правда, только её, Аритайю.
— Это верно, — вздохнула Аритайя, и невольно поморщилась: — А потом он будет всю жизнь корить себя.
Она же знает своего отца: он поступает правильно, по совести и долгу, не потому, что так правильно, а потому что иначе не может. Однако в нынешней непростой ситуации что бы не выбрал Нелнишнош — кого-то ему придётся подвести. Либо бросить здесь пассажиров и часть команды, либо остаться, и даже не попытаться спасти фиан с 'Пера на ветру'.
— Ему не разорваться надвое. Что бы капитан не выбрал, кого-то придётся подвести, и отец будет жалеть об этом всё оставшуюся жизнь, — она не собиралась говорить это в слух, и не сразу спохватилась, что наболевшее вырвалось.
