...
Командор Волков: новый курс!
[на борту крейсера "Титаниус"]
— Значит так, повторим ещё раз! — Волков хмурился, какое-то непонятное предчувствие едва заметно, но тревожило его, и оттого хмурый командор нервно мерил шагами капитанский мостик. — Наш искомый беглый фермер обнаружил себя. Ожидаемо. Прячется он в Космофлоте, на борту броненосца, что уже неожиданно. Два момента: от кого он так лихо удрал с фермы? Мог ли он ожидать наш к нему интерес?
— Нам не известно, какие отношения были у него с приёмным отцом, — заметила Лия.
— Принято, — Вилков кивнул. — Второй момент: почему Космофлот?
— Просто подвернулась возможность. На Топураге с возможностями вообще туго, — предположила Лия, но тут же добавила: — Или парень мог давно мечтать сменить скучную фермерскую возню в навозе на военный мундир, и ждал случая.
— Принято, — проворчал командор. Вроде бы всё сходится, но откуда странное сосущее чувство подставы?
— Ну, или с нами играет контрразведка флота, — проворчал он. — Ту визитку, что мы нашли в доме на ферме нельзя сбрасывать со счетов...
— Как и ожидалось, фермерский парнишка, узнав о пожаре на ферме, обратился в страховую, — заговорила Лия, видя, что командор замолчал. — В ту самую, где наш Громила интеллигентно оставил мой жучок. Благо на Топураге всего одна страховая компания.
— И тут мы из новостей узнаём, что броненосец 'Стойкость отчаянных' вступил в дуэль чести, получил повреждения, и временно выведен из состава эскадры, — задумчиво продолжил излагать факты Волков.
— Так точно, — кивнула Лия. — Кольцо Сатириуса. Удобный случай!
— Риск приемлемый, — подумав, кивнул капитан.
— Среди местных есть сочувствующие делу Добровольческой Армии, — продолжила анализ Лия. — Там у нас даже есть подпольная группа. Наш план предусматривает: основную базу, запасную, пути отхода, отвлекающий маневр, акцию захвата, запасной план захвата, экстренную эвакуацию, и, на крайний случай, возможность надолго залечь на дно. Прогноз по операции благоприятный.
Командор Волков ещё колебался.
— Корабль можно спрятать в кратере на планетоиде-спутнике, — предложила Лия, видя колебания командора.
— Нет уж! Предпочитаю держать свой корабль под рукой! — возразил Волков. — Если вдруг что-то пойдёт не так, как мы доберёмся до того планетоида?
— Мы? Я пойду одна! — возразила Лия. — Местное подполье обладает боевой группой! Ребята там проверенные в деле! Они помогут! В крайнем случае, я могу одна отработать запасной план, используя подпольщиков в отвлекающем маневре! Вам незачем рисковать лично, командор!
— Есть зачем, — со вздохом возразил Волков. — К тому же, нам очень вовремя подвернулись коды грузовоза. 'Титаниус' уже прикидывался грузовиком — ему не привыкать! Да, придётся кое-какие игрушки временно демонтировать, но главный калибр у нас удачно прячется в корпус!
— Демонтируем ракетные — потеряем в огневой мощи! — возразила Лия.
— В таком деле огневая мощь нас не спасёт! — возразил Волков. — Только неожиданность, скорость, и маневр!
— Что ж, — он ещё раз вздохнул, и, наконец, решился: — Да будет так! Приступаем немедленно! Новый курс!
...
Вацлав: Отец?!
[гиперпространственная крепость]
Вацлав стоял совершенно потрясённый, обескураженный, растерянный, и во все глаза, открыв рот, смотрел на своего отца.
Скудно освещённый зал этот назывался 'шлюз осевой, первый', что бы это ни значило. Можно предположить, однако, что эта цилиндрическая полость в теле крепости при строительстве нужна была, что бы перемещать нечто весьма габаритное и массивное через несколько палуб сразу. Отсюда исходил тоннель 'к нижнему первому реакторному' — судя по указателю. Здесь же пересекались переходы 'технической палубы сверхфазораторов', и 'крыло лабораторное 2' — опять же, по указателям судя. Мощные перекрытия, рельсы по потолкам тоннелей, бронированные заслоны аварийной герметизации — сейчас открытые, и внушительная кран-балка под высоким потолком зала.
Отец стоял спокойный и уверенный, чуть поджав губы, и едва заметно сощурив глаза — как бывало в конце тяжёлого рабочего дня. Сейчас он прикидывает в уме, всё ли сделано, и что нужно непременно не забыть сделать завтра. Таким Вацлав помнит отца на ферме. Таким его запечатлели здесь, в зале первого осевого шлюза гиперпространственной крепости. В бронзе.
На удивление, этот зал, в явном контрасте с обычной суровой и спартанской эстетикой помещений военных кораблей, вид имел торжественный и парадный. Лепнина, барельефы, позолота. И памятник прямо в центре зала: две человеческие фигуры спиной к спине. Одной из них — и Вацлав ни капли в этом не сомневался — была фигура Роджера Бондски, отца Вацлава.
А освещение тут скудное, как, впрочем, и на большей части палуб. Экономия ресурса осветительных систем. Гиперпространственная крепость находится в режиме консервации. Штат укомплектован личным составом едва ли на десять процентов. В основном это молодые стажёры, изучавшие устройство станции для написания отчёта. Сам контр-адмирал Герштольц Генрих Осипович, командующий крепостью, считал себя тут в почётной ссылке. Однако даже так деятельная натура контр-адмирала скучать не давала тут никому.
Больше всех был занят сам Генрих Осипович. То он просиживает на боевом посту дальнего наблюдения, аккуратно сняв целлофановую плёнку с аппаратуры, и вслушивается в шелест эфира, и записывает что-то у себя в планшетке, хмурится недовольно. То он сутками носится по лаборатории, что-то ворча себе под нос. То сидит у себя в каюте, обвешавшись экранами с какими-то документами, справками, выкладками, докладами по взаимодействию, сводками.
Вацлав был парнем простым, фермерским, так что при всём уважении и к сединам, и к золотым погонам, в присутствии контр-адмирала не робел, не жался, и не стремился, лихо козырнув, немедленно умчаться куда подальше, как остальные здешние молодые стажёры. Напротив, был готов с удовольствием выслушивать рассказы старого космического волка. Так что контр-адмирал часто приглашал Вацлава в какую-нибудь кают-компанию какой-нибудь палубы — в зависимости от того, где оказывался сам Генрих Осипович — на чашечку чая. Старик истосковался по человеческому общению. Новые лица тут появлялись крайне редко.
Первое же такое чаепитие состоялось в первый день по поводу прибытия Вацлава. И тогда же молодой человек поинтересовался у контр-адмирала, когда он, Вацлав, сможет вернуться обратно к своей службе на борту броненосца 'Ярость отчаянных'. Контр-адмирал выдержал театральную паузу, и протянул Вацлаву тот самый секретный пакет. Внутри была записка. 'Подателя сего задержать в крепости до окончания операции 'Капкан'. Беречь'. И понимай, как хочешь.
Тени на лице Роджера Бондски поплыли, будто отец удивлённо-вопросительно приподнял брови. Дескать, 'ты чего, Вацлав?'. Это бортовая система включила ещё два светильника в тоннеле за спиной Вацлава — кто-то шёл оттуда сюда. Вот и неспешные уверенные шаги. Человек вышел из тоннеля в зал, и система потушила освещение в тоннеле — экономия ресурса в режиме консервации. Шаги остановились за спиной, но Вацлав, оглушённый и потерянный, не обернулся.
Гиперпространственная крепость была вершиной достижений человечества. И эпохальной великой стройкой в жизни трёх поколений подряд. Причиной обнищания широких масс, увеличения рабочего дня на всех населённых людьми планетах, и причиной для введения тяжёлых налогов. Долгие десятилетия всё человечество жило в условиях непрекращающегося трудового подвига. Началась эта эпопея в те годы, когда в сердцах был жив страх перед алиенами. Началась ударно и лихо. А вот заканчивали это тягомотное строительство уже другие люди — уставшие бояться, и почти свыкшиеся с угрозой нашествия. Тогда гиперпространственная крепость стала главной причиной недовольства широких масс. Хорошо, что крепость успели достроить до того, как чаша терпения переполнилась.
Достроили, и поспешили забыть, как кошмарный сон. Крепость успела стать символом народного недовольства и немощи правительств, и, возможно, именно поэтому её быстро списали в стратегический резерв.
— Да, были же люди! Не человеки, а Человечищи! — заявил голос контр-адмирала за спиной Вацлава. Вацлав сморгнул, и с недоверием глянул на Генриха Осиповича.
— Так точно! — утвердительно кивнул тот, и продолжил: — Это памятник отцам основателям проекта гиперпространственной крепости! Прямо перед тобой Ибн аль-Хаим — гений, перевернувший в человеческих умах представление о самом пространстве! До него пространство рассматривали, как свойство материи, способ её существования. Он же предложил рассматривать пространство как метасущность. Его потрясающая работа сделала возможным создание проекта гиперпространственной крепости.
— Араб?! — не сдержал удивления Вацлав.
— Так точно, — подтвердил контр-адмирал. — Что тут удивительного? В то время они были сильны в астрофизике. Вторая фигура — наш главный конструктор проекта, наш 'Док' фон Браун! Оба — совершенно потрясающие Человечищи! Глыбы духа! Так точно! Таких человеков, увы, уже не делают!
— А знаешь ли ты, юноша, что аль-Хаим лично не раз высказывался против строительства крепости? Да! Не удивляйся! Так оно и было! Он предупреждал о том, что это строительство будет очень затратным и очень опасным!
— Его не послушали? — осипшим голосом поинтересовался Вацлав, глядя на памятник отцу.
— Послушали. Но тактические и стратегические возможности крепости невозможно переоценить! Это я тебе говорю! И дело даже не в тысячах готовых к бою 'Вурдалаков', 'Потрошителей' и 'Жнецов смерти', что базируются здесь! Нет, не только! Ты только представь себе: ни один корабль не может прыгнуть в гипер без моего ведома, и ни один прыгнувший, что самое важное, не сможет вернуться назад целым и невредимым, если я ему не разрешу! Так точно! Физика обычного пространства тут не работает, понимаешь? Это означает что? Что они тут не смогут стрелять! А мы что? А мы сможем! И не стрелять, а ещё хуже! Ещё как можем!
Вацлав смотрел на разгорячившегося Генриха Осиповича во все глаза. Контр-адмирал сейчас был не похож сам на себя. Поначалу Вацлав даже испугался за старика, но потом понял: очевидно, сейчас Генрих Осипович продолжал некий давний, и давно проигранный спор.
— Наша крепость контролирует всё пространство восточного звёздного сектора! По плану таких крепостей должно было быть семь! И всё! Какой бы сокрушительной мощью не обладали алиены — всё! Эта крепость — точка в споре! Понимаешь?
— Но мы же не знаем возможностей алиенов, — вставил Вацлав, воспользовавшись паузой.
— И что?! — всплеснул руками контр-адмирал. — Гиперпространственная крепость — это новый уровень наших возможностей! Пойми! Какими бы ни были технологии алиенов, без таких вот крепостей мы на порядок слабее! Так что да! Да! Строительство в гиперпространстве очень опасно! Да! Ни дня не обходилось без аварий! Да, человеческие потери! Но цена всему этому — шанс выжить для человечества, как вида! Вот такая вот арифметика.
Контр-адмирал вздохнул, успокаиваясь, оправил мундир, и уже спокойно продолжил:
— Ибн аль-Хаим, когда узнал, что крепость всё же решено строить, сразу перевёлся на стройку простым полевым инженером! Учёный — простым полевым инженером! Лез на самые опасные участки! Зачастую сам вытаскивал людей из аварий! Почему? Потому что чувствовал свою личную ответственность за проект! Как-никак, это его выкладки сделали возможной эту опасную стройку — вот он и лез на передний край. Где ты сейчас найдёшь таких людей? И наш генеральный — туда же! Со стройки не вылезал! Дважды спасали в последний момент! Лишился руки! И продолжил работать! Человечища! Нет, не делают теперь таких человеков!
— Вы что же, знали обоих? — удивился Вацлав. — Это ж когда было!
— Давно, твоя правда, — вздохнул контр-адмирал, и провёл ладонью по лицу, словно стряхивая годы. — Я тогда салагой зелёным был. А они оба уже старики. Да. Но я ещё застал обоих.
— И что с ними стало?
— Ну, а что стало? — Генрих Осипович удивился, — Ясно что! Пенсия! Обоих комиссовали по состоянию здоровья. Обоих представили к высшим наградам. Ордена боевого красного знамени — за вклад в обороноспособность человечества. И ордена за личное мужество — обоим мужества было не занимать, и поводов проявить его на этой стройке всем хватало. Время такое было. Дальше... дальше не знаю.
...
После отбоя Вацлав долго ворочался в кровати. Да, здесь, на борту гиперпространственной крепости были личные каюты, даже с мебелью, и нормальные кровати — шик и роскошь, по меркам космофлота. А Вацлав ворочался и никак не мог уснуть.
С одной стороны — он был уверен, что бронзовая фигура в зале первого осевого изображала именно его отца. С другой стороны, как такое может быть? Смена имени с 'Ибн аль-Хаима' на 'Роджера Бондски' Вацлава занимала меньше всего. Но! Если его отец участвовал в строительстве гиперпространственной крепости, то, сколько же ему должно быть лет? Люди столько не живут. Или он и в медицине что-то такое открыл? Или Роджер просто удивительно похож? Бывают такие совпадения? Но ордена! 'За вклад в обороноспособность человечества' — как с этим быть?
Чем дольше ворочался в кровати Вацлав, тем больше самой невероятной чуши приходило в голову. Например, что Роджер — биологический клон великого учёного. А что? Военные пожалели, что такой гений потратил жизнь на стройке, когда мог бы изобретать им ещё много убойных штук, вроде гиперпространственной крепости, и решили клонировать учёного. Но что-то пошло не так, и учёный получился бракованный, и сгодился только как фермер на далёкой планете Топураг.
А может, Роджер Бондски — сын Ибн аль-Хаима? Уродился очень похожим на отца, сменил фамилию, что бы спрятаться от великой славы родителя.
Если задуматься, то и денег на счетах Роджера Бондски слишком много для фермера. И интеллектом он был не слабее тех профессоров, на чьих курсах довелось позаниматься Вацлаву. Вот тоже кстати: именно отец те курсы лично выбирал, и оплачивал.
В конце-то концов, а кто тогда получается он, Вацлав, такой? Покрутив в голове эту мысль, пахнущую, почему-то, опасностью, плоть до холодных мурашек по загривку, Вацлав, наконец, вполне осознал, и нашёл мужества самому себе признаться: он не помнит своего детства. И раньше так было: попытки вспомнить детство приводили только к сильным вспышкам головной боли. Да и не хотелось ему никогда вспоминать — что-то в душе Вацлава было против этой затеи.
Включил личный инфор, полез в инфор-сеть. Здесь, в гиперпространственной крепости глобальная сеть работала просто удивительно шустро. Вацлав, конечно, и раньше слышал, что магистральные каналы связи каким-то образом идут через гиперпространство, но подробностями устройства глобальной информационной сети особо не интересовался.
#
Вацлав: отец — 2
Итак, поиск: 'Роджер Бондски'. Ссылки всего три. Вацлав, конечно, и раньше знал, что отец не ведёт никакой деятельности в социальных сетях. Но что бы человек умудрился прожить жизнь и вовсе не 'засветиться' в глобал-дот-нет? Всего три ссылки, и те, почему-то, 'левые'.
